Звезда заводской многотиражки 3

Глава одиннадцатая Мест нет!

Я заставил Галю повторить проблему для Антонины Иосифовны. Галя еще раз посетовала на пассивность заводчан к конкурсу талантов, потом совсем смутилась под внимательным взглядом Антонины Иосифовны, опустила голову и замолчала.

— Галя, да что с тобой такое вообще?! — возмутился я. — Ты же секретарь комитета комсомола! Почему ты ведешь себя, как первоклашка, которая урок не выучила?

— Ну я же не виновата, что никто не хочет… — огрызнулась она. — А спросят с меня. А я же не могу за всеми бегать…

— Галя, я с Иваном согласна, вам нужно было дать объявление к нам, а не вешать его на проходной, — сказала Антонина Иосифовна. — Занесите к нам текст, мы поставим его в следующий номер, хорошо?

— Хорошо, — Галя кивнула и направилась к двери.

Редакторша проводила ее взглядом, и смотрела до тех пор, пока за ней не закрылась дверь. Потом она перевела глаза на меня.

— Иван, я хотела обсудить будущие выходные, — сказала она.

— Да, я собирался к вам подойти с тем же вопросом, — я уселся за свой стол и сложил руки перед собой. — У меня такое впервые, так что я весь внимание. Готов выполнять инструкции от и до.

— Лучше даже запиши кое-что, — сказала она.

— Угу, — я открыл блокнот и взял ручку и пробормотал. — Даже самый короткий карандаш работает лучше, чем самая длинная память…

Записывать пришлось довольно много. Антонина давала короткие характеристики разным заводским шишкам, уточняла, какие именно вопросы кому задавать не следует, а про что обязательно нужно спросить. Вручила мне план вопросов, которые будут подниматься на собраниях, потребовала, чтобы я выучил все наизусть к пятнице. И взяла с меня клятвенное обещание не болтать особенно о том, что там будет происходить после завершения официальной части.

Ну да, логично. И ничего неожиданного.

Надо будет чуть позже еще спросить по-тихому совета у Эдика. А то он смотрит так, будто на меня обижен.

Феликс открыл мне дверь и сразу умчался в сторону кухни, громко топая пятками.

— Иван, вы заходите, располагайтесь, а я сейчас! — прокричал он, скрываясь за поворотом, в кухне.

«Забавный он дядька все-таки», — подумал я, стягивая пальто. Прошел в кабинет, где на столе уже стояла коробка эклеров и заварник, накрытый теплым шарфом крупной вязки. По телефону Феликс был какой-то загадочный. Даже более странный, чем обычно. Так что в каком-то смысле меня терзало любопытство.

Наконец он вернулся. Бородка воинственно всклокочена, вид растрепанный, но глаза сверкают триумфом.

— Кажется, я нашел его! — радостно заявил он, с размаху усаживаясь в кресло.

— Что именно? — я с любопытством склонил голову.

— Средство от тараканов! — объявил он. — Настоящая действующая отрава от этих ползучих поганцев! У них там революция! Они как взбесились, ходят по стенам и потолку, и сыплются, сыплются… Ох! Может быть, у меня получится от них наконец-то избавиться!

— Будем в это верить! — решительно сказал я. — В конце концов должно же хоть что-то сработать!

— Да! — он энергично кивнул, сбросил шарф с пузатого чайника и принялся разливать его по чашкам.

— Вы об этом хотели со мной поговорить? — осторожно спросил я.

— А? — встрепенулся он. — О тараканах? Что вы, конечно же нет! Просто так совпало. Разговор будет немного о другом…

Лицо его стало серьезным и даже торжественным. Он отодвинул чашки, освобождая полированную поверхность столика. Потом вынул из кармана пачку фиолетовых «четвертных». И начал выкладывать их на стол по одной. Сто… Двести… Триста… И еще две. Триста пятьдесят рублей.

Потом посмотрел на меня.

— Иван, выслушай меня пожалуйста очень внимательно, — сказал он. — Я имел очень серьезный разговор с Анатолием Львовичем. Ему материал чрезвычайно понравился, он даже готов на серию публикаций… Но…

Феликс Борисович выдержал драматическую паузу. Я молча ждал продолжения, не сводя взгляда с его лица.

— Он сказал, что для журнала всесоюзного уровня у тебя пока недостаточно… гм… — Феликс замялся.

— Званий и регалий? — подсказал я. — Вы продолжайте, я все отлично понимаю.

— Ну… да, что-то в этом роде, — Феликс облегченно выдохнул. — Он готов принять нашу работу, только в качестве автора там должно будет стоять только мое имя. Нет-нет, подожди, ничего не говори пока! Он обещает поспособствовать твоей карьере и помочь с вступлением в Союз Журналистов. Но пока… Пока только так. И эти деньги, — Феликс кивнул на купюры на столе. — Я понимаю, что это выглядит не очень хорошо. Будто я отнимаю твою славу и твое призвание… Нет-нет, не возражай пока ничего! В общем, я хочу, чтобы мы продолжали работать вместе и дальше. И я очень волнуюсь, что мог ужасно тебя обидеть. Сейчас я выйду из комнаты и оставлю тебя. И когда я вернусь, мы просто продолжим разговор. Про что угодно другое. Если ты не возьмешь деньги, я пойму. Вот… Я сказал. Теперь я удаляюсь!

Дверь резко закрылась, обдав меня потоком воздуха. Несколько секунд я сидел неподвижно, глядя на пачку фиолетовых бумажек. Вот ведь ситуация… Так и хочется спросить: «А подвох-то в чем?!» Первый раз за время пребывания в СССР у меня на руках окажется такая сумма. Огромные деньжищи, можно сказать! Можно джинсы купить и начать уже ходить с монтаной на жопе, как белый человек.

Я поморщился. Что-то я такое, похоже, имел против джинсов. Какую-то прямо жгучую обиду затаил. И возложил на ни в чем не повинные штаны с фирменной нашлепкой ответственность за разрушение моего рая. Сомнительного рая, с множеством противоречий и сложностей. Но блин! Почему-то именно здесь и сейчас я чувствовал себя по-настоящему живым.

Да и черт с ними, с джинсами! Можно подумать, я без штанов не найду, куда потратить! Я протянул руку и взял со стола купюры. Сложил пачку, убрал в карман.

Феликса не было. Интересно, почему он так странно вел разговор? Будто в ответ на его предложение я должен смертельно обидеться, хлопнуть дверью, а еще вернее — вызвать его на дуэль. В полночь, на кладбище, выбирайте оружие, Феликс Борисович!

Хе-хе.

Хотя ладно… На самом деле, можно понять его волнение. Иван Мельников, молодой амбициозный идеалист. Он вполне мог и обидеться на такое предложение. Опять же, у Феликса Борисовича вполне могут быть свои тараканы, связанные с деньгами. Я знал множество людей, которым за свою работу было реально совестно брать деньги. И предлагать тоже было неудобно.

Может быть…

— Иван? — Феликс осторожно заглянул в кабинет. — Можно?

— Конечно, Феликс Борисович, — я широко улыбнулся. Он почти прокрался к своему креслу, прикрывая глаза рукой, чтобы не смотреть на стол. Сел. Убрал ладонь от лица.

— Фух… — он облегченно вытер лоб. — Иван, вы не представляете, как я волновался…

— Феликс Борисович, да все нормально! — заверил я. — Я согласен с вами работать, даже если больше ни под одной статьей мое имя не появится. Во-первых, мне нравится наша тема, а во-вторых, это отличный опыт, который мне обязательно пригодится.

— Я чрезвычайно рад, — Феликс еще раз облегченно выдохнул. — Прямо горя с плеч!

— Ну что, и какую тему мы с вами выберем для следующей публикации? — сказал я, потянувшись за эклером.

— Как вы относитесь к острым социальным темам, Иван? — спросил Феликс. — Что если мы с вами возьмемся за белую горячку? У вас есть какие-нибудь мысли на этот счет?

— Хм… — я задумчиво прожевал откушенный кусок пирожного. — Не могу сказать, что я специалист в этом вопросе, но… А давайте! Аппетит приходит во время еды!

«И сейчас самое время открыть бар и извлечь из нее бутылочку коньяка!» — подумал я, подавив смешок. Ведь за ответственное решение писать на остросоциальную тему алкоголизма непременно нужно выпить!

Феликс действительно встал и откинул крышку глобуса-бара. Извлек оттуда бутылку с янтарным содержимым и задумчиво посмотрел на этикетку.

— Вам тоже видится в этом некоторая ирония, Иван? — сказал он и посмотрел на меня смеющимися глазами.

— Я рад, что мы друг друга понимаем, — засмеялся я.

— Кстати, Иван, какие у вас планы на… так подождите… — он вскочил и подошел к настенному календарю. Провел пальцем по числам и остановился на предпоследней субботе января. — На двадцать четвертое?

— Пока никаких, — я пожал плечами.

— Тогда приглашаю вас на наш небольшой прием, — Феликс повернулся ко мне. — Мы встречаемся небольшой и теплой компанией, играем в лото и ведем беседы. Думаю, вам будет небезынтересно.

— В лото? — удивился я. — Гуси-лебеди, барабанные палочки?

— Традиция, — развел руками Феликс. — Обычно мы встречаемся в первую субботу после Нового года, но в этот раз встречу отложили, чтобы дождаться Анатолия из зарубежной командировки. Это отец Вениамина.

— А друзья не будут против, если вы приведете на теплое сборище какого-то случайного человека? — с сомнением спросил я.

— Нет-нет, не будут! — Феликс замахал руками. — У нас есть договоренность. Чтобы наша компания не загнивала, кто-то один может привести с собой еще одного человека. В этот раз моя очередь, так что я подумал про вас. Ну что, вы согласны?

— Согласен? — хмыкнул я. — Да это я вас должен уговаривать! Знакомства в наше время стоят гораздо дороже денег!

— Вот и прекрасно! — мне показалось, или он снова облегченно вздохнул. Только в этот раз не с показательной театральностью, а по-настоящему. Словно ему зачем-то важно притащить меня на эту встречу…

«Удивительная все-таки она девушка!» — думал я, краем глаза наблюдая, как Даша ходит между столами и почти беззвучно что-то проговаривает. Она всегда так делала, перед тем, как сесть за финальную версию очередного интервью. У каждого из нас была своя настройка на текст. Эдик, к примеру, подходил к зеркалу и долго и пристально вглядывался в свое отражение. Семен отбивал ритм по крышке стола пальцами и бормотал что-то похожее на спортивные кричалки. А я рисовал рожицы. И не только. Раньше, в прошлой версии себя, рисовал я так себе, получались какие-то уродцы и уродицы. Но очень похоже, что у Ивана на плечами имелось все-таки какое-то художественное образование. Картинки выходили вполне живые и уверенные. Похожие на карикатуры из «Крокодила». А Даша вот, декламировала, будто читала студентам лекцию с выражением. Или со сцены выступала.

Она посмотрела на меня, и уголки ее губ дрогнули.

Я тоже улыбнулся и снова уткнулся в свою тетрадь. Со страницы на меня смотрел председатель профкома с головой в форме баклажана. Ну да, логично. Мне же надо написать фельетон о профсоюзных взносах. С главным посылом, что, мол, товарищи работники, а не охренели ли в в край? Как платить копеечные взносы, так за вами приходится по всему заводу бегать, а как путевки получать, так вы впереди планеты всей? Ай-яй-яй, безответственность, фу быть вами!

Я снова взялся чиркать ручкой, изображая нерадивого рабочего, улепетывающего от секретаря профкома с коробкой с надписью «Касса». Хм… Может, мне фельетон сразу проиллюстрировать? Смешнее получится…

В редакции стояла рабочая тишина. Ну, то есть, не совсем тишина. Эдик стучал по клавишам печатной машинки, по радио тихо, но отчетливо звучала производственная гимнастика, гудели под потолком лампы. Но все эти звуки было слышно только в тишине. Когда все болтают, они как-то не особо различимы.

Потом Даша снова вскочила из-за стола и принялась расхаживать. Теперь уже держа перед глазами блокнот. Она беззвучно шевелила губами и активно жестикулировала левой рукой.

— Дашка, да перестань ты уже маячить, отвлекаешь же! — Эдик с такой силой нажал на рычаг новой строки, что несчастная печатная машинка подпрыгнула. — Я уже третий раз перепечатываю!

— Какой-то ты нервный, Эдик, — Даша сочувственно покачала головой. — Валерьяночки дать? У нас, кажется, в аптечке осталась с прошлого раза…

— Лучше меня не зли сейчас, — Эдик угрожающе засопел.

— А то что? — засмеялась Даша. — В окно меня выбросишь?

— Ну вот! — Эдик расстроенно стукнул кулаками по столу. — Опять с мысли сбился… Заново придется начинать…

— Так ты пиши, как все, Эдичка, — Даша остановилась перед моим столом и оперлась на него своим очаровательно-изящным задом. — Сначала черновик, а потом только на машинке.

Из Дашиной руки в мою по столу незаметно скользнул сложенный вчетверо листок из блокнота.

Записка, милота какая!

«Сходим куда-нибудь вечером?»

— Даша, да отстань ты от него, — вступился за коллегу Семен. — Его просто вредный боров третий раз заставил статью переписывать про экспортные шины.

— Ох… — Даша отошла от моего стола, подошла к Эдику и погладила его по голове. — Прости, пожалуйста. Мне на той неделе надо будет интервью с ним делать, я заранее боюсь. Все, больше не маячу и сижу тихо, как мышка!

Даша вильнула задом и вернулась за свой стол. Вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул.

И в редакции снова воцарилась тишина.

На работе мы с Дашей старательно делали вид, что между нами ничего не изменилось. Лишь изредка незаметно касаясь друг друга и обмениваясь многозначительными игривыми взглядами. Кажется, никто не заметил того, что между нами произошло. Семен слишком простоват, чтобы обратить внимание, Эдик слишком увлечен собственной персоной. Вот разве что эти странные длинные взгляды, которые время от времени бросала на нас по очереди Антонина Иосифовна… Но что именно творилось у нее в голове, понять было совершенно невозможно.

Я вышел из проходной первым и направился как будто к остановке, вместе с потоком других сотрудников, но по дороге свернул к круглому скверику. Наверное, летом это место пользуется большей популярностью. Сейчас скамейки были покрыты толстым слоем снега, а у возвышающегося в центре бюста ленина на голове вообще выросла целая папаха. Да и борода стала похожа на лопату.

— Ты не замерз еще? — весело сказала Даша. — На меня в коридоре напала Настя из бухгалтерии, представляешь? Хотела что-то спросить, но застеснялась. Ты, случайно, не знаешь, что?

— Не имею ни малейшего понятия, — усмехнулся я.

Она взяла меня под руку, и мы пошли гулять. Погода была на удивление отличной, легкий снежок и примерно минус пять градусов, так что мы единогласно решили, что толкаться в транспорте в такой ситуации совершенно незачем.

Как и ехать в центр. Мы же оба понимали, что потом пойдем ко мне, так что покидать район не было никакой необходимости.

Тем более, что даже здесь, в откровенно заводском районе, имелся свой небольшой «культурно-развлекательный центр». Небольшой парк, дворец культуры комбината «Химволокно», где по выходным проходили танцы, а по будним дням показывали кино, несколько непродуктовых магазинов, закусочная-стекляшка и даже ресторан «Киневские зори». В будущем это заведение будет иметь ну очень дрянную репутацию. В девяносто втором тут откроют второе в Новокиневске казино. Которое, в отличие от первого, даже не будет делать вид, что оно респектабельное, и здесь ведут дела честно. Настоящий притон для самой мразотной публики. Но сейчас еще не девяносто второй. Так что…

— Может, в ресторан? — спросил я.

— С нашими-то зарплатами? — Даша скривила разочарованную рожицу.

— Я приглашаю, — изобразил широкий жест я. — Ну что ты так странно смотришь? Нашел небольшую подработку, получил за нее денег и хочу это отметить. Составишь мне компанию?

— Хм… — Даша задумчиво подняла взгляд. — Ну раз такое дело…

Я галантно открыл перед ней Дашей тяжелую дверь, она сделала кукольный такой реверанс и замерла. Мы посмотрели друг на друга и оба рассмеялись. За первой дверью была вторая дверь.

— Ну вот и как в таких ситуациях быть галантным джентльменом? — усмехнулся я.

— Да ладно, я вроде тоже не без рук, сама открою! — Даша засмеялась, и мы вошли в фойе.

— Места все заняты! — вместо «добрый вечер, могу я предложить вам столик?» заявила полная дама копной химических кудряшек и губами, заранее сложенными в куриную жопку. Ах да, как я мог забыть…

— А почему вы решили, что у нас не заказан столик? — спросил я, оглядывая помещение. Этот холл был как бы сбоку. В нем имелся столик с табличкой «АДМИНИСТРАТОР», за которым сидела неприветливая дама, две двери туалетов с буквами «М» и «Ж», окно с деревянным подоконником и табличкой «ГАРДЕРОБ».

И дверь в сам ресторан, собственно. Двустворчатая и открытая. И больше половины столиков, покрытых ортодоксальными белыми скатертями, были пустыми, разумеется.

— А у вас что ли заказано? — нос администраторши сморщился, будто она принюхивается. Наверное, пытается на запах понять, свои мы или чужие.