Капер

Глава четвертая

Бодрой походкой Редер вошел в свой кабинет и сел за стол, буквально излучая энергию. Он немного потер ладони, размял пальцы и запросил к себе на компьютер личные дела. Во всей этой заварухе определенно была светлая сторона. Даже две светлые стороны. Во-первых, если у Редера все получится, и он уцелеет, он сослужит военным усилиям серьезную службу; это было само по себе хорошо, но сейчас, в данный момент его более чем богатой на всевозможные события карьере, это, не мог не признать Редер, просто требовалось ему позарез. А во-вторых…

«Все те, кого я запрошу, и все то, что мне потребуется. – Редер так широко ухмыльнулся, что аж больно стало. Лучшего предложения просто нельзя было получить. – И я намерен воспользоваться всеми преимуществами щедрости славного генерала, – подумал он с лукавой усмешкой. – Такой карт-бланш бывает только раз в жизни. Сегодня Рождество, и солнце сияет. Сказочная пора!»

Имена развернулись на экране; из всего списка он отметил те, которые ему требовались, и компьютер расположил их для него в очередь. Затем Питер хлебнул какао из чашки, которую прямо в протянутую руку поставил ему механический ординарец.

«Итак, – подумал коммандер, – сперва лучше определить короткий список. У нас будут шесть «спидов», и мне нужно как минимум четыре альтернативных пилота. Всего десять. Сокращенная команда обслуживания – это по трое на каждую машину. Затем нужны еще шестеро для охраны, разведки, медицинского ухода…»

Были два человека, от которых Редеру приходилось отказываться по чисто практическим причинам. Во-первых, Падди Кейси – из-за его ненависти к десантникам. «А если Скарагоглу хочет подключить десантников, – грустно сказал себе Питер, – они там будут». Не мог он также взять с собой и второго лейтенанта Синтию Роббинс. Ее манеры, благодаря тесной дружбе с импульсивным Падди, резко улучшились, но Синди по-прежнему не хватало тех самых наиважнейших навыков человеческого общения.

«А в ситуации постоянного стресса и примитивных удобств, – подумал Редер, – например, как в шахтерском бункере на вражеской территории, совсем ни к чему, чтобы кто-то проедал тебе плешь только за то, что у тебя на «спиде» появилась свежая царапина».

А Синди непременно стала бы это делать. Она любила «спиды» и заботилась о них так, точно они были породистыми жеребцами, любимыми овечками или младенцами… «Да поможет Господь тем детям, – подумал Питер, – которые в конце концов у нее появятся». Зато с пилотами «спидов» Роббинс была склонна обращаться так, словно они были сменными деталями сомнительного происхождения, которые вечно функционировали не так, как им полагалось. Наверняка она страшно сожалела о том, что никому так и не удалось создать по-настоящему автономный бортовой компьютер. Порой Редеру даже казалось, что ей бы самой хотелось таковым стать.

Поэтому, ради блага самой Синтии, а также желая сохранить ее недавно завоеванную и очень хрупкую уверенность в себе, не говоря уж о собственном душевном здоровье, Редер пробежал мимо ее имени в списке, даже на секунду не задержавшись.

Теперь Падди. Вот это было имя, мимо которого ему никак не хотелось пробегать. «Он идеален во многом, – сожалел Питер. – Фантастический инженер, изобретательный, быстрый и знающий. И мне он, черт возьми, нравится». Тут коммандер покачал головой. Нет, невозможно. Кроме того, это было бы несправедливо. Падди по-настоящему хотел поступить на офицерские курсы, а посадить его в тесное помещение с десантником было все равно что помахать красной тряпкой перед носом у быка.

Редер устроился поудобнее и стал изучать свою команду. Менее чем за час он удвоил число необходимых ему людей и расписал им время для собеседования. «Старшина как раз зудел о том, чтобы я прямо сейчас подготовил служебные характеристики за неделю, – подумал Питер. – Они станут отличным прикрытием». И никому не требовалось знать, что эти люди были рассмотрены как кандидаты для задания и отвергнуты.

Питер ощутил мимолетное сожаление, что он также не может взять с собой главного старшину ар-Рашида, и вздохнул. «Ладно, – подумал он затем, – надо же хоть кого-то здесь оставить, чтобы присматривать за лавкой. И за Синди. А то вдруг она опять возьмется за свои штучки».

Тут в дверь его кабинета постучали, и Редер крикнул:

– Входите.

Дверь скользнула в сторону, и Падди сунул голову в кабинет подобно черепахе, пробующей воздух вокруг своего панциря.

– Чем могу служить, старшина? – спросил Редер, сразу же заинтересовавшись. Робость была не в стиле Падди. – Садитесь, – предложил коммандер, указывая на стул.

Здоровенный рыжеволосый новоирландец протопал к стулу и, усевшись, буквально его затопил. А затем посмотрел на Редера из-под густых рыжеватых бровей с печальным выражением на лице цвета вареной говядины, если только можно представить себе вареную говядину с голубыми глазами и веснушками.

Внезапно Питер вообразил себе Падди семилетним пацаном в полосатой фуфайке, горестно сожалеющим о какой-то дурости, которую он выкинул. Контроль за своими лицевыми мышцами входил в число необходимых офицерских навыков, поэтому выражение лица коммандера осталось нейтрально-дружелюбным.

– Ну, старшина, выкладывайте. В чем проблема?

Кейси сделал такой глубокий вдох, что чуть было пятки себе не надул, а потом испустил выдох столь экспрессивный, что получилась почти песня. Наконец он положил перед Питером дискету.

Бросив косой взгляд на старшину, Питер взял дискету и вставил ее в компьютер, вызывая содержащуюся там информацию. Мгновение спустя от того, что он там прочел, его плечи тоже поникли.

– Мне правда очень жаль, Падди, – совершенно искренне посочувствовал он новоирландцу.

– Эх-ма, и ведь я сам во всем виноват, – отозвался здоровяк. – Если бы мне только вечно не требовалось доказывать кулаками то, что надо мозгами доказывать. Тогда у меня не было бы такого личного дела, от которого даже монашка начала бы материться.

Редер снова взглянул на письмо на экране.

«… к несчастью, неоднократные нападения на членов рядового и сержантского личного состава, и даже на офицеров, вынуждают нас сделать вывод о том, что для кандидата в офицеры вам прискорбно недостает необходимой дисциплинированности».

Питер покачал головой. Если по-честному, он не мог их винить. Взглянув на Падди, он подумал: «Пусть даже этот верзила сам с ними согласен. Какая жалость, что у него такой бешеный темперамент, иначе я бы много чего мог ему предложить».

– Мне нужна ваша помощь, сэр, – скромно произнес Падди. Брови Питера подскочили к макушке. Падди? И скромность?

– Я могу написать им рекомендательное письмо в вашу пользу, старшина, – предложил он.

– Не-е. – Падди пренебрежительно махнул рукой, затем поднял голову и посмотрел Редеру прямо в глаза. – Вы сами знаете, что они это письмо просто к делу подошьют.

Брови коммандера подскочили еще выше.

– Так чего же вы от меня хотите? – «Этот парень, случайно, не собутыльника ищет?» – подумал он.

– Мой план, значит, вот чем хорош, – начал Падди, подаваясь вперед на стуле.

«План?» – с подозрением подумал Редер.

– Помогая мне, сэр, вы сами себе поможете.

«Похоже, в этом разговоре уже два «сэра», – подумал Редер. – Чего бы он там ни хотел, это круто».

Падди весь подтянулся, его голубые глаза заискрились. Затем он одарил коммандера уверенной улыбкой и произнес:

– Я иду добровольцем, сэр.

Питер аж вздрогнул.

– Куда?..

Старшина усмехнулся и заговорщически подался вперед.

– Вы сами знаете. – Падди дернул головой налево. – На то, очередное.

– Чего-чего?

«На то, очередное? – ошарашено подумал Питер. – Это еще что за чертовщина?»

Падди закатил глаза, затем одарил коммандера насмешливым взором.

– Ну, на то очередное дельце, которое тот десантный генерал затеял, – хрипло и нетерпеливо прошептал он.

Челюсть у Редера отпала. «Что же дальше? – подумал он. – Объявление по общегалактической сети: «Коммандер Редер отправляется на сверхсекретное задание, всем желающим предложено ознакомиться с деталями»?

Падди снова подался вперед и принялся горячо ему объяснять.

– Я ваш человек, сэр. Вы знаете качество моей работы, вы знаете, что можете положиться на меня, чтобы работа была проделана, чего бы это ни стоило…

Редер махнул рукой, останавливая поток заверений.

– Вы блестящий инженер, Падди, и никто не сомневается в вашей преданности или отваге. Или изобретательности. – Тут Редер умолк, а глаза его приобрели задумчивый глянец. Затем он решительно помотал головой.

– Так это из-за моего трижды проклятого нрава? – в отчаянии спросил громадный новоирландец. – Погибель моя – вот что это такое. Но вы знаете, сэр, что для меня значит попасть на офицерские курсы. – Ручища Падди гладила край стола, но его глаза не отрывались от Редера. – Это моя единственная надежда, сэр. Мне нужно проделать что-то такое совершенно потрясающее – или меня даже плевка не удостоят. Раньше у меня никогда не было особой причины свой нрав сдерживать. Но есть такие вещи, ради которых человек даже самую свою натуру изменит, и тут как раз такой случай, – продолжал настаивать он.

– Лейтенант Роббинс? – спросил Редер.

– Так точно, сэр. Она пульс моего сердца, коммандер Но если я только не стану офицером, я не смогу… мы не сможем… нет, этого просто не может быть!

Питер подавил горестный вздох. В мирное время все было бы совсем по-другому. Синтия сдала бы свое офицерское звание, или Падди ушел бы с военной службы. Бог свидетель, Торговый Флот с радостью смог бы подыскать работу для парочки с их способностями. «С радостью? – перебил себя Редер. – Да они бы для них капитанскую каюту очистили!» Но шла воина, и вопрос об увольнении для них обоих просто не стоял. «На войне никаких отставок!» – как сказал поэт. Кроме того, Содружеству и не требовались никакие регламентации, чтобы Падди и Синтия оставались на службе; это просто входило в их натуру. Питер потер ладонями лицо и сказал:

– Падди, там будут десантники.

– А-а, ерунда! – воскликнул Падди и отмахнулся. – Ну и что с того? Каким дураком бы я был, если бы стал держать против кого-то одно то, что он десантник? Понятное дело, им больше ничего не остается, раз уж они такими родились. Черт побери! – Тут он насупился. – Я же не бык, которому никак нельзя на красную тряпку не броситься. Если уж я так решу, я могу с кем угодно сдружиться.

Питер уже во второй раз почувствовал себя так, будто его треснули линейкой по физиономии.

– Вы же десантников ненавидите! – воскликнул он, пытаясь вернуться к привычной реальности.

– Ничего подобного, сэр! – Не дожидаясь возражений Питера, Падди погнал дальше. – Вся штука в том, что я не так ненавижу десантников, как подраться люблю. А кто вам в этом деле составит самую лучшую компанию? – радостно вопросил он.

«У меня уже совсем голова раскалывается, – подумал Редер, желая похлопать себя ладонями по пульсирующим вискам. – Но минутку – ведь я еще ни в чем не признался. Самая пора снова этот разговор под свой контроль взять».

– Падди, – настойчиво проговорил он. – Все это в любом случае бесцельно, потому что никакого задания нет.

– Конечно нет, сэр, – подтвердил Падди, кивая, подмигивая и изображая на лице самую что ни на есть заговорщическую улыбку. – И вы о нем никогда не слышали.

Редер рассмеялся – просто ничего поделать не смог.

– Падди, – предпринял он новую попытку, – что заставляет вас думать, будто я отправляюсь на какое-то задание?

Падди какое-то время смотрел на Редера, словно бы в замешательстве, а затем воскликнул:

– Да разве этот дьявол Скарагоглу не поманил вас пальцем и не велел прийти к нему в кабинет? А зачем ему это делать, если у него нет чего-то очень крупного на уме? И, понятное дело, если бы ему были нужны только вы, он бы не стал устраивать такое публичное представление. – Голубые глаза Падди внимательно следили за Редером, высматривая, как это будет воспринято. Качая головой, он продолжил: – Это должно быть что-то очень крупное, и я полагаю, он хотел предупредить тех, у кого есть глаза. Мол, пусть увидят, что подворачивается возможность. Вот вам мои соображения.

Питер почувствовал, как внезапный прилив крови горячит его щеки, когда он понял, что именно это Скарагоглу и проделал. «Пожалуй, – с грустью подумал он, – мне следует взять с собой Падди только за тем, чтобы он комментировал для меня действия десантного генерала». Питеру вдруг показалось, что существует определенная связь между паучьей изворотливостью Скарагоглу и тем незатейливым хитроумием, которое Падди заработал за долгие годы скольжения вверх-вниз по сальному шесту служебной лестницы от рядового до старшины и обратно.

– Если я что-то услышу… – начал коммандер.

– Сэр, – прошептал Падди, многозначительно кивая большой головой.

Редер перевел дыхание и начал снова.

– Я буду иметь вас в виду.

– Благодарю вас, сэр. Все, что я прошу, это шанс. – Падди встал, ухмыляясь. Затем лицо его снова посерьезнело, и он конфиденциально подался вперед. – Но пожалуйста, сэр, помните, как много это для меня значит.

«Сколько можно, Падди, наступать на один и тот же мозоль? – со страдальческой улыбкой подумал Редер. – Вот я, к примеру, жизнь тебе спас, а об услуге просить бы и не мечтал…»

Они отдали друг другу честь. Падди браво промаршировал к двери, где он повернулся и в очередной раз прошептал «благодарю вас, сэр», прежде чем дверь со свистом закрылась перед его лучащимся улыбкой лицом.

Со смешанными чувствами Редер утвердил Падди первым членом своей команды. «Я очень этим доволен, – сказал он себе. – В конце концов, Падди был моим первым кандидатом. Инстинктивным выбором. А значит, правильным. По крайней мере, я на это надеюсь». Однако легендарно-крутого нрава новоирландца все-таки следовало опасаться.

Зато Питер очень расстроился от того, что пропустил нечто столь очевидное, как обращенное к коммандеру публичное приглашение десантного генерала зайти к нему в кабинет. «Скарагоглу так просто ничего не делает, – подумал он. – По крайней мере, так утверждают слухи. Пожалуй, я тогда слишком сосредоточился на своих проблемах и не увидел того, что происходило прямо у меня на глазах». А в обращении с таким человеком, как Скарагоглу, подобная рассеянность была опасна.

Редер задумчиво хмыкнул. Все это выглядело так, как если бы Скарагоглу намеренно дал грубую утечку информации, что Редер направляется на какое-то тайное задание, затем дал более скрытную утечку о ложном характере этого задания, а затем опять грубо и топорно дал утечку о реальном задании, используя все это для дезинформации.

Тут Редер снова потер лицо ладонями. От такого рода мыслей у него опять голова заболела. «Что ж, – подумал он, – кто предупрежден, тот вооружен. В будущем я буду лучше все это сознавать, – подумал Питер, снова берясь за работу. – По крайней мере, я на это надеюсь».

Редер просмотрел личные дела всех кандидатов, желая ознакомиться с переменами, которые могли произойти в последнее время, и остался доволен увиденным. Эффективность работы в его бортинженерном отделе была на высоком уровне, и большинство из тех, кого он выбрал, удостоились благодарностей за свои действия во время последних рейсов «Непобедимого». Те же, кто их не удостоился, были на корабле новенькими.

«Впрочем, – подумал Питер, – очень скоро им предстоит получить свои благодарности. Думаю, «Непобедимый» должен стать одним из тех судов, на которых люди делают карьеру». Что, вероятно, должно было порадовать неизвестного покровителя авианосца, в существовании которого Редер был убежден Иначе как мог экспериментальный корабль удостоиться такого повышенного внимание и столь превосходной команды? На «Непобедимый» не пожалели никаких средств – он был великолепно построен и укомплектован блестящим личным составом. «Хотя, – подумал Питер, – суда, которые делают людям карьеры, и суда, которые их им заканчивают, после чего родным достается аккуратно сложенный флаг и визит священника, очень и очень схожи».

И тут он с неприязненной гримасой вспомнил о том, что в «блестящем личном составе» имелось несколько исключений. Например – шеф контрразведки Уильям Бут, наспех сделанная замена, всученная на корабль недобросовестной бюрократией.

«Но на сей раз, – успокоил себя Питер, – он проблемой не станет. В этом рейсе офицер контрразведки будет излишней роскошью. По крайней мере, я на это надеюсь», – добавил он затем, припомнив еще и квартирмейстера Джона Ларкина, диверсанта, который при первом знакомстве очень даже ему понравился.

Наконец Питер решительно вытолкнул из головы все эти раздумья и принялся сосредоточиваться на тех ресурсах, которые ему в особенности хотелось бы получить. Он задумался, не станет ли это превосходной возможностью заполучить для главной палубы «Непобедимого» пару-другую таких вещей, в которых контора главного квартирмейстера базы «Онтарио» вот уже несколько месяцев категорически им отказывала.

«Понятное дело, – подумал Питер, – если я только при этом не злоупотреблю лицензией, выданной мне десантным генералом. – Тут на его лице бессознательно возникло выражение вопиющей невинности. – Я бы считал, что не выполнил своего долга, если бы не воспользовался таким случаем». Тогда Редер запросил каталог Базового склада и, просматривая его, радостно воспарил к Земле Обетованной из запасных змеевиков для реакторов, новехоньких электронных модулей, по-прежнему запечатанных в защитную пленку, а также деликатесов, предназначенных для офицерской кают-компании командующего базой.

Битых полтора часа Питер напряженно и ответственно над этим корпел. Он был очень горд тем, что сумел справиться с побуждением запросить для «Непобедимого» вообще все детали, которые было труднее всего получить – а значит, те, которые чаще всего требовались. Просто он не хотел, чтобы кто-то другой оказался в опасной степени недоукомплектован. Хотя древняя традиция воинской службы заключалась в том, что если кто-то и должен был без чего-то обойтись, то только не твой корабль…

К тому времени, как задача была выполнена, Редер уже насвистывал от удовольствия, что составляло резкий контраст с разочарованным бурлением в животе, которым обычно заканчивалась процедура «доукомплектования и дозаправки». После каждого отпечатанного им запроса на экране компьютера появлялось слово «одобрено». Только раз ему отказали, да и то вместо «одобрено» появилась фраза «Заказанная деталь номер шесть (6) будет зарезервирована и переправлена на «Непобедимый» по получении ее квартирмейстером базы Онтарио», так что пожаловаться было решительно не на что.

«Хотя, – подумал коммандер, – насколько я знаю, мой нынешний заказ ускорит удовлетворение заказа базы на Центральном складе. Стало быть, не такие уж они и альтруисты».

Питер уже чуть ли не попискивал от удовольствия, когда глаза его вдруг наткнулись на нечто совершенно неожиданное. «Вот это да! – мысленно воскликнул он. – Я и не знал, что такое все еще производят. – И внутри у него все буквально сжалось от страстного желания эти штуковины заказать. – Но ведь нет никакой разумной причины, по которой они мне могут понадобиться, – принялся увещевать себя Редер. – Ну и наплевать, – тут же ответил он сам себе. – Я их хочу, и я их могу получить. Такого оправдания мне вполне достаточно».

С радостью в сердце он напечатал заказ на все шесть штук и взорвался восторгом, когда рядом с его запросом загорелось слово «одобрено». «Есть контакт! Идите к своему папочке, мои маленькие красотки! – Питер захихикал, представив себе ревность, которая появится на многих лицах, когда его коллеги обнаружат этот триумф. – Насколько я знаю, это самая последняя партия, и вся она теперь моя!»

С широкой улыбкой Редер откинулся на спинку кресла. «Эх, вот это жизнь!» – подумал он. В данный момент он ощущал себя существующим лишь в головах членов парламентской комиссии офицером Космического Отряда, чьим главным удовольствием в жизни было изобретение новых способов потратить деньги налогоплательщиков.

Раздался резкий стук в дверь кабинета, и Питер любезно выкрикнул:

– Входите!

Лейтенант Адольф Гивенс в роскошно отутюженном пилотском комбинезоне предстал перед столом Редера, образцово отдавая честь. Глаза лейтенанта были сосредоточены над головой коммандера, тело вытянуто в струнку, ноги составлены вместе. Совершенно другой Гивенс, если вспомнить их предыдущие встречи.

Редер куда менее браво ответил лейтенанту на отдание чести. «Внезапно я почувствовал себя капитаном Каверсом», – с удовольствием подумал он. На лице его, впрочем, ничего такого не отразилось. Он хорошо знал Гивенса, и чувство юмора – в особенности применительно к самому себе – в число многих достоинств пилота не входило.

– Вольно, лейтенант, – сказал Редер. – Чем могу служить?

– Сэр! Я хочу стать добровольцем, сэр! – Гивенс по-прежнему смотрел прямо перед собой, примерно в полуметре над головой Питера, а тело его застыло в очень строгой парадной стойке «вольно».

Редер внимательно его оглядел. Весьма привлекательный молодой человек лет двадцати четырех, ростом Гивенс был примерно те же метр восемьдесят, что и сам Редер, такого же атлетического телосложения. У Адольфа были медово-светлые волосы, правильные черты лица и волевой, если не сказать героический подбородок.

По мнению Питера, Гивенс был блестящим пилотом, почти таким же блестящим, как он сам. Гивенс отлично ладил с товарищами по эскадрилье, которые также ценили его как умелого бойца и чертовски виртуозного летчика.

«С другой стороны, – думал Редер, – я не знаю никого в отделах технического обеспечения и бортинженерии, кто от всей души не желал бы Гивенсу свернуть себе шею, когда он в следующий раз будет принимать душ». Для персонала этих отделов было бы совсем недостаточно, если бы лейтенанта просто угрохали в бою, а кроме того, тогда оказался бы поврежден его «спид».

Справедливости ради, поведение Адольфа было не столь уж необычным для большинства пилотов «спидов». В моменты предельной откровенности и уединения Редер мог признаться себе, что в его летной карьере бывали времена, когда он и сам вел себя ничуть не лучше.

В конце концов, кто мог избежать понимания того, что основным назначением авианосца являлось носить, причем как раз «спиды»? А что такое был «спид» без его пилота? Следовательно, задачей авианосца и нескольких тысяч членов его команды было обслуживать и всячески поддерживать пилота «спида». Что автоматически делало всех пилотов «спидов», независимо от их ранга, принцами этого государства.

Вопрос теперь заключался в том, был ли Адольф Гивенс высокомерней других пилотов?

«Да, – решил Редер, припоминая отношение Гивенса не только к Синтии Роббинс, но в определенной степени и к нему самому. – По части высокомерия он за красной чертой. Пожалуй, именно такие самодовольные болваны и отвратили Сару Джеймс от всех пилотов «спидов» вообще». Тут Питер почувствовал в отношении лейтенанта прилив возмущения, который, впервые за время их знакомства, Гивенс не заслужил. Насчет «спидов» существовала одна поговорка – мол, для того, чтобы на них летать, требовалось страдать синдромом типа «не тронь, а то пукну».

«С другой стороны, этот парень летает едва ли не лучше всех, кого я в своей жизни видел», – подумал Редер, неловко ерзая в кресле.

Тут Гивенс опустил взгляд впервые с тех пор, как вошел в кабинет. Питеру вдруг пришло в голову, что лейтенант считал само собой разумеющимся, что его предложение будет принять немедленно, причем с предельной благодарностью, и внутренне улыбнулся.

– Садитесь, лейтенант, – предложил он, указывая на стул.

Гивенс так и сделал, и в лице у него внезапно появилось нечто, громче всяких слов указывающее на его изумление. Он посмотрел на коммандера яркими зеленовато-карими глазами, которые, не сомневался Редер, с легкостью и без малейших угрызений совести разбили немало женских сердец от «Онтарио» до Лунобазы.

– Прошу вас объясниться, лейтенант, – сказал Редер, подаваясь вперед и сцепив над столом ладони.

Гивенс недоуменно заморгал, открыл рот, тут же его закрыл, затем явно постарался взять себя в руки и заговорил.

– Прошел слух, сэр, что вы направляетесь на задание. Слух, что это важное задание, сэр. Я, сэр, хотел бы с вами отправиться.

«Интересно, сколько «сэров» уже было с тех пор, как он сюда вошел?» – задумался Редер, вспоминая Падди.

– А что именно вы слышали об этом… гм, задании? И от кого вы о нем слышали? – Тут в голове у Редера словно бы что-то щелкнуло. – Может, вы о нем во «Вселенских ведомостях» прочли?

– Никак нет, сэр. – Гивенс заколебался. – Я даже толком ничего и не слышал. Я так предположил.

Когда после этого признания лейтенант сделал паузу, Редер помрачнел. «Не заставляй меня снова требовать объяснений, Гивенс, – подумал он, – иначе можешь про все забыть».

– Я увидел, как десантный генерал Скарагоглу делает вам знак и приглашает зайти к нему в кабинет, – заторопился Гивенс, очевидно, ощущая нетерпение Питера. – Я так прикинул, что-то такое назревает, и решил присоединиться.

– Почему? – Питер выдержал пристальный взгляд лейтенанта, а затем глаза Гивенса ненадолго ушли вбок, пока он обдумывал ответ.

– Я, сэр… насколько я знаю, сэр, задания этого десантного генерала – кратчайший путь к наградам.

Редер искренне удивился. И не смог этого скрыть.

– А насколько я знаю, это кратчайший путь к сообщению типа «Адмиралтейство с прискорбием вас извещает». Неужели, лейтенант, награды так много для вас значат?

– Они много значат для моей семьи, сэр, – твердо сказал Гивенс.

«Надо бы посмотреть, что у лейтенанта за семья», – подумал Питер. У его семьи было совсем другое к этому отношению. Отец сказал ему после ранения, что ему было бы приятнее знать, что с ним все хорошо, чем видеть его с орденскими планками и ворохом благодарностей. Он серьезно об этом говорил. Но что, если родичи Редера все-таки хотели видеть его сплошь в регалиях?

– Скажите, лейтенант, а вы еще кому-то об этом так называемом задании упоминали?

– Никак нет, сэр, – с легкой улыбкой ответил Гивенс. – Я хотел стоять первым в ряду добровольцев.

– Хорошо, не распространяйтесь об этом, – предостерег его Редер. – Если подобное задание поступит, ваше имя будет включено в рассмотрение, – пообещал он ему.

– Благодарю вас, сэр! – воскликнул Гивенс, вставая. Затем он отдал честь.

Редер ответил ему, уселся и кивнул.

– Вы свободны, – сказал он.

– Благодарю вас, сэр, – повторил лейтенант, теперь уже улыбаясь.

Развернувшись «кругом», Гивенс промаршировал к двери так стремительно, что ему пришлось с неловкостью подождать, пока она откроется. Он явно был убежден, что добился своего, и так же явно озабочен тем, как бы поскорее отсюда выбраться, пока не будет принято другое решение.

«Что ж, он был в списке, – подумал Редер. – Не в самом верху, но все-таки был. Хотя особенности его характера могут стать отрицательным фактором. И все же его пилотские таланты неоспоримы. Итак, у меня уже двое, каждый их которых может стать проблемой. Падди, по крайней мере, знает, что он не идеален. А вот мелькала ли такая мысль в голове у славного лейтенанта, я сильно сомневаюсь». Тем не менее, этот человек классно умел летать.

Питер вздохнул, вызвал на экран список и поставил рядом с фамилией Гивенса звездочку. «В конце концов, ему хватило ума, чтобы все верно прикинуть, – подумал он. – Может статься, для Скарагоглу это способ приложить руку к подбору моей команды». От такой мысли Питер поморщился. Возможно, он был прав, а, возможно, страдал излишней подозрительностью. «Но если все продолжится в таком духе, – подумал он, – я по уши в подобных разговорах увязну». Теперь Питер предпочитал думать об этом как об испытании, которое проходили его кандидаты. В конце концов, ведь он этих людей наметил для себя. Но при этом коммандер не мог избавиться от ощущения, что его постоянно подталкивают.

Высший командный состав «Непобедимого» тихо сидел по местам, пока капитан Роджер Каверс изучал информацию на экране, встроенном в стол для совещаний. Устройство это было слегка наклонено к капитану для более легкого прочтения и заливало его суровое лицо зловещим светом. Схожий экран имелся перед каждым офицером, и голубое свечение этих экранов превосходило яркостью мутноватый верхний свет в служебном помещении, что располагалось как раз за капитанским мостиком.

Каверс коснулся клавиши, которая разворачивала информацию дальше, затем помедлил. Он взглянул на Труона Ле, начальника тактического отдела.

– Были у нас еще какие-то проблемы с лазерной пушкой по левому борту? – спросил он.

– Никак нет, сэр, – ответил Труон Ле. – Проблема с лазерной установкой номер семнадцать была связана с реверсированной деталью. Сама деталь функционирует нормально.

– Хорошо, – негромко сказал Каверс. – Мы достаточно обеспечены дополнительными кристаллами?

Труон Ле потер лоб.

– У нас есть соответствующий запас для умеренно активного трехнедельного рейса, сэр, – сказал он после секундной задумчивости. – «Умеренная активность» определяется как одна стычка в неделю с по меньшей мере двумя судами класса истребителей.

Каверс покачал головой, и глаза его вернулись к экрану.

– Недостаточно. А если мы в течение двух недель встретимся с целым рядом чего-то крупнее истребителей… что тогда? Я бы предпочел, чтобы мы слишком хорошо подготовились, чем остались без нужных боеприпасов. И что, таким образом запасаются все тактические ресурсы? Из расчета одной стычки за неделю рейса?

– Так точно, сэр, – откликнулся молодой спец по тактике. – До сих пор нам, разумеется, еще не случалось совершать трехнедельного рейса. Так что можно сказать, что прямо сейчас мы даже слишком хорошо готовы. – Губы его изогнулись в несмелой улыбке.

Капитан уставил на Труона Ле задумчивый взгляд.

– Ограничения поставок? – произнес Каверс. Это было скорее утверждение, нежели вопрос.

– Боюсь, что да, сэр. – Труон Ле беспомощно развел руками. – Это, и еще тот факт, что ресурсы весьма скудны. На данный момент в этом секторе можно пробиться только с приоритетом номер один. Когда пираты будут взяты под контроль, положение должно улучшиться.

Откинувшись на спинку кресла, Каверс явно погрузился в серьезные раздумья.

За ним внимательно наблюдала Ван Чунь-мэй, старший помощник. С самого начала это внеплановое совещание проходило именно так: следовал ряд стремительных вопросов касательно готовности, ремонта, ресурсов и личного состава. Ван редко видела Каверса настолько сосредоточенным. Это означало, что они куда-то отправятся и будут заниматься чем-то очень серьезным. Мужчины и женщины за столом переглядывались. Происходящее нисколько не напоминало простую муштру, а разговор о необходимости большего объема боеприпасов казался весьма интригующим. Общую ситуацию с ресурсами капитан знал не хуже их всех, а то и лучше.

– Дамы и господа, – наконец сказал Каверс. – Я хочу, чтобы этот корабль был подготовлен к двухмесячному рейсу в условиях самых что ни на есть боевых. Мне нужно, чтобы все необходимые ресурсы были получены, а личный состав полностью укомплектован. И начнем мы немедленно. С сегодняшнего дня мне потребуются ежедневные рапорты о вашем прогрессе. Я не хочу, чтобы это стало темой для обсуждения с командами других кораблей или персоналом станции. Все приготовления будут проводиться на строгой основе «знать только необходимое». – Он всех их оглядел. – Есть вопросы?

Никто не откликнулся, хотя вопросы в воздухе так и висели. Каверса это порадовало. Молчание его людей указывало на то, что они доверяют ему сказать им все то, что им потребуется знать, когда придет время.

«Мне нравится эта команда, – подумал капитан. – Одно удовольствие с ними служить».

– Очень хорошо. А теперь за работу. – Каверс поднялся из кресла, и его подчиненные встали одновременно с ним. – Все свободны, – сказал он. Капитан и его команда отдали друг другу честь.

Затем Каверс развернулся, чтобы пройти в свой личный кабинет, а офицеры гуськом направились в коридор.

Командир эскадрильи Берни Шелдон поколебался, затем шагнул вслед за капитаном.

– Сэр? – тихо позвал он.

Капитан обернулся, не особенно удивленный тем, что именно этот офицер подошел к нему первым.

– Могу я попросить вас уделить мне немного времени, сэр? – спросил Шелдон.

Каверс взглянул на часы.

– Разве что немного, командир эскадрильи, – согласился он.

Введя его в свой кабинет, он обошел стол, уселся и указал Шелдону на стул.

– Что у вас на уме, Берни?

– Сэр, – начал командир эскадрильи, подаваясь вперед и глядя капитану прямо в глаза, – не имеет ли вся эта суматоха с накоплением ресурсов и доукомплектованием личного состава какого-то отношения к генералу Скарагоглу?

Каверс ничего не сказал, задумчиво поглаживая верхнюю губу и держа сам с собой совет.

– Потому что если она связана, – поспешил развить тему Шелдон, – то я хотел бы порекомендовать для этого задания кое-кого из моих людей.

Последовала еще пауза, прежде чем Каверс заговорил, словно он хотел твердо убедиться в том, что командир эскадрильи не собирается добавить что-то еще к тому, что он уже сказал.

– Во-первых, – начал капитан, наставительно поднимая палец, – у вас нет никакого резона считать, что нам дано задание. Во-вторых, даже если бы оно было дано, нет никакого резона считать, что в нем будут задействованы «спиды». А в-третьих, нет никакого резона как-то связывать генерала Скарагоглу с «Непобедимым».

Откинувшись на спинку стула, Шелдон закинул ногу за ногу, сложил руки на коленях и внимательно взглянул на капитана.

– Сэр, – негромко продолжил командир эскадрильи, – при всем к вам уважении, я должен с вами не согласиться. Генерал у всех на виду дал знак Редеру, веля ему явиться к нему в кабинет. Более того, Скарагоглу явно потянул за определенные ниточки, иначе несчастный коммандер сейчас бы паковал чемоданы для отправки домой.

Каверс улыбнулся. Он предвидел такого рода расспросы после того, как Скарагоглу столь публично проявил интерес к коммандеру. И тем не менее, у него не было намерения обсуждать задание, пока «Непобедимый» не вышел в рейс.

Люди Шелдона были логичными кандидатами, ибо Каверс знал, что Редер пользовался любой возможностью увидеть эскадрилью в деле. Коммандер имел представление об их способностях и несомненно предпочел бы выбрать тех пилотов, чьи таланты и причуды были ему хорошо известны.

«Тем не менее, – подумал Каверс, – это не дает командиру эскадрильи права на особый инструктаж. А главное – я не хочу наступать Редеру на пятки. Это можно и так расценить».

Шелдон, безусловно, в любом случае собирался подойти с этим же вопросом к коммандеру, но обеспечивать его дополнительной информацией для разговора с Редером было негоже.

«И Редеру дано право самому подбирать себе команду, – подумал Каверс. – Вмешаться я смогу лишь в том случае, если он сделает какую-то вопиющую глупость. – Хотя капитан тут же признался самому себе, что Питер Редер способен в одно и то же время быть категорически неправ и сверхъестественно прозорлив. – Тем не менее, у меня нет ни малейшего желания о чем-то ему намекать и дышать в ухо. Еще меньше я хочу, чтобы это с моего явного одобрения делал сидящий здесь Берни».

В любом случае, на решения коммандера наверняка намеревался пытаться влиять Паук. И Каверсу чрезвычайно интересно было посмотреть, как Редер будет справляться с Макиавелли Космического Отряда. «Хотя я понятия не имею, на кого мне тут ставку сделать», – мысленно улыбаясь, подумал он.

– Мне нечего добавить к тому, что я сказал на совещании, командир эскадрильи. – Голос Каверса был тихим, но необычайно авторитетным. – Просто приведите вверенную вам эскадрилью в полную боевую готовность. Все, кто до сих пор в лазарете, должны быть немедленно заменены. Представьте мне желательный список новых кандидатов, и я позабочусь о том, чтобы он был полностью удовлетворен.

Капитан встал и тем самым вынудил командира эскадрильи сделать то же самое.

– Есть, сэр, – сказал Шелдон.

Хотя разочарование командира эскадрильи от того, что его исключили из круга посвященных, было очевидно, британское хладнокровие запрещало любые его зримые проявления. Он браво отдал честь, и капитан ему ответил. Тогда командир эскадрильи удалился.

Каверс со вздохом сел и воззрился на голоснимок своего старого разведывательного корабля.

«Эх, славные были деньки, – подумал он. – Все было так просто и понятно. Ни о чем во вселенной не следовало тревожиться, кроме безнадежной затерянности в бескрайнем космосе, отрыва от своих без всякой надежды на спасение или того, что какие-то чужаки сожрут тебя на обед как особое лакомство. – Капитан вздохнул. – Впрочем, долг зовет, – напомнил он себе.

Тогда Каверс подтянул кресло поближе к столу и принялся делать более подробные заметки по поводу тех рапортов, что представили ему старшие офицеры. В ближайшие дни жизнь на «Непобедимом» должна была в буквальном смысле забить ключом.