Змей Уроборос

Интродукция

Звали его Лессингам, и жил он в Востдейле в старинном приземистом особняке в глубине старого седого сада с роскошными тисами, которые еще саженцами видели викингов в Копленде. Лилии, розы и дельфиниумы цвели у ограды, а на клумбах перед крыльцом красовались бегонии с цветами крупными, как блюдца: белыми, красными, розовыми и лимонными. По камням стен ползли вверх вьющиеся розы, жимолость, клематис и огненно-пурпурные вьюнки. Справа и слева за садом темнел густой лес, а на открытом северо-востоке виднелось вдали одинокое озеро. Горизонт замыкали горы: над четким плавным абрисом холмистой гряды высоко поднимал голову скалистый Гэйбл.

На теннисный корт уже прокрались длинные прохладные тени, воздух стал золотистым. В деревьях ворковали голуби. Два зяблика играли возле сетки, по дорожке торопилась трясогузка.

Распахнутое французское окно открывало часть столовой с панелями темного дуба и столом времен короля Якова. Поблескивало серебро, искрился хрусталь, прихотливыми цветными пятнами перекликались цветы в вазах, горы фруктов на веджвудских блюдах: сливы, персики, мускатный виноград. Лессингам полулежал в кресле-качалке, устремив взгляд сквозь дым послеобеденной сигары на розы Слава Дижона, которые свисали из окна спальни, купаясь в мягком вечернем свете.

Её рука лежала в его руке. Это был Их дом.

– Давай докончим главу о Ньяле? – предложила она.

И, взяв тяжелый фолиант в выцветшей зеленой обложке, начала читать:

– «Он вышел в ночь на воскресенье, когда до зимы оставалось еще девять недель; услышал он великий треск, так что подумал, что земля сотряслась вместе с небом. Тогда посмотрел он на восток, и ему показалось, что он видит там огненное кольцо, а в кольце – всадника на сером коне. Приблизился всадник и промчался мимо него так близко, что он хорошо рассмотрел и его, и коня. Пылающий факел держал всадник в руке, а сам был черен, как смоль, и громким голосом пел такие слова:

И показалось ему, что всадник швырнул факел на восток в сторону гор, и пламя закрыло от него горы. А сам всадник ускакал в пламя, и не стало его видно.

После того пошел он в постель, и надолго отрешился от всего, а когда пришел в себя, то помнил все, что случилось, и поведал о том отцу. Но отец посоветовал ему рассказать обо всем Хьялти сыну Скегги. Итак, он пошел и рассказал все Хьялти, а Хьялти сказал, что было ему видение Волка-всадника, что бывает перед великими событиями…»

Некоторое время они сидели молча, потом Лессингам вдруг произнес:

– Ты не против того, чтобы мы сегодня спали в восточном крыле?

– Как, в Лотосовой Комнате?

– Да.

– Сегодня мне как-то лень, дорогой.

– Ты не будешь возражать, если я пойду туда один? Я вернусь до завтрака. Я люблю, когда ты со мной, но мы сможем отправиться вместе на исходе следующей луны. Ведь моя любимая не станет бояться?

– Нет! – сказала она, смеясь. Но глаза ее слегка расширились, а пальцы теребили его цепочку от часов. И она добавила: – Лучше бы ты пошел вместе со мной когда-нибудь потом. Здесь так необычно, и Дом, и все остальное. Вдобавок, путь долог, иногда в Лотосовой Комнате можно прожить несколько лет, хотя на самом деле всего лишь до утра. Лучше пойти вместе. Если что-нибудь случится, с нами обоими будет кончено, но тогда это уже не будет иметь значения.

– С нами обоими что? – спросил Лессингам. – Боюсь, что ты не совсем правильно выразилась.

– Ты же учил меня выражаться! – возразила она, и оба рассмеялись.

Они долго просто сидели, потом тени накрыли газон и наползли на верхушки деревьев, и высокие скалы горного отрога заалели в лучах вечернего солнца. Тогда он предложил:

– Хочешь, прогуляемся немного в сторону гор? Сегодня виден Меркурий. Он показывается сразу после заката.

Через некоторое время, стоя на открытом холме, они уже смотрели в небо, а над ними с писком кружились летучие мыши. Наконец, совсем низко на западе над полосой заката в темном небе засветилась туманная планета.

– Сегодня вечером Меркурий словно показывает на меня пальцем, Мери, – заметил Лессингам. – Я сегодня нигде не засну, кроме как в Лотосовой Комнате.

Ее рука сжала его руку.

– Меркурий? – произнесла она. – Это же другой мир. Это слишком далеко.

Но он засмеялся и ответил:

– Нет ничего слишком далекого.

Когда тени сгустились, они пошли назад. Задержавшись под аркой ворот, ведущих в сад, услышали, как из дома льются негромкие отчетливые звуки спинета. Она подняла палец.

– Слышишь? Это твоя дочь играет «Преграды».

Они постояли, прислушиваясь.

– Она любит играть, – прошептал он. – Хорошо, что мы научили ее. – И добавил, тоже шепотом: – «Тайные преграды». Интересно, что вдохновило Куперена на такое мистическое название? Только мы с тобой знаем, что оно означает на самом деле. «Тайные преграды».

В ту ночь Лессингам лежал один в Лотосовой Комнате. Ее решетчатые окна открывались на восток в сторону спящего леса и дремлющих обнаженных холмов Иллгил Хед. Сон его был спокоен и глубок, потому что это был Дом Мира, Послеполуденный Дом.

В самый глухой час ночи, когда убывающий месяц выглянул из-за горного отрога, он вдруг проснулся. Серебряный луч падал через открытое окно на маленькое существо, сидевшее в ногах на спинке кровати. Черная круглоголовая птичка с коротким клювиком и длинными острыми крылышками сверкнула яркими, как звезды, глазами и вдруг произнесла:

– Пора.

Лессингам встал, взял с кресла большой плащ, завернулся в него и сказал:

– Я готов, ласточка.

Ибо это был Дом Сокровенных Желаний.

Сияющие глаза ласточки наполнили комнату звездным светом. Комната была старая, резные узоры из лотосов украшали панели, кровать, кресла и потолочные балки. В призрачном свете лотосы изгибались, словно покачиваясь в ленивом водном потоке. Лессингам подошел к окну, ласточка села ему на плечо. За окном, не касаясь земли, ждала колесница цвета лунного нимба, запряженная странным крылатым конем, его передние ноги были покрыты перьями и заканчивались не копытами, а когтями. Человек вошел в колесницу, и ласточка пересела к нему на колено.

Взмахнув крыльями, дикий скакун взмыл в небо. Ночь вокруг заполнилась пузырьками, подобно тем, что окружают ныряльщика в глубокой воде под гладкой скалой. Скорость поглощала время. Мир кружился. Но всего через пару мгновений невероятный скакун широко распростер крылья и спланировал на большой остров в дремлющем море, окруженный другими островами поменьше. На острове высились скалистые горы, на холмах раскинулись пастбища, и в лунном свете блестела вода в родниках, ручьях и водопадах.

Они приземлились у ворот, увенчанных изваяниями золотых львов. Лессингам сошел с колесницы, ласточка закружилась над его головой, указывая путь через ворота на тисовую аллею. Словно во сне, он последовал за птичкой.