Звезда галактического ринга

Глава 10. КРАСНАЯ ЛИГА

Удар. Открываю глаза. Ухает сердце, задыхаюсь от потока, бьющего в лицо, но это ненадолго. Руки натянуты, ноги тоже. Что — то сдавливает запястья и лодыжки. Стальные оковы! Цепи! Я распластанная, вишу в позе звездочки и, кажется, нахожусь в центре светлой комнаты, у которой почему — то затемнены границы. Очередной поток заставляет напрягаться каждый мускул, а с этим, мое тело наполняется тупой болью.

Сознание полностью проясняется от очередного потока воды в лицо. Меня поливают из шланга! Напор, словно непрерывные удары бревном. Так болезненно и некуда деться! Кричу от отчаяния. Раздается злорадный хохот. И вода прекращает бить меня. Приближается Мила.

— Как же тяжело очистить тебя и вымыть все это дерьмицо, — произнесла тварь, подходя с ножницами в руках.

— Мила я… прости меня, я больше так не буду! — Молю. — Не надо пожалуйста, я поняла, все поняла. Мне больно, подруга… мы ведь подруги?!

Хмыкнула тренерша. Посмотрела на меня строго и с некоторой жалостью. А ножницы уже подцепили промокший до нитки комбинезон в районе груди.

Мотаю головой, страх сдавил горло. Поехала ткань под ножницами острыми, высвобождая мое тело. Грудь вывалилась, Мила отступила немного, усмехнулась.

— Интересно, а ты знала, что реплекат не убивает? — Выдала неожиданный вопрос.

Киваю быстро, авось прокатит.

— Подлая твоя душонка, — произнесла, кривясь, и продолжила избавлять меня от одежды с помощью ножниц.

Дрожу и боюсь, что она поранит меня. Но к счастью, все обошлось. Запах ударил не лицеприятный. Я все в той же одежде. Мила с отвращением отшвырнула ножницы, отошла спешно к шлангу, что как черная змея расположился кольцами на полу. Поворот рубильника, и мое голое тело избавилось от остатков прилипших лоскутов и всего остального… Прошлась Мила и вокруг, щедро окатив мою задницу.

Дрожу от холода и страха. Кожа гусиная, мерзко, погано, сжаться бы, да раскорячили так, что не пошевелиться.

Наконечник шланга звонко ударился о пол. Мила вышла из — за спины с литровой пластиковой бутылкой в руках с желтой жидкостью. Мотаю головой отрицательно. Не буду это пить. Нет!

— Так, чуть не забыла, — говорит деловито, ставит бутыль и вынимает резинку из кармана. Затем старательно сгребает мои растрепанные мокрые волосы и затягивает в кулек, оголяя шею.

Снова хватает свой бутыль, переворачивает и выдавливает мне на плечо его содержимое! Горячая вязкая жидкость касается кожи и тянется вниз, сползая меж груди. Тварь давит еще больше. Затем на второе плечо. Жидкость тонкими струйками затекает в изгибы и щели, отдавая тепло. Полив щедро, Мила отставила бутылку и потянулась ко мне. В ответ дернулась с испуга, та усмехнулась и начала растирать мою грудь своими мерзкими лапами! Так старательно, постоянно касаясь сосков, мерзко стало до такой степени, что не могла скрыть выражение лица… А это — чертово масло.

Растерла грудь, соски предательски затвердели. Мила с горящими глазами перешла на живот, затем на бедра. Небрежно все, будто я куриная туша, что готовится отправиться в духовку. Перешла на спину, затем на задницу…

— Жопа отвисла, — комментирует девка, растирая ее. — Дааа, ляжки дряблые. Подпортила же ты фигуру слабой гравитацией. Это три месяца спорт зала, как минимум. С тебя бы надо ущерб за это взять. С такой фигурой уже не будет столько поклонников. Фу, мерзость какая…

— Заткнись! — Взвизгнула я, не вытерпев оскорблений.

Пошлепала по заду в ответ, ниже пошла. Рука ее скользнула меж бедер. Сжалась я, как могла. А толку? Ноги мои широко, да с этим маслом она сможет пролезть, куда захочет.

— Я все еще девственница, — шепчу, голос вибрирует. — Меня, меня нельзя так. Мила, нельзя…

— Да ну? — Произносит томно.

Палец касается ануса, растирает его, угрожая вторжением. Но не делая этого, а идет дальше к кисе. Меж половых губ скользит. Вверх до клитора, вниз… Ахнуло вдруг тело, но это лишь искра, которая переросла в ужас от осознания, что я в полной ее власти.

Сжалась я, как могла. Мила чувствует напряжение, посмеивается и массирует.

— Горячая промежность, — комментирует. — Подлой циничной сучки.

Рука прошла кису и вверх к паху. Я почувствовала ее бицепс у себя между ног. Сжала вдруг, даже приподняла немного. Такая мощь… Что пикнуть страшно. Перешла на внутренние стороны бедер, а я выдохнула с облегчением.

Масло кончилось, но Мила не перестала растирать. Снова перешла на грудь. Ей этот процесс, похоже, понравился. А я вся сплошная стонущая боль. На кисти рук давит собственный вес. Понимаю, что гравитация тут не сильная, скорее щадящая. Но жилы принимают всю нагрузку на себя, ибо мышцы уже не работают, они сдались и не держат.

Стена впереди вдруг разгорается и будто — то бы приближается ко мне. Понимаю, что это виртуальный дисплей. Мгновение, и я вижу себя на экранах во всех проекциях! Даже снизу, где ягодицы примыкают к краям сжатых половых губ, которые почему — то блестят больше всего остального.

Мила начинает ржать, глядя на мое выражение лица.

— Отпусти, — продолжаю клянчить. — Ну, пожалуйста. Я раскаиваюсь, что так вышло. Он угрожал, он… он преследовал меня. И я боялась, что он не один, что меня проверяют. И если бы я не нажала, меня бы прикончили, как и хотели…

— Бла — бла — бла!! — Перебила моя мучительница и нахмурилась. — Хорошо льешь, заливаешь. Ты подлая, эгоистичная сучка. Которая заслуживает наказания.

— Я не достаточно настрадалась, Мила? — Отвечаю ей с искренней печалью и ловлю некоторое удивление.

— Ты о чем?!

— На ринге. Сколько раз мне делали больно? Я должна за это любить вас?

— То есть мы все — таки не подруги? — Подловила сука с такой неподдельной радостью, что стало жутко. — Как тебе видок?

— Отпусти, — вырывается мой протяжный стон.

— Ой, забыла еще одну деталь, — спохватилась тварь и достала из кармана ошейник!! Обычный собачий ошейник.

— Нет! Убери! Сука! — Визжу, мотая головой. А она застегивает его на моей шее. Да так туго затягивает, что становится тяжело даже глотать! — Я задыхаюсь!! Дышать нечем! Что ты делаешь, зачем…

Голос переходит на шепот. Я вижу себя на экране чуть ли не в упор. Растянутая в звездочку, обмазанная маслом и с ошейником на шее. Таких издевательств я еще не видела.

Мила смотрит неожиданно строго.

— Благодаря тебе мы раскрыли целую сеть. Большую группу террористов. Лишь по этой причине, ты еще жива, — говорит тренерша, обходя меня вокруг. — Но это не освобождает тебя от наказания.

— К… какого наказания?! — Ахаю. — А это что по — вашему?! Я не чувствую рук. Мне страшно, холодно, мерзко. Я пить хочу, Мила. Милочка, отпусти… дай водички, в горле пересохло.

— Ути, бедная, — смеется, стоя позади. — Литров пятьдесят воды я на тебя вылила. Или ты хочешь воду в другое место?!

Новая усмешка гадкая. Но быстро замолкает, чувствую касание ладони на ягодице. Ведет пальцами, так ласково…

— Нежная кожа, — говорит с издевкой. — От этого масла она еще нежнее. Как попка младенца.

Похлопала по заднице, вышла из — за спины и снова взглянула на меня, теперь с презрением.

— На тебя сейчас смотрят все подданные империи, что подписались на твои бои, — говорит негромко. — Ввиду сорванного боя, что должен был состоятся с твоей землячкой Доминикой, пришлось пойти на такое, беспрецедентное и эксклюзивное.

Что?! Осознала сказанное. Меня сейчас транслируют на всю империю?! От возмущения чуть не задохнулась. Ошейник давит и давит. Мамочки, когда все это кончится?! Не успела прослезиться, подавить на жалость. Вспыхнули стены, обнажая меня перед всем миром. Я в центре огромной арены! Вокруг трибуны со зрителями. А я вишу в центре, в прозрачной клетке. В таком непотребном жалком виде, с обвисшей задницей и не накрашенным лицом!!

— Всегда было интересно, — продолжает Мила с заметным цинизмом в голосе. — Каково это, знать, что по твоей вине погибли десятки тысяч невинных людей. Пусть даже семей террористов, но все же… Малолетние дети, старики. Мы ведь не починили реактор. Улетели, не эвакуировав жителей астероида. Их всех разорвало и разметало по космосу. Детишечек, беременных женщин, всяких там инвалидов радиации. Зрелище было покруче любого салюта на Красной площади.

— Не перекладывай на меня свою вину, — фыркнула ей в ответ. Меня судят публично? Пусть! Но я не стану молчать!! — Если бы не ваше вторжение, ничего бы не случилось! Это… это твоя вина. На тебе эти несчастные и обездоленные. На тебе!!

Мила засмеялась, изменившись в лице. Злорадство напугало меня.

— Подленькая сучка, — хмыкнула. — Никто ничего не слышит. Пока не слышит. Но не переживай, когда ты начнешь кричать, они получат полный доступ. Полный вижэн, как говорят у тебя на Земле.

— Что бы ты не хотела сделать, не надо, прошу, — молю ее, чувствуя неладное.

— Мы ведь подруги, да? — Подхватила Мила с сарказмом, киваю, а она добавляет: — Нет… не могу сама.

Последняя фраза сказана уже не мне! Из ниоткуда появляется Алия, живая и здоровая. В деловом костюме и белоснежным хвостиком с отливом радуги на челке, стандартный имидж работника агентства. Вид такой отстраненный, что страшно. А в руке ее зажата рукоять черного кнута вместе с намотанными кольцами!!

— Мила?! — Кричу, тем временем Алия заходит за спину. — Алия, нет! Стой! Я все поняла! Все — все поняла! Простите меня! Я больше так не буду!! Алия? Ты ведь не станешь бить меня?! Я больше не буду…

Ужас накрывает, будто надо мной навис многотонный пресс и вот — вот раздавит. Слезы сыплются сами. И я смотрю на Милу.

— Конечно не будешь, — скривилась та, показывая всем своим видом, как ей неприятно видеть мои слезы. — Десять ударов с нее более, чем достаточно.

Это адресовано Алии!! Начинаю трястись, каждая частица тела будто живет собственной жизнью. Слышу и чувствую всеми фибрами, как позади на пол сыплются кольца разматывающегося кнута… размахивается Алия. Женщина с планеты Варрок, сильнее любого мужчины Земли. Киборг — убийца, который может просто разорвать меня пополам.

Ожидание удара хуже всего на свете! Свист! Щелчок! И мою спину поражает острейшая нестерпимая боль!! Горит спина! Визжу, как резанная. Слезы полились рекой, как и сопли. Визг сменяется плачем. Громким. Мне больно, очень, и я хочу показать это им, чтобы поняли, чтобы отстали.

— Боже, как больно, — мямлю. — Мила, прекрати это…

Мила стоит в сторонке с руками, скрещенными на груди, сосредоточенно смотрит. Алия ждет. А моя спина тлеет жгучей болью.

— Масло впиталось, кожа нежная, — говорит в ответ с издевкой и кивает. — Алия.

— Я собственность Реникарда Дорса! Вы поплатитесь! — Взвизгнула и очередной удар сотряс мое сознание. Кричу, и не могу остановится. Этот сильнее, и пришелся он по ягодицам. Четко поперек…

— Нельзя портить шкурку самой дорогой сучки империи, — выдала Мила, посмеиваясь. — Плюс пять ударов, Алия. Итого пятнадцать.

Следующий удар пришелся по ляжкам. Я чуть не сошла с ума от дикой боли. Кричу, и не могу остановиться.

Еще удар по горящей заднице! Внезапная слабость застает врасплох. Ноги готовы подкосится, а все нагрузка переходит полностью на обессилевшие руки. На запястья давит весь мой вес. Ощущение, что они вот — вот оторвутся не самое страшное. Я жду очередного удара!

И он не заставляет долго ждать. Удар настолько сильный, что крик срывается на хрип. Все тело горит синим пламенем. Вою… И повыть мне дают какое — то время, наслаждаясь моей агонией.

Следующий удар уже не чувствуется, как первые… А сколько их прошло, да хрен его знает. Сознание мутнеет. Мила смотрит с некоторой тревогой. Картинка гаснет, теряю сознание. Какое счастье, мира нет…

То яркие огни, то кромешная тьма. То краски, то просто белое полотно или черно — белая картинка. Мир вокруг, и я то слышу его, то нет. Иногда он слышит меня, и это самое паршивое. Мир вокруг — это информация… реклама. Бесконечное навязывание потребления.

Мне бы отвлечься и не думать ни о чем, но я в Красной лиге.

В Красной лиге открываются новые возможности для участников и более интересное зрелище для гурманов. Спешите приобрести абонемент и билеты! Осталось полтора процента от тиража!

Некоторые правила третьего круга шоу «Реслинг»:

Допускается оголять интимные части тела соперника, а также проникать в них.

Однако, запрещено наносить сопернику увечья. Нарушение данного правила грозит — штрафом в сто пятьдесят тысяч кредитов агентству участника…

***

Вторая столичная система империи. Город — планета Эриэр.

Красная лига. Бой первый.

Противник Кэтрин — Фара, активистка сопротивления, выступающего против преобразования планет. Выписка из анкеты: Двадцать девять лет по земным меркам. Заключенная, приговоренная к смерти, но помилованная по ходатайству агентства. Сексуальная ориентация: гетеро.

Подавлена, разбита и чувство, что я ничтожество, не оставляют меня. Рабыня, над телом которой они имеют власть. Вскоре заберут и душу, не могу сопротивляться. Сил моральных нет терпеть боль, ум утягивает липкое осознание безысходности. Деваться просто некуда. Даже в бессознательном состоянии долго лежать не дали.

Иду к рингу, как израненный зверь с двумя косами на башке. Спина, задница, бедра, все горит огнем. Меня не лечили, в медкапсуле отлежаться не дали. По словам Милы я должна все прочувствовать до конца. Пять дней не было боев, а вот тренировки стали мукой и издевательством. Сразу дали понять, что на обиженных не только воду возят…

Гордость моя втоптана в грязь, ибо на мне нет одежды. Заменяют ее кожаные клепаные ремни шириной не более полутора сантиметра, они стягивают мое саднящее и стонущее тело. Проходят поперек груди двумя дорожками, да так, что одно неверное движение, и сдавливает соски, которые предательски стоят. И я подозреваю, что мне просто подмешали афродизиака в напиток перед выходом. Продольные ремни соединяются с ошейником, тем самым… его теперь снимать запрещено. Дальше они идут по спине и сходятся там на большом железном кольце. От него отходит ремень до самого копчика, оттуда — опоясывающий талию, и другой накрест вниз, он меня больше других нервирует, потому как невероятно сильно стягивает мою промежность. Его Мила хорошо подтянула, несмотря на то, что я возмущалась и даже кричала.

— Паршивая симулянтка, — поговаривала она злобно.

Все эти жесткие, скрипящие от новой кожи ремни идут четко там, где их и хотели увидеть извращенцы, это обеспечивается дополнительными поперечными креплениями, чтоб те не сползали в особенности с груди.

Иду, как старая бабка, скрипя и охая от трения. Жесткая кожа ремней беспокоит обожженную нежную кожу, а внизу просто натирает все по новой. Надо мной ржут все зеваки, что стоят по оба борта вдоль дорожки до ринга. А я стараюсь абстрагироваться, концентрируясь на собственном теле и всех его проблемах. Хочу отработать, отваляться на ринге сколь угодно и потом просто полежать в гордом одиночестве в номере, ни о чем не думая, ибо боюсь собственных мыслей и воспоминаний.

Соперницу увидела и чуть не повело от ужаса. Фара!! Вот почему Мила обронила фразу, мол, ты будешь в восторге от противника. Вот, тварь. Что же они делают?!

Фара узнала меня. Мурашки по коже от ее испепеляющего взгляда. Не знаю, что хуже, кнут или эта встреча?! Она ведь тоже думает, что я убила всех ее людей, детей там и всех остальных.

— О! Какая встреча! — Комментируют ублюдки комментаторы. — Девушка лидера повстанцев против той, что предала их доверие. Бой обещает быть интересным!

Интересным. Забавляет то, что и Фара в таком же бандаже из ремней. И судя по тому, что сжалась вся, ей это совсем не привычно. Гордая повстанка на публике без чести. Если меня приучали постепенно, представляю каково ей вот так сразу в таком виде. Смешно, и даже не от истерики. Меня считала шлюхой, получи сама. С одной стороны, забавно. Но страх перетягивает на себя все. Она хочет меня убить! Ведь, как только увидела, взгляд жалкой и униженной женщины сменился злорадством и предвкушением расплаты!!

Судья пригласил к центру. Я подошла, Фара следом, не отрывая от меня взгляда. Походка смешнее моей. Кажется, даже выпячивает зад, будто ее за невидимую ниточку тянут. Зад кстати, единственное, чем она может похвалиться. Сисек нет, ремни их перетянули, что без слез не посмотришь. Впала в невольное сравнение, у женщин это в крови. У меня, к тому же, виртуальная трансляция идет от нано — имплантатов, как бельмо над правым глазом, отключить никак. Наверное, организаторы шоу считают, так я еще больше опущусь в собственных глазах. А я и вижу со стороны, какие мы экзотичные. Как борцы сумо, только вместо тканей это жесткое и крайне неудобное, колючее, жгучее и натирающее. Ой, у нее чуть ниже копчика к ремню прилеплен рыжий лисий хвост, сразу и не обратила внимание, потому как он практически между ягодиц, направлен вниз. Как у поджавшей хвост собаки.

Соперница ростом немного выше, а вот телосложение ничем не примечательное. Я думала, она накаченная и боевая баба. Оказалось иначе. Умеет лишь размахивать бластером и хамить.

— Помните о правилах, — произнесла мощная судья и, резво отступая, скомандовала: — В бой!!

Фара бросилась на меня, шипя как кошка! Если я с гравитацией стандартной совладала быстро, то эта дурында нет! Я оказалась быстрее и увернулась от атаки. Вижу, на ее белом теле нет ни царапины. Никто ее не бил и не пытал. Так чем же она недовольна?!

— Убью, подлая хещь, — хрипит, как невменяемая. — Убью.

— Нельзя! — Осек судья. — Запрещено наносить даже увечья, а убивать уж тем более.

С таким и не поспоришь, как даст под дых, и вся спесь сойдет на нет. Когда своя шкура на кону, плевать на все остальное. Что она тут изображает?! Жертву?!

— Фара! — Ревут за канатами ринга. — Помни, что жизнь Максона зависит от тебя! Оплошаешь, и он умрет в муках!

Взревела повстанка, показывая свое бессилие, и снова пошла на меня, стараясь зажать в углу. Страшно, что позабывала о всех приемах на свете! Все, что учила из башки вылетело!

С несуразным криком девка выбросила вперед ногу и попала мне в живот. Сгибаюсь от дикой боли. Хватает за ремни на спине, тянет! Врезаются жесткие стяжки, ой — ей — ей! Толкает на центр ринга. Лечу, не в силах сопротивляться. Кожа разгорается, вспоминая старые раны, что в одно мгновение воспламеняются и тлеют по новой.

Лежу на животе. Хватает за ремень поясной и тянет! В кису врезается ремень и трет половые губы. Кричу от боли. Вторая рука хватает выше, заставляя подняться. Рывок! И я отрываюсь от пола. Она начинает раскручивать меня вокруг своей оси! Сквозь нарастающий рев зрителей прорывается ее бешеный рык. Пять — шесть витков, и я потеряла ориентацию в пространстве. Еще немного и уже не держат ее руки. Лечу к канатам. Падаю! Колено, локоть, спина, всему досталось. Пытаюсь встать. Да не тут — то было! Острая боль пронзает сосок. Ремни сдавливают его из — за неудачного положения.

Изворачиваюсь в другое положение, но не успеваю подняться. Фара тут как тут! Хватает за ногу, тащит к центру. Похоже, ей понравилось. Взбрыкнула я резко. Соперница не удержалась и плюхнулась на задницу. Ахнула даже, скривилась, изогнулась от боли. А я поднялась. Силы будто бы вновь вернулись ко мне. Вижу, как корчится эта тварь и хочется сделать ей еще больнее.

— Одно падение, и ты спеклась уже? — Злорадствую, хватая ее за распущенные не длинные волосы.

Хороший клок прихватила. Фара попыталась сопротивляться, но я нещадно рванула на себя. Визг ударил по барабанным перепонкам, но это меня не остановила. Я дернула еще. Опыт рвать волосы у меня большой! Власть над человеком — это сладкое ощущение. Пусть мимолетное.

Швырнула ее, что было силы, поднять не получилось. Зато удалось оттолкнуть к канатам, те отпружинили ее назад. И тут я вспомнила бросок, которому меня не то чтобы научили, а просто закормили в последние дни, бросая постоянно на тренировках при любой возможности.

Бросок через бедро или вроде того вышел не очень удачный, зато я упала на нее сверху и придавила. Фара в ужасе, стонет, и даже не желает шевелиться. Будто у нее внутри что — то болит. Однако я не поддаюсь на ее уловки. Даю пощечину, усевшись на груди. Затем еще. После третьего удара она стала выгибаться, стараясь сбросить меня. Ожила, сучка такая!

Вскакиваю и ловлю ее, когда та поднимается следом. Снова в руке моей охапка волос. Ну держись, соперница! Максона, значит, тоже схватили? И он, наверное, смотрит, как мы деремся. Организаторы не упустят возможности позлорадствовать над порядочным мужчиной. И скорее всего повстанец оценивает нас. Мужики все такие. Они тоже сравнивают своих женщин. Вернее, выбирают лучшую. А я лучшая!!

Воодушевленная сей мыслью рванула остервенело, да так, что выдрала приличный клок. В ответ лишь протяжный стон. Фара на четвереньках, видно, что устала. Гравитация ее быстро выбила из сил. Все, теперь можно и поиздеваться. Заработать кредиты! А они нужны мне. После побега счет не просто обнулился, а пошел в приличный минус, говорящий о том, что я задолжала.

Кредиты… Нет, что — то движет мной иное. Я бью ногой под дых, девка валится, как вареная сосиска. Усаживаюсь поудобнее, сквозь боль от ремней. Просовываю ноги под ее животом. Примеряю размах руки к заднице. Давно хотела сделать с ней это.

— За хвост ее! За хвост подергай! — Раздается голос Милы через крики зрителей, что ожидают порку.

Хвост торчит из ремня и естественно мешает. Но не так, чтобы опустить такую возможность. Подгребаю безвольную тушу ближе, обхватываю одной рукой живот. Мягкий, тощий, горячий. Под ремень протиснула ладонь и ниже к паху стала протискиваться. Контроль… его никто не отменял. И Фара ощущает, что я врываюсь в ее интимную зону.

Поправляю хвост, убирая его к дальней ягодице. Пушистый, лисий хвостик. Основание вполне жесткое. И оно не так просто поддается, как я думала. Касаюсь его. А Фара начинает стонать, будто бы тревожу ее рану. Протяжно так. Не слышно этого, но вибрирующий живот о многом говорит. А уходящая от меня задница, уж вдвойне. Прихватываю ее, но та не в какую! Хватаю за хвост, как советовала Мила. Тяну в исходное положение. Фара отчаянно стонет, но поддается. Берусь за основание, такое ощущение, что оно тут не заканчивается.

— Раскрывается замысел организаторов, — слышу оживившихся комментаторов. — У Фары не простой бандаж, в отличие от ее соперницы. Что за ужас у Кэтрин в глазах? О! Это для нее большой сюрприз! Знаешь, девочка, бывают такие штуки, поверь, бывают.

А Фара продолжает стонать и снова рвется из моих объятий. А я веду ладонь ниже, к ее кисе. Мерзко, противно, но за это мне дадут денег. И не только за это. А руки после боя обработаю мираместином, вымою с мылом в обязательном порядке.

— Не дергайся! — Заявляю Фаре, зажимая ее половые губы, которые не так сильно сжал ремень, в отличие от моего бандажа.

— Мерзкая шлюха, — шипит в ответ, но слушается.

Пододвигаюсь, примеряюсь к ягодице.

— Что ты собираешься… что тебе нужно?! — Стонет соперница.

— Лежи смирно, или я засуну в тебя пальцы, — заявляю ей и кривлюсь от выданной собственным ртом грязи.

Бью по заднице. Шлепок вышел увесистый! Дернулась! А я ухватилась за кису крепче, вторгаясь пальцем меж половых губ. Сухо там, вышла мысль с облегчением… Ремень сверху надежно прижимает мою руку. Не выскочит! Бью еще! Два удара, и булка красная! Ага! Никогда, значит, не били по заднице. Нежная ты у нас! Ну посмотрим!

Фара визжит. Голос прорезался. А я луплю, порой задевая хвост. От чего она стонет, кряхтит, вырывается. Хватаю за его основание, жесткий, прямо врос. Рукой, что на кисе, веду к анусу. И натыкаюсь на препятствие. И тут до меня доходит! О, Великий Квазар, не может быть…

На виртуальном дисплее в глазу появляется счетчик кредитов и чат, который буквально разрывается от сообщений, что валятся ко мне десятками в доли секунды. Такого меню раньше не было! Понимаю, что эти люди в данный момент смотрят мой бой! И они хотят, чтобы я подергала ее за хвост?! Каждое второе сообщение об этом! И мне перечисляют кредиты. Копейки… но с миру по нитке на свитер. Хвост хотят. А там дальше он перерастает… мамочки, я даже представить не могу! Вернее могу, но… вот почему она так реагирует. Эта штука у нее в попе. И когда я трогаю основание хвоста, агрегат шевелится там. И насколько же он глубоко, самой страшно.

Может попробовать вытащить?! Чисто из женской солидарности. Не думаю, что она в восторге от того, что это у нее там. Хватаю… тащу.

— Аааа!! — Визжит Фара. — Ты долбанная извращенка, не трогай!!

— Да не дергайся, я просто вытащу…

— Какой позор, — мямлит сквозь слезы.

А я хватаю решительно и тащу. Кричит, будто роды у нее. А эта черная штука все не кончается. И ремень не дает полностью вынуть ее! Вижу застежку чуть выше. Отпускаю, и ремень силой натяжения вгоняет эту штуку обратно со скрипом. Соперница охает, трибуны ревут.

— Да что ж ты делаешь, тварь такая! — Кричит повстанка.

— Сейчас, сейчас, я помогу, — шепчу ей на ухо, убрав руку с кисы.

Фара рыдает, уводит задницу в сторону и ложится на бок. А я расцепляю защелку и начинаю вынимать это вместе с хвостом. Сперва толстый шарик выходит с большим сопротивлением, которое сопровождается оханьем соперницы. Штука оказалась ребристой, и сфинктер ее скачет от каждого препятствия. Приходится смотреть, ибо я боюсь ей навредить…

— Ууууу… Боги Квазара, — кряхтит и причитает Фара. — Больно, как больно.

А штука все не кончается, девка стонет, но не шевелится. Ждет избавления. Хреновина все тоньше и тоньше. Вынула, отшатнулась, узрев ее величину.

Мурашки по телу, ужас накрывает. Они способны на такое?! Мое сознание отказывается воспринимать. И с этим она еще ходила, двигалась?!

Повстанка лежит тихо и всхлипывает. Я слышу это, ибо трибуны притихли. На экранах крупным планом раздолбанный анус Фары, который все еще нервно дергается. И ее зареванное лицо с закрытыми глазами. Анус и лицо, какое, мать твою сочетание.

Валюсь на ринг без сил, раскинув лапки. Чувство грязи охватило меня, как никогда раньше. В такой ситуации мне не жалко ее. Мне жалко только себя.

Звон гонга, который я почему — то раньше не слышала.

— Бой окончен! — Объявляет судья.

Меня никто не трогает, поднимаюсь сама. Мила стоит за канатами внизу и смотрит хищно. Оборачиваюсь к Фаре. А ее уже привели в чувства, поднимается сама. Красный голый зад и свисающий ремень, болтающийся между ляжками с этой штуковиной, перерастающей в лисий хвост, что подметает сейчас пол. Отвратительное зрелище, но женщине, похоже, уже все равно.

Спускаюсь к своим.

— Я думаю, Максон тебя простил, — выдала Мила с сарказмом. — Впервые, за все время пребывания в империи ты сделала какое — то благородное дело.

Мила разразилась хохотом, охранники тоже заржали. Лишь Алия недовольно мотнула головой и жесток скомандовала валить с этой арены, полной извращенцев. Там уже объявили новых участников.

В личном обзорном пространстве панелька показала мне кругленькую сумму, что я заработала за этот бой. На душе отлегло, минут практически погашен.

— В следующий шоу — матч готовься потерять свою девственную чистоту, — обронила Мила, обогнав меня.

Все настроение испортила, тварь рыжая.