Змеиная невеста. Четвертая часть

Глава 2

Двери смежного зала с треском растворились, и в него влетел отряд охраны с мечами наголо. Далгет и Захри мгновенно сменили форму, отгораживая проем, а Саха метнулся к своей ведьмочке.

– Что с тобой, Вишенка моя? Что с тобой? Тебе плохо?

У него руки тряслись. Отравилась? Мммммагхххх! Неужели здесь, в родном доме, ее кто-то отравил?! Словно сквозь вату он слышал, как Далгет рявкнул на командира отряда:

– Вагит! Уводи своих сейчас же!

А потом резко бросил брату:

– Захри! Перекрой здесь все!

Там, за спиной, что-то происходило, искрила и лилась потоками магия, но Сахе было не до того. Осторожно касался кончиками пальцев лица своей ведьмочки, гладил по щекам. Было безумно страшно.

– Наиля, Вишенка моя, прошу тебя, открой глаза… Наиля, ответь, что с тобой?!

Он готов был трясти ее за плечи, укрыть собой, забрать всю ее боль, жизнь свою отдать. Только бы с ней ничего не случилось! Но она так и оставалась в прострации, бледная и недвижимая, словно спящая кукла.

Секунды шли, а ему казалось – годы.

– Наиля! – тряхнул он ее в отчаянии.

И тут она качнулась, открывая глаза и простонала:

– Пи-ииить…

Саха осел назад от неожиданности. А потом потрясенно прошептал:

– Ты…

Ведь он уже не надеялся. Трудно было поверить.

Не сразу заметил, что Далгет держит его плечо и протягивает ему стакан с освященной водой. Мороз по коже. Понимание пришло, заливая его волной чувств, которым он не знал названия.

Взял из руки брата высокий прозрачный стакан, полный кристально чистой воды и срывающимся голосом спросил:

– Хочешь… пить?

Смотрел в ее затуманенные глаза и ждал. Боялся, что все это снова ошибка, надеялся, уговаривал себя, что все это не страшно, если вдруг опять ничего не выйдет…

– Да, – простонала она жалобно.

И тогда он нервно сглотнул и произнес священную формулу:

– Пей, ИматАани.

А потом с замиранием сердца смотрел, как его ведьмочка пьет и к ней возвращаются краски. Она жадно выпила всю воду до капли. С сожалением взглянула на пустой стакан и, неловко улыбаясь, отдала обратно.

Все!

Еще не осознал толком, но уже трансформировался и, хохоча от счастья, подхватил ее на руки.

Конечно же, Лера была в шоке. Тут на ее глазах развернулось такое! Почище, чем тогда, на свадьбе, когда Далгет вместо своей невесты назвал избранной ее.

В первый момент растерялась, потом затихла, с умилением глядя на эту парочку молодых идиотов. Столько воспоминаний нахлынуло разом, столько чувств.

И ощущала себя… Старшей женщиной рода (триста лет и ни днем меньше!)

Зато, когда увидела, что Саха оглядывается, не зная, куда со своей драгоценной ношей податься, сразу пришла в себя и крикнула:

– Далгет! Туда их! Давай, скорей!

Далгет кивнул, мгновенно подхватывая ее на руки, а с ними уже поравнялся Захри, державший на руках свою Золотую змейку. И вся процессия устремилась туда, к древнему залу, где священное озеро и по стенам вьется цветущий ашхи.

Они неслись по коридорам старого дворца, хохоча и сталкиваясь по дороге. Никогда еще древние своды подземного дворца не видели, чтобы так весело начинался обряд. А со старинных фресок на стенах на них смотрели другие пары, жившие в древние времена. Женщины – маленькие, хрупкие и прекрасные. И Наги. И там была их любовь. Змеиное счастье.

Но вот дорога неожиданно закончилась.

Перед ними была тяжелая каменная дверь священного зала.

Все замерли, внезапно притихнув от волнения. Вперед выдвинулся ДалгетХан, коснулся ладонью резной каменной поверхности. Секунда, а потом с тихим шорохом стала открываться древняя дверь.

Саха с Наилей на руках скользнул внутрь, и все. Их отсекло от всего внешнего мира.

Дверь закрылась, а они остались снаружи. Странное чувство.

Мужчины уже успели трансформироваться обратно, Лера даже не успела заметить когда. А теперь она спустилась на пол и стояла, прижав руки к груди. Рядом послышались шаги. Захри подошел, обнимая одной рукой свою Золотую змейку. Проговорил:

– Встретимссся за ужином.

Далгет понимающе кивнул, а тот подхватил Золотую на руки, снова трансформировался и исчез в коридоре вместе с ней. Только кончик черно-бронзового хвоста мелькнул.

– Там все будет хорошо, – тихо проговорил Далгет. – Пора и нам.

Она взглянула на него, потом снова на дверь. Столько личных воспоминаний… Жаль, что нельзя прожить этот момент дважды. А он выразительно вскинул бровь, как бы говоря: «Почему нельзя?»

Во взгляде было столько горячего обещания, что Лера невольно покраснела и тихонько рассмеялась. А потом позволила ему унести себя. Потому что, да, им действительно пора было уходить. Так много надо успеть, стольких гостей дополнительно сюда доставить!

Раз у них обряд, то и свадьба теперь пройдет иначе.

Когда за ними закрылись каменные двери древнего зала, Наиля не знала, что чувствовать. Веселье схлынуло, уступая место волнению. Они ведь были уже здесь однажды, но тогда все было по-другому. Тогда у нее и времени особо не было оглядеться, было так страшно и горько. А теперь Саха принес ее сюда на руках.

Она на мгновение зажмурилась, а потом медленно выдохнула, открыла глаза и огляделась вокруг.

Большой круглый зал, похожий на перевернутую чашу. Сверху лился свет. Наиля знала, что свет магический, но был так похож на солнечный. В центре, под самым куполом, естественный круглый бассейн – маленькое озерцо чистейшей воды, вглубь которого уходила дорожка, мощенная плитами из синего камня.

Все стены и потолок были увиты цветущим ашхи. И запах стоял тот самый, острый и дурманящий, теперь она его чувствовала иначе. Запах пьянил, вызывал томление, становилось жарко…

Саха замер, глядя на нее, а она невольно затаила дыхание.

– Я раздену тебя.

Сглотнул, кадык дернулся.

Немного страшно, как в первый раз. Хотя они давно уже… Но ведь сейчас все по-другому. Он же огромный Наг, она рядом с ним такая маленькая.

– Да, – едва слышно прошептала она, опуская взгляд.

Перед глазами его грудь. Красивая, рельефная, и у него такая гладкая упругая золотистая кожа, так хочется его коснуться, прикусить, гладить.

– Сейчас… Вишенка моя.

Его голос звучит низко, а у нее закрываются глаза. Рвется вздох из груди. Его нетерпеливые руки чуть подрагивают, каждое касание – как по оголенным нервам – сладкооо.

Ахххх, как сладкоооо.

– Пойдем в воду.

Голос дрожит, цепляет что-то внутри нее, заставляя тело покрываться мурашками. Вода такая теплая. Обнять его, обвить торс ногами, не открывать глаза, чтобы это не прекращалось.

– Теперь кровь. Вишенка моя, скажи… Ты хочешь?

Да. Да. ДА. Немного страшно открыть глаза – вдруг это сон, и все исчезнет.

Он вынес ее на пол и устроил на себе.

– Из пальца, из руки или из сердца?

Из сердца. Она хотела только из сердца.

Это уже было в их жизни, но сейчас все было по-настоящему и ощущалось острее в разы. Саха замер перед ней, шумно вздохнул, вытаскивая из воздуха золотой родовой меч. Откинулся назад и медленно провел заостренным лезвием по своей груди, разрезая кожу. Побежали крупные капли крови. А он взял ее руку, сначала поцеловал каждый палец, потом коснулся себя и сразу же поднес к ее рту.

– Прими меня.

Это же его часть, и она теперь его часть. Дыхание сбилось, волной стал накатывать жар, словно сладкие когти стиснули сердце и потянули к нему.

– Теперь ты.

И осторожно вложил рукоять родового меча в ее ладонь. У нее дрожали руки. Но страшно не было. И больно тоже. Было только огромное желание, чтобы он снова ее коснулся. Даааа.

Закрылись глаза, как только он припал губами к маленькой ранке под левой грудью. Выпил. А потом втянул в рот ее всю. Ммммм! Обхватил руками и усадил на себя, касаясь входа. Даааа!

– Вишенка моя, – прохрипел, подаваясь вперед и припадая к ее губам. – Я осторожно…

И толкнулся.

Закатились глаза под веками… Ааа-ахххх-хааа…

Ей хотелось кричать, было безумно сладко. И да, она кричала, потому что остановиться было уже невозможно. А дальше она ничего не помнила и не ощущала. Только ни с чем не сравнимое наслаждение. Свершился обряд.

Потом он целовал и прикусывал кожу на животе над самым лобком, потому что именно там поселилась Матри – родовой брачный знак. Маленькая черная кобра расположилась головой к животу, а хвост… Хвост спускался прямо туда.

Наиля ахнула, увидев Матри, и смутилась, закрыла лицо. А он засмеялся и стал целовать ее там.

К ужину они из зала не выбрались.

Только к ночи.

И то потому, что с утра должны были начать прибывать первые гости на их свадьбу.