Звёзды в наследство

Глава 7

Закинув руки за голову, Хант вытянулся вдоль спинки и протяжно зевнул, глядя в потолок лаборатории. Продержавшись в таком положении несколько секунд, он со вздохом рухнул обратно в кресло. Наконец, он потер кулаками глаза, выпрямился перед консолью и снова перевел взгляд на метровую стенку стеклянного цилиндрического контейнера, стоявшего сбоку от него.

Картинка на лучевой трубке Тримагнископа представляла собой увеличенное изображение одной из карманных книг, найденных на теле Чарли, – Данчеккер показывал их три недели назад, когда Хант с Греем только прибыли в Хьюстон. Сама книга располагалась внутри сканирующего модуля машины, в дальней части комнаты. Скоп был настроен на генерацию виртуального образа, который следовал за изменением плотности в пределах граничной поверхности выбранной страницы, порождая изображение только нижней части книги; будто верхнюю часть попросту убрали, как верхние карты в колоде. Однако из-за древности и состояния книги символы на открытой таким способом странице, как правило, отличались низким качеством, а кое-где и вовсе были прорисованы не до конца. Следующий шаг заключался в оптическом сканировании картинки при помощи ТВ-камер и передаче закодированного изображения в компьютерный комплекс НавКомм. Далее исходные данные предстояло обработать при помощи алгоритмов распознавания образов и статистических методов, которые на выходе должны были дать новую, улучшенную копию страницы, где будет восстановлена большая часть недостающих символьных фрагментов.

Хант обвел взглядом небольшие экраны своей консоли, на каждом из которых под увеличением отображалась выбранная область страницы, и при помощи клавиатуры ввел в машину серию команд.

– На пятом мониторе есть нераспознанная область, – сообщил он. – Положение курсоров: по оси X от тысячи двухсот до тысячи трехсот восьмидесяти, по оси Y от девятисот девяноста до, эм, тысячи семидесяти пяти.

Роб Грей, сидевший за другой консолью в паре метров от Ханта, практически в окружении экранов и контрольных панелей, сверился с одним из светящихся перед ним числовых массивов.

– В пределах всей области Z меняется линейно, – сообщил он. – Попробуем приподнять этот блок?

– Давай. Попытка не пытка.

– Задаю пошаговое изменение Z с двухсот до двадцати… приращение одна десятая… шаг по времени ноль целых пять десятых секунды…

– Проверяю.

На глазах у Ханта участок считанной сквозь книгу страницы исказился и картинка на экране монитора начала меняться.

– Попридержи-ка здесь, – попросил он.

Грей нажал клавишу:

– Нормально?

Какое-то время Хант внимательно рассматривал модифицированное изображение.

– Середина элемента теперь видна четко, – наконец произнес он. – Зафиксируй внутреннюю плоскость на сорока процентах. Мне, правда, все еще не нравится полоса вокруг нее. Покажи-ка мне вертикальный срез через центральную точку.

– На какой экран вывести?

– А… на седьмой.

– Сейчас будет.

На консоли Ханта появилась кривая, показывающая поперечный срез страницы в интересующей их небольшой области. Немного изучив его, он сказал:

– Прогони интерполяцию по всей полосе. А в качестве пороговых значений пусть будет, например, минус пять и тридцать пять процентов по оси Y.

– Параметры заданы… Интерполятор запущен… прогон завершен, – сообщил Грей. – Добавляю изменения в программу сканирования.

Картинка опять немного поменялась. Изображение стало заметно лучше.

– По краям все еще не то, – заметил Хант. – Попробуй увеличить на десять веса у точек на границе первой и третьей четвертей. Если это не сработает, придется разбить элемент на полосы по уровням глубины.

– Плюс десять к точкам двести пятьдесят и семьсот пятьдесят, – повторил Грей, щелкая по клавишам. – Добавил. Как результат?

Фрагменты символов на границе элемента поверхности, выведенного на мониторе Ханта, как по волшебству сложились в знакомые формы. Хант удовлетворенно кивнул.

– Годится. Фиксируй. Хорошо, с этим разобрались. В правом верхнем углу есть еще один замусоренный кусочек. Давай теперь им займемся.

Такому распорядку их жизнь следовала с того самого дня, как завершилась установка скопа. Первую неделю Хант и Грей провели за получением серии поперечных срезов самого тела. Эта работа запомнилась им легким дискомфортом, а также куда более серьезными неудобствами, вызванными необходимостью работать в костюмах с электроподогревом, поскольку вышестоящее медицинское руководство настоятельно требовало держать Чарли в охлаждаемой среде. Но когда дело дошло до результатов, их ждало разочарование. В общем и целом Чарли как внутри, так и снаружи был удивительно – или же, напротив, вполне ожидаемо, в зависимости от точки зрения, – похож на человека. На второй неделе они приступили к изучению предметов, найденных на теле, в особенности клочков «бумаги» и карманных книг. В этот момент расследование приобрело более интересный оборот.

Первыми из содержавшихся в документе символов идентифицировали числа. Вскоре команда криптографов, собранная в штаб-квартире НавКомм, разгадала систему счета: она была основана на позиционной нотации, но, в отличие от десятичной, использовала двенадцать цифр, а младшие разряды в числах стояли слева. Более сложной задачей стала расшифровка нецифровых символов. Лингвисты из учреждений и университетов в разных странах мира подключились к сети Хьюстона и, вооружившись целыми батареями компьютеров, пытались общими силами разобраться в языке лунарианцев, как в итоге стали называть расу Чарли в память о месте его обнаружения. Пока что их успехи, по сути, ограничивались тремя фактами: лунарианский алфавит состоял из тридцати семи символов; слова записывались справа налево; у букв была как строчная, так и прописная форма.

Но даже этот результат считался весьма неплохим достижением, ведь его удалось достичь за такой короткий срок. Большинство вовлеченных в проект людей прекрасно понимали, что без скопа не было бы даже этих крох, и имена двух англичан уже приобретали широкую известность в масштабах всего подразделения. Скоп вызвал массу интереса со стороны технического персонала КСООН, и почти каждый вечер в «Оушен» стекались посетители, которым было любопытно встретиться с создателями устройства и узнать больше о принципах его работы. Вскоре отель «Оушен» стал плацдармом для регулярных встреч дискуссионного клуба, где любой неравнодушный мог дать волю самым безумным фантазиям насчет загадки Чарли, сбросив на время оковы профессиональной осторожности и скептицизма, которые приходилось нести в течение рабочего дня.

Колдуэлл, разумеется, знал, что говорил каждый из участников этих собраний и что думали по этому поводу остальные, поскольку на большинстве вечеров присутствовала Лин Гарланд, игравшая роль ближайшего аналога прямой линии связи со штаб-квартирой. Особого сопротивления это не вызывало, ведь в конечном счете такова была часть ее работы. Возражений стало еще меньше после того, как Лин начала приводить с собой других девушек из НавКомм, немного освежив встречи атмосферой вечеринок. Приезжие восприняли это начинание на ура; правда, в случае пары местных такое развитие событий привело к некоторому обострению отношений на бытовом фронте.

Хант в последний раз ударил по клавишам, после чего откинулся в кресле, чтобы изучить завершенную страницу.

– Совсем неплохо, – заметил он. – Здесь особых улучшений не потребуется.

– Отлично, – согласился Грей. Он зажег сигарету и, не спрашивая, перекинул пачку Ханту. – Оптическое кодирование завершено, – добавил он, бросая взгляд на экран. – Значит, шестьдесят седьмая готова.

Он поднялся с кресла, подошел к Ханту и встал рядом с его консолью, чтобы получше рассмотреть изображение в контейнере. Какое-то время он разглядывал картинку, не говоря ни слова.

– Столбцы чисел, – без нужды заметил он. – Похоже на какую-то таблицу.

– Похоже… – отстраненным голосом произнес Хант.

– М-м-м… строки и столбцы… толстые и тонкие линии. Это может быть что угодно: дорожная карта, проволочные калибры, какое-нибудь расписание. Кто знает?

Хант ничего не сказал, продолжая время от времени выдувать в стекло клубы дыма и покачивая головой то в одну, то в другую сторону.

– Больших чисел здесь нет, – наконец заметил он. – Не больше двух разрядов в каждой позиции. Значит, в двенадцатеричной системе будет сколько? Максимум сто сорок три. – Потом запоздало добавил: – Интересно, чему равно самое большое.

– У меня где-то есть таблица соответствий между лунарианской и десятичной системами. Сгодится?

– Нет, не трать пока время. До обеда всего ничего. Может, взглянем на нее за пивом сегодня вечером, в «Оушене».

– Я вижу их единицу и двойку, – сказал Грей. – И тройку, и… Ничего себе! Посмотри на правые колонки вон в тех ячейках. Числа идут в порядке возрастания!

– Ты прав. И взгляни: та же закономерность повторяется снова и снова в каждой ячейке. Чем-то напоминает циклический массив. – Хант задумался, сосредоточенно насупив лицо. – Но не только – видишь эти буквенные группы по бокам? Те же самые группы регулярно повторяются на всей странице… – Он снова умолк и потер подбородок.

Грей выждал секунд десять:

– Есть мысли?

– Без понятия… Наборы чисел, идущих подряд, начиная с единицы. Цикличность… буквенные метки у каждой из повторяющихся групп. И вся эта последовательность повторяется внутри более крупных групп, а те повторяются сами. Все это указывает на какой-то порядок. Последовательность…

Его бормотания прервала открывшаяся позади дверь. В комнату вошла Лин Гарланд.

– Привет, парни. Что у нас сегодня? – Она сделала несколько шагов и, встав между ними, вгляделась в изображение страницы. – Ну и ну, таблицы! Подумать только. Откуда они взялись, из книг?

– Привет, красавица, – с ухмылкой ответил Грей. – Ага. – Он кивнул в направлении сканера.

– Привет, – отозвался Хант, наконец-то отрывая глаза от картинки на мониторе. – Чем можем помочь?

Она ответила не сразу, вместо этого продолжая разглядывать содержимое контейнера.

– Что это? Есть идеи?

– Пока не знаем. Мы как раз об этом говорили, когда ты вошла.

Лин пересекла лабораторию и, наклонившись, заглянула в верхнюю часть сканера. При виде гладкого, загорелого изгиба ноги и гордого выпада ягодиц под тонкой юбкой двое английских ученых обменялись одобрительными взглядами. Затем она вернулась к ним и еще раз изучила картинку.

– Если хотите знать мое мнение, то это похоже на календарь, – сказала она. Ее голос не оставлял повода для возражений.

Грей рассмеялся.

– Календарь, да? Ты говоришь об этом с такой уверенностью. Это что, демонстрация безошибочной женской интуиции или вроде того? – спросил он, игриво подначивая Лин.

Она с вызовом повернулась к нему, выпятив челюсть и уперевшись руками в бедра.

– Послушай, мой дорогой брит, у меня же есть право на собственное мнение, верно? Так вот, я считаю, что это календарь. Это и есть мое мнение.

– Ладно, ладно. – Грей поднял руки. – Давайте не будем заново разжигать войну за независимость. Я сделаю пометку в лабораторном журнале: «По мнению Лин, это…»

– Охренеть! – на полуслове прервал его Хант. Выпучив глаза, он пялился на контейнер с книгой. – Знаешь, а ведь она, возможно, права! Она может быть чертовски права!

Грей снова развернулся лицом к контейнеру:

– С чего ты взял?

– Сам посмотри. Большие группы могут оказаться аналогами месяцев, а помеченные последовательности внутри них – неделями, которые, в свою очередь, состоят из отдельных дней. В конце концов, день и год – естественные единицы измерения в любой календарной системе. Смекаешь?

Грей, судя по лицу, был настроен скептически.

– Как-то это сомнительно, – медленно произнес он. – Таблица же совсем не похожа на наш год, верно? Взгляни, в этой таблице чертова прорва чисел, явно не триста шестьдесят пять, и куда больше двенадцати месяцев или что они там из себя представляют, разве нет?

– Я понимаю. Интересно?

– Эй. Я вообще-то еще здесь, – раздался тихий голос позади них.

– Прости, – сказал Хант. – Нас немного уносит. – Он покачал головой и недоуменно посмотрел на Лин. – Почему, бога ради, ты решила, что это календарь?

Она пожала плечами и недовольно надула губы.

– Даже не знаю. Та книга похожа на ежедневник. А во всех ежедневниках, которые мне попадались, был календарь. Значит, и здесь должен быть.

Хант вздохнул.

– Вот тебе и научный метод. Так или иначе, давайте это проверим. Позже я бы проделал с ним кое-какие выкладки. – Он снова взглянул на Лин. – Нет, если подумать, давай-ка ты проверишь сама. Это же твое открытие.

Она нахмурилась и с подозрением взглянула на Ханта:

– Что мне нужно сделать?

– Садись за главную консоль. Так, хорошо. Теперь включи управляющую клавиатуру… Нажми красную кнопку – вон ту.

– А дальше?

– Теперь печатай: FC запятая DACCO семь слэш PCH точка P шестьдесят семь слэш HCU точка один. Это означает: режим функционального управления, выбрать подсистему доступа к данным номер семь, считать файл данных «Проект Чарли, книга №1», страница шестьдесят семь, в оптическом формате, и вывести на устройство печати в одном экземпляре.

– Так и есть? Серьезно? Класс!

Хант повторил команды медленнее, и Лин ввела их в компьютер. В ответ тут же зажужжал принтер, стоявший рядом с устройством сканирования. Спустя несколько секунд в его боковой лоток упал лист глянцевой бумаги. Грей подошел, чтобы его забрать.

– Идеально, – объявил он.

– Значит, теперь я тоже эксперт по скопу, – живо сообщила Лин.

Просмотрев распечатку, Хант кивнул и сунул лист в папку, лежавшую на его консоли.

– Берешь работу на дом? – спросила она.

– Мне просто не нравятся обои в гостиничном номере.

– В его вокингемской квартире вся спальня исписана теорией относительности, – признался Грей, – а кухня – волновой механикой.

Лин с любопытством посмотрела сначала на одного, потом на другого.

– Знаете, вы чокнутые. Оба – вы оба чокнутые. Раньше я не могла произнести такое вслух из вежливости, но должен же кто-то вам это сказать.

Хант смерил ее серьезным взглядом.

– Ты же проделала такой путь не ради того, чтобы донести до нас эту мысль, – заметил он.

– Ты прав. Мне в любом случае нужно было ехать в Вествуд. Этим утром до меня дошла одна новость, и я подумала, что она может вас заинтересовать. У Грегга был разговор с Советами. Похоже, что одна из их материаловедческих лабораторий проводила испытания над странными фрагментами металлического сплава, который недавно попал им в руки – целая уйма необычных свойств, которые еще никто и никогда не видел. И угадайте что? Эти фрагменты откопали на Луне, где-то неподалеку от Моря Дождей. И когда лаборатория прогнала кое-какие тесты для их датировки, оказалось, что их возраст около пятидесяти тысяч лет! Как вам такое?! Интересно?

Грей присвистнул.

– Рано или поздно кто-нибудь обязательно нашел бы что-то подобное, – кивнул Хант. – Есть подробности?

Она покачала головой:

– Боюсь, нет. Но не исключено, что кто-нибудь из ребят сможет рассказать вам чуть больше сегодня вечером в «Оушене». Если там будет Ганс, попробуйте спросить его: он уже разговаривал с Греггом на эту тему.

Хант, казалось, был заинтригован, но решил, что этот вопрос лучше отложить до поры до времени.

– Как там Грегг? – спросил он. – Пробовал недавно улыбаться?

– Не будь таким язвительным, – с укором сказала она. – У Грегга все в порядке. Он занят, вот и все. Думаешь, у него было мало забот до того, как все это завертелось?

Хант не спорил. За прошедшие несколько недель он увидел достаточно подтверждений тому, насколько обширными были ресурсы, которые Колдуэлл координировал в масштабах целой планеты. Он просто не мог не впечатлиться организационными способностями директора и его беспощадной эффективностью в вопросах устранения конкурентов. Но некоторые моменты все же вызывали у него определенные сомнения.

– Так как идут дела? – спросил он.

Вопрос был задан нейтральным тоном. Но отточенные чувства девушки тут же заметили неладное. Ее глаза едва заметно сузились.

– Что ж, большая часть работы происходила уже при тебе. Так что сам об этом думаешь?

Он попытался увести разговор в сторону, чтобы уклониться от намеренно переадресованного вопроса.

– На самом деле меня это не касается, да? Мы здесь просто рабочие-станочники.

– Нет, мне правда интересно. Что думаешь?

Хант затушил сигарету, устроив из этого настоящее представление. Он нахмурился и почесал лоб.

– У тебя тоже есть право на собственное мнение, – продолжала настаивать Лин. – Так сказано в нашей Конституции. Так что думаешь?

Ни отвертеться, ни избежать взгляда этих больших карих глаз уже не получится.

– Здесь явно не испытывают недостатка в новой информации, – неохотно признал он. – Пехота исправно несет свою службу… – Он умолк, позволив невысказанному вердикту повиснуть в воздухе.

– Но что…

Хант вздохнул.

– Но… интерпретация. В том, как эту информацию используют большие шишки там, наверху, есть что-то чересчур догматичное, чересчур жесткое. Как будто они не могут сойти с проторенной дорожки, которой следовали много лет. Может быть, они стали жертвами узкой специализации – и не станут мириться с вариантами, которые противоречат их убеждениям.

– Например?

– О, даже не знаю… Ну, возьмем, к примеру, Данчеккера. Он всегда был сторонником традиционной теории эволюции – всю свою жизнь, полагаю; следовательно, Чарли должен быть родом с Земли. Другие варианты невозможны. Общепринятая теория должна быть верной, и это непреложный факт; все остальное нужно вместить в эти рамки.

– Думаешь, он ошибается? Что Чарли прибыл откуда-то еще?

– Черт, я не знаю. Он может оказаться прав. Я не против его выводов как таковых; я против того, как он к ним приходит. Чтобы расколоть эту проблему, нам придется проявить больше гибкости.

Лин медленно кивнула сама себе, как если бы Хант подтвердил какую-то догадку.

– Я подозревала, что ты скажешь нечто подобное, – задумчиво произнесла она. – Греггу будет интересно тебя выслушать. Он и сам об этом подумывал.

У Ханта появилось ощущение, что вопросы Лин не были всего лишь очередным витком их беседы. Он долго не сводил с нее пристального взгляда.

– С какой стати Греггу этим интересоваться?

– О, вы удивитесь. Грегг прекрасно наслышан о вас двоих. Его интересует мнение любого человека. Видите ли, все дело в людях, а Грегг настоящий гений в том, что касается людей. Он знает, что ими движет. Это самая важная часть его работы.

– Что ж, сейчас у него как раз проблема с людьми, – заметил Хант. – Так почему же он ее не решает?

Лин вдруг сменила настрой и, похоже, перестала всерьез относиться к их разговору, будто уже узнала все, что хотела, – во всяком случае, до поры до времени.

– О, он ее решит – когда интуиция подскажет ему, что пришло время. Момент он тоже всегда выбирает удачно. – Она решила окончательно закрыть эту тему. – А вообще-то, уже подошло время обеда. – Она встала и скрестила руки на груди. – Не желают ли двое бритов угостить выпивкой бедную девушку из колоний?