Белоснежка и семь самураев

Глава 4

“Адово пламя и черт побери,” — сказала фея не трудясь подавить смешок. “Что ж это с тобой приключилось?”

Прекрасный принц оскалился. “По твоему, это смешно, да?” — горько сказал он.

Фея подернула плечами: “Может есть-таки справедливость. Вообще-то, ты бы взглянул на себя — тебе идет. Уж получше, чем лягушачий костюм.”

“Иди ты.”

Прекрасный принц сделал шаг вперед, зашатался и схватился за ствол дерева чтобы сохранить равновесие. Превратиться из волка в лягушку было ужасно, но хотя бы количество ног не изменялось. Внезапный скачок от четвероногого к двуногому был совсем другим делом.

“Полагаю, вот что подразумевается под кризисом личности,” — продолжала безжалостно фея. “По мне, так если ты продолжишь в том же духе, то заимеешь ужасные проблемы с личностью. Впрочем у тебя их и так хватает,” — справедливо заметила она. “Только все это прыщи на заднице в сравнении с тем, что тебя ожидает.

Прекрасный принц выпрямился и вытянул ногу. Его инстинкты надрывно орали, что все это неправильно; Ходьба на задних лапах годится лишь для представлений на вечеринках и ни один уважающий себя волк в трезвом виде не станет даже пытаться этого проделывать. Он проигнорировал дурманящие голоса звучащие у него в голове. Ему предстояло выполнить работу, он и так уже отставал от расписания, его недавние приключения не впечатляли, а в ближайшем будущем его ожидала оценка работы за квартал. Стая не слушала объяснений и не терпела провалов; их не интересовало, что тебя превратили во что-то неприятное, потому что превращение во что-то неприятное само по себе означало целую подкатегорию неудач. Он отлично знал, что скажет начальство: если у тебя хватило тупости на то, чтобы быть превращенным в прекрасного принца, то тебе придется компенсировать это по мере сил. Мы не предоставляем всем равных шансов.

“Пошли, ты,” — прокряхтел он фее.

Она нырнула за шиповник. “Ты оставь меня в покое,” — сказала она. “Оба раза, я выполняла свою часть; это ты все портишь. В любом случае это никак не относится…”

Она не успела окончить предложения так как прекрасный принц схватил ее, сжал руку в кулак, победно рыкнул, а затем принялся использовать нецензурные выражения, потому что понял на собственной шкуре, что человеческим существам не нравятся колючки шиповника. Фея ерзала и извивалась, как кабинетный министр на телевидении, но ей это не помогло.

“Это похищение,” — проверещала она, — “а так же нападение, запугивание и дискриминация этнических меньшинств.”

“Да,” — ответил прекрасный принц, — “А теперь заткнись и не дергайся.”

Где-то через полчаса спотыкания на резиновых ногах, он научился проходить как минимум два метра не падая. Поскольку он шел по лесу, где росло много деревьев, на которых можно было повиснуть, все было не так плохо. Он должен бы быть в состоянии справиться со следующим пунктом плана.

Со временем, затратив много сил и изобразив предостаточно комедии (представьте Джона Клиза, смешно расхаживающего при отсутствии гравитации на хорошо отполированном полу), он достиг опушки леса и посмотрел сквозь низкие заросли на раскинувшуюся далее равнину. Он увидел то, чего искал и хихикнул.

Он смотрел на нечто, что с первого взгляда можно было принять за гигантскую мельницу. У нее были огромные тщательно сформированные лопасти в виде буквы Х, а стояла она на круглой плите, которая, в свою очередь, была зацементирована в землю. Верхняя часть, похожая на соляной подвал, спланированный неграмотным великаном, явно должна была вращаться с ветром. Все это отличалось от обычной мельницы наличием прожекторов, 50-калиберных пулеметов и забором из колючей проволоки.

Несомненно, маленькие вредители постарались.

Клык кренясь, хромая, шатаясь и спотыкаясь вышел из леса, преодолел равнину и достиг калитки в белой ограде. Из укрепленной кевларом бойницы показалась свиная голова, взглянула на него и исчезла. Завыла серена, замерцали красные огни. Под землей послышалась работа гидропроводки и земля расступилась прямо у ног принца, обнажив глубокую яму с острыми кольями на дне.

Прекрасный принц нагнулся, поднял камешек и легонько швырнул его в закрытое стальными ставнями окно.

“Привет,” — прокричал он, — “есть кто дома?”

Он тихо постоял, внимательно вслушиваясь. Вечерний воздух был спокоен и он сумел различить доносящиеся из башни громкие голоса, которые отдавались от стальных ставень и разносились по всей округе.

“Это он,” — прошипел голос, — “я точно знаю.”

“Ерунда. Это человек.”

“Да,” — раздраженно ответил первый голос. — “А в прошлый раз он был лягушкой. Неужели ты не видишь, что это еще один чертов фокус?”

“Ты ведь не уверен.”

“Не уверен? Только посмотри. И заряди пятидесятикалиберные. Я его разнесу на месте.”

Прекрасный принц снял шляпу с торчащим из нее пером и помахал ею. “Вы меня слышите?” — крикнул он, — “Але?”

“Да, но ведь он принц, а мы его хлоднокровно пришьем…”

“Опомнись, Юджин. Он такой же принц, как я Ноэль Эдмондс. А теперь отойди из под прицела. Все что я вижу, так это твой зад.”

Прекрасный принц привстал на цыпочки. “Я ищу поросенка по имени Джулиан,” — крикнул он. “Есть здесь такие?”

Из лазейки в башне высунулся нос ракеты земля-земля вместе с пятачком. Солнце заиграло на кольце в носу.

“А кто интересуется?” — раздался голос из лазейки.

“Вы меня не знаете,” — прокричал принц, — “Я живу по другую сторону леса. Но мне тут встретился говорящий волк и попросил передать кое-что.”

Пятачок исчез, а через несколько секунд снова появился. “Ну и почему же этот волк не смог сам это передать?”

“Он в тот момент попался в медвежий капкан,” — ответил принц. — “Честно говоря, выглядил не лучшим образом. Потерял много крови. Я бы даже сказал, если он не доберется через десять минут до ветеринара, то ему конец. Потому я и хотел бы воспользоваться вашим зеркалом.”

Свиная голова снова исчезла, а прекрасный принц принялся считать до десяти. Как раз когда он дошел до восьми, голова высунулась снова.

“Предположим, ты говоришь правду,” — сказала она, — “и нам нечего бояться. Но с какой стати мы станем помогать этому гаду? Он только и делает, что разносит наши домики. Пусть себе гниет.”

Прекрасный принц нахмурился: “Не очень-то благожелательно сказано, а?”

“Верно. Что с того?”

“Что ж. Справедливо,” — ответил принц, — “Только я-то думал, что вы свиньи выше всего этого. Я ошибался. Постучусь куда-нибудь еще. Ничего.”

В башне умолкли; затем: ” А черт с ним. Ладно, мы закроем ловушки.”

Снова шум гидравлики, в этот раз с чувством. Над утыканным кольями дном задвинулись плиты, а в колючей проволоке появился проход. Прекрасный принц благодарно помахал и приблизился на расстоянии пятнадцати ярдов. Затем он набрал в легкие воздуха…

Когда он ушел, а пыль начала оседать, Джулиан вылез из унитаза, в котором он прятался, и окинул взглядом развалины своего предполагаемого дома.

“Юджин?” — окликнул он. — “Дезмонд?”

Под почти нетронутой картонкой что-то шелохнулось. “Он ушел?”

“Думаю, да.”

Когда первый выдох прекрасного принца достиг парусов, они начали вертеться; сначала медленно и грациозно, затем постепенно набирая скорость до тех пор, пока производимый ими шум сделался невыносимым. Башня несомненно двинулась. Даже больше — она завертелась как волчок на своем бетонном основании под действием парусов. Это было стоящее зрелище.

Затем принц перешел к второй фазе; вдох. Именно тогда множество ставень и других выступов башни бали оторваны и разлетелись по ветру как осенние листья. Ворчанье лопастей переросло в душераздирающий крик, а оси накалились до красна.

Третья попытка удалась лучше. Драматичнее. Просто-таки разнесла дом.

Однако, сначала, башня поднялась в воздух с ужасным треском и стоном измученного металла. Пропеллер превратился в размытое пятно, а визг и стон загнутых лопастей мог бы сварить мозги. А Прекрасный принц все дул и дул, пока что-то в структуре не сдалось с оглушающим треском, а башня неожиданно оторвалась от основания и взвилась в воздух увлекаемая пропеллером. Полторы-две секунды она висела в воздухе как спора гигантского одуванчика, пока гравитация и закон сохранения энергии не напомнили ей, что зданию не пристало подобное поведение и не сопроводили ее вниз. Она приземлилась вверх дном и разлетелась на мелкие кусочки.

“Я знал, что это он был,” — прорычал Дезмонд. — “Я вам говорил, но вы не послушали. Вся эта болтовня, про то что он ожидал от нас большего, потому что мы свиньи; какой человек до такого додумался бы?”

Джулиан избежал его взгляда. “Мне хотелось бы знать как он это делает,” — сказал он. “Сначала волк, потом лягушка, а теперь человек. В каком черт побери виде этот гад покажется в следующий раз?”

Дезмонд выплюнул кусок цемента. “Может бакалавр юриспруденции, по крайней мере это было б честно. Мне хотелось бы знать куда запропали эти два наемных гнома, в минуту нужды? Сколько ты сказал мы им платим?”

“Они вербуют,” — сказал Джулиан. “Нам как всегда не повезло. Честно говоря, я надеялся, что они вернуться быстрее.”

“Недооценили врага,” — пожаловался Дезмонд. “Ты постоянно это делаешь, а мы постоянно оказываемся по колено в обломках.” Он вздохнул, отряхнулся создав облако пыли, которое укрыло его с головой. “Послушайте, я знаю, что вы откусите мне голову, за то что я не игрок, но почему бы нам не поменять места? Узелки на плечи и уйти куда-нибудь, где он не станет к нам приставать. Это было бы гораздо проще.”

“Конечно,” — ответил Джулиан. “Пока не появится такой же как он и не начнет все сначала. Взгляни правде в лицо, Дез. Рано или поздно нам придется остановиться, обернуться и сразиться. Лучше сделать это здесь и сейчас и покончить с этим раз и навсегда.

“Знаешь что, Джулиан? Я просто жду не дождусь, когда тебе в рот запихают яблоко. По крайней мере перестанешь ерунду болтать.”

Джулиан передернул плечами. Кому что больше нравится, конечно. Ему казалось, что он сказал то, что надо, но быть может Дезмонд был прав. Возможно лучше было бы убраться из этого леса или вернуться в хлев к остальным, знающим свое место, свиньям…

“Пошли,” — сказал он, пнув с дороги полоску искореженной стали. “У нас много дел.”

“Больше мощности!” — взревел Барон.

Игорь опасливо подчинился, налегши на огромный рычаг и толкнув его вперед. Яркие синие искры подобные жирным шипящим червям каскадами сыпались с контактов. Где то соединение перегрузилось, но запасные системы и предохранители немедленно принялись за дело; великолепная работа, похвалил себя Барон, этот непрерывный поток энергии, как бы он не издевался над системой. Он наклонился над существом прикрученным к скамье и с голодным видом уставился на циферблаты панели управления.

“Больше мощности.”

Глаза Игоря широко раскрылись подобно раскрытию бутона в замедленной съемке. “Резисторы,” — взвизгнул он. “Они и так на пределе. Они больше не выдержат.”

“Больше мощности.”

Ну да ладно, пробормотал про себя Игорь, он — начальник, предположительно он знает, что делает. Ну а если не знает — что ж. В грядущие годы Катхэн с детьми устроят пикник на развалинах башни на вершине горы, и Катхэн приведет их в выгоревший скелет лаборатории, укажет на человеческий силуэт на каменном полу и скажет “Видите это? Это ваш дядя Игорь.” Бессмертие, в некотором роде. И лучше чем работать на производстве часов с кукушкой.

Он надавил на рычаг, но, сначала, ничего не случилось. Затем где-то за ширмой свинцовых кирпичей что-то загудело, а минутой позже огромный всплеск энергии зародился и начал расти подобно волне на побережье Бонди, за которую любой серфер отдаст жизнь. На впадинах щита заблестели серебряные капельки жидкого свинца.

В нескольких сантиметрах от носа Барона на циферблате дернулась стрелка. “Больше мощности!” — проревел он, громыхнув обоими кулаками по панели и стряхнув чашку (подарок на день Рождения от Игоря заботливо подписанную Лучшему начальнику в мире) на пол. Игорь закрыл глаза, прошептал первые четыре слова Аве Марии и вдавил рычаг до конца.

Из проводов подобно лимонаду из встряхнутой бутылки полилась необузданная мощь. Один из маленьких соленоидов незамедлительно превратился в сияющую лужицу расплавившейся меди; но запасной принял груз на себя и стрелка почти не колыхнулась. На главном реакторе можно было бы кипятить воду, если вы не против попить мерцающего зеленого чая.

“Да!” — прогрохотал Барон,” — “Игорь, оно…”

Не успел он докончить предложения как из небольшой линзы расположенной прямо над скамьей вырвался прямой как дуло язык голубого огня и полностью окутал Существо. Барон закричал и бросился на окутанный пламенем силуэт, пытаясь забить пламя до того как оно все поглотит, но он не успел даже дотронуться до него ибо невероятная сила сбила его с ног и отбросила к дальней стене. Игорь нырнул под стол в то время как циклон концентрированной энергии разрывал платы, вырывал провода и жонглировал ими в бешенном урагане слепящего жара и света вокруг мерцающих очертаний Существа. Это было невероято, поразительно, ужасающе; Шпильберг на свободе в лаборатории спец. эффектов с незаполненным чеком подписанным Богом.

Затем все прекратилось так же внезапно, как и началось. Все огни погасли и лаборатория погрузилась во тьму, освещаемую лишь холодным голубым сиянием вокруг скамьи, на которой раньше лежало Существо. Дым рассеялся и наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием остывающей раскаленной меди.

“Игорь?”

“Барон, Вы в порядке?”

Оба с опаской поднялись и уставились на скамью и источник неземного голубого света. “Ты видел, что произошло, Игорь?” — прошептал Барон. — ” Это пламя… уцелело ли что-нибудь?”

Игорь подернул плечами. “Понятия не имею,” — сказал он, — “я прятался”.

Они вместе приблизились к скамье. По исцарапанной дубовой поверхности танцевало голубое пламя подобно отблеску брэнди на Рождественском пуддинге, а в центре сияния, там, где раньше находилось Существо, проглядывали очертания; несомненно гуманоидные с правильным количеством конечностей и в более менее правильных пропорциях, но…

“Боже мой,” — прошептал Барон. — “Игорь, что мы наделали?”

“Какие такие мы?” — прошептал в ответ Игорь, — “помните, что я лишь рабочая сила.”

На месте аккуратно собранной из кусочков мышц и костей, выисканных из лучших моргов Европы, двух-метровой фигуры, лежал короткий приземистый объект с детскими очертаниями, с похожими на палки руками и ногами и чрезмерно большой головой. На нем были яркие шорты, альпийская шляпа с пером и блестящие черные ботинки. Он был сделан из дерева и был снабжен бодрым выражением лица и симпатичным острым носом.

“Это кукла,” — прорычал Барон.

“Действительно,” — ответил Игорь сдерживая улыбку. Несмотря на всю мелодраму последнего получаса, ему понравился паренек.

“Кукла,” — повторил Барон. “Чертова деревянная кукла. Что же во имя ада мне с ним делать?” Он замолчал. Кукла подмигнула ему. “Ты это видел?” — охнул он.

“Видел что?” — начальник.

“Он мне подмигнул.”

Игорь изогнул шею, стараясь разглядеть получше. “Вы уверены, начальник?” — спросил он. — “Не могу сказать, что заметил.”

“Он шевельнулся, я уверен.” Барон грузно сел на остатки выгоревшей панели управления. ” А может быть радиация расплавила мои мозги. Я готов был поклясться…”

“Привет,” — сказала кукла сев под прямым углом. “Ты мой папочка?”

Барон издал странный звук: удивления, победного ликования и глубокого отвращения одновременно. “Он ожил,” — прохрипел он. “Игорь, ты видел? Он ожил.”

“Да уж,” — ответил Игорь. — “Мы заполучили ходящую, говорящую, двигающуюся, дышащую, живую куклу.” Он закрыл глаза и снова открыл их. “Когда Вы отправитесь сообщать об этом вкладчикам, я хотел бы присутствовать при этом. Можно я возьму Ваши легкие на память?”

“Ты мой папочка,” — сказала кукла. — “Я тебя люблю. Меня зовут Пиноккио и я буду с тобой жить всегда-всегда.”

Барон застонал и закрыл лицо руками; это удивило человечка, потому что он думал, что папочка будет рад его увидеть. Не мог же он ошибаться? Вероятно мог. В этом прекрасном новом мире было столько неизвестного, и наверняка будет здорово познавать его.

Глубоко в его деревянном мозгу, верещал тоненький голосок. Стойте, это неправильно, это нечестно, выпустите меня. Меня зовут Карл и я человек, а где мои брат и сестра? Но дерево всосало последнюю искорку нервной энергии и тусклая вспышка была погашена холодной смолой. “Меня зовут Пиноккио,” — повторил человечек; а если его нос и вырос на пару миллиметров, то никто этого не заметил.

Ты уверен, что мы пришли именно туда, куда надо?” — спросил Румпельстилтскин.

“Полагаю, что…”

В окно одного из салунов Главной Улицы вылетел стул, проделав дыру, в которую вскоре вылетело нечто маленькое и человекообразное. Стул не улетел дальше крыльца салуна, а маленький человекообразный объект, будучи легче, пропутешествовал дальше и долетел до грязной лужи посреди улицы.

“…так.” — закончил Дампи.

Болтающиеся двери салуна раскрылись и огромный мускулистый лысый мужчина в фартуке бармена швырнул на порог крохотную шляпу. Она была примерно конусообразная, подобно узкой части яйца. Она была сделана из желудя.

“И не возвращайся,” — объяснил бармен.

Два гнома подождали пока он ушел обратно внутрь, затем подошли к луже, по которой по-собачьему плыло крохотное существо.

“Приветик,” — сказал Дампи.

“Свали.”

Дампи подернул плечами: “Пытаюсь быть общительным и только, дружок. Ты С Пальчик?”

“А кто интересуется?”

Дампи оперся локтями о колени и наклонился. “Если ты Мальчик с Пальчик, за голову которого обещана награда в $50000 в Карабасе за кражу скота и крупные подлоги, то у меня для тебя имеется работенка. Если нет, то пошел ты.”

“Работенка? Какого типа?”

Румпельстилтскин толкнул своего коллегу в ребра. “Прошу прощения, если я чего-то недопонял,” — прошипел он, — “но разве он не маловат для полезности?”

Дампи ухмыльнулся. “Когда поработаешь с мое,” — прошептал он в ответ, то поймешь что стоящие вещи не всегда упакованы в большие коробки. Это же Мальчик с Пальчик, самый крутой стрелок из тех, кто когда либо чувствовал агорофобию в коробке из-под ботинок.”

Румпельстилтскин пожал плечами. “Полагаю, дело твое. Хочешь, чтобы я его схапал?”

“Даже не думай, приятель,” — предупредил Дампи. “Да он маленький, ну так и пять унций плутона тоже невелики. К тому же, поскольку он маловат — он сможет делать вещи, которые нам не под силу. Знаешь, типа пробираться по вентиляции и подслушивать секретные планы. Кстати о которых, тебе никогда не казалось странным, что нехорошие парни всегда предпочитают устраивать свои стратегические сборы прямо под вентиляторной решеткой? Учти, я вовсе не жалуюсь; просто кажется странным, вот и все.”

“Эй вы!”

Дампи посмотрел вниз. “Ты мне?”

“Да, тебе, высокому ублюдку.”

“Эй,” — нахмурился Дампи. “Меня еще так никто не обзывал. Никто из ныне живущих во всяком случае.”

“Ублюдком, хочешь сказать?”

“Нет, черт побери. Высоким.”

“Хватит острить, пойди подбери мою шляпу.”

Обе брови Дампи поползли вверх. “Ты мне приказываешь, кроха?” — тихо пробурчал он.

Мальчик С Пальчик вздохнул. “Это тебе же на благо. Иди же, не трать времени даром. Или ты стоишь, ждешь, пока разовьешься в сознательную форму жизни?”

Прежде чем Дампи успел завязать ссору, Румпельстилтскин сходил шляпу и отдал ее. Крохотный человечек выхватил ее и напялил на голову.

“Так-то лучше,” — вздохнул он. — “Сюда встроен усилитель звука и универсальный переводчик. Значит вы в состоянии говорить со мной без крика и слышать все что я говорю. Ладно?”

“Полагаю, ч…”

Человечек состроил гримасу, как будто Дампи тыкнул ему в глаз сигаретой. “Не так же громко, ради Бога. Это же чувствительная аппаратура.”

Румпельстилтскин пихнул коллегу в ребро. “Великолепная получается комбинация,” — прошептал он. — “Агресивный, с ужасным характером и слабак. И зачем же он нам? Наводить на врага подлинное чувство безопасности?”

“Заткнись,” — прорычал в ответ Дампи, — “от тебя помощи никакой.” Он наклонился и схватил; человечек попытался было убежать, но указательный и большой пальцы Дампи стиснули его ногу. Он завопил, когда Дампи поднял его, подобно человеку удаляющего муху из тарелки борща, и дал ему поболтаться несколько секунд, а затем уронил его в спичечный коробок и задвинул крышку.

“Как я всегда говорил,” — вздохнул он, — “если тебе не воздают должного уважения, то его надо заработать.”

Слушать громкие жалобы раздающиеся из спичечного коробка было по меньшей мере странно; это заставило как минимум одного прохожего застыть при закуривании сигареты, уставиться на спичку, которую он собирался зажечь, крепко подумать, и положить ее на место промямлив извинения. Тем временем Дампи считал до десяти.

“Ладно,” — сказал он коробку. “Кончай этот ужасный трезвон и я тебя выпущу.”

Спичечный коробок ответил простым языком. Маленькая девочка, продающая спички, которая жалась с несчастным видом в дверях магазина, в результате чего торговля шла на славу, подчеркнуто встала и ушла прочь. Дампи подкинул коробок в воздух, поймал его левой рукой, снова швырнул, переложил за спиной из левой руки в правую, ожесточенно потряс, и уронил на землю.

“Еще не готов?”

“Ладно, победил.”

Дампи подобрал коробок. ” Ты оказался прав,” — сказал он Румпельстилтскину, — “слабак.” Он отодвинул крышку и вытряс человечка себе на ладонь. “Ты берешься за дело или нет?” — спросил он.

“А что, у меня есть выбор?”

“Нет.”

“Умеешь ведь уговаривать, гад.”

Дампи улыбнулся: “Должно быть мое прирожденное очарование,” — ответил он, — “Добро пожаловать на борт.”

“Ты уверена в этом человеке?” — спросила Сестрица, выбираясь из болота к деревьям.

“Зависит,” — ответила Царица, — “от того что ты имеешь в виду под уверенностью. Если ты хочешь знать, уверена ли я в том, что он будет делать, то да. А только это, разумеется, и имеет значение.”

Земля в лесу была покрыта опавшими листьями, которые подобно обоям прилипали к переносному болоту, возникшему у них на ботинках. К тому же начинало смеркаться. Сестрица поежилась, не только от похолодавшего вечернего воздуха. “Возможно, это тупой вопрос,” — сказала она, — “но ты знаешь дорогу домой?”

Королева пожала плечами: “Зависит от того, что ты подразумеваешь под знанием,” — ответила она. “Я неплохо ориентируюсь по сказочным сюжетам, но географ из меня никудышный.”

“Ты когда-нибудь, даешь прямой ответ на вопрос?”

“Зависит от того, что такое прямой.”

Сестрица устало вздохнула. Ее ноги ныли от усталости, а больше всего в жизни ей хотелось оказаться в приятной, теплой, покрытой пеной ванне, но она была достаточной реалисткой, чтобы осознать, что ее шансы найти здесь такое равнялись примерно вероятности выиграть лотерею, не покупая билета. Итак, скорее чтобы забыть о своих ногах, чем из-за подлинной жажды знаний, она спросила Царицу, что та имела в виду под сказочными сюжетами.

“Просто,” — ответила Царица. — “Как я уже сказала, в этой части леса вещи — приключения и все такое — случаются настолько непременно и регулярно, что по ним можно ориентироваться. “Во всяком случае,” — мечтательно добавила она, — “можно было, пока система работала. Например, к этому моменту, мы бы встретили одного сгорбленного старика, раздающего волшебные монетки, трех старух, собирающих хворост, которые рассказали бы нам, что будет дальше, по крайней мере двух бандитов с большой дороги и единорога.

Таким образом, если бы мы хотели дать указания, следующему за нами, мы бы сказали что-то вроде прямо, мимо старика, у третьей старухи повернуть налево, пока не дойдешь до второго бандита, затем иди по запаху до единорога, затем строго направо и ты на месте. Вся прелесть в том,” — добавила она, — “что можно было определить не только местонахождения, но и время суток. Например, если встретился лев с занозой в лапе, то должно быть 12.07”

Сестрица поежилась. “Лев?” — испуганно переспросила она.

Царица улыбнулась. “Не в этой части леса. Здесь только волки.”

“Волки,” — повторила Сестица. Как будто по команде, воздук пронзил протяжный вой издалека. Сестрица взвизгнула и высоко подпрыгнула.

“Успокойся,” — сказала ей Злая Царица, — “в этой части сказки волков нет.”

Сестрица развернулась к Царице, затем отвернулась и показала куда-то. “А это тогда что?” — спросила она, — “Ошибка редактора? Плохая орфография?”

Действительно, в двадцати метрах, наполовину спрятавшись в деревьях стоял большой асфальтного цвета волк, с маленькими красными глазками и набором зубов, за которые зубной фее пришлось бы заплатить пятизначную сумму. Царица легкомысленно взглянула на него и слегка кивнула. “Это ничего,” — прошептала она Сестрице, в то время как волк кивнул в ответ, — “один из наших.”

“Да ну?” — пробурчала нервно Сестрица. — “Откуда ты знаешь?”

“Я устрою тебе простую проверку.” Она протянула руки. “Сколько их?” — сказала она.

“Две.”

“Вот так же я знаю, что это один из наших.”

Сестрица кивнула. Логично. Зависит от того что подразумевается под логикой.

“Ну и что же нам теперь делать? Идти во дворец и дожидаться там, как он сказал?”

“Ни в коем случае,” — ответила Царица, отцепляя репей с рукава. “Это нам совершенно ни к чему.”

“Да?”

“Поверь мне.”

“А почему же это? Нет, сама догадаюсь. Сказочные сюжеты?”

Царица слегка кивнула. “Сказочные сюжеты бесспорно имеют к этому некоторое отношение. Но в основном это все же потому, что во дворце сейчас мыльная лужа глубиной 4 метра. Или ты забыла?”

Сестрица прикусила губу. “Ладно,” — признала она. “Но что ты собираешься делать по этому поводу? Или мы ищем некоего местного агента по недвижимости с тем, чтобы найти другое место проживания?”

Царица потрясла головой. “Конечно, нет,” — ответила она. “Как только систему починят, я буду в состоянии справиться с этим делом ученика волшебника и от него не останется ничего кроме разводов на занавесках. Жизнь продолжается, знаешь-ли, даже в сказке.”

“Ну так что же мы будем делать?” — потребовала Сестрица. “Ходить кругами по этому ужасному лесу, пока не наткнемся на волка, который не из наших? Я думала, что мы таскали ведро к твоему бухгалтеру с какой-то целью.

“Это мы еще посмотрим,” — рассеянно ответила Царица. — “Твоя проблема в том, что ты вся такая прямолинейная.”

“Что?” — нахмурилась Сестрица. “Это комплемент или оскорбление?”

“Прямолинейная, как две коротких доски,” — объяснила Царица. “Ты мыслишь прямыми линиями вместо грациозных кривых. Боюсь, тебя это далеко не уведет.”

“Ха,” — насупилась Сестрица. “Уж лучше быть прямолинейной как доска, чем абсолютно ненормальной.”

Они дошли до небольшой лужайки и в первый раз за долгое время, Сестрица разглядела среди веток кусочек голубого неба. “Где это мы?” — спросила она. “И не говорите мне, что это в какой-то сказке.”

Царица кивнула. “Ты начинаешь соображать,” — ответила она. “Если я сориентировалась правильно, то это небольшое, но важное приключение, которое приведет нас в главную историю. Короткий путь, так сказать.” Она принялась озираться по сторонам в поисках чего-то. “Немного везения и мы отделаемся по крайней мере о двух ненужных эпизодов и пары задержек. Скажи мне если увидишь что-нибудь хоть отдаленно похожее на скромную избушку, а?

Только Сестрица собралась сказать, что такое непросто упустить из виду, как вдруг осознала, что смотрит в упор на маленький живописный домик на дальнем краю поляны. Смешно говорить, что минуту назад его там не было, ибо если он не был построен на спине громадной черепахи, не похоже было, чтобы этот домик был в состоянии удрать. Она его просто не заметила, только и всего.

“Что-то вроде того?” — сказала она.

“Именно,” — весело ответила Царица. “Итак, понадеемся, что сработает.”

Сестрица немедленно почувствовала, как волосы у нее на затылке встали по стойке смирно. “А что будет если не сработает?” — спросила она.

“Нас съедят. Пошли, не кочевряжся.”

Когда они подошли к домику, Царица постучала по выкрашенной белой двери, громко досчитала до двадцати, толкнула дверь и ступила внутрь. Видимо, никто в округе не запирал дверь; вероятно, рассудила Сестрица по той же причине, что пауки не запирают своих сетей. Как только ее глаза привыкли в освещению, она огляделась.

“О нет,” — сказала она попятившись. — “Только не говори мне, что мы действительно там, где я думаю.”

Три стула: большой, средний и маленький. На столе три деревянных лоханки (аналогично), три деревянных ложки (аналогично) и три чашки (аналогично).

“А наверху,” — прошептала Сестрица, — “три кровати?”

“Большая, средняя и маленькая,” — подтвердила Царица. — “Удача нам улыбнулась.”

“Да но как. Я бы сказала в последний раз.”

“Не будь такой нудилой,” — ответила Царица. “Мой старый учитель-волшебник говаривал, что проблема это шанс в забавной одежде, а внутри каждой катастрофы прячется ликование.” Она ностальгически улыбнулась. “У него было полно таких высказываний.”

“Да уж,” — мрачно сказала Сестрица. “Полно — подходящее слово. Ты так и не сказала, что с ним случилось.”

“Тебе не захочется слушать,” — быстро сказала Злая Царица. — “Давай же у тебя есть шанс сыграть главную роль.”

“Мой шанс? Ну уж подожди.”

Не успела Сестрица продолжить свои протесты, как Царица схватила ее за плечо и потащила наверх по лестнице. Как и ожидалось, три кровати; большая, средняя и маленькая с полагающимся розовым покрывалом и соответствующей наволочкой. На подушке лежала измусоленная и очевидно очень любимая гуманоидная кукла с носом-пуговкой. На ней был пиджак с крохотными погонами, прямые брюки в обтяжку и солнцезащитные очки, а ее черные волосы были завиты и уложены. А, подумала Сестрица, которая видела, что-то подобное по телевизору, тедди.

“Что мы здесь делаем?” — потребовала она.

“Хозяйничаем без разрешения,” — ответила Царица, стряхивая облипшие листвой ботинки и плюхаясь на среднюю кровать. “Что же еще можно делать в домике трех медведей?”

“Да,” — настаивала Сестрица, — “но зачем? И если ты скажешь сказочные сюжеты, я скормлю тебе занавески”.

“Ты и какая армия,” — зевнула Царица. “Прости, но лучшего примера сказочного сюжета не придумаешь. Ты только подумай минутку вместо того чтобы ныть. В этом…” — она помахала рукой в воздухе, — “Ну за неимением лучшено слова назовем это измерением, хотя, конечно, ничем подобным это не является. Здесь вещи не случаются в той бессмысленно хаотичной манере, которую видимо предпочитают там, откуда ты. Вещи происходят, потому что в истории есть место или дыра куда они подходят. И широко известно, что если убрать всякие рюшки, то останется около двадцати историй, все остальные — их вариации с выкрутасами. Соответственно все должно находится в подходящей истории иначе воцарится хаос. Вот почему ты и твои отвратительные братья сломали мою прекрасную систему; места вам не было, но вы все равно явились и создали зияющую дыру в середине всего. Так что первым делом, пока я не придумаю, как от тебя избавится, нам придется уменьшить возможный ущерб и найти тебе место. Ну я подумала о твоем поведении — пришла без приглашения, ведешь себя как дома, ломаешь вещи, портишь их; к тому же ты симпатичная девчушка…”

“Эй!”

“Ну и выбор очевиден. Ты Машенька. Просто рождена для этой роли. Кто же еще. И вот мы здесь.”

“Я не симпатичная.”

“Я бы на твоем месте не стала ставить на это много денег,” — ответила с гнусной ухмылкой Царица. “Если бы все зеркала не были бы неисправны, я бы посоветовала тебе взглянуть в зеркало. Ты себя не узнаешь.”

Сестрица инстиктивно схватилась за лицо. Оно показалось более или менее неизменившимся; но поскольку она никогда не проводила ночные часы лежа в темноте и щупая собственное лицо, это еще ничего не значило. Но (теперь, когда Царица упомянула об этом), она ощутила необычную тяжесть в волосах с обоих боков головы; она осторожно пощупала и обнаружила…

“Косички,” — простонала она.

“С большими розовыми бантами,” — подтвердила вредно Царица. “К тому же у тебя большие голубые глаза, веснушки и огромная золотая кудряшка прямо посередине лба.”

“Фу!”

“Ты еще беспокоишься. Тебе то не приходится смотреть на себя. Честное слово, если бы это был Диснеевский фильм, тебя бы выставили за излишнюю слюнявость. Не говоря уж о белокурости, от которой тошнит.”

“Замолчи.”

“Ну да ладно,” —вздохнула Царица, подчеркнуто отвернувшись, — “нехорошо дразнить обиженных, так что я больше не скажу ни слова.”

Она потянулась как кошка, затем села на кровать и снова одела ботинки. “Здесь сделано достаточно,” — сказала она. — “Давай спустимся вниз и начнем ломать мебель.”

Сестрице понравилось вымещать свои чувства на маленьком стульчике, и когда она закончила, оставшихся щепок не хватило бы на завтрак личинке древесного червя. Холодная овсянка интересовала ее значительно меньше, хотя она давно ничего не клала в рот. Она проглотила две ложки, чтобы Царица перестала нудеть, пролила молоко на скатерть и наступила на маленького соломенного ослика, найденного на каминной полке. Последнее, заметила Царица, не отличалось политической корректностью, но Сестрица настаивала, что в ее понятии это была необходимая часть роли. Затем они уселись на два уцелевших стула и стали ждать.

Они с энтузиазмом обсуждали состояние брака Мамы и Папы медведей — отдельные кровати, по мнению Царицы, указывали на то, что дело было на мели, когда дверь открылась. Кто был больше удивлен, Сестрица с Царицей или три поросенка, сказать трудно.

Однако, как бы незначительно это не было, первым заговорил Джулиан.

“О, ради всего святого,” — пожаловался он. “Было достаточно ужасно, когда он был чертовым прекрасным принцем. Но этот костюм, это уже смехотворно.”

Злая Царица открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Разгильдяйство, пожурила она себя. Не продумала план до логического заключения, прежде чем исполнять его. Конечно, в этой сломанной системе и полной сюжетной путанице, Три Медведя были последними, кого следовало ожидать. И, к тому же, совершенно Булева логика покойной системы будучи не в состоянии разыскать Трех Медведей, нашла лучший возможных дублеров — трех пороят. Прекрасно.

“Говорил вам,” — пробурчал Десмонд, устраивая костыль поудобнее. ” Говорил вам, что было безрезультатно бежать в эту глушь, чтобы скрыться от гада. Я за то, чтобы применить план Б и покончить с этим.

Джулиан уставился на него: “План Б? Не слишком ли круто?”

“Нет, давайте же сделаем это сейчас и избавимся от проблемы.”

Злая Царица кашлянула. “Прошу прощения,” — сказала она.

“Заткнись ты,” — рыкнул Десмонд. “Или думаешь, что ты такой, черт возьми, умный оборотень со всеми твоими костюмами. Ну, в этот раз мы тебе покажем где раки зимуют. Теперь наша очередь. Юджин, где этот пульт управления?”

Джулиан попробовал возразить, но нахмуренные морды Десмонда и Юджина остановили его. “Дес прав,” — сказал Юджин протягивая своему брату маленькую черную пластиковую коробку с красной кнопкой сверху. Да, дом взлетает на воздух и мы вместе с ним, но по крайней мере этот гад отправится с нами. По крайней мере он не сможет терроризировать других свиней, как нас.”

“Прошу прощения”, — настойчиво повторила Злая Царица. Она почувствовала, как вспотели ее ладони; явный знак того (как говаривал ее старый учитель-волшебник), что огромный до черта шанс спускался на нее с большой высоты. “Я думаю, здесь какая-то ошибка.”

Десмонд лишь рассмеялся. “Да уж, волк,” — мрачно сказал он. — “И ты ее только что сделал. Юджин встань возле двери, на всякий случай, чтобы он не удрал.”

Злая Царица признала решающее слово; маленькую незаметную группку букв, легко запрятанную в поворотах диалога он. “Извините, что прерываю,” — ласково сказала он, — “но я не он, а она. И вот она тоже. Две “она””.

“Фигня,” — презрительно ответил Юджин. — “Ты волк. В девичей шкуре,” — добавил он невозмутимо. “Приготовся умереть, козел.”

“Ну уж подожди,” — Сестрица встала, споткнулась, закачалась и схватилась за стол, чтобы не упасть. “Не знаю, кто вы такие и что вы собираетесь делать, но я тут не причем, понятно? Я лишь невинная гражданка. Я даже не отсюда. Если вы хотите сотворить с ней что-нибудь ужасное, — пожалуйста, но…”

Джулиан слушал ее, двое других — нет. Десмонд, в частности, полностью сосредоточился на кнопках пульта управления, который он держал в левом копытце. “Вооружен и готов,” — хрипло сказал он. “План Б готов к старту. Это гораздо лучшая вещь… Цитата из “Двух городов” Дикенса”

Окончание его уместной хотя и предсказуемой цитаты было заглушено шумом взрыва.