Зубы дракона

4

Рената Висен была в семье младшей дочерью, поэтому ее больше всех баловали. Она получала все, на что указывал ее пальчик, и после того, как остальные дети покинули дом, на ней окончательно сосредоточилось всеобщее внимание.

Но она все равно была недовольна. Наверно, это происходило потому, что в моральном отношении ее держали в слишком строгих рамках. Ей не разрешали даже смотреть на молодых людей, и отец все время бдительно следил за ней. И мать тоже, хотя ее больше всего заботила репутация семьи. Ренате казалось, что отцовская забота стала навязчивой. Стоило кому-то всего лишь взглянуть на нее, как отец часами мог объяснять несчастному, какая он плохая партия для его дочери и так до бесконечности.

Он находил изъяны даже в безобидном Карле Берге. Ренате, в общем-то, было все равно, она считала Карла скучнейшей занудой. Но она слышала, как однажды мать выговаривала отцу: «Это становится ненормальным, как ты охраняешь нашу девочку. Можно подумать, что…» А потом Рената услышала хлопок, сильно смахивавший на звук оплеухи, и сдавленный крик матери.

Ренате было неприятно подвергаться такому обращению. В ней бродили сильные жизненные соки, хотя она и знала, что придется ждать до замужества. Но так ей никогда не удастся выйти замуж!

Ей никогда не давали поговорить о своем теле, мать, наверно, считала, что у нее его просто нет. Руки и ноги, о них еще можно было упомянуть, но больше ни о чем!

Но она знала, что есть и другое. Однажды она подсмотрела, чем занимались на кухне одна из служанок с кучером. Они стояли у кухонного стола, девушка полусидела на нем с высоко задранной рубашкой, а кучер стоял рядом. Нет, она даже в мыслях не могла пересказать себе то, что видела. Они ее не заметили, и когда она вернулась в свою комнату, в ее теле горела такая жажда, что она стонала, не зная, как утолить ее. А ночью ей приснился такой фантастический сон, и она проснулась и…

Нет, уж лучше забыть про это!

Она также помнила, хотя и неотчетливо, как однажды в детстве зашла в комнату к родителям. Отец лежал в кровати матери, и Рената подбежала к нему и била его сжатыми кулачками, крича, что он не должен так делать, хотя злилась она при этом почему-то на мать, а потом она была так взволнована, что расплакалась и плакала до тех пор, пока в детскую не пришел отец, обнявший и успокоивший ее, и все опять стало хорошо. Она помнила, как сказала ему, что он только ее отец и может любить только ее и никого другого. Тогда он ничего не говорил, неслышно бормоча что-то неразборчивое про себя, но теперь, когда она выросла, его глаза все чаще задерживались на ее округлившемся теле, которое он полюбил похлопывать и оглаживать при каждом удобном случае.

Рената только сжимала зубы покрепче. Она хотела выбраться из этого дома. Она хотела иметь мужа, как все ее сестры.

Она больше не хотела жить вместе с отцом. На прошлой неделе он вдруг случайно тронул ее за грудь — но было ли это на самом деле случайно? Прикосновение вызвало у нее прилив отвращения и страха. И еще какое-то чувство, названия которому она не знала.

Поэтому она мечтала вырваться из этой душной атмосферы. Как можно скорее!

Тот юноша, который хотел пригласить ее на танец в доме консула…

Рената не могла забыть его. Этот глупый отец, он отказал ему, обидев юношу так, что тот, наверно, уже никогда не появится снова! А он такой красавец! И какие глаза! Желтые, дерзкие!

Когда пересеклись их взгляды, Рената испытала прилив страха, смешанного с радостью. Такого человека она смогла бы полюбить, в этом-то она была совершенно уверена! Ей вспоминалась сцена со служанкой и кучером у кухонного стола, и ее тело наполнялось дрожью, собиравшейся в одной точке.

Она хотела этого мужчину, его и никого другого! Шведа с огненными глазами!

Но в следующий момент в ней вновь говорили боязнь и тоска, и она начинала дрожать по другой причине. Она не должна была думать о нем! Мать ведь говорила ей, что все плотское греховно. Ренате следовало сохранить свою чистоту, это было самое главное. Никто не должен был сказать что-то плохое о морали семейства Висенов!

А Ренате не следовало задавать никаких вопросов, пока она не выйдет замуж.

Впрочем, замуж она, наверно, так никогда не выйдет.

Она глубоко вздохнула и вернулась к излюбленному занятию в своей девичьей клетке: разглядывать отражение в зеркале, приукрашиваться и любоваться собой. Небольшие прыщики и веснушки она замазала липкой мазью, которую сверху припудрила. На щеки, до этого обильно натертые розовой пудрой, она наклеила пару черных бархатных сердечек. Действовала она осторожно, ведь в комнате было темно и можно было легко перестараться. Ресницы потемнели от приложенного к ним кусочка угля. И так до самых висков. Губы она выкрасила в ярко красный цвет, затем еще немного полюбовалась собой и встала. Покрутилась перед зеркалом, одернула талию, где юбка собралась в складки. Вся семья очень любила сладости и ни в чем не отказывала себе за едой.

Да, она была красива. Светлая, но строгая юбка придавала ей особую статность. А то, что она была дочкой ювелира, заметить тоже было не трудно.

Она была настоящим цветком. Девушкой мечты для любого мужчины!

Таких, впрочем, не находилось. Об этом заботился ее папочка.

Она знала, что Карл Берг уже сватался, и родители держали его в ожидании ответа. Хотели убедиться, что не появится кто-то получше. Во всяком случае, так утверждал отец, Рената сомневалась, что это правда. У нее было неприятное предчувствие, что он никогда не отпустит ее.

Напротив их дома остановилась карета. Она поспешила к окну.

Это была красивая карета, кучер был одет в настоящую ливрею. И…

Кто же это приехал, не тот ли молодой швед? К их дому!

Позабыв все приличия, Рената отдернула занавеску, чтобы было лучше видно. Но сразу же опустила ее, ужаснувшись собственному бесстыдству.

Боже, как он красив! И одет так богато! Теперь уж отцу придется…

Он исчез в доме. Рената поспешно выскочила в коридор и стала смотреть вниз. Он отдал швейцару свою визитную карточку, и тот понес ее в гостиную на подносе. Рената прокралась вдоль балконных перил в верхний холл, чтобы видеть получше, и стала глядеть в щель между полуоткрытыми дверьми гостиной. Она забыла о своей высокой прическе, которая должна была напоминать прическу Марии-Антуанетты, дочери императрицы Марии Терезы и жены короля Франции Людовика XVI. Она всегда так красиво выглядела, когда еще жила здесь, в Австрии, а сейчас, в Париже, наверняка стала еще краше. Следуя ее примеру, Рената обильно смазала свои волосы мучным клеем, и они стали совсем жесткими. Затем она подняла их с помощью горбушек хлеба и лент, припудрила белой пудрой, а сверху воткнула страусовые перья. Результат, как ей казалось, получился потрясающим. Но сейчас, в возбуждении, она совершенно забыла о прическе, и все это сооружение, задев за дверной косяк, с треском обрушилось вниз.

Ей стало очень больно. С гримасой она подавила стон. Рената попыталась собрать остатки прически, но полужесткие клочья волос не хотели держаться и рассыпались вниз по лицу. Этого только не хватало… Теперь она, конечно, не может показаться внизу! А ведь она только что была так красива!

Швейцар вернулся в холл и жестом пригласил юношу пройти за ним. Рената не знала, что ей делать. Но тут ей в голову пришла идея, и она быстро спустилась по черной лестнице в комнату рядом с гостиной, откуда ей все было слышно.

Усевшись рядом с дверью, она затаила дыхание.

Холодный голос отца:

— Вот как? Молодой человек теперь консул!

Юноша, имя которого Рената так и не расслышала, что-то ответил, но она не разобрала ни слова, так как он стоял к ней спиной.

— Гм, — пробурчал отец. — Ах вот как. Ну что ж, это хорошо.

«Ой», — подумалось Ренате, и она принялась кусать свои стриженные ногти.

Но тут отец добавил:

— Ну что ж, прекрасно — для вас. А моя дочь заслуживает гораздо большего.

«О нет, — взмолилась Рената. — Я хочу его! У него такое прекрасное тело. И такие обтягивающие панталоны, что я могла бы… Нет, нет, такие мысли она не смела допускать!»

Мужчина вновь сказал что-то, на этот раз более резким голосом. Очевидно, он сказал нечто существенное, потому что отец не сразу нашелся с ответом.

В этот момент в разговор включилась мать.

— Господин Линд фон Люди-льда. Вы же швед!

— Да, — подхватил тут же отец. — Вы ведь понимаете, что мы не можем отдать дочь за иностранца! Тем более — за выходца с этого холодного, нецивилизованного Севера! Ее же там белый медведь может разорвать, как только она за дверь покажется! Нет, консул Линд, не вас я хочу видеть женихом своей дочери. Вы чересчур молоды, слишком неизвестны и вообще никак не подходите нам. Я даже считаю оскорбительным для моей семьи, что вы осмелились обратиться к нам с такой неслыханной просьбой.

В гостиной наступила мертвая тишина. Потом мать сказала:

— Да, да, авантюристов и шарлатанов нам здесь не надо. Прощайте, господин Линд!

У Ренаты все поплыло перед глазами. Нет, нет, нет!!!

И тут она услышала голос незнакомца, и на этот раз он, очевидно, развернулся к ней и говорил так холодно, что она не могла не расслышать сказанное им:

— Ну что ж! Вы об этом пожалеете! Такое унижение я не стерплю, как какой-нибудь безответный попрошайка! Прощайте!

Его голос был ужасен! Он был холоден и бессердечен.

Отца и мать это, вероятно, тоже проняло. Они хранили молчание.

Какие же они глупые! Этот красавчик мог бы достаться ей! По голосу матери она поняла, что та колебалась. Однако отец был непреклонен. Каждого жениха он отправлял восвояси как непригодного. Как бы они ни были богаты, в каждом он находил какие-то изъяны. Но этот-то был так желанен Ренате! Неужели они ничего не понимают?

Она знала, что просить их переменить свое мнение бесполезно. Отец давал ей все — только не мужа.

В отчаянии она бросилась наверх в свою комнату и начала нудную работу по наведению порядка в своих склеившихся волосах.

Ей не приходило в голову, что она может помыть голову. Это было слишком хлопотно.

Ренате исполнилось уже двадцать пять лет. Из-за своей любви к сладкому лет через десять она вполне могла стать как минимум раза в три больше. Пока же она была милашкой, хотя и пухленькой, похожей на куклу. Но губки у нее вечно были сложены в недовольную гримасу, а говорить с ней было невыносимо скучным занятием. Она отделывалась равнодушными «да» и «нет», произносимыми к тому же безразличным тоном, хотя и отпускала время от времени какую-нибудь язвительную фразу в адрес других девиц, живших по соседству. Ее развлекали только сплетни и да еще комплименты. Казалось, что она смертельно от всего устала.

И еще в ее жизни существовал этот жаркий огонь, который сжигал ее изнутри. Чувственность она унаследовала от отца, который обзавелся в деревне большим числом любовниц. Рената не догадывалась об их существовании — если бы она об этом знала, то наверняка давно бы уже выплеснула свои чувства на знакомых и незнакомых парней. Сейчас же она была под влиянием строгого воспитания всегда сдержанной матери.

К столу она спустилась только к ужину, вся надутая и печальная. Она не могла признаться, что подслушивала, но уж наказать-то их она должна была! Пусть узнают!

Они же вообще ничего не упоминали о визите молодого человека. Вели себя так, как будто его здесь никогда не было. С ней они тоже особо не говорили. Были такие же надутые и сдержанные, как и она.

Веселенький получился ужин!

Значит, его звали Линд. Линд фон… что-то такое, сказала ее мать. Линд было понятно, а вторая часть имени была, наверно, произнесена на его странном языке.

Рената была готова взорваться от злости, что потеряла его.

В тот вечер, когда она уже ложилась спать, с ней случилось что-то странное…

Она уже приготовилась расшнуровать юбку, когда вдруг воздух в комнате наэлектризовался, как перед грозой. Он как будто превратился в прозрачную и дрожащую золотую пыль, которая подхватывала ее и наполняла собой.

Она замерла в полной неподвижности.

Ее охватило непреодолимое желание выйти.

Может быть, ее где-то ждали? Пригласили в гости сегодня вечером, а она все забыла?

Нет, кто бы это мог быть?

Все приглашения передавали через ее родителей, которые тщательно отбирали ей подруг. А в гости она ходила только тогда, когда родители решали навестить своих старых знакомых.

Не сознавая, что делает, она снова зашнуровала юбку и осмотрела себя в зеркало. Волосы… Что ей теперь с ними делать?

Она быстро засунула в прическу несколько шпилек, чтобы они хотя бы не свисали так старомодно в разные стороны. Слава Богу, она не успела снять с лица весь свой прекрасный макияж. Чуть-чуть подкрасить губы, и все…

Странно! Она остановилась и прислушалась.

Естественно, она ничего не услышала.

Ей показалось, что кто-то крикнул или прошептал ей в самое ухо, она сама не поняла, что это было: «Приди! Рената, приди ко мне!».

Этот беззвучный крик наполнил ее возбуждением, и она даже проверила, чиста ли она под одеждой.

Все в порядке.

Но выйти на улицу прямо сейчас? В это время суток?

Да, да, ведь желание подчиниться призыву так сильно.

Но как выбраться из дома?

Отец с матерью… Может быть, они уже улеглись спать? Она осторожно выглянула в коридор. Лампа внизу действительно была погашена. Все в доме затихло.

Хотя они могли еще и не спать в своих комнатах. Ей придется прокрасться украдкой…

Рената нашла свою накидку и осторожно спустилась по лестнице. Ее никто не заметил. Осторожно, очень осторожно она повернула ключ в замке. Теперь в ней полыхало страстное желание, она спешила, она должна была торопиться, потому что он уже устал ждать.

Он?

Откуда она знала об этом?

Выбравшись наружу, она счастливо выдохнула и прислонилась к двери. Потом накинула капюшон на голову, чтобы никто не узнал ее при случайной встрече.

Конечно, она знала, что это мужчина! Это изнуряющее томление внутри нее мог вызвать только мужчина. И ей казалось, что она догадывалась, кто это был.

Мужчина с волнующими глазами. С дерзкой улыбкой и изящной походкой.

Рената никогда не отличалась острым умом. Она не задумывалась, что с ней происходит, гонимая вперед только собственными желаниями. И еще внутренней силой, исходившей от него.

На площади под липами стоял конный экипаж. Кучер, а вместе с ним и лошадь дремали, повесив головы. Когда она проходила мимо, они очнулись, и кучер крикнул:

— Подвезти, дамочка?

Она отрицательно закачала головой, еще больше пригнулась и поспешила прочь.

Странно, она точно знала, куда идти, в ней не было и тени сомнения, хотя она и не имела представления, где он живет.

Он ждал, ждал в нетерпении…

Она должна торопиться, быстрее, чтобы он не устал от ожидания. Вдруг ей так и придется остаться на улице, если ему надоест ждать ее?

Рената застонала от нетерпения и бросилась бежать.

На углу стоял полицейский констебль, навстречу попадались гулящие женщины, но она не останавливалась, спешила все дальше и дальше, и ее тело становилось все тяжелее от усталости и от переполнявшего ее желания.

Вот ворота, в которые она должна войти, она знала это. Вдруг они закрыты?

Нет, все в порядке. Как только она зашла внутрь, в подъезд, от стены отделилась тень. Это был мужчина в плаще. Он набросил плащ ей на плечи и привлек ее к себе. Мужчина тоже горел от желания, она заметила это по его дыханию. И когда он запрокинул ей голову назад и поцеловал ее, она не сопротивлялась. Напротив, она чуть не лишилась сознания от восторга.

Затем он спокойно, но решительно повел ее вверх по лестнице. Рената, которая чувствовала, что вся ее жизнь сейчас заполнена желанием этого человека, без колебаний последовала за ним. Прямо в его квартиру, которую она даже не разглядела, так как он не потрудился зажечь свет.

В очарованном состоянии, она безвольно позволила ему раздеть себя. Он делал это нарочито медленно, как будто хотел растянуть время. Она еле удержалась от того, чтобы ляпнуть: «Хорошего ждать никогда не устанешь». Интуиция подсказала ей, что такой высокопарной фразой она только вызовет его недовольство.

Она одновременно наслаждалась и испытывала все большее нетерпение от его медлительности. Ее тело горело, она едва могла стоять неподвижно — он это увидел или, точнее, почувствовал в темноте. Тогда он еле заметно усмехнулся и, как бы успокаивая, стал жарко целовать ее от плеч вниз к груди. Рената хватала воздух и тихо постанывала.

В ту ночь она получила то, что хотела, и даже больше. Судя по всему, он был очень рад ее пылу и отвечал на ее чувства так интенсивно, как она только могла желать. Ах, это было так чудесно, чудесно!

Одновременно она была чем-то недовольна и даже разочарована. Чего-то ей не хватало. Может быть, нежности? Его ласки были такие… Как бы это сказать? Им ничто не мешало, он точно знал, как наилучшим образом удовлетворить ее, он вновь и вновь всевозможными способами пробуждал в ней желание, она испытала оргию эротики и чувственного наслаждения.

И все же он был какой-то холодный. Чужой, что ли. Он видел ее красоту, без всякого сомнения, и сам был тоже неотразим. Но за этим что-то скрывалось. Она чувствовала, что он не отдавал ей свою любовь, для него существовали лишь плотские наслаждения. Но это не могло быть правдой, он же просил ее руки, а значит — любил ее!

И все же, хотя она и не могла разглядеть в темноте его лицо, у нее было предчувствие, что оно окажется холодным, окаменевшим и расчетливым.

Ну уж нет, ну и глупая же она! Не может же она лежать вот так и внушать себе всякую чепуху? Ее кожа все еще помнит его ласки, все это было не так!

А какой она была желанной! Разве не желал ее Карл Берг? А сколько еще к ней сваталось женихов? Это она была самой сильной, это у нее просил любви этот шведский консул, полного имени которого она даже не знала.

Она щедро отдала ему свою любовь.

Посреди ночи он вежливо напомнил ей, что пора домой, если она не хочет разоблачения.

У Ренаты возникло чувство, как будто ее выгоняли.

Она быстро добралась домой по пустынным улицам. Ночь начала уже отступать. Но она не замечала прекрасные здания Вены, похожие на дворцы жилые дома, церкви, замки и официальные строения в этом, может быть, самом красивом городе Европы тех времен. Мысли в ее голове теснили друг друга, возвращаясь к одному и тому же.

Как все это вообще могло получиться? Как могла она, приличная дочь состоятельного гражданина, отправиться искать приключений таким образом?

У нее был только один ответ: должно быть, между ним и ней возникли такие сильные связи, что произошла передача мыслей. Это было во всяком случае понятно. Он хотел ее — и она ответила на его призывы.

Придется теперь отцу сдаться. Она должна получить его благословение на замужество с любимым человеком.

И лишь две неприятные мысли беспокоили ее сейчас, как только она начинала планировать будущие шаги: как рассказать дома об этой ночи?

И говорил ли он хоть что-то о замужестве, о своем желании жениться на ней?

Нет. Он даже не попросил у нее новой встречи.

В груди Ренаты нарастала душевная боль.

Конечно же, он скоро даст о себе знать! Скоро, очень скоро, в этом Рената была уверена!

Проблема была только в том, что он, наверняка, понимал всю бесполезность такого шага. Отец с матерью уже сказали нет. А они никогда не меняли решений, ей это было прекрасно известно и скоро станет понятно и ему.

В свою комнату Рената вернулась очень подавленной. Однако никто не заметил ее.

Никогда раньше она не чувствовала себя так беспомощно, так безнадежно!

А ведь самое худшее еще ждало ее впереди!

Ее мучило воспоминание об их расставании. В тот момент сквозь маленькое окно у двери проник слабый лунный свет, и она довольно ясно разглядела его лицо.

Он взял ее за подбородок и повернул ее лицо к своему. Она смогла заглянуть в эти глаза…

— Ты должна забыть все это, — сказал он медленно и отчетливо, и этот желтый взгляд совершенно смутил ее.

Она улыбнулась.

— Что это значит? Как же я смогу забыть? Ведь это же только начало?

— Ты забудешь, что видела меня! И что ты была здесь!

Она хотела что-то ответить, сгладить неловкость легкой шуткой, но его желтые глаза совсем лишили ее сил, и она упала бы, не держи он ее так крепко. А потом он сказал еще что-то, причем несколько раз, но до ее сознания доходили только обрывки фраз: «Твой отец должен узнать… рассказать… позор, позор и бесчестье… не я…»

Смысла в его словах она так и не уловила, чуть не лишившись чувств в этот момент.

Наверно, это все ей только показалось! Как же она сможет забыть его!

Рената проснулась поздно, когда день давно уже наступил. Все ее тело ломило, и она сначала ничего не могла понять.

Потом в ее голове стали возникать какие-то расплывчатые воспоминания…

Разве она не ходила куда-то вчера вечером? И не была ли она дома у какого-то мужчины?

Она не могла ясно вспомнить его лицо. Может быть, он был голубоглазым блондином? Да, точно, таким он и был.

Но, прости меня, Господи, почему? Как же она смогла поступить так?

Потому что она хотела этого. Разве не хотела она постоянно иметь рядом с собой мужчину?

Хотя ее тело болело как от ран, она была наполнена удивительным спокойствием. Наконец-то она обрела то освобождение, к которому так страстно стремилась.

Теперь она была настоящей женщиной. Но как его звали? И как она встретилась с ним?

Воспоминания становились все отчетливей. Но это все же была искаженная картина происшедшего, не более.

Внутренний повелительный голос сказал ей пойти к родителям и во всем признаться. Тогда все опять станет хорошо.

Но она не могла этого сделать!

Воля Ренаты безуспешно сопротивлялась внутреннему голосу. Но скоро ей пришлось сдаться.

Удрученная, она оделась и отправилась в гостиную. Она двигалась как корабль, потерявший управление, неизвестная сила влекла ее в океан, в который она не хотела входить.

Но сопротивляться было бессмысленно. Она должна была идти дальше!

И вот Рената призналась родителям в своем грехе.

Сначала они не могли ей поверить.

— Тебе просто приснился кошмарный сон, мое дитя, — сказала мать, шокированная даже тем, что ее дочери могло присниться что-то подобное.

— Нет же, — прорыдала Рената. Она закатала рукава и приспустила платье с плеч. — Посмотрите на все эти синяки!

— Не только синяки, — заволновался отец. — Я вижу и следы поцелуев! Какой скандал! Кто же совратил мою дочь? Я задушу его собственными руками! Не был ли это тот швед с неприятными глазами?

Рената ничего не могла понять.

— Господин Линд? Но я его даже не видела с момента приема дома у торгового консула. Нет, этот мужчина был светлее. С голубыми глазами. И он был такой красивый, — добавила она, глупо улыбнувшись.

— Что ты несешь, дуреха, — взорвался отец. — Думай, что говоришь!

Но Рената не могла следить за своей речью, ведь это Сёльве говорил ее устами, это его слова она сейчас произносила.

— Но как же он мог тебя встретить? — спросила мать. — Ты же не могла выйти из дома?

— Почему же, я вышла наружу, ведь вы все время запирали меня дома и не давали мне знакомиться с мужчинами. Но мне нужен мужчина, неужели вы этого не можете понять? А он был там, и он попросил меня пойти с ним к нему домой…

Мать застонала.

— Где? Где он живет?

Смятенный мозг Ренаты напряженно работал. Сигналы? Что она должна была сказать?

И она назвала улицу в противоположной от Сёльве стороне города.

— Я разыщу его! — прорычал отец. — Я найду его и тогда…

Он не закончил фразу, но всем было ясно, что он имел в виду.

Родители еще долго горячились, перебивая друг друга. Потом Ренату отправили в ее комнату, запретив ей выходить оттуда неделю.

Так Сёльве удалось осуществить первую часть задуманной им мести.

Но до того момента, когда и Рената, и все ее деньги станут принадлежать ему, было еще далеко. Рената его совершенно не волновала, потому что Сёльве уже прошел эту стадию развития проклятых. Ни одно человеческое существо для него больше ничего не значило. Его занимали только его собственные цели.

Но имея титулы и состояние Ренаты, он сможет пройти свой путь к вершине гораздо быстрее.

Он сделал только одну большую ошибку. Даже две или три, хотя о них он пока не догадывался.

Во-первых, он все время считал Ренату единственным ребенком. Он был так уверен в этом, что даже не потрудился перепроверить. Поэтому он не знал, что у Ренаты было несколько старших братьев и сестер, которые делили с ней право на наследство.

Что до второй и до третьей, самой большой ошибки, то их Сёльве совершил по собственной вине. Но об этих ошибках он узнает еще не скоро.

Теперь он ждал, когда семейство Висенов приползет к нему на коленях, умоляя спасти честь дочери.

Эту мысль он тоже внедрил в мозг Ренате.