Знамение

ЧАСТЬ 2 КОЛДУН

Наверное, только смертоносцы могли вообразить, будто низкая арка над водой способна остановить чье-то продвижение — особенно, когда река даже посередине не достигает пояса.

В то время как пауки бодро перебегали стену поверху, люди вошли в прохладную воду и, немного склонившись под нависающим камнем, за полминуты запросто преодолели пятиметровую толщу.

— Вот это мне нравится! — не удержалась от восторженного возгласа Мерлью.

Первый же взгляд на долину — пусть снизу вверх, из реки — приводил путников в восхищение.

Справа, примерно в полукилометре, высился могучий замок, сложенный из крупных неотесанных валунов, с высокими Башнями, изящными раздваивающимися зубцами на стенах, арочными бойницами и мозаичными окнами над двустворчатыми воротами.

Слева, метрах в ста, зеленел густой тропический лес, над кронами которого тянулся к небу стройный, воздушный дворец, в силуэте которого, казалось, не имелось ни одной горизонтальной линии — только вертикальные, стремительные, растущие.

— Неплохо, — согласился Найл. — А ты говорила, «Долиной Мертвых хорошее место не называют». Как теперь думаешь?

— Посмотрим, — пожала принцесса плечами. В таком райском уголке неминуемо должны водиться и свои хищники, а потому, прежде чем выйти из воды, Найл мысленно вызвал стоящего на гребне стены Дравига и спросил, не видит ли тот опасных насекомых.

— Ни единого движения, Посланник, — ответил старый паук и выстрелил короткой картинкой.

Сверху долина выглядела еще очаровательней: помимо леса с дворцом и могучего замка стали видны множество ручейков, текущих по замысловато изогнутым руслам, местами соединяясь в небольшие прудики, местами расчленяясь на еще более мелкие потоки, множество мостиков, перекинутых через эти ручьи, зеленые острова со странными сооружениями на них. Впервые Найл обратил внимание на странные разновысокие бетонные столбы, стоящие кое-где без всякого видимого порядка.

Дравиг, в отличие от людей, мог видеть и заросли кустарника между замком и горой. Там, над низкими растениями с большими розовыми цветами мелькали какие-то мелкие существа и порхала желтая с изумрудными пятнами солнечная бабочка.

— Вроде спокойно, — кивнул правитель. Но только будьте осторожней, не забывайте про чудовищ из долины Парящей Башни. Нефтис, Сидония: позади замка низкие заросли, в которых шевелится какая-то живность. Разделитесь, и обойдите его двух сторон. Повезет, к полудню с добычей будете. Юлук, Нуфтус: а мы все выходим на правый берег.

Высоко на горном склоне показались серые точки, неспешно движущиеся глубь долины — смертоносцы решили обойти странные дома, вырубленные в крупных валунах, поверху, справедливо опасаясь, что среди темных нор могут оказаться логовища опасных зверей. Судя по медлительности, пауки воспользовались своей любимой тактикой: обдавали подозрительные места волной ужаса, и ждали, не выскочит ли какой перепуганный зверек.

— Мы идем, Посланник? — поторопила Юлук. Найл кивнул и первым ступил на теплый песок берега.

Метров через пятьдесят песчаный пляж уперся в каменный порог, за которым в два ряда стояли пересохшие деревья. Найл запрыгнул на камень, притопнул ногой — что высохли, понятно, но как они вообще здесь выросли?

— Наверное, это были клены, — предположила принцесса. Отгораживали долину от пустыни.

Найл присел, раскидал собравшийся вокруг основания ствола песок и обнажил ссохшийся и растрескавшийся серый грунт. Деревья росли не на песке, и не на земле — кто-то рассадил их в большие выемки, продолбленные в камне.

— Они оставались живы только до тех пор, пока их поливали, — Найл похлопал руками по тунике, отряхивая пыль.

— Тогда кто поливает эти джунгли? — Мерлью кивнула вперед. Или там отдельный климат?

В густом тропическом лесу, до которого оставалось не больше сотни шагов, что-то зашуршало, промелькнула тень. Путники одновременно опустили копья и замерли, выжидая, но больше никаких признаков жизни не проявлялось. Люди осторожно двинулись вперед.

— Посланник, — Мерлью, почему-то обратившаяся к Найлу по званию, толкнула его вбок, и указала подбородком вверх.

Правитель поднял глаза и обомлел: там, среди ветвей, сидела большая серая мартышка! Обезьянка в первый миг показалась совершенно настоящей, но очень быстро стало понятно, что вот так, без единого движения, живое существо долго сидеть не может.

Найл пошарил глазами и заметил немного в стороне крупного красноклювого баклана, а рядом с ним еще — попугайчика и распахнувшую крылья колибри, зависшую над ярко-синим цветком.

— Смотри-ка, — протянула руку принцесса. Тут даже слон есть!

Они приблизились к «джунглям» вплотную. Найл протянул руку, потянул к себе жесткий листок с малехонькой — с мизинец — коричневой гусеницей и хмыкнул:

— Так я и знал! Пластмасса.

— Зачем они ее тут поставили? Не могли нормальные деревья посадить?

— Не знаю. Давай обойдем этот «лес», посмотрим.

— Посланник?.. — послышался жалобный вопрос.

Найл оглянулся и встретил недоуменные глаза детей. Этот пластиковый лес, удививший даже его и принцессу, для них находился вообще за гранью понимания.

— Помните город, о котором я рассказывал в первый вечер? — спросил правитель. Это было несколько сот лет назад. А еще раньше, за тысячу лет, здесь жили только люди. Они очень любили свою природу и даже делали ее изображения из разных материалов. Здесь показана Провинция в том виде, как выглядела тысячу лет назад. В те времена по деревьям прыгали маленькие обезьянки, вон как та, наверху. По небу летали птицы, такие как вон те, чуть левее. И охотились они на насекомых, которые были маленькими, как вот эта гусеница.

— А потом? — спросила Кавина.

— А потом насекомые стали расти, — ответила принцесса, — и сами начали охотиться на птиц.

— Я расскажу потом все, подробно, — пообещал Найл. — Только сейчас позвольте мне самому что-нибудь понять.

Дети на удивление быстро согласились и разбрелись вдоль стены «джунглей» с интересом разглядывая все то, что было вплетено в ее сюжет.

— А ведь я понял, Мерлью, — сказал Найл. — Настоящих зверей и птиц в таком количестве на маленьком участке собрать невозможно, а показать, как они выглядели, предкам хотелось. Наверное раньше, до пауков, маленькие дети тоже любили разглядывать эту стену, выискивая знакомых животных.

— Угу, — кивнула принцесса, — только нам сквозь нее не протиснуться. Попробуем обойти?

Они пошли по каменной, слегка присыпанной песком дорожке, вместе с зеленой стеной плавно заворачивающей левее и левее, обогнули по широкому полукругу шпиль дворца и уткнулись в отвесный склон горы.

Между горой и «лесом» обнаружился проход метров пять шириной. Найл и девушка переглянулись, перехватили копья двумя руками и шагнули за зеленую стену.

Увы, ничего интересного здесь увидеть не удалось: ровная каменная площадка, в центре которой стоял дворец. Правда, «с тыла» он выглядел совсем иначе: ровные белые стены с высокими и широкими проемами, везде — пандусы, платформы, ровные пологие спуски куда-то в подвал. «Изящество и красота» начинались на высоте метра в четыре, и явно предназначались только для тех, кто смотрел издалека.

— Хозяйственные постройки, — негромко произнес Найл. — Хранилище вещей, продуктов и вспомогательных механизмов. Заглянем?

Принцесса кивнула и взяла его за руку.

Поднявшись на один из пандусов, они вошли в ближайший проем. Там, в огромном зале почти сорок на сорок метров и шесть метров высотой лежало несколько холмиков сизого, коричневого и малинового цвета. Чем они являлись раньше, до того, как за них взялось беспощадное время — теперь уже никогда не узнать.

Молодые люди двинулись по платформе вдоль стены, заглянули в следующий проем. Опять огромный зал, в дальнем углу которого виднелась дверь. Никаких сюрпризов в глухой комнатенке за дверью не нашлось — только ровный слой рыжей пыли.

— Ржавчина. Найл присел, поворошил пыль рукой. Нашлось несколько темных пластмассовых трубок, заглушенных с одного края. На некоторых из них были отчетливо видны запрессованные в поверхность красные стрелки.

Они опять вышли, обогнули угол и заглянули в очередной проход. Опять большой зал, но на этот раз у дальней стены виднелся лестничный пролет.

— Это уже интересно, — хмыкнул правитель. Лестница вывела на второй этаж, с которого прекрасно обозревались окрестности поверх искусственного «леса» и стены Квизиба Великого. Правда, в пустыне ничего интересного не происходило.

Найл и принцесса неторопливо пошли по коридору, осматривая многочисленные комнаты, но везде и всюду были только голые стены и пыль. Окно одной из комнат выходило на замок: под зубчатой стеной женщины разводили костер, рядом с ними лежало несколько насекомых. В желудке жадно засосало. Найл отвернулся, опять зачерпнул с пола пыль и пропустил между пальцами. На ладони осталось несколько черных прямоугольников и квадратиков со множеством дырочек по краям.

— Ну, что?

— Стражницы обед готовят. А здесь, наверное, находился пункт управления.

— Чем?

Найл пожал плечами.

Дальше коридор повернул и уперся в колодец, уходящий вертикально вверх. Судя по сохранившимся в стенах выемкам, раньше здесь стояла лестница. Теперь остался только ровный прямоугольник входа на высоте пять метров. Куда он вел? На смотровую площадку или к очередным механизмам?

— Можно позвать паука и попросить натянуть паутину, — предложила принцесса.

— В следующий раз. Пусть восьмилапые сперва жилища на склоне прочешут. Не будем отвлекать.

— Не будем, — кивнула Мерлью и повернула назад. — А знаешь, тут действительно можно неплохо устроиться. Каждому по комнате не получится, но если по комнате на семью… Нас не так уж и много. А пауки пусть заплетут себе какой-нибудь из нижних залов и выбирают себе Смертоносца-Повелителя.

— А может, им больше понравится замок? Посмотрим?

— Пошли, — согласилась Мерлью.

Дорога, начинавшаяся от спрятанного за искусственными джунглями хозяйственного закутка, тянулась куда-то вдоль горы, под самым склоном, поэтому правитель с принцессой свернули с нее на узкую каменную ленту, что уходила к густо поросшим травой и цветами островкам, созданным весело журчащими протоками.

— Интересно, эти настоящие или нет? — кивнула Мерлью на растения.

— Пурпурная камнеломка, дубовый папоротник, — склонил голову набок Найл. — Обычно, как раз они и растут в таких местах.

— Пошли, пошли, проверим. Интересно, зачем они наделали тут столько мостиков? Реку можно обойти чуть выше.

— А если еще кто-то захочет проверить, настоящая трава, или нет?

— Такой ручеек можно и перепрыгнуть. Однако прыгать принцесса не стала, перешла протоку по круто выгнувшемуся мостику, присела на корточки перед кустом камнеломки и стала рвать цветы.

В центре островка зашевелилась трава, мокро блеснул коричневый панцирь. Найл мгновенно вскинул копье и нанес сильный удар. На острие упруго забилась небольшая уховертка. Правитель подступил ближе, перехватил копье удобнее и нажал на него всем телом, вгоняя оружие в землю.

— Вот так, теперь не сорвется. Уховертка продолжала биться, но теперь не постоянно, а рывками, и между каждым рывком проходило все больше и больше времени. Из-под пурпурного куста камнеломки рядом к ней выглядывало странное каменное острие. Найл еще раз нажал на копье, потом наклонился к кусту и развел стебли в стороны. Обнажился купол какой-то миниатюрной церкви.

Правитель вскочил, заработал ногами, притаптывая траву вокруг, и вскоре полностью очистил игрушечное здание от покрывавшей его растительности.

— Найл! — окликнула его Мерлью. — Ну как? Нравится?

Ее волосы украшал пурпурный венок из камнеломки.

— Очень.

— Иногда, в детстве, нам удавалось выскочить из-под земли и побегать по земле, пока нас не успевали поймать. А иногда мы прятались в кустах и тихонько плели венки. Правда, таких ярких цветов рядом с Дирой не растет.

— Хочешь, посадим? Отсюда?

— Когда ты вернешь город Смертоносца-Повелителя?

— Смотри, — вместо ответа Найл указал на освобожденный из травяного плена дом. Узнаешь?

— Нет.

— Вспомни: пять куполов, стены выложены белым мрамором с инкрустацией из самоцветов, изразцовые стены… Ну?!

— Нет, — принцесса помотала головой.

— Это же Тадж-Махал!

— Такой маленький?

— Да не настоящий, копия! Зря, что ли, меня Стигмастер столько раз экзаменовал?! — Найл выпрямился, вздернул подбородок и процитировал: — Памятник индийской архитектуры, мавзолей султана Шах-Джахана и его жены Мумтаз-Махал построенный за двадцать лет в середине семнадцатого века на берегу реки Джамна, в городе Агра. Архитектор, вероятно, Устад Иса. Высота, между прочим, у него должна быть семьдесят четыре метра. По углам стояли четыре минарета… — он присел, потрогал края макета. — Сломаны все… Тут еще перед ним бассейн должен быть.

Мерлью сдвинулась на корточках вперед, пошарила под травой руками, изумленно вскинула глаза на правителя:

— Есть!

— Вот так! Люди рядом с ним должны казаться во-от такими, — правитель показал ноготь мизинца.

— А зачем он здесь такой?

— Не знаю, — пожал Найл плечами. А зачем пластмассовые джунгли с обезьянами, гусеницами и птицами? Там макеты живых существ, здесь — памятников архитектуры. Может быть, чтобы люди могли полюбоваться в этой долине всеми красотами нашей планеты? Детям показать. Пойдем.

Оставив копье, правитель схватил принцессу за руку, перевел на другой островок, и пошел вперед, осторожно прощупывая ногами почву.

— Ага, что-то есть! — Найл наклонился, принялся раздвигать траву. Пыль и мелкий сор полетели в ближний канал, там тут же заплескалась любопытная рыба. Вскоре стал виден стремительный силуэт здания, как бы составленного из нескольких стоящих бок о бок мраморных ракет. — Знакомься: Саграда Фамилия, начало двадцатого века, Барселона. Подожди, тут на самом берегу еще что-то.

Найл своротил в ближний канал куст камнеломки, и крупные, пузатые золотистые рыбины тут же устроили над ним шумную свалку. На свет появилось прямоугольное здание, фасад которого украшали две высокие башни с плоскими крышами.

— Похоже на Нотр-Дам… Хотя нет, что это я? Собор Парижской Богоматери! Это он на берегу реки стоит.

— Тогда где-то здесь должна быть и Эйфелева Башня! — блеснула эрудицией Мерлью.

— Вряд ли, — пожал плечами Найл. — Она металлическая, ей так долго не выстоять.

— Жалко. Я про нее в стольких книгах читала. Хотелось бы посмотреть.

— А мы потом сами сделаем, — предложил Найл. — Хочешь? И поставим тут на одном из островов.

— Хочу, — принцесса улыбнулась и склонила голову набок.

Найл шагнул к ней, обнял, склонился. Но в последний момент Мерлью положила ему палец на губы и тихо спросила:

— А не пора ли нам перекусить? Судя по запаху, стражницы уже успели что-то испечь.

Однако, прежде чем отдать дань жаркому, правитель и принцесса прошлись вдоль замковой стены.

Подделка стала ясна с самого начала: тяжелые ворота оказались фикцией, рельефом, выдавленном в теплом, явно не каменном монолите. Вход находился с другой стороны — низкий, но широкий проем, похожий на двери в метро, вел не в замковый двор, а в одно большое помещение с ровными, гладкими стенами и трехметровой полусферической ямой посередине.

Они вышли наружу, немного отступили, еще раз взглянули на замок с расстояния нескольких десятков шагов. Отсюда он опять казался древней крепостью, сложенной из неотесанных валунов, скрепленных известковым раствором.

— Здесь красиво, Найл, — задумчиво кивнула Мерлью, — Даже очень красиво. Только все ненастоящее, неживое. Долина Мертвых.

— Надеюсь, добыча Нефтис и Сидонии не из пластика?

Дети уже успели собраться вокруг костра, но строгая Нефтис не позволяла начинать трапезу до возвращения своего господина.

Заколотая правителем уховертка пришлась как нельзя кстати, поскольку с зарослей кустарника охотницам удалось «собрать» только двух игольчаток, способных спокойно грызть даже колючие ветви акации и шиповника; небольшого навозника, и трех древесных вшей, чьи прочные хитиновые панцири не боятся никаких шипов. Для полусотни людей — один раз перекусить.

— После еды пройдитесь по островам, — оценив добычу, приказал Найл. — Там, в зелени, наверняка еще кто-то прячется.

— Поломают тебе всю архитектуру, — покачала головой принцесса.

— Что было хрупким, уже поломали, — парировал правитель. Ты не забывай, именно здесь было место сбора для армии Квизиба Великого, именно отсюда они выступали на битву с Магом.

— Так значит, это было здесь? — обрадовался Нуфтус, сидящий неподалеку с куском мяса в руках, вскочил и закричал, обращаясь к остальным подросткам: — Мы идем сражаться с Магом! Ура-а!

— Никаких Магов, — немедленно осадил его подошедший Симеон. Подрасти сперва. Правда, Найл?

Посланник промолчал, зато медику поддакнула Мерлью:

— Я читала, что у древних спартанцев был обычай не пускать в бой тех мужчин, у которых еще не успели родиться дети. Очень понятный в нашем положении обычай, правда?

Нуфтус обиженно набычился, однако ничего не сказал. К нему начали потихоньку подтягиваться другие подростки и прислушиваться к разговору старших.

— Как скажешь, Мерлью, — очень мягко парировал Найл. — Значит, в Диру им соваться нельзя.

— Уж не собрался ли ты всерьез воевать с Магом? — принцесса мгновенно ухватила суть ответа.

— Я этого не говорил, — попытался Найл погасить накал спора.

— Вы что, с ума посходили? — удивился медик. Какая Дира? Какой Маг? Мы же собирались просто найти спокойное место и переждать там три месяца, пока дети подрастут.

— Мудрое замечание, — согласилась принцесса. Вот только какие тут могут быть три месяца? Оглянись! Тут же все ненастоящее! Тут живого только акации за замком, да трава вокруг прудов. Один день хорошей охоты, и мы съедим все до последней мухи!

— Есть еще рыба в воде, — не выдержал-таки Нуфтус. — Мы ее ловить умеем, нас Посланник учил.

— Что я, своей речки не знаю? Чтобы вас всех хоть неделю прокормить, бредень придется отсюда, и до самой Диры тянуть. Тоже, кстати, хорошая мысль.

— А может быть, сперва осмотрим всю долину? — примирительно улыбнулся Найл. — Мы ведь не прошли и полукилометра, а долина тянется примерно на три. Хорошо?

Пожалуй, только это предложение и позволило спокойно закончить обед. Подкрепившись, люди опять разбились на две группы: старшие женщины остались проверять траву на острове, а подростки во главе с Найлом и Мерлью пошли дальше на разведку.

К сожалению, большей частью принцесса оказалась права: основная растительность буйно разрасталась по берегам речушки. Земли тут не было, и зацепиться корнями за гладкие валуны удавалось только все тому же дубовому папоротнику, пурпурной камнеломке и редким чахлым березкам. Правда, кое-где рядом с рекой вдруг обнаруживались то компактные заросли акации или шиповника, то высокие деревья дяди Джо — густо-коричневые, с редкими толстыми ветвями, заканчивающимися мохнатыми кисточками из кожистых листьев. Найл не знал, откуда появилось столь странное название, но его сильно удивляло благополучие этих редких даже в пустыне деревьев при полном отсутствии опунции и сагуаро.

Движений среди этих островков зелени не замечалось, но правитель был уверен, что насекомые тут должны быть, обязательно должны. В пустыне возле каждой чашечки уару, возле каждого ствола сагуаро или куста креозота всегда появлялись свои мелкие и крупные завсегдатаи, на более крупных островках зелени — постоянные жители, а на крупных оазисах в пять-десять опунций находили убежище и такие крупные твари, как сороконожка, вроде той, что атаковала Найла на его пути из плена. Здесь, в Долине Мертвых, не было столь буйной жизни, как рядом с Парящей Башней или возле озера Дира, но тут имелась и трава, и деревья, и кустарники, и — невероятная редкость — сколько угодно воды! Опыт жизни в пустыне подсказывал, что подобный райский уголок должно защищать не меньше десятка сороконожек и полусотни черных скорпионов. Отстоять у них право на спокойную жизнь в столь уютном месте могла разве только крупная колония муравьев. Однако, никто не нападал на пришельцев, нигде не паслись любимые муравьями афиды, никто не пытался хотя бы издалека, мысленным лучом прощупать, кто заявился в укрытый между гор оазис.

На миг Найла обжог испуг — а вдруг радиация? Но правитель тут же отбросил мысль, как негодную: радиация не уничтожает жизнь, она лишь коверкает ее до неузнаваемости. Уродства вокруг не наблюдалось. Красивые рыбки в прозрачной воде, красивые красные цветы вдоль берега, цветущий шиповник в ложбинке на берегу.

Река резко повернула и разлилась в широкий, но неглубокий пруд. Дно из каменистого превратилось в песчаное и странно изменилось: оно скашивалось в сторону светло-серой скалы. У берега глубина оставалась примерно по колено, а под скалой дно терялось во мраке. Сама скала поднималась вдоль воды ступеньками, но слишком высокими для человека, метра по два. Три метра, пять, семь и десять. Каждая ступенька имела нависающий над прудом длинный и узкий выступ, любой неосторожный шаг по которому мог скинуть человека в темную воду.

За прудом стояла роща засохших стволов, между которыми просвечивало несколько возвышений со столбами по углам.

— Мрачновато, — задумчиво сказала принцесса, — Я наверх поднимусь, не возражаешь?

— Хоть дрова тут в достатке, — отметил Найл, свернул к бывшему лесу, прогулялся по одной из еще сохранившихся дорожек, выложенных красным камнем. Дорожки причудливо петляли — видимо, огибая ранее существующие кустарники или родники, но с неизбежностью приводили к возвышениям со столбами. Правитель поднялся на одно из них, оглянулся, и с изумлением обнаружил, что весь отряд с сосредоточенными лицами следует за ним попятам. — Вы чего?

— Смотрим, — ответила за всех Юлук.

— Смотрите, — кивнул Найл. — Представляете, сколько нужно было сил, чтобы выдолбить тут в камне глубокую яму, засыпать ее землей и посадить деревья.

— А зачем они это делали, Посланник? — спросил Нуфтус.

— Для красоты, — усмехнулся правитель. Вместо голой скалы здесь зеленел лес. Ведь это куда красивее, правда?

Надо сказать, что переспрашивать подростки не стали.

— Найл, Найл!

Правитель повернулся и кинулся навстречу принцессе, но вскоре замедлил шаг, видя, что Мерлью никто не угрожает. Девушка, запыхавшись, подбежала, протянула Найлу раскрытую ладонь. На ней лежало узкое, но большое — сантиметров пять в диаметре — блестящее стальное кольцо. Все столпились вокруг принцессы, рассматривая находку.

После того, как кольцо прошлось у всех по рукам, Кавина вернула его Мерлью и с какой-то затаенной надеждой спросила:

— А что это такое?

— Оно лежало на верхней площадке, — ответила принцесса, обращаясь к Найлу. — Ну и как?

— Не нравится, — вздохнул правитель.

— Вы можете говорить понятнее? — чуть ли не грубо потребовала Юлук.

— Это кольцо из стали, — сказал Найл. — Хорошей полированной стали. Оно никак не могло пролежать здесь тысячу лет. Даже ста не могло. Правитель опять тяжело вздохнул: — Лучше бы на нас напал черный скорпион. Привычнее как-то.

— Смотрите! — закричала незнакомая Найлу девчонка, указывая в сторону реки.

Правитель еще не успел понять, в чем дело, а подростки уже кинулись вперед, привычно разворачиваясь в охотничью цепь. И когда только они этому научились?

Теперь и Найл увидел странное движение среди травы над самой водой. Охотники шумно, вздымая тучи брызг, вломились в реку, бег их чуть замедлился, жук на том берегу не выдержал и мелкими скачками бросился наутек. На сером камне красочный, изумрудный с пурпурными полосами панцирь уже не маскировал, а выдавал жертву, в которой правитель узнал крупного, упитанного долгоносика.

Подростки уже преодолели реку и теперь с громкими воплями гнались за добычей, пытаясь оттеснить ее к невысокой, но широкой скале с небольшими темными отверстиями по верхнему краю.

Долгоносик, глухой, как и все прочие жуки, шума не слышал, но активное движение слева от себя замечал и постепенно заворачивал в нужном направлении.

— Поймают, — без всяких эмоций констатировала Мерлью. — Эти малыши понимают друг друга на расстоянии не хуже смертоносцев.

Найл хмыкнул — самый маленький из «малышей» был наголову выше принцессы и втрое шире ее в плечах.

— Уходит! — азартно воскликнула девушка, хватая Найла за руку и яростно дергая вниз. Ну точно уходит.

— Ужин твой уходит, — напомнил правитель, но принцесса словно не услышала его слов.

Изумрудно-рубиновый жучок испугался скалы еще больше, чем загонщиков, шарахнулся влево, запрыгал еще чаще и проскочил-таки мимо крайнего паренька! Тот кинул копье, но промахнулся. Вся цепь охотников остановилась, как бы отчаявшись догнать добычу. Долгоносик поуспокоился и перешел с прыжков на неспешный бег. Зря — те подростки, что раньше стояли справа, старательно пригибаясь, торопливо забежали вперед, отрезая жука от домов-камней на склоне, потом все вместе выпрямились и метнули копья.

Несколько дротиков достигли цели, но хитиновый панцирь долгоносика выдержал — удары не ранили, а только испугали его. Опять начались отчаянные прыжки прочь от нового врага. Левое крыло загонщиков стояло, чего-то выжидая, и жук выбрал самое безопасное направление — вдоль них, по прямой от охотников.

— Все, попался! — констатировал Найл. Жук еще не видел, что открытая ему дорога вела к реке.

— Повернул! — Мерлью продолжала переживать за долгоносика.

Изумрудно-рубиновый жук заметил преграду, помчался вдоль нее, но дальние загонщики теперь оказались на полсотни метров впереди и чуть справа, и неумолимо прижимали шестилапого к воде. Жука и загонщиков теперь разделяли всего десять метров… шесть… четыре… На какой-то миг скорости сравнялись — показалось, что у долгоносика еще есть шанс.

Промелькнуло копье, отскочило от панциря. Еще одно — опять неудача. Третье копье упало жуку между лап и от толчка улетело далеко в сторону — но и прыжка у долгоносика не получилось. Расстояние между загонщиками и жертвой сократилось до пары шагов. Жук предпринял последнюю, отчаянную попытку — прыгнул через реку. Сил его, естественно, не хватило, он шумно плюхнулся в середину, а следом бросились охотники.

Это был конец — долгоносики не имеют никакого оружия, кроме вынесенных далеко вперед челюстей. В ближней схватке эти жуки совершенно беззащитны.

— Ужин есть, — удовлетворенно кивнул Посланник.

За время погони путники прошли остаток долины — впереди оставалось только черное озеро, разделяющее Долину Мертвых и уходящее от него в горы ущелье. Пока подростки разводили костер, правитель дошел до берега, взглянул в воду.

На глубине нескольких сантиметров скальный массив обрывался и уходил вертикально вниз. Солнечный свет, падающий с ясного неба бесследно исчезал где-то в глубине, и только мелкие пылинки и какие-то лоскутки, неспешно путешествующие в толще вод, высвечивались желтым, перламутровым и зеленым цветом.

— Интересно, какая здесь глубина? — Найл огляделся, подобрал камушек сантиметров пять длиной и кинул его в воду. Тот с плеском разбросал брызги и быстро пошел вниз. Очертания камня постепенно становились все более и более размытыми, он превратился в белое пятно, потом в точку и наконец просто исчез. Правитель посидел на берегу еще немного, будто надеясь услышать стук от падения, потом махнул рукой и пошел к костру.

— Ты слышишь меня, Посланник? — прозвучал в голове ясный голос.

— Рад слышать тебя, Дравиг, — поприветствовал смертоносца правитель. Тебе удалось обнаружить что-нибудь важное?

— Нет, Посланник, здесь пусто, как в пустыне.

— А у тебя не было ощущение, что происходит нечто странное или опасное?

— Нет, Посланник, мои ощущения ничто не тревожит, кроме Нефтис.

— А что с ней?

— Она беспокоится, что вы очень долго не возвращаетесь.

— Передай, Дравиг, что со мной все в порядке. Я сыт и здоров. Пусть они отдыхают.

— Благодарю тебя, Посланник, я все передам.

Из короткого обмена мыслей правитель понял, что пауки обосновались где-то сверху, над озером, рассчитывая поймать утром самые первые солнечные лучи. Ничего важного они не видели, а потому ментальная картинка казалась расплывчатой, неясной.

Послышался звонкий смех — Кавина примеряла отломанное у долгоносика надкрылье к груди, будто собиралась заменить им тунику.

— Это ты зря, — посоветовал Найл, — Оно тяжелое, и тело натирать будет. Если уж тебе так нравится, то поступать нужно иначе.

Правитель забрал надкрылье, уложил на землю, огляделся. Работа предстояла несложная, поэтому вместо кремня можно было обойтись камнем попроще. Поблизости лежал осколок гранита. Найл поднял его повертел в руках — один из углов был достаточно острым.

— Смотри.

Посланник выбрал подходящий участок хитинового панциря, потом присел и начал методично водить углом камня по изогнутому надкрылью. Вскоре на нем появилась белая полукруглая полоса.

Правитель приложил к этой полосе ладони, коротко нажал всем весом. Послышался легкий хруст — часть хитина откололась. Теперь гранитный камень начал процарапывать прямую линию, соединяющую концы дуги. Потом последовало еще одно нажатие — и в руках осталась небольшая хитиновая пластина. Найл под внимательными взглядами подростков нарисовал новый полукруг, потом провел от него белые лучики к краю. Встал, оперся в место соединения лучиков древком копья, нажал. Легкий хруст — на земле остались лежать четыре хитиновых треугольника и один кусочек в форме полумесяца.

— И последнее… — Острием копья правитель прокрутил две дырочки по краям «полумесяца», потом срезал с головы Кавины две длинных пряди, быстро свил тонкую волосяную нить, продел в отверстия. — Иди сюда.

Найл повесил получившуюся пластину Кавине на грудь, почти под самое горло, закинул нити ей за шею и крепко завязал. Теперь грудь девушки украшало яркое изумрудное колье, разделенное пополам пурпурной полоской.

— Ну, как?

Зеркала у Кавины не было, но по загоревшимся глазам подруг она поняла, что случилось нечто действительно замечательное.

— К озеру, к озеру беги, — посоветовала Юрма.

Кавина сорвалась с места и в сопровождении нескольких девчонок помчалась смотреть на свое отражение.

Остальные мгновенно расхватали куски надкрыльев и стали собирать с земли камни.

— Ты хоть понял, что ты натворил? — с улыбкой спросила Мерлью.

— Что?

— Ты их всех оставил без ужина. Они теперь не вспомнят про долгоносика до тех пор, пока не изведут на мелкие кусочки весь его панцирь.

— Нам больше достанется, — парировал Найл и потянул носом аппетитный дымок: — Кажется, уже созрел.

Утром Найл проснулся от громких недовольных криков:

— Ну здесь же оно было, здесь! Кто взял? Хватит шутить!

— Что такое? — недовольно пробурчал правитель, переворачиваясь на живот и морщась от боли в спине: все подстилки и покрывала остались рядом с пластиковым лесом, а спать без них на каменистой почве оказалось довольно жестко.

— Копья пропали, — ответила сидящая, обхватив колени, принцесса Мерлью.

— Куда они могла деться?

— Не знаю, — пожала девушка плечами, — но, как я поняла, пяти штук нет. Моего кстати, тоже.

Найл испуганно схватился за свое оружие — на месте.

— А где ты его оставляла, Мерлью?

— Здесь, рядом.

— Угу, — кивнул Найл. Сам он, по укоренившейся с дикарского детства привычке, во сне копье держал еще крепче, чем наяву. Мало ли кого обнаружишь рядом, когда откроешь глаза? У городской принцессы подобной привычки, естественно, не было. Правитель поднялся и громко спросил: — Ну, кто еще остался с пустыми руками?

В пропаже признались один парень и четыре девушки, среди которых он знал только Кавину, зачем-то прикрывающую ладошками колье на груди. Побрякушку она, естественно, сберегла.

— На обратной дороге пройдите через рощи, выберите себе древко для нового копья. Найл помнил, что нормальных, живых деревьев в долине практически не было, но для древка могло сойти и засохшее. Главное, чтобы оно подходило охотнику по весу и длине.

— У нас ни одного ножа не осталось для наконечников — напомнила принцесса. Мой нужен для свежевания гусениц и выделки шкур.

— А где мои скребки?

— Ну, — смутилась принцесса, — нож, согласись, удобнее. И травы лекарственные Симеон с его помощью собирает.

Похоже, ей просто не хотелось расставаться с последним ножом.

— Ну, если нет, — хмыкнул Найл, — значит сделаем копья без наконечника.

— Это как?

— Увидишь.

Путники доели долгоносика и двинулись в обратный путь — к выходу из долины. Подростки разошлись редкой цепью от склона до склона, подыскивая подходящие деревья для древок, а Найл поднялся выше, на пологий южный склон. Ему никак не давали покоя крупные скальные глыбы, внутри которых были выдолблены чьи-то жилища.

Вблизи эти сооружения вызывали еще большее удивление, чем издалека: было непонятно ни то, почему они не скатывались вниз, ни то, для чего предназначались. Лежащие без видимого порядка, разновеликие валуны размером от трех-четырех метров в диаметре до десяти-пятнадцати, полые внутри, они имели от трех до десяти окон, но ни одной двери. Из любопытства правитель забирался в некоторые из них, бродил по ровному полу, выглядывал в окна, шарил в пыли. Кое-где находились вестники далекого прошлого: мелкие стеклянные осколки разных цветов, маленькие кусочки пластика. Похоже, здесь действительно приложили руки люди, именно они сотворили это странное мертвое поселение. Но почему, зачем? Если это дома, или хранилища, то почему без дверей? Если здесь находились некие механизмы — то где их остатки: ржавая пыль, выемки для крепления, негниющие детали?

В одном из валунов Найл обнаружил брошенное жилище тарантула: клочья паутины, пересохшая трава, слюна на стенах, характерный, трудно выветриваемый запах мускуса. Черные скорпионы, как известно, бродяги и не строят гнезд; сороконожки предпочитают зарываться в песок сами и там же прячут яйца — из крупных хищников только тарантулы роют себе норы, скрепляя стены слюной, или используют уже готовые пещеры. Появление мохнатого крестовика рядом с оазисом удивление не вызывало — но где хозяин логова, куда исчез? Где выводок паучат, который он должен был оставить? Где они все?

На миг Посланнику пришло в голову, что здесь власть над людьми удалось установить каком-то иному виду насекомых, которые и заставили двуногих рабов вырубать гнезда-пещеры, но Найл тут же отмел эту мысль: она не объясняла ни странного отсутствия хищников в долине, ни утренней пропажи копий. К тому же мифические хозяева не оставили после себя вообще никаких признаков — от людей сохранились хотя бы мелкие стеклянные и пластмассовые осколки.

Так ничего и не поняв, правитель спустился в долину около замка и попал как раз на обед: стражницы смогли добыть на островах пару уховерток и десяток мокриц. Подростки были уже здесь и тут же предъявили пять ровных длинных палок в руку толщиной. Найл положил заготовки рядком, сунув кончики в огонь костра, и занялся едой. Когда концы древок разгорелись, правитель отложил мокрицу, подхватил их в охапку, добежал до протоки и сунул в воду. После того, как пламя отшипело, Найл уложил копья на берег, и очистил с обгорелых концов грязь и пепел. Вместо наконечников на этот раз получились слегка овальные черные кончики.

— Может, нужно было просто заточить? — спросил Нуфтус.

— Жало заточенной деревяшки при ударе в хитиновый панцирь ломается, — объяснил Найл. — Обожженный конец прочнее, им даже можно убить паука или кузнечика. Но вот от жуков лучше держаться подальше.

После еды подростки решили устроить рыбалку: они вызвали на подмогу двух молодых смертоносцев, быстро соорудили бредень и полезли в воду. Пауки убежали за стену: как понял правитель, Дравиг решил уйти из безжизненной долины и отступить на день назад, в пустыню, поохотиться среди травяных кочек. Правда, места там тоже обилием дичи не поражали, и через день смертоносцы рассчитывали вернуться обратно, переправив всю возможную живность с песчаных просторов к себе в желудки. Рыбалка не клеилась.

Стоило подросткам влезть с бреднем в какой-либо из прудиков возле островов, как златобокая рыбешка моментально шарахалась по узким каналам, ручейкам и протокам. Когда ловцы перебрались в основное русло реки, возможный «улов» стал испуганно расплываться вверх и вниз по течению. Того обилия жизни, что царило в водах Дельты или в широкой реке, протекающей через город, здесь не было, каждую рыбку приходилось гонять по прозрачной воде, как вчерашнего долгоносика — всей толпой. За пару часов «мокрой охоты» удалось добыть не больше десятка золотистых рыб с крупной слизистой чешуей.

— Пошли-ка лучше назад к озеру, — решил Найл. — Может, хоть там удастся что-нибудь поймать.

По дороге подростки еще несколько раз забирались в реку. Теперь они немного приспособились к местным условиям: основная группа уходила вперед, а двое перегораживали реку бреднем ниже по течению. Потом в реку с шумом бросалась масса народу, с воплями и хлопаньем ладонями и копьями по воде гнали рыбу в направлении сетей, после чего оставалось только выбросить добычу на берег. Таким образом улов к вечеру удалось утроить, но стало ясно, что уже назавтра мало-мальски приличной добычи река не даст. Долина Мертвых явно не могла прокормить ста людей и пауков. День-два, и они останутся голодными.

Впрочем, в этот вечер каждому досталось по печеной рыбе, что, с учетом обеда, показалось вполне сытным ужином, и только Мерлью грустно вздохнула:

— Эх, посолить бы ее. Где твоя Райя, Найл? Нам ее так не хватает.

Утром не хватило шести копий. Причем не тех, что с обожженными концами, а тех, что со стальными ножами на острие. Это было самой страшной из возможных потерь — здесь, в долине, заменить сталь было совершенно нечем.

— Когда пауки вернутся с пустыни, уходим, — решил Найл. — Все становится хуже, чем можно было предположить.

— В Дире наверняка уцелели некоторые из старых тайников, — ненавязчиво предположила принцесса, которая своим ножом заботливо подравнивала ногти.

Найл мысленно отметил, что уже давно не видел ее в платье, а не в тунике, она давно не надевала серьги, не закалывала волосы заколкой.

Похоже, походная жизнь наложила свой отпечаток и на такую строгую к своей внешности Мерлью.

— А чем мы будем сражаться с тамошними воинами? — спросил Найл. — Голыми руками?

— А смертоносцы? — немедленно парировала Мерлью. — Они могут парализовать захватчиков, пока мы с ними сражаемся.

— Ваш город брала тысячная орда, — напомнил Найл, — а у нас восьмилапых всего полсотни. Им не хватит мысленной силы.

— И не надо. Я знаю тайные ходы. Нужно будет напасть ночью, парализовать охранников у входа. Потом мы войдем вовнутрь, и пауки пойдут вместе с нами, парализуя своей волей только тех, кто встает на пути.

Было ясно, что принцесса заранее продумала план атаки, время и место нападения, маршруты движения внутри подземелья, предусмотрела вероятные ловушки и засады. Она вынашивала свою идею очень давно, и смогла взвесить каждую мелочь.

— Давай дождемся возвращения пауков. Нужно обдумать это всем вместе. За день ничего не изменится. Тут наверняка прячутся еще несколько долгоносиков, уховерток и мокриц, нужно только хорошо поискать. На пару дней еды хватит.

— Ладно, подождем, — неожиданно легко согласилась девушка, и Найл подумал, что она, наверное, ждет не дождется того дня, когда вернется в свой родной город — и уж там предстанет во всей красе.

Пока стражницы вместе с подростками прочесывали долину в поисках прячущихся насекомых, правитель опять поднялся к странным скальным глыбам. Его не оставляла мысль, что где-то здесь, среди них и скрывается ответ на все местные странности. В голову забрела даже такая крамольная мысль: скалы живые, а их окна и пустоты внутри — ловушка, приглашение для крупной дичи забраться и остаться на ночлег. Ночью, когда зверь спит, окна закрываются, полость заполняется пищеварительным соком. И становится понятно, почему в долине нет крупных хищников. Где им еще устраивать логово, как не в таких удобных местах?

Хотя вековая пыль всем своим видом и пыталась опровергнуть эту идею, однако теперь правитель влезать внутрь не решался, и ограничивался осмотром внутренней полости валунов через окна.

Обойдя очередную скалу Найл неожиданно увидел перед собой странный силуэт: высокий человек, полностью утонувший в длинном темно-коричневым свободном плаще с огромным капюшоном, неподвижно стоял в широком проходе меж валунов лицом к Долине Мертвых и молча наблюдал за бегающими внизу путниками.

— Ты кто? — громко спросил Найл, перехватывая копье двумя руками и направляя острие на незнакомца.

Тот шарахнулся в сторону, резко повернулся. В темноте под надвинутым капюшоном сверкнули белесые глаза, дохнуло холодом и явственным ужасом — и тут же, мгновенно, пришло понимание:

— Маг?! — Найл остолбенел от изумления.

— Ты?! — похоже, внезапное появление Посланника Богини произвело на Мага точно такое же впечатление.

Спустя минуту правитель начал понимать, в каком странном и опасном положении оказался — с копьем против колдуна, шутя уничтожившего целую армию, и попытался осторожно прощупать мысли врага. Однако на ментальном уровне перед ним находилось не человеческое сознание, и не стена, которой некоторые люди и пауки пытаются свои мысли отгородить, а странный бессмысленный шум.

— Бойся, — прошептал Маг, вскинув руку, и из-под длинного рукава выглянул узловатый морщинистый палец с толстым желтым ногтем. — Дрожи от страха, смертный!

От колдуна действительно веяло сильным страхом — не тем живым ужасом, которым выстреливают в своих врагов смертоносцы, а мертвым, стабильным страхом, словно этим чувством насквозь пропитан и коричневый балахон, и спрятавшийся под ним человек.

Похоже, Маг уже начал схватку с Посланником в мысленной плоскости, стремясь с помощью жути сделать противника неспособным к сопротивлению.

Найл вполне мог ответить тем же, но «выстреливать» ужасом он умел только в той ситуации, когда испытывал его сам, а Мага, как ни странно, Посланник не боялся. Правитель покосился себе под ноги — не оступиться бы — и сделал мягкий, осторожный шаг вперед.

— Ха-ха-ха-ха! — громко расхохотался Маг. — Ты не в силах даже приблизиться ко мне!

Колдун наклонился, сорвал высунувшуюся из-под валуна зеленую травинку, дунул на нее, сбрасывая с ладони и взмахнул рукой. В воздухе возникло неясное колебание и травинка на глазах рассыпалась в прах, исчезла, испарилась, и ни единой соринки, оставшейся от нее не коснулось земли.

— Так будет и с тобой, смертный! На колени! На колени или умри!

Последнее слово колдун произнес зря. Найл действительно испугался. Но только испугался не тем животным ужасом, который лишает человека рассудка и заставляет бросать все, забывать про долг, совесть, друзей, и бежать, бежать сломя голову, не видя ничего перед собой. Найл испугался разумом — испугался того, что спустя мгновение Маг его действительно убьет, что еще секунда — и будет поздно.

Найл качнулся и резко, со всей силы выбросил руку вперед.

Острие копья — даром, что это всего лишь прикрученный к древку нож — легко пробило ткань плаща и вошло Магу в живот.

— Ой, — болезненно выдохнул колдун, попятился, взмахнул рукой.

В воздухе опять возникло колебание, кусочек копья сантиметров десять шириной рассыпался в прах. В руке Посланника остался кусок деревяшки, а острие копья продолжало торчать у колдуна в животе.

— О, черт! — Маг вырвал копье, бросил его на землю, еще немного попятился, попытался выпрямиться во весь рост, но боль заставляла его крючиться на бок. Неужели ты думаешь, что способен убить меня, смертный? Червь, пыль, искорка на весах вечности! Ничтожество. Убирайся из моих владений, или будешь стерт, как эта былинка.

К стыду Найла, про травину он успел забыть, и не совсем понял, о чем идет речь. Больше всего правителя занимал окровавленный обломок копья у ног колдуна.

Что, если прыгнуть, подхватить его и нанести еще один удар?

— Вы все умрете, все! — пообещал Маг, повернулся, пробежал пару шагов вниз по склону и раскинул руки вширь.

Найла ударила упругая волна горячего воздуха, а колдун поднялся в воздух и воспарил над долиной. Впрочем, полет получился неуклюжий, урывками. Похоже, для нормального движения руки нужно было развести одинаково широко, а Мага мучила боль от свежей раны, его скособочивало, уводило в сторону. Он постепенно снижался, достигнув озера на высоте не больше трех метров, внезапно сложил руки и рухнул в воду.

— Вот так встреча, — наконец-то заговорил Найл и поднял с земли обломок своего копья. Сантиметров на двадцать он был вымазан в крови — видимо, колдуну здорово досталось, и Найл криво усмехнулся: — Вот уж никогда не думал, что с такой дыркой в животе можно летать.

— Кажется, я его убил, — предположил Найл, когда вечером возле него собрались Симеон, Мерлью, Дравиг и Шабр. — После такого удара он должен был умереть сразу, на месте. Но он колдун, он смог долететь до озера, упал в него и утонул.

— А копье сломал он? — переспросила принцесса.

— Да.

— А место слома почему-то не свежее. Места слома не было вообще. Обломок копья вместе с наконечником заканчивался ровно срезанным торцом, причем торец этот успел выцвести и запылиться от времени.

— Ты мне не веришь?

— Вообще-то, в то, что ты сделал такой куцый огрызок копья, да еще ухитрялся прятать его все эти дни, мне верится еще меньше, — признала принцесса. Но каким образом он это сделал? Почему нет свежего слома?

— Откуда я знаю? — огрызнулся Найл. — Обратил бы внимание раньше, спросил бы у Мага.

— Извини, Найл, я не хотела тебя обидеть. Просто никак не могу понять, что произошло.

— Да, Посланник, — поддержал ее Дравиг, — вспомни это еще раз.

— Хорошо, — устало кивнул правитель, прокрутивший для пауков мысленную картинку уже два раза. Я шел между скал на склоне и увидел его.

Найл прикрыл глаза и снова вызвал в памяти поворот Мага, волну холода и страха, блеск белесых, бесцветных глаз.

— Мне кажется, — остановил правителя Дравиг, — сила страха никак не менялась во время всей вашей схватки.

— Да, — припомнив свои ощущения, согласился Найл.

— Тогда этот страх происходил не от него, Посланник, — заявил старый смертоносец. — Начиная поединок, Маг должен был попытаться усилить волну ужаса, а получив рану, ослабить его. Там был кто-то еще, безразличный к поединку, но излучающий сильный страх.

— Нет, — покачал головой правитель. Страх исчез вместе с уходом Мага.

— Все равно, это воздействие шло не от него.

— А может, ты просто испугался? — невинным голосом предположила принцесса.

— Подожди, — Найл еще раз вспомнил, как выглядел Маг: большой капюшон, глаза, длинные свободные рукава, темная полоска от капюшона до ног. Есть! У него на груди есть две продолговатые синие пластины, слева и справа.

— Ну и что? — удивилась Мерлью.

— Низкочастотные излучатели! — Найл ударил себя кулаком в ладонь. Ну конечно! Их еще в начале двадцать первого века сделали, специально для полиции. Они применялись при разгоне демонстраций и захвате преступников. «Вызывают безотчетное чувство ужаса на расстоянии до шести метров перед представителями правопорядка», — процитировал правитель. Пожалуй, впервые за все время путешествия ему пригодились знания, вложенные в голову Белой Башней, а не родителями в пустыне.

— А что, очень удобно, — признала принцесса. Ходишь с такими пластинками на груди, и все подданные за десять шагов начинают испытывать ужас от приближения повелителя.

— Наверное, именно так он их и использовал! — Найл повернулся в Дравигу, — Вот почему Мадиг, о котором рассказывал Великий Квизиб, так боялся Мага, хотя даже не видел его. Это действовали излучатели.

— Ты прав, Посланник, — согласился смертоносец. — Теперь вспомни, что было дальше.

Найл вспомнил про травинку, которую развеял колдун, про свой удар, про «развеивание» копья на две части.

— Странно, — удивился паук. Мне трудно понять, зачем были нужны эти манипуляции?

— Это его оружие, — принцесса в очередной раз сунула Найл под нос обломок копья. Он каким-то образом заставляет предметы перед собой стареть и рассыпаться. Поэтому и срез на обломке старый и обветренный, и травинка рассыпалась в прах. Но это оружие не может действовать постоянно — иначе Маг не смог бы сорвать стебелька. Получается, колдун «состарил» стебель, и расслабился, уверенный в вызванном страхе. А Найл взял, и ударил копьем. Колдун опять использовал «состаривание», и сломал копье. Потом вынул обломок из раны и улетел. И никак Найлу не отомстил.

— Потому, что у него нет другого оружия! — подвел итог Симеон.

— Повелителям не нужно оружия, — холодно осадила медика принцесса. Оружием облеченных властью является армия и стража.

— Тогда почему он ходит здесь без твоей «армии и стражи»?

— Наверное, — пожала плечами Мерлью, — не ожидал встретить здесь врагов. Но в одном ты прав: настоящие властители всегда ходят с охраной. Жизнь, как ни крути, одна, рисковать не стоит. И все-таки он пришел в это пустынное место без сопровождения. Может, боялся лишних глаз? Что ему здесь надо? Может быть, это нужно и нам?

— А если у него вообще нет армии?

— Перестань, Симеон, — вздохнул Найл устало. Ведь он присылал в город лазутчиков. Значит, было из кого набирать. Впрочем, теперь уже все равно, Маг утонул.

— Ты, правда, в это веришь? — переспросила Мерлью.

— Озеро кипит! — послышался испуганный крик.

Все люди вскочили, выбежали на берег. В середине озера яростно бурлила вода, вырывались клубы белого пара, раздавался утробный гул. По поверхности разбегалась белая рябь.

— Сварился. — прошептал Найл, присел на кромке берега и опасливо коснулся воды рукой.

Вода была холодная.

— Может быть, это ответ? — тихонько предположила Мерлью.

— Какой ответ? — не понял правитель.

— Может быть, Маг прилетел сюда именно для того, чтобы упасть в воду и заставить ее бурлить?

— Но зачем это нужно?

— Надо было спросить у Мага, — задумчиво улыбнулась принцесса.

— Колдун мертв, — решительно отрезал Посланник. С такими ранами не живут!

— Когда ты его ранил? Утром? То есть, прошел целый день? — Мерлью помахала у Найла перед лицом все тем же обломком копья. Кровь до сих пор свежая, не свернулась.

— Больной, наверное, — буркнул Найл, начиная признавать правоту принцессы.

— Да нет, как раз здоровый. Кровь — это часть организма. Если пролитая им утром кровь жива до сих пор, то что может случиться с самим Магом? Не обольщайся, Найл, он жив.

Бурление на озере прекратилось, и только вынесенные с глубины обрывки водорослей медленно расплывались по сторонам. Найл наклонился и потрогал воду еще раз:

— Холодная.

— Уходить нужно отсюда, — сказала принцесса. Маг, наткнувшись здесь на нас, просто растерялся. Теперь он придет в себя и придумает какую-нибудь мерзость вроде прошлого потопа.

— Ты хочешь выгнать нас на ночь в пустыню?

— Извини меня, Найл, — Мерлью прильнула к нему вплотную, прижалась лбом к плечу. Я боюсь, Найл. Я очень боюсь. До дрожи, до судорог. Давай уйдем отсюда, Найл. Очень тебя прошу, пожалуйста…

— Ладно, — Найл отодвинулся и громко объявил: — Быстро собираем вещи! Мы уходим отсюда! Немедленно!

— Как уходим? — хором удивились Нуфтус и Юлук. — А как же Маг?

— Почему? Куда? — нестройным гомоном поддержали их другие подростки.

Призыв Посланника к Дравигу услышали, естественно, все смертоносцы, а от них про схватку правителя с Магом узнали дети.

Теперь они горели желанием догнать и добить колдуна, а заодно уничтожить его империю, нанесшую столь страшное поражение предкам полтысячи лет назад.

— Вы что, вообще без копий к утру остаться? — сурово спросил Найл. — Переночуем в другом месте.

Этот аргумент произвел должное впечатление, люди стали подниматься и нестройной толпой потянулись вдоль реки в направлении пустыни. Молодые смертоносцы перемешались с подростками и шли вместе с ними, старшие — отдельным компактным отрядом двигались по склону над пустотелыми скалами.

Что-то показалось странным в этом построении правителю, не совсем привычным. Хотя, с другой стороны — дети двигались вперемешку всю дорогу из Дельты, и двуногие, и восьмилапые. Почему бы им не поступить так и сейчас? Однако ощущение необычности по-прежнему не покидало Найла. Чтобы поставить все точки над «и», правитель остановился, закрыл глаза, сосредоточился и попытался выдавить из сознания все мысли. У него не было времени на настоящее, качественное проведение контакта с энергетическими полями отряда, он хотел получить хотя бы общее, примерное впечатление. И получил: вместо обычного, ровного цвета, всегда составлявшего ауру путников, сейчас над отрядом вырастала алая полусфера, больше всего напоминающая ауру Богини Дельты. В энергетическом плане возникало впечатление, что все подростки отряда считают себя единым существом! Очень могло быть, случилось это потому, что всех их объединяла одна мысль — обида за предков и стремление отомстить Магу.

— Вам плохо, мой господин? — тихо спросил Рион.

— Все в порядке, — открыл Найл глаза, но едва бывший слуга смертоносцев, поправив скатку за плечами, сделал шаг мимо, как правитель его остановил.

Рион — один среди множества бывших слуг, настолько обычный, что часто совершенно растворялся среди стражниц, становился незаметен. Один из трех взрослых мужчин в отряде, он шел на равных с сильными, породистыми женщинами, но не сломался, не отстал, не упал. Похоже пройти весь путь от города до Долины Мертвых его заставила любовь к Юккуле, одной из стражниц Посланника Богини. Рион, единственный из всех — знал свою дочь и любил ее.

И, что самое главное — вызвал ответную любовь и уважение.

Пожалуй, никто кроме него не мог понять одновременно и образ мысли детей, и образ мысли взрослых женщин.

— Скажи, Рион, — негромко спросил Найл. — Мы должны сражаться с Магом?

— А сколько можно от всех убегать? — вопросом на вопрос ответил Рион.

В сознании его не было стремления воевать, но он действительно устал идти все вперед и вперед, без уверенности в завтрашнем дне, без крыши над головой.

Если для обретения дома нужно победить Мага — он был готов.

— Пожалуй, хватит, — объявил правитель. Привал!

Путники как раз успели дойти до пруда со скошенным дном, и теперь с удовольствием начали стелить свои подстилки на теплом рыхлом песке.

— Ты чего, — через несколько минут прибежала Мерлью, — передумал?

— А ты вспомни, чему мы учим наших детей. Их жизнь началась с того, что мы убежали из Дельты. Ладно, они не понимали, маленькие были. Сбежали из Провинции. Ладно, просто от скуки спасались. Убежали от чудовищ в долине Парящей Башни. Ладно, пожалели соратников, испугались лишних жертв. Сбегаем от Мага. Теперь просто испугались. Потом сбежим из Диры, пока пришельцы не спохватились и сами нас не выгнали. Ты ведь это предлагаешь? Потом перебежим через крестьянские поля к Дельте. Потом сбежим из Дельты и все начнется сначала. Так?

Убегать, убегать, убегать… Только убегать, при малейшей опасности спасаться бегством — чему еще они научатся при такой жизни?

— Нам нужно накопить силы.

— А что будут уметь эти силы, чего желать? Куснуть и убежать? Прятаться от любого врага? Мерлью, ты ведь хочешь стать королевой. Скажи, а сама бы ты пожелала править таким народом? Быть королевой хронических беглецов?

— Чего ты хочешь? — сухо спросила принцесса.

— В них загорелся огонь, Мерлью. Они готовы сражаться — за свою «память», за своих далеких предков, за себя и свое будущее. Они ощущают себя единым целым, они горят желанием проверить себя в битвах. Мерлью, если мы сейчас сбежим, мы рискуем погасить этот огонь раз и навсегда. Мы должны дать им возможность сразиться и победить. Пусть не с Магом, пусть с каким-нибудь его пограничным отрядиком. Наши дети должны обрести гордость собой, уверенность в своих силах. Военные хитрости и маневры будут потом — сейчас нужна победа. Ну же, Мерлью, ведь это будущий народ города Смертоносца-Повелителя. Это наш народ, Мерлью.

— Ты хочешь избрать меня своей королевой? — вопросительно вскинула брови принцесса.

— Да, тебя, только тебя, и никого кроме тебя!

— Как много слов. — сухо удивилась девушка. — Но тогда почему ты оттягиваешь этот момент?

— Какой?

— Ты помнишь наш уговор? Я стану твоей в Дире, если ты не передумаешь, конечно.

— Я не передумаю!

— А разве ты не заметил, Найл, что дорога к Магу идет в прямо противоположном направлении от подземного города?

— Это ненадолго.

— И еще, — перебила правителя девушка. Эта дорога ведет к «человеку в серебре».

Она передернула плечами, развернулась и неторопливо пошла между подстилок, выбирая свободное место.

Утро в отряде началось с того, что все схватились за копья — но на этот раз ни одно не пропало. Найл, чувствуя, что заканчиваются его последние спокойные минуты, разделся и залез в пруд, решив умыться целиком. Никакого завтрака на этот раз путников не ждало, и купание было единственным возможным удовольствием. Взрослые женщины в отряде собирались в дорогу неторопливо, а вот подростки ухитрились свернуться в считанные мгновения, и теперь выстроились вдоль берега, нетерпеливо глядя на Посланника.

— Ну что вы все смотрите? — не выдержал Найл. — Вы же сами знаете, что вход в долину закрывает озеро. Нужно сделать над ним, на горе, переход, натянуть две паутины, и можете начинать переправляться в ущелье. Я вас скоро догоню.

— Ура! — взорвались радостью подростки и бодро сорвались с места.

— Как они торопятся погибать, — принцесса Мерлью подошла к кромке воды и присела на корточки.

— Не сердись, Мерлью, — Найл вышел на берег, присел рядом с ней, обняв за плечо. Я тебя действительно очень люблю. Мне не нужен никто кроме тебя.

— У меня вот здесь и здесь — холод, — девушка приложила руку к сердцу и к животу. — Ничем не отогреть. У меня предчувствие. Нет, мне просто страшно. Очень страшно, Найл, ты можешь понять такое? Ты хотя бы будь рядом, ладно?

— Конечно, — Найл обнял ее крепче, прижал к себе. От резкого движения они качнулись, потеряли равновесие и вместе опрокинулись на песок. Но почему-то получилось не смешно.

Ущелье, впадающее в Долину Мертвых, ограничивали две почти отвесные стены густо покрытые зеленью — но не травой и кустарником, а скользким влажным мхом, на котором пауки удерживались с трудом.

Восьмилапые предпочли не рисковать и вместе со всеми двигались по дну. Дно было совершенно ровным, песчаным. Река текла от края и до края, правда глубина ее составляла чуть выше щиколотки, за исключением отдельных размывов или «омутов» на изгибах русла — тут «глубины» доходили чуть ли не выше колена.

Сразу стало понятно, каким образом случилась трагедия пятьсот лет назад: водяной вал прошел от стены до стены, а по влажному мху наверх не могли выскочить даже пауки — о людях и речи не идет. Понимая весь риск своего положения, путники с опаской поглядывали на небо — не грядет ли ненастье, и торопились вперед. Однако, внешне ничего вокруг не менялось — и через час, и через два, и через восемь часов пути. Когда задолго до темноты Найл увидел широкий уступ на склоне, он отдал приказ подняться туда и останавливаться на ночлег: лучше потерять два часа времени, чем ночевать в таком ущелье на дне.

Первым наверх кинулся молодой паучок. Он успел подняться от силы на три метра, как под коготками лап мох лентой пополз со стены и смертоносец плюхнулся на дно ущелья. Вторая попытка окончилась тем же, и только потом один из взрослых пауков разбежался от противоположной стены и заскочил на уступ больше по инерции, чем благодаря цепкости лап.

— Как ты считаешь, Посланник, это произошло здесь? — спросил Дравиг. — На уступе может поместиться только сотня бойцов. А остальным тысячам пришлось остаться внизу.

— Насколько я помню, от места сбора армия двигалась три дня, — ответил Найл. — Значит, трагедия произошла намного дальше.

Если путники могли устраиваться ночевать на уступах, в безопасности, то зато у армии должно было быть хорошо налаженное снабжение или обоз с продовольствием. Маленькому отряду приходилось идти вперед на голодный желудок. Идти второй день, третий, четвертый. Первоначальный азарт начал угасать, но обратной дороги уже не оставалось: путники обязаны были найти пищу в течение одного-двух дней, или остаться в ущелье навсегда.

Теперь люди поворачивали к каждой промоине или омутку с надежной — а вдруг мелькнет мясистая рыбья спина? Но в стороны шарахались только мальки с ноготь толщиной, да изредка покачивались длинные нити водорослей. К пятому дню путники стали уставать.

Эта промоина оказалась немного глубже других. По какому-то странному капризу вода в этом месте стремилась прижаться к самой стене и вырыла там целую пещеру. Рион подошел ближе, заглянул страстно желая заметить признаки хоть какой-нибудь дичи, но его опять ждала неудача.

— Пусто, — повернулся он к остальным, и в этот миг Найл заметил у него над головой шевеление.

— Беги!

Рион крутанулся назад, к обрыву, увидел, как подмытый пласт породы начинает медленное скольжения вниз, испуганно попятился, закрывая лицо рукой, споткнулся, упал на спину.

Ш-шух! Взметнулось облако пыли, полностью скрыв место происшествия.

— Рион! — Юккула, расталкивая женщин, кинулась к нему. С другой стороны к ней навстречу бросилась дочь.

Пыльное облако медленно уплывало вниз по ущелью.

Рион лежал на спине, удивленно хлопая глазами. Ему в щеку била струя воды, временами захлестывая на лицо, и он начинал отфыркиваться и отирать лоб рукой. Груда крупных камней полностью засыпала размытую водой пещеру и наполовину погребла под собой ноги молодого человека.

Симеон опустился на колени прямо в воду, пощупал бедра пострадавшего, попытался засунуть руку под ближние камни, поднял глаза на Найла и отрицательно покачал головой. Ног больше не было — и Рион понял это не хуже правителя.

— Я не хочу здесь оставаться, Посланник, — прошептал он. Не хочу валяться среди камней, как Тания, Харита или Вагур. Я хочу остаться с вами.

— Рион! — Юккула тоже встала на колени и взяла его за руку.

— Потерпи, мы сейчас попытаемся разобрать завал, — сказал Найл.

— Зачем? Я все равно не смогу идти. Рион повернул лицо к дочери: — Юлук, позови сюда Шабра, Торна и Сакура. Скорее.

— Что ты задумал, Рион? — забеспокоился Найл.

— Сейчас, Посланник, сейчас…

Позванные смертоносцы появились через секунду.

— Шабр, ты спас меня там, во дворце, я помню. Благодаря тебе я обрел Юккулу и Юлук. Торн, Сакура, вы лучшие друзья моей дочери. Я хочу остаться с вами, я хочу стать частью вашей плоти и помогать своей дочери и своей Юккуле. Пообещайте мне это.

— Ты чего это, Рион? — По зловещим праздникам Провинции Найл слишком хорошо знал, что могут означать слова: «Стать вашей плотью».

— Не запрещай, Посланник, пожалуйста, — попросил Рион. — Я не хочу валяться здесь, как кусок протухшего мяса, я хочу остаться с вами. С тобой, с дочерью, с любимой женщиной. Я хочу остаться с вами, и у меня нет другого способа, ты же знаешь. Разреши мне это, Посланник. Очень тебя прошу. Если я не могу быть рядом с вами, то пусть я останусь в вас.

Найл растерялся, не зная, что говорить. У него возникло такое ощущение, что Рион в чем-то прав, что участь женщин, оставшихся лежать на каменных россыпях долины Парящей Башни, на снегу перевала, в пустыне куда хуже чем та, которую выбрал себе этот человек.

— Не плачь, Юккула, не надо, — он последний раз пожал ей руку. Я остаюсь с тобой навсегда. Ну же, Шабр! — взмолился Рион, и только этот, последний крик выдал всю боль, которую ему пришлось терпеть.

Найл отвернулся. У него за спиной послышался хруст, мокрое чавканье, шлепанье.

Вскоре все стихло. Рядом с завалом остались стоять две женщины и три смертоносца. В повисшей тишине Юккула сделала несколько шагов вперед, обняла Шабра за голову, ткнулась лбом в хитиновый покров и тихо заплакала.

— Идем, — дернул Найл Симеона за руку. Пусть побудут одни.

Движение путников возобновилось, хотя теперь над небольшим отрядом нависала какая-то тяжелая мрачность.

— А ты знаешь, это было красиво, — сказала принцесса Мерлью.

— Что? — не понял Найл.

— Рион поступил красиво. Я как представлю себе, что буду лежать брошенная, одна, пусть даже в могиле или на дне озера. Кожа пойдет пятнами, тело начнет распухать, вонять, расползаться в слизь. Что ты морщишься? Противно, да? Вот и мне противно, как представлю. Рион прав, лучше исчезнуть сразу, раз и навсегда. Только Шабру с Дравигом я доставаться не хочу, хватит с них. Лучше достаться молодым, стать частью твоего будущего народа. А Найл? Ты это организуешь, если со мной что-нибудь подобное случится?

— С ума сошла, — буркнул Найл.

— Значит что, так и бросишь в горах валяться? «Как кусок протухшего мяса»? Только не говори, что похоронишь с почетом или кремируешь. В этих скалах ни ямы не вырыть, ни дров не набрать.

— Может, рано о смерти думать?

— А она всегда не вовремя является. Как к Савитре, как к Риону. Молодец, парень, вот это был поступок! Завидую.

— Хватит!

— Почему хватит? Человек в серебре уже рядом. Я его чувствую. У меня как рука холодная на сердце держит. Хочешь, направление точное укажу? Вон там, за скалой с загнутой макушкой. Если бы не она, его снежную голову было бы отсюда видно.

— А я предпочла бы Шабра, — внезапно заявила Нефтис. — Он хороший, старается всем помогать. Стать частью его тела было бы почетно.

— Интересно, — не удержался от сарказма правитель, — хоть один человек рядом со мной собирается остаться в живых?

— А ты что, рассчитываешь жить вечно? — с преувеличенной наивностью поинтересовалась Мерлью.

К счастью, в этот момент правителя нагнал Шабр.

— Прости меня за беспокойство, Посланник, — с непривычным для него смущением спросил ученый паук, — но что мне делать теперь?

Смертоносец чувствовал, что после случившегося настала его очередь совершить какой-то поступок, подтвердить правильность последнего выбора Риона, сделать что-нибудь в память о погибшем человеке.

— Шабр, у вас троих сейчас больше всего сил. Нам нужна еда, хоть немного еды для поддержания сил. Идите впереди, ищите по сторонам. Мы должны найти еду в течение сегодняшнего, самое позднее — завтрашнего дня.

— Я понял, Посланник, — прислал Шабр импульс согласия и три смертоносца умчались вперед.

— Шабр лучше всех, — опять заявила Нефтис.

— Не разговаривай, — попросил Найл. — Береги силы.

Около часа они шли молча, а потом в сознании прорезался радостный голос Шабра:

— Здесь лес! Мы уже парализовали двух гусениц. Прямо в конце ущелья.

На счет леса Шабр сильно преувеличил: ущелье, упираясь в высокую гору с раздвоенной вершиной, внезапно расширялось, превращаясь в долину с пологими склонами, по размерам не меньшую, чем долина Парящей Башни. Правда, дно здесь оставалось песчаным и безжизненным, зато склоны густо поросли темно-зелеными пихтами. К приходу отряда трое смертоносцев успели поймать и парализовать ядом четырех крупных гусениц-полосаток и двух солнечных бабочек — желтых, с синими пятнами на крыльях. Людям оставалось только собрать немного хвороста и развести огонь.

— Тебя здесь ничего не смущает? — спросил Симеон, когда путники немного перекусили.

— Что?

— Голое дно и поросшие лесом стены. Такое ощущение, что тут время от времени откуда-то появляется сразу очень много воды, которая устремляется в ущелье и смывает все на своем пути. Все, что на дне, естественно, уносит, а деревья на склонах просто намокают. Когда уровень воды опускается — они высыхают, и все.

— Ты хочешь сказать, мы попали в логово? — спросила принцесса. Но если Маг в минуту опасности может каким-то образом наколдовать большое количество воды и смыть ею врагов, то почему он не сделал этого до сих пор?

— Он ранен, — напомнил медик, — он лечится в озере, в Долине Мертвых, и не знает, что мы здесь.

— Симеон прав, — кивнул Найл. — Маг спрятался от меня в озере, он заставил его закипеть холодным. Маг действительно каким-то образом связан с водой. Пока мы здесь, на дне, мы все еще в опасности. Нужно подниматься наверх.

Нынешняя, вялая речушка питалась журчащим ручьем, стекающим по расселине с раздвоенной горы. За парной вершиной была видна еще одна, куда более высокая гора, покрытая сверкающим ледником. Найл покосился на принцессу.

— Эта не она, — спокойно ответила девушка. Мы обошли гряду с «человеком» посередине сбоку. Он — четвертый пик с этой стороны.

— Тогда поднимаемся, — решил правитель. Разобьем лагерь в безопасном месте.

В глубоко промытую водой расселину солнечный свет не попадал, похоже, никогда. Как это нередко случается в горах, там, в царстве вечного полумрака, прятался зимний холод: камни, по которым струился ручей, покрывала толстая ледяная корка. Обледенели и ближние камни, на которые падали мелкие брызги. А рядом, в нескольких метрах, освещенный солнцем склон дышал теплом, подниматься по нему наверх было легко и приятно.

Множество камней и уступов служили надежной опорой для рук и ног, и люди быстро забирались без помощи паутин, предоставив смертоносцам возможность спокойно поохотиться в долине.

На высоте метров ста Симеон опять заглянул в русло ручья, присвистнул и позвал Посланника:

— Смотри Найл, тебе это понравится!

Правитель подобрался к нему поближе, взглянул в ложбину и тоже присвистнул:

— Вот так колдовство!

Их глазам открылось чистое горное озеро, которое мирно покоилось в воронкообразном ложе. Правда, в стене этой воронки была трещина, через которую наружу вытекал ручей. Трещина поднималась на высоту метров ста, расходясь краями все шире и шире, с внешней стороны напоминая раздвоенную вершину. Однако главное было в том, что на той высоте, куда поднялись люди, трещину надежно перекрывала ледяная перемычка. Вода переливала мерзлую запруду и струилась вниз по расселине.

— Ты понимаешь, Найл?

— Само собой. В озеро стекает холодная талая вода. Камни в тени тоже мерзлые. Вода течет по камням, они покрываются ледяной коркой, которая становится все толще. Постепенно поперек трещины вырастает запруда, намерзает все выше и выше. Уровень воды в озере повышается, ее напор растет. Прочность запруды наоборот, падает — края-то расходятся, ширина пробки становится слишком большой. В конце концов равновесие нарушается, «затычка» вылетает, и вся масса воды из озера падает вниз.

— А еще, если «плотина» уже достаточно высокая, ее можно слегка ослабить, подрубив с какого-нибудь края. Особенно, если в ущелье вошла вражеская армия.

— Где? — на стенах ложбины появилось сразу несколько смертоносцев. Слишком «громкая» мысль об открытии Посланника и Симеона не могла пройти мимо восприятия пауков.

— Вот, смотрите, — предложил Найл. — Именно поэтому Маг, о котором не было слышно на протяжении десятилетий, вдруг появился рядом с Сибиллой и начал вести себя с такой грубостью и жестокостью. Он рассчитывал спровоцировать Смертоносца-Повелителя на войну как можно скорее, пока эта запруда не разрушилась сама по себе.

— Ты хочешь сказать, Посланник, — уточнил Дравиг, — что Маг не способен на колдовство? Что это всего лишь обман?

— Мы пришли сами, не вовремя, и Маг оказался бессилен, — не без облегчения отозвался Найл. — Случись это на десять лет раньше или позже, и мы тоже могли пасть жертвой «урагана».

— А как же Мадиг, который был проклят Магом и умер через несколько дней после возвращения?

— Он умер не от проклятия, — Найл прикрыл глаза, вызвал и передал смертоносцу воспоминание о встрече слуги Квизиба Великого и здешнего колдуна. Только не то повествование, которое поведал мертвый паук, а его более подробный пересказ, прозвучавший из уст одного из хранителей «памяти», молодого паука Греля. — При прощании Маг оцарапал руку Мадига каким-то шипом. Скорее всего — отравленным. Разные медленные яды и смертельные заболевания известны людям очень давно, задолго до прилета радиоактивной Кометы.

— Ты хочешь сказать, Посланник, — уточнил паук, — что Маг сохранил знания двуногих со времен до прихода Великой Богини Дельты?

Слово «двуногие» в мыслях паука прозвучало не как оскорбление, а как термин, отделяющий всех прочих людей от членов отряда.

— Да, Дравиг, наверное, ему удалось сохранить значительную часть знаний.

— Но тогда его возраст составляет больше тысячи лет!

Последнее замечание паука значительно пригасило восторг правителя.

Разгадав один из секретов колдуна, они совсем было сочли его слабым и беззащитным, забыв про остальные тайны: а ведь Маг посылал в город Смертоносца-Повелителя лазутчиков, подкидывал в Дельту и в город злых каменных божков, он наверняка участвовал в уничтожении Парящей Башни. Наконец, он жил уже несколько веков!

— Ничего, Дравиг, разгадаем и все остальные секреты. Пока мест мы можем быть спокойны хотя бы на счет бури: потопа не будет. А раз так, то нам ни к чему мерзнуть на высоте, на ветру и голых скалах. Переночуем в долине.

Спустившись обратно вниз, Найл обнаружил, что принцесса Мерлью спокойно отдыхает у костра, даже не подумав вместе со всеми забираться на склон.

— Интересно, — правитель уселся рядом с девушкой. А чего это ты осталась здесь?

— У меня было такое ощущение, — спокойно ответила принцесса, — что ничего вместо голых скал и озера без рыбы вы наверху не найдете.

— Откуда ты знаешь?

— Вспомнилось, — пожала плечами Мерлью.

— Тогда почему ты ничего не сказала?

— А ты бы мне поверил? — добродушно рассмеялась девушка. — Ох, Найл, Найл, милый мой, хороший. Все-то ты потерял.

— Если ты такая знающая, — переспросил правитель, — то подскажи, куда идти дальше?

— Смотря чего ты хочешь. Если сражаться, то по левую сторону хребта. Там стоит несколько старых лабораторных бункеров, переделанных под жилье, и комплекс Мага. Там много стражи и слуг. Справа от нас, по ту сторону кряжа, что ближе к морю, разбросано несколько глубоких озер во впадинах между гор. В ближней от хребта, рядом с озером, растет большой сосновый лес. Нужно перебраться через край долины, пройти по ложбине и перевалить невысокий перевал, без снега. Дорога тут одна, не заблудишься.

— Откуда ты все это знаешь?

— Знаю.

— Асмак рассказывал, — припомнил Найл, — что после пропажи Скорбо они запустили несколько шаров над Серыми горами, но не увидели тут ни одного озера.

— Ты кому больше веришь, Асмаку или мне? Посланник внимательно вгляделся принцессе в глаза, чуть затаив дыхание и попытавшись хоть на мгновение остановить мельтешение мыслей в голове. Все, чего он хотел в этот миг — это увидеть. Увидеть не глазами, а чувствами, сознанием, уловить не только видимый образ принцессы но и его энергетический контур.

Вокруг тела девушки проявился странный бесформенный абрис, по чистой загорелой коже пробежала непонятная коричневая рябь, чуть опустились щеки, недовольно сморщился лоб, полупрозрачные, эфемерные волосы рассыпались по плечам, и только глаза остались прежними, глубокими, нежно-голубыми.

— Кто ты? — спросил Найл.

— Твоя богиня-хранительница.

— Что тебе от меня нужно?

— Ничего. Ты сам придешь, и предложишь отдать долг.

— Когда?

— Не знаю… Время так эфемерно… — принцесса откинулась на песок, сладко потянулась, приподняла голову и удивленно воскликнула: — Найл?! Как ты меня напугал! Кажется, я немного вздремнула.

— И что тебе приснилось? — спокойно поинтересовался Найл.

— Какая-то несуразица. Будто твоя смерть спрятана сразу в двух каменных божках. Мне показалось, что это слишком много.

В долине под Колдовским озером, как окрестили его подростки, путники провели два дня, отдыхая и набираясь сил. Пауки натянули шатер между высоких стройных пихт, а сверху еще один. Недавний опыт подсказывал, что такая, двойная конструкция обеспечивала наилучшее сохранение тепла. Ночевали все вместе, и рано поутру теплые и бодрые смертоносцы разбегались по покрытым инеем зарослям в поисках вялой после ночного холода добычи.

На склонах долины, как оказалось, обитали сразу четыре жужелицы. Наличие хищников как-то успокоило правителя — тем более, что они оказались, в принципе, довольно безобидны. Людьми они не интересовались вообще, по всей видимости, считая их несъедобными, а с пауками не могли справиться. Смертоносцы не вступали в схватку, поскольку паучьи хелицеры не могли пробить толстого панциря жуков, но без труда находили для себя безопасное убежище на деревьях или мшистых скалах. Разумеется, при желании смертоносцы могли бы справиться с жужелицами, но на лесистых склонах и без того хватало гусениц, бабочек, мух и древесных вшей. Правитель был уверен, что тут должны были водиться еще и мокрицы, но на обед путникам постоянно попадали только древесные вши.

Вообще-то, порою Найл жалел жужелиц, сильных и отважных жуков, поскольку понимал, что после ухода путников для них настанут голодные дни, но эти размышления отнюдь не убавляли его аппетита два раза в день, когда наступало время общей трапезы.

Принцесса Мерлью больше не жаловалась на странные сны, хотя ее страх заметно ослаб, и она уже не держалась за Найла мертвой хваткой. Про свои советы девушка тоже не вспоминала, а Найл чем дальше, тем больше сомневался в ее словах.

Хотя смертоносцы и не проявляли интереса к местности за кругом влияния Смертоносца-Повелителя, однако после исчезновения Скорбо насколько разведчиков пролетало над Серыми горами. Подробной карты этой местности пауки не составляли, но общее впечатление от полетов сохранилось. Водоемы там не упоминались вообще, а уж тем более в таких количествах, как упоминала «богиня-хранительница». Однако, в искренность таинственной покровительницы Найлу очень хотелось верить, а потому, покидая гостеприимный уголок, правитель решил все-таки воспользовался ее советом и повести свой отряд на правый склон долины.

Уходили они ранним утром, по ослепительно-белой изморози, окрасившей все вокруг в девственно-белый цвет. Между высоких стройных пихт поднялись до самого верха пологого склона и обнаружили, что находятся над бескрайним простором изломанного склонами, ущельями и вершинами пространства.

Как и предсказывала Мерлью, определить дорогу труда не составило: среди всеобщего беспорядка выделялась только одна-единственная прямая линия — уходящая далеко вперед расселина, шириной около ста метров и такой же глубины, с идеально ровными вертикальными стенками.

Дно покрывал густой слой растительности, что обещало спокойный сытный переход.

— Хоть не придется вверх-вниз по горам скакать, — облегченно заметила принцесса, наблюдая, как падают вниз, оставляя за собой тонкую паутину, смертоносцы. Следом начали спускаться люди.

Найл, закинув копье за спину и потуже притянув его поясом, тоже взялся за одну из липких нитей. За последние недели ему уже столько раз пришлось подниматься вверх и вниз по паучьим веревкам, что волос на груди и животе не осталось совершенно, и теперь эта процедура воспринималась не так болезненно. Вот только туника каждый раз прилипала к паутине, доставляя немало хлопот.

Внизу уже стояло двое подростков и одна стражница. Найлу оставалось спуститься метров пять, когда он услышал знакомое до рези в животе зловещее шелестение.

— Берегись! — закричал правитель, еще не видя врага.

Как назло, у обоих детей были не копья, а обожженные палки, больше пригодные отталкивать зверя, чем наносить ему раны. Стражница метнула копье, послышался сухой стук.

— В бок надо, в бок! — закричал Найл, будто это могло что-нибудь изменить.

Гигантская сколопендра продолжала быстро вырастать из стены, хищно раздвигая жвалы и нацеливаясь на мягкую, беззащитную добычу. Смертоносцы почему-то замерли, не пытаясь парализовать врага волевым ударом. Подростки пятились, выставляя перед собой тупоконечные деревяшки.

Найл извернулся, выдернул из-за спины копье и прыгнул вниз, в полете перехватывая оружие двумя руками и направляя его вниз.

Х-хрясь! Правитель упал многоножке на спину, копье легко пробило толстую, но ломкую, ни на что негодную шкуру, тело и глубоко вонзилось в землю. Хищная тварь попыталась сцапать нового противника, но не тут-то было — извернуться под таким углом она не могла, а сдвинуть тело с места ей не давало копье.

— В пасть, в пасть бейте! — крикнул, отскакивая, Найл.

Один из подростков метнул копье, но оно, как и копье стражницы, бесполезно ударило сколопендру в бронированный лоб и отскочило.

— Кто ж так делает, головоног ушастый! — выругался правитель, сделал к многоножке пару шагов и подобрал оружие.

Хищница рванулась вперед, послышался хруст, напоминающий звук рвущийся ткани, — Ха! Ха! — Найл сделал вид, что бросается вперед и ткнул сколопендру деревяшкой по лбу.

Та угрожающе развела жвалы и раскрыла пасть. Посланник резко выбросил вперед руки и вонзил оружие в темную, кисло пахнущую щель. Многоножка заметалась из стороны в сторону. Опять послышался треск, копье закачалось. Подскочил подросток, попытался повторить удар Посланника, но промахнулся. Сколопендра наконец-то сорвалась с наколовшего ее копья, но про нападение больше не думала и торопливо упячивалась в стену, пряча один за другим шарики своего блестящего тела в прямоугольную дыру.

Ничего удивительного — многоножки вообще непривычны к сопротивлению и, встретив сильного и готового к бою врага, быстро впадают в панику.

— Ну, вы как? — оглянулся правитель на подростков.

— Здорово! Как мы ее? — радостно ответил тот, что сражался рядом с Посланником.

— Ты молодец, — похвалил его Найл. — Храбро держался. А что со смертоносцами?

Правитель повернулся к четырем молодым паукам, только-только начавшим приходить в себя. Поскольку общаться они не могли, Найл просто заглянул к ним в сознание и попытался «приподнять» последние воспоминания. Мысли смертоносцев ворочались медленно, но кое-что удалось вытянуть и понять.

Вот они спускаются, вот двигаются вперед, к ближним зарослям кустарника, вот ощущают предупреждение Посланника об опасности, вот резко разворачиваются, видят гигантскую сколопендру, пугаются, наносят удар всей своей волей, и тут же получают в ответ мощнейшую парализующую волну.

Найл оглянулся. Многоножка остановилась в проеме своей норы, оставив снаружи только бронированную голову, и угрожающе шевелила овалами — свой дом она была готова защищать до конца. Перед ней стояли оба паренька, пытаясь ткнуть обожженными концами копий ей в пасть, но делали это с опаской, издалека. Им на помощь спешили Нефтис и Юлук, едва успевшие спуститься. На дно ущелья опустились так же Шабр, Дравиг и еще несколько пауков. Все они излучали волну сожаления — извинялись, что так долго спускались и не успели помочь в схватке.

— Что бы это могло быть, Шабр? — спросил Найл ученого паука. Такое впечатление, что сколопендра парализовала смертоносцев волей. Но у нее разума на шевеление пастью, и то еле хватает? Как такое могло быть?

— Может быть, Посланник, ее ментальные способности усилил Маг? — предположил в ответ паук.

— Маг? — усмехнулся Найл. — В способности колдуна мне почему-то верится все меньше и меньше.

Пока они разговаривали, Дравиг встал рядом с начавшими шевелиться паучками, потоптался на месте, а потом позвал:

— Посланник, подойди, пожалуйста, сюда. — Смертоносец дождался, пока правитель встанет рядом и предложил: — Попытайся ударить волей по слугам перед многоножкой.

Слово «слуги» в его сознании означало нечто в роде «особо совершенный человек».

— Я же их покалечу! — Найл еще не забыл, как во время схватки с Дравигом в метро они переломали все стеллажи с землей.

— Это хорошо, Посланник, что ты боишься их поранить, — ответил паук. — Ты будешь тщательнее регулировать силу удара.

— Ладно, — Найл мысленно стянул с себя ауру и «хлестнул» ею по людям. И тут же получил мягкий ответный толчок.

— Что это, Дравиг? — изумился правитель.

— Я никогда не сталкивался ни с чем подобным, Посланник.

Найл, изменив направление волевого луча, прошелся по зашелестевшим от подобного воздействия кустам, и опять получил мягкий ответный толчок — только не сразу, а по плавной нарастающей, словно накатила пологая волевая волна.

— Похоже, сколопендра тут не при чем.

Правитель подошел к стене расселины, погладил ее зеленовато-голубую шершавую поверхность — теплая — отступил на шаг и резким мыслительным толчком попытался оттолкнуть от себя воображаемого человека за каменной стеной. Сильный толчок в грудь заставил Найла попятиться и упасть на обиженно хрустнувший куст.

— Что с тобой, Посланник?! — немедленно подбежало несколько пауков.

— Это стена, — кивнул перед собой Найл. — Она отражает волю. А может быть, еще и мысли, и сознание.

Кое-кто из смертоносцев попытался проверить утверждение Посланника, направляя на стены парализующие удары, и вскоре тычки посыпались на путников со всех сторон. Кое-кто из людей и пауков свалился с ног, а еще несколько человек очумело бродили среди кустарника, тряся головой. Пожалуй, впервые с полной наглядностью проявилась правота Шабра в наследовании мыслительных способностей маленького дикаря из пустыни: как при первой своей встрече со смертоносцем Найл смог устоять перед парализующей волей паука и победить в рукопашной схватке, так и сейчас он ощущал лишь упругие толчки и легкую ватность в мышцах. Между тем почти все женщины, оставшиеся рядом с ним со времени выхода из города, уже попадали без сознания, часть подростков ощутили скованность в движениях и лишь два десятка детей, так же как и Найл, недоуменно крутили головами, не понимая, что происходит.

— Прекратить немедленно! — вскинул руку Посланник. Немедленно прекратить волевые действия!

Смертоносцы послушались и вскоре напор упругих тычков стал снижаться.

— Ты осознал что-то неприятное, Посланник? — с тревогой спросил Дравиг.

— Да, — кивнул Найл. — Мы находимся на дне гигантского корыта, стены которого покрыты отражающим любые мысленные колебания камнем. Если испустить любой волевой луч, он будет отражаться и отражаться, метаться между стен до тех пор, пока не вернется к тому, кто его послал. Мы попали в огромную ловушку для телепатов. Это настоящий капкан.

Слово «телепат» Найл использовал впервые, но, поскольку пауки воспринимают соответствующие словам образы, а не звуки, переспрашивать его никто не стал.

— Что мы будем делать, Посланник? — спросил моментально напрягшийся Дравиг.

— Идти вперед, — пожал плечами Найл. — Только ни в коем случае нельзя испускать волевых импульсов. Они отразятся от стен и обязательно ударят по нам самим.

На то, чтобы все люди и пауки, получившие парализующие удары, пришли в себя, ушло почти полдня.

После этого уставшая и запуганная сколопендра была оставлена в покое, а отряд двинулся дальше. Пока единственной потерей от хитрой ловушки было копье Найла — многоножка унесла его в своем теле.

Пару километров путники прошли быстро и спокойно, пользуясь протоптанными среди кустарника тропами, но постепенно тропы становились все уже, пока не пропали совсем.

— Сколопендра, — сказал Симеон. Эта она тут охотилась, вот дорожки рядом со своей норой и пробила. А сюда не доходила, далеко.

Возможно, медик был прав, однако легче от этого не было: если люди легко протискивались среди гибких стеблей ивы, акации, жимолости, магнолии, рябины и барбариса — как только они все оказались в одном месте? — то для пауков, с их широко расставленными ажурными лапами, эта растительность оказалась совершенно непроходимой. Вот тут-то и выявилась еще одна коварная особенность расселины — оказалось, что каменные стены «ловушки для телепатов» совершенно не держат смертоносцев! Пауки не могли не то что бежать по этим станам, но и выбраться наружу!

— Похоже, Посланник, мы действительно попали в капкан, — признал Дравиг, явно ожидая от правителя ободряющего слова. Но Найл мог предложить только одно: остановиться на ночлег.

На ночь правитель устроился неподалеку от принцессы Мерлью, рассчитывая ближе к полуночи, когда смертоносцы застынут от ночного холода, задать ей несколько «острых» вопросов, пусть даже без особой надежны на ответ, но разговора не получилось — ночью в расселине было тепло. По мере того, как ночная темень опускалась на Серые горы, стены «ловушки» начали менять свое состояние с матового на прозрачное, и оттуда, из-за них, из скального массива, полился мертвенный зеленый свет, дохнуло ясно ощутимым жаром — который, впрочем, ощущался только кожей, а ткань, копья и растительность вокруг оставлял холодной. У всех путников возникло ощущение того, что сейчас произойдет нечто и вовсе невероятное, странное, магическое, путники не смыкали глаз, ожидая чуда или беды

Этим, собственно, и кончилось — ничего опасного не случилось, но за ночь никто не выспался.

— Может быть, вернемся и пойдем другим путем? — предложила утром принцесса Мерлью, с трудом пряча зевоту. — Тут творятся и вовсе странные вещи. Зачем рисковать понапрасну?

— Ну уж нет, — покачал головой правитель. Раз нас не хотят пропускать тут, именно здесь мы и пойдем.

Последующие два дня Найл не раз и не два пожалел, что не смог сохранить меча, добытого когда-то в городе Дира, что Майя пожалела соли на покупку больших ножей, что сам он так и не сделал ни одного топора.

Тем временем стражницы и подростки, которые и не подозревали о существовании таких изобретений человечества, как топор и мачете, руками ломали ветви кустарника, топтали его ногами, выворачивали с корнем, пробивая тропу, по которой могли бы пройти пауки. Люди часто сменяли друг друга, отходя в хвост отряда, на отдых, но двигаться все равно удавалось слишком медленно.

Вдобавок, все оказались на голодном пайке — мухи и солнечные бабочки предпочитали летать в стороне, мелкие мокрицы, коричневые огарыши и маленькие синие жуки-поплики ловко убегали от путников между корней, а парализующей волей пауки пользоваться боялись. Ночь тоже не приносила отдыха — теплые светящиеся стены вызывали гнетущее чувство постоянной опасности, и выспаться не получалось.

Когда на четвертый день стал различим неровный край стены, запирающей «ловушку» никто не смог даже обрадоваться — люди продолжали молча ломать и топтать кустарники, только головы стали немного чаще поднимались от опостылевших ветвей, а глаза всматривались в приближающийся отвал.

«Богиня-хранительница» не обманула: с этого конца расселины отвесной стены не было. Был достаточно крутой земляной отвал, заросший самой обычной травой и можжевельником. Единственное, что вызвало всеобщую настороженность — так это прямоугольный проем в стене рядом с отвалом, точно такой же, как тот, из которого выскакивала сколопендра на другом конце расселины.

— Кто-нибудь даст мне копье? — попросил Найл.

— Лучше не надо, — взяла его за руку принцесса. Просто обойдем и все.

— Не хочу, чтобы в самый неподходящий момент кто-нибудь кинулся нам в спину. Нужно заглянуть внутрь, проверить.

— А если там многоножка?

— Значит, будем с обедом, — хладнокровно ответил правитель. У меня через живот позвоночник прощупывается. Так даст мне кто-нибудь копье, или нет? Нефтис?

— Я пойду с вами, мой господин.

— Юлук?

— И я.

— И я, — не дожидаясь вопроса заявил Нуфтус.

— Завитра!

— Я тоже пойду с вами, мой господин.

— Нет уж, хватит мне телохранителей! — не выдержал правитель. Давай копье и подожди здесь.

Нефтис бросила на Завитру победный взгляд — господин предпочел меня! Ученица медика обиженно выпятила губы, однако копье отдала. Найл, наблюдая за их переглядываниями только головой покачал — уже почти год не во дворце, а повадки все те же.

Проем вел в небольшой квадратный тамбур, из которого отходили вправо и влево две двери, а основной ход шел дальше, в огромную сферическую полость.

— Звери! — крикнул Найл и эхо минут пять металось в гудящей пустоте. Никого.

Он развернулся, нос с носом столкнулся с увязавшейся-таки следом Завитрой, усмехнулся, вручил ей копье. Вернулся в тамбур, покрутил головой, свернул в левую дверь. Здесь не сохранилось ничего — ни труб, ни светильников, ни сливной канализации, и только посередине гордо возвышался покрытый толстым слоем пыли унитаз из вечного, неподвластного времени фарфора.

— Если вернусь в город, обязательно расскажу Стигмастеру, что осталось от человеческой цивилизации, — пообещал себе Найл. — Пусть сообщит на звезды.

Правитель перешел к следующей двери, и вошел еще в одну глухую комнату, огляделся, восхищенно присвистнул и громко позвал:

— Мерлью!

Принцесса появилась почти сразу:

— Что случилось?

— Смотри.

Девушка тоже охнула, подошла к стене, стерла пыль с ровной поверхности:

— Надо же, зеркало. Маленькое, — она повернулась к Найлу. — Может, возьмем?

— В походе оно долго не выдержит, — вздохнул правитель. — Но когда ты станешь моей королевой, а город Смертоносца-Повелителя нашей столицей, мы пошлем сюда специальную экспедицию, и они доставят зеркало к тебе в личный будуар.

— Найл, — принцесса Мерлью подошла к Найлу, обняла его за плечи и искренне, с любовью поцеловала. — Я прикажу повесить его в своем тронном зале и буду считать твоим подарком. Хорошо?

— Конечно, — кивнул Найл. — Дарю.

Они поцеловались еще раз и так, взявшись за руки, вышли на солнечный свет из давным-давно забытой человечеством раздевалки младшего обслуживающего персонала.

Подняться по пологому земляному отвалу наверх труда не составило. С вершины отвала открывался вид на обширную зеленую долину. Примерно в полутора километрах впереди поднимался очередной горный отрог полукилометровой высоты, и от отвала до самого его подножия раскинулось широкое ровное поле. Слева, на полого поднимающемся склоне темнел густой елово-пихтовый бор. Красоту картины портило только одно: тройная цепь воинов, что вытянулась поперек дороги метрах в трехстах ниже по отвалу, защищая от незваных пришельцев ровное, светло-изумрудное поле долины. Над воинами висела темно-красная аура враждебности.

Оторопевший от неожиданности Найл остановился на гребне, но поднимающиеся путники подталкивали его в спину, и он невольно спустился на несколько шагов вниз. Без копья в руках правитель чувствовал себя совершенно голым и беззащитным, и когда несколько стражниц во главе с Нефтис встали перед ним, прикрывая своими телами, Посланник неожиданно испытал огромное облегчение. Люди и пауки продолжали обходили его справа и слева, обнаруживали неожиданного врага и тоже останавливались.

— Кажется, твоя мечта сбылась, — прошептала принцесса Мерлью. — Ты ведь хотел проверить детей в маленькой войне?

Принцесса тоже была безоружна и, может быть поэтому, сильно нервничала и никак не могла справиться с мелкой дрожью.

— Такого я никак не ожидал.

Путников хладнокровно поджидали не какие-то дикари с гор, а самая настоящая фаланга, выстроенная по всем правилам: три ряда примерно по полусотне человек в каждой, у всех длинные копья с зазубренными наконечниками, все держат прямоугольные плетеные щиты, все одеты в бурые туники, тоже сплетенные из каких-то толстых волокон. Шлемов у фалангистов не было, но местные воины все равно явно превосходили боевой мощью пришельцев, одетых в матерчатые туники, без щитов и кое-как вооруженных копьями, часть которых имела наконечники из обычных ножей, а часть — и вовсе без наконечников.

— Кажется, у нас неприятности, — протиснулся к Найлу Симеон. Может, лучше уйти?

— Еще два дня без еды, — хладнокровно напомнил правитель. К тому же они будут топать за нами и колоть в спину копьями.

— Может, обойдется? — медик, тоже, кстати, безоружный, развел руками. Они ведь на нас не нападают!

— Потому, что нам деваться некуда. Или нападать, или подставлять спину. Они дома, они могут ждать. Их тут и накормят, и напоят. А может, еще и подмога подойдет. К тому же, атаковать вверх по склону тяжело. Проще дождаться нашего нападения и нанизать нас на копья.

— Многовато выводов за пару минут, — нервно хмыкнула принцесса. Они вполне могут пойти в атаку через десять минут, или через полчаса. Или через час. Может, они еще не получили команды нас перебить, или хотят убедиться, что из лощины вышли все пришельцы. А может, у них просто не принято воевать до обеда.

— И что ты предлагаешь? — покосился на нее Найл.

— Не знаю! Ты хоть слышал о таком понятии, как качественное преимущество в тактике и вооружении? У них: трехкратное преимущество в численности, фаланга, щиты, боевые копья. У нас: половина людей без копий, трое суток без еды и воды, и никто не имеет понятие о том, что такое строй. Они просто очень добрые люди — дают нам немного времени прийти в себя, понять, что к чему и сдаться без боя. Опять же, товар портить не хотят. Как думаешь, сколько за меня заплатят на рынке рабов?

— Есть еще такое понятие, как технологическое превосходство, — прошипел Посланник, которого последняя фраза принцессы вывела из себя. Нефтис, строй всех стражниц с копьями в два ряда передо мной. Дравиг, ты меня слышишь?

— Да, Посланник! — помимо слов старый смертоносец прислал импульс уверенности в своих силах.

— Всех взрослых пауков собирай вокруг меня. Детей оставим в тылу, рано им еще рисковать.

В сознание Найла тут же ворвался вихрь возмущения подростков, которые тоже хотели принять участие в бою.

— Будете двигаться за нами и прикрывать спину, — распорядился правитель, мимолетно с удивлением отметив, что на ментальном уровне дети умеют разговаривать не хуже пауков. Юлук, Нуфтус! Нам некогда будет смотреть по сторонам, вы обязаны прикрывать нам спину от возможного нападения из засады. Понятно?

Подростки, получив конкретную боевую задачу, немного подуспокоились, и на душе Найла стало спокойнее — в бой не полезут. Правитель не хотел терять в первом же настоящем бою представителей молодого поколения. Слишком трудно достались эти три десятка юных людей и три десятка паучат. Молодежь должна рожать новых детей, а не устилать своими костями склоны Серых гор!

Отряд пришел в движение: кто-то выдвигался вперед, кто-то отступал назад. На минуту растерялась Сидония, но Найл окликнул ее и приказал занять крайнее правое место во втором ряду и следить за тем, чтобы женщины не отставали и не забегали вперед. Нефтис встала с левого фланга.

— И еще, — повернулся Найл к принцессе. Зазубренные наконечники не могут быть боевыми, их трудно выдергивать из поверженного врага. Они больше похожи на оружие рыболова. Еще вопрос, как эти рыбаки держат удар.

Отряд путников закончил перестроение. Теперь спереди полукругом стояли взрослые женщины, два десятка стражниц с простенькими копьями; за ними, плотной группой, взрослые пауки, среди которых затесались безоружные Найл, Мерлью, Симеон и еще одна стражница. Сзади, большой неровной толпой, держались подростки.

— Посланник, — торжественно заявил Шабр, — я хочу обратиться к тебе с просьбой. Если мне придется погибнуть, не бросай мое тело на этих диких землях. Пусть моя плоть перейдет к вам: к Юккуле, к Юлук, к тебе и Нефтис.

Несомненно, подобную просьбу от ученого паука, всегда отличавшегося изрядным цинизмом, могло вызвать только сильнейшее впечатление, оставленное поступком Риона. Смертоносец во всеуслышанье заявлял, что на подобное благородство способны не только люди.

— Шабр! — оглянулась Нефтис со своего места. Если меня настигнет смерть, не оставляй меня гнить здесь, пусть я стану частью тебя!

— И про меня не забудь, Найл, — шепнула принцесса.

— Что не забыть?

— Ай, нет на тебя никакой надежды, — отмахнулась Мерлью и повернулась к Дравигу, погладив его по лапе: — Прошу тебя, если мне не повезет, не хочу пухнуть здесь и кормить опарышей. Лучше достаться молодым паукам. Они хоть свои.

Громкие голоса с похожими просьбами доносились со всех сторон, приводя Найла в состояние лютой злобы:

— Вы что, помирать тут все собрались? — процедил он сквозь зубы. Не стоило для этого в такую даль тащиться!

— Посланник, — неожиданно обратился к нему Дравиг, сопроводив слова импульсом почтения. Я чувствую твое раздражение, но мне будет намного легче, если буду знать, что даже в случае своей гибели я все равно вернусь в город Смертоносца-Повелителя. Пусть не сам, а частью твоей плоти, плоти хитроумной принцессы Мерлью, твоей отважной Нефтис и частицей Сидонии, которая дважды спасала мне жизнь.

— Ну, тогда, — сломался Найл. — Тогда о моем теле придется заботиться вам с Шабром.

Правитель выждал паузу. Голоса постепенно умолкали, люди и пауки, глядя в лицо вероятной смерти, обрели суровую серьезность.

— Итак, все успели оставить завещание? — хмуро поинтересовался Посланник. Тогда внимательно слушайте меня! Сейчас мы побежим вниз по склону, чтобы пробить стену из стоящих внизу двуногих. Старайтесь не рассыпаться, нужно ударить копьями всем вместе, одновременно. Когда до них останется тридцать шагов, начинайте кричать, и как можно громче: пусть испугаются.

Правитель перевел дух и обратился к командиру смертоносцев:

— Дравиг, парализовать никого не надо, нам не хватит сил переколоть всю эту толпу, даже если они станут вялыми, как мерзлые мухи. Во время разбега не предпринимайте ничего, а за тридцать шагов, когда стражницы начнут кричать, бейте по местным двуногим лучом ужаса, и как можно сильнее. Докажем этим дикарям, что разум во время битвы важнее щитов и мечей. Понятно?

Седой смертоносец ответил импульсом согласия.

— И еще! — повысил голос Найл. — Не дайте себя убить! Лучше нам сдохнуть от голода, чем от обжорства! Вперед!!!

Отряд путников дрогнул и, постепенно набирая скорость, двинулся вниз по склону.

Белая полоса из наконечников копий, покачивавшаяся над фалангой, вразнобой опустилась, готовясь принять на свои жала мягкие тела пришельцев. Аура враждебности над врагами запульсировала алым.

— Вперед, вперед, — негромко подгонял себя Найл. Отряд начал переходить на бег. Стало понятным, что цепь фаланги будет пробита в любом случае — даже если это произойдет по инерции, от удара мертвых тел.

Осталось сто пятьдесят метров, сто, семьдесят. Пятьдесят.

Найл попытался представить себе, как жало копья рвет горло — боль, хрустят ломаемые хрящи, голова выворачивается набок, хлещет кровь.

Тридцать метров.

Правитель свел этот образ в единый шар предсмертного ужаса, добавил от себя ощущение полной беззащитности и наготы:

— А-а-а! — взорвался отряд истошным воплем.

И Найл швырнул этот образ в стройные ряды врага.

Лица фалангистов на глазах стали бледнеть, покрываться каплями пота, они попятились, жалобно запищали в ответ, и вдруг, бросая щиты и копья, повернулись и кинулись на поле. С громким плеском разлетелись холодные брызги, покатились вдаль волны — спустя считанные мгновения усыпанное оружием поле боя опустело, а темные окна воды стал жадно затягивать слой толстой ряски.

Путники начали с громким топаньем тормозить, чтобы не влететь в воду следом за врагами, как вдруг сразу трое пауков, растолкав людей, врезались в озеро и стали тонуть, судорожно дергая лапами.

— Что?

Найл повернулся к трясущемуся рядом Дравигу, одним касанием ощутил пробившую его тело боль, и с ужасом увидел, что позади идет бой между детьми и тяжело вооруженными бурыми воинами.

— Смертоносцев прикрывайте! — изо всех сил закричал Найл, подхватил два ближайших копья и кинулся на помощь.

Мага правитель увидел сразу: колдун стоял у леса, на безопасном удалении и спокойно наблюдал за происходящим. Страшно хотелось вцепиться этому негодяю в глотку, но до него было слишком далеко и Найл переключился на более близких врагов. Их было больше полусотни, все со щитами и копьями, по двое на каждого подростка. Однако детишки держались, сбившись плечом к плечу, хотя и пятились, оставляя под ногами врагов неподвижные тела раненых и погибших. Идущие позади своего отряда воины методично и беззлобно добивали попавшихся им на глаза беззащитных пришельцев или, может быть, проверяли, действительно они мертвы, или притворяются.

— На! — правитель метнул одно из копий в гущу врагов.

От плотного вражеского отряда отделилось несколько воинов, поспешили ему навстречу.

— Дравиг! — мысленно взмолился Найл.

— Да, — смертоносец уже начал приходить в себя, но сознание его еще застилала пелена боли.

Ближний воин выбросил вперед копье, метясь Найлу в живот, правитель увернулся, воин дернул копье к себе и Посланник ощутил, как иззубренный наконечник рвет кожу на боку. Правитель со всей силы ударил врага в грудь, пока тот не успел прикрыться щитом. Наконечник пробил плетеную тунику, но вошел не больше, чем на пару сантиметров.

Противник вскрикнул от боли, но рана явно оказалась несерьезной — пока Найл освобождал свое оружие, воин без видимых усилий снова замахнулся копьем. Промелькнула белая черточка, вошла ему подмышку. Воин замер, открыл рот и медленно осел набок.

— Вы целы, мой господин?

— Нефтис! — предупреждающе крикнул Найл, бросая копье навстречу подбегающему сбоку врагу. Тот принял удар на щит. Наконечник легко пробил «плетенку» и безнадежно застрял.

Стражница, бросив свое копье, сидящее глубоко в боку врага, схватила оружие погибшего противника, и снизу вверх выставила его в направлении нападающего воина. Найл в это время откатился под можжевеловый куст, уворачиваясь от нацеленного в лицо жала.

«А ведь дети продержатся, — неожиданно осенило его. У них толкучка, копьями особо не помашешь».

Вражеский воин набежал, опять попытался проткнуть лицо, но тут Найл ухитрился поймать копье за древко, сразу за наконечником, и рвануть к себе.

Воин потерял равновесие, он оба гулко столкнулись лбами и разлетелись в разные стороны. Правитель тут же вскочил на ноги, а его враг остался лежать. Подбежал смертоносец, вонзил воину в шею жвалы, на секунду замер, впрыскивая яд, и деловито побежал дальше.

По полю боя сновали пауки, склонялись над парализованными волей врагами, взрослые люди торопливо собирали оружие, опасаясь нового нападения.

— Победа? — с удивлением понял Найл. Уж слишком быстро и просто все получилось. Только что он отчаянно сражался, защищая свою жизнь и вдруг, без всякой паузы — полнейшая безопасность. Мы победили?

Правитель поднял взгляд в направлении леса, туда, где пару минут назад маячил Маг. Колдун оставался на месте, а несколько подростков бежало к нему. Найл вздохнул и тоже кинулся туда.

Первый из подростков широко размахнулся и метнул копье, затем второй. Маг взмахнул руками, воздух мелко задрожал. Копья вошли в эту преграду легко, как в воду, и исчезли. В колдуна полетело еще два копья.

— Перестаньте, — крикнул Найл. — Без оружия останетесь.

— Зачем вам оружие? — расхохотался Маг. Вы все равно все умрете!

— Я тебе один раз бок проткнул? — остановился правитель в нескольких шагах. Смотри, еще раз проткну.

— Вы умрете все, — пообещал колдун, — все до единого!

Он широко раскинул руки, качнулся вперед. Дохнуло теплым воздухом, повелитель Серых гор плавно поднялся в воздух и полетел над лесом.

— Все! — устало выдохнул правитель и сел на землю прямо там, где стоял.

— Ты ранен, Посланник? — забеспокоилась Юлук. Она была без копья — наверное, успела метнуть в Мага.

— Я? Вроде, нет, — удивился Найл.

— У тебя кровь!

— А, это, — правитель потрогал намокшую на боку тунику. Ерунда, царапина.

Девушка, тем не менее, сочла нужным опуститься перед ним на колени, снять тунику и осмотреть рану.

— Вот видишь, Юлук, — вздохнул Найл. — Смертоносцы совсем не так сильно нас превосходят, как кажется на первый взгляд. У них сильная воля, они постоянно находятся в мысленном контакте и могут соединять разум, но если боль испытывает один, то она передается сразу всем, и одна царапина может уничтожить целую армию. Мы не так сильны ментально, зато каждый способен биться до конца. Это не важно, когда пауки сражаются с пауками или жуками-бомбардирами, тут все зависит от воли и тех и других, от того, насколько у них качественный взаимоусиливающий резонанс. Но когда смертоносцы сражаются с людьми — никогда ничего невозможно предсказать заранее. Если человек успеет причинить боль первым, ВУР мгновенно разваливается, а пауки становятся беззащитными. Если первыми успевают нанести удар пауки — они парализуют людей и легко перебьют их всех. Когда мы сражаемся вместе, то нужно оберегать смертоносцев от ран. Тогда можно использовать их парализующую волю как прикрытие и легко поражать врагов. Они помогают нам волей, а мы прикрываем их, если им нужно перетерпеть боль. Понятно?

— Юрма погибла, — тихо сказала Юлук. — Она стояла неподалеку от меня. Копье попало ей в живот и пробило насквозь.

— Как? — не поверил Найл. — Та самая Юрма?

— Да. Ей повезло, она успела встретиться с тобой и узнала фокус.

— А Кавине копье попало сюда, — Юлук указала себе чуть ниже горла.

— Что, она тоже погибла? — правителя резануло по сердцу.

— Нет, у нее же нагрудник, ты сам сделал. Острие соскочило, а она схватила древко руками и отняла. Она, как всегда, свое копье выронить ухитрилась, перед самой схваткой.

— Больше никто? — с надеждой спросил ее Найл.

— Не знаю. Воины ударили по нам с разбега, а потом, в толкучке, ничего не видно было. Дальше мы дрались больше кулаками и зубами.

— А ведь он хотел нас уничтожить, Юлук, — сказал Найл. — Уничтожить всех до единого. Пока мы дрались с теми, что у озера, остальные должны были ударить нам в спину, окружить и перебить. Это просто чудо, что вы выдержали удар, что мы успели разогнать тех, у озера, раньше, чем смертоносцы потеряли силы. Ладно, побегу, — правитель вскочил, заторопился к берегу. Он хотел точно знать, что погибших больше нет, что все обошлось.

— Стой, Посланник, — схватила его за руку Юлук. — У тебя кровь хлещет. Подожди смертоносца.

Смысла последней фразы Найл поначалу не понял, но вскоре к нему подскочил молодой паучок, немного постоял, приглядываясь к рваной ране, потом развернулся и ловко залепил кровавую дыру кусочком паутины.

— Вот это да! — удивился правитель.

— Ты не знал? — еще больше удивилась девушка. Мы с детства так порезы заживляли.

— У меня было другое детство, — ответил Найл и заторопился на берег.

В короткой схватке за долину Тайного Озера погибло восемь подростков — четверо людей и четверо паучат, и пятеро взрослых: две стражницы получили смертельные раны, когда кинулись на помощь детям, а трое смертоносцев утонули в озере — в суматохе схватке никто не пришел к ним на помощь. Еще оказалось два десятка легко раненых, которым Симеон уже делал компрессы из какой-то жеваной травы. По уверениям медика — ничего страшного. Воины Мага потеряли в бою трех человек, а еще шесть десятков были умело упакованы в белые коконы.

— Сидония, — позвал Найл, увидев стражницу. — Выбери себе еще пять женщин и ложитесь спать.

— Спасибо за разрешение, Посланник, — удивилась та, — но я еще не хочу.

— Это не разрешение, это приказ, — покачал головой правитель. Битва еще не закончилась. Ночью воины могут попытаться напасть на нас, на спящих. Тебе и твоим стражницам придется стоять на посту.

— Мы можем помочь, — предложил Шабр.

— Мы не знаем, какие тут ночи, — усмехнулся Найл. — Вы можете застыть от холода, а Сидония этого себе не позволит, я ее знаю.

Женщина раскраснелась от похвалы и побежала выбирать людей.

Неподалеку начали разгораться костры — подростки, не смотря на усталость после битвы, успели собрать хворост.

— Возьмите, мой господин, — подошла Нефтис и протянула снятую с кого-то пахнущую йодом тунику, плетенную из неизвестной бурой травы. Она совершенно целая.

— Зачем?

— Ваша сильно разорвана, мой господин, и вся в крови. Ее никак не починить.

Найл немного поколебался, но потом стал одеваться — не голым же ходить?

— А где Мерлью? Что-то ее не видно.

— Они с Дравигом в лесу, выбирают место для шатра.

— Нужное дело. Ну, а я пока принаряжусь. Туника пришлась как раз в пору. Она была, естественно, жестче матерчатой, но хорошо облегала тело, нигде не царапала и не натирала кожу. Подождав, пока правитель оденется, Нефтис протянула ему щит и копье, и Посланник стал совершенно неотличим от воинов Мага.

— Неплохо. Только теперь, после боя, Найл смог внимательно осмотреть оружие врага. Древко копья было сделано из какого-то тяжелого темного дерева, а вот длинный зазубренный наконечник — костяной. Похоже, Нефтис, у наших врагов тоже изрядная нехватка металла. Вот только интересно, где они кость берут, да еще такую длинную.

— Из озера, наверное, — пожала плечами Нефтис.

— Думаешь, рыбная? — засомневался правитель. Хотя, кто его знает, что здесь на глубине водится? Все может быть.

— Просим тебя к костру, Посланник, — вежливо поклонились, приблизившись, Нуфтус и еще один, незнакомый паренек.

— Только меня? — оглянулся на Нефтис правитель.

— Скорн, Тобыр, Хабрик и Торн хотели после смерти стать частью твоей плоти, — играя желваками, ответил Нуфтус. Он злился не на Найла, просто погибшие смертоносцы были его друзьями.

В первый миг Найл хотел отказаться, но тут же почувствовал, что это будет непоправимой ошибкой: ведь они, эти пауки, шли в бой, на возможную смерть, искренне желая победить, а если нет — то, по крайней мере, остаться среди своих друзей и знакомых. Пусть даже таким странным способом, какой придумал Рион. Найл, Посланник Богини, представитель Великой Богини Дельты среди людей и пауков, к тому же сумевший заслужить уважение среди подростков, был тем человеком, стать плотью которого после смерти могло показаться для смертоносца почетным окончанием своего пребывания на Земле. Можно называть это каннибализмом, можно людоедством или извращением, но отказ выполнить волю погибших все остальные путники восприняли бы как оскорбление памяти павших, их подвига, проявлением брезгливости. Хуже того — члены отряда могли потерять веру в своего правителя раз и навсегда.

— Ну, Рион, удружил, — мысленно укорил паренька Найл и пошел к костру. Впрочем, винить следовало только себя: ведь принцесса Мерлью два раза за время их изгнания предлагала установить обряд похорон погибших! Нет, обязательно находились дела более важные, чем почитание мертвых. Теперь поздно. Похоже, обряд появился сам собой, и совсем не из лучших.

Нельзя сказать, чтобы, не смотря на четырехдневный голод, кто-либо у костра отличался аппетитом. Но они ели, ели под взглядом стоящих вокруг смертоносцев, ели, чтобы не позволить телам своих соратников гнить в чужой земле, под незнакомым небом. Тела врагов оказались брезгливо отброшены к лесу: от разложения спасаются только свои.

Найл прикоснулся к сознанию одного из ближайших пауков, и вдруг понял, что в понимании того сейчас происходит таинство. Тело его хорошего друга Скорна, рядом с которым они выросли, вместе с которым столько играли, гонялись друг за другом, боролись с двуногими, это тело теперь становится частицей Посланника, частицей Нуфтуса, Юлук и Кавины, оно растворяется среди людей, но не исчезает, оно обретает новую жизнь в ином обличий.

— Братья по плоти, — прошептал Найл.

— Что? — не поняла Юлук.

— В старину среди людей был такой обычай: если двое людей хотели стать родственниками, они пускали себе кровь и смешивали ее. С этого мига они считались братьями по крови. Мы смешиваем в себе плоть наших друзей. Получается, мы становимся братьями по плоти.

Место для шатра Мерлью и Дравиг выбрали в самой гуще леса, на небольшой земляничной полянке меж высоких, остро пахнущих смолой сосен. Здесь тоже пылал огонь, стражницы запекали над ним двух крупных кузнечиков, но ни Найл, ни подростки не испытывали голода. Они вообще не могли смотреть на еду. После обряда принятия плоти радость победы заметно угасла, и осталась только усталость. Люди забрались под полог шатра и легли спать.

Найл проснулся от криков и хруста ветвей, рефлекторно откатился со своего места, подхватив лежащее под животом копье, вскочил, оглянулся. Вокруг царила непроглядная тьма, сквозь которую слышался жалобный стон. С шумом и руганью поднимались на ноги остальные путники.

— Сидония! — громко позвал правитель, стряхнув, наконец остатки сна.

— Они сбежали, Посланник! — донесся голос стражницы. — Только одного поймали!

Найл сделал шаг вперед, тут же на кого-то наткнулся, отступил и столкнулся с кем-то еще.

— Тише ты, многоножка, — негромко попросила принцесса Мерлью. — Все пальцы отдавил.

— Извини, — попросил прощения правитель, отступил в сторону, наткнулся на кого-то еще и взмолился: — Сидония, разведи огонь!

Вскоре сквозь паутинный полог пробились темно-красные дрожащие лучи, и правитель смог, обходя темные силуэты вскочивших людей и переступая спящих, выбраться наружу.

Рядом с разгорающимся костром стояло несколько женщин, двое смертоносцев, лежал щедро перепутанной паутиной воин Мага.

— Верни стражниц на посты, — распорядился Найл. — Они могут повторить нападение.

— Слушаю, Посланник, — уважительно кивнула Сидония. Собственный успех в ночном бдении почему-то повысил не ее самомнение, а степень поклонения Посланнику Богини.

Найл присел рядом с пленником, сосредоточился и вошел в его сознание.

Воин паниковал, его мысли беспорядочно метались от предчувствия смерти к надежде на милость, но порою прерывались молитвой к Магу, Великому и Всемогущему, Дарующему Дыхание и Живущему в Свете. Пробиться сквозь это мельтешение мыслей к реальному знанию правителю никак не удавалось.

— Дравиг, ты меня слышишь? — Найл решил обратиться за помощью к более умелому в мыслительной деятельности соратнику.

— Слушаю, Посланник. По счастью, старый смертоносец находился в тепле и не впал в оцепенение. Впрочем, похоже, что здесь, в этой долине, по ночам было достаточно тепло даже на открытом воздухе.

— Ты не мог бы подойти сюда?

— Уже иду, Посланник.

В ожидании паука Найл еще раз осмотрел воина: плетеная туника, примотанные к телу руки. Правитель потянул за мизинец — между ним и безымянным пальцем натянулась перепонка. Найл торопливо перешел к ногам, сдернул сандалии: пальцы на ступнях была заметно длиннее, чем у обычных людей, и между ними тоже имелась тонкая бледная перепонка.

— Что там, Найл? — тихо спросила вышедшая из шатра принцесса.

— Это они, — поднял на нее глаза правитель. Лазутчики Мага имели такие же уродливые ноги, только перепонки между пальцами здесь и на руках были вырезаны.

— Какие лазутчики?

— Ну, помнишь, в городе? Они еще убили Скорбо.

— Смерть Скорбо я помню, — кивнула Мерлью, — но про лазутчиков мне никто не говорил. В те дни ты вообще предпочитал забывать о моем существовании.

— Хлопот много было, — неуклюже оправдался правитель.

Мягко захрустел слой иголок под ногами вернувшейся стражницы и Найл тут же предпочел перевести разговор на нее:

— Сидония, расскажи, как тебе удалось захватить воина?

— Мы притаились в нескольких местах вокруг шатра, — охотно ответила женщина. Ждали почти всю ночь, но только недавно послышались шаги. Мы издали пугающий крик, ударили копьями в темноту. Кто-то закричал, они бросились бежать. Рядом оказались смертоносцы, попытались парализовать воинов волей. Один остался лежать, остальные скрылись. Мы слышали плеск — значит, спрятались в озеро.

— Ты молодец, Сидония, — Найл вспомнил, к чему обязывает правителя подобная похвала, опасливо покосился на Мерлью, но все-таки повторил еще раз: — Ты просто молодчина! Интересно, что это Дравиг так долго не идет?

— Я стою за твоей спиной, Посланник, — с почтительной невозмутимостью сообщил смертоносец.

— Прости, — Найл сдвинулся на шаг влево и кивнул на пленника: — Ты не мог бы тщательно прощупать его сознание? У тебя это получится лучше.

Смертоносец надолго замер, потом смущенно затоптался на месте, прислал извиняющийся импульс и только после этого объяснил:

— У него все сознание застлано паникой, он запуган пленом, а до этого его так же сильно напугал Маг, который опустился в глубину и потребовал всем воинам выйти ночью из воды и уничтожить спустившихся с небес посланников Зла. Паук запнулся и уточнил: — Это было сказано про нас.

— Я понял, — усмехнулся Найл. — для Мага хуже нас зла не существует. Лично меня это радует.

— Меня тоже, — улыбнулась принцесса.

— Точно. И меня, — зачем-то поддакнула Сидония.

— Мы пришли от Великой Богини Дельты, — Дравиг не желал выглядеть олицетворением Зла даже в глазах лютого врага.

— И где теперь Маг? — спросил правитель.

— Он не знает, Посланник.

— И что теперь с ним делать? — поинтересовалась Сидония. — Убить?

Пленник весь сжался, внешне и мысленно, в ожидании смерти.

— Подожди, — Мерлью присела перед обитателем озера. Скажи, кто ваш повелитель?

— Маг, Великий, Всемогущий и Единственный, Дарующий Дыхание и Живущий в Свете.

— Можешь забыть об этом несчастном колдуне. Теперь у вас будет новый повелитель, присланный Великой Богиней Дельты. — Принцесса выпрямилась и кивнула Дравигу: — Освободи его. Пусть передаст в озеро известие о перемене власти.

— А новый повелитель умеет дарить дыхание? — поинтересовался пленник. Похоже, этот вопрос настолько волновал его, что пробился даже сквозь страх смерти.

— Что означает: «Дарить дыхание?», — принцесса лишь слегка приподняла брови.

— Когда в воде становится трудно дышать, — объяснил пленник, приходит Маг, вздымает руки, и тут же из глубин вздымаются пузыри воздуха, а вода становится свежей, приятной и легкой.

Рассказ сопровождался ярким воспоминанием о том, как становится все труднее и труднее дышать, как все мечутся с широко открытыми ртами, ища участок с более свежей водой, хотя разумом все понимают, что таких участков в озере нет.

Часто вздымается грудь, вдыхая и выталкивая кислую воду, в голове каждого бьется тяжелой кувалдой только одна мысль: «А вдруг не придет? Вдруг с Великим и Единственным случилось какое-то несчастье? Вдруг он просто забыл об одном из многих озер?!»

— Великая Богиня может все! — отрезала Мерлью, прерывая череду воспоминаний. Убирайся прочь и расскажи всем о ее безграничной милости!

Пленник, с которого Дравиг успел снять путы, стремглав кинулся между коричневых стволов к озеру.

— Светает, — заметила принцесса и повернулась к Найлу. — Ну и что ты думаешь по этому поводу?

— Думаю, теперь ясно, почему кипело озеро в Долине Мертвых.

— Найл, — укорила правителя принцесса, — ты ведь знаешь, про что я спрашиваю.

— Ну-у, — потянул Найл, выигрывая время, — больше всего это похоже на электролиз. Ведь человек, в принципе, может дышать водой так же, как и воздухом, но для того, чтобы легкие нормально работали, в ней не хватает кислорода. В обычных условиях, естественно. Если Маг умеет насыщать воду кислородом, то это все объясняет: и кипение воды, и «водяных» людей, и даже то, почему воздушные разведчики Асмака не увидели никаких озер. Их поверхность наверняка специально закрыли толстым слоем ряски — это уменьшает газообмен, позволяет кислороду дольше удерживаться.

Найл смолк, заметив, что его никто не понимает. Только принцесса Мерлью пыталась вникнуть в смысл объяснений, но ее книжного образования для этого никак не хватало. Для Сидонии и Дравига все слова, начиная с первой фразы, звучали как бессмысленный набор звуков.

— Ясно, — вздохнула принцесса. Кстати, ты заметил, что уже рассвело? Наши сейчас разбредутся по лесу на охоту. На места Мага я напала бы именно в середине дня, когда путники разбрелись туда-сюда, расслабились. И перебила бы всех поодиночке.

— Ну да, — после короткого колебания согласился Найл. — Мы не можем ни постоянно стоять в боевом строю, ни добить врага в его логове. Под воду я не полезу.

— А почему? — не удержалась от ехидства Мерлью. — Ты так хорошо доказал, что этой водой люди могут дышать легко и просто.

— «Озерные» люди жили под водой на протяжении не меньше пятидесяти поколений. Думаю, они давно приспособились к таким условиям, которые для нас смертельны. К тому же, смертоносцы не смогут пойти с нами, они не умеют вдыхать и выдыхать, их трахеи просто наполнятся водой, и когда кислород кончится, они погибнут. А без пауков мы не имеем ни единого шанса на победу.

— Так что же, — тихо спросила принцесса, — опять бежать? Если они нападут в том момент, когда люди и пауки разбредутся по лесу, нам придется очень трудно.

— Мы можем оплести лес паутиной, — предложил Дравиг.

Найл и Мерлью синхронно повернули к нему головы и издали такой вопросительный импульс, что паук воспринял его как прямой вопрос.

— Натянем обычную ловчую сеть вдоль леса со стороны озера. Ее не сможет преодолеть никто из рожденных на этой планете.

Принцесса и правитель переглянулись и дружно пожали плечами:

— Если бы все опасности разрешались так просто!

На протяжении пяти дней путников никто не тревожил. Они прекрасно отдыхали в богатом жизнь бору, в котором, к тому же, не водилось особо опасных хищников. На второй день смертоносцы натянули ловчую сеть еще и со стороны, обратной к озеру, прикрывшись от возможного нападения с хребта, а на третий день прикрыли лес с боков, оставив для прохода только узкие лазы. Каждый день на огородившие бор стены налипали десятки мух и бабочек, а кроме того — по несколько гусениц, жуков и прочей живности. Путникам оставалось только ходить вдоль и собирать добычу.

— Почему вы не охотитесь так всегда? — спросил правитель у Дравига, когда смертоносцы в очередной раз собирали «урожай».

— Ловчая сеть редко приносит такую удачу, — признался старый паук. Не везде так много дичи и так мало врагов, не везде ее можно натянуть, очень часто добыча замечает и обходит ловушку. К тому же, охота должна быть интересной, дичь нужно выследить, схватить волей, принять в лапы. Ведь мы разумные существа, и для нас важно не просто добыть пищу, но и то, как она достается.

— Постой, — вспомнил Найл, наблюдая, как легко и просто они снимают мохнатых мотыльков. Когда я спускался по паутине там, в лощину с многоножкой, я спрыгнул на эту тварь сверху.

— Да, Посланник, я помню этот момент.

— Но как это могло получиться?! Ведь я держался за паутину, а она липкая, она мой вес удержать может!

— Ты просто захотел этого, Посланник, и она тебя отпустила.

— Как это «отпустила»?

— Как обычно, Посланник. Паутина ведь понимает, что от нее хотят, и иногда держит что-то, а иногда отпускает.

— Ты хочешь сказать, что она живая?!

— Конечно, Посланник. Иначе как бы мы могли ею пользоваться? Мы бы сами к ней прилипали. Нужно просто захотеть ее свойства, и она становится такой как нужно. Или удерживает добычу, или ее отпускает.

Найл промолчал, но изумление его излучалось с такой силой, что Дравиг переспросил:

— А что тебя удивляет, Посланник?

— Не понимаю, как паутина может быть живой.

— Так же, как и все вокруг. Как мухи, камни, деревья, вода.

— Камни? — осторожно уточнил Найл.

— Разумеется, Посланник. Ведь мы видим их, когда оцениваем мир, переходя в мир мыслей.

— Только тогда, когда они долго находятся на одном месте, и их энергетическое поле успевает впечататься в информационные нити Вселенной.

— А разве энергия, это не основной признак мышления, Посланник? Раз у камней есть энергетическое поле, значит, они тоже способны к мысли. Пусть не так, как мы, пусть след их разума проявляется спустя месяцы и годы, но ведь он есть!

Найл надолго замолчал, осмысливая услышанное, а потом притронулся к ране у себя на боку. После боя ее залепили паутиной, потом он надел сверху тунику, которая тут же прилипла, и с тех пор правитель этого места предпочитал не трогать. Однако, если паутина и вправду способна реагировать.

Правитель взялся за подол туники, мысленно приказал: «отпусти» — и тихонько дернул.

Никакого эффекта. Впрочем, паутина никак не может быть настолько разумной, чтобы понимать слова.

Найл еще раз дернул ткань, представив, как край туники легко подлетает вверх. Опять ничего, только больно натянулась кожа. Правитель остановился, прокрутил в голове последнюю попытку и понял, что воздействовал мыслью не на паутину, а на ткань туники.

Найл сосредоточился, представил сперва липкое белое пятно у себя на боку, потом, прикусив губу, старательно «вытер» из образа ощущение липкости, представил, как от паутины легко отделяется толстая ткань одежды, потянул тунику вверх, и она легко снялась с тела.

— Я понял, — кивнул правитель. Нужно всегда сосредотачиваться на свойстве паутины, а не на нужном действии, так?

Он взглянул на белое пятно, прикрыл его ладонью, представил себе, что это просто тряпочка, которую он приложил к коже, и которая держится лишь благодаря усилию руки. Потом отвел ладонь… И кусочек паутинки упал на серые колоски широколистной лесной травы, обнажив розовую молодую кожу на трех широких шрамах.

— Посланник, Посланник! — послышались громкие крики.

— Неужели нападение? — правитель подхватил копье и кинулся в сторону озера.

Озеро «кипело» — бурлило, раскидывая по берегам ряску, шипело, как испуганная ящерица, раскачивалось от мечущихся широких волн.

— Воины не появлялись? — спросил Найл, остановившись рядом с затаившимся за густой пихтой Нуфтусом.

— Нет пока. Но мы близко к берегу не подходим, чтобы не спугнуть.

— Это правильно. Подождем, что будет дальше.

Продолжение наступило где-то через полчаса после того, как «кипение» прекратилось, а образовавшиеся окна чистой воды затянуло бледной болотной зеленью: из глади «поля» внезапно показались наконечники копий, потом головы, плечи, щиты — воины Мага выходили из озера, густо облепленные зелено-красными пятнами ряски, один за другим опускались на четвереньки, изрыгали из себя потоки воды, потом выпрямлялись и решительно направлялись вперед. Однако уже спустя минуту трое «озерных» людей при попытке войти в лес намертво прилипли к паутине, и нападение остановилось.

Ловчая паутина, как оказалось, значительно отличается от обычной, с помощью которой смертоносцы спускаются с высоты или перебегают со скалы на скалу, и из которой натягивают полога для гнезд. «Охотничья» нить значительно эластичнее, тягучей. В результате, когда жертва касается подобной крупноячеистой сети, у нее создается впечатление, что паутину легко порвать.

«Добыча» идет вперед, а нить, растягиваясь, облепляет его с боков, сковывает движения, мешает. Если в этот момент жертва вздумает повернуться и пойти в обратную сторону — это все, конец, она превращается в готовый кокон, сразу годный в употребление. Единственный шанс: пятиться строго назад, стараясь не отклониться ни на шаг.

Если повезет, если хватит сил, если поблизости не сидит в засаде паук — есть некоторый шанс вырваться на свободу. Но любое лишнее или неосторожное движение — и ловчая паутина становится смертельным коконом.

Все трое озерных жителя вести себя в паутине совершенно не умели.

Остальные пять-шесть десятков воинов немного постояли на берегу, потом дружно развернулись и без боя ушли назад в воду.

— Посланник, Посланник, — требовательно шептал Нуфтус, стоя рядом с правителем и наблюдая за всем происходящим. Они же уйдут, Посланник! Ну же, Посланник! Они стольких братьев убили. Мы должны отомстить!

— Нам никогда не достать их, Нуфтус, — покачал головой Найл. — Они обитают под водой, мы под солнцем. Да они нам и не враги. Наш враг — Маг. И, кстати, как раз он живет на воздухе. А, Нуфтус?

— Идем, Посланник, — подросток кивнул и перебросил копье на плечо. Мы ему отплатим за все!

— А нужно ли это? — успокаивающе поинтересовалась принцесса. Мы хотели найти место, где можно спокойно прожить три-четыре месяца. Ведь так, Найл? Мы его нашли.

— Ты что, хочешь простить ему смерть почти десяти наших братьев?! — возмутился Нуфтус. — Мы обязаны отомстить Магу за них!

— И понести новые потери, — хладнокровно добавила Мерлью. — Или ты думаешь, что он не станет сопротивляться?

— Его воины — дрянь! — фыркнул подросток. Ни ума, на отваги! Испугались паутины, бросили троих воинов.

— Зато их много.

— Мы их распугаем!

— Хватит! — повысил голос Найл. — Вопрос не в его воинах и нашей храбрости, а в необходимости. Сколько раз Маг подкидывал нам своих злых божков? Зачем подсылал лазутчиков? Чего хочет? Почему преследует? Мне совсем не улыбается каждый день проводить в ожидании появления нового божка и подозревать в друзьях шпионов. Ты можешь поручиться, что он не задумал для нас какой-нибудь ловушки, как для Квизиба Великого? Нет, раз уж мы нашли логово Мага, колдуна нужно уничтожить. Настала его очередь бояться.

— И где это «логово»? — саркастически поинтересовалась принцесса.

— По ту сторону хребта, — ответил Найл, — за средней вершиной.

На несколько секунд повисла ошеломленная тишина. Потом Мерлью осторожно спросила:

— Откуда ты знаешь?

Теперь настала очередь правителя держать паузу, вглядываясь в голубые глаза принцессы: похоже, девушка и вправду ни о чем не догадывалась.

— Знаю, — кратко ответил Найл.

— Ну вот, — тяжело вздохнула Мерлью, — только пригрелись, опять по горам лазить!

Первыми, как всегда, вверх по склону умчались смертоносцы, оставляя за собой три десятка белых нитей.

— Парализованных гусениц привяжите каждую к отдельной паутине, — указал Найл на приготовленные восьмилапыми белые коконы, — Мух и мотыльков распределите так, чтобы вес получился примерно с человека, ну а хворост — как получится.

— Странное ты что-то затеял, Найл, — принцесса с интересом наблюдала за манипуляциями стражниц. — А как поднимать будешь?

— Не скажу, — покачал головой правитель. Вдруг не получится?

Он забросил трофейные щит и копье за спину, сжал обеими ладонями ближайшую паутину, отпустил. Руки прилипли. Найл представил паутину гладкой и холодной — ладони моментально освободились.

— Попробуем.

Правитель подпрыгнул, вцепившись в белую нить, подтянул ноги. Представил, что паутина под ладонями утратила липкость, выпрямил колени и передвинул ладони выше. Потом заставил паутину «отлепиться» от ног, подтянул их к себе. «Отпустил» руки, перехватился выше. Очень быстро процедура стала привычной. Подниматься по такой, «послушной» паутине получалось не труднее, чем по обыкновенной лестнице. Каждые тридцать-сорок метров можно было крепко «прилипнуть», полностью расслабиться и спокойно отдохнуть, потом «отлипнуть» и не оставлять на паучьей веревке клочья волос и кусочки кожи. Так бы лез и лез — стена кончилась. Подъем на полукилометровую высоту занял всего четыре часа.

Здесь дул холодный, пронизывающий ветер который, казалось, специально скатывался с двух высоких, с округлыми вершинами снежных пиков, чтобы заморозить путников, запугать их, заставить отступить, вернуться назад, к теплому озеру.

Под ногами уже похрустывала ледяная крупка, а для того, чтобы перевалить гребень перевала, предстояло подняться еще примерно на тысячу метров.

Правда, теперь склон становился более пологим, и по нему можно было подниматься без помощи паутин.

— Не верю, — крикнула принцесса Мерлью, переваливаясь на уступ. Не верю, что Маг через хребет летает. Мороз-то какой! Наверняка есть другой путь, проще.

— Поздно уже, — поежился Найл. — Не спускаться же назад?

— А почему бы и нет? До темноты успеем!

— Смертоносцы вперед ушли, место для ночлега искать, шатер ставить. Им ведь на таком холоде останавливаться нельзя, застынут.

Когда последняя из стражниц забралась на склон, Найл, мысленно призвав на помощь Великую Богиню, взялся за одну из паутин, представил ее совершенно гладкой, чистой, спокойной, не прикасающейся ни к чему, а потом тихонько толкнул этот образ вниз, к самой земле.

Выждав минут пять, правитель взялся за гладкую холодную нить, потянул ее к себе. Паутина поддалась.

— Ну же, помогайте! — крикнул Посланник. На помощь кинулось несколько стражниц, потянули паучью нить вчетвером, и она пошла, причем довольно быстро. Отлично!

Правитель отошел и взялся за другую паутину, так же легко превратив ее в обычную скользкую веревку. За пару часов путникам совместными усилиями удалось вытянуть наверх все запасы продуктов и целую груду хвороста.

— Вот так, — с облегчением выдохнул Найл. — На этот раз ни голодать, ни мерзнуть мы не станем.

Поголодать все-таки пришлось: продуктов хватило всего на два дня. Зато первая ночь прошла в тепле, путники подкрепились горячей, а не мороженой пищей, что заметно подняло всем настроение.

Утром пауки сожрали парализованных гусениц и умчались вперед.

Люди плотно позавтракали, распределили между собой небольшой запас хвороста и провианта, и отправились следом.

Вечером опять получился небольшой костерок и плотный ужин — пусть и не такой обильный, как накануне.

На пустой желудок пришлось выступать на третий день, но склон уже пошел вниз, становясь все круче и круче, пока не оборвался отвесом, под которым соблазнительно зеленела ухоженная долина с петляющими желтыми дорожками, ровными прямоугольниками полей и густыми кронами деревьев в широких садах.

— Пришли, — признала принцесса, — Всемогущего Мага ждет крупный и неприятный сюрприз.

На землю путники спустились уже в темноте и заночевали там, куда попали — благо ночь выдалась теплая, а под ногами шелестела мягкая и сочная трава.

Утром оказалось, что судьба забросила скитальцев в роскошный персиковый сад. Первый день в долине они провели на том месте, куда приземлились — обливаясь сладким соком и набивая животы неведомым для всех лакомством. Смертоносцам, правда, пришлось довольствоваться более привычной пищей: мелкими землеройками, мухами, бабочками и гусеницами, от которых неведомые садоводы так и не смогли избавиться полностью.

Только после следующего полудня, закончив обильный фруктовый завтрак, охотники на Мага двинулись дальше.

Сад тянулся почти на километр, сразу за ним началось вспаханное поле, на котором еще не проклюнулся ни единый росток, а за полем шла твердая дорога: протоптанная до серого базальта широкая извилистая тропа.

Люди шли вперед, азартно оглядываясь по сторонам в надежде на продолжение фруктовой диеты, но вокруг большей частью лежали грядки и некошеные лужайки, заботливо огороженные штакетником. Смертоносцы бежали прямо по полям, но никакой живности в их хелицеры здесь не попадалось.

Ближайшие горы сходились все ближе и ближе, пока ширина долины не свелась к ширине дороги. Тропа побежала вверх, по склону вставшей поперек дороги горы, и Найл приказал остановиться, не желая покидать уютное и безопасное место на ночь глядя.

— Вот только ужин будет не персиковый, а капустный, — покачал он головой. Нефтис, мы минут пять назад миновали делянку с симпатичными кочанами. Возьми пять человек, прогуляйтесь туда. А Сидонии пора отдыхать: спать под охраной будет спокойнее. Не нравится мне тут, что-то здесь не так.

— Конечно не так, — подтвердила Мерлью. — Долина ухожена, разве только не вылизана вся, а ни одного человека нет. И ни одного дома, кстати, тоже. Ты заметил?

— Вставай, только тихо. — Найл открыл глаза, увидел перед собой лицо принцессы Мерлью и рывком сел:

— Что случилось?

— Пойдем.

Мерлью потянула его за собой вверх по склону. Поднявшись на крупный валун, принцесса остановилась и показала рукой вдаль. Там, на расстоянии меньше километра, в утренней прохладе усердно вскапывали поле полтора десятка человек.

— Откуда они взялись? — повернулся правитель к девушке.

— Именно это я и хотела у тебя спросить.

— Великая Богиня: — прошептал Найл, вглядываясь в работящих крестьян.

— Вот именно, — кивнула принцесса. Ой, не нравятся мне места, где люди появляются из ничего и неведомо куда улетучиваются. Боюсь, как бы рядом с нами армия воинов вдруг из-под земли не выросла, или мы сами не исчезли.

— Поворачивать назад поздно, — Найл понял, к чему ведет разговор принцесса. Мы в двух шагах от цели.

— Какой цели, Найл? — взяла девушка его за руку. Мы хотели вернуться в Дельту, вырастить новое поколение детей и освободить город, а не исследовать странные места со странными врагами. Ты ведь сам никогда не любил рисковать, Найл!

— Мы зашли слишком далеко, Мерлью. Поздно передумывать.

— Почему поздно? Мы не в ловушке и не в плену. Подростки набрались опыта, победили в самой настоящей битве, все путники сплотились между собой, осмелели, поверили в свои силы. Мы добились всего, чего хотели. Почему бы не вернуться к самому первому плану действий? Если не сделать этого сейчас, вот тогда действительно может стать поздно.

— Сбежать? Даже не встретившись с врагом?

— «Человек в серебре» там, впереди, — кивнула Мерлью. — До него не больше двух дней пути. Он ждет меня, Найл, именно меня. Если мы не повернем, то жить мне останется всего два дня.

— Ты слишком увлеклась своим сном, Мерлью, — пожал плечами Найл. — Вот увидишь, ничего с тобой не случится.

— А если «увидеть» доведется тебе?

— Не бойся, я всегда буду с тобой!

— Какой ты: Упрямый. Ничем не пронять. Принцесса прикусила губу, тяжело вздохнула, тряхнула головой: — Ну что ж: Значит — судьба. Ты сделал свой выбор между мной и Магом.

Ответить правитель не успел: снизу поднялась Нефтис.

— Мы готовы выступать, мой господин.

— Так рано? — удивился Найл. — Вы же еще не завтракали!

— Простите, мой господин, но капусты никто не хочет. Может быть, удастся что-нибудь добыть днем.

— Хорошо, — кивнул Посланник. Выступаем.

Тропинка легко и просто перевалила низкую пологую горушку, и первое, что увидели путники в следующей долине — широкий и низкий дом из темных жердей.

— Вот видишь? — повернулся Найл к принцессе. И здесь люди в нормальном жилье обитают.

Несколько смертоносцев метнулись к дому, пробежались вокруг. Следом подошла Юккула, сняла поперечную жердь, перекрывающую воротины. Створки со скрипом отворились, пауки шмыгнули внутрь. Послышалось истошное кудахтанье, стуки перепуганных птиц о стены.

— Курятник, — коротко прокомментировала принцесса.

Людям птичек не досталось, зато они подкрепили силы в яблоневом саду, что зеленел рядом с тропою немного дальше. За садом окучивали картошку пятеро мужчин.

Увидев местных жителей, люди схватились за копья, однако земледельцы посмотрели на незнакомых пришельцев с таким безразличием, что воинственный запал погас сам собой.

— Дай попробовать, — попросил Найл одного из мужчин, указывая на его тяпку.

Тот без всяких вопросов протянул свой инструмент.

«Тяпка» больше напоминала кирку — рабочая часть была слишком узкой. Возможно, для более удачного изделия в долине не имелось подходящих заготовок — оно было выточено из цельной кости.

— Чем дальше от города, тем меньше встречается железа, — кивнул правитель, возвращая земледельцу его орудие труда. Как нам пройти в комплекс Мага?

— Он в третьей долине, — ответил мужчина. Два дня пути.

И «местный» снова принялся за работу.

— Комплекс безразличия, — прорезался в сознании голос Шабра. Видимо, Маг повторил все наши ошибки, выводя свою породу слуг. Только рабы у него физически неразвиты. Очень плохая работа.

— Если он выводил слуг точно так же, как и вы, — уточнил Найл, возвращаясь на дорогу, — Это значит, что у него не может быть настоящих бойцов?

— Да, Посланник, — согласился ученый смертоносец.

— Тогда с кем мы сражались у озера?

— Половина его воинов разбежалась, — Шабр прислал импульс, напоминающий человеческое пожимание плечами, — половина оказалась парализована. Когда мы захватывали дикие человеческие поселения, то почти каждый пятый двуногий пытался оказать нам сопротивление, даже находясь под действием парализующей воли. Их приходилось сразу убивать, во избежание распространения угрозы. Здесь не оказал сопротивления никто. Совершенно безвольные и беспородные существа.

— Но они сражались! — вступился за недавних противников Найл. — Они даже смогли убить восемь людей и смертоносцев!

— Они боятся Мага больше смерти, — объяснил Шабр. — Он приказал: они бросились на нас. Мы проявили волю: они сразу сдались. В них нет своего стремления к победе, нет ненависти к врагу. Их можно кидать в бой, как горсть песка: повезет, попадут в цель; не повезет, рассыплются по сторонам. Нет, наши охранницы выведены куда качественней. По приказу, или защищая нас они готовы броситься на кого угодно, и только смерть способна остановить их атаку.

— Ну что ж, это хорошее известие, Шабр. Думаю, дня через два нам придется проверять твои выводы на практике.

Больше всего комплекс Мага напоминал большую прямоугольную коробку с тремя высокими башнями по углам.

Почему четвертый угол не удостоился такой же чести, остается тайной, однако башни там не было изначально — никаких следов разрушения здание не носило. Входы тоже располагались несимметрично: один со стороны хребта, а второй со стороны долины, которая вывела путников к логову колдуна.

Дверей для комплекса строители не пожалели: каждый вход состоял не меньше, чем из десяти створок, причем все сохранились — высокие, из толстого голубоватого стекла.

По городским размерам, дом Мага можно было оценить этажей в семь, однако окна имелись только на трех: на уровне второго, четвертого и пятого этажей. Еще имелись два козырька: уродливый, грязный, кое-где заросший травой, длинный и широкий карниз над глухой стеной, выходящей к хребту, и еще один, на одной из башен, на высоте около тридцати метров над землей.

Прежде, чем войти внутрь, путники несколько раз обошли здание кругом, выискивая возможные ловушки или подвохи, однако никаких признаков жизни не проявлялось ни в здании, ни вокруг.

— Может, переждем до утра? — предложила принцесса.

— Зачем? — не понял Найл.

— Ну, больше времени на осмотр здания останется.

— Если Маг здесь, то за ночь он успеет или сбежать, или собрать воинов. Нужно действовать сразу.

— Но хотя бы десять минут ты мне дашь?

— Десять? Десять дам.

Найл колебался. Опыт военных столкновений с колдуном показывал, что тот умеет устраивать засады, ловко пользоваться всеми преимуществами знакомой местности, без колебаний бросает в бой своих слабых, но многочисленных воинов. Властитель Серых гор сумел уничтожить огромную армию Великого Квизиба, даже не вступив в сражение. А в схватке у озера он едва не перебил путников, попытавшись зажать их между выстроенной на берегу фалангой и спрятанным в засаде отрядом. Наверняка Маг позаботился и о том, как надежнее всего защитить свое логово.

В комплекс ведут всего два входа. У каждого из них можно поставить капкан, засаду, или приготовить что-нибудь другое, неожиданное. Нет, через двери входить нельзя, врагов здесь наверняка ждут.

Опасно.

— Дравиг, — мысленно позвал Найл, — поднимитесь по стене и оставьте нам паутины.

— Понял тебя, Посланник, — смертоносцы устремились вверх, развесив полсотни белых нитей немного левее выходящего к горе козырька.

— Итак, не пора ли нам навестить старого знакомого колдуна? — негромко спросил правитель, и подростки, не дожидаясь дальнейшего приглашения, взялись за паутины и полезли на крышу. Следом стали подниматься стражницы. Найл на этот раз замешкался, но наверху оказался первым, благодаря обретенному умению управлять липкостью паучьих веревок.

— Как здесь, Дравиг? — спросил, оглядываясь, правитель.

— Спокойно, Посланник.

Найл покосился на верхушки башен, где вместо задуманных строителями окон давно зияли пустые проемы.

— Я посылал туда смертоносцев, Посланник, — ощутив интерес правителя, сообщил старый паук. Там никого нет.

— Прекрасно. Похоже, нас не ждут. Впрочем, Найл и сам не очень в это верил, а потому осторожности не терял.

В центре крыши поднимался на четырех столбах небольшой навес, похожий на беседку из Долины Мертвых. Скорее всего, выход из здания на кровлю находился именно там.

— Главное осторожность, — оглянулся Найл на людей и запнулся, увидев принцессу Мерлью.

Девушку облегало легчайшее полупрозрачное платье из паучьего шелка, которое купила Райя в захваченном пришельцами города. В ушах висели любимые серьги — золотые, с рубиновыми капельками. Волосы были собраны в широкий хвостик на затылке и скреплены пурпурной заколкой. Такой красивой Найл не видел принцессу уже несколько месяцев.

— Ты чего? — немного растерявшись, спросил он.

— Сегодня последний день моей жизни, — с ледяным спокойствием напомнила она. Я хочу уйти из этого мира в приличном виде. Надеюсь, мое платье не доставит молодым смертоносцам много хлопот.

— Перестань! — приказал Найл. — Ты еще меня переживешь!

Посланник даже не представлял, сколь пророческими окажутся его слова. Впрочем, в этот миг он думал не о своем даре провидца, а о том, что путников осталось совсем мало, меньше сотни, и уничтожить Мага нужно без лишних потерь.

— Слушайте меня внимательно, братья по плоти, — потребовал он. Колдун — это хитрый и опасный враг, так что внимательно смотрите под ноги и по сторонам, берегитесь капканов. Помните, пока мы вместе, он против нас бессилен! Берегите смертоносцев: если они получат болевой шок, нам придется туго. И себя тоже берегите. После битвы нам лучше умереть от голода, чем от обжорства. Вроде, все. Вперед!

Под навесом начиналась широкая лестница без перил, которая вывела путников в обширный, но низкий пустой зал без окон и дверей. Правда, в углу помещения имелась прямоугольная дыра на следующий этаж. Однако, если под крышей царил полумрак, то ниже начиналась полная чернота.

— Одно хорошо, отсюда нас точно не ждут, — пробормотал правитель. — Факел бы…

— Пожертвуй древком от одного копья, — голос, несомненно, принадлежал принцессе. Разорви мою старую тунику, обмотай тряпкой. Мне одежда все равно больше не понадобится.

На этот раз спорить с Мерлью правитель не стал — не то время, — а вот советом воспользовался. Разодрав на свету, под лестницей, тунику принцессы на широкие полосы и разломив чье-то копье, стражницы соорудили некое подобие факела. Нефтис его подожгла и протянула Найлу.

Горела сухая ткань плохо, давая больше вони, чем света, а иногда и вовсе гасла, начиная тлеть, и ее приходилось долго, муторно раздувать. Однако теперь удалось разобрать, что предпоследний этаж всего на два метра ниже верхнего, и сюда можно просто прыгать без лишних премудростей.

Вообще-то, пол помещения одинаково мог находиться и на метр ниже, и на двадцать метров — все было засыпано стеклянными шариками дюймового диаметра. Шарики скрипели под ногами, как снег в морозную погоду, немного проседали, но вес человека, в общем, держали. Есть ли отсюда выход или нет, пока оставалось неясным — чадящий факел весь зал осветить не мог.

— Так, братья, — вздохнул Найл. — Света на всех не хватит. Придется расходиться по сторонам и искать выход на ощупь. Кто обнаружит проем, тихонько кричите.

Факел в очередной раз погас. Правитель сплюнул, заткнул его за пояс на спине, перекинул туда же копье и пошел вперед, выставив перед собой руки. Несколько минут отовсюду доносилось мерное похрустывание, как вдруг стеклянный массив вспыхнул всеми цветами радуги.

Путники замерли, изумленно оглядываясь.

— Что это? — спросил оказавшийся неподалеку Симеон.

— Освещение, — ответил Найл и уже громче спросил: — Кто-нибудь видит выход?

— Передо мной какая-то дыра в стене, — послышался женский голос.

— Иду, — ответил правитель, и тут по глазам полоснуло ослепительно-белым светом. От неожиданности он закрыл лицо ладонями и упал вперед.

— Кажется, мы попали в ловушку, — сообщил Симеон. Я совершенно ослеп!

— Раз живы, значит, не ловушка, — кратко ответил Найл. — А глазам после такой вспышки несколько минут привыкать надо. Наверняка шарик какой-нибудь с секретом оказался. Правитель приоткрыл глаза, глядя под себя, в многоцветные шарики, и во весь голос объяснил: — На этом «свете» наверняка кто-то стоял! Пока лучи шли вниз, было хорошо, приятная подсветка. Но стоило отойти в сторону, как свет ударил вверх, и нас ослепило. Ну-ка, вспоминайте, кто перед вспышкой ногами двигал?!

— Кажется, я…

— Конечно, Кавина! Вечно с ней что-нибудь происходит, — голос был похож на Юлук.

— Ничего страшного, Кавина, — выкрикнул Найл. — Попытайся накрыть светящееся место собой. Давай, действуй!

Через несколько секунд девушка жалобно закричала:

— Он горячий!

Найл приподнял голову — ослепляющий свет исчез.

— Нефтис, — окликнул правитель, — отнеси ей тряпки от туники принцессы, пусть подсунет под себя.

— Тряпки могут загореться, — предупредил Симеон.

— Ничего, — усмехнулся Найл, — Мерлью сказала, что туника ей больше не понадобится.

Аккуратный прямоугольник в стене, метр шириной и почти два в высоту, выводил в вертикальную темную шахту.

— Дравиг, — позвал правитель, — нам нужна твоя помощь.

Старый смертоносец не стал никого посылать на риск, а самолично подбежал к отверстию, ударил кончиком туловища по стене и нырнул вниз.

— Посланник, — прорезался в сознании его голос, — эта дыра уходит дальше, но здесь есть еще коридор с окнами. Куда мне идти?

— В коридор! — тут же отреагировал правитель. Будем осматривать здание сверху вниз, отсюда нас не ждут.

Из шахты правитель выбрался в узкий коридор, освещенный слабым дневным светом: один из торцов прохода заканчивался окном, а другой терялся в темноте. Справа и слева поперек коридора лежали двери, двери, двери… Похоже, материал, из которого изготавливались створки, оказался куда долговечнее петель.

На спуск по одной паутинке всего отряда ушло довольно много времени, и Найл, в сопровождении Дравига и Нефтис успел осмотреть несколько ближайших комнат. Все они оказались пыльными и пустыми. Похоже, сюда никто не заглядывал как минимум двести лет.

— Ладно, — признал правитель, так и не обнаружив проходных комнат. Похоже, дальше придется опять идти в темноту. Шабр, мы наверху никого не потеряли?

— Все люди здесь, Посланник, — пауками восьмилапый селекционер по-прежнему не интересовался.

— Тогда двигаемся дальше.

По счастью, во мраке пришлось идти не так уж долго: метров через сто коридор вышел в обширный холл, обе стены которого красовались широкими окнами. Из этого помещения можно было или уйти в другой коридор, начинающийся напротив того, откуда вышли путники, или спуститься вниз по лестнице, или воспользоваться одной из четырех шахт, находящихся справа и слева.

Еще один короткий коридорчик выводил в маленькую комнатенку, в которой не сохранилось ничего, кроме двух толстых плетеных золотых проводов в руку толщиной, выходящих из-под пола и уходящих вверх.

— Куда дальше, Найл? — спросил уставший от долгих бессмысленных блужданий Симеон.

— Дальше мы пойдем, как нормальные люди, по лестнице, — ответил правитель. Все равно они ждут нас не сверху, а снизу, так что внезапность на нашей стороне.

Спустившись до середины лестничного пролета, Найл присел на ступени, осторожно подкрался к краю и выглянул вниз.

Никого.

Правитель притаился, в надежде услышать перешептывание сидящих в засаде людей, шорохи, стук оружия — дыхание, наконец! Ничего.

Он спустился еще ниже, огляделся, и наконец заметил то, чего так долго ждал: через обычный для здания толстый слой пыли явственно прослеживалась свежая тропа. Правитель поднял голову, приложил палец к губам и жестом позвал путников за собой.

Следы вели через холл, точно такой же, как и выше этажом, и сворачивали в темный коридор. Пришлось идти на ощупь, стиснув зубы и каждую минуту ожидая нападения. Однако очень скоро впереди проявился приглушенный свет, а затем по правую руку пошли большие окна без стекол, выходящие не наружу, а в гигантский, слабо освещенный зал, посреди которого, на четырехметровом постаменте, в окружении высоких резных иконостасов, стоял вычурный трон с трехметровой прямой спинкой.

— Вы не поверите, но мы его нашли, — прошептал Найл.

Мага в тронном зале не было, но и путники оказались пока не готовы к нападению — окна находились над полом на высоте третьего этажа. Спускаться вниз по паутине правитель не решился — уж очень уязвим человек, когда висит на ниточке. Пришлось искать другой путь.

На очередную вертикальную шахту наткнулся Нуфтус, в одной из комнат напротив окон. Первым вниз опять пошел Дравиг. Ничего опасного он не заметил, и путники стали осторожно спускаться следом и прятаться в ближних комнатах, пропахших виноградом и запеченным мясом.

— Уходить отсюда надо, — прошептала принцесса Мерлью, наклонившись к самому уху правителя. Немедленно.

— Не нервничай, — тихо ответил Найл. — Все спокойно.

— Вот именно. Слишком спокойно и слишком тихо. Так не бывает.

— Просто Мага пока нет.

— Трон есть, еда пахнет, пол вымыт, а вокруг ни единого движения. Так не бывает. Не упрямься, Найл, давай уходить, пока ловушка не захлопнулась.

Тут из тронного зала до затаившихся путников донесся раскатистый кашель, в мертвой тишине показавшийся им оглушительным громом.

— Ура-а! — заорал Нуфтус, выскакивая из коридора и распахивая тяжелые деревянные двери, ведущие в зал. Следом за ним ринулись подростки, затем остальные стражницы и смертоносцы.

— Поздно, — подвела итог принцесса, тряхнула головой и проследовала в зал.

— Ну наконец-то, — с облегчением прошелестел голос, едва Мерлью переступила порог. А я уж думал, вы заблудились.

Маг, широко раскинув руки, парил под потолком в центре зала. Путники толпились под ним, бессмысленно целя в колдуна остриями копий. Пауки хлестали его лучами страха и парализующей воли, но без малейшего эффекта.

— Сдавайся! — крикнул Нуфтус, чем вызвал у Мага только смех. Сдавайся, или умрешь!

— Что ты можешь мне сделать, песчинка на весах вечности? — с надменной вычурностью вопросил властитель Серых гор. Я есть в прошлом, настоящем и будущем, все вы — лишь миг пред моим взором. Я явился из прошлого в эти минуты потому лишь, что вы назойливы, как мелкая мошка, вы отвлекаете меня от мудрых лет древности и раздражаете моих подданных. Так внимайте со смирением словам пожаловавшего к вам из бездны веков!

— Красиво говорит, — оглянулась на Найла принцесса. — Прямо Вильям Годвин.

— Откуда вы знаете Вильяма Годвина? — смешался Маг.

— Мне его «Сент-Леон» очень нравится, — улыбнулась принцесса. Приятно почитать.

— Хорошо, — спохватился колдун, и вернулся к выспреннему стилю. — Посему я готов признать вас достойными существования и принять в ряды своих вассалов. Встаньте на колени и клянитесь в верности!

Маг неторопливо опустился на свой трон и сложил руки на груди. Первый воинственный порыв у путников уже прошел, на колдуна никто не кинулся, хотя преодолеть оставалось всего десяток метров и шесть высоких ступеней.

— Долго раздумываете, — своим шелестящим голосом укорил хозяин комплекса, — придется поторопить.

Он хлопнул в ладоши и сказал: «Раз». Тут же послышался грохот, и двери в тронный зал захлопнулись. Несколько смертоносцев развернулись и послали в невидимых за створками людей парализующие импульсы, но было уже слишком поздно.

— Итак, теперь вам отсюда не выйти. Вы должны признать мою власть или умереть. — Маг вскочил и повелевающе зарычал: — На колени!

Ты кое-что перепутал, — спокойно напомнил Найл. — Это нас здесь почти сотня, а ты один. Твое дело выслушать наши условия и принять их, а не выдвигать свои.

— Вы все еще надеетесь сбежать, — покачал головой Маг, хлопнул в ладоши и сказал: — Два!

Опять послышался грохот, и окна наверху зала закрылись щитами из досок с вбитыми в них костяными шипами. Смертоносцы крутанулись, наводя на цель волевые лучи, но щиты уже заняли свои места.

— Тц-тц-тц, — насмешливо поцокал языком колдун и с самодовольным ехидством удивился: — Ну надо же, опять пауки не успели!

— Ах, ты… — Нуфтус кинулся вперед, замахиваясь копьем.

— Три!!! — истошно завопил Маг, хлопая в ладоши.

С неимоверным грохотом рухнули иконостасы в углах и по бокам от трона, и несколько сотен «озерных» воинов дружно метнули свои гарпуны.

— Пауков закрывайте! — закричал Найл, запоздало понимая, что сейчас произойдет.

Прокатилась волна боли — такая, что ее ощутил даже Посланник.

Воины бросились вперед, выставив копья наперевес. Путники, окруженные со всех сторон, попятились, смыкаясь плечо к плечу, опустили оружие.

Найл увидел, как к Нуфтусу, ступившему на первую ступеньку трона, бегут не меньше десятка воинов, но сделать ничего не мог.

— Нам нужно минут пять, не больше, — прошептал правитель, — и смертоносцы справятся, придут в себя.

Найл прикрыл щитом лицо от нацеленного в глаза острия, и выбросил вперед копье, метясь в горло ближнего врага. Попал или нет — правитель так и не узнал: он всего лишь ощутил рукою толчок, потом сильный удар вырвал щит и откинул его куда-то вверх. До воинов оставалось полшага — копье на таком расстоянии бесполезно. Столкнулись. Болезненно резануло плечо: но это был всего лишь угол чьего-то щита. Подданные Мага не сражались, они просто жали, напирали вперед, словно хотели выдавить из пришельцев кишки.

Пахло тиной.

Найл, зажатый со всех сторон так, что не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, вытянул шею и впился в нос ближнего воина зубами. Тот взвыл, но сделать ничего не мог, поскольку его сдавило точно так же. Обитателей Серых гор было больше, давили они сильнее, и сбившаяся в кучу толпа медленно сдвигалась к запертым дверям.

— Посланник. — наконец услышал Найл еще полный муки голос Дравига, и напор приспешников колдуна сразу ослаб.

Спутники Найла нажали, опрокидывая безвольные тела воинов, и двинулись к трону. Смертоносцы разбежались — они застывали над поверженными врагами, впрыскивая парализующий яд. Найл и колдун встретились глазами. Маг спокойно улыбнулся и снова хлопнул в ладоши:

— Четыре!

Загрохотали отодвигаемые наверху щиты, и из окон охапками посыпались копья. Одновременно по всему залу внезапно возникли дышащие злобой божки, а поверженные, парализованные воины целыми и невредимыми вскочили на ноги.

— Не-ет!

Крик вырвался из горла помимо воли. Если до этого мига все шло как раньше — как в схватках с человеко-лягушками, как в сражении у озера, когда люди принимали на себя первый удар, а потом смертоносцы выходили из-за их спин, парализовали и добивали врага, — то теперь все оказалось с точностью до наоборот. Пауки стояли впереди, среди вооруженных врагов, сверху на них сыпались копья, причиняя боль и не позволяя воспользоваться волей, а люди сбились кучкой в центре зала и могли только смотреть на это издалека. Маг хорошо изучил тактику противника и теперь употребил свое знание, чтобы мастерски подстроить ловушку и захлопнуть ее в самый неожиданный момент.

— А-а-а! — Найл с воплем кинулся вперед, надеясь отбить от врага хоть кого-то из своих восьмилапых собратьев.

Воины Мага, неведомо как исцелившиеся, явно не совсем еще понимали, что происходит, и вместо того, чтобы быстро добивать беззащитных пауков, очумело крутили головами. Крик Найла очень вовремя отвлек их внимание — они повернулись к нему, стали поднимать щиты и опускать копья.

Долговязый воин попытался пронзить правителю грудь, но Найла выручила отработанная годами жизни в пустыне реакция — в последний момент он рукой отбил острие, а сам нанес удар в щит. Удар получился сдвоенный — рядом оказался кто-то из своих, и воин отлетел на несколько метров назад, сбив с ног еще одного озерного жителя. Найл выбросил руку вперед, метясь в лицо другому врагу. Тот не успел ни прикрыться, ни увернуться, и наконечник порвал ему щеку. Подданный Мага бросил оружие, упал на четвереньки и быстро-быстро побежал в угол.

Дружным и решительным напором люди смогли разметать врага и спасти смертоносцев по левую сторону от трона, но справа положение складывалось хуже: спутники Найла сражались с ближними воинами, пытаясь уколоть врага и отбивая направленные на себя удары, а в это время приспешники Мага, находящиеся дальше, в безопасности, издевались над пауками, втыкая в них копья. Ранили восьмилапых не глубоко, с таким расчетом, чтобы не убить, а причинить боль — Маг быстро усвоил, что к чему и успел проинструктировать своих бойцов.

— За мной! — закричал Найл, кидаясь туда на поддержку, но колдун тихонько прошелестел:

— Ку-уда?! — и хлопнул в ладоши.

И вновь по залу проявились десятки злых божков, и опять поднялись убитые и раненые воины Мага.

Найл повернул назад и почти в точности повторил предыдущую схватку: откинул одного, порвал щеку другому, отпугнул третьего — однако помочь оставшимся за троном он теперь не мог. Оставалось лишь мысленно призывать:

— От окон дальше уходите! Пробивайтесь к нам!

К его удивлению, призыв был услышан, два десятка людей и пауков смогли оторваться от своих врагов и перебежали мимо трона к Посланнику. Найлу удалось повторно разогнать воинов со своего края зала, и люди ощетинились копьями, пряча пауков у себя за спинами. Смертоносцы, оставшиеся в руках озерных жителей, «зашоривали» сознание, пытаясь оградить своих собратьев от излучаемой боли — появилась надежда, что восьмилапые вот-вот опять придут в себя.

— Отдохнули? — заботливо спросил Маг и снова хлопнул в ладоши.

И его воины ожили в третий раз!

Над головами людей замелькали нацеленные в пауков копья, и вымотавшиеся путники начали пятиться от наступающих врагов в угол, пытаясь сохранить безопасную дистанцию.

— Здесь дверь! — радостно воскликнул кто-то, и пауки торопливо побежали в темный проем, спасаясь от безжалостного непобедимого врага. Следом за ними туда же отступили люди.

Оказалось, что они попали в одну из угловых башен здания. Туго закрученная спираль лестницы позволила скрыться за поворотом от летящих копий, а давление слабосильных воинов Мага без труда уравновесили несколько стражниц с Сидонией и Нефтис во главе. Наступила передышка.

— Что скажешь, Посланник? — тяжело дыша, спросила принцесса. Во время стычки она ухитрилась сохранить в целости и прическу, и платье, хотя за спинами других не пряталась — не было места для «пряток» в этой битве.

— Если тебе от этого легче, то ты оказалась права, — признал Найл.

— Я не про покаяние твое хочу услышать, — покачала головой Мерлью, — а про то, как выбираться будем?

— Пока не знаю.

— Думай быстрее, — попросила принцесса. А то ведь колдун сообразительным человеком оказался. И начитанным. Может первым что-то придумать.

— Есть предложения?

— Целых два. Девушка перевела дух, села на ступени. Наверху Башни, помнится, есть окна. Если тебе не жалко нескольких стражниц, ты можешь оставить их здесь удерживать воинов Мага, сам подняться наверх и спуститься с Башни наружу. Спасешь хотя бы тех путников, которые остались живы.

— Нет, — кратко отрезал Найл.

— Уходите, мой господин, прошу, — с трудом просипела сдавленная напирающими воинами Нефтис.

— Нет! — еще раз повторил правитель.

— Честно говоря, второй выход мне нравится куда меньше, — вздохнула принцесса Мерлью. — Только ответь мне сперва на один вопрос: у лазутчиков Мага, которых вы поймали в городе, был «злой божок»?

— Был, — кивнул Найл.

— Так я и думала, — девушка положила ладонь себе на горло и с силой стала его растирать. Я посижу немножко, ладно?

— Это не ко мне, — грустно пошутил Найл, — это у колдуна нужно спрашивать разрешения.

— Спрошу, — вздохнула принцесса, — куда деваться?

— Ты о чем? — не понял Найл.

— Обо всем. Например о том, что ни у вас, ни у озерных жителей совершенно нет ножей. А у меня, если помнишь, один уцелел. Попробуем рискнуть?

— Как?

Мерлью встала, достала из-за пояса нож, ловко запихнула его в прическу, под тугой «хвостик», ножны сняла и бросила под ноги. Потом спустилась на несколько ступенек, к самым спинам стражниц, и крикнула:

— Эй, колдовские дети! Передайте вашему хозяину, что мы сдаемся.

Поначалу среди воинов никаких движений не замечалось, потом их напор несколько ослаб, стражницы даже выиграли для себя несколько ступенек, однако продолжать наступление не стали, чтобы не попасть под обстрел копьями.

— Тебе придется пойти со мной, Посланник, — оглянулась на Найла принцесса, — иначе не поверит.

— Я не пущу вас, мой господин! — зарычала Нефтис в глаза ближнему воину.

— Пустишь, — кивнула принцесса, — Пустишь и сама пойдешь. Маг наверняка ближних помощников Посланника Богини в лицо знает. Не даром же он лазутчиков засылал? И несколько смертоносцев тоже с нами отправятся, для правдоподобности.

— Я не пущу! — заупрямилась Нефтис. — Сама пойду, а господина не пущу.

— А шанса другого у нас все равно нет, — усмехнулась Мерлью. — Дай пройти.

Нефтис упрямо стояла на месте, и Найлу пришлось приказать самому:

— Пропусти.

Он шел за принцессой с ощущением безнадежности и скрытой надежды: «А вдруг получится?» Ведь никакого иного пути для спасения, кроме как упования на коварство и ловкость дочери Каззака, не оставалось.

Услышав команду правителя, расступились не только стражницы, но и озерные воины. Найл вышел из-за поворота лестницы и впервые увидел последствия битвы в тронном зале: весь пол устилали окровавленные тела. Плетеные туники озерных жителей заметно отличались от светлой матерчатой одежды путников, и правитель не без злорадства отметил, что первых лежало куда больше.

Похоже, колдовство Мага помогло далеко не всем воинам. Еще тут и там лежали пауки, но многие из них все же шевелили лапами — хозяин Серых гор явно рассчитывал на то, что испытываемая ими боль продолжает мешать уцелевшим смертоносцам пользоваться своей волей.

Маг продолжал сидеть на троне, спокойный, невозмутимый, уверенный в своей непобедимости. Принцесса Мерлью, Найл, Нефтис, Сидония, еще три стражницы, стоявшие в первых рядах, и пятеро ближайших к выходу из башни смертоносцев вышли в зал, медленно ступая и внимательно глядя под ноги — чтобы не наступить на павших и раненых.

Воины отодвинулись к стенам, наблюдая за понурым шествием поверженных врагов к ногам властителя. До подножия трона оставалось пятьдесят метров, тридцать, десять…

— Бросьте оружие! — шелестящим шепотом приказал Маг.

Принцесса немедленно отшвырнула копье и щит в разные стороны, ни на мгновение не прекращая движения. Найл и стражницы замешкались, но под внимательным взглядом колдуна сперва правитель, а затем и женщины опустили оружие на пол. Принцесса тем временем поднялась на вторую ступеньку трона.

— Кто ты? — перевел на нее свой взор властелин Серых гор.

— Меня зовут принцесса Мерлью, мой господин, — склонила голову перед победителем девушка.

— Ты красивая, — признал Маг.

— К вашим услугам, мой господин, — девушка поднялась на две ступеньки, остановилась, опустила руки, взялась за подол платья, легко и непринужденно сняла его через голову и откинула на пол. Поднялась еще на одну ступеньку. Теперь мы все принадлежим вам, мой господин.

Она закинула руки за голову и повернулась вокруг своей оси, демонстрируя свое обнаженное, совершенное тело. Поднялась на последнюю ступеньку и встала перед троном.

— Вы можете делать с нами все, чего пожелаете, мой господин. Вы можете делать все, что пожелаете, со мной.

Принцессе оставалось сделать к замершему Магу всего один шаг. И она его сделала.

Колени девушки и колдуна соприкоснулись. Маг вскочил — со стороны показалось, что они сейчас стукнутся головами, но ничего не произошло.

Просто колдун сел обратно на трон, а принцесса Мерлью бесследно исчезла.

На минуту путники растерялись. В тот миг, когда Найл, повинуясь безотчетному порыву, уже начал нагибаться за копьем, чтобы кинуться вперед и — погибнуть или отомстить, фигура в балахоне шелохнулась:

— Уберите в зале, — спокойно приказал шелестящий женский голос. А ты, Найл, подойди ко мне.

Воины послушно прислонили копья к стене и принялись растаскивать мертвые тела. Маг поднялся с трона, опустился вниз, навстречу Посланнику.

— Здесь слишком шумно, — опять заговорил властитель Серых гор женским голосом. Пойдем в мои покои.

Маг громко хлопнул в ладони и приказал в пространство:

— Накормите моих гостей по их желанию. Хозяин комплекса неторопливо направился к дверям, створки которых распахнулись в двух шагах перед ним, повернул направо, уверенно прошел около ста метров по темному коридору, толкнул одну из дверей, и они с Найлом оказались в светлой комнате с тремя окнами, выходящими на возделанные поля. Стены были обшиты светло-коричневой рейкой, в углах стояли два резных шкафа, а перед центральным окном — квадратный стол с розовой столешницей, которую украшали две вазы с виноградом, персиками и румяными яблоками. У стола возвышались три вычурных кресла с высокими подлокотниками и откинутыми назад спинками.

— Садись, — дружески кивнул колдун, усаживаясь в кресло. Найл опустился напротив. Дневной свет наконец-то проник под капюшон, и правитель с изумлением различил знакомые черты.

— Ты-ы?! — ошеломленно прошептал он. Кожа казалась странной, словно поверхность ее струилась, размазывалась, менялась от чистой и гладкой до изрезанной мелкими морщинами, крылья носа мелко трепетали, губы казались серыми, но тем не менее черты принцессы Мерлью узнавались без малейшего труда.

— Видишь, Найл, как хитро иногда поворачивает жизнь, — улыбнулась девушка. Только что Посланником Богини и моим безраздельным повелителем был ты, а теперь Магиней и твоей госпожой стала я.

— Что-то раньше я не слышал, чтобы ты считала меня «безраздельным повелителем», — усмехнулся правитель в ответ.

— А ты не спрашивал, — развела принцесса руками, потом кивнула на стол: — Угощайся.

— Мерлью, — до Найла дошел наконец тот факт, что с девушкой ничего не случилось, что она цела и здорова, и даже каким-то образом смогла незаметно избавиться от колдуна и завладеть его одеждой. Мерлью!

Он потянулся к принцессе в намерении ее обнять, но девушка шарахнулась от него и яростно прошипела:

— Назад!

— Ты что? — отдернулся Найл.

— Не приближайся, — холодно приказала принцесса. Здесь есть место только для одного. Спустя минуту, немного успокоившись, она протянула руку и накрыла ладонь Найла своею: — Не сердись. Извини, но мне совсем не хочется совместиться, даже с тобой.

— Совместиться? — не понял поначалу правитель, но постепенно начал осознавать: — Значит, ты с Магом…

— Конечно, — кивнула девушка. Но только он существует тысячи лет назад, и на сейчас его практически не осталось. А ты находишься сейчас весь. Если мы совместимся, получится и не ты, и не я, если вообще что-то получится. Думаю, нам обоим этого не нужно.

— Подожди, — помотал головой Найл. — Я так и не понял, что случилось с Магом?

— Это потому, — укоризненно покачала головой Мерлью, — что вы, мужчины, удивительно безмозглые существа. Все ответы всю жизнь были у вас перед носом, а вы кроме Зла, врагов и убийств ничего знать не хотели. Ну, вспомни своею воинственной головой, когда появлялись твои любимые «злые божки»?

— Каждый раз перед тем, как на нас кто-то нападал!

— И тебе никогда не казалось странным, что появление «божка» предупреждает об опасности? — Девушка откинулась в кресле. Ах да, вспоминаю: ты считал, что именно «божки» притягивают эти самые напасти. Тогда ответь, а что должны видеть воскрешенные Магом воины, когда к ним возвращается жизнь? А? Правильно, «злого божка». Последний вопрос: если «божки» приносят беду, зачем Маг давал их своим лазутчикам? Зачем подвергал лишнему риску?.. Я вижу следы напряженного мышления на твоем челе, Посланник Богини. До чего додумался мудрый правитель?

— Если «божки» воскрешают людей, если они должны приносить добро, то почему от них тогда веет таким злом? — негромко поинтересовался Найл.

— А куда должно исчезать это самое «зло», мой маленький упрямец? — покровительственным тоном переспросила принцесса. Когда «капсула личной безопасности» вытаскивает человека из «Счастливого Края», и дает ему второй шанс, она всасывает предназначенную ему беду в себя. Воскресший видит напитанную злобой статуэтку, и понимает, что сейчас подвергнется смертельной опасности и должен спасать свою жизнь. Просто и надежно. Разработано за тридцать лет до появления Кометы.

— Откуда ты все это знаешь? — не выдержал Найл.

— Ты забыл? — улыбнулась принцесса. Я совместилась с Магом. Мы стали единым существом. Не могу сказать точно, что во мне от него, а что в нем от меня, но основные, самые необходимые знания и воспоминания мне достались.

В дверь тихонько поскреблись.

— Да?! — сурово спросила принцесса. Вошел безоружный озерный житель, низко поклонился и сообщил:

— Твои гости отказываются от еды, Дарующий Дыхание. Они требуют дрова для погребальных костров.

— Значит, дайте им дрова, — распорядилась Мерлью.

— Тебя считают мужчиной? — удивился правитель.

— Еще не привыкли, — небрежно ответила принцесса.

— А откуда вообще взялся Маг, ты знаешь? — Найл начал привыкать к новому положению своей подруги детства, и даже воспользовался ее приглашением и взял несколько виноградин.

— Конечно, — кивнула Мерлью. — Его сделали здесь. Местные ученые изучали время: они хотели путешествовать по нему, как лодочники по реке. Правда, этого у них не получилось, но «капсулу личной безопасности» изобрели именно они. Потом появилась Комета. Ученые придумали очень надежный способ спастись от ее воздействия: они предложили растянуть людей во времени.

— Зачем?

— Находясь одновременно сразу в прошлом, настоящем и будущем, человек становится неуязвимым. Чтобы утопить, его нужно держать под водой не меньше пятисот лет, чтобы зарезать — непрерывно убивать лет четыреста. Получать удары, конечно, больно, — принцесса потерла бок, то самое место, куда Найл всадил Магу копье, — но совершенно безопасно. Что касается излучения Кометы, то для возникновения заболеваний у «растянутых» людей такие кометы должны летать непрерывно.

— Но у них ничего не получилось, — понял правитель.

— Все получилось отлично, Найл, все успели сделать вовремя. Фактически, человечество открыло бессмертие. Теперь лишить человека жизни не могли ни катаклизмы, ни оружие.

— Тогда где они все, неуязвимые, вечные, бессмертные?

— К сожалению, во время первого эксперимента произошла авария, и «растянутый» человек получился только один.

— А остальные?

— Разве ты не понял, Найл? У них не оставалось времени восстанавливать разрушенное оборудование, все звездолеты уже улетели, Комета висела, видимая простым глазом. Счетчики радиации трещали непрерывно, а показания их датчиков ежеминутно подползали все ближе и ближе к красной риске.

— Они спрятались от радиации под воду, — понял правитель.

— Это тектонические озера, — кивнула Мерлью. — Очень глубокие. Надежнее даже свинцовой стены.

— Первые поколение еще сохраняли достоинство и образование, — продолжил за нее Найл, — но когда вымерли люди, еще понимающие смысл происходящего, на Мага стали смотреть как на Бога, Дарующего Жизнь.

— Откуда ты знаешь? — настал черед удивляться принцессе.

— Все везде одинаково, — пожал плечами Посланник. Люди остаются людьми, пока в них сохраняется знание, добытое предками. Как только знание утрачивается, они становятся двуногими рабами своих открытий. Так было в городе, под городом, в Серых горах. Мы оказались удивительно правы, Мерлью, когда хотели организовать библиотеки и дать детям образование: это единственный путь из рабства.

— Пожалуй, ты прав, — кивнула принцесса. Ведь Маг, когда понял, что стал безраздельным господином над тысячами людей, захотел получить власть над всем миром, завоевать соседние страны. Но искренне верующие в него и покорные во всем озерные жители оказались совершенно непригодны к походам: они боялись отходить от воды дальше, чем на день пути, им уже требовалось три-четыре раза в день заливать легкие водой, иначе они задыхались. На суше они шарахались от всего, что движется, и при малейшей опасности норовили спрятаться в ближайшую лужу. У Мага были тысячи послушных рабов, готовых без колебаний умереть по его приказу, но ни одного храброго воина. Даже лазутчиков он мог выбрать только единицы, да и тех приходилось изрядно запугивать, давать им с собой девушек для снятия напряжения — только наличие доступной женщины в тайном убежище пересиливало их стремление убежать назад в Серые горы. Им выдавались «капсулы личной безопасности», которые то и дело «отрабатывали» свой запас прочности. Жуткая морока и мизерная отдача.

Девушка откинула капюшон, позволив рассыпаться по плечам полупрозрачным золотистым волосам, по которым от головы к кончикам непрерывно прокатывались пепельные волны, и усмехнулась:

— Ведь мы, бессмертные, в отличие от вас можем в любой момент перейти к мигу своего окончания. Маг знал, что приход беженцев из города положит конец его власти и боялся этого. Вот он и засылал лазутчиков, заманивал пауков в ловушку, даже хотел поселить озерных жителей в городской реке, но превратить проточную воду в годную для дыхания его усилий не хватило.

— И ты тоже знаешь, как погибнешь? — не удержался Найл.

— Я никогда не погибну, смертный, — покачала головой новоявленная Магиня. — Я всегда буду жить между нынешним временем, и тем, которое вы сочтете отстоящим от вас на полторы тысячи лет.

— А как я умру, ты знаешь?

— Знаю. Но не скажу — вы, смертные, узнав будущее почему-то стараетесь его изменить.

— А Маг? — вспомнил Найл. — Если он знал о своей будущей гибели, то почему не подготовился к отпору?

— Он подготовился, — напомнила девушка. И подготовился очень хорошо. Вы были разгромлены, полностью, загнаны в угол, и от полного уничтожения вас отделяли считанные часы. Маг оказался не готов лишь ко встрече со мной. Когда мы совместились в его коконе, он оказался слишком слаб. Он растратил полученную в момент растяжения энергию на зарядку «капсул», на «оживление» озерной воды. Его энергия кончилась, а я свою энергию получу всего лишь через полгода. Поэтому новое время досталось мне.

— Как же ты решилась?! — в очередной раз поразился Найл.

— Власть никогда не достается сама, Найл, неужели ты забыл? Просто, увидев как при появлении «божков» оживают воины Мага, я поняла, что там, в Дельте, «божки» вытаскивали из Счастливого Края нас. Вряд ли колдун, устроивший для нас такую кровавую встречу, являлся нашим же спасителем. Значит, его место вот-вот должен был занять кто-то другой, дружественный к твоему народу. Я подумала, что это место создано как раз для меня.

— А мне ты намекала, что хочешь его убить, — попрекнул Найл.

— А я и собиралась его убить, — пожала плечами Мерлью, — кто ж знал, что все получится намного проще?

— Ты совершила подвиг, — признал Найл.

— Разве это подвиг? — столь же безразлично удивилась принцесса. Я выбирала между смертью и троном властительницы Серых гор, причем к смерти вело множество путей, а к трону — только один. Разве на моем месте хоть кто-нибудь стал колебаться?

Посланнику оставалось только промолчать. Он почему-то подумал, что на подобный шаг, кроме Мерлью, не решился бы никто.

Дверь распахнулась, в комнату вошли Нефтис, Юлук и Сидония, внесли на руках несколько запеченных кусков мяса и положили на стол.

— Эта плоть для тебя, Посланник, — сурово произнесла Юлук.

— Только для меня?

— Для всех. Юлук махнула головой. Нуфтус перед боем сказал, что раз мы братья по плоти, то плоть должна доставаться всем. Молодые смертоносцы решили завещать себя точно так же.

— Хорошо, — кивнул Найл и взялся за один из кусков. Я приму эту плоть в себя.

Женщины вышли.

— Выброси, — посоветовала Мерлью, — все равно никто не увидит.

— Нет, — решительно отказался правитель. Они хотели стать частью моей плоти, и они ею станут. Я никого из своих спутников не обманывал, и никого обманывать не стану!

— Ладно, — не стала спорить Магиня, и накинула капюшон обратно на голову. Тогда занимайся похоронами, не буду тебе мешать. Сегодня вы отдохнете, а завтра присягнете мне на верность.

— Что? — поперхнулся Найл.

— Присягнете мне на верность, — невозмутимо повторила Мерлью. — Станете моими вассалами.

— Нет, — отрезал Посланник. Я отказался присягать Магу, и твоим слугой тоже не стану.

— А тебе не кажется, — обиделась хозяйка Серых гор, — что между мною и Магом есть некоторая разница?

— Ты видишь это? — указал Найл на «плоть» своих павших соратников. Не только они сегодня становимся частью нас, но и мы становимся ими. Погибшие завещали нам себя потому, что не хотят оставаться навсегда на чуждых им землях, они хотят вернуться назад, в город, пусть даже став нашей плотью. И мы здесь не останемся!

— Ты споришь с Магиней? — угрожающе переспросила Мерлью. — Видно ты забыл, что я повелеваю тысячами и тысячами воинов. Пусть каждый из вас стоит десяти моих подданных, но я могу их бросать на вас бесконечно! Оживлять, и отправлять в битву, оживлять и отправлять — пока последний из вас не останется на этой самой земле!

— Тогда почему ты не перебила нас сразу? Разве это не получилось бы куда быстрее?

— Я надеялась на твой разум, и на твою дружбу. Голос Магини несколько смягчился. Я совсем не желаю вашей смерти.

— Дружбу? — удивился Найл. — А разве дружбы можно добиться силой?

— Дарующая Дыхание не нуждается в друзьях, — Магиня опять скинула капюшон и Найл увидел перед собой злую старуху со сморщенным лицом и бесцветными глазами. Дарующая Дыхание нуждается только в поданных! Выбирай: верность или смерть?!

Посланник молчал, пытаясь узнать в полуторатысячелетней старухи черты шестнадцатилетней Мерлью.

— Долго думаешь, Найл, — прошелестела выдохшимся голосом старуха. Выбирай. Присяга или смерть?

— Да я о другом думаю, — спокойно ответил Посланник. Тут пришельцы с севера захватили владения Смертоносца-Повелителя и очень активно их обживают. Мне интересно, если сотня почти безоружных пришельцев смогла пробиться до тронного зала, то как ты собираешься противостоять огромной, хорошо обученной и вооруженной армии? Ведь рано или поздно они придут и сюда.

— Мне все равно, — фыркнула Магиня. — Мои владения под водой, пришельцам до них не добраться.

— Но сама-то ты живешь под солнцем! Неужели ты собираешься полторы тысячи лет прятаться по болотам? Или будешь отсиживаться в горах, как скальный выползок?

— А кто остановит пришельцев, если я тебя отпущу?

— Я понимаю, Мерлью, ты хочешь заполучить вместо своих озерных жителей настоящих воинов, — кивнул Найл. — Но если мы погибнем здесь, защищая свою свободу, скоро тебе придется прятаться от куда более опасных гостей, а если мы сможем вернуть город Смертоносца-Повелителя себе, то захватчикам с севера будет просто не до Серых гор. К тому же, настоящие друзья всегда готовы оказать помощь в беде, а вот подданные всегда готовы свергнуть неудобного правителя. Об этом ты не задумывалась?

— Если исчезнет Дарующая Дыхание, погибнут все!

— Ну, — пожал плечами Найл. — Раньше как-то без тебя жили. И дальше проживем, не сомневайся.

— Ты угрожаешь мне, пришелец? — зловеще прошелестела Магиня.

— Скажи, — поинтересовался Посланник, — а разве ты не знала, что я откажусь?

Черты старухи разгладились, волосы вернулись к золотому цвету, глаза поголубели и юная Мерлью звонко расхохоталась:

— Конечно знала! Но бессмертным тоже иногда очень хочется подправить будущее. — Принцесса вздохнула. — Извини, Найл. Ты прав, твоя дружба для меня важнее твоей покорности. Но уж очень жалко отпускать сотню хороших бойцов и оставаться с тысячами трусов… Слушай, отдай мне Шабра?

— Зачем? — удивился Посланник.

— Странный вопрос. Ведь это он охранниц города воспитал, он чистоту их крови поддерживал, он смог и таланты наших подростков предсказать. Может, и с моими «водолазами» что-нибудь придумает?

— Он мне не раб, я его отдавать или не пускать не могу. Спроси у него самого, он всегда наши мысли подслушивает, так что сейчас примчится.

— Меня он подслушивать не может, — хмыкнула Мерлью. — Ты забыл, что я размазана во времени? Меня как бы нет.

Найл пожал плечами и мысленно позвал ученого смертоносца. Паук явился минуты через три, боком протиснулся в слишком узкую для восьмилапых дверь и присел в ритуальном приветствии. Все его внимание было устремлено на Магиню, мыслей и состояния которой он действительно совершенно не понимал.

— Шабр, — прямо сообщил правитель, — хозяйки Серых гор просит тебя помочь ей вывести из озерных жителей породу слуг, столь же сильных и верных, как охранницы Смертоносца-Повелителя. Ты согласен?

В ответ в сознании ученого паука взорвался целый фейерверк мыслей, эмоций и желаний: с одной стороны, Шабр тут же загорелся новой идеей, новыми возможностями для приложения знаний и опыта, с другой — ему хотелось знать, чем закончится столь трудный эксперимент с потомками маленького дикаря и слугами смертоносцев из города, с третьей — ему, как и всем изгнанникам, не терпелось вернуть назад захваченный пришельцами родной город, с четвертой — он боялся упустить шанс поближе изучить возможности и свойства новоявленной колдуньи.

Самым парадоксальным оказался вывод, который сделал восьмилапый селекционер после всех своих размышлений:

— Я поступлю так, как ты прикажешь, Посланник, — с достоинством ответил он.

— Тогда решим так, — сказал Найл. — Ты вместе с нами отправишься в Дельту, поможешь вырастить еще одно поколение детей, потом мы освободим город, а потом ты вернешься сюда, к Дарующей Дыхание, и поможешь ей создать новых слуг. Если тебе понадобится поддержка от нас, ты ее получишь. Ты согласна на такое решение, Мерлью?

— Вполне, — кивнула уже не девушка, а взрослая женщина: чуть расплывчатые, неясные черты Магини заметно изменялись в зависимости от ее настроения. Я принимаю вашу дружбу, братья по плоти, и дарую вам свою. Тебе понадобится еще примерно полмесяца, Посланник. Отдаю на это время свой комплекс в твое распоряжение.

— Подожди, — смутился Найл. — Ты что, хочешь из-за нас уйти из дома?

— Шабр, уйди отсюда, — неожиданно зло прошипела Магиня.

Паук тут же выскочил прочь.

— Я помнила про тебя все эти сотни лет, — прошелестела хозяйка Серых гор, заглядывая Найлу в глаза. Нет для меня большей радости, чем видеть тебя рядом, но и муки страшнее тоже нет. Лучше я уйду. Когда отдохнете, Вурчен проводит вас до Новой Рицы, а дальше вы выйдете сами.

— Что еще за Новая Рица?

— Отель на горе, где я пыталась тебя поцеловала в последний раз. Извини, Найл, мне пора.

— Прощай, Мерлью, — вздохнул Посланник, чувствуя, как в душе его что-то болезненно защемило. Прощай.

— Почему прощай? — удивилась пожилая Магиня, набрасывая на голову капюшон. Мы скоро увидимся.

— Ты думаешь? — встрепенулся правитель.

— Я не думаю, — поправила Магиня, — я знаю. А теперь, с твоего позволения, я отправлюсь в Долину Мертвых и оживлю там воду. Она там проточная, быстро портится. Вернусь только после вашего ухода, не обессудь.

— Мерлью, — решился напоследок спросить Найл. — А где ты через полгода найдешь так много энергии?

— А разве я не говорила? — удивилась Магиня. — Ее дашь мне ты.

После ухода властительницы Серых гор Посланник поел, отдавая последний долг павшим, а потом вернулся в тронный зал, где Шабр поведал ему о последствиях битвы с воинами Мага. Свой последний бой в комплексе колдуна приняли шестнадцать людей, среди которых были Завитра и Симеон, знавшие куда больше об искусстве излечения, чем о правилах убийства, но на этот раз вовлеченные в общую схватку, и Нуфтус, готовый сражаться один против всех и вырвавшийся слишком далеко вперед. Юккула, которая первая встретила Посланника после плена у захватчиков тоже закончила свой путь здесь. Теперь из людей рядом с Посланником осталось всего десять женщин, покинувших вместе с ним город Смертоносца-Повелителя, и двадцать подростков, увидевших свет всего полгода назад.

Потери среди пауков оказались куда более ужасающими: девять погибло в битве, а еще двадцать восьмилапых воины изувечили, чтобы причинить боль. Они по-прежнему лежали там, где застали их удары копий, зашорив сознание и боясь шелохнуться, чтобы не усугубить мучений. Из брюшек, из спин, из их боков торчали обломки костяных наконечников, а иногда и копья целиком.

Присказка Посланника «Лучше умереть от голода, чем от обжорства» приобрела самое зловещее воплощение.

— Кому из них хуже всех, Шабр? — спросил правитель.

Последующие десять дней прошли для Найла кошмаром не менее страшным, нежели само сражение: он накачивал раненных смертоносцев своей энергией — одного, другого, третьего, пока сам не падал без сознания. Нефтис, Юлук, Кавина, Сидония — да все женщины — выхаживали его, помогали подняться на ноги: и он снова шел к раненым паукам. Только благодаря старанию Посланника из всех покалеченных восьмилапых в Счастливый Край ушел только один — остальные выжили, и даже хвастались потом друг перед другом торчащими из тел обломками, подпиленными как можно ближе к хитиновому панцирю.

Закончив лечение, правитель еще дней пять набирался сил, отъедаясь фруктами и печеной, жаренной, копченой, вареной — и так далее — рыбой, пока не почувствовал себя бодрым и совершенно здоровым. К этому времени смертоносцы, на радость земледельцам, подчистую выловили всех обитающих в ближайших долинах насекомых, а люди, лишенные даже такого развлечения, заскучали. Произошло еще одно знаменательное событие: гордый собою Шабр сообщил Найлу, что их план достиг цели, и подростки начали-таки спариваться друг с другом, и кое-кто даже успел зачать новую жизнь. Стало ясно — путникам пора отправляться назад, в Дельту.

Утром следующего дня в тронный зал, в котором продолжали обитать гости, явился ничем не примечательный озерный житель. Он попросил указать ему Посланника Богини, подошел к Найлу, низко поклонился и сообщил:

— Дарующая Дыхание сказала, что сегодня вы отправитесь в путь. Она приказала мне проводить вас до границы ее владений.

Магиня выделила в качестве провожатых не одного Вурчена, а целый отряд из четырех десятков озерных жителей. Правда, отрядом в прямом смысле этого слова назвать их было нельзя, поскольку вооружены оказались только десять человек — остальные использовались в качестве «гужевых мужиков» для трех повозок, груженых копченой и вяленной рыбой, фруктами и овощами. Для смертоносцев провизии не нашлось: ведь они никогда не употребляют в пищу мертвечину, поедая исключительно живую, в крайнем случае — парализованную ядом добычу.

Пожалуй, впервые Найл подумал о том, что обряд «единения плоти» с павшими воинами психологически труден не только для него, но и для пауков. Если правителю было каждый раз трудно перешагивать через себя и съедать своих восьмилапых соратников — однако он делал это, выполняя их волю и не желая становиться обманщиком, то и смертоносцы «принимая в себя» убитых людей, употребляли «мертвую» пищу, но делали это — дабы тела недавних друзей и соратников не оставались разлагаться в одиночестве на чужой земле. Странный обряд, зародившийся среди путников, волей-неволей взламывал сознание всех, заставляя перешагивать через свои привычки и чувства во имя общего долга.

Поняв эту истину, Посланник испугался того, что подобное насилие над собой может полностью разрушить энергетику отряда, немного отстал от походной колонны, прикрыл глаза и попытался ощутить ментальную сущность путников, рассмотреть их ауры. То что предстало перед внутренним взором правителя, поразило его до глубины души: у кучки изгнанников, которых после выхода из города стало меньше почти в сто раз, и вдвое меньше, чем после оставления Провинции, у них не было своих аур! На фоне бледных, серых энергетических теней, излучаемых озерными жителями жарким пламенем пылал свет единого энергетического существа. Получалось, путники больше не ощущали себя каждый сам по себе — они осознавали себя единым целым.

— Нефтис, Сидония, — окликнул Найл, — идите вперед, во главу колонны. Юлук, Кавина: отстаньте немного, будете прикрывать спину.

Женщины послушно выполнили приказ, однако в ментальном плане ничего не изменилось: энергетическое существо лишь немного модифицировало форму.

Такое Посланник видел впервые: город, за которым он так часто наблюдал в ментальном плане, был огромным, сложным, многоплановым организмом, собранным из множества более мелких составляющих, связанных энергопотоками. Он не «горел» энергией, он был просто очень большой. «Светиться энергией» пока умела только Великая Богиня Дельты, но она оставалась пришелицей с другой планеты, гигантское разумное растение — могучее монолитное существо, не имеющее даже внутренних органов, как таковых.

Организма собранного из многих «слабых» составляющих, наподобие муравейника, но имеющего общую сильную энергетику на Земле пока не встречалось.

Тем временем дорога, дотянувшаяся до следующей долины, внезапно свернула и скрылась в тоннеле. Половина колонны уже растворилась в темноте. Найл оглянулся, бросив последний взгляд на серую коробку комплекса, ставшую дворцом прекрасной принцессы Мерлью — повелительницы Серых гор, Магини, Дарующей Дыхание и хитрой, верткой, веселой девчонки, которая всего пару лет назад боролась с ним в одной из комнат подземного города Дира. Было ли это, или всего лишь померещилось? Могла ли малышка, кокетливо покусывавшая его за мочку уха, стать великой властительницей, захватившей власть над огромной частью света на невероятный срок в полторы тысячи лет?

«Невероятные повороты иногда выделывает жизнь, — подумал Найл, — такие невероятные, что по сравнению с ними сны, в которых можно всего лишь стареть или молодеть, обходиться без пищи и воды, видеть во мраке, разговаривать без помощи мыслей или слов, поднимать огромные камни или бегать быстрее пауков — кажутся милой и обыденной реальностью, в которую хочется вернуться после всяких невероятных чудес».

Правитель повернул и решительно шагнул в темноту.

Пару десятков шагов он прошел практически на ощупь, но вскоре глаза привыкли к сумеркам, и Найл смог оценить, как следил колдун за дорогами в своих владениях.

Свод тоннеля за прошедшие столетия заметно обветшал, но Маг явно стремился поддерживать его в рабочем состоянии: каждые пять-десять шагов стояли пахнущие смолой толстые высокие подпорки, упирающиеся в потолок.

Местами на стенах виднелись заплатки, сделанные из каменной крошки, скрепленной какой-то стеклоподобной массой с перламутровым отливом.

Освещения не требовалось — в спину падало достаточно света, который, к тому же, хорошо отражался от ровного белого пола, а далеко впереди уже различалось пятнышко выхода.

— Наверное, именно по этому тоннелю к Магу приходят слуги, живущие в озерах, — прозвучало у Найла в сознании.

— Что? — не понял поначалу правитель.

— Ты подумал, Посланник, что принцесса или Симеон обязательно произнесли бы сейчас эту фразу.

— Ты прав, Шабр, — кивнул Найл. — Но ни Мерлью, ни Симеона с нами больше нет.

— Значит, ты стал истинным правителем, Посланник, — послание смертоносца звучало, как поздравление. Теперь никто не сможет влиять на твои решения и мешать твоим мыслям.

— А смысл правления заключается именно в том, чтобы по каждому вопросу суметь выслушать мнения тех, кто разбирается лучше всего и после этого выбрать самый эффективный путь решения. Если я останусь один, какой смысл вообще иметь правителя? Мы все равно будем действовать наугад.

— Смертоносец-Повелитель вообще никогда ни с кем не советовался. Он просто объединял наши сознания. При этом каждый, кто мог помочь хотя бы в мелочи, вносил свою лепту.

— Вы ведь пользовались готовыми знаниями, Шабр, — возразил правитель, — а нам, согласись, в последнее время приходится все время придумывать новые и новые решения. В поиске нового люди все-таки сильнее.

— А смертоносцы сильнее в использовании опыта. Почему бы не попробовать слить все это воедино? Вспомни, Посланник, ведь ты способен участвовать в объединении сознаний! А большинство подростков — твои дети. Они приобрели очень многие из твоих возможностей.

— Думаешь, людей и пауков можно соединить в общий разум? — засомневался Найл.

— Пока не попробуем, не узнаем, — аккуратно ушел от ответа ученый паук.

Посланник тут же загорелся новой идеей, но осуществить ее сразу не смог — не было пока насущного вопроса, который требовалось решать напором общего сознания. Дорога спокойно стелилась под ноги, не устраивая никаких ловушек и не подкидывая неприятностей. Тоннель остался позади, в лицо дохнуло свежим прохладным воздухом. Найл ощутил легкое беспокойство, однако быстро понял, что неуверенность в собственной безопасности идет от озерных жителей. Они явно заторопились и, несмотря на заметный подъем, зачастили ногами. Вскоре из-за поворота появилась зеленая лужайка. Подданные Магини тут же побросали оглобли и оружие, устремились вперед и с плеском рухнули в расступившуюся ряску.

— Вы видели, мой господин? — подошла Нефтис. — Они сбежали!

— Ничего, вернутся, — утешил Найл. — Просто они не могут долго обходиться без воды.

Путники расположились на отдых, млея на солнышке, ничего не опасаясь и никуда не торопясь. Непривычное ощущение.

Подданные Магини вернулись минут через десять, испытывая такое облегчение, словно только что избавились от недельного запаса жидкости в организме. Правда, не полностью — на берегу каждый из них опускался на четвереньки и изрыгал из себя три-четыре литра воды. «Водолазы», как презрительно назвала их сама Магиня, взялись за оглобли, подняли оружие и как ни в чем не бывало тронулись дальше.

На протяжении последующих часов озерные жители вели себя вполне пристойно, исправно тяня повозки по горному серпантину. Белое внизу, здесь дорожное полотно стало темно-синим и местами, на скальных карнизах, казалось сильно обкусанным неведомым великаном с внешней стороны. Но в общем и целом, дорога содержалась в порядке, следы старых каменных завалов были устранены — не всегда полностью, но повозки проходили без труда.

Ближе к вечеру, когда пришла пора думать о ночлеге, дорога поднялась на небольшое плато, заросшее лиственным лесом. Здесь озерные жители опять побросали повозки и убежали в чащу — даже не поели. Смертоносцы, поняв, что до утра движения не будет, разошлись искать добычу, а путники набрали себе копченой рыбы, к которой за последние дни успели пристраститься, яблок, винограда и разошлись по укромным уголкам на отдых.

Найл заметил, что подростки действительно перестали ночевать общей толпой, а разбредаются отдельными парочками. О правителе, который умеет «показывать фокус» никто из них и не вспоминал. Отдельной группой расположились шесть женщин рядом с Сидонией — последние из охранниц Смертоносца-Повелителя, и отдельно — трое бывших стражниц Посланника Богини. Их командир, Нефтис, расстелила для себя и правителя общую постель. Теперь никто не пытался отнять у нее внимание господина.

Казалось — каждый из людей живет сам по себе, а пауки и вовсе разбежались кто куда, но стоило прикрыть глаза, как на первый план выступало ярко-алое пламя общего энергетического поля. От огромной страны Смертоносца-Повелителя остался лишь огонь в душах полусотни путников, искренне верящих в свою способность отбить родной город от полчищ обученных и великолепно вооруженных захватчиков. Странно, но Найл и сам продолжал верить в подобную возможность. Может быть, потому, что сам являлся частицей общего организма?

Озерные жители явились утром, приложились к продуктовым запасам — они почему-то предпочитали вяленную рыбу, а потом бодро впряглись в повозки, даже не обратив внимания на путников, сопровождать которых были направлены. Объяснить это можно было только одним — они торопились как можно скорее выполнить приказ и вернуться назад, торопились настолько, что самый смысл распоряжения госпожи: проводить гостей до границы владений в качестве почетного караула и жеста дружбы.

Внезапно до Посланника дошло, почему Маг, не смотря на риск и сложности такой акции, убил Скорбо после того, как паук нашел прибежище лазутчиков и начал их вылавливать. Только близкое знакомство с обитателями Серых гор могло дать понимание, каких трудов стоило выбрать среди них шпионов, способных покинуть родину и жить где-то в чужом мире, на суше, выполняя при этом ответственное дело. Не удивительно, что узнав об исчезновении нескольких столь ценных людей Маг решил уничтожить опасного смертоносца. Это потом выяснилось, что гибель паука вывела правителя города на логово шпионов и позволила уничтожить их всех.

Видимо, после столь серьезного поражения Маг решил перехитрить время — он ушел в прошлое, выследил Скорбо еще подростком, когда тот являлся воздушным разведчиком, заманил ненавистного восьмилапого к себе в Серые горы и истребил.

Как там говорила Мерлью? «Даже бессмертный иногда хочет изменить будущее». Воздушные разведчики Асмака напрасно кружили над безжизненными скалами: от молодого паука не осталось никаких следов — даже оболочки воздушного шара.

Но время не поддалось на уловку — и спустя несколько лет из ничего, из пустоты, из небытия возник Скорбо, чтобы начать безжалостную охоту на людей — особенно на тех странных рабов, что сохраняют себя в чистоте, следят за гигиеной, вопреки закону не меняют каждую ночь место жительства, а иногда ухитряются бесследно исчезать, даже побывав в хелицерах и получив полную дозу парализующего яда.

Самое забавное — именно эта череда странностей и привела в конце концов Найла с остальными путниками к комплексу повелителя Серых гор и позволила принцессе Мерлью заменить тысячелетнего Мага на его троне.

— Слышу! — радостно закричала одна из девочек. Я слышу Пурта!

— Отлично, — облегченно вздохнул Найл.

За долгие дни извилистого пути он совершенно потерял ориентацию. Направление, в котором находятся море, пустыня, Дельта он, естественно, знал, но вот насколько далеко та же самая Провинция, сколько до нее добираться — не представлял.

Теперь, определив с какой стороны находится Пурт и Парящая Башня, в которой он скрывается, правитель мог без труда понять, насколько далеко в Серые горы занесло путников. В первый миг Посланник даже не осознал главной невероятности происшествия: мысленный контакт с далеким смертоносцем установил не паук, а человек!

Впрочем, почти сразу призыв паучка услышали другие путники и контакт стал четким и ясным. Пурт находился справа, на расстоянии примерно трех переходов. Это означало, что до Провинции оставалось примерно шесть дней пути по хорошей дороге, и то, что долину Парящей Башни отряд минует далеко стороной.

Около полудня, на небольшой прогалине среди скал, озерные жители устроили для путников очередное представление: побросав повозки, они разлеглись на жухлой траве, взялись за свои большие кожаные фляги и, широко раскрыв рты, принялись заливаться водой. Не пить — они лили воду в глотки широкой струей, высоко вздымая груди и издавая утробные булькающие звуки. Когда фляги опустели, члены «почетного эскорта» откинули их от себя подальше и надолго затихли, блаженно закрыв глаза.

— Померли, что ли? — предположила Нефтис минут через пять, наблюдая за неподвижными телами.

Словно дожидавшиеся этого вопроса, уроженцы Серых гор зашевелились, стали вставать на четвереньки, изрыгать из себя мутно-пенистые струи.

— Как можно так жить? — поежилась стражница.

— Да, — кивнул Найл, — путешественники из них никудышные. С такими подданными Маг не то что город Смертоносца-Повелителя захватить, свои земли защитить вряд ли был способен. Вот и хитрил, и боялся всех вокруг.

— Жаль, мы не знали этого раньше, — отозвался Дравиг.

— Ну почему же? — не согласился правитель. Очень вовремя все открылось. Знай вы это раньше, Смертоносец-Повелитель поработил бы Серые горы, а Мага прогнал, и сейчас здесь вовсю хозяйничали бы чужаки. Мы не смогли бы ни отдохнуть в здешних долинах, ни подружиться с озерными обитателями. А сейчас — у нас появился неожиданный союзник и достаточно крепкий тыл.

— Да какие это союзники? — старый смертоносец коротко выстрелил картинкой с выташнивающими воду людьми, сопровождаемой импульсом презрения. — Ни в охранники не годятся, ни в гужевые.

— Зато и не враги, — напомнил Найл. — Уже меньше сложностей. К тому же, Магиня в любой момент готова взять нас в свою охрану, а значит, в самом худшем случае у нас есть куда отступить.

— А в лучшем?

— В лучшем случае примерно через месяц мы придем в Дельту, в наш лес с деревьями-падальщиками, дадим жизнь второму поколению путников, вернемся в Провинцию, дав им возможность подрасти и окрепнуть, а потом постараемся очистить наш город от пришельцев.

— Нас будет не больше двух сотен, — вмешался в разговор Шабр, — и это самый благоприятный прогноз.

— Армия захватчиков ушла, — пожал плечами Найл. — Остался только небольшой гарнизон. Силы будут примерно равны.

— Но пришельцы намного лучше вооружены, — Шабр тут же уловил неуверенность в мыслях правителя, — и опытнее в бою.

— Мы не подходили близко к городу больше года, — Найл задумчиво подергал себя за ухо. — Они расслабились, нападения не ждут. На нашей стороне внезапность…

Правитель сам же осекся — он вспомнил, как Тройлек почувствовал приближение армии Смертоносца-Повелителя почти за три дня пути, и смог даже «прочитать» в сознании Дравига его планы наступления и организации засады. Если путников опять удастся «почувствовать» за три дня до нападения, то ни о какой внезапности не может быть и речи.

— И что ты хочешь сделать, чтобы этого избежать? — поинтересовался Шабр.

— Сперва нужно накопить силы, — вздохнул Посланник. Потом что-нибудь придумаем.

Тем временем дорога, долго огибающая полукилометровый пик по широкому карнизу, резко нырнула вниз, повернула между двух пологих холмов и вывела путников в очередную долину с идеально ровной зеленой поляной посередине и редким лесом на склонах.

— Опять озеро, — Найл уже научился отличать настоящие поляны от водной поверхности, покрытой слоем ряски.

В подтверждение его слов озерные жители бросили свои обязанности и радостно побежали вниз по склону.

— Похоже, нас забыли на ночлег, — усмехнулся правитель. — Такими темпами мы не пять, пятнадцать дней до Провинции добираться будем.

Смертоносцы быстро разбежались по редколесью, в надежде на свежую добычу, люди потянулись к повозкам за едой.

Неторопливости похода никто не огорчался: вдосталь еды, безопасность, нет ни холода высокогорья, ни жары пустыни — чего еще желать для счастья привычным к невзгодам скитальцам?

Дети, разбивающиеся по вечерам на парочки, скорее интересовались собой, чем предстоящими в далеком будущем подвигами, стражницы, больше привыкшие повиноваться командам, чем задумываться самим, наслаждались безмятежностью.

Да и сам Посланник, сознавая, что весь дальнейший путь в Провинцию, затем вдоль моря в Дельту, и потом назад — знаком и относительно безопасен, расслабился и не ожидал никаких трудностей в ближайшие несколько месяцев.

Вечерело. В закрытой от ветров долине после ухода дня ничуть не похолодало. Найл подумал о том, что можно будет ночевать без покрывал и в очередной раз подивился тому, какие райские уголки иногда создает природа: ведь в пустыне днем такая жара, что открытая кожа иногда покрывается волдырями ожогов, а ночью стоит такой холод, что камни к утру покрывает иней. А здесь: днем — тепло, ночью — приятная прохлада.

Однако местные жители почему-то предпочитают проводить жизнь под водой, в вечном мраке, царящем под толстым слоем ряски, среди рыб и водорослей.

А если нужда заставляет их выйти на сушу — трясутся от страха и норовят при каждой возможности спрятаться в ближайшей луже, вместо того, чтобы погреться на солнышке или подышать свежим воздухом.

— Все готово, Посланник, — подошла к правителю Юлук.

— Что готово? — не понял Найл.

— Мы готовы передавать Пурту память.

— Ну да, конечно, — правитель успел совсем забыть о взятой на себя ноше. Он оглянулся на Нефтис, но та безмятежно ощипывала виноградную кисть, и Найл решил ее не тревожить. Хорошо, пойдем.

Для очередной встречи с прошлым дети выбрали поросшую густой травой поляну под кронами трех огромных старых лип. Подростки уже сидели — спиной к озеру, лицом к небольшому возвышению, щедро застеленному подстилками, на котором успела занять место Кавина, с уцелевшим во всех схватках изумрудным колье на груди.

Найл, поджав под себя ноги, опустился на подстилку рядом с ней, пару минут, сосредотачиваясь, помолчал, а потом начал неторопливый рассказ о дальнейшем пути изгнанников из города Смертоносца-Повелителя.

До того момента, как связь с Пуртом оказалась потеряна, правитель успел рассказать о схватках с человеко-лягушками, о жизни в кронах деревьев-падальщиков, о походе к Великой Богине и о рождении детей, о решении уйти из Дельты в энергетически более спокойное место, о путешествии вдоль берега моря до солеварни. Вообще-то, эти события подростки должны были помнить и сами, но, тем не менее, они внимали словам Посланника чуть ли не с большим интересом, чем раньше.

Теперь Найл рассказал о походе к реке, о том, как дети остались на ее берегу заготавливать рыбу, о том, как им удалось захватить несколько пленников, а герои этих событий сидели перед ним и слушали с горящими глазами, словно и сами не верили в собственные подвиги. В конце концов от непрерывной говорильни у правителя начали ныть зубы.

Найл напомнил, как путники переправились на другой берег с помощью захваченной у чужаков лодки и решительно объявил:

— Хватит! На сегодня все.

Подростки послушно поднялись со своих мест и молча разошлись, а тело правителя тут же обняли ласковые, но сильные руки, опрокинули его на спину.

— Что ты, Кавина? — растерялся Найл.

— Девочки решили, что сегодня заниматься с тобой «фокусами» можно опять мне.

«Интересно, почему?» — подумал Найл. Посланник настолько привык к корыстному вмешательству Шабра в близкие отношения среди людей, что сразу заподозрил восьмилапого селекционера в какой-то хитрости.

— Тебе не холодно? — отвлек Найл девушку совершенно невинным вопросом и обеими руками провел ей по волосам, откидывая назад густые кудри. Бледно-розовая аура, словно спрятавшаяся под защиту прически, сразу проявилась в едва подсвеченных звездами сумерках. В темноте человеческую ауру может увидеть вообще любой, но обычно никто не обращает на нее внимания, и она остается невидимой — точно так же, как для заметившего добычу охотника мгновенно перестают существовать и небо, и землю, и солнце, ветер, и холод. Вот и сейчас — стоило сосредоточить внимание на эфемерном энергетическом поле спутницы, как оно стало проступать четче, наливаясь ясным розовым цветом, и теперь хорошо различалось не только у головы, но и вокруг всего тела. Аура в точности очерчивала форму груди, уходило в ямку живота, расширялось около бедер и резко белело насыщенной энергетикой чуть выше паха.

— Чего ты добиваешься, Шабр? — мысленно удивился правитель. Она же уже беременна!

— Я тут ни при чем! — откликнулся смертоносец. — Это ваш обычай!

— Какой обычай?! — возмутился Найл. — Это ты меня все время с кем-то «скрестить» норовишь!

— Поверь моему опыту, Посланник, — неожиданно мягко ответил Шабр. — Я изучил немало племен и народов, я знаю множество их обычаев. Сейчас я вижу перед собой новое племя. Оно чтит память предков и прячет ее в долине Парящей Башни. Оно не считает возможным бросать тела погибших на поле боя, и сохраняет их в себе, принимая плоть погибших во чрево плоти живых: поэтому все члены племени, и восьмилапые, и двуногие считают друг друга родственниками — братьями по плоти. Это племя чтит Великую Богиню Дельты и ее Посланника…

— Ты хочешь сказать, — перебил паука правитель, — что мы стали новым народом?!

— Пока я знаю только одно, — ответил Шабр. — Новое поколение людей уже не испытывает ни страха, ни трепета перед смертоносцами, подростки считают паучат равными себе. Новое поколение пауков тоже не чувствует превосходства над людьми, считая их равными себе. Хорошо это, или плохо — пока не знаю, но тех братьев, которые возвращаются в Провинцию из Серых гор уже невозможно назвать подданными Смертоносца-Повелителя. Это совершенно другое племя.

— Ладно, — поскольку Кавина уже снимала с Найла тунику, правитель невольно вернулся к первому вопросу: — Но зачем ты хочешь, чтобы я опять провел ночь с этой девчонкой?

— На протяжении нескольких дней после каждого вечера ты вступал в близкие отношения с кем-то из подростков, и они привыкли, что это является обязательным завершением обряда «передачи памяти». — На этот раз в мыслях паука просвечивало откровенное ехидство. — Такой вот интересный обычай зародился в племени «братьев по плоти». Я тут ну никак не при чем.

Кавина развязала свой пояс, скинула одежду, решительно опустилась на Посланника Богини сверху и стала неторопливо целовать его соски.

— Что ж, обычай есть обычай, — смирился Найл, обнял девушку и привлек ее к себе.

Подозрения Найла относительно медлительности обитателей Серых гор следующим утром оказались опровергнуты начисто: к тому моменту, когда выспавшиеся путники выбрались к дороге из своих укромных закутков, озерные жители уже успели не просто собраться в путь, они еще полностью загрузили одну из повозок бурдюками с водой, предварительно распределив остатки рыбы с нее по всем остальным.

Впрочем, на «братьев» подданные Магини по-прежнему не обращали ни малейшего внимания. Закончив свои дела с перераспределением груза, они тут же взялись за оглобли и бодро затопали ногами по растрескавшемуся камню дороги. Путникам, презрительно предоставленным самим себе, оставалось только торопливо собрать пожитки и устремиться вслед.

Поначалу у Найла появлялось подозрение, что здешние туземцы считают себя высшими существами и специально демонстрируют путникам свое презрение, однако прощупывание их сознаний каждый раз показывало только одно: страх и спешку, иногда перемежающиеся острой резью в легких.

За день озерные жители остановились только два раза, укладываясь прямо на полотно дороги и заливаясь водой из бурдюков, а все остальное время чуть не бегом спешили вперед и вперед, не снижая скорости ни на крутых поворотах, ни на подъемах, ни уж тем более на спусках. В таком темпе они продолжали двигаться не только весь день, но и еще долго после наступления сумерек, пока, уже в полной темноте, не блеснул искорками отраженных звезд небольшой ручеек, струящийся вдоль дороги. Именно в него и попрыгали туземцы, чуть не повизгивая от радости.

Для юного племени «братьев по плоти» неожиданная активность «почетного эскорта» обернулась необходимостью укладываться на ночлег там, кто где стоял — прямо на камни, а рыбу на ужин пришлось выбирать практически на ощупь. Единственный плюс: в этот вечер подростки не заводили разговор о памяти. Наверное, не смогли достойно подготовиться к обряду.

Очередное утро подданные Магини начали даже без завтрака: выбрались из ручья, тут же схватились за оглобли и рванули вперед.

— Эй! Куда! — кое-кто из путников успел отреагировать на эту выходку, подскочить к повозкам, ухватить-таки с них по паре-тройке рыбин и вернутся к остальным с добычей. «Водолазы» и ухом не повели: как бежали, так и продолжали нестись по заворачивающей за уступ дороге.

«Братья» устраивать погони не стали: сперва слегка перекусили, запивая липкую «копчушку» холодной прозрачной водой из ручья, умылись, свернули подстилки и только потом устремились следом.

Свернув за скалу, дорога долго шла над глубокой котловиной в обратном направлении, но потом, полого спускаясь, обогнула гигантскую яму по широкому радиусу и вернулась на прежний курс, начав уже в который раз набирать высоту. На глаза несколько раз показывались богатые зеленые островки с лиственными деревьями и кустарниками, но смертоносцы не стали терять на них время, решив поохотиться ближе к вечеру в какой-нибудь встреченной долине.

Озерных жителей путники нагнали, когда те в очередной раз «заливались водой». Воспользовавшись коротким отдыхом, люди выбрали себе по рыбке, а смертоносцы поднялись на солнечный склон и замерли там, пропитываясь теплом.

— Ненормальные они какие-то, — покачала головой Нефтис, — Как так жить можно?

— Озер нет, — ответил ей Найл.

— Что? — не поняла стражница.

— Ты заметила, что вот уже второй день на нашем пути не встречаются озера? Местность становится выше и суше.

— Ну и что?

— Они боятся воздуха. Представь себе, что ты нырнула в глубокое озеро, что погружаешься все ниже и ниже, поверхность от тебя все дальше и дальше. Ты чувствуешь, что тебе вот-вот может не хватить воздуха, чтобы вернуться назад, а приходится погружаться все глубже и глубже. Так и местные обитатели. Для них суша — как для нас вода. Озера остаются позади, мы уходим от них. Вокруг только горы, солнце, воздух. Им страшно, они бояться задохнуться по дороге домой. Вот и все.

Вскоре подданные Магини зашевелились, изрыгнули из себя воду и взялись за оглобли. Растрескавшееся полотно древней трассы, хотя и кружило между гор и отдельных скал, однако шло почти по горизонтали и «водолазы», торопливо стуча ногами по камню, почти бегом продвигались вперед.

Через пару часов они опустились в неширокое ущелье, пересекли его по утоптанной тропинке, идущей под обвалившимся панельным мостом, поднялись на противоположный край.

Дорога петляла, повторяя все изгибы склона на высоте порядка десяти метров, порою поднимаясь наверх и стелясь по краю безжизненного плоскогорья, иногда опускаясь и теснясь на узком, явно искусственном карнизе.

Поначалу правитель удивлялся: почему бы не проложить путь прямо по дну расселины? Но вскоре вспомнил про редкие, но разрушительные дожди, и признал мудрость и трудолюбие предков.

Стены ущелья становились все ниже, постепенно расходясь в стороны, дно закрыл зеленый слой неприхотливого дубового папоротника с редкими алыми пятнами камнеломки. Пахло прелостью и чем-то едко-терпким.

— Пурт совсем рядом, — заметила идущая неподалеку Юлук. — А места кажутся незнакомыми.

Дорога сделала новый поворот и впереди открылся высокий утес, разделивший ущелье надвое: направо отвернула узкая каменистая расселина, украшенная тоненьким ручейком, вытекающим из-под ковра папоротника, а слева открывалась широкая долина, заросшая можжевельником. Озерные жители двинулись в направлении долины, озлобленно проламываясь сквозь низкорослый, на густой кустарник.

— Может, разгрузить повозки? — предложила Нефтис.

— Нужно будет, попросят, — пожал плечами Найл.

Безразличие подданных Магини к путникам, больше похожее на бесцеремонность, настолько раздражало правителя, что он не собирался помогать им ни делом, ни советом.

Впрочем, примерно через полкилометра кустарник поредел, скукожившись до небольших зеленых островков. Дорога, правда, потерялась где-то среди зарослей, но плотная, утоптанная земля вполне ее заменяла, позволяя двигаться быстро и легко.

— Посланник, — окликнула правителя Юлук и кивнула на скальную стену, вдоль которой они двигались. Отвесная, высотой не меньше полукилометра, она казалась собранной из множества поставленных стоймя окаменевших деревьев.

— Похоже, — кивнул Найл. — Если это тот самый обрыв, то под вершиной, что впереди, у самой снежной шапки, должен стоять дом.

Тем временем земля под ногами стала потихоньку загибаться вверх, постепенно превращаясь в пологий склон, принадлежащий тому самому горному пику, о котором шла речь.

— Дом с другой стороны, — повернулась к правителю Юлук. — Когда мы уходили из Провинции, то просто поднимались на него оттуда, от моря, а потом спустились опять же туда, — она показала рукой куда-то вперед. Забрались на обрыв, прошли по плато и попали в долину Парящей Башни. Пурт там, мне слышно его голос.

В принципе, Найл думал точно так же, но он решил дать девушке возможность порадоваться своей сообразительности и неуверенным тоном ответил:

— Ты подумай, если ты ошибаешься, ночевать придется на голых скалах, у самого снега.

— Там, там, — горячо закивала Юлук. — Не сомневайся, Посланник, он точно там!

— Ну, хорошо, — изобразив минутное колебание, кивнул правитель. Если ты так уверена, пойдем туда.

— Давайте, давайте, — повысив голос, принялась командовать дочка Риона. — Если поторопимся, то засветло под крышей будем.

В этот момент озерные жители дружно повернули повозки поперек склона и опустили оглобли. Их начальник вышел вперед, приложил правую руку к сердцу и торжественно произнес:

— Здесь Извечный Маг, Великий и Всемогущий, Дарующий Дыхание и Живущий в Свете, назначил границу своих владений, пожаловав прочие земли дикарям пустыни и приморья!

— Нет больше вашего Мага, Вурчен, — не удержался от реплики Найл. — Есть Магиня, наш друг и союзник.

Туземец на мгновение стушевался, но вовремя осознал правоту пришельца, опасливо оглянулся на своих спутников и более обыденным тоном сообщил:

— Дарующая Дыхание приказала передать вам столько провизии, сколько вы сможете унести.

— Это с удовольствием, — улыбнулся Найл. — Передай Магине нашу благодарность и наилучшие пожелания.

Путники принялись споро заполнять свои котомки рыбой и яблоками — более нежные фрукты уже закончились — и в считанные минуты облегчили повозки почти вдвое.

— Ну что ж, — кивнул Найл. — Прощай, Вурчен. Счастливой тебе обратной дороги.

— Мы скоро увидимся, Посланник, — покачал головой поданный Магини. — Дарующая Дыхание сказала, что через месяц вы вернетесь к ней.

— Она ошибается, Вурчен, — вздохнул Найл. — Мы не вернемся.

— Дарующая Дыхание никогда не ошибается! — гордо вскинул голову озерный житель.

Послышался грохот: это обитатели Серых гор, не дождавшись разрешения своего начальника, развернули повозки и со всех ног помчались вниз, словно за ними гналась целая стая черных скорпионов. Вурчен оглянулся на подчиненных, и его сознание стала затапливать паника.

— Почему ты так уверен в Магине? — спросил Найл. — Ты ведь знаешь ее всего несколько дней?

— Дарующая Дыхание не может ошибаться, — выкрикнул озерный житель последнее слово в защиту своей госпожи и кинулся наутек.

— Ты и вправду считаешь их нашими союзниками, Посланник? — презрительно хмыкнула Юлук. — Какая от них польза?

— У тебя за спиной сделанный ими щит, — повернулся к ней правитель. — В руках — сделанное ими копье. В котомке — пойманная и закопченная ими рыба. Повозки волокли тоже они, а мы отдыхали. Понятно? Даже самый слабый и трусливый союзник лучше сильного и храброго врага!

Найл запнулся, пытаясь понять, что это он такое сказал. По счастью, Юлук уже поняла свою ошибку, смутилась и тут же принялась всех торопить:

— Пойдемте, пойдем, нужно засветло до укрытия добраться.

Склон по-прежнему становился все круче и круче с каждой минутой движения, но отдохнувшие и набравшиеся сил путники все равно двигались достаточно быстро — часа через два под их ногами уже начал похрустывать сдуваемый ветром с вершины крупяной снег, а еще через час они увидели перед собой крышу высокогорного дома: Юлук немного ошиблась и вывела отряд примерно на сотню метров выше, чем было нужно.

Убежище в подвале осталось в том виде, в каком путники оставили его пару месяцев назад — паутинный полог в дверном проеме, несколько скукожившихся яблочных огрызков, обрывок чьей-то туники, кусочек ремня. Вот только места свободного стало больше: отряд поредел почти на треть. Пока люди и пауки устраивались на ночлег, Найл взял у Нефтис половину рыбины, пару яблок, флягу и ушел на свежий воздух. Поел, сидя в одиночестве на склоне, запил ужин водой, воровато оглянулся и осторожно прокрался ко входу в жилые помещения дома.

И опять правитель увидел прошлое. Только на этот раз его душу всколыхнуло не восхищение предками, жившими здесь тысячу лет назад, а всего лишь мимолетный эпизод совсем недавнего прошлого.

Вазочка с цветами на одном из столиков сдвинута, рядом играют резными гранями три бокала. Стулья стоят не под столом, а в стороне. Открыто стекло зеркального шкафчика, в пыли отпечатались следы руки.

Вот здесь, на этом стуле сидела прекрасная девушка Мерлью, держа в ладонях вот этот бокал.

Мог ли кто тогда представить, что рядом с ними будущая преемница страшного Мага, на протяжении веков пугавшего Смертоносцев-Повелителей своим таинственным могуществом? А этот фужер достался тогда Симеону, бывшему слуге жуков-бомбардиров, по древним книгам изучившему секреты врачевания, трижды прошедшего Дельту, дважды спасшего город от эпидемии. Мог ли он представить себе, что жизнь его оборвет не хватка смертоносца, а удар человека — острие костяного наконечника, пробившего грудь?

Из всех троих остался только один.

Найл взял свой бокал, поставил его в зеркальный шкаф и осторожно задвинул стекло. Потом повернулся и пошел по коридору — как тогда, с принцессой.

Слева вились светло-коричневые кружева древесины, а правая стена, к которой два месяца назад угораздило прикоснуться Найла, выпячивала шершавый обнаженный бетон. Приоткрытая дверь — там стояла постель, на которой так хотелось отдохнуть принцессе. Теперь здесь ровным прямоугольником лежит толстый слой крупнозернистого порошка. От далекого прошлого уцелели только деревянный подоконник — то ли из пластмассы, то ли из бетона — реечка карниза наверху и тонкая белоснежная занавеска, на которую почему-то не легло ни единой пылинки.

— Ты здесь, Посланник? — послышался громкий вопрос.

Найл промолчал.

Уверенные шаги загрохотали по коридору, в дверь заглянула Юлук и губы ее растянулись в довольной улыбке:

— Нашла!

Девушка протиснулась внутрь, Найл увидел несколько свернутых подстилок и покрывал у нее под мышками и тут же предупредил:

— Только не бросай!

— А что? — мгновенно насторожилась девушка. Она настолько привыкла к опасностям, что тело ее мгновенно напряглось в готовности к немедленной схватке.

— Пыль поднимется, задохнемся. Если хочешь постелить, разверни подстилки осторожно. Вот здесь в уголке.

— Угу, — Юлук выполнила его просьбу, расстелив постель поверх слоя порошка. Так?

— Да.

— Тебя все ищут, Посланник. Подходит время памяти.

— Не нужно сегодня, — попросил Найл. — Не то настроение, не хочется.

— Совсем? — погрустнела девушка.

— Совсем, — кивнул Найл.

Юлук тоже кивнула и понуро повернулась к дверям.

— Постой, — окликнул ее правитель. Сегодня твой день, да?

— Да.

— Мне повезло, — улыбнулся Найл. — Ведь ты самая красивая из всех женщин. Ты знаешь, какая ты красивая? Разве я тебе не говорил? У тебя самые прекрасные волосы. Они золотые, как драгоценности древности, но свежи, как утренние солнечные лучи. Ты знаешь, что такое золото? Ну да, ты не видела его ни разу в жизни. Твои глаза видели еще очень мало, но они уже завораживают, как магия полнолуния, они сильнее колдовства всех Дарующих Дыхание, какие только еще появятся на этой планете вместе взятых. А еще больше магии в твоих губах. Они порождают такие желания, от которых закипает кровь, к ним хочется не просто прикоснуться, их хочется выпить, как древнее вино, только они опьяняют во сто крат сильнее. Твоя улыбка чудеснее, чем рассвет над горным озером, чем сказочные видения темной ночи, твое дыхание душисто, как аромат жасмина, выросшего над прозрачным ручьем. Ты знаешь, что такое жасмин?

— Это все равно, — прошептала Юлук.

Найл сделал шаг к ней, обнял и крепко поцеловал. Всегда сильная девушка на удивление обмякла в его руках, правитель едва удержал ее и осторожно опустил на подстилки. Развязал пояс, откинул ненужную тунику, стал медленно целовать ее живот, бедра, ноги.

— Скажи мне еще что-нибудь, Посланник, — попросила девушка, гладя его по волосам.

— Говорить нужно тебе, желанная моя: твой голос ласкает сердце, как прохладный вечерний ветерок после полуденного зноя, твои слова дарят радость любому, кто слышит их, кто видит твою красоту. Ты воплощаешь все радости мира, смысл жизни, цель существования, ты создана на счастье и на гибель, и даже смерть не страшна, если служит платой за твои объятия.

— Не надо… — хотела попросить о чем-то девушка, но дыхание ей не подчинялось, и фразу закончить не удалось. Однако, просила она явно не о том, что бы ее оставили в покое: легкий но ощутимый едковатый запах доказывал, что Юлук страшно хотела принять Посланника Богини в свое лоно.

Найл вспомнил, что ему тоже нужно раздеться, быстро развязал пояс, содрал и швырнул в сторону тунику, склонился над девушкой.

— Говори, — попросила Юлук.

— Каждый миг без тебя растягивается в вечность, и пища не имеет вкуса, и влага не утоляет жажды, воздух давит грудь, сон не дает отдыха, а солнце тепла. Без тебя мир сер и скучен, и я бросился бы в пропасть, если б не знал, что увижу тебя снова, прекраснейшая женщина Вселенной!

Наверное, Юлук хотела бы услышать что-нибудь еще, но в тот миг, когда Найл вошел в нее, девушка сжала его в объятиях с такой силой, что правитель не смог больше не только говорить, но и дышать.

Найл проснулся от сдавленных всхлипываний. Он удивленно поднял голову, резко повернул Юлук к себе:

— Ты чего это, а? Что случилось?

— Ничего…

— Так. А подробнее? — потребовал Найл.

— Просто… Просто мне на миг показалось, что ты говорил все это не мне, а кому-то другому…

— Кому?

— Я… Я наверное еще глупая, да?

— Хорошая ты моя, — правитель встал, отошел к окну. Усеянный небольшими скалами и валунами склон уходил вниз, и там, вдалеке, различалась маленькая белая черточка. Светает уже. Нужно двигаться. Найл обернулся к Юлук. — Ты иди, поднимай всех, я скоро догоню.

Из комнаты правитель повернул не налево, к выходу, а направо, дошел до конца коридора, поднялся выше этажом и почти бегом пробежал к маленькой комнате. Вошел.

Разумеется, зеркало не могло сохранить в себе отражение принцессы. Остались только следы ее рук на стекле, полоски серой пыли, отпечатки ног на полу. Здесь он увидел ее в последний раз во всем том великолепии, которое она умела создавать буквально из ничего: розовое платье из тончайшего паучьего шелка, рубиновые серьги, заколка. Что это могло изменить? Главным все равно оставалась она: Найл буквально наяву увидел, как просвечивают сквозь тонкую ткань соски, черную тень между высоких грудей.

Послышался шорох.

Найл оглянулся. Сделал осторожный шаг, выглянул в коридор. С неожиданной надеждой позвал:

— Мерлью?

Разумеется, никто не ответил. Принцесса Мерлью теперь носила гордое звание Дарующей Дыхание, Великой и Всемогущей, а всех прочих называла просто смертными. Как она могла оказаться здесь?

— Мерлью, — еще раз позвал Посланник, заглянул в комнату напротив.

Постель, шкаф, стол. Все еще не рассыпавшийся компьютер. Никого.

Найл вышел в коридор, дошел до лестницы, остановился. Повернул назад, снова заглянул в комнату с мебелью и компьютером и тихонько, как бы стыдясь своего вопроса, прошептал:

— Мерлью?

Конечно же, здесь не было никого. Но почему-то витал в воздухе, постепенно развеиваясь, легкий, но такой узнаваемый запах можжевельника.

Вниз по склону отряд спустился примерно за четыре часа, после чего смертоносцы по уцелевшим паутинам перенесли людей через ущелье — на этот раз Найл тоже не стал демонстрировать личного мужества и доверился Дравигу. У старой станции фуникулера все остановились на небольшой отдых, подкрепить свои силы. Правда, паукам здесь дичи не нашлось, но восьмилапые рассчитывали поохотиться уже вечером, среди богатых рощ Провинции. Найл же, хрустя предпоследним яблоком, пытался угадать, что скажет советник Борк, узнав о результатах путешествия.

— Он не отвечает, — сообщил Шабр.

— Что? — не понял сразу Найл.

— Он не отвечает, Посланник, — повторил ученый паук. И вообще никто не отвечает.

— Я тоже пытался сказать Великому Хоу о нашем возвращении, — добавил Дравиг, — но не смог установить контакта ни с одним пауком. Такое ощущение, словно в Провинции не осталось ни одного смертоносца.

— Вот это да. — правитель задумчиво догрыз яблоко, швырнул огрызок в пропасть, встал, нашел глазами Дравига. — Но не могли же они так быстро захватить Провинцию?!

Однако Найл и сам понимал, что могли. Для разгрома огромной армии Смертоносца-Повелителя захватчикам с севера хватило нескольких дней, и еще через полмесяца они вольготно обосновались в городе. Что могло остановить чужаков от порабощения Провинции — с куда более приятным, чем в городе, климатом, но с во много раз меньшим населением? Три-четыре тысячи пауков? Опытные и воинственные пришельцы сомнут их за минуту — Найл своими глазами видел, как они умеют это делать. Нет, от захвата эту зеленую полоску между горами и морем всегда спасало только полное незнание посторонних о ее существовании. Если про Провинцию проведают — она продержится не дольше, чем потребуется тараканьим всадникам проскакать по местным дорогам от пустыни до болот.

— Что мы будем делать, Посланник? — спросил Дравиг.

— В первую очередь, отдохнем здесь до утра. Освободим котомки, проверим щиты и оружие. Давно мы их в руки не брали, могли впору заплесневеть от безделья. Да и вообще — не стоит в темноте соваться туда, где могут ждать неприятные сюрпризы. Двинемся вперед на рассвете.

Правитель помнил, как небольшой отряд пришельцев разгромил во много раз превосходящую его армию Смертоносца-Повелителя и понимал, что против арбалетов, доспехов и отлаженного воинского механизма северян плетеные щиты и копья с костяными наконечниками не спасут, однако был уверен, что крупного военного отряда в Провинции быть не может.

Если захватчики явились и сюда, то разгромив пауков, они наверняка оставили скромный гарнизон для поддержания порядка и ушли.

Зачем держать большое войско в таком глухом углу? Да и против гарнизона путникам сражаться ни к чему — им нужно всего лишь прорваться вдоль моря к пустыне и уйти в Дельту.

А раз так, понадобится всего лишь смять малочисленные посты или патрули, которые попадутся на дороге и скрыться в песках, прежде чем враг поймет, что случилось.

Это путникам по силам — быстрому передвижению и решительному напору они успели научиться, а преимущество в оружии против численности и парализующей воли смертоносцев чужакам не поможет: Райя рассказывала, что в городе на постах стоит по три-четыре воина и один-два паука. Такая кучка перед напором путников не устоит, никакие мечи и доспехи не помогут.

Только утром стало понятно, насколько правильным было решение отложить выступление до следующего дня: если раньше путники шли нестройной толпой, закинув щиты за спины, а иногда привязав туда и копья, то теперь отряд походил на бронированную игольчатку — во всех направлениях настороженно смотрели копья, со всех сторон от возможного нападения прикрывали щиты.

Заплатив за науку жизнями многих товарищей и перенесенной в схватках болью, пауки хорошо усвоили, что против брошенного копья или камня сила воли не поможет, а бессмысленная отвага способна погубить не только смельчака, но и весь отряд. Теперь восьмилапые предпочитали держаться в середине колонны, прикрытые людьми — здесь они были в относительной безопасности, но всегда оставались готовы нанести волевой удар или послать во врага волну ужаса.

Люди тоже успели испытать на себе, насколько тяжело приходится в бою, если умелый вражеский удар на некоторое время выводит из строя восьмилапых собратьев, и теперь всеми способами старались ничего подобного не допустить: справа и слева от пауков в два ряда шли, внимательно всматриваясь в безжизненные скалы, подростки — выставив наружу копья и стараясь как можно плотнее смыкать щит к щиту. Во главе самой колонны шел Найл, которого от опасностей всячески пыталась прикрыть своим могучим телом Нефтис, но пока мест только мешала, постоянно путаясь под ногами.

Впереди, в двух десятках метров, двигались последние из охранниц дворца Смертоносца-Повелителя: пять женщин во главе с Сидонией. Они были готовы принять на себя первый удар возможной засады и дать всем остальным несколько мгновений, чтобы сориентироваться и ответить на нападение.

Дорога свернула со скального карниза в расселину, в лицо сразу дохнуло свежестью, запахло морем — солью и травяной прелостью. Теперь путь шел под уклон, но пологие откосы могли скрывать затаившихся врагов, поэтому путники не только не ускорили шаг, но и замедлили его.

Расселина, уходя вниз, постепенно заворачивала влево и быстро расширялась, превращаясь в лощину. Кое-где из трещин или из-под камней стали выглядывать стебли травы. Поначалу жухлые, с каждым шагом они становились все сочнее, выше, выбирались из укрытий и сливались с другими в травяные островки, пока густой, шелестящий на ветру ковер не укрыл всю землю. А вскоре впереди появился и невысокий каменный вал, перегораживающий древний тракт.

— Провинция, — негромко произнес Найл. — Вот мы и вернулись. Интересно, чужаки стали охранять выход на никуда не идущую дорогу?

Отряд остановился и быстро перестроился: колонна развернулась, люди перешли вперед, вытянувшись в три ряда, а смертоносцы остались позади — нападения с тыла теперь никто не ожидал. В первый миг правитель удивился, но быстро все понял: единое сознание! Путники, ставшие народом братьев по плоти, обрели не просто общее имя, но и общее надсознание, которое Найл заметил еще при выходе из комплекса Мага. Теперь им не требовалось отдавать приказы — ощущая себя единым организмом, они просто чувствовали, как нужно поступать — как чувствует потребность к движению рука человека или лапа смертоносца, стоит разуму подумать о каком-то действии. Сам Найл сейчас являлся не правителем отряда, а его разумом — он думал, оценивал происходящее, принимал решение. Все остальное происходило как бы само собой. Принятый приказ надсознание само разделяло на отдельные поступки среди остальных членов отряда. Как сейчас: Посланник остановился, понял, что опасность теперь угрожает не со склонов, и не сзади, а только из-за вала — и отряд сам перестроился, готовый дать отпор.

— Если там стоит охрана, — сказал Найл, — мы их сразу уничтожаем, поворачиваем направо и быстро уходим по дороге в пустыню. Если нет — все равно сворачиваем направо, но двигаемся не спеша, с осторожностью. Может быть, удастся уйти по-тихому, незаметно. Незачем раньше времени оповещать врагов о своем существовании. Ну, вперед!

Правитель побежал вперед, разогнался, по инерции выскочил на самый гребень вала и замер, пораженный увиденной картиной: начинаясь метрах в сорока от вала впереди колыхалось серое море паучьих спин.

Вход в Провинцию от горстки путников охраняла вся огромная армия прибрежных земель — не меньше трех тысяч смертоносцев, выстроившихся полумесяцем от серой горной стены до плотных, непролазных зарослей акации; полоса восьмилапых воинов не меньше двухсот метров шириной и примерно полусотни в глубину.

— Вот так сюрприз, — Найл спустился с вала, остановился примерно посередине между стеной Квизиба Великого и ближайшими смертоносцами, и произнес, глядя в однообразную серую массу: — Это же как ты должен ненавидеть нас, Борк, чтобы не просто запретить вход в Провинцию, а промолчать в ответ на наши призывы? Ты специально сохранял тишину, ты боялся, что мы послушаемся твоего запрета и уйдем в пустыню через Серые горы. Признайся, советник, ведь ты хотел именно заманить нас сюда, и уничтожить?

— Никто не собирается убивать вас, Посланник Богини, — с ярко выраженной интонацией снисхождения ответил советник Борк. Ты, как почетный гость останешься жить в замке, сможешь присутствовать на всех празднествах, получать сколько угодно еды и вина, сможешь выбирать себе любых женщин, каких только пожелаешь. Двуногие будут отправлены в болота, возвращены в естественное состояние, а смертоносцы разделены по одному и отправлены в разные сторожевые отряды.

— Вот как ты решил?

— Так сказал Великий Хоу, уста всех повелителей. Вы нарушаете все божественные и природные законы, вы будоражите умы слуг, которые видят, что пауки обращаются с некоторыми людьми, как с разумными существами, вы вносите смятение в сознание молодых смертоносцев, ведя себя так, словно равны им по уму и происхождению. Ваше племя похоже на заболевание, способное отравить любую цивилизацию. Мы, как представители ученого мира, как верные слуги Великой Богини Дельты, как разумные существа, наконец — просто обязаны остановить подобное разрушение устоев мира и общепринятых моральных принципов.

— Интересное решение, — усмехнулся Найл.

Пока правитель точил лясы с советником Борком, путники успели спуститься с вала и перестроиться еще раз: теперь они стояли углом, обе стороны которого составляли подростки с длинными копьями, острие — Сидония со своими охранницами, вставшими перед правителем, а позади, в безопасности, прятались от возможного удара смертоносцы. Найл ощущал своею спиною прикосновение хелицер Дравига; с одного бока правителя прикрывал щит Юлук, с другого возвышалась Нефтис — и Посланника отнюдь не пугала многочисленность врага.

Советник Борк безусловно гордился победами своих предков над человеческими армиями, в его стройном и логичном разуме не оставалось ни мельчайшей доли колебания в том, что будет происходить дальше: сотня моральных извращенцев, столкнувшись с трехтысячной армией, немедленно сложит оружие и сдастся на милость сильнейшего. А если кто-то сделает хоть одно подозрительное движение — могучий волевой удар мгновенно прихлопнет его, сметет, как сносит неудержимый камнепад оказавшиеся на его пути тростинки. В настоящий момент фактический повелитель Провинции не понимал только одного: почему бродяги все еще сжимают свои палки, а не стоят на коленях, моля о милости? Исходя из его знаний, опыта и памяти предков все должно происходить именно так!

Советник Борк обладал огромным знанием — но он никогда не участвовал в сражении. Он не стоял под арбалетными стрелами захватчиков с севера, как это довелось Дравигу и Найлу, он не атаковал фалангу воинов Мага, как это приходилось делать Сидонии и ее охранницам, он не защищал свою жизнь от все время воскресающих озерных жителей, как это довелось всем братьям по плоти. Борк не знал, что такое боль и страх — а Посланник знал, и в его представлении предстоящая схватка выглядела совсем иначе:

Ощетинившийся копьями клин братьев бросится вперед — атакующих людей прикроют своим ВУРом смертоносцы, и беспорядочные парализующие удары армии провинции не причинят никому ни малейшего вреда. Двадцать метров — десять секунд бега. Местные смертоносцы просто не успеют поставить ВУР. А если успеют согласовать парализующий удар — это ничего не изменит.

Частично его ослабит волевое прикрытие, а кроме того — родившиеся в Дельте дети имеют собственное сильное сознание и парализовать их не так то просто. Потом — отряд уже успеет набрать скорость и инерцию, и сразу остановиться не сможет, даже кого-то из людей и удастся свалить. Пусть даже половину, пусть даже большинство — хоть несколько человек смогут сохранить порыв и донести острия копий до мягких паучьих тел. А потом — волна боли прокатится по серому воинству, взаимоусиливающий резонанс рассыплется. Горстка людей смертоносной гребенкой продет сквозь массу обезумевших тел, развернется, и пройдет еще раз, потом еще и еще, сея боль и смерть.

Посланник не стремился устраивать кровавой бойни, в первый момент он хотел просто пробиться сквозь ряды врага и уйти в пустыню, но быстро понял, что этого не получится: смертоносцы кинутся в погоню и не позволят путникам ни отдыхать, ни охотиться, ни есть, пока не вымотают до смерти. Чтобы спокойно удалиться, у братьев имелся только один путь — не просто разбить врага, а разметать его в пух и прах, превратить в кровавое месиво, оставить после себя такой неодолимый ужас, чтобы надолго отбить у местных пауков всякое желание участвовать в новых схватках.

И все-таки Найл медлил. Ему совсем не хотелось уподобляться диким северянам и тысячами истреблять беззащитных противников, не хотелось по горло погрязнуть в крови самому и вымарать в ней своих соратников.

— Послушай меня, Борк, — в последний раз попросил он. Все, чего мы хотим, это просто уйти. Никого не смущать, никому не угрожать, никого не убивать, никого не пугать. Просто повернуть на ту дорогу, которую я вижу за спинами твоей армии, пройти по ней до границ твой земли и пожелать на прощание только хорошего тебе, твоим паукам и вашим слугам.

— Вы должны немедленно сдаться или умереть! Таково решение Великого Хоу!

В мыслях советника появилось раздражение: маленький вооруженный отряд вел себя неправильно. Найл же понял, что Борк в любую секунду может отдать приказ уничтожить пришельцев — и если местные пауки будут первыми, против единого волевого напора многотысячной массы горстке путников не устоять.

— Приготовились, — прошептал правитель. Командовать громче не имело смысла: единое сознание отряда, частью которого был и разум Посланника, и так мгновенно отреагировало на смысл приказа, начав быстро наливаться ярко-зеленой яростью — энергией, необходимой для стремительного, смертельного, беспощадного удара. Правитель немного выждал, давая этой энергии накопиться до нестерпимой яркости, а потом коротко приказал:

— Вперед!

Еще мгновение отряд стоял на месте, потом качнулся вперед и начал быстро набирать скорость.

— Умрем голодными! — неожиданно закричала над самым ухом Юлук.

— Го-о-олод!!! — яро подхватили десятки глоток.

Они бежали вперед, готовясь врезаться в жесткую массу вражеской армии, но та почему-то не принимала удар, вминалась, пропуская отряд в себя, смыкаясь позади — но не стремилась их раздавить, а тянулась следом, словно липкая грязь, приставшая к сандалиям. Спустя минуту путники прошли армию насквозь, не поранив ни единого паука и не потеряв ни одного брата, развернулись, еще ничего не понимая, но по инерции готовясь к новой атаке.

Найл, шалея от восторга и прилива энергии, удивленно наблюдал, как следом за его отрядом от армии Провинции тянутся два серых ручейка, огибая и пристраиваясь к путникам сзади и по бокам. В спину больно ударили хелицеры Дравига, а в голове сверкающей бомбой взорвалось мысленное послание старого смертоносца:

— Они переходят на нашу сторону, Посланник!

Только теперь правитель понял, почему его переполняет яркость мыслей, энергии и чистоты восприятия — сотни, тысячи пауков вливали свои разумы в единое сознание братьев, расширяя его возможности до бесконечности.

— Они считают тебя Смертоносцем-Повелителем, — добавил Дравиг.

— Но почему? — Не успел Посланник высказать вопроса, как мощный единый разум подхватил его, разбил на составляющие, проанализировал, сверил с хранящейся в памяти пауков информацией и вернул в виде готового ответа:

— Понимаешь, Дравиг, — негромко произнес Посланник, — несколько столетий назад в городе пауков девять самок смогли соединить свои сознания в единую сущность, создав Смертоносца-Повелителя, и это новое, мощное сверхсознание стало центром кристаллизации, вокруг которого объединились разумы всех прочих пауков. В Провинции Смертоносца-Повелителя не было. Имелись общее сознание, устами которого стал Великий Хоу, и правитель, должность которого прибрал себе советник Борк. После трудного похода через горы, после битв, после обмена плотью своих друзей мы стали ощущать себя единым целым, общим разумом, сплетенным почти из полусотни личностей. Вдобавок, перед боем этот сверхразум накопил энергию, сконцентрировался — я почти физически чувствовал это — и прокатился по здешним вялым умам, как снежный ком катится по рыхлому снегу: вбирая в себя, перестраивая на свой лад, по своему образу и подобию. Как перед нашим уходом из Провинции большинство смертоносцев остались здесь, подстроившись под более сильное общее сознание, так теперь почти все местные пауки стали членами нашего народа, влившись в еще более могучий разум. Мы победили, Дравиг. Эти земли отныне принадлежат нам.

Перед замшелым каменным валом осталось стоять не больше трех сотен разрозненных смертоносцев. Посланник не испытывал к ним вражды: мир так устроен, что среди многих всегда находятся те, кто думает и чувствует не так, как остальные — и это правильно. Никогда не знаешь, какие черты и способности востребует этот мир через час, через день, или через несколько лет. Минуту назад братья по плоти считались моральными уродами, а теперь они стали ядром целой армии. Может быть, пробьет звездный час и для тех, кто сейчас остался в меньшинстве.

— Борк, — позвал правитель, — выйди вперед, я хочу тебя видеть.

Группа смертоносцев, прижавшихся к зарослям акации, расступилась, выпустила из себя небольшого паучка.

— Рад видеть тебя, советник, — усмехнулся ему Найл. — Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Провинция будет рада оказать гостеприимство тебе и твоим спутникам, Посланник Богини, — после короткого размышления признал Борк.

— Хорошее предложение, — с улыбкой кивнул правитель. Мы принимаем его. Проводи нас в замок.

Правитель всего лишь подумал о том, что теперь, после фактического признания советником своего поражения, могучая армия больше не нужна, как смертоносцы, вставшие на его сторону, стали расходиться и вскоре вокруг Найла стояла всего лишь немногочисленная группа братьев по плоти — основы нового государства. В том, что только что возникла новая страна, Посланник не сомневался ни на мгновение.

Он достаточно хорошо знал прежнего Смертоносца-Повелителя, много раз вступал с ним в прямой мысленный контакт и не раз наблюдал, как «внутри» этого могучего правителя возникали разногласия — которые, впрочем, быстро сходили на нет.

Сущность паучьего правителя составляли несколько старых самок, ощутивших себя единым существом.

Отряд братьев по плоти, возмужавший и осознавший себя единым целом во время похода в Серые горы и в битвах с Магом, состоял из более независимых личностей, часто ощущающих свою самодостаточность, но зато их было почти шесть десятков сознаний, и общий потенциал получался никак не меньше, нежели был у старого Смертоносца-Повелителя.

К тому же, в минуты опасности братья безусловно соединялись в единое целое — и энергетическая мощь этого единого целого превышала возможности прежнего властителя вселенной в десятки, если не в сотни раз!

— Но создал нового Смертоносца-Повелителя все-таки старый, — не утерпев, уточнил Шабр. — Именно он выбрал тебя своим преемником, именно он поручил тебе будущее обоих наших народов: людей и пауков.

— Знаю, — кивнул Найл, — предыдущий Смертоносец-Повелитель был очень мудр. Но и ты не забывай, Шабр: среди нас больше нет двух народов. Мы — единое племя!

— Разумеется, Посланник, — не стал спорить ученый смертоносец и тут же свернул на другую тему: — Но согласись, у старого правителя пауков было одно неоспоримое преимущество?

— Какое?

— Ему можно было задавать вопросы. Если мой разум составляет частицу нового властителя, то нам что, выходит, нужно спрашивать самих себя?

— А что ты хочешь спросить?

— Для начала что-нибудь очень простое. Например, собираемся ли мы отправиться в Дельту, или пойдем прямо в город?

— Разумеется… — начал было отвечать Найл и осекся. До него только сейчас дошло, что вокруг единого энергетического узла братьев по плоти объединилось не меньше двух тысяч смертоносцев Провинции.

— Да-да, — услужливо подсказал Шабр. — примерно в пять раз больше взрослых, сильных воинов, чем мы рассчитывали получить после трех походов в Дельту.

Правитель заколебался. Он чисто психологически не был готов отвечать, поскольку никак не ожидал, что подобный вопрос может возникнуть раньше, чем через год.

— Дравиг, — обратился он к старому смертоносцу, — а как считаешь ты?

— Я согласен с тобой целиком и полностью, Посланник! — немедленно ответил паук. Впервые за последние полгода Дравиг увидел, что освобождение города Смертоносца-Повелителя может стать реальностью и теперь еще решительнее, чем раньше был готов поддерживать любые решения Посланника Богини.

— Спасибо, Дравиг, — тоскливо поблагодарил Найл, получивший вместо четкого и вразумительного ответа восторженный сумбур.

— Я тоже согласен с тобой, Посланник, — и опять в интонациях восьмилапого селекционера проступило ехидство, — но только хотелось бы знать, с чем именно я согласен.

Впервые Найл с такой остротой ощутил нехватку оставшихся в Серых горах соратников — осторожного Симеона, всегда имевшего в запасе десяток аргументов не делать ничего, если есть возможность отсидеться в безопасности; быстро вычисляющего все риски, угрожающие людям и паукам при исполнении любого плана.

Не хватало хитрой, вкрадчивой Мерлью, способной найти выгоды в любой ситуации, подсказать совершенно неожиданный, иногда даже невероятный ход и хладнокровно при этом просчитать все варианты.

Дравига тоже не хватало — такого, которым он был раньше: спокойного, рассудительного, обладающего невероятным объемом памяти.

— Зачем так печалиться? — удивился Шабр внезапной перемене в сознании правителя. Ведь ты остался не один. Неужели среди людей не найдется того, кто сможет стать твоим советчиком? А Нефтис? Она с тобой с самого первого дня! Неужели у нее еще не накопился опыт? А Юлук? Вспомни, с какой храбростью она сражалась! К тому же, все подростки охотно подчиняются ее приказам. Дравиг тоже быстро вернется в прежнее состояние, когда поймет, что все совсем не так хорошо.

— Если ты считаешь, что все плохо, — грустно пошутил Найл, — то сможешь заменить по крайней мере Симеона.

— А ты спроси, Посланник, — не отреагировал на последнее замечание ученый паук. Вдруг они смогут тебе помочь?

— Не здесь, — покачал головой Найл. — Прежде, чем задавать вопросы, нужно понять, о чем хочешь спросить. Дай мне подумать пару дней, а потом соберемся все вместе и попытаемся найти решение.

Все это время советник Борк продолжал стоять перед Посланником метрах в сорока, словно чего-то ожидая от кучки пришельцев, внезапно оказавшихся победителями и хозяевами его родины. Смертоносцы, что оставались за спиной недавнего правителя, потихоньку «рассосались», оставив его в полном одиночестве.

— Ты кого-то ждешь, советник? — не выдержал Найл. — Может быть, все-таки проводишь нас к замку?

— Но ведь вы сами знаете дорогу?.. — осторожно удивился Борк.

Это не была грубость, как в первый миг показалось правителю — при первом же прикосновении к мыслям паука стало понятно, что он ждет наказания за свою попытку уничтожить путников, и смирился с неизбежностью. О возможности остаться на высшем посту Провинции у него, естественно, не осталось даже мысли.

— Собираешься в болота, в «естественное состояние»? — усмехнулся Найл. — Нет, Борк, в порядках, которые ты установил в здешних местах, никто кроме тебя не разберется, вот и не перекладывай свои обязанности на нашу шею.

Проводи нас к замку, распорядись чтобы всех покормили, переодели, дали возможность отдохнуть, и очень прошу: не устраивайте в нашу честь никаких праздников, очень уж они меня нервируют.

Советник неуверенно попереставлял свои ажурные лапки, с поразительной для паука медлительностью усваивая слова Посланника. Сперва он постиг ту истину, что никаких наказаний, похоже, не последует. Потом долго размышлял над странным парадоксом — каким это образом вся та власть, которой он с немалым трудом добивался много лет, может быть расценена как «тяжкая обязанность», от которой лучше отказаться. Затем перешел к мыслям о том, где лучше разместить гостей, и только после этого с удивлением понял, что победители, которых он собирался истребить если не физически, то как единое целое, почему-то легко и просто оставили его в звании советника — то есть, фактическим правителем Провинции! И тут, напоследок, выскочила самодовольная мыслишка о том, что переход «единого сознания» Провинции к Посланнику Богини начисто нивелирует пост Великого Хоу — «уста всех повелителей», и таким образом статус его, советника Борка, не только не снижается, но и наоборот, возрастает.

— Однако, ты хитроумен, — удивился Найл, с интересом следивший за размышлениями паука. Прямо как принцесса Мерлью. Раньше подобные думы я наблюдал только в ее прелестной головке.

— Прошу вас следовать за мной, Посланник Богини, — опустился в ритуальном приветствии советник Борк, — я покажу вам дорогу.

К замку вела не дорога, а скорее тропа, петляющая между лиственных рощиц от деревни к деревне — и опять крестьяне с дальних полей, завидев приближение отряда пауков, подбегали ближе и тянулись во весь рост, выпячивая грудь и оттопыривая локти, всячески демонстрируя свои аппетитные формы.

Увы, и на этот раз пауки из отряда Найла не проявили к туземцам ни малейшего гастрономического интереса.

Зато люди, опускающие копья и поднимающие щиты при всякой попытке посторонних приблизиться, вызывали в мыслях селян восхищение — вот как нужно отстаивать свое право на поедание!

Где-то через пару километров тропинка слилась с дорогой и минут через десять путники вышли на поляну перед замком.

На холме было пустынно — только двое селян разгружали повозку с деревянными чурками, перенося дрова ко входу в «вакуумный» зал. Похоже, здесь и вправду готовились к новому «празднику».

— Нижние комнаты замка сейчас пусты, — полувопросительно сообщил советник. Если вы ими не побрезгуете.

— Ну отчего же? — пожал плечами Найл. — Свежий воздух за последние месяцы нам изрядно надоел, поживем несколько дней под крышей.

Впрочем, сам правитель подумал о балкончике, с которого открывался великолепный вид на море.

— Замок к вашим услугам, — не стал спорить советник. Я прикажу Джарите позаботиться о еде и свежих туниках.

— Господин!!! — рыжая женщина, не переставая кричать, сбежала вниз по холму, упала на колени и обняла Посланника за ноги. — Мой господин! Вы вернулись!

— Джарита?

Найл уловил в сознании советника порыв наказать служанку за неприличное поведение и отрицательно покачал головой. Борк, немного выждал, потом решил, что здесь разберутся и без него, и не прощаясь отправился на холм.

— Мой господин, — продолжала причитать служанка. Мой господин.

— Да хватит же, — правитель погладил ее пышные кудри, — хватит. Вставай.

— Вы вернулись, — служанка наконец-то решилась разомкнуть объятия и подняться с колен. Я думала, что больше никогда вас не увижу.

— Еще увидишь, — неожиданно хмуро отозвалась Нефтис. — И не раз. Мы живучие. Где тот раб, который здесь всем командует? Мы хотим поесть, умыться, выспаться в мягкой постели и поменять рваные туники на свежие.

— Я сейчас распоряжусь, — вздрогнув от холодного тона, ответила Джарита, перевела взгляд на Найла и добавила: — Мой господин.

Служанка торопливо ушла, а Найл удивленно повернулся к Нефтис:

— За что ты ее так? Она ведь искренне нам обрадовалась.

— Вы слишком добры, мой господин, — спокойно отчеканила стражница. — Наверное, вы забыли, как она предала вас и нас, захотела остаться здесь, в сытости и безопасности, а нас отправила в Серые горы.

— Просто она слишком слаба, Нефтис, — примиряюще заметил Найл. — не все способны быть такими, как ты.

— А как я? — неожиданно поинтересовалась высунувшаяся сбоку Кавина.

— Где твой щит, единственная ты наша? — поинтересовался Найл.

— Вот, за спиной, — гордо продемонстрировала девушка. Что, думали — потеряла?

— Извини, Посланник, — вмешался в разговор Дравиг. — Пока вы отдыхаете, мы осмотрим ближайшие рощи?

— Конечно, — кивнул правитель, — охотьтесь, набирайтесь сил. Только я попрошу вас с Шабром прийти послезавтра ко мне. Нужно решить, как мы будем действовать дальше.

— Как прикажешь, Посланник.

Найл готов был поклясться, что произнося эти слова Дравиг выполнил ритуальное приветствие, но увы — паука он в этот миг не видел, а спустя минуту все восьмилапые уже разбежались в разные стороны.

— Ладно, — махнул рукой правитель, — пока Джарита разбирается с обедом и переодеванием, можно успеть хорошенько освежиться в море. Я, конечно, не озерный житель, но от возможности ополоснуться не откажусь.

Ближе к вечеру, после того, как люди получили возможность от души объесться зажаренными над огнем кроликами, а так же доставленными в неимоверных количествах фруктами, после того, как все выбрали себе новенькие туники и каждому Джарита указала его постель — почетным гостям были отведены все нижние помещения замка, и они разместились по пять человек в комнате; после всего этого Найл подумал, что напрасно отложил разговор о дальнейшем пути на послезавтра. Люди, которым последние дни не пришлось ни голодать, ни сражаться совсем не устали и готовы отправиться в дальнейший путь прямо сейчас. Однако правитель решил ничего не менять — в конце концов, привыкшим ночевать на холодных камнях и под открытым небом путникам будет приятно провести несколько ночей в мягких постелях и теплых комнатах. Они этого заслужили.

Сам Посланник опять предпочел ночевать на балконе, самолично отнеся туда свой матрац и одеяло из мягкого войлока, но в ожидании вечера спустился вниз, в соседнюю рощу, где под густыми кленовыми кронами был накрыт обильный стол. Здесь его и нашла Кавина, любезно пригласив проследовать к морю, где между двумя деревьями, одиноко стоявшими на широкой поляне, паучата не поленились натянуть небольшой, от силы на десяток человек, шатер.

Хозяйкой вечера памяти оказалась сама Кавина. Найл припомнил, что поначалу речь шла о том, что девушки участвуют в ритуале то ли по жребию, то ли по очереди, и заподозрил Кавину и Юлук в жульничестве — слишком уж часто везение выпадало именно им. Хотя, с другой стороны, таинство близости с мужчиной, если верить Шабру, познали уже все подростки — интерес к «фокусам» Посланника у них наверняка ослаб. Так и так — в эти решения, принимаемые только молодыми представителями отряда, правитель вмешиваться не собирался, а потому просто сел лицом к детям, вздохнул и продолжил свое повествование с того места, как изгнанники переправились через реку.

В общем-то первая часть рассказа не представляла ничего интересного: пять дней пути вдоль берега, вступление в Провинцию, встреча с советником Борком — все уложилось в несколько минут. Однако за эти минуты Найл успел почувствовать, что энергетика отряда заметно изменилась с момента последней встречи, и даже понял, почему: теперь его слушало не три десятка молодых паучков и столько же подростков, а почти три тысячи смертоносцев — все те восьмилапые, которые присутствовали в радиусе нескольких дней пути. И тогда Посланник нанес удар:

— Жить в Провинции оказалось спокойно, безопасно и сытно, но нашлись люди и пауки, которые не могли спокойно жиреть на теплом солнце, когда в исконные земли предков вторглись захватчики, когда в городе Смертоносца-Повелителя хозяйничают чужаки, когда тела сотен их собратьев втоптаны в песок и брошены на съедение мухам-падалыцикам. Эти смельчаки отказались подчиниться Великому Хоу, приказавшему смириться с позором, и ушли в Серые горы, чтобы сразиться с другим исконным врагом нашего народа — коварным Магом, выведать его секреты и использовать их против жестоких пришельцев.

Конечно, это было вранье, бессовестная ложь — но смертоносцы не умеют обманывать. Постоянно пребывая в мысленном контакте друг с другом, не имея возможности скрывать что-либо от собратьев, они привыкли считать, что лгать вообще невозможно. И пауки — поверили. Три тысячи восьмилапых обитателей Провинции испытали огромное чувство стыда оттого, что не они все отправились выполнять долг чести, а кучка новорожденных паучат, да горстка двуногих, которых они привыкли презирать, и вспоминать о них только в минуты голода.

Теперь все пауки будут считать братьев по плоти равными себе не потому, что так желает Смертоносец-Повелитель — теперь они будут знать, за что уважают эту горстку двуногих. Так будет куда надежнее на случай неожиданных поворотов судьбы. Да и в будущем для потомков этот важный эпизод становления нового мира останется именно таким: полсотни людей и полсотни смертоносцев вместе решили рискнуть собой во имя освобождения Родины. А что касается истины — кого она будет интересовать через двадцать-тридцать лет?

Посланник перевел дыхание и продолжил рассказ — о том, как пауки перенесли людей через пропасть и благодаря этому путникам не пришлось возвращаться из тупика назад, как спустя три дня уже людям пришлось собою отогревать смертоносцев на морозном плато, спасая их от вечного сна.

Вечер памяти он закончил схваткой с чудовищами на каменных россыпях и почувствовал — погибшей стражницы стало жалко всем, даже провинциальным смертоносцам, безмятежно съедающим по несколько селян каждый месяц. Это было именно то чего он и хотел добиться.

Найл встал, повернулся и вошел в шатер. Кавина опустила полог — завершающую точку в ритуале надлежало поставить наедине.

Утро оказалось весьма прохладным — ночью с моря приполз туман, и к утру его влажным щупальцам удалось пробраться внутрь шатра, основательно подмочив подстилки и тонкие покрывала. Сперва Найл хотел для согрева воспользоваться «естественным» способом, но Кавина мало того, что упорно не реагировала на его ласки, в полудреме она натянула на себя покрывало правителя и зарылась в него с головой.

Оставшись вовсе обнаженным, Найл, ежась, выбрался на свежий воздух, больше напоминающий мутную от белой глины воду, пробежался вниз по склону, пока от ног не полетели в стороны крупные брызги, после чего нырнул в теплую воду. Удаляться от берега Посланник не стал — плавать он так и не научился — но побарахтался от души. После мокрого, душного и холодного воздуха вода казалась бархатисто-теплой, приятной на ощупь и на вкус.

Искупавшись, правитель поднялся в замок, прокрался мимо отведенных людям комнат, осторожно забрался по винтовой лестнице на свой балкон, несколько минут полюбовался сверху на качающиеся под ногами пухлые клубы тумана, бессильного подняться на подобную высоту, а потом с наслаждением забрался под мягкое войлочное одеяло.

Однако, стоило ему пригреться и уйти в блаженное состояние полудремы, как рядом послышались тихие, осторожные шорохи. Найл громко зевнул, как бы во сне откатился к перилам, положил руку на древко прислоненного там копья и приоткрыл глаза.

А, это ты Джарита, — уже непритворно зевнул он. Не спится?

— Я привыкла, — пожала плечами служанка. Замковые селяне обязаны выходить на работу сразу после утреннего тумана. Если не проследить — быстро обленятся и будут спать до обеда.

— Когда это ты успела привыкнуть? — усмехнулся Найл. — Насколько помню, я рекомендовал тебя Тантону всего два месяца назад! Кстати, а где это он, почему не видно?

— Не знаю, — пожала плечами служанка и зябко поежилась. После вашего ухода он выделил мне десять селян и отправил за провизией, на болотные фермы. Когда я вернулась, похвалил и стал объяснять, что и где нужно делать по замку. В общем, все так же, как было в вашем дворце, мой господин, только с едой намного проще: кормить нужно только слуг, советник Борк ест… — тут она запнулась. — В другом месте.

— Да, я видел, — кивнул Найл.

— Примерно через полмесяца Тантон привел меня к советнику Борку и испросил разрешение испытать мое умение. Больше я его не видела. Джарита опять поежилась.

— Ну что ж, — пожал плечами Найл, — по всей видимости, ты сдала экзамен, и вы оба получили все, что хотели.

— Знаю, чего они тут все хотят, — зябко передернула плечами служанка. Ужас какой-то.

— Насколько я понимаю, — заметил правитель, — тебе здесь ничего не грозит?

— Да, — согласилась девушка, подошла к перилам, мерзляво обняла себя за плечи и выглянула вниз. Туман. Густой, не скоро разойдется.

— Джарита, — окликнул ее Найл.

Она оглянулась. Правитель приглашающе приподнял край одеяла. Служанка без дальнейших разговоров нырнула в тепло, крепко прижалась к Найлу. Обнаружив, что он обнажен, немедленно развязала свой пояс и принялась выпутываться из туники.

— Ты не спишь, Посланник?

Джарита испуганно замерла. Найл повернулся к спустившемуся по стене гостю, и с неестественным дружелюбием ответил:

— Ну что ты, советник! Кто же может спать в такое чудесное утро?!

— Я слышал вечером твое повествование, Посланник. Ты настоящий шивада, — похвалил Найла Борк. А про то, что пауков можно отогреть человеческим теплом, вчера я узнал впервые. Это очень важное открытие.

— Спасибо за похвалы, советник, — Найл послал ему импульс благодарности. Из истории нашего путешествия ты сможешь услышать еще очень много.

— Полностью уверен в этом, Посланник!

В том восхищении, которое излучал паук, сквозил явный перебор, и Найл промолчал, ожидая, к чему ведет речь советник.

— Я так понял, что ты создал новую память, Посланник? И она находится совсем недалеко?

— Да, советник.

— Скажи, а можно ли будет жителям Провинции воспользоваться накопленным там знанием?

— Разумеется, — несколько раздраженно кивнул Найл. — Существование памяти имеет смысл только до тех пор, пока она кому-то нужна. Она принадлежит всем людям и смертоносцам.

— Благодарю, Посланник, — советник присел в ритуальном приветствии и убежал.

Джарита с облегчением перевела дух, и Найл усмехнулся ее наивной хитрости: такой старый и опытный паук, как Борк, не мог не заметить ментальных вибраций своей главной служанки. Если он предпочел ничего не понять, то это могло означать одно из двух — или девушка слишком ценна для него, и подобные вольности всегда сходят ей с рук, или она вовсе действует по его прямому приказу.

— Не заметил, — прошептала Джарита, вытолкнула свою тунику из-под одеяла и поцеловала Найла в ямочку между ключиц. Мой господин.

— Вы здесь, Посланник Богини? — высунулась из ведущего на лестницу люка голова какого-то мальчишки, и служанка опять спрятала голову под одеяло.

— Да, — кивнул Найл.

— Вот, — мальчишка поднялся на пару ступенек, высунувшись примерно по пояс, и положил рядом с матрацем аккуратный сверток. Внизу лежала ваша туника.

— Спасибо, — кивнул Найл. Мальчишка исчез.

— Мой господин, — зашептала Джарита, целуя Найлу грудь, — как давно я вас не видела.

— Скажите, Посланник Богини, — опять показалась голова мальчонки. — А Джариты здесь случайно нет?

— А что ты от нее хотел?

— Нам в прибрежные фермы три повозки посылать, или пять?

— Три, — высунулась из-под одеяла служанка. Пять отправляйте к болотным фермам.

— Ага, — кинул мальчишка и провалился обратно под пол.

— Бестолковые, — вздохнула Джарита.

— Не ругайся, — улыбнулся Найл. — Похоже, он просто очень старательный.

— Я не видела вас целую вечность, мой господин, — опять прошептала служанка, наклоняясь к груди правителя. — Я думала о вас каждый день, вы снились мне каждую…

— Джарита, — появилась уже знакомая голова, — а «серых» селян на траву посылать, или пусть на кухне остаются?

— Я тебя крышу отправлю чистить! — зарычала милая и нежная девушка.

Судя по тому, как округлились глаза мальчишки, и с какой скоростью он ухнулся в люк, чистка крыш здесь была не в почете.

— Мой господин, — после небольшой паузы снова начала служанка, но Найл замотал головой и откинул одеяло.

— Извини, Джарита, — рассмеялся он, — я очень по тебе соскучился, но, видно, судьба против.

День Посланник потратил на прогулку по окрестным деревням и рощам. Нужно отдать должное — советник Борк действительно сумел превратить полоску земли между морем и горами Хайбада в оазис всеобщего покоя и благоденствия. Здесь не встречалось насекомых опаснее гусеницы, отсутствовали змеи, не носились стрекозы. В зарослях не требовалось настороженно смотреть по сторонам, сжимая копье — ни человеку, ни пауку здесь не угрожала ни малейшая опасность. Да и не только в зарослях: в глазах двуногих рабов смертоносцев здесь отсутствовала та затравленность, которая никогда не исчезала у обитателей города пауков. Никто не стоял над селянами с кнутом или палкой, заставляя работать на полях, никто не сгонял их на ночь в казармы. При виде восьмилапых господ они не только не прятались, но и наоборот — спешили навстречу, всячески демонстрируя свое здоровье, упитанность, чистоту.

При виде этой идиллии как-то забывалось, что лежит в ее основе — почти религиозное стремление, как к высшей цели в жизни, попасть на обед смертоносцу, стремление, которое Борк сумел внушить людям и успешно продолжает культивировать до сих пор.

На Посланника селяне не реагировали никак. Ментальной силы, ядром которой стал Найл, они совершенно не ощущали, в сферу воздействия единого сознания братьев по плоти не попадали: жили себе и жили, ничего не замечая вокруг — как листва на деревьях, как трава на полянах, как мох на камнях, словно и не являлись вовсе разумными существами. Глядя на это, правитель начал понимать, что с будущим походом на город все совсем не так просто и однозначно.

Вечер оказался неожиданно долгим: Посланник рассказывал о долине Парящей Башни, о юном Пурте, ставшем новой памятью, о решении двигаться в дальнейший путь — Найл опять объяснил его не опасностью пребывания в населенной чудовищами долине, да вдобавок рядом со странной Башней, несущей явный отпечаток злой воли Мага, а стремлением маленького отряда найти и победить властелина Серых гор. Обрывать повествование посередине не хотелось, а чтобы пересказать все, случившееся в долине после битвы с чудовищами и до самого момента ухода в дальнейший путь, понадобилось почти два часа и Посланник сильно устал.

В качестве завершения ритуала ему довелось познакомиться с Замией — прелестной смешливой девушкой, сильной, как все потомки изгнанников из паучьего города, но душевно мягкой и отзывчивой на ласку.

«Знакомство» окончилось далеко заполночь, и на этот раз утреннему туману не удалось рассеять крепкого сна молодых людей.

Выгнать их на свежий воздух удалось только полуденным солнечным лучам, прогревшим паутинный полог до такой степени, что воздух под ним стал душным и жарким, как пар над кипящим котелком.

Проснувшийся Найл понял, что если в ближайшие минуты не предпримет радикальных мер для своего спасения, то заживо испечется. Он вскочил, промчался десяток метров, отделявших его от моря, и ухнулся в соленую прохладную воду.

— Рад видеть тебя, Посланник, — прозвучало в сознании приветствие Дравига.

— Рад видеть тебя, Дравиг, — ответил Найл, выбираясь на берег. — Извини, что заставил тебя ждать.

— Рад видеть тебя, Посланник, — хотя приветствие Шабра звучало четко и ясно, его самого видно не было. — Я взял на себя смелость попросить Нефтис подать тебе завтрак, а Юлук — принести немного вина.

— Скажи просто: ты пригласил их на совет, — отмел правитель экивоки восьмилапого ученого. — Никто не спорит, что их присутствие пойдет на пользу.

— Хорошо, — тут же согласился Шабр. — Я пригласил их на совет. А груши, абрикосы и вино они отдадут Замии.

Найл открыл было рот, чтобы парировать очередную эскападу почтительно-ехидного паука, но так и не нашелся, чем ответить. Между тем, подошедшие Нефтис и Юлук и вправду поставили перед растерявшейся от такого сервиса Замией блюдо с фруктами, большую глиняную кружку, положили бурдюк с вином. Девушка удивленно покрутила головой, потом предложила:

— Ты не хочешь поесть, Посланник?

— Хочу, — кивнул Найл, уселся рядом с ней на корточки и выбрал себе самую большую грушу.

— Так что ты решил, Посланник? — задал ему вопрос Шабр, соизволивший-таки спуститься с высокой липы и подойти к остальным братьям. — Мы идем освобождать город от чужаков, или будем блуждать по пустыне еще один год?

— Ура-а! — вскинула Юлук руки с крепко сжатыми кулаками. — Мы идем освобождать наш город!

— Кто идет? Ничего подобного! — немедленно осадил ее Найл. В это мгновение она так явственно напоминала Нуфтуса, восторженно кричавшего от радости, когда путники повернули в сторону владений Мага, а потом погибшего у подножия трона хозяина Серых гор, что правитель ясно и бесповоротно решил — никаких сражений. Больше он своим людям умирать не позволит.

— Ты что, рассчитываешь жить вечно? — грубо вмешался Шабр. — А как же «месть пришельцам», о которой ты вещаешь каждый вечер?

— Не хочу принимать в себя плоть своих соратников, — так же жестко отрезал Найл. — Я сыт.

— Ты отказываешься от своего обещания? — не столько оскорбился, сколько удивился Дравиг.

— Я обещал освободить память, которая осталась под Черной Башней, — напомнил Найл. — Так почему бы нам не вывезти ее, и не перенести в долину Парящей Башни? У нас хватит сил сделать это быстро и тайно, а пытаясь захватить город мы только напрасно погибнем.

— Но почему?! — возмутилась Юлук. — Ведь нас теперь стало «огромная толпа»!

«Великая Богиня! — поморщился Найл. — Ведь никто из „детей“ не умеет ни читать, не писать! А уже рвутся на смерть».

— Где ты научился читать и писать? — внезапно поинтересовался Шабр.

— В Белой Башне.

— А где она находиться?

Найл стиснул зубы и промолчал.

— Только в городе, и только в Белой Башне дети могут научиться твоим наукам, — неумолимо закончил свою мысль паук.

— Но почему, — продолжала требовать ответа Юлук, — почему ты не хочешь освободить город, когда к нам присоединилось так много смертоносцев?

— Ты помнишь, Юлук, я рассказывал о битве на плато? Тогда в битву с чужаками вступило в несколько раз больше смертоносцев, чем сейчас готовы встать рядом с нами. Чужаки истребили их всех.

— Ты сам учил меня, Посланник, — напомнила Юлук, — чужаки победили потому, что в их рядах сражались бок о бок и люди, и пауки. Теперь мы сами умеем сражаться точно так же. Мы победили Мага! А ведь у него было куда больше воинов, чем нас.

— Правильно, — согласился Найл. — Но только теперь все изменилось: у нас «огромная толпа» смертоносцев, и всего «чуточка» людей. Все получается точно так же, как и было на плато в первой битве.

— Но ведь в Провинции людей тоже «огромная толпа», — удивилась Замия, — Почему ты их не считаешь?

— Потому, что они люди, — тихо ответил Посланник, — а мы: братья по плоти. Они совершенно нечувствительны ни к нашему единому сознанию, ставшему для здешних пауков «Смертоносцем-Повелителем», ни вообще к чужим мыслям. Им не интересна наша война.

— Можно их попросить, — с чисто детской наивностью предложила Замия.

Нефтис громко хмыкнула. За время прошлого пребывания в Провинции она вдосталь успела насмотреться на здешних селян.

— Просить нужно советника Борка, — ответил Шабр. — Никто не знает местных двуногих лучше него, даже они сами. Я могу пригласить его, Посланник?

— Да, — после короткой заминки кивнул Найл.

В разговоре на несколько минут возникла заминка, и правителю наконец-то удалось откусить от сладкой груши хотя бы один кусочек, но не больше — советник явился мгновенно, словно заранее ждал приглашения где-то поблизости.

— Готов ли ты дать нам людей для освобождения города, советник Борк? — в лоб спросил его Найл.

— А не мог бы я узнать, каким образом ты собираешься использовать их, Посланник Богини? — с вежливостью переспросил советник.

— Они должны стоять в первых рядах… — начал было объяснять Найл, но спохватился, и просто послал пауку мысленную картинку: насколько шеренг копейщиков закрывают щитами толпящихся за их спинами смертоносцев от летящих со стороны врага дротиков и стрел. Начинается атака. Копейщики наносят удар в ровные ряды противника, строй обеих армий ломается — смертоносцы начинают хлестать врага парализующими ударами воли, движения чужих воинов замедляются, они становятся легкой добычей наступающих, а затем пауки и вовсе выходят вперед, кусают и впрыскивают яд парализованным врагам, опутывают их паутиной.

— Ты ведь, знаешь, Посланник, слуги смертоносцев не имеют права иметь оружия. Все люди в провинции безоружны.

Найл прикусил губу: если щиты, подобные тем, которые были у воинов Мага, еще можно попытаться сплести из прутьев, то наконечники для копий так просто не сделаешь — нужны тысячи подходящих камней. Вряд ли в Провинции имелись такие запасы кремня — его придется долго собирать и не менее долго обрабатывать.

— Могу ли я спросить, каким путем вы собираетесь идти в город Смертоносца-Повелителя, Посланник Богини?

— Берегом… — Найл запнулся и понял, что советник нанес по планам «братьев по плоти» еще один тяжелый удар.

Неподвижный или малоподвижный паук способен обходиться без пищи почти год. Так, смертоносцы Провинции, мало двигаясь, но неся караульную службу на границах или наблюдая за порядком в сельских районах, обходились всего лишь одним «праздником еды» в месяц — устраивая настоящее представление в просторном зале под искусственным холмом.

Но если паук вынужден много двигаться — например, в походе — то и еды ему нужно почти столько же, сколько и человеку. Две-три сотни путников, придерживаясь узкой полоски прибрежных зарослей, еще могут обеспечить себя с помощью охоты — но уж никак не две-три тысячи пауков.

— Дорога через пустыню займет около восьми дней, — моментально оценил возможные варианты Борк. Вдоль берега — не меньше двенадцати. Каждому пауку понадобится по два селянина. Я смогу выделить такое количество людей, но только в том случае, если ушедшие с вами смертоносцы не вернутся по крайней мере в течение двадцати лет, пока не восстановится человеческое поголовье.

— Ты предлагаешь кормить нашу армию людьми?

— Но ведь ты знаешь, Посланник Богини, — присел в ритуальном приветствии советник Борк, — в Провинции нет другого продовольствия. К тому же, двуногие будут только рады слиться с «высшими существами» как можно раньше.

А еще при таком раскладе советник рассчитывал как минимум на четверть века избавиться от визитов беспокойных гостей — но об этом он предпочел умолчать.

— Всех людей, которых может дать советник, — оглянулся правитель на Юлук, — паукам придется съесть по дороге, чтобы хватило сил добраться до города.

Такой вариант событий заставил девушку призадуматься.

— К сожалению, сделать так, чтобы паук двигался, не тратя сил, невозможно, — посочувствовал Борк.

Правитель, услышав эти слова, вскинулся и повернулся к Дравигу:

— Ты слышал? Нужно перебраться в город не тратя сил!

— Да, Посланник, — согласился старый паук. Это невозможно.

— Как это так, невозможно?! Дравиг, где наш флот?

Перед вступлением в город захватчиков к кораблям, ожидавшим возвращения Посланника Богини после битвы у плато, был отправлен приказ идти в Дельту, чтобы встретиться там с остальными беглецами. Однако, из-за слишком сильного энергетического поля Великой Богини, установить мысленный контакт с кораблями не удалось. Когда через несколько десятков дней изгнанники добрались до побережья, флота там не оказалось.

— Дравиг, несколько десятков кораблей, способных взять на борт тысячи пауков, не могли исчезнуть бесследно! Мы прошли вдоль всего побережья от Дельты до Провинции, и не встретили следов ни одного крушения. Корабли целы! Где они могут быть?

Разгорячившись в споре, Найл уже забыл, что был противником военного похода на город — теперь он искал любую возможность это нападение осуществить.

— Дравиг, давай считать, что корабли прибыли к Дельте. Нас они не нашли, мысленный контакт установить не смогли. Что они будут делать?

— Разойдутся вдоль побережья, и станут искать, на тот случай, если мы вышли к морю в другом месте.

— Они не могут разойтись, — поправил Дравига Шабр. — На кораблях всего два смертоносца. Один оставался с флотом, когда все пауки ушли на битву, а второго прислали из города, с приказом отправляться в Дельту. Если корабли разойдутся слишком далеко, они потеряют друг с другом связь.

— Значит, они плавают все вместе, одной эскадрой, — подвел итог правитель. Если они верны долгу, то продолжают нас искать. Где?

— Сюда они точно не поплывут, — предположил Шабр, — они знали, что мы уходим из города в другом направлении. Возможно, они решили, что мы ушли еще дальше, за Дельту, и ждут там.

— Но нас там нет, — напомнил Найл.

— Смертоносцы понадеются, что город устоял, и из него никому не пришлось убегать. Они вернутся к устью реки, поднимутся по ней немного вверх по течению и попытаются установить мысленный контакт со Смертоносцем-Повелителем. Он им, естественно, не ответит. Флот развернется и пойдет назад, за Дельту. Шабр излучал свою мысль спокойно и уверенно, осознавая, что нашел верный ответ. Корабли должны курсировать вдоль побережья от устья реки и на несколько дней пути за Дельту, в надежде или найти нас, или установить контакт со Смертоносцем-Повелителем.

— Ты хочешь сказать, Посланник, что у нас будет свой большой флот? — Юлук, имея опыт мысленного общения с пауками-подростками, смогла понять, о чем говорит правитель со взрослыми смертоносцами. — И мы сможем перевезти всех людей и пауков прямо к городу?

— Забудь про местных селян, — покачал головой Найл. — Они миролюбивы и совершенно безоружны. Действовать придется только нам, братьям по плоти и смертоносцам Провинции.

— Но ведь ты сам… — растерялась девушка.

— Сам, сам, — улыбнулся Посланник. Все это я говорил сам. Но не забудь: на протяжении последних сотен лет смертоносцы ни разу не вступали в сражения с людьми, и тем не менее смогли сделать их своими рабами. Секрет прост: собравшиеся в отряд люди почти всегда оказываются сильнее отряда пауков, но один смертоносец почти всегда способен справиться с одним человеком. Восьмилапые подсылали в города и поселки лазутчиков, а потом годами и десятилетиями ждали случая, когда смогут неожиданно ворваться внутрь и парализовать людей поодиночке. Мы поступим точно так же: тайно, в темноте подплывем на кораблях, высадимся прямо в центре, у моста, пауки разбегутся по городу, поодиночке парализуют ночные патрули, потом ворвутся в казармы, дворцы и караульные помещения и парализуют спящих там воинов своим ядом. К утру город будет наш.

— Парализующая воля действует не на всех, — напомнил советник Борк. Всегда находятся люди, которым удается выстоять и начать сражаться. А один-единственный болезненно раненый паук способен загубить атаку на все поселение.

— Значит, сражаться не надо, — пожал плечами Найл. — Если вражеский воин устоял перед парализующим ударом, от него следует держаться на безопасном расстоянии и натягивать паутины поперек дороги, чтобы помешать ему убежать и поднять тревогу. Преследовать, обгонять, пугать, вынуждать останавливаться и готовиться защищаться и — натягивать вокруг паутину. Нефтис, Сидония, Юлук, я — мы разобьем братьев на группы по десять человек. Мы будем прибегать на помощь и захватывать таких «устойчивых» врагов с помощью копий. Один против десяти — им не поможет никакое металлическое оружие и доспехи. — Раньше мы так никогда не поступали, — оживленно зашевелились все трое смертоносцев. — Эта тактика действительно может принести успех.

— Но у людей есть дурная привычка, — добавил советник, — они выставляют вокруг своих поселений посты, караулы. Им всегда удается поднять тревогу раньше времени и приготовиться к обороне.

— Это еще что, — усмехнулся Найл. — Ты помнишь Тройлека, Дравиг?

— Именно он почувствовал мои мысли за три дня пути, — хмуро ответил седой паук, — разгадал наши планы и раскрыл засаду.

— Чего же в этом хорошего? — не понял советник Борк.

— Райя видела, что подобные «сторожевые» пауки есть при каждом карауле вокруг города. Восьмилапые прощупывают местность вокруг, стараясь почувствовать враждебные мысли крадущегося врага. Я совершенно уверен — пока эти пауки спокойны, бдительность у людей отсутствует полностью. Они не заметят нас, пока мы не наступим им на ноги.

— Но как вы обманете самих пауков? Найл положил надкусанную грушу обратно на тарелку, подошел к Дравигу и уселся у старого воина прямо между ног, перед самой мордой.

— Ты помнишь Скорбо, мой друг? — спросил правитель.

— Да, Посланник.

— Ведь это именно я нашел его тогда на улице. Была ночь. В безмолвной тишине падал снег — единственный случай в моей памяти, когда в городе шел снег. Я проснулся от холода, выглянул в окно и поразился этому чуду, потом быстро спустился вниз и вышел на улицу. Сперва я долго баловался — давил снег в руках, лепил фигурки, просто сжимал и смотрел, как он тает. Потом прогулялся по площади, слушая как он хрустит под ногами, и вдруг заметил медленно двигающееся темное пятно. Это и был Скорбо, тяжело раненый, уже умирающий. Только благодаря снегу удалось так быстро найти тот дом и тот дворик, куда его заманили, чтобы уничтожить. С тех пор мне никак не давала покоя одна мысль: Скорбо прополз почти три сотни шагов в направлении дворца. Скорбо пытался перед смертью что-то мне сказать. Скорбо был жив и он был в сознании! Почему же он не позвал на помощь, а полз к дворцу, теряя последние силы? Почему ни один из ближайших пауков не ощутил волны боли, когда по панцирю Скорбо ударила макушка пальмы?

— Наверное, Маг знал какой-то секрет, как помешать смертоносцу позвать на помощь, и воспользовался им, чтобы обезопасить своих слуг.

— Да, — кивнул Найл, — получается, Маг знал, каким образом не дать мысленным вибрациям вырваться из головы находящегося в сознании паука, как не дать уйти в окружающий мир ни единому сигналу: ни боли, ни крику о помощи, ни обычным мыслям — ничему.

— Знай мы эту тайну, мы смогли бы незаметно подойти к постам пришельцев вплотную, — сделал вполне понятный вывод старый смертоносец.

— А вот последние десять дней меня мучает другой вопрос, — продолжил исповедоваться правитель. Почему Дарующая Дыхание, Пребывающая в Прошлом, Настоящем и Будущем, Великая, Бессмертная и Всемогущая, почему знающая все Магиня была так уверена, что спустя месяц мы увидимся с нею вновь? Настолько уверена, что уже отдала приказ встретить меня у границы и проводить к ней в комплекс! Знамение для нас, не так ли?! Сдается мне, Дравиг, знает она эту тайну старого Мага, знает, и совершенно уверена, что тайна сия нам понадобится. Наша прекрасная, хитрая, нежная и коварная, наша великолепная принцесса Мерлью ждет, когда мы сами придем к ней и попросим отдать этот секрет. Тогда она сможет назначить за него любую цену, которую только пожелает.