Звездная ночь, звездное море

Глава 5. Когда в кого-то влюблен

Радость ежедневного общения, трепет от его присутствия рядом, страх остаться незамеченной – всего этого я волей-неволей не замечала, боясь взглянуть правде в глаза.

Две гостевые комнаты на втором этаже требовали ремонта, и Цзюйлань взялся все вынести из них. Хотя моя комната не настолько нуждалась в отделке, из-за травмы мне с трудом давался подъем по лестнице. К тому же я не хотела чувствовать запах краски, так что мы переехали на первый этаж.

После недолгого обсуждения решение было принято окончательно. Новый «жилец» примирился с тем, что некоторое время придется спать на диване в гостиной. Я же заняла кабинет: дедушка превратил его в спальню. В кабинете стоял платяной шкаф, но не было своей ванной. А значит, мне придется делить гостевую с Цзюйланем. Мы потихоньку переезжали со второго этажа.

В девять часов, минута в минуту, приехал Ван Тяньлинь со строителями. После краткого знакомства он указал рабочим, на что предстоит обратить внимание, и ремонт официально начался.

Ремонт – очень тривиальная и скучная вещь. Несмотря на то что Тяньлинь задействовал самых надежных своих людей, для них это была всего лишь работа ради денег. Что до меня – это мой единственный дом, где немало вещей, о которых нужно позаботиться.

Я не могла двигать правой рукой и пройти больше нескольких шагов, вот и приходилось во всем полагаться на Цзюйланя. К счастью, он прислушался ко мне и начитался разных статей, узнал о ремонте все, поэтому в целом я была рада поручить ему присматривать за процессом.

Мой помощник не отличался тактичностью и сдержанностью в общении с людьми, обычно свойственной таким беднякам. Напротив, вел он себя очень даже надменно, не умел угождать и даже безобидно привирать, чтобы смягчить собеседника. Хотя вместе с тем никогда не делал чего-то во вред себе. Я боялась, что между ним и рабочими возникнут разногласия, потому не раз просила его быть тактичным и не говорить слишком резко в случае, если они сделают что-то не так. Если же слова не помогут, то вместо выговора лучше позвонить Ван Тяньлиню и попросить навести порядок.

К моему удивлению, выяснилось, что нрав Цзюйланя совсем не такой, как я предполагала. Он оказался еще хуже. Этот человек требует совершенства во всем и привык раздавать приказы. Почти каждая его фраза казалась провокационной и оскорбительной, а на окружающих он смотрел как на дураков. Несколько рабочих поругались с ним в первый же день. Не будь я подругой Тяньлиня и в довесок пострадавшей девушкой, вызывающей жалость, думаю, они бы просто ушли, не закончив работу.

Я вспомнила то чувство, когда Цзюйлань сказал, что моя еда ужасна. Поэтому хорошо понимала рабочих. Если так подумать, он не делал ничего плохого. Бригада ведь должна знать, когда работает недостаточно хорошо или даже плохо, правда же? Хоть мой помощник и прямолинеен, но всегда основывается на фактах точно так же, как когда сказал, что мои блюда посредственны в сравнении с его готовкой.

Однако, как бы ни хотелось в глубине души встать на его сторону, сказать, что рабочие плохо знают свое дело, я не могла. Так сложилось, что Цзюйлань носил черную маску, а я – красную[22]: он пускал в ход кнут, а я – пряник. С лучезарной улыбкой я попросила простить «невежественного проверяющего» и, чтобы смягчить всеобщее негодование, пообещала угостить всех обедом.

Посвящать его в свой коварный план я не стала, а лишь вручила деньги и сказала, что необходимо приготовить обед для строителей, поэтому нужно купить побольше еды. Цзюйлань заносчив и мало похож на наемный персонал, но когда дело касается работы, то относится к ней со всей серьезностью. Если что-то говорю, он выполняет без лишних вопросов.

Как я и ожидала, он не халтурил, когда готовил для рабочих, и делал все так же, как для меня и моих друзей. Едва строители попробовали его обед, их враждебность тут же испарилась.

Я тихонько посмеялась. Неудивительно, что одна из прекрасных традиций предков – беседовать за столом. По вкусу легко понять чувства того, кто приготовил блюдо. Каким бы холодным и строгим ни казался Цзюйлань на первый взгляд, он всегда открыт и говорит без обиняков. Рабочие же в силу профессии общаются со многими людьми и судят о них по-своему.

В общем, их неприязнь к Цзюйланю прошла, хотя нельзя сказать, что мужчины прониклись к нему симпатией. После разнообразных и вкусных обедов теперь, что бы ни сказал мой помощник, его внимательно слушали. Он не придирался к ошибкам просто так – все замечания были разумными, а предложения говорили о его глубоком понимании рабочего процесса.

Даже если мастера жаловались, что «болтать – не мешки ворочать», Цзюйлань наглядно показывал, как добиться желаемого, чем изрядно их удивлял. А в хорошем настроении они и работали старательнее. Ремонт шел гладко, и меня это радовало.

Спустя некоторое время отношение к Цзюйланю стало еще лучше. Иногда его хвалили в моем присутствии, и каждый раз я всем видом показывала: «Так и должно быть». На самом же деле я была поражена не меньше работников. Как так получилось, что после прочтения пары статей в интернете он понял все тонкости? Единственное объяснение этому: у него есть опыт в строительстве и ремонте.

Стирает, готовит, разбирается в медицине и строительстве… Стирать – это еще ладно, но ведь вдобавок он готовит лучше поваров в пятизвездочных отелях, определяет характер травм и оказывает первую помощь не хуже профессионального врача, умеет укладывать камень и искусен в столярном деле… Десятки различных мастеров сошлись в одном человеке. На что еще способен этот человек?

Ремонт шел только на втором этаже, но все звуки рабочего процесса долетали до первого. К счастью, кухня была большой отдельной комнатой, поэтому я отдыхала там. Одно из окон выходило во двор, а другое – на стену, покрытую пышно цветущей бугенвиллеей. Можно придвинуть стул к окну и на время развлечь себя музыкой или чтением.

Сидя в наушниках и слушая МР3-плеер, я читала книгу из коллекции дедушки – «Оценку танской поэзии», выпущенную издательским домом «Шанхайский словарь». Она всегда стояла тут, сколько себя помню.

В те времена дедушка каждый день после обеда просил меня прочитать ему стихи, и я учила по одному произведению в неделю. Изначально воспринимала это как обязанность и выполняла с большой неохотой. Но с годами постепенно вошла во вкус и поняла, что имел в виду дедушка, говоря: «Эту книгу я не дочитаю до конца жизни». Каждое стихотворение отражает дух своего времени и служит источником крылатых выражений. Достаточно вникнуть в отдельные работы – и они оставят неизгладимое впечатление.

Когда у меня есть свободное время, я открывают наугад страницу и читаю стихотворения одно за другим. Истина и ложь, успех и неудача, радость и печаль – эти понятия находятся вне времени. Чем больше погружаюсь в эту книгу, тем сильнее ощущаю легкость в душе и свободу от оков лжи.

Дочитав страницу, я попыталась перевернуть, но чья-то рука сделала это за меня. Оказалось, рядом тихо сидел Цзюйлань. Я вытащила один наушник.

– Все в порядке. Мне пока под силу переворачивать страницы.

Цзюйлань заглянул в книгу.

– Ничего страшного, я тоже смотрю, – небрежно ответил он.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять его мысль.

– Имеешь в виду, что хочешь почитать со мной?

– Ага.

Ладно, если бы это был роман о боевых искусствах или фэнтези, но это поэзия Тан, которую далеко не все выпускники университетов стали бы читать для развлечения. Не удержавшись, я посмотрела на Цзюйланя. Он, вздыхая, внимательно читал, а в глазах его мелькало сожаление. Нужно чувствовать душой, чтобы понять смысл прочитанного.

«Смотрю на мир глазами собаки[23], – отругала я себя. – Лауреат Нобелевской премии Мо Янь даже начальную школу не окончил!»

Пододвинув книгу к Цзюйланю, я посмотрела на страницы и увидела там стихотворение Ван Вэя[24]:

Прочитав его, Цзюйлань долго не переворачивал лист. Я несколько раз украдкой смотрела на него, но он ничего не замечал и продолжал в оцепенении буравить книгу взглядом. Мне стало любопытно, поэтому я с волнением прочитала текст еще раз и заговорила:

– Это стихотворение описывает сосну, хотя на самом деле оно о людях. Подобным образом Цюй Юань[26] описывал благородных мужей, используя образы ароматных трав. В исторических записях о Ван Вэе написано: «Молод и невинен, с великолепными манерами. Одарен в музыке и играет на пипе[27]». Этот человек, обладающий выдающимся литературным талантом, восхвалял другого, говоря: «Цвет сосен возвышает и освобождает, высоко вздымаясь в плывущих облаках». Но я не понимаю, что за человек скрывается за «зеленой сосной».

Мужчина слегка улыбнулся:

– Ты правда собираешься разбирать хвалебные речи Мо Цзэ?

В его словах было что-то странное, только мне никак не удавалось понять, что именно. Цзюйлань и выглядел немного странно: не холодным и надменным, как обычно. С легкой улыбкой он, тихо вздыхая и скользя пальцами по страницам, казался живым воплощением поговорки «Слова не нужны для дел былых».

От его вздоха мне стало невообразимо грустно, и захотелось помочь ему развеять печаль.

– Хочешь, музыку послушаем? – осторожно спросила я.

– Музыку? – Цзюйлань на мгновение растерялся, но тут же заметил плеер в моей руке.

Поначалу его отстраненный и полный спокойствия вид пугал меня, но сейчас… Я окинула его взглядом и сразу поняла, что этот парень, которого ни в коем случае нельзя недооценивать, не умеет пользоваться плеером. Передав один наушник, я жестом показала, что с ним делать.

Цзюйлань покрутил его в руках, а затем медленно вставил в ухо. На его лице впервые появилось удивленно-радостное выражение.

– Нравится? – тихонько спросила я.

Он с улыбкой кивнул.

– Песня называется «Летняя ночь, звездное небо и море». Мне она тоже очень нравится.

Мы сидели бок о бок у кухонного окна, каждый с наушником, вместе слушали музыку и читали книгу. Звуки ремонта снаружи были шумными и резкими, зато маленький мир здесь хранил солнечный свет и тепло. Снаружи ярко пестрели цветы, и мне показалось, что так и должна ощущаться гармония.

Вечером, когда строители закончили работу, стало очень тихо. Цзюйлань и я – один из нас еще плохо знаком с домом, а другой с трудом передвигается – сидели на диване и смотрели телевизор. Мы уже поужинали и приняли душ. Я передала ему пульт и попросила выбрать канал. Он очень заинтересовался передачей «В мире животных».

Я сама редко смотрю подобные передачи, считая их скучными. Ровно до того момента, пока не попадаю на одну из них и с головой не погружаюсь в сюжет. Все-таки очень интересно наблюдать жизнь в дикой природе, борьбу между хищниками и добычей, жестокую и беспощадную, но в то же время волнующую и трогательную.

Этот выпуск был посвящен львам и слонам, живущим в африканской саванне. По словам ведущего, львы редко нападают на слонов, ибо последние – это вам не зебры и антилопы, и нападение на них обойдется дорого. Вдобавок мясо слона есть гораздо труднее, чем мясо той же зебры, – оно практически несъедобно. Можно сказать, что совместное существование львиного прайда и стада слонов можно описать как «колодезная вода речной не помеха»[28].

На этот раз из-за нехватки пропитания группа голодных львов все-таки решила поохотиться на слонов, выбрав жертвой детеныша. Чтобы защитить его, взрослые слоны образовали вокруг живой щит из собственных тел – это позволило противостоять острым когтям львов. Эти смелые животные оказались готовы противостоять даже хитрым и свирепым хищникам, отчего все попытки львов напасть провалились, а некоторые из них были еще и ранены. Но перед лицом голодной смерти кошачьим снова пришлось идти в атаку. Судя по их физическому состоянию, этот бой мог стать для них последним. И если уж новое нападение не увенчается успехом, львам останется только смиренно ждать смерти. Ведь на африканских пастбищах выживание зависит от физических сил, а их у прайда на следующую охоту уже не хватит.

Сотни километров погони, несколько дней и ночей преследования – и ни одна из сторон не может уступить, ведь отступление равно смерти. Я так волновалась, наблюдая за ними, и не знала, кто победит. Если слон не умрет, то погибнет лев. Оба животных внушают уважение в своей борьбе за выживание.

После ожесточенного боя львы смогли не только забрать слоненка, но и повалить взрослую особь. После прайд с победным ревом убежал. Наевшись мяса, выжившие львы лениво растянулись на земле, равнодушно глядя на восходящее солнце. В глазах у них не было ни печали от такой жизни, ни радости победы. Для них просто закончился один день и начался другой. Обычная жизнь в дикой природе.