Звездный мост

Глава 3. УЗКИЙ МОСТ

Хорн проснулся мгновенно — как всегда даже не дернулся, как сидел, так и замер. Затаил дыхание, прислушался к себе. Внутреннее чутье подсказало — опасность, опасность!

Он, чуть раздвинув веки, принялся изучать окружающее пространство. Так, пистолет в руке… Теперь можно и голову поднять. Странно, вокруг непроницаемая тишина. Восточный край небосвода заметно посветлел. Потускнели звезды. Нет, опасностью пахнуло не из пустыни и не с неба. Что-то рядом, совсем близко, было не так.

Он глянул налево, однако в яме еще было темно. Мрачно и тихо, и — что особенно тревожило — пусто. Человек, постоянно играющий с опасностью, живет, порой не обращая внимания на видимый мир. Куда более важное значение имеет его бессознательное видение — именно оно порождает ясный взгляд, способный разглядеть еще только нарождающуюся опасность, — тонкий слух, с помощью которого можно услышать неслышимое. Тут все имеет значение: и внешний вид этакого бродяги, и постоянная готовность встретить вызов, и даже наличие адреналина в крови. Призыв «будь готов» — это как раз для таких, как Хорн. Угроза и опасность никогда не считаются ни с благородством, ни с великодушием. Смерть играет по своим правилам, и они куда как далеки от подобных понятий.

Хорн, преодолевая нытье и сопротивление еще не размявшихся мускулов, опустился на живот и быстро пополз к краю низины. Точно, здесь никого не было. Разве что пепел на месте давно потухшего костра. На ходу Хорн сунул в него палец. Совершенно остыл. Так, и куда же убрались этот самый Ву и его диковинный попугай? Значит, говоришь, и след их простыл? Собрали свои манатки и были таковы?.. Возможно. Но как же он упустил их? Как получилось, что он заснул как убитый? Вот что сильнее всего тревожило его в те минуты. Все то время, что он провел в пустыне, он не позволял себе спать. Такая роскошь была ему не по карману… Все, что он мог себе позволить, это легкая дрема, какое-то пограничье между сном и бодрствованием, при этом он ни на мгновение не отключался от наблюдения за окружающим.

Сон никак не входил в его планы. Чем ближе он приближался к цели, тем суровее относился к себе. Неужели тело не выдержало и взбунтовалось? Этого не может быть — уж кого-кого, а себя он знал. Он еще долго мог пребывать в подобном состоянии. Однако сейчас Хорн чувствовал себя намного свежее, чем после других привалов. Это и тревожило. Неужели этот сон — дело рук Ву? Но это тоже за пределами разумного. Загипнотизировал он его, что ли? Попробовал бы кто-нибудь загипнотизировать Хорна… Стоило посмотреть на такого безрассудного человека.

Пока все эти мысли роились у него в голове, руки наемника машинально занимались своим делом. Он просеял пепел, тщательно обыскал — точнее, прощупал — низину. Никаких следов! В этом вопросе китаец, по-видимому, специалист — исчезать умеет.

Худо! Старик мог оказаться полезным. Хорн был уверен, что он знает тропу, выводящую к вершине горы. Теперь, правда, гневаться бессмысленно, и надо отдать должное, этот самый Ву верно разобрался в обстановке. Он не хотел, чтобы Хорн использовал его в качестве компаса, и тут же исчез.

Как же все-таки одолеть эту проклятую стену? Ждать рассвета и потом, при свете дня, попытаться отыскать проход? Решение хорошее, только оно чем-то не устраивало наемника. Хотелось до наступления утра одолеть последнюю преграду. Кто его знает, возможно, придется потратить целый день, чтобы взобраться наверх. Такого срока у него нет.

Ага, а это что? Следы башмаков? Уже кое-что. Хорн взбежал на край ямы и принялся внимательно изучать найденные следы. Они вели параллельно основанию скальной стены. Хорн рысцой бросился вперед. Через сотню метров остановился, ощупал очередной отпечаток — след свежий. Человек прошел здесь не более часа-полутора назад. Ну, в крайнем случае два часа… Эти отметины в пыли были для Хорна как открытая книга. Вот в этом месте старик переложил чемодан из левой руки в правую. Здесь он остановился, чтобы перевести дух или хлебнуть водички. Через десяток метров он вдруг обнаружил, что человеческие следы исчезли и на земле отпечатались след змеи и цепочка ямок, оставленных пробежавшим кроликом.

Чудеса! С этим стариком определенно надо разобраться.

Скоро он наткнулся на брошенную бутылку. Осторожно поднял ее, прочитал наклейку:

Этиловый спирт, синтетический. Крепость 96%. Разлито отделом по внешним связям Эрона.

Жажда начала беспокоить Хорна. Он взболтнул канистру — там оставалось на самом донышке, разве что на один глоток, но и это лучше, чем ничего.

Хорн огляделся, постарался определить, куда теперь двигаться, и в этот момент вновь различил следы башмаков. Они появились словно ниоткуда и выглядели заметно свежее. Ву находился уже не в часе, а в нескольких минутах впереди. В подступающих сумерках Хорн позволил себе сделать небольшую передышку, постарался рассмотреть, что там творится впереди. Все то же самое: слева высоченный гранитный уступ, справа подкрашенная суриком пустыня.

Еще через полсотни шагов следы вдруг оборвались. Здесь начинался гладкий скальный выступ, с которого ветром была сметена всякая пыль. Хорн пробежал вперед — ничего. Вернулся назад, глянул вверх. Все та же отвесная гранитная стена… Попугай может ее одолеть, человек — никогда.

«Спокуха, — сказал он себе, — только без паники. Разуй пошире глаза, развесь уши. Не мог же он испариться…» Как раз это последнее замечание вызвало сомнение — Хорн накрепко запомнил, как Ву этой ночью исчез из поля его зрения. Мало ли, может, просто померещилось… Ищи как следует, досконально обнюхай это место.

Наемник внимательно огляделся. Так, скала — это понятно, у подножия заросли колючника. Что-то он слишком зелен для такой бесплодной и сухой почвы. Даже в глаза шибает его свежая и густая листва. Хорн принялся рассматривать кусты. Некоторые веточки оказались сломаны, кое-где опали листья, словно кто-то сорвал их. Или пробирался сквозь заросли…

Он обошел заросли колючника и сбоку разглядел что-то темное. У самой подошвы чернело неровное отверстие в метр в высоту и около двух третей метра в ширину. Вот чего Хорн всю жизнь не любил, так это туннелей и всяких прочих ям, пещер, схронов. Однако выбора не было. Должно быть, эта нора (или водоток) вела по направлению к Санпорту.

Гладкие камни в норе были влажны, здесь сильно пахло сыростью. Ползти пришлось на коленях, скоро его рваные штаны и мундир заметно намокли. Теперь впереди отчетливо доносилось журчание ручейка. Вода в пустыне большая редкость. Канистра его совсем опустела, в горле драло от мучительной суши. Он активнее заработал ногами, принялся помогать себе руками. Скоро в норе посерело, темнота начала отступать, впереди забрезжил свет. Наконец он выбрался наружу, осторожно выпрямился, прислонился спиной к нависающей над лазом скале. Увиденное поразило его, он никак не ожидал встретить здесь, посреди бесплодной пустыни, такое изобилие красок, в котором отчетливо преобладала зелень. Он едва сдержал возглас изумления — впечатление такое, что он наконец попал в рай.

«Ага, в рай! Как же, — саркастически подумал он, — именно туда! Для того чтобы отдать здесь концы!..»

Хорн продрался сквозь густо разросшуюся у входа в нору зелень. Ощутил аромат свежесорванной травы — от него дурманом заволокло голову. Пришлось переждать несколько мгновений. Наконец выбрался наружу. Вокруг лежала прекрасная земля — зеленые колки, заросли кустарника, открытые лужки, и везде вздымались гранитные останцы и надолбы. От их вида становилось жутко. Тут еще припомнился удаляющийся от него Ву. От этого китайца всего можно было ожидать.

Его привлекло журчание воды. Сопротивляться жажде он не стал, да и не мог — так и пошел на звук плещущей воды, не обращая внимания на впивающиеся в тело колючки. Вот он, неширокий, кристально чистый ручеек… При его появлении стих птичий хор — Хорн несколько минут стоял без движения, разглядывая прозрачные струи, и птицы запели вновь. Потом он торопливо лег на живот и погрузил лицо в воду. Защипало потрескавшиеся губы, он глотнул, сколько мог, потом принялся неторопливо цедить влагу. Спешить было нельзя — это он хорошо усвоил. Понемногу, по чуть-чуть, только так… Он погрузил голову в ручей и сразу почувствовал облегчение. Это было слишком хорошо, чтобы казаться явью, — он выспался, а теперь напьется вволю. Удача по-прежнему на его стороне, грех не воспользоваться таким удобным случаем! А водица-то! Вкуснее не бывает. Как надоела ему вода, пробивающаяся сквозь слои гипса, — она горчила, чем-то припахивала, а эта сладка, холодна… Он вновь погрузил голову в ручей, а когда поднял ее, почувствовал, что кто-то смотрит на него. Хорн замер, напряглись руки — он подумал о том, как ловчее выхватить пистолет, но прежде неплохо бы взглянуть на того, кто уставился на него. Хорн изобразил на лице добрейшую улыбку и неторопливо поднял голову. На другом берегу сидел кролик и с глуповатым любопытством поглядывал на человека.

Наемник осторожно просунул руку под мышку, нащупал рукоять пистолета, машинально перевел собачку на самый слабый заряд, потом попытался вытащить оружие, и в это мгновение кролик сиганул в кусты. Всего-то один раз прыгнул, а теперь ищи его свищи… Жаль, с едой сорвалось, подумал Хорн, подкрепиться бы не мешало, впереди трудный день. Ладно, еще не вечер…

Вдруг какая-то пернатая тварь вспорхнула из кустов и исчезла возле разрушенной стены.

Все, решил Хорн, идиллия закончилась. Пора в дорогу… Он еще попил, набрал канистру, плотно закрыл ее и рысцой заспешил вперед. Бежал, прикрываясь зарослями, голову старался не высовывать. Наконец добрался до стены, которая преграждала путь наверх. Время давным-давно расправилось с этой искусственной преградой — целые секции рухнули на землю и рассыпались грудой обломков. Выше стены начинался долгий, местами перехваченный осыпями подъем, там смутно чернела какая-то в меру сил спешащая фигурка. Галька сыпалась у нее из-под ног и узкими языками катилась вниз — некоторые камешки добирались до рухнувшей стены. Темное пятнышко кружило над головой одолевающего подъем человека.

Хорн выхватил пистолет.

— Стой! — закричал он.

Его возглас эхом отскочил от разрушенной стены, заметался между скал.

Наёмник поднял оружие, глянул на старика сквозь телескопический прицел. Тот суетливо обернулся, лицо его сразу побелело, глаза широко раскрылись — зрачки оказались черными как ночь. Старик замер в нерешительности. Сквозь оптику он был виден на расстоянии в несколько метров.

Что-то неясное и темное промелькнуло в поле зрения и скрылось в тени за камнем-останцем.

— Стой, тебе говорят! — еще раз выкрикнул Хорн.

Ву неожиданно отвернулся и, отдуваясь, торопливо заспешил вверх по откосу. Перекрестье прицела последовало за ним. Хорн неожиданно почувствовал злобу. Вот глупый старикашка! Он, безусловно, заслуживает смерти. Наемник осторожно потянул за спусковой крючок, но в последнее мгновение чуть отвел ствол в сторону. Пуля вылетела со свистом, ударилась о камень в метре от китайца и срикошетила. В следующую секунду старик исчез в тени за скалой, где только что спрятался его попугай.

Хорн выругался и бросился вперед — начал взбираться по крутому склону, прямо по осыпям, невзирая на то, что мог вызвать обвал. Камни широким потоком покатились вниз к стене. Скоро он добрался до выпиравшего из склона громадного обломка гранитной скалы и тут обнаружил, что за камнем прятался вход в пещеру. Пол здесь был ровный, более того, в нем был проделан закрытый решетками желоб, по которому струилась вода. Удивительно, но туннель вел под уклон, внутрь горы.

Человек осторожно ступил в темноту — успел обратить внимание, что вход неестественно округл. Явно подвергался обработке… Стены тоже были сглажены. Значит, интуиция не подвела его и на этот раз — это был туннель, подземный проход, а не пещера.

Так и есть — очень скоро впереди замаячило смутное светлое пятно. Хорн припустился бегом. «Будь что будет, — решил он, — но я этого старика достану. Очень занятный старикашка, надо с ним разобраться».

Свет впереди заморгал, потом неожиданно потух и через несколько мгновений разгорелся ярче. Через несколько шагов Хорн догадался, что это был факел. Вот и спина китайца замаячила впереди. Ву обернулся и, увидев приближающегося Хорна, выпучил от страха глаза. «Это было занятное зрелище, — усмехнувшись, отметил про себя Хорн, — китаец с выпученными глазами. Никогда не видал ничего подобного. Вон и этот чертов попугай сидит у него на плече. Прелюбопытнейшая парочка!..»

Когда наемник вошел в круг света, старый Ву не выдержал и присел у стены. Оперся спиной, грудь его ходила ходуном. Он поминутно сплевывал на каменный пол. Бисеринки пота усеяли лоб. Несколько минут он не мог восстановить дыхание, наконец, справившись с одышкой, удивленно бросил:

— Ты — храбрый парень. — Потом помедлил и добавил: — Само по себе это замечательное качество.

Тут же в разговор вступил попугай — брякнул что-то замысловатое:

— О характере можно судить только по исполнению задуманного.

Птица сурово посмотрела на Хорна, в тусклом свете факела ее единственный глаз угрожающе поблескивал.

Хорн глянул на птицу — лицо его было непроницаемо — потом обратился к старику:

— Я же просил тебя этой ночью, чтобы ты указал мне дорогу в Санпорт. Если это тот путь, то давай поднимайся — и потопали.

Ву положил руку на грудь, сказал обиженно-плачущим голосом:

— Моя старая больной парнишка. Твоя гонит меня сломя голову. Нет, серьезно, так нельзя… Кроме того, ты стрелял в меня. Ты мог убить старую китайскую парнишку.

Голос его дрогнул, на лице нарисовалась гримаса ужаса, словно Ву впервые в жизни столкнулся со смертью и вид ее ужаснул его.

— Вполне, — охотно согласился Хорн. — Ладно, поднимайся. Показывай дорогу.

Старик встал, попытался было поднять факел, однако сил не хватило. Тогда Хорн взял его и, несмотря на возражения Ву, подтолкнул его вперед. Тому ничего не оставалось делать, как углубиться в туннель.

— Что это за место? — спросил наемник. — Куда мы попали?

— Поживи подольше — узнаешь побольше. Иной раз мне кажется, — старик уже спокойно выговаривал слова, дыхание восстановилось, — что я зажился на белом свете. Я так много знаю… Когда Санпорт был городом, шумным, процветающим, вся гора была изрезана системой подземных ходов. Как соты… Ныне нижние ярусы оказались затопленными водой. Другие тоже пострадали — сейчас сам увидишь. Вот этот туннель должен вывести нас прямо к вершине.

Хорн очень скоро убедился, что старик говорил правду. Два раза они едва смогли протиснуться сквозь завалы — пришлось пробираться на четвереньках, а то и ползком. Ву опять начал жаловаться на усталость, попытался присесть, отдохнуть, однако Хорн не позволил. Забрал у него помятый железный чемоданчик — тот оказался на удивление тяжелым, — принялся подталкивать сзади. Света факела хватало только на то, чтобы разогнать тьму в пределах нескольких метров. Мрак неохотно расступался перед ними и тут же смыкался позади.

Они долго брели по завалам, время от времени погружаясь в грязь, а то и в ледяную воду, которая копилась в запрудах, перекрывших плоскость подземного прохода.

— Послушай, парень, а ты случаем не дезертир? — неожиданно спросил китаец и тут же сам себе ответил: — Конечно! Как же я сразу не догадался. Интересно, откуда же ты сбежал? Сейчас, сейчас… Как же — ты дезертировал из гвардии Эрона, а сейчас направляешься на праздник посвящения. С оружием. При этом испытываешь явную слабость к созвездию Плеяд. Занятная вырисовывается картина, как ты считаешь?

— Рад, что она тебе по душе, — откликнулся Хорн.

— О, тут есть над чем поразмышлять. У тебя много денег, столько может отвалить только Эрон. Вот и выходит, что ты родом из Плеяд, что ты был в числе тех, кто оборонял федерацию, а потом изменил присяге и поступил на службу в гвардию Эрона. Что явился сюда с какой-то определенной целью, иначе бы ты не рискнул добраться до Земли и сунуться в пустыню. Нормальному человеку это и в голову бы не пришло… К тому же ты так стремишься попасть на праздник посвящения… — Он сделал паузу, потом совсем, на первый взгляд, не к месту добавил: — Но это невозможно. У тебя ничего не получится, ведь ты же не знаешь, что это за праздник, с чем его едят. Никому из широкой публики не известно, как все происходит на самом деле…

— Ты слишком много болтаешь, — прервал его Хорн. Ву неожиданно остановился, наемник уткнулся в него, заставив старика сделать несколько шагов вперед. Хорн шел дальше, пока у его ног не разверзся широкий провал. От стены до стены, посреди, от одного края до другого переброшена проржавевшая металлическая ферма шириной примерно в полметра. Дно ямы не проглядывалось. Наемник посветил туда факелом — свет увяз во мраке. Тогда Хорн носком скинул в провал несколько камешков. Ждать пришлось долго, наконец снизу донесся плеск воды. Потом Хорн начал изучать ферму, встал на колени, попробовал шевельнуть ее руками — металл был крепок. Ферма и под его весом, когда он встал на самый край, не шелохнулась. Тогда он, не выказывая ни малейшего колебания, быстро перебежал на другую сторону.

Здесь он поставил чемоданчик на каменный вылизанный пол, поднял повыше факел и позвал старика:

— Перебирайся, а то опоздаем?

Лил вспорхнула с плеча старика и, пару раз ударив крыльями, перелетела через провал, сел в нескольких шагах от наемника..

Страх отразился на лице Ву.

— Я — дряхлый старик, — запричитал он, — немощный, больной… Я боюсь, да и не под силу мне такие испытания. Я целый день бежал, не знал покоя, карабкался по скалам.

У меня коленки дрожат, голова кружится. Я всегда боялся высоты.

Хорн проворчал что-то невразумительное, вновь ступил на ржавую ферму, протянул руку. Лил недовольно уставилась на хозяина одним глазом. Тот вдруг запричитал:

— Вернись, дружок. Я сотворил такую глупость!.. Вернись, я постараюсь отыскать для тебя кусочек угля.

Попугай нахохлился и мрачно выговорил:

— Жизнь куда ценнее всех алмазов на свете. — Потом Лил взъерошила хохолок на голове и еще более зловеще добавила: — Может, этот молодой человек рискнет и отыщет алмазы?

Ву от удивления открыл рот:

— Ты что же, решила бросить меня? Подожди, не спеши…

— Ну хватит! — решительно оборвал разговор Хорн. — Старик, не выводи меня из себя, у нас очень мало времени.

— Иду, иду, — тут же согласился старик и, покачиваясь, раскинув для сохранения равновесия руки, ступил на ферму. Потянулся к протянутой руке наемника.

Когда Ву был на полпути, Хорн неожиданно убрал руку и ногой качнул ферму.

Ву не на шутку испугался.

— Что ты делаешь?! — закричал он. — Не надо, не трогай железяку. У меня больное сердце, оно не выдержит.

— Надеюсь, — усмехнулся Хорн, — выдержит. Я решил, что наступил наилучший момент кое-что выяснить промеж нас. Как считаешь? — И он еще раз ногой чуть шевельнул ферму.

— Конечно, конечно, — сразу согласился Ву и прижал руки к груди. — Все надо выяснить раз и навсегда. Говори, говори — все рассказывай. Я тоже тебе поведаю кое о чем. Знаешь, парень, я замечательный рассказчик. Лучший из тех, которых тебе доводилось слышать. Только подожди, пока я не перейду на твою сторону.

— Хватит! — рявкнул Хорн. — Вопросы буду задавать я. Стой на месте, не то сковырнешься в эту яму.

Ву робко продвинулся на сантиметр вперед, Хорн тут же качнул мостик.

— Хорошо, хорошо, — согласился Ву.

— Вот, значит, о чем я хочу поговорить с тобой. Вернее, услышать ответы. Что такое Санпорт и зачем ты направляешься туда? Ты расскажешь мне все, что знаешь об этих туннелях и зеленой долине. О кроликах, которые нежданно-негаданно превращаются в птиц. О следах, которые больше похоже на змеиные. О…

— Не много ли сразу? — перебил его старик. — Спроси о чем-нибудь попроще, и давай кончать этот сидроль.

— Вот-вот, — обрадованно добавил Хорн, — ты мне расскажешь, что такое сидроль. Еще объяснишь, кто ты такой. Кто такая Лил? Когда я увидал птицу в первый раз, у нее левое око было зрячее, а теперь правое.

— Я все объясню, — простонал старик, — только позволь перейти на твою сторону. Я не могу здесь разговаривать. Того и гляди упаду…

— Не двигайся, — обратился Хорн к попугаю. — Не пытайся выручить своего хозяина, иначе…

В этот момент ферма качнулась под его ногой, наемник едва успел убрать ступню. Следом пронзительно закричал Ву и, взмахнув руками, полетел в провал.

Город солнца!

Санпорт!..

Он, подобно фениксу, восстал из пепла и, когда наступил срок, послал своих сынов к звездам. Город дал им крылья, одарил светом дерзания… Отсюда они вышли в межзвездное пространство и заселили его. Сколько чуждых девственных миров приняли в лоно свое семена, брошенные сыновьями Солнечного города, взрастили их. Когда же пришла пора урожая, сами отправили своих юных детей нести в иные дали искры разума.

Санпорт ждал возвращения своих сыновей, но они не вернулись. Все они нашли в космосе то, что искали. Иные редкую завораживающую сладость, с которой они не в силах были расстаться. Другие неизбывную горечь и вечную борьбу, которая не оставляла времени, чтобы посетить родину.

…Одни утопали в роскоши, другие вели борьбу не на жизнь, а на смерть. Они менялись и со временем изменили других.

Между тем древний, как сама Земля, одряхлевший Санпорт все ждал. Так, в ожидании, и обратился в пепел.

Наконец они явились. Вернулись победителями, гражданами свободного пространства, и все равно они оставались его детьми. Окрепшими, повзрослевшими, но все еще людьми…

И что-то ожило в золе. Искорка проклюнулась…