Звёздная дорога

Глава 23 Кевин

Открытие очередной сессии Национального Собрания Астурии состоялось на два часа позже назначенного времени. Задержка была вызвана тем, что утром Верховный Суд огласил промежуточное постановление о конституционной обоснованности запроса Сената об отрешении царствующего короля Рикардо VII от престола по причине его невменяемости. Фактически это означало, что смещение уже произошло, хотя де-юре ещё требовало надлежащего оформления с соблюдением всех процедурных формальностей. Анхела была вторично приведена к присяге в качестве регента королевства, на этот раз с формулировкой: «до окончательного урегулирования вопроса о преемственности верховной власти».

Поначалу я даже не оценил всей тонкости этого политического манёвра и счёл происшедшее лишь очередной психологической атакой на строптивых депутатов. Но позже я узнал, что таким образом Анхела сохранила за собой статус главы государства на весь переходной период, поскольку в момент оглашения постановления она, согласно действующей конституции, ещё не могла претендовать на престол. А закон — «во избежание давления на судебные инстанции» — не позволял при возбуждении дела о смещении монарха назначать регентом его возможного преемника, которым формально был Рик. Если верить Анхеле (а я не видел оснований не верить ей), Верховный Суд, состоящий, как известно, тоже из людей, предпринял этот шаг по собственной инициативе и, строго следуя букве закона, сознательно пренебрёг его духом с тем, чтобы предотвратить возникновение краткосрочного, но всё же нежелательного правительственного кризиса в процессе смены власти.

Первое пленарное заседание нижней палаты парламента началось почти при полном кворуме, отсутствовало лишь несколько депутатов от оппозиции, которые, что называется, уже проголосовали ногами. Лидеры парламентского большинства, понимая, что на счету каждый голос, буквально разбились в лепёшку, но обеспечили стопроцентную явку как членов правящего блока, так и представителей нейтральных фракций, к которым после вчерашнего раскола присоединились социалисты.

Спикер, объявив об открытии сессии, сразу перешёл к делу и поставил депутатов в известность, что им получено официальное уведомление о намерении Короны воспользоваться своей привилегией и требовать голосования по вносимому правительством законопроекту без его предварительного обсуждения. Посему, в соответствии с регламентом, принятие повестки дня и решение процедурных вопросов было перенесено на более поздний срок, и парламентский пристав пригласил в зал заседаний королеву.

Монархия на Астурии не была декоративным институтом, глава государства не только исполнял представительские функции, но и обладал широкими властными полномочиями. Именно по этой причине появление Анхелы в парламенте не сопровождалось пышными церемониями, всё произошло в будничной, деловой обстановке, без помпы, а её выступление было не ритуальным действом, не данью традиции, не пустопорожней болтовнёй на общие темы. Это была программная речь председателя правительства перед избранниками народа.

Я слушал доклад Анхелы, сидя в ложе для почётных гостей вместе с Дженнифер, Дейдрой, Джо и Риком. Наша ложа привлекала внимание депутатов почти в той же мере, что и трибуна, с которой выступала Анхела. В каждый момент на нас пялилось как минимум полторы сотни пар глаз; и смотрели-то главным образом на меня. А время от времени к нам поворачивались телекамеры, и тогда мою физиономию лицезрели миллионы граждан планеты. Мужчины, небось, пожимали плечами и думали, а может быть, даже говорили: «И что Анхела в нём нашла?»… Я искренне надеялся, что женская часть зрительской аудитории была обо мне чуточку лучшего мнения.

Очевидно, во время вчерашних «тайных вечерь» депутаты забыли решить, когда дружно хлопать в ладоши, когда согласно кивать, а когда качать головами. Доклад Анхелы они слушали молча, не проявляя в организованном порядке никаких эмоций, кроме откровенного нетерпения. И только в самом конце, когда речь зашла о поправке к конституции, зал наконец ожил, одобрительно зашумел, раздались аплодисменты. Теперь по выражению лиц парламентариев я мог определить если не их партийную принадлежность, то, по крайней мере, степень их лояльности к королевской власти. Кислые рожи были в явном меньшинстве — но в достаточном ли меньшинстве?

Накануне я дал себе слово не влиять на решение депутатов, однако сильно сомневался, смогу ли устоять перед соблазном, если окажется, что для принятия поправки недостаёт одного или двух голосов. По натуре своей я заядлый болельщик и, как все болельщики, страшно не люблю, когда моя команда проигрывает. А сейчас моей командой была Анхела, и я болел за неё.

Закончив своё выступление напоминанием о королевской привилегии, Анхела вернулась в правительственную ложу и, перекинувшись несколькими словами с министрами, стала спокойно ждать дальнейшего развития событий. На её бесстрастном лице не было заметно ни малейших признаков волнения или неуверенности. Похоже, она нисколько не сомневалась в том, что поправка будет принята.

После короткой перепалки правых с левыми депутатский корпус простым большинством принял решение не уходить на перерыв, а немедленно приступить к поимённому голосованию. Поскольку речь шла о конституционном законе, регламентом предусматривалась специальная процедура его принятия — не только поимённо, но гласно и открыто. Парламентский пристав вызывал депутатов в алфавитном порядке, те поднимались и говорили «за» или «против», причём «воздержался» не допускалось. Это здорово напоминало мне серию послематчевых одиннадцатиметровых ударов, марафонскую серию — из пятисот попыток нужно не менее четырёхсот раз попасть в ворота, иначе будет засчитано поражение.

Как я ни старался выглядеть невозмутимым, ничего у меня не получалось. Когда пристав вызывал очередного депутата, я непроизвольно напрягался и даже подавался вперёд; а когда звучал ответ «против», из моей груди вырывался вздох разочарования — ещё один промах!

Рик тоже нервничал и время от времени покусывал нижнюю губу. Дейдра и Джо откровенно скучали, а Дженнифер наблюдала за происходящим со спокойным любопытством. В соседней ложе, битком набитой членами королевской семьи, болели не столько за Анхелу, сколько за саму монархию. Никто из них не хотел, чтобы на смену Рикардо Безумному пришёл Рикардо Безалаберный. Кроме того, для представителей младших ветвей рода отмена статьи о непрерывности старшей линии давала надежду, что при удачном стечении обстоятельств их потомки смогут претендовать на престол.

Когда проголосовало триста семь депутатов, за принятие поправки высказалось двести шестьдесят два человека. Сделав паузу и прокашлявшись, парламентский пристав назвал имя триста восьмого — члена фракции Республиканской Народной Партии. Все замерли в напряжённом ожидании.

Республиканец поднялся и, осознавая важность момента, с нарочной медлительностью произнёс:

— От имени моих избирателей имею честь отдать свой голос за предложенный законопроект.

После этих слов зал буквально взорвался шквалом аплодисментов. Многие достопочтенные депутаты даже повставали со своих мест, с галереи для публики послышался одобрительный свист, а телекамеры, отдав должное «мужественному оппозиционеру», повернулись к правительственной ложе, чтобы показать крупным планом королеву.

С лица Анхелы мигом слетела маска бесстрастности. Она обворожительно улыбалась своим подданным, а её глаза сияли торжеством.

— Что произошло? — недоуменно спросила Дженнифер.

— Победа, — коротко ответил я и откинулся на спинку кресла.

— Но ведь «за» только двести шестьдесят три человека, а нужно четыреста.

— Будет и четыреста. Теперь точно будет. Это был двадцать шестой республиканец, проголосовавший за принятие поправки. Как раз столько не хватало для конституционного большинства.

Дженнифер тряхнула головой:

— Как я сразу не сообразила!

Хотя мы говорили по-валлийски, Рик понял, о чём идёт речь.

— Вот и кончились мои мучения, — с довольной улыбкой произнёс он. — Теперь я вольная птица.

— Поздравляю, — сказал я.

— Взаимно, — лукаво ответил Рик. — Можешь заказывать себе апартаменты в Брюсселе.

Я покраснел, поняв намёк. В Брюсселе находилась штаб-квартира Содружества, и там же заседал Постоянный Комитет.

К счастью, Дейдра почувствовала мою неловкость и пришла мне на выручку.

— А вы не жалеете об утраченной короне? — спросила она у Рика.

— Жалеет ли орёл о клетке… — Он ухмыльнулся и покачал головой. — Между прочим, о клетках. Если собираетесь незаметно выпорхнуть отсюда, сейчас самое время.

Рик оказался прав. Пока спикер тщетно призывал депутатов и публику к порядку, мы воспользовались царившей суматохой и беспрепятственно выбрались из здания парламента, не встретив по пути ни единого репортёра. Вся журналистская рать атаковала зал заседаний, а если кто и заметил наше исчезновение, то поздно опомнился — спустя десять минут служебный флайер доставил нас к королевскому дворцу, и мы оказались вне пределов досягаемости средств массовой информации.

Впрочем, во дворец вернулись не все — только я, Дейдра и Дженнифер. Джо отправился в главный комиссариат уголовной полиции, а Рик решил составить ему компанию. Накануне вечером министр внутренних дел поделился с Джо своими заботами, посетовал на то, что из-за недостатка квалифицированных кадров никак не удаётся распутать несколько в высшей степени сложных и загадочных дел. Джо согласился ознакомиться с материалами следствия и, если они его заинтересуют, провести своё собственное, неофициальное расследование — то ли хотел пустить пыль в глаза журналистам, заинтригованным его появлением на Астурии, то ли в нём возобладали профессиональные инстинкты.

Дженнифер даже не пыталась скрыть облегчения в связи с тем, что Джо лишил нас своего общества. Как-то сразу она прониклась к нему антипатией, которая всего за один вечер переросла в откровенную неприязнь — только из-за того, что некогда он был сообщником Александра. Надо сказать, что эта неприязнь не была взаимной. Дженнифер произвела на Джо самое лучшее впечатление, и я видел, как его огорчает такое отношение с её стороны. Но он смирился с этим. Он также смирился и с тем, что, когда Дженнифер узнает о нём побольше, то станет презирать его. Раньше я считал, что Джо ещё легко отделался, фактически вышел сухим из воды, однако теперь, познакомившись с ним лично, начал понимать, что всё не так просто. Разве можно более жестоко наказать человека, чем лишить его права называться отцом?..

Бренда ждала нас в моём кабинете. Когда мы вошли, она сидела в своей излюбленной позе — подвернув под себя ноги — в большом мягком кресле и возилась с ноутбуком «Квазар» новейшей модели.

— Твой выбор нельзя назвать удачным, — произнёс я вместо приветствия. — Машина хорошая, но с заскоками.

— Зато жутко крутая, — ответила Бренда. Она тепло улыбнулась всем нам, а Дженнифер наградила отдельной улыбкой. — Дженни, как ты относишься к тому, чтобы посетить матушку-Землю?

— С восторгом, — сказала Дженнифер, однако в её голосе было больше усталости, чем восторга. — Когда?

— Прямо сейчас. Насколько я понимаю, в ближайшие несколько часов твоё отсутствие здесь вряд ли будет замечено.

Дженнифер согласно кивнула, а затем, не в силах сдержаться, прикрыла ладонью рот и зевнула. Она никак не могла приспособиться к двадцатипятичасовому ритму жизни, а вчерашняя экскурсия по разным мирам и в разных потоках времени вовсе выбила её из колеи.

— Ага… Вот только бы немного отдохнуть…

— Отдохнёшь в логове Колина. Там время течёт очень быстро. Договорились?

— Да, — ответила Дженнифер и снова зевнула.

— А разве Колин не на Земле? — поинтересовался я, усаживаясь в кресло за рабочим столом.

— Уже нет. Нагрузился книгами и ушёл в быстрый поток, чтобы поскорее наверстать упущенное.

Я пожал плечами:

— С чего бы такая спешка?

— Можно подумать, ты не догадываешься! — фыркнула Бренда. — Раньше Колин был твоим учителем, именно он пристрастил тебя к физике, а сейчас читает твои работы — и ни черта не смыслит. Понятно, это бесит его.

— Ещё бы! — усмехнулся я.

Равнодушный к власти, Колин был крайне честолюбив, когда речь шла о физике и особенно о теории поля. В этой области человеческого знания он привык быть самым лучшим и не терпел никакой конкуренции, а его ребяческая страсть ко всякого рода премиям и почётным званиям стала темой многочисленных анекдотов. Лет десять назад мой отец, большой любитель плоских шуточек, решил учредить ежегодную Артуровскую премию по физике. Колин отговорил его от этой затеи — и вовсе не из скромности (где там!), а чтобы не оказаться в смешном положении. На моей родине, в мире, ну очень скромно названном отцом в свою собственную честь, у Колина пока что не было серьёзных соперников — за исключением, разумеется, меня и той, чьё имя я избегал произносить даже мысленно…

— А ты, тётушка? — спросил я. — Не чувствуешь себя мастодонтом?

— Ни в коей мере! — чересчур живо возразила она. — Я в ваши с Колином игры не играю. Что не знаю, выучу — без спешки, не торопясь.

«Ой ли? — усомнился я. — Так уж не торопясь».

— Ладно, — отозвалась Дженнифер. — Я пока схожу к себе, возьму кое-какие вещи.

— Только не усни, — предупредила Бренда.

— Не усну, — пообещала Дженнифер и с очередным зевком вышла из кабинета.

Когда дверь закрылась, Дейдра спросила у Бренды:

— Ты давно здесь?

— Не так чтобы очень, но уже успела посмотреть по телику на избранницу Кевина.

— И как она тебе?

— Нечего сказать, хороша.

— Это всё равно что не сказать ничего, — вырвалось у меня.

Дейдра и Бренда обменялись понимающими и чуть насмешливыми взглядами.

— Да, конечно, — сказала тётушка. — Анхела необыкновенная женщина. Жаль только, что… — тут Бренда осеклась и в смущении опустила глаза. Будучи от природы болтливой, она, вместе с тем редко говорила необдуманно, а когда это случалось, чувствовала себя очень неловко.

— Ничего, — быстро вставила Дейдра. — Это поправимо.

Бренда с укоризной посмотрела на неё:

— Опять ты за своё! — произнесла она, качая головой. — Небось уже обнадёжила Кевина?

— Допустим.

— И зря. А вдруг Хозяйка не даст своего согласия?

— Она уже дала.

Я так и подскочил с кресла:

— Что?!!

Бреда устремила на Дейдру недоверчивый взгляд. Сестра улыбнулась и продолжила, уже обращаясь ко мне:

— Извини, Кеви, что не поставила тебя в известность, но уж больно понравилась мне твоя Анхела, и я не хотела ждать. Ты же знаешь, как я нетерпелива. Этой ночью я потолковала с тёзкой и получила от неё добро.

— Она была здесь?

— Разумеется. Ведь ей нужно было увидеть Анхелу.

Я покраснел.

— И она… видела?

Дейдра тихо рассмеялась:

— Кеви, братишка, у тебя такой забавный вид! Право же, это глупо. Каждый раз, когда ты встречаешься с Хозяйкой, она слышит все твои мысли. По сравнению с этим, то, что она видела вас в постели, причём мирно спящими…

Бренда прокашлялась, перебивая Дейдру:

— Ладно, племяшки. Опустим эти технические детали и перейдём к главному. Стало быть, Хозяйка согласилась на твой эксперимент?

— Это не эксперимент, — возразила сестра. — И коль скоро на то пошло, это твоё открытие.

— Не спорю. Открытие действительно принадлежит мне, и, боюсь, я совершила ошибку, поделившись им с тобой. Теперь ты носишься с навязчивой идеей превратить простую смертную в ведьму.

Слова Бренды мне явно не понравились. Очевидно, при всём её либерализме, мысль о том, что Дар можно получить не только от рождения, но и заслужить его, казалась тётушке чуть ли не кощунственной.

— Всё это пустые разговоры, — вмешался я решительно. — Если Хозяйка дала добро, значит, так тому и быть.

Бренда нехотя кивнула:

— Надеюсь, она знает, что делает.

— В этом не сомневайся, — заверил я. — И прежде чем выражать своё неудовольствие, получше узнай Анхелу.

— Тебе тоже стоит получше узнать её. — Бренда всё-таки не преминула поддеть меня. — Впрочем, теперь спорить поздно. Врата открыты и готовы впустить к Источнику нового адепта… гм, даже двух. Уж то-то Артур обрадуется, когда узнает об этом.

— Ему незачем это знать, — сказал я, пожалуй, излишне резко.

Бренда вздохнула:

— Ты неисправим, Кевин. Да и Артур тоже хорош. Вы с ним как кошка с собакой… боюсь, оттого, что у вас слишком много общего. — Тётушка захлопнула крышку ноутбука и встала с кресла. — Ай, чёрт с вами, племяшки! Делайте, что считаете нужными. А я пойду к Дженни — как бы она не уснула, бедняжка.

— Не думаю, — бросил я ей вдогонку. — Скорее всего, она набивает чемоданы платьями, необходимыми для двухчасовой прогулки по Земле. В этом вы с ней похожи — два сапога пара.

Бренда остановилась у двери и, перед тем как выйти, состроила забавную рожицу и показала мне язык. Всё-таки она прелесть!

Едва захлопнувшись, дверь снова распахнулась, и Бренда вернулась в кабинет. Теперь её лицо было слегка обеспокоенным.

— Ты что-то забыла, тётушка?

— Да. Кое-что спросить.

— И что же?

— Вы верите в случайные совпадения?

— Мм, — промычал я. — Смотря в какие.

— Я имею в виду совпадения совершенно невероятные, невозможные, каких просто быть не должно.

— Ну… — Я замялся.

— А вот я не верю, — сказала Бренда. — Точнее, не верила до самого последнего момента, но… Сами посудите. Харальд обнаружил этот мир — случайность вполне допустимая; в конце концов, чуть ли не каждый день открываются новые населённые миры. То, что здесь оказались Александр и Джона — логическое следствие открытия Харальда; так что пока всё в норме. Но вот дальше начинаются чудеса. Спустя каких-нибудь пятнадцать лет после Харальда ты тоже наткнулся на этот мир. А я между делом замечу, что мне не известно ни единого случая, чтобы один и тот же мир, совершенно независимо друг от друга, обнаружили два человека. Думаю, не ошибусь, если скажу, что это первый случай в истории.

— То самое случайное совпадение? — спросила Дейдра.

— Вдвойне случайное, — подчеркнула Бренда. — Один и тот же мир независимо друг от друга обнаружили два человека, причём родственники.

— Ага…

— Далее, — продолжала тётушка. — Ты, Кевин, встретил Дженнифер, свою двоюродную сестру. Совершенно случайно! Ведь ты не предпринимал никаких целенаправленных поисков, ты даже не подозревал о присутствии здесь Александра или кого бы то ни было из колдунов. Согласитесь, даже в обычном мире, на одной планете с несколькими миллиардами населения, такая встреча была бы чем-то из ряда вон выходящим. Но то, что ты чисто случайно нашёл Дженни среди почти триллиона людей, расселившихся по всей Галактике и даже за её пределами… Нет, я просто не могу подобрать подходящего слова. Это какая-то мистика!

Я согласно кивнул:

— Знаешь, тётя, я тоже задумывался над этим. Особенно над фактом моей встречи с Дженнифер. И, честно говоря, я озадачен. Хотя два случайных совпадения…

Бренда перебила меня:

— Два случайных совпадения уже не случайность. Это уже проявление какой-то пока что неизвестной нам закономерности. Тем более… — Она умолкла в задумчивости.

— Что «тем более»?

— Боюсь, этим случайные совпадения не исчерпываются. Не далее как полчаса назад я разговаривала с Брендоном, и он поделился со мной своими заботами. Его встревожило странное поведение Эрика…

— Эрик?! — живо откликнулась Дейдра. — Что с ним?

— По словам Брендона, вчера он от кого-то скрывался, но теперь мне кажется, что он просто тщательно заметал следы, опасаясь, как бы его никто не вычислил. Дело в том, что с ним был спутник, которого Эрик представил Брендону как Мориса Огюстена Жана-Мари де Бельфора…

В моей памяти шевельнулось что-то знакомое. А Бренда между тем продолжала:

— Так вот, не знаю, какой чёрт меня дёрнул, но я запросила через Галанет данные обо всех Морисах Огюстенах Жанах-Мари де Бельфорах. Человек с таким полным именем нашёлся только один, хотя я получила внушительный список имён людей с подходящими или неизвестными средними инициалами… впрочем, он мне не понадобился. Брендон однозначно опознал по фотографии этого самого Мориса-и-так-далее де Бельфора, который, как оказалось, уже более полутора лет считается погибшим. Он пытался совершить так называемый «прыжок самурая»…

— Вспомнил! — воскликнул я. — Чёрт возьми, неужели он?! Сын Франсуа де Бельфора, первого вице-президента «Рено»?

— Он самый, — подтвердила Бренда. — Ты его знал?

— Да так, у нас было чисто шапочное знакомство по клубу звёздных самураев… — Я не удержался и присвистнул. — Опять случайное совпадение!

— И опять случайное вдвойне. Ты был знаком с этим Бельфором, а потом с ним встретился не кто иной как Эрик. Ну, Кевин, что скажешь?

Я лишь молча покачал головой и в растерянности развёл руками.

— Так ты подозреваешь, — обратилась Дейдра к Бренде, — что Эрик уже здесь?

— Я почти уверена в этом. Иначе с какой бы стати он так тщательно заметал следы. К тому же я пару раз пыталась вызвать его, но он не отвечал.

— Так надо немедля всё выяснить!

— Как раз этим я и собираюсь заняться на Земле.

— Я с тобой, — вызвалась Дейдра.

— Нет! — Это уже я вышел из оцепенения и крепко схватил сестру за руку. — Ты нужна мне здесь, на Астурии. Если Эрик действительно нашёл этот мир, для его торжественной встречи вполне хватит и Бренды с Дженнифер. Правда, тётушка?

Бренда понимающе улыбнулась:

— Целиком и полностью согласна с тобой, племяшек. Сейчас Дейдра больше нужна тебе, чем мне. А я как-нибудь сама разберусь. Эрик не Александр, он будет на нашей стороне. Я в этом не сомневаюсь. Так-то.

Когда мы с Дейдрой остались вдвоём, я задумчиво проговорил:

— А что если Эрик примется ставить мне палки в колёса только потому, что я… потому что он недолюбливает меня?

Дейдра покачала головой:

— Брось, Кеви, это глупо. Эрик слишком эмоционален, не спорю, но он не пойдёт против своих убеждений только ради того, чтобы досадить тебе.

Я хмыкнул:

— Вопрос только в том, какие у него убеждения. И что он затевает.

— Уверена, ничего плохого. Я хорошо знаю Эрика и могу за него поручиться… — Почувствовав, что говорит чересчур пылко, Дейдра смутилась и поспешила переменить тему: — Кстати, что это за «прыжок самурая»?

Я усмехнулся:

— Объясню, но только после того, как ты ответишь мне на один коротенький вопрос.

— Какой же?

— Когда?

— Ты про Анхелу?

— Ясное дело, — ответил я. — Когда можно привести её к Источнику?

— Когда угодно, Кеви. Хоть сегодня. Прямо сейчас — как только она вернётся.

— В самом деле?

Дейдра подошла ко мне и взяла меня за руки.

— А зачем тянуть, братишка? Какой в этом смысл? Отсрочка ничего не даст, кроме новой лжи, которую ты будешь вынужден говорить Анхеле, причиняя себе боль. — Она нежно погладила меня по щеке. — Кеви, я давно знала, что ты скрываешь от нас какую-то страшную тайну. Я видела, как ты мучаешься. Я чувствовала, как тебе больно лгать людям, которых ты любишь. И если лжи можно избежать — то да здравствует правда!