Конан и ритуал Луны

Последний из племени Вармина

Огромное заходящее солнце печально прощалось с раскаленной землей. Отбрасывая причудливые колдовские тени, по пыльной дороге неторопливо двигались два всадника. Один из них, высокий широкоплечий воин — владелец породистого вороного жеребца — привстал на стременах и огляделся.

— Теперь уже недалеко, — негромко сказал он спутнику — человеку маленького роста, скорее даже карлику, неуклюже сидевшему в седле небольшой пегой кобылы.

Карлик вытянул длинный крючковатый нос, украшенный двумя большими бородавками.

— Ах, Конан, если бы ты осмотрел верхние ярусы башни… А теперь она, скорее всего, исчезла…

— Вряд ли кто-нибудь станет копаться в логове повесившегося колдуна, — проворчал воин. — Если она у него была, значит, там и лежит.

— Хорошо бы… — Карлик вздохнул, почесал аккуратную, любовно подстриженную бородку и тронул пятками кобылу. — Поспешим: скоро стемнеет, а приехать в те края ночью…

— Там никого нет! — перебил Конан. — Старуху уничтожил сам колдун, а я перебил тех, что сидели в подземелье! Я же тебе рассказывал!

— А ты уверен, что перебил всех? — настороженно спросил карлик.

— Можешь спуститься и проверить сам.

— Да уж, наверное, придется спуститься. Я думаю, что подземелье, над которым стоял храм, построенный самим Вармином, где-то обязательно соединяется с его царством. Ах, какой это был храм, — продолжал карлик мечтательно, — какие фрески, какие самоцветы украшали алтарь! Все разграблено, разрушено… И в довершении всего, на развалинах колдун воздвиг свою мерзкую башню!

— Подожди, Хепат, ты же говорил, что тебе нужна только книга? — Конан недовольно глянул на спутника. — Теперь ты собираешься спускаться в подземелье!

— Книга в первую очередь, — кивнул карлик, — но разве тебе не хочется отыскать вход в древнее царство гномов? В царство, где лежат и ждут нового хозяина сундуки с драгоценными каменьями? Где из золота лили кружки для воды и вина?

Конан крякнул. Посмотрел на солнце. Почесал за ушами коня, нетерпеливо переступавшего копытами.

— Конечно… сокровища, это хорошо. Но у меня в одном месте тоже припрятан горшок с алмазами — может, мне лучше откопать его, а не гоняться за призрачными сундуками?

— Ты не веришь? Ты не веришь последнему гному из клана великого Вармина?! — Хепат гордо выпрямился и чуть не выпал из седла.

— Хуже лошади может быть только корабль, — пробормотал он и продолжил:

— Конан, я видел эти сокровища. Мне они не нужны. Мне нужна книга и еще одна вещь — она лежит в самом сердце старинного царства гномов… Если ты будешь моим спутником и защитником… все сокровища…

— Ладно, я же поехал с тобой! О чем тут еще говорить?!

— Конечно, я очень рад… И если мы спустимся в подземелье и отыщем вход в древнее царство…

Конан промолчал. Хепат неуверенно продолжал:

— Вначале мы отыщем книгу… Она даст мне силу…

— Колдовскую силу, — мрачно уточнил Конан.

— Колдуны бывают разные… Я уверен, что никогда не стану злым…

Через пару колоколов жара спала, повеяло прохладой. Лошади, чувствуя скорый отдых, бежали резво. Тем не менее, к башне приятели подъехали уже в сумерках. Спешившись и посмотрев, как Хепат ерзает в седле, примериваясь и в то же время, опасаясь спрыгнуть, Конан взял его за шиворот, снял с лошади и поставил на землю. Гном встряхнулся и как будто хотел что-то сказать, но, глянув на темный силуэт башни, передумал. Точнее, сказал, но совсем не то, что хотел:

— Конан, неприкаянная душа колдуна может все еще обитать в башне…

Посмотрев на редеющие волосы на макушке гнома, варвар пробурчал:

— Страшновато? Но ты же хочешь стать колдуном?! Привыкай!

— Я не собираюсь иметь дело с демонами и духами! — с негодованием ответил гном, запрокинув голову и силясь разглядеть в сумерках лицо товарища.

Далекий, заунывный вой донесся со стороны башни. Челюсти Хепата громко лязгнули.

— Те, в подземелье, тоже выли… но вроде по-другому… — Конан в раздумье поскреб гладко выбритый подбородок. — Скорее всего, это просто волки.

Однако гном заметил, что рука его товарища опустилась на рукоять меча.

— Я думаю, лошадей нужно завести в башню.

— Да, конечно, — согласился гном, — если только они пойдут…

— Пойдут, если не хотят, чтобы их сожрали волки.

— Да, да… если это волки…

Конан вздохнул, вручил Хепату два повода, обнажил огромный обоюдоострый меч и решительно двинулся к дверям. Гном торопился следом, отчаянно дергая уздечки. Вой повторился. На сей раз, гораздо ближе. Пегая кобыла испуганно заржала. Хепат зашипел на нее, как разъяренный кот, и с утроенной силой потащил коней к распахнутым дверям мрачной башни. Пахнуло сыростью. Гном, упираясь, изо всех сил тянул лошадей. Кобыла опять заржала, и, будто в ответ, многоголосый вой донесся из-за башни.

Совсем рядом! Где же Конан? Почему он не поможет?! Хепат чуть не плакал от отчаяния. Сейчас выскочит стая и набросится сначала на коней, потом на него, или нет — сначала на него, Хепата, а уж потом на коней!

Сильная рука вырвала у него уздечки, и через пару мгновений и кони, и гном очутились внутри башни. Затхлая темнота накрыла Хепата будто одеялом.

— Не могу найти факел, — пробормотал Конан, — должно быть, он с другой стороны…

«Ну, темнотой-то гнома не испугать», — с облегчением думал Хепат.

Он стоял у самых дверей, поглаживая массивный запор и прислушиваясь к далекому теперь вою. Очевидно, стая устремилась на поиски новой добычи. Хепат сосредоточился и, как умеют делать все гномы, расширил зрачки. Темнота отступила. В сером сумраке он увидел вслепую шарящего по стене Конана, нервно переступающих копытами коней и большой, квадратный стол в обрамлении четырех массивных скамеек. И… длинную фигуру поверившегося колдуна. В страхе Хепат зажмурился и тут же проклял себя за это проявление трусости.

Он никогда не отличался храбростью, как его старшие братья. Он был — да! — немного трусоват, но, зато, пока его браться становились доблестными воинами, он многое изучил и многое узнал. Братья, конечно, над ним смеялись — но где они теперь? Где его смелые братья? Сгинули. Погибли в неравном бою, потому что в их понятии отступить — значит струсить! А он, Хепат, отступил и остался жив. Жаль, что братья его не послушали. В той битве погибли последние гномы из клана Вармина.

Когда-то царство великого Вармина процветало, хоть никогда не было большим. Правитель предпочитал жить обособленно. Может быть, поэтому численность клана постепенно уменьшалась, дети часто умирали или рождались уродами; их бросали в бездонную расщелину, из которой тянуло гарью и серой. Этот провал в недра земли в плохие годы, когда слишком многие табу нарушались, сердился и изрыгал пламя, в котором однажды, не успев убежать, сгорели десять достойных гномов. А в битве с дикарями, забравшимися случайно в одну из пещер, погибли последние отпрыски клана Вармина.

Хотя, нет — последний, он, Хепат, все еще жив и собирается вернуться в старое царство. Хоть ненадолго, но вернуться. А для этого надо найти иной путь, ибо тот, которым он пользовался с братьями, теперь недоступен. Кровожадные дикари с лицами на груди и невероятно длинными руками, захватили несколько пещер. Хорошо, что Хепат успел нажать на потайной рычаг и навсегда завалить проход, ведущий в основные пещеры царства Вармина. Тогда трусость помогла ему спасти от разграбления древнее царство. Вот только, не рано ли нажал он на рычаг? Может, братья были еще живы? Может, они согласились бы отступить? Нет, не согласились бы… А дикари могли ворваться в любой момент… Он поступил правильно. И, тем не менее, постоянное чувство вины мешало ему жить, преследовало по ночам тягостными снами, в которых он, раз за разом, оставлял братьев на растерзание дикарям. Но все-таки тогда его трусость помогла перекрыть проход в царство Вармина.

А вот теперь трусость сослужила ему плохую службу. Испугавшись мертвеца, он зажмурился, да так крепко, что перед глазами поплыли красные и желтые круги. И зрачки, конечно, вернулись в первоначальное положение. Теперь его вновь окружала вязкая темнота. И вновь навалились запахи — сырости, плесени и тления. И он стоял жалкий и несчастный, вспоминая жуткий раскачивающийся силуэт на веревке. А почему он раскачивался? Сквозняка в башне вроде не было! А труп колдуна — это он видел ясно — медленно качался, будто… будто…

Хепат вспомнил, как он, еще совсем мальчишкой качался с братьями на качелях. Братья показали, как можно раскачиваться без посторонней помощи — раньше его, самого маленького, всегда подталкивал кто-то из старших. Раскачиваться оказалось очень просто. Надо было ритмично откидываться назад, а затем подаваться вперед.

Вперед-назад. И можно развлекаться самому. Как этот страшный труп колдуна… Ему скучно висеть тут одному… вот он, и развлекается… Скучно одному… А теперь он и не один… Хепат представил, как растянутся в ухмылке застывшие мертвые губы колдуна, как радостно вдруг блеснут тусклые глаза, как исчезнет в них смертная пелена и пробудится отвратительная, противоестественная жизнь…

Что же Конан никак не может найти факел? И почему так тихо? Даже лошади перестали бить копытами, и кажется, к чему-то прислушиваются… Может, надо крикнуть? Спросить Конана, почему он так долго ищет факел? Но он рассердится, этот вспыльчивый варвар. Чего доброго, еще скажет — иди, ищи сам. И что тогда? Искать факел? Шарить в темноте, опасаясь наткнуться на холодное тело висельника? Хотя, нет… он же висит в центре… Если не слез… Может, он уже слез с веревки и теперь в темноте приближается к нему, бедному гному… И кто знает, как скоро его иссохшие, холодные руки схватят, вопьются, вонзят отросшие когти…

Раздался частый дробный стук. Кто это стучит?! Будто кто-то чужой — чуждый этому миру и этой жизни, ненавидящий саму жизнь, пытается войти, пробраться внутрь… Хотя… он же и так — внутри… Зачем, зачем он стучит?.. Может быть… да, стук похож… будто стучат костью о кость…

Вспыхнул факел, и Хепат понял, что это за дробный стук костей раздавался в темноте — это стучали его собственные зубы. Со стыдом, от которого кровь бросилась в лицо, гном понял, что от испуга начал выбивать зубами джигу. Слышал ли Конан? Он, будет смеяться…

Впрочем, гном тут же забыл обо всем, впившись взглядом в мертвеца. Перед ним, вытянувшись, висела мумия. Труп высох, съежился, и совсем не раскачивался. Застыл в выжидании. Вывалившийся язык его походил на птичью лапу, глаза запали так, что было непонятно — то ли они просто высохли, то ли их выели черви или выклевали птицы. А могут ли птицы осмелиться на такое — выклевать глаза колдуну?

Наверху гулко заухала сова, и Хепат подпрыгнул от неожиданности. Наверное, могут… Но эта сова… Она охраняла труп хозяина… Нет, глаза у него на месте… Пройдет немного времени, и он, Хепат, в этом убедится… Тяжело дыша, гном вдруг понял — вскоре ему предстоит встретиться взглядом с колдуном… С мертвым колдуном.

Конан зажег еще один факел.

— Похоже, нам придется остаться тут на ночлег. Где-то в окрестностях рыщет волчья стая!

— Остаться… здесь?.. — пролепетал гном. — А как же… а я думал, мы возьмем книгу и…

— И двинемся ночью? Чтобы попасть волкам на ужин?! — Конан осмотрел запор на двери, усмехнулся, очевидно, что-то вспомнив, затем подошел к другой двери — закрывающей вход в подземелье. Долго стоял, нахмурившись. Потрогал массивный замок. Ничего не сказав, вернулся. Сел за стол.

Оробевший Хепат стоял рядом. Лошади опять стали бить копытами. Кобыла тонко заржала, будто на что-то жаловалась. Ночевать с мумией? Да еще в башне, где мечется, не зная покоя, черная душа колдуна?!

— Не бойся, старина, — в синих глазах Конана гном заметил сочувствие, — мы поспим наверху, а мумия будет висеть тут, внизу. Ничего страшного!

— Да, конечно, — взбодрился Хепат, — наверху, это хорошо. Там же и книга где-то…

Он со стыдом подумал, что из-за своих страхов совсем забыл о цели их путешествия — о книге, в которой должна быть заключена мудрость древних чародеев.

Книга лежала на виду. На грубо сколоченном столе, сиротливо стоявшем у стены на втором ярусе башни. Кроме стола, тут имелась низкая жесткая лежанка и два грубо сработанных стула. В узкое окно, или даже, скорее, бойницу, заглядывала ущербная луна. Приятели молча разглядывали загадочную книгу. В толстом кожаном потертом переплете, немного обгоревшая с одной стороны, она лежала, как приманка. Как кусок мяса в волчьей ловушке.

— Он что, постоянно ее читал? — в недоумении произнес Конан.

— Нет, такие книги постоянно не читают, — прошептал Хепат, — в них заглядывают только тогда, когда возникает необходимость… Да и то, предварительно произносят охранительные заклинания. Тут что-то не так…

— А, может, у него просто тайника не было? Зачем ему тайник? Воры к нему не полезли бы даже за бочкой золота!

— Нет… что-то не так, — шептал гном, — прежде чем прикоснуться к книге, нужно подумать…

— Я поднимусь на третий ярус, — сказал Конан, — посмотрю, что там… А ты пока подумай…

Захватив факел, северянин по шаткой лесенке поднялся наверх. Хепат опять остался один в темноте. И вновь он ощутил если не страх, то, по крайней мере, тревогу.

Темнота… Темнота его не пугала. Если бы не мертвец на веревке, там, внизу!.. Хепат прислушался. Вот тяжелые шаги киммерийца наверху. Скрипят половицы. Внизу тихо. Тихо ли? Переступил копытами конь. Еще какой-то звук… Скрип? Похоже на скрип. Именно так скрипели качели, когда он в детстве учился раскачиваться. Колдун опять стал играть в свои игры! Мертвый колдун, если он не погребен с соблюдением необходимых обрядов, — страшнее живого… Гораздо страшнее. С живым еще можно договориться… С мертвым — никогда… Мертвые скорбят о своей кончине и ненавидят живых.

Хепат вспомнил, какие звуки раздавались иногда в пещерах, где гномы хоронили умерших. Стоны, вздохи, временами плач, стенания. Никто не отваживался без дела подходить к тем пещерам. Только для совершения обряда погребения и вместе со жрецом. И только после того, как он прочитает охранительные заклинания, крепко запирающие дверь в царство мертвых…

Спустился Конан.

— Там тоже лежанка и скамейка. Еще два сундука с одеждой. Я проверил — ничего ценного.

Гном, подавляя дрожь, сидел молча. Зевнув во весь рот, Конан продолжал:

— Ты можешь спать тут, а я — наверху, — но, поймав испуганный взгляд Хепата, добавил: — или наоборот.

— Нет… лучше тут… Ты ложись на лежанку, а я посижу еще, подумаю… — залепетал гном.

Крякнув и пробормотав: «Как хочешь», Конан загасил факел, растянулся на узкой лежанке и через некоторое время уже похрапывал.

Помимо воли, Хепат вновь стал прислушиваться. Снизу явственно доносились какие-то звуки… Крысиный писк… Конское фырканье… И что-то еще. Трудно было расслышать. Мешал храп Конана, мешало завывание ветра наверху. Гном задержал дыхание и весь превратился вслух. И услышал то, чего так боялся, — скрип. Так скрипеть могла только веревка, на которой висел высохший труп колдуна. Зачем он раскачивается? Для чего? Хочет сорваться? Освободиться от петли?

Стараясь дышать как можно тише, Хепат встал со стула, на цыпочках подошел к спящему другу и присел, скорчился у его ног.

Заржали кони. Внизу творилось что-то нехорошее. Хепату послышалось приглушенное бормотание, будто кто-то вполголоса читал заклинания. Замяукал кот.

«Странно, — успел подумать гном, — никакого кота мы не заметили, — где же он прятался?»

Неразборчивое вначале бормотание, теперь слышалось ясно и отчетливо. С ужасом разобрал Хепат некоторые слова древнего заклинания. Нужно будить киммерийца! Нужно… что? Бежать? Но как? Ведь внизу оживший мертвец!..

Ощутив чье-то прикосновение, гном вздрогнул, едва удержавшись от крика. Хвала богам! Это Конан. Конечно, он давно не спит… Конечно, этот шум, эти заклинания и мертвого поднимут!..

«Поднимут… мертвого… Поднимут… мертвого», — застучало в голове Хепата.

Внизу раздался глухой удар. Будто что-то тяжелое упало на пол.

Конан совершенно бесшумно поднялся и запалил факел. Даже в эти мгновения Хепат успел удивиться, как стремительно, плавно и бесшумно двигался гигант-киммериец. Словно тень, скользнул он к люку и, склонившись, осветил первый этаж башни.

Хепат посмотрел на книгу.

Она была открыта…

— Проклятье! — воскликнул вдруг Конан и быстро отошел от люка.

Факел он теперь держал в левой руке, а в правой неожиданно появился меч.

— Конан, книга… — прошептал гном, указав дрожащим пальцем на стол.

Страница медленно переворачивалась, будто кто-то невидимый стоял, склонившись над столом, и читал колдовской текст.

— Книга… книга… — лепетал гном.

— Вижу, — процедил Конан и одним движением задвинул Хепата себе за спину, подальше от стола.

Затем, вставив факел в держатель, взял меч двумя руками и замер, не спуская глаз с люка. Внизу как будто все стихло. Тянулось время. Конан был неподвижен, как статуя. Из-за спины выглядывал трясущийся Хепат. И когда ему показалось, что все затихло, что, помолившись богам, они смогут пережить эту страшную ночь, — заскрипела лестница.

— Проклятье! — вновь воскликнул Конан. — Он идет сюда! За нами… или за книгой!

Раздался шелест страниц — книга закрылась. Хепату даже подумалось, что все виденное было просто мороком — и книгу никто не открывал… Но нет — теперь она лежала на самом краю стола. Ее передвинули…

В тишине скрип ступеней казался невыносимо громким. Каждый звук отдавался внутри тупой, саднящей болью. Кто-то медленно поднимался к ним на второй ярус башни.

Кто это? Что? Зачем? — мысленно твердил гном. Почему он не остался внизу? Неужели он — мертвый и страшный в своей смерти — идет к ним? Что же теперь будет? Сможет ли меч Конана убить мертвого? Можно ли вообще убить мертвеца?!

Хепат со стоном уткнулся в спину товарища и закрыл глаза. Мерно и неотвратимо скрипела лестница. Настороженно замер Конан. Время остановилось. Кровь пульсировала в висках. Пот заливал глаза. Секунды… минуты… годы… вечность… Ничто уже не может измениться в этом мире…

Конан поднял меч. Значит… Значит… Уже скоро… Неожиданно для себя, гном выглянул из-за спины друга и тут же пожалел об этом.

Из квадратного отверстия в настиле второго яруса на него смотрел колдун. Неподвижные мертвые глаза не мигали. Ссохшийся черный язык по-прежнему высовывался изо рта. На вытянувшейся и неестественно изогнутой шее болтался обрывок веревки. Не сводя с Хепата остановившегося взгляда, колдун стал медленно подниматься. Казалось, он с большим трудом заставляет двигаться окоченевшее тело.

Но почему медлит Конан?! Чего ждет? Гном застонал и опять спрятался за такой большой, надежной спиной друга. Но даже в этот страшный миг, он не смел указывать Конану. Он только мысленно просил — ударь скорее! Попробуй — может, тебе удастся убить мертвеца. Попробуй!

Но Конан медлил. Куда пойдет колдун? Если за книгой — пусть забирает и уходит. Он, Конан, не собирается вступать в поединок с живым мертвецом из-за проклятой колдовской книги…

Неестественной дерганой походкой труп медленно прошел к столу. Высохшие пальцы с трудом обхватили книгу. Послышалось хриплое клокотание. Смех? Прижимая к груди колдовскую книгу, мертвец повернулся к Конану. В запавших глазах мелькнула искорка торжества. Затем онемевшие губы его с трудом зашевелились, и послышались слова заклинания. Вторя мертвецу, закричал кот, заухала сова, завыли за стенами волки. Вдалеке прогрохотал гром. Чердак гулко вздохнул порывом ветра.

Ярким пламенем вспыхнул труп колдуна, и почти мгновенно распался, превратившись вместе с колдовской книгой в горсть черного пепла. Продолжал кричать невидимый кот, но волчий вой затихал где-то в дали, а сова захлопала крыльями и с прощальным уханьем улетела в ночь. Стих ветер. Отдаленным эхом прокатился последний, уходящий раскат грома.

Конан подхватил обессилевшего гнома и, морщась, уложил на лежанку. Он не любил явных проявлений слабости. Хепат лежал, как тряпичная кукла. Страх отнял у него все силы.

— Исчезла твоя книга, — бросил киммериец. — Хотя твоей она и не была, а теперь уж и не будет.

Гном безучастно смотрел в потолок.

— Ладно, — проворчал Конан, — спи тут, а я пошел наверх: теперь-то бояться нечего…

Наутро Хепат проснулся разбитым, с головной болью и ломотой в костях.

— Я так хотел завладеть этой книгой, — жаловался он, — я постиг бы мудрость всех поколений…

— Вряд ли колдовская книга научила бы тебя мудрости, — перебил Конан, — скорее, превратила бы в черного колдуна, которому ненавистно все живое.

Гном задумался, затем кивнул.

— Возможно, ты и прав, Конан…

Днем, когда в узкие окна лился веселый солнечный свет, башня не казалась такой мрачной, как ночью или в сумерках. Просто нелепое, грубо построенное сооружение. Хепат подумал, что он вполне мог бы тут жить — теперь, когда душа колдуна навеки покинула земную юдоль.

Конан вывел коней и отпустил пастись. Затем принес сумку с нехитрой снедью и сел за стол.

— Помнится, у колдуна было неплохое вино, интересно, где он его прятал…

Хепат повел носом и принюхался. Нахмурившись, он втягивал воздух, как шакал, приблизившийся к человеческому жилью, но опасающийся подходить ближе. Конан с интересом смотрел на маленького спутника. Гном медленно двинулся к стене.

— Так и есть! — торжествующе крикнул он, откидывая крышку небольшого погребка. — Тут все пропитано винным запахом! Наверное, не один раз колдун проливал вино, нацеживая из этих сосудов…

Вспомнив про колдуна, Хепат сник, вновь переживая ночной ужас. Конан подошел и удивленно присвистнул: на дне погребка лежали глыбы самого настоящего льда. Между ними стояли глиняные сосуды с длинными горлышками. А в плотно закрытом бочонке, утонувшем во льду нашлось прекрасное копченое мясо.

— Клянусь Кромом, мне тут нравится! — воскликнул Конан. — Но как он сохранил лед? Днем такая жара…

— Ты забыл о книге, — печально сказал гном. — Заклинания… там можно было найти любые заклинания, в том числе и замораживающие…

За обедом друзья обсуждали план дальнейших действий. После второй кружки разговор оживился, а после четвертой — наоборот, стал очень серьезным. Конан склонялся к тому, чтобы немедленно отправится за горшком с алмазами. Гнома он решил взять в долю.

— Если не попадем в лапы к разбойникам, погуляем на славу, — он радостно хлопнул товарища по плечу и потянулся к кувшину.

Поднявшись с пола и вновь усевшись за стол — на сей раз подальше от Конана, — Хепат заплетающимся языком стал доказывать необходимость отыскать вход в древнее царство Вармина. Уж там сокровищ!.. Что там твой горшок?!.

Затем, забыв обо всем, он начал сосредоточенно нарезать мясо. Конан долго смотрел, как длинный нож гнома медленно отрезает ровные, красивые ломтики, затем, потеряв терпенье, схватил оставшийся кусок и, откусив половину, запил изрядным глотком вина. Хепат с укоризной посмотрел на жующего друга и вспомнил о сокровищах подземного царства.

— Там… там… там… — пытался он начать рассказ, затем громко икнул и продолжал уже без запинки.

Он красочно описывал отделанные самоцветами пещеры, подземные озера с кристально чистой водой, многочисленные тайные ходы и, конечно, огромные сундуки, набитые золотом, алмазами, изумрудами, аметистами, топазами…

— Все, все сокровища, которые веками собирали гномы, — станут твоими… нашими… Мы возродим древнее царство… Мы станем там жить! Позовем к себе всех… Для нас будут танцевать лучшие красавицы…

Тут гном подозрительно посмотрел на огромного друга.

— Ты не смотри, что я маленький!.. Женщины от меня без ума!.. Я… я помню, как открыл однажды сундук, запустил руки в изумруды, и вся пещера озарилась зеленым светом!..

От этих рассказов у Конана закружилась голова. Возникла острая необходимость освежиться вином. С удивлением он обнаружил, что три больших кувшина, которые они достали, — пусты. Хепат, продолжая говорить про изумруды, пошел к погребку, запнулся, упал и мгновенно заснул. Добродушно посмеиваясь, Конан перенес друга на лежанку, затем достал из запасов колдуна еще два кувшина — самых больших…

На следующее утро друзья пошли искать лошадей. Конан мрачно осматривал окрестности башни. Хепат с тяжелой головой тащился следом. К полудню стало ясно, что кони пропали. К вечеру друзья нашли их кости.

— Как же мы забыли про волков?.. — бормотал Конан.

Гном тоже выглядел удрученным, но втайне был рад: теперь ничто не помешает им спуститься под землю.

Вечером друзья доели запасы мяса, и допили вино. Погребок опустел, и лед в нем растаял. Может, дело было и не в заклинаниях — просто раньше погребок открывали не так часто…

— Пора двигаться. — Конан приторочил за плечами сумку с запасом продуктов: теперь питаться предстояло вяленым мясом и сухарями — тем, что они привезли с собой.

Гном нес мех с водой и несколько хорошо просмоленных факелов. В последний раз, окинув хмурым взором их временное пристанище, Конан, к своему удивлению, увидел большого черного кота, настороженно сидящего на столе. Желтые глаза кота горели мрачным огнем, Тем не менее, он с готовностью подбежал к людям и стал тереться о сапоги.

— Где же он прятался? — удивился Конан.

Гном долго молчал, затем неуверенно сказал:

— Когда я спал, мне показалось… что какой-то кот подошел, потерся, потом повернулся задом и зачем-то потряс хвостом.

— Так вот почему от тебя идет кошачий запах! — захохотал Конан.

Гном обиженно потянул носом.

— У нас в пещерах кошки не живут… я эти запахи не знаю.

— Зато запах вина знаешь! А ведь если бы ты не нашел вино — мы не потеряли бы коней!

— Но тогда, — парировал Хепат, — мы не пошли бы в подземелье и не нашли бы…

— Мы еще ничего не нашли, — оборвал его Конан, — и неизвестно, найдем ли!

Подхватив тяжелую скамью, он с легкостью сбил замок с двери, ведущей в подземелья. Затем зажег факел, вздохнул и шагнул на знакомые ступени. Гном с важным видом отобрал факел, протиснулся вперед и бодро зашагал вниз, всем своим видом показывая, что тут главный он, Хепат — последний гном из славного клана великого Вармина!

Конан пожал плечами и двинулся следом. Кот с недовольным видом распушил хвост, утробно мяукнул, но решил не отставать.

И вновь Конан стоял там, где начинались два горизонтальных коридора, выложенных камнем и один — с земляными сводами, который в прошлый раз вывел его на поверхность. Кроме того, была еще одна лестница, ведущая вниз. Гном осторожно принюхался.

— Там, — он указал на земляной тоннель, — кхоно, живые корни, туда нельзя.

— Именно там я и нашел выход, — усмехнулся Конан, — а твои кхоно не слишком-то проворны.

— А нам, — продолжал гном, не слушая спутника, — туда, вниз, — он направился к темному провалу.

Конан бесцеремонно придержал его за ворот.

— А куда ведут эти? — он показал на горизонтальные тоннели.

Гном с опаской покрутил круглой головой.

— Скорее всего, это вход в лабиринт. Ловушка для новичков.

— Интересно, а кто прокопал эту нору, по которой я выбрался? И зачем?

Гном помолчал, и Конан с удивлением увидел, что он дрожит всем телом

— Кхоно, — тихим голосом повторил, наконец, Хепат, — кхоно…

— Корни? Но как они могли прокопать тоннель?!

— Прокопал мбинг… они гнали его, кусали… он копал… потом его съели. Ты просто не дошел до конца… Если бы дошел — увидел бы скелет мбинга. Но и сам не смог бы вернуться… Этот тоннель — ловушка!

— Что-то слишком много тут ловушек, — проворчал Конан. — А что там, внизу?

— Возможно, тоже лабиринт. Но там должен быть выход в пещеры царства Вармина… Должен…

— Что ж, пошли.

Под ногами хлюпала вода. Серые стены грозились навсегда поглотить неосторожных путников, дерзнувших нарушить их вековой покой.

— Остался последний факел, — прорычал Конан, — а ты все еще водишь нас по кругу!

Гном: обессилено присел, прислонившись к влажной стене.

— Я… это какой-то другой лабиринт… гномы таких не строили. Но мы найдем выход… немного отдохнем и найдем…

— Некогда отдыхать! — Конан рывком поставил Хепата на ноги. — Скоро мы окажемся в полной темноте, а это смерть! Вперед!

Гном побрел вдоль стены, шатаясь от усталости.

«Все пропало, — думал он, — конец. Как он, гном, подземный житель, мог заблудиться?! Как мог он не распознать чужой лабиринт?! Это работа не гномов. Кто же тогда строил эту чудовищную ловушку?»

Страшная догадка сверкнула в усталом мозгу Хепата. Что если он ошибся с самого начала?! Что если башня построена на других развалинах? Может быть, на этом месте никогда и не стоял храм Вармина? И тут нет никакого входа в древнее царство его исчезнувшего клана?

От отчаяния гном застонал, и тут же мигнул и погас последний факел.

— Будь проклято это подземелье! — воскликнул Конан. — Будь прокляты твои сундуки с драгоценными камнями, гном!

— Прости меня, Конан, — всхлипнул Хепат. — Прости… мы теперь тут погибнем… — Он почувствовал, как что-то мягкое ткнулось в руку.

Кот! Он не бросил нас. Хороший, добрый котик. Он пришел нас подбодрить… Но где же он был? Он ведь не шел с нами… Хотя, какая разница?.. Шел позади…

— Иди, котик, — прошептал гном, — не стоит тебе погибать с нами…

— Что ты бормочешь?! — грянул из темноты голос Конана.

— Кот… к нам вернулся черный кот…

— Держи его! Не отпускай! — Конан стал торопливо искать в сумке веревку.

Через несколько мгновений привязанный кот, обиженно мяукая, повел друзей к выходу из лабиринта. Последняя надежда! Возможно, кот, своим звериным чутьем найдет выход. Последняя, слабая надежда в кромешной тьме…

Кот натягивал веревку, как хорошая собака. Конан едва поспевал, выставив вперед свободную руку, а Хепат, вцепившись в пояс друга, передвигался бегом.

Однако скоро веревка ослабла. Кот остановился. Друзья терпеливо ждали.

— Ты не боишься смерти, Конан? — прошептал Хепат

— Как тебе сказать… Смерть всегда рядом. Я просто привык.

Внезапно кот довольно заурчал.

— Похоже, поймал мышь, — пробормотал гном.

В темноте раздавался хруст костей и громкое чавканье.

— Не решит ли он тут поселиться? Вода есть, мыши тоже… Что еще надо коту? — Конан усмехнулся. — А мы тут долго не протянем. Мы мышей ловить не умеем…

Пообедав, кот решил передохнуть и, запрыгнув Конану на плечо, распластался, как воротник. Киммериец услышал довольное, сытое мурлыканье.

— Придется ждать.

— А он поспит, проголодается и опять пойдет ловить мышей… — с досадой произнес гном.

— Я положился на тебя, — жестко сказал Конан, — и ты завел меня сюда! Теперь я буду полагаться на кота.

Вскоре он услышал всхлипывания — Хепат плакал.

— Прости меня, Конан… я…

— Ладно, старина! Кот не останется жить в лабиринте. Тут даже ему будет неуютно. Я уверен, он нас выведет.

— Я отдам ему свою долю мяса, — Хепат гладил, растянувшегося на столе довольного кота, — я, гном, заблудился, а он нас вывел!

Конан усмехнулся.

— Теперь самое разумное будет нести его в сумке на случай…

— На какой… случай?.. — удивился гном

— На случай, если мы вновь заблудимся. Я не привык отступать. На сей раз, пойдем горизонтальным тоннелем.

Хепат смотрел на спутника, раскрыв рот. После всего… после стольких блужданий, отчаяния в полной темноте… Он готов опять рискнуть?! Только тут гном в полной мере осознал духовную мощь своего спутника. И не сокровища его влекут… Во всяком случае, не только сокровища. Сундуки, набитые золотом — это просто приз, конечная точка… У него ведь закопан где-то горшок с алмазами — деньги для него не главное… А что? Гном осторожно глянул в синие глаза гиганта.

— Конан… почему?..

— Почему я не отступлюсь?

— Да… что заставляет тебя… после всего…

— Видишь ли, старина, — Конан выпил воды из меха и поморщился, — мне приходилось отступать, но только тогда, когда иного выхода не было. Мы должны пройти по тоннелям!

— Конан… я недавно подумал… Я мог ошибиться — возможно, эта башня построена на других развалинах, и тут нет выхода в царство Вармина…

— Пойдем завтра, — коротко сказал Конан и, заметив страх в глазах друга, добавил: — Я нагружу тебя двумя десятками факелов! У колдуна наверху есть запас…

Тоннель, постепенно понижаясь, уходил в темноту. Тяжело нависали мокрые каменные своды. Шаги рождали отдаленное эхо, и казалось, что кто-то идет следом.

Несколько раз друзья останавливались и прислушивались. Нет, никого, только вязкая, звенящая тишина.

— Или преследователи так же быстро останавливаются, или это только эхо… — Конан топнул ногой. Звук затих, задавленный нависающей над ними толщей земли. Эхо было, но очень слабое.

— Внизу мы вообще не слышали никакого эха, — прошептал Хепат.

— Внизу мы сразу вступили в лабиринт, там сплошные повороты… А тут — прямой каменный коридор.

Гном погладил кота, голова которого высовывалась из сумки, висевшей на плече Конана, и ничего не ответил. Затем, привычно закинув за спину вязанку факелов, двинулся вперед, держа в свободной руке очередной — третий по счету — горящий просмоленный стержень.

И вновь позади послышались шаги. Конан все больше хмурился. Может ли эхо раздаваться только сзади? И может ли оно быть таким… многоголосым? Идут они вдвоем, а преследуют их, кажется, не менее десятка человек… И сколько может тянуться этот тоннель?! Прямой, как стрела, наклонно вонзившаяся в землю… ни одного поворота… Этот ход ведет к определенной цели. Никаких лабиринтов. Подвело чутье нашего великого гнома — потомка славного Вармина… Нужно проверить, что там, или кто там, позади… Возможность только одна — остаться и подождать!

— Хепат, — начал Конан и тут же подумал, какой страх испытает гном, оставшись один. Но что делать?.. — Слушай, друг мой, ты иди вперед с факелом, а я останусь тут и проверю. Если все будет хорошо — я тебя сразу догоню.

Факел задрожал в руке гнома. Переведя дыхание, он хрипло сказал:

— Что ж, тебе виднее… Долго не задерживайся… И еще — отдай мне сумку, она будет мешать…

Похоже, гном был уверен, что его товарищу предстоит нешуточная схватка.

Прижавшись к холодному камню, Конан смотрел, как исчезает вдали огонек факела, казавшийся таким крохотным в этом бесконечном мрачном тоннеле. Ясно слышались удаляющиеся шаги.

И тут же из темноты донесся другой звук — нет, это не эхо! Кто-то шел по их следам. Огонек факела превратился в тусклую звездочку, а скоро и вовсе исчез. Темнота наполнилась звуками. Мерно капала вода, шуршали мыши. Что они тут едят? Может, у них есть выходы наружу? Этакие длинные норки — длинные, как это проклятый тоннель… И они выходят, видят солнце, греются… А ночью над ними — не холодный, сырой свод, а ласковые, мохнатые звезды.

Шаги… шаги преследователей! Стихла даже мышиная возня.

Конан, затаившись в темноте, ждал. Интересно, они — те, кто идет следом — видят во мраке или будут освещать дорогу факелами? Шаги приближаются, а света факелов не видно. Значит, глаза преследователей приспособлены к темноте!

Это совсем плохо. Орудовать мечом в кромешной тьме, вслепую, пытаясь поразить врага, который хорошо тебя видит — задача непростая.

Конан обнажил меч и приготовился.

Сердце Хепата, казалось, готовится выпрыгнуть из груди. Он давно понял, что Конан будет устраивать засаду. И когда это произошло, он не удивился. Он спокойно пошел дальше, как и было приказано. Вот только сердце… Бьется так, что ничего другого не слышно. Не оглядываться!.. Иначе можно не выдержать и бросится назад. Нет, надо идти… Идти одному!

Хепат вспомнил, как часто бродил он в одиночестве по лабиринтам царства Вармина. Он даже любил одиночество. Когда ты один — ты сам себе хозяин. Где хочешь — присядь, отдохни. Остановись — полюбуйся красотами отдаленных пещер. Не с кем поговорить? Так ведь, можно мурлыкать песенку или, в конце концов, разговаривать с самим собой. Да, одиночество его не пугало. Он любил одиночество…

Почему же сейчас ему так страшно?! Он перестал быть гномом? Может быть, прожив несколько лет среди людей, считавших его просто карликом, он и в самом деле перестал быть гномом? Нет, здесь другое… Ни одна, даже самая отдаленная пещера, ни один тоннель там, в царстве Вармина, не внушали ему страха! Тут дело в другом… Зло впиталось в эти каменные осклизлые стены. Слишком много зла! Оно струится вместе с водой со сводов, оно течет по стенам, оно обволакивает путника невидимым туманом, парализует мозг, ослабляет волю…

Позади раздался ужасный рев. Звук ударил гнома, как дубинкой. Факел упал и погас. А рев невидимого зверя все доносился из темноты, парализуя мышцы…

Холодный камень обжигал спину, зато рукоять меча приятно согревала ладонь. Конан перестал дышать, вслушиваясь в приближающиеся шаги. Уже скоро. Насколько хорошо преследователи видят в темноте? Заметят ли его, прижавшегося к стене? Если видят не очень хорошо — могут и не заметить. Следовательно, нужно их испугать… появиться внезапно… возникнуть из ничего, из серых теней…

Он ждал до последней минуты. До тех пор, пока невидимые в темноте преследователи не подошли на удар меча. Затем, издав свой страшный боевой клич, одним прыжком выскочил на средину тоннеля и со страшной силой описал мечом дугу на уровне груди. Меч со свистом рассек воздух. Никого? Но по-прежнему раздавался — теперь удаляющийся — звук шагов! Казалось, преследователи прошли сквозь него и спокойно шествуют дальше.

Теперь не оставалось ничего другого, как нащупать рукой стену и двигаться вслед за странным, неуязвимым противником.

Кто это? Призраки? Но разве призраки стучат каблуками?..

Хепат дрожащими руками пытался зажечь факел. Искры не желали попадать на трут, но зато обильно сыпались на землю. Проклятье! Он должен успокоиться! Но отзвуки страшного рева, казалось, еще не затихли… Что это было? На Конана напал какой-то зверь? И его рык, усиленный эхом… Но что-то смущало. В этом зверином реве все же было что-то человеческое… Может… Ну, конечно!..

Хепат с облегчением рассмеялся. Это был боевой клич Конана — великого воина, его друга! Клич, лишающий врагов воли! Заставляющий трепетать даже самые смелые сердца! Даже он, Хепат — последний из великого племени Вармина — слегка испугался! Руки перестали трястись, и гном запалил, наконец, факел. Но где же Конан? Если он издал боевой клич, значит, была схватка. Каков ее итог? И что делать ему, Хепату? Идти вперед или подождать?

Поздно — шаги преследователей приближаются! Топот нескольких человек. Значит, Конан погиб? Во всяком случае, он не сумел их остановить! Может, он ранен и ему нужна помощь? Но как к нему пройти? Они уже близко! Они не пропустят!

Из последних сил гном сжал рукоятку кинжала. Левой рукой он высоко поднял факел. Противники приближались. Сейчас он увидит их… Он выступят из темноты, и тогда…

Конан, временами касаясь ладонью влажной стены, пробирался вслед за невидимыми и неуязвимыми преследователями. Он решил больше не ломать голову над неразрешимыми пока загадками. Сейчас важно не отставать от тех, кто прошел сквозь него, как ветер сквозь… Нет, ветер не проходит сквозь преграду — он ее огибает! Чувствовалось, что вот-вот придет разгадка. Огибает… Но они не могли его обогнуть — меч вихрем прошел от стены, до стены!..

Вдали зажглась звездочка. Хепат! Видимо, он остановился и ждет! И сейчас к нему приближаются те… Конан побежал. Только бы не опоздать!

Хепат, трусливый гном — последний из клана славного Вармина — приготовился встретить смерть. Он гордо стоял с кинжалом в одной руке и факелом в другой. Страха не было. Он считал себя уже мертвым, и теперь следовало позаботиться о том, чтобы не выглядеть испуганным в глазах врагов. Хотя бы казаться смелым, мужественным воином! Таким, каким он никогда не был, но какими были его братья! Он не посрамит свой род! Он не отступит, как… как тогда…

Из темноты выступили странные силуэты. Хепат прищурился. К нему приближались существа меньше его ростом! Гномы среди гномов! И обступив его, они заговорили на древнем, полузабытом наречии. Хепат обессилено сел прямо на мокрый пол. Бледные, будто прозрачные лица… Огромные, выпуклые глаза с вертикальными зрачками… Одеты в шкуры каких-то чешуйчатых тварей, но довольно хорошо сшитые… На ногах добротные сапоги. За поясом у каждого длинный кинжал, украшенный изумрудами и алмазами… И говорящие на полузабытом языке! Это язык древних властителей подземного мира, живших задолго до появления гномов! Перед ним стояли самые древние жители пещер! Живая легенда!

Внезапно они замолчали и стали вглядываться в темноту. Один из них поднял бледную руку ладонью вперед. Жест, понятный всем. Жест дружелюбия.

Конан спокойно подошел к маленьким преследователям. Пять человек… человек? Нет, конечно, это не люди. Даже меньше гномов. Вот, значит, почему его меч не причинил им вреда — он попросту просвистел у них над головами! А ведь он и сам бы догадался… Еще немного — и догадался бы!

Конан присел, разглядывая одного из преследователей, по-видимому, старшего. Именно он показал пустую ладонь. Человек и маленький подземный житель долго смотрели в глаза друг другу, и Конан почувствовал дружелюбие маленького существа. Дружелюбие и просьбу о помощи.

Тем временем Хепат вспоминал древний язык. Он обменивался фразами с другим созданием, которое терпеливо, по нескольку раз повторяло каждое слово.

Затем все с интересом разглядывали кота, который недовольно выглядывал из сумки.

— Они мне рассказали, как попасть в заброшенное ныне царство моих предков. И еще они просили о помощи… — сказал Хепат после того, как маленькие существа исчезли в темноте.

Друзья сидели на корточках, прислонившись к холодной стене.

— Это самые древние жители пещер! Их под земные царства процветали задолго до того, как появился первый гном! — Голос Хепата дрожал от волнения. — В старых легендах упоминались некие существа, живущие где-то рядом. Их так и называли — «живущие рядом». В более поздних сказаниях, о них уже ничего не говорилось. Считалось, что они исчезли.

— Не все, как видно, — сказал Конан, — а какая им нужна помощь?

— Им кто-то досаждает… Нужно закрыть проход в их последнее жилище. Теснимые врагами, они давно ушли на глубины, к самым корням гор, но и там до них кто-то добрался…

— Кто же и почему их преследует? Кому они теперь мешают?

— Я многого не понял, — признался гном, — но мне кажется, что до них добрались те самые дикари, которые погубили мое племя…

— Странные существа, — тихо сказал Конан, вспомнив, как, прощаясь, каждый из них подходил к нему и, коснувшись руки или плеча, долго смотрел в глаза, — кажется, они многое понимали без слов…

— Да, мне тоже так показалось. И язык я запомнил как-то очень уж быстро…

— Они заново вложили его в твою пустую голову, — усмехнулся Конан.

— Ну, что же, — Хепат не счел нужным отвечать на шутку и поднялся, — пора идти. Этот тоннель приведет нас в огромную пещеру. Именно там поселились дикари. А дальше начнется самое трудное…

Пещера, к которой вышли друзья, неожиданно для Конана, оказалась освещена слабым зеленоватым светом. Светилась какие-то мхи или лишайники на стенах.

«Пуго», — пояснил гном. Редкие растения. Гномы их разводили и приживляли на камне, но приживались они плохо и, зачастую, проще было воткнуть в стену факел, чем возиться с капризными растениями. Однако там, где пуго приросли, они держались крепко, довольно быстро разрастались и служили неплохим источником света.

Сама пещера была огромна. Своды терялись в темноте — наверху пуго не росли. В стенах виднелись многочисленные отверстия — тоннели, ходы, лазы, и, может быть, просто норы. Большую часть пещеры занимало озеро. Неподвижная гладь воды отражала светящиеся пятна пуго. Озеро обегала неширокая мощеная дорожка. На берегу, на равном расстоянии друг от друга, стояли высокие каменные истуканы. Грубо обработанные, мрачные — все они были повернуты лицом к озеру, будто терпеливо ожидали появления некоего духа воды, либо наоборот — стремились оборонить жителей пещеры от того, кто обитает в глубинах. Кое-где входы в тоннели обрамлялись небольшими колоннами, украшенными причудливой резьбой. Некоторые отверстия располагались довольно высоко, и к ним вели истертые ступени.

Конан не спешил выходить из скрывавшего их тоннеля. Затушив факел и оставаясь в темноте, друзья долго разглядывали раскинувшуюся перед ними пещеру.

Хепат нараспев, словно читая старинные предания, рассказывал, что несколько тысячелетий назад здесь жили древние. Об этом говорили некоторые легенды. Эта пещера была центром древнего царства «живущих рядом». Они приносили жертвы своему богу, живущему в глубине озера. Но иногда бог гневался и забирал к себе слишком многих… Может быть, поэтому они ушли вглубь земли?.. Как бы то ни было, скоро в пещере поселились гномы. Они не приносили в жертву своих товарищей и, вообще, считали подводного бога мерзким чудовищем.

— Вероятно, здесь обитали подданные Григли — наши соседи. Сильное и многочисленное племя. Не смотря на это, они исчезли лет на сто раньше нас.

— А теперь? — спросил Конан. — Что рассказали древние?

— Теперь тут, за озером, поселились воинственные дикари, которые делают вылазки во все тоннели и уже убили нескольких древних. И многих, многих гномов…

— А как вода? Пить ее можно? Наш мех почти пуст…

— Лучше вначале выпустим кота, хватит ему сидеть за спиной. Пусть он и попробует…

— Что ж, выпускай.

Хепат развязал сумку, и кот, недовольный и взъерошенный, резво помчался к озеру. Припав к воде, он долго лакал, затем внезапно насторожился и замер, выгнув спину. Тревожная рябь торопливо пробежала по зеркальной поверхности озера. Блестящее черное щупальце медленно поднялось над водой. Кот распушил хвост, приподнялся на лапах так, что стал чуть не вдвое выше, и угрожающе зашипел. Конан легко, едва касаясь земли, побежал к озеру. Щупальце, покачиваясь, нацелилось на застывшего кота.

— Беги же! Беги дурак! Спасайся! — шепотом кричал гном.

Ему показалось, что у самой поверхности воды он видит два огромных зеленых глаза. Щупальце, подобно огромному хлысту, метнулось к добыче. Молнией сверкнул меч Конана, и мгновение спустя черный обрубок, извиваясь, упал на песок. Вода вспенилась. Кот заорал и длинными скачками помчался вдоль озера. Хепат заметил, что он, не сбавляя хода, скрылся в одном из многочисленных тоннелей.

В озере, казалось, бился огромный клубок змей. Несколько раз на поверхности мелькнула часть разбухшей черной туши чудовища. Конан так же быстро вернулся в тоннель и, качая головой, наблюдал за гневом монстра, лишившегося конечности.

— О, Конан, ты оскорбил древнего бога… что же теперь будет?.. — чуть не плакал Хепат.

— Но ведь гномы, насколько я помню твои слова, не считали это чудище богом, — спокойно сказал Конан.

— Так-то оно так… Но шуму он наделает… И все из-за этого мерзкого кота!

— Который, между прочим, спас нам жизнь! Теперь мы квиты. Я уверен, что наш кот поселится неподалеку, в какой-нибудь норе. Мышей тут в изобилии.

— Но когда он захочет пить…

— Он не пойдет к озеру, — закончил Конан, — найдет другой источник. Да и нам бы это не помешало…

— Найдем, — махнул рукой гном, — к озеру бегут сотни ручьев. Мы сейчас осмотримся…

— Тебе не кажется, — перебил Конан, — что справа, вдоль озера что-то движется?

Хепат прищурился.

— Похоже. Наверное, нас заметили дикари. Теперь можно было ясно различить восемь человек, гуськом бегущих по тропинке.

— Могли и заметить, а скорее всего, услышали шум. — Конан неспешно обнажил меч. — Отступим вглубь тоннеля, в темноту. Может, они просто хотят посмотреть, почему так разбушевался их бог…

— Вряд ли они молятся этому богу.

— А почему бы и нет? Ведь даже древние признавали это чудище божеством…

— Конан, мне кажется, они бегут сюда. Они нас заметили, — голос Хепата слегка дрожал.

— Тогда сдадимся в плен, — серьезно сказал Конан, — я отдам им меч, а ты кинжал.

— Никогда! — воскликнул гном. — Этот кинжал подарил мне отец! Я никогда… — И только теперь он сообразил, что его друг шутит.

Таинственные дикари между тем были уже на расстоянии полета стрелы от тоннеля. Рослые, почти сплошь покрытые шерстью, с сильными длинными руками, они бежали вперевалку, сильно раскачиваясь. На плече каждый нес увесистую дубину.

— Это они, — прошептал Хепат, — люди с лицами на груди! Им невозможно отрубить голову!

И действительно, невероятная сутулость дикарей производила впечатление полного отсутствия голов у них на плечах.

Дикари остановилась против тоннеля, в котором укрылись друзья, и стали принюхиваться. Их вывернутые ноздри раздувались и пульсировали, налитые кровью глазки злобно всматривались в темноту.

— Что будем делать? — прошептал Хепат испуганно.

— Что делать? — удивился Конан. — А как ты думаешь?

— Мы будем сражаться! — твердо сказал гном и вытащил из-за пояса кинжал.

Даже в этот момент Конан не мог не улыбнуться, глядя на своего маленького товарища, готового смело выступить против страшных противников, убивших когда-то его братьев.

Поймав за воротник шагнувшего вперед гнома, он серьезно сказал:

— Встань позади, только не попади под удар меча, и смотри, чтобы никто не зашел мне за спину.

— А если зайдет? — звенящим голосом спросил гном.

— А если зайдет — ты его убьешь! — терпеливо пояснил Конан, сделав несколько разминочных движений.

Раздался хриплый крик — видимо, команда, — и дикари кучей бросились к тоннелю. Хепат отступил в темноту — прикрывать спину Конана. Оскаленные пасти, безумные глаза, мощные волосатые лапы, шишковатые дубины — это зрелище было не для гнома, и он предпочел на некоторое время закрыть глаза.

Когда рычание дикарей наполнило своды тоннеля, глаза пришлось открыть — как же иначе прикрывать друга? К своему удивлению, Хепат увидел, что один дикарь уже корчится на земле, из тела второго Конан извлекает меч, а третий, оскалив желтые клыки, замахивается шишковатой дубиной. Остальные толпились позади, подбадривая соплеменников дикими криками. Все это Хепат увидел, как при вспышке молнии. Далее персонажи этой кровавой картины пришли в движение. Его друг, высвободив меч из грудной клетки дикаря, уклонился от удара дубиной, одновременно приседая и направляя удар меча вниз. Ошеломленный гном увидел, что Конан отрубил противнику ногу с такой же легкостью, с какой дровосек валит небольшое дерево.

Дикарь визжал, из обрубка хлестала алая кровь — такая же, как у всех.

«И больно ему так же, как и всем, — подумал гном».

В нем боролись жалость и ненависть. Жалость к живому существу, умирающему и страдающему от боли, и ненависть к убийцам братьев — кровожадным, мерзким тварям.

Хепат подполз к дикарю и, движимый скорее все же милосердием, нежели ненавистью, вонзил кинжал ему в сердце.

В этот момент Конан издал боевой клич. Хепат чуть не выронил кинжал, а дикари задрожали, опустив дубинки. Воспользовавшись заминкой, киммериец перепрыгнул через убитых и широким горизонтальным движением меча вспорол животы двум рядом стоящим противникам. Не прошло и десятка ударов сердца, как пятеро нападавших были мертвы. Хепат никогда не видел друга в битве и теперь не мог придти в себя от изумления и ужаса.

Ему приходилось участвовать в сражениях. Он бился сам, и видел, как сражаются другие — и гномы, и люди. Но такого вихря, такой стремительности в сочетании с огромной силой, ему видеть не приходилось. Теперь он был уверен, что Конан может одолеть и сто, и тысячу противников без особого труда. Хепат не мог даже увидеть Конана в каком-то одном месте — казалось, тот был везде. Сверкал меч, и падали, падали с визгом противники. Когда гном: пришел в себя, Конан вытирал меч о шкуру последнего убитого дикаря. С ужасом смотрел Хепат на друга-великана. Тот даже не запыхался! Какую страшную силу, какую выносливость дали боги этому человеку! Быть ему королем!

Хепат вдруг ясно увидел Конана, сидящим на троне. Согнулись в поклоне придворные… Рядом с троном стоит прекрасная женщина — королева… И скучающее лицо его друга — не слишком-то весело быть королем.

— Что? — спросил гном, очнувшись.

— Пора уходить, — повторил Конан, — они обязательно пришлют еще один отряд.

«Да тебе хоть десять отрядов, — подумал Хепат, — ты с такой же скоростью расправишься и с ними!.. Да, древние знали, к кому обратиться за помощью».

А вслух сказал:

— Уходим направо, в седьмое отверстие, оно небольшое, не бросается в глаза. Потом нужно будет перекрыть тоннель, ведущий в царство древних.

— Как мы это сделаем? — спросил Конан, быстро шагая вдоль отвесной стены пещеры,

— Мы устроим обвал. В нескольких местах. Так сказали древние.

Конан остановился у небольшого, в рост человека, отверстия в гранитной стене. Седьмой тоннель.

Темный вход, только где-то вдали светилось пятно удивительных растений.

— Столетиями гномы сажали тут пуго, — удовлетворенно сказал Хепат, — похоже, что факелы нам: больше не понадобятся.

Два соседних тоннеля были гораздо шире, и вход в них украшали резные колонны.

— А эти куда ведут? — кивнул Конан.

— Про другие тоннели древние ничего не говорили. Тут тысячи разных ходов… А в царство Вармина мы сможем попасть после того, как устроим обвал. Там, в одном месте откроется потайной ход…

В таверне сизыми клубами плавал табачный дым. Бородатые гномы выпускали изо рта трубки только затем, чтобы опрокинуть кружку темного эля. Тусклые масляные светильники немилосердно чадили. Низкие каменные своды постоянно напоминали Конану о том, что он не гном и не маленький «живущий рядом».

Люди, впрочем, здесь тоже были. Но они все-таки немного не доставали головами до потолка. Несколько человек самого бродяжьего вида, вооруженные короткими мечами и двумя-тремя кинжалами, сидели за длинным: столом. У одного за спиной висел лук и колчан со стрелами. Бродяги пили вино и подозрительно поглядывали на Конана. Хепат, приняв приглашение гномов и выпив с ними несколько кружек эля, вернулся обратно на пружинящих ногах.

— Это гномы из клана Сакку, — слегка заплетающимся языком поведал он, — они тут часто бывают. Говорят, здесь можно выгодно продать камешки, оружие… Словом, эта таверна — место сбора всех, кто хочет что-то продать или купить, не выбираясь на поверхность.

— Любопытное место, — проворчал Конан, берясь за кружку, — и кормят тут неплохо, и вино хорошее.

— А главное, публика интересная, — подхватил Хепат. — Ну, людей ты, конечно, заметил. Бродяги и головорезы. Гномов тоже полно. Накурили — дышать нечем! Мы такие длинные трубки не делали. Да и табак у нас был получше… А вон там, в углу — их и не видно отсюда — сидят два существа очень странного вида. Похожи на ящериц. На них стараются не смотреть, будто не замечают…

— Видел я когда-то ящериц-воинов… — задумчиво сказал Конан.

— А хозяин этой таверны, — продолжал Хепат, — по-моему, не совсем человек…

Конан невольно бросил взгляд на коренастого, толстого человека (человека?), распекающего слугу за нерасторопность. Отвесив парню пару оплеух, он повернулся, и Конан заметил его острые уши, слишком маленький для человека нос, чересчур раскосые глаза…

— Кто же он?

— Трудно сказать, — гном изучающе прищурился, — тут, под землей, встречаются разные гибриды… Я однажды видел, правда, мельком, змею с лицом человека!

— А, может, гнома? — усмехнулся Конан

— Что — гнома? — не понял Хепат

— Может, змея была с лицом гнома, а не человека, — терпеливо пояснил Конан. — Ты не заменил — была ли у нее борода?

Хепат обиделся и промолчал, утопив нос в кружке. Гномы за соседним столом затянули веселую песню. Слуги едва успевали подносить им кувшины с элем.

Обида Хепата скоро прошла, и он, подперев кулаком отросшую бороду, продолжил:

— А однажды я забрел в незнакомые пещеры и наткнулся на странную тварь. Помесь медведя, оленя… мохнатый… с рогами… Или вот… в одной пещеры жил…

Конан допил кувшин, заказал еще и мрачно посмотрел на пьяного товарища.

— Гибриды, ящерицы, рога у медведя!.. За этот обед мы еще заплатим. А за следующий?..

Хепат поерзал на скамье, будто сел на гвоздь, и незаметно, чтобы не обидеть хозяев, попытался устроиться поудобнее.

— Я клянусь, что найду дорогу в царство Вармина… — торжественно начал он.

— Помнится, ты и раньше так говорил! А древние толковали тебе, что откроется потайной лаз…

— Ну, кто же знал, что ты устроишь такой обвал?! — слово «такой» гном произнес с нажимом и некоторым страхом. — Если там и был лаз, ты завалил его.

Конан вспомнил, как они, следуя указаниям древних, искали нужный камень, извлечение которого из стены привело бы к небольшому обвалу. Именно так нужно было перекрыть вход в подземную страну «живущих рядом». Может, он вынул не тот камень? Или время подточило этот древний тоннель, эту ловушку, и она сработала не так, как надо? Во всяком случае, обвал получился такой, что они едва успели унести ноги.

После чего несколько дней блуждали в лабиринтах тоннелей, пока, наконец, неожиданно не вышли к этому «перекрестку подземных дорог» — просторной пещере, в стенах которой были выдолблены небольшие уютные норы — жилища, склады продовольствия, таверны. Народ на этом «перекрестке» хоть и не толпился, но…

Чаще всего встречались важные, молчаливые гномы. Иногда из тоннелей выходили целые процессии, степенно шествовали мимо Конана и Хепата и, не удостоив их взглядом, скрывались в одном из проходов…

А когда друзья заглянули в одну из рукотворных пещер, откуда доносились веселые голоса, они буквально остолбенели от неожиданности. Конану показалось, что он очутился в одной из харчевен на окраине Шадизара. Хепат же вспомнил старые времена, когда был жив владыка Вармин, и гномы частенько собирались выпить за его здоровье в таких же небольших уютных пещерах.

В таверне моментально стихли разговоры, когда у входа возникли два новых посетителя — великан с длинным мечом и гном с острыми, пытливыми глазками. Подбежавший хозяин усадил гостей за стол, и постепенно на них перестали обращать внимание.

— Я спрашивал гномов, — Хепат кивнул на сородичей, дымивших трубками, — они примерно рассказали, где искать царство Вармина, но точно не знают… Правда, они сказали еще кое-что…

— Что?

— Ну… они советовали не ходить туда… Там… Словом, они слышали, что всеми сокровищами теперь завладел…

— Дракон? — с интересом спросил Конан

— Вроде, нет… Они не знают… но тот, кто там поселился, так страшен…

— Что от его взгляда сходят с ума и люди, и гномы?

— Откуда ты знаешь?! — ужаснулся Хепат. — Значит, ты тоже слышал?..

— Я много чего слышал, — усмехнулся Конан, — чаще всего, это были просто сказки.

Гном покачал головой. Он тоже слышал разные страшные сказки. Их так любили рассказывать его братья… Но в сказках все было ясно. Если даже вначале рассказа и таилась некая загадка — в конце она обязательно разъяснялась. Сказки рассказывали о драконах, циклопах, колдунах… О битвах с известными врагами… А тут — безымянный ужас… Сходят с ума… Нет, это не сказка! Но разве убедишь в этом Конана?!

А, кроме того, он, Хепат, последний из клана… он ведь обещал… А обещание надо выполнять, даже если придется расстаться со здравым рассудком. Впрочем, кажется, испытания начнутся прямо сейчас…

Хепат заметил, что один из пятерых бродяг, давно косившихся на Конана, покачиваясь, идет к их столу. Мутные глаза незнакомца явно не предвещали дружеской беседы. Бродяга начал без обиняков:

— Слушай, приятель, ты мне не нравишься. Так что лучше…

Конан, продолжая сидеть, махнул рукой, и парень отлетел на несколько шагов. Он имел несчастье опрокинуть головой тяжелую скамейку, и поэтому остался недвижим даже после того, как слуги поставили скамью на место. Вскочили остальные четверо. С самой грязной бранью, которую только смогли измыслить их затуманенные алкоголем головы, он надвинулись на Конана.

Хепат заметил, что ни один из них не прикоснулся ни к мечу, ни к кинжалу. Очевидно, узрев длинный меч противника, они предпочли рукопашную. А может быть, по каким-то причинам, здесь не принято убивать? Хепат задумался о возможных причинах, но так ничего и не надумал. Освежившись несколькими глотками вина, он вспомнил, что запрещено обнажать оружие только в храме, — но это славное место, где они так весело проводили время, никак не походило на святилище.

К этому времени сквернословы приблизились и один был настолько невежлив, что выбил кружку из рук Конана. Хепат хихикнул. Самоубийцы!.. Он приказал слуге принести новую кружку, но его никто не услышал. Поднялся шум.

Конан в гневе вскочил, забыв пригнуть голову… Окончательно рассвирепев, он двинулся на противника…

Потягивая вино, Хепат с интересом наблюдал, как летают по таверне невежливые бродяги. Самое интересное было в том, что пиршество, в общем, продолжалось. Иногда, конечно, случалось, что очередной сквернослов, прилетев в самый дальний конец пещеры, невзначай опрокидывал уставленный кувшинами стол, но слуги быстро наводили порядок, и трапеза продолжалась. Оружия никто так и не обнажил, и это особенно понравилось гному.

А когда Конан с невозмутимым видом вновь уселся за стол, ему захлопали все, кто был в состоянии шевелить руками. Другие разразились невнятными криками одобрения. А хозяин-получеловек, распорядившись унести пятерых сквернословов, бесплатно преподнес Конану самый большой кувшин вина. Словом, Хепат был очень доволен обедом и на время забыл о том страшном, что ожидало их в заброшенном царстве Вармина.

Уже два дня пробирались друзья по заброшенным, наполовину засыпанным тоннелям. Иногда они выходили в пещеры естественного происхождения, представляющие собой настоящие лабиринты. Но Хепат, безошибочно выбирая направление, вдохновенно вел их к царству предков. В нем, наконец, пробудилось чутье подземного жителя.

Порой Конану, казалось, что гном шагает наугад. Сворачивает в первые попавшиеся тоннели. Не задумываясь, перебирается через завалы. Лезет в какие-то незаметные норы.

Но Хепат был так уверен, так тверд в выборе маршрута, что Конан проникся уважением к его чутью.

Поистине, думал он, гномы должны обладать чувством направления, позволяющим ориентироваться под землей, иначе им просто не выжить. Правда — искоса глянув на друга, северянин почесал голову — они и не выжили… Хепат, вон, последний из клана… Да и других становится все меньше… И все же чувство направления им дано, на это, пожалуй, можно положиться.

— Уже скоро, — возвестил, вдруг Хепат, сворачивая в очередной тоннель, — я ощущаю…

— Что именно? — Конан с интересом посмотрел на маленького друга.

— Что приближаемся к царству моих отцов… И присутствие чего-то страшного… Мы обречены… Как можно сражаться с безымянным ужасом?

— Но у этого ужаса должно быть тело, которое можно поразить мечом!..

— А если у него не будет тела? — с тоской спросил гном. — Что тогда?

— Тогда и посмотрим, — пробурчал Конан.

Друзья молча зашагали по вновь открывшемуся тоннелю, который неожиданно закончился глухой стеной. Конан стукнул кулаком по каменной кладке, перегораживающей путь. Раздался гулкий звук.

— Стена не слишком толстая, можно попытаться пробить в ней отверстие.

— Но кто и зачем, отгородил царство Вармина? — с дрожью спросил гном. — Это подтверждает…

— Ладно, — перебил Конан, — кладка, похоже, не очень прочная, попробуем расшатать…

Он ухватился за нижний камень, выступавший более других, и принялся его раскачивать. Скоро камень зашатался, как пьяный наемник. А через некоторое время Конан выворотил его из стены. Хепат присел на корточки, наблюдая, как трудится его друг, и, жалея, что ничем не может помочь.

— Пожалуй, можно пролезть, — прохрипел Конан, выворачивая очередную глыбу.

Не теряя времени, он лег на пол и неожиданно ловко полез в отверстие. Не успел Хепат оглянуться, как его друг исчез. С кряхтением опустившись на четвереньки, гном просунул голову в пролом. Мгновение он был неподвижен, а затем вскочил и с ужасным криком пустился бежать. Прочь! Прочь от этого ужаса! Там смерть, там разложение, там самые отвратительные монстры бродят по некогда прекрасному царству, стеная от голода и теряя гниющую плоть. Они мертвы! Они все мертвы и стремятся поедать живых. Их терзает вечный голод! Вот зачем тут была стена — чтобы они не вырвались наружу. А теперь?! Что будет теперь, когда Конан проделал проход? Они полезут, распространяя вонь и роняя червей! Они придут за нами! Конан обезумел, решив разрушить стену! И где он теперь? Что с ним стало? Его рвут на части когтистые трупы! Обгладывают ненасытные чудовища! Его… его…

И Хепат вдруг понял, что он бросил друга в беде. Куда он бежит?! Как посмел он поддаться страху?! Он должен защищать спину друга, а он бежит, как последний трус. Как тогда, когда он оставил погибать братьев!.. Да, они не стали бы отступать…..

Но он… Он должен был сражаться рядом и погибнуть с честью, как они! А он… струсил. Он тогда попросту струсил! Проход могли закрыть и без него. Для этого все было приготовлено, и тяжело раненный, уже не способный сражаться, гном ждал нужного момента. Его глаза!.. Какими глазами смотрел он на Хепата! Самый младшим из братьев струсил — потерял меч и щит! И отступил, что для гномов клана Вармина было невозможно, немыслимо, невероятно… Этот старый воин вскоре умер от ран, но, даже страдая от боли и жажды, он не заговорил с трусом, не попросил его принести воды… А когда Хепат, догадавшись, принес в шлеме родниковую воду, воин не обратил на нее внимания… И умер, как герой. Как и положено умирать гному…

А он, Хепат, с невыносимой болью, со слезами, брызнувшими на кольчугу, понял, что он — жалкий трус! И вот теперь — он опять убежал! Трус!; Не сбавляя темпа, Хепат повернулся и побежал обратно. Другу нужна помощь! Только бы успеть! Только бы успеть прикрыть его спину!

Когда запыхавшийся гном прибежал к стене, Конан сидел на камне. Меч его по-прежнему покоился в ножнах, но лицо блестело от пота.

— Страшновато там… — хрипло сказал киммериец. — Никого нет, а страх наваливается, будто скала. Того и гляди раздавит…

Гном, тяжело дыша, присел рядом.

— Конан, — с трудом выговорил он, — извини, что я…

— Ты молодец, что сумел вернуться, — Конан хлопнул его по плечу.

— Сколько раз обещал себе не садиться рядом, — проворчал Хепат, поднимаясь с земли. Он откатил подальше один из камней, сел и тяжко вздохнул.

— Значит, там никого нет?

— Я прошел шагов двести и никого не встретил, — пробормотал Конан, вытирая пот со лба, — но страху натерпелся…

— Странно… мне сейчас кажется, что какой-то мертвец, вроде нашего висельника-колдуна, стоит на той стороне и собирается…

Хепат вдруг вскочил и собрался бежать, но, заметив укоризненный взгляд друга, заставил себя вновь усесться на камень.

— Я боюсь… — прошептал он. — Я никогда не смогу, войти туда…

— Тогда я пойду один. Ты мне расскажешь, как пройти к сокровищам…

— Нет! Я один не останусь! Я убегу… Или страх убьет меня…

— Ну, ты можешь подождать меня в другом месте… Давай договоримся…

— Нет! Не бросай меня, Конан, — еле слышно сказал гном. — Не бросай… я уже заражен страхом… я буду бояться везде!

Конан поудобнее уселся на угловатом камне, окинул взором сырые своды тоннеля.

— Тогда только один выход… — в раздумье сказал он. — Только один.

— Какой?

— Тренировка.

Хепат вошел в облако. Туман. Откуда здесь туман? Что тут таится, укрывшись мокрым белым пологом? Как в тяжелом кошмарном сне, передвигал он непослушные, ватные ноги. Надо идти. Надо двигаться, несмотря на то, что холодеют руки и трудно дышать. Он попытался глубоко вздохнуть, но горло перехватил спазм. Тут смерть! Смерть от удушья. Схватившись за горло, Хепат упал на колени. Он широко открыл рот и с силой втянул холодный, насыщенный влагой воздух. Приходилось заставлять легкие работать. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Стало немного легче. Но послышались шаги. Кто-то приближался. Невидимый в тумане враг. Чудовище. Возможно один из тех, кто шагает, теряя гниющую плоть…

Гном с трудом выпрямился. Ничего не видно, но звук, кажется, идет оттуда… Он повернулся, приготовившись встретить страшного врага лицом к лицу. Опять шаги… позади… Его окружают! Хепат почувствовал, как зашевелились волосы на затылке. Руки дрожали. Донесся запах гнили. Миг спустя, его окутал ужасный смрад, будто он находился в склепе, куда недавно положили несколько покойников.

Мертвецы! Его окружают мертвецы! Скоро, скоро он увидит их выеденные червями глаза. Их открытые пасти дохнут зловонием… а потом… А потом, они вгрызутся в его плоть и будут рвать ее на части.

Несчастный гном почувствовал холодное прикосновение к спине. С криком он обернулся, но позади никого не было. Волосы на голове теперь шевелились непрестанно. Опять прикосновение холодных рук… Кто-то сзади пытается обхватить его шею. Какой смрад! Нечем дышать! Сейчас, сейчас в него вопьются желтые клыки мертвецов!..

Хепат вновь упал на колени. Тело отказывалось служить. Бессильно опустились руки. Из тумана медленно выплывало отвратительное лицо мертвеца. В глазницах шевелились черви. Темный провал открытого рта изрыгал такой смрад, что щипало глаза. Почти теряя сознание, гном увидел костяные руки, протянутые к его горлу.

О боги! Это конец. Ему, Хепату, последнему гному из клана Вармина, суждено быть растерзанным ожившими мертвецами! Что остается? Закрыть глаза и не видеть… А как поступил бы Конан? Тоже закрыл глаза? Также упал бы на колени?!

И гном ощутил, силу. Только перед неминуемой гибелью появляется у живых существ эта сила — последняя, отчаянная попытка жизни защитить себя. Отказывает парализованный ужасом разум — он больше не нужен: теперь всем управляет сила! Исчезает привычное чувство самосохранения — оно только помешает в последней, страшной битве за жизнь! И слабые становятся богатырями, трусливые — храбрецами, те, кто никогда не держал в руках оружия — искусными воинами.

Издав зычный боевой клич, гном вскочил, сжимая в руке кинжал. Бабочкой порхал он по тоннелю, нанося удары во всех направлениях. Он колол, рубил, пинал, прыгал и метался, как дикий зверь…

Постепенно странный туман рассеялся, а никаких полусгнивших мертвецов вокруг не оказалось. Тяжело дыша, Хепат остановился в недоумении. Он готов был поклясться, что сталь рубила кости, удары отбрасывали чьи-то тяжелые тела.

Никого нет? Никого и не было? Только страх? Он боролся не с мертвецами, он боролся с собственным страхом.

— Отлично, друг мой! — сказал Конан, похлопывая гнома по плечу, предусмотрительно придерживая его другой рукой.

— Что это было? — прохрипел Хепат. — Мне казалось…

— Это был просто страх. Один только страх. Ты сумел победить. Еще несколько таких тренировок, и ты будешь готов идти дальше!

— А ты? — Гном поднял на друга затуманенный взор. — Тебе страшно?

— Конечно, страшно. Но мне легче — я могу в любой момент вызвать у себя то состояние, которое пришло к тебе в конце. У нас в Киммерии многие войны умеют в нужные моменты, что называется, впадать в безумие.

— Берсерки? — тихо спросил гном. — Я слышал о таких… Значит, это и есть?.. Я теперь… берсерк?

— Ну, почти, — Конан улыбнулся. — Теперь отдохнем и немного закусим. Можем сделать это с той стороны стены.

Несколько колоколов спустя друзья, изнемогая от страха, продвигались по слабо освещенному тоннелю. Растений пуго тут было куда меньше. Кроме того, Хепат заметил, что они вянут и осыпаются.

Всепоглощающий страх, вероятно, действовал и на них.

С тех пор как друзья вступили в заброшенное, давно опустевшее царство Вармина, леденящий страх не отпускал ни на миг. Гному приходилось несколько раз вызывать у себя состояние берсерка. После этого страх на время рассеивался, отступал. Конан только утирал пот со лба — это был единственный признак того, что ему тоже страшно.

— Сокровищница там, — Хепат махнул вялой рукой на стену. — Скоро будет разветвление. Эти места я хорошо помню.

Дрожа всем телом, он остановился. Взгляд его наполнился безумием.

— Там, за углом, там стоит…

— Да, я чувствую… — прохрипел Конан, — но, скорее всего, там никого нет… Однако приготовиться необходимо.

Твердой рукой он обнажил меч и почувствовал, как отступил, съежился страх. Несколько раз глубоко вздохнув, он неслышно пробежал расстояние, до того места, где тоннель пересекался с другим, более широким, и исчез за углом. Хепат знал, что Конан рядом, что он сражается с монстром… или со страхом, но паника от одиночества захлестнула, как мутная волна.

Один… Гном попытался сжать кулаки, но пальцы не слушались.

Один, ты теперь один, — твердил кто-то у него в голове. Конан исчез, ты его больше не увидишь. Ты — один. А одному тут не выжить. Тебя скоро обступят полусгнившие мертвецы… Они уже идут… Они близко…

Хепат застонал. Где же друг? Почему его нет так долго? И почему так тихо?

Конан, переводя дыхание, показался из-за угла. Вложил меч в ножны. Еще раз вздохнул.

— Там никого нет…

Хепат из последних сил ухватился за огромную руку друга. Она — эта мощная рука, покрытая буграми мышц и шрамами, — его единственная опора. Только бы Конан не бросил его здесь, в царстве страха.

— Я думаю, мы близки к цели… — проговорил Конан. — Похоже, что тот, кто насылает ужас, где-то неподалеку.

Хепат и сам: чувствовал, что терзающий их души страх увеличился неимоверно. Теперь даже Конану — закаленному воину — не хватало дыхания. Даже у него иногда — Хепат заметил это с удивлением — дрожали руки. Но шаг киммерийца по-прежнему оставался твердым, а взгляд холодным, как ледник, в котором, отражается синее небо.

Вцепившись в руку друга, как испуганный ребенок, Хепат с трудом передвигал отяжелевшие ноги. Сапоги, как каменные… Одежда — тяжкий груз на плечах…

Несколько раз они пересекали естественного происхождения пещеры — большие и маленькие, сверкающие красотой, и темные, будто огромные, пустые бочки. Но не было сил даже поднять взор. Шаркая ногами, друзья из последних сил продвигались вперед.

— Теперь будет небольшая пещера… тронный зал, — хрипел гном, — там, за троном… вход в потайной… тоннель… и там… сокровища.

Тяжело дыша, Конан заставил себя оглядеться. Они стояли у входа в небольшую пещеру, явно искусственного происхождения. Стараниями искусных камнетесов, из стен выступали темные лики чудовищ. Свод ощерился зубами огромного монстра, с языка которого в подставленную каменную чашу капала вода. В общем, если бы Конан мог сейчас говорить, он бы сказал, что тронный зал производит мрачноватое впечатление.

У противоположной стены возвышался массивный каменный трон. Стоящие рядом идолы угрюмо смотрели на путников рубиновыми глазами.

Страх накрывал лавиной. Стоило друзьям сделать несколько шагов, как на них обрушилась такая волна непереносимого, сводящего с ума ужаса, что Хепат, вскрикнув, потерял сознание, а Конан со стоном обхватил руками голову. В глазах потемнело. На губах чувствовался привкус крови. В висках пульсировала боль.

Стиснув зубы, Конан заставил себя взглянуть на трон. Это должно быть там… Источник сводящего с ума ужаса… Некто, распространяющий мутные волны непереносимого страха…

Тяжело дыша, чувствуя, как по спине ручьями струится пот, Конан, превозмогая себя, двинулся вперед. Ужас ударил с утроенной силой. Гигант, шатаясь, с трудом удерживался на ногах.

Нужно всего лишь дойти до трона и взмахнуть мечом… Вряд ли это существо сможет защищаться… Его оружие — страх. И если преодолеть страх, то…

Сосредоточившись, Конан заставил себя войти в нужное состояние. Варвара-берсерка не испугать! Меч молнией сверкнул в его руке.

Издавая нечеловеческое рычание, киммериец, с поднятым мечом, шаг за шагом приближался к трону. Дойти и убить! Убить это существо, терзающее его душу! Побеждая ужас состоянием берсерка, Конан достиг, наконец, трона.

Мерзкая, покрытая слизью многоножка — раздутая, как морской еж, суча лапками, лежала на сиденье древнего трона. Ее злобные красные глазки непрерывно пульсировали, источая такой ужас, что Конан на миг лишился сознания. Но могучая воля воина-берсерка вырвала его из темноты, и, собрав последние силы, он опустил меч на мерзкое существо.

Брызнула темная жидкость. Две половинки твари извиваясь, затихали на оскверненном троне. Глаза, мгновение назад излучавшие убийственную ненависть, потускнели.

И страх отпустил. Исчез, растаял, как туман на ветру. Прекратилось давление на мозг. Настал миг, а может, вечность, блаженного покоя. Конан глубоко вздохнул и с облегчением рассмеялся.

— Мы победили! — крикнул он зашевелившемуся другу. — Мы победили эту тварь! Мы победили страх!

Он высоко поднял меч и вновь засмеялся.

— Кто это был? — Хепат с трудом поднялся.

Страх отпускал его медленно, неохотно. Но гном чувствовал, что исчезло главное — исчез источник ужаса, и теперь все будет хорошо. — Кто же это? Откуда он взялся?

— Какая-то небольшая тварь… — Конан указал мечом на останки. — Кто знает, откуда она выползла… раньше я ни о чем подобном не слышал.

— Я слышал… — прошептал гном. — Кажется, я слышал… В старой легенде говорилось о чистом ужасе, замурованном в недрах горы. Легенда гласила, что победить его невозможно… что никто никогда его не видел… а те, кто подходил к его логову слишком близко, — сходили с ума или умирали. А другая легенда рассказывала, что один воин сразился с этим ужасом, но проиграл… И там эта тварь описывалась как ужасный великан с множеством рук и горящим, как уголья, взглядом.

— А великан оказался козявкой, — усмехнулся Конан.

— Да оно и понятно, — продолжил гном, — великан побеждает силой, а вот такая мерзость могла действовать только страхом.

— Именно в страхе — ее сила. Но не пора ли нам заняться сокровищами? — Конан с интересом огляделся. — Я не вижу никакого входа в сокровищницу.

— Вход — за троном. Нужно отодвинуть его в сторону…

Друзья переглянулись.

— Однако это будет не простая задача, — Хепат почесал затылок.

Конан прикинул вес трона. Да, сдвинуть его с места — все равно, что поднять слона!

— Как же Вармин входил в сокровищницу?

— Приходил отряд самых сильных гномов с веревками. Они в течение дня возились с троном, и лишь к вечеру проход оказывался свободен.

— Ну, что ж, попробуем вдвоем и без веревок? — Конан серьезно посмотрел на своего маленького спутника.

Друзья уперлись ногами в землю, а руками в трон. Закряхтел Хепат, вздулись мышцы у Конана, но резная каменная глыба даже не пошевелилась. Через некоторое время стало ясно, что сдвинуть трон не удастся. Конан крякнул с досады. Хепат виновато опустил голову. Он должен был подумать о том, как добраться до сокровищницы! Но что тут можно было придумать? Пригласить заранее человек десять компаньонов?..

— А за что они цепляли веревки? — Конан смотрел на трон.

Действительно, резная глыба не имела выступов и стояла вплотную к стене. Чтобы обвязать трон, его следовало хотя бы слегка отодвинуть от стены. Конан брезгливо сбросил увядшие останки многоножки и, смахнув пыль, стал ощупывать украшенную резьбой спинку.

— Да они же — одно целое! — воскликнул он, сердито глядя на Хепата. — Трон не просто стоит вплотную к стене — он высечен из скалы, как все эти чудовища! Как эта морда наверху!

— Неужели меня обманули?! — забормотал гном. — Мне говорили, что сокровища за троном…

— Что?! — заревел Конан. — Так ты сам их даже не видел? Тебе говорили?!

— Я видел их, — гордо выпрямившись, произнес Хепат, — но в старом хранилище. Один из моих братьев был стражем. Он водил меня и показывал… Я видел сундуки, наполненные камнями, золотом… Я запускал в них руки… — В доказательство гном показал Конану мозолистые ладони. — Потом выдолбили новую пещеру, в нее перенесли сокровища и спрятали за троном. Так мне сказал брат!

Гном расправил поникшие плечи:

— Хепат, последний из клана Вармина, никогда не опустится до лжи!

— Ладно, — смягчаясь, сказал Конан, — во всяком случае, я думаю, что отряд с веревками приходил только для того, чтобы морочить голову. Тут должен быть какой-то секрет. Будем искать…

Секрет оказался простым, но чтобы отыскать его друзьям потребовалось много времени. В стене, недалеко от трона, нашелся «волшебный» камень. Надавив на него, Конан привел в движение систему рычагов и противовесов. Казалось, в самых недрах горы что-то заворчало, заскрежетало, задвигалось.

Медленно и нехотя часть стены вместе с троном и идолами с рубиновыми глазами выдвинулась вперед. Открылся небольшой темный лаз.

Пуго в проходе не росли, и Хепат запалил факел, который упорно носил в заплечной сумке.

Низкий коридор привел друзей в помещение, где вдоль стен стояли массивные, окованные железом сундуки.

— Ну, вот, — у гнома запершило в горле, и он гулко откашлялся, — вот и сокровища!

— А почему у всех сундуков сбиты замки? — хмуро поинтересовался Конан.

Откинув крышку ближайшего сундука, он извлек из щели единственный закатившийся туда камешек. Остальные сундуки также были пусты. По углам и щелям удалось набрать горсти две камней. Конан молчал. Хепат непрерывно костерил неизвестных грабителей, ругаясь и на языке гномов, и на языке людей. Несколько особенно длинных проклятий он произнес на древнем языке «живущих рядом».

— Постой, — сказал Конан, — ты, помнится, хотел добыть еще какую-то вещь… Когда мы отправились за книгой…

— Это волшебный посох, — грустно сказал Хепат, — но без книги он бесполезен… да и искать его долго… Надоели мне подземелья! Давно я солнца не видел…

Конан едва не лишился дара речи.

— Чтобы гном говорил, что ему надоели подземелья?!

— Я, наверное, плохой гном… И слишком долго жил среди людей. Я полюбил солнце. Я так тосковал по нему последнее время…

— Зато здесь, под землей, ты научился побеждать страх! — Конан занес было руку, чтобы похлопать друга по плечу, но вовремя остановился.

Долгое время друзья молча сидели на пустых сундуках. Пора было возвращаться.

— Ну, что ж, — сказал, наконец, Конан, разглядывая найденные самоцветы, — чтобы как следует погулять и повеселиться, нам хватит. А потом поедем откапывать горшок с алмазами!