Золото Русской Калифорнии

– Поручик! Стоять! Ко мне! – жандарм на полусогнутых подбежал к великому князю.

– Ваше…

– Отставить титулование. Слушать и не перебивать! Никаких сообщений Бенкендорфу, вы поняли? Займите телеграф (тьфу, чёрт, совсем как Ильич заговорил) и препятствуйте отсылке любых сообщений. Важно провести быстрое дознание и утечка информации о покушении может сыграть на руку сообщникам негодяя.

– Но, граф…

– С Александром Христофоровичем я сам переговорю. Идите и не вздумайте ослушаться!

На всякий случай отправил за жандармом пару финляндцев, наскоро проинструктировав.

Вопящему террористу наконец-то заткнули рот кляпом и поволокли в поезд. Отлично, там и допросим мерзавца. Поручик Непенин, мастак отлавливать и допрашивать мексиканских партизан, и задержавший в Калифорнии двух стрелков-мормонов, шлявшихся по русской территории с целью «поохотиться», по кивку головы Константина всё понял и зловеще оскалившись, заскочил в вагон вслед за извазюканным в собственной крови злоумышленником.

Ладно, Непенин своё дело туго знает, а мне надо срочно расспросить Дьяконова, чую – причастен господин инженер к этой истории, хоть каким-то боком да причастен.

– Владимир Власович, как прикажете понимать сие приключение? Ваш сотрудник представителя царствующего дома собирался убить.

– Боже мой, Николенька, боже мой. Что я скажу его матери, что скажу…

– Молчать! Отвечать по существу! Знаете убийцу?! Говорите!

– Ваше высочество, – Дьяконов встал на колени, – не губите.

– Прекратите мямлить. Я жду внятного ответа.

– Ваше высочество! То Николенька, его покойный отец был моим давним другом. Живёт с матерью, в нищете, взял чертёжником на участок. Господи, что с ним будет?

– Вы лучше о себе подумайте, Владимир Власович. Полагаю, за пособничество, пусть и невольное, в покушении на великого князя Константина Романова предусмотрено одно наказание – пожизненная каторга. Дело наверняка будет вестись Особым производством, без поблажек и защитника. Не завидую я вам господин Дьяконов.

Спешный допрос Николая Песегова, напоминающий «экстренное потрошение» по роману Богомолова, дал следующую информацию. Восемнадцатилетний юноша, как водится, был отвергнут взбалмошной и очаровательной барышней и невыносимо страдал. Начитавшись «нелегальщины» Николенька решил оставить след в истории и не просто самозастрелиться, чтоб дама сердца всплакнула, но заодно уничтожить главного душителя свобод в России, великого князя Константина, на которого ополчились кумиры недоучки-студента, – Маркс и Энгельс.

М-да, и тут без «сладкой парочки» основоположников не обошлось. Две моих статьи посвящённые двуличию декабристов, мечтавших о свободе для себя, но почему-то не додумавшихся дать свободу собственным крепостным и о коварстве Энгельса и Маркса, прислужников европейской буржуазии, вызвали ответную бурную реакцию Карла и Фридриха. Обличая Россию и династию Романовых, бородатые чудилы особо выделили мою скромную персону. Напророчили, что как только Константин, душитель китайской и мексиканской революций (вот прям так и написали, сволочи) захватит власть в Российской империи, устранив отца и старшего брата, то сразу же развяжет Большую Европейскую войну. Ага, именно так, войну развяжет, с целью поработить свободолюбивые и просвещённые народы. Аттила века девятнадцатого!

И господин Песегов, узнав о скором приезде на дистанцию великого князя, экспроприировал (украл) у благодетеля Дьяконова новомодный револьвер и двинул «творить историю»…

На квартиру стрелка были отряжены пять человек во главе с поручиком Непениным, прихвативших в дорогу громоздкий, но столь нужный фотографический аппарат, дабы запечатлеть для истории всю революционную нелегальщину. Взял поручик и револьвер, каковой следовало положить рядом с сочинениями Маркса и Энгельса и таким манером отфотографировать «логово карбонария».

Сделаю всё, чтобы Карлуша с напарником ассоциировались в России с терроризмом и убийствами. И непременной смертью их последователей в петле. Повесить придётся Песегова, это отдельное фото сделаем и коллаж учиним: фото орудия убийства, общее фото «учителей» – Маркса, Энгельса и ещё кого-нибудь «до кучи», фото антироссийской статьи Карла и Фридриха и болтающийся в петле террорист. Пояснения под фото дадим крупным шрифтом и плакаты развесим по присутственным местам и по кабакам.

Ибо нефиг!

По прошествии пары часов разрешил жандарму отстучать телеграмму Бенкендорфу и вызвал в вагон-салон лет на десять постаревшего Дьяконова.

– Проходи, Владимир Власович, присаживайся. Выпей, вижу переживаешь. Не хватало, чтоб такого толкового работника удар хватил.

– А, – обречённо махнул рукой Дьяконов, – всё к одному концу.

– Не спеши себя хоронить, инженер!

– Константин Николаевич, разрешите без титулования, попросту.

– Конечно, слушаю.

– Что со мной будет не спрашиваю. Этот стервец ещё и мой «кольт» утащил. Господи! Не за себя, за семью прошу, чтоб их не коснулось.

– Владимир Власович, совсем без наказания – нельзя. Но и такого инженера-путейца к тачке приковывать непозволительная роскошь. И без того в России кадровый голод.

– Что? Ах да, понимаю.

– Поэтому, господин Дьяконов, ехать вам в славный город Красноярск, четыре тыщи вёрст – не расстояние. И пробивать железную дорогу от Енисея на запад.

– Но как, ваше высочество?! Там же глухомань, где брать рельсы, паровозы, вагоны?

– Плохо думаете о Сибири и о флоте, Владимир Власович. В эту навигацию сразу два парохода от Архангельска пройдут с грузами до Енисея. Прошлогодняя разведка прошла успешно. Будут вам паровозы, а рельсы уже там выделывать начнёте, равно как и вагоны. Пора в Сибири заводить серьёзную промышленность.

– Да. Чувствую, растянется моя ссылка на много лет. Пока не проложим железнодорожный путь до Енисея.

– Так ведь ссылка, не каторга. Красноярск хороший город, связан телеграфом с Томском, Енисейском. А всего то и надо на первых порах – разведать кратчайшее направление от Красноярска до Ачинска и не спеша приступать к работам. Строить однопутную дорогу, вести разведку до Ачинска на западе и Канска на востоке. Золотопромышленники окажут поддержку. Очень уж им хочется на «чугунке» покататься.

Прикольно, совсем как в моей реальности ситуация складывается. В 21 веке Красноярск соперничал с Новосибирском за звание «столицы Сибири» и Новосибирск брал верх, побивая джокером – метро. Сейчас же «у нас» в 1850 году про метро речи нет, но компаньоны Константина, прокинув нитку телеграфа возжаждали железную дорогу, хоть и коротенькую, хоть от Енисейска до Красноярска.

Такого распыления сил и средств я позволить никак не мог, а вот из Красноярска «кинуть нитку рельсов» до Ачинска и Канска на сорок лет раньше – почему бы и нет? А енисейцы пускай на Томск тракт выстраивают, со временем и там рельсы проложим.

Дьяконов же – талантливый и энергичный инженер, в кратчайшие сроки распланировавший и отстроивший однопутку от Москвы до Тулы. Второй путь отложен до лучших времён, сейчас важно поскорее дойти до Крыма. Мало ли, вдруг не справится Саша и случится большая война. А если случится, наверняка пойдёт по тем же самым лекалам, что и Крымская моей реальности.

Ну, да здесь, на планируемой магистрали Москва-Севастополь и без Власыча обойдёмся, команда подобралась отличная, хоть по инженерам смотри, хоть по моим разлюбезным старообрядцам-подрядчикам. А Дьяконов ой как хорош будет в Сибири. Если конечно не запьёт, не скатится в хандру и ипохондрию. Так семья ему в помощь и работа. Представляю, как сибиряки обрадуются, как навеличивать будут Владимира Власовича. Я ж им обещал помочь инженерными кадрами в деле строительства «чугунки». Пообещал, да и забыл. А вот покушение напомнило. Да, пока психопат Песегов сработал исключительно на пользу, посмотрим, что из Петербурга папенька протелеграфирует. Неужели про тамплиеров вспомнит?

Лев Толстой, до которого дошёл черёд (надо же лишний раз пообщаться с будущим гением) рассказал, сверкая безумно глазами, что за несколько минут до прибытия великокняжеского поезда имел беседу с Николя Песеговым, каковой показался начинающему писателю странным и психически неуравновешенным человеком. А тут бах и кинжал Константина пролетел мимо Толстого, прямиком в революционера. Э, нет, граф, так дело не пойдёт. Во-первых не кинжал, а кортик, а во-вторых, нам террорист надобен как активный мститель, член разветвлённой организации неистовых карбонариев-ассасинов, нацеленных на изничтожение семейства Романовых, а не в качестве психа-одиночки.

– Лев Николаевич, вы неправы! Сей субъект состоял в переписке с известными ниспровергателями устоев Энгельсом и Марксом, в данный момент идёт проверка переписки с вышеназванными господами. Но уже понятно, его рукой водили европейские смутьяны! Однако, это государственная тайна, многоуважаемый Лев Николаевич. И ближайшие лет десять-двадцать, прошу вас, граф, сию тайну хранить.

– Не сомневайтесь, ваше императорское высочество! Буду нем как рыба до гробовой доски!

– Столь долго необязательно. Напротив, как только выжжем калёным железом революционную заразу, я попрошу вас, граф, как очевидца написать рассказ, а возможно, что развернёте его и в роман. Как вам название – «Бесы»? Да так, чтоб русский человек понял – расшатывать многовековые устои Руси Святой, не гнушаясь пойти на убийство, могут только негодяи, преступники и подлецы.

– Я ничего не имею против, ваше высочество, но каков с меня писатель? А вот ваши стихи…

– Э, Лев Николаевич. Знаете, сколько всего навалилось по возращении из солнечной Калифорнии? Не до творчества, поверьте. Неладно в России, надо многое, да почти всё поправлять. Государь захворал, цесаревич взялся выстраивать отношения России с великими державами сообразно вызовам нынешнего времени. А тут ещё крестьянский вопрос назрел.

– Но, насколько мне известно, ваши экспедиции сподвигли на переселение в Сибирь и далее десятки тысяч крестьянских семей, которым оказывается значительная помощь. Чего стоят инструменты вашего завода и «калифорнийская лампа»!

Я согласно кивнул. «Завод Константина Кузнецова» с моим возвращением погасил все долги и продолжил штамповать топоры-косы-чугунки-печные плиты и прочая, прочая, прочая. Восемьдесят два изделия выпускаем! А под «нумером 82» буквально три месяца как запустили на примитивном, но всё-таки конвейере « Калифорнийскую лампу».

Обычная керосиновая лампа, точь такую мне в первой жизни подарили на новоселье в далёком 2005 году, когда ещё не великокняжескими руками построил дом в пригороде Красноярска. Тогда соседи по садоводству, приглашённые на новоселье, аж две «керосинки» презентовали, – не сговариваясь посчитали, что нужна подстраховка часто отрубаемому электричеству. Это уже потом бензогенератор прикупил. А лампами, помнится, пришлось попользоваться. И вот уже ЗДЕСЬ, когда на Сахалине и на Аляске поисковые партии обнаружили нефть, задумался об освещении с помощью керосина. Почему то запах керосина напоминал о прежней жизни, ностальгию пробуждал. А вот ароматы сжигаемого масла, наоборот, подбешивали. Уже в Калифорнии дал установку соорудить керосиновую лампу. Младший Кустов тогда как раз занимался опытами со стеклом, умельцы с мастерских Константинополя-Тихоокеанского пару дней покумекав над чертежом, соорудили вполне приличный осветительный прибор. Проблему с керосином тоже решили достаточно быстро. И в обратный путь до Петербурга я тронулся с парой десятков обычных керосиновых ламп, вызывающих однако «в России» невероятный интерес. По одной оставил во Владивостоке, Иркутске, Красноярске, Томске, Казани, Москве. На каждой стояло клеймо – «Мастерские Тихоокеанского флота. Русская Калифорния». Оттуда и пошло название, а массово изготавливать подделки отечественные промышленники боялись, наслышанные о крутом нраве Константина Николаевича.

Так что считай, «по многочисленным просьбам трудящихся» и прибыли ради, разумеется, запустили линию по изготовлению «калифорнийских ламп» на моём заводе.

А перегонка нефти и получение керосина уже практиковались на Кавказе, всего то и надо было немного вложиться деньгами, и процесс пошёл. Заодно простимулируется нефтедобыча, да и китов куда как меньше ухайдакают браконьеры, а то Невельской снова сообщил об очередном витке «войны с китобоями»…

– Да уж, Лев Николаевич, «Калифорнийская лампа» – всем лампам лампа. Кстати, нет у вас такой? А вот сейчас и поправим, прямо сейчас и поправим.

Когда классик выкатился из вагона великого князя и прошествовал мимо цепи охраны, прижимая к груди драгоценный подарок и четверть с керосином, я расхохотался.

– Ваше высочество? – гвардии капитан Епифанов, отменный стрелок и порученец, вытянулся в коридорчике.

– Гляньте, как граф Толстой нашу лампу ухватил, не подавил бы стекло в ажиотации.

– Так ему три стекла выдали, на всякий случай.

– И славно! Пускай пишет ночами, у графа из-под пера неплохие рассказы выходят. Быть ему большим писателем, капитан. Лет через двадцать-тридцать вспомните мои слова.

– Я слышал, ваше высочество, подсказку сюжета романа, где дама, мечущаяся между мужем и любовником, бросается под поезд. Но не побудит ли такой роман к волне самоубийств среди экзальтированных особ?

– Может быть, может быть и побудит. Ну да дуры и без паровозов с мостов бросаются и ядами травятся. Не переживайте, капитан, подскажу графу Толстому и финал – как поезд размолотил и переехал грешницу. На части словно червяка разрезав. Дамочки на такую некрасивую смерть не пойдут. Это уж будьте уверены.

Беседу с Епифановым прервал телеграфист, прибежавший в вагон с трёмя депешами: от отца, брата и Бенкендорфа.

Император заклинал быть осторожным и проверить, нет ли у убийцы сообщников, Александр просто просил удвоить осторожность, а главжандарм телеграфировал, что срочно выезжает для допроса злоумышленника.

Так-так-так, а вот фиг вам, Александр Христофорович, а не «язык». Ладно бы жандармы поймали террориста, а по факту – сам великий князь, героически, кортиком пресёк покушение, пока сотрудники Бенкендорфа мух ловили. Песегов всё равно труп, так пускай смерть его хоть пользу принесёт. Пятнадцатиминутный допрос психопата подтвердил версию поручика Непенина, – одиночка, с тараканами в голове. С большущими такими тараканами. Но на квартире нашли журналы и книги Маркса-Энгельса, на что и укажем.

Непенин, третий год служащий как телохранитель Константина, нисколько не удивился, когда великий князь рассказал, что для «большой политической игры» необходимо сделать так, чтобы до приезда Бенкендорфа злодей повесился в купе, воспользовавшись, ну, хоть куском верёвки.

– Верёвка «вдруг» оказавшаяся у арестованного, вызовет ненужные подозрения сотрудников Третьего отделения. А вот шнуровка, поддерживающая шторы в купе и изъятая для самоубийства разве что покажет нерасторопность охраны.

– Что ж, быть по сему. Не крови ради, дела для. Всё равно же вздёрнут дурака. Действуйте, поручик…

В Тулу так и не поехал, хотя и не хватает то всего пяти вёрст рельсового пути. Ну их – вон колокола вовсю звонят, радуется город, что сорвалось злодейское покушение на сына императора, делегация уже прибыла, жаждет припасть к стопам и повиниться за кошмарный инцидент. Хотя туляки тут вовсе не при чём, террорист из московских разорившихся дворян, как и Дьяконов.

Надо пока есть время написать рекомендательные письма к красноярским купчинам и к Павлу Артамоновичу Забелину, моей «золотой кубышке». Думаю, до миллиона рублей возможно выделить на работы по прокладке рельсов от Красноярска до Ачинска. К тому же далеко не сразу вся сумма потребуется, пока Дьяконов прибудет на берега Енисея, пока соберёт партию, разметит трассу. А можно, по методе Тома Сойера, разбить трассу на участки и «продавать» купчинам: дистанция Петра Кузнецова, дистанция Никанора Головатого, дистанция Вениамина Синельникова. Это ж какая слава – на века! Всё меньше пропьют. А то доходят слухи, доходят – хоть и не так куражатся золотопромышленники, но процветают в Енисейске Красноярске и Канске подпольные «салоны», где золотыми приборами едят и мамзелей на огромных серебряных блюдах пользуют. Ничего, подскажу Дьяконову, так он ещё взятки брать будет с промышленников и первогильдейцев, за право вложить сотни тысяч в первый участок будущей Транссибирской магистрали. Но правильно ли поступаю? Не зарываю ли средства, которые нужны для переселенческих программ, для строительства новых заводов, для скорейшего перевооружения армии и флота? Что толку – появится на сорок лет раньше «железка» от Ачинска до Канска – и что, какой в том прок и высший смысл?

Нет, всё-таки надо начинать. На каждый мой рубль, сибиряки пять-десять своих вложат, регион развиваться начнёт куда как скорее. Надо Литке телеграмму отбить, уточнить как там «Северная экспедиция 1850» проходит, может появились какие новости. Сейчас вот только пообщаюсь с тульской элитой и сразу на пристанционный телеграф…

Глава 6.

Новость о покушении на великого князя Константина Николаевича, хоть и дошла до Русской Америки с большим запозданием, но чрезвычайно взбаламутила «русских калифорнийцев». К губернатору Образцову даже депутация приходила – требовали «послать посольство» в Петербург и просить государя-императора отпустить Константина на царство в американские владения России. Есть же Царство Польское в составе Российской империи, будет и Американское Царство с легитимным и обожаемым подданными монархом, который самолично это Царство и создал, отвоевав райские места у бестолковых и ленивых мексиканцев. Генерал-губернатор делегатов принял, напоил чаем, обещал всенепременно депешу переслать в Санкт-Петербург, а пока же, призвал все силы положить на укрепление границ Калифорнийской губернии, ибо враг не дремлет.

Враг действительно не дремал – к апрелю 1853 года всем было понятно – русские набрели на золотые россыпи, даже примерное место называли – долина реки Сакраменто. Но массового притока авантюристов-золотоискателей, чего так сильно опасался великий князь, не случилось. И это генерал-губернатор ставил себе в заслугу. Во-первых, несмотря на слухи о несметных сокровищах, добываемых бородатыми казаками, никто точно не мог сказать – ГДЕ и СКОЛЬКО обнаружено золота и серебра. А переть наобум по территории на которой хозяйничают отряды мексиканских партизан, не пожелавших смириться с отторжением Верхней Калифорнии и нападающих и на Российские владения и на земли отошедшие к Северо Американским Соединённым Штатам желающих находилось немного. Две экспедиции из Нью-Йорка и Бостона, с инженерами, геологами, сильной охраной и большим обозом были безжалостно, до последнего человека вырезаны то ли расплодившимися за последние два года индейскими бандами, то ли непокорными мексиканцами.

Тайну, что три четверти мексиканских партизан как раз и есть русские солдаты, скрывали, но не особо тщательно. Опытный разведчик Образцов, чутко отреагировал на накат прессы в САСШ, начавшей кампанию против России как дикого рабовладельческого государства, где рабами признаны не бестолковые грязные негры, а белые соотечественники. И американские газетчики заходились в патриотическом припадке – таковому изуверскому государству нет места на североамериканском континенте, пора, пора вашингтонским политикам послать войска на Дикий Запад и вымести русских из Калифорнии и Аляски.

Однако федеральное правительство, оценив риски выхода в Атлантический океан русского Балтийского флота, нацеленного на прерывание морской торговли САСШ с Европой, не собиралось бряцать оружием попусту. Нет, если в дальнейшем обстановка сложится благоприятно, то Россию необходимо потеснить. Но пока своих проблем более чем достаточно, не до драки с казаками, всё прибывающими и прибывающими в Калифорнию по новому пути – через Панамский перешеек. И пусть казаков в том «атлантическом» переселенческом потоке было немного, именно бородатыми варварами с имперских окраин, устремившимися в Калифорнию, пугали добропорядочных обывателей акулы пера из американских печатных листков.

В ответ двадцатитысячным тиражом печаталась газета «Русская Америка», за которой охотились разведчики как САСШ, так и резиденты европейских держав, искавшие информацию о жизни динамично развивающейся «закрытой» русской заморской губернии. А почитать было что. Ещё великий князь набросал примерный перечень разделов и рубрик, которые необходимо вести и даже самолично выпустил первые два номера «Русской Америки». Оставалось лишь следовать высочайшим рекомендациям и «напускать туману», чем знаток САСШ генерал-майор Образцов и занимался. Да тут ещё такого автора удалось заполучить – Гоголя!

Николай Васильевич, неведомо как сагитированный его императорским высочеством, прибыл в Калифорнию через Атлантику, будучи среди первых прошедших Панамским перешейком. От поста редактора Гоголь уклонился, но в каждом номере едва ли не четверть газетной площади отдавалась художнику слова под его «Калифорнийский дневник».

Питерские знатоки уже вещали о возрождении к жизни великого писателя земли Русской, из американского далека вновь, как в годы молодые, блистающего остроумием и оптимизмом. По единодушному мнению критиков типажи переселенцев в Калифорнию и на Аляску были столь ярко прописаны Гоголем, что превосходили по силе и убедительности даже героев «Тараса Бульбы».

К Николаю Васильевичу приставили трёх солдат, для охраны и обихаживания классика в странствиях по континенту. С Аляски литератор привёз принявшую православие служанку-алеутку, что вызвало невероятнейший переполох в литературных салонах Петербурга и Москвы, едва эта новость достигла столиц…

А как разрешить проблему с шайками авантюристов золотоискателей, всё-таки просачивающихся в ту Калифорнию, что отошла САСШ, подсказал из московского далека хитроумный Константин Николаевич. Если уж американцы дошли в своей пропаганде до обвинения России в рабовладении, так и быть посему. Великий князь рекомендовал создать несколько отрядов из «дезертировавших рабов-солдат», которые и будут перемещаться по американской части Калифорнии, грабя население, уничтожая скот и посевы и вырезая жаждущих золота старателей. И все обвинения Вашингтона таким образом переключаются на беглых белых русских рабов. Прекрасное вооружение и выучка дезертиров легко объяснимы – при побеге ушли с оружием. Вот и ловите их, господа рейнджеры и иже с ними. А как поймаете и выдадите России, мы их обязательно повесим. Ну, или вы повесьте, если поймаете. Но пленить лучших из лучших гвардейцев, охранявших ранее самого Константина и оставленных им в Америке в распоряжении генерал-губернатора, будет ой как непросто. Сергей Вениаминович Образцов во исполнение рекомендаций великого князя отобрал восемьдесят трёх унтеров и самых отменных солдат, провёл с ними доверительные беседы. Диверсанты осознали и прониклись важностью своей нелёгкой миссии, особенно когда губернатор зачитал им письмо Константина, считающего, что сохранение русских владений на континенте во многом зависит от скорости освоения Северо Американскими Соединёнными Штатами Дикого Запада. И надо во что бы то ни стало «притормозить» проникновение переселенцев с Восточного побережья. Хотя бы лет на пять-десять. Иначе сомнут русских коварные янки, сбросят в океан. Эффект от «громкой читки» был потрясающий, приобщившиеся к высокой политике солдаты и два гвардейских поручика со слезами на глазах обещали Образцову не подвести, исполнить волю Константина Николаевича и ни в коем случае не сдаваться в плен, дабы не дать повода обвинить Россию в международном разбое.

В тот вечер генерал-майор, вернувшись в губернаторский особняк злоупотребил местным вином, снимая нервное напряжение и удивляясь не по годам здравому и циничному подходу его императорского высочества к разрешению казалось бы абсолютно неразрешимых проблем.

За три года «партизаны» потеряв двух человек убитыми, изрядно покуролесили как в американской Калифорнии, так и в территориях Невада и Юта. Заросшие бородами (великий князь рекомендовал конспирации ради) «беглые русские» побывали и у мормонов на Большом Солёном озере, тепло встреченные самим Бригамом Янгом. Образцов поморщился, – исполнить приказ Константина и уничтожить предводителя мормонов пока не получалось, охраняли «святого» хорошо. «Беглые русские рабы» отклонили предложение Янга переменить веру и осесть в Дезерете, но изрядно расторговались, сбыв немало награбленного имущества для подтверждения легенды о бандитской сущности их отряда. Говоря по правде, «беглецы» разбойничая на дорогах никого убивать не старались – отнимали имущество, дабы переселенцы поворачивали обратно, но часто случались стычки, доходило до стрельбы и жертв. Каждый из «беглецов» закрытым приказом великого князя получил следующий чин и перспективу выйти в офицеры, стать дворянином. Так и отбирались партизаны, именуемые Константином не иначе как диверсанты из лучших солдат и унтеров – грамотные, владеющие основами либо испанского, либо «американского» языка. Вольная жизнь их изрядно закалила, а редкие недели отдыха, когда отряды уходили на территорию Русской Калифорнии через особо оговорённые с пограничной стражей места, рейдеры проводили в поселении «Образцовка» не без юмора названном в честь генерал-губернатора. Конечно, сотня сорвиголов не могла остановить переселение из Восточных штатов, но ручеёк переселенцев не превратился в полноводный поток, всё на своём пути сметающий. И это было здорово. Тем более настоящие мексиканские партизаны также получали неявную поддержку русских, заключающуюся в поставке боеприпасов и оповещении о передвижении отрядов армии САСШ.

К 1853 году число переселенцев в Русскую Калифорнию перевалило за 30 тысяч человек. Разумеется, с солдатами, которые попадали на американский континент и через Атлантический океан и через Тихий, благо образовались две пароходные компании, созданные на паях Константином и старообрядцами. «Русская Балтийская» в Кронштадте, а «Русская Тихоокеанская» базировалась на Владивосток и перекидывала всё новые и новые батальоны через Гавайи в Константинополь-Тихоокеанский, стремительно разросшийся и на глазах превратившийся в большой портовый город. Тут надо отметить, что система отправки рекрутов и семей переселенцев на Амур и во Владивосток, отлаженная ещё цесаревичем Александром Николаевичем продолжала действовать и по возвращении великого князя Константина «в Россию». Но крестьянские и казачьи семьи расселялись преимущественно по Амуру и в Приморье, в Калифорнию кроме солдат перебрасывались исключительно старообрядцы, сразу же отправляющиеся к казачьему полковнику Кустову в «Беловодье».

А через Атлантику перевозились крестьяне из центральных губерний, погрязшие в нищете, забитые, запуганные своими помещиками.

Его императорское высочество Константин Николаевич после покушения под Тулой с благословения императора провёл ревизию Третьего Отделения, вынудив всесильного графа Бенкендорфа уйти в отставку. По опубликовании высочайшего манифеста ошарашенной общественности стало известно, что раскрыт разветвлённый заговор. Последователи декабристов объединились в «преступное сообщество» с целью свержения династии и постановке во главе России правителя-марионетки, исполняющего приказы «некоей великой европейской державы»…

Образцов, немало пообщавшийся с Константином угадывал стиль великого князя, правда, изрядно сдобренный витиеватыми канцеляризмами. Тогда, весной 1850 года напряглись все без исключения государства Европы. Но конкретных обвинений о вмешательстве во внутренние дела Российской империи не последовало, дипломаты понервничали и успокоились, наблюдая за ответными действиями по искоренению мятежа. Николай Павлович, болезнь которого стремительно прогрессировала, не мог работать более двух часов кряду – уставал. Груз государственных забот взвалили на себя старшие сыновья императора. Александр впрягся в дела государственные, руководя министрами, Константин курировал строительство железных и шоссейных дорог, отвечал за положение дел в заморских территориях, Сибири и на Дальнем Востоке и «выжигал крамолу», Михаил отправился в Тифлис, постигать нелёгкую науку управления, а Николай перебрался в Варшаву…

Все сходились на том, что престол отойдёт Константину, Александр так и не примирился с супругой, жил с двумя постоянными любовницами, по слухам, долетавшим и до Америки, начал неумеренно выпивать. А попытка партии цесаревича развести его с женой, дабы в новом браке родился наследник, натолкнулась на жесточайшее сопротивление церковных иерархов, опасавшихся прокатолических настроений Александра Николаевича.

Константин же, забросив флотские дела на молодых контр-адмиралов, мотался по европейской части страны, выискивая мятежников. Счёт арестованных подходил к трёмстам, преимущественно заговорщиками оказывались помещики средней руки, военные, связанные с декабристами товарищескими узами ещё с давних времён и, почему то, большое количество чиновников числящихся по интендантскому ведомству.

Отвертеться от обвинений, если уж Константин Николаевич решил кого то зачислить во враги Отечества было невозможно. Государь, передав вожжи государственного управления сыновья, лишь номинально царствовал, а супруга не допускала до Николая Павловича докучливых визитёров, после разговоров с которыми император расстраивался и не мог спать неделю, а то и больше.

Генерал Образцов, опытный разведчик, привыкший обобщать и систематизировать поступающую информацию, не мог не заметить, что практически все «заговорщики» обладали состоянием, нажитым неправедным путём. Но обвинения в казнокрадстве шли попутно, лишь дополняя участие в заговоре с целью свержения династии…

Перепуганные горе-карбонарии рыдали и на открытых процессах легко признавались в воровстве, умоляя пощадить, не вешать, сдавали сообщников как по воровским делам, так и по недозволительным разговорам.

Страна замерла в ожидании. Семь или восемь арестованных скончались в «великокняжеских застенках» – судя по всему, обошлось без пыток, просто остановилось сердце, не выдержав ужасных перспектив. Остальные же старались вовсю, зарабатывая ссылку в заокеанские владения Российской империи.

Генерал-губернатор Русской Америки по правде говоря подозревал, что никакого заговора нет и Константин Николаевич таким образом выбивает наворованные деньги у отпетых казнокрадов, конфискуя их имущество и грозя даже прекратить существование дворянских родов, загнать в ссылку вместе с корыстолюбивыми отцами семейств и детей-внуков, жировавших на украденное из казны…

Попытки утихомирить Константина Неистового успеха не имели. История, когда великий князь покрыл матом депутацию заслуженных офицеров армии и флота, просивших за товарищей, обвинённых в том, чего не совершали, быстро дошла и до Америки.

Константин Романов в стиле боцманов Балтийского флота облаял «адвокатов дьявола» и горько сожалел что четверть века назад «папенька не пятьсот, а всего пятерых бунтовщиков повесил»…

Цесаревич же занятый вопросами внешней политики от дел внутренних отмахивался и отсылал к брату…

Однако для Русской Калифорнии репрессии, обрушившиеся на российское чиновничество и дворянство, были благом – резко вырос поток переселенцев через Атлантический океан и Панамский перешеек. Ехали родственники подозреваемых, ехали их знакомые, которым «ненавязчиво» объясняли близкие к Константину люди – с переехавших в Русскую Америку спроса нет за былые прегрешения. Ну а новых грехов всё-таки лучше не плодить.

Далёкий путь стал куда как удобнее, офицеры, чиновники и купцы перебирались в Новый Свет с семьями, на комфортабельных, недавно отстроенных англичанами судах «Русского Балтийского» и «Русского Тихоокеанского» пароходств. Бесплатно, но в третьем классе ехали крестьяне, чьих господ Константин определил во «враги народа, престола и Отечества», дав крепостным вольную и подъёмные для начала новой жизни, а также семьи солдат. Защитникам Отечества, перебирающимся в Приамурье, Приморье и Калифорнию мало того что скащивался срок службы, так разрешалось, прям таки вменялось в обязанность обзавестись семьёй. И пускай «подъёмные» от великого князя Константина для таких семей состояли по большей части из «железа» (косы, лопаты, топоры, пилы, чугунки котелки и сковородки, печные плиты и прочее) ценился такой «презент» куда как более денежного пособия.

Международная обстановка не радовала, – Франция при новом императоре Наполеоне под «нумером три» провоцировала Россию, как могла и где могла. Цесаревич, прозванный дипломатами «Миротворцем», вёл примирительную политику в стиле «давайте жить дружно, без ссор и войн», но «батюшкино наследство» гирями висело на наследнике – Европа крайне недружелюбно относилась к «Николаевской России» и, такое впечатление, только повода ждала для развязывания антирусской истерии, которую потом так легко перевести в горячую военную стадию…

Константин разрывался между Москвой, Балтикой и Крымом, железная дорога от старой столицы до Севастополя возводилась однопутной, лишь бы успеть, дотянуть рельсы к главной базе Черноморского флота до начала военных действий. Даже три тысячи матросов-черноморцев были направлены на строительство железнодорожной магистрали, составив «Южную дистанцию». Впрочем, англичане, которых более всего опасались в Русской Америке, пару месяцев как пошли на сближение с Петербургом.

Наверняка причиной тому послужили события в Китае, где третий год полыхала гражданская война. Восстание тайпинов разрасталось, и намёк Александра на возможную помощь России повстанцам, борющимся за правое дело, за свержение маньчжурского ига, в Лондоне восприняли правильно.

Сейчас Великобритании было не до Северной Америки и Африки, британские эскадры потянулись на восток. Прибылей от продажи опиума лишаться джентльменам не хотелось, а сильная русская эскадра, базирующаяся на прекрасно укреплённый Владивосток – аргумент серьёзный, не время задираться с Россией. Наполеон Третий, оставшись в одиночестве, сбавил тон, но обличать подлый захват Российской империи Калифорнии не прекратил.

Николай Николаевич Муравьёв, к которому необъяснимо благоволил великий князь Константин, величая «владыкой Амура», свою резиденцию генерал-губернатора Восточной Сибири, Приамурья и Приморья разместил в станице Константиновской, которую великий князь иногда называл Хабаровском, поясняя, что хотел так увековечить память первопроходца, но казаки-подхалимы упросили оставить «именное» название.

Из Константиновской Муравьёв и координировал действия «Амурских батальонов», развернувшихся в опасении возможного проникновения на российскую территорию китайских вооружённых отрядов. Приказ был дан чёткий и недвусмысленный – уничтожать всех, без разницы – правительственные то силы, или повстанцы спасаются бегством, перебираясь от ужасов гражданской войны к соседям.

Образцов и Муравьёв как два генерал-губернатора, два «соседа» вели оживлённую переписку, редкий рейс через Тихий океан не обходился без писем Сергея Вениаминовича Николаю Николаевичу и наоборот. Именно Муравьёв предложил за мизерные деньги, которые он передаст вану Кореи, на два или три года перебросить в Калифорнии от 300 до 500 молодых корейцев, поднаторевших в строительных и дорожных работах. Началось использование подданных Страны Утренней свежести ещё Константином при закладке Владивостока – корейцы боялись дальнейшей экспансии России на юг полуострова и откупались как могли.

Сергей Вениаминович, получив депешу от Муравьёва в самом начале 1849 года, невероятно обрадовался и на десяти листах расписал как ему необходимы 500 корейских работников на три года, а ещё лучше тысяча и на пять лет. В Калифорнии, да и на Аляске работы хватает, а деньги за исполнительных и трудолюбивых корейцев, действительно смешные…

К 1853 году в Калифорнии трудились 1250 корейских «равшанов», так их «окрестил» острослов Константин Николаевич ещё лет семь тому назад.

Генерал вдруг подумал, что если бы не мальчишеская романтическая дурь, не стремительный рывок на тот момент шестнадцатилетнего великого князя на Восток, ни о каком завоевании Калифорнии и речи бы не шло, максимум сохранили б за собой «пятачок» форта Росс и всё. А так – Владивостоку, основанному 2 сентября 1844 года скоро девять лет «стукнет»! Да и форт Росс теперь не жалкое поселение, а молодой и быстро развивающийся город Николаевск-Американский!

Образцов довольно хмыкнул, с началом рейсов через Атлантику, «караваны невест» доставлялись в Калифорнию быстро и без потерь, не могли теперь бравые и холостые амурцы и владивостокцы, перехватить девушек предназначенных для укоренения и создания семей в Русской Америке. В связи с чем пришлось уже Николаю Николаевичу Муравьёву озаботиться «брачным вопросом». Ранее дальневосточники горя не знали – как начнут бравые усачи женихи стращать крестьянских девушек переселенок страшным морем-окияном, где корабли гибнут кажный божий день, так неграмотные «калифорнийские невесты» дрожа от страха бежали в церковь и венчались с хитрецами, только б не грузиться на погибельные транспортные суда. Великий князь, узнавая о «пропавших невестах» сначала смеялся, потом матом крыл любвеобильных амурцев, срывающих план по заселению Калифорнии, но помогало слабо. Хоть и боялись Константина Николаевича, хоть и уважали безмерно за ум, отвагу и щедрость, но брачный инстинкт всё пересиливал. Пожалуй, это была единственная проблема, которую генерал-адмирал флота российского на памяти генерал-майора Образцова разрешить так и не сумел.

Впрочем, – почему не сумел, взял да и проложил великий князь трансатлантический маршрут, теперь и время в пути сократилось в разы, и приток колонистов существенно вырос. Как только появилась возможность сравнительно комфортабельно попасть в Калифорнию пароходом, минуя страшную каторжанскую Сибирь, перебраться на жительство в Русскую Америку среди чиновничества средней руки стало даже модно…

Старообрядцы прочно застолбившее за собой долину Сакраменто категорически не желали допускать туда «никониан», ссылаясь на некое распоряжение Константина Николаевича. Всего под началом полковника Кустова и «старцев» собралось свыше восьми тысяч единоверцев, практически каждый третий житель Русской Калифорнии. Община могла выставить полторы тысячи ополченцев, которые наглухо перекрывали все подходы к разведанным районам добычи золота. Жили кержаки своим особым, замкнутым миром, десятка три выборных торговцев выезжали закупить необходимое и продать излишки провизии. Работящие сторонники протопопа Аввакума заваливали русскую колонию сельхозпродукцией, пришлось даже отстроить несколько хранилищ для зерна и круп, которые губернский продовольственный департамент взял на баланс, имея в виду возможность обострения ситуации при конфликте России с САСШ или европейскими державами и необходимость иметь «чрезвычайный продуктовый запас». Правда новомодную тушёнку производить охотников не находилось – мяса свежего и без консервирования в Калифорнии было предостаточно. А жаркая погода лишь научила людей кооперироваться и делить бычка на десяток семей, чтоб не пропала говядина. Ну и остатки коптили-солили-вялили, разумеется, как без этого.

Свою половину доходов от добычи золота и серебра кержаки предпочитали вкладывать в звонкую золотую монету, каковую здесь, в губернии, на «монетном дворе великого князя» чеканили их же единоверцы. Куда они потом девали «калифорнийские деньги» генерал-губернатор мог только предполагать. Во всяком случае две тысячи современных дальнобойных ружей и столько же револьверов и изрядное количество боеприпасов бородачи закупили на свои средства, равно как и станки для починки ружей, оборудование для кузнечных мастерских и, даже, собственную типографию!

Полковник Кустов по типографскому станку мог только ответить Образцову, что куплена «механизма» для тиражирования Библии по версии ДО раскола, а также листков-известий «Беловодьевской епархии»…

Тут генерал-губернатор крепко задумался. Остановить распространение Библий старого канона по империи вряд ли получится, наверняка бородачи повезут книги единоверцам в Сибирь, на юг России, в Архангельск, Москву. Наверняка случится скандал. Это здесь, в Америке Синод власти не имеет, но едва поймут «откуда ветер дует» припомнят всё губернскому вождю, не великого же князя, запретившего церковную цензуру на заокеанских территориях, начнут поносить епископы. Ничего, Константин Николаевич сейчас в силе, а его распоряжение по старообрядческой общине было самое недвусмысленное – НЕ МЕШАТЬ! Да и чёрт с ними, главное дело знают кержаки и работают так, что не угонишься, вот и пускай стараются на благо державы. Благо староверов в Новом Свете считали русским аналогом общины мормонов и закрытость долины Сакраменто увязывали не столько с тайной золотодобычей, сколько с дикостью и обособленностью раскольников. Образцова хмурые патрули бородачей узнавали и признавали, пропуская губернатора вглубь ИХ территории, а вот всем прочим приходилось разворачиваться, даже пограничные отряды на границе с САСШ постепенно заместились новоприбывшими аввакумовцами. Этакое государство в государстве получилось. Зато аляскинских индейцев, числом более полутысячи кержаки как завезли, так и поселили у себя отдельно и компактно, даже семьи тлинкитов, повёрстанных в охранители границ решились перевезти. Чудны дела твои, Господи!

А ещё кержаки отладили производство кирпича и поэкспериментировав с глиной начали «выпекать» в больших количествах параллелепипеды едва ли не натурального белого цвета. Совсем немного такой кирпич подбелить и величественный Собор, отстраиваемый на берегу Сакраменто, белым облаком «поплыл». Невероятной красоты вид, генерал-майор даже форменную фуражку снял, хотел перекреститься на строящийся храм, но смутился – он то «щепотник», не сочтут ли старообрядцы сие кощунством. Не сочли, заулыбались понимающе…

Сергей Вениаминович, получая информацию от агентов, очень надеялся сыграть на противоречиях южных и северных штатов. Если дикси и янки не сцепятся в смертельной схватке, Русская Калифорния от вторжения армии САСШ не гарантирована. Тем более после победы над Мексикой и внезапного расширения владений Российской империи, в Вашингтоне денег на вооружённые силы не жалели, сформировав десять новых полков, поровну – пехотных и кавалерийских.

Но контр-адмирал Невельской, получив право распоряжаться немалыми суммами в золоте, время зря не терял и заказывал в Англии современные орудия, ружья, пароходы, непременно с гребным винтом, как распорядился генерал-адмирал. Как-то незаметно в Константинополе-Тихоокеанском заработали ремонтные мастерские, от которых «отпочковался» литейный цех, кузнечный, начались эксперименты по поставке паровых машин на захваченные браконьерские шхуны. С Балтики прибыла большая группа молодых офицеров и механиков, непрестанно что-то изобретавших и требовавших «на опыты» тысячи и тысячи полновесных золотых «калифорнийских» рублей. Образцов вздыхал, но понимая важность господства «Американской эскадры Тихоокеанского флота Российской империи» над морскими силами САСШ, деньги выделял. Благо тот редчайший случай – финансы отнюдь не пели романсы и во власти генерал-губернатора Русской Америки было употребить во благо России и губернии хоть все две с половиной тысячи пудов золота, складированных в подвале особняка Константина, «унаследованного» генералом. Главное – употребить с пользой, и ни в коем случае не позволить захватить неприятелю, случись война.

Потому и квартировали в форте Росс, пардон, Николаевске-Американском, две тысячи штыков, нацеленных якобы на спешное выдвижение к южной границе губернии, а на деле являвшихся гарнизоном «золотого форта»…

Сергей Вениаминович углядев из кабинета, расположенного на втором этаже, подполковника Мезенцева с женой, совершающих променад по главной улице города с маленьким Константином – трёхгодовалым первенцем супружеской четы, тяжело вздохнул и потянулся к перу.

Олечка Журавлёва, предмет его юношеских воздыханий не дождалась разведчика, сразу после выпуска канувшего в неизвестность, вышла замуж за приятеля Образцова, Владимира Свечина, пять лет назад геройски погибшего на Кавказе в чине подполковника. Недавно Ольга Николаевна, почитывая газеты узнала, что Сережёнька Образцов не только отыскался, но и служит губернатором в Калифорнии. В завязавшейся переписке двух немолодых уже людей как раз возникла пауза, от Сергея Вениаминовича требовалось сделать решительный шаг, но генерал колебался, сомневался, преступно медлил. И вот, углядев в окно супругов Мезенцевых, губернатор отважно выводил: «Ольга Николаевна, милая Оленька, простите старого солдата, не умеющего выражать свои чувства. Умоляю, будьте моей женой!…»

Второе письмо генерал-майор написал великому князю Константину, испрашивая у высокого начальства отпуск для устройства семейных дел, а ежели сие окажется невозможным, просил помощи в организации переезда Ольги Николаевны Свечиной в Калифорнию, если конечно, она примет предложение руки и сердца генерал-губернатора Русской Америки…

Глава 7.

С адмиралами «черноморцами» у меня не заладилось давно и прочно. Экспедиции на Тихий океан, изрядно «опустошившие» Балтийский флот, тем не менее воспринимались морскими офицерами как дело важное и нужное, флотская молодёжь, засидевшаяся в «маркизовой луже» мечтала о дальних странствиях, чтоб шторм ревел, ветер гнул снасти, молнии били в мачты…

И лучшие кадры Балтфлота стали костяком флота Тихоокеанского, уже и семьи офицерские из Кронштадта перебирались в Константинополь-Тихоокеанский – с котами, мебелью, горшками с фикусами или там с геранью. Только и разговоров было о чудесном калифорнийском климате, на порядок превосходящем севастопольский, и о дивных домах, выстраиваемых по проекту великого князя – с огромным подвалом и непременным винным погребом! Ну а как обойтись без «нулевого» этажа в Калифорнии? Жара, а внизу прохлада, опять же дополнительные «квадраты»…

Но заслуженные адмиралы Корнилов и Нахимов летом 1854 года, испросили аудиенции у генерал-адмирала, воспользовавшись приездом высокого начальства в Севастополь. Что разговор будет непростым, знал, – «черноморскую команду» я изрядно проредил, кое-кого «ушёл» в отставку, а Истомина направил в Кронштадт, дабы Владимир Иванович свою энергию и умения положил на обеспечение непрерывной работы «Атлантических линий», перевозивших поселенцев из балтийских портов к Панамскому перешейку. В настоящий момент на линии курсировало семь судов, их которых – три океанических парохода! Без ужаса я на эти наполовину железные, наполовину деревянные коробки смотреть не мог, хотя и уверяли восторженные мичманы и лейтенанты – последнее достижение инженерной и кораблестроительной мысли, чудо-корабли! Но уродцы-уродцами, а как-то справлялись, обходились без серьёзных аварий, люди доставлялись через океан хоть и позеленевшие от путешествия, но вполне здоровенькие. Похвастаюсь, случаи смерти на борту во время перехода были единичными, тут карантин двухнедельный свою роль играл – больных и истощённых переселенцев (а были и такие) оставляли на следующий рейс.

Вместе с Истоминым на Балтику я «перевёл» 1200 лучших матросов Черноморского флота, с выслугой в 10-15 лет, которых недолго думая определил на службу в Российско-Американскую Компанию с выплатой жалованья, как и положено наёмным гражданским работникам и сохранением флотских привилегий, хоть и числились они вольнонаёмными и форму не носили. Отобранные на трансатлантическую линию матросы получали огромнейшие по их меркам деньги, которые копились на именном счёте (на руки выдавалась четверть сумм, исключительно чтоб остальное не пропили) и при выходе в отставку морские волки могли поселиться в Калифорнии или на Аляске. Да и в России, конечно, могли поселиться, но тут уж я надеялся их «уговорить», прельстить калифорнийскими пейзажами…

Именно за 1200 матросиков Нахимов и Корнилов учинили мне форменный разнос, угрожали немедленной отставкой и выказывали недоумение, как генерал адмирал флота Российского может убирать с Чёрного моря лучших из лучших специалистов, в то время как назревает конфликт, да что там – грядёт скорая война с Османской империей!

С близкой войной, конечно, несостоявшиеся герои обороны Севастополя здорово погорячились. Очень надеюсь, что ЗДЕСЬ не будет такой неудачной Крымской войны, вот уже июнь 1854 года, а всего лишь «шумит» на том конце Европы император Франции, племянник великого корсиканца. Но англичане галльский задор не поддержали – увлечённо грабят Китай, пользуясь бардаком и гражданской войной в Поднебесной. Восстание тайпинов в этой реальности развивается, по-моему, более успешно. Так и в Маньчжурии вовсю орудуют батальоны «Амурского корпуса» и казаки Амурского войска, вытесняя отряды маньчжурской династии с их «коренных» земель. Делать нечего, приходится Пекину держать на севере значительные воинские контингенты. Говоря по правде, устоять перед моими бравыми дальневосточниками бестолковые и склонные впадать в панику китайцы всё равно не смогут, но хоть какая-то иллюзия безопасности у мандаринов. Оттого против восставших направляется меньше сил чем требуется, и южные провинции Китая уже клали с прибором на узурпаторов-маньчжур.

Джентльмены согнали весьма сильные эскадры в дальневосточные воды и пытаются контролировать ситуацию. Впрочем, все усилия экспедиционных сил Великобритании выливаются в обычный грабёж китайских портов, причём неважно кто там «рулит» – тайпины ли, или администраторы из Пекина, просвещённые мореплаватели грабят всех.

Оттого и нет опасения широкой антироссийской коалиции как в моей реальности. Пока нет. Сегодня разве что САСШ волком смотрят на усиление Российской империи на североамериканском континенте. Но продуманные пиндосы покамест помалкивают – оперативно переброшенные через два океана пять полнокровных батальонов егерей с горной артиллерией как отшептали воинственных америкашек от дальнейшего нагнетания напряжённости. Тем более генерал-губернатор Русской Америки Образцов, пользуясь старыми связями, сумел разместить в газетах Нью-Йорка, Филадельфии и Бостона несколько статей, где предлагалось из наиболее боевитых политиков и их сыновей составить «Калифорнийскую дивизию» и послать штурмовать русский Константинополь. И перечень детей мужского пола прилагался, с указанием года рождения, а также братьев политиков, их племянников, друзей и прочих родственников-единомышленников…

Каюсь, сей коварный ход Образцову подсказал я. Но буча в Штатах поднялась неимоверная – в редакции газет приходили письма с «расширенным списком» родственников и друзей политиканов-вояк, каковых тоже следует записать в ударный батальон «Калифорнийской дивизии», чтоб простые люди не гибли понапрасну на русских штыках, пока подстрекатели бойни подсчитывают миллионные прибыли, наживаясь на военных поставках. Такие письма жадные до сенсаций и склок газетчики тут же публиковали, исправно подливая керосинчику в костёр…

На время янкесы даже забыли собственно о Калифорнии – взаимные обвинения, переходящие в драки и дуэли стали главным новостным поводом. Кто кого пристрелил, как один клан мстит другому, кто следующая жертва «патриотической войны» – американцы с удовольствием читали передовицы своих газеток-подтирашек, какая там светская хроника, когда тут такое происходит!

Вот так и выиграли ещё год-другой. Да, Русская Калифорния сейчас на подъёме, переселенцев с открытием «Атлантической линии» стало в разы больше, сам Гоголь Николай Васильевич, живой, здоровый и энергичный пишет такие изумительные рассказы о Калифорнии и Аляске – не родившийся Джек Лондон нервно курит!

А двадцать пять тысяч штыков и сильная эскадра, базирующаяся на Константинополь-Тихоокеанский – не шутка! Обломятся пиндосы и их подстрекающие англичане, обломятся!

А чопорной владычице морей, всюду запускающей руки загребущие Великобритании, ясно дал понять брат Саша, во время своего европейского вояжа в ранге канцлера и управляющего делами Министерства иностранных дел, – не лезете на Российские владения в Америке, не получаете русский экспедиционный корпус в Персию и Индию. Джентльмены прониклись. И потому бряцание оружием Наполеона Третьего меня сейчас мало заботило. Гораздо важнее оставить на службе Корнилова с Нахимовым. Кому как не им вместо обороны Севастополя захватывать Босфор…

– Владимир Алексеевич! Павел Степанович! Ну что вы как дети малые! Какая к чёрту отставка?! Да. Отправил тысячу с лишком матросиков на гражданскую службу, чтоб подзаработали перед увольнением со службы воинской, чтоб новую жизнь начали при деньгах. Да и позарез нужны бравые и умелые моряки на перевозке переселенцев. Нехватка в России моряков. Нехватка! Исключительно от нужды пришлось так поступить. Так ведь не развалится Черноморский флот от этого!

– Ваше высочество, – Корнилов «завёлся», – помимо тысячи двухсот опытнейших матросов, уход которых ещё можно было бы пережить, мы последние три года только тем и занимаемся, что переводим моряков в землекопы, молодёжь не получает должной морской практики, экипажи совершенно не готовы к службе и, не дай Бог, бою! Железнодорожная дистанция от Севастополя до Александровска выстроена практически силами Черноморского флота. Понимаю, что матросам нравится, – достойный заработок, отменная кормёжка, мало начальства. Но предназначение флота не в махании кувалдой и забивке костылей!

– Правы, Владимир Алексеевич. Во всём правы. Признаю. Но и меня поймите – железнодорожное сообщение Севастополя с Москвой и Петербургом – уже свершившийся факт! Пусть и однопутная пока дорога, но она есть и скоро заработает в полную силу! А что это означает? А означает сие возможность перебросить в кратчайшие сроки внушительный корпус для подкрепления Босфорской экспедиции!

Оба адмирала ошеломлённо уставились на меня. О явной и подчёркнутой отстраненности великого князя Константина Николаевича от «балканского вопроса» не говорил только ленивый. Генерал-адмирал призывал южных славян перебираться на жительство в Новороссию, подальше от турок-угнетателей. Ну а кто не желает покидать края родные, знать хорошо живёт под османами и нечего ради таких «братьев» губить русских солдат. Славянофилы пытались было что-то робко возразить, но Константин поступил предельно цинично – предложил записаться в штурмовой батальон всем радетелям за славян-братушек, и клятвенно обещал направить такой батальон в самое опасное место. И тут сам великий князь говорит о скором захвате проливов и Царьграда? Неужели всё ранешнее – и нарочитое поименование базы Тихоокеанского флота в Северной Америке именно Константинополем, пусть и с приставкой Тихоокеанский, и скепсис в отношении южных славян – обман противника?

– Ваше высочество, – начал уже и Нахимов, – следует ли понимать, что, не сейчас, конечно, но через год, два, перед Черноморским флотом будет поставлена задача по овладению проливами?

– Следует, Павел Степанович, следует. Но, прошу держать сей разговор в тайне. Очень велика цена, если враг узнает о планах расширения Российской империи в южном направлении.

– Само строительство Южной железной дороги, столь спешное в сравнении с линией, связующей столицы, подскажет неприятелю, где будет нанесён удар, – задумчиво протянул Корнилов.

– Ничего подобного, Владимир Алексеевич, дорога нужна для вывоза товаров и хлеба через черноморские порты. Не зря же я об этом день через день с крыши вагона окрестным жителям вещаю, что твой Ленин на броневике.

– Кто, простите?

– Да персонаж из моей недописанной поэмы про железные дороги, к сожалению, закончить никак не могу, не хватает времени и сил на большое произведение. Так, отрывками только и движется дело…

– А, «Гренада», не оттуда ли, ваше высочество? – Корнилов посмотрел на меня с лёгким подозрением.

– Угадали, Владимир Алексеевич, угадали. Но как?

– Давний поклонник вашего поэтического таланта, Константин Николаевич. Вот и предположил…

Да, так уж получилось – когда в прошлом году тянули нитку магистрали у Александровска, будущего Запорожья моей реальности, не выдержал – взял вечером гитару у поручика сапёрного батальона, с надрывом исполнявшего «мой» хит «Кавалергарда век недолог», и «родил» очередную нетленку – «Гренаду». А что, вот он в двадцати верстах – Александровск, а чуть подальше – Харьков, где уже паровозы бегают, подвозя к строящемуся участку шпалы и балласт, сама обстановка способствует легендированию песни…

Всего то и изменил в тексте Светлова «Яблочко-песню» на «Песню о доме», оставив даже куплет про покинувшего хату хлопца, возжелавшего отдать землю крестьянам далёкой Гренады. Малоросский колорит и воспетые великим князем славные казаки-запорожцы, охранители южных рубежей мира православного…