Звездный торговец

КНИГА ПЕРВАЯ УБЕЖИЩЕ

Капитан Бохадур Торранс воспринял новость, как подобает Мастеру Ложи в Объединенном Братстве Космонавтов. Он внимательно выслушал ее, задал несколько дополнительных вопросов и спокойно сказал:

— Хорошо, Ямамура. Пожалуйста, продолжайте следить за этим. Я подумаю, что нужно сделать.

Но когда дежурный инженер покинул его каюту, — новость была из числа тех, что не передаются по интеркому, — он сделал большой глоток виски, сел и уставился на пустой экран.

Он совершал далекие путешествия, много видел и был хорошо вознагражден. Однако, несмотря на быстрое продвижение и сложный жизненный путь, он был еще достаточно молод, чтобы не почувствовать холод смерти, услышав свой смертный приговор.

Экран показывал так много холодных и ярких звезд, что только астроном мог распознать отдельные из них. Торранс разглядывал Млечный Путь, пока не нашел Полярную Звезду и не определил, где находится Валгалла. Он, конечно, не мог разглядеть солнце типа G на таком расстоянии без мощной оптики, гораздо более мощной, чем была на борту «Гебы», но его несколько утешало то, что он смотрит в сторону ближайшей базы Лиги с ее домами, кораблями, людьми, уютно устроившимися в зеленой долине Фрейи) в этой почти неисследованной области Галактики. Тем более, что он уже не надеялся приземлиться там вновь.

Корабль вибрировал, несясь в четырехмерном пространстве на квазискорости, намного превышающей скорость света и тем не менее слишком малой, чтобы спасти его.

Что ж, обязанность капитана — в первую очередь думать о других. Торранс вздохнул и встал. Несколько минут он уделил своей внешности, понимая, что на него устремлены все взоры. А моральное состояние людей на корабле особенно важно, тем более теперь. Обычному серому костюму он предпочел полную форму: синий китель, белую фуражку и брюки, отделанные золотым шнуром. Как житель планеты Рамамунджан на голове он носил тюрбан, заколотый пряжкой с эмблемой Политехнической Лиги — кораблем и солнечным лучом.

По коридору он прошел к каюте владельца. Оттуда выходил стюард с подносом. Торранс сделал ему знак, чтобы он не закрывал дверь, вошел в каюту и поклонился, щелкнув каблуками.

— Прошу прощения за вторжение, сэр, — сказал он. — Могу я поговорить с вами? Весьма срочно.

Николас Ван Рийн — тучный человек с несколькими подбородками под густой эспаньолкой — поднял двухлитровую пивную кружку, только что принесенную ему, и шумно глотнул. Этот резкий звук на мгновение заглушил музыку, звучавшую из магнитофона. Джерри Кофоед, светлоглазая, светловолосая, казавшаяся совсем крошечной рядом с Ван Рийном, свернулась на кушетке. Торранс, который давно не был дома и не видел свою жену, заставил себя смотреть только на торговца.

— Ах! — Ван Рийн со стуком поставил кружку на стол и вытер пену с усов. — Клянусь чумой и сифилисом, первая кружка в день — хороша. Так же холодна и приятна, как… гм… черт побери, как что же? — Он ударил себя по лбу волосатым кулаком. — С каждой неделей я тупею все больше. Ах, Торранс, когда вы станете одиноким толстым стариком и силы покинут вас, вы оглянетесь назад, вспомните меня и пожалеете, что были так недобры ко мне. Но будет слишком поздно, — он вздохнул и почесал волосатую грудь. Близкая к тропической температура, которую он заставлял поддерживать у себя в каюте, сокращала его наряд до саронга — набедренной повязки вокруг его могучего тела. — Ну, что за глупость заставляет вас отрывать меня от дела?

Тон его был добродушным. Он и на самом деле постоянно пребывал в хорошем настроении с тех пор, как они спаслись от аддеркопов. (Да и кто бы не радовался? Для простой космической яхты, даже оборудованной сверхмощными механизмами, уйти от трех крейсеров было не просто удачей, а чудом. Ван Рийн все еще держал четыре зажженных свечи перед статуэткой святого Диомаса). Правда, он швырял посуду в стюарда, если тот, по его мнению, слишком поздно приносил выпивку, и ежедневно обругивал кого-нибудь на корабле, но все это было нормой.

Джерри подняла брови.

— Твое первое пиво, Рикки? — промурлыкала она. — В самом деле? Два часа назад…

— Да, но это было еще до полуночи. На какой-нибудь планете наверняка уже была полночь. Значит, начался новый день, — Ван Рийн взял со стола свою длинную трубку я принялся ее раскуривать. — Ладно. Садитесь, капитан, устраивайтесь поудобнее. Вы как будто начинены динамитом. Всем вам не хватает выдержки. Когда я был космонавтом, мы сами решали свои проблемы. А теперь, гром и молния, вы приходите и просите вытереть вам носы. Нужно иметь твердый характер, — он похлопал себя по животу.[2] — Итак, что же случилось?

— Я хотел бы поговорить с вами наедине, сэр.

Он видел, как побледнела Джерри. Она не была трусихой. На отдаленных планетах, даже таких, как Фрейя, не было трусливых людей. Она согласилась участвовать в этом, как она знала, опасном путешествии: возможность совершить его с одним из торговых принцев Солнечной компании «Пряности и напитки», самой могущественной из всех в Политехнической Лиге, была слишком заманчива, хороша, чтобы честолюбивая девушка отказалась от нее. Она отлично держалась во время стычки и последующего бегства, хотя смерть стояла совсем рядом. Но они находились еще слишком далеко от ее планеты, среди неизвестных звезд, и враги охотились за ними.

— Ступай в спальню, — сказал ей Ван Рийн.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Но я была бы счастлива услышать правду.

Маленькие черные глаза Ван Рийна, досаженные близко к носу, загорелись.

— Грязь и параша! — взревел он. — Что за чудовищная чепуха? Когда я кричу «прыгать», каждая лягушка должна прыгать.

Джерри в негодовании вскочила на ноги. Не вставая, Ван Рийн шлепнул ее по соответствующему месту. Шлепок прозвучал как пистолетный выстрел. Она открыла было рот, но подавила негодующий крик и выскочила в соседнее помещение. Ван Рийн позвал стюарда.

— Потребуется еще пиво, — сказал он Торрансу. — Ну, ладно, не стойте, делая безумные глаза! У меня нет времени на глупости, даже если вы мне заплатите. Я должен проверить ценники на перец и мускатный орех для Фрейи, прежде чем мы туда прибудем. Ад и дьявол! Этот идиот Фактор мог получить на десять процентов больше, не сокращая объема торговли. Черт бы его побрал! О добрые духи, услышьте меня и помогите бедному старику управиться с делами, когда у него в подчинении идиоты с овсянкой вместо мозгов.

Торранс едва смог сдержаться.

— Сэр, я получил доклад Ямамуры. Вы же знаете, что во время стычки в нас попали: снаряд разорвался вблизи машинного отделения. Конвертор казался неповрежденным, но когда брешь заделали, инженеры решили его проверить и выяснили, что перегорело больше половины цепей генератора инфразащиты. Мы можем заменить лишь немногие из них. Если мы будем продолжать двигаться на квазискорости, весь конвертор сгорит за пятьдесят часов.

— Ах, та-а-а-к! — Ван Рийн сразу стал серьезным. Щелчок зажигалки, когда он принялся раскуривать свою трубку, показался необыкновенно громким. — А нельзя ли остановить конвертор для починки? В гиперпространстве мы будем слишком маленьким предметом, и никаким вонючим аддеркопам нас не догнать.

— Нет, сэр. Я уже сказал, что у нас нет запасных частей. Это яхта, а не военный корабль.

— Но мы должны продолжать двигаться в гиперпространстве. Какую скорость мы можем себе позволить, чтобы войти в пределы слышимости Фрейи, прежде чем машина взорвется?

— Одна десятая полной скорости. Потребуется шесть месяцев.

— Нет, дружище капитан, это слишком много. Так мы никогда не достигнем звезды Валгаллы. Аддеркопы разыщут нас.

— Я тоже так считаю. К тому же наших запасов на шесть месяцев не хватит. — Торранс взглянул на стол. — Мне кажется, мы можем достигнуть одной из ближайших звезд. Правда, мы вряд ли найдем там планету с индустриальной цивилизацией, которая поможет нам отремонтировать конвертор, но в конце концов пригодная к обитанию планета там может быть…

— Нет! — Ван Рийн так затряс головой, что его черные жирные локоны свернулись на плечах. — Чтобы столько мужчин с одной женщиной провели всю жизнь на какой-то мусорной скале, где нет даже виноградной грозди! Предпочитаю получить снаряд аддеркопов и погибнуть как джентльмен, черт побери!

Появился стюард.

— Где вы шлялись? Пива, и пусть господь Бог проклянет вас! Я должен думать, а как думать, если мое горло пересохло, как пустыня в середине лета?

Торранс тщательно подбирал слова. Ван Рийну нужно напомнить, что в космосе хозяин он, капитан. И ему принадлежит решающее слово. Вместе с тем старому дьяволу нельзя противоречить: никто лучше его не умеет выпутываться из сложных ситуаций.

— Я готов обсудить любое предложение, сэр, но в любую минуту нас может атаковать противник, и я не могу брать на себя ответственность за такой риск.

Ван Рийн встал и заходил по каюте, извергая непристойные ругательства и вулканические голубые облака дыма. Проходя мимо ниши, где стояло изображение святого Диомаса, он сбросил свечи. Затем он повернулся к капитану и быстро заговорил:

— Да! Индустриальная цивилизация, да, может быть, и так. Не одни паразиты аддеркопы бродят в этом районе. Мы ведь можем встретить и другой корабль, нет? Передайте Ямамуре: пусть увеличит чувствительность нашего детектора до такой степени, чтобы тот мог уловить колебания крыльев комаров в моей конторе в Джакарте на Земле. Потом мы пойдем нужным курсом и будем вести поиски на уменьшенной скорости.

— А если мы найдем корабль? Он может оказаться вражеским, вы знаете?

— Тогда мы его захватим.

— В любом случае, сэр, мы теряем время. Преследователи отыщут нас, пока мы будем идти по поисковой спирали. Особенно, если мы будем преследовать корабль чужаков, которые никогда не слышали о человеческой расе,

— Этим мы займемся, если потребуется. У вас есть более удачный план?

— Ну… — Торранс замялся.

Вошел стюард со свежей кружкой пива. Ван Рийн выхлебал е^о.

— Думаю, вы правы, сэр, — проговорил Торранс. — Я пойду и…

— Девственность! — проревел вдруг Ван Рийн.

— Что?! — подпрыгнул Торранс.

— Девственность! Это то слово, которое я искал. Первое пиво приятно, как девственность, идиот!

Дверь каюты зазвенела. Торранс вздохнул. Он надеялся хоть немного поспать. Он провел на палубе столько часов, что не мог и сосчитать. Но когда корабль бродит во тьме в поисках другого корабля, которого, может быть, и нет здесь, когда охотники кружат поблизости…

— Войдите.

Вошла Джерри Кофоед. Торранс глотнул воздух, вскочил на ноги и поклонился.

— Фриледи… что… как… какой сюрприз! Чем я могу быть вам полезным?

— Пожалуйста, — она взяла его за руку. Ее платье было мерцающим и невероятно коротким (Ван Рийн других не признавал), но ее взгляд сказал Торрансу, что все это не при чем. — Я пришла к вам, Мастер Ложи, и если у вас есть чувство жалости, вы выслушаете меня.

Он указал ей на кресло, предложил сигареты и закурил сам. Глубоко затянувшись, он немного успокоился и сел напротив нее.

— Если я могу быть вам чем-нибудь полезен, фриледи Кофоед, я буду счастлив… Гм… фримен Ван Рийн…

— Он спит. Но ему не в чем упрекнуть меня. Я не подписывала контракт или чего-нибудь в этом роде. — ее раздражение выразилось в сухой улыбке. — О, я согласна, мы все его подчиненные, как формально, так и по существу. Я не противоречу его желаниям. Просто он не захотел ответить на мой вопрос, а если я не узнаю правды, то начну визжать.

Торранс взвесил некоторые обстоятельства и решил, что объяснить ей все наедине несколько подробнее, чем экипажу, возможно, будет действительно лучше.

— Как хотите, фриледи, — сказал он и рассказал, что случилось с конвертором. — Мы не можем исправить его, — продолжил он. — Если мы будем двигаться на полной скорости, то конвертор расплавится еще до прибытия, а без энергии мы окажемся обреченными на верную смерть. Если же мы резко уменьшим скорость, это, конечно, сохранит конвертор, но до Валгаллы мы доберемся через полгода, а у нас нет достаточных запасом. К тому же, несомненно, аддеркопы выследят нас через одну—две недели.

Ока вздрогнула.

— Почему? Я не понимаю. — Она некоторое время смотрела на кончик своей сигареты, пока к ней не вернулось спокойствие, а вместе с ним чувство юмора. — Капитан, я — лишенная наивности девушка с Фрейи, и умею считаться с фактами. Но вы даже лучше меня знаете, что Фрейя — отдаленная планета. У нас нет никаких космических сообщений, кроме кораблей Лиги, а они тоже никогда не задерживаются в порту надолго. Я, в сущности, ничего не знаю о законах ведения войны или политики. Никто не говорил мне, что наше путешествие — не просто разведывательная экспедиция, да я никогда и не спрашивала. Почему аддеркопы так встревожены и пытаются нас поймать?

Торранс задумался, прежде чем ответить. Как космонавт Лиги он с трудом понимал, как мало значат для колонистов их враги. Слово «аддеркопы» было фрейанским — это презрительное название обитателей планеты, изгнанных с нее и поставленных вне закона около ста лет назад. С тех пор у фрейанцев никогда не было прямых контактов с ними. Беженцы осели где-то в глубинах космоса, за Валгаллой, на какой-то неизвестной планете. Шло время, их стало значительно больше, увеличилось и число их военных кораблей. Но Фрейя по-прежнему была слишком сильна для них, они не осмеливались нападать на нее. К тому же у Фрейи не было межпланетных предприятий, и ей нечего было беспокоиться.

Торранс решил нарисовать полную картину, даже если придется повторить общеизвестное.

— Что ж, аддеркопы не глупы. Кто-то информирует их обо всем происходящем. Они знают, что Политехническая Лига стремится распространить свои операции на весь этот район. Это им не нравится, ибо означает конец их набегов на планеты, выжимания дани в их грабительской торговле. Конечно, Лига состоит не из святых. Мы боремся с ними потому, что пиратство сокращает доходы наших компаний.

Аддеркопы решили не объявлять нам настоящую войну, а нападать на передовые посты, чтобы мы отказались от своих планов. Их преимущество состоит в том, что они хорошо знают свой сектор космоса. Мы были уже на грани того, чтобы поставить крест на этом участке и начать свою деятельность где-нибудь в другом месте. Фримен Ван Рийн захотел предпринять последнюю попытку. Противодействие его планам было настолько велико, что он был вынужден сам возглавить экспедицию. Полагаю, вы знаете, что он делал. Используя свое сверхъестественное искусство подкупа и обмана, он собрал даже незначительную информацию, которой располагали пленники Лиги, и сопоставил факты. Мы получили ключ к неприступному доселе участку, прилетели туда, уловили нейтринный поток и, следуя по нему, обнаружили колонизированную людьми планету. Как вы знаете, это, несомненно, планета аддеркопов.

Если мы доставим информацию, аддеркопы перестанут причинять нам беспокойства. Лига сможет послать туда несколько военных кораблей звездного класса и пригрозить бомбардировкой планеты. Они понимают это. Мы были обнаружены, несколько военных кораблей окружили нас, но нам удалось ускользнуть от них. Их корабли устарели, поэтому мы смогли оставить их позади. Но я уверен, что весь их флот продолжает нас искать. Корабль постоянно создает вибрацию гиперпространства, которую можно обнаружить на расстоянии до одного светового года. Поэтому, если аддеркопы обнаружат нашу волну и по ней определят, где мы находимся, — это конец.

Она глубоко затянулась, но внешне оставалась спокойной.

— Каковы ваши планы?

— Контрманевр. Вместо того чтобы пытаться достичь Фрейи, мы предприняли спиральный поиск на средней скорости и увеличили чувствительность наших детекторов. И если мы обнаружим корабль, то используем последние возможности своей машины, чтобы догнать его. Если это будет чужой корабль — что ж, у нас есть световые пушки в орудийных башнях, мы постараемся захватить его или уничтожить. Но это может оказаться и человеческий корабль. Доклады ученых, сообщения обсерваторий, сведения пленников говорят о том, что в этом районе есть три-четыре различных расы, обладающие секретом гиперпространства. Аддеркопы сами не очень хорошо осведомлены. Космос чертовски велик.

— А если корабль окажется не человеческим?

— Будем действовать по обстановке.

— Понятно, — она кивнула, посидела молча, улыбнулась ему. — Спасибо, капитан. Вы не представляете, как помогли мне.

Торранс глуповато улыбнулся:

— Я счастлив, фриледи.

— Я отправляюсь с вами на Землю. Вы это знаете? Фримен. Ван Рийн обещал мне там хорошую работу.

«Он всегда обещает», — подумал Торранс. Джерри придвинулась ближе.

— Я надеюсь, на пути к Земле мы познакомимся ближе, капитан. Или даже прямо сейчас…

В эту минуту прозвучал сигнал тревоги.

«Геба» была яхтой, а не пиратским фрегатом. Однако, когда на ее борту находился Ван Рийн, это различие исчезало. Корабль двигался быстрее многих военных кораблей, обладал детекторами повышенной чувствительности, а его экипаж был хорошо знаком с тактикой погони. «Геба» могла уловить гиперэмиссию другого корабля задолго до того, как будет обнаружена ее собственная вибрация. Оставаясь необнаруженной, она установила верный курс и, используя всю мощность двигателей, устремилась в погоню. Если чужой корабль сохранит свою квазискорость, то встреча состоится через три-четыре часа. Но корабль незнакомцев попытался уйти. «Геба» соответственно изменила курс и продолжала догонять свою медлительную добычу.

— Они боятся нас, — сказал Торранс. — И направляются не в сторону планеты аддеркопов. Значит, это не аддеркопы. Но у них есть свои причины бояться незнакомцев, — он угрюмо кивнул, так как во время предыдущих полетов ему приходилось видеть планеты после налета аддеркопов.

Видя, что его настигают, преследуемый корабль вышел из гиперпространства. Его конвертор уменьшил подачу энергии до минимума, скорость упала ниже световой, и корабль превратился в крошечную точку в бесконечном пространстве. Этот маневр часто помогал: противник, тщетно потратив некоторое время на поиски, отправлялся дальше. «Геба», однако, к этому была готова. Знание сверхсветового вектора с координатами места, где корабль покинул гиперпространство, позволило ее компьютерам определить координаты добычи. Яхта двинулась в этот участок и прочесала его, время от времени возвращаясь в обычное пространство, чтобы попытаться уловить нейтринное излучение, которое испускает любой атомный двигатель. Правда, излучение двигателя похоже на нейтринное излучение звезд, но благодаря статистическому анализу компьютеры, как правило, точно устанавливали его. И на этот раз корабль был найден довольно быстро. Яхта двинулась туда, и на ее обзорных экранах вновь показался корпус чужого корабля.

Он в несколько раз был больше «Гебы» и походил на цилиндр с тупым закругленным носом; на нем выделялись массивные конусы двигателей, многочисленные ниши для вспомогательных шлюпок и единственная орудийная башня. Физические принципы требовали, чтобы конструкции всех межзвездных кораблей были примерно одинаковыми. Однако любой космонавт с первого взгляда определил бы, что этот корабль построен не технической цивилизацией.

Сверкнул огонь. Даже несмотря на автоматическое затемнение экрана, Торранс был на мгновение ослеплен. Приборы показали, что чужак выстрелил в них, и их робомониторы перехватили снаряд ракетами. Нападение было удивительно слабым и медленным — это был не военный корабль. Он так же проигрывал по сравнению с «Гебой», как сама яхта — с военным кораблем аддеркопов.

— Прекрасно, после этой их глупости мы можем приняться за дело, — сказал Ван Рийн. — Вызовите их по телекому и найдите общий язык. Быстрее! Объясните им, что мы не причиним им вреда, что мы хотим попасть на Валгаллу, — он немного поколебался и добавил: — Мы можем хорошо заплатить.

— Могут встретиться трудности, — ответил Торранс. — Наш корабль построен людьми, а из людей они встречали лишь аддеркопов.

— Что ж, если потребуется, мы можем взять их на абордаж и заставить отвезти нас. Торопитесь, ради сатаны! Если мы будем медлить, как проклятые сони, то нас поймают.

Торранс хотел было объяснить, что им ничего не угрожает. Аддеркопы намного отстали от быстрейшего из земных кораблей и даже не подозревали, что яхта вышла из гиперпространства, а когда поймут это, у них не будет ни малейшего представления, где ее искать. Но потом он сообразил, что все не так просто. Если переговоры с чужаком продлятся достаточно долго — например, неделю — корабли аддеркопов прочешут этот район и будут караулить. Они не прекратят поиски в течение месяца, а к этому времени на «Гебе» начнет ощущаться недостаток продовольствия. И когда яхта будет вынуждена перейти в гиперпространство, ее обнаружат и легко уничтожат. Единственный выход — организовать рейс к Валгалле как можно скорее, чтобы компенсировать уменьшенную скорость.

— Мы испробовали все частоты, сэр, — доложил Торранс. — До сих пор никакого ответа. — И с беспокойством добавил: — Не понимаю. Они должны видеть, что мы их вызываем, и понять, что мы хотим поговорить с ними. Почему они не отвечают? Ведь это им ничем не грозит.

— Может, они покинули корабль? — предположил офицер-связист. — Возможно, у них есть шлюпки, пригодные для передвижения в гиперпространстве.

— Нет, — Торранс покачал головой. — Мы бы это заметили. Продолжайте попытки, фримен Бетанкур. Если в течение часа мы не получим ответа, будем брать их на абордаж.

Экран приемопередатчика продолжал оставаться темным. Час прошел. Когда Торранс надевал космический скафандр, Ямамура сообщил новые сведения. Нейтринное излучение из источника в корме корабля чужаков значительно усилилось. Там происходил какой-то процесс, требующий не очень большого количества энергии.

Торранс защелкнул свой шлем:

— Мы посмотрим сами, что это такое.

Он составил отряд захвата. Ван Рийн, громко ругаясь и протестуя, остался на борту — и повел его к главному шлюзу. Плавно, как акула («В конце концов, — напомнил себе изумленный капитан, — старый боров был космонавтом, награжденным голубой лентой»), «Геба» двинулась к чужаку.

Но тот исчез. От отдачи яхта содрогнулась.

— Вельзевул и бутулизм! — заревел Ван Рийн. — Он снова ушел в гипер! Ну, это у него не выйдет.

Конвертор скрипел, но давал нужную энергию, и вскоре яхта вновь нагнала чужака. Ван Рийн проделал это с таким блеском, что Торранс должен был признаться себе: такой маневр труден даже для опытного пилота. Яхта уклонилась от поражающего луча чужака и прикрепилась к его корпусу нерасторжимо прочными силовыми линиями. Затем Ван Рийн выключил конвертор, который мог просто не выдержать напряжения. Однако огромный корабль двигался, не изменяя скорости, и увлекал за собой «Гебу». Скрепленные корабли летели быстрее света к неизвестным созвездиям.

Торранс выругался и сделал перекличку своих людей. Ему раньше никогда не приходилось захватывать корабли, но он считал, что это не труднее, чем проникнуть в корабль, покинутый экипажем. Выбрав место, он первым делом приказал закрыть его защитным карманом, чтобы перекрыть утечку воздуха: нет необходимости уничтожать чужаков. Резаки его людей изрыгали пламя, синие искры срывались фонтанами и исполняли в невесомости сложный танец. Остальная часть отряда стояла наготове, держа бластеры и гранаты.

Два корабля продолжали падать в бесконечность. Без компенсирующей электроники небо, в соответствии с эффектом Доплера, было искажено аберрацией, и людям казалось, что они умерли и несутся навстречу Судному Дню. Торранс заставлял себя думать о конкретных делах. Как они будут обращаться со своими пленниками, когда окажутся на корабле? Особенно, когда придется застрелить нескольких из них…

Наконец внешнюю оболочку разрезали, и Торранс принялся с интересом изучать внутреннюю поверхность. Ничего похожего он раньше не видел. Несомненно, эта раса овладела космосом совершенно независимо от человечества. Хотя в целом конструкции кораблей были основаны на одинаковых физических законах, но детали различались существенно. Что это за непрочная, но вязкая субстанция, образующая внутреннюю оболочку чужака? Проходят ли в ней контуры и схемы? Больше им скрываться негде.

Последняя преграда была преодолена. Торранс с трудом глотнул и посветил внутрь; там было темно и пусто. Войдя, он повис в пространстве: искусственная тяжесть была выключена. Экипаж прячется где-то и…

И…

Торранс вернулся на яхту через час. Он нашел Ван Рийна сидящим рядом с Джерри. Девушка начала что-то говорить, но посмотрела внимательно в лицо капитана и замолчала.

— Ну? — сварливо спросил торговец.

Торранс прочистил горло. Собственный голос показался ему незнакомым.

— Думаю, вам лучше взглянуть самому, сэр.

— Ты отыскал экипаж в его вонючем аду? На что они похожи? Что это за корабль?

Торранс решил сначала ответить на последний вопрос.

— Похоже, этот корабль предназначен для перевозки животных с различных планет. Должен сказать, что такого проклятого набора животных я не видел даже в зоопарке Солнечной системы в Луна-Парке.

— На кой сифилис это мне? Где тот, кто собирал этих животных? Где его прикрытые фиговыми листочками друзья?

— Как вам сказать, сэр, — Торранс опять глотнул. — Думаю, они спрятались от нас, спрятались среди своих животных.

Между главным шлюзом яхты и прорезью в корпусе чужака проложили туннель. Через него накачали воздух и провели электричество, чтобы осветить захваченный корабль. Манипулируя гравитационными генераторами «Гебы», Ямамура установил на чужаке силу тяжести примерно в одну четверть земной, но при этом ему не удалось сохранить везде горизонтальное положение: палубы чужака были наклонены под разными углами.

Даже в этих условиях походка Ван Рийна была тяжелой. Он стоял с салями в одной руке, с сырой луковицей в другой и осматривал добычу. Вероятно, здесь находилась рубка управления, хотя она располагалась ближе к корме, чем к носу. Экраны действовали; для глаз существа, меньшего чем человек, они были удобными. Экраны показывали ту же картину созвездий, видимо, работая на аналогичных оптических компенсаторах. Контрольная панель образовывала полукруг у передней стены, слишком большой, чтобы ею мог управлять один человек. Но, похоже, конструкторы рассчитывали на одного космонавта, так как в центре стояло одно кресло.

Из пола торчали короткие металлические стержни. Они были видны с обеих сторон кресла, и отверстия для болтов показывали, что здесь можно прикрепить еще кресла, однако самих кресел не было.

— Я думаю, пилот сидит в этом кресле, когда они движутся в автоматическом режиме, — Торранс заколебался. — Штурман и связист… здесь и здесь? Не уверен. В любом случае они не используют помощника пилота, хотя крепления кресла в дальнем углу говорят о том, что там находится резервный офицер.

Ван Рийн пожевал луковицу и потянул себя за бородку.

— Чертовски большая она, эта панель, — сказал он. — Раса кровожадных спрутов, а? Посмотрите, как сложно.

Консоль, покрытая чем-то вроде флюоресцирующего пластика, имела очень мало кнопок и переключателей, но зато на ней располагалось множество плоских квадратов, каждый не менее двадцати квадратных сантиметров; некоторые из них — вдавленные. Очевидно, это было управление приборами. Осторожная попытка показала, что нужно очень большое усилие, чтобы вдавить такой квадрат. Эксперимент закончился, когда открылся один из грузовых люков и большая часть воздуха улетучилась из корабля, прежде чем Торранс, напрягая все силы, поставил пластинку на место. Не следовало неосторожно обращаться с приборами незнакомого корабля, особенно в космосе.

— Они должны быть сильными, как лошади, чтобы справляться с этими приборами, — заметил Ван Рийн. — Все свидетельствует об этом.

— Не все, сэр, — возразил Торранс. — Экраны как будто предназначены для карликов около метра ростом, — он указал на полку с инструментами размером не больше пуговицы, на каждом из которых была нанесена цифра или буква, а может быть, идеограмма. Знаки отдаленно напоминали старые китайские иероглифы. — Человек не мог бы пользоваться ими, во всяком случае, без должной тренировки и напряжения. Конечно, иметь глаза, приспособленные для мелкой работы, еще не значит быть карликом. А вот этот переключатель невозможно достать с пола, не обладая длинными руками, — встав на цыпочки, он дотянулся до выключателя, находящегося как раз над предполагаемым креслом пилота.

Переключатель щелкнул.

С кормы донесся рев. От внезапного толчка Торранс отлетел назад и, чтобы не упасть, ухватился за полку у задней стены. Тонкий металл согнулся, но выдержал.

— Каракатицы и болваны! — взревел Ван Рийн.

Упершись своими слоновьими ногами в пол, он дотянулся до выключателя и вернул его в прежнее положение. Рев прекратился, вернулась сила тяжести. Торранс подошел к высокой двери, ограниченной широкой аркой, и крикнул в коридор:

— Все в порядке! Не беспокойтесь!

— Что это за проклятая чертовщина? — потребовал ответа Ван Рийн.

Торранс с трудом взял себя в руки.

— Думаю, выключатель двигателя, — голос его дрожал. — Полное ускорение без всякой компенсации. Конечно, в гиперпространстве это не опасно. Вероятно, в целом ускорение было меньше одного жэ. В нормальном пространстве это дало бы несколько жэ. Приспособление для внезапного быстрого ухода и… и…

— И вы, с мозгом из перекисшей подливки, с бананами вместо пальцев, дернули этот переключатель?

Торранс почувствовал, что краснеет.

— Откуда я мог знать, сэр? Я нажимал с силой менее килограмма. Двигатели не должны включаться так легко! Кто мог подумать, что он так легко поддастся, особенно после тех усилий, которые мы прикладывали к этим плиткам?

Ван Рийн посмотрел на выключатель более внимательно:

— Я вижу здесь предохранительную защелку. — Может быть, они используют этот выключатель на планетах с большой гравитацией? — Он указал на отверстие в центре панели около сантиметра в диаметре и пятнадцати сантиметров а глубину. На дне находился маленький ключ. — Это может быть другим специальным защитным приспособлением, а? Более безопасным, чем тот переключатель. Потребуются очень тонкие щипцы, чтобы достать его оттуда, — он почесал свою напомаженную голову. — Но здесь поблизости нигде нет таких щипцов. Я не вижу ни крюка, ни скобы для них.

— И не ищите, — сказал Торранс. — Когда они очищали все помещения… Там, в машинном отделении лишь груда обломков, расплавленный металл, обожженный пластик… постельные принадлежности, мебель — все, что, по их мнению, могло нам хоть что-то рассказать о них, они оттащили туда и уничтожили. А для этого использовали свой конвертор — вот откуда нейтринное излучение, которое заметил Ямамура. Они должны были работать, как черти.

— Но ведь они не разрушили все необходимые инструменты и машины? Тогда им было бы проще взорвать весь корабль вместе с вами. Я потел, как свинья, от страха, что они это сделают. Для бедного старого грешника не лучший способ кончить свои дни — разлететься в радиоактивном взрыве за триста лет от виноградников Земли.

— Н-нет… Насколько можно судить по беглому осмотру, они не уничтожили ничего жизненно важного. Конечно, мы не можем быть уверены. Группе Ямамуры потребуется неделя, чтобы установить в общих чертах, как функционирует их корабль. Но я согласен, что экипаж не собирался совершать самоубийство. Они поймали нас в ловушку, даже не зная об этом. Мы крепко привязаны к их кораблю и летим, вероятно, к их звезде, под прямым углом к нужному нам курсу.

Торранс направился к выходу.

— Вероятно, нам надо получше присмотреться к их зверинцу, — добавил он. — Ямамура собирался установить там кое-какое оборудование. Оно поможет нам отличить экипаж от животных.

Главный трюм занимал почти половину огромного корпуса корабля. Коридор вверху и мостик внизу шли вдоль длинного ряда помещений. Их было девяносто шесть, и все они ничем не отличались друг от друга. Каждое пяти метров в ширину с вмонтированными в потолок блестящими пластинами; в некоторых помещениях вдоль стен были закреплены полки и параллельные прутья, видимо, для животных, привыкших прыгать и лазать. В задних стенах помещений находились хорошо укрытые отсеки. Ямамура не разрешил трогать их, но сказал, что они, наверное, служат для регулирования состава атмосферы, а также температуры, гравитации, санитарного состояния и других элементов «обстановки» каждой клетки.

Передние стены, выходящие в коридор и на верхний мостик, были прозрачными. В них размещались люки с воздушными шлюзами, прочно запертые простым, но надежным механизмом. Управлять механизмом можно было как снаружи, так и изнутри клеток. Лишь несколько клеток пустовали.

Людям не было необходимости освещать помещения. Ван Рийн и Торранс шли по затемненному коридору мимо чудовищ. Свет дюжины различных солнц сквозь прозрачные стены помещений освещал их — красный, оранжевый, желтый, зеленый и резко-голубой.

Существо, которое было бы похоже на акулу, если бы не усы, развевающиеся над его головой, плавало в наполненном водой помещении среди водорослей. В следующем помещении находилось множество маленьких крылатых рептилий с ярко сверкающими чешуйками. Они ползали и перелетали с места на место. На противоположной стороне четыре прекрасных создания, похожих на медведей с тигровой шкурой, бродили в желтоватом тумане; они передвигались на четырех лапах, но время от времени вставали на две. Тогда можно было заметить убирающиеся когти между похожими на обрубки пальцами и клыки хищников.

Дальше люди прошли мимо клеток с полдюжиной красноватых животных, напоминающих шестилапых выдр, которые резвились в приготовленном для них бассейне. Очевидно, механизмы поддержки решили, что пришла пора кормления: хоппер выбросил какую-то протеиновую массу в лоток, и звери принялись рвать ее клыками.

— Автоматическое кормление, — заметил Торранс. — Я думаю, пища синтезируется на месте в соответствии с биохимией каждого вида. Для членов экипажа тоже — мы не нашли ничего, похожего на камбуз.

Ван Рийн содрогнулся.

— Ничего, кроме синтетики? Нет даже крошечного стакана джина перед обедом? — Его передернуло. — Ха! Мы, вероятно, открыли новый хороший рынок. И пока они разберутся в ситуации, мы можем драть с них втридорога.

— Сначала их надо найти, — напомнил Торранс.

Ямамура из центра трюма направлял на одно из помещений различные приборы и измерительные инструменты. Джерри стояла рядом и подавала ему приборы по его указанию, включая и выключая переносной аккумулятор.

— Что тут происходит? — спросил Ван Рийн. Ямамура невозмутимо взглянул на него.

— Я приказал членам группы подробнее изучить корабль, сэр, — сказал он. — Я к ним присоединюсь, как только фриледи Кофоед приобретет некоторую сноровку в обращении с этими инструментами. Она вполне способна выполнять эту однообразную работу, в то время как остальные будут гораздо полезнее как специалисты. — Он заговорил медленнее и печально улыбнулся: — Боюсь, нам потребуется не меньше месяца, чтобы раскрыть их секреты, да еще с нашими ограниченными ресурсами.

— У нас нет месяца, — возразил Ван Рийн. — Вы замеряете условия в каждой клетке?

— Да, сэр. Они описаны здесь, конечно, но мы не можем прочесть эти надписи. Я сопоставляю гравитацию, состав и давление атмосферы, температуру, спектр освещения и так далее. Это медленная работа, она требует многочисленных математических расчетов. К счастью, нам не нужно проверять каждое помещение,

— Не нужно, — согласился Ван Рийн. — Совершенно очевидно, этот корабль не могли создать птицы или рыбы. В любом случае у них должно быть что-то вроде рук,

— Или щупальцев, — Ямамура кивнул в сторону ближайшего помещения, залитого тускло-красным светом, где были видны несколько существ черного цвета, непрерывно движущихся. У них были квадратные тела на четырех лапах, на этих телах возвышались вторые, покрытые костным панцирем. Они напоминали кентавров. Под безликими головами располагались шесть тонких липких рук, разделенных по три. Две руки оканчивались бескостными, но явно сильными пальцами.

— Подозреваю, что это и есть наши застенчивые друзья, — продолжил Ямамура. — Если это так, у нас будет достаточно времени… Они дышат водородом под большим давлением и с утроенной гравитацией, температура же в помещении около семидесяти градусов ниже нуля.

— Они единственные, кто находится в таких условиях? — спросил Торранс.

Ямамура пристально посмотрел на него:

— Понимаю, что вы имеете в виду, капитан. Нет, не единственные, я обнаружил три помещения с аналогичными условиями. Но в них точно животные: змеи и тому подобные; они не могли построить корабль.

— Но ведь эти лошади-осьминоги не могут быть экипажем, — робко вставила Джерри. — Экипаж собирал животных с различных планет, зачем им свои животные?

— Они могут быть, — возразил Ван Рийн. — У нас на «Гебе» есть кот и насколько попугаев. Или можно предположить, что существует несколько планет с водородной атмосферой и аналогичными условиями. Ведь есть же Земля, Фрейя и другие планеты с кислородной атмосферой. Это ничего не доказывает, — он повернулся к Ямамуре, как огромный глобус. — Но послушайте, если экипаж выпустил наружу весь воздух перед нашим прибытием, почему бы не проверить их резервные танки? Если мы найдем там воздух, которым дышат эти сони…

— Я думал об этом, — сказал Ямамура. — И это было первым, что я приказал своим людям проверить. Они ничего не обнаружили. Да я и не надеялся. Так как первое, что они нашли, была передвижная труба синтезатора. Я думаю, синтезатор способен восстановить воздух, выпущенный перед нашим приходом. Когда мы уйдем, они откроют дверь своего помещения, и воздух выйдет наружу. Синтезатор камеры включится и восстановит количество и состав воздуха на корабле. — Он вздохнул. — А может, им вполне подходят земные условия?

— Да, — сказал Торранс. — Думаю, нам надо осмотреть все и еще поискать разумных хозяев корабля.

Ван Рийн покатился за ним.

— Какого типа разум у этих безмозглых животных? — ворчал он. — Почему они затеяли этот дурацкий маскарад?

— Это не так уж глупо, — сухо заметил Торранс. — Мы летим вместе с их кораблем и не знаем, как остановить его. Они рассчитывают, что мы улетим и оставим их в покое или попадем в их собственный район. В любое время, и это весьма вероятно, какой-то военный корабль, или что они там имеют, обнаружит нас и приблизится узнать, что происходит, — он замолчал перед очередным помещением. — Я поражен…

В помещении находилось животное, похожее на слона, но с более тонким строением, что указывало на более низкую, чем на Земле, гравитацию. Его зеленая кожа была покрыта редкой чешуей, а вдоль спины шла полоса волос. Животное смотрело на них встревоженно и загадочно. Его совсем слоновий хобот оканчивался кольцом псевдопальцев, которые могли быть не менее сильными и чувствительными, чем человеческие.

— Может ли существовать однорукая раса разумных? — пробормотал Торранс. — Так же, как и двурукая. Отсутствие второй руки компенсируется огромной силой. Этот хобот мог бы согнуть огромный прут.

Ван Рийн нахмурился, молча прошел мимо помещения с пернатыми копытными и остановился перед следующей клеткой.

— Посмотри на этих, — сказал он. — Что-то похожее есть и на Земле. Как же они называются? Квинталла? Нет, горилла или шимпанзе?

Торранс почувствовал комок в горле. В двух соседних клетках находились по четыре двуногих животных с короткими ногами и длинными руками. Они вполне могли быть хозяевами корабля. Стоя они достигали почти двух метров, а размах рук был не менее трех метров. Одно из них запросто могло в одиночку управиться с контрольной панелью. Запястье толщиной с человеческое бедро заканчивалось пропорциональными пальцами, из которых четыре противостояли пятому, большому. Трехпалые ноги явно предназначались для ходьбы, как и ноги человека. Тело было покрыто коричневой шерстью. На их сравнительно небольших остроконечных головах массивные носы казались огромными, а вот сверкающие глаза, глубоко посаженные под густыми бровями, были крошечными. Пока они бесцельно бродили взад и вперед, Торранс заметил среди них самцов и самок. В углах каждого помещения находились светильники, покрытые светофильтрами. Свет их был знакомым желто-белым светом звезды, типа Солнца.

Он заставил себя возразить:

— Я не уверен. Эти мощные челюсти требуют соответствующих мускулов, которые должны прочно прикрепляться к черепу. Это соответственно уменьшает вместимость черепа.

— А если у них мозги в животах? — предположил Ван Рийн.

— Что ж, у некоторых людей так и есть, — пробормотал Торранс. Когда торговец подавился, он поспешно добавил: — Нет, в самом деле, сэр, в это трудно поверить. Нервные связи будут слишком длинными, и так далее. Все животные, которых я знаю, имеют центральную нервную систему, их мозг расположен вблизи органов чувств, а последние обычно находятся на голове. Конечно же, малый объем мозга еще не говорит, что они не разумны. Их мозг может функционировать совсем по-другому.

— Уксус и перец! — закричал Ван Рийн. — Может, может, может!

Они пошли дальше мимо странных созданий, и через некоторое время Ван Рийн сказал:

— Мы немногого добьемся, изучая их атмосферу и освещение. Чтобы спрятаться, экипаж может изменить нормальные для себя условия — немного и без всякого труда. Гравитацию, например, на двадцать-тридцать процентов.

— Я надеюсь, они дышат кислородом, хотя… эй! — Торранс остановился. Через мгновение он понял, что показалось ему странным в животных в оранжевом свете: они были покрыты хитиновой броней, похожей на квадратный военный шлем. Четыре короткие ноги, оканчивающиеся ступнями с острыми ногтями, поддерживали их массивные тела. Ресницы напоминали пучки щупальцев. В них не было ничего особенного, как и в любом неземном животном, кроме двух глаз — огромных, похожих на глаза человека или осьминога.

— Черепахи, — фыркнул Ван Рийн — Или броненосцы.

— Не повредит, если Дже… мисс Кофоед проверит и их условия, — сказал Торранс.

— Напрасная трата времени.

— Не понимаю, как они едят, не вижу никакого рта.

— Эти щупальца похожи на капиллярные присоски. Готов поклясться, что они паразиты или переросшие пиявки, или что-то похожее на моих конкурентов. Идемте дальше.

— Что мы будем делать после того, как выявим предположительный экипаж корабля? — спросил Торранс. — Постараемся связаться с каждым по очереди?

— От этого будет мало пользы. Они спрятались, потому что не хотят с нами разговаривать, пока мы не докажем, что мы не аддеркопы. Но трудно сказать, как это можно сделать.

— Подождите! В конце концов, почему они спрятались, если уже вступили в контакт с аддеркопами? Ведь им тогда ничего не поможет.

— Я думал, что уже объяснил это вам, черт побери! — рявкнул Ван Рийн. — Для удобства давайте назовем эту неизвестную расу иксянами. Итак, иксяне уже некоторое время странствуют в космосе, но космос велик, и они никогда не встречались с людьми. Затем в этом секторе, где не было людей, появились аддеркопы. Иксяне услышали об этой страшной нации, тоже вышедшей в космос. Они высаживались на примитивных планетах, где побывали аддеркопы, разговаривали с туземцами, может быть, устанавливали автоматические камеры там, где ожидали набега аддеркопов. Возможно, издалека следили за их лагерем или захватили их одиночный корабль. Так они узнали, как выглядят люди, но это и все Они не хотят, лтобы люди узнали о них, поэтому остерегаются всяких контактов. Может, они еще не готовы к войне, не знаю. Торранс, экипаж должен поверить в наше честные намерения, тогда они доставят нас на Фрейю и доложат своим вождям, что не все люди похожи на этих грязных аддеркопов. В ином случае, проснувшись однажды, мы можем обнаружить, что наши планеты атакованы иксянами. И прежде чем эта война кончится, мы потеряем биллионы кредитов! — он потряс кулаками в воздухе и взревел, как раненый бык. — Наш долг — предупредить это!

— Наш первый долг — вернуться живыми домой, — коротко ответил Торранс. — У меня там жена и дети.

— Тогда перестаньте глуповато поглядывать на Джерри. Я первый приметил ее.

Поиски продолжались.

Четыре существа длиной с человека, похожие на гусениц с толстыми лицами, ползали в зеленоватом свете. Тела их были темно-синими с серебряными и напоминающими пятнами тела тех животных, похожих на кентавров, но были более приземистыми и имели две настоящие руки. На руках не было больших пальцев, но шесть пальцев, расположенных полукругом, могли заменить человеческую руку. Наличие рук не доказывает разумности: на Земле кроме обезьян некоторые рептилии и амфибии могли бы иметь такие же руки, или даже лучше, чем у людей. Однако круглые плосколицые головы этих существ, большие яркие глаза под перьевыми антеннами неизвестного назначения, маленькие челюсти и тонкие губы выглядели многообещающими.

«Обещающими что?» — подумал Торранс.

Трое земных суток спустя он торопливо шел по центральному коридору, направляясь к машинному отделению корабля иксян.

Коридор представлял собой большой полуцилиндр, выложенный тем же похожим на резину пластиком, что и клетки, так что шагов было не слышно, а сорвавшееся слово не отдавалось эхом. Но все же стены издавали какую-то глухую вибрацию — едва уловимое гудение машин гиперпространства, которые несли их корабль сквозь тьму к неизвестной звезде и выдавали их присутствие любому охотнику, находящемуся не далее светового года. Светильники, установленные людьми, были далеко, и он шел в полутьме. В коридор выходили помещения без дверей. Некоторые были полны снаряжением, и хотя форма большинства инструментов была незнакомой, а содержание контейнеров совсем неизвестным, они внушали уверенность, что корабль этот — не «Летучий Голландец», что он обитаем. Однако некоторые помещения выглядели явно нежилыми.

Нигде не осталось личных вещей экипажа. Книги сохранились, но никто не сумел расшифровать их знаки. Пустые места на полках свидетельствовали, что все иллюстрированные книги уничтожены. Можно было заметить и следы на стенах: там раньше висели картины. В личных каютах, в большом помещении, которое, по-видимому, служило кают-компанией, в машинном отделении, в мастерской — повсюду только по креплениям можно было понять, что тут находилась мебель. В стенах кают-компании сохранились длинные низкие ниши и маленькие уютные углубления, но, когда все постельные принадлежности уничтожены, как можно догадаться, каковы они были, эти постели, кто на них спал? Одежда, украшения, обеденная и кухонная посуда — ничего не осталось. Одно помещение, вероятно, было туалетом, но никаких принадлежностей там не сохранилось. Другое место могло служить для научных занятий, в частности, для изучения пойманных животных, но и там все было так пусто, что ни один человек ничего бы не понял.

«Клянусь богом, ими стоит восхищаться! — подумал Торранс. — Захваченный существами, которых они считали отвратительными чудовищами, экипаж чужаков не избрал легкий путь — атомный взрыв, который уничтожил бы оба корабля. Вероятно, они так бы и поступили, если бы корабль не был зверинцем… Увидев в этом надежду на спасение, они ухватились за нее с невероятной смелостью, которой вряд ли обладал кто-либо из людей. Теперь они сидят на виду у всех, ожидая, пока чудовища уйдут или пока военный корабль не освободит их. Они не знали, что их захватчики не аддеркопы, не знали и того, что вскоре этот сектор будет заполнен их кораблями. Так что в пределах имеющейся у них информации чужаки действовали вполне логично. Но сколько нервов это стоило?

Я хотел бы найти их и подружиться с ними. Иксяне могли бы стать отличными напарниками землян, жителей Рамамунджана или Фрейи, или всей Политехнической Лиги. — Он криво улыбнулся. — Держу пари, их вряд ли можно легко надуть, как надеется на это старый Ник. Они сами его надуют, и хотел бы я это увидеть! Мое желание их найти более логично, — продолжал он, загрустив. — Если мы не разберемся с этим недоразумением как можно быстрее, не будет ни нас, ни их. И очень скоро. Хорошо, если у нас есть еще три-четыре дня отсрочки».

Коридор заканчивался лестничной площадкой с двумя дверьми, которые вели направо и налево. Одна из дверей шла в машинное отделение, и Торранс это знал. За ней ядерный конвертор питал энергией все системы корабля и двигатели, гравитационный и гиперпространственный. Принцип, по которому он действовал, был знаком Торрансу, но большинство машин оставались загадками в металле и пластмассе.

Он открыл другую дверь — в мастерскую. Большую часть оборудования, несмотря на разрушения, можно было определить: токарный и сверлильный станки, осциллограф и кристаллический тестер. Ямамура сидел за импровизированным верстаком и спаивал части электронной аппаратуры. Рядом с ним стояло несколько приборов. Лицо Ямамуры осунулось, руки дрожали. Он работал без отдыха, и лишь стимуляторы не давали ему уснуть.

Весь экипаж «Гебы» под руководством Ямамуры пытался разгадать загадку иксян, изучая их корабль. Когда Торранс вошел, Ямамура разговаривал со связистом Бетанкуром.

— Я обнаружил основное электрическое оборудование, сэр, — говорил связист. — Они не пользуются энергией конвертора непосредственно, как мы. Очевидно, их методы поглощения отличаются от наших: они используют трансформаторы и получают переменный ток. Там же, где нужен постоянный, они пропускают переменный через ряд пластин, изготовленных, похоже, из окиси меди. Пластины прикрыты лишь защитным экраном, но поскольку через них проходит ток большого напряжения, они слишком горячи и взглянуть на них поближе нельзя. И все это мне кажется довольно примитивным.

— Или просто отличным от наших методов, — вздохнул Ямамура. — Мы используем конвертор на легких элементах. Он хорош тем, что дает ток непосредственно. Они могли использовать другой метод — на тяжелых элементах, требующий гораздо меньше очистки. Я вспоминаю, на Земле когда-то пытались сделать это, но отказались — непрактично. Но, может, иксяне — лучшие инженеры, чем мы. Такая система конвертора имеет свои преимущества, а то, что не нужно очищать горючее, для корабля, странствующего среди неисследованных планет, очень важно. Может, этим покрываются недостатки их системы, мы просто не знаем.

Покачивая головой, он смотрел на провода, которые держал в руках.

— Мы чертовски мало знаем, — проговорил он, и добавил, увидев Торранса: — Ладно, продолжайте, фримен Бетанкур. И помните: торопитесь медленно.

— Чтобы не повредить двигатель? — спросил Торранс. Ямамура кивнул.

— Иксяне должны были сообразить, что у такого маленького корабля, как наш, не хватит мощности, чтобы тащить в гиперпространстве их корабль, — сказал он. — Поэтому они могли решить, что мы и не станем этого делать. Они могли расставить в своих механизмах мини-ловушки. Мы должны быть предельно осторожны.

— Весь экипаж и так в напряжении.

— Это даже лучше. Гм… Что ж, сэр, я подготовил основную аппаратуру, — так как Торранс ни о чем не спрашивал, он пояснил: — Я приспособил аппаратуру для исследования этих существ. Особенно тех, кто дышит водородом.

Торранс возразил:

— Начнем с тех, кто дышит кислородом. В сущности, они живут в условиях, настолько близких к нашим, что мы запросто можем войти к ним в клетку. Я имею в виду гориллоидов. Так мы с Джерри их назвали. Это поросшие шерстью двуногие с обезьяньими лицами.

Ямамура состроил обезьянью рожу.

— Такие мощные звери. Проявили они хотя бы след разумности?

— Нет. Но разве мы ожидали, что иксяне сделают это? Мы с Джерри много раз проходили мимо клеток со всевозможными животными, делали им знаки, рисовали картинки — все, что могли придумать, стараясь объяснить им, что мы не аддеркопы, что те нас самих преследуют. Конечно, ничего не вышло. Все животные хоть как-то реагируют на наше присутствие, кроме гориллоидов. Впрочем, это ничего не доказывает.

— Каких еще животных надо проверить? Я был занят все это время.

— Ну, мы их называем тигровыми обезьянами, потом кентавры со щупальцами, элефантоид, зверьки в шлемах и гусеницы. Эти последние ползают, тигровые обезьяны и зверьки в шлемах вряд ли подойдут, элефантоид тоже. Только у гориллоидов подходящие размеры и отлично устроенные руки. К тому же они дышат кислородом, поэтому мы начнем с них. Следующие по вероятности, я думаю, гусеницы и кентавры со щупальцами. Но гусеницы, хотя и дышат кислородом, привыкли к высокой гравитации. Их атмосфера будет действовать на нас, как наркотик. Кентавры со щупальцами дышат водородом. И в том, и в другом случае придется работать в скафандрах.

— Эти гориллоиды не выглядят добродушными.

Торранс взглянул на верстак.

— Что вы, собственно, собираетесь делать? — спросил он. — Я был слишком занят своими делами, чтобы изучить ваш план в деталях.

— Я приспособил некоторые медицинские приборы, например офтальмоскоп. На большей части их механизмов есть знаки. Кроме того, используется свет. Так что иксяне должны иметь глаза не хуже наших. Затем есть прибор, прослеживающий нервные пути. Он проецирует все данные на этот экран так, что мы можем увидеть уменьшенное изображение всей нервной системы проверяемого. Сопоставляя эту картину с общей анатомией тела, мы сумеем определить симпатические и парасимпатические системы или их эквиваленты… я надеюсь. А также мозг. Уровень развития мозга в какой-то степени определяется уровнем развития всей нервной системы. На мне это сработало. Сработает ли это на другом существе, да еще на таком, которое дышит не кислородом, не знаю. Попробуем.

— Да, мы можем только попробовать, — устало подтвердил Торранс.

— Полагаю, старый Ник ходит и думает, — заметил Ямамура. — Я давно его не видел.

— Он не захотел помогать мне и Джерри, — ответил Торранс — Сказал, что наши попытки установить иксян будут тщетными, пока мы не докажем иксянам, что знаем, кто они. Но и после того, добавил он, единственным приемлемым языком будет жестикуляция пистолетом.

— Вероятно, он прав.

— Он не прав! Логически — возможно, но не психологически… или морально. Он сидит в своей каюте с батареей бутылок и ящиками сигарет. Кока, который помогал вашим людям, вызвали на яхту готовить ему гурманские обеды. Можно подумать, его не беспокоит, что в любую минуту он может взорваться.

Но тут он вспомнил присягу, свое официальное положение, и так далее и тому подобное. Сейчас, на краю гибели, это казалось бессмысленным. Но привычка оказалась сильнее; он глотнул и резко сказал:

— Мне очень жаль. Прошу забыть сказанное мной. Когда вы будете готовы, фримен Ямамура, мы испытаем гориллоидов.

Шестеро мужчин и Джерри стояли в коридоре с бластерами наготове. Торранс страстно надеялся, что им не придется стрелять. Он махнул рукой четверым стоящим в коридоре за его спиной.

— Порядок, парни!

Облизал губы. Сердце его колотилось. «Быть капитаном и Мастером Ложи приятно, но, черт побери, наступает час, когда за привилегии приходится платить».

Торранс повернул наружное колесо механизма люка. Загудел мотор, дверь отворилась, и он вошел в клетку гориллоидов.

Разница в давлении была незначительной, и Торранс не ощущал неудобств. Но, попав в поле гравитации лишь на одну десятую меньше земной, он ощутил удар: ведь все это время он находился в поле тяготения в четверть жэ. Он пошатнулся, чуть не упав, и вдохнул теплый воздух, полный незнакомых запахов. Прислонясь к стене, он смотрел на четверых двуногих. Их покрытые коричневой шерстью тела казались невероятно огромными, вздымающимися к грубым лицам с крупными чертами. Глаза под густыми бровями пристально смотрели на него. Торранс нащупал рукой пистолет-парализатор. Он не хотел стрелять, вовсе нет: нельзя было предсказать, как подействует на чужую нервную систему ультразвук. А если это действительно были члены экипажа, худшее, что он мог сделать, это причинить вред кому-нибудь из них. Но он чувствовал себя таким маленьким и хрупким, а рубчатая рукоятка пистолета внушала ему уверенность.

Самец заревел — рев вырвался из глубины его груди — и двинулся вперед. Его заостренная голова приближалась, странные щели на шее приоткрывались и закрывались, как сосущие рты. Губы поднялись, обнажая белые зубы.

Торранс отступил в угол.

— Я постараюсь отвести этого от других, — тихо сказал он. — Тогда берите его.

— Понятно, — ответил один из космонавтов, разматывая аркан. За ним остальные расправили сеть, сплетенную для этого случая.

Гориллоид остановился. Крикнула самка, казалось, давая самцу указания, и тот жестом, удивительно похожим на человеческий, отослал остальных в сторону и направился к Торрансу.

Капитан выхватил пистолет и направил его трясущейся рукой. Надежда на то, что ему удастся раскрыть их маскарад, показалась ему смехотворной. Он отпрыгнул назад, к люку. Гориллоид с рычанием последовал за ним. Торранс двигался не достаточно быстро. Рука животного разорвала ему куртку и оставила кровавую царапину на груди. Он опустился на четвереньки, морщась от боли. В воздухе метнулся аркан. Пойманный за ноги гориллоид упал. Его падение сотрясло всю клетку.

— Берите его! Следите за руками. Так…

Торранс поднялся на нога. За схваткой, в которой четверо мужчин старались связать ревущее и борющееся животное, он увидел остальных существ. Они столпились в противоположном углу, ревя басом. Торрансу показалось, что он находится внутри барабана.

— Утащите его! — крикнул он. — Пока не вмешались остальные.

Он снова поднял свой Пистолет и направил его на животных. «Если они разумны, то должны понять, что это оружие. И все равно они могут напасть…»

Гориллоиду связали руки, обмотали аркан вокруг могучего торса и закрепили скользящим узлом, а потом набросили сеть. Беспомощного в ее цепких ячейках гориллоида потащили к выходу. Шаг за шагом подбирался второй самец. Торранс стоял неподвижно. Звериный вой и крики людей звучали вокруг него и в нем самом. Рана болела. Он с неестественной четкостью видел пасть, маленькие тупые глазки, красные от ярости, и руки такого же размера, как у человека, но с четырьмя пальцами и покрытые шерстью…

— Все в порядке, капитан!

Гориллоид сделал выпад. Торранс кинулся в люк, гигант последовал за ним. Торранс вылетел в коридор и направил свой пистолет. Гориллоид остановился, задрожал, посмотрел вокруг с выражением, похожим на замешательство, и отступил. Торранс закрыл люк и, дрожа, опустился на пол.

Джерри склонилась над ним.

— Что с вами? О, вы ранены!

— Ничего страшного, — пробормотал он. — Дайте сигаретку.

Она достала сигарету из кармана и с удивительной живостью проговорила:

— Это всего лишь кровоподтек и глубокая царапина. Но лучше проверить и простерилизовать. Может быть инфекция.

Он кивнул, но продолжал оставаться на месте, пока не докурил сигарету. Ниже по коридору люди Ямамуры привязывали гориллоида к металлической раме. Невредимый, но беспомощный, тот ревел и старался укусить инженера, приблизившегося к нему с оборудованием. «Да, вернуть его в клетку будет не легче, чем извлечь оттуда».

Торранс встал. Сквозь прозрачную стенку он видел самку гориллоида, яростно разрывающую что-то на куски, и понял, что обронил в клетке свой тюрбан. Он вздохнул.

— Больше ничего нельзя сделать, пока Ямамура не вынесет свой приговор, — сказал он. — Идемте, я хочу немного передохнуть.

— Сначала лазарет, — решительно произнесла Джерри. Она взяла его за руку, и они прошли входной зал, туннель и оказались в пониженном тяготении поля «Гебы», которое предпочитал Ван Рийн. Они почти не разговаривали, пока Джерри помогала Торрансу снять куртку, смазывала рану дезинфицирующим средством, которое жгло, как огонь, и перевязывала его. Потом она предложила ему выпить. Они пошли в кают-компанию.

К их удивлению и разочарованию Торранса, там был Ван Рийн. Он сидел у столика, инкрустированного красным деревом, одетый в кружевную накидку и свой обычный саронг. В одной руке он держал бутылку, в другой — сигарету. Перед ним лежала папка с бумагами.

— А, это вы, — буркнул он, взглянув на них. — Что случилось?

— Испытываем гориллоида, — Торранс упал в кресло. Так как стюард отправился на корабль чужаков в составе группы капитана, то за напитками пошла Джерри. Из соседнего помещения донесся ее гневный голос:

— Капитан Торранс чуть не погиб при этом. Может, вы в конце концов пойдете взглянуть, Ник?

— Что пользы глядеть, словно турист с глазами трески? — усмехнулся торговец. — Я не скрываю, что уже слишком стар и жирен для охоты на этих обезьян. И у меня нет технических знаний, чтобы вертеть ручки приборов Ямамуры, — он выпустил клуб дыма и благодушно добавил: — Это не моя работа. Я не специалист, и у меня нет университетских дипломов, я учился в школе. Но я изучил науку, как заставлять людей работать на себя и как извлекать выгоду из их действий.

Торранс сделал очень медленный выдох. Напряжение спало, и он почувствовал невероятную усталость.

— Что вы проверяете, сэр? — спросил он.

— Доклады специалистов о корабле иксян, — ответил Ван Рийн. — Я всем приказал дать подробные отчеты обо всем увиденном ими на корабле. Где-то в этих отчетах может скрываться ключ от загадки. И если гориллоиды не иксяне… Я имею в виду, гориллоиды вполне вероятны, и я не вижу иного способа исключить их из числа подозреваемых, кроме испытаний Ямамуры.

Торранс потер глаза.

— Они не очень вероятны, — сказал он. — Большинством найденных нами приборов надо управлять большими руками, но некоторые инструменты так малы, что… О, я понимаю, чужаков тоже поразило бы разнообразие наших инструментов. Так ли уж важно, что одна и та же раса использует для ковки и кузнечный молот, и гравировальную иглу?

Джерри вернулась с двумя порциями крепкого шотландского виски с содовой. Торранс взглядом следил за ней. В обтягивающей блузке и короткой юбочке она была очень привлекательна. Она села ближе к Торрансу, чем к Ван Рийну. Глаза торговца сузились, однако заговорил он мягко:

— Я был бы рад, если бы вы перечислили мне всех возможных кандидатов в иксяне и сказали, почему вы так считаете. Я, конечно, тоже видел их, но пока еще ничего не решил, и, может быть, что-нибудь в ваших наблюдениях натолкнет меня на верный ответ.

Торранс кивнул.

— Что ж, — сказал он, — кентавры со щупальцами кажутся мне наиболее вероятными. Вы знаете, кого я имею в виду? Живут в красном свете и при половинной гравитации. Неяркое солнце и низкая температура позволили их планете удержать водородную атмосферу — они дышат смесью водорода с азотом. Вы знаете, как они выглядят: тело носорога, торс с головой, прикрытой костяными пластинками, и щупальца с пальцами. Подобно гориллоидам, они достаточно велики, чтобы легко управлять кораблем.

Все остальные дышат кислородом. Те, кого мы называем гусеницами — длинные многоногие существа сине-серебряного цвета, со своеобразными руками и лицами, которые кажутся разумными, должно быть, с большой планеты. В их клетке тройное тяготение, и это не может быть отвлекающим маневром, по крайней мере, не так долго. Если для них привычно меньшее тяготение, их организмы давно бы сдали. В их атмосфере кислород в смеси с азотом, а давление превышает земное в двенадцать раз. Температура высокая — около пятидесяти градусов. Их планета по массе должна приближаться к Юпитеру, но находиться так близко к звезде, что весь водород уже улетучился, и поэтому их эволюция должна значительно отличаться от земной.

Элефантоид живет на планете с гравитацией, вдвое меньшей, чем земная. Он один в своей клетке, его хобот оканчивается пальцами. Он дышит воздухом, слишком разреженным для нас, а это доказывает, что уровень гравитации в его клетке установлен правильно — это не обман.

Торранс сделал большой глоток.

— Остальные живут в условиях, близких к земным, — заключил он. — Поэтому я хотел бы, чтобы иксяне оказались среди них. Но, к сожалению, за исключением гориллоидов, все они маловероятны. Разве что зверьки в шлемах…

— Кто они? — спросил Ван Рийн.

— О, вы должны помнить, — вмешалась Джерри. — Восемь или девять, существ, похожих на горбатых обезьян, немного больше вашей головы. Они ползают на когтистых лапах и помахивают тоненькими щупальцами, с помощью которых всасывают пищу — жидкое вещество, синтезируемое машиной. У них нет ничего похожего на работоспособные руки — щупальцами можно делать только некоторые простейшие операции. Но исследовать их нужно обязательно, так как глаза у них развиты лучше, чем обычно бывает у паразитов,

— У паразитов не может развиваться интеллект, — сказал Ван Рийн. — Надо установить, действительно ли они паразиты в своем домашнем окружении — и тогда их можно будет вычеркнуть. Кто еще?

— Тигровые обезьяны, — ответил Торранс. — Это хищники, отдаленно напоминающие медведя. В основном они передвигаются на четырех конечностях, но иногда встают на две, и тогда у них появляются руки. Неуклюжие, без больших пальцев, с втягивающимися когтями, но зато все конечности имеют ладони. Могут ли четыре руки без больших пальцев заменить две человеческие? Не знаю. Я слишком устал, чтобы думать.

— И это все? — Ван Рийн поднес бутылку ко рту. Осушив ее, он откинулся, рыгнул и выпустил облако дыма через свой величественный нос. — Кого вы будете испытывать следующим, если гориллы не оправдают надежд?

— Я выбрала бы гусениц, — сказала Джерри, — несмотря на давление их атмосферы. Потом… о… кентавров со щупальцами. Потом, может быть…

— Глупый выбор! — Ван Рийн ударил кулаком по столу. Бутылка и стаканы подпрыгнули. — Сколько времени уйдет на проверку всех? Часы? А сколько часов потребуется, чтобы приспособить аппаратуру для каждого испытания? Ямамура скоро упадет от истощения, и заменить его некем! А аддеркопы все ближе. У нас нет времени для этого метода! Если гориллы не окажутся иксянами, нас может выручить то… Мы должны тщательно изучить все факты и найти иксян сразу.

— Давайте, — сказал Торранс, осушая стакан. — А я пойду вздремну.

Ван Рийн покраснел.

— Правильно, — фыркнул он. — Будьте, как все остальные. Бездельничайте и играйте, танцуйте и пойте, развлекайтесь целыми днями, потому что здесь есть бедный старый Николас Ван Рийн. Он взвалит всю работу и беспокойства на себя. О дорогой святой Диомас, почему ты не хочешь, чтобы кто-нибудь другой в этом мире сделал что-нибудь полезное?

Торранса разбудил Ямамура. Гориллоидн не были иксянами. Они были дальтониками и не могли управлять механизмами. Их маленький мозг по массе и сложности соответствовал мозгу собаки.

Торранс стоял в капитанской рубке и старался свыкнуться с мыслью о своей обреченности. Космос никогда еще не казался ему таким прекрасным, как сейчас. Он не был хорошо знаком с местными созвездиями, но его тренированный глаз определил созвездие Персея, Возничего и Тельца; они находились в направлении Земли и поэтому были не очень искажены. В том же направлении лежал Рамамунджан, где позолоченные города поднимались из тумана, чтобы поймать первый луч солнца, выходившего из-за Маунт Ганди. Можно было распознать и несколько отдаленных звезд — рубиновый Бетельгейзе и янтарную Спику, звезду пилотов, на которую он так долго смотрел в своих полетах. С другой стороны небо было покрыто мелкими морозными огнями звезд в безоблачной и бесконечной тьме. Млечный путь опоясывал небо холодным серебром, зеленовато сверкали туманности, другие галактики развертывали свои спирали на краю видимости. Он меньше думал о планетах, на которых уже был, даже о своей родной планете, чем об этой безграничной дали. Конец близок, взрыв будет таким, что никто не успеет ничего почувствовать. Лучше уйти в чистоту этого взрыва, чем в подземные темницы аддеркопов.

Он отбросил сигарету, ласково коснулся приборов управления. Он знал каждую кнопку и рукоятку так же хорошо, как свои пальцы. Это был его корабль, совсем не похожий на корабль чужаков, где огромная бессмысленная панель требовала в одно и то же время и карлика, и гиганта, где управление двигателем, если оно не закрыто особым ключом, выключалось легким нажатием руки, где…

Звук легких шагов заставил его резко обернуться. Увидев, что это Джерри, он расслабился, но кровь продолжала громко стучать в висках.

— Что привело вас сюда? — спросил он, и голос его зазвучал мягче, чем он предполагал.

— О… то же, что и вас, — она взглянула на экран. С того времени, как они захватили корабль чужаков, а может, он захватил их, красная звезда на носовом экране заметно выросла. Теперь она зловеще горела перед ними на расстоянии всего в один световой год. Джерри состроила гримасу и отвернулась от экрана.

— Ямамура переделывает аппаратуру, — тихо сказала она. — У нас нет ни одного специалиста, который мог бы помочь ему, а он уже шатается от усталости и бессонницы. Старый Ник в своей каюте курит и пьет. Он только что прикончил очередную бутылку и начал другую. Там так дымно, что я не могла выдержать. И он не говорит ни слова. Только иногда разговаривает с собой на каком-то малайском языке. Я этого не вынесу.

— Мы можем только ждать, — ответил Торранс. — Мы сделали все, что могли, теперь подождем испытаний гусениц. Придется надевать скафандры и отправляться в их камеры. Будем надеяться, что они не нападут на нас.

Он тяжело опустился на стул.

— К чему беспокоиться? — пожала плечами Джерри. — Я знаю положение не хуже вас. Даже если гусеницы и есть иксяне, нам потребуется несколько дней, чтобы доказать это. Сомневаюсь, осталось ли у нас для этого время. Если мы в ближайшие два дня не отправимся к Валгалле, нас обнаружат и уничтожат. А уж если гусеницы тоже окажутся животными, у нас точно не будет времени для испытаний третьего вида. К чему тогда беспокоиться? Нам ничего не остается делать! Не извиваться ведь так же остервенело, как загнанные в угол крысы. Почему бы нам не признать, что мы обречены, и провести оставшееся время… как подобает людям.

Удивленный, он перевел взгляд с экрана на нее:

— Что вы имеете в виду?

— Это зависит от того, что предпочитает каждый. Может быть, вам хочется привести в порядок свои мысли или что-нибудь подобное?

— А как насчет вас? — спросил он, чувствуя, как сильно забилось сердце.

— Я не мыслитель, — она печально отвернулась. — Боюсь, я слишком легкомысленна: я люблю радость жизни. Но я нигде не могу найти никого, кто бы наслаждался со мной вместе.

Он схватил ее за обнаженные плечи и притянул к себе. Руки его ощутили бархат ее кожи.

— Вы уверены в этом? — грубо спросил он. Она стояла, закрыв глаза, наклонив голову и полураскрыв губы. Он поцеловал ее. Через секунду она ответила. В это мгновение на пороге появился Николас Ван Рийн.

Он стоял с трубкой в руке и с оружием на поясе и смотрел, пока трубка не выпала из его рук.

— Так! — заревел он.

— Ой! — взвизгнула Джерри. Она высвободилась.

Волна гнева поднялась в Торрансе. Он сжал кулаки и шагнул к Ван Рийну.

— Так! — повторил торговец. Переборки, казалось, дрожали от его голоса. — Проклятый уксус, я пришел вовремя. Хвост сатаны в мышеловке! Я просиживаю часы, напрягая свой мозг, чтобы спасти ваши бесполезные жизни, а вы, предательская смесь грязной змеи с сырым клещом, заводите здесь шашни с моей секретаршей, нанятой на мои кровные деньги! Химеры и дьяволы! На колени! И просите прощения, или я раздавлю вас и превращу в собачий корм!

Торранс остановился в нескольких сантиметрах от Ван Рийна. Он был чуть выше торговца, намного легче, но зато чуть ли не на тридцать лет моложе.

— Уходите! — резко бросил он.

Ван Рийн побагровел. Несколько секунд он стоял неподвижно.

— Ладно, черт возьми, — наконец прошептал он. — Дьявол и смерть, он достаточно потрепал мне нервы. — И левым кулаком описал полукруг.

Торранс уклонился, еле удержавшись на ногах. Его левый кулак ударил торговца в живот и, на мгновение задержавшись в складке жира, натолкнулся на тугой мускул и отскочил. Тогда Ван Рийн пустил в ход правый кулак… Космос взорвался вокруг Торранса. Он взлетел в воздух, перевернулся, упал и остался лежать неподвижно.

Когда к нему вернулось сознание, Ван Рийн поддерживал его голову и протягивал бренди, принесенное испуганной Джерри.

— Ну вот, парень, успокойся. Маленький глоток бренди, а? Вот так, получите. Вы потеряли один зуб, вставите его на Фрейе. Можете сделать это за счет компании. Это сделает вас более счастливым, не так ли? А теперь, девочка Джерри, дай ему стимулирующую таблетку. Пошли к люку, парень. Вот так, вставайте на ноги. Вам не следует пропускать эту забаву.

Одной рукой придерживая Торранса, Ван Рийн поставил его на ноги. Капитан навалился на торговца, но скоро стимулирующая пилюля прогнала боль и головокружение, и он, едва шевеля разбитыми губами, спросил:

— Что случилось? Что вы имеете в виду?

— Я знаю, кто такие иксяне. Я пришел за вами, чтобы вместе вытащить их из клетки, — Ван Рийн подтолкнул Торранса большим пальцем и зашептал: — Не говорите никому, иначе мне придется слишком часто драться, но я люблю пощекотать себе нервы, как сегодня. Когда будем дома, я переведу вас с яхты и поручу командовать торговым отрядом. Как вам это нравится, а? Но идемте, у нас много работы.

Торранс в замешательстве пошел с ним. Когда они подошли к зоологическому трюму, Ван Рийн подал знак космонавтам, стоящим на страже, чтобы они не дали иксянам уйти. Они присоединились к торговцу, и их тяжелые шаги вскоре замерли перед одним из люков.

— Это? — спросил Торранс. — Но я думал…

— Вы думали то, на что они надеялись, — сказал Ван Рийн. — Их план хорошо продуман. Он сработал бы где угодно, только не у Николаса Ван Рийна. Ну, а теперь зайдем и покажем свое оружие. Надеюсь, этого будет достаточно. К тому же, с помощью рисунков мы сумеем объяснить, как проникли в их тайну. Тогда они отвезут нас к Валгалле, которую мы покажем им на астрономических картах, уже подготовленных капитаном Торрансом. Им придется как нашим пленникам выполнять ваши требования. Но во время путешествия мы сможем найти общий язык и доказать им, что мы на аддеркопы, что хотим быть друзьями и торговать с ними. О’кей. Начинаем.

Он прошел через люк, схватил одного зверька в шлеме и вытащил его наружу.

У Торранса не было времени ни на что, кроме собственной работы. Сначала нужно было заделать пробоину в корабле чужаков и перенести туда с «Гебы» продукты и оборудование. Затем следовало направить яхту в противоположную сторону: через несколько часов ее конвертор взорвется, заставив аддеркопов прекратить охоту на них. Наконец началось путешествие, и хотя иксяне вели корабль туда, куда им приказали, за ними все время нужно было следить, чтобы они не приняли самоубийственного решения. Каждая свободная минута уходила на выработку общего языка. Торрансу также приходилось присматривать за своими людьми, успокаивать их и одновременно следить по детектору, не появится ли вражеский корабль.

Напряжение было постоянным. Иногда ему удавалось заснуть. Поэтому у него не было времени подробнее поговорить с Ван Рийном. Но он знал, что тот — счастливчик, и решил довериться его удачливой судьбе.

И вот уже Валгалла превратилась в небольшой желтый диск, затмевающий остальные звезды. К ним подошел патруль Лиги, им выделили эскорт, и на небольшой скорости они двинулись к Фрейе. Командир патруля сообщил, что хочет побывать у них на борту и побеседовать, но Торранс остановил его:

— Когда мы выйдем на орбиту, фримен Агилин, я с радостью приму вас. Но теперь ваше присутствие может нарушить дисциплину. Вы поймете меня, я надеюсь.

Он выключил телескоп чужаков, с которым научился обращаться.

— Пойду приведу себя в порядок. Не мылся с тех пор, как мы покинули яхту, — сказал он. — Продолжайте, фримен Лафар, — он поколебался. — И гм… гм… фримен Джунх-Варклакх.

Джунх что-то промычал: он был слишком занят, чтобы разговаривать. Гориллоид сидел в кресле пилота, протягивая свои большие руки к приборам и направляя корабль по гиперболической орбите. Варклакх, зверек в шлеме, сидел у него на плече. У него не было голосовых связок, он лишь помахал щупальцами, потом вытащил ими ключ из отверстия. Остальные щупальца оставались погруженными в массивную шею гориллоида, получая питание от его кровеносной системы и посылая чувствительные импульсы искусному пилоту корабля.

Сначала такое сочетание казалось Торрансу вампиризмом. И хотя предки зверьков в шлемах действительно паразитировали на предках гориллоидов, сейчас это было не так. Они были симбиотами. Зверьки давали зоркие глаза и разум, а гориллоиды — силу и руки. Ни один из них не мог существовать без другого, в комбинации же они составляли новый вид. Привыкнув к этой мысли, Торранс уже не видел в этом зрелище (зверек, взбирающийся на плечи гориллоида) ничего более странного, чем в изображении всадника на лошади в исторических картинках. А когда существа в костяных шлемах уяснили, что не все люди их враги, они изменили свое отношение к ним.

«Несомненно, они думают о тех любопытных видах животных, которые мы сможем продать для их зоопарка», — подумал Торранс. Он шлепнул Варклакха по шлему, потрепал Джунха по шерсти и вышел из рубки.

Обтирание губкой и свежая одежда сняли усталость. Он подумал, что лучше предупредить Ван Рийна, и постучал в дверь его каюты.

— Войдите, — послышался бас. Торранс вошел в каюту, синюю от дыма. Ван Рийн сидел перед пустой бутылкой бренди, одной рукой держа трубку, другой обнимая Джерри, слегка одетую, свернувшуюся у него на коленях.

— Садитесь, садитесь, — сердечно проревел он. — Где-то в углу есть еще недопитая бутылка.

— Я должен сообщить вам, сэр, что скоро мы будем принимать на борту капитана эскорта. Профессиональная вежливость. Он хочет взглянуть на икс… на торгу-контанакх.

— Ладно, зовите его на борт, — сказал Ван Рийн и нахмурился. — Только пусть захватит с собой бутылку и не задерживается слишком долго. Я хочу на землю — я болен от космоса. Черт побери, я готов босиком бежать по мягкой земле Фрейи.

— Может, вы хотите переодеться? — намекнул Торранс.

— Ой! — взвизгнула Джерри и побежала к каюте.

Ван Рийн осмотрел свой саронг и скрестил волосатые ноги.

— Если этот капитан желает посмотреть на иксян, пусть смотрит на них. А мне так удобней, и я так останусь. Я не хочу, чтобы он узнал, кто такие иксяне. Это поможет мне создать новый торговый синдикат. Понятно?

Его глаза сузились и стали колючими. Торранс кивнул:

— Да, сэр.

— Хорошо. Сидите, парень. Помогите мне привести мой корабль в порядок. У меня нет вашего образования. Я работаю с двенадцати лет и нуждаюсь в помощи, чтобы сделать свою речь такой же элегантной, как и моя логика.

— Логика? — повторил Торранс удивленно. Он наклонил бутылку, главным образом потому, что дым начал есть ему глаза. — Я думал, что вы угадали.

— Николас Ван Рийн никогда не гадает. Я знал, — он дотянулся до бутылки, сделал глоток и продолжил: — Я понял это после того, как Ямамура установил, что гориллоиды — не иксяне. Тогда я сел, напряг свой мозг и решил все обдумать как следует. Видите ли, я шел путем исключения. Элефантоида я исключил сразу, он был только один. Может быть, в крайнем случае, один пилот может вести корабль в космосе, но не приземляться, отлавливать диких животных, заботиться о них и так далее. К тому же, если что-то выйдет из строя, он будет беспомощным.

Торранс кивнул:

— Я думал об этом с точки зрения космонавта. Именно поэтому я тоже был склонен исключить элефантоида. Но должен признаться, я не подумал о том, что собирание зверей не под силу одному космонавту.

— К тому же он слишком велик, — добавил Ван Рийн. — Что же касается тигровых обезьян, то я, как и вы, никогда не принимал их всерьез. Может быть, их предки были более мелкими и ходили на двух конечностях, но потомки вернулись к передвижению на четырех. Разумное существо не может быть таким. Маленький мозг, внешность хищника, кошачьи когти — этого достаточно.

Гусеницы казались более подходящими, но лишь до тех пор, пока я не вспомнил, как легко вы включили двигатели. Этот тумблер, не будучи закреплен отдельным ключом, срабатывал слишком легко, он включился бы от собственного веса при утроенном тяготении… во всяком случае существовала опасность, что он включится. А вспомните полку, которую вы так легко погнули. На планете с утроенной тяжестью не может быть таких непрочных вещей. Оставались кентавры со щупальцами, — продолжал он. — Это было плохо для нас, ибо смесь водорода с кислородом взрывается. Я внимательно читал отчеты специалистов, надеясь, что обнаружу что-нибудь, что позволит исключить их, и, черт возьми, нашел! Видите ли, у иксян были замедлители из окиси меди, выставленные на открытом воздухе. А окись меди и водород под действием высокой температуры, возникающей при прохождении тока, разлагаются на воду и чистую медь. Пуф — и нет замедлителей. Следовательно, корабли построены существами, дышащими не водородом. — Он улыбнулся: — У вас слишком высокое образование. Вы забыли школьный курс химии.

Торранс щелкнул пальцами и пробормотал ругательство.

— Путем исключения я пришел к этим зверькам в шлемах, — сказал Ван Рийн. — Но они не могли построить корабль. Да, они могли держать некоторые инструменты, например этот ключ, спрятанный на дне отверстия, но и только. Такие медлительные и маленькие, как они могли прожить достаточно долго, чтобы построить космический корабль? К тому же, у маленьких животных не может быть большого мозга. Не бывает у них и хороших глаз. А между тем у этих существ в шлемах хорошие глаза, не хуже наших. Они похожи на человеческие.

Я вспомнил, что в их каютах есть большие и маленькие койки. Может быть, это постели для двух разновидностей спящих? И я подумал: не является ли череп человека чем-то вроде черепахи с ее броней? А сам человек, может быть, паразит. Ведь он питается за счет других. Во всяком случае, я таких людей знаю. Возьмите, например, Джуана Харлемана из Венерианской компании чая и кофе. Но не меня. Вот так я узнал то, что требовалось доказать, — самодовольно закончил Ван Рийн.

Охрипнув от такой длинной речи, он схватился за бутылку. Торранс посидел еще немного, но так как торговец не склонен был продолжать разговор, он встал и вышел. У входа он встретил Джерри. В платье с глубоким декольте и длинным разрезом, сверкающем, как лакированное, она была необыкновенно хороша. Торранс запнулся. Но она посмотрела сквозь него, как будто его вовсе не было.

— Шуба из морского котика, — сонно пробормотал Ван Рийн. — Марсианские огненные жемчуга. Квартира в Звездном городке.

Джерри прижалась к нему и провела рукой по его волосам.

— Вам удобно, Ники, дорогой? — проворковала она. — Я могу для вас что-нибудь сделать?

Ван Рийн подмигнул капитану.

— Вас ждут в рулевой рубке, — сказал он. — Вы не так стары, толсты и одиноки, как я, у вас есть семья.

— Гм… да, — пролепетал Торранс, — вы правы.

Он закрыл за собой дверь и направился в рулевую рубку.

КНИГА ВТОРАЯ ТЕРРИТОРИЯ

Стало избитой истиной, что структура общества определяется его технологией. Правда, совершенно различные культуры могут использовать одинаковые инструменты, но инструменты определяют возможности: без космических кораблей не может быть межзвездной торговли. Раса, привязанная к одной планете, обладающая высокими познаниями в технике, торговле и военном искусстве, неизбежно склоняется к коллективизму под тем или иным именем. Свободному предпринимательству нужны широкие просторы.

Автоматизация сделала производство дешевым, а стоимость энергии неожиданно упала с изобретением протоновых конверторов. Управление гравитацией и овладение гиперпространством открыли Галактику для эксплуатации и создали нечто вроде предохранительного клапана: любой гражданин, считающий, что правительство слишком угнетает его. мог эмигрировать куда угодно. Это обстоятельство усиливало либеральные планы, что, в свою очередь, уменьшало угнетение в других мирах.

Межзвездные расстояния огромны, а каждая звездная раса имела свое представление о культуре, поэтому всеобщего союза не было. Не было и больших войн — они могли принести гибель обеим сторонам. Никаких братских отношений между расами не устанавливалось, но в целом равновесие было стабильным. И по-прежнему велика была потребность в товарах: колонии нуждались в предметах роскоши из метрополий, а метрополии — в колониальных товарах. Были предложения и у старых миров.

В таких условиях быстро развивался звездный капитализм. Он был вынужден образовывать союзы и делить сферы влияния. Могучие компании объединялись, чтобы уничтожить конкурентов, повысить цены и производить лучшие товары. Правительства были ограничены своими планетными системами, они не могли контролировать звездных торговцев и отказывались от этого.

Эгоизм — могущественная сила.

Правительства, официально провозгласившие альтруизм, были разделены, и в этих условиях Политехническая Лига стала суперправительством от Канопуса до Полярной Звезды, включившим в себя множество рас. Это общество горизонтальной структуры стирало политические и культурные границы и проводило свою политику, заключая собственные договоры, строя базы, ведя войны, большие и малые, и способствуя распространению всеобщей цивилизации и установлению окончательного мира больше, чем все дипломаты Галактики.

Но оно имело свои трудности — прибыль.

Джойс Девиссон проснулась, как будто ее что-то ударило.

Свист повторился, достаточно сильный, чтобы через каменную кладку, металл и изоляцию проникнуть в ее барабанные перепонки. Она села в темноте, пытаясь сообразить, что происходит.

В последний раз она слышала такой дикий крик в Чебенде, тогда это означало, что два отряда дерутся друг с другом. Но потом ее спасли, посадили на флиттер, где ее окружили вооруженные люди; проводником был седой Старейший. То, что она видела и слышала потом, доносили до нее телекамеры, наблюдавшие за сверкающими ледяными полями внизу. Разукрашенные тигровыми полосами воины, убивавшие и умиравшие, были для нее лишь фигурками на экране. Она жалела их, но в то же время они были не вполне реальными: она больше никогда не увидит их, эти атомы, исчезавшие потому, что исчезал их мир.

Но теперь этот свист был рядом.

Этого не может быть!!!

Прозвучал взрыв. Она слышала, как мелкие осколки падали на крышу, ее кровать зашаталась. Внезапно свист стал слышнее, громче стали и сопровождающие его удары барабана, звяканье металла и грохот разбиваемых предметов. Атакующие, по-видимому, взорвали дверь машинной секции и ворвались внутрь. Но где они взяли порох?

Где же, как не в городе Кусулонго?

Значит, Старейшие решили, что людей лучше истребить. Страх смерти волной накатил на Джойс, а когда волна отхлынула, остались обида и боль, как будто Джойс была ребенком, которого ударили ни за что. Почему они так поступили с ней, ведь она пришла помочь им?

Топот ног раздавался рядом с той частью купола, где были созданы земные условия. Туземцы восстали и явились с оружием в руках. Она слышала свирепые вопли. Затем дальше, в машинной секции, началась схватка. Звенели мечи, томагавки крошили кости, гневно заговорил пистолет, который она дала Уулобу. Но ее отряд долго не продержится. Другого клана поблизости не было, а сами Старейшие никогда не участвовали в сражениях, В оазисе были сотни мужчин Шанга, а в миссии находились едва ли две дюжины верных т’келанцев.

Хотя дверь машинной секции была пробита, проникнуть внутрь миссии все же было нелегко: она была прочно укреплена, как того требовали местные условия. Но как только стену разрушат…

Джойс вскочила на ноги, и коснулась выключателя — вспыхнул свет. Узкая загроможденная комната, так хорошо знакомая ей, показалась чужой в белом свете. «Это потому, что мне страшно, — сообразила она. — Я проснулась в ожившем ночном кошмаре». Нервы и мускулы действовали помимо ее воли. Она натянула теплое платье и тяжелый верхний костюм. Надевая перчатки, подсоединила их провода к электрической обогревательной сети, встроенной в костюм. Теперь специальные сапоги, резервуар с восстановителем воздуха, аккумулятор, пистолет и патроны. На ее плечи лег шлем, но лицевая пластинка его оставалась пока поднятой. Проверка воздушных замков, обогревательной системы — условия снаружи на т’Кела смертельны. Температура в эту летнюю ночь в средних широтах — около шестидесяти градусов ниже нуля по Цельсию. Азотная составляющая атмосферы действует на легкие, как наркотик, а аммиак сжимает их. В воздухе нет водяных паров, которые может ощутить человек, воздух иссушает легкие. Любого из этих обстоятельств достаточно для того, чтобы постепенно убить человека. Поддержанный кислородной составляющей воздуха, он продержится несколько минут, а потом потеряет сознание.

К тому же тут были Шанга, убивающие людей и их помощников, и у них был порох, которым можно взорвать стены.

Джойс вздрогнула: «Остальные!» Интеркома не было: две дюжины людей в куполе не нуждались в нем. Она постучала в дверь соседней комнаты. Никто не ответил.

— Откройте, вы, идиот! — закричала она, стараясь перекричать голоса снаружи. — Выходите, мы можем уйти только этим путем.

Через дверь ей ответил хриплый бас:

— Как я могу открыть? Вы же сами закрылись, черт побери!

«Конечно, конечно», — сообразила она. Испуг и нарастающий шум схватки мешали ей думать. Она закрыла дверь со своей стороны. Раньше во время ее пребывания в миссии в этом не было нужды. Но потом явился Николас Ван Рийн, поселился рядом с ней, и ей едва хватало дня, чтобы отбиваться от его медвежьих авансов… Она отодвинула защелку.

Вкатился торговец. Подобно большинству эсперансиан, Джойс была высокой, но она доставала ему лишь до подбородка. Его плечи перекрыли дверной проем, а огромный живот был виден даже в этом громоздком костюме. Обвешанный всевозможными приспособлениями, он выглядел еще чудовищнее, чем накануне, когда направлялся к куполу в кружевах и оборках. Большой крючковатый нос торчал из открытого шлема, принюхиваясь к запаху крови в воздухе.

— Ха! — крикнул он. Жирные черные локоны, заботливо завитые, раскачивались из стороны в сторону, смазанные чем-то усы и бородка торчали, как рога. — Что за чертовщина, ад бы ее побрал, суматоха? Я считал, что этим туземцам можно доверять.

— Это другие… — поперхнулась Джойс. — Идемте, нужно присоединиться к остальным.

Ван Рийн резко кивнул, так что его несколько подбородков задрожали, и позволил ей вести себя. Личные каюты человеческой секции миссии выходили в общий коридор. В каждой каюте дверь открывалась в коридор и две соседние каюты. Каюта Джойс находилась в конце последнего ряда, она граничила с машинным отделением. Незамужняя, любящая уединение, она сама выбрала эту каюту. Кают-компания находилась в противоположном конце купола. Выйдя из своей каюты, Джойс увидела, что двери остальных кают распахнуты. Закрытыми остались лишь незанятые помещения, специально построенные для таких гостей, как Ван Рийн и члены его команды.

Итак, все уже в кают-компании. Джойс побежала. Тяжелые шаги Ван Рийна за ней создавали нечто вроде землетрясения. Гравитация на т’Кела была примерно такой же, как на Земле и Эсперансе.

«Единственное совпадающее условие», — с отчаянием подумала Джойс. На мгновение перед ней мелькнули картины Эгаерансы, вращающейся вокруг звезды, называемой Мир: поля пшеницы, отдаленные синие горы, красно-золотой флаг независимого мира, взвивающийся к облачному небу. Ей вспомнилась гордая мечта, которая создала их общину.

За ее спиной послышался грохот. Пол под ногами задрожал. Она упала. Грохот повторился, потом еще раз. Третий взрыв был самым сильным; от сокрушительного удара все вокруг содрогнулось. Цепляясь за пол, она перевернулась. Голова в шлеме болталась из стороны в сторону. Вкус крови смешался с привкусом дыма. Она взглянула вдоль коридора, пытаясь разогнать пелену, застилающую ее глаза. Стена в конце коридора рядом с ее комнатой была расколота. В полутьме двигались какие-то фигуры.

— Они взорвали стену, — тупо сказала она.

— Закройте шлем! — взревел Ван Рийн. Он уже опустил лицевую пластину. Усилитель донес до нее его голос, но какое-то оцепенение охватило ее мозг и мешало ей двигаться.

— Они взорвали стену, — повторила она. Это казалось слишком невероятным, чтобы быть правдой.

В проломе появился туземец, Он мог выдержать земной воздух и температуру некоторое время, если задержит дыхание, а т’келанский воздух под действием высокого давления уже врывался в пролом. Приземистая обнаженная фигура, держащая в руках лук, застыла в напряжении. Большие миндалевидные глаза сверкали в свете ярких земных светильников.

Эсперансианский техник выбежал из-за поворота коридора.

— Джойс! — воскликнул он. — Фримен Ван Рийн! Где…

В эту минуту загудел лук. Заостренная стрела прорвала костюм техника. Через мгновение воздух был полон стрел, копий, летящих из темноты. Джойс и Ван Рийн не поднимались. Техник повернулся и убежал. Старенький бластер Ван Рийна разом прыгнул ему в руку, он выстрелил, и огненный луч перерезал щель. Тени за ней исчезли, но оттуда продолжали доноситься крики и звон.

В ноздри Джойс ударил запах аммиака.

— Сифилис и чума! — взревел Ван Рийн. — Может, вам нравится дышать этой вонью? — он встал на колени и тщательно закрыл лицевую пластину ее шлема. Его маленькие, черные, глубоко посаженные глаза внимательно оглядели ее. — Ну, ну, подбодритесь. Вы хорошенькая девушка с такой ладной фигуркой, только не надо так коротко стричь волосы. Но не будем терять времени.

Он потянул ее за плечо, поставил на ноги и повернул в сторону кают-компании, в то же время направляя бластер к пробоине.

— Уф, уф, — бормотал он. — Это не дело для бедного толстого старика, которому уж лучше сидеть в своей уютной конторе на Земле с сигарой и стаканом джина. Тем более, что эти проклятые крикуны, которым он собирался помочь, хотят убить его. Да, они собираются выколоть ему глаза. Но служащие всех торговых баз так глупы, что приходится бедному Николасу Ван Рийну отправляться за сотни световых лет от дома искать новые возможности для торговли. Иначе конкуренты, как бешеные волки, на клочки разорвут его компанию «Пряности и напитки» и заставят на старости лет заниматься проституцией… Ох, ох.

Джойс затрясла головой, когда он поставил ее на ноги. Сознание вернулось к ней, ноги больше не дрожали. Дверь кают-компании была перед ней. Она нажала кнопку, но дверь не открывалась.

— Закрыто, — сказала она.

Ван Рийн так заколотил в дверь, что та задрожала.

— Откройте! — ревел он. — Гром и кости! Что это за шутки?

Из-за поворота коридора выскочил туземец. Ван Рийн резко повернулся, но Джойс вовремя отвела его бластер.

— Нет, это Уулобу.

Т’келанец, по-видимому, истратил все патроны, так как в руке его был зажат томагавк. Три других туземца бежали за ним с поднятыми мечами и топорами. Их юбки были украшены гербом с кругом и квадратом — это был герб клана Шанга.

— Возьмите их!

Бластер Ван Рийна выплюнул пламя. Один из туземцев упал, остальные повернулись, собираясь бежать. Уулобу крикнул и метнул свой томагавк. Обсидиановое лезвие ударило Шанга, и тот упал, обливаясь кровью. Уулобу потянул за веревку, которой топор был привязан к его запястью, схватил оружие и вновь метнул его.

Ван Рийн опять повернулся к двери.

— Вы, искусанные термитами трусы, впустите нас!

Пока он ругался, Джойс сообразила, что могло произойти. Она начала стучать по его спине так же сильно, как он сам стучал в дверь, пока он не остановился и не обернулся.

— Они не оставили бы нас, — сказала она, — но они, должно быть, решили, что мы убиты. Когда Карлос видел нас там, в коридоре, мы лежали на полу, а вокруг было столько стрел и копий… Их нет в кают-компании. Они закрыли дверь, чтобы удержать туземцев, и другим путем ушли к космическим кораблям.

— Ах, да, да, возможно! Но что нам тогда делать? Прожечь дыру в двери, чтобы последовать за ними?

Уулобу заговорил на гортанном наречии района Кусулонго:

— Все наши убиты, небесная женщина. Сражение кончилось. Шум, который вы слышали, — это Шанга грабят миссию. Если она найдут нас, они забросают нас стрелами. Два пистолета не остановят их, но я думаю, что мы можем пробраться между железом, которое движется, и обогнуть купол.

— Что он бормочет? — спросил Ван Рийн.

Джейс перевела.

— Думаю, он прав, — добавила она. — Наша единственная возможность — уйти через машинную секцию. И лучше поторопиться.

— Да. Пусть он идет впереди. Вы будете прикрывать отступление.

Они двинулись обратно. Иней побелил стены и сделал пол скользким. Брешь в машинную секцию зияла, как огромная темная пасть. Вдали Джойс слышала звон, треск и возбужденные крики. «Почему?» — с болью спрашивала она и не находила ответа.

Уулобу, лучше видевший в темноте, нежели люди, первым вступил в брешь и двинулся среди темных контуров механизмов. Здесь стояли средства передвижения: четыре наземные машины и множество флиттеров. Вдобавок длинное помещение было занято специальным оборудованием, которое использовали эсперансиане для спасения планеты. Сейчас большая часть оборудования была разбита вдребезги.

Перед ними возник прямоугольник тусклого света — выход наружу. Джойс двинулась туда. Ногой она задела какой-то упавший инструмент, и тот зазвенел. Мгновенно показалась дюжина теней. Они проскользнули внутрь и растаяли во тьме, прежде чем Ван Рийн начал стрелять. Уулобу взвесил на руке томагавк и достал нож.

— Теперь нам придется пробиваться с боем, — без сожаления сказал он.

— В атаку! — Ван Рийн побежал вперед, но несколько туземцев сомкнулись вокруг него. Металл и полированный камень блестели в темноте. Бластер землянина сверкнул огнем. Один из туземцев крикнул и упал. Другой схватил Ван Рийна за руку и попытался вырвать оружие. Ван Рийн старался освободиться. Туземец повис у него на руке, хотя торговец мотал его из стороны в сторону.

Уулобу ввязался в драку, нанося удары с хищной радостью. Джойс тоже не могла оставаться безучастной. Она вытащила свой пистолет. Зубы и копья туземцев сверкали в полутьме. Пролетело короткое копье, едва не угодив ей в грудь. Но даже и теперь ей было трудно нажать на курок. Звук выстрела отдался в ее черепе. Затем на какое-то мгновение всюду воцарилось толкающееся, царапающееся и кричащее безумие. Вновь и вновь Джойс слышала голос Уулобу — военные кличи клана Авонго. Голос Ван Рийна звучал, как труба:

— Святой Диомас да поможет нам! Падайте, паршивые собаки!

И вдруг все кончилось: огнестрельное оружие сделало свое дело. Джойс лежала на полу, тяжело дыша, и слышала, как убегает последний Шанга. Где-то стонал раненый воин, пока Уулобу не перерезал ему глотку.

— Вставайте, — сказал Ван Рийн. — Некогда отдыхать!

Уулобу помог ей встать. Он был слишком мал ростом, чтобы она могла опереться на него, но тут ей протянул руку Ван Рийн. Они вышли в ночь.

Никакого ограждения не было — только купол и т’Кела. Наверху сверкали незнакомые созвездия. Взошла большая Луна. Она была почти полная и бросала тусклый медный свет на равнину. На запад и на юг простиралась ровная степь, покрытая редкими кустиками, похожими на земную полынь, с низкими жилистыми серебристыми листьями. Прямо на север черной стеной возвышалась гора Кусулонго, четко вырисовывающаяся на фоне Млечного Пути. Город, скрытый ее вершиной, выдавал себя только очертаниями башен, похожих на зубы. Несколькими километрами восточнее бежала священная река Мангивола. Джойс могла различить красивые отблески на поверхности жидкого аммиака. Деревья оазиса, в котором расположились лагерем Шанга, образовывали темное пятно. Холмы, уходившие к северу от Кусулонго, блестели ледяными вершинами.

— Быстрее, быстрее! — прорычал Ван Рийн нетерпеливо. — Если остальные думают, что мы мертвы, они могут улететь без нас.

Они поспешно, изнемогая от усталости, обогнули купол. Два сужающихся к концам цилиндра блестели в свете Луны — это были большие грузовые корабли миссии. Рядом с ними стояла роскошная яхта, на которой прилетел с Земли Ван Рийн с помощниками. Несколько мертвых Шанга лежали поблизости. Ночной ветер шевелил их мех. Видимо, убегавшим пришлось сражаться. Трапы были убраны, люки задраены. Когда они приблизились к кораблям, рев двигателей усилился.

— Эй! — заорал Ван Рийн. — Вы, тупоумные твари, подождите меня!

Яхта взлетела первой, унесясь в небо, подобно молнии. Воздушная волна отбросила Ван Рийна. Затем поднялись грузовые корабли. Ван Рийн с грохотом упал, перевернулся, прокатился несколько метров и остался лежать неподвижно.

Джойс поспешила к нему.

— Что с вами? — с тревогой спросила она. Ван Рийн был отвратительным неотесанным стариком, но она пришла в ужас от того, что может остаться одна.

— О-о-о! — простонал он. — Святой Диомас, я подарил тебе новый цветной витраж в домашней часовне. Теперь, я думаю, лучше было бы разбить его.

Джойс взглянула вверх. Космические корабли, сверкнув, как звезды, исчезли.

— Они не заметили нас, — сказала она.

— А я и не понял, — фыркнул Ван Рийн.

К ним присоединился Уулобу.

— Шанга слышали шум, — предупредил он. — Они придут сюда посмотреть и найдут нас. Нам нужно бежать.

Ван Рийн не нуждался в переводе. Осторожно ощупав себя, словно боялся потерять что-нибудь, он встал и двинулся назад к куполу.

— Возьмем флиттер, нет? — спросил он.

— У наземных машин гораздо больший запас, — ответила Джойс. — Нам нужно продержаться, пока кто-нибудь не вернется.

— И все это время эти искусанные паразитами туземцы будут на нас охотиться, — пробормотал Ван Рийн. — Прекрасная перспектива.

— Мы пойдем на запад и найдем мое племя, — предложил Уулобу. — Я не знаю, где сейчас Авонго, но другие кланы орды Рокулело должны находиться между Узкой Землей и Бесплодными Землями.

Они вошли в машинную секцию. Джойс споткнулась о чье-то тело и вздрогнула. «Неужели я действительного кого-нибудь убила?»

Наземные машины были длинными и прямоугольными. С восемью колесами, причем задние — на гусеницах. Аккумуляторы заряжены, их энергии должно хватить на многие тысячи километров по горным дорогам. Внутри были регенераторы воздуха и запасы продовольствия для двух человек на шесть месяцев, шесть коек, кухня и туалет, карты и навигационное оборудование, приемопередатчик. Здесь все было предусмотрено для путешествия по планете такого типа.

Ван Рийн протиснулся в незапертую дверь и устроился на сиденье водителя. Джойс села рядом с ним. Уулобу тоже вошел, но он так боялся, что у него дрожали даже усы. Только Старейшим на т’Кела нравилось ездить на таких машинах. Однако все было продумано: в полевых экспедициях, когда внутри устанавливались земные условия, проводники и охранники ехали на крыше машины, разговаривая с членами экипажа по интеркому. Так было пройдено много километров, сделано много открытий. Люди хотели спасти этот мир…. А теперь!

Ван Рийн огромной ручищей осторожно касался приборов управления.

— В моей компании я использовал специалистов, — сказал он. — Я не похож на этих проходимцев, прошедших весь мир. Но иногда нам приходится… гм, заимствовать кое-что у конкурентов, поэтому я знаю, как… а!

Машина ожила, и Ван Рийн поспешил привести в действие воздушную подушку, чтобы не пользоваться шумными колесами.

Но их уже обнаружили.

Четыре Шанга выбежали из другой двери купола. «Там их не менее сотни», — подумала Джойс. Ван Рийн оскалил зубы.

— Вы любите веселые игры? — спросил он у девушки и нажал выключатель фар.

Луч света поймал воина и ослепил его. Тот стоял неподвижно, четко вырисовываясь на темном фоне. Это был типичный т’келанец этой местности. Расы на этой планете различались в зависимости от мест обитания, но не более, чем на Земле.

Воин был приземистым: не более ста пятидесяти сантиметров, но его тело могло удерживать всю жидкость, которую могла предоставить эта сухая планета. Ноги и руки, почти такие же, как у человека, имели по четыре пальца, оканчивающихся толстыми синими ногтями. Все тело покрывала ярко-оранжевая шерсть с черными полосами и белым треугольником на груди. Голова была круглой, с заостренными ушами и желтыми кошачьими глазами, двумя мясистыми щупальцами на лбу, единственной ноздрей, пересекавшей широкий нос, и безгубым ртом, полным острых белых зубов. Воин держал в руке меч — заостренный рог игоидианга с деревянной ручкой — и круглый щит, раскрашенный в цвета орды Яагола, к которой принадлежал род Шанга.

— Бип, бип, — сказал Ван Рийн и направил машину вперед.

Воин едва успел отскочить в сторону, остальные попытались напасть. Джойс мельком увидела одного с костяным свистком во рту. Яагола никогда не отдавали военных приказов, но были склонны к музыке. Несколько копий ударило в борт машины, но через мгновение она была уже далеко, несясь со скоростью ста километров в час и волоча за собой хвост пыли, как комета.

— Куда теперь? — спросил Ван Рийн. — К тому городу в горах? Вы говорили, что там живут местные шишки.

— Старейшие? Нет! — воскликнула Джойс. — В этом, видимо, виноваты они.

— Ха! Почему?

— Не знаю, не знаю. Они были так надежны. Но теперь… Они организовали все это, кроме них, никто не мог. У нас никогда не было врагов ни в одном клане. Как только мы изучили их биохимию, мы синтезировали им медикаменты и… и помогали им, — Джойс вдруг заметила, что почти кричит. Она сжала ладонями шлем и постаралась взять себя в руки.

— Ну, ну, все в порядке, — Ван Рийн потрепал ее по плечу. — Вы храбрая девушка. И хорошенькая. Успокойтесь и будьте веселей.

Т’Кела совершает оборот вокруг своей оси за тридцать часов и несколько минут. Угол наклона оси — несколько градусов.

Когда машина остановилась в ста километрах от купола, была ночь, и беглецы решили разбить лагерь. Уулобу вытащил спальный мешок, внутри машины установили земные условия. Земляне сняли костюмы и растянулись на койках. Даже храп Ван Рийна не мог разбудить Джойс.

Поднял ее рассвет. Красное солнце, поднимающееся на востоке, было похоже на угасающий уголь. Его видимый диаметр составлял половину диаметра Солнца, видимого с Земли, или Мира с Эсперансы, свет его был тусклым, густые тени лежали в каждой щели и углублении, и горизонт терялся во тьме. Небо было чистым, но к югу клубились облака пыльных бурь. Вокруг расстилалась голая степь, лишенная даже редкой растительности, и лишь на севере виднелись сверкающие поля. Пролетел хищник, питающийся падалью.

Джойс села, ощущая ломоту во всем теле. Воспоминание о случившемся вызвало пустоту в груди. Она хотела бы снова забраться под одеяло, заснуть и спать, до тех пор, пока не придет спасение… если оно когда-нибудь придет. Она заставила себя встать, умыться, надеть брюки и блузку. Освежившись, она почувствовала голод. Джойс вернулась в главное помещение и начала готовить завтрак.

Запах кофе разбудил Ван Рийна.

— А-а-а-а-х-х! — согревшись в теплом белье, он не хотел двигаться, но протянул руку и схватил чашку. — Хорошая девочка, — он подозрительно принюхался. — Он без бренди? После всех забот мне нужно бренди.

— Здесь нет напитков, — выпалила она.

— Что? — некоторое время торговец мог только смотреть на нее. Челюсть его отвисла, усы задрожали. — Нет ничего выпить? Почему?! Это же сверхнаглость! Кто отвечает за это? Клянусь дьяволом, я позабочусь, чтобы его выкинули из Лиги с волчьим билетом!

— У нас есть кофе, чай, молоко и фруктовые соки, — сказала Джойс. — Воду будем получать из льда снаружи, химические фильтры удалят из него аммиак и примеси. И никто не смеет брать с собой в экспедицию алкогольные напитки, фримен Ван Рийн.

— Смеет, если он цивилизован! Посмотрю-ка я запасы продовольствия, — он принялся рыться в ближайшем багажном отсеке. — Сухое мясо, сухие овощи, сухое… Смерть и разрушение! — завопил он. — Ни одной банки икры? Вы хотите погубить меня?

— Скажите спасибо, что вы до сих пор живы.

— Но не в таких условиях… Ага, кое у кого нашлись мозги, чтобы положить сюда сигареты, — Ван Рийн разорвал несколько сигарет, набил табаком трубку, которую извлек из-за пазухи, и зажег ее. Джойс вдохнула дым и вернулась на кухню, гремя посудой больше, чем было необходимо.

Сидя у откидного стола возле широкого окна, Ван Рийн проталкивал в глотку овсяную кашу и смотрел на невзрачный пейзаж снаружи.

— Уф, что за ужасное место! Похоже на ад с погашенными печами. Как давно вы здесь?

— Около года. Работала биотехником, — она решила угождать ему. — Конечно, эсперанская миссия работает уже несколько лет.

— Да, я знаю. Хотя и не очень хорошо представляю эту работу. Я здесь всего несколько дней, как вы помните. А любая планета так велика и сложна, что понять ее за короткий срок невозможно. К тому же у меня было немало своей работы.

— Я очень удивлялась, когда вы прилетели. Вы занимаетесь напитками и пряностями, верно? Но здесь нет ничего, что понравилось бы человеку. Мы можем усвоить протеины и некоторые другие биохимические компоненты — они для нас не опасны, но в них не хватает необходимых для нас веществ, например некоторых аминокислот, и они отвратительны на вкус.

— Моя компания торгует и не с людьми, — объяснил Ван Рийн. — Сравнительно недавно один ваш работник раскопал доклад об экспедиции, обнаружившей эту планету пятнадцать лет назад. Галактика так велика, что никто не может уследить за всем, что в ней происходит. Мы часто отстаем от событий. Так вот, в этом докладе упоминалось вино, которое производят туземцы.

— Да, кунгу. Большинство кланов этого полушария делает его. Они выращивают ягоды и другое растение, дающее волокно для нити. Они вовсе не земледельцы — раса хищников и кочевников, исключая Старейших. Но они засевают немного земли и спустя некоторой время возвращаются, чтобы собрать урожай.

Ну вот, как вы знаете, первые исследователи этой планеты были с Троры. Трора похожа на т’Кела, хотя и не так отвратительна. Троряне решили, что кунгу — деликатес. Они даже захватили с собой семена, но обнаружили, что это растение не приживается нигде, кроме своей планеты.

«Ага, — подумал Николас Ван Рийн, — можно завязать неплохую торговлю с Тророй».

— Так как на Земле не нашлось подходящего человека, которому можно доверять, пришлось мне отправиться самому. О, как горько быть таким одиноким! — проговорил Ван Рийн с пафосом. Его волосатая рука протянулась над столом и легла на руку Джойс.

— Возвращается Уулобу! — воскликнула она, и, высвобождаясь, вскочила на ноги. «Как раз вовремя», — подумала она.

Т’келанец вприпрыжку бежал по равнине, с плеча свисало убитое им небольшое животное. Он был одет не так, как Шанга — на нем было ожерелье из окаменевших раковин и свободная тканая юбка с гербом клана Авонго орды Рокулело. Кожаную сумку на поясе наполняла жидкость.

— Он разыскал источник аммиака, — громко сказала Джойс, так как Ван Рийн встал из-за стола и собирался обогнуть его, чтобы подойти к ней. — Вы знаете, для этого они используют щупальца на лбу, чувствительные даже к минимальному количеству паров аммиака. Этот мир слишком сух. Очень много замерзшей воды. Конечно, везде на этой планете вы найдете лед. Часто он тянется на сотни квадратных километров. Понимаете, максимальная температура здесь — сорок градусов мороза. Но лед не нужен для здешней жизни, наоборот, именно он убивает этот мир.

Ван Рийн хмыкнул и повернулся к окну. Уулобу добежал до машины и сказал в интерком:

— Небесная женщина, я обнаружил следы охотников, ведущие на запад, к Лубамбару. Это могут быть только Рокулело. Думаю, мы легко отыщем их. Я раздобыл мяса и утолил жажду.

Уулобу начал собирать хворост для костра.

— Что он сказал? — спросил Ван Рийн. Она перевела. — Какая нам польза заключать союз с варварами? Нам нужно лишь дождаться освобождения.

— Если оно придет, — возразила Джойс — Когда об этом станет известно на Эсперансе, сюда пришлют экспедицию, чтобы на месте выяснить причину происшествия. Но они же не знают, что мы живы и могут не торопиться.

— Мои люди поторопятся, — заверил ее Ван Рийн. — Я кое-что значу в Политехнической Лиге, черт побери! Как только на Земле получат известие, оттуда вылетит военный корабль с полным вооружением. Не более месяца.

— О, прекрасно, — сказала Джойс. Она успокоилась и снова села.

Ван Рийн продолжал, размышляя:

— Конечно, они не могут обыскать всю планету. Они знают, что я в районе этого проклятого Кусулонго, и сядут здесь. Я думаю, эти престарелые, Старцы, или как вы их называете, достаточно разбираются в космических делах, чтобы ввести в заблуждение экипаж какой-нибудь правдоподобной историей, если мы не сможем сами связаться с ними. Поэтому мы должны остаться здесь, в пределах досягаемости радио. А это расстояние на планете красного карлика невелико, здесь особые характеристики ионосферы. Но мы не можем и приближаться к врагам, иначе они будут все время охотиться на нас. Они могут устраивать ловушки, бросать бомбы или еще что-нибудь. Так или иначе, но они сумеют прикончить нас даже внутри машины. Следовательно, мы должны быть готовы отразить нападение здесь, недалеко от Кусулонго. Вы правы, мы должны найти друзей ваших людей.

— Но вы не можете заставить их воевать с людьми их расы, — запротестовала девушка.

Ван Рийн подкрутил усы:

— Это еще почему?

— Не знаю… мне кажется… если даже вам это удастся, это будет безнравственно.

— Гм… — он некоторое время разглядывал ее. — Вы, эсперансиане, идеалисты, я слышал. Ваши предки высадились на планете, чтобы создать идеалистическую коммуну, и вы продолжаете их дело, несмотря на грубую реальность, да? Ваша миссия помощи этой планете не рассчитана на прибыль. Это ваше стремление приносить добро…

— Это наша межзвездная политика, — согласилась Джойс с чувством гордости за свою культуру. — Помогая другим расам, мы получаем взамен их доброе отношение и постепенно убеждаем их смотреть на мир по-нашему. Если у Эсперансы будет много друзей, мы станем сильны, не подвластны чужому влиянию и нам будет не нужна армия.

— Из того, что я видел здесь, можно сделать вывод, что вряд ли вы найдете своих последователей на т’Кела.

— Да… вы правы… они настоящие хищники. Но и человек начинал как хищный примат, верно? Т’келанцы в этой местности развили несколько тысячелетий назад земледельческую культуру. Выращивали злаки и корм для мясных животных. Город Кусулонго — остаток этой культуры. Ледяной век уничтожил ее повсюду, оставив дикость и варварство. Не если им создать нужные условия, я уверена, автохтоны восстановят ее. У них никогда не было наций в нашем смысле: они не очень общественны. Но они могут установить у себя порядок с помощью заимствованной машинной технологии.

— Из того, что вы мне рассказали, ясно, что эти сидящие на четвереньках змеи, пожалуй, не хотят этого.

Джойс помолчала, пытаясь представить змей, садящих на четвереньках, потом кивнула.

— Вероятно, но я не могу понять, почему. Старейшие всегда были нам так полезны.

— Наверное, у них есть причина. Что ж, попробуем ее выяснить.

— Ну… может быть… но как? Ван Рийн погладил ее по голове.

— Оставьте философию мне, девочка, — самоуверенно сказал он. — Вам нужно только готовить пищу и оставаться хорошенькой.

Уулобу разжег костер и бросил в него глаза своей добычи. Его молитва звучала мрачно и была слышна внутри машины. Ван Рийн щелкнул языком.

— Не очень перспективное положение, — сказал он. — Вы цивилизуете их, если сможете. Но я предпочел бы, чтобы их копья, брошенные в машину, не имели наконечников из — закаленной стали. — Он вновь разжег трубку и сел рядом с Джойс. — Я хотел бы разобраться в ситуации. Объясните. Кое-что я слышал, но не вредно повторить, — он потрепал ее по колену. — К тому же, пока вы будете говорить, я буду наслаждаться зрелищем ваших губок.

Джойс встала, принесла другую чашку кофе и села поодаль. Она заставила себя говорить спокойно.

— Что ж, начну с того, что это не очень обычная планета. Не физически, здесь нет отклонений от звезды-карлика типа М, на расстоянии от звезды в половину астрономической единицы и с массой планеты, на сорок процентов превышающей земную.

— Так много? Вероятно, низкая плотность и мало металлов?

— Да, звезда очень старая. Она имела мало тяжелых атомов, когда образовывались планеты. Собственное тяготение т’Келы — четыре целых и четыре десятых. Здесь есть, конечно, некоторое количество меди и железа… Я уверена, вы знаете, что на таких планетах и жизнь развивается медленнее. Их солнце излучает так мало ультрафиолета, даже в период вспышек, что первичным органическим веществам не хватает энергии для быстрых соединений. Тем не менее жизнь неизменно возникает в океане жидкого аммиака.

— Да. И обычно развивается путем фотосинтеза, использующего аммиак и двуокись углерода для образования углеводорода и азота, которым дышат здесь живые существа. — Ван Рийн постучал по своему крутому лбу. — Кое-что сохранилось в этой старой башке. Но почему эволюция идет здесь не так, как на Троре?

— Этого никто не может сказать с уверенностью. Возможно, какие-то катализаторы. В любом случае, даже при таких низких температурах, как здесь, вся вода не замерзает, что-то сохраняется в океанах, входя составной частью в молекулы гидроокисла аммония. Клетки растений на т’Кела и на Троре имеют аналог хлорофилла, который выполняет такую же работу — связывает газообразную двуокись углерода и разлагает воду на углеводород и свободный водород. Животные совершают процесс, противоположный земному. Но вода, которую они выдыхают, не высвобождается: она остается в их тканях, удерживаемая специальными молекулами. Когда организм погибает и разлагается, то вода возвращается к растениям. Во всех остальных мирах такого типа вода действует как азотные органические вещества на планетах нашего типа.

— Но свободный кислород, выделяемый растениями, разлагает аммиак.

— Да, это очень медленный процесс, главным образом потому, что твердый аммиак плотнее жидкого. Он опускается на дно озер и океанов, которые защищают его от кислорода воздуха. Конечно, всегда есть постепенная конвекция. Путем ряда последовательных реакций аммиак и кислород дают азот и воду. Вода замерзает, моря сокращаются, в воздухе становится все меньше кислорода, пустыни растут. Так могло быть и на Троре. Но там установилось равновесие. Возникли бактерии, закрепляющие азот, они и прекратили высыхание много миллионов лет назад. Так мне когда-то объясняли.

Троре повезло. Она несколько больше т’Келы. Плотнее атмосфера, поэтому сохраняется больше тепла. Парниковый эффект на таких планетах зависит от двуокиси углерода и аммиака. Несколько тысяч лет назад т’Кела прошла критическую точку. Было потеряно такое количество аммиака, что парниковый эффект сразу перестал действовать. Когда температура упала, все больше и больше аммиака замерзало и опускалось на дно, где он хорошо защищен от таяния. Это катастрофически внезапно изменило климат, температура упала так низко, что теперь и двуокись углерода сжижается или даже замерзает, по крайней мере, в холодное время года. В атмосфере по-прежнему содержится какое-то количество паров, но их очень мало. Парниковый эффект выражен очень слабо.

Растительная жизнь сильно пострадала, и вы можете себе это представить. Растения здесь не могут обходиться без строительных материалов тканей — двуокиси углерода и аммиака, а вслед за растительной замирает и животная жизнь. Очень быстро пространства, равные земным континентам, превратились в пустыни. Я говорила вам, что была уничтожена туземная сельскохозяйственная культура. Хуже всего, что, как мы узнали из геологических исследований, погибли бактерии, фиксирующие азот. Полностью. Они не выдержали зимних температур, так что нет больше силы, поддерживающей равновесие окисления аммиака. С каждым годом пустыни т’Келы растут, а год здесь составляет шестнадцатую часть стандартного. Эволюция очень старалась приспособить жизнь к изменениям, но они произошли слишком быстро. Мы считаем, что все высшие существа, в том числе и туземцы, обречены на гибель. Через десять тысяч лет здесь вообще не будет жизни.

Хотя Джойс давно все это знала, собственный рассказ потряс ее. Наконец Ван Рийн мягко спросил:

— Но у вас была программа спасения?

— О… о, да! Мы начали. Мы завершили все исследования и были уже готовы вызвать инженеров. Принципиальное решение заключается в том, чтобы восстановить фиксирующие азот бактерии. В наших лабораториях выведен чрезвычайно продуктивный штамм. Но, чтобы он выжил, нужно изменить экологию, а значит, серьезно изменить химический состав почвы. Мы хотели растопить лед и электризовать воду. Кислород должен был высвобождаться прямо в атмосферу. Некоторое его количество пойдет на сгорание местного углеводорода. Т’Кела богата нефтью. Сгорание высвободит двуокись углерода, что усилит парниковый эффект. К химической энергии добавилась бы энергия атомных станций, которые мы собирались построить. Они должны были осуществлять электролиз воды.

— Большая работа, — сказал Ван Рийн.

— Огромная. Самый большой замысел, какой когда-либо стоял перед Эсперансой. Но план был разработан, и снаряжение готово. Мы знали, что сумеем осуществить его.

— Если туземцы не попробуют провести эксперимент над инженерами как над обеденным блюдом.

— Да, — Джойс низко склонила светловолосую голову. — Это делает наш план невыполнимым. Нам нужно, чтобы были согласны все. Они должны объединиться, работать с нами на всей планете. А город Кусулонго распространяет свое влияние на четверть планеты! Что нам делать? Я думала, они наши друзья…

— Может, нам удастся собрать воинов и кое-что разузнать, пока они не узнают о нас, — предложил Ван Рийн.

Хотя местность была неровной, машина быстро продвигалась вперед. Примерно час спустя Уулобу что-то крикнул, и через верхнее смотровое окно они увидели, что он высунулся из-за ветрозащитного козырька и на что-то показывает. Посмотрев в ту сторону, они заметили облако пыли в северной части горизонта, более широкое и длинное, чем на юге.

— Перегоняют животных, — объяснил Уулобу. — Правь туда, небесный народ.

Джойс перевела, и Ван Рийн повернул машину.

— Мне казалось, что они только охотники, — сказал он. — Там стадо?

— Люди орды экологически находятся посередине между монгольскими пастухами древности и американскими охотниками на бизонов, — объяснила она. — Они полностью приручили изиру и бабибало. Они сделали это еще до ледникового периода, но теперь земля не может прокормить такое количество питающихся зеленью животных. Орды следят за передвижением животных, отбирают слабых особей и защищают их от хищников.

— А что такое эти орды?

— Это трудно понять. Ни один человек не может объяснить это до конца. Не потому, что т’келанская психология непостижима. Но она все же не человеческая, а наша миссия была так занята сбором планетологических данных, что у нас не нашлось времени на более тщательное психологическое исследование. Слова «прайд», «клан» и «орда» — это лишь грубый перевод т’келанских терминов и не очень точный, я уверена. Точно так же, как т’Кела на языке Кусулонго означает просто «эта земля». Чисто произвольное название для всей планеты.

— О’кей, не нужно забивать мой старый бедный мозг ненужными и очевидными сведениями. Главное я понял. Но послушайте, фриледи Девиссон… можно мне называть вас Джойс? — добавил Ван Рийн льстиво. — Мы с вами в одной лодке, выплываем или утонем вместе, хотя тут для этого нет воды, поэтому давайте будем друзьями, а? — он потянулся к ней. — Называйте меня Ники.

Она отодвинулась.

— Я могу запретить вам называть меня так, как вам будет угодно, фримен Ван Рийн, — сказала она самым холодным тоном.

— О-ох! Такая молодая и такая неприветливая! Одинокому старику придется в одиночестве переживать свое горе, — Ван Рийн вздохнул. — Кстати, почему здесь нет ни одного ящика пива? Всего один ящик, и я хоть на час или два смог бы залить пожар в своем желудке. Разве это так много, спрашиваю я вас?

— Здесь нет пива, — она сжала губы.

Дальше они двигались молча. Вскоре они настигли стадо изиру, горбатых и остроносых, чем-то похожих на земных коров. Джойс по своим предыдущим наблюдениям оценила их число в несколько тысяч. При такой редкой растительности они должны были ежедневно преодолевать огромные расстояния.

Группа туземцев издали заметила машину и поскакала к ней. Они ехали на басаи, которые выглядели, как большие приземистые антилопы с мордой тапира и единственным длинным рогом. Туземцы были одеты так же, как Уулобу, но вместо ожерелья из раковин у них были медальоны из кожи. Ван Рийн остановил машину. Туземцы подскакали поближе; оружие они держали наготове, луки их были натянутыми, короткие копья подняты. Уулобу спрыгнул сверху и приблизился к ним, вытянув руки вперед.

— Счастья в охоте, силы, здоровья и потомства, — традиционно приветствовал он их. — Я сын Толы Уулобу, Авонго, Рокулело, теперь сопровождаю небесный народ.

— Вижу, — холодно ответил старший — седой воин. Младший воин улыбнулся и особенным образом взмахнул луком. Уулобу схватился за томагавк. Старший воин сделал примирительный жест, и Уулобу слегка расслабился.

Ван Рийн внимательно следил за этой сценой.

— Что они говорят? — спросил он. — И что значат эти глупости с оружием?

— Лучник сделал оскорбительное предложение Уулобу, — с несчастным видом объяснила Джойс. — Он предложил убрать оружие до конца переговоров и церемонии. Это говорит о том, что Уулобу считают не очень достойным уважения.

— Ах, так. Очень грубые люди. Нигде не гарантирован мир, кроме как в своей орде. Но почему они так пренебрежительно относятся к Уулобу? Разве, работая с вами, он не заслужил уважения?

— Боюсь, что нет. Я спрашивала его об этом однажды. Это единственный т’келанец, которого я могу спрашивать о таких вещах.

— Да? Как это случилось?

— Из всех туземцев, что были в миссии, он самый преданный нам. Видите ли, мы спасли его от ужасной смерти. Мы как раз приготовили лекарство от местной разновидности столбняка, когда он заболел. Поэтому он очень благодарен нам. Есть и экономические причины. Все наши помощники по тем или иным причинам бедны. Засуха убила всю дичь на их территории, или же их изгнали с их земли, или что-то подобное, — Джойс покусала губу. — Они… они поклялись верности… по своим традициям… вы знаете, как они храбро сражались за нас. Но это было делом их чести. Уулобу — единственный т’келанец, испытывающий к нам что-то вроде привязанности.

— Черт побери, но у вас головы макрели! Следовало прежде всего исследовать их психологию. Эта глупая планетография могла подождать. Протухшие, провонявшие макрельи головы… — Ван Рийн начал что-то ворчать. Потом замолчал и потребовал переводить дальше.

— Старшего зовут Ньяронга, он глава их прайда, — продолжала Джойс. — Остальные, конечно же, его сыновья. Они принадлежат к клану Гангу и той же орде, что и Уулобу, — Авонго. Формальности завершены, и они приглашают нас в их лагерь. Они по-своему достаточно гостеприимны, на свой манер… и после того, как проявлены честные намерения.

Всадники отъехали. Уулобу вернулся.

— Им надо спешить, — сказал он по интеркому. — Солнце вспыхнет сегодня, а укрытие еще далеко. Нам лучше следовать за ними на некотором расстоянии, чтобы не испугать животных, небесная женщина.

Он взобрался на машину. Джойс перевела его слова Ван Рийну, и тот двинул машину вперед.

— Вы должны многое рассказать мне, — решил торговец. — Но начнем с того, почему туземцы так пренебрежительно относятся к тем, кто работал в вашей миссии.

— Ну, что ж… Уулобу говорил, что у всех, кто приходит к нам, нет земли. Они не удержали охотничьих территорий своих предков. Поэтому они резко пали в глазах окружающих, их перестали уважать. Далее он очень смущенно признался, что престиж наших работников очень страдает из-за того, что мы не позволяем им участвовать в схватках. Поэтому распространяется слух, что они трусы.

— Воинственная культура, а?

— Н-нет… Здесь парадокс. У них нет войн и даже кровной мести в нашем понимании. Стычки захватывают мало участников, но происходят постоянно. Я полагаю, это зависит от их политической организации. А может, нет? Мы наблюдали то же самое в отдаленных частях т’Келы, в племенах, организованных по другому принципу, чем орды.

— Объясняя это, не будете ли вы так добры приготовить мне маленький сандвич?

Джойс подавила раздражение и направилась к кухонному столу.

— Как я уже говорила, мы не производили тщательных ксенологических исследований, даже местных. Но мы знаем, что основная общественная единица на всей планете одна и та же. Эту первичную организацию мы называем прайдом. Состав прайда определяется соотношением полов: на одного мужчину приходятся три женщины. Вместе живут старший мужчина, его жены и их дети до зрелого возраста. Все мужчины, а также женщины, не имеющие детей, участвуют в охоте, но только мужчины сражаются с другими т’келанцами. Маленькие дети помогают в работе по лагерю. То же делает и вдова отца главы прайда, если она есть. В такой прайд входит около двадцати туземцев. Больше людей не могут прокормиться на территории, которую можно обойти пешком. Эта планета слишком пустынна.

— Да, я вижу. Т’Келанский прайд соответствует земной семье. Это универсальная единица, верно? Думаю, что большие единицы организованы по-другому, не так, как на Земле.

— Да, у наиболее отсталых дикарей нет объединений крупнее прайда, но общество Кусулонго — так мы называем этих туземцев, организованных в орды — самое передовое в культурном отношении и имеет более сложную социальную структуру. Десять или двадцать прайдов образуют то, что мы называем кланом, — все эти туземцы происходят от одного общего предка и контролируют большую территорию, по которой они бродят вслед за дикими стадами. Кланы, в свою очередь, объединяются в орды, каждая из которых ежегодно собирается в каком-нибудь оазисе. Там они совещаются, торгуют, заключают браки — юноши получают жен и образуют новые прайды — и там же они разрешают свои споры судом и схватками. Среди кланов часто происходят стычки, как из-за вопросов чести, так и из-за чисто бытовых вопросов, например из-за источников аммиака. Браки всегда заключают внутри орды. У каждой орды свои одежда, обычаи, боги и т. д.

— Между ордами не бывает войн?

— Нет, если не считать ужасных стычек, которые происходят при переселении народов. Обычно, хотя между отдаленными представителями разных орд часто бывают схватки, между ордами нет организованных войн. Я думаю, у них просто нет лишних средств, чтобы содержать армию во время войны.

— Ум-м, полагаю, что причина где-то глубже. Когда люди хотят воевать, они мало заботятся о том, есть ли у них средства. Сомневаюсь, что в этом отношении т’келанцы отличаются от землян. Возможно, здесь и лежит ключ от всей проблемы. Только нужно узнать, как им пользоваться.

— Ну, — сказала Джойс. — Старейшие тоже стараются предотвратить войны. Они кроме всего прочего разбирают большинство споров между ордами.

— Ах, да, эти парни на горе.

Расскажите мне о них. Джойс приготовила сандвич и протянула его Ван Рийну. Тот с шумом принялся жевать. Она села и стала смотреть в окно: кустарники, булыжники, облако пыли в тускло-красном свете, темная масса стада, бредущего впереди, всадники, поскакавшие назад, чтобы разнять дерущихся животных. Далеко впереди был виден Лубамбару — ледяной хребет, вершины которого сверкали на фоне тусклого неба. Сквозь гул мотора до Джойс доносились крики животных. Машина качалась и подпрыгивала, и Джойс ощущала на себе все неровности почвы.

— Старейшие — это остатки прошлой цивилизации, — сказала она. — Они уцепились за свой город и сохранили знания, которые забыли все остальные. Их образ мыслей заметно отличается от образа мыслей т’келанцев. Я думаю, все было так: на протяжении. нескольких тысячелетий те, кому не нравился город, уходили к кочевникам, а отдельные кочевники, которые считали город средоточием мудрости, селились в нем. Это привело к определенной генетической селекции. Старейшие отличаются по своей психологии: они более скрытны… и умны, как я думаю.

— На что они живут? — спросил Ван Рийн с набитым ртом.

— Они выполняют различные специальные обязанности и производят товары, за которые им платят. Они писцы, врачи, искусные металлурги, ткачи, изготовители пороха. Правда, порох они используют для фейерверков, хотя у них есть несколько пушек. Считается, что они владеют волшебством, главным образом потому, что могут предсказывать солнечные вспышки.

— И до вчерашнего дня они были настроены дружески?

— По-своему, конечно. Они должны были долго готовить нападение на нас — подкупить Шанга и снабдить их порохом, чтобы те взорвали наш купол. Но я все же не могу понять, почему. Я убеждена: они поверили нам, когда мы объяснили им, что хотим спасти их расу.

— Да, несомненно. Но, возможно, сначала они не видели всех последствий, — Ван Рийн кончил жевать, рыгнул, поковырял в зубах ногтем и замолчал, задумавшись о чем-то. Джойс старалась подавить тоску по дому.

Через несколько минут Ван Рийн ударил по контрольной панели так, что она зазвенела.

— Черт возьми! — взревел он. — Подходит!

— Что? — от неожиданности Джойс вздрогнула.

— Но я все еще не вижу, как это использовать, — сказал он.

— О чем это вы?

— Помолчите, фриледи.

Он вернулся к своим мыслям. Медленно проходили часы.

К вечеру на горизонте вырос лес, покрывавший склоны Лубамбару; здесь аммиачная река изгибалась, и волны ее слегка увлажняли почву. Деревья были низкими и изогнутыми, с усеянными колючками синими стволами и густыми кронами из маленьких зеленовато-серых листьев. Высокие кусты собирались в обширные заросли между деревьями. Всадники заставили своих изиру войти в лес, оставили на опушке часовых и двинулись к северу небольшой группой в пятнадцать туземцев, сопровождавших стадо. Женщины несли на руках мохнатых детей. Женщины были ниже мужчин, черты их лиц были мягче. Несмотря на шерстяной покров и постоянную температуру тела, т’келанцы не были млекопитающими: матери отрыгивали пищу для детей, еще не имеющих зубов.

Ньяронга вел группу. На его боку висел меч, в одной руке он держал копье, в другой — щит, его большие желтые глаза внимательно осматривали местность. Младшие сыновья прикрывали группу с боков, держа стрелы на тетивах луков. Ван Рийн направил машину вслед за туземцами.

— Они ожидают неприятностей? — спросил он у Джойс.

Девушка оторвалась от своих тяжелых мыслей.

— Они всегда ожидают неприятностей, — тон ее был мрачным. — Я ведь говорила вам, что это очень раздражительная и склонная к ссорам раса — войн нет, но есть множество кровавых схваток. Очевидно, сегодня эти предосторожности — лишь дань традиции: они собираются разбить лагерь вместе с другими прайдами своего клана. Такое большое стадо должны охранять все Гангу.

— Вы же говорили, что они охотники, а не пастухи.

— Большую часть времени так оно и есть. Но, видите ли, когда солнце вспыхивает, их изиру и бабибало начинают паниковать, многие из них получают ожоги, причем такие сильные, что погибают. Это происходит потому, что они не выработали в своем организме защиту от ультрафиолетовых лучей, пока атмосфера не начала изменяться. Кланы не могут допустить таких потерь. В сезоне вспышек они держатся вблизи стад и загоняют их на территории, где есть тень, или специальные убежища, где густой лес или что-нибудь подобное может предотвратить панику.

Ван Рийн презрительно показал на опускающийся к горизонту красный диск.

— Вы хотите сказать, что эта угасающая зола может своей радиацией повредить хотя бы бабочке?

— Нет, если это земная бабочка. Но вы знаете, что такое карлики типа М? Они часто вспыхивают и могут увеличивать свою яркость в несколько сотен раз. В наши дни содержание кислорода в атмосфере упало так низко, что озоновый слой не может задержать ультрафиолетовое излучение. Кроме того, на планетах, подобных этой, с корой, бедной металлами, существует слабое магнитное поле. К этому добавляется фон космического излучения, так как некоторые заряженные частицы, вылетающие из солнца в момент вспышки, проходят через магнитное поле. Вас или меня это не побеспокоит, человек привык выносить большие дозы радиации, чем те, что здесь считаются нормой.

— Понятно. Может, сыграло роль то обстоятельство, что здесь нет радиоактивных минералов. На Троре вспышки не беспокоят аборигенов. Наоборот, в эти дни они устраивают праздники. Но вы правильно сказали: Троре повезло куда больше, чем т’Келе.

Джойс содрогнулась.

— Как суров космос! Мы на Эсперансе верим: нужно объединиться и бороться со Вселенной, всем вместе.

— Прекрасная философия, жаль только, что не все для нее созданы. Вы очень хорошая девочка, вам кто-нибудь говорил это?

Ван Рийн положил руку на ее плечо. Она почувствовала, что не может сопротивляться: слишком мрачна была надвигающаяся снаружи солнечная буря.

Через час они достигли лагеря. Горбатые кожаные шалаши были воздвигнуты на ровном участке у аммиачного ручья. У входа горели костры, огонь в которых поддерживали подростки. Женщины суетились у костров, мужчины разлеглись рядом, придерживая рукоятки своего оружия. Появление машины встревожило всех, но никто не подал виду; мужчины прогуливались рядом, стараясь казаться равнодушными.

«Или они на самом деле равнодушны к прибывшим? — размышляла Джойс. Она смотрела на толпу: несколько сотен нечеловеческих глаз, лиц, взъерошенная шерсть, сверкающие наконечники копий. Но ни один звук не доносился снаружи. — Они поступают одинаково. Везде, в любом клане, в любой орде, с которыми мы встречались: сначала заинтересованность нашим внешним видом, нашими машинами, потом равнодушная вежливость, как будто им все равно — несем мы добро или зло. Они благодарили нас, но не очень горячо, за то, что мы делали для них, часто настаивали, чтобы мы взяли плату, но никогда не приглашали нас на свои обряды или праздники, а дети иногда бросали в нас камни».

Ньяронга выкрикнул команду. Его прайд начал разбивать собственный лагерь. Постепенно все зрители отошли.

Ван Рийн посмотрел на солнце.

— Они уверены, что сегодня будут вспышки?

— О, да. Если Старейшие сказали, так оно и будет. Это нетрудно предсказать, если у вас есть закопченное стекло или маленький телескоп, чтобы можно было наблюдать за поверхностью звезды. Свет ее так тускл, что легко можно заметить пятна и свечения — совсем не так, как у звезд типа G, а признаки вспышки у звезды очень характерны. Любой примитивный астроном может с точностью до дня предсказать вспышку карлика типа М. Гелиографические сигналы разносят весть о ней от Кусулонго в орды.

— Я считаю, что эти старые чудаки унаследовали свои эмпирические знания от более ранних времен. Точно так же, как вавилоняне знали о движении планет… Черт возьми, кажется, начинается!

Солнце склонилось к западному хребту, его разбухший диск стоял над вершинами…

Тонкий ярко-красный завиток медленно выполз с одной его стороны. Басаи закричали. Среди туземцев пронесся гомон. Мужчины хватали животных за уздечки, останавливая их. Женщины тащили котлы и детей в шалаши.

Вспышка разрасталась и становилась ярче. Свет разливался по затемненным холмам, по всей равнине. Небо начало бледнеть, а ветер усилился и зашумел листвой по краю лагеря.

Т’келанцы загоняли своих испуганных животных под длинный навес из шкур, укрепленных на столбах. Одно животное понесло, но воин размотал свое лассо, бросил его и свалил животное под навес. Вспышка все разрасталась и становилась ярче. Для человека она не была настолько яркой, чтобы защищать глаза. Джойс видела повсюду паутину раскинувшихся лучей. Брызги излучения росли, умирали и появлялись вновь. Хотя она и видела эту картину раньше, но поймала себя на том, что сжимает руку Ван Рийна. Ван Рийн затянулся и выпустил густое облако дыма. Уулобу спустился с машины. Джойс слышала, как он спросил Ньяронгу:

— Я могу помочь вам перед лицом гневного бога?

— Нет, — ответил патриарх. — Отправляйся в шалаш к женщинам.

Зубы Уулобу сверкнули. Шерсть на спине поднялась, он схватился за томагавк.

— Не надо! — крикнула Джойс в интерком. — Мы гости!

Несколько мгновений два т’келанца смотрели в глаза друг другу. Копье Ньяронги было нацелено в горло Уулобу. Затем Уулобу отступил.

— Мы гости, — сказал он приглушенным голосом. — В другой раз, Ньяронга, мы поговорим с тобой.

— С тобой, безземельным? — вождь сдержался. — Ладно, между нами мир, и сейчас не время его нарушать. Но мы, Гангу, сами заботимся о своих стадах и пастбищах. Никакая помощь нам не нужна.

Все еще возбужденный, Уулобу вошел в ближайший шалаш. Вскоре последнего басаи загнали в убежище и крепко завязали входной клапан, чтобы оставить животных в темноте.

Вспышка все разрасталась. Она превратилась в неровное полотно света вокруг всего диска. Становясь ярче, принимая ярко-оранжевую окраску, она продолжала расти. Ветер усиливался.

Главы прайдов медленно прошли к центру лагеря и образовали круг; неженатые воины образовали больший. Ньяронга поднял рог и затрубил в него. Вверх взвились копья, все быстрее, по мере того, как усиливалась радиация. Вдруг Ньяронга затрубил еще раз, и тучи стрел взметнулись к солнцу.

— Что они делают? — спросил Ван Рийн. — Изгоняют дьявола?

— Нет, — ответила Джойс. — Они не верят, что это возможно. Они бросают ему вызов. Они всегда предлагают ему спуститься и вступить в борьбу. И это не дьявол, а бог.

Ван Рийн кивнул.

— Да, это подходит, — сказал он как будто сам себе. — Когда бог отказывается выполнять свои обязанности, его не пытаются подкупить, нет, ему угрожают. Да, все сходится.

Мужчины закончили танец и с торжественным видом направились к своим шалашам. Дверные клапаны затянулись. Лагерь опустел.

— Ха! — Ван Рийн вскочил на ноги. — Мой костюм!

— Что? — Джойс удивленно смотрела на него.

— Я хочу выйти. Не стойте с прилипшим языком. Давайте мой костюм.

Джойс заставила себя повиноваться. К тому времени, когда громадная фигура была облачена в костюм, солнце уже стояло над самым хребтом; сила излучения утроилась. Теперь вспышка была подобна второй звезде, не круглой, а продолговатой и белой, как язык пламени. Длинные тени ползли по равнине, каждая приобрела неестественный бронзовый цвет. Ветер поднимал пыль и сухие листья, задувая костры, играя полотнищами навесов.

— Когда я дам знак, — сказал Ван Рийн, — вы включите интерком на полную мощность, чтобы они могли нас слышать. Скажите этим так называемым мужчинам, чтобы они выглянули и посмотрели на меня, если у них не задрожат поджилки, — он посмотрел на нее. — И не будьте слишком вежливы, понятно?

Прежде чем она успела ответить, он был уже у входного люка. Через минуту он выбрался из машины, оказался в центре лагеря и махнул рукой. Джойс облизала губы.

«Что собирается делать этот идиот? Месяц назад он и не слышал об этой планете. Он не пробыл на ней и недели. Практически всю информацию он получил от меня за последние десять — пятнадцать часов. И он думает, что знает, как нужно вести себя? Если после этого его толстое брюхо не будет набито железными наконечниками стрел и копий, то, значит, нет справедливости во Вселенной. Неужели он считает, что я хочу погибнуть вместе с ним?»

Черная громадная фигура на фоне пылающего неба снова махнула рукой. Джойс включила интерком и сказала в микрофон:

— Смотрите, люди Гангу, у кого хватает храбрости! Смотрите издалека на мужчину, который бросает вызов гневному богу!

Ее голос глухо разнесся по лагерю. Ван Рийн кивнул. Она прищурилась, чтобы видеть, что он делает. Щуриться приходилось из-за контрастности, а не из-за яркости света. Излучение все еще составляло несколько процентов от того, что получала Земля. Но вспышки с температурой в миллион градусов и выше излучали в той части спектра, к которой она была чувствительна. Она подумала, что ультрафиолета мало даже для того, чтобы покраснела кожа у земного ребенка, но достаточно, чтобы нанести смертельные ожоги этим несчастным скитальцам Гадеса.

Ван Рийн извлек свой бластер. С нарочитой неторопливостью он несколько раз выстрелил в звезду. Вспышки бластера казались слабыми на фоне разгоревшейся звезды. Что теперь?..

— Нет! — крикнула Джойс.

Ван Рийн открыл лицевую пластинку своего шлема. Он давал представление, показывая всем резкие черты лица, выступавшие из шлема при ярком свете. Он гротескно танцевал, подняв свой большой нос к небу.

Но…

Торговец сделал непередаваемый жест, вновь закрыл шлем, выстрелил дважды и замер с поднятыми руками, пока солнце заходило за горизонт. Вспышка задержалась ненадолго после захода солнца, освещая листву деревьев. Ван Рийн в сумерках направился обратно к машине. Джойс впустила его. Он снял шлем, отдуваясь и ругаясь на дюжине языков. Иней начал застывать на его костюме.

— Ох! — простонал он. — И нет даже стаканчика виски, чтобы согреть мои старые и слабые кости.

— Вы могли умереть, — прошептала Джойс.

— О, нет, нет! Николас Ван Рийн умрет не так. Я думаю, что в возрасте ста пятидесяти лет меня застрелит ревнивый муж. Холод не слишком велик, а на несколько минут я могу задержать дыхание. Но впустить этот аммиак — ужас и налоги! — он побрел в ванную и с фырканьем начал умываться.

Исчезли последние лучи вспышки. Небо стало розовым, и на нем были видны лишь самые яркие звезды. Тяжелые частицы излучения солнца должны достичь планеты лишь через час. Вновь загорелись костры и во тьму полетели снопы искр.

Ван Рийн вышел из ванной.

— Отлично, я готов, — сказал он. — Теперь надевайте свой костюм и идите со мной. Мы должны поговорить с ними.

Дорогу в круг, образованный темной линией шалашей, Джойс была вынуждена прокладывать среди женщин и юношей. Их кольцо смыкалось за ней, она видела отражение огней в их глазах и знала, что она окружена. Но громоздкая фигура Ван Рийна и топот ног Уулобу внушали ей спокойствие.

«Непрочное спокойствие», — подумала она, глядя на мужчин, ожидавших их у аммиачного источника. Они собрались, как только увидели выходящих из машины людей. Джойс видела их сплошной черной массой, как и ночь за ними. Костры с обеих сторон, превращавшие для т’келанцев ночь в день, слабо освещали лишь передний ряд. Время от времени пламя, раздуваемое ветром, вырывалось вверх, летели искры, и вдаль уносились клубы дыма. Иногда она видела обсидиановые заостренные наконечники копий, меч из рога или железный кинжал. Лес шелестел за лагерем. Она слышала испуганные крики изиру, блуждавших вокруг во тьме. Во рту у нее пересохло.

Отцы прайдов стояли впереди. Многие из них были совсем молоды; туземцы редко доживают до старости. Ньяронга казался самым старым из них. Он стоял в копьем в руке, полуоткрытые зубы сверкали, щупальца дрожали. Его юбка развевалась по ветру.

Ван Рийн остановился перед ним. Джойс заставила себя подойти и встретить взгляд Ньяронги. Уулобу присел на корточки у ее ног. Гомон, казалось, предвещавший бурю, пронесся среди воинов. Ван Рийн невозмутимо ждал, пока наконец Ньяронга не нарушит молчание.

— Почему ты бросил вызов солнцу? Ведь до сих пор ни один небесный человек этого не делал.

Джойс торопливо перевела. Ван Рийн отдувался в своем костюме.

— Скажите ему, — начал он, — что я пришел сюда совсем недавно. Скажите ему, что вы не считаете нужным бросать вызов солнцу, но я не согласен с вами.

— Чего вы добиваетесь? Малейшая ошибка может погубить нас.

— Верно. Но бездействие тем более погубит нас. Не так? — он похлопал ее по руке. — Черт бы побрал эти перчатки — без них было бы значительно приятнее. Во всяком случае, вы должны мне верить, Джойс. Николас Ван Рийн не стал бы старым и толстым, побывав на сотне планет, если бы не умел находить выход из положения. Верно? Поэтому переводите им то, что я говорю, и говорите резко. Понятно?

Она сглотнула.

— Да. Не знаю, почему, но я выполню ваши распоряжения. Если… — она преодолела страх и повернулась к ожидающим туземцам. — Этот небесный мужчина не из нашего отрада. Он моей расы, но из народа, гораздо могущественнее, чем мой. Он велел мне сказать, что мы, небесный народ, не соизволяем бросить вызов солнцу, а вот он соизволил.

— Вы никогда не соизволяете? — прервал ее кто-то. — Что это значит?

Джойс начала импровизировать:

— Яркость солнца не опасна нашим людям, мы часто говорим об этом. Неужели никто из вас этого не слышал?

Некоторое время все молчали, потом изукрашенный рубцами одноглазый патриарх неохотно сказал:

— Я слышал это в прошлом году, когда ты или кто-то из ваших лечили детей моего прайда.

— Теперь вы видите, что это правда, — заметила Джойс.

Ван Рийн потянул ее за рукав:

— Эй, что происходит? Разговаривать должен я, или вы своими глупостями все испортите.

Она заставила себя не рассердиться и пересказала весь разговор. Он удивил ее, ответив:

— Прошу прощения, девочка. Вы все проделали прекрасно. Теперь я должен произнести речь, вы будете переводить каждое предложение, как только я его закончу, а?

Он наклонился вперед и, размахивая указательным пальцем перед носом Ньяронги, резко сказал:

— Ты спрашиваешь, почему я вышел под пылающее солнце? Чтобы показать вам, что я не боюсь огня. Я плюнул на ваше солнце, и оно зашипело. Мое солнце может съесть ваше за завтраком и попросить добавки, черт возьми! Этот ваш маленький уголек дает слишком мало света, его не хватит даже на то, чтобы испугать ребенка нашего народа.

Т’келанцы заговорили и придвинулись ближе, потрясая оружием. Ньяронга возмущенно ответил:

— Да, мы часто замечали, что вы, небесный народ, почти слепые.

— Тебе приходилось стоять в свете фар наших машин? Ты слеп, верно? Ты не продержишься и минуты на Земле. Хлоп — и ты уже облако дыма.

В ответ Ньяронга сплюнул:

— А вы должны закрываться от нашего воздуха.

— Ты видел, моя голова была открыта! А вот осмелишься ли ты глотнуть нашего воздуха? Кто из вас посмеет?

Гневный ропот пронесся по толпе воинов. Ван Рийн сделал презрительный жест.

— Видите? Вы слабее нас.

Молодой высокий глава прайда выступил вперед. Его усы дрожали.

— Я посмею.

— Отлично. Я дам тебе понюхать. — Ван Рийн повернулся к Джойс. — Помогите мне управиться с этим проклятым аппаратом для восстановления воздуха. Я не хочу, чтобы в мой шлем еще раз проник этот аммиак.

— Но… — она растерянно повиновалась и отвинтила выпускной клапан аппарата, висевшего на спине Ван Рийна.

— Направьте ему в лицо, — приказал Ван Рийн.

Воин стоял неподвижно. Джойс подумала, какую боль ему предстоит испытать. Она не могла поднять шланг.

— Шевелитесь! — заорал Ван Рийн. Она подчинилась. Земной воздух рванулся из шланга. Воин крикнул и зашатался. Он тер нос и слезившиеся глаза. Еще мгновение он держался, потом упал на руки окружающих. Джойс закрыла клапан, а Ван Рийн сказал:

— Я так и знал. Слишком много кислорода, а особенно много водяных паров. Трорианцы не выдерживают нашего воздуха, и я решил, что эти парни тоже его не выдержат. Скажите им, что скоро он придет в себя.

Джойс передала его заверения. Ньяронга ответил:

— Я слышал об этом. Зачем вы показали парню, что дышите ядом?

— Чтобы показать вам, что мы не менее сильны, чем вы, — ответил Ван Рийн через Джойс. — Мы даже еще сильнее: мы можем загнать вас в ваши конуры, как вы басаи, если захотим.

Его слова вызвали бурю, взметнулось оружие. Ньяронга поднял руки, призывая к тишине. Все замолчали, слышались лишь отдельные возгласы да вздохи женщин, следивших за происходящим из темноты. Старый вождь гордо произнес:

— Я знаю, что вы владеете оружием, которого нет в нашем мире. Значит, вы обладаете знаниями, которых нам не хватает, и никто никогда не отрицал этого. Но это не значит, что вы сильнее. Т’келанец тоже сильнее бабибало только лишь потому, что у него есть лук, который может убивать издалека. Мы — народ охотников, а вы нет, несмотря на ваше оружие.

— Скажи ему, — приказал Ван Рийн, — что я голыми руками справлюсь с самым сильным их бойцом. Но так как я должен носить этот костюм, который защитит меня от укусов, он может использовать оружие…

— Он убьет вас! — запротестовала Джойс.

Ван Рийн хитро посмотрел на нее.

— В таком случае я умру за прекраснейшую даму этой планеты, — голос его дрогнул. — Может, тогда вы пожалеете, что не были добры с бедным стариком.

— Я не могу…

— Вы должны, черт возьми! — он схватил ее за руку так сильно, что она скривилась от боли. — Я знаю, что делаю.

Она передала вызов. Ван Рийн швырнул свой бластер к ногам Ньяронги.

— Если я проиграю, победитель возьмет это, — сказал он.

Это подействовало. Дюжина молодых воинов с криками выступила вперед. Ньяронга проревел что-то, восстанавливая порядок. Он осмотрел всех по очереди и указал на одного из них.

— Это мой сын Кусалу. Он будет защищать честь прайда и клана.

Т’келанец был ниже Ван Рийна, но почти так же могуч. Мускулы перекатывались под его шерстью. Он двинулся вперед, сверкая зубами, держа в одной руке томагавк, в другой — кинжал. Остальные туземцы расступились, образовав широкий круг. Уулобу отвел Джойс в сторону, его рука дрожала.

— Я могу сразиться с ним сам, — прошептал он.

Кусалу кружил, а Ван Рийн поворачивался, как огромная планета. Руки его, как у обезьяны, свисали с покатых плеч. Огонь костров высвечивал через лицевую пластину шлема резкие черты его лица.

— Мяу, — поддразнил он.

Кусалу выругался и с ужасной силой метнул томагавк. Левая рука Ван Рийна взлетела с невообразимой скоростью. Он поймал оружие в воздухе и потянул его к себе. Шнур, привязанный к томагавку, натянулся. Кусалу был вынужден приблизиться. Ван Рийн бросился в атаку. Кусалу увернулся и отпрыгнул, сверкнуло лезвие его кинжала. Ван Рийн перехватил его руку правой рукой, левой же вновь потянул за шнур. Кусалу упал на одно колено. Ван Рийн завернул его руку за спину. Все т’келанцы вскрикнули.

Кусалу разрубил шнур. Сплюнув, он выругался и начал новую атаку. Ван Рийн хитро ударил ему ногой в живот и отдернул ногу, прежде чем тот успел поймать ее. Кусалу согнулся. Ван Рийн приемом карате ударил его по шее. Кусалу зашатался, но удержался на ногах. Ван Рийн вновь увернулся от кинжала и отступил. Кусалу мгновение стоял, выжидая, затем бросился вперед. Схватка завершалась. Ван Рийн перебросил Кусалу через плечо, и тот с грохотом упал. Ван Рийн ждал; у Кусалу все еще был кинжал. Наконец он встал и придвинулся ближе. Из его ноздрей шла кровь.

— О, моя дорогая! — пропел Ван Рийн. Кусалу приготовился его ударить, но Ван Рийн вновь перехватил его руку, вывернул ее и нажал. Кусалу закричал. Ван Рийн нажал сильнее и приказал:

— Проси пощады.

— Он скорее умрет! — взвизгнула Джойс.

— Отлично, тогда придется принять меры.

Ван Рийн вырвал нож и отбросил его в сторону. Удар рукой в живот — и т’келанец зашатался. Торговец продолжал безжалостно наносить удары, пока Кусалу не упал. Ван Рийн отошел в сторону.

Джойс с ужасом смотрела на него.

— Все в порядке, — успокоил он ее. — Я же побил его не сильно.

Ньяронга помог сыну встать. Двое воинов увели его. Среди т’келанцев послышались причитания. Ничего подобного Джойс прежде не слышала. Ван Рийн и Ньяронга остановились друг против друга. Вождь очень медленно заговорил:

— Ты доказал свою правоту, небесный мужчина. Для безземельного ты дерешься очень хорошо. И ты хорошо поступил, что не убил его.

Джойс, всхлипывая, переводила. Ван Рийн ответил:

— Скажите, что я не убил этого юношу потому, что в этом не было необходимости. Скажите также, что я владею огромной территорией у себя, — он указал вверх, где на ветреном туманном небе горели звезды. — Скажите ему, что мои охотничьи территории там, черт возьми!

Выслушав его, Ньяронга чуть ли не жалобно спросил:

— Но чего он хочет на нашей земле, какова его добыча?

— Мы пришли помочь… — Джойс остановилась и передала вопрос Ван Рийну.

— Ха! — сказал Ван Рийн злорадно. — Сейчас мы поговорим об индюках, — он присел на корточки у костра. Отцы прайдов присоединились к нему, их сыновья подошли ближе, чтобы было слышно. Уулобу радостно прошептал Джойс:

— Они принимают нас, как друзья.

— Я пришел не для того, чтобы грабить вас, — спокойно заговорил Ван Рийн. — Нет, я хочу заняться делами, выгодными для обеих сторон. Несомненно, племена торгуют друг с другом. Они же не могут сами производить все необходимое.

— О, да, конечно, — Джойс села рядом с ним, — их отношения с городом построены на принципе «услуга за услугу», я вам уже говорила это.

— В таком случае они поймут меня. Скажите им, что эти Старики на горе завидуют нам. Что они натравили Шанга на наш лагерь. Говорите правду, ничего не приукрашивая.

— Что? Но я думала… считала, разве вы не хотите, чтобы они считали нас могущественными? Мы должны признаться, что спасаемся бегством?

— Ну, скажем, мы совершаем… как это говорится в военных сводках… совершаем запланированный переход на заранее подготовленные позиции.

Джойс повиновалась. Щупальца поднялись на головах туземцев, зрачки сузились, руки подняли оружие. Ньяронга с сомнением спросил:

— Вы хотите найти у нас убежище?

— Нет, — ответил Ван Рийн. — Скажите им, что мы пришли предупредить их, потому что, если их уничтожат, мы не сможем заключить выгодную сделку. И еще: Шанга захватили в куполе наше оружие и движутся со своими дружественными кланами на территорию Рокулело.

Джойс подумала, что ослышалась.

— Но мы не… мы не… у нас не было другого оружия, кроме личного. А все личное оружие мы унесли с собой.

— Они что, знают об этом, эти туземцы?

— Ну… разве они поверят вам?

— Моя хорошенькая блондиночка с выпуклостями везде, где полагается, даю вам свое, Николаса Ван Рийна, слово, что они поверят…

Запинаясь, она выговорила эту ложь. Реакция была ужасной: лагерь взорвался. Все бегали и потрясали копьями, воя, как волки. Один Ньяронга сидел неподвижно, но и у него шерсть встала дыбом.

— Это правда? — спросил он.

— А зачем иначе Шанга нападать на нас с помощью Старейших? — вопросом на вопрос ответил Ван Рийн.

— Вы очень хорошо знаете, зачем, — возразила Джойс. — Старейшие могли подкупить их, сыграв на суеверии и, возможно, пообещав им, что сделают им ножи из нашего металла.

— Да, несомненно, но вы передадите старику именно то, что я сказал. Скажите им, что Шанга напали на нас ради наших бластеров и пистолетов и, что Старикашки для этого снабдили их порохом. Объясните: это означает, что Седобородые на стороне орды Шанга… как ее называют?

— Яагола.

— Да. Скажите им, что все вами увиденное, свидетельствует о том, что Шанга во главе всех кланов орды движутся на запад и собираются прогнать Рокулело с их территорий.

Ньяронга и все остальные, сохранившие спокойствие, пока Джойс говорила, не нуждались в разъяснениях. Как она рассказывала Ван Рийну, война не была в обычае у т’келанцев. Но они были знакомы со стычками при переселении племен на новые охотничьи территории. А на умирающей планете такое случалось часто. Когда территория становилась совершенно безжизненной, ее обитатели вынуждены были куда-нибудь переселяться или умереть с голоду.

Но Яагола не умирали с голоду на своей территории. Ван Рийн обвинил их в том, что они решили захватить как можно больше земель и при помощи украденного оружия завоевать господство.

— Я не думал, что они такие чудовища, — сказал Ньяронга.

— Это правда! — по-английски запротестовала Джойс. — Нельзя на них клеветать так ужасно, это…

— Ну, ну, все дело в пропаганде, — ответил Ван Рийн. — Предложите Ньяронге совместно вернуться к Кусулонге, собрать подкрепление и проверить, так ли это.

— Вы хотите, чтобы они вцепились друг другу в глотку! Я не буду в этом участвовать. Скорее умру…

— Послушайте, моя сладкая, пока еще все живы. Может, никто и не будет убит. Я объясню позже. Но сейчас… мы должны ковать железо, пока горячо. Они чрезвычайно возбуждены, не давайте же им остыть, пока они не решат выступить. — Ван Рийн приложил руку к сердцу. — Вы думаете, что старый, страдающий одышкой, любящий комфорт, трусливый Николас Ван Рийн хочет развязать войну? Неверно. Удобное кресло, стакан джина, венесуэльская сигара, тихая музыка из проигрывателя на борту его яхты, когда он путешествует в окружении танцующих девушек — вот все, чего он хочет. Разве это так много? Поэтому будьте умницей и помогите мне.

В замешательстве она пошла у него на поводу.

В ту же ночь во все кланы Рокулело послали гонцов. Выступили во тьме, пока не встало солнце. Двинулись только мужчины, женщины и дети остались в лагере. Все закутались в просторные накидки и бурнусы, басаи покрыли одеялами, чтобы избежать ужасной чахотки, которая охватывала т’келанцев в такие периоды.

Большинство заряженных частиц падало на дневную сторону планеты, но магнитное поле было достаточным, чтобы перенести часть их на противоположное полушарие. Несмотря на это, отряд шел довольно быстро. Выглядывая в окно машины, Джойс видела тусклое свечение двух лун, бесформенные тени, иногда сверкало оружие. Сквозь гул машины она слышала, как воины окликали друг друга, доносилось глухое топанье неподкованных копыт.

— Видите ли, — начал свою лекцию Ван Рийн, — я в этом мире недавно, но я был во многих других мирах, и о еще большем количестве миров читал отчеты. Мое занятие требует этого. Всегда можно найти параллели. У меня было достаточно данных, чтобы понять их мышление. Вы же, эсперансиане, не обладаете таким опытом. Как и большинство колоний, вы изолированы от основных галактических путей, и вам трудно разбираться в отношениях между племенами. Это видно из того, что вы оставили психологические исследования напоследок. Никогда не делайте так, Джойс. Всегда сначала узнайте, с кем имеете дело. Эта Вселенная слишком жестока.

— Вы, кажется, знаете, о чем говорите, Ник, — согласилась она. Ван Рийн просиял и поднес к губам ее руку. Она пробормотала что-то о необходимости подогреть кофе и сбежала. Вернувшись от кухонного стола и сев рядом с ним на сиденье, она попросила:

— Что ж, расскажите об их мышлении. Как работает их мозг?

— Вы были уверены, что они подобны воинственным племенам прошлого, — начал он. — На первый взгляд, это так и есть. Они разумны, обладают языком, понимают вас и могут с вами разговаривать. Вам кажется, что они смогут вас легко понять. Но вы забыли, что сознание есть всего лишь небольшая часть личности. Сознание помогает нам получить то, чего мы желаем. Но наши мотивы, наши желания: пища, одежда, убежище, удовольствия, пол — все это идет из глубины. Нет даже логичной причины, чтобы оставаться живыми. Но инстинкт говорит, чтобы мы жили, и мы живем, А возник инстинкт в результате длительной эволюции. Мы были животными, и очень долго, пока не научились думать… — Ван Рийн набожно поднял глаза вверх, — и получили души. Вы сначала должны были проследить эволюцию их расы, чтобы понять их.

Люди, как мне говорили специалисты, начали свою эволюцию, когда лесов в Африке много тысяч лет назад стало меньше. Древесные обезьяны превратились хищников. Они начали ходить прямо на двух конечностях, у них появились руки. Когтей и зубов у них не было, и им пришлось изобрести оружие. Так появились мы, Хомо Сапиенс, с нашими хищными инстинктами. Но они у нас довольно поверхностны. Мы по-прежнему всеядны и можем прожить, если это понадобится, и на брюссельской капусте. Наши предки мирно поедали орехи задолго до того, как стали охотниками. Это, безусловно, влияет на нас и сейчас.

Т’келанцы же всегда были хищниками. Очевидно, не очень сильными: у них нет больших когтей, а их зубы даже слабее, чем у людей. Поэтому они тоже приобрели в ходе эволюции руки и научились изготовлять оружие, а это привело к появлению разума. Однако у них не было предков-вегетарианцев, как у нас. И их инстинкт убийства гораздо сильнее, чем у нас, к тому же они не общественные существа. Хищники не могут быть ими. Если в какой-нибудь местности появится много хищников, то добыча исчезнет, черт возьми. Кофе готов?

— Наверное. — Джойс принесла кофе. Ван Рийн выпил его, не обращая внимания на то, что он был таким горячим, что любому другому человеку сжег бы небо.

— Я начинаю понимать, — сказала она с растущим возбуждением. — Поэтому они и не образовывают абсолютных наций и не воюют между собой. Большие организации для них всегда искусственны и не обязательны. Бороться и умереть за орду для них все равно, что человеку умереть за… свой карточный клуб.

— Гм, я не раз видел убийства за карточными столиками. Но да, вы поняли мою основную мысль. Прайд совершенно естествен здесь, как для человека семья. Клан с его кровными узами — одна ступенька удаления. Он возбуждает т’келанцев в такой же степени, вероятно, как человека понятие «страна». Но орды? Нет. Это лишь вопрос удобства и организации.

Конечно, клан или прайд — это не леденцы. Люди тоже устраивают семейные скандалы и гражданские войны. У т’келанцев более сильны инстинкты борьбы, чем у нас. Здесь много схваток и борьбы, но никто не воспринимает их слишком серьезно. Вы говорили мне, что у них нет кровной мести. А это значит, что мужчина, который не сражается и не убивает, кажется им неестественным и ненормальным.

— Поэтому они… не воодушевились нашими планами? Планами эсперансианской миссии?

— Отчасти. Дело не в том, что от вас ожидали опасности. Никто не беспокоился, вы никого не оскорбляли и были даже полезны. Но ваше поведение им было совершенно непонятно. Они считали, что в вас есть что-то ненормальное, и испытывали легкое презрение. Я же доказал, что так же силен, как и они, если не сильнее. Это удовлетворило их инстинкты, которые именно поэтому уснули. Тем самым я заставил их отнестись ко мне с уважением и выслушать меня.

Ван Рийн поставил пустую чашку и взял трубку.

— Другое дело, которое вы упустили из виду, — территории, — продолжил он. — Животные на Земле инстинктивно защищают свой участок. Люди тоже, но у хищников этот инстинкт гораздо сильнее, ибо они не могут прожить на ягодах и кореньях. Их жизнь зависит от добычи; изгнанные с территории они погибают. Вы видели, что туземцы, которые не смогли удержать свою территорию, шли к вам, а не искали других земель. Потом вы отправились с проповедью, что вам не нужна ничья земля. Ха! Они восприняли это как ложь — может, именно в этом причина нападения Шанга — или как проявление ненормальной слабости.

— Но разве они не поняли? — спросила Джойс. — Неужели они считали, что мы, внешне столь непохожие на них, будем действовать так же, как они?

— Я думаю, что цивилизованные т’келанцы, вероятно, поняли бы это. Однако вы имели дело с настоящими варварами.

— За исключением Старейших. Я уверена, что они поняли…

— Может быть, и так. Вполне возможно. Но вы стали для них смертельной угрозой. Разве вы не видите? Они были летописцами, врачами, высококвалифицированными ремесленниками, специалистами по солнцу в течение многих веков. Вы пришли и стали делать то же самое, только гораздо лучше. Чего же вы от них ждали? Что они будут целовать вам ноги? Или другие части вашего тела? Вы забыли, что они хищники, а они начали борьбу.

— Но мы никогда не собирались заменять их.

— Вспомните, — сказал Ван Рийн, тыча в нее трубкой, — разум есть лишь слуга инстинкта. Старикашки здесь слабее всех. Они могут удержаться лишь в одном месте, за стенами; они не охотятся, им не нужны тысячи квадратных километров. Но это не значит, что у них нет инстинкта защиты территории. Ха! Работа — вот их территория, и вы хотите выжить их с нее!

Джойс сидела, ошеломленная, глядя в ночь. Прошло немало времени, прежде чем она смогла возразить:

— Но мы объяснили им, и я уверена, что они поняли, мы объяснили, что планета без нашей помощи погибнет.

— Да, да. Но прирожденный боец боится смерти меньше, чем другие существа. К тому же смерть ожидала планету через много тысячелетий. Это слишком долгий срок, чтобы он мог испугать их. Ваша же собственная угроза была для них совершенно реальной.

А ваша болтовня о взаимопомощи планет для них ровно ничего не значила; думаю все же, что они вас просто не поняли. Хищники никогда не объединяются, разве что в самом юном возрасте, у них нет соответствующего инстинкта. Орды ни в коей мере не нации. Альтруизм — вне их умственного горизонта. Он только заставил их относиться к вам с подозрением. Старейшие в чем-то, возможно, поняли ваши мотивы, но ни в коей мере их не, разделили. Вы не можете организовать этих туземцев; скорее вы можете построить карусель на кольцах Сатурна.

— А вы организовали их на войну! — в гневе воскликнула она.

— Нет. Я только дал им общую цель. Они поверили в то, что я им сказал об оружии в куполе. С их образом мыслей это казалось самым простым, самым правдоподобным. Конечно, у нас было оружие, у всех оно есть. Конечно, мы использовали бы его при возможности; все бы так поступили. Следовательно, у нас такой возможности не было, так как Шанга захватили купол слишком быстро. Результат этого рассуждения — Яагола составили заговор против Рокулело, и это тоже вполне соответствует их образу мыслей.

— Но что вы хотите сейчас заставить их делать? — она больше не могла удержать слез. — Штурмовать горы? Они ничего не могут сделать без Старейших.

— Могут, если Старейших заменят люди.

— Но… но… нет, мы не можем… не должны…

— Может, и не придется. Посмотрим. Ну, ну, не расстраивайтесь. Папа Ники вытрет вам глаза.

Она положила голову ему на руку и разрыдалась.

Грра Кусулонго, как чудовище, вырастала над равниной: утес громоздился на утес, между ними — осыпи, покрытые ледниками, и так вплоть до пиков, четко вырисовывавшихся на солнечном диске. Джойс никогда раньше так сильно не ощущала холод и мрак этого мира.

Она ехала по тропе, ведущей в город, на однорогом животном, которого укрыли одеялом, чтобы предохранить его от тепла человеческого тела; оно ощущалось даже сквозь костюм. Ветер, свистевший между скалами, бил ее, как кулаками, и яростно трепал знамя, которое нес на конце копья ехавший впереди Уулобу. Оглядываясь назад, она видела уходившую вниз тропу, и на ней Ньяронгу с полудюжиной других вождей, которым разрешили ехать с отрядом. Плащи их развевались по ветру, копья поднимались и опускались в такт прыжкам животных, цвет их шерсти невозможно было различить в сумерках, но ей казалось, что она видит их жестокие лица. Бесконечно далеко внизу, у подножья горы, расположилась войско — пятьсот вооруженных и разгневанных Рокулело.

Джойс вздрогнула и направила своего басаи к соседнему, который вздыхал и кряхтел под тяжестью Ван Рийна.

— Наконец-то у нас есть компания, — крикнула она, понимая нелепость этого замечания, но ей хотелось что-то сказать, чтобы перекричать ветер. — Слава богу, вспышка закончилась быстро.

— Да, мы успели вовремя, — ответил Ван Рийн.

— Всего лишь три дня от Лубамбару до Кусулонго — гораздо быстрее, чем я думала. К тому же мы собрали много союзников.

Она печально оглянулась назад. Всю дорогу Ван Рийн развлекал ее и преуспел в этом больше, чем она ожидала.

Но вот они прибыли. Шанга отступили в горы, преследуемые Рокулело. Атакующие остановились, боясь встретиться с артиллерией Старейших. Условились о переговорах, но Джойс не представляла другого конца, кроме кровопролития. Старейшие могут отпустить их группу назад, как и обещали, могут и не отпустить, но в любом случае ей казалось, что еще до рассвета множество воинов погибнет. «Да, — вынуждена была она признаться себе, — я боюсь возвращаться на Эсперансу. Что меня ждет там? Десять лет исправительного заключения за развязывание войны!.. Или я убегу с Ником и не увижу дома никогда, никогда… Но заставить этих веселых молодых охотников умирать?!» Она натянула поводья, почти бессознательно пытаясь свернуть с тропы в пропасть, к пустоте. Ван Рийн поймал ее за плечо.

— Спокойно, — проворчал он. — Нам нужно перехитрить тех, наверху. Это будет чертовски трудно, гораздо труднее, чем с этими варварами.

— А у нас получится? — спросила она, — Они могут отразить любое нападение. У них большие запасы. Я уверена, они выдержат больше и дольше, чем мы…

— Если мы закроем их на месяц, этого будет достаточно. Потом придет корабль Лиги.

— Но они тоже могут, послать за помощью. Использовать гелиографы, — она указала на одну из решетчатых башен наверху. Ее зеркало тускло мерцало в красном освещении. Только т’келанец мог различить другие зеркала, разбросанные в разных направлениях по равнине и холмам. — Или между нашими линиями может проскочить гонец — линии так ужасно тонки, что через них может проскочить вся орда Яагола.

— Может, да, а может, и нет. Посмотрим. А теперь не пищите и дайте мне подумать.

Они ехали в полной тишине, прерываемой только свистом ветра. Через час подъехали к стене, построенной поперек тропы. Непроходимые скалы из детрита возвышались с обеих сторон. Вход охраняли два примитивных орудия, возле которых стояли четыре солдата с зажженными фитилями. Стражники в кожаных шлемах и нагрудниках, вооруженные луками и пиками, дежурили на стенах. Железо поблескивало в сумерках.

Уулобу, которому уважение, завоеванное среди кланов, придавало уверенности в себе, проехал вперед.

— Дайте проход могущественному небесному народу, который снизошел до беседы с вашими патриархами, — потребовал он.

— Пф! — фыркнул командир охраны. — У небесных людей всегда была храбрость выпотрошенного янгулу?

— У них всегда было мужество разгневанного маковоло, — ответил Уулобу. Он провел пальцами по лезвию своего кинжала. — Если тебе нужны доказательства, подумай, кто осмелился бы запереть Старейших в их горах?

Воин возбужденно вскрикнул, но быстро взял себя в руки и громко сказал:

— Вы можете пройти и будете в безопасности, пока не нарушен мир между нами.

— Не вздумайте тут трепаться, — резко сказал Ван Рийн. — Мы пройдем, возьмем эти пугала и пошлем их туда, куда они заслуживают.

Джойс не перебивала его. «У Ника так много хороших качеств, вот только если бы он мог избавиться от вульгарности! Но у него, у бедняги, была тяжелая жизнь. Никто не протянул ему руку дружбы…»

Ван Рийн проехал по тропе между пушками, которая вела на широкую террасу перед городской стеной. Из бойниц смотрели дула пушек. Два взвода солдат вели себя на удивление дисциплинированно, проявляя выдержку, неизвестную в ордах. Джойс заметила три фигуры у входа, одетые в просторные белые балахоны; шерсть их поседела от возраста. Они высокомерно смотрели на прибывших.

Она поколебалась.

— Я… Это главные писцы, — начала она.

— Никаких разговоров с секретарями и служащими, — отрезал Ван Рийн. — Будем говорить только с боссами.

Джойс облизнула губы и сказала:

— Глава небесного народа требует немедленных переговоров.

— Он их получил, — ответил один из Старейших без всякого выражения. — Но вы должны оставить здесь свое оружие.

Ньяронга оскалил зубы.

— Ничего не поделаешь, — напомнила ему Джойс. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что, по закону отцов, никто, кроме Старейших и воинов, рожденных в городе, не может пройти через эти ворота с оружием. — Ее кобура, так же, как и кобура Ван Рийна, была пустой.

Она видела, как тяжело Рокулело расстаться с оружием, и вспомнила, что говорил Ван Рийн об инстинктах. «Разоружение для т’келанцев — символическая кастрация». Но ни один мускул на их лицах не дрогнул, когда они побросали оружие и, спешившись, с напряженными спинами прошли в ворота вслед за Ван Рийном. Однако она успела заметить, как сверкали у них глаза, словно у пойманных зверей.

Город Кусулонго поднимался каменными прямоугольными террасами, черными и громоздкими, над сторожевыми башнями. Улицы были узки и перепутаны, полны ветра и грома кузнечных молотов. Обитатели города сторонились варваров и подбирали свои одежды, как бы боясь к ним прикоснуться. Три сопровождающих члена совета не произносили ни слова. Молчание становилось все напряженнее по мере того, как они углублялись в город. Джойс с трудом удерживалась, чтобы не закричать.

В центре города возвышался прямоугольник в двадцать метров высотой, без окон, с единственной дверью и вентиляционными отверстиями. Стражники у входа со свистом обнажили мечи и взмахнули ими в знак приветствия, когда члены совета входили в здание. Джойс услышала за собой приглушенный возглас. Рокулело следовали за людьми, и она подумала, что от них будет мало толку. Освещенная факелами пещера в конце коридора поразила охотников с равнины.

На семиугольном помосте сидели шесть одетых в белое стариков. Стена за ними была покрыта мозаикой, яркой даже в полутьме, с изображением вспыхивающего солнца. Дыхание Ньяронги вырывалось сквозь стиснутые зубы. «Он вспомнил о могучей власти Старейших. Правда, — подумала Джойс, — он должен вспомнить и то, что люди не слабее. Но представления многих поколений не так легко поколебать».

Их проводники тоже сели. Вновь прибывшие остались стоять. Молчание становилось все напряженнее. Джойс несколько раз сглотнула и сказала:

— Я говорю от имени Николаса Ван Рийна, патриарха небесного народа, который объединился с кланом Рокулело. Мы пришли требовать правосудия.

— Правосудие здесь, — ответил высокий худой туземец в центре помоста. — Я, Акуло, сын Блуба, глава Совета, говорю от лица города Кусулонго. Почему вы подняли против нас копье?

— Ха! — хмыкнул Ван Рийн, когда ему перевели вопрос. — Спросите этого старого гиппопотама, почему они первыми начали эту заваруху.

— Вы лицемерите, — автоматически перевела Джойс, обращаясь к торговцу.

— Я говорю то, что думаю, переводите. Я очень хорошо знаю, почему они это сделали, но послушаем, как он будет выкручиваться.

Джойс перевела вопрос. Ноздри Акуло раздулись, он пробормотал:

— Странно. Старейшие никогда не вмешивались в ссоры на равнине. Когда вы напали на Шанга, мы дали им убежище, но таков старый обычай. Мы с радостью выслушаем ваш спор и вынесем решение, но в борьбе участвовать не будем.

Джойс опередила Ван Рийна, с возмущением выпалив:

— Они взорвали наши стены! Кто, кроме вас, мог снабдить их порохом?

— Ах, да, — Акуло дернул себя за усы. — Я понял тебя, небесная женщина: все совершенно естественно. С позволения Совета мы задолго До вашего прибытия сюда продавали порох для волшебства и праздников. Мы не спрашивали, зачем он; его-то и могли использовать против вас.

— Что он говорит? — нетерпеливо спросил Ван Рийн.

Джойс объяснила. Тут выступил Ньяронга. Требовалось немало смелости, чтобы возразить Старейшим.

— Несомненно, отцы клана Шанга поддержат эту сказку? Ложь — скромная плата за оружие, подобное небесному.

— О каком оружии ты говоришь? — прервал его глава совета.

— Об оружии небесного народа, которое захватили Шанга, чтобы обратить его против моей орды! — выкрикнул Ньяронга. Его рот скривился. — Это тоже не касается бескорыстных Старейших?

— Но… нет! — Акуло наклонился вперед, голос его не был таким же ровным, как раньше. — Правда, что город Кусулонго не организовывал нападение на лагерь небесного народа. Но небесный народ слаб — это законная добыча. К тому же из-за них вспыхнула смута между кланами, они нарушили законы отцов…

— Законы, благодаря которым разжирел город Кусулонго! — прервала его Джойс.

Акуло хмуро глянул на нее, но продолжал обращаться к Ньяронге:

— Напав на небесный народ, Шанга получили большой запас металла; у них будет много хороших ножей. Но этого недостаточно, чтобы они могли вторгнуться в новые земли, когда их не подгоняет отчаяние, страх или голод. Мы здесь, в горах, думали об этом, и не хотим, чтобы это случилось. Старейшие всегда стараются сохранить существующее равновесие. Небольшое количество металла, попавшее в руки Шанга, не нарушит его. У небесного народа никто не видел другого оружия, кроме того, что они носили с собой. Они и забрали его, когда бежали. У них не было в куполе никакого арсенала. Ваш страх ни на чем не основан, Рокулело.

Джойс переводила его речь Ван Рийну почти дословно. Он кивнул.

— Отлично. А теперь скажите им, что я велел.

«Я зашла слишком далеко, чтобы отступать», — с отчаянием подумала она.

— Но у нас было резервное оружие! — выпалила она. Много оружия, сотни пистолетов, и полные ящики. Мы не успели его использовать, так как нападение было слишком внезапным.

Воцарилась тишина. Члены Совета с ужасом уставились на нее. Пламя факелов подпрыгнуло, и тени забегали по стенам. Вожди Рокулело следили за происходящим с суровым удовольствием, к ним начала возвращаться уверенность в себе.

Наконец Акуло заговорил, заикаясь:

— Но вы говорили… однажды я сам спрашивал… что у вас лишь несколько…

— Естественно, — ответила Джойс. — Мы хотели сохранить это в тайне.

— Шанга ничего не говорили нам об этом.

— А чего вы от них ждали? — Джойс подождала немного, чтобы все ее поняли, и продолжала: — Вы и не найдете их тайник, даже если обшарите весь оазис. Они не ответили нам огнем сейчас, значит, оружие далеко отсюда. Вероятно, они спрятали его в земле Яагола, чтобы использовать позже.

— Мы проверим это, — сказал другой Старейший. — Стража! — появился часовой. — Приведи представителя наших гостей.

Пока они ждали, Джойс объяснила Ван Рийну, что происходит.

— Пока все хорошо, — шепнул он. — Но сейчас начнется щекотливое дело, а это гораздо менее весело, чем щекотать вас.

— Вы невозможны! — вспыхнула она.

— Нет, всего лишь невероятен… А вот и они.

Высокий т’келанец в одежде Шанга вошел в комнату. Он скрестил руки на груди и взглянул на Рокулело.

— Это Масоту, сын Батузи, — представил его Акуло. Он наклонился вперед, напряженный, как и его коллеги. — Небесный народ говорит, что вы захватили в их лагере много ужасного оружия. Это правда?

Масоту вытаращил на него глаза:

— Конечно, нет! Там не было ничего, кроме пустого пистолета, который я показал тебе, когда ты спустился вниз на рассвете.

— Значит, Старейшие на самом деле заключили союз с Шанга! — выкрикнул т’келанец из отряда Ван Рийна.

Акуло, немного сбитый столку, собрался с силами и резко сказал:

— Ладно. В конце концов зачем нам это отрицать? Город Кусулонго заботится о счастье всего мира, это и наше счастье. А эти лукавые чужеземцы разрушили старые обычаи. Разве они не склонили вас напасть на другую орду? Что они делают в наших землях? Чего они еще хотят? Да, Совет предложил Шанга уничтожить их лагерь и изгнать их из нашей земли.

Хотя биение сердца, казалось, заглушало ее слова, Джойс передала все Ван Рийну, и тот процедил сквозь зубы:

— Итак, они признали это. Наготове у них и история, призванная обмануть землян, чтобы они никогда не возвращались на эту планету. Они не собираются отпускать нас живыми, иначе никто не поверит их сказке. — Но он не сказал ей ни слова для туземцев.

Акуло повернулся к Масоту.

— Итак, ты утверждаешь, что небесный народ лжет, и вы не нашли никакого оружия?

— Да, — Шанга бросил взгляд на Ньяронгу. — Ваш народ беспокоится, что мы направим это оружие против ваших пастбищ. Вам нечего бояться. Идите с миром и дайте нам покончить с чужеземцами.

— Мы никого не боимся, — поправил его Ньяронга. Тем не менее в его взгляде появилось сомнение.

Старейшие нетерпеливо зашевелились на помосте.

— Достаточно, — сказал Акуло. — Мы все видим, какое смятение приносит небесный народ. Вызвать стражу! Пусть их убьют. Да будет мир между Шанга и Рокулело. Все разойдутся по домам, и дело завершится.

Джойс закончила перевод одновременно с окончанием речи Акуло.

— Ботулизм и бюрократы! — взорвался Ван Рийн. — Не так быстро, — он засунул руку под резервуар на спине и извлек оттуда бластер. — Всем оставаться на местах!

Ни один т’келанец не шевельнулся, только шепот пробежал между ними. Ван Рийн прижался спиной к стене и наблюдал за дверью.

— Теперь мы поговорим более дружелюбно.

— Вы нарушили закон! — крикнул Акуло.

— Но и вы нарушили его, подговорив Шанга напасть на нас, — ответила Джойс. Она почувствовала облегчение. Не то чтобы бластер решил все проблемы. С ним, конечно, можно защищаться, но…

— Спокойно! — пробасил Ван Рийн. Эхо отразилось от каменных стен, вбежали несколько часовых. Увидев бластер, они застыли на месте.

— Входите, присоединяйтесь к остальным, — пригласил Ван Рийн. — Здесь хватит энергии на всех.

— Ну вот, сейчас как раз время проверить, — сказал он Джойс, — на что годятся наши мозги. Скажите им, что Николас Ван Рийн произнесет речь. Потом дайте мне знак, чтобы я начинал.

Она перевела сказанное им. Воины слегка расслабились. Акуло, Ньяронга и Масоту кивнули одновременно.

— Послушаем, — сказал Старейший. — Сразиться насмерть мы всегда успеем.

— Хорошо, — гигантская фигура Ван Рийна сделала шаг вперед. Он ораторским жестом повел вокруг стволом бластера. — Во-первых, вы должны знать, что я организовал весь этот прием для того, чтобы можно было поговорить. Если бы я пришел один, вы забросали бы меня камнями, и ничего хорошего ни для вас, ни для меня из этого бы не вышло. Значит, мне надо было придти сюда в сопровождении воинов. Пусть Ньяронга подтвердит, что, если понадобится, я могу сражаться, как разгневанный кредитор. Но, может быть, в этом нет нужды, а?

Джойс предложение за предложением перевела его речь и подождала, пока отец прайда Гангу подтвердит, что люди — сильные бойцы. Ван Рийн воспользовался общим изумлением, чтобы начать словесную атаку.

— Теперь обдумайте положение. Допустим, Шанга лгут, и на самом деле они овладели оружием. Тогда они приобретут такую силу, что даже город будет зависеть от них и перестанет быть первым среди равных, как это было раньше. Нет? Чтобы предотвратить это, нужно согласие между Старейшими, Рокулело и нами, людьми, которые могут использовать еще более мощное оружие и остановить Яагола, когда придет наш спасательный корабль.

— Но у нас нет такой добычи, — настаивал Масоту.

— Это ты так говоришь, — ответила Джойс. Она начала понимать замысел Ван Рийна. — Старейшие и Рокулело, рискнете ли вы поверить ему на слово?

Старейшие явно были в нерешительности. Ван Рийн продолжал:

— Теперь предположим, что я лгу и никакого оружия в куполе не было. Тогда Старейшие и Шанга должны действовать вместе. Людям с корабля, который прилетит с моей территории, а моя территория — все небо, полное звезд, они должны будут как-то объяснить, почему купол разрушен. Все, кроме меня и этой хорошенькой куколки, спаслись благополучно, поэтому люди все равно знают, что Шанга напали на нас. Мой народ разгневается, что упущена прибыль, ради которой мы трудились много лет. Они обвинят Старейших в том, что те использовали Шанга для нападения, и, возможно, разнесут на кусочки всю гору. Но, может быть, Шанга поклянутся, что Старейшие здесь ни при чем, и оправдают их? Верно? Тогда многие года Шанга и с ними вся Яагола будут связаны с городом Кусулонго. И они, конечно, будут защищать Старейших не бескорыстно… Как вы думаете, Рокулело, как к вам тогда отнесутся Старейшие? Насколько они будут беспристрастны? Ведь Шанга смогут шантажировать их. Вам необходимы будут люди, чтобы поддерживать равновесие.

Уулобу щелкнул зубами и крикнул:

— Это правда!

Но Джойс следила за Ньяронгой. Вождь медлил, обменивался взглядами с вождями остальных прайдов. А потом сказал:

— Да, так может быть. Никто не хочет быть обманутым, и надо смотреть в будущее. Могут настать плохие времена для Яагола, тогда они двинутся на другие земли… и единственной ошибки в предсказании Старейшими вспышки солнца будет достаточно, чтобы ослабить нас и подготовить Яагола к вторжению.

Вновь наступила тишина. Джойс слышала треск факелов и гул ветра за дверью. Акуло, не двигаясь, смотрел на ствол бластера. Наконец он сказал:

— Ты очень умело сеешь раздоры, чужестранец. Ты надеешься, что мы отпустим такого опасного человека, а также этих отцов прайдов, ставших твоими союзниками, живыми?

— Да, — с помощью Джойс ответил Ван Рийн убежденно. — Потому что я не сею раздоры, а лишь доказываю, что вы не можете верить друг другу и нуждаетесь в людях, чтобы поддерживать равновесие и порядок. Ибо, видите ли, когда люди, заинтересованные в мире, с их мощным оружием будут здесь, Яагола с их несколькими пистолетами ничего не смогут сделать. Или, если они говорят правду и не имеют оружия, все равно у вас нет причин объединяться с ними, если люди вернутся с миром и не будут требовать мести за разрушенный купол. В любом случае с приходом людей восстанавливается равновесие между городом и ордами. Что и требовалось доказать.

— Но почему небесный народ хочет закрепиться здесь? — спросил Акуло. — Вы собираетесь выполнять функции города Кусулонго? Нет, сначала вам придется истребить нас всех до одного здесь, в горах!

— В этом нет необходимости, — сказал Ван Рийн. — Мы получаем прибыль другим путем. Я расспрашивал эту леди по дороге сюда, и она мне много объяснила. А теперь я хочу рассказать вам… Гм, Джойс, теперь ваша очередь. Я не знаю, как все это им объяснить, они ведь не знают биохимии.

Она открыла рот:

— Вы хотите сказать… Ник, неужели вы нашли выход?

— Да, да, — он потер руки. — Мне требуется поразмыслить. Итак, моя компания берет на себя операцию на т’Келе. Вы, эсперансиане, естественно, сначала поможете нам, а потом можете тратить свои деньги на какой-нибудь другой планете, пригодной для посева… а Николас Ван Рийн будет извлекать деньги отсюда.

— Но как же это?

— Смотрите, мне нужно вино — кунгу. К тому же, мне кажется, здесь можно организовать неплохую торговлю шерстью. И кланы отовсюду будут доставлять мне эти товары. Я буду продавать им аммиак и нитраты с планет, где есть азот, в обмен на их товары. Им это нужно, чтобы улучшить почву, чтобы размножить бактерии, фиксирующие азот. Вы покажете им, как это делается. Для этого понадобится много аммиака и нитратов. Конечно, у них образуются излишки, на которые они могут покупать различные приспособления, особенно оружие. Никто, обладая охотничьим инстинктом, не устоит перед возможностью купить оружие; для этого они согласятся и на то, чтобы временно стать фермерами. По мере того как мои фактории будут продавать им инструмент, машины, вещества, они станут все более и более цивилизованными, как вы этого и хотели. И вот на всем этом Солнечная компания «Пряности и напитки» хорошо погреет руки.

— Но мы пришли сюда не для того, чтобы эксплуатировать их!

Ван Рийн хихикнул, подкрутил усы, щелкнул по лицевой пластине шлема, сделал гримасу и сказал:

— Может, вы, эсперансиане, не хотите этого, зато я собираюсь их эксплуатировать. И это они поймут, эти кланы, разве вы не видите? Благотворительность им чужда, зато выгода им понятна очень хорошо, и они еще будут радоваться, что надули нас в ценах на вино. Исчезнут и неприязнь, и подозрительность к людям, поскольку люди пришли сюда добывать деньги. Понятно?

Она ошеломленно кивнула. Они на Эсперансе никогда не рассуждали подобным образом. Община всегда смотрела высокомерно на Политехническую Лигу. Но они вовсе не были фанатиками, и если это единственная возможность выполнить замысел, то…

— Погодите!.. Старейшие, — заметила она. — Как вы их расположите к себе? Все, что вы предлагаете, разрушит их политику.

— О, я подумал и об этом. Нам понадобится множество туземных агентов и чиновников, проверенных парней, которые будут вести записи, распространять нашу торговлю на новые территории и так далее. Для этого потребуется много новых Старейших… тьфу, глупое название. Что касается остальных, мы можем даже поддержать влияние и престиж города. Вспомните, что здесь придется разрабатывать нефтяные залежи, строить электролизные фабрики. Фабрики будут поставлять водород, а сжигание нефти даст электричество. Построив фабрики, я научу Старейших управлять ими, а затем продам им фабрики на условиях долговременной выплаты. Все это вполне должно их устроить… — он задумчиво уставился в темноту. — Гм, как вы думаете, стоит с них брать двадцать процентов или остановиться на пятнадцати?

Джойс несколько раз вздохнула и начала подыскивать фразы на языке города Кусулонго.

Перед заходом солнца они спустились с горы. Сзади слышались приветливые возгласы, впереди дружественно мерцали огни лагеря. Местность казалась более приветливой, чем раньше. Была какая-то красота в этих ночных равнинах, где бродят свободные кочевники. Те несколько недель, которые придется ждать корабль, обещают быть совсем неплохими. Напротив, они могут стать слишком веселыми.

— Другое преимущество, — говорил Ван Рийн, — работы, приносящей прибыль, состоит в том, что она обычно длится долго. А чтобы спасти планету, нужно много времени. Вы считаете, что ваше правительство осуществит ваш замысел. Ба! Правительства — это подонки. Любое изменение идеологии, настроения — и пуф! Кончится ваш проект. А когда замешана прибыль, положение становится стабильным. Политики приходят и уходят, алчность остается всегда.

— О нет, этого не может быть! — возразила она.

— Что ж, у нас будет достаточно времени в машине, чтобы обсудить это и многое другое, — сказал Ван Рийн. — Я думаю, можно будет попробовать получать из кунгу алкоголь. Мы смешаем его с фруктовыми джусами и будем пить вино, достойное человека, черт побери!

— Я… я не могу… Ники, ведь мы останемся вдвоем…

— Вы еще слишком молоды. И поэтому вы хотите сказать, что бедный старик не сможет показать вам, что такое его молодость? — Ван Рийн бросил на нее хитрый взгляд, — О’кей. Посмотрим.

Джойс вспыхнув, отвернулась. «Придется быть начеку до прибытия корабля, — подумала она. — Конечно, если мне захочется немного расслабиться… в конце концов, он действительно очень интересная личность…»

КНИГА ТРЕТЬЯ РАЗГАДКА

Некогда жил король, возгордившийся перед земными торговцами и своим народом. Теперь уже неважно, что он делал. Это было давно и на другой планете, и, кроме того, девушка была уже мертва. Гарри Стенвик и я подвесили короля за штаны на его высочайшем минарете на виду у всего народа, и Политехническая Лига прославилась на этой земле. Затем мы совершили набег на склад компании «Пряности и напитки» и поклялись в вечном братстве.

Находятся такие, кто заявляет, что Николасу Ван Рийну сердце заменяет криогенный компьютер, который обслуживают техники. Может быть, и так. Но он никогда не забывает хороших работников. Во всяком случае, я не вижу другой причины того, что он пригласил меня на обед. Кроме того, должен был придти и Гарри, а у нас вряд ли была другая возможность увидеться.

Флиттер высадил меня на вершине Крылатого Креста, где находится, как утверждал Ван Рийн, его скромный маленький домик. Облака летней пыли скрывали небольшие здания, протянувшиеся до горизонта. На западе всходила Венера, и мегаполис Чикаго зажег свои бесчисленные огни. Я находился очень высоко, и до моих ушей доносился лишь отдаленный шум машин. Мимо кустов роз и жасмина я прошел к двери. Когда дверной робот проверил меня и открыл дверь, я увидел за нею Гарри. Мы обнялись и поразили бога множеством нарушений третьей заповеди.

Некоторое время мы разглядывали друг друга.

— Ты не очень изменился, — солгал он. — Такой же хилый и неприятный, как и раньше. Метан в атмосфере вполне удовлетворяет тебя?

— Там, где я был последнее время, — аммиак, — поправил я его. — Длительные переходы без ночевок, случайные пули и бесконечная торговля по мелочам. Ты выглядишь отвратительно — лоснящийся и самодовольный. Как Сигряд?

Как и большинство мужчин, Гарри в конце концов начал семейную жизнь, которая у него сложилась вполне удачно. Он построил дом на скалах над Хардангер-Фиордом и растил там мастиффов и сыновей. Что касается меня, то… но это не относится к делу.

— Хорошо. Она шлет тебе нежнейший привет, и с ним коробку домашнего печенья, В следующий раз ты должен добиться длительного отпуска и навестить нас.

— А парки?

— Тоже ничего, — легкий норвежский акцент немного резал ухо. — У Пера были неприятности, но все кончилось благополучно. Он тоже здесь сегодня.

— Что ж, очень хорошо. — Когда я его последний раз видел и спрашивал о старшем сыне, тот был учеником на борту одного из кораблей Ван Рийна, где-то близ созвездия Геркулеса. Но с тех пор прошло много лет. А если вам посчастливилось остаться в живых, то вы сможете довольно быстро сделать карьеру в Лиге. — Думаю, у него уже звание мастера.

— Да, совсем недавно. Плюс искусственное бедро и интересные рассказы. Идем же, присоединимся к ним.

«Гм, — подумал я, — значит, старый Ник вновь экономит на домашних харчах: у него достаточно собственных анекдотов, и незачем собирать чужие, если они не нужны ему для какой-то цели. Его добрые дела в конечном итоге обязательно приносят ему выгоду».

Мы прошли через фойе и несколько комнат длиной в световой год и оказались в дальнем конце гостиной. Здесь, у экрана, занимавшего всю стену, сидели трое мужчин. Экран был прозрачным, и на нем были видны небо и город. Только один из сидящих встал. Он сидел немного в стороне, в его фигуре чувствовалась напряженность отдыхающего тигра. Он был мне незнаком, смуглый, худощавый, на поясе бластер, немало, видимо, послуживший его владельцу.

Николас Ван Рийн глубже погрузился в кресло, поднял пивную кружку и проревел:

— Ха! Добро пожаловать, капитан. Выпейте с нами немного перед обедом, — после этого он потянул себя за бородку и пробормотал: — Габриэль так много говорил сегодня, что я устал, пробираясь через его английский. Думаю, я заслужил маленькую выпивку.

Я поклонился ему, отдавая должное торговому королю, повернулся и протянул руку Перу Стенвику.

— Прошу прощения за то, что не встаю, — сказал он. Лицо его было бледным и изможденным: здоровье еще вернется к нему, но молодость уже никогда. — Меня слегка покалечили.

— Я слышал. Не волнуйся, все наладится. Мне страшно подумать, сколько раз мне заменяли что-нибудь в организме, но пока важнейшие части еще целы.

— О, да, я уже почти здоров. Спасибо Мануэлю. Да, Мануэль Филипп Гомес из Нью-Мехико. Мой помощник.

Я представился, соблюдая все формальности, столь важные для этих бедных, но высокомерных колонистов из дальней окраины Галактики в области Арктура. Он ответил мне столь же вежливо и тут же повернулся, чтобы удостовериться, что повязка на ноге Пера цела. Он не садился и не брал свой стакан кларета, пока мы с Гарри не уселись. Слуга — живой мужчина, а не робот, в этом Ван Рийн был расточителен — принес наши заказы: аквавит для Гарри и мартини для меня. Пер вертел в руках стакан с вермутом.

— Долго ли будешь дома? — спросил я Гарри после обмена любезностями.

— Сколько понадобится, — быстро ответил он.

— Не очень, я думаю, — с неменьшей быстротой добавил Ван Рийн. — Ни одного мгновения больше, чем потребует природа. Он молод и силен, поэтому нечего бездельничать.

— Прошу прощения, сеньор, — сказал Мануэль мягко и равнодушно, но в то же время в его голосе был слышен звон сталкивающихся звезд. — Я не хотел бы противоречить своим начальникам… Но это мой долг — знать, в каком состоянии мой капитан, а доктора глупы. Я надеюсь, сеньор не откажет ему в небольших каникулах накануне рождества.

Ван Рийн поднял руки.

— Все считают меня апокалипсическим зверем, — простонал он, — а я всего лишь одинокий старик в море горестей, пытающийся удержаться на поверхности. Я нашел многообещающего парня, я наблюдал за ним с тех пор, как он ходил в мокрых штанах, так как знаю его семью. Я дал ему блестящее образование, надеясь, что потом он поможет мне, а теперь он хочет запереться в своем домашнем ящике, а тем временем несколько моих новых планет станут добычей волков.

— Да поможет бог этим волкам, — улыбнулся Пер. — Не беспокойтесь, сэр. Я буду готов, как только вы потребуете.

— Эй, эй, я ничего не требую. Я слишком стар и толст. Вам кажется, что сейчас у вас неприятности, но подождите, когда состаритесь и станете бедным старым хрипуном вроде меня. Тогда вам не будут доступны никакие удовольствия. Абдал! Абдал, ты, существо с ногами из студня, неси выпивку! Ты хочешь, чтобы мы высохли от жажды? Как это только мой стакан опустел?!

— Неужели ты хотел бы вновь увидеть Каин? — спросил Гарри, взглянув на Ван Рийна.

— Конечно! — Ответил Пер. — Он ждет настоящего человека. Целый мир, отец! Разве ты не помнишь?

Гарри взглянул на экран и кивнул. Я поторопился нарушить молчание.

— Где ты был на этой планете, Пер?

— Везде, — сказал Пер. — Эта планета совсем не исследована. Даже сотая часть ее территории не нанесена на карту.

— Как? Даже с орбиты?

Выражение лица Мануэля сказало мне, что он думает о картах с орбиты.

— Но сначала нас больше всего привлекали меха и травы, — продолжал Пер. Не говоря ни слова, Мануэль извлек из кармана маленькую коробочку, открыл ее и протянул мне. В ней лежало несколько синевато-зеленых листьев. Я попробовал. Удивительный вкус был у этого растения, непередаваемый вкус. Он будил во мне глубочайшие воспоминания, затрагивая самке отдаленные участки мозга.

— Химический состав мы не сумели установить, поэтому не синтезировали, — сказал Ван Рийн, закуривая сигару. — Ба! Мои химики ничего не делают целыми днями, только забавляются в лаборатории с алкоголем. А что касается шкур, то Лупеску из компании «Пелтри» согласен покупать их у меня. Этот тип с этикой параноидальной ласки повсюду разослал своих шпионов и за последний месяц истратил пятнадцать тысяч на то, чтобы узнать, где эта планета.

— Откуда вы знаете, сколько он истратил? — спросил Гарри.

Ван Рийн постарался принять самодовольный и в то же время чуть скромный вид.

Пер с беспокойством проговорил:

— Я никогда не упоминал координаты. Это в созвездии Пегаса. Карликовая звезда типа G-9, светимость — половина солнечной. Восемь планет, одна из них с условиями, подобными земным. Открыл ее Брандер. Он же решил, что планета интересная, и сел на ней, чтобы узнать больше. У него было немного времени, поэтому он только освоил язык туземцев той местности, где высадился, и провел некоторые исследования по биотехнике и планетологии. Но он же привез сведения о мехах и травах, поэтому меня направили туда организовать постоянный торговый пункт.

— Его первый рейс в качестве капитана, — вставил Гарри, хотя это было известно всем.

— Неприятности с туземцами? — спросил я.

— Неприятности — не то слово, — ответил Ван Рийн. — А то слово не предназначено для нежных ушей, — он нырнул в пивную кружку и быстро вынырнул, отфыркиваясь. — После всего, что я сделал для них, святые ввергают меня в такую разорительную историю.

— Но нам казалось, что все наладится, — сказал Пер.

— Ах, вам так казалось? — Ван Рийн ткнул в него волосатым пальцем. — Но мы хотим быть более уверенными, парень, иначе нам придется терять дорогостоящие корабли.

— А также настоящих людей, — прошептал Мануэль так тихо, что его с трудом можно было расслышать.

— Я читал доклады людей Брандера, — сказал Ван Рийн. — А также ваши. Мне кажется, я понял, в чем дело. Когда побываешь на стольких планетах, молодой капитан, всегда находишь аналоги для новых явлений. Однако я не уверен, я думаю иногда, что бог позволяет себе невинные шутки с нами, бедными смертными. Поэтому я не выскажу собственного заключения, пока не услышу от вас, как все это было. Доклады, даже по видеоэкрану, как-то нереальны. Слушая вас, я снова переживу все события, все схватки, все, что недоступно теперь бедному старику.

«И это говорит человек, без посторонней помощи захвативший Борту, Диомед и т’Келу».

— Что ж, — Пер покраснел и принялся вертеть в руках стакан. — Я могу рассказать немногое. Вы все видели так много, что я… один пустяковый эпизод…

Гарри указал на его перевязанную ногу:

— Ничего себе пустяк!

Пер сжал губы:

— Прошу прощения, ты прав. Там погибли люди.

Я поинтересовался:

— Какого типа эта планета? «Земные условия» — это шутка. Так говорят чиновники в земных офисах, если только на планете можно дышать без скафандра.

— И если выдержишь местную гравитацию в течение получаса, — добавил Ван Рийн.

— Что ж, Каин не очень плох в низких широтах, — начал Пер. Лицо его расслабилось, руки быстро жестикулировали, совсем как у его матери. — Он размером с Землю, средний радиус орбиты несколько больше одной астрономической единицы. Атмосфера плотнее на пятнадцать процентов, что усиливает парниковый эффект. Период обращения двадцать часов, спутников нет. Угол наклона тридцать два градуса, что совершенно перепутывает времена года. Мы высадились на сорок пятом градусе северной широты среди холмов, было лето. Ближайший пруд по утрам замерзал, на склонах лежал снег, но в целом не так уж плохо для планеты типа G.

— Это имя планете дал Брандер? — спросил я.

— Да. Не знаю, почему. Но имя подходит, слишком подходит…

Вновь наступила тишина. Мануэль взял пустой стакан своего капитана, вышел и через минуту вернулся с полным. Пер торопливо отпил.

— Всегда бывают неприятности, — успокоил его Ван Рийн. — Вы привыкнете.

— Но начало было таким хорошим! — возразил Пер. — Даже язык и наблюдения, казалось, сами влетали в голову. В самом деле, весь экипаж очень легко выучил язык, — он повернулся ко мне. — Нас было двадцать человек на «Королеве Марии». Это прекрасный корабль, построенный скорее для скорости, чем для вместимости. Нам и не нужно было больше, ведь мы собирались были только основать первый торговый пост и распространить идею постоянной торговли среди автохтонов. У нас был обычный набор товаров: материалы, инструменты, оружие, предметы быта, то есть: ножницы, точильные камни и тому подобное. Но украшений было немного, так как ксенологи Брандера не смогли понять, что любят туземцы. Каждый каинит, по-видимому, одевается и наряжается, как ему хочется. По крайней мере, в земле Улаш, которая была единственной территорией, изученной более или менее основательно.

— Вот именно — более или менее, — пробормотал Гарри. — Так всегда бывает.

— Земледельческая культура? — спросил я.

— Примитивная цивилизация, — ответил Пер. — Маленькие участки, очищенные от леса и обрабатываемые лугалами. В Улаш есть зачатки металлургии: обрабатывают медь, золото, серебро. Но все это на уровне земного неолита. Сами милдиваны — только охотники. Они привлекают себе в помощь некоторых лугалов. Питаются в основном дичью. Сельское хозяйство в лучшем случае является вспомогательным источником продуктов.

— Как они выглядят, эти туземцы?

— У меня есть фото, — Пер достал из кармана карточку. — Это старый Шивару. Наш первый знакомый. Вероятно, он был не очень доволен тем, что его снимают, но его никто не спрашивал. За ним вы можете видеть лугала.

Я с растущим интересом изучал фотографию. Шивару был снят на фоне мрачного холма, на котором среди разбросанных булыжников росла бледно-зеленая трава. Справа была видна долина, поросшая густым лесом. Небо было бледным, оранжевый солнечный свет искажал цвета.

Шивару стоял очень прямо и напряженно смотрел в объектив. Он был около двух метров ростом, его тело, покрытое до кончика элегантного хвоста рыжевато-коричневой шерстью, напоминало тело длинноногого человека с широкой грудью. Голова меньше походила на человеческую: черный гребень, зеленые глаза с длинными узкими зрачками, круглые подвижные уши, плоский нос, очень похожий на кошачий, толстогубый рот с торчащими по углам клыками и челюсть, сужающаяся книзу в форме буквы V. На нем было надето что-то вроде львиной шкуры и ожерелье из необработанных драгоценных камней. В левой руке он сжимал боевой топор с обсидиановым лезвием, за поясом торчал стальной нож, полученный от землян.

— Они скорее всего млекопитающие, — продолжал Пер, — хотя есть отличия в анатомии и химизме, как и следовало ожидать. Сложная система экзо- и эндотермических реакций в крови регулирует температуру тела.

— Выделение пота редко встречается на холодных планетах земного типа, — заметил Ван Рийн. — Если долго приглядываться к чему-либо, то обязательно найдешь его аналог. Эволюция образует параллельные линии.

— А также отклоняющиеся линии, — добавил я. — Брандер анатомировал их тела?

— Ни одного милдивана, — ответил Пер. — Но они присылали ему столько тел мертвых лугалов, сколько он просил, а лугалы относятся к тому же виду, несомненно. — Он вздрогнул. — Надеюсь, они не убивали лугалов специально для землян.

Я перевел взгляд на существо, скрывающееся за Шивару. Это был другой каинит — приземистый, коротконогий, с коричневой шерстью. Лоб и подбородок развиты слабо, лицо почти без носа. Это существо было голым, если не считать тяжелого тюка, колчана со стрелами, лука и двух копий, торчащих из-за мускулистых плеч. Кожа существа была натерта тяжестями, которые ему приходилось перетаскивать.

— Это лугал?

— Да. Видите ли, на этой планете два вида, и чем дальше идет эволюция, тем больше они отходят друг от друга. Все равно, как если бы австралопитеки дожили до наших дней. Милдиваны превратили лугалов в рабов, по крайней мере, в Улаше, а, если судить по нашим разведочным полетам, и по всему Каину.

— Не очень-то хорошо они обращаются с этими бедными дьяволами, а? — сказал Гарри. — Я не стал бы доверять рабу с оружием.

— Но лугалам можно доверять абсолютно, — возразил Пер. — Как собакам. Они выполняют тяжелую монотонную работу. Милдиваны, и мужчины, и женщины — колдуны, художники, охотники и тому подобное. Вся культура основана на милдиванах, — он отпил из стакана и нахмурился. — Хотя я не вполне уверен, что в этом случае уместно слово «культура».

— Как это так? — брови высоко взлетели над маленькими черными глазками Ван Рийна.

— Ну… у этих милдиванов нет ничего похожего на нацию, племя или любой другой вид общества. Семейные группы распадаются, как только самец становится слишком старым, чтобы удержать семью. Молодые самцы отделяются, к ним присоединяется несколько молодых самок. Их лугалы уходят вместе с ними, как собаки. Насколько я мог понять, такие семьи лишь случайно общаются друг с другом. Изредка меновая торговля, иногда временные объединения для охоты на особо крупного зверя, случайные стычки между индивидуумами — и это все.

— Но этого не может быть, — заметил я. — Разумные расы нуждаются в большем. В передаче традиций, например. И вообще, что-то должно стимулировать развитие мозга. Разум не может развиваться только как биологическая функция.

— Меня это тоже смущает, — согласился Пер. — Я много разговаривал с Шивару и другими каинитами, время от времени посещавшими наш лагерь. Мы очень старались понять друг друга. Они были не менее любопытны и тоже старались добиться успеха в торговле. Но что это за работа! Целая планета — два или три миллиарда лет особой эволюции — и у них есть только упрощенный язык Улаш, скромный словарь которого составили люди Брандера. Мы не могли особенно углубляться в тонкости. Особенно, когда речь заходила о странностях их образа жизни.

К концу, однако, я начал кое-что понимать. Получалось, что, несмотря на свой придурковатый вид, лугалы далеко не глупы. Вполне возможно, что они не менее умны, чем их хозяева, но по-своему; во всяком случае, между ними не очень большая разница. И в любом из этих патриархальных селений, в пещере или под навесом в лесу, всегда больше лугалов, чем милдиванов. Каждый член семьи, даже ребенок, имеет по несколько рабов. У милдиванов нет кланов или племен, но нечто подобное есть у лугалов.

Лугалов посылают с поручениями в другие семейства милдиванов: с товарами для обмена, с известиями и так далее; они возвращаются назад с новостями. Милдиваны, имеющие некоторое представление о генетике, выращивают лугалов сознательно. Лугалов, если нет для них работы, часто выпускают на свободу, совсем как мы разрешаем побегать собакам. У лугалов есть свои знахари и колдуны.

Не надо думать, что с ними обращаются жестоко. Это так кажется с нашей точки зрения, но Каин — жестокая планета, и даже жизнь милдиванов не так уж легка. Разумный лугал ценится высоко: его назначают старшим среди других лугалов, он учит маленьких детей милдиванов ремеслам, а иногда хозяин даже спрашивает у него совета, как поступить в той или иной ситуации. Некоторые семьи разрешают таким лугалам есть и спать в своих жилищах, как мне говорили, И вспомните, что лугал исключительно предан своему хозяину. То, как обращаются с другими лугалами, для него ничего не значит. Он с радостью помогает выбраковывать слабых, наказывает ленивых, и все такое.

Ну вот, я как будто ответил на ваш вопрос. У милдиванов есть общественная жизнь, есть более крупные, чем семьи, объединения, но не прямые, а косвенные, через лугалов. Милдиваны — создатели и новаторы, лугалы — хранители традиции, они осуществляют связь между поколениями. Я могу утверждать, что такие отношения между ними существуют так долго, что биологическая эволюция сделала эти два вида неразрывно связанными.

— Ты говоришь о них так спокойно и дружелюбно, — сказал Гарри, — как будто забыл, как они поступили с тобой…

— Но сначала они были хорошими. — По голосу Пера я понял, как тяжело он переживает случившееся. — Гордыми, как сатана, черствыми, но не жестокими. Честными и щедрыми. Приходя в лагерь, они всегда приносили подарки и не требовали платы. Два или три раза предлагали нам помощь лугалов в работе. В этом не было необходимости, да и с нашими машинами это невозможно, но они этого не понимали. Когда же поняли, то очень поразились (так, во всяком случае, я думаю). Трудно быть уверенным, ибо для них было невероятным, что кто-то может быть могущественней и сильнее их. Каждое существо считает себя высшим созданием во всем мире. Но они признавали нас равными. Я не старался объяснить им, откуда мы на самом деле. «Из другой страны». Для практических целей такое утверждение вполне подходит.

Шивару особенно интересовался нами. Он был уже немолод, большинство его детей отделилось. В своем роде он считался богатым, передовым — занимался скотоводством, и оно (конечно, наряду с охотой) кормило его, к его советам всегда внимательно прислушивались остальные. Однажды я взял его с собой на флиттер, он был возбужден и счастлив, как ребенок, и в следующий раз привел трех своих жен, чтобы они тоже порадовались. Время от времени мы вместе охотились. Боже, посмотрели бы вы, как он гнался за этим огромным рогатым животным, вскакивал ему на спину и валил одним ударом топора! Затем его лугалы свежевали добычу и тащили ее в лагерь. И поверьте мне, мясо было чертовски вкусным. В биохимии каинитов не хватает некоторых наших витаминов, но в целом человек вполне может есть их пищу.

Мы с ним очень много разговаривали. Может, это будет для вас странным, фримены, но я никогда раньше не проводил столько часов с другим существом. Мы старались пополнять словарь, стремились понять друг друга, и оба были так увлечены этим, что забывали даже о еде, пока Мануэль или Черкез — главный лугал и сухой и старый каинит, напоминавший мне добродушных старых гномов из детских сказок, — не приходили за нами. Иногда я ловил себя на том, что любуюсь его красотой. Каиниты хорошо сложены и грациозны, как кошки, И смертельно опасны, когда им это надо. Это мы тоже узнали со временем.

У нас было любимое место возле скалы на холме за лагерем. Скала была теплой и казалась еще более теплой, когда я смотрел на бледное сморщенное, солнце и на свое дыхание, белым облачком вырисовывающееся на фоне жемчужного неба. Высоко над нами кружил хищник в поисках добычи, потом вдруг метнулся в сторону — в разреженном воздухе я отчетливо слышал свист ветра в его крыльях — и скрылся за вершинами деревьев внизу, в долине. Листва деревьев имела миллионы оттенков, как будто стояла бесконечная осень.

Шивару сидел на корточках, обвив хвостом колени, рядом с ним на земле лежал топор. Черкез и один или два лугала держались на приличном расстоянии. Лугалы всегда смотрят на милдиванов не отрываясь. Иногда к нам присоединялся Мануэль, когда не был занят на строительстве. Помните, Мануэль? Вы не всегда могли быть с нами.

— Да, капитан, — сказал Мануэль.

— Ну, вот, — продолжал Пер, — Шивару говорил глубоким голосом, строя планы на будущее. Никаких вопросов о торговом договоре — у них не было никаких организаций, с которыми мы могли бы заключить договор — но он предвидел, как его люди приносят то, что мы хотим, в обмен на то, что мы им предлагаем. И он был достаточно умен, чтобы понять, как повлияет на их дальнейшую жизнь постоянный торговый договор и пост, общее место всех встреч. Начнется интенсивное общение, зародится идея более тесного объединения. Он видел это впереди, выходя за рамки тех узких понятий, к которым привык. Например, он считал, что множество милдиванов, работая вместе, смогут наиболее полно использовать нерест на реке Мукуньян. Можно будет построить больше новых каноэ и отправиться на поиски новых охотничьих угодий. Ну, и тому подобное.

Потом уши его, выражая внимание, начинали двигаться, усы дрожали, он наклонялся вперед и расспрашивал о людях. Из какой страны мы пришли, какая там дичь? Как мы женимся и воспитываем детей? О, вопросы фонтаном били из него! Постепенно его словарный запас увеличивался, и вопросы становились все более отвлеченными. Мы начали изучать основы психологии каждого, и были совершенно поглощены этим занятием.

Я не очень удивился, узнав, что у них нет религии. Вообще, он с трудом понял мой вопрос об этом. У них практикуется колдовство, но они рассматривают его как разновидность технологии. Они не знают анимизма, у них нет аналогов антропоморфизма. Милдиваны очень хорошо знают, что они выше любого растения или животного. Мне кажется также, хотя я в этом не очень уверен, у них есть смутная идея перевоплощения. Но эти вопросы не очень их волнуют, так же, как и проблема происхождения. Мир есть то, что существует. Мир — это такой феномен, в котором нужно либо господствовать, либо быть побежденным.

Шивару спрашивал меня, почему я задаю вопросы о таких очевидных вещах, — Пер покачал головой. Взгляд его скользнул по повязке на ноге. — Вероятно, в этом была моя первая ошибка.

— Нет, капитан, — мягко возразил Мануэль. — Откуда вы могли знать, что у них нет души?

— Нет ли? — пробормотал Пер.

— Оставим это теологам, — сказал Ван Рийн. — Мы платим им за то, чтобы они решали эти вопросы. Продолжай, мальчик.

Я видел, как Пер старается взбодриться.

— Я попытался объяснить идею бога, — продолжил он свой рассказ. — Уверен, что мне это удалось. Шивару выглядел удивленным… и обеспокоенным. Вскоре после этого он ушел. Упоминал ли я, что милдиваны используют барабаны для связи на большие расстояния? Всю ночь я слышал грохот барабанов из долины, а далеко на холмах — ответный рокот. Целую неделю нас никто не посещал. Но Мануэль, бродивший по окрестностям, видел множество следов. За нами все время наблюдали.

Сначала я почувствовал облегчение, когда вновь пришел Шивару. Вместе с ним было несколько других туземцев: Ферегхир, Тулитур — не менее значительные, чем он. Они направились прямо ко мне. Я знал, что они приближаются, так как их заметили наши автоматы, рубившие лес. Мы использовали в строительстве много местных материалов, в том числе и бревна. Срубали деревья силовым лучом, грузили на гравитележки и везли на строительство. Воздух был полон гула и грохота, звона и треска, а ветер пронизывал, как луч лазера. В пыли я с трудом различал наш корабль и жилые навесы около него. Лучи солнца едва пробивались на площадку.

Они подошли ко мне, эти трое высоких охотников в сопровождении дюжины вооруженных лугалов. Шивару поманил меня.

— Идем, — сказал он. — Тут не место для милдивана.

Я посмотрел ему в глаза, они были непроницаемы, словно он воздвиг стену между собой и мной. Правду сказать, у меня по коже пробежал озноб. Я был безоружен, мы все были безоружны, за исключением Мануэля, — вы знаете новомексиканцев — но я боялся, что сделаю хуже, если пойду за оружием. Я на языке Улаша приказал Тому Буллису занять мое место и попросил Мануэля пойти со мной. Если автохтоны вбили себе в голову, что мы хотим причинить им вред, будет гораздо хуже, если я при них заговорю по-английски — на языке, которого они не понимают.

Мы шли молча, пока не оказались вдали от пыли и шума, на нашем старом месте у скалы. Она сегодня не казалась теплой.

— Я приветствую вас, — сказал я милдиванам, — и прошу есть и спать с нами.

Это местная формула вежливости для гостей. Но я не получил обычного ответа.

Тулитур взмахнул копьем, которое он держал, и спросил — не грубо, понимаете, а с каким-то неприятным оттенком в голосе:

— Зачем вы пришли в Улаш?

— Зачем? Но ты знаешь. Торговать.

— Нет, подожди, Тулитур, — прервал его Шивару. — Ты не то спрашиваешь, — он повернулся ко мне. — Кто вас послал? — спросил он. Тут я должен вас спросить, фримены, понимаете ли вы, что такое черный голос?

Я не собирался увиливать от ответа. Мы что-то сделали неправильно, но я не понимал, что же именно. Ложь или увертки могли помочь мне, но могли и ухудшить дело. Я видел, как солнце блестит на лезвиях топоров, и радовался, что со мной Мануэль. Шум лагеря доносился сюда слабо: либо мы далеко отошли, либо усилился ветер. Я заставил себя смотреть прямо на него.

— Ты знаешь, что мы здесь ради таких же людей, но оставшихся дома, — начал я. Мускулы под его шерстью напряглись, к тому же… я не очень хорошо понимаю выражение лиц туземцев. Но Ферегхир оскалил зубы, как будто встретил врага. Тулитур держал копье наготове. В докладах Брандера сообщалось, что милдиваны никогда не ведут себя так в присутствии друзей. Шивару, однако, понять было трудно. Готов поклясться, что он сожалел. О чем?

— Вас послал бог? — спросил он.

Тут мне все стало ясно. Я засмеялся, хотя в самом деле мне было не весело, и в голове у меня звенело, Я понял семантическую трудность. В Улаше используют несколько разновидностей повелительного наклонения. Приказ отца сыну отличается от приказа другому милдивану, побежденному в схватке, и оба они отличаются от распоряжений, отдаваемых лугалу, и так далее; такого наши психолингвисты не могут даже представить.

Шивару хотел знать, являюсь ли я рабом бога. Сейчас, конечно, было не время рассказывать ему историю религии, к тому же я не очень силен в этом. Я только сказал: нет, мы не рабы бога. Бог — это символ, в чье существование верят некоторые из нас, но далеко не все. И он определенно не давал мне никаких приказов. Это удивило их. Дыхание со свистом вырывалось сквозь клыки Шивару, гребень на его голове поднялся, хвост хлестал по ногам.

— Тогда кто же послал вас? — почти закричал он. Я мог бы перевести этот вопрос так: «Кто же ваш хозяин?»

Я услышал щелчок, это Мануэль раскрывал кобуру. За спиной милдиванов лугалы приготовили топоры и копья. Можно представить, как тщательно я выбирал слова для ответа.

— Мы свободны, — сказал я, — как часть общества, — или, может быть, слово, которое я употребил, означало «содружество»? — В нашей стране никто не является лугалом. Вы видели, как на нас работают машины. Нам вообще не нужны лугалы.

— Ах-х-х! — вскрикнул Ферегхир, взмахнув копьем.

Мануэль взвел курок.

— Я считаю, что вам лучше уйти, — сказал он туземцам, — прежде чем начнется схватка. Мы не хотим никого убивать.

Брандер демонстрировал туземцам действие нашего оружия, мы тоже. Никто из туземцев не двигался, как нам показалось, целую вечность. Волосы на лугалах встали дыбом. Они были готовы броситься на нас и умереть по слову своих хозяев. Но это слово не прозвучало. Три милдивана обменялись взглядами. Шивару сказал безжизненным голосом:

— Мы должны обсудить это.

Они повернулись и пошли по высокой шуршащей траве, лугалы следовали за ними.

Барабаны гремели дни и ночи.

Мы между собой долго обсуждали события. В чем дело? Милдиваны были примитивны и необразованны, но по стандартным меркам здравого смысла далеко не глупы. Шивару не был удивлен, что мы отличаемся по виду от жителей Каина. Например, то, что мы живем обществом, а не отдельными семьями, было для него лишь странностью, и скорее интриговало, а не шокировало его. И, как я уже говорил вам, хотя обширные объединения не были приняты у милдиванов, время от времени они все же объединялись. В таком случае, что же им в нас не понравилось?

Игорь Юшенков, офицер «Королевы Марии», высказал правдоподобное объяснение:

— Если они нас считают рабами, значит, наш хозяин должен быть еще могущественнее. Может, они думают, что мы готовим базу для вторжения?

— Но я ясно сказал им, что мы не рабы.

— Не сомневаюсь, но поверили ли они вам?

Можете себе представить, как я ворочался в своем навесе. Должны ли мы начать все заново в другом районе, то есть уйти отсюда? Но тогда пропадет все, чего мы добились. Изучить новый язык было совсем не трудно. Но перемещение ничего не дало бы нам: полеты на флиттере показали, что повсюду на Каине один и тот же образ жизни, как на Земле в палеолит. Если мы каким-то образом нарушили не просто местное табу, а нечто фундаментальное… Я не знал этого. Сомневаюсь, что Мануэль проводил больше двух часов за ночь в своей постели. Он был слишком занят укреплением системы нашей обороны, тренировкой людей, проверкой постов и бдительности.

Но следующая наша встреча внешне была совершенно мирной. На рассвете меня поднял часовой, сообщивший, что появилась группа туземцев. Ночью поднялся туман, затянув влажной серой дымкой все вокруг так, что трудно было что-либо различить и в трех шагах. Выйдя, я услышал треск останавливающегося поблизости трактора — единственный отчетливый звук в этой ватной тишине. Тулитур и другой милдиван стояли в окружении пятидесяти лугалов. Их шерсть была влажной, а оружие блестело от инея.

— Они двигались ночью, капитан, — сказал Мануэль, — чтобы быть менее заметными. Несомненно, за пределами видимости ждут другие.

Он послал со мной взвод охраны.

Я в соответствии с ритуалом приветствовал их, как будто ничего не случилось. И вновь не получил никакого ответа. Тулитур только сказал:

— Мы пришли для торговли. За ваши товары мы дадим вам меха и травы, которые вам так нравятся.

Это было удивительно, тем более, что наш торговый пост был построен только наполовину. Но я не мог отказаться от того, что, возможно, было знаком примирения.

— Хорошо, — сказал я — Идемте поедим и поговорим.

«Хороший ход, — решил я. — Совместная еда накладывает некоторые обязательства, как на Земле, так и в Улаше».

Тулитур и его товарищ Вокзахан, теперь я вспомнил его имя, не поблагодарили, но вошли в корабль и сели за стол в кают-компании. Я решил, что так будет более впечатляюще, чем под навесом, к тому же не так холодно. Я приказал принести бекон и яйца — пищу, которую, как я знал, любили каиниты Они сразу же перешли к делу.

— Сколько вы хотите продать нам?

— Это зависит от того, что вы хотите купить и что у вас есть в обмен, — ответил я, соревнуясь с ними в любезности.

— Мы не принесли ничего с собой, — сказал Вокзахан, — потому что не знали, согласитесь ли вы торговать.

— Почему мы не согласимся? — ответил я. — Ведь мы для этого и пришли. Между нами нет споров, не так ли?

Ни один зеленый глаз не мигнул.

— Нет, — сказал Тулитур, — споров нет. Мы хотим купить пистолеты.

— Такое оружие мы не можем продать, — я вынужден был сразу покончить с этим и не хитрить. — Однако мы можем вам предложить ножи и множество других полезных инструментов.

Они помрачнели немного, но спорить не стали. Наоборот, тут же принялись обсуждать условия обмена. Они хотели купить как можно больше и не снижали цены. Но они хотели получить все в кредит, сказав, что наши товары им нужны немедленно, а чтобы собрать товары на обмен, понадобится время.

Это ставило меня в неприятное положение. С одной стороны, милдиваны всегда были честными и, насколько я могу судить, всегда говорили правду. К тому же я не хотел отказывать им. С другой стороны… Но вы все понимаете не хуже меня. Я льщу себе, но я дал им дипломатичный ответ. Мы нисколько не сомневаемся в их добрых намерениях, сказал я. Мы всегда знали, что милдиваны — хорошие парни. Но всегда может произойти нечто неожиданное, и мы потеряем огромную сумму.

Тулитур хлопнул по столу и фыркнул:

— Следовало ожидать таких опасений. Хорошо, мы оставим лугалов, пока не будет собрана плата. Они стоят очень дорого. Но вы отвезете товары туда, куда мы укажем.

Я решил, что на таких условиях они могут получить половину запрашиваемых товаров, — Пер замолчал и прикусил губу. Гарри наклонился и взял его руку. Ван Рийн проворчал:

— Да, черт побери, никто не может предвидеть всего, но всегда следует ожидать худшего. Ты поступил правильно, мальчик. Абдал, еще выпивки, или ты считаешь, что мы на Марсе?

Пер вздохнул.

— Мы погрузили товары на гравитележку, — продолжал он. — Мануэль сопровождал ее на вооруженном флиттере, но ничего не случилось. Примерно в пятидесяти километрах от лагеря милдиваны попросили наших людей остановиться на берегу реки. Здесь стояли каноэ, возле них были другие милдиваны. Было ясно, что дальше они намеревались перевозить товары самостоятельно, и Мануэль спросил, есть ли у меня какие-либо возражения.

— Нет, — ответил я. — Какая разница? Они хотят сохранить в тайне место назначения, они нам больше не доверяют.

За Мануэлем на экране я видел смотревшего на нас Вокзахана. Наши коммуникаторы и раньше очаровывали посетителей лагеря. Но на этот раз мне показалось, что на лице его промелькнула усмешка.

Я был занят размещением и обеспечением лугалов. При них всегда находились один или два охранника. Не то чтобы я ожидал неприятностей. Я слышал, как хозяева сказали им: «Оставайтесь здесь и делайте все, что прикажут земляне, пока мы не вернемся». Тем не менее меня беспокоило, что в лагере находится целая свора этих домашних собак милдиванов.

Они сидели по-звериному. Когда ночью загремели барабаны, они беспокойно задвигались по павильону, который мы им отвели, и заговорили на языке, о котором в записях Брандера не было никаких сведений. Но на следующее утро они были вполне кроткими. Один из них даже спросил, не могут ли они помочь нам в работе. Я чуть не засмеялся, представив себе лугала среди приборов пятисотсильного трактора. Затем сказал ему, что мы благодарим, но их помощь не нужна; они должны только ждать.

Несколько раз в течение следующих трех дней я пытался поговорить с ними, но из этого ничего не вышло. Они отвечали мне, однако ответы их были пустыми.

— Где вы живете? — спрашивал я.

— Там, в лесу, — отвечал лугал, глядя на пальцы ног.

— Какую работу вы выполняете дома?

— То, что велит мой милдиван.

Я отступил.

Тем не менее они не были глупы. У них были какие-то игры, и они в них играли, используя глиняные фигурки, назначения которых я так и не понял. На рассвете строились в ряд и пели странную печальную песню с импровизациями, которая время от времени заставляла меня ощущать дрожь. Большую часть времени они спали или сидели, уставившись в пустоту, но время от времени собирались в кружок, обхватив руками друг друга за плечи, и о чем-то шептались.

Ну… я рассказываю слишком долго. На нас напали перед рассветом на четвертый день.

Потом я узнал, что на нас напали около ста милдиванов и одно небо знает, сколько лугалов. Они сошлись отовсюду на этой ужасной территории, называемой Улаш, созванные барабанами. Их разведчики обнаружили наши пикеты, и пока град стрел обрушивался на эти места, большая часть отряда ворвалась внутрь. Однако не могу рассказать вам слишком многого. Я был ранен… — лицо его исказилось. — Что за проклятие! И в первой же самостоятельном полете!

— Продолжай, — сказал Гарри. — Ты не рассказывал нам эти подробности.

— Их немного, — Пер вздрогнул. — Первые же крики разбудили меня. Я сунул ноги в сапоги, набросил куртку, шаря руками в поисках оружия. В это время в полный голос зазвучали сирены. Даже сквозь их вой я услышал у своего навеса выстрелы бластеров.

Я выскочил наружу, и мне показалось, что я попал в черный кипящий котел. Сверкали выстрелы бластеров, гудели сирены, кричали туземцы. Холод охватил меня. Свет звезд отражался инеем, покрывавшим холмы. Я на мгновение удивился, как здесь много звезд и какие они яркие.

Затем Ющенков включил прожекторы на башне «Марии» — и над нашими головами вспыхнуло солнце, слишком яркое даже для нас. Каким же оно должно было показаться каинитам? Сине-белая невероятность, я думаю. Они кишели среди наших навесов и машин, высокие охотники в шкурах, приземистые коричневые гномы с топорами, копьями, дубинками, луками, и кинжалами в руках. Я видел только одного человека, распростертого на земле: пальцы его сжимали пистолет, а голова — размозженный ужас.

Я поднес ко рту командный микрофон — на всякий случай я всегда ношу его у пояса — и принялся отдавать приказы, пробираясь к кораблю. Мы обладали мощным оружием, но нас было всего двадцать, нет, уже девятнадцать или даже меньше, против всего Улаша.

Наш лагерь был оснащен надежной системой обороны. Два человека спали в корабле, остальные — под навесами вокруг него. С полдюжины человек уже пробрались на корабль, остальные еще пытались сделать это. Мы должны были выручить их, да побыстрее. Иначе будет слишком поздно.

Я видел, как наши парни показались из своих укрытий у посадочных стабилизаторов. Даже теперь я помню, как бежал Зурковский, не застегнув свою парку, и она болталась вокруг его голых ног. Он никогда не спал в пижаме. Вы заметили, что в самые напряженные минуты обращаешь внимание на такие подробности?

Каиниты начали разбегаться, ослепленные и напуганные прожекторами. Они не ожидали этого, не ожидали и сирен, вой которых ужасен даже для привычных ушей. Несколько каинитов были ранены или убиты.

У меня было ощущение, что меня несет ревущий, воющий, звенящий поток. Затем на меня напали сзади. Я упал под ноги нападающих и попал в тяжелые лапы лугала. Он лежал на моей груди и старался сжать мое горло руками и зубами. Черт возьми! Это создание было очень сильным — миллиметр за миллиметром он сжимал мое горло. Вдруг появился другой лугал. Он подобрал дубинку убитого каинита и, не глядя, ударил меня. Он, конечно, не целился и попал по моей ноге. После этого я не чувствовал ничего, кроме боли и ярости, а затем наступила тьма.

Конечно же, лугалы-заложники освободились. Я должен был ожидать этого. Даже без особого приказа они не могли оставаться в стороне, когда сражались их хозяева. Но, несомненно, они получили приказ. Тулитур и Вокзахан провели нас. И это я тоже должен был предвидеть. Они получили бесплатно большую партию товаров и к тому же разместили подкрепление для атакующих в нашем лагере.

Но все равно их план не удался. Они не представляли нашей реальной силы. Да и как они могли ее представить? Мануэль собственноручно двумя выстрелами убил двух напавших на меня лугалов. Наши парни создали кольцо огня, и враги разбежались.

Но они нанесли нам много вреда. Я пришел в себя в лазарете «Королевы Марии». Мануэль сидел рядом со мной.

— Как дела? — спросил я.

— Вы должны отдыхать, сеньор, — ответил он. — Но пусть бог простит меня, я приказал доктору начинить вас стимуляторами… Нам нужно ваше решение. И немедленно. Несколько человек ранены. Двое мертвы. Трое исчезли. Враги отступили., я думаю, с пленниками.

Он положил меня на носилки и вынес из корабля. Я не испытывал боли, но голова кружилась. Вы знаете, как чувствуешь себя, когда по горло набит наркотиками? Мануэль сказал мне, что кость левой ноги скрепили, но сейчас дело было не в этом… Гувер и Мирамото погибли, Вуллис, Ченг и Зурковский исчезли.

Лагерь под оранжевым солнцем казался неестественно спокойным. Мои люди расчистили его, пока я был без сознания. Трупы врагов лежали в ряд. Двадцать три милдивана — это число будет преследовать меня до конца жизни — и не знаю сколько лугалов. Вероятно, не меньше сотни. Меня пронесли мимо. Я всматривался в их окровавленные лица, но никого не узнал.

Наших пленников разместили в главном котловане фундамента. Около ста лугалов, но только два милдивана. Большинство раненых они унесли с собой. С таким количеством конструкций и машин, стоявших кругом, это нетрудно было сделать. Мануэль объяснил мне, что остановил нападение парализующим лучом. Он оказался наилучшим оружием. Нельзя заставить лугала не сражаться за своего хозяина даже под угрозой смерти.

В углу ямы, гладя на вооруженных людей, стояли два милдивана. Один был не знаком мне. У него был ужасный ожог от бластера, и наши медики дали ему болеутоляющее. Но другого, невредимого, я узнал. Это был Кочихир, старший сын Шивару, приходивший к нам раз или два с отцом.

Мы какое-то время смотрели друг на друга. Наконец я спросил:

— Почему? Почему вы сделали это?

Каждое слово белым облачком вылетало изо рта, а ветер уносил его.

— Потому что они предатели, убийцы и воры по натуре, — сказал Ющенков на языке Улаш. Группа Брандера позаботилась собрать все слова, относящиеся к понятиям чести и бесчестия.

Ющенков плюнул на Кочихира.

— Мы должны охотиться на них, как на диких зверей, — сказал он. Гувер был его двоюродным братом.

— Нет, — возразил я на языке Улаш, потому что среди лугалов пронесся ропот, свидетельствующий о том, что они готовы на любые, самые безумные поступки. — Не говорите так…

Ющенков замолчал, и вновь среди этих волосатых существ послышался гул, как рокот океанского прибоя.

— Но, Кочихир, — сказал я, — твой отец был моим хорошим другом. Во всяком случае, я в это верил. Чем мы обидели его и ваших людей?

Он поднял гребень на голове, обернул хвост вокруг лодыжек и фыркнул:

— Вы должны уйти. Иначе мы будем уничтожать вас в лесах, обрушим на вас холмы, прогоним через лагерь рогатых зверей, отравим источники и сожжем всю траву под вашими ногами. Уходите, и не смейте возвращаться.

Я готов был взорваться, в голове у меня пульсировала боль — меня охватила лихорадка. Я ответил:

— Мы не уйдем, пока не вернут наших людей. В лагере есть барабаны, которые твой отец подарил мне до своей измены. Вызови своих людей, Кочихир, и скажи им, чтобы вернули наших друзей. После этого, возможно, мы сможем вести переговоры, не раньше.

Он смотрел на меня, не отвечая.

Я поманил Мануэля.

— Нет смысла продолжать разговор. Нужно организовать прочную оборону. Второй раз нас не захватят врасплох. И пошлите на поиски флиттер: их отряд не мог далеко уйти.

Вы лучше можете рассказать, как со мной спорили, Мануэль. Вы сказали, что посылать флиттер — это напрасно тратить энергию, которая теперь нам так необходима. Верно?

Мануэль выглядел смущенным.

— Я не хотел противоречить своему капитану, — проговорил он. — Но я на самом деле считал, что разведка с воздуха ничего не обнаружит на этих сотнях гектаров лесов, холмов и ущелий. Они могли разделиться, эти дьяволы. Но даже если они шли вместе, инфракрасный детектор вряд ли обнаружил бы их сквозь покров лесов. Но мне не нравится возражать своему капитану.

— О, вы и не противоречили, — ответил Пер, и уголок его рта поднялся. — После этого я чуть не сошел с ума. Бушевал и кричал на вас, да? Велел, чтобы вы выполнили приказ и подняли в воздух все флиттеры. Вы отсалютовали и пошли, но я остановил вас: вы не должны были вылетать лично. Вы слишком ценны для корабля. Я хотел послать человека с опытом жизни в лесу, который смог бы найти следы даже сверху. Но мой мозг все глубже и глубже погружался в какой-то водоворот.

— Посмотрим, как заставить этого обросшего шерстью ублюдка сотрудничать с нами, — сказал я.

— Меня слегка обидело, что капитан так вел себя со мной, — признался Мануэль. — И хотя время от времени на различных планетах, когда бывает необходимость… но это не к месту.

— Я хотел хоть как-то ослабить моральный дух пленников, — продолжал Пер. — Теперь-то я понимаю, что это все равно — помогли бы нам пленники связью со своими или нет. Каинитам неведомо наше чувство групповой солидарности. Если Кочихир и его приятели попали в наши руки — тем хуже для них. Но Шивару и другие достаточно знакомы с нашей психологией, чтобы понять, что значат для нас их пленники.

Я посмотрел вниз на Кочихира. Его зубы сверкнули. Он не издал ни звука, не сделал ни одного движения, хотя даже он, не понимая по-английски, должен был сообразить, что происходит. Я говорил, как пьяный, тщательно подбирая слова.

— Кочихир, — обратился я к нему. — Я приказал охотиться на флиттерах за вашими людьми и отобрать наших друзей. Сможет ли милдиван противостоять летающей машине? Сможет ли он бороться, если наши бластеры сожгут его сверху? Сможет ли он укрыться от глаз, которые видят от горизонта до горизонта? Ваши люди дорого заплатят нам, если не вернут пленных. Бери барабан, Кочихир, и скажи им это. Если ты этого не сделаешь, то и тебе это обойдется дорого. Я приказал своим людям сделать все, чтобы сломить вашу волю.

О, это была отвратительная речь. Но Гувер и Мирамото были моими друзьями. Вуллис, Ченг и Зурковский тоже были моими друзьями, и я не знал, живы ли они. А я был на грани обморока. Я на самом деле потерял сознание при возвращении на корабль. Я слышал, как док бормотал что-то о том, как он может лечить пациента, если тот начинен наркотиками, которые могут свалить даже верблюда… но слова доносились откуда-то издалека, все вертелось вокруг меня, пока мне не показалось, что я превратился в электрон, пойманный в осциллограф. Тьма стала зеленой, и, потом мне сказали, что я сорок часов находился без сознания. Дальше будет рассказывать Мануэль.

Пер уже охрип. Он откинулся в кресле, и я увидел, что он побледнел. Одной рукой он поправил повязку, расплескивая другой вермут. Гарри с беспомощным гневом, готовый испепелить Ван Рийна, смотрел на сына. Торговец сказал:

— Ну, ну, после такого происшествия я заставил его рассказывать, да? Но скоро обед, и нет лучшего лекарства, чем натуральный бифштекс, а как только он сможет ходить, я приглашу его в мой дом в Джакарте для хорошей оргии.

— О огонь ада! — вспылил Пер. — Зачем вы стараетесь, чтобы я чувствовал себя хорошо? Я испорчу вам весь праздник.

— Ну, сынок, — постарался я его успокоить, — ты был в хорошем настроении полчаса или час назад, и через полчаса оно снова вернется к тебе. Вновь переживать такие минуты — самое тяжелое наказание из всех, наложенных Иеговой. Я тоже испытал это. Послушай, Пер, если бы фримен Ван Рийн считал, что миссия провалилась из-за твоей ошибки, ты не выпивал бы здесь сегодня. Ты продавал бы мясо людоедам.

Ответом мне был намек на улыбку.

— Ну, дон Мануэль, — сказал Ван Рийн, — теперь мы слушаем вас.

— Вы льстите мне, сеньор, но я не дон, — ответил тот вежливо и не совсем покорно. — Мой отец был охотником в Сьерра-лос-Васкес, а я отправился в космос вместе с наемниками Роджерса и стал там сержантом, а потом перешел на службу к вам. — Он поколебался. — Я не могу много добавить о случившемся на Каине.

— Не говорите глупостей, — буркнул Ван Рийн, приканчивая третий или четвертый литр пива со времени моего прихода и знаком показывая, чтобы принесли еще. Мой стакан тоже наполнили, и звезды и город снаружи стали слегка покачиваться. Я достал трубку, чтобы немного протрезветь.

— Я читал официальные доклады вашей экспедиции, — продолжал Ван Рийн. — Они сухи. Мне нужны детали; те мелкие подробности, которые никогда не попадают в отчеты, как те, что привел Пер. И я должен совершенно ясно представить себе планету, и тогда этот старый котелок, возможно, найдет разгадку. Ибо в моей жизни было множество планет, где я, даже я, Николас Ван Рийн, падал мордой в грязь! Эволюция создает параллели, а также наклонные линии, как кто-то сказал сегодня вечером. Какая линия параллельна эволюции на Каине? Говорите, Мануэль. Смелее. Шутите, пойте песни, стойте на голове, если хотите, но рассказывайте.

— Как пожелаете, сеньор, — начал тот ровным голосом. — Когда моего капитана унесли, я стоял в раздумий, пока Игорь Юшенков не спросил:

— Ну, так кто же поведет флиттер?

— Никто, — отрезал я.

— Но мы получили приказ.

— Капитан ранен и потрясен. Нам даже не следовало поднимать его, — ответил я и спросил у стоящих рядом людей: — Разве я не прав?

После некоторого колебания они согласились.

Я наклонился над краем ямы и спросил Кочихира, будет ли он передавать с помощью барабана наши условия.

— Нет, — ответил он, — нет, что бы вы со мной ни сделали.

— Я ничего не собираюсь делать. Сейчас вам принесут еду.

Остаток дня я бродил по сугробам, лежащим на склонах холмов. Да, это была окоченевшая земля, то устремляющаяся вниз долинами, то поднимающаяся холмами и кончавшаяся на горизонте зубцами гор. Я думал о доме и об одной девушке, по имени Долорес, которую я когда-то знал, очень давно.

Люди не работали; они собирались группами, но говорили мало, и к вечеру их дыхание стало оседать на их парках инеем. Я беседовал с ними по очереди и отбирал тех, кто мне был нужен для выполнения задания. Они были хорошими людьми, но мало кто из них имел охотничий опыт. Сам я не мог долго выслеживать каинитов, так как они пересекли широкую полосу скального грунта, на котором совершенно не были видны их следы. Но Хамиб ибн-Рашид и Жак Нголо в свое время были охотниками. Мы приготовили все необходимое. Потом я отправился на корабль взглянуть на капитана — он лежал тихо.

Я почти ничего не ел и мало спал. Когда я вернулся к яме, уже наступила темнота. Четверо людей, оставленных для охраны, темными тенями вырисовывались на фоне звездолета.

— Вы свободны, — сказал я им, извлекая из кобуры бластер… Их шаги замерли вдалеке.

Темные фигуры на дне ямы шевелились и бормотали. Послышался голос:

— А, ты пришел. Будешь меня пытать.

У этих каинитов глаза видят во тьме не хуже кошачьих. Я и раньше думал, что они посмеиваются, глядя, как мы слепнем после захода солнца.

— Нет, — ответил я. — Я только караулю вас.

— Ты один? — фыркнул он.

— С этим, — я показал бластер.

Он замолчал. Становилась все холоднее. Я думаю, каиниты не особенно ощущали мороз. Звезды медленно двигались над головой, и я постепенно начал сомневаться в успехе моего плана. Слышался шепот пленников, но в остальном мир застыл в холодном безмолвии.

Все произошло с дьявольской быстротой. Лугалы все время безостановочно двигались. И вдруг они бросились на меня. Один вставал другому на плечи, и так они добрались до края ямы. Они шли на смерть, так они считали, но я промахнулся. Лугал, бросившийся на меня, изумился, что остался жив. Если бы я не промахнулся, на меня набросились бы другие.

Два лугала оказались на мне, я пытался оторвать их руки от своего горла. Тяжелые кулаки били меня по голове и по животу. Ладонь заткнула мне рот, не давая кричать. Тем временем пленники выбирались из ямы и убегали.

Наконец, я высвободил одну ногу и ударил лугала. Он покатился, крик боли застыл в его горле. Я обернулся и ударил другого по горлу ладонью. Когда он обмяк и свалился, я вскочил на ноги и закричал. Мгновенно взревела сирена и вспыхнул прожектор. Люди бежали от корабля и навесов.

— Назад! — закричал я. — Не бегите во тьму!

Много лугалов не успели скрыться, они отступили к задней стене ямы, когда прибежали вооруженные люди. Своими телами они закрыли раненого милдивана от наших пистолетов. Но мы стреляли, и безуспешно, лишь вслед бежавшим. Охранники выстроились вокруг котлована. Я шарил по земле в поисках бластера: его не было. Кто-то забрал его, если не Кочихир, то кто-то из лугалов, который все равно отдаст его Кочихиру. Жан Нголо подошел ко мне.

— Плохо, — вздохнул он, узнав в чем дело.

— Дьявольски не повезло, — согласился я с ним. — Но мы должны догнать их.

Я встал и стянул свою парку. Под ней был шлем и специальный космический костюм, который и защитил меня в борьбе. Я сбросил его, так как теперь он будет лишь мешать мне, и присоединился к другим. С нами пошел и Хамиб ибн-Рашид. Он принес мои припасы и запасной бластер. Я взял их, и мы втроем начали преследование.

Благодаря милосердию Господа нам не привелось раньше испытать очки для ночного видения. Они делали мир ясным, но каким-то уж нереальным, как во сне. Компасом нам служил инфракрасный следоискатель Нголо; игла прибора, дрожа, указывала направление, куда удалились каиниты. Мы вскоре увидели их, когда они пересекали безлесную часть холма, прячась за булыжниками. Мы припали к земле, чтобы они не заметили нас на фоне неба.

Мы задыхались от бега к тому времени, когда достигли края леса. Но мы продолжали идти под прикрытием деревьев, чтобы не выпустить каинитов за пределы действия приборов. Следоискатель и так начал мерцать, поскольку деревья закрывали от нас тепло тел каинитов. Я осторожно двигался среди кустарников, раздвигая ветки.

Через час мы углубились в долину. Повсюду стояли высокие деревья. Неба не было видно, и мне пришлось до предела увеличить напряжение в своих ночных очках. Картина начала проясняться. Каиниты двигались обычной походкой, уверенные в том, что им удалось скрыться, но даже без специальных предосторожностей они не оставляли следов. Поскольку они не ожидали погони, мы подошли ближе, и надобность в инфракрасном приборе отпала.

Наконец, мы вышли на луг, примятая трава которого указывала, что тут они проходили совсем недавно. И здесь они сделали то, чего я опасался больше всего: отряд разбился на три группы, и каждая группа двинулась своим путем.

— Которую выберем? — спросил Нголо.

— Нас трое, значит, мы должны следовать за каждой, — ответил я.

— Бисмилла! — выговорил ибн-Рашид. — С бластером или без него, я бы не хотел встретиться с ними в одиночку. Но чему быть — того не миновать.

Мы какое-то время обсуждали дальнейшие действия, а когда разделились, восток уже начал сереть. Очевидно, лугалы двинулись к домам своих хозяев, а рабы Кочихира сопровождали его. А именно Кочихир был нам нужен. Я предполагал, что самая большая группа — его, так как, вероятно, в нападении на меня в первую очередь участвовали лугалы, принадлежавшие ему. Этот след я выбрал для себя. Хамиб и Нголо тоже хотели идти по этому следу, но я, используя свою власть, отстоял эту честь, чтобы народ Нью-Мехико никогда не мог сказать, что Мануэлю Гомесу недостает храбрости.

Теперь нас отделяло от беглецов такое расстояние, что мы вполне могли пользоваться радиопередатчиками для переговоров друг с другом и с людьми в лагере. В последующие часы эти переговоры очень ободряли меня. Это было медленное и трудное выслеживание охотников в их собственном мире. И я не уверен, что мне удалось бы это, если бы отряд состоял из милдиванов и лугалов, выращенных для охоты. Но, к счастью, в нападении участвовали и лугалы с полей и шахт, домашняя прислуга, а они были менее осторожны.

Позже, утром, меня вызвал Нголо.

— Мой отряд подошел к пещере и навесу около нее, — сообщил он. — Я сижу на дереве и вижу, как их встречают женщины и дети милдиванов. Они движутся к навесу. Думаю, что это жилище их хозяина, и они не пойдут дальше. Надо ли мне вернуться на луг и идти по другому следу?

— Нет, — сказал я. — Он будет слишком холоден к этому времени. Отступайте на место, где вас не увидят, и вызывайте флиттер.

Через несколько часов сердце подпрыгнуло у меня в груди, ибо я увидел дерево с явными следами выстрела из бластера. Кочихир практиковался. Я вызвал Хамиба и спросил, где он.

— На берегу реки, — отозвался он. — Они здесь переправились. Думаю, как перебраться на другой берег.

— Дальше не ходите, — приказал я. — Мой след правильный. Быстрее возвращайтесь в лагерь.

— Что? — удивился он. — Разве я не присоединюсь к вам?

— Нет, — ответил я. — Я уже очень близко. Возможно, так близко, что они увидят флиттер и насторожатся.

Думаю, это был единственный разумный выход.

Несколько раз я останавливался, чтобы поесть и отдохнуть. Стимуляторы помогали мне выдержать столь длинный путь, что поразились бы даже презиравшие людей каиниты. К вечеру след стал таким свежим, что я замедлил ход и пошел со змеиной осторожностью.

Около полуночи мой инфракрасный детектор отметил источник излучения, слишком мощный для человеческих тел. Я прошептал эту новость по рации и приказал прекратить связь, чтобы нас не услышали. Затем я двинулся вперед.

Наконец я оказался на краю большой поляны. Здесь горел костер, отбрасывая пляшущие тени на стены большого прямоугольного строения без окон, скрытого деревьями. Два милдивана склонились над своими копьями. Из отверстия на крыше пробивался свет. Я осторожно достал свой парализующий пистолет. Два выстрела — и стражи упали. Я перебежал открытое пространство, укрылся в тени здания и стал ждать.

Ничего не было слышно. Только кожаный занавес мешал мне увидеть, что находится внутри помещения. Я осторожно отодвинул его и заглянул в образовавшуюся щель.

Густой дым ел глаза, но я смог рассмотреть, что внутри здания была одна длинная комната, увешанная прекрасными мехами. Около десятка милдиванов, в основном мужчины, сидели на корточках кружком около огня, который горел в яме и освещал их свирепые плоские лица. В углу сгрудились несколько лугалов. Среди них я узнал старого Черкеза, и обрадовался, что тот уцелел в битве. Лугалов из отряда Кочихира, по-видимому, отправили в бараки. Сам Кочихир рассказывал отцу, Шивару, о своем бегстве.

И хоть минута была совсем не подходящей для радости, я дал обет поставить множество свечек перед святыми, ибо все случилось так, как я и предполагал. Кочихир не пошел домой, а явился в заранее условленное место встречи. Зурковский, Ченг и Вуллис были здесь же. Они сидели в дальнем конце комнаты, кашляя от дыма, прикрытые шкурами, которые спасали их от холода.

Кочихир закончил свой рассказ и взглянул на отца, ожидая одобрения. Хвост Шивару двигался взад и вперед.

— Странно, что они так позаботились о тебе.

— Они подобны слепым детенышам, — фыркнул Кочихир.

— Не уверен, — пробормотал Шивару. — Их сила велика. И… и мы знаем, что они совершали в прошлом, — голос его внезапно стал резким. — Или нет? Повтори, Кочихир, как их хозяин отдал приказ, а они поступили по-другому.

— Но это ничего не значит, — сказал другой милдиван, седой и покрытый шрамами. — Сейчас мы должны решить, какую пользу извлечь из этих пленных. Ты считаешь, что их можно обменять на наших лугалов и Гумуша — Кочихир говорил, что они остались у них. Но я спрашиваю — зачем им это? Лучше выставить тела пленных там, где земляне смогут их найти. Это послужит для них предупреждением.

— Правильно, — кивнул Вокзахан, который сидел среди собравшихся. — Тулитур утверждает, что они слепы и глупы.

— Сначала надо попробовать обмен, — настаивал Шивару. — Если не удастся… — его клыки сверкнули в свете огня.

— Убьем одного для примера, а потом поговорим, — гневно рыкнул Кочихир. — Они угрожали мне тем же.

Гул пробежал между ними, как между зверьми в зоопарке. Я с ужасом подумал, что они могут поступить и так. Мой капитан говорил нам, что ни один милдиван не имеет власти над другими. Как бы ни хотел этого Шивару, он не сможет помешать другим сделать так, как они считают нужным.

Я должен был принять решение немедленно. Бластер не мог перебить их так быстро, чтобы они не успели схватить оружие, лежащее под руками. К тому же луч мог убить наших людей. Парализующий пистолет лучше, но и он не сможет уложить их раньше, чем я окажусь под ударами топоров. Оставаясь на месте, я мог запереть их в здании, так как оно имело один выход, но люди по-прежнему останутся в их руках.

То, что я сделал, несомненно, глупость, но я — не мой капитан. Я проскользнул в лес и вызвал лагерь.

— Вылетайте, как можно скорее, — сказал я, оставив передатчик для пеленга. Затем я обошел полянку и нашел дерево, нависающее над сооружением. Я взобрался на него и подполз к дымовому отверстию. Очки защищали мне глаза, но дышать мне приходилось этим едким дымом. Время тянулось страшно медленно, но наконец я услышал гром. Наши флиттеры падали с неба, подобно ястребам.

Милдиваны закричали. Двое или трое из них побежали к дверям, чтобы посмотреть, что происходит, и я уложил их парализующим пистолетом. Один из них успел крикнуть:

— Здесь земляне!

Я вновь заглянул в дымовое отверстие, внутри царила суматоха. Кочихир пронзительно крикнул и извлек бластер. Я выстрелил, но промахнулся. Оправдать меня может лишь то, что между нами было слишком много тел.

Я взял пистолет в зубы, ухватился за край дыры, спрыгнул вниз, и коснувшись пола, вскочил на нога. Черкез попытался ухватить меня за горло. Ударом ноги я отбросил его в угол.

Кочихира не было видно в толпе туземцев. Я прокладывал путь к пленникам. Со свистом опустился топор Шивару. Благодаря милости божьей я уклонился от удара, повернулся и усыпил его, потом проскользнул между двумя туземцами. Третий прыгнул мне на спину. Я ударил его по голове, и он упал. Отбросив в сторону какого-то лугала, я увидел Кочихира: он приближался к пленникам. Они пытались убежать от него, слишком ошеломленные, чтобы защищаться. На лице Кочихира была написана ненависть.

Он увидел меня краем глаза и резко обернулся. Рявкнул бластер, в полутьме сверкнул луч. Он опалил мне парку, но я упал на одно колено и спустил курок. Кочихир рухнул. Я наклонился, подобрал бластер и встал рядом с нашими людьми.

Вокзахан бросил в меня свой топор, но я сжег его в воздухе. Потом вновь поднял парализующий пистолет. Через одну—две минуты все было кончено. Граната обрушила переднюю стену здания. Каиниты попадали под лучами множества парализующих пистолетов. Мы не стали ждать, пока они придут в себя, и вернулись в лагерь.

В комнате наступила тишина. Мануэль спросил, может ли он закурить, вежливо отклонил предложенную Ван Рийном сигару, и взял коричневую сигарету из своего портсигара. Это был любопытный и необычный ящичек, отделанный серебром на планете, которую я не смог определить.

— Уф! — выдохнул Ван Рийн. — Но ведь это не все. Вы писали, что они еще раз посетили лагерь.

Пер кивнул:

— Да, сэр. Мы уже почти закончили приготовления к отлету, когда появился Шивару в сопровождении других милдиванов и их лугалов. Они медленно шли по лагерю, не глядя по сторонам. Гребни на головах напряжены, хвосты вытянуты. Я думаю, они не удивились бы, если б мы начали стрелять. Я приказал держать их под прицелом и вышел из-под навеса, чтобы приветствовать их со всеми традиционными условностями.

Шивару очень серьезно ответил. Он говорил, с трудом подбирая слова. Он не извинялся — в языке Улаш нет таких слов. Он поманил Черкеза.

— Вы хорошо обращались с нашими пленными, — сказал он.

— Ха! Что еще мы должны были с ними делать, съесть их, что ли? — ответил я.

Черкез передал мне кожаный мешок.

— Я принес подарок, — медленно проговорил Шивару и достал из мешка голову Тулитура. — Мы вернем вам все товары, которые сумеем собрать, — пообещал он, — а если дадите нам время, мы за все заплатим двойную цену.

Ужасно, что после таких потоков крови я не счел этот дар отвратительным. Я только сказал, что мы не любим таких подарков.

— Но мы обязаны восстановить свою честь в ваших глазах, — настаивал он.

Я пригласил их поесть, но они отказались. Шивару поторопился объяснить, что они не считают себя вправе пользоваться нашим гостеприимством, пока не уплачен их долг. Я ответил им, что мы улетаем; хотя это было видно по состоянию нашего лагеря, они испугались. Поэтому я сказал им, что, возможно, я или другие люди еще вернутся, но прежде нам нужно отвезти домой наших раненых. Это тоже было ошибкой. Упоминание об их вине так расстроило их, что они только бормотали что-то непонятное в ответ, когда я спросил, почему они сделали это. Я решил больше не поднимать этого вопроса — ситуация и так была достаточно щекотливой, и они ушли с явным облегчением.

Мы еще некоторое время не улетали, пытаясь выяснить, почему же все так случилось. Ведь все равно придется посылать людей на Каин. Всю дорогу домой мы спорили. Где мы ошиблись? И почему позже все опять стало налаживаться? Мы до сих пор не знаем этого.

Глаза Ван Рийна сверкнули:

— И каковы же ваши предположения?

— О, — Пер развел руками. — Ющенков высказал такую мысль: туземцы решили, что мы подготавливаем сражение. Когда же мы показали, что не жестоки — не мучаем пленников, используем парализующие пистолеты, а не смертоносное оружие — они поняли, что ошиблись.

На лице Мануэля не дрогнула ни одна мышца, но нос Ван Рийна, подобно носу боевого корабля, повернулся в его сторону.

— Вы думаете иначе, а? Давайте, выкладывайте.

— Мой долг не позволяет мне противоречить моему капитану.

— Почему же вы не выполнили тогда приказ на Каине? Значит, у вас было свое мнение, черт побери! Говорите.

— Если сеньор настаивает. Но я не ученый, у меня кет книжных знаний. Я просто подумал, что понимаю… понимаю милдиванов. Они немногим отличаются от тех, с кем я воевал, будучи наемником.

— Как это?

— Всю свою жизнь они проводят рядом со смертью. Храбрость и умение сражаться — вот что больше всего им нужно, чтобы выжить, и вот что они ценят больше всего. Они видели, как мы используем свое оружие, машины, действующие на расстоянии, как мы слепнем ночью, как большинство из нас беспомощны в лесу. И они решили, что мы трусливы. Поэтому они презирали нас. Они не считались с нами, думая, что мы лишенные храбрости, никогда не поймем их. Мы лишь законная добыча, сначала для хитрости, потом для оружия, — Мануэль расправил плечи, голос его загремел так, что я подпрыгнул на стуле. — Когда же они увидели, как может быть ужасен человек, когда поняли, насколько они слабее нас, мы в их глазах из преследуемых превратились в королей.

Ван Рийн затянулся.

— Были ли еще какие-нибудь мнения? — спросил он.

— Нет, сэр, — ответил Пер. — Это две основные точки зрения.

Ван Рийн загоготал:

— Ну, что ж, располагайтесь поудобнее, фримены. Не вертитесь, как ангелы на конце иглы. Отдыхайте и пейте. Оба вы не правы.

— Прошу прощения, — прервал его Гарри. — Но осмелюсь напомнить, что вы там не были.

— Нет, во плоти я там не был, — торговец шлепнул себя по пузу. — Здесь слишком много плоти. Но сегодня вечером я побывал на Каине, вернее, побывал этот старый мозг. Он, конечно, проржавел и пропитался алкоголем, но хранит в себе столько информации о Вселенной, сколько, может, не стоит вся Вселенная. Теперь я вижу параллели: Ксанаду, Дунбар, Тамета. Разрушенные земли… о, точной аналогии не существует. Однако я представляю себе всю картину и понимаю, что случилось. Аналогии и не нужны. Вы мне дали столько ключей, что я смог бы решить проблему при помощи одной только логики.

Ван Рийн помолчал. Он столь явно ждал, что мы начнем его уговаривать, что мы с Гарри принялись за свои напитки, а потом снова наполнили стаканы. Ван Рийн побагровел, потом тяжело задышал, но все же решил проявить свой характер в другой раз и засмеялся.

— Ладно, вы выиграли, — сказал он. — Расскажу вам коротко и быстро, потому что скоро обед, если только кухня не провалится ко всем чертям. Ключ проблемы — лугалы. Вы называете их рабами, и в этом вся ваша ошибка. Они не рабы — они домашние животные.

Пер выпрямился.

— Не может быть! — воскликнул он. — Сэр, я хочу сказать, что у них есть язык и…

— Да, да. Я готов даже предположить, что у них в голове алгебра. И все же они прирученные животные. Что такое раб? Человек, который вынужден волей или неволей выполнять то, что ему прикажет другой человек. Верно? Гарри сказал, что он не стал бы доверять рабу с оружием, и я с ним согласен, ибо человеческая история полна восстаниями рабов, бегством рабов, убийствами жестоких хозяев и тому подобными глупостями. Но ведь и вы, Гарри, доверяете своим дорогостоящим псам с их зубами? Когда ваш ребенок мал и мочится в пеленки, вы оставляете его одного в комнате с собакой, чтобы она охраняла его. Здесь большая разница. Раб может повиноваться, а может и не повиноваться, но домашнее животное не может не повиноваться. Его гены запрещают ему поступать иначе.

Вы сами упоминали, что милдиваны так долго и сознательно выращивали их, изменяя наследственность, что изменилась природа лугалов. Так и должно быть. Иначе лугалы были бы не животными, а рабами, и им бы так не доверяли. Вы предположили также; что милдиваны могли иногда притворяться, но не развили свою мысль до конца. Ибо все, что вы рассказали о милдиванах, доказывает, что они по своей натуре дикие животные.

Дикие, значит, подобные тиграм или буйволам, у них нет генов послушания, кроме генов повиновения своим родителям, когда они молоды. Они долгое время содержали лугалов для выполнения грязной работы — задолго до того, как стали разумными. Готов спорить, что они содержали их, как муравьи тлей. Вспомните, вы не видели ни одного лугала, не зависящего от своего хозяина. Ни одного гена общественности и стадности у милдиванов, ни одного гена свободной воли у лугалов. Так и должно получиться.

Это разрушает твою теорию опасности вторжения, Пер. Без всякого представления об армии или племени они не могли представить себе вторжения. И дикое животное не становится смирным, когда его побьют, Мануэль Гомес. Это по поводу вашей теории. Человек с комплексом превосходства может лизать вам сапоги, если вы докажете, что вы лучше его, но у хищника нет даже представления о гордости.

Так что же произошло?

Люди высадились на планете. У милдиванов не было никакого опыта общения с чужими расами. Они, естественно, решили, что вы рассуждаете так же, как и они.

Но когда они ближе познакомились с людьми, что же они увидели? Люди получают приказы. Как это может быть? Ни один милдиван не потерпит приказа, даже если над ним стоять с топором. Ха! Значит, эти чужеземцы — лугалы особого рода. Очень скоро, готов поклясться, Шивару решил, что на корабле все лугалы, кроме юного Стенвика, ибо в конечном итоге все приказы исходили от него. Некоторые другие, например Мануэль, — старшие лугалы, но и только. Покорные животные!

И тогда Пер упомянул о боге…

Ван Рийн перекрестился с раздражающим смирением.

— Я не богохульствую, — сказал он, — но все знают, что наше представление о боге — это отражение нас самих. Даже теперь мы согласны, что он господь всего; мы признаем, что выполняем его волю, и в то же время молчаливо надеемся, что он не воспринимает слишком серьезно такие человеческие слабости, как гнев, гордыня, зависть, обжорство, похоть и все остальное, что только и делает нашу жизнь привлекательной.

Пер сказал о боге. Он признал его господином; но это значит, что Пер — тоже лугал, животное. Ни один милдиван не допустит, чтоб у него был даже мистический господин. Вспомните, у них нет религии, хотя у лугалов она, по-видимому, есть.

Поразмыслив над услышанным, Шивару вернулся к другим, чтобы еще расспросить их. И что же? Он всегда знал, что всякий повинующийся есть лугал. И вот Пер говорит, что он не лучше остальных. А выпустили демона из бутылки слова Пера о том, что ни он, ни другой член экипажа не имеют дома хозяина.

Ну, ну, спокойней, малыш. Ты ведь не мог знать. Знание дается недешево, бедные милдиваны теперь это тоже поняли. Можете себе представить, как они были встревожены: даже собаки иногда срываются с цепи. И, несомненно, на Каине некоторые лугалы тоже набрасывались на своих хозяев и причиняли немало бед, прежде чем были убиты. Милдиваны видели ваше могущество и знали, какими опасными вы можете быть… Вероятно, ваша порода лугалов сошла с ума и перебила своих хозяев. Иначе как же может существовать лугал без хозяина?

Итак, что бы вы стали делать, друзья, если бы вы жили на самом краю глухой деревни, а по соседству расположилась бы стая бешеных собак, убивающих людей.

Ван Рийн проглотил кружку пива. Некоторое время мы размышляли.

— Это кажется несколько надуманным, — заметил Гарри.

— Нет, — щеки Пера горели от возбуждения. — Все сходится. Фримен Ван Рийн выразил словами то, что я всегда чувствовал, узнав как следует Шивару. Его… его прямодушие. Такое впечатление, что он не может видеть некоторые вещи, понять определенные идеи, хотя его мыслительные способности развиты не хуже моих. Да!

— Ну, вот, и двое из них решили захватить вас врасплох, — продолжил Ван Рийн, — и попытаться надуть, прежде чем напасть на вас: они не были уверены, что все получится. С их точки зрения вы были животными, чьи предки уничтожили целую расу людей; поэтому встревоженные милдиваны решили смести вас с лица земли. Им это не удалось, но они надеялись использовать пленников, чтобы выгнать вас с планеты. Но на этот раз их опередил Мануэль.

— Но почему они изменили свое мнение о пас? — спросил Пер.

— Ха, здесь вам повезло. Ты отдал совершенно ясный и важный приказ, но твои люди не подчинились тебе. Лугалы могут сойти с ума, могут убить своего хозяина, но их природа не позволяет им не выполнить приказ. Если они не делают этого, то они настолько безумны, что не могут совершать последовательных действий. Между тем Мануэль действовал, и действовал успешно. Его стратегия сработала безупречно; к тому же ваши люди убивали не больше, чем это было необходимо, а сошедшие с ума лугалы так бы не поступили. Следовательно, вы не могли быть домашними животными, здоровыми или больными. А поэтому — вы дикие животные.

Мозг каинита — узкий мозг, как вы сами говорили; он не может представить третьего рога на голове быка. Поскольку вы доказали, что вы не лугалы, следовательно, вы милдиваны. Доказательство противоположного — то, что бы получали приказы или знания от бога — могло быть просто недоразумением.

Поняв это, Шивару решил, что поступил с вами нечестно. В глубине души он чувствовал себя ответственным за это. Вы сами говорили, что у милдиванов есть понятие о честности по отношению к другим милдиванам. К тому же он не хотел упустить возможность выгодной торговли с вами. Он убедил друзей, и они попытались исправить сделанное.

Ван Рийн в восторге потер руки:

— О-хо-хо! Какими отличными партнерами они будут для нас!

Мы некоторое время обсуждали эту возможность, пока дворецкий не объявил об обеде. Мануэль помог Перу встать.

— Мы проинструктируем всех, кто отправится на Каин, — сказал Пер. — Мы должны доказать, что мы не дикие животные, а люди.

— Но, капитан, — возразил Мануэль, высоко подняв голову, — мы же действительно дикие животные.

Ван Рийн остановился и некоторое время смотрел на нас. Потом он яростно покачал головой и, как медведь, побрел к прозрачной стене.

— Нет, — проворчал он. — Только некоторые из нас. Мы здесь, в этой комнате, действительно таковы, — пояснил Ван Рийн. — Мы поступаем так, потому что хотим или считаем это правильным. Никаких других причин, верно? Если нас превратить в рабов, будет не очень мудро давать нам оружие в руки.

Но как много в истории Земли было рабов, облеченных полным доверием своих хозяев! Были даже армии рабов, вспомните янычар! А сколько людей и сегодня в душе домашние животные? Они хотят, чтобы кто-нибудь другой сказал им, что нужно делать, и чтобы кто-нибудь другой позаботился о них и защитил их от других и от самих себя. Почему все подлинно свободные человеческие общества оказываются такими недолговечными? Не потому ли, что люди, подобные диким животным, рождаются так удручающе редко?

Он взглянул на город, который сверкал и мерцал бесконечными огнями под звездным небом, теряясь за горизонтом.

— Вы думаете, они действительно свободны? — воскликнул он и презрительно махнул рукой.