- Входите, - пригласил он их внутрь.
Один ступил первым, за ним проследовали остальные. Внутреннее убранство храма было таким же пестрым и ярким, что и снаружи. Сквозь потолок храма с множеством цветных окон пробивался мягкий свет и от этого храм казался разноцветным и пестрым. Деревянные стены и пол были сплошь изрезаны сложной резьбой, отчего демоносам показалось, что они попали не в храм, а в резную шкатулку. Изображения многочисленных богов, богинь, людей, птиц и зверей лишь подчеркивали это сходство. И все-таки множество предметов священного культа, а также огромных размеров истукан бога Ярея, изукрашенный златом, серебром да драгоценным каменьям, говорил о том, что они действительно находились в храме - Гонтине.
Бог Ярей восседал в золоченом кресле - троне и выглядел словно живой. В левой руке он держал лук, в правой руке у него был златой рог, символизирующий собою рог изобилия. На груди был укреплен щит с изображением рогатой головы Зубра, при бедре висел превеликий меч, вложенный в серебряные ножны. Поблизости от него висело седло и узда его коня, размеры коих были огромны. Перед идолом Ярия постоянно горел неугасающий огонь, ему же, яко божичу, в жертву приносили пахучие коренья из трав и цветов, отчего негасимое огнище непрерывно вспыхивало и сыпало свои искры.
Постепенно глаза привыкли к полумраку, и они смогли узреть, что возле идола бога Ярея стоял на коленях царь Световит, по всему было видно, что он молился. Тело Световита было закутано в пурпурную мантию, виднелись только кисти рук и голова, украшенная роскошным головным убором, красиво изогнутых перьев. Послушные слабому дуновению ветерка, проникающему в этот сокровенный уголок, они неустанно колебались и раскачивались над челом людского царя. И тут же пред глазами Урана возникло видение самого всех высшего Хаоса, до того лик Световита был схож с ним. Верховный первосвященник Волхв по обыкновению был одет в четыре тонких хитона: багряный, зеленый, желтый и белый, которые были один другого длиннее. Так же он был в опоясании, на коем искусно было вышито двенадцать подвигов бога Ярия, в златом венце, украшенном семью драгоценными камнями, и держал в руке златую чашу, янтарного Эля. Двенадцать окружающих его жрецов держали великую серебряную лохань, в коей было три резные ноги: одна наподобие орла, другая - вола и третья - кита. Лишь только солнечные лучи коснулись огромной серебряной лохани, наполненной священным напитком, первосвященник, зачерпнув ковшом чистейшего Эля, сделал возлияние священному огню, отчего оно ярко вспыхнуло. Затем испил сам из ковша, как того велит обычай, и уже потом протянул его гостям. С опаской смотрели демоносы на протянутый им напиток:
- Пить или не пить, - думал Уран, - да уж, таков закон - с волками жить - по-волчьи выть.
- Пей, не бойся - это не буза, не квас - это Эль - священный мед поэзии, - успокоил его Один.
Всего один глоток сделал Уран громовержец. И о чудо! Он наполнил его тело священной добродетелью, один глоток меда поэзии, а сколько добра и святости он принес вкушающим. Вкус Эля оказался на диво приятным, легким и пьянящим. Крон тот вообще не удержался и попросил добавки.
- Почему он до сих пор молится? А может быть, он и не молится вовсе а спит? Эсли он спит тогда хотелосьбы уточнить когда проснется?- допытывался Уран, указывая пальцем в сторону Световита.
- Его душа гуляет в царстве поднебесном, выгуливает огненного коня, объезжает его на небесных полях,- объяснял ему первосвященник.
- Как же так? - удивлялся Уран. - Я только что вернулся из космоса, но Световита я там не встречал.
- Ты и не мог его встретить, своею душою он странствует в тонком, ментальном мире, а ты, наверное, был в космосе.
- Да, - подтвердил захмелевший Уран, - я был на всех планетах нашей солнечной системы, а еще на Веге, Альтаире, Альдебаране и……
Но в это самое время очи царя Световита открылись, он добродушно взглянул на собравшихся, но увидев пред собою Йотунов - демоносов изменился в лице, от этого взгляд его стал колючим.
- Кто такие, - изрек он , - почему посмели омрачить своим кислым видом светлый понедельник, в который не следует в дом пускать посторонних, иначе вся неделя будет тяжелой и лихой.
Световит схватился рукой за оберег, который висел у него на шее, большой пучок чесноку вперемешку с Трой - зельем, как бы отмахиваясь от посторонних.
- Так он еще и суеверный, - про себя отметил Уран-громовержец.
А вслух произнес следующее:
- Я, всех высший бог ойКумены, Уран-громовержец, со мною мой сын, титан Крон, и свита: посол Феникс, бравый генерал Сабскаба и прочая челядь, прилетели к тебе с дружеским визитом.
При этих словах он учтиво склонил голову.
А про себя подумал:
- Боже правый и левый, пред кем мне приходится гнуть спину.
- С чем пожаловали? – спросил Световит, все еще недоверчиво осматривая пришельцев.
- Да вот письмецо твое получил, - отвечал Уран напущено строго, показывая свиток волчьей шкуры. Прочитал я, значится, твое послание и решил на зятька своего будущего посмотреть, кто меня на старости лет будет поить, кормить, ухаживать, таков ли он, как о нем пишут да всякие небылицы рассказывают.
А Крон не то в шутку, не то всерьез добавил:
- Чего оробел, быстрей обними своего тестя,- и с вызовом посмотрел в глаза Световита. Только его колючий взгляд ни капельки не смутил людского царя.
А ответ буквально разоружил демоносов:
- Я - сын великого бога Ярея и моей матушки Леды, с малых лет не знал своих родителей, и нет ничего удивительного, что родители моей невесты будут мне вместо отца с матерью.
Уважительный ответ смягчил громы и молнии, бушевавшие в душе Урана, и он оттаял, поразмыслив следующее:
- И, правда, чего на сироту обижаться, может не такой он плохой, как о нем сказывают.
- А Световит, уже совершенно переменившись в лице, молвил:
- О делах после говорить будем, а теперь праздник - самое время пить меды стоялые и веселиться душой. Оставайтесь у нас, гостями на празднике священного Кола, пейте, веселитесь, дела подождут.
- А теперь,- уже обращаясь к Одину, приказал следующее:
- Отведи гостей в баню жаркую, пусть они смоют грязь и пыль придорожную, да устрой их поприличнее.
Одноглазый Один отвечал по-военному чётко:
- Об этом можешь не беспокоиться, баньку истопим самую наилучшую.
На этом их первая встреча с царем Световитом закончилась.
Один увлек демоносов на постоялый двор, показал, где они будут жить, а затем потащил их в баню.
Уран-громовержец, напрочь отказался в бане париться:
- Я на всю жизнь уже закалился там, в Сварге, у всех высшего Хаоса. Феникс и Гарпии тоже отказались мыться, а вот Крон, Бончо и Сабскаба отправились париться с великой охотою. Устроившись в отведенных ему покоях, Уран осмотрелся кругом, удивляясь многому. Все ему было в диковинку: и простоватый быт Ареев, и убранство покоев: ковры на стенах, над окнами - вышитые рушники - полотенца, стол, стул, тумбочка, кровать.
-Убожество, - про себя ругался Уран, - меня, божича, разместили в придорожной харчевне. Ух, глаза бы мои не видели всего этого.
Удобно устроившись на перине лебяжьего пуха, закрыл глаза, задремал. Рядом на кровати развалился Феникс, а вот Гарпии спали, стоя у дверей и при оружии.
Не успел еще Гипнос - бог сна, как следует коснуться своими сладкими чарами божьего чела, со скрипом отворилась дубовая дверь, и в комнату вползли чуть–чуть живые Сабскаба и Бончо. Всем своим зеленым видом они ясно говорили, что случилось что-то ужасное и непоправимое.
- Беда, - только и успел подумать громовержец, вскакивая с кровати.
Вслед за Сабскабою в комнату вломились богатырского телосложения варвары Ареи, которые на носилках внесли жалкое подобие титана Крона. Вид у Крона был воистину чудовищный, жуткие одежды, измазанные какойто не поддающейся описания мазью, зеленого цвета.
- Что с ним, - не на шутку испугался отец за сына.
- Чем его так изуродовали, - не останавливаясь, причитал разбитый горем папаша.
- Отравили, хитростью заманив в баню, извели моего сыночка любимого,- подвывал Уран, склонившись над сыном.
А Крон, явно не осознавая, что случилась беда, нахально лыбился и помахивал хвостиком. Сколько не бился отец над сыном, сколько не причитал, всхлипывая, он так и не сумел, хоть что-то объяснить вразумительно, только лыбился, заливаясь сумасбродным смехом, при любом случае. Каждое сказанное слово, любое движение вызывало у него истерический смех. Бончо и Сабскаба тоже ничего вразумительного ответить не смогли, держась за животы, корчились на полу в приступе истерического смеха. Спустя время когда Уран все же сумел привести сына в чувство, и тот, заливаясь истерическим хохотом, поведал о всех своих злоключениях. Оказывается, люди моются не в таких банях, к которым мы привыкли париться. В этой стране произрастает вечнозеленое растение очень похожее на лен, но гораздо толще и крупнее, из этого растения Арии изготовляют одежды, и они настолько похожи на льняные, что не особо разбирающийся даже не отличит льняная она или конопляная.
- К чему тут конопляные одежды? - удивлялся Уран. - Рассказывай все по порядку, не томи.
- Так я и рассказываю, - улыбаясь, объяснял Крон,- подводят они нас в свою баню. Я, без задней мысли, знаю, что баня должна быть большой, чистой, а они приводят меня к войлочной юрте,- взорвался смехом Крон. Представь себе, баней они называют войлочную юрту, возле которой горят огни, в которых калятся большие камни. Привели, заставили снять наши одеяния, туники, хитоны, панталоны, одели в конопляные одежды, пригласили внутрь. Внутри юрты камни лежат раскаленные, от них жаркий пар, пьянящий, во все стороны расходится. Сидим мы, паримся, сказки слушаем. До сказок Арии охочи, таких диковинок нам порассказывали: и про Курочку Рябу, и про златое яичко. Оказывается, снесла курочка яичко не простое, а золотое, а мышка его хвостиком бац, бац - оно и разбилось, ха-ха-ха, хи-хи-хи заливался он истерическим смехом.
А Бончо с Сабскабою, тех вообще с пола не поднять, катаются по земле в смешных судорогах.
А еще о колобке рассказывали, как он сбежал от бабки с дедом и как затем бегал от всех и прятался по кустам да оврагам.
Что еще рассказывали уж и не упомню, надо заметить, что рассказчики они - слушать не переслушаешь, да так правдоподобно все рассказывают, что просто диву даешься, откуда у них столько информации.
- Что ты мне сказки рассказываешь, - скрежетал зубами Уран-громовержец, - говори быстрее, чем они тебя изувечили, я им сейчас, - метал он громы и молнии…
- Так я и рассказываю, - пытался объяснить Крон, - привели они нас в баню, усадили париться. А когда жар внутри стал нестерпимый, они начали бросать на раскаленные камни конопляное семя, от этого поднялся такой сильный пар и дым, что никакая наша термия не сравнится с ихней баней. Наслаждаясь ею, Арии начали громко вопить от удовольствия. А девушки в это самое время били нас березовыми вениками, парили, мяли и драили, а затем распаренных брали под белы ручки и бросали в воды холодные, от которых тело млело и трещало, а затем снова парили, а затем снова мыли. Потом принялись потчевать нас разными напитками.
- Вот оно, - скрипнул зубами Уран-громовержец, - значит, отравили все-таки, проклятущие. Анну, признавайся скорее, чем они тебя отравили, я их так перетак….
- Так я же рассказываю. Поили они нас квасом медовым. Скажу тебе, отец, по секрету, ничего подобного я до этого не пробовал, не квас - нектар и даже лучше. Поили они нас буряковым квасом, а затем квасом фруктовым. А потом угощали квасом ягодным и березовым квасом, и черствым сыровцом, и выкисшим сиривцом, и пивом хмельным. А затем спаивали нас варенухой, а затем варехой, а затем запеканкой. И по вкусу с ними мало, что может сравниться. За ними подавали наливки из спелых вишен, смородины, малины, земляники, крыжовника, черники, ожины, слив и тёрна. А затем потчевали настойками, которые у них ценятся значительно выше, ибо настояны они на целебных травах и кореньях.
А какими они потчевали нас ряженками - просто объедение и колотухой, и колоченой сметаной, и припущенной сметаной, и качаньем, и сыроквашей, и парушкой. А какие мы пивали сита из пресного неферментованого меда - просто объедение. А какие узвары и звары, и вары, и кисели, и юшки, и сливки, всего и не перечислишь. А кормили они нас ну просто на убой. Одни только Хляки - кровяные колбасы чего стоят - пальчики оближешь. А Душенина – мясо, приготовленное в сметане, просто сказка.
А затем они кормили нас Тетерей - вкусной приправленной кашей из пшена, зажаренной Урдой - затиркой из конопляного семени, и Соломахой с Путрей. И все это с товченыками, свининой и рыбой. А какие крученыки, а завиванки, а лемишки, а мамалыга, а кныши и клецки, а ковбык и колыво, а кендюх и сальтисон из свиного желудка - это что-то! А какие они подавали нам сладкие пундыки, перепечки, пампушки, оладки, пироги и калачи, это не передается описанию. А дули с маком, ну это вобще объедение - пальчики оближешь.
А затем снова брали нас и окунали в воды холодные, натирали наши тела мазями пахучими. От чего тело и приобрело такой приятный запах и зеленый окрас. И вот мы такие, какие мы есть.
- Пху на вас, - сплюнул с досады Уран-громовержец, - вижу, что вы дуль с маком объелись и рады радешеньки. Посмотрите на себя в зеркало, какой гадостью измазаны ваши морды, нечего сказать – красавцы. Были в бане, а вернулись страшнее пугал огородных.
- А смыть все это нужно завтра, - сказал Крон и сразу же уснул.
Все спали: Бончо и Сабскаба прямо на деревянном полу, а Гарпии, верные стражи, спали стоя у входа. Они всегда начеку, даже когда спят - все слышат. Слышат, как за печкой скрипит сверчок. Слышат, как ночные бабочки бьются о застекленные слюдяные окна. Слышат, как протяжно завывает ветер в печной трубе. Слышат, как мучился зубами Уран-громовержец. Все это они слышат даже сквозь безмятежный храп Сабскабы ….
Когда же на следующий день Крон, Бончо и Сабскаба смыли с лица и тела зеленую мазь, все удивились. Произошло чудо, тело стало удивительно чистым и блестящим.
- Вот так диво! Я помолодел лет на двадцать,- рассматривал себя в зеркало Крон.
- А я и того хуже, - язвительно заметил Сабскаба.
Скрипнув дверью в горницу вошел одноглазый Один, приглашая их на праздник священного Кола.
Быстро собравшись, демоносы гурьбой отправились в царские палаты, которые располагались тут же поблизости. Царский терем ничем особым не отличался от остальных домов города, за одним исключением, он был устроен так просторно, что мог уместить сразу всю дружину царя Световита. За длинными дубовыми столами горделиво восседали знатные ярийские божичи: Тор с Тюром, Один с Велесом, Рама с Вишнем, Вивасвит с Семарглом, Митра с Варуной, Видар с Дагдой, Хорсь с Дунаем, Дый с Эзусом, Луг с Руевитом, Траянис с Триглавом, Кришна с Индрой и прочие боЯре с Ярлами, имена которых демоносы не знали.
- Хлеба-соли откушайте, - предложил Световит вошедшим гостям.
Честно сказать, Уран-громовержец не ожидал такого приема. Он рассчитывал, что его вызвали для переговоров, а вместо этого он попал на пирушку.
- Спасибо за царское угощение, - вежливо поблагодарил он собравшихся.- Я к вам не пить приехал, не хлеб да соль есть. Вот скажи-ка мне,- начал свою требовательную речь бог Уран,- что тут в письмеце понаписано, развернул послание. Объясни мне старому, почему все происходит так, а не иначе.
Да только его и слушать никто не стал.
- Сегодня праздник, а вы со своими проблемами.
Гостей тут же подхватили под белы ручки, усадили за столы дубовые.
- О делах потом, сегодня праздник, - выкрикивали ярии, наливая полные чары хмельного квасу. - Перед праздником нужно как следует подкрепиться, хлеба, соли откушать - таков обычай.
- Таков обычай, таков обычай, - твердили пирующие, подливая сладких медов стоялых, насыпая полные тарелки круглых галунов.
- Что это? - удивились гости.- Вы всем гостям предлагаете каменья-булыжники?
А те только смеялись, проглатывая Галушки - круглые маленькие колобочки вареного теста.
- Это галушки,- объясняли они гостям,- кушайте на здоровье.
А тут как тут и слуги подсуетились, выставив на стол огромное блюдо с Клецками.
- Клецки, клецки,- радовались ярии, насыпая в тарелки круглые колобочки вареного теста, а особенно Один, Тор да Тюр.
Заинтригованные демоносы также попробовали это новое блюдо и несказанно удивились, галушками и клецками Ярии называли одно и то же блюдо.
- В чем разница между галушками и этими клецками? - выспрашивал Уран у одноглазового Одина. - На вкус и цвет это одно и то же блюдо, только называется по-разному.
- Э, нет, - возразил Один, - галушки они и есть галушки. Это блюдо всех Гальских кланов, а вот клецки - это те же галушки только по-Кельтски, традиционное блюдо всех Кельтских кланов.
Вот попробуйте - это ж две большие разницы.
Уран попробовал для сравнения и галушек, и клецок и пришел к выводу, что хрен редьки не слаще, ведь они отличаются лишь названием и более ничем. Внезапно отворилась дверь и на пороге показались поварята, несшие на большом подносе гору аппетитных блинов.
- На празднике Кола главное, чтобы все блюда были круглые, - объясняли Арии гостям.
- Неважно с чем блины - хоть с икрою, хоть с зайчатиной, хоть с олениной, хоть с медвежатиной, лишь бы они были круглыми,- наперебой галдели они, пытаясь объяснить демоносам глубинный смысл праздника Кола.
- Праздник то особый, Кол - круглый и блюда должны быть круглыми, сивлизировать круг.
- Кто такой Кол? Покажите мне его, - просил Уран у Одина.
- Если хочешь увидеть Кола, отправляйся на Кольский полуостров, - ответил изрядно захмелевший Один и рассмеялся.
В это самое время на другом конце стола заливался хохотом Сабскаба, которому Дагда с Додолой рассказали пару-тройку забавных историй. Надо заметить, что атмосфера за столом была самая, что ни наесть непринужденная, гости ели, пили, веселились. Царь Световит ничем существенно не отличался от остальных, разве что пил меньше. А в это самое время удар вечевого колокола Бом- Бик- Бен оповестил о начале празднества и был радостно встречен собравшимися.
- К сожалению, мне пора, - сказал Световит, на ходу дожевывая блин с красной икрой, и тут же оставил их, выйдя в двери, предназначенные только для него. А все остальные, изрядно подкрепившись, отправились на городскую площадь Мейдан, куда стекались толпы празднично разодетого народа. Вблизи храма на вечевой площади стояли только самые знатные горожане:
- боЯре в высоких мохнатых шапках из медвежьего меха,
- знатные Ярлы и яровитые гости из всех частей огромной страны,
- прославленные ярийские воины в пышных головных уборах из целых птичьих тушек да в плащах, сшитых из скальпов убитых ими врагов.
Надобно отметить, что над площадью буквально висел страшный шум и гам.
- Чего они так шумят, чему так радуются? - вопрошал Уран у одноглазого Одина.
- Подожди немножко, сейчас увидишь.
В это самое время на площадь пригнали множество скота. Часть из них предназначалась для пожертвований, а часть для пиршества. Первосвященник распростер руки к светилу дня, олицетворяя в нем образ бога Ярея, прочитал священные молитвы:
- Вечное солнце, тебе мы шлем восторг и изумление, большое стадо белых круторогих быков будет в праздник твой убито, их пожрет костер сердито, в честь тебя, тебе в отраду.
После этого люди сообща молились богу Ярею, принося ему многочисленные жертвы у алтарей и в храмах Гонтинах. После того, как жертвоприношения были завершены, на свободу были выпущены сотни птиц.
- Летите к солнцу.
- Летите к Яру- просили их люди,- возвестите небеса о великой радости празднества.
Это было незабываемое зрелище: сотни, тысячи пестрокрылых птиц закрыли своими телами небо …
Когда ликования поутихли, на площадь под праздничный бой барабанов и трубный звук рожков внесли огромный круглый пирог, который был состряпан из пряничного теста. Оглушительный крик ликования, от которого вздрогнули деревянные стены домов, встретил появление Колобка. Затейливо изукрашенный Колобок возлежал на золоченом подносе и был настолько большой, что его несли на огромном подносе больше полусотни человек. Толпа радостными возгласами приветствовала внос праздничного пирога.
- Колобок, колобок, покажи свой румяный бок, - кричала одна часть толпы, обращаясь к пирогу как к живому существу.
- Не видим, не видим, - кричала вторая половина празднично разодетой толпы людей, обращаясь к пирогу.
- Они что, белены объелись? - переговаривались между собою демоносы. - Кого они не видят? Он же прямо перед их носом стоит, огромный круглый пирог, а они его не видят.
- Это такой обычай - успокоил демоносов Один. - Сейчас колобок оживет, начнет разговаривать, и они его сразу увидят.
Объяснения еще больше смутили и без того расстроенную психику демоносов.
- Неужто буханка хлеба может вот так, запросто, ожить и начать разговаривать?
Но ещё большим удивлением оказалось то, что пирог, будто живой начал раскачиваться из стороны в сторону, а затем молвил человеческим голосом:
- Видите ли вы меня, видите или нет?- спрашивал Колобок.
- Не видим,- кричала толпа людей,- не видим.
В это время Волхв первосвященник обратился от имени народа к Колобку с такими словами:
- Прошу тебя, Колобок, на следующий год пусть тебя будет хотя бы немножечко видно.
Люди присоединились к Волхву, повторяя его просьбу, а Колобок в это время шевелился и важно покачивался из стороны в сторону. А затем румяная корка хлеба взяла и сломалась, и оттуда показалась голова Световита, который сидел внутри Колобка на огромном царственном троне. Его появление радостно приветствовали собравшиеся, ибо всесокрушающей была любовь народа к царю. И снова от вопля восторга содрогнулись городские стены, а парившие в небе птицы попадали на плоские соломенные крыши домов, на празднично разодетую толпу. А царь Световит пригоршнями ломал Колобок и раздавал его толпе собравшихся.
- Зачем он это делает?- поинтересовался Крон у жреца.- Что все это означает?
- Кол или Колобок, или Коровай, как его у нас называют разные кланы людей, - это символ единения рода человеческого, а куски, которые раздает царь,- это что-то вроде причастия к священному телу бога Ярия.
Первыми удостоившимися этой высочайшей чести и божественного благословления, были самые знатные боЯре, которыми гордилась вся страна. Царь Световит лично подходил к каждому и одаривал его куском Коровая и кубком священного Эля. БоЯрин с благодарностью вкушал хлеб, которым его одаривали и пил священный Эль. Возвратный тост сопровождался обязательным подношением из золота и серебра, которое ссыпалось на тот же золоченый поднос. Световит так же удостаивал тостами и хлебом, прославленных Ярлов и яровитых воинов, а те в свою очередь одаривали царя подношением из злата и серебра, отчего гора подарков росла, просто на глазах, превращаясь в настоящий курган золотых и серебряных слитков - гривен, смешанных с рубленой мелочью. А затем началось что-то совершенно невообразимое. То там, то тут, в толпу людей передавали сотни таких же румяных колобков только уже меньших размеров, и они ломая их на части, угощали друг друга, обнимались, целовались. Люди меньшего ранга обменивались возвратными тостами с остальными воинами и боЯрами, никто на празднике не должен был остаться незамеченным, каждый уносил домой частицу божественной святости. А между тем гора подношений становилась все больше и больше. Простые жители, стараясь не отстать от именитых Ярлов, знатных воинов и боЯр, жертвовали золотые сосуды, чаши и кубки, изукрашенные диковинными растениями и животными.
Все это символизировало единство Ярийского народа, а царь Световит был только старшим среди равных. Не забытыми остались и демоносы-Йотуны, их так же одарили куском Колобка и кубком хмельного Эля. Уран бы и рад отказаться, но был бессилен, что-либо сделать, так как его буквально сверлили насквозь сотни тысяч человеческих глаз. Пришлось пить Эль, а затем снимать с себя драгоценности и украшения, ведь они совершенно были не готовы к такому повороту событий. Феникс, Гарпии, Сабскаба и даже Бончо одаривали людей золотыми украшениями. Титан Крон, скрипя сердцем, снял с руки свой любимый перстень с большим аляповатым камнем, о котором впоследствии очень жалел. А Урану вообще пришлось снять с груди златую цепь - символ царственной власти. Когда обряд закончился, жрец Волхв от имени бога Ярия выступил с пространной речью. Он в двух- трех словах напомнил слушателям историю Колобка как символа единения рода человеческого, сумевшего преодолеть все преграды и выйти с гибнущей родины Гипербореи. Он поощрял слушающих к прилежному почитанию обычаев предков и самопожертвованию богам. Он обещал народу земные блага, здоровье, победу над врагами, как на суше, так и на море, в небе и на земле.
А Световит обратился к людям с такой речью:
- Единый народ Ярийский. Светлые боЯре. Знатные Ярлы, и вы яровитые воины всех 33 кланов. Семь дней и семь ночей мы будем веселиться, петь обрядовые песни и в плясках воспевать наших богов, а затем устроим игрища - джигу, герцы и кулачные бои. Чем лучше мы будем гулять и веселиться, прославляя бога Ярия, тем щедрее падет на нас его благодать, и, возможно, в этом году у нас вновь родится огненный скакун, который поведет нас к новым победам.
С этого момента праздник считался открытым. Торжественный хор девушек, одетых в белые праздничные одежды, в головных уборах из цветов и лент, пел священную сакральную песню:
- Волочился Ярило по всему свету, поля засевал, жито родил, людям детей плодил. Где он ногою ступал, там жито копною. Куда он глянул, там расцвел хлебный колос.
Мужской хор мальчиков, одетых в одежды всех 33 арийских кланов, подпевал слова припева:
- Ярей, сияющий - слава, слава! Ярей, карающий - сила, сила! Ярей, дарующий - вера, вера! Ярей, согревающий – любовь, любовь! Ярей – вседержец, надежда и опора!
В глазах Крона все помутилось, ему вдруг показалось, что это не гиперборейские Арии поют священные гимны, а хищные мохнатые птицы, из пасти которых вырывается звериный рык, зычный и устрашающий.
А на площади в это время произошла смена актеров, на смену певцам пришли барабанщики и флейтисты, с дудками и волынками. Резко и протяжно свистят трубы, пронзительно и глухо ухают большие барабаны, заставляя вибрировать каждую клеточку тела. Лучшими тамтамистами - барабанщиками у Яреев всегда считались кланы Меру и Эмбу, одетые в красно-зеленые одежды, на голове шапки - Галганки.
Они высоко подпрыгивают, что-то кричат, изображая собою живые картины битв и кровавых сражений, наполняя сердца мужеством. По всему эти зажигательные танцы и песни, родившиеся в их первобытном отечестве, были любимы народом, ибо те радостными возгласами приветствуют артистов. В доказательство этого прямо перед царским троном разыгралось настоящие сражение, воины рубили друг друга топорами, резали горло мечами, одновременно нападали и отступали, а девушки бросались оплакивать павших, оглашая площадь жалобными стенаниями и воплями горя. Хотя это была лишь имитация кровавого боя, все узнали в ней великие подвиги царя Световита и его яровитых богатырей - божичей: Раму, Тора, Вивасвита, Семаргла, Митру, Варуна, Бхага, Видара, Гофанна, Один, Лухта, Дагду, Кришну, Хорься, Дашкина, Кишьяпу, Митру, Савитара, Додола, Донара, Дуная, Дия, Дяла, Дану, Эзуса, Сурью, Луга, Индру, Велеса, Прове, Руевита, Таара, Тора, Тюра, Траяна, Триглава и прочих. В знак благодарности царь Световит только благосклонно качнул головой, давая понять, что знает цену мужества и преданности своих воинов. Он знаком манил каждого из воинов к себе и, вручая им дорогие дары, лично рассказывал об их подвигах, о подвигах их пращуров, не щадивших жизней ради всего человечества в прошлом, и о великих свершениях, которые им предстоит свершить в будущем.
Уран-громовержец тщетно пытался выделить из этой многотысячной толпы, из тридцати трех людских кланов, кто же у них является главным или старшим.
- Ведь не может такого быть, - думал он, - чтобы не было среди них какого-то одного клана, считающегося самым, самым.
Искал и не находил. Ни пышность и красота одежд, ни богатство и прошлые заслуги не определяли главенство того или иного клана. А только храбрость и отвага. Во всем остальном они были одной великой массой людей. Людей первых, можно сказать, первинных, но никак не первобытных. Все это отчетливо видел Уран своими собственными глазами. И ощущал огромную разницу в устроении крепкого государства людей от чахнувшего загнаивающегося государства демоносов. И самое большое отличие было в том, что эти люди были свободны, они были равны друг другу, у них не было рабства.
- У нас же, - думал Уран, - если ты первый, то первый во всем, если ты охлос, не имеющий голоса, то ты последний из последних, и таким останешься на веки вечные.
А тем временем на площади продолжалось что-то совершенно не вообразимое, народ гудел, будто пчелы в растревоженном улие. Город дрожал от взлетавших на воздух здравиц, и кубков во здравие царя Световита и великих божичей, ибо на весь город, на каждую улицу, раскинулась скатерть самобранка. Огромный праздничный стол в два ряда. А на тех столах сервизы стоят златые, приборы серебряные, посуда медная, а под столами шелковые ковры разостланы, рушники да скатерти. И был тот обед такой пышный, какого демоносы, отродясь, не видывали. Цельные туши быков, овец да баранов стояли на столах, бери, не хочу. В больших кастрюлях уха как жидкий янтарь, да рыбины огромные, жирные, длиною в сажень.
На золотых узорных блюдах гуси с груздями, каша со сметаною, блины с черною да красною икрою, галушки как скатный жемчуг, кулебяка со сладкою начинкой, пироги подовые, потопленные в масле. Для питья шипучий квас в хрустальных кувшинах и меды хмельные - душистые, да наливки всякие. А гости ели и пили так, что с их румяных лиц пот катился градом. И надо ж такому случиться, что от всего увиденного у Урана-громовержца совершенно разладился аппетит.
- Что такое? - поинтересовался Световит у гостя. – Почему он ничего не кушаете и к блюдам не притрагиваетесь?
- У меня зубы болят. - не нашел чего лучше ответить Уран. - Застудил в дороге.
- Негоже на пиру зубами мучиться, в этой беде мы тебе поможем, - отвечал Световит, - у меня такое лекарство есть - в миг от зубной боли избавит.
И отдал распоряжение:
- Приготовить все для излечения.
Столько Уран не пытался отговорить его, дескать, дома пролечусь, у нас, мол, тоже дантисты-рукодельники имеются. Только Световит был не умолим, он сам в совершенстве владел искусством излечения зубов и ни за что не пропускал удобного случая помочь страждущему. Пришлось Урану нехотя согласиться. В небольшом светлом помещении 7 шагов направо, 7 налево жарко пылал костер, в его горниле калились инструменты, щипцы, буравы, зонды, крючки и прочее. Пока Световит, одетый в белые одежды, священнодействовал у очага, готовя все, что нужно для лечения зубов, Уран-громовержец удобно устроился в деревянном кресле. Яркий, мягкий свет Люксонов расслаблял, убаюкивал. Световит как заправский Дантист в белоснежном сарафане, подошел к страждущему, вежливо попросил раскрыть полость рта и тут же по-деловому осмотрел ее. Годы делали свое дело, клыки и бикус - спидаты были истерты, корни зубов вылезли из десен и кровоточили от малейшего прикосновения, да ко всему прочему зубной камень.
- Да у вас, батенька, не все в порядке с деснами, у вас на лицо все 28 признаков пародонтоза, молвил доктор таким голосом, будто вынес обвинительный приговор.- Выпей пока Бузы, она успокоит психику, сделает вмешательство безболезненным, предложил ему лекарь а сам отошел к очагу и что-то долго там прокаливал. Отпив Бузы, Уран совершил примедикацию, и надо ж такому случиться, блаженство в один миг охватило его тело, на душе стало так хорошо, радостно, не передать словами. Удобное кресло, заботливый медперсонал, мягкий убаюкивающий свет и тихая музыка, белым шумом долетающая с городской площади - все это настраивало на лирический лад, расслабило психику, сознание впало в релаксацию, и он не заметно для себя самого вздремнул. Сколько длилось блаженство, он не знал, не ведал, только в один миг все изменилось, и даже сладкая дремота отлетела в сторону, почуяв недоброе. Люди в белых халатах крутили его руки, сыромятными ремнями вязали ноги, от неожиданности Уран буквально опешил. Рот открылся, верхняя челюсть отошла от нижней, а в отворенный проем всунул свою голову царь Световит. В своих руках он держал обугленные коренья каких-то трав, из которых сок буквально кипел и капал пенными каплями смолисто-серого вещества. Сколько больной не пытался вырваться, ничего у него не получалось, варвары от медицины держали его мертвой хваткой, только приглушенный крик смог выдавить он из себя и чуть было не потерял сознание.
А Световит мучил его десна огнем, жег и пытал его целебными кореньями, заливая каждый зуб кипящим соком, шептал заговоры и заклинания:
- Стань отшельницей, болезнь падучая. Зубастый - не зверь, крылатая - не птица, странное - не существо, которое не захотели принять в свое племя ни птицы, ни звери, ни рыбы. Сгинь, двуликий Пародонтоз. Пропади. Изыди. Такой процедуре его подвергли дважды, как того и требовало лечение. Через время Уран уже свыкся с процедурой, и как, это не странно, она ему даже понравилась, а всему виной был чудный анестезирующий напиток Буза, который ему давали пить в перерыве между процедурами. В результате десна были сожжены полностью, но лечебный эффект был потрясающий, два сеанса и до конца жизни зубы остались в идеальном состоянии.
- Чем ты мне десна прижигаешь?
- Как называется этот целебный корень?
- Я тебе лучше рецепт выпишу, а то еще забудешь ответил Световит, взял лист пергамента и выписал ему рецепт Огалическими буквами.
Уран долго рассматривал закарлючки, а затем вымолвил:
- Ну и почерк у тебя, хуже, чем у наших Эскулапов.
В дальнейшем, уже, будучи в ойКумене, он показал этот рецепт Гиперкритусу. Тот долго рассматривал витиеватые медицинские каракули, но, сколько не старался, не смог их прочесть. Так из-за неразборчивого почерка и остался он утерянным для потомков, не сделался достоянием пращуров.
Несколько последующих дней Уран-громовержец не принимал активного участия в праздничном пиршестве, отлеживался на постоялом дворе и все из-за сожженных десен, чего никак не скажешь об остальных демоносах. Те с рассветом уходили в город и возвращались ночь за полночь, хмельные и сытые. По истечению 4 дней Уран полностью оправившись от полученных увечий, решил вместе со всеми отправиться на празднество. А надобно отметить, что в этот самый день были устроены народные потехи, борьба, кулачный бой, бег наперегонки да перетягивание каната. Все это было любимыми забавами Яриев, представляющих собой подобие войны но только в игровой форме. На площадке для соревнования борцов собралось великое множество силачей, их тела руки, грудь и спина, разукрашены причудливыми татуировками. Ярии верили, что после смерти душа мужчины или женщины, попав на небеса, останутся расписанными теми же самыми рисунками, какие украшали их тела при жизни, по ним они и смогут узнать друг друга в потустороннем мире.
Борьба силачей больше похожа на танец. Схватившись за одежду, богатыри, широко расставив ноги для устойчивости, силятся, тужатся, пыхтят и кряхтят, пытаются побороть друг дружку, а победителем считается тот, кто заставит соперника хоть на миг дотронуться лопатками до земли.
- Может кто-то из вас хочет померятся силой в борьбе? – спросил одноглазый Один у гостей.
Но те только отрицательно качали головой, отвечая так:
- Мы не видим тут достойных соперников, поэтому и состязаться не будем.
- Будь по вашему, - отвечал Один, - но если надумаете - милости просим. Затем люди устроили Джегу и Герцы – (состязания в борьбе за кожу и флаг), стрельбу из лука, метание копья и многие другие забавы, в которых мужчины могли показать свою ловкость и силу.
- Может и вы, хотите посостязаться в метании копья или стрельбе из лука? – допытывался Один у демоносов.
Но те только пожимали плечами, дескать не наше это дело состязаться с простыми воинами.
Когда дошла очередь до Герца, на поле Ипподрома, окруженного со всех сторон многотысячной толпой, выехали всадники выказывать свою ловкость в верховой езде. На полном скаку они рубили головы манекенам, пронизывали копьем чучела зверей, метко поражали цель из лука. И вновь демоносы отказались принять участие в этих состязаниях, хотя их и очень просили. Но вот наступило долгожданное состязание Джеги, где каждый мог показать свое искусство в борьбе за кожу. Празднично наряженные всадники, восседая на резвых скакунах, ждали сигнала к началу состязания, и каждый из них старался блеснуть своей удалью перед красавицами, гарцевали, ждали сигнал. По знаку царя Световита в толпу всадников была брошена кожа молодого козленка, и тут же началось состязание, каждый из всадников стремился удержать кожу в своих руках, а затем вручить ее своей девушке, как почетный дар. Между ними завязалась далеко не шуточная борьба, кожу нужно было с силой вырвать из десятков рук, тянувшихся к ней, и после этого умчать её быстротой своего коня. Шумное и веселое состязание принесло немало восторга зрителям, наблюдавшим за состязанием. Восторженные крики, смех и веселые шутки сопровождали состязание сильных и ловких наездников. Гости тоже не остались равнодушны к состязанию, они кричали, пожалуй, больше других, так им понравилась невиданная доселе Джега.
В это время к титану Крону подошел сам царь Световит и, обратившись к нему, сказал:
- Юноша, вижу ты тоже хочешь поучаствовать в Джеге.
От неожиданности Крон даже опешил и не знал, что ответить.
А Световит продолжал:
- Давай, выходи, покажи свою удаль молодецкую. Вижу, ты разодет, как никто другой, и кричишь громче остальных. Вот мы поглядим, каковы молодцы в ойКумене.
Титан Крон мялся, жался, не знал, что ответить:
- Да я, да мы, да вы,- мычал он и мямлил, подыскивая нужные в таких случаях слова.
Уран-громовержец не стал дожидаться, что ответит сын, посмотрел на него строго и молвил:
- Не стой же, как кукла, включись в игру за флаг и покажи на что способны демоносы ойКумены, - сказав так, он вытолкнул его вперёд.
- Что ж, отец, - отвечал Крон, - чему быть - того не миновать и пришпорил крылатого дракона Офиона.
А тот в два прыжка настиг всадника, который был впереди всех, и на расстоянии одного рывка отобрал у него кожу молодого барашка. Сколько потом не пытались эти жалкие людишки угнаться за титаном, никто даже на полкорпуса не сумел приблизиться к нему. Не нашлось ни одного всадника, который смог бы догнать Крона, и он прискакал обратно с победным трофеем. Вручил его сидевшей в ажурной беседке прекрасной девушке, которая ему понравилась больше других. В награду за победу девушка поднесла ему полный кубок Эля и загадочно улыбнулась. Весь оставшийся день титан Крон необычно гордился своей победой, и все время ходил, задрав нос. А ночью, уже лежа в кровати, он в сотый раз пересказывал демоносам свою победу в мельчайших подробностях, чем окончательно доконал слушателей.
- Спи, триумфатор, - пытался успокоить отец сына, загнал Офиона до хромоты и радуешся.
- Нет, папа, ты только послушай, - пытался он в сто первый раз рассказать о победе. Как величественно я мчал на змее Офионе, шаг его был быстр и ни кто не мог за ним угнаться. Я летел и чувствовал на себе пристальные взгляды сотни девушек, но я выбрал одну и поверь, Эль, которым она меня одарила, не сравнится ни с чем, потому что это Эль победы. А каким завораживающе-печальным и одновременно чарующе-сладким был ее голос.
- Нет, уж это ты меня послушай, - прикрикнул на сына Уран-громовержец,- то что ты победил - это очень хорошо, негоже титанам проигрывать в состязаниях этим жалким людишкам. К тому же, подозреваю, что они специально устроили это состязание, чтобы посрамить нас, демоносов. Но слава всех высшему Хаосу, демоносы проявили себя достойно и с честью вышли из затруднительного положения.
- Это точно, - встрял в разговор Сабскаба,- вот я давеча хотел было посостязаться с Ариями - кто больше галушек за один присест слопает, и чтобы вы думали - этот одноглазый Один умял их целую бадью, а я и половину не осилил. И вообще я на них как посмотрю, так у меня прямо сердце кровью обливается, куда ни глянь – все, как на побор, сильные, крепкие, настоящие богатыри под три метра ростом.
- Это точно, - заметил Феникс, - богатыри - не мы.
- Богатыри-то они богатыри, - продолжал Уран, - только среди них я что-то ни одного старого, дряхлого человека не видел. Старики есть, а вот совсем немощных, дряхлых стариков, сколько не смотрел, не высмотрел, где они, куда подевались.
- А может у людей их и нет, - заметил наблюдательный Сабскаба, - может они живут вечно и не умирают.
- Брось молоть чепуху,- остановил его разглагольствование Уран,- так не бывает. Если есть молодежь, то должны быть и старики. Может ты, Феникс, знаешь ответ?
- Я, наверняка, знать не могу, - отвечал полусонный Феникс, - знаю только, что у Ариев существует обычай. По этому обычаю немощным старикам помогают покинуть этот мир следующим образом. Собираются на прощальный пир гости, родня и близкие, три дня пируют, а затем дают им выпить яду или сонной травы из четырехгранной ритуальной чаши, которая у них называется Уацамонга. Старик выпивает из чаши яду и все, нет старика, - молвил Феникс и сладко зевнул, засыпая.
- Так это они и меня так же могут ядом травонуть, - чуть не вскричал Уран от жуткого предположения. - То-то я смотрю, что молодежь арийская на меня как-то не так смотрит, будто что замышляет. Это ж надо, до чего они коварны, сыпнут яду в чашу, и поминай, как звали,- никак не мог успокоиться Уран, скрежеча зубами, благо теперь они у него были здоровыми и крепкими.
- Скажи, Феникс, а мышьяк - хороший яд? - озабоченно интересовался он у спящего.
- Хороший, - сквозь сонную дремоту отвечал тот, - но синильная кислота лучше. Этот яд обусловливает мгновенный паралич всей нервной системы, с ним надо обращаться очень осторожно,- ответил он и тут же забылся тяжелым сном.
Спали все: и Крон, и Сабскаба, и Бончо, только бедняга Уран-громовержец не спал и ещё до глубокой ночи ворочался в кровати, размышляя о превратностях жизни:
- Хороши у Ариев обычаи - того и гляди, отравят! Боже правый и левый, куда я попал. Надо быть очень осторожным, ведь старше меня тут никого нет. Сыпнут в питье яду. Как пить дать, отравят.
- Буду пить только нектар.- решил про себя громовержец.- Мы взяли с собой нектар или нет?- тормошил он спящего сына.
А тот спросонок мычал что-то невразумительное:
- Брали, пили, выпили, нет, я спу хр-хр-хрррр.
- Если нектара нет, тогда вообще ничего пить не буду, - решил про себя Уран, но все равно еще долго не смог заснуть. Что-то бурчал, ворочался с краю на бочек, все время представляя тот четырехгранный кубок Уацамонга, полный змеиного яду и других нечистот.
- Завтра же поставлю вопрос ребром - спрошу у Световита, что он затевает, и сразу же домой, - решил он и забылся беспокойным сном хр-хр-хрррр.
Вопрос ребром
Спал - не спал, а уже вставать.
С больной головой от тяжких ночных измышлений, чуть живой поднялся Уран с постели. Дома он валялся бы в кровати до обеда, а тут нужно подчиняться чужим обычаям. Как говорится: с волками жить – по-волчьи выть. Едва проснувшись понял, что день не заладился, в голове клубился дым, настроение было отвратительным.
- Что, в конце концов, происходит? - ругался он. - Бог я или не бог? Почему должен терпеть такие издевательства? Эти варвары меня тут за последнего раба держат, со свету белого изводят.
Одноглазый Один сочувствующе - печально взглянул на Урана-громовержца и как всегда выдержанно-спокойно пригласил гостей к столу.
- Пора вставать, пир продолжается? - молвил он, приглашая. - Все уже собрались, только вас и дожидаются.
За длинными дубовыми столами горделиво восседали уже знакомые демоносам знатные ярийские божичи: Тор с Тюром, Дунай с Велесом, Рама с Вишнем, Хорсь с Лугом и прочие богатыри да Ярлы.
- Хлеба-соли откушайте, - предложил Световит вошедшим гостям. Большой четырехгранный кубок, изукрашенный серебром и позолотой, обносили слуги всех пурующих, поднесли и громовержцу Урану.
- Что это? - вопрошал божич, глядя на четырехгранный кубок, который ему снился всю ночь в кошмарных снах.
- Это - кубок мира, - ответствовал Световит, поднимая точно такой же кубок. - Хочу поднять этот кубок за твое здоровье, великий бог всея ойКумены.
А когда осушил свой кубок до дна, то прибавил уже тихо:
- Чтобы этот мир упрочить, закрепить навеки дружбу, дочь свою отдай мне в жены, отпусти к нам Титаниду. За это я хотел бы поднять свой кубок.
Слова Световита были встречены пирующими выкриками одобрения, гости один за другим осушили свои кубки. Только громовержец не притронулся к питью, ибо воспринял слова насчет свадьбы титаниды и варвара, как оскорбление. Брезгливо морщась, посмотрел в нутро сосуда, полного хмельного питья, и ужаснулся. В хмельной шапке пены плавали, раскрывая свои гадючьи рты, ящерицы, змеи, слепни, лягушки и прочие водоплавающие твари. И, вспомнив сон вчерашний, он еще больше уверовал в то, что его хотят отравить. Видно гость я нежеланный, раз угощаете меня дрянным питьем,- вскипел гневом Уран громовержец,- посмотри, что тут плавает,- протянул свой кубок Световиту и, не дожидаясь ответа, продолжал:
- Вижу, решили вы посмеяться над стариком, думали, что не сумею распознать в хмельной пене гадов да пресмыкающихся.
Гости все как один непонимающими глазами наблюдали за происходящим, а титан Крон подскочил к отцу и спрашивает:
- Отец, ты случайно не болен, может, простудился?
- Кто там болен? - оттолкнул сына Уран.- Ты только посмотри, что эти куриные головы мне подсунули. Думали, выпьет старик всех этих змей и лягушек, помрет, а им ойКумена задаром достанется. Только они меня плохо знают, я в один миг изловлю всех этих гадов хвостатых и головы им поотрываю.
При этих словах он порылся в боковом кармане, вынул оттуда крючок удильный, намотал на указательный палец леску, опустил крючок в кружку.
- Хария-Бария-Шария, чох-чох-чох, - прошептал он три волшебных слова.
И, о чудо, на крючок попались змеи, зацепилися гадюки, сотню вытащил лягушек, тысячи червей клубятся.
- Вот оно - ваше гостеприимство, - бросил на пол гадов, да ногою сверху хлоп и раздавил ползучих.
Но так как их никто не видел, то собравшиеся смотрели на Урана с нескрываемым удивлением. А он, будто и, не замечая их взглядов, топчет кольчатых ногами, ругается.
- Вот твои злые речи, - кипел гневом седой старец.
Вынув из ножен острый ножик, начал змеям резать шеи. А затем поднял над головою свой кубок и со всей силы на землю бросил.
- Не буду я с вами мириться, раз подсунули мне такую мерзость, заявил Уран и с вызовом посмотрел на Световита.
Эти злые, хулительные слова больно ударили по людскому самолюбию. Все с ужасом смотрели на Урана, что он безумец делает, ведь он же гость.
Издревле существовал обычай побратимства: отпив из кубка, гость становился неприкасаемым, его оберегали как свою родню, передавали из рук в руки. Тому же, кто не сумел уберечь гостя или причинил ему обиду, мстили как за свою собственную обиду, вот поэтому
обижать гостей нельзя. Но и обиды Ярии никогда не прощали. Споры между собой они выясняли резней в присутствии Царя. Победитель не церемонился ни с поверженным, ни с его ближайшими друзьями и родственниками, отсекал ему голову, а с черепа изготовлял кубок, украшая его златом серебром. Тут же обида была очень серьезная, затронута честь самого царя Световита, поэтому все в ужасе смотрели на неразумных гостей.
Световит долго наблюдал за гостем, и его немало удивило поведение старого бога Урана. А именно: то он рубил мечом воздух, то бормотал что-то невнятное, то смеялся, корча забавные рожи, то плакал, заливаясь слезами.
- Может, болен ваш бог? - спросил он, обращаясь к Фениксу.
А тот сидел ни живой, ни мертвый. Он-то лучше других понимал, какую обиду нанес Уран царю Световиту.
И, правда, закон строжайше предписывал на время празднества забыть все распри, никто не мог обнажить оружия или даже начать тяжбу, а тут такое кощунство над обычаями и нравами…
Световит на правах хозяина молвил так:
- Демонос - йотун ответь мне, ты зачем сюда явился, раз тебе наше угощенье, не в радость?
А Уран, разойдясь, уже не смог остановиться, в свою очередь начал оскорблять Световита:
- Не теленок я молочный и совсем не бык хвостатый, чтобы пить речную воду, чтоб лакать ее из лужи. Пей её сам,- при этих словах он пнул кубок ногою.
Это было неслыханное оскорбление, только кровь могла смыть обиду. Все, затаив дыхания, ждали развязки.
- Ах, ты ж, мерзкая образина, - обозлился царь Световит и его очи яростно сверкнули, рука потянулась к мечу, висевшему у пояса.
И все же он сдержался и говорит слова такие:
- Этот пир не будет пиром, коль гостей не поубавим. Демон старый, брысь отсюда. Прочь иди исчадье девов, от людей иди подальше, в дом свой скройся, тварь дрянная.
При этих словах лицо Урана-громовержца буквально сделалось черным, а с уст слетели грязные слова:
- Ты, варварское отродье, будешь мне, богу неба, указывать на дверь? Да я тебя изрублю в капусту! - вскричал он, хватаясь за меч.
И демоносы, и люди повскакивали со своих мест, опрокидывая столы и лавки, каждый схватил оружие. Друг против друга стояли они, не решаясь сделать первый шаг к кровавой бойне, лишь только Феникс, как и положено послу, пытался примирить враждующих. И все же обида, нанесенная царю Световиту, не могла остаться безнаказанной.
Он вытащил свой меч и говорит слова такие:
- Ах ты, злобный мерзкий демон, хочешь помериться мечами? Давай, посмотрим - чей меч получше будет, твой или мой.
Уран-громовержец, потрясая мечом, грозился:
- Мой клинок проверен в битвах, черепами он изрублен, на костях почти поломан, но пусть будет, как кто хочет, давай проверим, чья рука покрепче будет.
Глаза Световита блеснули яростным блеском, рука так и потянулась проткнуть хвастуна и обидчика, но внутренний голос остановил руку, и он с размаху воткнул острие меча в грязный пол, в наступившей тишине было слышно, как скрипнули его зубы.
Спустя время, он ответил:
- Тесно тут в избе сражаться, здесь мы горницу испортим, обольем мы стены кровью. Лучше выйдем на улицу, на поляне будем биться, пусть чесной народ посмотрит, как я тебя буду резать.
От этих слов Уран аж вскипел:
- Да я раздавлю тебя, четырехглавая ехидна, а вместе с тобою я хотел бы раздавить и весь твой род человеческий.
Световит, недолго думая, ответил:
- Для гадины твоей породы ты храбро говоришь, но будет еще лучше, если ты до конца сохранишь свою храбрость.
И, развернувшись, пошел на конюшный двор, оседлал своего коня Скифера, надел одежды богатырские и выехал во чисто поле, где его уже поджидал Уран-громовержец на своем змее Офионе.
Посол Феникс от демоносов и Вишень от людей, исполняя роль секундантов, еще раз попытались примирить враждующие стороны, но получив отказ, обсудили ход предстоящего поединка и оружие, которым они должны сражаться. Дробно ударили барабаны, призывая противников к поединку. Вынув оружие, они разъехались по разным концам поля, которое буквально ломилось от многочисленных толп народа. По знаку им надлежало скакать друг на друга. Хлестнул Уран змея Офиона по крутым бедрам и стремительно погнал его на врага. Световит тоже пришпорил своего коня Скифера, подгоняя его на обидчика. На полном скаку обрушили они друг на друга свои палицы, и от этого удара страшного искры полетели во все стороны, да содрогнулся небесный свод, как во время грозы, а железные палицы пощербились, но они друг друга не ранили. А как съехались они во второй раз, как ударились мечами острыми, так по рукоять мечи у них сломались, но друг друга они не ранили.
Как съехались они в третий раз, как ударились они копьями медными, так у них копьеца и согнулись, но друг друга они не ранили.
Соскочили они с добрых коней, схватились бороться в схваточку рукопашную. Только звон трущихся кольчуг и тяжелое дыхание слышалось в мертвой тишине, воцарившейся над полем боя. Уран своими огромными ручищами сжал горло противника. Световит тоже вцепился в шею демоноса, и ему казалось, что была та шея из металла. От боли глаза Урана расширились, лицо исказилось болью и гневом, он давил и жал противника. Никто не уступал, Уран был старше и сильнее, но и Световит был не промах, всю свою жизнь провел с мечом и в битвах не знал страха. Изогнувшись, Уран нырнул под Световита, дернул его на себя и вмиг оказался сидящим сверху. Давит сверху, к земле пригибает, словно ветер былинку гнет. Световит сопротивляется, что есть силы давит горло врага.
Хотя горло Урана было сильно сжато пальцами противника, сумел сказать:
- Что, варвар, слаб ты против меня, молод, зелен, не по зубам тебе бог небесный.
А Световит, ни на миг не ослабляя хватку, еще сильнее вдавил пальцы в подбородок противника, отчего его глаза почти вылезли из орбит. А затем, изогнувшись, телом стряхнул его на землю, словно пустой козий мех, перебросил через себя, и теперь сам оказался сверху.
- Не слаб я, не зелен, - отвечал Световит, - мне твою старость жалко, только потому я тебя еще в землю и не втоптал. Не честь, не хвала мне, молодому, о старика кровавить руки, и еще сильнее давит его, к сырой земле пригибает.
Храпит Уран, силится сбросить седока да сил не хватает.
А Световит, будто издеваясь, говорит ему слова такие:
- Лучше покорись моей воле, иди ко мне в услужение, будешь у меня в почести, сладко есть, мягко спать.
- Ты смеешься надо мной, щенок!- вскипел Уран-громовержец.- Лучше убей, не позорь! Зачем мне жизнь, коль ты мою землю забираешь, да еще и дочь мою опозорить хочешь? Я не буду служить черной нечисти, я служу только своему народу и больше никому.
Световит думал, что старик сдается, ослабил хватку, а тому только это и надобно, вывернулся, подмял под себя противника, уселся сверху, выдернул из ножен ножище - кинжалище, хочет вспороть Световиту груди белые.
- Все,- говорит Уран, - молись, варвар, своим богам, ибо смерть твоя пришла.
Отвечает ему Световит:
- Уж мне в чистом поле смерть не писана, если и помру, то не на этом месте.
Как у него силы вдвое прибавилось, сбросил он Урана с белых грудей, вырвал из рук ножище - кинжалище, приставил к горлу и говорит:
- Прощайся с жизнью, никчемный демонос, и проткнул ему горло, но не насквозь, а до первой крови.
Бежит голубая кровь по одеждам, еще миг и душа отлетит от тела. Испугался Уран, схватил Световита за руку, в коей булатный нож блистал на солнышке, и начал упрашивать, не лишать его жизни.
А Световит ему отвечает:
- А ты когда сидел у меня на груди, я ведь не упрашивал тебя о пощаде, и если бы не одолел тебя, ты бы вспорол мне груди белые и вырвал мое сердце, теперь не проси меня, прими смерть как должное.
Пуще прежнего взмолился Уран-громовержец, просит отпустить его, пожалеть старость и до того были его речи слезливы, до того жалостливы.
- Ладно, - говорит ему Световит, - живи на своей земле, мне она не нужна.
- Как же не нужна, - ему Уран отвечает, - если ты идешь на меня войною.
- Не я иду, душа бога Ярия, воплощённая в огненном коне ведет нас. На днях у нас намечается праздник освящения коня. Если конь пройдет все испытания и выйдет из огня живым и невредимым, значит, в нем переродится душа бога Ярия, мы оставим эту землю и пойдем за конем. Он будет наш поводырь, куда он - туда и мы, и горе тому, кто встанет против нас с мечом.
- Всех высший Хаос, - взмолился Уран громовержец, - сколько живу на свете, ни когда ничего более глупого не слышал. Объясни мне, старому, зачем нужно куда-то идти, да еще за каким-то конем.
- Обряд освящения коня у нас называется Ашвамедха. Во время жертвоприношения, коня проводят через горящий костер, если конь проходит испытание, значит, благодать божья снизошла к людям. Мы сжигаем свои города, снимаемся с насиженных мест и движемся за конем, подчиняя правителей тех стран, куда ступает конь. Поход продолжается ровно год и является как бы прелюдией к самой Ашвамедхе, ибо ровно через год обряд повторяется вновь, и если конь снова проходит испытание, мы вновь движемся за конем. Престиж Ашвамедхи столь велик, что совершивший его сто раз, способен покорить весь мир и стать царем вселенной.
- Вот оно, - отвечал Уран, - ты сам себе противоречишь, прикинувшись ягненком, подобно хищному волку идешь на нас войною.
- Ты дослушай, а потом обвиняй, - отвечал ему Световит, - даже огненный конь не умеет бегать по стенам, поэтому всю землю, которую ты сумеешь оградить стеною до моего прихода, останется тебе, обещаю, я туда не пойду. Но делай это быстро, срок у тебя малый, всего ничего.
- Даже если я буду работать и день и ночь, все одно не успею оградить стеною всю свою землю, - взмолился Уран.
- Вот ты мнишь из себя великого бога, а сам скулишь, как щенок.- отвечал ему Световит. – Когда по твоей милости, у нас, великая беда случилась, пал на землю Алатырь камешек. Наш верховный бог Ярило не плакал, не роптал, взял и в одночасье оградил Гиперборею стеною-Колом и тем только спас ее от полного вымерзания. И ты не плачь, берись за дело, спасай свою землю. А иначе…….
С этими совами он отпустил старика. Лишь только Уран из земли поднялся, тут же к нему примчались Феникс, Сабскаба, Бончо и Гарпии, подхватили его под белы руки, отвели в сторону. А титан Крон подбежал к царю Световиту и принялся ему угрожать. Дескать, негоже молодому со стариком тягаться, где это видано, чтобы поединок считался честным, коли соперники не ровня друг дружке.
- Вот со мною попробуй силой померяться, - настаивал он.
- Твой отец троих, таких как ты стоит, и то не смог со мной совладать, ответчал царь Световит. Куда уж тебе со мною тягаться, в бараний рог согну и даже не замечу.
Только Крон не уступал, требуя поединка. Кровь его молодецкая кипела, он весь так разгорячился, что прямо пыхтел и пенился, брызгал слюной, выкрикивая злобные и дерзкие ругательства.
- Ладно, будь по-твоему, - согласился Световит, - если хочешь померяться силой, размять свои жирные бочка, то можешь выбирать кого хочешь из моих воинов. Я все сказал. Точка.
-Любого вызову на бой, любому намну бока, - грозил Крон, - вызывайся, кто хочет померяться силами с титаном в конном поединке.
Площадь притихла, люди вертели головами, выискивая глазами охочих до конного боя. Спустя время толпа расступилась, из ее рядов вышло сразу несколько славных богатырей: Рама, Тор, Дунай, Хорсь, Сурья и Велес. Все хотели показать свою удаль, померяться силой с титаном.
- Кто первый вышел - с тем и буду сражаться, - закричал Крон.
Он поискал глазами своего змея Офина и, не найдя его, схватил у простого воина первого попавшегося коня и в одну минуту уже сидел в седле.
Против него остался Велес, он подъехал к царю Световиту и с низким поклоном молвил:
- Прикажешь начинать поединок.
- Начинайте,- ответил царь и подал знак.
Протяжно ударил большой барабан, зазвучали рожки, затрепетали Трембиты и верескливые волынки - Гайды. Противники вынули оружие и разъехались. По-второму знаку надлежало им скакать друг на друга.
- Ну-ка, поди сюда, скрести свое копье со мною, крикнул Крон и бросился на врага решительней, чем ястреб кидается на жаворонка. Велес тоже пришпорил своего коня и помчался навстречу титану. Ему не впервой было сражаться на коне, и всегда он выходил победителем, но то были простые демоносы, а теперь его противником был сам титан Крон.
Зрители, затаив дыхание, ждали развязки этого увлекательного поединка, но, к изумлению всех, Крон, пытаясь пришпорить норовистого скакуна, сделал неловкое движение, выпустив из рук поводья, кубарем свалился на землю, не проехав и нескольких шагов. Велес тоже остановился и, ничего не понимая, взирал на качающегося в пыли и грязи титана. Со всех сторон к нему сбежались подручные, подняли с земли, отряхнули его одежды, а в руки вложили меч.
- У меня веревочная упряжь оборвалась, - оправдывался Крон, - да и не привык я еще к лошади. Я буду сражаться в пешем строю.
- Пешим так пешим, - согласился Велес и слез со своего вороного коня. Взял кожаный щит с медными бляхами, приготовленный на случай пешего боя, и такой же огромный, как и он сам, двуручный меч. Подручные поднесли Крону большой щит с золотой насечкой и таких же размеров меч. Только Крон не имел силы вдеть его на руку, ибо, упав с лошади, получил сотрясение мозга, ноги не слушались, руки дрожали нервной дрожью, и он бы упал вторично, если бы его не подхватили под руки.
- Что с тобой, титаныч, - спросил Велес, глядя ему в очи,- взбодрись, на поле не стоять - все равно, что побитым быть.
Только Крон выронил из рук меч и жалобным голосом простонал:
- Не могу, дурно мне, жгуча у меня, пуча у меня, круча и трясучая со мной приключилась.
И, правда, выглядел он неважно, его то и дело бил озноб, а лицо пробирал нервный тик.
- Пху, - сплюнул на землю Велес, - ты хоть меня не позорь: или сдавайся, признав себя побежденным, или я заколю тебя как барана, и дело с концом.
- Нет, не быть этому, - вспыхнул прежней злобою Крон, - рано мне еще сдаваться. Я поставлю вместо себя бойца, тогда и увидим, чья возьмет.
Народ с любопытством наблюдал за происходящим, смех и злые шуточки летели со всех сторон, многие подтрунивали над Кроном, бросая в него кислой капустой и мочеными яблоками.
А царь Световит, не выдержав, подъехал к Крону и молвил:
- Видно, буйный Велес тебе не под силу.
- Зря ты в моей силе сомневаешься, - начал оправдываться титан, - я мог бы его одолеть одной левой. На одну руку положить, а второй прихлопнуть, да только контузия у меня, в голове все плывет и кружится.
- Тогда признай себя побежденным - и дело с концом, по нашим обычаям такое дозволяется.
- Нет, - не соглашался Крон, - по нашим обычаям я могу вместо себя бойца выставить.
- Это по вашим обычаям. А по нашим обычаям - кто не хочет биться сам - должен был заранее объявить об этом. Выйдя на поединок, нельзя ставить вместо себя другого.
Крон же стоял на своем:
- По нашим законам демократии и гуманизма - можно.
- Ну, раз по вашим можно, - согласился Световит, - да будет так - выставляй кого хочешь.
Крон крикнул:
- Сабскаба, выходи вместо меня, покажи этим жалким людишкам, на что способны демоносы….
По всему было видно, что Сабскаба очень хотел выйти и сразиться с Велесом, но в такой многолюдной толпе потерял ориентацию. А надобно отметить, что народу на площади собралось сила несметная и неудивительно, что он запутался в хитросплетении многоликой толпы. Его движения были хаотичны и на первый взгляд бессмысленны, но только на первый взгляд, ибо сам Сабскаба четко представляя маршрут движения, делал ноги.
- Сабскаба, где ты? - звал его Крон.
А ответа нет.
- Сабскаба! что было силы, рявкнул Крон.
Нет ответа.
Тут и толпа народу стала дружно помогать титану, выталкивая из своего нутра запутавшегося Сабскабу.
- Вот и я, показывай, кто тут хочет с жизнью расстаться, - говорит он с вызовом, грозно потрясая своею семижильною плетью.
Велес посмотрел на прыгающего перед ним болвана, размахивающего плетью, и от одного только вида этого никчемного демоноса, ему расхотелось биться.
- Не стану я биться с этой образиной. Ты, царь, позволил врагу поставить вместо себя бойца, дозволь же и мне найти другого бойца.
Световит видя, что просьба Велеса справедлива, дал добро:
- Кричи охочего до Герца, а если не найдешь охотника - бейся сам или признай себя побежденным.
Велес, прохаживаясь перед честным народом, стал кричать, вызывая охочих, только немного нашлось желающих нарушить старые традиции, не по обычаю у Яреев такое состязание.
Тогда Велес проявил все свое красноречие:
- Ой, же вы, гой еси яровиты молодцы, много вас собралось да проку от вас мало, не молодцы вы, а вороны, крикучие и нету промеж вас ни одного ясна сокола, чтобы выйти супротив этого демоноса.
Эти обидные слова разожгли народ.
- Я хочу! - раздался одинокий голос.
Толпа народу разошлась, вытолкав наружу юношу, ростом, что груженая телега, с кулаками пудовыми. Он стоял во чистом поле, и казалось, сам был удивлен своею смелостью.
Сабскаба же все это время в глубине души надеялся, что никакого поединка не будет, что варвары пошумят, погалдят и успокоятся. А тут, услышав, что нашелся охочий до бою, инстинктивно повернул голову в ту сторону, и увидел пред собой Ария ростом в три вершка. Росту он и вправду был огромного, стоял словно столб, возвышаясь над площадью, хотя природа и не одарила его изяществом, но компенсировала мускулами и шириной плеч. Правая сторона его лица была раскрашена затейливым орнаментом из татуировок, а волосы на голове были связаны в пучок, в котором гордо покачивалось одно единственное перо. Сколько Сабскаба не видывал людишек, но таких ему видывать еще не приходилось, и не мудрено, что его невольно охватило смутное чувство опасности.
Велес придирчиво посмотрел на охочего до боя и молвил:
- Но ведь ты еще совсем неразумное дитя, куда тебе на поединок, сидел бы дома, наверное, и меча еще в руках держать не умеешь. Назовись, кто ты, какого клана, какого племени.
- Зовут меня столбовое Перо, - отвечала детина гигантского росту,- я из клана Лютичей, а лет мне исполнилось достаточно, чтобы скрутить этого Йотуна - демоноса в бараний рог.
- Ну, что ж,- сказал Велес,- выходи, посмотрим, на что ты гаразд и протянул ему свое воружение.
Сколько юноша не старался одеть железные кольчуги, ничего у него не вышло, а шлем для головы был так мал, что едва держался на макушке. Отказавшись от одежд, он остался в простой домотканой рубахе, штанах Шальварках да ендовых сапогах. Из оружия он тоже ничего не выбрал, меч смотрелся в его руке будто перочинный ножичек, а щит, будто тарелка для супа. Отбросив все вооружение в сторону, он подошел к забору и выдернул из земли крепкий дубовый столб.
- Вот этим и буду драться,- сказал он совершенно серьезно.
Жуткий, истерический смех сопровождал это представление, толпы народу просто качались по земле от хохота.
Велес, покраснев лицом, подскочил к Световиту и молвил:
- Великий царь, не позорь хоть ты меня, прикажи отменить поединок, разве это боец?
А Световит и сам чуть не качался от смеху, только махнул рукою, молвив:
- Бейся, как знаешь, а ты, демонос, бейся мечом.
Но тут и Сабскаба нашелся, что ответить:
- Я буду драться с этим мужланом по благородному, я его своей плетью в один миг в стойло загоню.
- Становись, - повелительно приказал царь.
Юноша по имени столбовое Перо неспешно засучил рукава, плюнул в обе руки и, сжавши дубину, пошел на демоноса.
- Ну, ты, Йотунское отродье, иди сюда, сейчас я тебя стукну, - произнес он решительно.
Положение Сабскабы ввиду непривычного оружия и необыкновенной силы противника было довольно затруднительным, а зрители, заливаясь хохотом, язвительными выкриками подбадривали бойцов.
- Дай ему, дай, - кричал со своего места Крон, жестикулируя руками.
- Вжик-вжик, фью-фью, - запела свою песнь семижильная плеть чистой драконьей кожи, семь змеиных голов шипели, выставив свои зубы, пытаясь ужалить врага. Только и дубина не дремала, весело рассекая воздух, шаг за шагом подступала к противнику. Казалось, пойди сейчас дождь, то ни одна капля не упала бы на землю, так ловко вертел ею столбовое Перо. Тщетно пытался Сабскаба улучить момент, чтобы достать варвара плетью, ничего не получалось. И ему осталось только одно увертываться от дубины, которая описывая огромные круги делала противника недосягаемым. К великой радости зрителей и немалой потехе царя Световита демонос начал отступать, думая только о своем спасении, но столбовое Перо с буйволиной ловкостью продолжал к нему подскакивать, и дубина то и дело гудела над его головою. Зрители просто выли от восторга.
- Боже правый и левый, - молил Сабскаба всевышнего Хаоса, - спаси и сохрани, не дай мне погибнуть в расцвете лет от дубины этого неотесанного варвара.
Несколько раз дубина на огромной скорости врезалась в толпу зрителей, тогда им приходилось падать на землю и приседать, чтобы избежать неминуемой гибели, когда она, завывая, проносилась над их головами.
Надо отметить, что и Сабскаба не дремал, он то и дело метко хлестал плетью, пытаясь выбить из рук противника столь грозное оружие.
- В стойло, пернатая курица,- прикрикивал он тоном, которым обычно демоносы в ойКумене отдавали распоряжения своим рабам-варварам.
Один из таких ударов достиг цели, семижильная плеть обвила ногу противника. Сабскаба тут же дернул плеть на себя, намереваясь сбить его с ног, и ему почти удалось это сделать. Но в этот самый миг столбовое Перо сам сделал выпад, занеся свою дубину над головой Сабскабы.
- Ах ты, рогатая образина, - крикнул он, - сейчас узнаешь, как над людьми издеваться.
Сабскаба своими собственными глазами видел, как, рассекая пространство, к нему на огромной скорости неслась дубина. Природный страх, присущий всем демоносам, ввел его в ступор, и только рот открылся в нервном оскале. А через миг раздался глухой удар, и он, пораженный дубиной, сделав несколько воздушных кульбитов, пронесся над землей, зажав в зубах бревно, которое теперь служило ему вместо крыльев.
Зрители ахнули, ибо стремительный полет представлял собою прекрасное зрелище. Сабскаба, воспарив над землею, летел и удивлялся, уменьшающейся в размерах земле.
- Какое это счастье – лететь, разгоняя тучи, - думал он, все более и более удаляясь от земли.
Летел, удивляясь тому, что его дыхание стало тяжелым. Но он упрямо продолжал лететь, пока наконец не почувствовал, что ему перестало хватать воздуха.
- Это дубина, застрявшая в моих зубах, мешает мне дышать,- рассуждал он, набирая ускорение.
И правда, дубина служила ему вместо крыльев, и он планировал, планировал, пока не почувствовал, что холод пронзил все его тело. Но упрямо продолжал лететь все выше и выше, пока земля не превратилась в голубой шар, закрытый пеленою туч и белых дымчатых облаков. А реактивное ускорение несло его все выше и выше в безвоздушный космос, где и дышать то было нечем.
Да он, в принципе, и не дышал, он кричал, что было силы:
- Помогите, спасите кто может, - орал он не своим голосом, при виде приближающейся к нему огромной Луны. И вот настал тот миг, когда он ясно сумел рассмотреть обратную сторону Луны.
- Вот так чудеса, - думал, гадал Сабскаба, - если бы мне еще час назад сказали, что я увижу обратную сторону Луны, которую увидеть жителям земли невозможно, ни за что бы не поверил, а теперь она у меня будто на ладони.
Так он летел, любуясь лунным пейзажем, пока не увидал саму богиню Селену, сидящую в своем лунном саду в окружении свиты из тридцати небесных лунатиков. Сама же Селена в серебряных одеждах восседала в лунной беседке под развесистым деревом породы Лунофиллум, кстати, очень распространенной породы деревьев на Луне и кормила пушистых лунных зайцев.
- Может, все это мне кажется? - думал Сабскаба, ибо потеря тяжести все больше давала о себе знать.
- А может быть, все это мне только снится? - ужаснулся он, ибо возрастающее чувство легкости перестало быть приятным. - Скорей бы улететь с этой стороны на нормальную сторону Луны, может, тогда мне станет легче,- думал он, заходя на вираж.
В это самое время показалась до боли знакомая, можно сказать, родная сторона луны.
- Какая радость! - думал он.
В душе он готов был обнять ее и расцеловать, и надо ж такому случиться, что его мысли материализовались, он начал падать.
- Нет, я не хочу приземляться,- твердил он самому себе, но уже ничего не мог поделать, будто снаряд, выпущенный из пращи, падал он на знакомую сторону Луны. Серебряный лунный диск увеличивался с каждой минутой, делаясь все больше и больше.
- Мама, - кричал Сабскаба, прощаясь с жизнью.
Упасть с такой высоты и не разбиться было невозможно. И вдруг его цепкий взгляд заметил на поверхности Луны два одиноко стоящих стога сена. Собрав все свое мужество в единый кулак, он направил свои крылья, планируя долететь до спасительного стога сена. И тут в его сознании случилось легкое замешательство. Справа от него стоял большой стог сена, а слева был точно такой же стог сена, как и справа, и каждый из них будто манил его к себе, предлагая. Приземляйся сюда. Я лучше. Я мягче.
- Да мне, в принципе, все равно, кто из вас лучше, - отвечал им Сабскаба, - мне бы только приземлиться и все.
Но не тут-то было. Каждый из двух стогов, и правый, и левый, твердо стоял на своем, предлагая приземлиться именно на него. И как будто силою воли тянули его к себе, отчего бедняга просто разрывался на части, не зная какой из двух стогов сена выбрать. А надо заметить, что сено-то было не простое, а лунное, и местность, в которой они находились, была не обычная. Это было высохшее море Соблазнов, вот поэтому каждый из двух стогов пытался, как мог соблазнить Сабскабу, завлекая его слащавыми речами.
- Лети сюда, я лучше. Нет, лети сюда, я мягче, - твердили они.
Судорожные попытки выбрать самого достойного довели его до нервного истощения. Ещё бы, такая неразрешимая задача - кого хочешь, сделает заикой, и он тужился, пыхтел и кряхтел. А затем как грохнулся о лунную землю с такой силой, что пробил яму глубиной, по крайней мере, в пол мили. И в тот же миг на серебряном облике Луны взметнулось облако пыли, а когда через время оно рассеялось, то все земляне смогли увидеть, что на Лунном диске образовался большой отпечаток тела Сабскабы, сжимающий в своих руках дубину, а по краям стояло два больших стога сена.
- Вот, где приземлился наш Сабскаба, - радовались демоносы Феникс, Крон и Гарпии, пристально рассматривая доселе невиданную картину: четкий отпечаток тела, дубину, будто коромысло, изогнувшееся под тяжестью двух лунных стогов сена, которые отсюда из земли казались полными ведрами воды.
-Это не Сабскаба. - вмешался в разговор одноглазый Один. - Это сама богиня луны Селена вышла к морю соблазнов, набрать лунной водички.
-Нет же,- стояли на своем демоносы,- это, как пить дать, наш Сабскаба.
- Да ваш Сабскаба разбился в лепешку,- стоял на своем Один.
- Да нет же, он жив …
-Так жив он или нет? - думал Уран-громоверец, мысленным взором пронзая пространство, но сколько не смотрел ничего не высмотрел.
- А и правда, жив Сабскаба или принял мученическую смерть, как и подобает героям, долгое время оставалось загадкой, но только не для нас.
Когда через время лунная пыль рассеялась, он пришел в себя, долго лежал, соображая, жив он или мертв. А когда выяснилось, что он все-таки остался цел и невредим, начал судорожно соображать, как бы ему выбраться из глубокой ямы.
Целый день он не ел, не пил, а все сидел и думал:
- Ну как же мне выбраться отсюда на поверхность Луны?
И, наконец, додумался. Выкопал своим ножищем - киналищем ступеньки, и по этим ступенькам, словно по лестнице, взобрался на поверхность Луны. И тут из его груди вырвался восторженный стон, ибо он увидал картину дивной красоты, теперь он мог созерцать Землю, словно на ладони.
- Боже правый и левый, - радовался он, как малое дитя, - это ж надо, я, можно сказать, первый демонос, увидавший Землю из космоса. Можно сказать, я первый космонавт современности, и от этого его до краев переполнила гордость за самого себя.
Все бы ничего, но только одна мысль не давала ему покоя:
- Что делать? Как быть?- думал он.- Неужели мне никогда не вернуться на землю? Неужели всю оставшуюся жизнь я останусь на этой постылой Луне?
Он начал осматриваться по сторонам и первое, что услышал - это был гулкий монотонный стук: Бум-Бум-бум-бум-бум. Стучало где-то совсем рядом, но не в голове, а где-то сбоку.
Сабскаба с детства отличался навязчивым любопытством, пригнулся, принюхался, вначале посмотрел направо, затем заглянул налево и, о чудо, увидел лунатика. Прямо перед ним сидел лунный заяц. Всматриваясь в его до боли знакомое лицо, узнал в нем Лилая - главаря Критских разбойников, которого он поймал, а затем собственноручно отправил на жертвенный костер. А чтобы проверить свою догадку, он задал ему несколько наводящих вопросов:
- Не ты ли тот грозный разбойник, попортивший мне столько крови? - спрашивал он у лунного зайца.
Но заяц, как ни в чем не бывало, продолжал выбивать своими лапками Бум-Бум-бум-бум-бум.
- Да, было времечко, - думал Сабскаба, вспоминая дела давно минувших дней - преданья старины глубокой.
Он молодой, красивый штурмует Критские болота, налево и направо разит злодеев.
- Ты и тогда был зайцем в обличии волка,- самодовольно улыбнулся Сабскаба, вспоминая, как он лично поймал злодея, и как тот трусливо дрожал в его объятьях. А теперь он белый, мягкий и пушистый оказался здесь на Луне, сидел и толок в огромной ступе лунную траву. Бум-Бум-бум-бум-бум, перетирая ее из пустого в порожнее.
Лишь только лунный заяц увидел Сабскабу, он с радостью подскочил к нему и воскликнул:
- Приветствую тебя собрат по разуму, теперь мы вдвоем еще больше натолчем лунной травы.
- Зачем нужно толочь лунную траву?- поинтересовался Сабскаба, пробуя ее на вкус.
Как любое живое существо он чувствовал голод и потому запихивал в свое чрево эту лунную траву, и, о чудо, голод, который терзал его до этого, начал постепенно отступать, пока совершенно не исчез.
- Что с нею делать? На Луне никто ее не купит, даже подарить ее некому,- думал Сабскаба.
- Как это зачем? - аж подпрыгнул на месте заяц, прочтя его крамольные мысли.- Разве ты не знаешь, что богиню Селену каждую ночь глотает огромная жаба, и если ей не сыпнуть в глаза лунной пылью, то богиня Селена никогда больше не возродится из пасти черной Жабы. Из-за этой жабы я ночи не досыпаю, все толку и толку Бум-Бум-бум-бум-бум лунную траву, мечтаю выспаться. Ты мог бы потолочь Бум-Бум-бум-бум-бум немного, пока я вздремну на этой прекрасной душистой соломе.
В душе понимая, что лунный заяц не совсем здоров и к томуже вооружен лунною дубиной, начал оправдываться. Ты знаешь, я лучше зайду завтра и не один а с кувшином доброго нектара, посидим, потрещим, а теперь мне пора. Подбежал к соломе, начал вить из неё веревку, на ходу рассказывая лунному зайцу всю свою запутанную жизнь, кипящую страстями и пороками. Рассказ его оказался такой же длины, как и веревка, которую он свил из целого стога сена. Веревка вышла не длинная, но и не короткая, только разве ж это причина, способная остановить Сабскабу. Он начал смело спускаться по ней на землю, одной рукой скользил по веревке, а другой держал свой ножище - кинжалище. Так он спускался долго и нудно, наконец, веревка взяла и закончилась, и он повис между Луной и Землей. Это было ужасно оказаться подвешенным между Луной и Землею, ни туда, ни сюда. Только Сабскаба не был бы Сабскабою, если бы не был им. Не долго думая, он схватил ножище - кинжалище и, крепко взявшись за нижний конец веревки, отрубил её верхний конец и привязал его к нижнему. И, о чудо, тело не сорвалось, не упало на землю, подчиняясь закону всемирного притяжения. Дело в том, что в космосе все тела устремляются к единому центру вселенной. И только на Земле действуют свои законы притяжения, из-за которых землянам приходится передвигаться на своих трех ногах, и никогда не испытать им такого блаженства, которое доступно всем обитателям бескрайнего Космоса. Пробежаться на своих ушах, попрыгать на рогах, это им не дано, хотя многие пробовали да все без толку. А все потому, что земляне не живут по космическим законам. Земляне думали, думают и будут думать, что они одни такие умные, тогда, как все остальные руководствуются только космическим законом, по которому совершается все во вселенной. Этот разум, вместе с тем, сам познает то, что он устраняет, и только через участие в нем познается истина. Таким образом, мировой разум оказывается познающим самого себя, в то же время этот разум, есть конкретное материальное существо, повисшее в космосе.
Так рассуждая, Сабскаба спускался все ближе и ближе к земле, но все же до земли было далеко, много раз ему пришлось отрубать верхнюю половину веревки и привязывать ее к нижней. Наконец он спустился так низко, что ему уже были видны городские кварталы Аркаима, один прыжок, и он уже стоит своими крепкими ногами на сырой земле, отряхивая с одежды лунную пыль.
Несказанно радовался слуга Бончо его возвращению, кричал здравицу и лез целоваться. А он стоял, и большими, лунными глазами всматривался в бескрайнее небо и видел на серебряной поверхности Луны четкий обрис своего тела.
- Теперь я знаменит, - думал он, - на веки вечные оставил я свой след в истории. Хоть я и оставил его ягодицей своею, а все же поднялся выше иного охлоса. Встал на одну ступень с творцом мироздания.
Год огненной лошади.
Пока Сабскаба прохлаждался на Луне, на земле произошли следующие события. Поверженный царем Световитом, Уран-громоверец лежал у себя в номере, разбитый морально, во всем чувствовалось, что он пал духом, муки совести терзали его точно цепные псы.
- Как быть? Что делать? Как разъединить все эти миры и народы? Как всем этим управлять? - думал он и денно и нощно и не мог найти ответа.
А этим жалким варварам Ариям до переживаний Урана-громовержца и дела нет, знай, себе гуляют, празднуют.
- Все, больше ноги моей здесь не будет,- приказал Уран своим подданным и тут же начал собираться в дорогу.
А тут, как тут и Сабскаба подоспел:
- Я был на Луне, я был на Луне, - твердил он без остановки,- представляете, я видел саму богиню Селену, она сидела под деревом Лунофиллум и из рук кормила лунных зайцев, серебряной травой.
- Хватит выдумывать, - строго прикрикнул на Сабскабу титан Крон, - немедленно седлай змия Офиона, отправляемся домой.
Взяв короткий разбег, крылатая колесница описала извилистый круг над городом и умчалась прочь. В последний раз взглянув на пышное празднество, титан Крон увидел многотысячные толпы народа и самого царя Световита, восседающего на царственном троне.
- У, злодей, - рычал Крон, - кинуть бы в тебя несколько огненных снарядов, раз и мокрого места не осталось, и войне конец - измышлял он вслух.
А Уран-громовержец все это время молчал, закипая злобой.
- Они смеялись на до мной,- скрипел он зубами, напрягая желваки своих скул, от этого черная туча закрыла небо, а оттуда сыпался град и горящие угли.
Крон не на шутку испугался, что они разобьются, ведь лететь приходилось в кромешной тьме.
- Умерь свой пыл, - просил он отца, - лучше употреби все свои силы, все свое умение на то, чтобы собрать в один кулак воинство ойКумены и отбросить варваров за Уральские горы.
- За тобой пойдут демоносы, в тебе они видят опору, с тобой они снова станут непобедимы.
- Нет, - не соглашается громовержец, - я стар, пора на покой, силы уже не те, что раньше.
- А как же твои великие подвиги? Твоею рукой был повержен черный морок Апоп, ты же вырвал ему сердце и рассеял мрак.
- Да, все это было, и подвиги я совершил великие, но только затем в баньке перекалил меня всех высший Хаос, когда закалял мое тело в горниле огненном. Посмотри на меня, разве таким я был когда-то, тогда я кипел энергией, а теперь я - старик, почти развалина. Нет, сынок, стране нужен новый правитель, сильный, смелый, способный поднять народы демоносов на священную борьбу с варварами. Я же повержен и опозорен, горько мне, сын мой, душа болит, а сердце плачет,- говорил он, до боли в руках сжимая кривой железный крюк Анкус, которым погоняют драконов.
- Видать небесные Сварожичи разгневались на нас, раз позволили варварам обрести такую силу, никогда еще ойКумена не была в таком жалком положении, со всех сторон к нам движутся орды захватчиков Ариев. Ты видел, с каким размахом они готовятся к войне, сейчас пожгут свои города, а затем уничтожат нашу цивилизацию, и даже следа не останется в памяти потомков о нас, о демоносах.
- Отец, как ты можешь так думать, меня пугают твои упаднические мысли.
- Лучше бояться, чем испугаться, - отвечал Уран. - Нужно смириться с неизбежным и попытаться хоть что-то спасти.
- Защититься от этих варваров можно единственным способом, оградив свою землю стеною, а не мечтать о чем-то мифическом.
- Я не согласен,- стоял на своем Крон.
Нужно объявить священный поход против варваров. Мы сумеем собрать в единый кулак всех, годных к строевой службе демоносов. Я верю в нашу победу - убеждал он отца.
- А если проиграем, ты подумал о том, что будет, если Арии одержат верх, ты об этом подумал. Начать войну и проиграть ее, означает только одно «Рабство». Это будет еще большим злом, я даже в мыслях не могу представить себе, что демоносы могут попасть в рабство к варварам, стать их рабами. А это означает - погубить державу и весь народ. Нужно смириться со злом, сделать шаг назад, чтобы потом сделать два шага вперед, другого выхода я не вижу. Мы должны оградить свою землю высоким валом, через который они не смогут перешагнуть, и ждать.
- Чего ждать? - кипятился Крон. - Ты предлагаешь ждать с моря погоды? Или надумал отдать этому варвару свою дочь? Откупиться головой титаниды Реи? Разве этот злодей успокоится одним куском, дашь ему палец - он откусит всю руку.
Уран метнул молнию в сторону сына и молвил:
- Не ждать с моря погоды, а оградить свою землю неприступным валом. Трудом доказать, что мы не пали духом и молить небесных Сварожичей, что бы они вернули нам своё расположение. Молитвой очиститься самому, очистить свой дух, укрепить свое тело.
Крон уже не мог сдерживаться, его рот наполнился гневными словами:
- Своими молитвами ты хочешь погубить страну.
- Укрепив свой собственный дух, ты не сможешь укрепить страну, а обречешь ее на верную гибель. За время твоего отсутствия ты разучился управлять страной, она ослабла и теперь беззащитная лежит у ног варваров.
Уран посмотрел на сына, помолчал, а затем ответил:
- Настолько легко и приятно править страной, когда она при силе, насколько же тяжела ноша правителя во время ее упадка и великой смуты. Сейчас меня обвиняют во всех бедах, в неумении управлять страной, в болезнях и неурожаях, в чем еще меня обвиняют, скажи.
Он с вызовом смотрел на сына, только тот молчал и ничего не отвечал.
- Чего ты молчишь, отвечай, ведь ты же грамотный, постиг все науки.
- Я думаю,- ответил Крон,- что ты просто струсил, и все так думают, ибо твои мысли и речи - это речи труса.
- Вот видишь, сын,- ответил Уран,- как я могу поднять народы ойКумени на войну, если в меня не верят даже мои собственные дети. И пусть бы так думали простые демоносы, но так думают величайшие из титанов, главы родов и те отвернулись от меня, даже умудренный сединами Тартар и тот отвернулся от меня.
Уран запнулся, не зная, что больше сказать, молчал, перебирая мысли, пытаясь отыскать себе оправдание.
- Они не понимают, что не спокойного житья я ищу, а хочу уберечь свой народ, но, ни в ком я не вижу поддержки. Только в ней, в титаниде Рее, наше спасение.
Крон, заглянув в пустые бездонные глазницы отца, прочел его самые сокровенные мысли и ужаснулся их содержанию.
- Нет, этого не будет, - прокричал он, неизвестно к кому обращаясь, - мы будем бороться, и взгляд его сквозил решительностью.
А затем приказным тоном скомандовал:
- Сабскаба, срочно готовься к войне!
- Есть! - браво шаркнув лапкой, ответствовал воин, закутанный в зеленый кафтан.
- Приказывай, что нужно сделать, готов выполнить любое приказание.
- Прежде всего, мне нужна информация обо всех передвижениях Арийских войск.
- Будет сделано, - по-военному четко ответствовал Сабскаба.
Пролетая над одной из сопок, из колесницы выбросили верного слугу Бончо.
- Будешь наблюдателем, - напутствовал его Сабскаба, - все, что увидишь, высмотришь, затем доложишь. Возможно, за тобой прилетит Обезьяна, а если нет, то доберёшься как-нибудь, а сами, не снижаясь, умчались прочь.
Бончо спрыгнул на землю, да только не очень удачно, не то, чтобы полностью разбился, а ноги все-таки покривил. Быстро залез на высокую сосну, выдрался на самую последнюю ветку. С кривыми ногами на дерево хорошо залезать, на самую вершину выбрался, на последний сучок сел, смотрит, зорким глазом высматривает. Оба глаза от страха в разные стороны смотрят, все примечают, ничего не пропускают, свой сучек, на котором он сидит, с обеих сторон мог рассмотреть. Вот какой зоркий глаз сделался у Бончо. И, правда, зоркий глаз и накопленный годами опыт верного слуги, замечающего даже новый прыщик на носу у своего господина, - помог ему все хорошенечко рассмотреть. А посмотреть было на что. Обряд омывания огнем, который символизировал собою самого бога Ярия, начался с того, что жрецы извлекли священный огонь, бережно хранимый в главном храме, где его денно и нощно подкармливали душистыми травами да смоляными поленьями.
- Радуйтесь, люди, - взывали Волхвы к народу, - прикоснитесь к нему, не бойтесь живого пламени, оно не обжигает, от него исходит благодать.
И тут же к огню потянулась сотня рук, каждый хотел прикоснуться к душе бога Ярия, люди купались в этом очистительном огне, очищались сами, очищая все предметы и даже жилища. Весь Аркаим заполнился живым огнем от сотен свечей, факелов да лучин. Огонь, будто живое существо, передавался из рук в руки, очищая город и его жителей от зла, болезней и бед, пока не добрался до окраин города. Жрецы-огневики вынесли его из крепости города и с горящими факелами отправились по четырем главным дорогам, во все пределы страны. Через определенные промежутки пути, на развилках дорог их поджидали новые жрецы, принявшие у них эстафету, унося огонь все дальше и дальше до самых границ необъятной страны Арьяварты. А везде и повсюду, вдоль улиц городов и у проселочных дорог стояли толпы жителей, подхватывающих огонек, тянули к его очистительной святости свои руки. С заходом солнца вся страна будто загорелась от тысяч огней - это люди устроили веселые игры и пляски. И где бы, они не были: на перекрестках дорог, возле речки или посреди поляны - в землю втыкали шест, обмотанный соломой и паклей. На этот шест сверху и с боков навешивали свечки и венки из трав и цветов. Затем все это поджигали, а в огнище бросали старые венки, метлы, бороны, деревянные плуги, в общем, все старое, изжившее себя. Люди зажигали смоляные бочки или колеса от телег и пускали их горящими вниз с гор, сопровождая это действо веселыми радостными криками. Огненное колесо, подпрыгивая на ухабах и кочках, катится вниз, где выблескивает в лунном свете речка, и с шипением пропадает в водах реки. Молодежь пляшет вокруг таких костров, водит хороводы, поет песни, девушки и парни, взявшись за руки, прыгают через очистительный огонь, веря в то, что от живого огня они набираются сил и здоровья. Девушки внимательно наблюдают за тем, как прыгают через костер парни. Считалось, что если парень вступит ногой в огонь, то замуж за него лучше не идти - это плохой знак. Рядом с главным огнищем разжигали множество небольших костров, над которыми парни раскачивали девушек. Не беда, если девушка немного обожжется - зато у нее не будет болеть спина. Наутро, когда огнище уже догорит, молодежь устраивает настоящую борьбу за угли священного огня, ведь они будут целый год оберегать дом от беды. Не беда, если лицо, одежда и руки оказывались перемазанными пеплом, зато благодать тому, кто схватил самые большие головешки, теперь обеспечена. Все эти огненные потехи продолжались ровно трое суток, а затем настал день, когда предстояло принести в жертву коня. Ведь этот год был особенный и считался годом огненной лошади. В такие года устраивались специальные ритуалы и обряды, помогающие выбрать из сотни коней одного скакуна - вестника войны.
Согласно обычаям, если священный конь проходил испытание, это означало, что люди сжигали свои дома, снимались с насиженных мест, уходили покорять новые земли. Этот священный обряд проводили каждые 100 лет в год огненной лошади. Но не каждый раз избранный конь проходил испытание огнем, поэтому все с нетерпением ждали, что принесет этот год.
На главной площади города набилось столько народа, сколько не собиралось в дни самых великих празднеств. Стоит притихшая площадь. Ни один звук, ни один выкрик не нарушает тишину, каждый понимает, сколь важен этот день в его жизни. Все с нетерпением ждут священного действа, их чаяния полны надеждами, что в этот раз свершится чудо великого превращения простой лошади в огненного скакуна. По знаку жрецов толпы народа расступились, пропуская одетых в белые одежды девушек, ведущих под уздцы коней, выбранных для священного обряда. Эти девушки-Ильки обязательно должны быть первыми детьми у своих родителей, со счастливой судьбой, из хорошей семьи, кроме того, у них должны быть голубые как небо глаза. Их сопровождают жрецы, поющие священные гимны, окуривающие коней дымом священных трав.
- Вот они, вот, - пронеслись восторженные возгласы.
- Араш достоин этой участи, - твердили знатоки, - он обладает необыкновенной физической силой, на нем можно передвигаться не только по земле, но и под землей.
- Нет, лучше всех - Эташ. Он самый быстрый, он солнечной природы. Эташ лучше всех! - кричат люди.
- Тхожей лучше всех. Конь Тхожей, рожденный в морской пучине, всем хорош, у него только один недостаток, одно уязвимое место, слишком мягкие подошвы, не выдерживающие длительной скачки по мелким камням.
- Нет, лучше всех огненный жеребец Рарог, он летает словно птица.
- Нет, самый сильный и выносливый - восьминогий жеребец Слейпнир,- вторили третьи,- восьминогий конь лучше любого скакуна, он не бежит, а скользит над землей.
- Скифер конь лучше всех, спорили другие,- посмотрите какой он статный и сильный.
Дюжина коней, чистейшей белой масти важно прошествовала к главному храму. Конопус и Калки, Ареён и Аслан, Меру и Бурька, Дахирка и Игга, Сонасир и Тавлинг, Афран, Траян и Букефал удостоились чести пройти испытание огнем. Перед храмом их выстроили в ряд на определенном расстоянии друг от друга. Кони храпели, гарцевали на месте, и стук их копыт заставил знатоков одобрительно закивать. Лошади были готовы пройти обряд Ашвамедхи. Вначале они должны были перешагнуть ряд копий и ни разу не споткнуться. Копья стояли, связанные поперек друг друга, и так высоко, как только может перешагнуть лошадь и не напороться своим брюхом на копье. Когда все было готово, Жрец обратился к небесному богу Ярею с мольбою даровать своим детям единственного, священного коня. По знаку жреца, коней погнали, хлестнув раскаленым железным прутом. Кони встрепенулись, рванулись, в своем порыве, бежали натыкаясь на торчащие копья, одни падали замертво, другие ранили свои бока. И только один Скифер конь сломал копье о свою грудь и даже не поранился, ни одной царапины не было на его теле. Это было воистину дивным знаком, люди пали на колени и молились великому Яриле, ниспославшему им небесного скакуна. Только испытание на этом не заканчивалось, после этого нужно было пройти самое главное испытание огнем - Ашвамедху. Ашвамедха или испытание огнем, заключалось в следующем: конь должен был пройти через огонь и остаться живым, или же принести самого себя в жертву. Все с нетерпением ждали, сумеет ли Скифер пройти огонь. А в это время первосвященник готовился к священному действию Ашвамедхи, теперь только он имел право сесть на жертвенного коня. Ни кому, будь то царь Световит или простой воин, не разрешалось тронуть даже волосок на этом коне, за нарушение (осквернение коня) карали смертью. Девушки-Ильки готовили жертвенный костер, сложенный из специальных дров и душистых трав, в центре которого находился большой алтарь, в котором горел священный огонь самого бога Ярилы.
Когда все было готово, первосвященник обратился к священному огню с такой молитвой:
- О, великий огненный бог Ярей - пожиратель жертв. О великий триединый Ярей, прошедший испытание на небе, на земле и в воде, у тебя троякий свет, три жизни, три головы, три силы, три языка. О, великий и мудрый Ярей, заполняющий собою все воздушное пространство, отворяющий двери тьмы, знающий все тайны мироздания, правящий законами добра и света, для тебя в жертву мы приносим этого священного зверя. Прими его в свое лоно.
Казалось пламя великого бога Ярея только и ждало этой минуты, ибо с каждым словом молитвы оно разгоралось все ярче и ярче, пожирая дрова и душистые травы. Красные языки его пламени взлетали в небо, разгораясь в большой костер.
Свершилось, настал миг истины, все с нетерпением ждут, пройдет ли испытание огнем Скифер зверь или нет. Пройдет или нет.
Первосвященник, восседая на коне Скифере, хлестнул его плетью, подгоняя прямо в жаркий костер. Конь, как любое живое существо, храпел, перебирая ногами землю. Но первосвященник, не дав ему опомниться, подгонял его плетью, тогда Скифер рванул вперед и в три прыжка перескочил огонь. Причем костер был устроен такой длины, что конь обязательно должен был ступить ногами в огонь три раза. Выскочив из костра, Скифер зверь гарцевал, храпел и фыркал. А первосвященник, не дав коню остыть, развернул его и снова погнал в жаркое пламя. Второй раз Скифер зверь смело шагнул в огнище, он сделал это так, будто осознанно шел на верную смерть. Только божественный конь. Только священный зверь мог шагнуть в огнище, готовое пожрать все, что может гореть. Затаив дыхание, толпа народа созерцала, как огонь поглотил в своем чреве Скифера зверя, лизал его тело языками пламени. Почуяв жертву, огнище вспыхнуло с невиданной силой, дрова семи поленьев ограды, пропитанные горючей смолой, трещали жаром и сыпали искры. И снова Скифер зверь перескочил огонь. За третьим разом, когда огонь священного костра разгорелся особенно жарко, а дым от пахучих трав потянулся к небу, первосвященник в третий раз погнал коня в это жаркое пламя, и тут же густой душистый дым поглотил их с головою. Минута растянулась в вечность, ни первосвященника, ни коня Скифера не было видно, они будто растаяли в его жарком пламени. Так долго в огне не могло находиться ни одно живое существо.
Все присутствующие замерли в ожидании. А от горящего пламени стал подыматься густой, душистый дым, окутавший их словно вуалью, и в тот же миг ударила молния, блеснуло пламя, и не успел еще дым развеяться, как огненный конь Скифер, пылая жаром, выскочил наружу.
В тоже мгновение дрогнули небеса от взрыва народного ликования. Вот оно! свершилась Ашвамедха.
- Ашвамедха, - шептали губы царя Световита.
- Ашвамедха, - молились жрецы.
- Ашвамедха, - твердила уверовавшая в божью милость толпа народа. Великий огонь принял жертвоприношение. Переродился Ярей. Переродился, ликовал народ волнуясь.
Царь Световит принял коня из рук первосвященника, он трижды поклонился огненному скакуну, вскочив на него верхом, направил огненного зверя прямо к Пучай речке, купал его в студеных водах, и от этого вся шерсть у коня переменилась, стала еще краше, еще ярче. Выгнав Скифера зверя на берег, Световит погнал его на храмовую площадь, где толпа народа ждала, как пройдет последнее испытание, от которого будет зависеть, пойдут они войной или нет. Спрыгнув на землю, царь взял божественного коня за узду и повел через три ряда скрещенных копий, и весь народ Ярийский с затаенным дыханием смотрел, с какой ноги ступит конь через эти копья. Если он шагал через копья правою ногою, при этом ни в одном не запутавшись, то окончание войны ожидалось самое благоприятное. Если хоть что-то происходило не так, или он шагал через копья левою ногою - это означало неудачу. Скифер зверь храпел, гарцевал, видя перед собою препятствие из трех пар поперечных копий, острые наконечники металла сверкали зловещим светом. Конь потоптался на месте, как бы раздумывая с какой ноги шагнуть, а затем сделав шаг, легко и грациозно ступил с правой ноги, не задев ни одно копье.
Народ возликовал:
- Вот он достойный конь будущих побед.
Тут уж народному веселью не было предел.
- Выступаем, выступаем, в этом году выступаем, - радовался и ликовал народ Ярийский.
А чтобы и их коснулась благодать божья, люди снимали с ног обувь и босиком ступали в догоревший жар костра Ашвамедхи, демонстрируя полное единение с божеством огня. Этот обряд с уверенностью можно назвать «Огнеупорностью» ибо во время ритуала участники шагают, не обжигаясь, по добела раскаленным углям. Жрецы первыми входят в жар, за ними шагают царь Световит, Велес, Тор, Тюр, Хорсь, Луг, Дунай, Рама, Один, Вивасвит, Семаргл, Митра, Варуна, Бхага, Лухта, Савитар, Кришна, Дити, Додол, Донар, Руевит, Дану, Дий, Дяла, Индра, Праве, Сраоми, Таара, Эзус, Триглав, Траян, прочие людские божичи и сами люди. Они идут твердо, не дрожат, не сбивают шаг, исполняя священный танец их родины - Гипербореи. Жар огня раскален на столько, что даже рядом стоящим, трудно выдержать такую высокую температуру. Но люди спокойно, гордо, шествуют, выбивают ногами дробные ритмы, даже не обжигаясь.
На миг дозорному Бончо, следящему за этим священным действом с высокой ветки дерева, показалось, что это самообман, такого не может быть, потому что такого не может быть никогда. И все же это было наяву, люди расхаживали по раскаленным углям, совершенно не чувствуя жара пламени. А седовласый жрец Волхв, словно для того, чтобы рассеять все сомнения, взял и бросил в жар несколько веток папороти. Они тут же пыхнули и сгорели в течение нескольких секунд. Поднявшийсая дымок люди приветствовали как олицетворение бога Ярия.
- Да они – фанатики,- думал Бончо, рассматривая происходящее, в которое и поверить-то, было трудно. Ветки папороти горят жарким пламенем, а по ним спокойно расхаживают люди, мозгами такое объяснить невозможно, если только тут нет вмешательства самого божества Ярия.
Все это видит зоркий глаз Бончо, его оба глаза в разные стороны смотрят, все примечают, ничего не пропускают, свой сучек, на котором он сидит, с обеих сторон может рассмотреть. Вот какой зоркий глаз у него сделался. С такими вострыми глазами ему было хорошо видно, как с рассветом третьего дня Арии устроили у себя в городе генеральную уборку, готовя свои жилища и сам город к ритуальному жертвоприношению. Каждый хозяин готовил свое подворье к сожжению, дом вычищался, вымывался, белился охрой и известью. Согласно традиции к дому относились как к живому одухотворенному объекту, наполняя его перед сожжением бытовым инвентарем, сакральными атрибутами, едой. Затем в дом сносилось все, что только могло гореть: дрова, камыш, солома. Когда все приготовления были сделаны, люди покинули город, выйдя за его пределы. Надобно отметить, что немощные старики оставались в городе, считая за благо, сгореть вместе с домом, в котором они прожили всю свою жизнь. Когда все приготовления были выполнены, люди, встав на колени, молились своим богам, пели обрядовые молитвы.
А затем жрецы-огневики выпустили огненного петуха….. И правда, огонь, будто огненная птица, взлетел к небу, а затем, покружив, покружив над городом, устремился к жилищам. Это было незабываемое зрелище. Сотни птиц, воробьи, синицы, голуби, и даже аисты с привязанными к хвостам смоляными веревками и паклей парили над городом, стремясь найти спасение в своих гнездах. В один миг вспыхнули крыши домов, взметнулось зарево пожарища, пожирая огромный город Аркаим, который вспыхнул одновременно со всех сторон. Учитывая размеры города и рядом стоящих предместий, это был грандиозный, невиданный пожар.
- Такого уж точно не увидишь у нас в ойКумене, - думал Бончо, рассматривая пожарище, которое горело несколько дней.
Когда дым пожарища развеялся, люди оплакали свои жилища, справив по ним поминки как по живым. А затем погрузили свой нехитрый скарб на телеги и двинулись в путь. Огромные вереницы переселенцев, пешие и конные, двигались по дорогам с севера на восток на всем, на чем можно было передвигаться. На огромных арбах и телегах люди везли свои пожитки и нехитрый скарб, за телегами шли старики и старухи, дети и женщины. Выносливые поджарые лошади с короткой толстой шеей медленно тащили кибитки, обмахивая хвостами широкие бока. Кибитки - передвижные дома, в которых люди спали ночью, укрывшись шкурами и войлоком, прекрасно защищали переселенцев от дождя и холода. Мужчины-воины, передвигавшиеся верхом на лошадях, целый день охотились, добывая пищу, и совершенствовались в воинских искусствах. И лишь с наступлением ночи, они возвращались в кибитку, как в свой дом.
С тех пор, как были сожжены их города, в жизни людей не произошло заметных изменений, Ярийские кланы передвигались постепенно, захватывая и обживая новые территории. На лето они останавливались, засевали хлебом поля, женщины и дети собирали грибы да ягоды. А мужчины были заняты главным образом уходом за своими стадами, охотились на птиц и зверей, занимались рыбной ловлей, а так же торговали с соседними Ярийскими кланами. Осенью, когда был собран урожай, они снимались с насиженных мест и снова двигались в путь. Смешанная экономика, которая определяла основу их жизни, была в определенной степени стабильной, а войны, которые им приходилось вести, выбивая демоносов с их территорий, только укрепляло боевой дух молодежи. Все это Бончо видел своими собственными глазами. Сколько дней он наблюдал за передвижениями Ариев, он и сам не знал - не ведал, ибо давно уже сбился со счету.
И вот однажды ему показалось, что сучок, на котором он сидел, сделался каким-то неправильным, то ли кривым - то ли горбатым. Что за напасть такая ругался Бончо равняя и приглаживая злополучный сучек. Да как дернет его, что было сил, так тот дряхлый сучек возьми да и сломайся. Полетел наш Бончо вверх тормашками, да о сырую землю как грохнулся, все пни, колоды пересчитал, все ветки ребрами перещупал. Слетев с дерева, он тут же вскочил на ноги, крякнул, отряхнулся, и в путь дорожку припустился. День и ночь бежал, да все дремучими лесами пробирался, словно дикий зверь нехожеными тропами крался, а вот с переправами через реки и озера возникли трудности. Переправы стали для Бончо настоящей пыткой и мучением, занырнуть в реку он не мог, вода не принимала его в свои обьятья, будто инородное тело выталкивала на ружу. За время долгого сидения на дереве он так отощал, стал таким легким, что не погружался в воду, а плавал на ее поверхности. А когда выбирался на сушу, снова бежал, не оглядываясь по сторонам, будто гнался за ним кто-то.
И таким длинным оказался его путь, что за это время успело произойти сотни важных событий, о которых Бончо даже не подозревал.
А нам их знать просто необходимо.
Огражденная страна Гардарика…
Уже с древнейших времен проводимая плугом борозда имела у демоносов значение как бы политического символа, плугом отмечались границы и межи, плугом обводились пределы будущего поселения, но этим же плугом так же распахивали и место, где прежде стояли стены завоеванного города. Поэтому выражение, пройтись по неприятельским стенам плугом, означало сравнять завоеванный город с землей. Иной, сакральный смысл, вкладывал Уран-громовержец в проводимую им черту. Своим плугом он будто стеной пытался оградить гибнущую страну ойКумену.
Окриком Хей-хо, Хей-хо подгоняет он своих змеев - Офиона с Эвриномом, принуждая их тащить тяжелую ношу. Скрипит плуг, тянется борозда, не видно конца и краю Ирийской степи. Именно отсюда, от самого края Меотиды-азовского моря начал ограждать свою землю Уран громовержец. Тужатся впряженные в ярмо змеи, пенья, коренья да большие камни из земли выворачивают, где борозда пройдет - там ров глубокий, где пласт отвалится –там холм высокий.
От непривычной и изнурительной работы в голове у Урана-громовержца все вертится, образы да видения всплывают перед ним, будто живые. Чуть прижмуришся, и кажется ему что стоит перед глазами его космическая жена Дива - Дивушка и манит его к себе белой ручкой, и очи её голубые - голубые, такие же безбрежные, как и это безбрежное небо. Едва только он вспомнил о Диве - Дивушке, в тот же миг мечтательная улыбка коснулась его уст. Он вспомнил ту страсть, которая охватывала его тело долгими ночами, когда он лежал с нею на шелковых покрывалах и смотрел на бесконечные и манящие звезды галактики. Как ему в эти минуты хотелось бросить все, поселиться с нею на какой-нибудь маленькой планете, любить ее, растить их детей, жить тихой жизнью простого божича и ничегошеньки не знать об Ариях, ни о грызне и великой смуте в ойКумене.
Чаша нектара, нежная жена и милая его сердцу красота земли, на которой не гниют сотни порубанных трупов, вот чего ему хотелось больше всего на свете.
- Вот исполню свой долг, огражу страну стеною, передам власть и трон в руки дочери Реи и удалюсь на покой.
Сухо стучат змиевы копыта о сыру землю, да скрипит плуг на каменном спуске, возвращая пахаря к безрадостной действительности. Впереди показался высокий холм треснувшего пещаника, увенчанный на вершине изваянием богини земли Геи и бога неба Урана. Это было священное место, храм - каменные могилы. Он остановил своих змиев Эвринома с Офионом на том самом месте, где когда-то родился он сам, где в муках рожала его мать - сыра земля, затем ставшая ему женой.
- Да, вот на этом самом месте могла стоять моя колыбель, - думал он.
А теперь тут росла буйна ковыль трава, белел разбитый череп да обглоданные кости со следами волчьих зубов. Было тихо, только драконы иногда побрязгивали удилами, отмахиваясь хвостом от надоедливых оводов и кусачей мошки. Куда бы не посмотрел Уран, куда бы не кинул свой взор, кругом виднелись поля, густо засеянные золотой стоялой пшеницей, готовой вот-вот высыпаться, да где-то вдалеке проносились стайки Сайгаков и тут же пропадали в пышных ковылях.
- О прошлом своем задумался, божич, - послышался рядом тихий, вкрадчивый голос.
- Нет, о будущем! - машинально ответил он, все еще находясь в мечтательном состоянии.
- Это одно и то же!- прошелестело в ответ.
Испугавшись неизвестного голоса, Уран всем телом повернулся на звук и увидел старика с впалыми безбровыми глазами, лягушечьими губами и побитым коричневыми пятнами лицом. Шелковая повязка на его плешивой голове говорила, что он принадлежит к странствующим Дервишам-каликам перехожим, зарабатывающим на жизнь подаянием.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ