Звёздный свет

Глава 18 Адам

Ангельский факт #28

Крылья не всегда используются для полетов.

После того как я отвез Найю в гильдию, то сразу же отправился навестить родителей в Вене. Только apa, вечная сова, не спал. Я сидел с ним в кафетерии, пока он пытался накормить меня тортом, его любимым средством от всех болезней, будь то сердечные, душевные или телесные.

С тех пор как я сказал отцам, что порвал с Эмми, они решили, что мой повышенный уровень стресса и плохое настроение являются побочными эффектами разрыва. И я определенно переживал из-за одной девушки, но вовсе не из-за Эмми.

Я раздумывал над тем, чтобы рассказать отцу правду. Признание помешало бы Найе оказаться в постели с Робби Данмором, но в конечном итоге это обрекло бы на гибель и нас с Довом, а я слишком эгоистичен, чтобы пролить свет на наши запретные дела.

Я покрутил вилку.

– Не волнуйся. Мое взбалмошное сердце быстро исцелится, apa.

В ответ на мою шутку он улыбнулся и покачал головой.

Прежде чем он решил попытаться разобраться в том, что пошло не так в моих отношениях, – а apa не любил ничего сильнее сердечных дел – я рассказал о своем нынешнем грешнике-паразите. Выбранное мной определение заставило его улыбку увянуть и вызвало тихо сформулированную просьбу относиться к людям с состраданием.

– Некоторые не заслуживают сострадания, apa.

– Все заслуживают сострадания.

– Даже Тройки?

На долгое мгновение он замолчал.

– Зависит от их грехов. Но да, Адам, даже они.

– А как насчет нефилимов?

Он сглотнул, подняв взгляд на фреску, украшающую потолок. Ее нарисовал мужчина, который отказался от своих крыльев, потому что Элизиум не послушал его просьбы растить детей в стране ангелов до церемонии обретения ими костей крыльев.

Переведя взгляд на меня, apa пробормотал:

– Отсутствие крыльев не говорит об отсутствии сердца.

Мой отец сострадателен до мозга костей. Оба отца таковы, но apa из тех людей, кто прощал еще до того, как обидчик начинал извиняться.

Мы поболтали о Ноа и его миссии, затем о двух недавних вознесенных нашей гильдии. Когда я встал, чтобы уйти, apa затронул тему моих потерянных перьев.

Я пришел подготовленным.

– Если Сераф Ашер отменит правило об использовании ругательств, я стану еще вот на столько – я поднял руки вверх, ладонями друг к другу, но на довольно приличном расстоянии – ближе к бессмертию.

– Adamleh, – вздохнул apa. – Человеческие языки очень богаты, а твой разум изобилует воображением.

Другими словами: прояви творческий подход.

Провожая меня обратно через поток, он добавил:

– Когда в следующий раз увидишь Селесту, попроси у нее несколько советов. Она невероятно красочно ругается.

При упоминании матери Найи у меня участился пульс, потому что еще одним талантом Селесты было разбавлять непрозрачность наших умов так же, как она разбавляла свои краски. Эта женщина могла видеть вас насквозь, если вы не проявляли осторожность. Я надеялся, что Найя научилась защищать свой разум, иначе мы все окажемся в беде.

Несмотря на то что мне не удалось сбросить заботы с плеч, после встречи с отцом я почувствовал себя на удивление легче. Но эта легкость улетучилась, как только я вышел из здания гильдии Чикаго и мне на плечи вновь навалились и дело Фелисити Голд, и предстоящее задание Найи.

Я мчался на байке по улицам, залитым закатным солнцем, и мое настроение мрачнело вместе с небом. К тому времени, как я добрался до нашего дома, во мне не осталось ни намека на легкость.

Найя провела с моей командой всего час, но я почему-то мог представить, как она стоит возле груды обломков Буна, обменивается шутками с Ноа, дарит Галине те самые улыбки, от которых ее узкий подбородок становится еще более изящным, и как обвивает свои женственные изгибы блестящими крыльями. Каким-то образом я чувствовал ее запах. Я поднял воротник футболки и понюхал его. И я продолжал это делать, даже когда вошел на кухню.

Болтовня и смех стихли при моем появлении, а брови ребят взлетели вверх. Я отпустил хлопок и направился к месту, которое они для меня освободили. Громкий плейлист, который Бун включил, эхом отражался от моего раскалывающегося черепа.

Меня редко одолевали головные боли, но экспедиция «Девушек круга» настораживала и до Найи. Теперь же…

Теперь…

Я подыскивал слово, чтобы выразить, насколько чертовски тревожным стало это дело. На миг у меня появилась мысль запереть Найю здесь против ее воли, но так я бы только спровоцировал ее отца покинуть кварцевые стены, и, хотя мне все равно, если бы он застал Найю врасплох в середине миссии, все же не хотелось, чтобы архангел появился в нашем штабе.

Я положил большую порцию вегетарианской лазаньи, приготовленной Ноа, на тарелку.

– Как прошла встреча с другом Фелисити?

– Информативно. – Галина соскребла застывший сливочный соус и слизнула его с вилки. – Я узнала, что Фелисити была Старшей.

Я ждал, пока Галина добавит хоть слово. Когда она этого не сделала, я спросил:

– Что значит «Старшей»?

– «Старшая» – сокращение от «Старшая Сестра». Такая школьная программа наставничества, в рамках которой старшие дети помогают младшим. Так вот, она помогала этой девочке с трудностями в обучении. – Галина положила телефон рядом с моей тарелкой, затем увеличила изображение темнокожего подростка с короткой стрижкой и майкой с надписью «Справедливость для Фелисити». Девочка стояла перед унылым сетчатым забором, обнимая фотографию Фелисити в рамке.

Я прокрутил страницу до надписи: «Каллиопа Андервуд, 15 лет, восемь лет спустя после того, как ее Старшая Сестра покончила с собой». Фотография сделана четыре года назад, сразу после того, как один из парней, изнасиловавших Фелисити, получил условно-досрочное освобождение.

– Этот парень еще жив, – сказал Леви. – Но взгляните сюда.

Он пододвинул ко мне планшет. На экране высветилась фотография шести парней, закинувших руки друг другу на плечи и стоящих перед домом студенческого братства. Я проверил фотографию светловолосого качка, названного в статье Галины, и, конечно, нашел его на снимке Леви.

Кожу начало покалывать. Несмотря на то что пятнадцатилетняя Каллиопа была юной, в ней уже чувствовалось что-то свирепое. Сейчас ей девятнадцать. Возможно, она учится в колледже.

– Есть ли у нас адрес Каллиопы Андервуд?

– Она живет со своим дедушкой, бывшим тренером по физкультуре. И угадайте: где он преподавал? – Галина повернулась на скамейке и села, скрестив ноги. От волнения у нее подкашивались колени. – В том же колледже, где учились эти шестеро.

Покалывание усилилось, пока живот не стал таким же твердым, как кулак, зажавший вилку. Я обвел взглядом стол.

– Он – тот, кого мы ищем.

– Или… – протянула Галина. – Она.

– Или они работают в команде. – Ноа поднес к губам бутылку пива, сделал глоток, затем опустил ее. – Это прощальный подарок от моей любимой чернокрылой неоперенной?

– А?

– Синяк, который у тебя вот… – Галина прижала кончик пальца к моему подбородку, пробуждая тупую боль, которую я приписал сжатой челюсти, – …здесь.

Я резко дернул головой.

– Обязательно тыкать пальцем мне в лицо? – пробормотал я.

– Сложно устоять, – ухмыльнулась Галина. – Кстати, ты не передумал насчет пера?

– Какого пера?

– Того, что у тебя под задницей. – Она перевела взгляд на тени под скамейкой.

Точно. Перо. Первое, которое потеряла строгая неоперенная. Первое из двух.

– Избавься от него.

Галина спрыгнула со скамейки и присела. Прежде чем я успел спросить, с чего бы пылесосу быть под кухонным столом, ее взгляд стал пустым. Я оттолкнулся от стола и схватил ее за запястье, но к тому времени, как отдернул его, перо уже рассыпалось в сверкающую пыль.

– Ох, чертов Абаддон, Галина, я имел в виду использовать пылесос.

Несколько секунд спустя она моргнула, выходя из транса.

– Ты не упомянул о способе.

Она встала, хрустнув спиной.

– Наш агент под прикрытием – очень милое создание. Хочешь знать, что…

– Нет.

Общие воспоминания создают связь, а я и так связан с достаточным количеством неоперенных. Кроме того, мне не хотелось еще одного напоминания о миловидности девушки, потому что она могла только навредить, а мой разум уже и так придумывал способы, которыми Робби Данмор собирался расколоть душу Найи, как орех, и дать ее незапятнанному свету просочиться наружу.

Раздраженный отсутствием контроля над ситуацией, я вскочил со скамейки и открыл дверцу морозильника, затем схватил бутылку «Грей гус» и отнес ее на стол. Я наполнил водкой свой пустой стакан для воды.

– Чувак, – сказал Бун. – Это повредит твоим крыльям.

– Я что, выгляжу так, будто мне есть до этого дело? – проворчал я в свой стакан с вязкой жидкостью.

Ноа посмотрел на меня с беспокойством.

– Не смей добавлять свои нотации.

Он глубоко вздохнул, встал и взял тарелку, затем поставил ее на пустые блюда Галины и Леви.

– Надеюсь, водка исправит твое настроение.

Пока напиток распространял огонь в груди, медленно, но неуклонно гася трещащие нервы, я набросился на лазанью. Остальные снова начали болтать о деле Фелисити. После того как мы договорились встретиться с Каллиопой и ее дедушкой на рассвете, я отключил и их, и музыку, погрузившись в свои мысли.

Одно дело почти завершено. Осталось более напряженное.

Я прокручивал в голове все сценарии того, что могло случиться с «Девушками Круга». И каждый из них вызывал новую волну ярости. После двух порций лазаньи и новой стопки водки моя кровь закипела, а крылья лишились пера. Я встал так резко, что скамейка покатилась назад, чуть не сбив Галину с ног.