Зеркало прощения (Андрей Фло) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Вот и закончил я первую книгу задуманного мной повествования о похождениях мальчика Фло и его друзей. Хочу сказать, что бесполезно заглядывать сразу на последнюю страницу, чтоб узнать – чем все закончится (я знаю, некоторые так делают. Сам иногда не могу удержаться : – ) ), потому что в этой книге ничего не заканчивается. Сейчас с легким сердцем сяду за редактирование, хотя работа эта будет и не легкой. А потом буду писать продолжение. Заранее хочу попросить прощения за возможные грамматические ошибки. Особенно в конце книги. Последние страниц 30-40 я набирал на телефоне, так как компьютера под рукой не было. С уважением, ваш Flo.

АНДРЕЙ ОЛЕГОВИЧ ФЛО

ЗЕРКАЛО ПРОЩЕНИЯ

Глав 1.

Последняя Капля.

Фло шел по длинному каменному коридору Академии Шелера, перекинув через плече свой рюкзак с немногочисленными учебниками и тетрадями внутри. Он собирался сегодня уйти после четвертого урока, чтоб успеть к своим друзьям в Нижний Город. Намечалась очередная игра в «башни». Бой обещал быть очень жестоким – ведь на кону большие деньги! Ну а если ты не собираешься идти на последние три урока, то просто глупо таскать с собой лишние учебники. Фло их оставил дома. А чтоб мать или отец случайно на них не наткнулись, он сунул их глубоко за шкаф с игрушками Грендж. И хотя этот старый бородатый хрыч Шелер все равно доложит родителям, что их ненаглядный сынок вновь осмелился уйти с занятий, осторожность все-таки не повредит. После игры пускай все горит синим пламенем, но сегодня Фло просто обязан был отыграться. Он буквально всем своим существом чувствовал, что богиня удачи ему сегодня улыбнется. Тем более что в напарниках у него нынче Аго-Бросало. А с ним можно было рассчитывать на победу.

От этих сладостных мыслей Фло отвлекли пристальные взгляды его сокурсников. Выстроившись как всегда вдоль больших витражных окон, они провожали его удивленными взглядами. Что могло послужить причиной их удивления, Фло понять не мог. Он несколько раз отряхивал свой школьный халат сзади, думая, что он, возможно, испачкан, но причина оказалась совсем не в этом.

– Это ж надо! – скривив улыбку, воскликнул очкастый Шак. Самый первый ученик в Академии и самый первый враг Фло. – Наш Фло решил сегодня на занятия прийти вовремя! Завтра наверно небеса прольются на землю дождем из лягушек в честь такого события!

Фло это не понравилось.

Поравнявшись с Шаком, он изобразил страшную гримасу, и приблизил свое лицо к лицу очкарика так близко, что казалось, сей час его поцелует. Толпа зевак в ужасе замерла, ожидая, чего ни будь зрелищного. Но Фло лишь прошипел сквозь зубы:

– Есть другой вариант. В честь такого события я тебе сейчас нос на бок сверну, и уши на макушке бантиком завяжу. Хорошо?

Шак что – то обиженно пробубнил себе под нос, осторожно попятился назад и снял очки. На всякий, как говорится, случай. Вся Академия знала, что с Фло лучше не шутить.

– Вижу, что ты понял. Умница.

Фло мило улыбнулся Шаку, щелкнул его пальцем по носу и направился к стенду с расписанием занятий.

Любой другой ученик знал расписание на зубок, но только не Фло. Ему даже не интересно было, какой сейчас урок. Ему просто нужно было знать: в какой класс направляться.

Первым оказался урок матимагической физики. Фло недовольно поморщился. Матимгическая физика – это, как он сам выражался, был «полный заблуд». Он еще мог как-то терпеть обычную физику, но матимагическую…

– Неужели?!

Фло вздрогнул, услыхав за спиной голос Одея, довольно молодого высокого мужчины, преподавателя этики и «обитателей Гелиона».

– Здрасте, – растерянно пробормотал Фло, и уже собирался ускользнуть, но крепкая рука Одея легла ему на плечо.

– Ты меня сегодня удивил, Фло Раус, – не без усмешки сказал Одей своим, как всегда, певучим голосом. – На сколько я помню – в этом году ты впервые пришел без опоздания. На тебя это не похоже.

«Я собираюсь вас удивить еще больше, когда уйду с последних уроков» – мысленно усмехнулся Фло. А в слух сказал:

– Не спалось мне сегодня. Рано встал.

Одей прекрасно понимал, что эти слова прозвучали как мелкая издевка, но, тем не менее, нашел в себе силы сохранить улыбку на лице, и сказал:

– Надеюсь, ты и в будущем будешь являться в Академию вовремя, как все нормальные дети. Поверь, это доставит всем нам огромное удовольствие.

Фло молча кивнул в ответ, и, выскользнув из-под руки преподавателя, поспешил уйти. Одей проводил его печальным взглядом и еле слышно проговорил:

– Этот парень плохо кончит.

– …Взглянув на карту мира, можно без труда понять, почему эти два материка называются «Великими». Это два единственных материка на всем Элудите. Вся остальная суша – это, как вы сами видите, просто небольшие острова и архипелаги.

Когда – то давно, около ста двадцати миллионов лет назад, на планете существовало три материка. Эсер, Пентрон и Лоин. Но в результате какой-то чудовищной экологической катастрофы Пентрон раскололся на части, образовав собой эти самые острова. В то же время Эсер и Лоин наоборот столкнулись, спровоцировав образование гор в месте удара. Последующие годы материки вновь принялись расходиться в стороны, и в данный момент их соединяет лишь узкий кусочек суши, длиной в семь километров. В простонародье этот кусок называется «Переходом».

Прошло много лет, и теперь лишь одним богам известно: почему Лоин переименовали в Гелион, а Эсер в Балстин. Есть легенда, что одно из Зеркал Прощения…

Та – ак! А Фло Раус видимо уподобился богам и занялся созданием, какого-т своего мира. И как же ты намерен его назвать?

Джео, учитель географии, склонился над партой Фло и его багровый колпак грозился вот-вот свалиться прямо на нераскрытый учебник.

Фло в полном недоумении взглянул на Джео. Его только что оторвали от сладостных размышлений о предстоящей игре, и поэтому он не совсем понимал, чего от него хотят. Оглядевшись вокруг, он успел заметить, как ученики поспешно отводили от него свои взгляды. Видимо, только что двадцать две пары любопытных глаз глядели на него.

«У, коротышки, – со злобой подумал Фло. – Все вам интересно, всезнайки чертовы!»

Взглянув на Джео (тот угрожающе постукивал магической указкой по ладони), он спросил:

– Чего?

– Спускайся, говорю, с небес на землю. Я тут пытаюсь рассказывать классу об образовании материков Элудита.

– Да? – с усмешкой произнес Фло, и снова оглядел класс. Все делали вид, что чем-то заняты и не решались взглянуть в его сторону даже краем глаза. – А я то думал, что это муха жужжит.

Кто – то из учеников фыркнул и по комнате прокатился сдавленный смешок.

Глаза Джео обиженно забегали из стороны в сторону, а сам он весь побагровел, словно его колпак. Слова Фло его здорово зацепили, он даже разозлился. Но лишь внутренне. Устав Академии Шелера запрещал выплескивать свои эмоции на учащихся во время уроков. Для этого было другое время. Поэтому он нервно прочистил горло и спокойно сказал:

– Боюсь, Фло Раус, нам с тобой снова придется встретиться на «разборе». Поверь, меня это очень сильно расстраивает.

«Надо же, одному сегодня удовольствие доставил, другого огорчил… И они мне еще говорят, что я не разносторонний человек».

Эта мысль развеселила Фло, но он даже не подал виду. Наоборот – горестно вздохнул и, виновато опустив голову, проговорил:

– Меня это тоже огорчает.

Джео, конечно же, не поверил его словам. Постоянным, и, практически, единственным посетителем всех «разборов» за последние два года, был Фло. Сам «разбор», как для него, так и для учителей, превратился в нечто похожее на обязательный ритуал. Не провести «разбор» с Фло, было равносильно тому, что люди вдруг не справили бы Поминальный День или Новый Год.

Джео нервным движением ткнул указкой в учебник Фло, и тот, подпрыгнув, раскрылся почти в самом конце.

– Я хотел бы, чтоб к завтрашнему дню ты наизусть выучил сорок пятую главу «Образование Гелиона и Балстина», – сказал Джео. Голос его, из мягко-спокойного, превратился в угрожающе-повелительный. Казалось – еще немного, и он нарушит параграф из Устава Академии. А может, и остальные параграфы тоже.

На площади Единорога, близ Академии, звонко пробили часы, ознаменовав конец урока. Ученики за партами зашевелились, заскрипели стульями, доставая свои школьные сумки.

Джео оглядел класс и, все тем же тоном, сказал:

– Я еще никого не отпускал!

И убедившись, что класс, обиженно и недоуменно перешептываясь, расселся на свои места, вновь обратился к Фло:

– Завтра я обязательно спрошу у тебя этот параграф, будь уверен! И если ты не сможешь мне его боле менее доступно рассказать, то к твоей БОГАТОЙ коллекции низких баллов, добавится еще один! Ты ведь знаешь – что это может означать?!

«Кажется, на этот раз я малость переборщил» – изо всех сил стараясь спрятать улыбку, подумал Фло. Взгляд его был тупо устремлен на карту Элудита в своем учебнике.

– Во-первых: если к тебе обращается кто-то из преподавательского состава – будь то академик или практикант – будь любезен встать! – не унимался Джео.

Под напором его гневного взгляда, Фло медленно встал и сунул руки в карманы халата, но, сообразив, что шуткам пришел конец, тут же вынул их и вытянул по швам. Сейчас он выглядел уже искренне напуганным.

– А во-вторых, молодой человек, я, кажется, задал вопрос! Или это снова муха прожужжала?!

Фло покачал головой. Он уже жалел, что вообще сказал про эту злосчастную муху.

– Тогда отвечай на поставленный вопрос! Что означает еще один низкий балл в твоей Книге Учета Оценок?

Фло тяжко вздохнул и пробубнил:

– Это означает, что в моем годовом табеле, по вашему предмету, автоматически появляется низкий балл, не зависимо от результатов экзамена.

Джео довольно кивнул головой, продолжая:

– А что может означать низкий балл в годовом табеле?

– Я останусь на второй год, – сказал Фло, ковыряя носком туфли глянцевый паркет. А чуть позже, уже совсем еле слышным голосом, добавил:

– Или буду с позором исключен из Академии.

Джео вновь кивнул головой.

Видимо, он добился того, чего хотел, потому что голос его вдруг смягчился:

– Я рад, что ты хотя бы это понимаешь. И по этому могу сделать вывод, что к завтрашнему уроку ты, все-таки, выучишь вышеупомянутый параграф. Ведь исключение из Академии – это, по сути, смертный приговор. Тебя не возьмут ни на одну работу в любой точке Гелиона.

И не сказав больше ни слова, Джео направился к двери. Уже взявшись за дверную ручку, он замер на месте, несколько секунд задумчиво глядел прямо перед собой, а затем, не оборачиваясь, обратился ко всем:

– Прошу извинить меня за грубое обращение. Я… Все свободны.

И ушел.

На третьем и четвертом уроке Фло терзали сомнения: стоило ли покидать уроки ради игры?

Случай на уроке географии, казавшийся по началу веселой шуткой и чуть было не переросший в грандиозный скандал, оставил в его душе неприятный осадок. Все случившееся, безо всякого сомнения дойдет до родителей рано или поздно. А если он сбежит с занятий вдобавок, то это будет уже что-то из ряда вон выходящее. На такую наглость Фло еще никогда не решался.

«А с другой стороны, – размышлял Фло, делая вид, что внимательно читает статью о восстании колдунов двадцать третьего столетия в учебнике истории. – Чего я теряю? Ну, подумаешь: ругани будет больше, чем обычно. Мне ведь не привыкать. Это можно пережить, а вот отыграться сегодня обязательно нужно! Это дело чести!»

К концу четвертого урока, Фло уже твердо решил что уходит. И как только часы отбили полдень, он, вместо того, чтоб со всеми учениками идти в обеденный зал, свернул в мужской туалет.

Весной, когда погода на улице становилась теплой, окно с разноцветным витражом в туалете, не закрывалось. Через него можно было без труда попасть на один из ферзал, окружающий Академию. Ферзал – это большое, довольно ветвистое дерево, помесь тополя и сосны, с небольшими плодами. А уж по нему легко было спуститься в академический сад. Там нужно было перемахнуть через невысокий кованый забор и все – ты на свободе. Фло уже не однократно проделывал этот скалалазский трюк без особого вреда своему здоровью. Конечно, царапины не в счет.

Рядом с каменным умывальником двое мальчиков-первокурсников весело болтая, пытались смыть с рук чернила. Видимо, они здорово похулиганили на уроке, раз умудрились перепачкаться чернилами авторучки. У одного из них даже губы были синими. Увидав Фло, мальчишки приумолкли, приготовившись в любой момент броситься наутек.

Фло бросил на проказников недовольный взгляд, заглянул в комнату с писсуарами и кабинками, чтоб убедиться в том, что окно как всегда открыто, и, вернувшись к умывальнику, прорычал на первокурсников:

– А ну-ка, брысь отсюда, шпана!

Второй раз просить не пришлось. Мальчишки тут же бросились убегать, даже не закрыв краны. Фло хотел поддать последнему бегущему пинка под зад, но потерял равновесие и со всего размаху шлепнулся на влажный мраморный пол. Тут же вскочив на ноги, он с досады плюнул и крикнул в след первокурсникам:

– Поймаю – уши поотрываю, к чертям!!!

Фло подошел к окну и глянул в низ. И хотя трюк этот проделывался не в первый раз, в сердце у него облилось кровью от страха. Все-таки третий этаж как ни как. А в низу – булыжная дорожка, ведущая в сторожку. Так что, если сорвешься, или ветка под ногой обломится, то приземление будет твердым и болезненным. Да к тому же, как назло, выросло это дерево как раз напротив окон. На счет второго этажа можно было не беспокоиться. Там был женский туалет и вместо стекол тоже стояли разноцветные витражи. А вот на первом располагался учительский зал. И в его окнах были совершенно обычные, чисто вымытые, стекла. В это время все учителя вместе с классами были на обеде, но оставался риск того, что сам Шелер мог находиться на своем рабочем месте. А это уже плохо. Фло не боялся того, что этот старый хрыч его увидит. Он боялся, что его поймают и вернут обратно на уроки.

Где – то в коридоре раздались голоса. Дети возвращались с обеда, и кому ни будь, наверняка, приспичит заглянуть в туалет. Фло понял, что медлить больше нельзя.

Первым делом он бесцеремонно бросил вниз свою сумку вдоль пролета между окнами, так, чтоб ее ни кто не заметил. Убедившись, что сумка приземлилась в заданной точке (при этом все учебники из нее повылетали), Фло перебрался на ближайшую ветку и начал спуск. Благодаря ветвистости ферзала, это труда не составило. Из-за того, что он очень торопился, на лбу и правой щеке у него прибавилось царапин, только Фло на это не обратил внимания.

Собрав учебники, он, пригнувшись, добежал до ограды, одним ловким прыжком перемахнул через нее и помчался к площади Единорога. Халат путался между ног и грозил вот-вот опрокинуть Фло на землю.

«Чертова форма, – психовал он. – Как я ненавижу все, что связано с Академией! Кто бы знал!»

Постепенно переходя с бега на спокойный шаг, Фло добрался до башни. Часы ее показывали половину первого.

«Опаздываю» – покачал головой он и огляделся.

О том, чтоб добраться до Нижнего Города пешком не могло быть и речи. Это как минимум, минут сорок пути. Аэробусы туда никогда не ходили. И по этому, Фло без долгих раздумий направился к стоянке таксобусов.

Когда – то давно, лет четыреста назад, весть Остан (в прочем, как и другие развитые города Элудита) был опутан электрическими проводами, по которым с электростанций подавалось электричество в дома горожан. Это было довольно не удобно и дорого.

Но как раз после окончания Великой Войны с Балстином, один известный матимагический физик Кварадо обнаружил в одном из параллельных миров огромный магический кристалл неизвестной породы. Решив изучить его, он, совместно со своей экспедицией доставил его в Элудит. Каково же было его изумление, когда он открыл в этом кристалле неисчерпаемый заряд энергии колоссальных размеров, способный, при определенных преобразованиях, превращаться в электричество.

Кристалл был помещен в башню на площади Единорога, и с тех пор электричество в Остане распространялось по воздуху, на манер радио волн. Для того чтоб пользоваться его энергией, достаточно было установить на крыше дома антенну-ловушку, поставить маленький преобразователь, и, пожалуйста – в вашем доме электричество.

Чуть позже, такие же кристаллы были обнаружены и в Гелионе, недалеко от Шегидорского округа. Но, к несчастью, все они были очень маленькие, способные передавать энергию лишь на расстояния в два-три метра.

Таксобус, в который забрался Фло, питался электричеством от общего кристалла.

Конечно, таксобус стоил денег, но выбора у Фло не оставалось.

Забравшись на площадку остановки, он с опаской вгляделся в лица стоящих там людей. К счастью, знакомых среди них не оказалось, и Фло уселся в машину.

«Добро пожаловать в городской таксобус», – вспыхнула яркая синяя надпись внутри хрустального шара на панели управления.

– Здорова, здорова, – пробубнил Фло, и, не дожидаясь, пока его попросят указать пункт назначения, пробежался по панели пальцами, набрав уже привычную надпись: «Нижний Город. Завод по переработки трилла».

«Заявка принята, приятного полета, – сообщил шар, и таксобус, поднявшись в воздух, помчался на юго-восток города, ловко лавируя между высокими домами, башнями и встречными автомобилями.

Пока за окнами проносились знакомые пейзажи города, Фло отчаянно пытался сосредоточиться на предстоящей игре. Та стратегия, которую он выбрал в прошлый раз, не принесла никакого результата. Противник постоянно разбивал его укрепления и первым успевал отстроить свои объекты без особого урона для себя. Все баясы Фло они находили с такой легкостью, будто читали его мысли. Конечно же, это было не возможно. На Элудите, способность читать мысли у людей, развивалась лишь к ста пятидесяти годам. А до такого возраста доживали только друиды.

Сейчас Фло пытался разработать такую стратегию, которая в худшем случае помогла бы ему отыграть баясы проигранные неделю назад. А в лучшем случае – еще и прибыль бы принесла. Все произошедшее сегодня в академии полностью вылетело у него из головы.

Фло тогда еще не знал, что сегодняшний вечер приготовил ему такие неприятности, каких в его короткой жизни еще не было.

Через несколько минут в салоне таксобуса прозвучал тревожный сигнал, а в нутрии хрустального шара вспыхнула красная предупреждающая надпись.

«Внимание! Вы пересекаете границу Нижнего Города! Посещение Нижнего Города крайне не желательно! У вас есть возможность вернуться в Верхний Город!»

Под этой надписью замигали два слова:

«ВЕРНУТЬСЯ» и «ПРОДОЛЖИТЬ».

Фло раздраженно ткнул пальцев в «Продолжить».

Надпись сменилась:

«Городская служба безопасности города Остана предупреждает: на территории Нижнего Города вы не можете связаться с рыцарскими патрулями и попросить помощи! Так же, служба безопасности не несет ответственности за все произошедшее с вами за территорией Верхнего Города и не выплачивает страховок. Служба безопасности предупреждает: на территории Нижнего Города запрещено применение колдовства в любом проявлении. Применение магии так же запрещено, за исключением:

1)в случае самообороны;

2)в случае оказания помощи человеку;

3)в случае пресечения неправомерных действий.

Нарушение вышеуказанных запретов преследуется по закону и влечет за собой наказание в соответствии со сводом гражданских правил города Остана.

С предупреждениями ознакомлен: _ _ _ _ _ _ _».

Вместо тире, Фло вписал свое имя и фамилию. В Верхнем Городе считалось, что это равносильно подписанию своего смертного приговора.

Надпись в нутрии шара предупредила:

«С этого момента за свою безопасность вы отвечаете самостоятельно».

До Великой Войны Остан не был разделен на Верхний и Нижний город. Это был один целый огромный город.

Но как это обычно бывает, между двумя крупными государствами разгорелась война. Соседнее государство – Балстин – решило присвоить себе плодородные и богатые земли Гелиона. Собрав несметные войска, правитель Балстина направил их в сторону Остана.

Пройдя через весь континент, армия не встретила достойного сопротивления, с легкостью завоевывая деревни и поселения. Их жители сдавались практически без боя. Да и как населению маленьких деревень, вооруженных лишь топорами да вилами, противостоять многотысячной армии Балстина. Тех, кто хоть как-то пытался сопротивляться, зверски убивали и развешивали на столбах вдоль дорог. Люди, видевшие эти трупы, приходили в ужас, робко преклоняя голову перед своим новым повелителем, добровольно отдаваясь в рабство.

Лишь в одном месте армия Балстина встретила жестокое сопротивление – в городе Феороде. Его жители были более подготовлены и вооружены. Около сорока дней длились жесточайшие бой, но в конечном итоге балстинцы все же одержали победу, а Феород был практически полностью уничтожен.

И так продолжалось до тех пор, пока завоеватели не вошли в Остан. Жители города, благодаря затянувшейся осаде Феорода, получили возможность основательно подготовиться к их приходу. Были возведены укрепления, и собрана армия, вооруженная до зубов, которая не уступала по численности врагу.

Завязался страшный бой, который, без малого, продолжался пять месяцев. Город был разрушен, провизии не хватало, но останцы не сдавались. Противника, мало помалу, оттесняли все дальше к океану, и, в конце концов, армии Балстина не оставалось ничего иного, как укрепиться на юго-востоке города и объявить свое поражение.

Война была выиграна. Останцы принялись за восстановление города, а балстинцы так и остались жить на территории города. Возвращаться в свою страну они не стали. И на то были две довольно веские причины. Во-первых: им пришлось бы идти через весь континент, а разозленные, и, внезапно, осмелевшие жители разоренных деревень просто не дали бы им спокойно пройти. А во-вторых: было стыдно возвращаться в родное государство побежденными.

Несколько лет спустя, вокруг обители бывших завоевателей появилась высокая каменная стена, разделившая Остан на две части. Одна часть процветающая, а вторая так и оставшаяся лежать в руинах.

Полторы сотни лет Верхний и Нижний город не поддерживали ни каких контактов, пока однажды не состоялась встреча двух сторон. На этой встрече решено было забыть обо всех прошлых грехах и установить мир. Вот только мир этот до сих пор оставался очень хрупким.

Фло, наверное, был единственным жителем Верхнего Города, который чувствовал себя здесь своим человеком. Пожалуй, нельзя сказать, что здесь у него были друзья. Друзьями этих людей можно было назвать с большой натяжкой. Просто знакомые, не более того. Любой взрослый человек из Верхнего Города назвал бы их очень плохими знакомыми. За несколько баясов они были готовы на все, даже на предательство лучшего друга. И Фло их искренне побаивался. Боялся порвать с ними отношения, не столько из-за того, что они могли найти его даже дома, сколько из-за того, что не хотел остаться один. Там, дома у него были пара друзей, но с ними было невыносимо скучно. Они считали себя воспитанниками высшего общества, свято берегли свое достоинство и честь, а потому и вели себя подобающе. Вяло и скучно. С ними Фло чувствовал себя девчонкой играющей в куклы.

Фло играл только в «башни», и только на деньги. И лучащей компании для такой игры, чем компания из нижнего города, просто нельзя было сыскать. Потому-то Фло так крепко за них держался, старательно скрывая свою привязанность от родителей и учителей. Но, как оказалось позже, плохо скрывал.

Фло вышел возле развалин некогда большого завода по переработке трилла. Расплатившись с таксобусом тремя монетами, он подобрал полы своего халата и побрел по мрачной, заваленной мусором, улице, к уже привычному месту игры.

Для тех, кто никогда не видел руины Феорода, печальней картины представить было не возможно. Даже яркое весеннее солнце не могло придать хоть какой ни будь живописности окружающему пейзажу. Город, разрушенный еще три столетия назад, казалось, прямо на глазах становился все мрачней и ужасней.

Покосившиеся дома, нависали прямо над улицей, грозя вот-вот рухнуть прямо на голову, какому ни будь зазевавшемуся пешеходу. Кругом все заросло многочисленными ферзалами и кустами. И листья их были не зелеными, как это должно быть в природе, а какие-то серые и безжизненные. Улицы представляли собой одну большую свалку. Жители выкидывали мусор прямо из окошек, образовав из него что-то наподобие баррикад вокруг своих, не предназначенных для проживания, домов. Около бывшего детского сада лежал на боку огромный гусеничный танк с тремя изогнутыми дулами. Печальное, проржавевшее насквозь, напоминание о страшной войне. Тут и там горели костры, на которых люди в грязных лохмотьях вместо одежды, готовили еду из всего съедобного, что можно было найти в округе. Запах от этих блюд стоял невыносимо тошнотворный, но он уже давно перестал беспокоить всех, кроме Фло. Ночью здесь не ходили даже местные жители. Это было не безопасно – в темноте можно все ноги переломать. О том, что можно установить фонари (благо – электричество было доступно даже здесь), никто никогда не думал. А если и думал, то тут же гнал эту мысль от себя. Физический труд здесь был не в почете.

И, пожалуй, вся эта картина была бы не полноценной без несметного количества ворон кружащих в небе.

Осторожно пробираясь среди мусорных куч, Фло наконец-то добрался до места назначения.

Это была площадь, в далеком прошлом являвшаяся центром Остана. В самом ее центре стояла огромная каменная ступня, обутая в каменный сандаль. Это все, что осталось от восьмидесяти метровой статуи самого Остана, основателя города. Как и все остальное, статую разрушили во время войны. Но жители Остана свято чтили память великих предков и, поэтому была возведена другая статуя в Верхнем городе. Высота ее в четыре раза превышала высоту разрушенной.

На этой стопе расположилась вся компания Фло. Судя по всему, сидели они здесь уже давно. А быть может, и вовсе не уходили от сюда с прошлой игры. Такое вполне могло быть.

Их было четверо. Самым старшим являлся Дори – здоровенная детина четырнадцати лет, явно опередивший физическим развитием свой возраст. Его грязно-белая майка разорвалась как раз на груди, словно лопнувшая под давлением его могучей грудной клетки. И лишь только немногие его близкие знакомые (в том числе и Фло) знали, что майку Дори разодрал сам, чтоб подчеркнуть свое телосложение. Из всей сидевшей здесь компании он единственный имел хоть какие-то волосы на голове – знак главенства.

Парадамоника была единственной девчонкой в этой шайке. Но, не смотря на это, она считалась второй, после Дори, по главенству. И, пожалуй, ее Фло опасался больше, чем самого Дори. Для своих двенадцати лет, она была уж слишком экспансивной, с резкими, беспричинными, перепадами настроения. Неизвестно почему, но Фло она невзлюбила с их самой первой встречи два года назад, и потому обращалась с ним, как с каким ни будь младенцем. Самому Фло не оставалось ничего иного, как молча терпеть. Возражать ей он боялся, небезосновательно опасаясь нарваться на крупные неприятности. Хотя, глубоко в душе любил ее.

Чеко и Сток были одногодками Фло. В Нижнем Городе мало кто знал, что они были близнецами. Глядя на них в это трудно было поверить. Взглянув на Чеко, можно было только поражаться – как этот парень здесь, где самой калорийной пищей считались крысы, умудрился так отожраться. Его никто никогда не взвешивал, но и без этого было видно, что вес его колеблется от ста двадцати, до ста пятидесяти килограмм. Одежду в Нижнем городе найти было сложно, а уж для такого «малыша» и вовсе невозможно. Поэтому одевался Чеко в рваные лохмотья, кое как сшитые толстыми нитками. Соревноваться в нарядности он мог только с огородным пугалом, да и то безо всяких шансов на победу.

Сток же напротив, был невероятно худ. Его боле менее нормальная одежда болталась на нем как наволочка на швабре.

Мать Чеко и Стока пятнадцать лет назад работала на заводе бытовых приборов. Она была одной из тех немногих, кто жил в Нижнем, а работал в Верхнем Городе. При взрыве какого-то химического агрегата, она вместе со многими работниками получила сильную дозу излучения. Именно это в последствие и повлияло на физическое развитие Стока. Помимо худобы, у него еще было по шесть пальцев на руках, а во лбу красовался третий глаз. За это его называли Трехглазым. Впрочем, Стока это ничуть не обижало. Наоборот, он гордился своим уродством. Гордился тем, что люди шарахались от него на темных ночных улицах.

Возле ступни горел костер. Подвешенный на кусок стальной арматуры, на нем закипал закопченный самодельный котелок, из которого шел приторный густой аромат. Вкусный, и в тоже время тошнотворный.

Фло, поморщившись, подошел к костру. Дори ловко соскользнул с огромного каменного ногтя, чтоб поприветствовать гостя.

– Здорово, волосатик, – весело крикнул он, отряхивая ладони от пыли. – Ты это куда нарядился так? Не уж-то на танцы!? Должен тебя огорчить – у нас в Нижнем городе танцев не бывает.

– Нет, – покачал головой Фло. Оглядев своих товарищей, он вдруг понял, что среди них нет Аго-Бросало. Это насторожило. Все его надежды на выигрыш; вся его тщательно разработанная стратегия полетела к черту. Без Аго его шансы были не велики.

– А где Аго?

– Его сегодня не будет, – недобро усмехнулся Дори. – Он вчера к вам в Верхний Город сходил. Залез в какой-то магазинчик. Решил, видимо, что-то спереть. Но ваши доблестные рыцари из патруля его здорово помяли. Я удивляюсь: как он вообще до дому добрался… Так что можешь забыть про беднягу Аго. Он теперь не скоро на ноги встанет.

– А как же игра? – окончательно расстроился Фло.

– А что игра? – тупо усмехнулся Чеко.

Фло пожал плечами и развел в стороны руки:

– Ну – у… Я ведь без напарника остался!

Дори, заинтересованно оглядывая наряд Фло, пожал плечами:

– Сыграем, не бойся. Парадамоника твоим напарником будет.

«Еще не лучше» – подумал Фло. Сейчас у него не было никаких сомнений в том, что история про ограбленный магазин – это чистой воды ложь. Аго специально сегодня не взяли. Они прекрасно знали, что с ним Фло почти наверняка бы выиграл.

«Ладно, – снова подумал Фло. – Будь по-вашему! Только так просто вы меня сегодня не возьмете! Вы любите хитрить, я тоже схитрю!»

Заглянув в кипящий котелок, он сморщил гримасу отвращения и фыркнул. Там, среди порезанных плодов ферзала, плавали две крупные крысы. Прямо в волосатых шкурах и с лысыми хвостами.

– Че ты фыркаешь!? – огрызнулась на Фло Пара. – У тебя в сумке, может быть, чего ни будь, получше найдется!?

Фло поспешно отступил назад, чтоб не навлечь на себя еще большего гнева, и тихо, ни к кому не обращаясь, проговорил:

– Хоть бы шкуры с них сняли.

– А со шкурой вкуснее, – взвизгнула Пара, вскакивая на ноги.

Фло испуганно вздрогнул и поспешно залепетал:

– Все, все, успокойся. Молчу.

– Да уж, лучше молчи, – рявкнула Парадамоника, усаживаясь обратно возле костра. – Ты дома питаешься, наверно, дай бог каждому… И не выводи меня…

Она еще что-то сказала, но ее голос заглушил страшный рокот, а земля под ногами задрожала. Все пятеро устремили свой взгляд вдоль улицы. Там, примерно в квартале от них, с грохотом рухнула стена какого-то здания. А вслед за стеной осел стоящий рядом трехэтажный дом, разметав по улице обломки кирпичей, сверкающие осколки стекла и серые клубы пыли. Кто-то истощенно завопил и тут же смолк.

– Да – а, – проговорил Чеко и отвел взгляд в сторону. Видимо, подобные происшествия уже давно перестали пугать обитателей Нижнего Города. Лишь Фло, с бешено колотящимся сердцем, продолжал наблюдать за тем, как пыль медленно расползается по улице.

– Скоро весь город развалится, – предположил Сток, грустно мигая всеми тремя глазами. – Жить вообще негде будет.

– А мы к Фло переедем, – весело хохотнул Дори. – Пустишь?

«Как бы меня самого из дома не выгнали», – подумал Фло, а в слух ничего говорить не стал. Пускай себе шутят нездоровье.

Вскоре сварился «суп». Все, кроме Фло, вооружились самодельными ложками, расселись вокруг котелка и принялись есть с откровенным аппетитом.

– Если хочешь есть – присаживайся, – издевательски усмехнулся Дори.

Фло кисло улыбнулся в ответ и отошел в сторону. Есть он действительно хотел, он ведь не обедал в Академии. Но глядеть на то, как обгладывают крыс, было не возможно. Еще чего доброго стошнит. А это здорово бы всех разозлило.

Когда в котелке не осталось больше ни капли, Дори бесцеремонно пнул его ногой и, хлопнув себя ладонями по коленкам, задорно сказал:

– Ну что, друзья мои, давайте сыграем! Только сразу предупреждаю: тому, кто будет жульничать, я сам лично откушу палец!

Сток нервно хохотнул, уставившись на свои шестипалые руки. Дори бросил на него косой взгляд и добавил, повысив голос:

– А кое-кому я два пальца откушу. Да еще и лишний глаз выколю вдобавок!

В большой учительской комнате сегодня было на редкость многолюдно. После пяти часов, под конец рабочего дня, здесь обычно мало кто оставался. Разве что Шелер, да пара-тройка учителей, решивших проверить тетради.

Но сегодня был особенный день. Все это осознавали, но понятия не имели – что могло послужить тому причиной. Явились все, не хватало только Спака, учителя теории о параллельных мирах (он был в командировке в одном из этих миров), и Шеридораны – преподавателя гелионского наречия, отсутствующей по причине какой-то странной болезни.

– Причина, по которой я вас здесь сегодня собрал, проста, – тихо проговорил Шелер, поднявшись из-за своего стола. Он привычным жестом поглаживал свою длинную зеленую бороду. – Это – Фло Раус. Думаю, никому из вас не нужно объяснять – кто это такой.

– Да уж, – усмехнулся Чриви, пухленький розовенький преподаватель правоведения. – Объяснять, действительно, никому не нужно.

– Гнать его надо из Академии! – вскочив на ноги, пропищала щупленькая старушка Дулсидорана, матимагический физик в пятом поколении. Говорят, Кварадо был ее прадедом. – Сколько можно терпеть этого оболтуса!? В нашей академии немало трудных детей, но Фло просто стихийное бедствие какое-то! Вот лично мне уже порядком надоели его глупые выходки! Не далее как вчера он спросил у меня: «Не являюсь ли я близкой родственницей Шегидорским ведьмам?»

Учитель физкультуры Аив, развалился на своем кресле и, закинув ноги на стол, беззаботно рисовал пальцем в воздухе разноцветные фигурки неведомых животных. Услыхав слова своей коллеги, он усмехнулся и, не отрываясь от рисования, пробурчал себе под нос:

– А разве Фло не прав?

– Пожалуйста, успокойтесь, не кричите, – попросил Шелер, и подошел к окну, где стояла стеклянная клетка с маленьким дракончиком Фиди. От громкого визжания Дульсидораны он проснулся и беспокойно заметался по клетке. Шелер достал из воздуха кусочек сахара и просунул его между прозрачных прутьев. Дракончик обнюхал сахар, осторожно взял его клювом и успокоился.

– Исключать Фло из Академии, мы не имеем права, – продолжил Шелер, вернувшись к столу. – Древни обычаи это запрещают. Вот если бы он не сдал экзамены…

– В случае с Фло, не грех и нарушить обычаи, – проворчала Дулсидорана, усаживаясь на место.

– Прошу вас, будьте благоразумны, – попросил Дори. Одновременно с обсуждением, он еще и успевал проверять тетради учеников. – Мне, например, Фло сегодня тоже нагрубил. Но я ведь не прошу из-за этого нарушать обычаи, которые устанавливались тысячелетиями.

– Ну, знаете ли, – покачал головой преподаватель перевоплощения Ведон. Один из самых старейших преподавателей Академии. – По-моему, именно из-за такого наплевательского отношения к поведению учащихся, они и наглеют!

Он гневно сжал костлявый кулак и помахал им в воздухе.

– Вот где их всех нужно держать! А если этого не делать, то из них в будущем вырастают колдуны! Надеюсь, вы помните нашу ошибку с Бродером?

Шелер задумчиво поправил пенсне, и покачал головой:

– Смею вас заверить, что Бродер вовсе не наша ошибка. Вы прекрасно знаете, что его родители сами были колдунами, и вполне успешно это скрывали, до поры, до времени. А родители Фло абсолютно белые волшебники, в этом я вас уверяю. Они оба окончили мою академию. При чем, окончили довольно не плохо. Правда вот с Раусом-старшим вышла небольшая заминка… Я уверен, что из Фло никакого колдуна не получится, хотя поведение его и настораживает.

– А может, он проклят, – выдвинул свое предположение Сэтрик, преподаватель по темным силам. Он был единственным учителем-гоблином.

Шелер многозначительно кивнул головой, скрестив руки на груди.

– Я тоже об этом размышлял. Но вам, как знатоку всякого рода проклятий, должно быть хорошо известно то, что у ребенка, подверженного проклятию, волосы седеют.

Поджав черные обезьянье губы, Стрик развел руками:

– Ну, тогда я и не знаю что думать. Может мне его заворожить, на всякий случай? Глядишь – чего ни будь и всплывет.

– Лень! – подняв вверх указательный палец, воскликнул Одей. – Лень, и не уважение к окружающим! Я это безо всякой ворожбы могу сказать! У парня ветер в голове!

– Так-то, оно так, снова кивнул Шелер. – Но вы забыли, что мы тут собрались не причину искать. Это уже поздно делать. Мы собрались, чтоб решить – как быть? Давайте, коллеги, предлагайте. Будем рассматривать любые варианты.

В комнате повисла задумчивая тишина. Было слышно лишь тихое посапывание уснувшего Фидии, и размеренное тиканье часов плавающих под потолком. Часы были помещены в хрустальные шар, и благодаря какому то волшебству их циферблат можно было увидеть из любой точки комнаты.

Минутой позже молчание нарушил Аив. Он как раз заканчивал рисовать бурого воламана, жуткую помесь жирафа и собаки.

– Если честно, то я не совсем понимаю: чего вы привязались к парню. По-моему, это ему решать, как прожить свою жизнь. Если хочет, то пускай учится, а не хочет…

Аив пожал плечами.

– А если не хочет, то пускай остается неучем.

По комнате прокатился удивленный шепот, а Шелер оторопело уставился на учителя физкультуры, не веря своим ушам. А потом он вдруг со всей силы хлопнул ладонями по столу, вновь разбудив бедного Фиди. Учителя разом вздрогнули, а зоопарк Аива рассыпался сотнями разноцветных искр. Сам Аив скинул ноги со стола и испуганно уставился на Шелера. Он опасался, что его сейчас превратят в какую ни будь мерзость. В Академии (да и далеко за ее пределами) знали, что Шелер могучий волшебник. А вот на что он способен в порыве гнева, ни кто не ведал.

Но директор не стал применять никакой магии. Он лишь медленно прошелся по комнате, не спуская гневного взгляда с Аива, и тихо проговорил:

– А вы, как я заметил, вообще к Раусу относитесь слишком уж лояльно. Как будто он самый преуспевающий ученик в Академии. Вы прямо светитесь симпатией к этому мальчику!

Шелер вопросительно склонил голову. Аив пожал плечами и, тщательно подбирая слова, промямлил:

– Но – о… По моему предмету он действительно самый первый в классе. Он… довольно развит… физически. И к тому же, я одинаково отношусь ко всем ученикам. У меня нет любимчиков…

– По-до-жди-те! – протянул Одей, замахав руками. – Помнится, совсем недавно я заглянул к вам в спортзал, чтоб посмотреть, как занимается мой класс! И что я там увидел?!

Аив пожал плечами, а Одей повернулся к Шелеру и сообщил:

– По среди зала, на перекладине турника, болталась заплаканная Марлидорина, а по кругу бегал весь класс, еле передвигая ногами! А этот «любитель» детей стоял возле турника и орал на бедняжку: «Учти, девочка! Класс бегает из-за тебя. И он будет бегать до тех пор, пока ты не подтянешься еще пять раз!»

Вновь повернувшись Аиву, Одей так грозно сверкнул на него глазами, что у того на столе вспыхнул огнем подставка с карандашами. И, даже, не обратив на это внимания, он спросил:

– Это так вы выражаете свою любовь к детям?!

Аив попытался сбить пламя рукой, но обжегся. Тогда он сотворил в воздухе стакан и потушил пламя водой. Убедившись, что новое возгорание не грозит, он откинулся на спинку кресла и, чувствуя себя загнанной мышью, сказал, стараясь избегать взглядов своих коллег:

– Во-первых, уважаемый: я отнюдь не издевался над вашим классом, как вы утверждаете. Я вырабатывал в них выносливость, а это безо всякого сомнения пригодится детям в будущем. А во-вторых: не стоит выражать свои эмоции вот так – Аив указал на почерневшие карандаши – с помощью магии. Так не долго и Академию спалить.

– Коллеги, коллеги, постойте, – попытался прервать разгорающийся скандал преподаватель практической магии старик Шутт. Лицо это почтенного старца было страшно изуродовано. Расплывшиеся глаза разного размера; неровный нос; кривые губы – все это было результатом одного неудачного эксперимента, который он проводил когда-то давно для своих учеников.

– Если вы хотите, понимаешь ли, выказать свою любовь к ученикам и поделиться методами воспитания подрастающего поколения между собой, – продолжил он, – то тогда давайте устроим для этого отдельное собрание. За чашкой чая, так сказать. Только в другой раз, знаете ли. А сейчас все-таки надо решить ту проблему, из-за которой мы здесь собрались. На мой взгляд – с начала, понимаешь ли, собрания, мы не приблизились к этому решению ни на йоту. Ведь все хотят поскорей разойтись по домам. Многих ждут дома мужья, жены, дети. Что касается меня, то я не горю желанием здесь ночевать. Мне еще к завтрашней практической работе приготовиться нужно, понимаешь ли. Да к тому же, не гоже двум взрослым людям выяснять отношения таким вот манером. Это может потом и на детях отразиться. А раз уж…

Шутт оглядел учительскую комнату и осекся. Все пристально глядели на него, и старик только сейчас осознал, что произнес целую речь. Покраснев, он уселся на свое место и смущенно пробормотал:

– Прошу прощения, можно продолжать.

Шелер добродушно улыбнулся, от чего его зеленая борода расползлась в стороны, и кивнул головой:

– Благодарю вас, многоуважаемый Шутт.

В Академии Шутт действительно был многоуважаемым. Его любили и уважали все без исключения. Даже Фло. Единственный, кто его ненавидел, был Аив, но он умело скрывал это под добродушной маской.

– Ну что ж, – пожал плечами Шелер. – Я вижу, что ни каких предложений не будет. Или может кому-то не ловко?

Шелер выжидательно помолчал; медленно обвел коллег взглядом и продолжил:

– Тогда я сообщаю свое предложение. Но сначала – чтоб ни кто не счел его жестоким и несправедливым – я перечислю вам, так сказать, «заслуги» Фло. Они у меня все записаны.

Шелер сунул левую руку в правый рукав халата и извлек сверток бумаги.

– Итак, – пробормотал он, задумчиво раскатывая сверток. – Я пропущу описание того, как Фло систематически опаздывает в Академию, пропускает уроки и оскорбляет педагогов. Об этом мы все прекрасно знаем. Начну сразу с того, что в последнее время мне стали докладывать о том, что Фло неоднократно видели курящим на заднем дворе Академии.

В комнате поднялся гул. Учителя отказывались верить услышанному.

– Но ведь это запрещено законом, – ахнула маленькая молоденькая завуч Сильгена.

Шелер кивнул головой и сказал:

– Мне, конечно, не удалось самолично в этом убедиться, но людям, которые мне это сказали, я полностью доверяю. Уверен, что они не станут клеветать.

Далее! Не так давно, около четырех дней назад я стал свидетелем еще одной попытки Фло нарушить закон. В столовом зале он, благодаря своей небрежности, спихнул локтем свой обед со стола. Тарелка разбилась и ее содержимое, понятное дело, стало не съедобным.

Шелер тихо усмехнулся и оглядел коллег.

– Знаете, что он сделал… Сотворил себе другую тарелку с обедом. Судя по всему, то, что он сделал, оказалось не очень то вкусным, но факт остается фактом. Фло нарушил пункт двенадцатый свода гражданских правил города Остана, запрещающий применение магии для улучшения своего благосостояния.

Все снова возмущенно забормотали, а Аив с усмешкой выкрикнул:

– О, боги! Надо же, какое преступление! Сотворил себе тарелку каши! После этого благосостояние Фло, наверно, несоизмеримо улучшилось!

Шелер не стал снова кричать на Аива. Он лишь тихо проговорил:

– С этого все и начинается. Сегодня каша, завтра машина и деньги.

Снова вернувшись к своему списку, Шелер сказал:

– Продолжим, коллеги.

С незаконным волшебством и курением мы разобрались. Я согласен – это мелочи по большому счету. Но буквально полтора часа назад мне пришло сообщение из таксобусного парка. И именно это сообщение стало той последней каплей, которая переполнила мою чашу терпения.

Шелер на некоторое время замолчал, задумчиво поглаживая бороду. Он размышлял о том, как лучше сказать то, что он собирался сказать. Преподаватели терпеливо ждали, настраивая себя на то, что сейчас услышат что-то из ряда вон выходящее. Напряжение в комнате стояло такое плотное, что в нем, казалось, можно было утонуть.

Шелер долго молчал. Не понятно было, толи ему нравилось издеваться над своими коллегами, толи он просто не хотел говорить о той последней капле.

– Как вам всем известно, – наконец начал он, присев на краешек своего стола, – каждый человек, садясь в таксобус, вводит в базу данных маршрут следования. А при расчете пишет свое имя и фамилию. В управлении таксобусного парка вся эта информация строго контролируется и сохраняется. Кто, куда, во сколько летал. Делается это по просьбе службы безопасности.

Дак вот. В том сообщении было сказано, что наш Фло Раус только за последний месяц четыре раза посещал Нижний Город! Одним богам известно – зачем!

Шелер замолчал, ожидая взрыва негодования. Но в комнате было тихо. Учителя переваривали полученную информацию. Если захотеть, то можно было даже услышать, как скрипят их мозги. Лишь один Аив безучастно крутил между пальцами обгоревший карандаш.

– Мало того, – сказал Шелер, словно собираясь окончательно добить своих коллег. – В данный момент он находится именно там.

И взрыв, все-таки, произошел. Вся учительская разом наполнилась возмущенными голосами. Каждый кричал что-то свое, выскакивая из-за стола. И в общем шуме не возможно было хоть что ни будь понять. Шелер смог различить лишь короткие обрывки фраз.

– …не может быть…!

– …возмутительно…!

– …я сам ни разу не был…!

– …всего лишь ребенок…!

– …убьют там…!

Шелеру стоило огромных усилий призвать своих коллег к порядку. И лишь спустя почти десять минут, в комнате восстановилась тишина.

– Посещать Нижний Город, конечно, никому не запрещается, – продолжил Шелер. – Но что может одиннадцатилетний ребенок делать там так часто!? Он ведь не на прогулку туда ходит. Как минимум, у него там появились друзья. Не могу сказать, что там живут одни воры и убийца, но все же большая часть населения Нижнего Города, это плохие люди. А уж о том, сколько там проживает не выявленных колдунов, я и говорить не буду. Мне приходилось бывать там, и я с полной уверенностью могу сказать, что ребенку там не место. Прогулки Фло в Нижний Город к добру не приведут!

Шелер встал со стола, задумчиво прошелся по учительской и упавшим голосом сказал:

– Исходя из всего этого, совет Четырех Магистров порекомендовал мне отправить Фло Рауса к Зеркалу Прощения.

«Зеркало Прощения». При одном только упоминание этих двух слов у всех без исключения жителей Гелиона начинали бегать мурашки по коже. Непослушных детей пугали этими словами; некоторых преступников приговаривали к вечному поиску Зеркала. А кое-кто утверждал, что в этом Зеркале живет сам Квинс, который изредка выходит, чтоб даровать прощение. Или убить!

– Это уже слишком сурово, – тихим голоском проговорила Дульсидорана. От внезапного испуга ее лицо перекосило на столько, что ее сейчас действительно можно было принять за Шегидорскую ведьму.

– Отнюдь, – покачал головой Шелер, медленно поворачиваясь к преподавателям. – Не вижу здесь никакой жестокости. Это шанс для Фло. Шанс исправить все и стать полноценным гражданином Гелиона.

Постепенно учительская комната приходила в норму. Преподаватели стряхивали с себя оцепенение. Кто силой воли, а кто и с помощью магии. Лишь один Аив не выражал никаких эмоций; на его лице даже угадывалась еле заметная улыбка.

– Для Фло это верная гибель, – ни к кому не обращаясь, пробормотал Шутт. Можно было подумать, что он разговаривает сам с собой.

Шелер пожал плечами:

– Что заставило вас к такому решению?

Шутт поднял на него свои изуродованные глаза и ответил:

– Вспомните Дако. Где он сейчас? Его спутник вернулся, а самого Дако до сих пор нет. И не известно – жив ли оно.

– Да, – усмехнулся Шелер. – Тогда, заодно, вспомним и Маза Бункера! На сколько я помню, он был гораздо моложе Фло и Дако! Его отправили к Зеркалу в десять лет! И вернулся он здоровым и невредимым, получив прощение! Я прошу вас не начинать ненужных бесед. Мы сегодня и так уже засиделись. Поэтому предлагаю голосовать.

Шелер опустил глаза и добавил:

– Хочу вас сразу предупредить, что, каким бы не был результат голосования, Фло все равно отправится к Зеркалу. Я просто хочу убедиться в том…, что это правильное решение.

Итак, красный цвет – за; синий – против; зеленый – воздержался.

И Шелер первым зажег у себя над головой красный шар.

Учителя медлили. Принять решение было не просто. Еще бы, отправить ребенка через весь континент, полный дикими зверями, враждебными существами и колдунами! И хотя это было единственное верное решение, все равно высказать свое мнение было не просто.

– Это так жестоко, – чуть не плача проговорила Сильгена, зажигая красный шар.

Шелер одобряюще кивнул, обводя комнату взглядом. Один за другим над головами неуверенно загорались красные шары. «За» проголосовали почти все, за исключением Шутта и Аива. Шутт сперва зажег красный цвет, но потом засомневался и перекрасил в зеленый. Аив же уверенно проголосовал против. Его шар был бледно синим и к тому же постоянно мигал, словно собирался исчезнуть вовсе.

– Да, – снова кивнул Шелер. – Почти единогласно.

Многоуважаемый Шутт, можно узнать причину вашего решения?

Шутт задумчиво поскреб пальцем щербатую щеку и сказал:

– Не желаю участвовать в убийстве!

Шелер просто промолчал. А, повернувшись к физруку, спросил:

– А ваше решение, Аив? Оно столь же гуманно?

– Мне Фло ничего плохого не сделал, – сухо ответил Аив, и еще что-то пробормотал себе под нос.

– Ваша воля, – пожал плечами Шелер. – Тем более что вам не привыкать идти в разрез с общим мнением.

Повернувшись к учителям, он сказал:

– Решение принято, и я отправляю оповестителя к родителям Фло.

– А кто же будет его спутником, – поинтересовался Чриви. Видимо, этот вопрос уже давно вертелся у него на языке. Да и не только у него.

Даже густая борода не смогла скрыть улыбку на лице Шелера.

– Я думаю, вы и сами прекрасно знаете кто. Конечно Шак. Лучшей кандидатуры просто нет. Это самый наш лучший и дорогой ученик! Если кто-то думает иначе, то говорите, не стесняйтесь.

С этим решением согласились все. Даже Аив проголосовал «за».

Шак был самым лучшим учеником академии. Все преподаватели в один голос пророчили ему самое светлое будущее. А сам Шелер, вполне серьезно говорил о том, что Шак, когда ни будь, сядет в кресло одного из четырех магистров. А если и нет, то место Шелера в академии ему уж точно грозило.

– Этот парень – великое будущее нашей страны, – говорил Шелер, и не кто в этом не смел сомневаться.

Сомневались лишь магистры. Но у них, как всегда, было свое особое мнение на этот счет.

– На этом, я думаю, можно и окончить наше собрание… Э-э-э, Аив, я попрошу вас остаться, а все остальные свободны.

Аив удивленно вскинул брови под общий скрип стульев и шарканье ног. Он взглянул в глаза детектору, но тот на него даже не глядел. Шелер задумчиво чесал бороду, оглядывая своих коллег. А минутой позже он сказал:

– Одей, вы тоже останьтесь. Подождите меня в коридоре.

Учительская комната опустела. За окном уже начало смеркаться и ветвистый ферзал тихо шелестел своими темно-зелеными листьями. Поднимался ветер, а где-то вдалеке пророкотал гром.

«Дождь будет», – подумал Шелер и, с презрением взглянув на Аива, сел за свой стол, обхватив свою седую голову руками. Разговаривать с физруком у него не было ни какого желания. Голова Шелера сейчас была забита совсем другим.

За все то время, пока Шелер занимал место директора академии, ему приходилось всего дважды отправлять своих учеников к зеркалу. Но даже это казалось ему слишком много. Сам факт того, что кто-то отправляется к Зеркалу, означал что он, Шелер, делает что-то не так. Где-то он делает промах, чего-то не углядел. Это угнетало, а порой даже казалось, что он взвалил на свои старческие плечи непосильную ношу. Воспитание такого большого количества детей требовало огромных усилий. И, как видимо, его усилий оказывалось не достаточно.

Сам Шелер учился в академии самого Остана. За все время существования академии не один ученик не был отправлен к Зеркалу. Более того, почти все ее выпускники в дальнейшем становились известными людьми. Да что там говорить, достаточно упомянуть о том, что все четверо магистров заседающие сейчас в Совете были выпускниками именно академии Остана.

Основывая свою академию, Шелер мечтал так же выпускать из нее великих людей. Великих волшебников и магов, тонко знающих свое дело.

Да, несомненно, половина такими и получались.

«Но только половина», – с горечью вздохнул Шелер.

Невольно вспомнился Бродер. Самая большая и самая непростительная ошибка в жизни Шелера. Как же он не смог понять, что это был за человек тогда, когда родители Бродера подавали заявление на поступление своего сына в академию. И Шелер, человек который видит людей насквозь в прямом смысле этого слова, принял заявление. Ведь было видно сразу, что родители Бродера были не похожи на остальных нормальных людей. Хоть они и искусно маскировали свою сущность, все-таки было заметно, что что-то не так. Шелер этого не заметил. Цена этому была большой и страшной.

Бродер подавал большие надежды. Успеваемость его была на уровне Шака. И ослепленный этим Шелер не заметил другой его стороны. Худшей стороны.

В дальнейшем стало ясно, почему Бродер хорошо учился, схватывая все на лету. Особенно в магических науках. В этом была лишь корыстная цель.

Заканчивать академию он не стал. Видимо, посчитал, что знает и умеет достаточно, и ушел (а вернее – убежал) не доучившись двух курсов. При чем ушел не просто так.

На пятом курсе Бродер попытался похитить магический кристалл из башни Единорога. Конечно, унести огромную глыбу весом в две тонны ему не удалось, и поэтому он отколол от кристалла небольшой кусок. Последствия были плачевными.

Целостность кристалла была нарушена. Это вызвало скачек напряжения и по всему городу взорвались все электрические приборы. Было много пожаров, сотни людей погибло. Городу был нанесен колоссальный ущерб. Почти половина зданий Остана пришлось отстраивать заново.

Когда же хватились Бродера, то было поздно. Воспользовавшись паникой, он, и его мать исчезли. Отец был убит осколками взорвавшегося телевизора. Позже уже было установлено, что родители примерного ученика были потомственными колдунами.

Для чего Бродеру понадобился кусок кристалла, Шелер не мог понять до сих пор. Сам по себе кристалл не мог причинить какого ни будь вреда. Но, попав в руки колдуну… Кто его знает, что за мысли были в голове у Бродера.

Шелер тяжело вздохнул.

Он чувствовал большую беду. А откуда исходило это чувство, понять было не возможно. Может быть это из-за пророчества?

В резиденции великих магистров, Пентрале, хранилась одна древняя книга. «Пророчества древних друидов». Что в ней было написано, не знал не один человек кроме магистров. И Шелера. Как-то раз великие магистры допустили его к этой книге.

– Скоро настанет время сбыться одному предсказанию, – сказали они. – И мы хотим, чтоб ты был в курсе этого. Грядет страшная беда. Но мы не в силах понять, когда и как это случится.

В пророчестве говорилось:

«И будет война. Самая ужасная из всех воин. И предаст людей один человек. Тот, от которого этого не кто не ждет. Этот человек возглавит несметное войско черной силы. И черная тень ляжет на тысячи миров».

Война уже назревала. Ей буквально пахло в воздухе. И назревала она как раз там, куда должен был отправиться Фло. В Балстине.

Но была одна маленькая неувязка. И – как это не глупо звучит – именно эта неувязка успокаивала душу Шелера. Ведь от Фло как раз и можно было ожидать чего угодно. Он мог перейти на темную сторону. А значит, не попадал под пророчество.

Но самого себя, как говорится, не обманешь. Он, буквально, каждой клеткой своего тела ощущал опасность. В душу Шелера закралась тревога, и он ничего не мог с ней поделать.

К тому же магистры ему сегодня сказали то, чего он не стал рассказывать своим коллегам.

– За мальчиками по следам отправится могучий колдун. И мы знаем, что его цель – Зеркало.

Шелер молил богов о том, чтоб это был не Бродер. Иначе мальчики были просто обречены.

«Чему быть, того не миновать, – вздохнул Шелер. Голова его раскалывалась от всех этих мыслей. – Все что случается, случается по воле богов. И мы не в силах чего-то изменить».

– Извините! Я ни в коем случае не хочу отрывать вас от ваших мыслей. Не сомневаюсь в том, что вы задумались над чем-то важным. Но, тем не менее, время уже позднее, и я хотел бы пойти домой. Вы ведь не просто так попросили меня остаться.

Шелер вздрогнул, словно очнувшись ото сна. Оглядевшись, он увидел Аива, все так же сидящего за своим столом.

За окном уже совсем стемнело. По стеклам барабанил сильный дождь, заглушая редкие раскаты грома. Взглянув на часы, Шелер понял, что сидит здесь, в пустой учительской уже почти час.

«А ведь там за дверью Одей ждет» – вспомнил они. С отвращением взглянув на виноватую улыбку Аива, он тихо проговорил, безо всякой интонации в голосе:

– Вы уволены.

Глава вторая.

Приговор.

Домой Фло возвращался мрачнее тучи, затянувшей все небо и пролившийся сильным дождем.

До границы Верхнего города пришлось добираться пешком. В Нижний город таксобус вызвать было не возможно, а ближайшая остановка находилась в трех километрах от того места, где Фло только что проиграл все свои карманные деньги. Было просто удивительно, как ему хватило силы воли оставить денег на билет.

«В следующий раз бери побольше баясов, волосатик, – крикнул в след уходящему Фло Дори. – А то игра уж больно короткой получилась»!

А за этими издевательскими словами послышался подхалимский смешок Чеко со Стоком.

«В следующий раз? – злобно усмехнулся про себя Фло. – Боюсь, друзья мои, следующего раза больше не будет! Хватит надо мной издеваться»!

Он не сомневался, что сегодняшняя игра была заранее хорошо спланирована. И дело было вовсе не в плохой игре Фло. Вовсе нет. Просто кое-кто честно играть не умел. Не возможно противостоять трем соперникам, которые заранее решили, как тебя облапошить! Да и Парадамоника тоже с ними за одно. Хотя и умело разыгрывала разочарование, когда одна из ее башен падала.

«Вот черт! – вскрикивала она, вскидывая свои грязные ладони. – Как им это удается!? Похоже, сегодня не наш день, Флорик»!

И Аго сегодня не болел. Его специально оставили дома. Знали, что с Аго у Фло были все шансы одержать победу. И не важно, подговорились бы они, или нет. Просто в процессе игры, войдя в азарт, Аго забывал про все на свете.

«Кто будет жульничать, тому я сам лично откушу палец», – вспомнились Фло слова Дори перед игрой.

«Да тебе самому палец нужно откусить! По самый локоть».

Фло с досады плюнул под ноги.

Уже подходя к дому, он разработал такой коварный план мести, что у него у самого мурашки по спине забегали. Но, не дойдя с полсотни шагов до крыльца, он вдруг встал как вкопанный. Мысли о мести одним махом вылетели из головы.

Перед домом, в воздухе, висел синий автомобиль, с желтой надписью на боку: «Академия Шелера».

– Оповеститель, – тихо простонал Фло. Сердце его бешено заколотилось, а холодные струи дождя, стекающие за воротник, перестали ему досаждать. Похоже, у него только что появилась проблема, куда похлещи дождя.

Если перед домом, в котором ты живешь, появлялся автомобиль оповестителя, то это могло означать одно из двух. Либо ты совершил что-то хорошее, и Люк (так звали оповестителя) прилетел выразить благодарность от имени Шелера. Либо ты крупно нагрешил, и люку поручили рассказать об этом твоим родителям.

«Что – то я не припомню, чтоб совершал чего-то хорошего, – размышлял Фло. – Значит, Люк приперся жаловаться на меня… Черт, что за невезучий день!?»

Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, Фло сделал пару робких шагов к дому и снова замер.

Золотистый фонарь под навесом вдруг загорелся, и входная дверь тихо скрипнула. На крыльцо вышла темная маленькая фигура Люка. Фло молниеносно метнулся за ближайшее дерево и затаился. Оповестителя в Академии боялись все без исключения, и встречаться с ним лицом к лицу не хотел ни кто. Особенно, если он только что вышел из твоего дома.

Следом за Люком на крыльце появилась мать Фло – Кшенжара в зеленом халате и тапочках. В руке она сжимала платок, которым время от времени вытирала мокрые от слез глаза.

«О Боги, сделайте так, чтоб это были не слезы. Ведь это дождь!»

Фло пытался успокоить самого себя. Но он прекрасно понимал, что это не дождь. А значит – все гораздо хуже, чем он себе представлял.

Люк повернулся к Кшенжаре и пропищал своим противным голоском:

– До свиданья, уважаемая… И прошу вас, не убивайтесь вы так. Фло это пойдет только на пользу. Поверьте мне.

Кшенжара коротко кивнула головой, пряча в ладонях дрожащие губы, и, не сказав ни слова, скрылась за дверью.

Люк тяжело вздохнул; какое то время тупо глядел на закрытую дверь, а потом сел в свою машину и улетел.

Когда тихое жужжание двигателя растворилось в темноте, Фло сел на корточки, облокотился спиной об гладкий, словно зеркало, ствол ферзала, и задумался.

«Какого черта этому карлику здесь нужно было, – размышлял Фло. – Прилетел, чтоб сказать, что я снова убежал с последних уроков!?… Да-ну, ерунда! Из-за такой мелочи Шелер не стал бы посылать оповестителя. Просто заругают завтра, и все. Да и мама бы из-за этого не стала бы плакать… Видимо, произошло что-то серьезное!»

Фло провел ладонью по мокрым волосам, словно тем самым пытаясь привести в порядок свои мысли. Он изо всех сил пытался понять – что же могло произойти? Его вряд ли что-то пугал, просто ему нужно было знать – к чему готовиться, когда он перешагнет порог дома.

«Может «разбор»?»

Фло вдруг улыбнулся. На какое-то мгновение ему показалось, что это правильная мысль. Но уже в следующую секунду улыбка сползла с его лица.

«Нет. Тоже не то. Из-за этого мама тоже не стала бы плакать. Привыкла уже. У меня «разборы» чуть ли не каждый месяц случаются».

Дождь постепенно стихал, и сквозь рассеивающиеся тучи можно было разглядеть первые звезды. Фло вдруг нестерпимо захотелось сейчас оказаться на одной из них. Подальше от сюда. Подальше от всех проблем, чтоб не видеть слез матери, не слышать упреков учителей, и забыть навсегда об нижнегородских приятелях. Уж там бы он начал новую жизнь. Там бы у него был шанс исправиться.

Откуда – то из кустов повеяло холодным ветерком, и Фло испуганно вздрогнул. Повернув голову, он заметил среди ветвей смородины еле заметный в вечерних сумерках прозрачный силуэт приведения.

Это был Таппи. Он часто бродил возле дома Раусов. Когда-то давно, еще при жизни, он был актером в Останском театре. А в прошлом месяце ему кто-то сказал, что отец Фло – Гио – собирается снимать рекламный ролик какого-то печенья, где главную роль должно было играть приведение. И теперь Таппи сутки на пролет крутился в саду Раусов, Стараясь попасться на глаза Гио.

Фло облегченно вздохнул:

– А, это опять ты. Как же твоя рожа мне надоела! Клянусь, если бы можно было, я бы тебе от души съездил бы по этой роже!

Таппи обиженно фыркнул:

– И не стыдно тебе? Я старше тебя на пару сотен лет! Не хорошо так со старшими разговаривать!

– Не хорошо торчать в чужом саду, – парировал Фло, поднимаясь на ноги. Он решил идти домой. А уж там что будет – то будет. – И как тебе не имеется: мой отец не снимает рекламных роликов! Никогда не снимал, и снимать не собирается!… Все, свободен! Иди лучше, в какой ни будь замок заселись.

Фло решительно направился к крыльцу, но Таппи догнал его возле самой двери, и перегородил дорогу.

– Но все же… Знаешь, люди иногда говорят, что не будут чего-то делать, а на самом деле все-таки делают.

Фло раздраженно скрипнул зубами и закатил глаза.

– Чего ты ко мне привязался!? У меня без тебя проблем полон рот!

– Ну – у… Я хотел сказать, что твой отец может быть все-таки когда-нибудь, будет снимать рекламу. В таком случае, обязательно скажи ему про меня. Я тут рядом буду.

Похоже, другого способа отвязаться от назойливого приведения не было, как только согласиться.

– Хорошо, я скажу ему, – прошипел Фло сквозь зубы. – Только сейчас оставь меня в покое! Мне о многом нужно подумать.

Таппи буквально засветился от счастья, а Фло бесцеремонно прошел сквозь него и открыл дверь.

Отца дома не оказалось. Об этом свидетельствовало отсутствие его пальто и ботинок в прихожей. Квадратные часы над дверей в кухню показывали без четверти восемь. Значит Гио сегодня вообще не придет. Он работал в рекламной фирме и частенько оставался на работе на ночь.

«Создавать рекламу – это то же самое, что писать книги, – говорил он, многозначительно шевеля своими усами-стрелками. – Если на ум приходит какая ни будь идея, то ее нужно незамедлительно реализовывать, не откладывая на завтра. Завтра ее уже может и не быть!»

И Кшенжара с ним соглашалась. Она вообще соглашалась со всем, что говорил ее муж.

Как видно, сейчас отец Фло как раз занимался реализацией какой-то своей гениальной идеи. Завтра с самого утра всем уши прожужжит.

«Ну и ладненько, – облегченно вздохнул Фло и попытался незаметно проскочить в свою комнату.

Но дверь за спиной предательски скрипнула, и громко щелкнул замок. Почти в ту же секунду на пороге кухни появилась Кшенжара. Слезы на ее глазах уже высохли, но глаза все еще были красными. На руках она держала младшую сестру Фло, двухлетнюю Гренджерину, которая, сладко посапывая, опорожняла бутылочку с соком.

– Фо, – радостно вскрикнула она, не выпуская соски изо рта.

Фло как – то кисло улыбнулся и помахал сестренке рукой. Когда он увидел пристальный взгляд матери, настроение его испортилось окончательно.

Ни кто, никогда не слышал, чтоб Кшенжара на кого ни будь кричала. Что бы ни произошло, голос у нее всегда был спокойным и невозмутимым. Для некоторых, в том числе и для Фло, это было страшнее самой страшной ругани.

«Уж лучше бы ты на меня накричала», – не редко говорил Фло матери во время очередной ссоры. А та спокойно испепеляла его взглядом и продолжала свое дело. Фло даже иногда грешным делом думал, что его мать ведьма. Хотя и не мог объяснить – почему.

Но, не смотря ни на что, Фло любил Кшенжару.

– Что-то случилось, мам? – некоторое время спустя, спросил Фло, не отдавая себе отчета в том – как глупо звучат его слова.

– Ты где был? – ответила вопросом на вопрос Кшенжара. И слова ее прозвучали так спокойно, будто она спрашивала: «Как дела?».

Здесь Фло понял, что ему придется придумывать на ходу. Хотя и врать-то уже было бесполезно.

– Ну… Я прогулялся немного после академии. В парк сходил; на речку.

Малышка Грендж беспокойно заерзала на руках у матери, так что ее пришлось опустить на пол. Перебирая кривыми ножками, она потопала куда-то в глубь дома.

– У тебя лицо исцарапано, – сообщила Кшенжара, внимательно наблюдая за Грендж, готовая в любой момент броситься на помощь.

Фло на секунду прикоснулся пальцами к щеке. Он совсем позабыл про царапины оставленный ферзалом.

– А-а, это?… Это я решил путь срезать, когда домой шел. Возле парка через кусты пробирался.

Он попытался вспомнить: есть ли возле парка вообще какие ни будь кусты. Кажется, не было. Но мать кивнула головой и перевела взгляд на мокрый халат сына. Под ним уже накопилась грязная лужа воды. Фло суетливо принялся стягивать халат через голову, пояснив Кшенжаре:

– Промок немного. Под дождь попал.

Наконец избавившись от халата, он открыл дверцу сушильного шкафа и достал вешалку.

– Не вешай слишком низко над огнепроводом, – предупредила Кшенжара. – Сегодня в нем температуру повысили. Прожжешь халат.

Фло повесил халат на самую верхнюю перекладину. Мокрые туфли отправились сушиться под огнепроводную трубу, на специальную полку. Доставая тапочки, Фло нарочно возился подольше, надеясь, что мать уйдет. Но когда он вновь повернулся лицом к кухне, она все еще стояла там же, опершись об дверной косяк плечом и грустно глядя на сына.

– Почему ты шел пешком? – тихо спросила она. – Я тебе утром оставляла денег. Их вполне хватило бы на таксобус.

– Я их истратил на аттракционы в парке, – не задумываясь ни на секунду, соврал Фло. – Не смог удержаться.

Еще долгих пару секунд Кшенжара сверлила сына недоверчивым взглядом, а затем, наконец-то, ушла на кухню. Оттуда сразу же раздалось звяканье посуды, и скрип стола.

– Вымой руки, и иди ужинать, – сказала она.

«Мама не поверила не единому моему слову» – вздохнул Фло и побрел в ванную комнату.

Вернувшись через десять минут, Фло уселся за длинный обеденный стол. На печи огнепровода медленно закипал чайник, пуская в воздух вялые струйки дыма.

Тихо щелкнув, перед Фло появилась тарелка. Затем, тарелка наполнилась аппетитным пюре из ферзала, увенчанное сверху жирным куском пригсового мяса.

«Она редко пользуется магией на кухне, – подумал Фло, глядя, как рядом с тарелкой появилась ложка и стакан чаю. – Она явно не в духе. А это очень плохо»!

Уже дожевывая отбивную мармуна, Фло почему-то вспомнил слова Парадамоники:

«У тебя в сумке может быть что ни будь повкуснее найдется?»

А вслед за этим он представил двух волосатых крыс, кипящих в котле.

Фло поморщился, чувствуя, как аппетит куда-то пропадает, а про себя подумал:

«Да забудь ты об этой шайке! Ты же решил больше с ними не встречаться!»

– Что ты морщишься? – спросила Кшенжара. Стоя перед раковинной, она пыталась разделить две смерзшиеся половинки курицы. – Не вкусно, что ли?

– Почему? Вкусно, – пробубнил Фло с набитым ртом. Он недоумевал: как его мать умудряется видеть то, что происходит у нее за спиной. – Просто, камешек попался.

– Какой камешек? – вздохнула Кшенжара. Половинки курицы неожиданно разлепились. И если бы Кшенжара вовремя не выставила магический барьер, то одна из половин улетела бы за раковину, где было не очень то чисто. – Я все мясо промыла. Не может там быть никаких камней.

– Я сказал «камешек», а не «камень» – обиделся Фло.

За окном вновь полил дождь. Правда, не такой сильный, как прежде.

Тем временем, на кухню, переваливаясь с ноги на ногу, вошла Грендж. Она что-то задумчиво бубнила себе под нос, сделав при этом самое серьезное выражение лица. В одной руке она несла пустую бутылочку, а в другой, схватив за заднюю лапу, волокла по полу свою любимую игрушку – сопилу, набитую толи опилками, толи еще чем-то мягким. Фло уже давно горел желанием посмотреть – что у этой игрушки внутри. В академии, от ребят, он слышал, что подобные игрушки набиваю веществом, которое горит как фейерверк, если его бросить в костер. Фло был не прочь проверить правоту их слов, но понимал, что при этом рисковал тремя вещами. Во-первых – это грозный выговор от отца. Во-вторых – тихие, но очень нудные нотации от матери. А в-третьих (и это самое страшное) услышать дикие нечеловеческие вопли Грендж. Благодаря всему этому, сопила была все еще цела.

Грендж подошла к печи, со всего размаху уселась на пол, отставила в сторону бутылочку, и сосредоточенно, со знанием дела принялась колотить игрушку головой об кафельный пол. Каждый удар она сопровождала словом, значение которого было известно только ей одной:

– Дака! Дака!

Фло с улыбкой наблюдал за этим странным ритуалом, пережевывая остатки мяса. А потом обратился к сестре, тоном заправского учителя:

– Так нельзя делать! Голова у игрушки оторвется! Она плакать будет.

«А я, наконец-то, узнаю – что у нее в нутрии», – про себя добавил он.

Грендж оставила истязания над бедной сопилой, и подняла на брата огромные удивленные глаза.

– Отоется? Пакает?

– Да, – улыбнулся Фло. – Это плохо! Знаешь, что бывает с плохими девочками?

Грендж так и не узнала – что с этими девочками бывает, потому что Кшенжара все-таки сорвалась. Хотя к ней это слово вряд ли было применимо. Когда человек срывается, то обычно это сопровождается криками. А иногда и воплями. Но Кшенжара никогда и не на кого не кричала.

В любом случае, то состояние, в котором она сейчас пребывала, можно было назвать срывом.

Оставив в покое курицу, Кшенжара обернулась к Фло, вытерла руки об фартук и спросила:

– А знаешь – что бывает с плохими мальчиками? С мальчиками, которые не хотят учиться, курят в туалетах, занимаются незаконной магией и неизвестно зачем шляются по Нижнему Городу? Знаешь?

Фло вытаращил на мать удивленные глаза. Это было настолько неожиданным заявлением, что он даже не сразу понял, о чем идет речь. А, разобравшись – что к чему, испугался. На самом деле испугался. В горле пересохло, и по этому голос его прозвучал как-то хрипло:

– О чем это ты, мам?

Кшенжара нервно улыбнулась и села за стол, напротив сына.

– Та прекрасно знаешь – о чем это я. И хватит разыгрывать из себя невинного ангела. Сегодня шутки кончились.

Фло со вздохом опустил взгляд. По всему было видно, что шутки, действительно, кончились. А следующая фраза матери ошарашила его словно молния.

– Тебя, Фло, хотят отправить к Зеркалу Прощения.

В нутрии у него сперва все похолодело, а потом обдало жаром. В голове загудело, будто от сильного удара. Все последующие слова матери до Фло доходили с трудом. Ее голос доносился откуда-то из далека, словно их разделяло не три метра кухонного стола, а огромная река. И плачь матери, и рев Грендж – все было таким далеким.

– Доигрался, Фло, – сквозь слезы причитала Кшенжара. Ты думал, что тебе вечно все будет сходить с рук? Думал – твои выходки будут всегда терпеть? Может быть, твои дружки с Нижнего города и терпели бы. Но не в обществе, в котором мы живем. Наши законы были созданы сотни тысяч лет назад самыми великими волшебниками, среди которых были друиды. И то – что эти законы действуют и поныне, лишь подтверждает то – что они верны. Люди не могут их нарушать вот так просто и надеяться на безнаказанность. Когда-то всякому терпению приходит конец… Сегодня наступил конец терпению Шелера и Великих магистров.

Услыхав о Великих магистрах, Фло понял, что все более чем серьезно. Если в дело вмешиваются эти четверо, то помощи ждать уже неоткуда. Фло влип по самые уши, и теперь сам дьявол не сможет его вытащить!

Пару минут на кухне царила полная тишина. Мать перестала плакать; Грендж прекратила реветь. Лишь дождь тихонько стучал по стеклам. Каждый думал о своем.

– Когда? – спросил Фло, наконец.

Кшенжара пожала плечами.

– Не знаю. Завтра будет «разбор». Там скажут. Но, думаю, на долго они откладывать не станут. Уж больно серьезное это дело.

Фло вздохнул и взглянул на сестренку. Может быть ему и показалось, но в ее заплаканных глазах читался упрек. Как будто бы она говорила: «Что ж ты, Фло? Ведь ты мой старший брат. Должен мне пример подавать, а ты вон чего вытворяешь!»

Фло это не понравилось. Он отвел взгляд и спросил:

– Мама, что мне делать?

Кшенжара грустно улыбнулась.

– Думаешь, у тебя есть выбор? Тебе придется отправиться к Зеркалу, как это не прискорбно.

«Тебе придется отправиться к зеркалу». Слышать эти слова из уст родной матери было как-то дико. И страшно. Почему она не пытается защитить Фло? Почему не пытается подбодрить?

«Потому что ничего уже изменить нельзя»! – сам себе ответил Фло.

– Раз так, – проглотив вставший в горле комок, неуверенно проговорил Фло. – Раз так, то я отправлюсь к Зеркалу. Отправлюсь, и получу это чертово прошение. Получу, всем на зло! Ты, мама, еще будешь мной гордиться! Обещаю!

Кшенжара снова улыбнулась. Но на этот раз совсем не грустно.

– Хотелось бы верить тебе, – тихо проговорила она.

Встав со стула, она подняла на руки Грендж. Та бросила короткий взгляд на Фло и уткнулась матери лицом в грудь.

Кшенжара тоже взглянула на Фло и добавила, неожиданно ласковым голосом:

– А пока, ложись спать. Завтра будет трудный день.

Уже лежа в своей кровати, в полно темноте слушая, как монотонно стучит дождь, Фло подумал, что его мать, все-таки, самая лучшая мать на свете. Удивительно, но раньше он этого почему-то не замечал.

– Клянусь, – тихо проговорил Фло, смахнув с глаз накатившуюся слезу. – Клянусь, что больше никогда не заставлю ее плакать.

И не смотря на все переживанья сегодняшнего дня, он сразу же крепко уснул. Лишь прошептал на последок:

– Обещаю.

Часов в десять утра, в отличном настроение и в полном неведенье, в дом Раусов с работы вернулся глава семейства Гио. Даже сонный вид не мог скрыть радости на его лице. Прямо с порога он принялся рассказывать о том, какую прекрасную рекламу он со своими коллегами сегодня ночью придумал.

– Увидав ее, наверное, только последний идиот не захочет купить утилизатор «Прок»! – в захлеб кричал Гио, снимая куртку. Он был слишком увлечен рассказом о своем очередном шедевре, чтоб заметить кислое выражение лица жены и сына. К тому же, последний, вместо того, чтоб сидеть за партой в Академии, сейчас находился дома.

– Честное слово! – продолжал Гио, усаживаясь за стол, где его уже ждал завтрак. – Мне даже самому захотелось купить этот утилизатор! Хотя он и похож больше на низкокачественное садовое ведро! Не чета, конечно, нашему «Онгузеру»! Но рекламка получилась что надо! Пальчики оближешь.

Он весело хохотнул, шевеля своими усами-стрелками, и действительно облизал указательный палец, которым случайно залез в миску с мендоговым вареньем. Этим утром за столом веселыми были лишь Гио, без умолка вещающий о своих трудовых подвигах, да Грендж, которая, сидя на своем высоком стульчике, с поразительной меткостью швыряла свой омлет в хлебницу. Кшенжара и Фло грустно ковырялись вилками в тарелках. Казалось, что слова Гио доходят до них лишь на уровне подсознания.

– За такую работу наверняка премию дадут! – не унимался Гио, пережевывая омлет. Его усы-стрелки по очереди подымались и опускались, словно весла гребца. В любое другое время это здорово позабавило бы Фло. – Не много, конечно! Но, думаю, на маленький семейный праздник хватит! Может, в закусочную Драков сходим! Мы уж давненько ни куда все вместе не выбирались!

Гио некоторое время молча жевал, самодовольно улыбаясь. Когда же с завтраком было покончено, он весело подмигнул Фло и сказал свою самую любимую фразу:

– Твой отец – гений! С таким отцом с голоду не помрешь! Знаешь почему? Потому что я самый любящий отец в мире!

Он хотел еще чего-то сказать, но вдруг нахмурился, от чего его густые брови угрожающе нависли над глазами. Вытерев рот салфеткой, Гио спросил:

– Эй, парень, а ты, почему не в Академии? Сегодня, вроде, никакого праздника нет.

Только тут Гио, наконец-то, обратил внимание на мрачный вид жены и нахмурился еще сильнее.

– Что случилось, – поинтересовался он. С его лица разом слетела сонливость, а из головы вылетели утилизаторы «Прок».

Гио бросил короткий взгляд на Грендж, словно ожидая, хотя бы от нее, каких ни будь объяснений, а потом вновь уставился на сына.

– Фло! – строго произнес он.

Фло тут же перестал ковыряться вилкой в тарелке и испуганно покосился на отца.

– Ну-ка, расскажи мне – что у вас произошло, – попросил Гио заискивающим тоном.

И Фло рассказал.

Тут – то все и началось.

В отличие от Кшенжары, Гио не был спокойным и уравновешенным человеком. Поэтому, позабыв о том, что он самый любящий отец в мире, Гио принялся орать на сына, не брезгуя при этом употреблять не приличные слова (хотя, после каждого и добавлял «Прошу прощения»). Он то срывался на дикий крик, то тихо и ласково спрашивал: «Какую ошибку мы допустили в твоем воспитании?». То кричал, что Фло опозорил его, чуть ли не на всю страну, то вздымал руки к потолку и интересовался у богов, за что они послали ему такое наказание (в лице их сына Фло).

За это утро Гио умудрился вспомнить всех своих отцов, матерей, дедушек и бабушек аж до десятого колена, клятвенно утверждая, что среди них не было ни одного, кто так низко пал бы в глазах общества.

– Ну, правда, твой прадед отсидел три года на Ссыльных Островах. Да и то по страшному недоразумению!

И, как сообщил Гио, все эти самые дедушки и бабушки в данный момент, наверное, в гробу переворачиваются, услыхав такую новость.

Наконец, когда его крики постепенно сошли на нет, Гио поинтересовался у сына:

– И как же ты собираешься выкручиваться из сложившейся ситуации?

Фло пожал плечами и горестно вздохнул:

– Как полагается. Пойду к Зеркалу. Другого выхода нет.

Гио хохотнул.

– Посмотрите – какой смельчак нашелся! Ты хоть соображаешь, что это опасно?! Понимаешь, что можешь не вернуться?!

– Понимаю, – кивнул в ответ Фло.

И тут Кшенжара сочла нужным вмешаться в разговор мужчин:

– Ладно, Гио, хватит. Фло и так уже себя наказал. Криками ты все равно ничего не исправишь. Только травмируешь его еще больше.

Гио весь как-то скис, сокрушенно покачал головой и согласился:

– Да. Пожалуй, ты права, Кшен. Права, как всегда.

Обратив свой печальный взгляд на Фло, он добавил:

– По крайней мере, тебе предоставляется уникальная возможность стать настоящим мужчиной. Таким, как твой отец.

Больше Фло ни кто не упрекнул. Дома, по крайней мере.

«Разбор» был назначен на четыре часа дня, когда занятия в Академии уже заканчивались.

В три Кшенжара отвела Грендж Лисиоппе Ворзак, вечно грустной своей подружке. А пол четвертого Раусы с тяжелым сердцем погрузились в автомобиль и направились в Академию.

За время всего полета никто не проронил ни слова. В кабине царила полная тишина, если не считать пчелиного жужжания двигателя и доносившегося из радиоприемника голоса популярного гелионского певца, певшего о своей несчастной любви к девушке с далекого острова Оган.

Проходил «разбор» в учительской комнате. Как всегда. Кроме учительских столов и стола Шелера, В комнате стояло еще пять кресел. Два с права от Шелера и три слева.

Когда семейство Раусов вошло в учительскую, все преподаватели уже были на месте. Явилась даже Шеридорана, с болезненным выражением лица. Пустовало лишь два стола. Один для Спака, а второй…

Фло обвел взглядом учителей и понял, что второй пустующий стол принадлежал Аиву. Сегодня его не было.

Этот факт несколько опечалил Фло. Физрук был единственным преподавателем, которого он любил. И если уж от кого-то и стоило ждать помощи, так это от Аива. На прежних разборах он частенько заступался за Фло.

Пустующие кресла с права от стола Шелера тоже не обошли внимания Фло. Он абсолютно ничего не знал о тех «разборах», на которых детей приговаривали к поиску Зеркала Прощения, и потому он был в некотором недоумении.

«Неужели еще кого-то отправят? – подумал Фло, глядя на пустые кресла. – Интересно, кто же еще мог так сильно разозлить Великую Четверку? Ну, по крайней мере, не скучно будет!»

Он принялся перебирать в голове всех известных ему учеников Академии, но ни кто не подходил под определение «отъявленный нарушитель и хулиган». На ум лезло только его собственное имя.

Каково же было удивление Фло, когда в учительскую заявился очкарик Шак со своей толстой мамашей Паванжеттой. По началу Фло подумал, что Шак пришел по какому-то своему личному вопросу. У того постоянно были вопросы к учителям, за что он и заработал уважение преподавателей. Но когда Шак с матерью гордо уселись на пустующие кресла, Фло с трудом смог удержать распирающий его смех. Он даже хрюкнул и закрыл рот рукой, за что получил от отца легкую затрещину.

«О, боги! Его-то за что?! – подумал Фло, с трудом сдерживая смех. Глядя на то, как Шак с важным видом сидит в своем кресле и даже не смотрит в его сторону, сдерживаться было все трудней. – Не уж-то наш заучька изредка посещает Нижний Город? Или, может, он схлопотал низкий балл по гелионскому наречию? Если учитывать то, что Шак круглый отличник, то низкий бал для него, действительно, не простителен!»

Сегодняшний «разбор» был, пожалуй, самым коротким из всех, на которых посчастливилось побывать Фло. Только это совсем не расстроило его.

Все началось с того, что Шелер привычным жестом погладил бороду, встал из-за стола и поднял вверх руку. В учительской тут же воцарилась тишина.

Комнату осветила яркая вспышка (такой бывает вспышка фотоаппарата) и в руке Шелера появился листок бумаги.

Шелер бросил мимолетный взгляд на листок, положил его на стол перед собой и сел на место.

Первым делом он сообщил собравшимся, что вчера вечером, после собрания Аив Глок, преподаватель физкультуры, был отправлен в отпуск. С последующим увольнением.

Это заявление вызвало улыбки на лице преподавателей. И особенно злорадно, как показалось Фло, улыбался учитель «обитателей Гелиона» Одей. Об этой минуте он, наверное, мечтал уже давно.

Самому Фло эта новость показалась ужасно не справедливой.

«Как же так?» – хотел, было крикнуть он, но вовремя спохватился. Все-таки сегодняшний разбор проходил из-за него, и по этому не стоило лишний раз привлекать к себе внимание.

– Ну а теперь о главном, – продолжил Шелер, пододвигая листок. – То, из-за чего мы все сегодня здесь собрались.

При этом он указал рукой в сторону Фло и Фло, ощутив на себе многочисленные взгляды, смущенно опустил глаза.

Шелер начал с того, что, глядя на листок, перечислил все многочисленные» заслуги» и «подвиги» Фло. Это заняло почти три минуты. И все это время Гио сурово глядел на сына, а Кшенжара краснела и тщетно пыталась спрятать свой взгляд.

Покончив со списком, Шелер щелкнул пальцем и уже не нужный листок сгорел без остатка холодным, синим пламенем.

– Это решение было очень трудным и неприятным для всех нас, – проговорил Шелер, как-то виновато глядя на родителей Фло. – По большому счету – это было даже не нашим решением. Вы, конечно, понимаете – о чем я говорю.

Гио с Кшенжарой молча закивали.

– Но как бы то ни было, решение принято и изменить его уже не кто не в силах.

Вновь – полная тишина. Лишь Паванжетта скромно кашлянула в кулак.

Фло, буквально, всем своим телом ощутил, что мать вот-вот расплачется, и сердце его сжалось в комок. Судя по всему, Шелер тоже почувствовал то же самое, потому что он торопливо, чуть повысив голос, сказал:

– Но вы, конечно, как родители Фло, имеете полное право опротестовать это решение. Можете не отпустить Фло. Но, должен вас предупредить, что в таком случае Фло лишится возможности стать волшебником! Более того – он лишится права быть гражданином Гелиона! А это уже изгнание!

– Нет, нет, – решительно покачал головой Гио. – Для нас с Кшен… э-э-э… то есть, с Кшенжарой, это решение тоже довольно трудное, но мы не будем ничего менять.

Шелер кивнул головой.

– Хорошо.

«Ничего хорошего!» – хмуро подумал Фло. Ему нестерпимо захотелось, чтоб все это поскорей закончилось. Он был готов плыть к этому проклятому Зеркалу хоть через весь Великий Смирный Океан, хоть до самого острова Огана, лишь бы поскорей отсюда убраться. Чтоб не видеть этого укора и поддельного (так считал Фло) сочувствия в глазах учителей. И сильней всего ему не хотелось больше слышать не единого слова Шелера. Они ему казались злорадными.

А дальше произошло то, чего Фло просто не мог спокойно перенести.

– Возможно, ты этого и не знаешь, – сказал Шелер, выходя на середину комнаты и поворачиваясь к Фло лицом. – Но к Зеркалу не полагается ходить в одиночку… Я не знаю – откуда так повелось. Наверно, чтоб не скучно было, Да и в трудную минуту есть на кого положиться… М-м-м… В общем – с тобой отправится Шак.

Шелер жестом указал на Шака, который при его словах гордо выпрямился и деловито поправил очки. На Фло он по-прежнему не обращал внимания, будто того и вовсе не существовало.

Фло же в этот момент побелел как бумага, глаза округлились, а волосы, в буквальном смысле, встали дыбом. Он медленно поднялся и удивленно протянул:

– ЧТО-О-О?!!

– А в чем дело? – наклонив седую голову на бок, поинтересовался Шелер.

– Я должен идти с этим ОЧКАРИКОМ?!!! С меня и одного наказания достаточно!!!

Тут пришла очередь матери Шака вскочить со своего кресла. Она взметнула вверх свои пухлые ручки (при этом между ними сверкнуло что-то похожее на молнию) и неожиданно тоненьким голоском взвизгнула:

– Ну, это, знаете ли, уже слишком! Мало того, что мой сын вместо школьных каникул отправляется из-за него к черту на кулички, дак он еще и оскорбляет его публично! Вы нас извините, многоуважаемый Шелер, но мы уходим! Я такого хамского обращения потерпеть не могу.

Паванжетта протянула руку сыну, собираясь увести его, Но Шелер поднял руку и громко сказал:

– Успокойтесь!

Голос его был таким властным, что не возможно было сию же минуту не подчиниться. Поэтому Паванжетта замерла как истукан с протянутой рукой.

– По учительской прокатился возмущенный шепот. А Гио, наконец, придя в себя, силой усадил сына на место.

– Сядь, замолчи и попроси прощения! – зашипел он, даже не задумываясь над противоречивостью своих слов.

– Фло, как ты можешь?! – сокрушенно покачала головой Кшенжара.

До Фло, наконец, дошло то – что он только что сказал и по спине его побежали мурашки. Как бы его наказание не превратилось во что ни будь еще более ужасное из-за этого. Лицо его при этом из белого стало ярко красным.

Часы под потолком пробили половину пятого.

– Я жду! – напомнил Гио.

Фло замялся на время, а потом тихо, не поднимая глаз, пробормотал:

– Извините. Это случайно у меня вырвалось. Я никого не хотел обидеть.

Оцепенение, наконец, сошло с Паванжетты. Она медленно опустила руку, и села на место. Из груди ее вырвался обиженный вздох.

– Тебе стоит с большим уважением относиться к Шаку, Фло, – предупредил Шелер, вышагивая в зад, вперед. – Ведь, как совершенно справедливо заметила многоуважаемая Паванжетта, он идет только из-за тебя. Чтоб тебе помочь. У одного у тебя мало шансов вернуться назад. А делить людей на хороших и плохих только по одному их внешнему виду – это самое последнее дело. Тебе еще предстоит это понять.

И если бы не его густая зеленая борода, то все бы увидели, как он улыбнулся.

– Он больше не будет, – виновато проговорил Гио. – Можете быть уверенны.

– Ну, раз так, то мне больше нечего сказать. Если вас что-то интересует – спрашивайте.

– Когда они должны отправиться? – спросила Кшенжара.

Шелер кивнул головой:

– Да. О главном-то я позабыл сказать… Завтра утром, в десять часов, я жду Фло и Шака здесь, у себя. Расскажу им все, что им необходимо знать и отвезу к первому оракулу. Оттуда и начнется их путь.

– Так быстро? – удивилась Паванжетта. – Ведь мальчикам собраться надо!

Шелер сунул руки в широкие рукава, и извлек оттуда два сложенных вчетверо листка. Один он отдал Паванжетте, а второй Гио.

– Там написано – что они могут с собой взять.

Гио сразу же убрал листок в карман, а Паванжетта развернула свой и быстро пробежалась по нему глазами. На прочтение ей хватило пяти секунд.

– И это все! – пропищала она. – Вы, наверно, шутите?

– Нет, не шучу, – покачал головой Шелер. – Таков обычай. Они могут взять с собой лишь то – что указано в этом списке и ничего более.

– Ужасный обычай, – вздыхая, покачала головой Паванжетта. Спорить с Шелером было бесполезно. Да она бы и не решилась на это.

Все свое недовольство на счет решения Шелера, Паванжетта вчера вечером высказала Люку-оповестителю. Бедный карлик битый час уверял ее, что в его обязанности входит лишь донесение до родителей ученик той или иной информации, и в учительских советах он участия не принимает. Но, тем не менее, Паванжетта высказалась от души, не проронив при этом не слезинки. Она была женщиной с крепкими нервами, и Шак совершенно на нее не походил.

А бедный Люк, уже сидя в кабине своего автомобиля, проклинал Шелера за то, что тот когда-то давно пристроил его на эту должность.

– А можно еще один вопрос, – боязливо спросил Фло.

Шелер пожал плечами:

– Ну конечно. Спрашивай.

– Что это за оракул, к которому вы собираетесь нас завтра отвезти?

– Ты не знаешь, – усмехнулся Шелер. – Хотя… Об этом я вам завтра расскажу.

А минутой позже он сказал:

– Если ни у кого больше нет вопросов, то тогда сегодняшний «разбор» я объявляю закрытым.

И первым вышел из комнаты.

Следом потянулись и преподаватели. Каждый из них счел нужным остановиться возле Фло, сказать пару напутственных слов, пожать руку Гио и успокоить убитую горем Кшенжару. То же самое пришлось претерпеть и Шаку с его матерью.

«Прямо, как на похоронах», – с отвращением подумал Фло.

А в душе его скребло нехорошее чувство. Может быть, это и есть похороны?

На улице было холодно. Совсем не по весеннему.

Дождь кончился еще ночью, но каменные мостовые все еще поблескивали свинцовой сыростью. Над головой, в небе, неслись бескрайние серые облака, угрожая сбросить на людей новую порцию дождя. Да к тому же дул сильный ветер, продувая насквозь весеннюю одежду.

Гио зябко поежился, поднял воротник и сбежал в низ по лестнице к своему автомобилю, который в одиночестве висел над парковочной площадкой. Учителя – те, кто имел машины – уже разлетелись по своим делам.

«И, наверно, уже забыли – зачем вообще сюда приходили! Им наплевать – что будет со мной! И Шаком, будь он не ладен! Их заботит лишь своя собственная жизнь! Прилетели; вынесли приговор и разлетелись пить чай!»

С такими злыми мыслями Фло спустился вслед за отцом.

– Подождите минутку, – окликнула их Кшенжара. Фло с Гио оглянулись и увидели, что она все еще стоит на крыльце, оглядываясь на входную дверь.

Когда вышли Шак с Паванжеттой, она подошла к ним и обменялась несколькими словами.

– О, нет, мама, – тихо простонал Фло, предчувствуя неладное. – Только не делай этого!

Но мама сделала. К машине они спускались уже втроем.

– У них нет машины, а на улице довольно прохладно, – виновато улыбаясь, сообщила Кшенжара мужу.

Гио тоже улыбнулся, от чего его усы расползлись в стороны. Делая руками приглашающий жест, он проворковал:

– Конечно, конечно! С радостью вас подвезу! Думаю, даже, стоит зайти к нам и выпить по чашечке чая!

– Ну что вы, – смутилась Паванжетта, прижимая руки к груди. – Как-то не удобно. И к тому же, учитывая сложившиеся обстоятельства…

– Вот, вот, – перебил ее Гио. Щелчком пальца он открыл дверь машины и тихонько подтолкнул Паванжетту внутрь.

– Сложившиеся обстоятельства и обсудим.

Паванжетта, бормоча себе под нос, что «это как-то не удобно; не принято вот так сразу», все-таки уселась в автомобиль. При этом машина осела, чуть ли не до самой земли и Фло засомневался в том, что она вообще взлетит. Следом за матерью юркнул Шак и последним уселся Фло, недовольный таким близким соседством со своим лютым врагом. Паванжетта занимала без малого полтора места и, по этому, Фло пришлось плотно прижаться к Шаку. А это было не приятно.

За время полета родители познакомились друг с другом и завели обычные взрослые разговоры. О погоде (довольно холодно для начала лета); о способах борьбы со снежными гномами, которые беспощадно грызут стены в доме; о том, что войска Балстина рано или поздно все-таки прорвут укрепления на восточном окончание материка, и тогда не миновать еще одной войны.

«Как будто бы ничего не случилось», – обиженно подумал Фло.

От этой толстой тетки ужасно пахло крепкими, духами вперемешку с потом. Фло это сильно раздражало. А отец – либо на самом деле ничего не чувствовал, либо просто делал вид. Но потом Фло заметил, как он немножко приспустил окно со своей стороны. Хотя в салоне было совсем не жарко.

«Некоторые люди готовы страдать из-за своей вежливости», – усмехнулся Фло и тоже приоткрыл окно.

– Ты что ни будь знаешь про Зеркало Прощения? – вдруг тихо спросил Шак. Фло даже вздрогнул от неожиданности и хмуро буркнул:

– Тебе-то что за печаль?

– Ну, как это, – возмутился Шак. Его манера разговаривать страшно раздражала Фло. Словно тот был не одиннадцатилетним мальчиком, а каким ни будь старикашкой-ученым. – Если ты намерен найти обусловленное место, то не мешало бы побольше об этом самом месте знать.

– Ты мне предлагаешь сходить в библиотеку? – усмехнулся Фло.

– Зачем же сразу в библиотеку? Я этого не говорил. Просто, я знаю одного человека, который может нам кое-что посоветовать… Если, конечно, он захочет.

Фло удивленно уставился на Шака. Ему показалось, что над ним решили поиздеваться. Но взгляд очкарика был совершенно серьезен.

– Что за человек?

Какой бы сильной не была неприязнь Фло к Шаку, слова его, тем не менее, заинтриговали.

Шак не ответил на вопрос. Хитро улыбаясь, он тихонько тронул плече Гио, и вежливо попросил:

– Извините. Вас не затруднит высадить меня с Фло возле центрального банка.

Кшенжара с Паванжеттой вопросительно посмотрели на Шака.

– Нам нужно, – не дожидаясь вопроса, сказал Шак.

Фло, возможно, и возразил бы, но он просто онемел. Этот заучька дает указания его отцу! Пускай и в вежливой форме. Какая наглость!

Гио лишь растерянно пожал плечами:

– Ну, раз надо… Надеюсь, вы не собираетесь банк ограбить?

Гио тут же расхохотался своей шутке, а следом за ним рассмеялись и Кшенжара с Паванжеттой. Только Фло ничего смешного тут не нашел.

Через пару минут автомобиль приземлился возле огромного здания в форме пирамиды, с узорными коваными решетками на окнах. Возле массивных входных дверей дежурило четверо рыцарей в доспехах верхом на молодых ездовых драконах. Драконы тихо урчали, а из ноздрей их струился дым.

Шак буквально вытолкнул Фло на булыжную мостовую и следом выскочил сам.

– Мы не на долго, – сообщил он матери, перед тем, как закрыть дверь.

– Я буду ждать тебя у Раусов, – успела крикнуть Паванжетта.

Когда автомобиль вновь поднялся в воздух, Гио тяжело вздохнул и покачал головой:

– К Мазу пошли. Вряд ли он что ни будь им расскажет, но… Пускай попробуют.

– Мы что, в банк пойдем? – со злостью в голосе спросил Фло, когда автомобиль его отца скрылся за углом закусочной Драков.

Фло не нравилось то, что Шак пытался проявлять какую-то инициативу. Буд-то бы ему больше всех нужно. К тому же, Фло подозревал, что Шак пытается взять в свои руки обязанности командира. А этого допускать нельзя было ни в коем случае.

– Ты знаешь человека по имени Маз? – спросил Шак, вглядываясь в здания на другой стороне улицы.

– А почему я должен его знать? – возмутился Фло. – Я с ним за руку не здоровался! Кто он такой?

– В свое время его тоже отправляли за прощением.

Шак указал костлявым пальцем через дорогу, на маленький одноэтажный магазинчик. И выглядел он, мягко говоря, странно. Впрочем, слово «магазинчик» было явным преувеличением. Скорей, это была лавчонка, удивительным образом затесавшаяся между двумя высотными зданиями. Казалось, что эти здания хотят ее просто раздавить.

– Это его магазин.

В близи магазин казался еще более странным. И, даже, пугающим. Он был похож на пенек какого-то гигантского дерева. Стены все покрылись небольшими наростами, похожими на кору сосны. А на круглой покосившейся крыше, словно щепка, торчала ржавая антенна-ловушка. Небольшая полукруглая дверь оббита проржавевшим листом железа и проклепана по диагонали трилловыми клепками. С права от двери было единственное окно в человеческий рост. Но даже оно было разбито и заколочено куском толстой фанеры. На мостовой, под ним, валялись осколки стекла и обломки оконной рамы.

Над дверью, под маленьким грязным фонарем, висела вывеска:

С права от нее, прямо над разбитым окном, висел выгоревший на солнце, рекламный плакат, в котором Фло без труда узнал работу своего отца:

«Подержанное – не значит старое! Даже новые веши иногда приносят разочарование! Мы торгуем товаром, проверенным временем! По низким ценам».

– Раньше я на замечал этого магазина, – покачал головой Фло. Ему, почему-то расхотелось в него заходить. – Хотя я часто…

Фло осекся. Он хотел сказать: «Я часто проходил здесь, когда, проиграв все деньги в Нижнем Городе, пешком возвращался домой». Но вовремя спохватился.

– Он точно был возле Зеркала? – торопливо спросил Фло, пытаясь сменить тему.

– Да. В архивах Академии про него много написано. Я интересовался в свое время. С его походом был связан какой-то большой скандал, только про это не пишут почему-то. Секрет, наверно… Надеюсь, он нам что ни будь расскажет. Если сможет.

С этими словами Шак толкнул дверь и вошел в магазин.

Помещение, в котором оказались ребята, выглядело гораздо больше, чем казалось снаружи. Как будто пространство сжалось в этом магазине.

«Волшебство», – подумал Фло.

«Обман зрения», – подумал Шак.

В нос сразу ударил приторный запах старины. Здесь пахло старыми диванами, старыми книгами и чем-то еще не менее старым.

Под потолком светили две тусклые, засиженные мухами, лампы. Мощности их явно не хватало, и потому в помещении царил таинственный полумрак. Откуда-то дул холодный сквозняк, шевеля обрывки бумаг, которыми был завален весь пол. А из темных углов раздавалось тихое попискивание мышей и шорох снежных гномов. Все это навеяло на Фло страх. Ему казалось, что он оказался в берлоги ведьмы, а не в магазине

Посреди магазина стояли два высоких, до самого потолка, стеллажа с множеством деревянных полок, которые начинались у самых дверей и заканчивались возле прилавка продавца. И чего только на этих стеллажах не было. Наверное, мог бы позавидовать любой музей. Столько старинных вещей сразу ни Фло, ни Шак никогда не видали. А о существовании некоторых из них, они даже и не знали.

Здесь было все – начиная от набора штопальных иголок и заканчивая большими дубовыми шкафами. Множество старинных часов наперебой тикали и скрипели пружинами. Древние телевизоры беззвучно светились черно-белыми изображениями. Тихо пели радиоприемники незапамятных времен. А на обшарпанных стенах висели красивые, но потускневшие от времени, картины, в узорчатых рамах.

– Где он это все понабрал?! – удивился Фло. Его внимание привлекло странное приспособление. Небольшой ребристый кусок железа, заключенный в пластиковую раму. Табличка над ним гласила:

«Стиральная доска. Позапрошлый век. Цену узнать у продавца».

Для Фло осталось загадкой – как можно было что-то стирать с помощью этой доски. Его мать дома стирала в магическом котле с внутренним подогревом.

Ребята медленно продвигались к стойке продавца, заворожено разглядывая удивительные старинные вещи. Они ощущали себя посетителями музея и начисто позабыли о том, для чего явились в этот магазин.

– Смотри, котенок, – умиленно улыбнулся Шак, указав на последнюю полку. На ней стояло чучело маленького рыжего котенка. Он лежал на полке поджав под себя лапки и пристально глядел на древний магнитофон, стоящий перед ним. Котенок казался таким забавным.

– Я бы купил такого, – тоже улыбнулся Фло. – Если бы он живым был.

Он протянул руку, чтоб погладить котенка. Но тот вдруг повернул голову и недовольно дернул хвостом. Фло с Шаком в один голос вскрикнули от испуга и шарахнулись назад.

Нет, их испугало вовсе не то, что «чучело» вдруг ожило. Возможно, подсознательно они оба были к этому готовы. Но когда котенок повернул голову, оказалось, что вся левая часть его мордочки была выложена тонкими зелеными трилловыми пластинками. Словно чешуя рыбы. Да к тому же вместо глаза у него была встроена маленькая стеклянная линза, в которой тускло светился синий огонек. Когда линза шевелилась, раздавалось тихое жутковатое жужжание.

Котенок жалобно мяукнул (от чего пластины со скрежетом зашевелились) и снова отвернулся.

Из глубины магазина раздался скрип кресла и за стойку вышел маленький лысый человек средних лет. Лицо его было пухлым, бардовым. А маленькое пенсне на курносом носу смотрелось как-то нелепо.

Человек приветственно улыбался. Но улыбка сползла сразу же, как только он увидел – кто к нему пришел. Двое маленьких мальчиков. Наверно, зашли просто поглазеть.

– Извините, но я сомневаюсь в том, что в моем магазине найдется что-то, что заинтересует столь юных людей, – разочарованно проговорил он. Голос продавца оказался на удивление приятным.

Он несколько секунд молча разглядывал ребят, а потом склонил голову на бок и с надеждой спросил:

– А быть может вы пришли выбрать подарок для своих родителей? У меня вещи хоть и старые, но для подарка вполне сгодятся. О цене договоримся. Что скажете?

Сказать ребята не могли ни чего. Вид изуродованного котенка поверг их в ужас, лишив на время дара речи. Ни Фло, ни Шак так толком и не поняли – о чем только что им говорил этот человек за прилавком.

– Зд-д-драсте, – наконец выдавил из себя Шак.

Продавец в ответ кивнул головой:

– Здрасте, здрасте.

– А что с ним случилось? – спросил Фло. Сердце его бешено колотилось, но он все же смог взять себя в руки.

– С Генжиком? – переспросил продавец и пожал плечами. – Не знаю. Я его подобрал на границе Нижнего Города. Эти сволочи, видимо, здорово над ним поработали! Может быть, съесть хотели. Когда я его нашел, он был в жалком состоянии. Левая часть его головы была начисто снесена! До сих пор удивляюсь – как он выжил! Но я немного поколдовал над ним, и вот… Правда, он иногда впадает в трас. Вот, как сейчас. И не растет, почему-то. Три года ему уже… Ну, дак вы будете чего ни будь покупать?

Шак еще раз взглянул на котенка и покачал головой:

– Нет, извините. Мы не за этим сюда пришли. Мы…

– Понятно, – перебил его продавец и махнул рукой. На лице его отпечаталось разочарование. Он развернулся, собираясь уйти. Лишь пробубнил на последок:

– Если вы рассчитывали найти здесь сладости, то – извините. Вам надо к Дракам зайти. Это через три дома от меня, на углу.

– Подождите, пожалуйста, – остановил продавца Шак, когда тот уже взялся за дверную ручку. – Это ведь вы Маз Бункер?

Продавец замер на месте. Медленно повернувшись, он подозрительно уставился на Шака. И, наряду с подозрением, в его взгляде читался испуг. Как будто перед ним стояли не дети, а следователи, собирающиеся предъявить ложные обвинения.

В отличие от Фло, Шак сразу понял причину этого испуга. Это человек – Маз – понял, для чего они явились. Понял сразу.

– Ну, допустим, это я, – тихо произнес маз и медленно, даже осторожно, вернулся за прилавок. – И что из этого?

Шак немного осмелел. Деловито поправив очки указательным пальцем, он сказал:

– Мы к вам по делу.

Маз облокотился об прилавок, тихонько хмыкнул, и спросил, растягивая слова:

– Какое у вас может быть ко мне дело?

– Серьезное, – не задумываясь, сказал Фло.

Шак бросил на него грозный взгляд. А Маз выпятил нижнюю губу, качнул головой, изображая удивление, и проговорил:

– Ну-ка, ну-ка.

– Мы пришли спросить у вас про Зеркало Прощения, – замявшись на пару секунд, выпалил Шак.

Усмешка разом слетела с лица Маза. Брови нахмурились, а уголки рта опустились вниз. Он оглянулся на дверь у себя за спиной, словно оценивая расстояние до нее, на случай отступления. Затем тревожно оглядел полумрак магазина и, наклонившись к Шаку, почти шепотом спросил:

– Почему ты решил, что я что-то знаю про Зеркало Прощения?

Шак отпрянул назад. Изо рта продавца ему в лицо пахнуло неприятным запахом. Все тем же запахом старины.

– Но вы же были там, – вмешался Фло. – Я имею в виду, что Шелер посылал вас за прощением. Значит…

– Мне не интересно – что ты там имеешь в виду! – закачал головой Маз, подняв руки. – Я никогда ни с кем об этом не разговаривал! Даже с Шелером! И уж тем более не собираюсь об этом разговаривать с двумя молокососами!

Он вновь повернулся, намереваясь уйти. Даже сделал пару шагов. Но вдруг остановился, и, не оборачиваясь, спросил:

– А зачем вам что-то знать про Зеркало? Вы что, диссертацию пишите?

Ребята с надеждой переглянулись. Как видно – еще не все потеряно. Шак указал на Фло и сказал:

– Его туда отправили. А меня назначили его спутником.

Маз повернулся. Пристально глядя на Фло, он покачал головой:

– Нагрешил, да?

Фло потупил взгляд, чувствуя, как краска заливает его лицо.

– Что ж ты такого натворил? Наверно, в Нижний Город ходил?

Фло пожал плечами и тяжело вздохнул:

– И это тоже.

Реакция Маза была непредсказуема. После слов Фло на его лице поселилось презрение.

– Знаешь что? – сказал Маз. – Я не желаю разговаривать с человеком, который общается с обитателями Нижнего Города! Не люблю я этих бандитов! Видал, что они сделали с бедным котенком?! А позавчера ночью один сопляк твоего возраста, разбил в моем магазине окно и хотел чего-то стащить! Я не сомневаюсь в том, что это был один из шалопаев Нижнего Города! Оборванный, и грязный! Хорошо еще рядом оказался рыцарский патруль! Бока они ему здорово намяли! Жалко, что убежал! А то бы я ему еще добавил!

Фло оглянулся на заколоченное окно и подумал:

«Аго – бросало. Значит, Дори не врал. Вот только не понятно – зачем Аго залез именно в этот магазин? Тут же ничего ценного нет?»

– Так что – давайте, уходите лучше от греха подальше!

– Ну, пожалуйста, – взмолился Шак. – Я вполне понимаю ваш гнев на Фло. Но я то тут не при чем! Я ни чего не нарушал и в Нижний Город не ходил! Просто, так получилось, что мне придется идти с ним! Помогите мне! Не ему, а мне!

Маз задумался, крепко стиснув зубы. Губы его превратились в одну узенькую полоску. Тяжело вздохнув, он сказал, качая головой:

– Когда-то давно, когда меня самого отправляли к Зеркалу, я, так же как и вы пришел к одному человеку, который в свое время там бывал. Я так же умалял его рассказать мне про дорогу к Зеркалу. И, знаете, что он мне рассказал?

Фло с Шаком замерли в ожидании.

– Ничего! Поймите вы, дорога к Зеркалу, это испытание! И каждый, кто там побывал, дает обещание ни кому не рассказывать про то, что он видел! И если кто-то нарушает это обещание, то его прошение пропадает!

Маз снял с носа пенсне и протер стекла подолом своей рубашки. Как и все остальное в этом магазине, рубашка тоже была жутко старой. Сейчас она была грязно серого цвета, а когда-то давно, возможно, имела более приятный оттенок.

Маз взглянул на древние деревянные часы, водрузил пенсне на место и сказал:

– Уже десять минут шестого. Я работаю до пяти. Мне нужно закрывать магазин, дома меня ждет холодное пиво и мой телевизор… Мне очень жаль, что я не смог вам ни чем помочь.