Каратели

Глава 38

POV Диана

Все старания отца окупились благодаря родной дочери, превращенной в урода. Его милый эксперимент сжег многовековую тюрьму, служащую могилой для Клеймённых. Отец может собой гордиться -- меня сломал, зато мир прогнул под себя. Хоть в душе уже давно нет к нему никаких чувств, я хочу попасть к папе лишь с одной целью -- спрятаться от всего мира. По крайней мере, плод своего эксперимента на своей территории он в обиду не даст.

Направляясь к Артему, каждую секунду с Катей ждали, что вот-вот остановят, вновь посадят, закуют в наручники. Но мимо проезжали пожарные машины и патрульные автомобили Карателей и нас не трогали, обходили стороной.

Наконец, прибыв к знакомой квартире, я встала на красный коврик перед дверью, нажала на кнопку звонка. От бессилия весом навалилась на стену, тем самым пытаясь сохранить баланс тела. Долго-долго звонила. Это последнее место, куда могли прийти, больше выжить негде.

Когда дверь открылась, я облегченно выдохнула и позволила себе расслабиться, поддаться боли и рухнуть в объятия Артема. В последний момент друг подставил руки и словил прежде, чем ударилась лбом о пол.

Артем поднял на руки и потащил в комнату. Повсюду слышался шепот Клеймённых, в том числе Эли и Алины. Подруги, как я предполагала, прятались здесь. Артем хотел положить на кровать, но я замычала отрицательно и указала пальцем в ванную, чтобы туда отнес. Послушно отнес, положил грязную и сонную, полуживую в ванную.

- Вещи дай: штаны, да кофту с длинным рукавом. И аптечка где?

Артем в шкафчике покопался и достался «кошелек» с медицинскими препаратами, вложил мне в руки и выбежал за дверь. А я в это время пыталась раздеться, потянула кофту через голову, тогда же вернулся друг. Озадаченно рассмотрел мое тело: розовые волдыри, отеки на шее, на открытой груди, как последствия ласк с другим мужчиной, не с Единственным. И, видимо, сделал выводы.

Замер с протянутой кофтой, но не донес до ванной. Ткань выпала из дрогнувших пальцев. Поспешно поднял вещь и насильно отвернулся, не глядя, как раздеваюсь и скидываю грязную одежду. Клянусь, ощущение, что глаза Артема стали стеклянными. Неужели настолько жалко выглядела, что видом обнаженного тела вызывала лишь слезы? Глядя в стену, Артем тихо предложил выход из ситуации -- способ, как освободить от запечатывания:

- Хочешь убью Гектора, не знаю каким образом, но постараюсь? - до плеча дотронулась мужская ладонь, а я вздрогнула. Мысленно сожглась и выгорела от омерзения. Повела обнаженным плечом, прогоняя прочь руку. От одного прикосновения тело покрылось ознобом и захотелось сжаться в пылинку и раствориться в воздухе, лишь бы больше не дотрагивались.

- Я уже ничего не хочу…- слезы вновь подступили, душили, сжимали горло. – Я хочу к отцу, вылечиться. Дай спокойно помыться, пожалуйста. Выйди.

Артем внял мольбам, оставил одну в ванной для успокоения, передышки и возможности привести тело в порядок. Смыть грязь, кровь и еще не знаю, что могло (не приведи святая земля!!!) остаться во мне или на мне от Игоря.

От прожитых кошмаров и адреналина руки дрожали. Глубокие раны и царапины от теплой воды защипали, а между ног болело и жгло. Но все равно я не спешила выходить из воды, сил не хватало подняться, да и честно омерзительно смотреть на голое тело.

Я долгое время, борясь со сном, обрабатывала раны. Вспомнился момент, когда Гектор клеил пластырь на щиколотку после нашей ссоры. Я ведь после той ночи высказала, только предупредила, что в нашей паре страдаю только я, и как результат -- вновь те же грабли.

На затылке оказалась рассеченная рана, по идее надо бы зашить, но за неимением доктора или помощи залила голову зеленкой, а потом бинтом обмотала череп. Чтобы не пугать остальных Клеймённых в квартире надела черную легкую вязанную шапку, служащую скорее аксессуаром, а не средством утепления; черную водолазку с длинным рукавом и темные обтягивающие спортивные штаны.

Главное одно -- мое мерзкое тело больше не увидят и не тронут. Сверху на всякий случай надела черную ветровку, (позаимствовала у бывшей хозяйки квартиры) и накинула капюшон на голову, чтобы не пугать остальных уродливым лицом.

В общей сложности около тридцати Клеймённых сидели на диване, кровати, кресле, на стульях, лежали на полу. И насколько теперь понятно, пока я грелась у Гектора дома, гадалка велела им ждать меня. Завтра в районе обеда приказала уходить из округа.

Я легла на полу возле кровати, сжалась в позу эмбриона, подтянув ноги к груди. А Эля и Алина устроились рядышком на ковре. Они не спрашивали о случившемся, и я не рассказывала. Мне хотелось забыть, а не вспоминать, не рвать нитки, которыми кое-как заштопала порванную в клочья душу. Алина пыталась пошутить, но не получалось, шутки не действовали.

Воздуха почти не было, в комнате слабо проветривалось и потому от огромного количества народа дышать было нечем. Сыпь не проходила, чесалась, но мне было лень чесать. Интересно сыпь пройдет или я умру, подцепив венерическое заболевание?

***

В обед следующего дня толпой вышли на свет. На общественные дороги Приама. Шли обреченно к границе с Питером. Рада перед смертью благословила поход, но мне ее благословение поперек горла. Злость на нее душила. На нее, на Гектора, на судьбу, на всех! Мне не найти больше покоя.

Одежду надели такую, чтобы при первом взгляде казались копией Карателей.

Дорога широкая в четыре полосы, по которой Клеймённые передвигались в одну шеренгу, засунув руки в карманы штанов, джинсов, брюк и шаркали подошвами по асфальту. Машина позади отчаянно просигналила, чтобы освободили дорогу, а мы не сдвинулись. Шнырь, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел спиной вперед. Поднял две руки, а средними пальцами показал, на каком органе вертел водителя.

Черт возьми, это прям ответ всем Карателям и людям за века, прожитые в шкуре животных, на цепи в темном доме! Ох, и с каким удовольствием я показала впервые в жизни этот неприличный жест ни в чем не повинному человеку за рулем.

После общественного посыла мужчина развернулся и уехал в обратном направлении.

Преодолев взорванное здание Карателей, мы подошли к самой высокой точке, откуда начинался спуск к огромной стене, державшей Клеймённых в ловушке округа.

А внизу на границе оказалась огромная черная линия из живых Карателей, как и в день бегства Клейменных в Питер. И вся эта чернота направлена против нас. С учащенным сердцебиением поняла, кто перекрыл выход из округа. Кто не отпускает меня.

Вот это называется стенка на стенку.

Когда до линии Карателей оставалось совсем несколько метров, Клеймённые послушно остановились.

Один из Карателей первым нарушил тишину, громко озвучил:

- У нас к вам предложение!

Я рефлекторно заняла место, прячась за широкой толстовкой Артема, рассматривая существ на предмет знакомых. Андрея? Игоря или Гектора?

Увидеть последних двух -- хуже, чем ударная волна цунами на беззащитный округ, хуже землетрясения по десятибалльной шкале для мирного населения. Я не хочу больше испытывать перегрузы, слишком плачевны.

Поэтому не увидев знакомых фигур, я внутренне расслабилась и вышла из-за тени Артема.

- Какое предложение? – выкрикнул Шнырь.

Мы пока не знали, как действовать, но Карателей около шестидесяти, нас -- под тридцать. Перевес очевидно на стороне противника.

- Подождем минут десять и услышите! - все тот же Каратель спрятал телефон в карман куртки, ощущение, что писал смс.

Я невольно почувствовала вновь признаки надвигающейся бури. Безумные раскаты ветра и его удары по расшатанным нервам.

Каратель ждал кого-то, и я была почти уверена, кого. Меньше всего хотела его видеть, я хочу сбежать от него, оказаться как можно дальше, на другой стороне мира и забыть мужчину, как боль. Выпить анальгетика и оставить его в прошлом. Он -- лишь плохое воспоминание.

Клеймённым в спину просигналила машина, требуя проезда. До чего же знакомая машина! Мы послушно сдвинулись на обочины с двух сторон от дороги, а я прижалась к Артему, нос низко наклонила, чтобы спрятаться в тени капюшона.

Возле шлагбаумов припарковалась машина, откуда вылезли двое знакомых Карателей. Гектор встал по центру дороги. А телом повернут ко мне. Несколько томительных минут ждал, смотрел. Я же еще сильнее спряталась за плечо Артема, претворяясь посторонним Клеймённым.

Даже смотреть на него тяжело. Он -- живое воплощение кошмаров. Прямое напоминание обо всем, что хотелось вычеркнуть из жизни.

- У меня к вам предложение! – Гектор повысил голос ровно настолько, чтобы остальные перестали шептаться и обратились вслух. От этого голоса не только я переставала думать, но и другие, похоже, трусливо сжались, предчувствуя опасность.

Гектор -- самый запоминающийся, самый мощный и опасный. От него иная аура. Из тридцати существ замечаю его, даже не видя лица.

- Я говорю за Карателей. За Клеймённых будет говорить Твардовский. Вышел, я жду…

Ох, нет! Не может быть. У меня очень плохое предчувствие и именно оно заставило сердце трусливо сжаться и воскликнуть, препятствуя передвижению друга.

- Не выходи! - взяла Артема за локоть, сжимая ему до боли руку.

Артем замолчал, может обиделся из-за резкого ответа-испуга. Посмотрел удивленно на локоть, который сжимала, и, преодолевая сопротивление, вытащил руку.

- Твардовский, это кошмар! – засмеялся Гектор, чем привлек мое внимание и молчаливый раздраженный взгляд от Артема. – Баба тобой помыкает. У Клеймённых -- один единственный настоящий мужик, заслуживающий уважения, и это мелкая девчонка!? Остальные -- трусы? Ладно, можешь постоять там, пока буду говорить. У меня к тебе предложение…

Теперь Гектор перестал уделять внимание Артему, поймал в захват мой нечаянно брошенный взгляд. Словил в паутину, не давая вырваться. И говорил не с Артемом, а глядя на меня, тихо, будто я одна и никого больше рядом.

- Бой, Твардовский, один на один. Выигрываешь ты – всех Клеймённых пропущу через границу! Целыми и невредимыми. – Гектор большим пальцем левой руки указал на стену –ловушку округа.

- А если ты? – подал голос Артем. Я успокаивающе положила ладонь на плечо друга, пытаясь через тепло передать уверенность и надежду.

- То всех Клеймённых я точно также отпущу…- я мягко говоря удивилась ответу. С Артемом невольно переглянулись, а потом всё стало на свои места после следующей фразы. – Кроме тебя и трофея… -- кивнул подбородком в мою сторону, словно я действительно вещица, переходящий приз.

- Трофей? – Артем удивленно поглядел на меня, стоявшую позади и на мою руку. Смешно покивал головой, как болванчик, явно неудовлетворенный ситуацией и не удержался от смешка. – Какие у вас интересные отношения… -- шепнул на ухо.

- А если откажемся? – громко спросила, пока шепот любопытных зевак набирал обороты.

- Я перебью всех Клеймённых и похороню здесь… - Гектор указал себе на кроссовки. Под ноги на асфальт. – Опять же кроме тебя и Твардовского.

- Я в любом случае буду с Артемом…

- Заткнись! – перебил внезапно. Громко выкрикнул, отчего наблюдающие вздрогнули, как от резкого удара.

- Теперь между нами ВСЁ решено. – завершила речь.

- Я не спрашивал твоего мнения, пойдешь туда, куда скажу. Сто раз говорил -- иногда надо прикрыть свой милый ротик и сделать так, как скажу!

Как будто вновь надавал горячих оплеух, отчего я замолчала.

В это время Артем вышел к Гектору, мужчины долго что-то обсуждали, вероятно условия боя, я же понуро смотрела в асфальт.

Прекрасно понимала для чего Гектору необходим Артем – казнить. И эта мысль его не оставляла в покое, он настроен весьма решительно. Мало того, что мне физически больно смотреть и разговаривать с ним, так Гектор еще и не оставлял попыток казнить моего друга?

От стремительно подступивших слез, я заморгала, чтобы ветер прогнал ощущение паники и давления.

Я была столь отвлечена и запугана, что не заметила, как предо мной выросла темная фигура. Гектор протянул руки, чтобы снять мой капюшон, скрывающий голову, лоб и частично глаза, но я вовремя отвернулась от наглых пальцев. Треснула по ним ладонью и отпрыгнула на один шаг назад.

- Не прикасайся, Каратель…

На приказ Гектор отреагировал спокойно -- отсоединил цепь от черных спортивных штанов и продемонстрировал аксессуар. Аккуратно, чтобы не напугать резкими движениями, перекинул мне через голову.

- Отдашь, если выиграю. - оставил цепь висеть на подобие то ли колье, то ли ошейника на шее.

А руки забыл убрать с моих плеч, сжал посильнее, потряс как куклу, чтобы посмотрела в глаза. Но я не хотела. Разглядывала в ответ его шею, в особенности кадык и "висюльки" на толстовке.

- Не хочешь поцеловать на прощание? А то мало ли, умру и больше меня не увидишь?

Какой поцеловать!? Я мечтала об одном: чтобы он ушел и оставил в покое, перестал прикасаться и трогать. Выше моих сил -- стоять рядом с ним, поскольку он прямое напоминание о страданиях. Хочется, чтобы какой-нибудь всемогущественный Клеймённый дал таблетку для потери памяти и выключил воспоминания. Чтобы последние дни заставил забыть, стер по мановению руки или по воле сердца.

- Эй, Каратель, не надейся, что Диана будет болеть за тебя! – раздался раздраженный, нервный голос Артема, недовольного наглостью Гектором, который перед огромным количеством Клеймённых и Карателей, вел себя так, будто я уже принадлежала ему. Своими действиями показывал, насколько мы были близки и требовал действительно быть на его стороне, доказать поцелуем верность или поощрение.

Но моего ответного взгляда Гектора не дождался, как и поцелуя:

- Ревнуешь?! Это хорошо, – Гектор в последний раз мягко погладил по плечам, будто успокаивал и развернулся к сопернику. – Это очень хорошо. Помни, Клеймённый, она создана не для тебя!

- И уж точно не для тебя. Если я выиграю, Гектор, то прекращаешь любые попытки приблизиться к ней! И заговорить! И найти!

POV Илья

Градус уклона дороги не сильный, поэтому место вполне подходило для проведения боя. По бокам на обочинах и третью сторону заняли Клеймённые, а Каратели блокировали выход на границу. Получился стандартный импровизированный ринг, в центре которого мы с дико напряженным и взъерошенным Твардовским. Крайне взвинченным, который реагировал на каждое мое действие, на шорох одежды, на моргание ресниц, поэтому я старался его не сильно пугать. Ощущение, что обижал ребенка.

Я медленно поднял руки ладонями вперед, показывая, что безоружен и бой мы еще не начали. Медленно стянул свою куртку, лишаясь тяжести, и, добавляя телу ловкости и изворотливости. Кинул вещицу назад в толпу, которая ожидаемо ее подхватила. Размял руки, плечи, скинул напряжение с ног. Полноценной разминкой некогда заниматься, хотя второй день для меня состоял из одних побегов и розыска Дианы по округу.

- Без дополнительных средств! Голыми руками и ногами! -- достал раскладной нож из заднего кармана штанов, продемонстрировал холодную сталь Твардовскому и выкинул назад не глядя. Должен воткнуться ровно вниз. Кто успеет отбежать, тому повезет. Оказалось, у Клеймённых нормальная реакция, успели сделать несколько нервных шагов и увернуться от ножа. Острая сталь вспорола землю, покрытую белым едва заметным слоем снега.

Собственно, я – голый!

Приподнял руки вверх, демонстрируя отсутствие дополнительных средств: цепь отдал Диане, нож сзади в земле, пистолет в кармане куртки. Твардовский по-прежнему не реагировал на мои приготовления: не раздевался, остался в толстовке, более того замер в одной боевой позе. Его глаза клещами вонзились и следили за каждым действием, стали какие-то дикие, словно у побитого пса, лишенного последней кости. Напряжение сквозило в жестах Клеймённого.

Я не стал включать боевую форму Карателей, не накачал мышцы дополнительной силой – это для крайнего случая, потому что при ее использовании быстро устаешь. Мало ли, Твардовский удивит.

Как положено - все заткнулись, наступила идеальная тишина, через нее слышно шум двигателей машин, рассекающих дороги округа, разговоры людей далеко отсюда. Черная туча стремительно плыла над головами, накрывала темным полотном.

«Как в мрачном фильме!» -- пришла ехидная мысль и улыбка на рожу, которую не стал скрывать. Поманил пальцами Твардовского, чтобы приготовился к бою.

- Один!

Хором прокричала толпа, как синхронно, однако! Каратели и Клеймённые нашли общий язык лишь для мордобоя. А мы чем-то похожи. Жажда зрелищ у двух рас в крови.

Диана за все время не подняла взгляда, отгородилась холодной стеной равнодушия.

Зараза -- мелкая девчонка! Мы же всё преодолеем, справимся, не надо замыкаться одной. Я помогу. Всё исправим, все переживем, только бы позволила. Зачем одной переживать?

- Два! – вздрогнул от того, как вдохновенно и громко проорали хором.

Перед тем как прозвучала цифра три, черная точка славировала в центр площадки между мной и Твардовским. Встала корявыми лапами на асфальт и покрутила черной головой от соперника и обратно ко мне. Сверкающие глаза – точки тщательно за нами следили.

- Кар!!! – произнесла пернатая живность, распушив широкие крылья.

Некоторое время толпа молчала, пока кто-то из моих ребят не взял слово:

- Ууу! Плохой знак! – страшно пропел Каратель - типичный весельчак. В каждом коллективе есть клоун, вот это он. – Разверзнутся небеса, откуда грянет молния и похоронит нас в адууууу! Каратель и Клеймённый встретились в честном боюююююю!– очень вдохновенным голосом, полным загадки и тайны, процитировал весельчак, после чего примерно пять минут доносился дружный хохот моих работников вперемешку с Клейменными.

- Василий! – к черному пернатому существу в круг выбежала очень знакомая Клейменная. Эля что ли. Вечно путал имена девчонок. Это Алина или Эля?

- Клоуны…

Похоже я руководил не доблестной охраной округа, а детским садом – Ромашка. Когда Каратели не на важном задании, им лишь бы посмеяться.

- Три! – от неожиданно озвученной цифры не сразу начал двигаться.

Это самая необходимая победа. В противном случае – это финиш, к которому пришел к своим годам.

Бой один на один. Сколько похожих боев провел за место зама начальника Карателей по нашему округу? Пять лет боев, как вспомню, сколько кишок выпустил, кошмары до сих пор снятся.

Вовремя боя я действовал привычно, чисто на инстинктах. Уже по окончанию анализировал свое поведение и почему так или иначе поступил.

А во время боя азарт, желание помахать кулаками – это естественно для мужчины, выпустить пар. У меня очень много агрессии, проблем, и злости на судьбу -- эти черные эмоции я выпускал на Твардовского. Думал будет проще, но нет, пацаненок удивил.

Удар от меня.

Отскок и в ответ удар в меня.

Едва-едва увернулся, отогнув морду в бок. Твардовский едва под глаз не вдарил.

- Шустрый! – пришла веселая мысль.

Низкий, на первый взгляд слабее, но сука шустрый, как насекомое, хлопал с одной стороны, а Твардовский уже с другой. И признаюсь, понял -- недооценил комара. В процессе боя зрачки у Клеймённого покраснели, словно он принял боевую форму, наподобие формы Карателей (Спец режим, усиливающий наши тела и мощность удара, когда наши тела покрываются твердыми венами и почти разрывают кожу).

От нас следовали бесконечные удары по роже, по туловищу, куда доставали.

От скорости движения даже вспотел. Азарт затягивал, да и все равно надо было его ручонки оторвать, успел же полапать Диану, но как таковой злости на пацана не испытывал. Не мог искусственно взрастить в себе ненависть к нему. Передо мной был враг – Клейменный, существо, которое я с рождения ненавижу, урод, который яйца подкатывал к Диане, и тот, кто должен умереть на благо мне и Диане. А нет злости, та не бурлила во мне, не кипела в жилах и потому я передвигался достаточно медленно. Я не мог заставить себя желать победы, а это всегда девяносто процентов успеха в бою.

Пытался заставить себя закипеть, полыхнуть ненавистью, но нет. Что-то не давало.

Пропустил намеренно удар в челюсть, чтобы с контратаки взять пацана за шкирку и приложить об колено. Боевая форма пацана начала ухудшаться: выдохся, волосы взмокли от пота, громко и хрипло дышал. Понятно, что у таких форм есть серьёзные последствия, Клейменный заставлял тело работать в запредельной нагрузке.

Но почему-то я помедлил, не пошел в контратаку.

Намеренно медлю…торможу атаку…делаю вид, что очухиваюсь от его мощного удара…даю пацану время…

А тот выхватывает складной нож из штанов.

Затем серебристый свет и в груди замирает острая сталь, которая прошла меж ребер.

И тогда стало понятно, что я упустил последнюю возможность для себя и Дианы. Смерть Твардовского на главной площади – это единственная возможность для нас с Дианой быть вместе. Со временем Дианы бы простила мне смерть друга, но вот СЕБЕ бы до последнего дня не простила – если бы ради ее благополучия сдох друг.

Не было насмешки или пренебрежения в голубых глазах паренька, не было злобы или довольствия от победы над проигравшим. Возможно даже где-то проблески сожаления, но сжав челюсти, Клейменный, крепко держа рукоять ножа, с огромным усердием повернул сталь внутри меня. Острие сильнее разодрало мясо в груди, кончик ножа противно чиркнул по ребрам.

А во взгляде паренька пока совершал это действие -- ноль пренебрежения, а простое знание – надо. Так надо.

И я понимал -- надо. Надо чтобы рот заполнился кровью и из уголка сомкнутых губ полилась тонкая струйка.

Твардовский, заторможено отходя назад, продолжал пристально смотреть за мной. Как я справлюсь с внезапно многократно усилившимся притяжением к земле.

А я правда отчаянно боролся не завалиться на асфальт. Балансировал на шатких ногах, пока в ушах шумела кровь, но все-таки повержено позорно грохнулся на колени. Перед глазами расплылся уходящий соперник.

- Илья!!!

Мне не показалось беспокойство в ее голосе? Отчаяние? Я все-таки ей не безразличен? Это, как бальзам на открытую рану, мое болеутоляющее.