Кровь мага

8. Акт предательства Серые Лисы

Брохена, Явон, континент Антиопия

Октен 927

9 месяцев до Лунного Прилива

Елена Анборн ехала рысцой рядом с караваном повозок, с грохотом катившихся на восток, в Форензу. Ее голова была обмотана платком из синего хлопка, а глаза прикрывала газовая вуаль, без которой лучи солнца просто ослепляли, не позволяя видеть дорогу перед собой. Раскаленная земля обдавала ее волнами жара, а на южном горизонте вставали миражи. Елена возблагодарила небеса за то, что сейчас стояла зима и погода была такой мягкой. В Хеле всего-то в два раза жарче, вот уж спасибо.

Они неплохо проводили время. Обычно путь до Форензы занимал две недели, однако благодаря тому, что жара была не такой уж сильной, Елена полагала, что они смогут добраться туда на пару дней раньше; вероятно, они уже преодолели половину пути. Лоренцо ди Кестрия ехал ярдах в пятидесяти от нее с одним из следопытов. В своей кожаной броне рыцарь просто изнемогал от зноя. Шесть повозок сопровождала дюжина рыцарей. Елена была ближе всего к той, в которой ехали Тимори и Фада; во второй повозке, украшенной красными лентами, предупреждавшими о женщине с месячными, находилась Сэра. Амтехским мужчинам было запрещено прикасаться к «запятнанным» женщинам. Елене следовало бы ехать там вместе с ней, однако у нее было слишком много дел, так что она ограничилась тем, что повязала красную ленту себе на руку и держалась подальше от мужчин.

К сожалению, Самир Тагвин не разделял амтехских предрассудков. Он направил своего коня к Елене, заметно морщась при каждом его движении. Стремена были для Самира слишком короткими, а движения его колен казались скованными; похоже, он едва удерживал коня под контролем. «Если мне когда-нибудь придется сражаться с тобой, Самир, надеюсь, мы будем биться верхом», – подумала Елена с иронией.

Самир подъехал к ней. Его раскрасневшаяся лысая башка блестела на солнце.

– Рукка мио, ненавижу ездить на лошади, – простонал он. – Не против, если я подсяду к твоей милой маленькой принцесске?

– Советовала бы тебе следить за языком, говоря о наших царственных клиентах.

Заворчав, Самир погладил свою козлиную бородку.

– Она какая-то слишком тихая. Мне больше нравится младшая – та более пылкая. Я уже положил на нее глаз, правда.

– Держись подальше от них обеих, – ответила Елена холодно.

– О-о-о, я слышу собственнические нотки? – грубо захохотал Самир. – Сама, что ли, втюрилась?

– Ты – наглая, больная тварь, Самир. Иди на хрен.

– Так заставь меня. – Самир окинул ее хамским взглядом. – Ты можешь считать себя здесь главной, Елена, но без прикрывающего тебе спину шефа ты – всего лишь маленькая сопливая полукровка!

– Ты чего-то хотел? – спросила Елена с каменным выражением лица.

Покосившись на нее, маг заговорил тише:

– Да. Камни уже надела?

Самир выглядел так, словно ему не терпелось сжечь мосты и перевернуть страницу. Он ненавидел это место настолько же, насколько Елена его любила.

– Разумеется. А теперь я проверю северный кряж, так что, если ты не научился ездить верхом, эта работенка будет тебе не по силам, поэтому – проваливай.

Елена направила свою лошадь вверх по склону, сопровождаемая тихим смехом рондийского мага. Она знала, что он был опасен – Елена никогда еще не встречала никого с таким талантом к стихии огня, как Самир по прозвищу Инферно. «Потерпи еще немного, – сказала она себе. – Осталось недолго…»

Позже вечером, в свете сиявшей на севере огромной молодой луны, Елена обходила периметр, вдыхая чистый пустынный воздух. С небольшой возвышенности открывался вид на их повозки и шатры. В самом большом из них спали Фада, Тимори и, до того, как у нее начались месячные, Сэра. Люди суетились у костров, готовя еду. Вооружившийся палкой Тимори фехтовал с одним из стражников помладше, а Лоренцо ставил кроваво-красную палатку для Сэры и Елены.

Присев и выкопав небольшую ямку, Елена с помощью магии заставила ее окаменеть, чтобы та могла удерживать воду. Затем она вылила в нее содержимое своей фляжки. Послушаем, что скажет Гурвон… Он слал в ее направлении мысленные стрелы весь день, требуя, чтобы она с ним связалась. Елену же подобная перспектива совсем не радовала.

Прикоснувшись к воде, она позволила влиться в нее прохладному потоку своего гнозиса. Вода засияла голубым светом, а когда пар рассеялся, в нем появилось знакомое хитрое лицо.

Елена, где ты? Сорделл сказал мне, что тебя отправили на восток вместе с Самиром.

Мы в Ходаша-вади, примерно на полпути к Форензе. А ты где?

К северу от Брохены. Камни надела?

Да. – Она закусила губу. – Но…

Хорошо. Будь готова в любой момент.

Его лицо было напряженным, изможденным и знакомым просто до боли. Сколько раз она осыпала это лицо поцелуями – однако теперь Елена не могла вспомнить, каково это было. В последний раз это происходило почти год назад – в один из его нечастых визитов. Она подозревала, что у него был кто-то еще. Ведья наверняка.

Собрав в кулак все свое мужество, Елена заговорила:

Гурвон, Ольфусс хочет, чтобы я осталась. Нанять меня в частном порядке. Только меня, не остальных.

Ну вот, она это сказала.

Гурвон нахмурился.

Ты сказала ему, что уезжаешь?

Разумеется, нет! Он сам подошел ко мне с этим предложением.

Хорошо. Значит, он ничего не подозревает. – Однако затем выражение лица Гурвона вновь стало мрачным. – А что не так с остальными? Они что, опять его бесят? Ладно, теперь это уже не важно. Когда я скажу, вы с Самиром должны будете отправиться на северо-восток и…

Гурвон, ты меня не слушаешь. Я скажу ему «да». Я хочу здесь остаться.

Он замер, и Елена увидела, как на его лице замешательство и раздражение сменяются непроницаемой, опасной маской.

Что ты имеешь в виду, Елена?

Я хочу здесь остаться. Это место, где я хочу жить, где хочу осесть. Я хочу уволиться из Компании. Я приняла решение.

Гурвон, в неверии, смотрел на нее из воды.

Тогда ты, пропади оно все пропадом, его изменишь! Этот безмозглый ублюдок Ольфусс вот-вот сделает себя врагом империи, и ты там не останешься…

Я решила…

Кем ты себя возомнила, тупая ты сука?! Помни, все твое золото до последней монеты принадлежит мне. Ты принадлежишь мне, женщина! – Его глаза вспыхнули яростью, и вода задрожала. На мгновение Елена подумала, что он нанесет ей гностический удар, однако затем он успокоился и его лицо приняло извиняющееся выражение… Очень расчетливо извиняющееся. – Прости, Елена. Я говорил в ярости. Послушай, тебе действительно нужно все как следует обдумать. То, что ты предлагаешь, просто невозможно. Это не игра, Елена; уйти нам приказала империя.

Империя? С каких пор мы работаем на империю? Гурвон, я…

Тихо. Молчи и слушай. Ты должна подумать еще раз, моя дорогая. Не принимай подобное решение впопыхах. Свяжись со мной, когда вы доберетесь до Форензы. Прошу, Елена, пообещай мне, что все взвесишь – ради своего же блага.

С трудом вдохнув, Елена молча кивнула. Что еще она могла сделать? Она опустила палец в воду, и та, зашипев, испарилась в сполохе голубого света. Поежившись, Елена в смятении схватилась руками за голову.

Когда она наконец взглянула на стоявший внизу лагерь, Самир Тагвин смотрел в ведро с водой и его лицо озарял свет, исходивший от ее поверхности.

Он говорит с Гурвоном… Елена увидела, что лицо Самира на мгновение стало удивленным и он перевел взгляд на нее.

Елена расположилась у входа в красную палатку, чтобы все видеть. Подняв на нее взгляд, Сэра лучезарно улыбнулась:

– Елена, смотри, Лоренцо принес нам бульон. И он говорит, что скоро будет жареная курица. – Ее взгляд был чуток неодобрительным. – Ты ему нравишься. Он глаз с тебя не сводит.

– Он просто дружелюбный. Как брат.

– Ха! Мне так не кажется. Ты знала, что его старший брат хочет, чтобы он ухаживал за мной? Прямо как отец.

– Кестрии – самые давние союзники вашей семьи, – заметила Елена. – Он был бы для тебя хорошей партией.

И, возможно, это заставило бы его прекратить флиртовать со мной.

– Полагаю, он красив, – произнесла Сэра задумчиво. – Но мне он просто не нравится.

– Но ты ведь только что сказала, что он красив, – усмехнулась Елена.

– Если тебе нравится щетина, – фыркнула Сэра.

– Мужчины такие! Прижиматься к ним щекотно.

Она вновь выглянула из палатки, стараясь не терять Самира из виду. Тот пил из своей фляжки у колодца ярдах в ста от нее. Их взгляды встретились. Елена могла себе представить, как он, дождавшись, когда она заснет, испепеляет их вместе с палаткой. Да нет… Гурвон ему не позволил бы… Ведь правда же?

Но Гурвон далеко, а что-то там между нами было давно.

Внезапно пустыня показалась ей унылой и глухой. Было легко себе представить, что весь остальной мир исчез и остались лишь это место и эти люди.

Сэра не уловила перемены ее настроения.

– Тебе нужно ехать со мной в повозке. У тебя, как и у меня, месячные, а мне до смерти скучно.

Есть худшие способы умереть, чем от скуки. Так что замолчи, девочка, и дай мне подумать.

– Мне нужно следить за тем, что происходит вокруг, – пробормотала Елена. – К тому же у меня месячные уже почти прекратились. У женщин постарше они не длятся так долго.

– Мне нравится, когда мы вместе и никто нас не тревожит. Так мы можем говорить по-настоящему. Как сестры.

– У тебя есть сестра.

Отдаст ли Гурвон мне мои деньги, если я уволюсь? Лучше бы ему это сделать!

– Но мы с Солиндой такие разные. Она хочет говорить только о мальчиках, танцах и одежде. С тобой все совсем по-другому. А еще – именно она из нас двоих красивая, – добавила Сэра с легкой завистью, заставившей Елену замереть.

– Ты тоже красивая, Сэра. Все так думают. Просто твоя красота глубже.

Губы Сэры были полными, глаза – большими, а ресницы – длинными. Ее красоту нельзя было назвать классической, но она была однозначно оригинальной.

– Ты правда так думаешь? Я-то чувствую себя невзрачной – слишком низкорослой и чересчур широкой. Очень толстой.

Елена закатила глаза:

– Ты не толстая, Сэра. Ты просто не такая худенькая, как Солинда. И никогда не позволяй ей говорить иначе. – Елена старалась полностью сконцентрировать свое внимание на Самире Тагвине, смотревшем на нее в ответ самоуверенным взглядом. – Ты красива в том, что по-настоящему важно. Я скорее умру, чем позволю кому-нибудь причинить тебе вред, моя принцесса, – добавила она, почти не думая.

Сэра моргнула:

– Я знаю… Это ведь твоя работа, разве нет? В смысле, защищать нас.

– Это больше, чем работа, Сэра.

Вновь посмотрев на Самира, Елена увидела, что к ним идет Лоренцо.

Дерьмо. Его мне что, тоже защищать?

– Эй, а вот и Лори.

Лоренцо неуверенно улыбнулся:

– Вам понравился бульон, принцесса? Пьетро уже почти закончил готовить курицу. Вам достанутся самые лучшие кусочки.

– Очень на это надеюсь, сир Лоренцо. У нас уже урчат животы!

Встав, Елена посмотрела рыцарю в глаза.

– Лоренцо. – Она сделала ему жест, чтобы он наклонился поближе, и прошептала: – Осторожнее с Самиром.

Рыцарь взглянул на нее так, словно не верил своим ушам.

– Самир? Есть причины сомневаться в его верности?

– Он – рондийский маг, Лори. Он верен тому, кто ему платит.

Выражение лица Лоренцо стало слегка взволнованным. Он знал, какие разрушения способен причинить Самир, ведь маг часто демонстрировал свои способности перед рыцарями, обстреливая камень, пока тот не взрывался, или испепеляя целый ряд мишеней для стрельбы из лука.

– Ты ведь тоже маг, – произнес он мягко.

– Но я – Нести, Лори, и ты это знаешь.

– Си, ты – Нести. Так что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Пока что – ничего. Просто будь осторожен. Присматривай за Фадой и Тими. Нет причин подозревать, что произойдет что-то плохое, просто не теряй бдительности. Шихад, знаешь ли, – предпочла Елена дать ему простое объяснение.

– Думаешь, если Нести объявят о том, что поддержат Салима, Самир может что-то сделать?

– Осторожность не повредит, Лоренцо.

Рыцарь нервно улыбнулся. Они оба знали, что, завяжись бой, Самир сможет испепелить его в мгновение ока – если только он не будет стоять за спиной у Елены. Впрочем, удаляясь от палатки, Лоренцо все же сумел изобразить беспечность.

Сэра сидела со встревоженным выражением больших глаз.

– Что ты сказала Лори, Элла?

Елена улыбнулась девочке, надеясь, что ее улыбка выглядит успокаивающе.

– Просто попросила его не терять бдительности.

Сэра состроила гримасу:

– Я уже не ребенок, Элла. Что-то не так? Это из-за Самира? Мне он не нравится.

Как и мне, девочка моя. Елена прикинула расстояние до огненного мага.

– Не волнуйся, Сэра. Ничего не случится.

– Ты выглядишь очень свирепой. – Сэра подняла взгляд на маленький светильник. – Можешь зажечь для нас магический свет, как ты делала в бурные ночи?

Выражение глаз юной принцессы стало детским, словно она хотела услышать, что все будет хорошо.

Елена снисходительно на нее посмотрела:

– Разумеется.

Она достала бутылку с водой, вытащила пробку и налила немного воды себе в ладонь. Наклонившись вперед, Сэра смотрела, как Елена трясла воду в руке, придавая ей форму и переливая в нее из себя гностический свет, пока вода не стала липкой, наполнившись гностической энергией. Запечатав его гностической руной, Елена бросила светящийся, упругий шарик протянувшей руки Сэре. Девочка вернула его обратно. Так они играли несколько секунд, пока Сэра не уронила крошечный сгусток света себе на одеяло и он не раскололся.

– Ты теперь всегда выигрываешь, – пожаловалась она. – Ты позволяла нам побеждать, когда мы были младше, – и до сих пор позволяешь Тими. – Сэра провела рукой по водяному пятну. – А теперь мое одеяло мокрое.

– Значит, ты понимаешь, почему я не дала тебе выиграть!

Взмахнув рукой, Елена заставила воду испариться.

Сэра засмеялась, но затем произнесла с тоской:

– Я бы тоже хотела уметь читать магические заклинания.

– Это не магия, это гнозис – силацийское слово, которое на самом деле означает «тайное знание», – ответила Елена, глядя, как Самир идет обратно к своей палатке. Вот именно, Самир, пора спать. – И мы не «читаем заклинания» – нам не нужны слова для того, чтобы направлять энергию, лишь мысли. Только ученики и менее талантливые маги произносят слова вслух, чтобы сконцентрироваться и сфокусировать свою энергию. Я использую слова, лишь когда хочу сотворить что-то сложное.

Увидев, как Самир скрылся в своей палатке, Елена выдохнула. Она вытащила из кармана небольшую пригоршню перьев – подарок от Гурвона, содержащий в себе животную энергию, и, коснувшись разума ночной птицы, пустынной неясыти, приказала ей присматривать за их палаткой. Управление животными не являлось ее сильной стороной, однако Елена была способна на простые трюки вроде этого при наличии необходимого ключа, пусть этот ключ и был подарком ее отдалившегося любовника.

Ты все еще встречаешься с Ведьей, Гурвон? Ты говорил мне, что все кончено, но я тебе не верю.

Перекатившись на живот, Сэра взглянула на нее из-под вуали густых черных волос.

– Что решит отец, Элла? Встретившись с кешийцем насчет шихада?

Елена взглянула на свою маленькую принцессу, чье светло-коричневое лицо освещал голубой свет водяного шара. Вопросы Сэры с каждым разом «взрослели». Она становилась женщиной, чьи интересы простирались гораздо дальше рождения детей. Она все еще не была помолвлена, хотя такое решение следовало принять уже давно – предложения поступали и от римонской, и от джхафийской знати. Она была наполовину римонкой, наполовину джхафийкой, так что могла выйти за представителя любого из двух народов, не поставив под угрозу шансы своих будущих детей на престолонаследование.

– Полагаю, твой отец постарается не закрывать себе ни один из путей так долго, как только сможет. Джхафийцы и кешийцы воевали много лет до того, как здесь поселились римонцы, и кешийцы уже пытались поднимать бунты против джхафийцев. Наша оборона на юге сильна, но армии невелики.

– Но нейтральными мы точно не останемся, – сказала Сэра, нахмурив лоб. – То, что совершил рондийский император, являлось злом – все эти бедняги, погибшие в Гебусалиме! Хотела бы я, чтобы все рондийцы были такими, как ты, Элла, – тогда был бы мир, как раньше.

– А, но я не рондийка, – ухмыльнулась Елена. – Я из Нороса, и мы любим рондийцев не больше, чем вы. Мы воевали против них, но проиграли.

В ее памяти всплыли лица из прошлого: мертвые, живые… лицо Гурвона…

– Самир – рондиец? А мастер Сорделл?

– Самир – да. Довольно типичный, не считая лысины – обычно у них длинные, вьющиеся волосы, и они носят одежду в кружевах. Сорделл – аргундец. Они проще и прямолинейнее. Упрямые ублюдки.

– Рондийцы, аргу-как-то-там, Норос… Одно и то же.

– Значит, Нести с Горджо – одно и то же? – спросила Елена, подняв бровь.

– Фу, нет! – воскликнула Сэра. – Горджо омерзительные!

– Видишь? А ведь обе ваши семьи – римонцы! В то время как норосцы и рондийцы – это даже не один народ.

– Горджо – кучка минетчиков, совокупляющихся друг с другом. Мы с ними даже не принадлежим к одному виду. Можешь поверить, что Солинде и правда нравится Фернандо Толиди? Фи! – Сэра закатила глаза, однако затем вновь стала серьезной. – А магистр Гайл – рондиец? Я видела его всего один раз. Он заставил меня нервничать. Он как будто запоминает всех и раскладывает их в маленькие коробочки так, чтобы потом можно было вытащить их и изучить.

Как наблюдательно. Наверное, он именно так и делает.

– Нет, он – норосец, как я.

– Он был твоим… ммм… – В голосе Сэры прозвучали нотки неуверенности.

– Любовником? Это не твое дело, девочка моя.

– Ты все время говоришь мне, что для правителя все должно становиться его делом, так что я поступаю правильно, желая это узнать.

– Возможно, когда ты станешь правительницей, я тебе об этом расскажу!

Сэра посмотрела на Елену так, словно что-то прикидывала.

– Раньше ты часто с ним беседовала. Теперь – нет.

Елена изучающе взглянула на нее. Иногда Сэра и правда была излишне наблюдательной.

– Разве?

– Да. А Самир говорил с мастером Сорделлом о ком-то по имени Ведья. О том, что она близка с мастером Гайлом.

Сердце Елены упало.

– Ты не должна подслушивать разговоры мужчин.

– Ты всегда говоришь мне держать глаза открытыми, а ушки – на макушке, Элла!

– Да, но сейчас я бы хотела, чтобы ты их закрыла. Пора спать.

Сэра легла, уставившись в пустоту.

– А я бы хотела быть такой, как ты. Идти туда, куда захочу, и делать то, что захочу. Но я выйду замуж и всю жизнь буду делать то, что мне скажут.

– О, моя жизнь совсем не так романтична, как ты ее себе представляешь, Сэра. В основном я тоже просто делаю то, что мне говорят, и обычно это оказывается опасным, скучным или и тем, и другим одновременно.

– Если бы я родилась мужчиной, у меня было бы настолько больше свободы. Мужчины занимаются всем самым интересным.

Елена вспомнила, как много лет назад спорила с другими ровно о том же. Она с теплотой посмотрела на принцессу. Она и правда как младшая сестра.

– Знаешь, я не стану возражать, но тебе действительно нужно поспать.

– Это правда, что рондийские женщины могут выходить за тех, за кого захотят?

Елена покачала головой:

– Нет, их жизнь в основном похожа на твою: как только у девочки начинаются месячные, родители устраивают ее брак. Так происходит даже у магов – возможно, еще в большей мере, чем у остальных, ведь магическая кровь очень важна. В этом я тоже отличаюсь от остальных.

Она состроила гримасу.

Сэра шаловливо ей улыбнулась:

– Ты когда-нибудь выйдешь замуж?

Елена моргнула:

– Возможно.

– Мастер Гайл был твоим единственным любовником? – спросила девочка дразнящим тоном.

– Сэра!

Принцесса захихикала:

– Ну, скажи, мы ведь почти сестры.

Елена бросила на нее раздраженный взгляд.

– Давай спи! – сказала она, отвернувшись.

Сэра расхохоталась. Вот ведь дерзкая девчонка! Бьюсь об заклад, это Солинда ее на такое подбила.

Когда Сэра заговорила вновь, ее голос стал тише:

– Я больше не буду, Элла. Ты поставила обереги?

– Си, Сэра, все хорошо. Ты уже допила чай, который я тебе принесла? Он поможет со спазмами.

– До последнего глотка. Буона нотте, Элла-амика. Хотела бы я быть твоей настоящей сестрой и путешествовать с тобой по миру.

– А мы, по-твоему, что сейчас делаем, глупенькая? Сладких снов.

– Я люблю тебя, танте Элла.

– Я тоже тебя люблю, принцесса. Теперь, во имя Кора, спи уже!

Проснувшись утром, Елена обнаружила у входа в свою палатку мертвую сову. На месте сердца в ее груди была прожжена дыра диаметром с большую монету. Стоявший у колодца Самир смотрел на нее с мрачной улыбкой.

Спустя четыре дня они заметили группу людей, приближавшихся на верблюдах с юга. Те были одеты в белое и держали наперевес длинные копья. Разглядев королевскую процессию, они развернули фиолетовый флаг: очевидно, гонец короля с вестью о скором приезде королевского каравана в Форензу прибыл. Елена окинула взором ехавшего рядом с ней Лоренцо и облегченно вздохнула. Чем больше людей, тем безопаснее она будет себя чувствовать. Несколько последних дней выдались напряженными: каждый осознавал, что пропасть между двумя магами росла. Елена могла ощущать их страх, и он был ей понятен: начнись схватка, они окажутся зажатыми между двумя силами, столкновение которых им не пережить. Это заметила даже Фада, встревоженно спросив, не поссорились ли они с Самиром. Елена успокоила ее, сказав, что они просто разошлись во взглядах на политические события, отчаянно желая, чтобы это оказалось правдой.

Папоротник-орляк уступил место высоким кучам камней пирамидальной формы. Песок под ногами стал мягче, и лошади начали спотыкаться. Ночи становились холоднее, а дни – жарче, и вскоре они уже мечтали о ветерке как о благословении. Однако их караван зашел слишком далеко вглубь материка; воздух здесь был практически неподвижен, не считая редких песчаных бурь, в которые им попасть не хотелось.

Елена взглянула на Лоренцо. Кестрийский рыцарь оказался неплохим спутником – уверенным в себе и много путешествовавшим до своего прибытия в Брохену, что делало его еще и хорошим собеседником. «Я буду скучать по этим людям, если уеду», – подумала Елена.

– Подожди здесь, – сказала она ему и направила лошадь к колонне величественных верблюдов, ярко украшенных лентами и колокольчиками, чьи морды выглядели безмятежно-безразличными.

Приветственно подняв руку, ехавший во главе колонны всадник размотал свой головной платок, продемонстрировав лысый череп Харшала аль-Ассама, брата эмира Форензы. Он белозубо улыбнулся:

– Донна Елена! Я благодарю Ахма за то, что вы добрались благополучно.

– Как и я, Харшал. – Она оглянулась. – Вот только благополучно мы еще не добрались.

Харшал моргнул, словно гревшаяся на солнце рептилия.

– Есть какая-то проблема, донна Элла?

– Ла, Харшал, не волнуйся. Мы просто все немного напряжены, вот и все. Рада вас видеть.

Харшал аль-Ассам имел все шансы стать одним из претендентов на руку Солинды, когда та достигнет возраста вступления в брак, однако принцесса была от этого не в восторге: ему уже под тридцать – древний старик в представлении Солинды. Однако человеком Харшал был достойным, и Елена считала, что он станет хорошим мужем для капризной девчонки.

– Что нового, Харш? Как поживает сестра Фады?

– Хомейре нехорошо. На все воля Ахма. – Он вздохнул. – Кешийские посланники успели прибыть в Брохену до вашего отъезда?

Елена покачала головой. Оглянувшись, она произнесла тихим, уверенным голосом:

– Самир недоволен прибытием кешийцев. Он – рондиец, и решение короля Ольфусса волнует его больше, чем нороску вроде меня.

Просто и убедительно. Гурвон бы одобрил. Она закусила губу. Я должна перестать оценивать свои действия по его стандартам.

Харш спокойно кивнул:

– Мы об этом позаботимся. Нет проблем.

Оставшаяся часть пути оказалась приятной, хотя Сэра настояла на том, чтобы ей позволили проехаться на верблюде, и, разумеется, Тимори тут же захотел сделать то же самое. Елена ехала за Сэрой, распевая вместе с ней явонские народные песни о принцессах, любовных похождениях и залитых звездным светом оазисах. Лоренцо иногда подпевал им своим приятным тенором. В конце концов они начали ощущать себя бродячими музыкантами, направлявшимися навстречу новому выступлению.

Омрачал путешествие лишь Самир. Он явно что-то замышлял, своим зловещим видом напоминая стервятника, дожидающегося, когда умирающий зверь наконец околеет и он сможет попировать. Самир провоцировал Елену каждый раз, когда она оказывалась в пределах слышимости, поэтому она, опасаясь, что в конце концов взорвется, стала держаться от него подальше.

Караван въехал в Форензу с запада спустя трое суток со встречи с людьми Харшала. Солнце после полудня палило нещадно. Лошади и верблюды почувствовали дом, и их стало сложно контролировать. Ощутив подзабытую вонь бесконечных мусорных куч на окраине города, они пошли быстрее. Пока караван петлял по переполненным улицам, двигаясь в направлении возвышавшихся впереди желтых стен, на них глядели джхафийские бедняки, а оборванные дети бежали рядом, выпрашивая деньги и еду. Дети увязывались за каждой повозкой и каждым всадником – кроме Елены. Они боялись ее, чужеземную ведьму. Все это огорчало Елену.

Она владела тайнами целительства и в Брохене часто использовала свои навыки, чтобы лечить кисты и переломы, однако это было работой трудной и изнурительной, а от страждущих отбоя не было. Елена ничего не просила взамен, радуясь возможности изучить новые слова. Ей казалось, что ее работу ценят – маленькая победа, позволявшая сократить пропасть, отделявшую ее от местных. На Юросе люди считали магические силы благословением, даром Кора, однако здесь, в Антиопии, все, даже римонцы, поначалу думали, что она обладает демоническими силами.

Вздохнув, Елена запустила пальцы в свои грязные волосы. Ожидание беды изнуряло. Ей хотелось помыться и поспать. «Что сейчас делает Гурвон? – подумала она. – Что он сказал Самиру? И что творится в Брохене?» Незнание было мучительным.

Добравшись по извилистым улочкам до старого рынка и обогнув дворец эмира, они поехали вверх по холмам к крепости Нести. Полуразвалившиеся башни с куполообразными крышами Крак аль-Фарады сменили боевые платформы, в бойницах которых виднелись баллисты. Стены были отремонтированы и утолщены. Под звук приветствовавших караван труб из-за фиолетовых знамен выглядывали воины в доспехах.

Во внутреннем дворе их ждал Паоло Кастеллини, считавшийся самым высоким человеком в Явоне. У него были широкие плечи, жидкие усы с проседью и такие же волосы. Выражение лица Паоло было траурным. Он лично открыл дверь повозки, в которой ехала королевская семья. Первой из повозки вышла Фада. Милостиво приняв почтительный поклон Паоло, она, подгоняя детей, поспешила вверх по лестнице, желая как можно скорее увидеть свою сестру Хомейру.

Обернувшись к Елене, Паоло чопорно ей кивнул. Он все еще мне не доверяет. Елена спешилась. Ее ноги ужасно болели. Лоренцо уже приказывал своим людям отправляться в конюшни. Прибытию, похоже, были рады все, даже Самир, который небрежно передал поводья слуге и проследовал за королевской семьей в крепость. Глядя, как он скрывается внутри, Елена внезапно ощутила дурное предчувствие. Не стой столбом. Махнув Паоло, она тоже поспешила по ступеням. Услышав, что за ней кто-то идет, она оглянулась и увидела Лоренцо. Он выглядел таким же встревоженным, как и она сама. «У тебя всегда должен быть план», – говорил Гурвон. Что ж, он у нее был. Маги с сильными склонностями считались менее универсальными, чем остальные, а Елена наблюдала за Самиром четыре года. Его способности к огненному гнозису могли запугать кого угодно, он также был очень силен в стихиях земли и воздуха, но в то же время его возможности кое в чем оставались ограниченными. Он полагался на испепеление противников пламенем, защититься от которого было невозможно. Если он ударит по Елене в полную силу, ее не спасут даже самые эффективные из ее щитов: последние секунды своей жизни она проведет, корчась в агонии, пока на ее костях будет плавиться плоть. Если Елене удастся упредить его, у нее может появиться шанс.

Самир ушел всего полминуты назад. Спешно пройдя мимо стражников через главный вход вместе с облаченным в доспехи Лоренцо, она оказалась в холле. Две расположенные одна напротив другой лестницы вели на четыре этажа вверх. Вдоль увешанных гобеленами и картинами стен из резного тика выстроились каменные статуи. Открытые двери в дальней стене холла вели в большой зал, полный просителей и доброжелателей. Их собралось не меньше сотни. Елена в страхе огляделась. Ни детей Нести, ни Самира она не увидела. Но сверху до нее донесся тихий смех. Опершись на балюстраду и разминая пальцы, Самир самодовольно ухмылялся ей. «Предупреждения не будет, – говорил его смех. – Вообще».

Предупреждения не было.

Тревожный сон заставил Елену пробудиться еще до рассвета. Выйдя из своей небольшой комнатки рядом с детской, она медленно кралась по крепости, одетая лишь в ночную рубашку. Ее лучшая туника и бриджи висели у нее на руке; Елена также прихватила свое оружие, чего никогда бы не сделала в Брохене. Ее тело по-прежнему ныло после путешествия, и мысль о том, чтобы принять ванну перед тем, как отвести детей на утреннюю службу, оказалась очень навязчивой.

Она как раз шла на цыпочках по коридору в направлении купальни, когда услышала доносившийся из комнаты больной Хомейры голос королевы Фады. Елена проведывала Хомейру прошлым вечером. Та выглядела лет на девяносто, хотя в действительности ей было всего сорок восемь. Все тело Хомейры было охвачено опухолью; она едва дышала и могла принимать лишь жидкую пищу. Женщина выглядела обреченной.

Елена окинула взглядом коридор, и в этот момент чей-то голос довольно отчетливо произнес: Пора. Голос прозвучал у нее не в ушах, а в голове, подобно тому, как это происходит во сне. Это был мысленный приказ. Произнесенный Гурвоном Гайлом.

Пора…

Фада вышла из комнаты больной, все еще продолжая с кем-то говорить. Елена предупреждающе крикнула, и она обернулась. Однако в следующий же миг невидимая сила отбросила королеву назад и прижала ее к стене. Отшвырнув полотенце и одежду, Елена схватила меч и кинжал. Она уже открыла рот, чтобы позвать на помощь, когда королеву охватила вспышка пламени. Зрелище было ужасным, но при этом исполненным мрачной красоты. Какую-то секунду единственной вещью, которую Елена могла различить в ослепительном свете взрыва, были кости Фады, видимые сквозь полупрозрачную плоть, а затем ударная волна накрыла весь коридор. Жаркая сила швырнула ее на спину, и голова Елены ударилась о деревянный пол. Перед глазами у нее все поплыло. Она попыталась найти на гладком полу точку опоры. Над ее головой пронеслась струя жидкого пламени, а когда Елена подняла глаза, единственным, что осталось от королевы, была куча пылающих костей.

Из комнаты больной вышел Самир по прозвищу Инферно. За ним раздавались крики шокированных женщин, однако вскоре они сменились мучительными воплями, когда Самир швырнул в комнату еще один огненный сгусток. Но он уже смотрел на Елену. Огненный маг медленно двинулся к ней, доставая свой меч. На нем была алая мантия до пола, а рубин у него на шее мерцал подобно тлеющему угольку. Увидев, как руки Самира начинает охватывать алый гностический свет, Елена с трудом сдержалась, чтобы не закричать.

– Гурвон сказал, что я могу оттрахать тебя, прежде чем убить, но я, по правде говоря, в этом смысла не вижу.

Самир наставил на нее палец, и по коридору хлынуло пламя. Щиты Елены отразили его, однако жар немного опалил ей ступни, волосы и ночную рубашку.

– Ты не в моем вкусе, – вновь заговорил Самир. – Я лучше посмотрю, как ты горишь.

Он выпрямился, накапливая энергию для нанесения удара в полную силу, а Елена восстановила щит, наклонив его вниз, и ухватилась за стены. Она могла видеть ожоги на своих ступнях; ощущение было таким, словно их пронзала тысяча игл. Елена поползла назад, прочь от наступавшего мага. Она ползла, пока ее голова и плечи не уперлись в стену другого коридора, шедшего перпендикулярно. Мгновение она смотрела на чудовищной силы пламя, игравшее в руке у Самира, а затем нырнула за угол. Волна раскаленной добела энергии ударила в то место, где стояла Елена, однако пламя, разлившись по ее щиту, отразилось вниз, превратив деревянный пол в пепел. На какую-то секунду она увидела лицо Самира, ошеломленного тем, что его собственное пламя уничтожило пол у его ног, а затем он исчез, провалившись в пустоту, образовавшуюся на том месте, где только что были доски. Елена вскочила на ноги, содрогнувшись от боли, когда ее обожженные ступни коснулись пола, и стремглав ринулась к лестнице, по которой только что спустилась, выкрикивая предупреждения для всех, кто только мог их услышать.

Замок в панике проснулся; слышались вопросительные возгласы римонцев, которым отвечали рев и крики снизу. Участок деревянного пола прямо перед Еленой взорвался, и ударивший сквозь образовавшуюся дыру огненный гейзер испепелил лестницу, к которой она направлялась. Самир вслепую вел по ней огонь с нижнего этажа прямо через пол.

– Тебе не скрыться от меня, Елена! – проревел он.

Мысли бешено роились в ее голове. Она должна помешать ему добраться до детей, должна исполнить свой долг. Оттолкнувшись от пола, как ныряльщик ото дна, она пролетела по горящему коридору с помощью воздушного гнозиса, и в следующую же секунду еще один взрыв разнес в щепки пол в том месте, где Елена только что стояла. Снизу донесся голос Паоло Кастеллини, созывавшего стражников.

– Паоло! Дети! – крикнула она, промчавшись, подобно ястребу, сквозь дым и вылетев в холл.

В трех пролетах внизу Елена увидела Самира, смотревшего на стоявших у главного входа Паоло Кастеллини и одного из стражников. Она ударила в Самира стрелой голубого гностического света и, уже готовя следующую атаку, увидела, как стрелу с треском поглотили его щиты. Маг зарычал, а выпущенное им пламя не попало в цель, разнеся на куски висевшую над дверью оленью голову вместо того, чтобы испепелить Паоло. Перевернувшись в воздухе, Елена вызвала три иллюзорных образа себя, направляющихся в разные стороны и выпускающих стрелы гностической энергии.

Самир не угадал; дым и пламя с ревом пронеслись мимо нее, уничтожив один из образов. Елена взмыла на верхний этаж, сопровождаемая издевательским смехом огненного мага.

Из коридора возник Лоренцо ди Кестрия, одетый в одни лишь бриджи. На левой руке у рыцаря был баклер, а в правой он держал меч с корзинчатой гардой. Раскрыв рот, Лоренцо уставился на парившую перед ним в воздухе Елену. Не обращая на него внимания, та взмахнула рукой, словно что-то рассекала, магически перерубив веревки, удерживавшие висевшую рядом с ней люстру. Чудовище из стекла и металла полетело вниз, и Елена увидела, как поднятые вверх глаза Самира расширились, когда люстра, всем весом врезавшись в его щиты, разбилась на куски. Однако Самир остался невредимым: стеклянные и железные осколки каскадом разлетелись во все стороны от него. Рукка мио! Как он может быть настолько силен?

– Лори, дети! – крикнула она, стрелой метнувшись к детской, из которой в тот самый момент появилась одетая в одну лишь белую ночную рубашку Сэра. В ее руку вцепился бледный Тимори. Они глядели на горящий потолок и поднимавшийся вверх дым.

Сэра в отчаянии посмотрела на Елену:

– Где мама?

Выражение ее лица было глубоко ошеломленным. Елена метнулась к ней, успев увидеть, как Самир, отбросив Паоло в сторону, словно игрушку, вновь поднял лицо вверх.

Глаза Тимори переполняло непонимание.

– Что случилось? – спросил он, шагнув вперед и просунувшись между деревянными стойками перил, чтобы посмотреть на происходящее.

Эхо грохота упавшей люстры все еще разносилось по замку.

– Тими! – заорали они все в один голос, однако Лоренцо оказался быстрее остальных.

Врезавшись в ошеломленного мальчика, он выставил свой баклер за мгновение до того, как их окутало огнем. Рыцарь взвыл в агонии, когда пламя ударило его во все участки тела, которые не были прикрыты балюстрадой или баклером: в плечо, левую ногу, левую сторону лица.

Однако Тимори взрывом не задело. Схватив мальчика, Сэра потащила его прочь от корчившегося рыцаря. Елена ринулась к ним, перелетев через горящие перила. Внизу запели арбалетные болты, но в следующую же секунду раздались мучительные вопли двоих стражников, слившиеся с хохотом Самира.

– Элла! – закричала Сэра, прижимая Тимори к себе и вкладывая в это единственное слово всю свою надежду и ужас.

Елена подтолкнула Сэру к детской:

– Внутрь – живо!

Елена посмотрела вниз, и ее охватил ужас. Самир был дьяволом во плоти. Он преспокойно шел вверх по стене, без усилий погружая ступни в кирпичную кладку. Его лицо выглядело так, будто было сделано из лавы, светясь огненно-красным, а борода стала похожа на язык пламени. Елена подняла Лоренцо на ноги.

– Давай, Лори, ты нужен нам! – крикнула она, глядя, как рыцарь хватает ртом воздух.

Главная комната детской, в которой остановилась Сэра, была большой. У дальней ее стены стояла кровать, а окна выходили на север и на юг. Выбив в них стекла, Елена сорвала со стены зеркало и поставила его на стул.

– Выбирайтесь через окно на карниз, – приказала она. – Давайте! – заорала Елена, увидев, что все так же прижимавшая к себе Тимори Сэра не двигается с места. – Давайте! – крикнула она вновь, толкая девочку к окнам. – Лоренцо, выводи их отсюда…

Развернувшись, она хлопнула в ладоши, и гностические нити, обвив двери, захлопнули и заперли их.

– Что, провалиться ему в Хель, творится, Элла?! – крикнул рыцарь.

– Это Самир! Он идет за детьми!

Никогда не думала… Будь ты проклят, Гурвон… Она сорвала со стены еще одно зеркало и установила его напротив первого так, чтобы оно смотрело в сторону дверей. В щели просачивался дым. Посмотрев на себя в оба зеркала одновременно, Елена точными движениями пальцев расположила их ровно друг напротив друга и, пометив свою позицию, метнулась в сторону в тот самый момент, когда дверь содрогнулась.

Вытолкав детей на подоконник, Лоренцо обернулся. Его лицо было решительным: выражение человека, ожидавшего, что следующая минута станет для него последней. Елене хватило времени лишь на то, чтобы крикнуть:

– Прячься, Лори!

В этот раз не было ни насмешек, ни злорадства, ни угроз – лишь напоминавший своим видом тлеющий уголь кулак проломил дверь, едва она успела прижаться к стене с одной стороны от нее. Елена могла видеть дверь лишь в одном из зеркал, однако как только та распахнулась, в комнату ворвался дым и различить что-либо стало невозможно. Отступив в тень, Елена начала готовить следующее заклинание.

Самир скривился. Гурвон предупреждал его, что эта сука быстра, но она была всего лишь полукровкой, да к тому же еще и сморщенной как чернослив. «Моя склонность к стихии огня абсолютна», – подумал он злорадно.

Мало кто на Урте мог пережить одно-единственное столкновение с его силой, а он готовился ночью, накапливая мощь с помощью медитации. «Прямо перед рассветом, – сказал Гурвон. – Будь готов. Мы перебьем их всех».

Неожиданный бонус!

«Значит, мы не просто уберемся без предупреждения?»

«Нет, мы всех их прикончим: Сорделл и я разберемся с королем; ты убьешь королеву и детей».

«Что насчет Елены?»

«Ей в этом деле доверять нельзя, Самир. Она слишком сдружилась с местными. Делай то, что потребуется».

Гурвон теперь трахал Ведью, это было известно всем; Елена больше ничего для него не значила.

«С удовольствием, Гурвон».

И для него это действительно было удовольствием. Когда поступил приказ, он уже находился рядом с этой жирной клецкой Фадой. Первый взрыв, испепеливший королеву, стал истинным наслаждением. Затем показалась Елена. Гурвон не врал: она была чертовски быстрой и хитрой. Наклонить щиты так, чтобы огонь уничтожил пол у его собственных ног… Умно. Он запомнит этот трюк.

Самир распахнул дверь детской. Пора покончить с этим. Позволив первому потоку дыма ворваться внутрь, он приготовил щиты, однако из комнаты так никто и не появился. Да, Елена была быстра, но огневой мощи у нее не было, да и мест, чтобы спрятаться, оставалось все меньше и меньше. Из темноты донесся полный боли вздох Лоренцо ди Кестрии, и Самир широко ухмыльнулся. Именно это было самой чудесной стороной огня – он не просто наносил урон, он еще и сковывал разум болью, такой, что самые искусные палачи обмочились бы от зависти. Болью, которую он обрушит на эту сморщенную суку Анборн, прежде чем примется за детей…

Дым поднялся к потолку детской, и Самир увидел стоявшую между двумя зеркалами Елену. В правой руке у нее был кинжал. Она выбросила левую руку в его направлении, и неспособная причинить ему никакого вреда голубая гностическая стрела ударилась в его щиты. Огненный маг ее даже не почувствовал. Елена выглядела потрепанной и, судя по всему, была совершенно измотана.

Улыбнувшись, он поднял руку и нанес удар, вложив в него всю свою силу. С полным блаженства возгласом Самир изверг поток пламени столь жаркого, что его языки были прозрачными. Сквозь колебавшийся воздух он видел, как пламя пронеслось сквозь нее и, не встретив сопротивления, разнесло дальнюю стену.

Елена вновь появилась на том самом месте, где была, вращая двумя тонкими клинками. Невредимая. Как? Самир почувствовал, что кто-то приближается к нему сзади, но было слишком поздно: клинки вонзились ему под ребра, и он ощутил онемение. Лезвия со звоном ударились друг о друга глубоко у него в груди. В ошеломлении он смотрел, как стоявшая перед ним Елена, померкнув, исчезла.

Онемение становилось сильнее. Самир попытался собрать свою мощь, однако ощутил лишь пустоту. Он хотел что-то произнести, но его ноги подкосились, и огненный маг почувствовал, что его сердце останавливается.

– Я не левша. Ты должен был это заметить, – прошептала Елена ему на ухо.

Рукка! Зеркала… Иллюзия…

Самир рухнул на пол.

Елена тяжело опустилась на пол рядом с мертвым магом. Через мгновение, взяв себя в руки, она вытащила клинки, трясясь от облегчения. Он купился на ее иллюзию с зеркалами. Рациональная ее часть самодовольно ухмыльнулась: она нашла его уязвимое место, нанесла по нему удар и попала в цель. Но проклятье, он чуть ее не убил… И убил Фаду.

– Отруби ему голову, – прошептала она Лоренцо.

Рыцарь смотрел в ее полные ужаса глаза с явным непониманием.

– Я серьезно. Существуют заклинания, способные оживить его даже после такого! Мы должны быть уверены, что он точно мертв. – Хрипло вдохнув отравленный дымом воздух, она с трудом двинулась к окнам. – Сэра? Тими?

В разбитых окнах показались головы детей Нести. Елена услышала, как позади нее Лоренцо поднял и опустил свой меч. Глухой удар эхом разнесся по комнате. Сэра вскрикнула. Затем, перепрыгнув через торчавшие из оконных рам осколки стекла, они с Тими бросились в объятия Елены. Она прижала детей к себе, а Лоренцо обнял их всех. Его лицо было распухшим от ожогов. Голова Самира лежала в расплывавшейся луже крови. На лице мертвеца по-прежнему было выражение удивления и неверия.

Через несколько секунд в комнату вбежали облаченные в фиолетовое стражники. Возглавлял их Паоло Кастеллини, и его грубоватое лицо было мрачным и яростным. Убедившись, что дети невредимы, стражники мягко попытались увести их, однако Сэра никак не хотела отпускать Елену, а Тими вцепился в Лори, беззвучно плача.

Елена позволила солдатам поставить их на ноги, а затем увести себя прочь от разрушения и обезглавленного тела человека, ставшего его причиной. Она двигалась медленно, словно во сне.

– Матушка…? А танте Хомейра?

Сэра лежала в кровати в комнате рядом с часовней. У входа стояли четверо стражников, а вокруг суетились лекари и их помощники. И на девочке, и на Елене по-прежнему были их изодранные, опаленные ночные рубашки. Ноги Елены были в ужасном состоянии, хотя боль она начинала чувствовать только сейчас.

– Мне так жаль, – прошептала она. – Мне так жаль.

Сэра уставилась на стену, не замечая слуг, перевязывавших ее порезы и мывших ей руки и ноги. Она чувствовала лишь боль, терзавшую изнутри. Затем ей пришла в голову новая мысль и девочка прижала ладонь ко рту.

– Отец!

Елена ощутила внутри пустоту.

– Я не знаю. Я попыталась выяснить, но не смогла с ним связаться. Мне так жаль, так жаль.

«Это моя вина, – подумала она. – Я должна была убить Самира, пока он спал. Должна была знать, что Гурвон, имея возможность заработать еще больше кровавых денег, просто так не уйдет. Ольфусс, Солинда – кто еще? Весь клан Нести? В Брохенском дворце просто недостаточно людей, чтобы остановить Гурвона Гайла и Ратта Сорделла. И кто знает, не привел ли Гурвон с собой остальную шайку? Я идиотка! А теперь на эту бедную, милую девочку будет направлен каждый клинок в королевстве. Я всех их подвела…»

День прошел, словно в тумане. Мелькали лица, из-за стен доносились беспрерывные вопли. Очнувшись от тяжелого кошмара, Елена обнаружила, что заснула на стуле рядом с кроватью Сэры, уронив голову на одеяло. Рука гладила ее по плечу.

– Элла, – прошептала Сэра.

Елена села, понурив голову:

– Сэра… Я всех вас подвела.

– Ничего подобного! Ты спасла нас. Без тебя мы все были бы мертвы. – Сэра приложила палец к губам Елены. – Тссс. Ты спасла нас всех. Меня, Тими, Лори – всех. Ты – Нести. Ты – одна из нас. – Обняв ее, Сэра притянула Елену к себе, гладя ее по волосам так, словно Елена была ребенком, а она – ее старшей сестрой. – Я дам тебе медаль, титул, землю. И нового жеребца из наших конюшен. Вся Форенза будет к твоим услугам. – С мрачным и серьезным выражением лица она добавила: – Я подумала, что мне надо показаться на публике. Людям нужно знать, что я жива. Пока они меня не увидят, слухи не прекратятся. Им нужно знать, что здесь все еще остались живые Нести. – Сэра похлопала Елену по щеке, как будто была ее матерью: – Тебе необходимо поспать, Элла. Ты ужасно устала.

Елена с удивлением посмотрела на свою юную подопечную. Та выглядела так, словно за одну ночь стала взрослой.

– Как я могу спать, когда моя принцесса работает? – прошептала она.

– Если отец умер насильственной смертью, выборов не потребуется: Тими – его наследник, а значит, я становлюсь регентом, – произнесла Сэра низким, удивительно спокойным голосом. – Мне нужно исполнять свои обязанности.

– А ты к этому готова? – мягко спросила Елена. – Мужчины отодвинут тебя на второй план – пусть даже ненамеренно. Они будут видеть в тебе… Ну, ты знаешь.

– Да. «Просто девочку». – Расправив плечи, Сэра выпятила челюсть. – Я регент по закону, и я собираюсь действительно быть регентом. Грядет шихад, и Явону нужен лидер, а не грызущиеся клики. Я буду править, пока Тими не станет достаточно взрослым.

Только взгляни на себя, дитя… Нет, больше не дитя. Елена сглотнула. Я горжусь тобой. И ужасно за тебя боюсь.

Поднявшись, они помогли одна другой одеться. Елена надела свободную блузу, опоясавшись мечом. Сэра облачилась в королевский шитый золотом пурпур; на голову ей возложили корону принцессы, в которой она обычно появлялась лишь на важных обедах. Елена вышла за ней из замка, пройдя через обгоревшие руины зала для приемов, все еще заваленные почерневшими кусками дерева и осколками люстры.

Снаружи главная лестница была залита солнечным светом. Жара волнами прокатывалась по ограниченному пространству двора, в котором столпились сотни человек. Их обдало запахом пота. С губ собравшихся – джхафийцев и римонцев – сорвалось нестройное приветствие. Появился Харшал аль-Ассам, поторапливавший рабочих. Причитания женщин сменились радостными возгласами, когда толпа поняла, кто вышел из крепости. Люди потянулись к ним.

Елена не отставала от своей подопечной ни на шаг. Толпа нервировала ее, хотя на лицах собравшихся были лишь печаль и сочувствие. Одна девочка почтительно поцеловала подол юбки Елены. Та оглядела стены, опасаясь, что Гурвон мог подослать еще убийц на случай, если что-то пойдет не так, однако никого не увидела и не почувствовала. Мог ли он вообще предположить, что Самир потерпит неудачу?

Сэра подняла руку, требуя тишины. Отступив, люди преклонили колени. Когда она заговорила, голос принцессы был слабым, но твердым:

– Я – ваша принцесса. Я – Сэра Нести, и у меня для вас ужасные новости. Моя мать, Фада Лукид-Нести, ваша королева, королева всего Явона, мертва, как и ее сестра, моя тетушка, Хомейра Лукид-Ашил. Это тяжелые утраты. Но мой брат Тимори, наследник трона Джа’афар-Явона, цел и невредим. Потери оказались минимальными. Убийца нанес удар, и, судя по всему, его целью было перебить… – Замолчав, она сглотнула – первый знак того, каких усилий ей стоило это выступление. Однако, собравшись с силами, Сэра продолжила: – Его целью было перебить мою семью, и ему бы это удалось, если бы не героизм наших доблестных стражников.

Раздались тихие приветственные крики – прежде всего со стороны римонцев.

– Но особенную отвагу и решимость проявила стоящая рядом со мной женщина, Елена Анборн, мой телохранитель и моя защитница. Несмотря на свое ранение, она вступила в бой и сразила убийцу, защитив моего брата и меня. Она – мой дорогой друг, и я восхваляю ее перед всеми вами.

Елена неожиданно оказалась в центре всеобщего внимания. Она почувствовала, как кровь приливает к лицу, ведь она по-прежнему боролась с чувством вины. Ее дрожавшие ноги подкосились, и она, не произнеся ни слова, рухнула на колени; голова Елены кружилась, и она коснулась лбом ног Сэры. Произошедшее было чистой случайностью, а не намеренным актом глубочайшего почтения и смирения, однако в толпе пронесся одобрительный шепот. До Елены вдруг дошло, что ее норосская привычка относиться ко всем как к равным воспринималась здесь сродни наглости; люди восприняли этот случайный почтительный жест как запоздалое признание Еленой своего истинного положения. Когда Сэра, подняв ее на ноги, поцеловала щеки Елены, их любовь и взаимное доверие стали всем очевидны. Сначала одна женщина, а затем и многие другие приблизились к Елене. Кланяясь, они касались своих лбов правыми руками.

– Славим и благодарим, – шептали они. – Саль’Ахм. Мир вам.

Однако, принимая их неожиданное признание, Елена почувствовала, что Гурвон Гайл пытается гностически связаться с ней. Она пресекла эту попытку. Гурвон, ты – ублюдок и убийца. Я заставлю тебя за это заплатить.

Когда Елена, сумев наконец отрешиться от боли, причиняемой ожогами на ступнях и икрах, уснула, ее посетили ужасные сны. Следующее утро, по ее подсчетам, было первенником, 13 октена. Она осторожно проверила свои обереги. Они были целыми, однако сквозь них явно пытались пробиться. Восстанавливая пострадавшие участки, она гностически убедилась в том, что это Гурвон Гайл пытался силой заставить ее выйти с ним на контакт.

Что еще планировал Гурвон? Приходилось исходить из предположения, что Ольфусс уже мертв, а это, вне всяких сомнений, означало, что Гурвон вскоре начнет боевые действия. Его союзник был очевиден: Горджо из Гителя. Лишь они среди римонцев поддерживали династию Доробонов, поэтому следовало ожидать их наступления на Брохену. И у Гурвона должны были быть информаторы здесь, в Форензе, – Елена знала, как он работает. Он создавал сеть везде, где появлялся, и всегда говорил ей делать то же самое. Однако здесь, в Явоне, она разленилась. Зачем ей, телохранителю, шпионы, думала она. И вновь ошиблась, идиотка! Теперь Елена представления не имела, что и где творится. Она была сама по себе.

Поставив стоявший у ее кровати тазик себе на колени и заставив воду в нем засиять слабым гностическим светом, Елена попыталась увидеть Ольфусса или Солинду. Однако ей этого не удалось. Отставив тазик и обхватив себя руками, она позволила себе излить свою печаль.

Затем она отправилась в лазарет. Лоренцо лежал там в одиночестве. Вся левая сторона его тела была красной и обожженной. Левый глаз рыцаря скрывала повязка, однако правый уставился на Елену, как только она вошла.

– Элла, – прохрипел он.

– Лори. Они дали тебе что-нибудь от боли?

Рыцарь поморщился.

– Дали кое-чего. Но я предпочел бы еще, – признался он с неохотой.

Елена огляделась, однако все лекари куда-то ушли, поэтому она сама осторожно сняла с Лоренцо повязки и, войдя в полутранс, обработала его раны с помощью гнозиса. Она позволила своим ощущениям проникнуть в его рану и очистить ее, ослабив боль рыцаря и пробудив целительные силы его собственного тела. Это было медленным, осторожным вливанием гностического бальзама, изматывавшим не меньше, чем боевые заклинания. Пока Елена лечила Лоренцо, он смотрел на нее, и выражение глаза на его красивом и печальном лице стало мягким. Наконец она сняла повязку, скрывавшую второй глаз.

– Насколько все плохо? – спросил рыцарь шепотом. – Девчонок отпугнет?

– Не хуже, чем обычно, – ответила Елена, с трудом заставив себя улыбнуться. – Ты почти успел отвернуться. Потерпи несколько месяцев, и от ожогов не останется и следа.

– Как ты это сделала? Трюк с зеркалами?

– Просто. Я спроецировала свое отражение в комнату и позволила этому отражению оттянуть его огонь на себя, пока сама подкрадывалась к нему сзади.

– Это чудо.

– Нет, всего лишь гнозис. Он был тауматургом, а они не слишком-то хорошо разбираются в иллюзиях.

Она пожала плечами, не испытывая особого желания об этом говорить.

– Действительно ли твои силы исходят от вашего бога? – спросил Лоренцо.

Его взгляд был очень серьезным.

Елена покачала головой:

– Нет. Они идут изнутри меня.

Подняв свои руки к ее лицу, Лоренцо взял Елену за подбородок и притянул ее к себе, коснувшись своими губами ее губ. Елена могла бы вырваться, но не сделала этого. Его рот был сладким и пряным, а губы одновременно твердыми и нежными. Закрыв глаза, Елена позволила себе какую-то секунду насладиться моментом, а затем мягко отстранилась.

– Значит, ты ангел.

Он улыбнулся с выражением блаженного триумфа на лице – первый из рыцарей, добившийся поцелуя от ведьмы. Елена нахмурилась, уже жалея о проявленной слабости. Однако затем лицо Лоренцо помрачнело.

– Почему он это сделал, Элла? Он действовал один? Или по приказу?

Елена покачала головой.

– Я не знаю, – соврала она. – Пока что. Я пытаюсь это выяснить.

Рыцарь с сомнением кивнул, и Елена встала. Отстраниться от него оказалось сложнее, чем она думала. Какое-то мгновение, оказавшись в его теплых, сильных руках, она ощущала себя так, словно попала в рай, где ей не страшна была надвигавшаяся буря. Нет. Я больше не могу позволить себе такую слабость…

– Поспи, Лори.

Сказав это, Елена вышла из лазарета.

Сэра сидела за огромным столом. Рядом с ней, на подушке, сидел Тимори. Елена стояла за спиной у Сэры, положив правую руку на рукоять меча. Ее ступни и икры уже не болели, однако их покрывали следы от ожогов. Она чувствовала себя измученной, усталой и не находила себе места от терзавшего ее чувства вины, а то почтение, с которым к ней относились все окружающие, лишь усугубляло это ощущение.

Вместе с Сэрой и Тимори за столом сидели Харшал аль-Ассам, Паоло Кастеллини и еще дюжина представителей обоих народов – местная знать и сановники, священники и видные горожане. Большинство из них Елена знала, пусть и не слишком хорошо. Она могла видеть, что Сэра слегка дрожит. Однако, несмотря на свой страх, девушка вела себя решительно. Она была дочерью своего отца. Увидев ее сегодня, он бы ею гордился. Если бы был жив. Хотя, возможно, он и правда жив? Впрочем, я очень в этом сомневаюсь.

Молодой амтехский богослов произнес благословение; его примеру последовал солланский друи с кустистой бородой, после чего они вместе помолились о силе и стойкости, прося Бога, чтобы он даровал мир павшим и благословил принца с принцессой. Взглянув на Сэру, Елена ободряюще ей улыбнулась. Они изложили свои планы еще утром, а затем, встретившись с несколькими наиболее влиятельными людьми в личном порядке, объяснили им, как все будет происходить. Все они считали, что Сэра отступит в сторону и позволит им все решать, однако, к удивлению Елены, с пониманием восприняли ее готовность взять бразды правления в свои руки. Судя по всему, им нужен был кто-то, кто будет держать знамя, вокруг которого они смогут объединиться. «Вы – люди, которым Ольфусс Нести, мой отец, доверял больше, чем кому бы то ни было еще, – сказала им Сэра. – Верьте мне. Я – дочь своего отца». Елена ожидала большего сопротивления, но, возможно, ее присутствие напугало этих людей.

Сэра обратилась к собравшимся так, словно делала это всю свою жизнь:

– Милорды, мы собрались здесь на чрезвычайное заседание совета. Я отправила всадников в Брохену, чтобы узнать тамошнее положение вещей, но вестей оттуда еще некоторое время не будет. Моя защитница Елена тоже использовала свои навыки, однако ей не удалось определить, жив ли мой отец-король. И жива ли моя младшая сестра.

Несколько человек открыли рты, собираясь задавать вопросы, но Сэра упреждающе подняла руку. «Она уже выглядит как самая настоящая королева, – подумала Елена. – Как горд был бы Ольфусс».

– Я молюсь о том, чтобы это нападение было единичным случаем, – продолжила девушка, – однако опасаюсь, что это не так. Есть серьезные причины полагать, что оно было спланировано заранее с целью свергнуть Нести и устроить переворот. Я также полагаю, что этот удар был нанесен в качестве ответа на решение моего отца относительно шихада. На данный момент я надеюсь, что мы вскоре получим весть о том, что мой отец в безопасности, но в глубине души боюсь, что мы одни и нам уже объявлена война.