Зона Посещения. Гайки, деньги и пила

Голод в райском саду

Вдруг сквозь весь хаос мыслей пробилось стойкое ощущение дежа вю. Мне показалось, что я уже здесь был и все это уже когда-то делал. Я опустил дымящуюся пусковую установку и замер. Но это странное чувство тут же растворилось в очередном всплеске острой, сводящей с ума боли.

Вспышка выстрела осветила мрачный участок подземелья, где заканчивался бетонный короб искусственного тоннеля и начинались естественные пещеры. Железные ворота вместе с постовыми укреплениями были вывернуты чуть ли не наизнанку и походили на безобразный выгоревший цветок. Возле разрушенной конструкции на бетонных плитах растянулись изувеченные тела военных МКЗП. Двое были все еще живы, и один из них сейчас в меня стрелял. Затвор его пистолета дернулся и, отведенный назад, застыл. Это был последний патрон.

Пуля ударила мне в живот, туда же, куда угодили и две предыдущие. Из глаз словно искры сыпанули. Боль сковала сознание, обмотала его колючей проволокой и подвесила где-то сверху над телом. Управление перехватила слепая ярость.

Я рванул вперед и со звериным ревом прыгнул на раненого спецназовца, который разодранными руками пытался сменить магазин. Один взмах малого ампутационного ножа – и пистолет улетел куда-то в темноту. Брызнул пульсирующий фонтанчик крови. Практически полностью отсеченная кисть военного повисла на недорезанном кусочке мягкой ткани безвольным брелоком. Не останавливаясь, я принялся свежевать бойца заживо. Это было отвратительно и чуждо даже моей извращенной натуре, но откуда-то возникла железная уверенность, что я просто возвращаю этому человеку всю ту боль, которую он причинил мне.

Вопил военный душераздирающе. Он продолжал орать и захлебываться кровью и после того, как я вскрыл его живот и вывернул кишки наружу. И все это время второй выживший солдат, которого потрепало намного сильнее, лежал и с ужасом наблюдал за всем этим, понимая, что и его ожидает подобная участь. И он не ошибся…

Когда я закончил, на развороченном входе в бункер остались такие же развороченные тела его охранников. Я вышел на свет, под единственную уцелевшую лампу в дырявом плафоне. Тусклый конус рассеянных лучей упал на мое израненное продырявленное тело. Я стоял практически голый, с веером окровавленных хирургических инструментов в руках. Несколько уцелевших лоскутов медицинского халата сползли по липким багровым потокам и упали под ноги. Раны начали затягиваться прямо на глазах, но оставшиеся в теле пули, словно ядовитые жала, источали все больше и больше боли. Их оставалось лишь вырезать. Дрожащие руки стали кромсать скальпелями уже сросшуюся плоть, выковыривая из нее десятки источников этой безумной боли. Мой дикий нарастающий вой хлынул в подземные пустоты…

В следующий миг я проснулся. Ужас от кровавого сновидения еще несколько минут штормил меня и перепутывал в голове мысли. И эта проклятая адская боль вновь переползла из фантазий в реальный мир. Хотя я лишь для успокоения называл такие свои сны фантазиями, нереальным дерьмом, игрой прохудившегося рассудка. Где-то в глубине души жило понимание, что это были вполне реальные воспоминания из моего «затертого» прошлого. В конце концов, конкретно этот кошмар я видел уже одиннадцатый раз. Ни одна мельчайшая деталь сновидения не поменялась, как не изменилось и количество переносимой и выносимой из него боли.

Тело все еще выгибалось дугой и билось в конвульсиях, пальцы впивались в ватный матрас, но я, сжав зубы, терпел и молчал. Я знал, что скоро эта пытка закончится. Так происходит всегда. Нужно потерпеть совсем немного – первые после длительного перерыва приступы видений мучают меня фантомными болями считаные минуты.

Наконец меня попустило, мышцы расслабились, тело обмякло. Я шумно втянул ноздрями сырой прохладный воздух. Пахло дешевой ночлежкой. Глаза забегали по сторонам. Так оно и есть. Я лежал на одном из матрасов, разбросанных по полу в небольшой проходной комнатушке с символическими дверцами, как в туалетных кабинках. В противоположном углу лицом к стене посапывал какой-то бродяга. На облезлом потолке горел тусклый диодный светильник. Я приподнялся и медленно переполз в сидячее положение. Только сейчас начали ощущаться пульсирующие удары под черепушкой и отвратительный вкус во рту. Но головная боль была настолько ничтожна в сравнении с той, через которую я только что прошел, что не сразу стало понятно, что меня пытается терзать жесточайшее похмелье.

– И сколько же я вчера выпил? – Руки невольно обхватили нездоровую башку.

– О, проснулся, алконавт?! – Через приоткрытую дверцу соседней комнаты выглянула улыбающаяся мордаха Серенького; старый приятель уже что-то хомячил за обе щеки. – Ну и гульнул ты вчера, дружище. Штук пять зеленых слил. Угощал всех направо-налево. Вон даже пару батончиков на завтрак мне перепало. Будешь? – Он протянул мне кусочек растаявшего обслюнявленного «Сникерса».

– Нет… сып-па-сиб… – Меня накрыл рвотный рефлекс, я сорвался с места и кинулся в угол к одиноко стоящему унитазу.

– Ну, как хошь. – Не обращая внимания на звуки моей рвоты, Серега затолкал шоколадку в рот и добавил: – Если вдруг не помнишь – вся снаряга осталась в твоем номере, где мы и начали. С собой ты взял вчера только бабки, фонарик да пояс с кольтом и, видимо, успешно все это прое… м-м… проехали.

– Одно меня в тебе поражает… – Я оторвался от белого друга, уткнулся в раковину умывальника и пустил струйку холодной воды на затылок. – Как ты после всех наших пьянок умудряешься быть таким?

– Каким?

– Бодрым. Иногда мне кажется, что ты и не человек вовсе… – Я сделал напор сильнее.

– А кто тогда?

– Ладно, забей. – Я встряхнул головой, разбрызгивая вокруг себя ледяные капли, и принялся растирать мокрыми ладонями лицо. – А знаешь, – продолжил я, – мне опять снился тот сон про пещеры. Я опять через себя все это пропустил, выгреб чайной ложкой весь этот забитый дерьмом клозет. И иногда мне даже кажется, что в один прекрасный момент я не выдержу и пущу себе пулю в висок. Как думаешь, это же лучше – помереть один раз по-настоящему, чем много раз подыхать вот так?..

– Ты с кем разговариваешь? – раздался хриплый голос из дальнего угла.

Я обернулся. Это спрашивал заспанный бродяга, который ночевал со мной в комнате. А Сереги уже и след простыл. Вот говнюк! Как выпить на шару, так он первый, а как кореша выслушать, так свои дела важнее. Но, несмотря на его идиотскую манеру неожиданно тихо появляться и исчезать, на Серенького я никогда не злился и только с ним делился всем тем дерьмом, которое порой меня накрывало.

– Да так, сам с собой говорил… – ответил я сталкеру, промокнул лицо куском бумажного полотенца и потопал к выходу.

– Погоди, куда попер? – кинул вдогонку мужик. – На вот. – В мою сторону со звоном полетел жетон камеры хранения, который я сцапал на лету. – Там внизу твоя пушка и шмотки. Ты вчера в хлам был, и пацаны просили за тобой присмотреть. Я не знал, где ты обитаешь, и приволок в свою ночлежку. Теперь топай, а я еще посплю. И это, спасибо за вчерашний праздник. Помог ты мне устроить достойную днюху, никогда еще столько людей за мое здравие не пили.

– Всегда пожалуйста! – кивнул я и вышел вон.

М-да, похоже, самую интересную часть вчерашнего вечера я все-таки пропустил. В упор не помню этого кадра и того, о чем он говорил.

Вяло спустившись по ступеням вниз, я вышел в достаточно просторный холл сталкерской ночлежки. Стальная клетка камеры хранения была у выхода. Хмурый бритый охранник забрал мой жетон и вытащил из ячейки с соответствующим номером пластиковый ящик из-под овощей. Там я нашел самоохлаждающуюся баночку пива и свой толстый кожаный ремень, увешанный такими же кожаными разгрузочными кармашками. Кобура с армейским кольтом висела на месте, а вот лямки крепления моего любимого фонарика-дубинки с шокером были вырваны с мясом. Прав был Серенький – просрал я вчера не только бабки. Кстати, о нем…

– Слушай, друг, – обратился я к бритоголовому мужичку, – а Серега, ну, Серенький выходил или еще где-то тут тусит?

– Я что, похож на телефонный справочник? – буркнул тот. – Еще не хватало вас, голодранцев, по именам запоминать…

Ну, в общем-то он прав – это же не люксовая гостиница, где я обитаю, там каждого клиента по имени-отчеству величают и с разгона в зад целуют. А в подобные дешевые притоны сползается исключительно биомусор – неудачники, несостоявшиеся проводники, хреновые или дефективные бойцы всех мастей. И как же меня вчера угораздило попасть в этот спальный район?

Я вышел наружу и осмотрелся. Ночлежка стояла у западной границы «русского сектора» торговой зоны, слева за КПП уже тянулись характерные постройки китайских кварталов. Мне же нужно было направо, в скопление многоэтажек. Я резко провернул донышко пивной банки, последовал характерный хруст ломающихся емкостей с химией. Холод от реакции перемешанных элементов растекся по тонкому металлу. Я немного подождал и поддел пальцем ушко. Зашипел газ, а в горло хлынула живящая влага. Не отрываясь от банки, я высосал половину содержимого и только после этого зашагал по пустым пыльным улочкам.

Раннее утро. Все, кто сегодня собирался в ходку, покинули это место еще на рассвете, а остальные досматривали сны. В торговых рядах были открыты лишь круглосуточные лавочки, где работали хмурые заспанные реализаторы, не принимающие кредитки. Так что вторую баночку пива я смог приобрести лишь в скромной забегаловке, пристроенной к конторе охотников за головами.

Здесь можно было взять заказ на ликвидацию любого бедолаги, за которого кто-то вдруг решил отвалить достаточно крупную сумму. Сама контора была еще закрыта, да и лично я подобной фигней никогда не занимался, а потому появлялся здесь крайне редко. Иногда ради интереса я рассматривал наружную стену объявлений с «топовыми заказами» и интересовался, сколько сегодня стоят человеческие жизни. Вот и сейчас, попивая прохладный напиток, я прошелся вдоль наклеенных рядов фотографий. Мало ли, а вдруг здесь случайно и мою физиономию кто-то повесил.

Глаза бегали по стандартным фоткам с несимпатичными мордами, некоторые из них были прибиты гвоздиком прямо в лоб, а некоторые уже перечеркнуты красным маркером крест-накрест. Прямо под изображениями стояли идентификационные номера заказов и суммы вознаграждений. Ряд ничем не примечательных лиц и таких же неинтересных цифр нарушился крупной выцветшей фотографией. Крупной она была потому, что на ней не помещалась цифра зелененьких, обещанных за голову изображенного человека. К тому же эта цифра периодически перечеркивалась, а под ней дописывалась новая, измененная в большую сторону. Я улыбнулся и подмигнул знакомой физиономии.

– Привет, Чичероне, что-то тебя совсем не ценят в нашем секторе, всего два с половиной лимона дают. У немцев давно за пятерку перевалило. Ну, это оттого, что сейчас совсем уж обнищала наша отечественная гэбня (так я называю уродов из нашего национального отдела МКЗП).

Я отпил пива и отправился дальше. Неуловимый сталкер, личность которого меня заинтересовала месяц назад, оказался своего рода легендой. Сказки и страшилки про него ходили наравне с анекдотами. Говорят, он в свое время активно вычислял и мочил внедренных в сталкерскую среду агентов МКЗП. Бывало, мочил и чисто научные экспедиции, не связанные с гэбней. Но все это были лишь слухи. Как дела обстояли на самом деле, знал лишь сам Чичероне. Кто-то даже утверждал, что этот странный малый умеет на людей морок напускать. Может, в этих слухах и была доля правды, тогда неудивителен столь сильный интерес спецслужб «развитых стран» к его персоне.

А в том, что заказ на Чичероне выставили именно эмказепешники, сомнений не вызывало. Никто, кроме правительственных организаций, не мог себе позволить настолько большого вознаграждения. В сущности, только им и было интересно извести столь яростного чистильщика и борца с мировой системой контроля Зон Посещения. Возможно, потому никто из наших и не старался искать этого бродягу. Если выяснится, что кто-то из сталкеров сознательно сотрудничает со спецслужбами, линчевания ему не избежать.

Но и на этот случай коварные гэбисты придумали хитрый ход. Совсем недавно у данного заказа появилась новая графа. За живого Чичероне охотникам было обещано пятьдесят лимонов зеленью! Подобная сумма могла заставить даже заслуженного ветерана нарушить первый сталкерский закон. Собственно, Васька, которого я казнил в студневой пещере месяц назад, так и хотел поступить. Но меня этот загадочный субъект интересовал совсем не из-за обещанных за него денег.

Нет, деньги – это, конечно, хорошо. Куда же в этом мире без них? Мои навыки проводника позволили мне накопить за несколько лет значительную сумму на счетах различных банков плюс золото и ценные бумаги в хранилищах. Скажу больше – я очень люблю тратить зелененькие. Но не все в этом мире можно приобрести за бабки. А потому Чичероне мне больше интересен как клиент. Столь разыскиваемый человек просто обязан быть закоренелым, неисправимым грешником. И я непременно должен вытянуть из него признание и, разумеется, устроить самое изощренное наказание, самую искусную казнь…

Сталкерские новостройки закончились, дальше тянулись кварталы старого города. Тэджон, некогда считавшийся научно-техническим центром Южной Кореи, теперь стал самым что ни на есть центром сталкерской торговли. От него за долгие годы существования аномальных земель протоптали настоящую магистраль в Тэчхон – столицу морской контрабанды. А уже оттуда частными подлодками и быстроходными катерами через относительно безопасную часть Желтого моря аномальные сельскохозяйственные культуры Зоны Три-Восемь поступали на все черные рынки нашей испорченной планетки.

Вероятно, и до Посещения в Тэджоне было людно, но после того, как город отсекли от большого мира высокой стеной Периметра безопасности, жизнь здесь буквально забурлила. Размытая граница Зоны, за которой курсировали области измененного физического пространства, находилась всего в километре-двух от городской черты. И именно в Тэджон стремились многие сталкерские отряды, чтобы после всех пережитых кошмаров спешно скинуть груз в местные необъятные хранилища и тут же расслабиться, с головой окунувшись в домашний уют и неспешную атмосферу практически безопасной обыденности.

Даже самый простенький южнокорейский городок в сравнении с северокорейским значительно выигрывал по инфраструктуре и уровню комфорта, а Тэджон вообще стал самым настоящим раем, где любой успешный сталкер за деньги мог получить абсолютно все. Даже то, что нельзя достать в большом мире… Кто-то хотел лишь заработать в Зоне бабла и свалить на острова Океании или в какие-нибудь культурные центры цивилизованной Европы, а мне и здесь было хорошо, почти как в райском саду. Да и где, кроме Зоны, можно так легко и безнаказанно насыщать спящее во мне чудовище?

Старые улицы и кварталы патрулировали местные законники, большую часть которых я уже когда-то самолично спаивал элитным алкоголем, а потому хоть один человек из каждого встречного патруля отпускал мне радостное приветствие. Я отвечал доброжелательным кивком и жестами показывал, что сейчас совсем не в состоянии стояния, чем избавлял себя от ненужных разглагольствований на стандартные и приевшиеся темы.

Впереди замаячила многоэтажка с надписью «Lacky Boutique Hotel». Там, под крышей, располагалось мое логово. Эта некогда четырехзвездочная гостиница, с поправкой на ее соседство с Зоной Посещения, теперь считалась люксовым заведением. Совсем не ровня откровенным бомжатням торговой зоны Северной Кореи.

Поприветствовав на входе швейцара со «Страйкером»[3] в руках, я потопал прямиком к холодильным витринам, стоящим в холле. В заведении работал принцип «all inclusive», и местным обитателям можно было хапать и тащить в номер все, что здесь было выставлено, даже тех приветливо улыбающихся красавиц, что расположились под кондиционером на кожаных креслах и диванах. Поначалу так я и делал, пока не понял, что проще все это заказывать по телефону непосредственно в номер. Но сейчас был другой случай – совсем не хотелось, чтобы ближайший час меня кто-либо беспокоил, тем более что в номере уже все было. Все, кроме этих прохладных запотевших бутылочек «Швепса». Выудив из холодильника парочку стекляшек, я отправился к лифту. И уже на выходе на свой этаж поймал знакомого пацана, развозящего еду и напитки по номерам, и выхватил с его тележки маленькое ведерко льда с каким-то модным шампанским.

– Дом, милый дом! – Я шагнул в прохладу уютного номера.

Дверь за спиной бесшумно закрылась. Пояс с пушкой грохнулся прямо на пол, по углам разлетелись кроссовки, джинсы, перепачканные бурной гулянкой, и рубашка-ковбойка. Шампанское осталось на журнальном столике у входа. С ведерком льда под мышкой и бутылками тоника в руке я двинул к бару. Здесь я вылил в ведро припасенный заранее джин, туда же спустил и две тары «Швепса». Небрежно разрубив надвое лайм и выжав половинку в нержавеющий сосуд, я понес эту «чашу Грааля» к джакузи.

По пути взгляд упал на обеденный столик, за которым мы с Серегой начинали вчерашнюю гулянку. Пустая бутылка элитного виски так и осталась стоять в окружении двух стаканов. Со стороны моего кресла стаканчик был пуст, а вот напротив Сережкиного стула стоял налитый до краев. За ночь эта хрень наверняка выдохлась. Ну и гад же он! Такой продукт переводит! Конечно, не за свой же счет он его брал. Я махнул рукой и улыбнулся в предвкушении водных процедур.

У самого края ванны имелось углубление, специально заделанное под ведерко для льда. Я осторожно опустил туда полную до краев чашу коктейля. Оставалось только выдернуть трубку из неиспользуемого кальяна и воткнуть ее в лед.

– Это ка-а-айф… – Я погрузился в расслабляющие потоки мелких пузырьков и «затянулся» холодным джин-тоником.

И хоть день начался паршиво, погружение в привычный комфорт все с лихвой компенсировало. Я ощутил истинное наслаждение, которое познаешь лишь на фоне серьезного контраста. А значит, ночная гулянка того стоила. Приятный напиток окончательно угомонил похмелье и затуманил сознание, из мыслей ушли все тревоги о предстоящей ходке. Хочешь не хочешь, а нужно опять искать подходящий отряд и выходить в Зону справлять свои неестественные потребности.

Я парил на пузырьках, словно в невесомости, посасывал джин-тоник и рассматривал потолок, разрисованный восточными узорами. Состояние полного расслабления накрыло меня всецело, и в какой-то момент я погрузился в дрему…

И вновь все вокруг окрасилось багрово-черными тонами. Вновь меня пронзила острая боль. Я бежал по темному подземелью. Босые ноги рассекали острые камни. Все тело словно огнем горело, горело и потрескивало. Липкие капли стекали со лба и заливали глаза. Где-то сзади разлетались крики и громыхали «калаши». За мной уже шли. Рука в запекшейся крови все крепче сжимала детонатор с короткой толстой антенной. Рано, еще слишком рано! Слева просвистела и ударила в каменную колонну пуля. Мне в лицо сыпанул град мелких осколков. Сейчас или никогда! Палец вдавил рычажок до упора. Земля под ногами и стены пещеры качнулись, в ушах зазвенело. Вместе с ударной волной из обваливающегося бункера вырвался и поток раздробленной взрывом породы. Он подхватил меня, словно пушинку, и понес за собой. В тело впились сотни каменных ножей, булыжники месили меня со всех сторон. Я ощущал, как лопается кожа, как хрустят кости. Мне открылись новые горизонты боли, за которыми не было ничего, кроме безумия…

В ту же секунду я пружиной выскочил из джакузи и грохнулся на плиточный пол, где бился в корчах бесконечно долгую минуту. А когда боль начала угасать, я невольно осмотрел и ощупал свое тело в страхе, что сейчас обнаружу те ужасные раны, которые видел во сне. Проскочила идиотская мысль, что если из снов в реальность каким-то образом переходит эта чертова боль, то и полученные там увечья могут так же переползти сюда.

– Не-е, так нельзя! – Я встал на ноги и растерянно уставился в потолок, словно надеялся, что кто-то на небесах услышит меня. – Нельзя меня так сразу! Два подряд видения! Вы что, шутите?! А как же трехдневный перерыв между этой говнотерапией?!

Я стоял и возмущался, а в сознании уже начала созревать одна мыслишка. Нужно срочно искать хоть какого-нибудь грешника, хоть совсем маленького. Нужно найти и скормить его этой твари…

Наспех обтеревшись полотенцами, я распаковал снарягу и принялся натягивать на себя «Горку». Молниеносно, как в армии, зашнуровал берцы, застегнул пояс с кармашками, примастырил на бедро платформу с быстрой кобурой, накинул на себя разгрузочную систему с полным фаршем, не забыл захватить парочку своих особых «примочек», закинул за спину уже собранный малый штурмовой рюкзак, схватил АКМ и выскочил в коридор. А дальше, не дожидаясь лифта, бегом по лестнице вниз.

Сердце прыгало в груди, разум отчаянно перебирал варианты дальнейших действий. И физическая нагрузка пошла на пользу. Быстрый спуск по ступенькам дал отрезвляющий эффект, я стал как вкопанный, но только когда выскочил на улицу. Швейцар за спиной вежливо поинтересовался, надолго ли я ухожу в ходку, и будут ли какие-то особенные пожелания по возвращении. Я мотнул головой, мол, нет, ответив сразу на оба вопроса, а сам вяло потопал по улочкам куда глаза глядят.

Ну, какая, в задницу, ходка?! Смысл мне самому в Зону лезть? А вот так, с бухты-барахты, где сейчас отряд найти? Да и какой отряд, сегодня-завтра идущий на дело, возьмет к себе стремного незнакомца, резко решившего к кому-то прибиться? Все это будет выглядеть подозрительно, а чье-либо подозрение в ходке, в которой я собираюсь провернуть парочку казней, мне совсем не надо. Я всегда был предельно осторожным, заметал все следы и ни разу за все эти годы не выдал себя. И сейчас не было никакого смысла рисковать, даже если следующей ночью придется вновь пройти через ад.

Я бродил и думал, что же мне делать дальше. Любые относительно правильные и безопасные варианты позволяли мне выйти в Зону с достаточно большим отрядом лишь через пару-тройку дней. И уже отчаявшись и смирившись с неизбежной пыткой болью, я присел на бордюр в каком-то замусоренном переулке. Руки как-то сами по себе достали флягу с ромом и отвинтили крышечку. Приятный запах прикоснулся к носу, но пить совсем не хотелось. Я скривился и вылил немного пойла на пыльное дорожное покрытие.

– Эй, друг, – прохрипел кто-то рядом, – зачем переводишь? Лучше угости старого заслуженного сталкера.

Я повернул голову: в коробке рядом с мусорными баками какого-то заведения сидел самый настоящий сталкерский бомж. Промелькнула очередная нехорошая мыслишка. Я дружески улыбнулся и протянул флягу оборванцу. И довольный бродяга тут же присосался к ней. Алкоголь, принятый на голодный желудок, превратил нелюдимого старикашку в откровенного душевного собеседника. Что в принципе мне и надо было. Неспешно отпуская шуточки, я болтал с ним, постоянно направляя беседу в нужное русло. И дед как на духу выдал мне, кто он и что он, когда и зачем отправился в Зону Три-Восемь и как докатился до сегодняшнего плачевного состояния.

Дедуля оказался самым обыкновенным неудачником. Причем неудачником по жизни. И единственный его грех, попавший в мой личный список смертных грехов, заключался в том, что бродяга прожигал свою жизнь абсолютно впустую. Вообще-то он ее уже практически полностью спустил в унитаз. Но на безрыбье и…

Я встал, делая вид, что мне пора уходить, а сам осмотрелся по сторонам. Рядом никого не было.

– Спасибо, сынок, – старичок добродушно улыбнулся и вернул мне пустую флягу, – тебя, видимо, сам Бог мне послал, чтобы хоть чем-то скрасить мою житуху.

– Нет, батя, – я сделал вид, что прячу флягу, а сам вытащил из футляра за спиной тонкую швайку, – совсем не Бог.

Быстрый точный удар прямо в сердце, и резкое движение, обломавшее рукоять одноразового ножа. Дед так и застыл с открытым от удивления ртом. В его глазах сначала читалось непонимание происходящего, а потом проявилось нежелание признавать, что это конец. Затем секунды вспышек молчаливого гнева, пауза и медленно наползающая пустота. Я придержал бомжа и осторожно опустил на землю рядом с его коробкой, прислонив к стене заведения.

Все было сработано чисто: ни свидетелей, ни каких-либо улик, указывающих на меня, не осталось. Я быстрым шагом устремился в лабиринты здешних кварталов, где скинул в утилизатор деревянную ручку швайки и окончательно запутал следы на тот случай, если какой-то идиот решит использовать собак. Хотя какие собаки? Ради чего или кого?

Где-то внутри облизнулся довольный чавкающий зверь, поглотивший очередную грешную душу. Теперь у меня была небольшая отсрочка для поиска настоящего закоренелого грешника, смерть которого надолго насытит терзающее меня животное.

Вдруг на предплечье в тактическом чехле завибрировал наладонник, который всю прошлую ночь пролежал в номере отеля. Я достал гаджет, глянул на него и присвистнул – двенадцать пропущенных звонков и восемь сообщений от Паскаля! Еще ни разу мой знакомый мастер не был столь настырным. Видать, случилось что-то из ряда вон выходящее. Может, ему удалось взломать и расшифровать данные на той самой флешке! Так давно пора – целый месяц прошел с того дня, как я принес ему эту хрень.