Нежеланная невеста. Звезда Черного дракона

Пролог

В пламни гаснет тьма.

Шарранская императорская тюрьма

В Шарранской тюрьме было несколько особенных камер, и каждая располагалась в одной из высоких башен. Эти камеры больше были похожи на номера дорогих постоялых дворов или апартаменты высокородных, а не на места, в которых держали заключенных. Благородные пастельные оттенки, богатые ткани, добротная мебель. Дровяной камин, в котором горел огонь вечности. Старинный гобелен на стене. Живые цветы. Только потолки были низкими и пол не мраморным, а грубоватым, каменным и очень холодным, несмотря на то, что был застелен мягкими коврами. Шарранская тюрьма была пропитана этим холодом, пробирающим до самых костей.

Заключенных в этих особых камерах и заключенными-то толком нельзя было назвать – обращались с ними как с гостями. Скорее это были заложники или пленники, которым не разрешалось покидать тюрьму. И они могли провести в ней годы. Это была настоящая золотая клетка.

У окна одной из таких камер стояла высокая крепкая женщина с длинными темными волосами, небрежно заплетенными в косу. Она куталась в ярко-голубую накидку и смотрела вниз, на набережную, полную людей. Несмотря на ночь, улицы были полны народу – сегодня в Небесном замке проходил бал в честь невесты принца, которая однажды должна была стать новой императрицей. И в ее честь с минуты на минуту должны были запустить грандиозный фейерверк, на который всем хотелось поглазеть. Императорские фейерверки всегда отличались особой грандиозной красотой.

Ни один мускул на лице женщины не дрогнул, когда раздались первые громовые залпы и восторженно заревела толпа внизу. И в темных глазах не было ни намека на восторг, когда в небе распустились огненные цветы и взорвались тысячами искр. Она просто стояла и смотрела на фейерверк, как на что-то совершенно обычное.

Скрипнула дверь и раздались осторожные шаги. В камеру кто-то вошел.

- Из-за этих салютов звезд не видно. Небо всю ночь в дыму будет, - сказала женщина, не оборачиваясь, словно зная, кто это. – Ты долго.

- Прости, Алтея, проникнуть сюда было делом нелегким, - ответил ей мужчина в черной одежде и в черной же маске, закрывающей лицо.

- А выйти будет легко? – спросила она.

- Легко, я позаботился. Распылил полночную пыльцу и велел охране заснуть, - насмешливо ответил мужчина. - Идем, пока они не пришли в себя. Времени мало.

Они направились к выходу. И по пути Алтея взяла со стола фигурку, олицетворяющую богиню Шиану. Это была покровительница всех, кто обладал даром предсказания.

- Судя по состоявшемуся балу, девочка не искала меня, - вдруг сказала пророчица.

- Не искала. Возможно, еще ничего не знает. А возможно, решила следовать своей судьбе, - ответил мужчина в маске. – Поторопись.

- Она все равно придет ко мне. Рано или поздно.

Алтея обернулась и последнее, что она увидела перед тем, как покинуть камеру, было окном. За ним, в темном ночном небе было выведено имя будущей императрицы.

Изабелль. Та, которая должна спасти мир. Только знает ли она, какой ценой?

Побег состоялся. Охрана пришла в себя через несколько минут, но знаменитая пророчица Алтея уже покинула тюрьму и скрылась вместе со своим спасителем в неизвестном направлении.

Глава 1

Небесный дворец

В темном небе взрывались фейерверки. Один за другим они взметались ввысь и рассыпались сотнями ярких искр, оставляя за собой огненный шлейф. Я смотрела на них, стоя на одном из балкончиков плечом к плечу с Даррелом, который продолжал держать меня за руку. Он не хотел меня отпускать, да и я почему-то чувствовала себя более защищенной рядом с ним. Неподалеку от нас стояли его брат и сестра — она держала его под руку и говорила что-то успокаивающее. А позади — личные телохранители Даррела. Мы все делали вид, что любуемся фейерверком, но каждый из нас думал об одном. О словах того сумасшедшего мужчины.

«Из моря Снов вышел Гость! Гость пришел убить нас по велению темного бога! Этот мир погрязнет во тьме! Он обречен!»

Об этом же госте говорила пророчица Алтея на площади Роз и Мечей. И мне до сих пор было жутко, и сердце колотилось так, будто бы я долго-долго бежала.

Этого ненормального, конечно же, сразу вывела дворцовая охрана, а гвардейцы позаботились о том, чтобы не было никакой паники. Было объявлено, что это всего лишь саботаж бала в честь невесты принца. И если одна часть гостей поверила в это, то другая явно понимала — что-то происходит. Только что?.. С севера действительно наступает древнее зло? Темный бог решил уничтожить мир? Но разве это не просто легенды?

Этикет пришлось соблюдать до конца, и несмотря на беспокойство и страх я вынуждена была стоять на этом эйховом балкончике и смотреть на фейерверки.

— Как думаешь, это правда? — спросила я Даррела.

— Нет, — твердо ответил он. — Не обращай внимания. Кто-то просто решил испортить твой бал.

— Это не я, — встряла принцесса Этель. —  Я не успела придумать, как испортить тебе настроение, слишком внезапно объявили о бале.

— Вот радость, — отозвалась я. — Спасибо, что медленно думаешь.

— Не смейся, я из тех, кто умеет портить кровь другим, — хмыкнула принцесса.

— Этель, перестань, — нахмурился Даррел. — Веди себя подобающе.

— А почему ты ей замечания не делаешь? Она, между прочим, назвала меня тупой!

— Я назвала тебя медленно думающей, так что ты сама поставила себе диагноз, — ответила я, позабыв про официоз. И про то, что к сестре принца нужно обращаться подобающе.

— Прекратите обе, — устало попросил Даррел.

— Я слышал, когда гость выйдет из моря Снов, настанет конец света, — чуть дрожащим голосом сказал вдруг принц Винсент. — Тьма завладеет миром. А Вечная империя окажется первой на пути тьмы. Мы умрем первыми.

— Это глупости, — твердо сказал Даррел. — Не верь слухам. Что завладеет миром, так это не тьма, а тупость.

Винсент неуверенно улыбнулся.

— Думаешь, брат?

— Разумеется. На севере разгулялась нечисть. И жрицы темного бога позволяют себе слишком многое.

Его голос был уверенным, но в то же время в глазах было что-то такое, что заставило меня напрячься. На севере было неспокойно, и все это знали. Но Даррел хотел успокоить брата, и я не стала возражать.

Прогремела последняя батарея салютов, и я думала, что уже все закончено, как по небу кто-то невидимой рукой стал выводить золотые буквы, которые складывались в слово.

«Изабелль» — было написано в воздухе мое имя, и мне сделалось не по себе. Это было красиво, торжественно и отчего-то пугающе.

— А мне такого не делали, — завистливо сказала принцесса. — Смотри-ка, как ради тебя постарались, деревенщина.

Я ничего ей не ответила — решила, что буду выше ее. Кажется, Этель ждала другого, а потому, поняв, что я молчу, разозлилась еще сильнее.

На этом, слава всем светлым богам, бал закончился. Небесный дворец плавно опустился на землю, и гости начали покидать его. А меня сопроводили в покои все те же придворные дамы во главе с Фэйрой, которая, казалось, ничуть не была впечатлена произошедшим. Напротив, она была бодра и весела. Говорила, что в своем платье я смотрелась просто великолепно.

— От вас нельзя было отвести взгляд, ваша милость! Платье мы выбрали невероятное — оно невероятно смотрелось на вас, когда вы с принцем танцевали в воздухе! — говорила Фэйра, уверенно ведя меня по многочисленным залам и коридорам дворца. — Уверена, что все завтрашние газеты только о нем и будут говорить! Это задали новую моду, уж поверьте мне! «Лишь во тьме видна настоящая красота» — это лучшее, что наши портнихи могли придумать для вас! Вы были словно звезда во тьме!

— А, по-моему, во всех завтрашних газетах будет написано об этом странном мужчине, который кричал о госте из моря Снов, — вздохнула я и, обернувшись, заметила ту самую придворную даму с медно-рыжими волосами, за которую я вступилась. Кажется, ее звали Лея. Наши взгляды на мгновение пересеклись, и она тотчас опустила глаза, не смея смотреть на меня. Мне стало ее жаль. Она ведь младше меня, и терпит побои от Фэйры.

— Ну что вы, никто о нем не узнает, ваша милость, — улыбнулась тем временем Фэйра. — Да это и неважно. Сумасшедших много. И один из них решил испортить бал в вашу честь.

— Ну, или напишут о том, как наказали высокородных, — усмехнулась я. — Представляю, как они меня ненавидят.

Глава 2

С пальцев Даррела сорвался ледяной вихрь, пронесся через всю комнату и попал в учебную иллюзию нечисти, которую ученые обычно классифицировали как упыря первородного второго класса. Нечисть беззвучно взревела и растворилась, но на ее месте возникла новая иллюзия, более свирепая и верткая. Даррел метко ударил ледяным вихрем и по ней, а потом еще по одной нечисти, и еще, и еще… Обычно это было частью его тренировки как боевого мага, но сейчас наследный принц просто пытался успокоиться и монотонно посылал заклятие за заклятием.

Вид у него был обеспокоенный, а глаза метали молнии. На балу Даррел старался выглядеть спокойным, но на самом деле внутри бушевало ледяное пламя. И причин этому было три. Первая — ненормальный, кричащий в Мраморном зале о приближении тьмы и конце света. Вторая — отец, который не взял Даррела с собой на допрос, видимо, посчитав, как обычно, что он этого не достоин. Третья — его драгоценная невеста.

Еще один ледяной вихрь, и еще, и еще… Простой маг давно бы уже источил свои запасы, но не Даррел — его магический потенциал был огромным, и в резерве всегда было много магии. Всегда, за исключением Костяного леса, где он ослаб из-за отсутствия потоков светлой магии. Должно быть, Белль посчитала его слабаком. Как и отец.

— Я не слабак, — прорычал Даррел и отправил в очередную иллюзию нечисти такой мощный вихрь, что задрожали стекла. Арт и Кэлл, развалившиеся на мягком изогнутом диване, с удивлением на него посмотрели.

— Ты в порядке, Дар? — спросил Арт.

— В полном, — отмахнулся принц и закатал рукава белоснежной рубашки до локтей.

— Уверен? — отпил мятного чая телохранитель. В кои-то веки в его руке вместо оружия была чашка. Сам он откинулся на мягкую спинку, а его распущенные волосы падали на плечи.

— Оставь меня в покое, — поморщился Даррел.

— Наша принцесса капризничает, — хмыкнул Кэлл и тут же получил от Даррела простенькое заклятие. Однако сумел вовремя поставить щит, и оно, ударившись о невидимую преграду в воздухе, растворилось. Серый дроу ехидно улыбнулся и запулил в принца ответным заклятьем — они часто перебрасывались ими. Разумеется, Даррел легко отразил его, но это было ошибкой. Едва он сделал это, как заклятие Кэлла вспыхнуло искрами, и под потолком засияла надпись: «Я большой взбешенный дракон».

Даррел закатил глаза. Арт и Кэлл весело засмеялись Оставаясь наедине с Даррелом, из суровых телохранителей они превращались в его единственных друзей, с которыми он воспитывался с самого детства.

— Идиоты, — поморщился принц, сам с трудом сдержав смех.

— Успокойся, сядь, — улыбнулся Арт. — Как говорится, в ногах нет правды.

— Правды вообще нигде нет, если ты не заметил, — хмыкнул Даррел, плюхаясь между друзьями.

— Знаем-знаем, этот мир пропитан ложью, а ложь — кровь темного бога, которую испил каждый живущий, — отмахнулся Кэлл, сидя на диване с ногами и продолжая чистить кинжал. Как и Арт, он был расслаблен и напоминал сейчас не грозного война, отнимающего жизни, а хрупкого парня с платиновыми волосами, бронзовой кожей и хорошеньким личиком. Его выдавали лишь лиловые глаза дроу.

—  Что тебя тревожит? Сумасшедший с воплями о госте или высокородные, которые смели обсуждать твою невесту? — прямо спросил Арт.

— Мне плевать, кто и что говорит про нее, — задрал подбородок Даррел.

Парни снова расхохотались. Они знали, что это ложь. И Даррел знал. Только упрямо не хотел признавать это.

— Мы помним, как тебе было плевать, — закивал Арт. — Ты их чуть было не поубивал ледяными кнутами. Истинное проявление безразличия.

— Думай, что хочешь, — отмахнулся Даррел.

— О, ты не понял, друг мой. Наш принц злится, потому что довел невесту до слез, — с милой улыбочкой сообщил Арту Кэлл. — Неужели она так не рада свадьбе?

— Должно быть, это она единственная во всей империи, кто не хочет стать женой наследного принца, — хмыкнул Кэлл.

— Бедный Дар.

— Нам так тебя жаль…

— Идите к эйху, — посоветовал им принц.

— Зато он успокоил ее поцелуем, и кажется, ей понравилось, — продолжал серый дроу. — Эй, расскажи, как целуется Белль?

— Потрясающе, — раздражённо ответил Даррел.

— Лучше, чем Ева? — спросил Арт.

— Наверняка лучше. Целоваться со змеями — не самое приятное, что может быть, — усмехнулся Кэлл. Ева Шевер никогда ему не нравилась. И то, что принц начал тайно встречаться с ней, его напрягало. А вот Белль нравилась ему куда больше. Она была искренняя, а Кэлл чуял искренность, как пес — зарытые кости.

— Да заткнетесь вы или нет? Меня тревожит не это. Меня тревожат слова того психа.

— Веришь в то, что с севера грядет тьма? — спросил Арт.

— Я верю в новый заговор, — неожиданно серьезно ответил Даррел. — То, что устроил мой милейший дядя — было прикрытием для чего-то более серьезного.

О том, что его беспокоит и Белль, Даррел ничего не сказал. А что он мог сказать друзьям? Что все время думает о ней? Что не хотел, чтобы она плакала, танцуя с ним? Что едва не сошел с ума, целуя ее и прижимая к себе?

Глава 3

На следующий день после бала я впервые прочитала статьи о себе. После обеда Фэйра с торжествующей улыбочкой принесла прессу — подозреваю, тщательно отобранную. Это были лучшие столичные газеты и посвященный мне спец впуск журнала «Золото», который считался законодателем моды. Мое платье действительно произвело фурор — его обсуждали с восторгом и трепетом, а фотокарточки, на которых мы с Даррелом танцевали в воздухе, действительно смотрелись потрясающе. Я смотрела на себя — на чужую себя — и не узнавала. Будто это была не я, а какая-то другая Белль, красивая и грациозная. А вот на фотокарточки, где мы с принцем целовались, я смотреть не могла. Меня тут же одолевало смущение и мысли: «Зачем я это сделала?!»

Я до сих пор помнила мелодию, которая заставила меня вспомнить эпизод с родителями, и понимала, что Даррел хотел успокоить меня. Я была благодарна ему за это — слезы ведь действительно высохли. Поцелуй-спасение с привкусом сухого вина на губах навсегда осталось в моем сердце. Стало особенным воспоминанием. Волнительным и нежным. Но я не хотела признавать притяжение к Даррелу. Это было сродни признать поражение. Чувства к принцу страшили. И я старалась гнать мысли о нем подальше.

Зато в газетах и журналах все наперебой писали, что мы чудесная пара. Красивая, эффектная и влюбленная. О том, что я — темная (Светлая Тэйла, никак не привыкну к этому!), упоминали лишь вскользь, рассказывая, что я — последняя представительница рода Черного дракона, которая пропала пятнадцать лет назад после нападения демона, и чудесным образом нашлась. Мою историю преподносили как современную сказку о Линь[1], и хотя я любила Линь за отвагу и доброту, меня это порядком раздражало. Ведь газетчики не знали, как все было на самом деле. Они писали, что до восемнадцати лет я жила в Северной провинции, как обычная девушка, небогатая, но усердная, имела невысокий магический потенциал и «вполне определенное, но серое будущее, лишенное возможностей проявить себя». Так написал какой-то умник из «Столичной жизни». А потом мне вдруг стало известно, что я высокородная, богатая и могущественная. К тому же еще и невеста принца! И мое будущее из серого стало радужным!

Я знала, что народ любил такие истории. Положа руку на сердце, я и сама любила. Но одно дело, когда ты читаешь об этом в газете, а другое — когда ты и есть главная героиня, которой приписывали того, чего не было.

Кроме того, все обсуждали и наказанных высокородных, которые говорили обо мне гадости. Тут героем выставляли Даррела, который заступился за свою невесту. Этой новостью дворец добился двойного эффекта — высокородные поняли, что императорская семья настроена решительно, а народ остался доволен тем, что наглецов наказали. Многие недолюбливали высокомерных сынков из богатых семей, которые считали, что вправе творить все, что хотят.

 Фэйра заметила вскользь, что эти новости перекрыли все нежеланные последствия. О ненормальном, который ворвался в Мраморный зал и кричал о приходе тьмы, не было ни слова.

Однако я понимала, что все не может быть так гладко, поэтому тем же вечером попросила Лею тайно добыть мне других газет, и она согласилась, хоть и не сразу. Прессу она принесла разную — и сегодняшнюю, и старую, и я с замиранием сердца принялась читать ее. Я понимала — та информация, которую найду, будет не самой приятной, ведь не зря в «Доме у озера» меня так старательно ограждали от прессы, а во дворце принесли лишь определенную. Но я хотела знать, что происходит на самом деле. Жить в иллюзии того, что все замечательно было страшно.

О себе я действительно нашла много интересного. И читала, сцепив зубы. В некоторых изданиях, по большей части желтых, мою жизнь разбирали едва ли не по дням. Внешность, характер, учеба, магические сила и потенциал — прошлись по всему. Меня выставляли по-всякому:

«Серая мышь узнала о том, что является графиней и наследницей дома Черного дракона прямо на Зимнем балу! Мы поговорили с некоторыми знакомыми будущей императрицы и выяснили о ней всю правду!»

«Простушка во дворце! Вчера — обычная девчонка без денег, связей и магии, сегодня — невеста принца. Среди высокородных ходят слухи о том, что его высочество околдован!»

«Типичная беспринципная охотница за деньгами, несмотря на юный возраст. По достоверным данным из академии магии Эверлейн, Изабелль А., известная, как невеста принца, сначала встречалась с другим представителем императорской семьи — кузеном его высочества Эштаном де Лоран, темным магом…»

Разумеется, газетчики прошлись и по моему темному дару. И сделали это с огромным удовольствием, нередко приписывая странные гипотезы, ведь об истиной причине нашего с Даррелом будущего брака они ничего не знали.

«Будущей императрицей будет темная. Неслыханное дело! Наследный принц бросил лучшую адептку академии магии Эверлейн ради темной! Свадьба уже скоро!»

«Никогда прежде в императорской семье не было темных магов. Чем это грозит для империи? Кризисом? Развалом? Или гибелью? Как известно, темная магия не приносит ничего хорошего, и появление темной в Небесном дворце усугубит отношение народа к императору».

«Удивительно, но факт — на севере империи активизировалась нечисть, пророчица Алтея говорила о наступлении тьмы, недавно во дворце был раскрыт заговор, а принц в это же время женится на темной магине. В высших кругах говорят о сговоре против императорской семьи. Но некоторые наши эксперты предполагают, что это попытка императора договориться с темными магами, которые медленно оккупируют империю и захватывают власть».

Глава 4

В Небесном дворце я пробыла больше недели, но за это время я устала так, будто пахала у бабушки на огороде без сна и отдыха. Быть невестой принца оказалось очень утомительно. Кажется, я даже начала понимать, почему у Даррела был такой тяжелый характер — его с самого детства так муштровали.

Буквально каждый час всех членов императорской семьи был расписан. Письма, документы, встречи, приемы, поездки — все было распланировано заранее. Даже на отдых отводилось специальное время! За все это в свите каждого члена семьи отвечал специально обученный человек. В моей свите это была правая рука Фэйры Эмилия, и она постаралась впихнуть в мое расписание как можно больше часов, посвященных учебе. Да-да, именно учебы — этикету, литературе, всемирной истории, древней истории, новейшей имперской истории, дипломатии… Также я должна была изучать другие языки, но обучение им планировалось начать уже в академии. Меня собирались обучать по индивидуальной программе, и я уже представляла себе, как мой учебный день начинается до зари, а кончается после полуночи.

Вставала я в половину восьмого утра, пила специально приготовленный напиток из трав и ягод, который готовили на императорской кухне, делала комплекс специальных упражнений под руководством одной из придворных дам, приводила себя в порядок с помощью двух других, а к девяти отправлялась на завтрак.

Приемы еды членов императорской семьи также были четко расписаны. Завтрак был совместным. Он проходил на Жемчужной веранде, застекленной с трех сторон и полной холодного утреннего света. Еда оказалась не такой роскошной, как ее описывали в некоторых газетах. Никаких изысков вроде стейков из мраморной говядины с соусом из алейских ягод, мальков стеклянных угрей, пирогов с белыми трюфелями или закусок с черной икрой. Даже мороженого с золотом не было, а уж сколько писали раньше, что это любимое лакомство императрицы! Еда на императорском столе была обычной — хлопья, каши, мюсли, бекон, яйца, тосты, блинчики, фрукты. Разве что посуда была роскошной, и первое время я боялась, что могу случайно что-нибудь разбить. А еще мне было неудобно из-за того, что я даже сок сама себе не могла налить — за каждым сидящим за столом ухаживал определенный лакей.

Сидя на высоких стульях, можно было рассматривать столицу, над которой зависал Небесный дворец, или разглядывать проплывающие мимо дирижабли. Но, надо признаться, я больше посматривала на императора и императрицу, до сих пор сама себе не веря, что могу находиться с ними за одним столом.

Император сидел во главе огромного мраморного стола, почти не разговаривал и прямо за завтраком изучал документы из алого портфеля. Так назывался особый портфель, в котором лежали важные отчеты и донесения, которые он получал от своего первого помощника. Также его величество получал газеты для изучения, где второй помощник подчеркивал особенно важные статьи. Во время завтрака император почти не разговаривал и удалялся первым — дальше заниматься государственными делами. Императрица же, напротив, поддерживала легкую беседу с детьми и со мной. Каждое утро она выглядела так, будто собирается на бал — красивая, ухоженная и со вкусом одетая. Мне сложно было даже предположить, во сколько она вставала, чтобы привести себя в порядок.

Этель и Винсент с утра были сонными, почти не ели и вяло переговаривались, хотя изредка принцесса корчила мне надменные рожицы. Я делала вид, что не обращаю на это внимание, однако пару раз в отместку умудрилась подогреть ей кофе в чашке, и Этель обожгла язык. Заметив мой ехидный взгляд, она, не удержавшись, выругалась, за что получила выговор от матери и неодобрительный взгляд от отца.

После завтрака у меня начиналась учеба и длилась до самого обеда. Занятия проходили в специальном классе в одной из башен дворца, и учителей у меня был целый штат. Я сидела за партой перед огромной доской и пыталась запомнить все то, чему меня учили, хотя отчаянно хотела спать. Рядом сидела Лея, которую я самовольно к огромному недовольству Фэйры назначила своей личной помощницей. Я не отпускала Лею от себя ни на шаг. Во-первых, мне хотелось защитить ее, во-вторых, она знала о дворце почти все и давала мне ценные советы, а в-третьих, я переставала чувствовать себя одинокой, перед сном болтая с ней о глупостях. Я планировала забрать ее с собой в академию, и надеялась, что все получится.

После занятий начинались танцы — со мной занимался сам Вилль Авайн, светлый эльф, один из самых известных танцоров империи и за ее пределами, чьими предками были таинственные боевые танцоры. Он был высок — выше на голову большинства мужчин, имел прекрасную фигуру и двигался так, словно был призраком. Беззвучно и легко, словно плывя по воздуху. Его платиновые волосы неизменно были заплетены в косу, а в розовых глазах неизменно горело воодушевление. Танцы были для него всем: работой, хобби, душой… Однако глядя на меня, стоящую в паре с партнером, Вилль только вздыхал. Видимо, двигалась я совсем не так, как ему бы хотелось. Впрочем, ни слова упрека от известного танцора я не услышала. И старалась, как могла.

После танцев у меня было так называемое свободное время, выделенное, как было написано в расписании, для занятий творчеством, лицезрения природы и медитаций. Я могла гулять по саду, который даже зимой оставался летним, читать и заниматься живописью или музыкой. Однако чаще всего я брала книгу для отвода глаз и вместе с ней засыпала на садовых качелях. Лея будила меня к ужину, который порою проходил в компании императрицы, а порою в одиночестве, а затем я принималась за домашние задания. Я очень скучала по урокам практической магии и, кто бы мог подумать, даже по старому-доброму магистру Бейлсу. Однако магией я должна была заняться уже в академии. И очень сильно хотела вернуться.

Глава 5

За пределами Небесного дворца нас ждал зависнувший в воздухе крылатый дирижабль с сине-белыми имперскими флагами и гербом — точная копия дирижабля, на котором в академию магии прилетел Даррел. По специальному закрытому трапу мы поднялись на борт, и я была в полном восторге от того, что смогла попасть на такой дирижабль. Ведь об этом раньше я могла только мечтать!

Нас встретила команда во главе с капитаном, молодым синеглазым мужчиной в белоснежной корме, на которого я засмотрелась — таким красивым он был.

— Добро пожаловать на борт «Звездной ночи», ваша милость! — поприветствовал он меня, отдав честь. — Капитан Алекс Фолден. Я и моя команда к вашим услугам. Сделаем ваше путешествие комфортным и безопасным. В замок Семи Ветров прибудем через полтора часа.

— Благодарю… Это ведь «Вайс» новой системы? — восторженно спросила я.

— Да, ваша милость.

— Вторая модификация?

— Никак нет, ваша милость. Третья. Судно собрано по специальному заказу дворца, — ответил капитан. — Имеет дополнительные уровни защиты, в том числе, магической. И более комфортно для перелетов.

— Ничего себе! — ахнула я. — Вторая только в том году появились, а это уже третья…

— Вы разбираетесь в дирижаблестроении, ваша милость? — удивленно спросил капитан.

— Совсем чуть-чуть, — смущенно ответила я.

— Нам пора занять свои места, ваша милость, — встряла Фэйра, и мы направились в кают-компанию, где уже находилась принцесса Этель со своими сопровождающими. Она мрачно на меня посмотрела и отвернулась, не желая разговаривать. Я же громко поприветствовала ее и, оглядевшись, села в кресло у наклонного окна. Меня распирало от восторга и я, сама этого не понимая, все время улыбалась и оглядывалась по сторонам. Кают-компания была довольно просторной. В ней помещались несколько круглых столов с креслами и диванчиками, а также стойка, за которой стоял официант, отвечающий за напитки и закуски — увидев меня, он вежливо поклонился. Стены кают-компании были отделаны шелком с росписью, на которых были изображены сцены из древних легенд. Столы украшали живые цветы, а под полотками светился живой огонь в хрустальных шариках — меня тотчас потянуло к этому огню, но я одернула себя. Не стоит вести себя неразумно.

Дирижабль отшвартовался от Небесного замка, развернулся и плавно поплыл на запад. Сначала я глаз не могла оторвать от наклонного окна, а потом решила исследовать пассажирскую часть. Оказалось, что здесь есть несколько шикарных спален, столовая и даже курительная комната. А когда я попала на двухуровневую прогулочную палубу, у меня и вовсе дух захватило. Мы проплывали над заснеженным лесом, и мне казалось, делаем это неспеша, однако я просто не чувствовала скорости — двигались мы быстро.

— Ваша милость, — поприветствовал меня капитан Фолден. — Надеюсь, все хорошо?

— Да, спасибо, — улыбнулась я. — Этот «Вайс» просто великолепный. Какую максимальную скорость он развивает?

— Двести тридцать реймов[1] в час при полезной нагрузке.

— А какая дальность полета?

— Более двадцати двух тысяч реймов.

— Светлые духи, это просто невероятно! — воскликнула я и засыпала капитана новыми вопросами, на которые он терпеливо отвечал. Моему восхищению не было предела.

— Откуда вы столько знаете про дирижабли, ваша милость? — с любопытством спросил он.

— В детстве я мечтала стать воздухоплавателем, — призналась я. — Мы с братьями постоянно бегали смотреть, как от Воздушного вокзала отплывают дирижабли. И копили деньги, чтобы поплавать на одном из них…

— Может быть, вы желаете побывать в капитанской рубке? — вдруг предложил капитан.

— А можно? — воскликнула я.

— Да, конечно. Я провожу вас.

Под придирчивым взглядом Фэйры и восторженным — Леи мы направились в рубку. Мои братья, должно быть, с ума сойдут, когда узнают, где я побывала! Обзавидуются! Хотя… Я теперь могу купить для них собственный «Вайс» и нанять команду!

Мысленно улыбаясь, я вошла в рубку — просторную и застекленную от пола до потолка. Солнечные лучи стелились по полу, окрашивали оранжевым  стенам с мебелью и попадали на лицо, заставляя щуриться. Мы летели прямо в зимний закат, что медью разливался по небу.

***

Белль неугомонно болтала с капитаном о дирижабле. А Фэйра стояла неподалеку с улыбчивым лицом и покорно сложенными на груди руками, хотя на самом деле злилась. Не может эта выскочка оставаться на своем месте в кают-компании, как подобает благородной высокородной девушке! Шастает по всему дирижаблю, точно любопытный ребенок! Все вынюхивает, высматривает… Смотреть тошно. И эта мерзавка Лея за ней попятам бегает, как преданная собачка. Ничего, уедет эта наглая девка в академию, останется Лея без защиты, уж она тогда ей устроит! За все ответит, маленькая дрянь.

Однако о мыслях Фэйры никто не догадывался. Она давно уже научилась носить маски. Еще в юности, когда только попала во дворец, став придворной дамой императрицы, тогда еще находившейся в статусе невесты. Только императрицу и эту низкородную, что должна выйти за принца Даррела, и сравнивать нельзя! Прекрасная роза и сорняк. А сорняки, как известно, принято выкорчевывать. Вырывать с корнями и сжигать.

Глава 6

После интервью нас повели в другой зал, со сценой, и с нами то и дело здоровались дамы в прекрасных платьях и мужчины в дорогих костюмах. Каждому приходилось отвечать, с каждым нужно было быть вежливой и милой, хотя я прекрасно понимала, что не всем высокородным я нравлюсь. На меня смотрели либо с пренебрежением, как на слабачку. Либо с осторожным любопытством, как на нового паука в банке. Прикидывали — а насколько я ядовитая? Им и в голову прийти не могло, что я не тот человек, который любит все эти интриги и закулисные войны. Что я не хочу здесь находится. Что я не хотела становиться невестой принца.

После череды приветствий и фальшивых улыбок, я и Этель очутились за круглым столиком неподалеку от сцены, который был украшен все теми же снежными цветами, которые я видела на лестнице. Придворные дамы, сопровождавшие нас, расположились за столиком неподалеку, а гвардейцы выстроились вдоль стены. Я огляделась — все пространство зала было уставлено круглыми столами, за которые то и дело приглашали гостей. Скорее всего, танцев не будет. И слава всем светлым духам — как танцевать в этих хрустальных туфельках, я понятия не имею. В них и сидеть-то неудобно… Вместо танцев на ждет представление. Только сцена еще закрыта плотными темно-синими портьерами, и что будет — неизвестно. Надеюсь, не оперное пение.

Мои надежды не оправдались. Нас ждала именно опера. Но до этого на сцену взошла герцогиня Виорская вместе со своим сыном. Она долго и нудно приветствовала гостей, благодарила за приезд и вклад в благотворительность — в этот раз собирали средства для строительства нескольких приютов в разных уголках империи. Затем началось выступление приглашенных артистов, большая часть которых оказалось оперными исполнителями. И я откровенно заскучала.

— Что, быть невестой принца не так уж и весело, да? — вкрадчиво спросила Этель. Кажется, оперное пение не входило в список ее интересов тоже.

— Ты говоришь так, будто бы я мечтала стать его невестой, — ответила я.

— А разве нет? — совершенно искренне удивилась она.

— Ты серьезно? — рассмеялась я.

— Все мечтают выйти замуж за моего брата, — в голосе Этель звенела уверенность. Вот глупая! Что за святая уверенность?

— Проверь голову у лекаря, — вырвалось у меня, и она закатила глаза.

— Ты так шутишь, что я аж смеяться не могу, — фыркнула принцесса. — Все внутри от смеха пережало.

Больше мы не препирались — на нас стали косо поглядывать, и я решила быть хорошей девочкой. Но, Светлая Тэйла, я и поверить не могла, что смогу уснуть под оглушительное пение со сцены! А я уснула. И проснулась от того, что меня под столом ногою пихала Этель. Оказалось, уже все закончилось, и к нашему столику подошла хозяйка приема, чтобы узнать, понравилось ли нам выступление. Поняв, что я заснула, герцогиня одарила меня таким выразительным взглядом, что мне стало неловко. Наверное, она всем своим высокородным подружкам доложит, что невеста принца — необразованная девица, которая заснула на выступлении лучших оперных певцов империи.

— Ты заснула! — гневно прошипела Этель, когда ее тетка отошла. — Как ты могла?!

— Я не специально, — прикусила я губу. Как это вообще вышло? Ну как?!

— Разумеется, не специально. Кто в своем уме захочет выставлять себя идиоткой специально? Теперь весь высший свет будет обсуждать это! И на ком только мой бедный брат собрался жениться!

С этими словами Этель вскочила из-за стола и нервной походкой направилась к выходу. Ее придворные дамы и часть гвардейцев помчались за ней. Мои поспешили ко мне. Благотворительный вечер продолжился.

Мы перешли в следующий зал, который оказался столовой — нас ждал длинный стол из черного дуба, сервированный серебром и украшенный магическими цветами. Во главе сидела хозяйка замка, а мы с Этель — по обе стороны от нее, как почетные гостьи. Эштан находился далеко-далеко от нас — в самом конце стола, напротив матери. Я даже разглядеть его нормально не могла — таким длинным был этот стол.

У каждого гостя был собственный официант, обслуживающий его.

Рядом со мной сидел пожилой, но крайне разговорчивый граф, у которого не закрывался рот. Не потому, что он ел, а потому, что трещал без умолку.

— Дорогая Изабелль, что вы думаете о великих произведениях Виардо? — спросил он. Честно сказать, я ничего о них не думала. Знала, что Виардо — великий музыкант прошлых лет. Был главным придворным музыкантом одного из предков Даррела.

— Они великолепен, — сдержанно ответила я и прослушала целую лекцию о его творчестве.

— А что вам более симпатично: натуралистичность изрображений Ирила или магическая живопись Викотия? — не отставал граф.

— Оба гении. И заслуги обоих велики, — нашлась я.

— Какой у вам замечательный вкус! Дорогая Изабелль, любите ли вы творчество Кандера?

— Конечно, — кисло ответила я, хотя понятия не имела, кто такой этот Кандер.

— А какая его поэма вам больше нравится? «Сказание об Алире» или «Дорриада»? — не отставал граф.

— И то, и другое, — ответила я. И это была моя ошибка.

На меня уставились, как на идиотку. А Этель едва не испепелила меня взглядом.

— Вы, должно быть, шутить изволите, Изабелль, ведь Кандер — философ, а не поэт, — расхохотался граф, и остальные, кто сидел рядом, тотчас подхватили его смех. — Я просто пошутил.

Глава 7

Реджина улыбалась, смеялась и вела себя, как радушная хозяйка, хотя большую частей гостей с удовольствием погнала бы прочь из замка. Не переставая вести непринужденные светские беседы, она наблюдала за высокородными, отмечая, кто и во что одет, какие украшения нацепил, с кем общается. От ее цепких глаз ничего не ускользало. Недаром Реджина была в  курсе всех последний новостей и сплетен.

Время от времени она поглядывала на Эштана. Да, он был хорош в парадном мундире и выглядел уверенным и спокойным — как истинный высокородный. Возможно, если бы Эштан был ее настоящим сыном, она бы гордилась тем, как уверенно он держится в высшем обществе. Но он был всего лишь ее племянником, официальной матерью которого она стала не по своей воле. Реджина до сих пор не могла смириться с этим. Мало того, что он был ей неродным, так еще и с темным даром. Чернокнижник, подумать только. Отвратительно! Пятно на репутации!

Ей пришлось пойти на этот шаг, только потому, что у нее не было выбора. Она и ее супруг пристрастились к солнечному яду — наркотику в виде отваров из запрещенного солнечного корня, растения родом из империи Шио. Эдвард был в ярости, когда узнал.

«Или отправишься в монастырь Милостивой Эсфер, чтобы вымолить прощение за свое непотребное поведение, или возьмешь ребенка и будешь жить затворнической жизнью в замке Семи Ветров», — сказал он в ту роковую ночь, когда вместе со своими гвардейцами появился на пороге их особняка на Золотой улице.

Реджина пришлось выбрать второе — гнить в монастыре ей не хотелось. Она стала официальной матерью ребенка. Тем временем супруг был отправлен в армию, где вскоре героически погиб. А может быть, совсем и не героически, но член императорской семьи не может погибнуть из-за пьянства или солнечного яда. Что тогда скажет народ?

Она так и не смогла полюбить Эштана — не как сына, не как племянника. Он был вечным напоминанием ее позора. И того, что собственного ребенка она потеряла. Именно поэтому и пристрастилась к солнечному яду в свое время. На Эштана она старалась не обращать внимания. Он рос вместе с бесконечной чередой нянек, гувернанток и учителей. Они неделями могли не пересекаться, хоть и жили в одном замке. Благо он был огромным.

Со временем Реджина пришла в себя и постепенно вновь начала выходить в свет. Она стала другой — из некогда бойкой, веселой и вздорной принцессы превратилась в уверенную в себе женщину, которая знала себе цену и прекрасно овладела всеми хитростями высшего общества: умением обольщать, добывать информацию, лгать и манипулировать. Недаром сам глава тайного отдела прилетал к ней на чашечку чая раз в месяц, чтобы поболтать и узнать новые интересные сплетни из мира высокородных. Именно Реджина узнала от одной из своих многочисленных подруг о готовящемся перевороте — муж этой самой подруги участвовал в нем. Переворот готовил Эдвин, младший брат Реджины и Эдварда, но его герцогиня не любила еще больше, чем старшего. Несмотря на то, что Эдвард заставил ее растить Эштана, она не собиралась поддерживать его свержение. Ей это было невыгодно. Да, она жила вдалеке от столицы, но получала от брата достаточное количество денег и власти. 

С милой улыбкой выслушивая никчёмную болтовню барона Миллиора, Реджина краем глаза следила за Эштаном. Ей не хотелось, чтобы он присутствовал на приеме, и казалось, будто гости то и дело обращают на него внимание и думают: «Ее сын — темный, какой позор!» Но и прятать она его не могла — следовало соблюдать приличия. Именно поэтому Эштан специально прибыл в замок из академии.

Эштан пригласил Белль на танец, и Реджине это не понравилось. Разумеется, она знала, что эта девка, влезшая в императорскую семью, общалась с Эштаном до официальной помолвки с Даррелом. Реджина понятия не имела, почему ее сделали невестой принца. Только из-за того, что она была последней и единственной наследницей рода Черного дракона? Нет, было что-то еще… Только что? Реджина не знала, но безумно хотела узнать.

Рядом с Белль Эштан становился другим. Нет, не улыбался, как влюбленный дурачок, не совершал неловких движений, не выглядел глупо. Все дело было во взгляде. Он смотрел на Белль с неожиданной теплотой, которую Реджина в глазах сына раньше не видела. Разве только когда он смотрел на Еву, дочь ее хорошей подруги. Только Ева, не будь идиоткой, выбрала принца. Небось хотела стать будущей императрицей. Да только ее переиграли.

Эштан и Белль кружились в танце и Реджина понимала — за ними наблюдает не только она, но и многие из присутствующих гостей. Они понимали, что перед ними — будущая императрица. И решали сейчас, какую позицию удобнее занять: быть на стороне Белль или выступать против.

К огромному облегчению герцогини, Эштан не позволил себе ничего лишнего и не стал танцевать с Белль второй танец, а просто отвел ее назад. Однако она все равно злилась — зачем эту проклятому мальчишке привлекать лишнее внимание? И так все о нем судачат… Или девчонка так вскружила ему голову, что он потерял разум? Она ведь тоже темная. Такая же мерзкая, как и он сам. И пусть она дракон, но ее сила — это тьма. Огненная тьма. Опасная. Нет, брат, должно быть, с ума сошел, раз решил сделать темную невесткой!

Улучив момент, Реджина подошла к сыну с бокалом в руке и, улыбаясь, тихо сказала:

— Не смей больше подходить к ней?

— О чем ты? — спросил он спокойно, хотя все прекрасно понял.

— Сам знаешь. О Белль. Не позорь меня и себя не позорь, — прошипела Реджина. — Веди себя прилично.

— Я не сделал ничего плохого, — ровным голосом ответил Эштан.

Глава 8

Тонкие пальцы Эштана коснулись золотисто-пшеничных волосы Белль, что разметались по подушке. Глаза ее были закрыты, под ними залегли глубокие тени. Длинные изогнутые ресницы дрожали.

— Противоядие подействовало? — тревожно спросил маг, и Эштан одернул руку. Не хотел касаться девушки при посторонних, о которых уже совершенно забыл.

— Должно было, — отрывисто ответил Эштан. — Нам остается лишь ждать.

— Что будет, если ее невеста принца не придет в себя? — вздохнул маг. — Должно быть, нас всех ждет наказание. Как же гвардейцы ничего не заметили? И замковая охрана… Да и я… Но магического вмешательства не заметил, смею сказать. Что же делать? Император, должно быть, всех нас на рудники отправит…

— Время ли думать о себе? — резко повернулся к нему Эштан. Его опалило яростью, и она вспыхнула в его глазах так ярко, что маг опешил.

— Простите, ваше высочество, — поклонился он тотчас, понимая, что сболтнул лишнего. — Я взволнован, а потому говорю чушь. Разумеется, больше всего я переживаю за жизнь ее милости.

— Принесите звездной воды, — велел Эштан. Его болтовня раздражала.

— Да-да, сейчас!

Маг исчез, а Эштан склонился над лежащей без сознания Белль. Даже во сне она была хороша собой. Он убрал с ее щеки прилипшую прядь волос и, на мгновение потеряв самообладание, коснулся кончика приоткрытых губ.

— Все будет хорошо, — тихо сказал он, очерчивая пальцем прямую линию по нижней губе. — Обещаю.

Он убрал руку, понимая, что не должен делать этого, и прикрыл глаза, вспоминая сегодняшний вечер.

Эштан следил за Белль. Осторожно, стараясь не привлекать внимания. Он и в замок Семи Ветров приехал для этого — чтобы увидеть ее. Эштан и сам не понимал, почему так много думает о ней. Почему вспоминает запах ее волос. Летний, теплый, солнечный. И блеск зеленых глаз — широко распахнутых, наивных, но с хитринкой. Таких глаз не бывает у тех, кто живет во дворце. Таких глаз он никогда не встречал у темных. Вместо тьмы в них всегда был свет. Только при этом тьму Белль Эштан чувствовал изначально. Он встретил ее раньше, чем Даррел. Только тот снова отнял то, что принадлежало ему.

Не выдержав, Эштан все же пригласил Белль на танец — так сильно хотел прикоснуться к ней. Ему хотелось прижать ее к себе, обнять, зарывшись носом в волосы, дотронуться до нежного лица, однако он сдерживался и вел себя так, как и полагается вести высокородному. Эштан думал, что после танца его желание касаться Белль пропадет хотя бы частично, однако оно лишь усилилось. Он скучал. Он действительно очень скучал по ней.

Когда Белль упала, Эштан кинулся к ней без раздумий, хотя это могло вызвать подозрения. Но об этом ли он думал, видя, что она умирает? Белль была словно поломанная кукла, которая угасала с каждым мгновением.

Он сразу понял, что это яд. «Дыхание бабочки», жидкое проклятье. Один из немногих ядов, которые могли подействовать на драконов. Без запаха, без вкуса, без цвета. Идеальное орудие для убийства. Яд делали из сушенных крыльев редкого вида бабочек в одной из горных провинций империи Шио. И долгое время он был секретом Прозрачных теней — клана наемных убийц. «Мао» — так называли их на языке ши. Именно таким ядом была отравлена императорская семья около трехсот лет назад, когда во время войны между Вечной империей и Шио убийцы проникли во дворец. Лишь младший принц, которому на тот момент не было еще и десяти лет, остался в живых — слишком мало яда попало в его организм. Лучшие лекари и маги империи бились почти сутки, чтобы создать противоядие третьего класса — самого высокого и сложного. Принца удалось спасти, и род Ледяных драконов не был прерван. Рецепт противоядия был сохранен, и Эштан нашел его в закрытой императорской библиотеки, когда искал литературу по редким ядам.

— Что со мной? — Белль вдруг открыла глаза, и Эштан на мгновение задержал дыхание — они не были зелеными. Они пылали огнем. А зрачки стали вертикальными. Такие глаза могли быть только у драконов.

— Все хорошо, ты в безопасности, — тихо сказал Эштан.

— Что случилось? — Девушка попыталась сесть, но он не дал ей этого сделать, и Белль снова опустилась на подушку.

— Тебе стало нехорошо. Ты потеряла сознание. Но сейчас тебе уже лучше.

— Возьми меня за руку, — попросила Белль, прикрыв пылающие глаза, и Эштан тотчас выполнил ее просьбу. Ее пальцы оказались холодными, как лед.

— Поспи немного. Тебе нужно отдохнуть.

— Хорошо. Только не отпускай мою руку, — прошептала Белль, засыпая вновь. — Не отпускай мою руку, Даррел.

Она погрузилась в сон, а на лице Эштана появилась кривоватая улыбка. Даррел. Белль увидела в нем Даррела.

Противоядие подействовало. Дыхание Белль становилось ровнее, цвет ее лица становился лучше, а тело — теплее. Жизнь наполняла ее все больше, и к тому моменту, как в замок Семи Ветров прибыли маги и лекари из дворца, она была в безопасности. Они осмотрели Белль и приняли решение перевезти ее обратно в Небесный дворец, чтобы она находилась под их контролем. И, конечно же, поразились мастерству Эштана.

— Вы совершили невозможное, ваше высочество, — сказал главный придворный маг с почтением. — Редко юноши вашего возраста знают о существовании «дыхания бабочки». А еще реже — знают, как приготовить противоядие.

Глава 9

Когда Эштан был маленьким и считал матерью Реджину, он понимал, что она не любит его. И думал, что сам виноват в этом — слишком плохо себя ведет. А когда в порыве пьяной ярости она сказала ему, что ненастоящая мать, даже обрадовался. Решил, что однажды его настоящая мама придет за ним. И тогда она будет любить его — так же, как Даррела любит императрица. 

Настоящая мама действительно пришла, но разве мог он подумать, что она окажется ведьмой? В ту ночь, когда она оказалась в его спальне, он испугался ее — настолько, что стал заикаться. А потом… потом привык. Привык к ее пугающему виду, к алым глазам, тянущемуся через все лицо шраму, смеху, от которого по спине ползли мурашки. Она учила его познавать тьму. И она рассказала правду о том, кто он на самом деле.

— Осталось немного, сын мой, — сказала мать, похлопав Эштана по щеке. — Потерпи и ты получишь все.

— Что — все?

— Все, что я тебе обещала. Корону. Власть. Силу.

— А если я не хочу? — спросил Эштан устало.

— Какой ты смешной! Подумать только — не хочет стать следующим императором! — залилась в смехе мать. — Какой ты у меня глупый!

— Я действительно не хочу.

Ее смех оборвался так же внезапно, как и возник.  Цепкие пальцы с длинными загнутыми ногтями обхватили Эштана за подбородок и крепко сжали.

— Ты на него не похож, малыш. Совсем другой. Вместо льда — тьма. Вместо гордыни — хитрость. Вместо желания власти — глупость.

— Не хотеть власти — быть глупым, мама? — насмешливо спросил Эштан.

Вместо ответа ведьма ударила сына по щеке. Она была болезненно-худой, а ее рука — тонкой, но силы в не было больше, чем у обычного человека. Эштан едва устоял на ногах, а мать схватила его за волосы и заставила склониться к своему лицу.

— Ты не похож на него. Но хочешь ты или нет, в тебе течет его кровь. — Ты — старший сын императора. Ты должен занять престол следующим, а не тот мальчишка. Ты! Ты! Это ты! Я родила тебя в муках, а ты смеешь мне дерзить! Слушай и запоминай. Император будет свергнут. Ты станешь его наследником. Хозяином этой проклятой империи. А потом — и всего мира. Ты станешь третьим после темного бога и его сына, когда тьма захватит этот мир.

Ее глаза заискрились безумием. Эштана охватило отвращение, но он не сопротивлялся. Мать отпустила его и, тяжело дыша, отступила назад.

— Ты должен убить своего отца, — бормотала она. — Отомстить за его предательство. Забрать силу Ледяного дракона. Должен… Должен… Понимаешь меня, малыш?

— Да, — прошептал Эштан.

— Ты сделаешь это?

— Да, мама.

Ведьма успокоилась. Взлохматила темные, с проседью волосы. Потерла лицо, обтянутое сухой кожей.

— Знаешь, малыш, а ведь он тебя по-своему любит, — вдруг сказала она почти нормальным голосом.

— С чего ты взяла? — вырвалось у Эштана.

— Он пожалел тебя. Не убил. А отдал на воспитание сестре. Принимает во дворце. Твой дорогой папочка чувствует вину. — Губы ведьмы расплылись в довольной улыбочке. — И эта вина в итоге убьет его.

— Как знать, — пожал плечами Эштан.

— Вот новый список, — протянула ему сложенную в несколько раз бумажку ведьма, резко переменившись в настроении. — Достань все, что там написано. Срок — неделя.

— Понял.

— И добудь информацию о пророчице Алтее, — вдруг велела мать. — Где ее держат имперские псы.

— Зачем? — удивленно спросил Эштан.

— Один из информаторов во дворце сообщил, что Алтея располагает важными сведениями, которые могут помешать нашим планам, — размыто ответила ведьма. — Добудь все, что сможешь. Иди.

— Постой, у меня есть вопрос. — Эштан вгляделся в лицо матери, спрашивая о том, что больше всего его сейчас волновало. — Это вы отравили невесту принца?

— Что? — удивленно приподняла белесую бровь мать. — Девка подохла? Свадьбы не будет?

— Нет, она жива.

— Жаль-жаль. Нет, мы этим не занимались. Зачем тратить силы на такую мелочь, если есть более важные цели, сынок? — хохотнула ведьма. Она потрепала его по волосам, заставив крепко сжать зубы, и повела к выходу.

— Тебе пора, малыш. Нельзя долго здесь оставаться. Они вышли из комнатушки и направились по коридору к выходу. Мимо них прошел молодой мужчина в плаще и капюшоне, скрывающим лицо — видно было только глаза. Эштан встретился с незнакомцем взглядом, и его будто файерболом ударило. Дыхание перехватило, виски сжали невидимые обручи, в глазах потемнело. От незнакомца исходила мощная сила. Темная сила. Опасная. Эштан никогда в жизни не встречал такую. Даже сам император казался в разы слабее, а ведь он считался одним из самых сильных в мире.

Мать торопливо поклонилась и заставила Эштана повторить за собой. Не глядя на них, незнакомец степенно удалился, и они остались вдвоем.

— Кто это? — удивленно спросил Эштан.

— Один из новых жрецов, — нервно ответила мать. — Тебе незачем знать, малыш.

— Я почувствовал его силу. Невероятная. Кто он? — повторил Эштан.

Глава 10

Мне снилось, будто бы мчусь по золотистому небу. Рассекаю облака, наслаждаюсь прохладой и ветром. Я — дракон, наполненный тьмой и огнем. Я — стрела, пронзающая небо. Я — сила. И магии во мне столько, сколько никогда прежде ни в ком не было. Я способна на все.

Впереди появляется горы — заснеженные вершины манят меня, и я лечу к ним, точно зная, что мне нужно попасть на самую высокую. Я опускаюсь на слепящий глаза снег, не чувствуя холода, и из меня вырывается темный огонь. Неподалеку виднеется вход в пещеру. В одно мгновение я трансформируюсь — превращаюсь в человека, и в пещеру захожу, как обычная девушка. На мне белое платье из грубой ткани и веной из полевых цветов. Я боса, но все так же не чувствуя холода.

В пещере я вижу высокого бородатого мужчину в старинном костюме. На его плечах накидка из звериной шкуры. Он смотрит на меня и улыбается. Его улыбка теплая, только мне все равно не по себе. Слишком большая сила исходит от него — она подавляет и мою силу, и силу гор, и силу всего мира.

— Кто вы? — удивленно спрашиваю я.

— Ты не помнишь, но искра вечного света помнит, — странно отвечает мужчина. С нежностью и горечью одновременно.

— Что вы хотите?

— Увидеть тебя и дать совет. Ты была между жизнью и смертью. Жнецы хотели забрать тебя, а тени судьбы уже ждали. Но все обошлось. — Еще один непонятный ответ.

— Я ничего не понимаю.

— Потом поймешь. Будь сильной, Эйана, и не бойся смерти.

— Меня зовут Белль, — возражаю я.

В ответ он улыбается. В его глазах печаль.

— Однажды тебе понадобится моя помощь, дочь моя. Найди это место наяву, а не во сне. Я не возвращаю к жизни мертвых, но еще живых спасти могу.

Взмах рукой — и неведомая сила подхватывает меня. Она выносит меня из пещеры и кидает вверх, в холодное темное небо, на котором ярко горит Большое драконье созвездие. И я растворяюсь в звездах…

***

Я распахнула глаза и первое, что увидела — потолок собственной спальни во дворце, на который падали нежно-розовые лучи рассветного солнца. Голова была тяжелой, губы — сухими, а по телу разлилась дикая усталость. Будто бы целую ночь копала ямы. На мне не было моего шикарного платья — лишь ночная рубашка.

Ничего не понимая, я попыталась подняться, но ничего не получалось — и не потому, что у меня не было сил, а потому, что меня крепко держали за руку. Это был Даррел. Он спал, сидя на полу, положив голову на кровать и держа меня за руку. Я зачем-то дотронулась до его растрепанных темных волос, несколько раз провела по ним, а после резко одернула руку — глаза Даррела были открытыми. И он с интересом за мной наблюдал. От неожиданности я дернулась, а он устало улыбнулся и поднял голову. Прядь волос упала на один глаз. А он забавный, когда растрепанный…

— Не дергайся ты так, тебе нужно соблюдать спокойствие, — сказал Даррел, пытаясь сдуть прядь с лица.

— Как можно соблюдать спокойствие, когда рядом ты? — возразила я, едва сдерживая себя, чтобы ему не помочь. Не знаю, почему мне так хотелось коснуться его.

— При виде меня твое сердце бьется чаще? — полюбопытствовал принц. — Это признак симпатии, не волнуйся.

— Скорее, наоборот, замедляется. Это признак чего, не подскажешь? Отвращения?

— Отлично, — зевнул Даррел.

— Что — отлично? — не поняла я.

— Пытаешься нелепо шутить — значит, в порядке.

— Я всегда в порядке, — неуверенно ответила я. — А буду еще в большем порядке, если ты меня отпустишь.

— Не хочу.

— В смысле — не хочешь? — поразилась я. Чувствовать тепло его пальцев было приятно, однако я чувствовала смущение.

— В прямом. Стоит тебя отпустить, как ты опять вляпаешься в какую-нибудь историю.

Даррел все же убрал руку и заглянул в мое лицо.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Хорошо… Сам же сказал!

— Точно? Ничего не болит?

— Почему ты спрашиваешь? — нахмурилась я.

— Ты ничего не помнишь? — В голосе Даррела появилось удивление. Какое-то нехорошее удивление, которое меня напугало.

— Я… Не знаю. Кажется, мы полетели в горы… — стала вспоминать я. Вместо воспоминаний в голове была каша. — А что случилось потом?

Стоило мне задуматься об этом, как я вдруг стала вспоминать события вчерашнего дня. Перед глазами замелькали картинки. Дирижабль, прием в замке Семи Ветров, ужин, издевки высокородных, вино, боль и ужас… Меня отравили!

Воспоминания нахлынули на меня сплошным потоком и накрыли с головой. На мгновение я вновь почувствовала тот ужас, который пережила. Кровь на губах, нехватку воздуха, разрывающую на части боль. Такую, что хотелось умереть… Эта боль была невыносимой.

Дыхание тотчас перехватило, кожа похолодела, на глазах появились незваные слезы. Я вжалась в подушку, закрыв голову руками, будто пытаясь защититься от неведомой опасности. Я никогда не испытывала страх перед смертью, но теперь сполна познала, что это такое.

Глава 11

Новая встреча Этель и Тома произошла в этот же день, после разговора принцессы с Белль и братом. После напоминания о том, что дядя хотел захватить трон и расправится с ее семьей, Этель заплакала. Нет, разумеется, не при всех. С независимым видом она вышла из покоев Белль и в сопровождении своих придворных дам направилась в свои покои. Гордая и уверенная в себе — как обычно. Там она велела оставить ее одну и, как обычная девчонка, упала в свою кровать, зарылась носом в подушку и заплакала. Беззвучно, чтобы никто не слышал. Показывать свои слезы подданным — значит, быть слабой. Так всегда говорила мама.

«Если ты хочешь плакать — плачь. Но в одиночестве», — говорила она с детства.

«А с тобой можно плакать?» — спросила как-то Этель одним зимним вечером, играя с куклами на ковре возле камина. Трещал огонь и пахло булочками с черничным вареньем.

«Со мной — можно», — улыбнулась императрица, сидя в кресле рядом и занимаясь вязанием.

«А с папой?» — продолжила Этель.

«И с папой можно», — услышала она в ответ.

«А с братиками?»

«И с ними».

«А почему при вас плакать можно, а при других нельзя?» — не понимала маленькая принцесса, сжимая в обеих руках по кукле.

«Потому что мы — твоя семья», — ответила императрица и, подавшись вперед, погладила дочь по волосам.

Этель до сих пор помнила тот разговор. Семья… Дядю она тоже считала семьей, он был для нее, как второй отец. В итоге он все это время лгал ей. Притворялся любящим дядей. А она верила.

Что бы он сделал с ней, если бы завладел властью? Этель не знала. Но точно знала другое — если бы это случилось, она бы мстила. Она бы сама убила его. Пролить кровь предателя — это святое. Так говорил отец.

«Те, кто предал тебя, заслуживают наказания. Третий завет Адарин, богини справедливости», — сказал он ей как-то давно, еще в детстве, когда они читали сказки про лягушонка Лима. Его предал друг — бельчонок Хори, рассказав всему лесу большой секрет Лима. Лягушонок расстроился и плакал, но когда Хори понадобилась помощь, он не отказал. Спас его. Хори искренне раскаялся и попросил прощения. И с тех пор они стали лучшими друзьями.

Этель сказка понравилась, а вот отцу — нет. Предательство не прощают. Чему только учат детей в этих бесполезных сказках? Предаст раз, предаст и второй. Больше про приключения Лима сказки они не читали. Отец счел их бесполезными. Он попробовал читать Этель сказания из «Книги древностей» — про богов, сражения, свет и тьму, но девочку они только пугали своей жестокостью. Она все время плакала. В итоге отец не выдержал и нанял во дворец сказочника, который специально для маленькой Этель писал истории про принцессу Оладью и ее друзей — блинчиков. Каждую сказку он читал лично, чтобы понять, подходит ли она для его дочери или нет.

Успокоилась Этель не сразу. Слишком тяжело было на сердце. И радовало одно — сегодня она могла тайно выбраться из дворца, чтобы встретиться с Томом. Это был уже пятый раз.

Если честно, сначала она хотела отомстить Белль. Сделать с ее братом то же, что сделала она с ее братом — разрушить жизнь. Однако планы принцессы быстро разрушились. Во-первых, судя по Даррелу, несчастным и сломленным он себя не чувствовал. Иногда улыбался, как глупец и тихо смеялся в кулак. Сначала Этель думала, что это у него нервное. Однако потом услышала, как одна ее придворная дама говорит другой: «Принц точно влюблен! Посмотри, как светятся его глаза». И задумалась. А вдруг Дару действительно нравится эта выскочка, которая решила завладеть дворцом? Во-вторых, Ева подозрительно быстро нашла Дару замену — Этель видела ее вместе с Эштаном, что возмутило ее до глубины души. А в-третьих и в самых главных, ей не хотелось делать Тому больно. Он ведь не виноват, что его сестричка такая идиотка!

Том был простым и добрым. Понятным. В нем не было интриганской жилки, присущей высокородным и тем, кто жил во дворце. Он не стремился завладеть властью, не умел манипулировать, не искал расположения к себе с помощью подарков и лести. Не заботился о каждой сказанной фразе, боясь, что они могут навредить. Не скрывал свои истинные намерения. Не лгал. И был очень теплым. Этель кожей ощущала исходящее от него тепло, и принцессе даже самой себе не хотелось признаваться, что Том ей нравится.

Наверное, ей следовало перестать общаться с ним, и каждый раз, собираясь на тайную встречу, она обещала себе, что это последний раз. Однако, когда Том приглашал ее вновь прогуляться вместе или где-нибудь посидеть, она соглашалась. Вот и сегодня переоделась в мужскую одежду и выскользнула из своих покоев через тайный ход, не забыв прихватить пропуск специального курьера. Страшно было подумать, что бы сделали родители, если бы узнали об этих ее вылазках. Однако Этель была смелой девушкой, а риск быть пойманной лишь подогревал ее кровь. Сегодня ей особенно хотелось покинуть дворец и оказаться на заснеженных улицах. Хотелось полной грудью вдохнуть городской воздух — не такой чистый, как наверху, не прозрачно-звенящий, а наполненный приятными ароматами кофе и свежей выпечки, духов прохожих и благовоний, что исходили от храмов. Хотелось услышать шум толпы, голоса зазывал, смех детей. Хотелось свободы.

Все прошло как по маслу. Этель покинула Небесный дворец, сев в летающую карету, оказалась на Золотой улице и, убедившись, что ее никто не преследует, поспешила к памятнику Эмиона Золотоносного, своего прапрапрадеда — великого предка, во времена правления которого Вечная империя достигла небывалого успеха. Памятник был одним из самых впечатляющих в стране, а кто-то поговаривал, что и на всем континенте. Находился он на огромной Драконьей площади, расположенной между Сияющим проспектом и улицей Генерала Матиаса. И возвышался почти на тридцать лэров в высоту. Эмион Золотоносный был изображен в двух формах: человеческой и материализованной драконьей сущности, которую оседлал. Памятник был грандиозным, и людей на площади, приехавших издалека, чтобы взглянуть на него, всегда было предостаточно. Однако Этель к самому памятнику великого предка не пошла — они с Томом договорились встретиться в одной из таверне неподалеку, где, по словам парня, делали невероятный пряный эль с имбирём, лимоном и экстрактом клевера. Находясь в Тайлерисе и живя в одной из лучших гостиниц, брат Белль успел исследовать весь ее центр. И принцесса даже немного завидовала ему — ей тоже хотелось столько гулять и веселиться.

Глава 12

Лавку-вагончик с уличной едой они действительно нашли — когда покинули улицу Равновесия, разумеется. В этот раз Этель попробовала не только выпечку, но и лепешки с овощами, мясом и специями. А на прошлой их встрече угостил жаренными каштанами. Том каким-то удивительным образом знакомил Этель с тем, что было привычным для всего народа империи. И это незаметно, но как-то неотвратимо делало принцессу ближе к своим подданным.

— Что, больше не думаешь, что торговцы плюют в еду? — весело спросил Том, когда они шагали по набережной, сияющей фонарями. Стало прохладнее, но прощаться не хотелось им обоим.

— Надеюсь, — мрачно ответила девушка. — Можешь говорить о приятных вещах?

— Например?

— Например, обо мне.

— Тебе идет мужской костюм, — еще больше развеселился Том. — Ты как будто настоящий мужчина. Приятно?

— Очень приятно! Говори мне нормальные комплименты! — велела Этель. — Например, что я красивая.

— Ты красивая, Этери, — послушно сказал Том. Они остановились под одним из фонарей. И он не мог оторвать от нее взгляда.

— Ты просто повторяешь за мной, — топнула ногой принцесса. — Надо сказать что-то свое!

— Ты очень красивая. — Том шагнул к ней так близко, что она на мгновение забыла, как дышать.

— Слово «очень» не делает комплимент оригиналь… — На этом принцесса замолчала — Том склонился к ней и, взяв за руку, поцеловал, заставив закрыть глаза. Это был его неожиданный порыв, но он сделал это осторожно, почти невинно — просто коснулся ее губ своими, прохладными и сухими. И замер, ожидая ее реакцию — ответит или оттолкнет?

Не открывая глаз, Этель положила вторую руку ему на грудь, словно собиралась сделать второе. А в итоге сделала первое — не сразу, но ответила. Целоваться она умела — кавалеров у принцессы было много, и, кажется, Том был удивлен. И тем, что девушка не оттолкнула его, и тем, как целовалась — умело смешивая нежность и страсть. В ее поцелуях была просьба — просьба быть рядом с ней, дарить свое тепло, радовать ласками. Не оставлять.

Том несмело обнял принцессу, чувствуя, какое хрупкое девичье тело прячется под мужской одеждой.  Эта хрупкость настолько его поразила, что он вдруг удивительно ясно понял — такую хрупкую девушку он просто обязан защищать. Иначе нельзя. Только… хочет ли она этого сама?

Этель прижалась к нему, ловя ртом учащенное дыхание Тома, пробежалась губами по щеке и скуле, оставляя влажный след, вновь начала его целовать, обнимая за плечи. Поцелуй под фонарем становился почти неприличным, и слава богам, никто их не видел — гуляющие были далеко впереди.

Первой отстранилась Этель. Ее глаза горели, а полураскрытые губы так и манили Тома продолжить начатое. Хотелось впиться в них поцелуем и не отпускать. Но он не мог этого сделать. Сдерживался.

— Ну и ну, — удивленно сказал он, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. — А ты меня удивила.

— Просто я удивительная, — лукаво улыбнулась Этель, внутри которой от поцелуя все пело. Губы Тома были чудесными, и поцелуй с ним был волшебным, и сам он казался прекрасным.

— Кто научил? — спросил Том.

— А что, уже ревнуешь? — рассмеялась девушка. Свет падал ей на лицо, и в этом теплом искристом свете она казалась удивительно-прекрасной. Том не мог отвести от нее взгляда.

— Как знать, — туманно ответил он. — Но надеюсь, я был лучше, чем они.

— Кто — они?

— Те, с кем ты целовалась раньше.

Ее смех стал еще счастливее. Однако быстро оборвался — раздался бой городских часов, и лицо Этель стало озабоченным — уже девять! Она слишком надолго покинула дворец! У нее есть час, чтобы успеть попасть во дворец до ночи. Благо до Золотой улицы идти не так уж и долго.

— Мне пора возвращаться, — тихо сказала она.

— Так быстро, — разочарованно сказал Том.

— Мне действительно пора, — повторила Этель, начиная нервничать. — Я пойду!

— Я тебя провожу.

— Нет, не стоит. Я сама, — как всегда, воспротивилась она. — И не смей идти за мной, как в прошлый раз. Не хочу, чтобы нас видели вместе.

— Этери, дай мне минуту. Хочу сказать тебе кое-что важное.

— Что? — спросила она удивленно. Взгляд Тома стал серьезным, губы снова крепко сжались. Он будто решался на что-то.

— Я хочу определенности, — вдруг сказал парень. Продолжил разговор, прерванный гвардейцами в таверне.

— Какой? — прошептала Этель, хотя прекрасно понимала, о чем он.

— Хочу, чтобы ты поняла, кто я для тебя. Веселый дружок, с которым можно погулять по столице, сбежав из дворца. Или мужчина, который… — Его голос дрогнул, — который тебе нравится.

— Том…

— Я все понимаю — кто ты и кто я. И знаю, что слишком дерзок, раз решил, что придворная дама может стать моей женщиной. Но я не могу так больше, понимаешь? Ты мне нравишься, Этери.

Снова Этери, не Этель. Это полоснуло принцессу по сердцу еще больнее.

— Я предлагаю тебе подумать и решить. Если ты видишь во мне того, кто тебе дорог, приходи послезавтра в это же время, что и сегодня, в ту таверну. Нет… приходи в любой день на этой неделе! Я буду ждать тебя каждый день, поняла? Если же ты поймешь, что я для тебя ничего не значу, то просто не приходи. Найди для развлечений кого-то еще. Я все пойму. — Том ласково коснулся ее щеки и провел ладонью до линии подбородка, заставив принцессу внутренне сжаться.

Глава 13

Когда она зашла в его кабинет, больше похожий на библиотеку, заставленную книжными шкафами, он стоял у окна, что располагалось за его письменным столом, и смотрел на огни столицы внизу. Воздух был прохладным, и в нем все еще оставался горьковатый аромат виноградного дыма — это были любимые сигары отца, которые ему доставляли с Элоса — острова в Южном море. Считалось, что там делают лучшие сигары в мире. Этель не хотела, чтобы отец курил и даже ругалась с ним из-за этого — в той степени, в которой вообще можно ругаться с императором. Однако он все равно в тайне курил их — когда нервничал. А нервничал он много. Шутка ли — управлять одно из самых могущественных держав?

— Ваше величество, я пришла, — дрожащим голосом сказала Этель, боясь наказания.

— Сядь, — обронил император, не оборачиваясь, и принцесса опустилась на единственное кресло напротив стола.

— Хорошо…

— Ты знаешь, сколько воинов погибает в Приграничье за год? — неожиданно спросил он. — Сколько жен остается без своих мужей, что идут в гвардию? Сколько человек пострадало во время попытки переворота?

Голос императора был на удивление спокойным. И это пугало.

— Почему ты спрашиваешь?.. — сглотнула Этель.

— Это люди, которые нас защищают. Они жертвуют собой ради императорской семьи. Но есть ли смысл в этих жертвах? Ты наплевательски отнеслась не к правилам дворца и даже не ко мне. Ты оскорбила тех, кто защищает твою семью.

— Папа, я не хотела, — прошептала принцесса. Лучше бы он кричал!

— Ты меня разочаровала, дочь, — устало сказал император, поворачиваясь к Этель, и эти слова ее поразили в самое сердце точно молния.

— Но я…

— Не оправдывайся, этого не нужно. Меня не интересуют причины. Сколько бы я ни хотел защитить тебя и твоих братьев, я все равно останусь в ваших глазах деспотом, верно?

— Нет же! — нервно воскликнула Этель. — Просто, понимаешь, я…

— Я же сказал — без оправданий. К тому же я и так прекрасно знаю — ты сбежала в таком виде, чтобы встретиться с мужчиной.

— Его тоже схватили?!

— А как ты думаешь?

Взгляд отца был таким, что Этель хотелось закрыть лицо руками, чтобы не видеть его. Она чувствовала себя безумно виноватой. Она привыкла видеть в глазах отца нежность, а не разочарование.

— Это моя вина. Я плохо занимался твоим воспитанием, — продолжал император. — Я не внушил тебе, что ощущение безопасности гораздо ценнее ощущения мнимой свободы. А семья важнее интрижек и приключений. Поэтому был наказан. При всей моей любви к тебе, дочь, я не могу оставить это просто так. Ради твоей же безопасности. На рассвете ты отправишься на обучение в Ивовую долину[1]. Оно займет год.

 У Этель перехватило дыхание. Только не это! В Ивовую долину высокородных ссылают для исправления! Это почти тюрьма, где учат послушанию и смирению. Никакой свободы, никаких нарядов, балов и слуг. Ничего из того, к чему она привыкла!

— Год? — потрясенно прошептала принцесса. Отец сдвинул брови к переносице, но ничего не ответил. Казалось, ему самому нелегко далось это решение. Он молчал и Этель тоже молчала, комкая ткань широких мужских брюк. Ей было страшно и за себя, и за Тома.

Молчание нарушил личный секретарь отца, который всюду его сопровождал. Он заглянул в библиотеку и деликатным тоном сообщил:

— Ваше величество, прошу простить за то, что помешал Принц Даррел просит у вас срочную аудиенцию. Его сопровождает графиня Ардер.

— Потом, — отмахнулся император.

— Его высочество настаивает на немедленной аудиенции. Говорит, это важно.

Император на мгновение прикрыл глаза и раздраженно велел:

— Впусти обоих. Но предупреди, что времени у них мало.

Спустя минуту в библиотеке появились Даррел и Белль. Брат старался казаться уверенным, закрывал спиной свою невесту, словно боясь, что гнев отца обернется против нее, однако Этель чувствовала, что он нервничает.

Бросив на сестру тревожный взгляд, Даррел громко сказал:

— Это я в виноват, отец. В том, что произошло с Этель.

— И я, ваше величество, — вдруг выступила вперед Белль. Ей было страшно, но она храбрилась. Даже осмелилась смотреть отцу в глаза. Принцессу это поразило — мало кто мог это себе позволить.

Император удивленно приподнял бровь.

— Что вы сказали?

— Это исключительно моя вина, — процедил сквозь зубы Даррел, неободрительно глянув на невесту.

— И моя, — не отступала та.

— Что происходит? — стукнул кулаком по столу император. — Немедленно объясните.

— Этель хотела передать послание, — сказал Даррел. — Сообщить брату Белль, что с ней все в порядке.

— Не понял. — Император подошел к сыну так близко, что мог бы ударить его. Тот еще шире расправил плечи — словно готовился к этому.

— Белль переживала за свою семью — боялась, что они не знают, как она. У ее бабушки слабое сердце, и ей нельзя переживать. Этель узнала об этом и предложила помощь — сбежать из дворца, найти кого-нибудь из родственников и передать, что с Белль все в порядке. Не стоит вверить слухам и желтым газетам.

Глава 14

После разговора с императором мы с Даррелом вернулись в мои покои, и, хотя каждый из нас хранил спокойствие на лице, я знала – нас выдают глаза. В моих был страх. Я чувствовала его – виданое ли дело, идти к правителю страны без приглашения! Удивительно, что император не прогнал нас и поверил в наши слова. В глазах Даррела же была злость напополам с болью. Что бы он не говорил, каким бы самоуверенным бы ни казался, я знала – он переживает из-за отношения к нему отца. Несмотря на то, что именно Даррелу достался дар Ледяного дракона от своего деда, отец не видит в нем равного. Он видит в нем слабака.

Какое-то время мы просто сидели в полутьме комнаты, которую я прозвала «гостиной». Мои придворные дамы и охрана принца оставили нас наедине и ждали за дверью. Я была потрясена тем, что Этель решила поиграть с моим братом. Но куда большие эмоции вызвало у меня то, что, по ее словам, Том ей нравится. Мой старший брат хороший человек, простой, но вместе с тем, добрый и честный, не терпящий справедливости. Но даже я понимала разницу между ним и дочерью императора.

Мои пальцы все еще дрожали, хоть я и пыталась это скрыть. Дрожь появилась, когда я узнала, что Тома схватили из-за Этель. Не проходила тогда, когда я придумала план его спасения, понимая, что, если император решит, что Том – любовник дочери, его ждет суровое наказание. Не проходила дрожь и тогда, когда поддержавший меня Даррел согласился пойти к отцу. Я старалась быть спокойной и уверенной в себе, но далось мне это нелегко.

Изредка мы перекидывались общими, ничего не значащими фразами, а в какой-то момент Даррел сел так близко ко мне, что я почувствовала тепло его тела и подумала вдруг, что было бы здорово его обнять. Чтобы забыться. Не знаю, о чем подумал принц, но он вдруг потянулся к моим волосам. Глядя в его немигающие глаза, я подумала, что сейчас он запустит пальцы в мои пряди, притянет меня к себе и поцелует – так же, как и в прошлый раз. И я утону в этом поцелуе, как в море солнечного света. Но он меня удивил – снял с волос тонкую нить.

- Спасибо, - ответила я, забирая эту нить, накручивая ее на указательный палец и отсчитывая по порядку буквы алфавита. – Буква «г»!

- Что это значит? – порядком удивился Даррел, наблюдая за мной. Я рассмеялась, стараясь скрыть волнение.

- Это старинное северное гадание, популярно у нас в провинции, - ответила я. – Говорят, осталось от северных друидов, что некогда населяли Пограничье. Если к незамужней девице прицепилась нить, то можно узнать имя ее будущего жениха. Для этого нужно обмотать нить вокруг пальца. Один виток – одна буква. На какой букве закончится имя – на эту букву и будет начинаться имя суженного. У меня получилось «г». Интересно, как его будут звать? Георг или Гэфран? – я взглянула на принца из-под опущенных ресниц. Захотелось его подразнить.

- Я знаю подходящее слово на «г», но при даме не ругаюсь. Да и вообще, гадание глупое, - заявил Даррел и зачем-то забрал нитку. А после взял меня за руку, заставив вздрогнуть от неожиданности. Его ладонь была прохладной и нежной.

- Что ты делаешь? – удивленно спросила я, а он стал наматывать нитку на мой мизинец.

- Буква «д», - весело сказал Даррел, закончив. Он знал, то у него получится эта буква – мизинец ведь тоньше указательного пальца.

- И что?

- Ты перепутала, Белль. Имя твоего жениха будет начинаться на букву «д». На мою букву. – Он несколько раз провел по моей раскрытой ладони большим пальцем.

- Это же глупое гадание, - с улыбкой парировала я. Его прикосновения заставляли чувствовать себя иначе. Взрослее. Женственнее. Желаннее.

- Безусловно. Но…. – Даррел поднес мою руку к своему лицу, и я почувствовала его горячее дыхание на кончиках пальцев. Он провел по ним своими губами, заставляя смутиться. Поцеловал внутреннюю сторону ладони - несколько раз. И улыбнулся, видя, какими большими стали мои глаза. А затем приложил мою ладонь к своей груди и сверху накрыл рукой.

- Не знаю, чувствуешь ты или нет, но из-за тебя мое сердце бьется слишком часто, - сказал он хриплым голосом, глядя в мое лицо. – Надеюсь, и твое – тоже.

- Извини, но класть твою ладонь к себе на грудь я не буду, - тихо ответила я, подумав, что это было бы неплохо. И тотчас покраснела от собственных мыслей. А потому резко убрала ладонь.

- Я знаю, о чем ты подумала, Белль, - насмешливо прошептал Даррел и потянулся ко мне. Он положил руку на мое плечо, и на этот раз я точно была уверена – он хочет меня поцеловать. Однако не успели наши губы соприкоснуться, как дверь распахнулась, и в комнату быстрым шагом вошел Кэлл. Я тотчас отпрянула от Даррела, а тот недовольно нахмурился и рявкнул:

- Какого эйха тебе надо? Стучать не учили?!

- Ты мне сам всегда говорил входить без стука, - пожал плечами Кэлл, усаживаясь рядом и бесцеремонно хватая один из бокалов со сладкой розовой водой, что стояли на столике. Оставаясь с принцем наедине, его личные телохранители вели себя с ним не так почтенно, как на публике. Для Кэлла и Арта Даррел в первую очередь был другом, а потом – принцем. Когда я поняла это, то очень удивилась, ведь раньше мне казалось, что у таких, как он, друзей не бывает.

- А теперь стучи, - недовольно сказал Даррел.

- Сколько раз? Два или три? А, может быть, есть какой-то особенный стук? – весело спросил серый дроу. Его раскосые лиловые глаза искрились весельем.

Глава 15

На следующий день было объявлено, что мы с Даррелом возвращаемся в академию. Сказать, что я была рада – не сказать ничего, потому как Небесный дворец успел мне порядком надоесть. Я скучала не только по общению, подругам и свободе, когда никто не контролировал каждый мой шаг, но даже по учебе. Даже по магистру Бейлсу!

Если честно, сначала я боялась, что вместе со мной в академию отправят и всех придворных дам во главе с новой старшей придворной дамой, которая заменила Фэйру. Однако боги смилостивились надо мной, и в академию со мной отправились лишь Лея, как личная служанка, и телохранительница – эльфийка с белоснежными волосами, которую до этого я видела лишь рядом с императрицей. Кроме того, нас с Даррелом сопровождал целый взвод гвардейцев и придворные маги. В академию мы летели на личном дирижабле Даррела – который я видела в окне из своей спальни, когда принц впервые посетил академию. Тогда я была обычной адепткой, которую интересовал лишь один вопрос – как сдать стихийную трансформацию и не вылететь из академии. А сейчас… Уже сидя в кают-компании дирижабля, я задумалась – кто я сейчас? Все та же первокурсница, мечтающая о Зимнем балу и первом поцелуе, или та, кто однажды станет императрицей?

Ответа на этот вопрос у меня не было. Я так и не разобралась в себе до конца. И сейчас просто хотела поскорее попасть в замок и увидеть своих девчонок – у меня было, что им рассказать! Правда, чем ближе мы подлетали к замку, тем страшнее мне становилось. Успокаивало лишь то, что Тома отпустили и сегодня он вместе с семьей должен был покинуть столицу и направиться домой, в Северную провинцию.

- Что с тобой? – спросил Даррел, сидящий рядом. Весь путь, надо сказать, очень короткий, он разговаривал с Кэллом и Артом, когда как я предпочитала молчать.

- Все в порядке, - ответила я.

- Ты бледная. Нервничаешь?

- Немного, - призналась я, глядя на приближающийся замок академии. Вот-вот мы проплывем мимо башни, в которой я жила, к центральной. Сердце тотчас наполнилось воспоминаниями.

Даррел взял меня за руку и сказал:

- Ничего не бойся. Ты – невеста принца. Будущая императрица. Там – твои подданные.

- Подданные? – хрипло рассмеялась я. – Звучит смешно. Не знаю, как меня будут воспринимать после того, как сначала я получила Черную метку, потом стала убийцей в глазах некоторых из адептов и, в конце концов, вернулась как невеста принца.

- Все будет в порядке, Белль. Я найду того, кто дал тебе эту эйхову метку, - нахмурился Даррел. – И этот человек – или не-человек – заплатит за это.

- Я уже нашла, - было ему ответом. Принц недоверчиво на меня посмотрел.

- Не понял. Поясни?

Но сделать этого я не успела – наш дирижабль причалил к мачте центральной башни.

- Потом скажу, - тихо сказала я Дареллу, и он кивнул. Взгляд его стал недобрым. А на душе вдруг стало теплее от осознания, что мои враги – это и его враги. Тьма во мне предвкушала расправу.

Мы покинули дирижабль – погрузились в летающие кареты и оказались на специальной принимающей площадке. Там нас уже ждали преподаватели и ректор – как оказалось, новый, потому как старого ректора убрали после нападения нежити во время бала. Это был незнакомый мне плотный  мужчина в возрасте, убеленный сединами – его звали Рэмиус Вэйн, и он был боевым магом, много лет занимая должность главного боевого мага империи. Я слышала о нем несколько раз, а Даррел, должно быть, оказался знаком с ним лично – разговаривая с ректором, он улыбался, и, кажется, делал это искренне.

По правую руку от ректора стояла магистресса Найтли Вайрис, декан моего родного стихийного факультета, по левую – магистр Эварт Бейлс, который, как я узнала позднее, стал одним из проректоров. Чуть позади них толпились другие магистры и магистрессы, а чуть в стороне стоял высокий худой мужчина с длинными черными волосами, заплетенными в косу на асгальдский манер. Лицо его было узким и удлиненным, нос напоминал клюв хищной птицы, а необычайно яркие синие глаза пронзали насквозь. Мужчина смотрел прямо на меня – без улыбки и почтения, как остальные, а оценивающе. Несмотря на магов и гвардейцев рядом, я почувствовала себя не в своей тарелке. Декан факультета темной магии – вот кто это был. Заметив, что я смотрю на него, мужчина склонил голову, выражая почтение – но это была лишь формальность. Казалось, таким, как он, неинтересны регалии.

Нас с Даррелом торжественно поприветствовали, заверили в том, что счастливы видеть в стенах Эверлейн, и еще больше будут счастливы, когда мы начнем учебу, после чего перепроводили в уже знакомый мне кабинет ректора. В нем больше не было украшений, исчезли все безделушки и фотокарточки, столь милые сердцу прежнего ректора, и кабинет стал казаться другим, каким-то по-военному строгим – ничего лишнего. Даже огонь в камине казался не таким ярким, как прежде. Нас с Даррелом усадили в кресла – будто в два трона, сами же ректор и преподаватели, которых осталось лишь несколько, расположились на диванах. Гвардейцы и придворные маги остались за огромной двухстворчатой дверью, но личные телохранители стояли у стен.

- Ваше высочество, ваша милость, безмерно рад видеть вас, - повторил ректор еще раз. Голос у него был зычным и громким. –  С этого месяца я возглавляю академию магии Эверлейн и лично буду контролировать ход вашего обучения. Позвольте сразу перейти к делу. Ваше высочество, вы продолжите индивидуальное обучение по своей программе, с которой были ознакомлены ранее. Ваша милость, - ректор перевел взгляд на меня, - с вами ситуация несколько сложнее. Вы обладаете не только стихийной магией, но и темной. Поэтому мы составили для вас индивидуальную программу обучения, которая будет включать в себя дисциплины разной направленности. Вашим личным куратором станет магистр Бейлс. Магистресса Вайрис будет заниматься с вами стихийной магией. А магистр Дэлмир – декан факультета темной магии – станет обучать вас азам магии тьмы. Кроме того, несколько преподавателей будут заниматься с вами языками, экономикой, литературой и самозащитой. А приглашенный преподаватель по драконологии поможет познать свою природу и научиться управлять второй и третьей драконьими формами.

Глава 16

Покои, которые мне выделили, находились неподалеку от покоев Даррела, и, если бы я до этого не жила в Небесном дворце, то пришла бы в полный восторг от чудесных комнат с художественным рельефом на стенах, от лавандово-белого интерьера – нежного и воздушного, от изящной мебели, особенно от чудесной кровати с пологом – казалось, будто ее изголовье окутывает облако. Я была бы поражена живыми розами, только что срезанными и источающими тонкий холодный аромат, зеркалами, инкрустированных сверкающими камнями, утонченным хрусталем. Но после дворца меня сложно было удивить.

Я опустилась на кровать и вдруг подумала – неужели меня видят такой нежной и беззащитной, раз считают, что мне подходят именно такие покои? Сладкие – таким было первое слово, которое пришло мне на ум, когда я здесь оказалась. Нет, я не жаловалась – просто недоумевала. Внутренний голос, что чаще и чаще просыпался во мне, был порою слишком язвительным.

Я хотела как можно скорее встретиться с подругами, однако, каково же было мое разочарование, когда мне сказали, что сделать это невозможно. Я должна находиться внутри, поскольку замок сейчас в очередной раз проверяют на предмет безопасности гвардейцы и дворцовые маги. Поэтому я должна оставаться у себя – под присмотром телохранительницы, Леи и нескольких гвардейцев за дверью. Эльфийка казалась статуей – неподвижно стояла рядом со мной, держа руку на рукоять эльфийской рапиры, будто выкованной изо льда. Я знала, что такие рапиры называются алакары, что переводится, как «отрава». На кончики алакар наносили специальный обездвиживающий яд. А вот Лея, напротив, восторженно озиралась по сторонам. Оказаться в академии магии было ее мечтой. 

Поняв, что из покоев сегодня вырваться не получится, я решила, что попрошу привести сюда подруг после занятий. И вечером впервые за долгое время я увидела их – Элли и Дэйрил. Они стояли у двери, близко друг ко другу, и недоверчиво осматривались по сторонам. Они обе поменяли прически. Элли обрезала свои прямые темные волосы по последней моде – до плеч. И хотя многие считали, что женщины не должны так коротко стричься, Элли прическа необъяснимо шла. Она придавала ей индивидуальность – строгость и холодность. В во вьющихся пепельных волосах Дэйрил вместо розовых прядей появились лазурные, и это еще больше оттеняло ее и без того выразительные синие глаза.

Когда подруги увидели меня, то поменялись в лице. Дэйрил запрыгала и радостно закричала, заставив телохранительницу недобро на себя взглянуть. А вот Элли, напротив, застыла на месте и сощурилась, будто была обижена.

- Видишь, она не смогла прийти к нам сама, а заставила привести нас гвардейцев.

- Да брось, - отмахнулась Дэйрил и бросилась ко мне, а я крепко ее обняла.

- Белль! – закричала она мне на ухо. – Наконец-то! Я так скучала! Светлые боги, какое на тебе платье! С ума сойти! Элли, смотри, она про нас не забыла! Я же говорила, что не забудет!

- О чем ты говоришь? – нахмурилась я, видя, как Элли сердито складывает руки на груди. Точно обижена!

- Ты пропала после Зимнего бала, когда тебя объявили невестой принца, - хмуро сказала подруга. – Могла хотя бы предупредить нас о том, кто ты на самом деле.

- Я сама все узнала лишь той ночью, - выдохнула я. – Думаете, я бы вам не сказала?

- Хорошо, допустим, так.  Но ты могла написать нам хотя бы небольшое письмо, - продолжала подруга. – Мы волновались за тебя! Все новости узнавали только из газет!

- Элли решила, что ты больше не захочешь с нами общаться, - тихо сказала Дэйрил. Она отстранилась от меня, но продолжала держать за руку. – Ты ведь будущая императрица, а мы…

- Что за разговоры, эйховы тапочки! Какого вы обо мне мнения, девочки? Между прочим, я писала вам письма, - возмущенно сказала я.

- Ничего не доходило, - нахмурилась Элли.

- Как же так?

- Ее милость действительно писала письма, - пискнула Лея. – Я сама относила их в почтовое ведомство… Наверное, вашу корреспонденцию не доставляли… Такое бывает по приказу кого-то из высокопоставленных лиц.

Я вспыхнула, представив, как мои письма читают чужие люди, а после уничтожают, но тотчас подавила гнев.

- Я не забывала о вас, девочки. И… - Мой голос дрогнул. – И, если бы вы мне были не нужны, не искала бы встречи в первый же день. Я действительно скучала.

С этими словами я первой подошла к Элли и первой ее обняла. Мне не хотелось ссор и размолвок. Она шмыгнула носом и на пару секунд уткнулась лицом в мое плечо, после чего отстранилась и сказала:

- Я рада, что ты не забыла нас. Иначе это было бы мое самое большое разочарование в дружбе.

- И самое мое большое разочарование в себе самой, - тихо ответила я и крепко сжала ее плечо.

- Ты в порядке? – спросила Элли. – Мы читали о том, что тебя отравили.

- Да, все отлично – Эштан спас меня.

- Слава светлым богам… Мы переживали за тебя, Белль. И я хочу, чтобы ты знала = мы с Дэйрил очень тебя любим.

- Оцень-очень! – подтвердила та и умудрилась одновременно потискать нас с Элли за щеки. Мне стало легко и радостно – эта встреча принесла облегчение.

Обменявшись радостными улыбками, мы втроем пошли осматривать покои – для девчонок все это было в новинку.

Глава 17

Дверь захлопнулась и мы остались вдвоем. Я думала, повиснет угнетающая тишина, но Даррел вдруг спросил спокойным голосом:

- И много их?

- Кого? – не поняла я.

- Ран, которые ты хотела бы успокоить.

В его голосе больше не было насмешки, словно, оставшись один на один со мной – он стал другим. Взрослым. Таким, каким представлялся мне, когда я читала статьи о нем.

- Маленьких – как у всех. Больших – одна, - ответила я осторожно.

- Расскажи? – попросил он.

- Зачем?

- Хочу знать, какие раны должны лечить. – В его мягком взгляде было спокойствие, которое вдруг передалось и мне. Я почувствовала его впервые за долгое время.

- Хорошо, - решилась я. - Только не жалей меня. И не говори, как тебе жаль.

«Иначе я расплачусь», - мысленно добавила я. Когда жалеют, всегда хочется плакать.

- Не буду, - пообещал Даррел. – Дай огня – пусть камин трещит.

Я кивнула. С моих привычно пальцев сорвалось золотое пламя и подлетело к камину, что придавал комнате уютный вид. Мгновение – и в нем затрещал огонь. Верхний свет погас, и лишь пламя освещало наши лица, а в воздухе все так же витал запах какао.

Положив на колени подушку, я стала рассказывать.

- Не думай, что моя жизнь была необычной. Много было хорошего, хотя и плохое случалось. Я воспитывалась добрыми людьми, которых привыкла считать своей семьей, и я буду считать их семьей всегда. У меня не было родителей, но были любящие родственники. Бабушка и тетя заменяли маму, а братья хоть и не могли заменить отца, всегда были моими защитниками. Мы жили не богато, но и проблем с деньгами не испытывали – как оказалось, бабушка весьма разумно тратила те деньги, которые достались от деда. И я всегда считала себя обыкновенной. Разве что хотела закончить столичную академию – а ведь не все из нашей Северной провинции могли позволить себе это. Я даже о тебе никогда не мечтала. – На моем лице появилась улыбка.

- Обо мне? – поднял бровь принц.

- Почему ты удивляешься? Разве ты не знаешь, что все молодые девушки мечтают о тебе? Все хотят стать принцессами.

- Из-за денег и титула? – уточнил он.

- Глупый, - отозвалась я, чувствуя, как сильно хочу коснуться его темных волос, на которые пламя отбрасывало красноватые блики. – Возможно, высокородные девушки и хотят этого от тебя. Но остальные… Остальные мечтают о другом.

- И о чем же? – спросил он, упираясь локтем о диванную подушку и задумчиво касаясь волос. Будто бы зная, что это хочу сделать я!

- О том, что рядом окажется кто-то сильный, смелый и благородный. Как настоящий принц. Кто-то, кто сможет защитить их. Помочь в сложную минуту. Стать опорой. Подарить любовь. Искреннюю, без фальши. Принять такой, какой она есть. Вот о чем мечтают девушки, - ответила я тихо, положив подбородок на подушку, которую держала на коленях, прижимая к себе. – Кто, если не принц, сможет дать это все?

Даррел кивнул.

- Понял. Знаешь, открою тебе секрет, Белль. Это обоюдное желание. Даже сильный, смелый и благородный принц хочет видеть рядом с собой ту, которая станет его опорой, полюбит и примет любым.

- Как Ева? – спросила я вдруг, вспомнив нашу встречу.

На лицо принца набежала тень.

- Зачем вспоминаешь ее?

- Ты ведь ее любил. Я до сих помню ваш диалог. И то, как вы целовались в той аудитории.

- С Евой все кончено, - недовольно ответил Даррел. – Знаешь ведь.

- Твоя любовь так быстро прошла? – прищурилась я.

- Была ли это любовь? – сам себя спросил он. – Скорее, это было наваждением. Я знал ее долгое время и ничего не чувствовал, однако в какой-то момент меня будто молнией поразило, когда я ее встретил на каком-то балу. Она заворожила меня настолько, что я очнулся лишь наутро, лежа рядом с ней в постели и наблюдая, как дрожат во сне ее ресницы. И тогда я решил: она – та самая. Это действительно было как наваждение. Я думал только о ней. Хотел быть рядом. Сбегал из академии и встречался с Евой тайком. Все время был на взводе, поскольку знал, что мы не сможем быть вместе. И меня это ужасно злило. Тогда меня весь мир злил – я был сам не свой. И когда решил, будто ты все же рассказала о нас, чуть с ума не сошел. А потом… Потом в одно мгновение отпустило. Как будто и не было ничего. Даже когда она приходила ко мне, когда пыталась целовать, когда снимала одежду – я ничего не чувствовал к ней. В душе была пустота. Странно, да? Думаешь, я ублюдок, который с ней поиграл и бросил? – вдруг спросил меня принц.

- Я так не думаю, - осторожно ответила я, вновь вспоминая Еву. Она оказалась коварной – вдруг она вообще приворожила Даррела? Нет, такого не может быть – придворные маги сразу бы заметили следы воздействия. Не могут же во дворце все щелкать клювом, как говорит Том? То восстание едва не проворонили, что нападение на академию, то приворот принца? И вообще, что может приворожить дракона? Лишь самая сильнейшая темная магия. А Ева – светлая.

- Почему молчишь, Белль? – снова спросил Даррел. – Если ты считаешь меня ублюдком, так и скажи. Только не молчи.

Глава 18

На следующий день началась моя новая учебная жизнь, и на старую она была не похожа ни капли. Теперь мой день начинался ранним утром, но не с завтрака, а с тренировок. Оказывается, будущая императрица должна была не только быть умной, знать несколько языков, владеть азами дипломатии, истории, литературы, географии и еще доброго десятка гуманитарных наук, но еще и уметь защищаться. Занималась со мной моя телохранительница – беловолосая эльфийка, которая когда-то сопровождала императрицу Элейну. Как оказалось, ее звали Анайрэ, и с языка светлых эльфов это переводилось, как «сияющий камень». И характер у нее действительно был словно каменный. Для нее будто не существовало титулов – ко всем она относилась одинаково требовательно.

Анайрэ разбудила меня ни свет, ни заря, и хотя была вежлива, но в ее голосе чувствовалась воистину мужская жесткость. Кроме того, одета она была в черный мужской костюм для занятий рэйтас – так называлось древнее эльфийское боевое искусство, куда были включены несколько дисциплин вроде мечевого боя, рукопашного боя, стрельбы из лука, а также того, что изящно называлось «искусство вечного сна».  Иначе – искусство убийства.

Эльфийка заставила надеть костюм и меня – только белый, женский. И отвела в зал, предназначенный для тренировок, который примыкал к моим покоям.

- Мы начнем тренировки с азов, госпожа, - сказала она, стоя передо мной. – Сначала мы укрепим ваше тело. После – дух. Вы не сможете овладеть древним искусством рэйтас, ибо это путь война, а не императрицы. Но я научу вас быть бесстрашной и уметь постоять за себя.

В ответ я лишь сонно кивнула – спать хотелось неимоверно!

- На тренировках обращайтесь ко мне «рэйгос».

«Рэйгос» - учитель. «Ара» - ученик.

Я кивнула. Следующий час мы занимались физическими упражнениями. Я никогда не считала себя слабой, к тому же была уверена, что достаточно вынослива и гибка, однако я переоценивала себя. После занятий с Анайрэ я падала с ног, и казалось, будто бы во мне дрожит каждая мышца, даже те, о наличии которых я и не подозревала.

- Слабое тело делает дух слабым! – скомандовала эльфийка. – Еще пять отжиманий.

- Я больше не могу, рэйгос, - простонала я, лежа на полу. Отжиматься у меня получалось не очень хорошо – руки были слабыми.

- Можете. Ну же. Делайте. Бездействие приводит к поражению. Сегодня проиграли вы, завтра – вся империя, - возразила эльфийка холодным голосом. Он у нее был красивым и низким. – Возьмете ли вы на себя ответственность за жизнь каждого подданного?

- Светлая Тэйла, дай сил, - простонала я и снова попыталась отжаться. Получилось с огромным трудом. И я буквально спиной чувствовала, как неодобрительно смотрит на меня эльфийка.

Отжавшись кое-как, я рухнула на пол.

- А теперь утренняя медитация, - объявила Анайрэ. – После физических упражнений нужно успокоить дух.

Дух мне успокаивать не хотелось – куда с большим удовольствием я бы лучше утолила голод. Но спорить я не стала. Села в ту же позу, что и Анайрэ и делала все, что она велела. Правда, в конце концов, все-таки заснула, что не осталось незамеченным.

- Над вашим духом много придется работать, - сказала эльфийка таким тоном, будто ставила лекарский диагноз. – Мы закончили.

Традиционный поклон, и я буквально сбежала в купальную комнату, где меня, уставшую и мокрую, ждала полная ванная. Я погрузилась в светло-розовую прохладную воду, от которой пахло вербеной и лавандой. В ванной я так расслабилась, что снова заснула, но меня разбудила Лея. Она помогла мне привести себя в порядок, и я направилась завтракать. Но не вместе со всеми, а все так же у себя в покоях. Я усадила за стол Лею, хотя она, как обычно, смущалась и сопротивлялась, и после завтрака почувствовала себя бодрой.

Затем начались занятия. Индивидуальные.

Меня сопроводили в двухуровневый учебный зал, расположенный на этом же этаже. Второй уровень, на который вела витиеватая лестница, был заставлен стеллажами с книгами. А на первом стояли стол для преподавателя, за которым высилась доска, и всего лишь одна парта. Моя. И хотя сделана она была из дорогого белого дерева, мне стало неуютно. Быть единственной ученицей казалось странным и неправильным. Несправедливым! И этого зала мне хотелось бежать – казалось, воздух пропитан чем-то тяжелым.

В учебном зале меня уже ждал декан темного факультета – магистр Дориан Дэлмир. Он сидел прямо на преподавательском столе и читал какую-то тонкую книгу в кожаном переплете. Увидев меня, он убрал ее и впился в меня пристальным взглядом, от которого стало не по себе. Затем он недобро улыбнулся и приглашающим жестом поманил к себе. Как на казнь.

- Здравствуйте, магистр Дэлмир! – громко сказала, направившись к нему, а моя телохранительница встала у стены, сложив руки за спиной.

- Доброе утро, адептка Ардер, - сказал декан темного факультета, даже не собираясь слезать со стола и посмотрел на Анайрэ. - Выйдете, милочка, у нас будет занятие.  

Эльфийка даже не шелохнулась.

– Вы меня слышите? – громче спросил мужчина. – Или ваши острые ушки служат лишь украшением?

- Слышу. Но если отсюда кто-то и выйдет, так это вы, - ответила телохранительница. – Я обязана сопровождать невесту принца всюду. Личное распоряжение императрицы.