День, когда они возвратились

Глава 5

Каждый табор кочевников, по сути являясь отдельным кланом, а не просто караваном фургонов, путешествует по огромной, но четко очерченной территории. По землям Виндхоума проходили маршруты табора Братство. Айвару иногда случалось видеть разбитый ненадолго лагерь, присутствовать на бесшабашных представлениях. Он знал, что тинераны берутся за поденную работу, слышал полушутливые, полувозмущенные рассказы о мелких кражах и ловких мошенничествах, сплетни о коварных совращениях и колдовских способностях кочевников. Когда же Айвар обратился к книгам, то обнаружил в них по большей части анекдоты, колоритные описания, романтические истории — никакого глубокого анализа. Интеллектуальная элита Энея не проявляла особого интереса к субкультурам собственной планеты. Проходили столетия, а загадки Дидоны по-прежнему делали ее более привлекательным и перспективным объектом изучения.

Айвару было, конечно, известно, что у каждого табора существуют свои обычаи и законы. Вместе с Хедином он пересек границу, которая никем не охранялась и не была известна чиновникам Нового Рима — ее отмечали только ориентиры на местности — скала причудливой формы, овраг, заброшенная ферма… Теперь они были во владениях табора Привал, тут можно было быть в чем-то уверенным еще в меньшей степени, чем в какой-то мере знакомом ему таборе Братство. Фермер снял комнату в единственной гостинице, которой мог похвастаться Арройо.

— На всякий случай я останусь здесь до твоего отъезда, — сказал Хедин, — но имей в виду, отныне ты предоставлен самому себе. — Фермер откашлялся. — Хотел бы я, чтобы это было не так. Успехов тебе, мой мальчик.

Айвар пошел через поселок к табору. Кочевники собирались в дорогу. Полсотни или около того ярко раскрашенных повозок, пестро одетые люди, суматоха, шум, крики многоцветным шквалом вторгались в унылое однообразие ландшафта. Арройо располагался на склоне возвышенности, поросшем редким кустарником, служившим кормом немногочисленному скоту: километр за километром иссушенная и голая земля тянулась от подножия холмов на восток, где на горизонте виднелись дюны пустыни Айронленд.

В этой на первый взгляд бестолковой суете мужчины, женщины и дети то и дело замирали, глазея на Айвара, и что-то — несомненно, насмешливое, — выкрикивали на своем языке. Ему было неловко, он чувствовал себя совершенно одиноким среди этих невысоких поджарых людей с бронзовой кожей и иссиня-черными прямыми волосами. Кольцо экипажей отгородило Айвара от привычного мира. Некоторые из них были потрепанными грузовиками городского изготовления, расписанными немыслимыми узорами, украшенными флажками, амулетами, звенящими на ветру колокольчиками. В основном же это были фургоны, в которые тинераны запрягали несколько пар стафов, — в них-то кочевники и жили. Из полукруглых крыш торчали печные трубы, на окнах развевались грязные занавески. Ниже флажков и росписи стены фургонов были покрыты искусной резьбой: ухмыляющиеся демоны и магические шестиугольники, скачущие звери и химеры, пляшущие, работающие, охотящиеся, играющие, занимающиеся любовью или уж вовсе эзотерическими действиями мужчины и женщины.

Мимо Айвара прошел парень со связкой ножей и шпаг, завернутых в плащ. Он запрыгнул — лестница отсутствовала — в один из фургонов, отдал свою ношу кому-то и соскочил обратно, оказавшись лицом к лицу с Айваром.

— Эхой, студиозус, — довольно дружелюбно обратился он к юноше, — чего тебе нужно? Представление закончилось.

— Я… я ищу место в фургоне, — запинаясь и облизывая пересохшие тубы, ответил тот. День выдался жаркий — градусов двадцать пять по Цельсию. В казавшемся отполированным небе, потерявшем свою обычную глубину — нестерпимо ярко сиял Вергилий.

— Деньжата есть? Городской житель не заработает себе на прокорм. Мы ведь двинемся на восток, прямо через Кошмар Айронленда. Это тебе не садик с фонтаном. Нам же еще придется выметать то, что от тебя останется, когда ты рассыплешься. — Парень потер свой острый подбородок. — Конечно, — добавил он задумчиво, — из тебя получится неплохая пудра для наших девчонок.

Шутка не показалась Айвару злой. Он пригляделся к своему собеседнику. Тот был молод, вероятно, не намного старше самого Наследника. Как и у большинства мужчин, его волосы, перехваченные унизанной бисером лентой, падали на плечи, в ушах красовались крупные медные серьги. На гладко выбритом узком лице с высокими скулами выделялись блестящие серые глаза. Усмешка не сходила с губ тинерана, и стоял ли он неподвижно или двигался, его фигура оставляла впечатление непоседливости. Его некогда роскошный наряд — отделанная бахромой разноцветная рубашка, алый пояс, обтягивающие кожаные брюки и высокие шнурованные ботинки — был так поношен, что теперь представлял собой всего лишь рабочую одежду. На шее сверкала золотая цепь, пальцы были унизаны дешевыми кольцами, левую руку охватывал браслет из кожи герпетоида. На каждом бедре у парня висело по ножу — один как оружие, другой как рабочий инструмент, оба выглядели весьма миниатюрными по сравнению с теми мачете, которые обычно носили землевладельцы Илиона.

— Я не… ну да, я из Нового Рима, из университетской семьи, — признал Айвар, — но как ты узнал это — даже прежде, чем я заговорил?

— Ойе, твоя походка, твои повадки. Одежка фермера не спрячет горожанина. — Англик тинерана напоминал автоматную очередь. Этот язык использовался в таборе на равных с хайсуном и разновидностями арго. Но это был особый диалект, архаичный с точки зрения северянина: тинераны к месту и не к месту вставляли артикли и глотали окончания слов. — Твоему карабину позавидуешь. Смотри, как бы его не свистнули. Вальдемар десятого калибра с откидывающимися стволами, верно?

— И я умею им пользоваться, — быстро ответил Айвар. — Я достаточно много времени провел в пустыне. Так что на худой конец могу пригодиться зам как охотник. Но в технике я разбираюсь тоже, особенно в электронике. И силой меня Бог не обидел.

— Ла-адно, посмотрим, что скажет король Самло. Кстати, меня зовут Миккал Красная Крыша. — Он кивнул на свой фургон, цвет крыши которого вполне оправдывал это прозвище.

В дверях показалась женщина примерно того же возраста, что и Миккал, по-видимому его жена. Ее экзотическая привлекательность вполне соответствовала тем рассказам, которые ходили среди оседлого народа о женщинах-кочевницах. Красно-желтое платье с зигзагообразным узором плотно облегало соблазнительную фигуру: Айвара несколько покоробило количество дешевых украшений, навешенных на тинеранке. Поймав его взгляд, женщина улыбнулась, подмигнула и кокетливо качнула бедрами. Ее муж не обратил на это внимания: такова была обычная форма приветствия.

— Ты проводишь меня? — поспешно спросил Айвар.

Миккал пожал плечами. Жест, бесконечно более выразительный, чем это было принято среди северян, привел в движение все его тело. Солнечный свет радужно вспыхнул на чешуе герпетоида, из чьей кожи был сделан браслет тинерана.

— Ясное дело. Кто же упустит такой случай бросить работу. — Он повернулся к жене: — Эй, Дулси, сходи-ка за остальным снаряжением.

Женщина ответила ему гримаской, прежде чем скрыться в сумятице табора.

— Огромное спасибо. Я… Меня зовут Рольф Маринер, — представился Айвар. Он долго думал, каким именем назваться, и даже немного гордился своей предусмотрительностью: имя вполне соответствовало его национальности, которую он все равно не мог скрыть, а дурацкая попытка сохранить те же инициалы могла бы его выдать.

— Допустим, раз тебе так хочется, — усмехнулся Миккал и пошел, вперед, показывая дорогу.

С пастбища пригнали скот — стафоз, мулов, коз, неомоа, — и шум в таборе стал совсем уж оглушительным. Не подавали голоса только пастушеские собаки: хорошо выдрессированные, они, подчиняясь свисту детишек, управляли стадом. Это были высокие черные поджарые животные с мощной грудью и валиками жира — запасом воды — на плечах.

«Золотое Колесо» выделялся своими размерами среди других фургонов, он единственный имел мотор. Рядом с ним приютился вагончик поменьше, черный и без окон, украшенный только немногими красными и серебряными символами.

— Это святилище, — пояснил Миккал, заметив интерес Айвара.

— Ох… да, конечно. — Айвар вспомнил то, что когда-то читал. Король табора одновременно является верховным жрецом. Он руководит всеми религиозными церемониями, выполняет тайные обряды вместе с несколькими посвященными. Он должен происходить из определенной семьи (в данном случае семьи Золотое Колесо табора Привал), хотя и не обязательно является старшим сыном. Большинство жен и наложниц короля выбираются за те качества, которые они могут передать своим детям, и в наибольшей мере обладающий необходимыми чертами сын объявляется наследником, после чего его посылают учиться в другой табор. Таким образом кочевники поддерживают единство между зачастую враждующими кланами. Эти связи, как правило, оказываются более надежными, чем возникающие благодаря бракам между представителями разных племен, — свадьбы обычно играются во время Ярмарки, куда собираются все тинераны.

Мужчины, запрягавшие белых мулов в вагончик святилища, похоже, испытывали не больше благоговения, чем Миккал. Они что-то громко крикнули ему, и его ответ вызвал взрыв хохота. Из толпы подростков донесся зизг, две девицы захихикали, одна из них сделала явно непристойное замечание…

«Они потешаются надо мной», — понял Айвар.

Это не имело значения. Он улыбнулся девушке и помахал ей рукой, та в ответ встряхнула доходившими до пояса кудрями и кинула на него кокетливый взгляд.

«В конце концов, если сумею доказать, что я не бессловесная дубина, — а уж я постараюсь, — я для них интересная новинка», Айвар вспомнил, каким безысходным все казалось ему несколько минут назад, и изумился. Он чувствовал себя все увереннее, в нем вскипала радость. Беззаботность, царящая среди кочевников, оказалась заразительной для него, как и для любого, попадавшего в табор.

Король Самло возвратился к своему фургону — раньше он присматривал, чтобы все работы выполнялись как следует. Тинераны небрежно приветствовали его. Когда король давал себе труд пользоваться своей властью, она была дарованной от Бога и потому абсолютной. Но Самло предпочитал, чтобы все делалось само собой — по традиции.

Крупный, ширококостный мужчина с крючковатым носом, Самло не был похож на своих подданных: в отличие от них, он имел пышную бороду и усы. Король слегка прихрамывал. Его белая одежда сияла неожиданной чистотой. Все его украшения состояли из ручной работы туфель, тюрбана с малиновым пером и ожерелья из старинных монет.

Король бросил внимательный взгляд на Айвара и опустился в кресло с искусно вырезанным орнаментом, стоящее рядом с фургоном.

— Хийя, чужеземец, — обратился он к Айвару, — что привело тебя сюда?

Айвар поклонился, не вполне представляя, что он должен делать. К счастью, вмешался Миккал:

— Он называет себя Рольфом Маринером и говорит, что он охотник, мастер на все руки и к тому же — ученый. Он хочет отправиться вместе с нами.

Король не улыбнулся. Своей хмуростью он выделялся из тинеранов еще больше, чем внешним видом. Тем не менее Айвар чувствовал, что бояться нечего. Время от времени северяне — мечтательные беглецы от общества, неудачники, скрывающиеся от властей правонарушители, — просили разрешения присоединиться к табору. Если им удавалось понравиться или просто если улыбалась удача, их принимали. Они все равно оставались чужаками, и, пожалуй, никто из них не смог продержаться в таборе и года. Как причину изгнания тинераны обычно называли неспособность тянуть лямку тяжелой и опасной кочевой жизни.

Вероятно, это действительно было так. Айвар понимал, что путешествие с кочевниками потребует напряжения всех его сил, хотя и не сомневался, что выдержит. Да и как могло быть иначе в этом искрометном бурлении жизни?

В его сознании всплыли отголоски давно слышанного или читанного:

«Несмотря на все, что им приходилось выстрадать, эти пришельцы ни за что не хотели уходить, они всегда потом оплакивали утраченное, а те, кто оставался в таборе долго, старались присоединиться к другому племени или кончали жизнь самоубийством, если это не удавалось…» — но что толку беспокоиться о далеком будущем, когда душа ликует?

— Хм-м-м, — пробурчав Самло. — Почему ты просишь об этом?

— Мне надоели здешние места, а это — самый легкий способ их покинуть, — ответил Айвар.

Миккал залился смехом.

— Он знает, что говорит. Намекает на священное для высших классов право держать свои секреты при себе и заодно на удобный фактик: раз мы не знаем, почему ему приспичило попутешествовать, нас не в чем обвинить, если щупальца властей дотянутся до него здесь.

— Имперские агенты — не чета — сродской полиции или благородной дворцовой Гвардии, — сказал король. — Им палец в рот не клади, у них особые методы. И… несколько дней назад кучка пустоголовых революционеров напугала патруль морской пехоты на Вилдфоссе, не забывай. Нескольким удалось скрыться. Если ты в бегах, Маринер, то чего ради мы должны рисковать собственной шкурой, чтобы помочь тебе пересечь Айронленд?

— Я не говорил, что участвовал в мятеже, сэр, — ответил Айвар. — Как я уже пытался убедить Миккала, я могу зам пригодиться. Ну, а даже если предположить, что я против терран, что в этом плохого? Я слышал, тинераны славили императора Хью, когда его войска шли в бой.

— Тинеране будут славить всякого, у кого водятся денежки, — вмешался Миккал. — Впрочем чего греха таить, большинство из нас не в восторге от того, что на всех планетах хозяйничают эти важные горожане. Начинает казаться, что во Вселенной очень душно, Повелитель, — обернулся он к королю, — дадим пареньку шанс?

— Ты возьмешься за это? — спросил сидящий в кресле человек. — Мы не бросаем людей в пустыне, — обратился он к Айвару, — что бы ни случилось. Твой хозяин должен будет позаботиться о тебе.

— Ясное дело, — ответил Миккал. — По-моему, он должен знать новые песенки и анекдоты.

— У твоего хозяина нет ничего лишнего, — предупредил Айвара Самло. — Так что если ты будешь использовать его припасы и ничего не давать взамен — ну, тогда по возвращении на плодородные земли он душу из тебя вытрясет.

— В этом не возникнет необходимости, — заверил его Айвар.

— Лучше докажи это на деле. Миккал, тир все еще открыт. Посмотри, как он управляется с этой своей винтовкой. Разыщи какую-нибудь сломанную железку — слава Богу, этого добра у нас хватает, — и пусть он ее починит. Пусть пробежится: если через пару шагов он начнет задыхаться, сразу гони его — из Кошмара Айронленда ему живым не выбраться. — Вставая, он сказал Айвару: — Если выдержишь испытания, тебе придется оставить свою хлопушку у меня. В таборе могут быть вооружены только те, кто отправляется на охоту, — по одному человеку в отряде. Иначе мы потеряли бы слишком много людей. А теперь я должен присмотреть за сборами. Ступай.