Апокалипсис

Глава 7 Дневниковая запись 7

9 декабря, 6:45 утра

Я рывком вынырнул из сна. Пришлось отдирать себя от кровати. И дело было не только в жуткой усталости, хотя и в ней тоже. Я прилип к пледу, на который рухнул прошлой ночью и тут же отрубился. Не хотелось даже задумываться о том, что так крепко приклеивает меня к нему. Я пытался убедить себя, что это просто комок сахарной ваты. Эта иллюзия, и без того хрупкая, была окончательно разбита, когда из моей шевелюры вывалился осколок кости. Глаза пытались приспособиться к тусклому свету, просачивающемуся в комнату сквозь опущенные жалюзи.

Трейси рядом не было. Я резко сел в кровати. Что происходит? И тут до меня дошло! Гнилостная вонь смерти! Они прорвались через барьеры Джеда и проникли в дом! Винтовка лежала рядом со мной. Я в один прыжок вылетел из постели – мне не терпелось узнать, кого еще можно спасти (если вообще кого-то можно). Страх сдавил грудь. Я мог выдохнуть, но сил на вдох уже не оставалось. Я был на грани паники. Все, что было мне дорого в этом мире, сейчас находилось под угрозой, а я, бесполезная задница, спокойно дрых. Я не слышал испуганных воплей и криков о помощи, но это вовсе не остановило приливную волну ужаса, угрожавшую разбить меня о камни безумия. Живые мертвецы не производят особого шума.

Я услышал хруст! К горлу невольно подкатился комок желчи. Так я захлебнусь блевотиной прежде, чем успею кому-то помочь. Я кубарем скатился с лестницы и ловко вписался в поворот, ведущий на нижнюю площадку. Мою задыхающуюся тушку приветствовал Генри. В его ухмыляющейся пасти торчала косточка, а короткий купированный хвостик вихлялся со скоростью миля в минуту.

– Ну привет, засоня, – приветствовала меня из кухни моя прекрасная, самая восхитительная в мире жена, прихлебывая кофе из чашки.

Под ее глазами залегли темные тени, но, кажется, никогда я не видел столь чудесного зрелища. Я отложил винтовку и двинулся к жене с намерением обнять ее и поцеловать.

– Ни за что! – воскликнула она, с ужасом глядя на меня.

Я застыл на месте. Что не так?

– И не думай обнимать меня, пока от тебя так несет, – рассмеялась Трейси. – Я проснулась так рано от твоей вони. Иди прими душ, и, если добьешься хотя бы того, что будешь пахнуть лучше Генри, я подумаю насчет поцелуев.

Генри оскорбленно посмотрел на хозяйку, словно хотел сказать: «Эй, не сравнивай меня с этим парнем, он смердит». А затем вернулся к своему приятному труду, снова принявшись грызть мозговую косточку. Меня охватило облегчение – нет, оно НАХЛЫНУЛО на меня. От эйфории закружилась голова. К счастью, я уже поднялся до середины лестницы. Что, черт возьми, со мной происходило? Меня захлестывали чувства, я плакал, а теперь чуть не грохнулся в обморок. Еще пару дней этого дерьма – и мне понадобится «тампакс».

Я принял короткий, но очень горячий душ в надежде, что чистота телесная вернет мне и бодрость, и душевную чистоту. Когда я выбрался из облаков пара и провел рукой по запотевшему зеркалу, то заметил, что на вид я стал просто огурцом, по сравнению с внутренними ощущениями. Испытания прошлой ночи изрядно меня состарили. Для посторонних я выглядел на сорок три года, но самому мне казалось, что мне стукнуло, по меньшей мере, шестьдесят три. Так! Нет времени на праздные размышления. Я шагнул из окутанной клубами пара ванной в относительную прохладу спальни. Дорогу мне освещала собственная, растертая до багрового свечения, шкура. Я быстро оделся, наслаждаясь тем, что футболка НЕ липнет к шее, спине или подмышкам. Мне хотелось бы еще чутка насладиться этим ощущением чистоты, но я уже опаздывал на городское собрание. Я подхватил куртку, висевшую на крюке у лестницы, и уже собрался на выход.

– Хочешь позавтракать перед уходом? – крикнула с кухни Трейси.

– Нет времени, – прокричал я в ответ и развернулся, чтобы взять винтовку.

Я не собирался больше и шагу ступить без нее. В голове вспыхнул старый рекламный слоган «Америкэн Экспресс»: «Не выходи из дома без нее».

– Спасибо, Карл Молден[22], – проворчал я себе под нос.

– Я испекла лепешки, – продолжила соблазнять меня Трейси.

Я затормозил и развернулся на месте так резво, что чуть не вывихнул голеностоп.

– С чем? – спросил я, надеясь из последних сил.

(Только не с клюквой и миндалем, только не с клюквой и миндалем, только не с клюквой и миндалем…). Я скрестил пальцы, словно третьеклассник.

– С черникой.

– И глазурью? – произнес я дрожащим голосом.

Трейси кивнула.

– Да! – воскликнул я, вскинув в восторге кулак. – Думаю, я могу потратить минутку-другую.

И захлопнул входную дверь.

– Я так и думала, – заметила жена, наливая мне стакан молока.

Собрание проходило в клубном доме нашего жилого комплекса. Это было приземистое сооружение с двускатной крышей, как у альпийского шале. Оно бы выглядело куда уместней в тех же Альпах, чем здесь, в Авроре, штат Колорадо. Я опоздал на двадцать минут.

– Как любезно, что ты пришел, Тальбот, – провозгласил Джед с помоста в передней части зала заседаний.

Все собравшиеся, конечно, оглянулись на меня.

– Э-э, меня немного задержали, – смиренно отозвался я.

– А что это у тебя на усах? – спросил Джед и прищурился, чтобы разглядеть получше.

Затем он недоверчиво протянул:

– Это что, черника?

Я яростно слизнул черничину прежде, чем он успел подтвердить свои подозрения.

– А где все? – спросил я, стараясь сменить тему.

И слишком поздно сообразил, что только сильней все испортил.

Обычно нам приходилось стоять – зал был битком набит, и это при том, что речь шла только об установке почтовых ящиков. Тема сегодняшнего собрания казалась намного более животрепещущей, но десятки стульев стояли пустыми.

Джед забыл о чернике. Его плечи поникли.

– Это все, кто остался, – ответил он.

Я с шумом шлепнулся на один из свободных стульев и пробормотал:

– Боже правый.

Джед, конечно, был взбалмошным старым пердуном, но его стадо разбрелось, и ему сложно было это осознать. Это ведь был тот самый зануда, который ругал детей за то, что они катались на санках по заснеженным холмам – боялся, что ребятишки повредят укрытый снегом дерн. А теперь его паства уменьшилась втрое за одну ночь. Это сильно его потрясло, но старый барсук собирался сделать все возможное, чтобы оставшиеся пережили катастрофу. Я был впечатлен, учитывая, что раньше он служил в армии. Не думал, что ему пороху на это хватит. Однако Джед уже намного превзошел все мои ожидания. Пока все носились, как куры с отрубленными головами, он запер северные ворота и выставил охрану, а также реквизировал автофургон у Миллеров – те тоже присутствовали на собрании и все еще пыхтели от негодования. Он также ухитрился каким-то образом раздобыть автобус, чтобы перекрыть последний въезд. И параллельно собрал команду, которая прочесывала поселок дом за домом (но не гараж за гаражом), чтобы избавиться от врага. Я пребывал в изумлении, и предложение насчет поцелуя все еще оставалось в силе, если он вдруг когда-то решился бы им воспользоваться. Я сделал все, что было в человеческих силах, чтобы спасти свою семью, но Джед мыслил куда шире.

Первая часть собрания была посвящена поминальной службе по усопшим из Литл Тертл. Я даже обрадовался, что пропустил это. У меня не было ни малейшего желания выслушивать список имен погибших. Ребята как раз собирались перейти от закуски к основному блюду в меню совещания (сарказм!), когда появился я.

Джед продолжил:

– Я знаю, что будет сложно охранять такую обширную территорию.

Не было смысла озвучивать, почему – нас осталось так мало.

– На всех огороженных въездах должны постоянно дежурить по двое часовых, и я принимаю ваши предложения на тему того, как укрепить эти ворота. Они никогда не предназначались для того, чтобы остановить настойчивого пешехода. О юго-западных воротах можно не беспокоиться. Автофургон останется там.

Старик Джеральд Миллер тут же вскочил и принялся протестовать. Он язвительно прохрипел:

– Ты ничего не говорил о том, что собираешься перевернуть его на бок, когда одалживал его, Джед.

– Это был наш отпускной дом, мой и миссис Миллер, – проорал он затем настолько громко, насколько позволял кислородный баллон.

Джед выглядел так, словно сейчас лопнет от злости. Именно этот взгляд и завел меня, в результате чего я вылетел с городского собрания ногами вперед пару месяцев назад.

– Джерри, скажи, куда именно вы с миссис Миллер собирались СЕЙЧАС отправиться в отпуск? – поинтересовался Джед, делая ударение на слове «сейчас».

– Ну, мы могли использовать его для бегства во Флориду, – рассеянно ответил Джерри.

– О да, – саркастически проговорил Джед. – Они там, во всемирной столице пенсионеров, не собирались делать НИКАКИХ прививок от гриппа.

Я пропустил последние вышедшие в эфир выпуски новостей. Ученые получили убедительные доказательства, что вину следует возложить именно на вакцину, а вовсе не на колдунов вуду, как полагали некоторые более суеверные типы (например, я). Но какая сейчас, к черту, разница? Зомби – он зомби и есть, и мне плевать, каким образом он дошел до желания выжрать мои мозги. Я просто хотел сделать все возможное, чтобы этого не произошло. Джерри больше не встревал в разговор – лишь возмущенно фыркнул, настолько, насколько позволяла торчавшая из носа кислородная трубка.

– Ладно, теперь, когда эта тема закрыта, – сказал Джед, пристально глядя на Миллера, – мне хотелось бы, чтобы у ворот с автобусом дежурило по меньшей мере четверо. Я беспокоюсь. Зомби, которые появились прошлой ночью, не пытались пробраться под автобусом и ничем не показали, что вообще понимают, как там пролезать. Но я бы сказал, что и автобус надо перевернуть.

Джерри громко прочистил горло.

– И все же я хочу, чтобы он оставался на колесах на случай, если нам надо будет быстро его убрать. К тому же, все время приезжают и уезжают машины.

Джед кинул на Джерри суровый взгляд.

Одна из жительниц поселка – престарелая леди с седой шевелюрой, вечно выгуливающая своего корги, спросила:

– А почему бы нам просто не заложить его кирпичом и не покончить с этим?

Для той, кто живет на верхней границе низшего класса общества она была весьма высокомерна. Может, ее богатый муженек смылся с юной красоткой, оставив старой кошелке только мелкого, вредного и кусачего вельш-корги.

– … Нам надо… – голос Джеда вернул меня в реальность из моего маленького паломничества в глубь себя, – …добывать припасы и провизию. И автобус может понадобиться нам, если вдруг потребуется быстро эвакуироваться большой группой. А теперь следующая часть, и я знаю, что она никому из вас не понравится. Я хочу организовать группы из пяти человек, чтобы обыскать все нежилые дома. Это тяжелая работа, но нам надо понять, в каком мы положении. Поэтому забирайте всю еду, бензин, оружие, боеприпасы, батерейки и все, что сочтете полезным. Приносите это сюда, в малый конференц-зал, а мы начнем разбираться. Еще поищите пару высоких стремянок. Хочу использовать их как сторожевые башни.

Я встал, чтобы задать вопрос. Джеда это не обрадовало.

– Слово предоставляется Майклу Тальботу, – сказал он, вытирая ладонью лоб.

– Джед, а также собратья-выжившие… – начал я.

Некоторые вздрогнули, услышав это, может, потому, что не думали о случившемся в таком ключе, или потому, что не хотели так думать.

– У меня есть пара вопросов.

– Мы догадались, Тальбот, иначе ты бы не стал вскакивать, – саркастически бросил Джед.

Если он собрался продолжать в том же духе, мне, пожалуй, придется отозвать предложение о поцелуе.

– Что мы будем делать с чужаками?

Джед продумал все, кроме этого.

– В смысле, – продолжал я, – как мы будем поступать с…

Я пару секунд подбирал нужное слово, но оно все равно прозвучало не так, как надо.

– … с беженцами?

(Это ведь не Гренада.)

Джед задумался на какое-то время. Ему не хотелось принимать поспешных решений.

– Думаю, это неизбежно, – не обращаясь ни к кому конкретно, наконец проговорил он. – С одной стороны, это облегчит груз ответственности и упростит наши задачи.

Мисс Седовласка с собакой-недомерком тут же вставила свои два цента.

– Ответственность? Груз? Дежурства? Даже слышать об этом не хочу, – ледяным тоном провозгласила она.

«Ответ неверный», – подумал я.

Не моргнув и глазом, Джед спросил:

– Миссис Дено, в таком случае, когда вы собираетесь уезжать?

Лицо у старухи стало белей шевелюры. Даже у псины был такой вид, словно ее только что отдубасили рукояткой пистолета. Миссис Дено ничего не ответила. Я расценил это как решение подчиниться воле Джеда.

– Вернемся к беженцам, – сказал Джед.

Похоже, даже ему не нравился этот термин.

– Со временем, разумеется, будет все тяжелее кормить их и находить им жилье. С первой сотней или двумя мы справимся, но затем это начнет истощать наши ресурсы. Но если мы начнем принимать людей, то не сможем в какой-то момент остановиться и давать им от ворот поворот. То есть, конечно, сможем, но мне не хотелось бы быть тем человеком, который предлагает лишившейся крова семье убираться прочь, потому что нам самим не хватает места. Если мы откроем двери для одного беженца, придется открывать их для всех. И мы вполне можем прийти к тому, что пустых домов нам не хватит, и надо будет впускать людей в наши собственные.

– Ох, ради Бога, – перебила его миссис Дено, – я не собираюсь распахивать двери своего дома перед чужаками, особенно если они будут цветными.

Мистер Эрнандес вскочил, злой, как пес. Даже Томми смог бы предсказать, чем это закончится.

– Сядь на место, Дон, – сказал Джед с явным сочувствием к мистеру Эрнандесу. – Неужели ты считаешь, что имеет смысл с ней спорить?

Владелица корги ответила ему взглядом, полным ярости. И, должен сказать, что это не было одним из тех мелодраматических, трогательных киноэпизодов, когда миссис Дено неохотно признает свои ошибки и, в конечном счете, дает пристанище чернокожей семье, пробившейся к нам через все препятствия. Она всю жизнь была фанатичной расистской сукой, и, вероятно, ей суждено было умереть фанатичной расистской сукой. C’est la vie[23]. Миссис Дено была явно довольна тем, что Дон ничего не сказал. Ей куда больше нравилось, когда он и ему подобные держали язык за зубами и подстригали лужайки.

Я шумно вдохнул, наблюдая за тем, как мистер Эрнандес изо всех сил пытается обуздать клокочущий в нем гнев.

Миссис Дено нравилась Джеду не больше, чем любому другому на этом собрании. Возможно, он тоже гадал, стала ли старушенция такой «неуживчивой» до или после того, как ее бросил муж. Напряжение все росло и становилось физически ощутимым.

Все это продолжалось до тех пор, пока кошмар не начался снова. Понятия не имею, где какой-то умник ухитрился раскопать сирену времен Второй мировой. Все, что мне известно – это то, что, когда она взаревела, я сумел во второй раз проглотить съеденную утром лепешку, и поверьте, лучше она за это время не стала. Почти все вскочили, не понимая, куда бежать и что делать. Затем все без исключения взгляды обратились к Джеду.

– Просто подождите, пока сирены умолкнут, и тогда мы услышим, что происходит, – сказал он.

Интересно, сколько воздушных тревог пришлось выслушать на своем веку этому парню? Наконец сирены заткнулись, словно их опустили под воду. А затем мы услышали – поначалу слабо, но потом все громче и громче, по мере того, как послание переходило от часового к часовому: «Зомби у ворот, зомби у ворот!»

– Вот идиоты, – проворчал Джед. – У каких ворот?

Словно в ответ на его вопрос, раздался крик:

– Все к северо-западным и северо-восточным воротам!

Джерри, миссис Дено и еще несколько стариков не двинулись с места. Черт, подумал я, да большая часть из них уже и так смахивает на ходячих мертвецов, разве что не ходят. Меня так и подмывало отвести Джеда в сторонку и сообщить ему, что у нас тут вовсю орудует «пятая колонна», но вряд ли он сумел бы оценить мой тонкий юмор.

Я схватил Джеда за руку.

– Хочешь, чтобы я привел своих парней?

Это задержало бы меня минут на десять, но со мной бы пришло больше стрелков.

– Сколько у тебя патронов для этой выпендрежной винтовки? – спросил он, глядя вниз, на мою «М-16».

– Четыре полных магазина, то есть сто двадцать выстрелов, – сказал я, нетерпеливо переминаясь на месте.

Адреналин начал зашкаливать, и мне нужно было как можно скорей направить эту энергию в какое-нибудь разумное русло.

– У тебя что, шило в заднице, Тальбот? – поинтересовался Джед.

(Когда я слышал это в последний раз? Лет в десять?)

– Отправляйся к воротам и посмотри, насколько серьезна угроза. Парни либо сами прибегут на выстрелы, либо я отправлю им посыльного.

Я уже был на полпути к дверям, когда развернулся и сказал:

– Спасибо, Джед.

– За что? – ворчливо отозвался он.

– За шанс, – ответил я и бросился к выходу.

Я как можно скорее помчался к северному концу комплекса. Конечно, я понимал, что это не дело. Если сердце бухает в груди, как молот, прицелиться сложновато. Спешить было ни к чему. Их насчитывалось не больше двух десятков, и к тому моменту, как я туда добрался, половину уже перебили. Я сберег патроны. И, по крайней мере, вопрос с беженцами был решен. Зомби преследовали небольшую семью: мать, отца и двоих ребятишек, каждому из которых вряд ли стукнуло больше двух лет. Когда мы пропускали их внутрь, на лице отца было написано облегчение. Черты матери искажали тревога и страх. Еще недавно она была очень привлекательной женщиной, но события последней ночи изрядно ее надломили. Мне было жаль эту женщину и хотелось ее утешить, но границы моего альтруизма плохо поддавались растяжению – единственное, чего я искренне желал сейчас, так это оказаться дома с семьей. Я не знал, сколько времени нам еще суждено провести вместе, и не хотел растратить впустую ни одно из этих драгоценных мгновений.