Звезда по имени... (СИ)

Глава 26

Напряжение тяжелыми, неповоротливыми щупальцами расползалось в воздухе, охватывая не только наши фигуры, но и все пространство вокруг. Казалось, что поднеси спичку, и оно вспыхнет белым пламенем, сжигая нас дотла, не оставляя и намека на дальнейшее благополучное существование.

Мы снова сидели за столом, совсем как недавно, но если вчера за подобным столом сидели союзники, то сегодня больше враги. Мужчины находились строго напротив друг друга, буравя противника неприязненным взглядом. Мне же отводилось место наблюдателя, а потому я находилась ровно посреди них, ощущая волны неприязни и агрессии с двух сторон, благо, они были направлены не на меня.

Если смотреть сверху, то мы напоминали равнобедренный треугольник, где я была призрачной вершиной. Почему мы так сели? А кто его знает, я например, просто выбрала первое попавшееся кресло и, забравшись в него с ногами, укрылась теплым одеялом. После вчерашнего феерического вступления меня почему то морозило, а может быть это была реакция уже на сегодняшние открытия, кто знает…

Мужчины же явно придерживались лишь им известной схемы. Не выпуская друг друга из виду, они слаженно подошли и синхронно сели. Я бы назвала их бойцовскими петухами, просто потому, что была на них зла. Но если честно, они совершенно не походили на этих птиц, не было той кичливости и безбашенности, нет, они были собраны и готовы к броску, как кобры, как что-то умное и хищное, выжидающее удобного момента для единственного смертельного удара.

Я никогда не видела их такими по отношению друг к другу. Это было неприятно, странно, неестественно.

Вздохнув, поежилась и снова взглянула на мерцающую посреди стола проекцию моего тела, со всеми изменениями, несовершенствами, неточностями. Со всеми вчерашними ранениями. Картина удручала и заставляла задуматься о дальнейшей жизни. По всем параметрам выходило, что петь я больше не могу, если конечно хочу жить долго и счастливо.

Рауш, ворвавшийся в комнату больше получаса назад был очень убедителен, особенно убедительно выглядела потасовка между ним и Дариусом. Стремительная, молчаливая, смертельная. Они схлестнулись мгновенно, на несколько секунд, нанося друг другу молниеносные удары, а уже спустя минуты снова находились по разные стороны комнаты, зло поджимая губы и щуря глаза.

Я даже ничего не смогла понять, пока нянь, обзывая меня "безалаберной девчонкой, совершенно не заботящейся о своей жизни" и "беспомощной авантюристкой" ищущей приключения, не тыкнул носом во вчерашний эксперимент и не вывалил на меня кучу медицинских терминов. А потом он показал проекцию и популярно объяснил, что это за мрачные черные области в районе призрачной головы и грудной клетки, и предупреждающе красные туманности там же.

Я впечатлилась. И пока приходила в себя, Дариус так же получил кучу любопытных эпитетов, но я не вслушивалась, я рассматривала свое призрачное тело.

Красные мутные пятна. Для наглядности Рауш увеличил проекцию и для сравнения выдал свою. Так вот, ярко-алое нечто оказалось отклонением, неправильным строением моего тела, нетипичным для таурианцев, но я думаю совершенно обычным для людей.

Ушедший доктор лэу Шаурд всое время неплохо поработал над телом Лилиан. Он изменил саму сущность, превратив землянку в таурианку, заменил кровь, модифицировал тело и внутренние органы, но не стал связываться с речевым аппаратом и слухом. Возможно не посчитал нужным, а возможно, ему элементарно не хватило времени.

Если говорить кратко, особо не вдаваясь в подробности, то строение этих элементов схоже, за исключением маленьких неточностей, совсем крохотных, видимых лишь при ближайшем рассмотрении. Вот и получается, что обычные звуки, воспроизводимые мной, никак не сказываются на общем восприятии, а другие, особенно во время пения, вступают в резонанс, сначала вызывая неприятные ощущения во внутреннем ухе у стандартного таурианца, а потом, при продолжении повышения звука нарушается работа нервной системы, а после и кровеносной.

В моем же случае звук воспринимался чувствительной компонентой нормально до определенных децибел, но затем обязательно следовал сбой вначале кровеносной системы и только потом нервной.

Пока Рауш сухо рассказывал о моей нестандартности и сравнивал с собой, как наглядным примером некого "идеального" таурианца, на фантоме пульсировал то один крохотный участок, отвечающий за восприятие и болевые ощущения, то другой. Нянь говорил

безэмоционально и изображал холодного профессионала, выполняющего свои обязанности. Портрет портили лишь злобные взгляды, периодически кидаемые им на Дариуса, как виновника моей предполагаемой болезни.

Поежившись, отвернулась от макета. Его я успела рассмотреть в мельчайших подробностях, "от и до", даже закрыв глаза, смогла бы увидеть четкую картину моих особенностей и вчерашних повреждений, именно они были отмечены черным. Уши, область висков, сердце. Именно поэтому я вчера истекала кровью, а сегодня чувствовала слабость в купе с головной болью.

Да, голова снова болела. Это, как оказалось, презент от частого использования голоса, первый раз, там, на острове, все прошло на удивление замечательно, но зато во второй раз, вчера в зале, организм не смог справиться с проблемой и решил отдохнуть, отправив меня в продолжительный обморок.

— Хватит уже! — мне надоело это противостояние и хотелось оказаться одной. Надоело смотреть на их каменные физиономии, было наплевать на их чувства, на их желания. Хватит, пусть выясняют отношения где-нибудь в другом месте. Мне же хотелось остаться одной, чтобы…

Слезы подступили к глазам, и я заморгала, пытаясь сдержать их.

— Эли? Маленькая, не стоит переживать, мы…, - Дар попытался успокоить, но я перебила, толкнув ногами ножку стола и поднимаясь с кресла. Кутаясь в одеяло, прошипела:

— Хватит. Уходите. Сейчас.

Мужчины переглянулись. Кажется, они вновь нашли точки соприкосновения, отодвинув свои претензии друг другу на потом.

Плевать! Я не хотела их видеть! Я никого не хотела видеть. И если они сейчас не уйдут, я просто заору. Мой мир рухнул, и я только что осознала это. Он рассыпался не тогда, почти два оборота назад, когда я умирала под холодным взглядом доброго доктора. Нет, он обратился в прах только сейчас, когда я поняла самую страшную вещь в своей жизни — невозможность петь. Больше никогда.

Зажмурившись, стиснула кулаки, сдерживая рвущий из груди крик и не заметила, как Дариус оказался за моей спиной. Вот он был рядом, вот его нет, и меня обнимают теплые, большие руки.

— Тш-ш-ш… — я дернулась, пытаясь вырваться и стала бить кулаками по сдерживающим меня ладоням, — Я сейчас уйду, Эли, сейчас…

Меня сжали крепче, так, что я отчетливо услышала чужое сердце прямо напротив моего.

— Но я буду рядом. Думаю тебе действительно нужно побыть одной.

Дариус отстранился, напоследок потершись щекой о мои волосы и неслышно вышел, я же все стояла и смотрела на Рауша, ожидающего… Чего?

— Уходи.

— Нет, — он качнул головой и показательно сложил руки на груди, одновременно устраиваясь в кресле удобнее.

— Я хочу побыть одна! Я не хочу сейчас говорить. Не хочу!

— И не надо, сейчас говорить буду я, — он все же поднялся и, оказавшись рядом, заботливо укутал в одеяло, — Давно пора.

Приподняв, всмотрелся в мои расширенные глаза и, усмехнувшись своим мыслям, аккуратно усадил в кресло.

— Голодная?

Я отрицательно мотнула головой с напряжением рассматривая отступившего мужчину. Что то неуловимо изменилось в наших отношениях, и это даже не исчезнувшее обычное "светлейшая", нет, это было нечто более глубокое и тонкое.

— Зря, организм ослаблен. Тебе необходима еда.

— Ты хотел поговорить о моем питании? — горько усмехнувшись, откинула голову на подголовник.

Как причудливы пути твои, Космос!

— М-м-м, нет, — он задумчиво потер подбородок ладонью, — Совсем не об этом.

А о чем?

Было ли мне интересно? Нет, не особо. Но как нестранно, своим заявлением Рауш смог меня отвлечь от начинающейся истерики. И только за это я была ему благодарна. Странные ощущения, с одной стороны хочется, чтобы он ушел, испарился, оставив меня одну наедине с мыслями. С другой, чтобы остался и что-то говорил этим своим заумным, занудным голосом с четкими словами и бесстрастной интонацией.

Рауш неторопливо достал из кармана маленький металлический куб. Поднеся его к глазам, ловко прокрутил и нажал, отчего фигура изменилась, грани распахнулись, превращая куб в экзотический цветок с ровными линиями.

Перехватив мой взгляд, поставил цветок на стол и объяснил:

— Заглушка, не хочу, чтобы нас случайно услышали посторонние.

— Кто?

— Например, Дариус. ты же не хочешь, чтобы он узнал о тебе лишнее? Потом, если пожелаешь, сама расскажешь, а пока, рано ему еще. Не заслужил.

— Что расскажу? — в горле внезапно пересохло и я сглотнула.

— Как тебя звали раньше?

Неожиданный вопрос заставил замереть, а мысли заметаться в голове с бешеной скоростью.

— Ка..

— Нет, ты не Катраэла, хотя у тебя и есть некоторые ее воспоминания, но ты не она.

— Я…

Мои глаза с ужасом распахнулись, а взгляд заметался по спокойному лицу няньки.

Как? Как он узнал?

— Не переживай, тебе вредно. Организм ослаблен.

— Когда? — вопрос я буквально прохрипела, но полностью задать не смогла, хотя Рауш и понял, что все же я хотела сказать, но на всякий случай уточнил.

— Когда я узнал?

Я смогла только кивнуть в ответ.

— Давно подозревал. Ты намного мягче и младше. И у тебя нет ее слабости, нет ее жизненного опыта.

— Не понимаю, — прошептав, прикусила губу.

Я мягче? В чем? И если я была мягче, то какой была она, моя названая мать?

Задав вопрос, тут же ответила на него сама. Молниеносное уничтожение неугодных, тех же работников фабрики. У меня они просто пошли под суд, а Катраэла бы отправила их в далекий космос с кислородом на пару часов. А Совет? У нее многие ходили по струнке и не смели плести интриги за ее спиной, потому что в любой момент могли получить ответный удар, еще более жестокий и беспощадный, чем возможная пакость, такой, на который могла пойти только не приемлющая слова "невозможно" женщина. Так двадцать семь циклов назад она уничтожила одного из членов Совета, разорив его под чистую, сейчас некогда богатый род лэу Суард влачит жалкое существование.

— Понимаешь, — он уверенно кивнул, заметив в моих глазах отблеск воспоминаний, — И это странно, в тебе осталась ее память. Но ты не она.

— Мягче, да, но слабости?

— Ты забыла о Касмине. Главная слабость бывшей главы рода — ее младшая сестричка.

Вздохнув, решительно приподняла подбородок:

— И что теперь?

— Что? — он облокотился бедром о стол.

— Да, что ты будешь делать?

— А ничего. Ты великолепно справляешься со своими обязанностями и навязанной ролью.

— Не понимаю, мне казалось, ты был ей предан, и… — я неопределенно махнула рукой.

— Тебе казалось, — злая усмешка исказила его черты, а голос прозвучал глухо и раздраженно.

— Рауш? Ты же был с ней, ты единственный, кто ее отлично знал. Ты давал ей клятву!

— Да. Давал, — он смотрел на меня, но не видел. Его взгляд был устремлен сквозь меня, сквозь время, на Катраэлу, на те события, произошедшие много циклов назад.

— Я был молод, глуп, заканчивал Военную академию, казалось, весь мир у моих ног. Ты помнишь, как мы познакомились?

Я медленно качнула головой. Как ни старалась, но ничего кроме смутных образов вспомнить не могла.

— Все верно, она посчитала меня недоразумением, и все забыла. Ну еще бы! Кто я и кто она? Глава могущественного рода и побочная ветвь бывших аристократов, ею же и уничтоженная.

— Рауш? — вцепившись пальцами в одеяло, с болью слушала его воспоминания.

Я никогда толком не задумывалась, что он чувствует на самом деле. так, что-то мимолетное. Выглядит хорошо — хорошо, плохо — надо отдохнуть и отстранить от дел. Лишь в последнее время, когда поняла, что Рауш стал мне намного ближе, чем обычный телохранитель, когда он стал старшим братом, даже тогда я не лезла к нему в душу, а только оберегала ее оболочку.

— Я был глуп, за что и поплатился. Ты знаешь, что я не могу иметь детей?

— Нет, — он не заметил моего тихого, прошелестевшего "нет". Казалось Рауш полностью ушел в себя.

— Хотя откуда? Катраэла тоже не знала. Что ей до меня? Верная тень, скрывающая грехи. Разве у тени может быть продолжение?

Мужчина горько усмехнулся и сфокусировал взгляд на моем лице, не знаю уж, что он там увидел, но его губы дернулись в слабом подобии улыбки.

— Я рад ее эксперименту.

— Он не удался.

— Ошибаешься, удался. Ты оказалась сильнее. Я рад.

— Но… Не понимаю, ты мне тоже поклялся. Зачем? Сам! Я не просила. Если тебе хотелось свободы, зачем ты остался?

— Зачем? Ты еще такой ребенок, — он усмехнулся и качнул головой.

— Я взрослая.

— Да, да, — он закатил глаза, — Я это уже слышал и не раз, но по сравнению со мной и тем более Катраэлой, ты — дите!

— Рауш!

Все сказанное никак не укладывалось в голове. Мысли мешались, наскакивая друг на друга, а я только и могла, что сидеть, в возмущении открывая и закрывая рот.

— Ты была такая маленькая и испуганная, — заметив недоумение, отразившееся на моем лице, добавил, — Эли, ты бы видела свои глаза! Столько паники.

— Когда?

— Ты помнишь нашу первую встречу?

— Да.

Еще бы я ее не помнила, казалось, это было только вчера. Хотя я тогда считала, что отлично держала себя в руках.

— Нет, — он довольно качнул головой.

— Что?

— Ты опять не следишь за лицом, а оно у тебя очень эмоциональное. Кстати Катраэла отлично изучила эту науку.

В отличии от меня. Но…

— Ты стараешься, и посторонний не увидит ничего лишнего, не переживай.

А ты?

Я это не сказала, нет, но нянь опять понял меня правильно.

— А я отлично тебя изучил, к тому же чувствую поверхностные эмоции.

— Из-за клятвы?

— Да.

— Но зачем? Рауш? Все равно не понимаю, ты мог легко избавиться от меня. Да будь я даже Катраэлой, тогда была беспомощнее младенца.

— Мог, — он взял в ладони блокиратор и, повертев его, пару раз подкинул в воздух, — На самом деле причин несколько. Уверена, что хочешь знать?

Хочу ли знать?

На мгновение я задумалась, он мог сказать что угодно. Соврать не соврет, но правда ведь тоже бывает разной, и частенько не очень приятной для узнавшего его.

Хочу ли я знать? Да. Лучше смотреть на мир без шор возле глаз, лучше видеть все, чем опускать большую часть событий.

Да, я хочу знать.

Уверенно кивнув, ожидающе посмотрела на няня.

— Почему то я даже не сомневался в тебе, — он поставил блокиратор обратно на стол и сложил руки на груди, — Как я уже сказал, причин несколько. Парочка из них тебе точно не понравится, да ты и сама, думаю, это отлично понимаешь?

Дождавшись моего кивка, он продолжил:

— Самая первая, пожалуй самая неприглядная, для воина. Но уже не для меня. Я знал, что если из лаборатории никто не выйдет, то могу с полной уверенностью прощаться с жизнью.

Я моргнула и мысленно прошептала "и что?".

— Не понимаешь?

Я пожала плечами. Жить все хотят и любят. Что тут странного?

Он вздохнул, посмотрел на меня как на неразумное дите и спросил:

— Что ты узнала о кодексе воинов?

Мало что. Что там можно узнать, если в основной массе информация закрытая?

— Мда. Хорошо, вдаваться в подробности не буду, скажу лишь кратко. Данная Катраэле клятва подразумевала мое отречение от жизни при некоторых обстоятельствах. Ее ранний уход был как раз таким обстоятельством.

— Но она же сама…

— Нет. Не совсем. Она еще могла прожить около цикла.

— Глупость! — я обхватила себя руками.

Мне было сложно понять и принять такие правила. Уходить вслед за взбалмошной старухой? Лишать себя жизни из-за ее прихоти? Средневековье какое-то.

— Это реальность.

— Но ты?

— А я был молодым идиотом, который в один момент потерял все.

— Ты жалел?

— Нет. Тогда я считал, что поступаю правильно. Или все или ничего. Я выбрал "ничего". Позже, естественно, пересмотрел свою точку зрения, но оказалось уже поздно. А тогда, когда ты вышла из лаборатории, у меня появился шанс все изменить.

— Но ты тоже дал мне клятву!

— Ты помнишь, как она звучала?

— Да.

— Напомни? — он мягко улыбнулся.

Сглотнув, зажмурилась чтобы вспомнить тот далекий день. Тогда я тоже сомневалась и не знала, кому верить. Я ничего не знала.

— Я, Рауш рэу Суард, ставший рэу Рьед, вручаю свою судьбу и жизнь, свое сердце и волю Элинарии Лэу Рьед. Пусть Звезды будут свидетелями, а солнце осветит мой путь…

Да, я помнила ее полностью, слово в слово. Странно, почему?

— Это все?

— Да, — кивнула и распахнула глаза, чтобы тут же удивленно приподнять брови, — Разве нет?

— Нет, — Рауш усмехнулся и медленно произнес какую-то белиберду.

— Этого не было.

— Разве?

— Не помню, — пальцы взлохматили волосы, пока я пыталась вспомнить то, чего не было. Но Рауш никогда не врал. Не договаривал, умалчивал, опираясь на только ему одному понятные принципы, но не врал, а потому…

Неужели было?

— Ты не обратила внимания. Фраза короткая, прозвучала как окончание. Ты просто не заметила.

— И что она означает?

— Принятие в семью.

Я недоверчиво рассмеялась, но, как только заметила, что серьезное выражение лица с которым Рауш сообщил эту новость ни на грамм не изменилось, сразу же прикрыла рот ладонью, давя последние отзвуки смеха.

— Правда?

В ответ он промолчал, все так же продолжая смотреть в мои глаза.

— Рауш? Ты? Нет, это для меня слишком, — поднявшись подошла к окну.

Серость, все та же серость, ничего не изменилось. Мне в принципе было все равно, что творится за стенами дома, мне нужно было просто подумать и понять, а что дальше?

Нет, это надо же? День откровений какой-то!

Резко развернувшись, всмотрелась в спокойные черты лица мужчины.

Родственник. Подумать только. Конечно не по крови, но я читала, у нас, на Земле, некоторые племена принимали в семью именно так. Забавно. Значит уже тогда он подозревал, что я, не Катраэла. Действительно, забавно, ничего не скажешь.

— И кто мы теперь друг другу? Папа-дочка, дядя-племянница? Кто?

— Скорее брат и сестра. Тебя это смущает?

— Нет. Ты знаешь, нет, если уж быть честной, то я уже давно воспринимаю тебя именно братом.

— Я заметил.

— Ты потому мне так спокойно все это рассказываешь?

— И поэтому тоже.

Да уж. М — да. Слов нет.

Я поежилась и поймала наши отражения в стекле. Бледная, мелкая, немного растрепанная я, с огромными глазами, в которых плескалось недоумение и откровенный шок. И большой, расслабленный, хищный и уверенный он. Абсолютно разные. Брат и сестра. Надо же…

— Кто-нибудь еще знает?

Задав вопрос, только потом поняла, почему спросила. Мы выяснили суть, но не решили главное — как мы будем жить и общаться дальше? Мне то все равно, светлейшая я или не очень. Функции по управлению мы разделили, в итоге каждый занимался своим делом, не думаю, что "брат" будет что-то забирать у меня, точно так же как и я не полезу в его епархию. А вот другие могут припомнить и указать Раушу его место. Телохранитель, и временный опекун. Все. Те же светлейшие и эфенди из Совета, те же тетки, с настырностью носорога влезающие в мою жизнь. Эти покажут, расскажут и уточнят, если вдруг братец окажется не столь понятливым.

— Дариус, только он.

Дариус? Здорово!

Ответ Рауша немного озадачил. Я то надеялась — никто! Ан нет. Хотя если подумать… Действительно неплохо.

Мы говорили и говорили. До обеда, до вечера, не знаю, я просто потерялась в серой мгле, окружающей мир. И даже наличие яркого освещения не помогало разогнать наступающую хандру. Казалось бы вот оно, счастье. Я не одна, меня поддерживают и наверное даже понимают. Меня защищают и оберегают. Что еще желать? Ведь к этому ты стремилась, Лил, именно к этому так долго шла.

Еще там, на Земле я добилась всего: власть, деньги, известность, поклонение фанатов. Здесь это тоже было, разве что последнего пункта удалось избежать. У меня даже появился старший брат, решающий мои проблемы. Чем не счастье? Но нет. Наверное, я слишком привыкла быть одна и полагаться только на себя, а потому чужой контроль и постоянная страховка не только приводили в недоумение, но и вызывали искреннее неприятие. А ведь именно такой поддержки я хотела, давно, когда была совсем еще маленькой и сопливой девчонкой. Хотела этого тогда, но не сейчас. Последней точкой стали слова, сказанная Раушем на прощание.

— Тебе подходит Дар. Не думаю, что ты смогла бы ужиться с аристократами, они слишком немощны и рафинированы. Научники, сама понимаешь, тоже отпадают. А из воинов он самый оптимальный.

— Ты так говоришь, будто сам выбирал его.

— Конечно.

— Рауш, не говори ерунды, — я отмахнулась и потерла глаза. Кажется, пора спать.

— Лил, ты все еще думаешь, то была странная случайность? Не смеши.

— Рауш? — замерев, озадаченно моргнула и поймала уверенный взгляд черных глаз. — Нет!

Мотнув головой, усмехнулась:

— Я могла выбрать и того идиота, а потом спокойно отправить его в Космос.

— Ты бы так не сделала.

Не споря, привела другой аргумент. Конечно, он прав, я так действительно не сделала и не сделаю. Рауш слишком хорошо меня изучил, всего за какой-то оборот. Что странно. То, что он отличный психолог и управленец, уже знала, но настолько…

— А Дариус? Мы тогда терпеть друг друга не могли. С него сталось бы свести все то безобразие в шутку.

— И потерять все рычаги давления? Он был слишком заинтересован в разработках.

— Рауш, никакие разработки не стоят последующих циклов жизни с неудобной и не нужной супругой.

— Лил, Лил. Ты же сама сказала: "с неудобной и ненужной". А на данный момент ты одна из наиболее удобных и нужных. А Дариус не дурак. Спи давай, ты еще не восстановилась. Позже приду и проверю.

Под строгим взглядом ново обретенного брата мне пришлось лечь и, укрывшись одеялом, изображать больную. Удостоверившись, что его рекомендации выполнены, нянь подхватил со стола цветок и превратив его в снова в куб, пожелал сладких снов. Я же осталась лежать в полном одиночестве и с кучей мыслей в голове. Не самых приятных и совсем не радужных.

Удобная и нужная. С этим сложно поспорить. Я и сама раньше приходила именно к этим выводам. Но почему же сейчас, по прошествии всего каких то пару оборотов так неприятно об этом думать?

Удобная и нужная. Время пройдет, мы закроем производство на спутнике, продадим остатки. Как долго я останусь нужной? Ведь об удобстве уже и сейчас говорить смешно. Вряд ли Дариус когда-нибудь мечтал искать невесту посреди океана, а так же отчитываться перед ней после каждого чиха по поводу действий над ей же принадлежащих компаний.

Горько усмехнувшись, закрыла глаза.

Надо же, оптимальный вариант. Если он оптимален, тогда что говорить о других?

Зажмурившись, постаралась выкинуть из головы эти мысли. Ведь знала, на что шла, так что же теперь переживать?