Землю - кентаврам! (СИ)

День седьмой. Стратегический пень

Утро застало меня бодрствующим. Я маялся на проваливающемся гостевом ложе и переваривал в голове вчерашние происшествия. Это был мой самый длинный день на Кентаврихоре; в сравнение с ним не шел даже день выхода на места, когда мы с Аскальдаздом осаждали фермеров. Крепкие, нерушимые провинциальные традиции, как же. Столица, как оказалось, богата собственными традициями, наверняка не менее крепкими, но уж точно более замысловатыми и запутанными.

За те несколько часов, пока мы с Настуриарием изумляли департамент нежданными материалами пилотного проекта, угоняли аэрокар главного технолога, изучали великолепный вид на дворец Гуйявальга снаружи и откровенничали с экс-замминистра, местная история претерпела некоторые немаловажные для нас уточнения. Погрязший в решении значительнейших государственных дел министр природных ресурсов, очевидно, позже всех в столице узнал, что пилотный проект под моим руководством выполнен, и я своим персональным явлением в сопровождении важных принимающих участие в проекте лиц (это про Настуриария) и готовых материалов пред очи правительства произвел настоящий фурор. Надо отдать должное Гуйявальгу: мой любимый «Урал-600», завалявшийся в ремонтных доках, был отремонтирован в считаные часы и еще быстрее доставлен в провинцию, прямо на повидавшую все поколения повстанцев городскую центральную площадь — сквозь пелену ливневых дождей радовать расплывчатыми горделивыми очертаниями фюзеляжа восхищенные взоры завсегдатаев городского бара. Вроде и упрекнуть не в чем, ведь Гуйявальг обещал неделю назад, что катер после ремонта незамедлительно будет доставлен по месту десантирования земного инженера. Сам министр ринулся по моим следам, объявил в правительстве о сборе представителей задействованных в согласовании ведомств, построил в линейный армейский порядок персонал департамента, и выполнил еще массу организационных дел. Такое у нас с Настуриарием сложилось ошибочное представление… потому что из официальных вечерних сообщений средств массовой информации нам довелось ознакомиться с истинным положением дел, а именно: в результате тесного сотрудничества возглавляемого Гуйявальгом Министерства природных ресурсов с прочими административными структурами всех уровней, представитель земного Департамента кадастра и поверхностных отношений и местные специалисты отрасли реализовали пилотный проект по внедрению кадастра недвижимого имущества одного из провинциальных районов, с перспективой интеграции в Галактический кадастровый регистр, а после доставки материалов проекта в Департамент кадастра и поверхностных отношений Кентаврихоры гость с Земли совершил экскурсию по столице и восторгался ее великолепием и гостеприимством, новости о дальнейшем развитии проекта в частности и дипломатических отношений с Земной Федерацией в целом будут сообщены в следующих выпусках новостей.

К рассвету я смирился с тем, что надежда на благоволение Гипноса несовместима с одновременными попытками постичь местный менталитет и разгадать кентаврихорский ребус. Вспомнив об обделенном вниманием дневнике, я наконец-то извлек его из чемодана и принялся без излишне углубленных размышлений записывать подряд блуждающие в голове мысли. В какой-то момент все неожиданно начало приобретать осмысленные очертания, наметились связи и замаячили причины и следствия, я почувствовал близость разгадки — да, истина где-то рядом! — и испытывал душевный подъем от приближения катарсиса. Но Кентаврихора, очевидно, из всех моих душевных состояний предпочитала фрустрацию, и рьяно взялась за свое, прервав мои поиски истины новым сюрпризом.

Примчавшийся в резиденцию Гуйявальга курьер департамента доставил устное сверхсекретное сообщение: куратор пилотного проекта (ага, Семен Яковлевич, он же функционер Конгресса Земной Федерации, он же консультант при Совете представителей Галактического Содружества Цивилизаций, он же действующий инспектор Всегалактического фонда экономического развития) связался по незашифрованному каналу с Аскальдаздом и открыто пригласил его на презентацию и согласование пилотного проекта в столицу. Сам министр природных ресурсов, погрязший в хлопотах, с вечера в собственной резиденции не появлялся, так что встретить Аскальдазда имел возможность только я вместе с сопровождающими меня важными принимающими участие в проекте лицами. Надо сказать, что Настуриарий, которому не спалось как и мне, испытывал такой же безмерный прилив счастья от необходимости мчаться через всю столицу в аэропорт. Оставалось только гадать, каким образом Аскальдазд сумел настолько оперативно отреагировать на приглашение Семена Яковлевича.

— Рад! Очень рад! — громогласно грохотал администратор, неуклюже вываливаясь частями из тесного для кентаврида люка моего «Урала-600».

Я побагровел, но он, скорее всего, списал это на счет удушающей столичной жары.

— Это мой катер! — выдавил я злобно, потому что утро окончательно не задалось, а скрасить его скоропостижность смягчающим настроение завтраком мы с Настуриарием не успели из-за спешки.

Какой там завтрак, когда Семен Яковлевич по незашифрованному каналу галактической связи звонит рядовому чиновнику захудалого городка малоизвестной планеты так же, как другу спросить за погоду?! По пути в аэропорт курьер с нотками паники в голосе — видимо, стараясь как можно более точно передать детали устного сверхсекретного послания министра — сообщил, что с администратором сразу же после его разговора с куратором связалось большинство представителей ведомств, участвующих в согласовании проекта, чтобы согласовать его явку для согласования проекта. Тем более, что до этого сеанса открытой связи у всех представителей ведомств тоже были многочисленные сеансы, некоторые тоже с куратором, но исключительно по закрытым каналам. Фактически, пока я боролся с бессонницей, согласование проекта негласно шло полным ходом. Признаться, мне весь процесс представлялся иначе, а разворачивающиеся в столице события, связанные с проектом, напоминали фарс и вновь нарушали мое тонкое душевное равновесие, почти достигшее нирваны ночью… впрочем, где-то в глубине меня пряталось понимание, что причина моей нервозности и агрессивности кроется в отсутствии контроля над развитием этих событий. Проще и четче как-то было все в провинции, а здесь я ощущал свою ущербность и полное отсутствие опыта. Я был зол, а потому, вопреки причинам злости бодр, напорист, полон энергии, и твердо намерен сейчас же, не откладывая в долгий ящик, нырнуть до самых глубинных течений, вернуться на поверхность и свернуть самые крутые горы, пусть даже кишащие повстанцами, бюрократами или еще какой местной свирепой живностью. Не разглядывая проносящиеся за стеклом виды, мы в мгновение ока пересекли столицу в направление аэропорта. Его персонал как раз с восхищением созерцал грубое и самоубийственное падение — по-другому такую посадку не назовешь — из самых высот глубоких прозрачных небес на безжалостно непоколебимый бетон столичного аэродрома сияющего покорителя галактических трасс, космического катера спортивного образца с атмосферной адаптацией, космокара модели «Урал-600». Конечно, как вы думаете, на каком еще вовремя подвернувшемся бесхозном транспортном средстве можно было в мгновение ока домчаться в столицу из удаленного провинциального района?!

— Помыт дождем! — восторженно хохотнув, словно не расслышав моего сварливого замечания по поводу принадлежности космокара, Аскальдазд с наслаждением выпрямился во весь рост и гулко хлопнул ладонью по броне, оставляя мутный след растопыренной пятерни на свежеполированном корпусе, с которого еще испарялись в столичном зное изумленные скоростью доставки дождевые капли. — Молния!

Звонко треснув, лопнул только вчера отремонтированный правый стабилизатор, и катер слегка накренился.

— Хрупкая молния, — с меньшим энтузиазмом добавил Аскальдазд, — но лихая!

Я взял на заметку, что перед сворачиванием гор неплохо было бы попрактиковаться для разминки на шее администратора. К сожалению, претворить в жизнь этот план немедленно не представлялось возможным, так как программа дальнейших действий требовала неотложно следовать в Департамент кадастра и поверхностных отношений. Хотя сообщение курьера содержало лишь допустимый минимум информации о ситуации в департаменте, но я почему-то был уверен, что там всю ночь шло напряженное заседание кентавридской элиты с целью составления четкого плана действий для заседания грядущего дня. Запоздало мелькнула мысль, что собственную речь для презентации пилотного проекта мне и в голову не пришло составить, а ведь сухо продекламировать вступительную главу текстовой части проекта перед лицом кентаврихорского бомонда было бы, мягко говоря, недостаточно. Перебив на полуслове неумолкающего Настуриария, всю дорогу излагающего подробности наших приключений безмолвному Аскальдазду — как удачно они дополняют друг друга в командной связке — я предложил набросать схему моей речи и выбросил эту заботу из своей головы. Старик тут же со всем рвением принялся за дело, нимало не убавив обороты односторонней беседы с администратором. Аскальдазд, между тем, по мере продвижения к центру столицы становился все более хмурым и замкнутым, чувствуя себя не в своей тарелке.

Бомонд, тем временем, деловито разлетался по домам: нашей процессии пришлось выстроиться перед въездом на парковку департамента, пропуская встречный поток, пока он не иссяк. Стекла многих машин не были затемнены, и вид усталых, напряженных лиц убедительно свидетельствовал в пользу моих предположений о ночном заседании. Ближе к хвосту каравана мелькнул знакомый серебристый аэрокар, мне удалось рассмотреть главного технолога за рулем, и я с неподобающим для серьезного кадастрового инженера подспудным удовольствием отметил, как дернулось его лицо, когда он тоже признал меня.

Минуя шеренгу выстроившихся у входной арки работников департамента, я почувствовал себя генералом на плацу. Повинуясь мимолетному порыву, я приубавил шаг у последнего кентаврида в строю, без единого слова хмуро поправил бэйджик с надписью «Регистратор» на его униформе, и двинулся дальше. За спиной осуждающе поцокал языком Настуриарий, и краем глаза я заметил, что вся шеренга зашевелилась, украдкой проверяя опрятность убранства. Справедливости ради стоит сказать, что проверять было что, потому как каждый из них прибыл сегодня на службу значительно раньше расписания, по авральному сбору.

Нас проводили в зал заседаний, по которому шустро сновали работники, устанавливающие большую карту района, информационные стереорамы, циркофонию, выставочные стеллажи, ролл-бары и прочее необходимое оборудование для презентации. Непосредственно материалов проекта нигде не было видно, но как раз этот момент не вызывал у меня никаких вопросов, ведь их вчера так надежно законсервировали, что на расконсервацию должно было понадобиться несколько часов. Разумеется, во время ночного заседания правящей элиты потревожить материалы проекта вообще никто не озадачился — как я теперь понимал, к заботам по поводу последствий дальнейшего развития проекта его материалы непосредственно имели совсем мало отношения.

Управлял суетой и неразберихой подготовки кентаврид среднего роста и вороного окраса, но в серой неброской униформе, прислонившийся к углу царги проекционного стола в центре зала. При полном отсутствии бейджиков и иных опознавательных знаков в нем сразу угадывался начальник по невозмутимейшему выражению физиономии и постоянным обращениям работников за указаниями. При нашем появлении он кивнул головой, но остался стоять на том же месте, и я решил, что его, скорее всего, прикомандировали из другого ведомства на время согласования проекта. В подтверждение моей догадки кентаврид, как только мы приблизились и обменялись приветствиями, представился специалистом Департамента кадастра и поверхностных отношений, назначенным руководить интеграцией базы данных пилотного проекта в кентаврихорскую информационную сеть, по имени Селеслок.

— Почему не главный технолог? — поинтересовался я, так как по процедуре, предусмотренной внутренней инструкцией, руководить этим процессом должен был именно он.

— Слишком ленив. — С прежней невозмутимостью и даже некоторой небрежностью ответил специалист, и меня осенило, что он не просто из другого ведомства, а скорее всего, прямо из Департамента информации.

— Заранее извиняюсь за свой вопрос, и, тем не менее: у тебя есть необходимая для работы в кадастровой области квалификация? — скептически продолжил я, дескать, поназначали тут кого попало в угоду тотального контроля спецслужб и в ущерб полноценного развития демократических ценностей в обществе.

— Разумеется. Вы не сразу поверите, и, тем не менее, я получил должное образование и даже прошел практику в департаменте Атрии, — парировал Селеслок на чистейшем русском, красноречивым жестом постучав указательным пальцем по торчащей из уха гарнитуре транспикера. — Кентаврихора слишком высоко ценит отношения с Земной Федерацией и Галактическим Содружеством Цивилизаций, чтобы доверять дальнейшее развитие проекта и интеграцию Галактического кадастрового регистра первому попавшемуся кентавриду.

— Благодарю Вас, теперь я спокоен, — совершенно иным тоном сказал я, так как, привыкнув к часто встречаемому здесь разгильдяйству, был сражен наповал долгожданной адекватной реакцией квалифицированного персонала, и из соображений вежливости к моментально выросшему в моих глазах специалисту продолжил на кентавридском: — думаю, подготовка презентации в хороших руках.

— Служащие закончат установку оборудования в течение часа. Рабочая карта отработана по топографии и кадастру, сейчас подключат и начнут загружать проектор. Там, — Селеслок махнул рукой в сторону ролл-бара, — уже все готово, можно позавтракать, если угодно.

— Хоть где-то в столице за процесс приватизации отвечает порядочная, смышленая и ответственная молодежь, — похвалил Настуриарий.

Аскальдазд не проронил ни слова, подтверждая мои появившиеся на подлете к департаменту подозрения, что молчание является его тактикой общения с суетливыми и подозрительными столичными жителями.

Селеслок протянул каждому из нас стереолисты. Старик и администратор с любопытством принялись вертеть и мять упругие пластины из микропроекторов, ранее виденных только в моих руках, так как на Кентаврихоре в быту была больше распространена технология электронных планшетов, давно устаревшая для человеческой цивилизации.

— Располагайтесь. Вот сценарий встречи, — продолжил Селеслок, и добавил для меня: — у тебя в стереолисте также есть схематические наброски речи — я предположил, что ты мог не успеть заготовить речь, поэтому наметил основные пункты, а также статистические показатели, которые могут понадобиться. Представители ведомств должны добраться из разных уголков планеты, многие отозваны из текущих командировок и поездок, поэтому будут прибывать вразнобой, но не позднее, чем опять же через час, как раз к окончанию подготовки. Регламента по размещению персон в зале заседаний на этот случай нет, и я не счел его необходимым, поэтому можно занимать любое удобное место.

Мне оставалось только кивать головой на быстро поступавшие ответы на все мои не успевавшие быть заданными вопросы.

— Если вопросов больше нет, то я вас оставлю, у меня осталось несколько дел, которые надо решить до начала встречи. Если понадоблюсь, поручите любому из находящихся здесь служащих немедленно найти меня, — закончил специалист.

Настуриарий уронил на пол стереолист и безмолвно полез за ним под стол.

— Спасибо, у меня нет вопросов, — как можно более невозмутимо ответил я.

Надо же было и мне как-то поддержать марку перед этим подкованным жеребцом, зимородные переледыши меня побери!

Селеслок кивнул, повернулся и отправился к выходу из зала заседаний.

— Впрочем, один вопрос есть: где, собственно, материалы проекта? — спохватился я вслед.

— Материалы еще не доставлены со склада, но это уже решается.

— Ага. — Лаконично подытожил я.

— Где-то я видел эту рожу, — подозрительно произнес Настуриарий, провожая взглядом специалиста, — кажись, вчера в городе путался поблизости, вынюхивал… или тут, в департаменте…

Аскальдазд уставился на Селеслока, но лишь пожал плечами: мол, мало ли кто тут в столице обретается, а в районе вроде на глаза не попадался.

— Мы их много вчера видели, и многие из них за нами шпионили, — безразлично отозвался я, так как мое внимание переключилось на работников, приступивших к установке на демонстрационном столе проекционного экрана.

На наших глазах над экраном начали вырастать холмы и долины, постройки и леса, топонимы и условные знаки, вот зазмеилась река за болотами у самого края экрана, и тут же на расстоянии ладони над ней в воздухе протянулся красный пунктир административной границы района. С особой теплотой в душе я подумал, что перед нами — самое точное, детальное и информативное изображение местности на планете. Спутниковая съемка здесь была совмещена не только с наземной и воздушной съемкой дроидов, но также уточнена по закрепленным в галактической системе координат точкам границ владений, определенных моими силами, причем местами непосредственно в полевых условиях. Например, этот гребень холмов выставлен точно по сигналам моих пяток и закреплен на поворотах простреленными мною реперными патронами; и здесь, по краю опушки, тоже остался подающий постоянные радиосигналы изогнутый пунктир. А там я успел прострелить реперными патронами череду точек по дороге на бегу к вездеходу, между двумя усадьбами, когда нас пытались атаковать с двух сторон. По большому счету, за неделю работы я успел оставить радиосигналы моего пребывания по всему району, и одно дело было рассматривать их на стереолисте в самом процессе, и совсем другое — обозревать теперь масштабно с высоты птичьего полета. Для меня пунктиры границ и значки на карте указывали маршрут моих похождений и неожиданных приключений — что и говорить, не только зрелищно, но и воспоминания будоражит.

Старик и администратор любовались быстро отстраивающейся картой с не меньшим трепетом. Вряд ли они когда-то видели свой район в таком наглядном исполнении. Время от времени оба склонялись и нависали над изображением. Настуриарий словно пытался рассмотреть какой-то тайник среди каменной россыпи, или подслушать чей-то разговор в одной из усадеб, а Аскальдазда больше интересовали поля и объекты производства.

Тем временем к нам присоединялись представители ведомств, и вокруг карты постепенно образовывалась толпа. Вскоре появился Гуйявальг, и его сразу стало слишком много — он находился сразу везде между нами и прочими присутствующими, как электрон одновременно на всей орбитали вокруг протонно-нейтронного ядра в виде меня, старика и администратора. За четверть часа мы были лично представлены всем собравшимся представителям ведомств, министрам, уполномоченным специалистам, секретарям, поверенным, и, разумеется, я никого не запомнил. Поэтому искренне обрадовался, когда сквозь прочную пелену министерской опеки сумел просочиться кентаврид с знакомым лицом — это был новоявленный руководить по интеграции проекта в информационную сеть — и шепотом сообщить, что я должен срочно проследовать за ним, чтобы утрясти важный вопрос до начала презентации через десять минут. Настуриарий и Аскальдазд с мольбой в глазах двинулись за нами, спасаясь от навязчивой министерской опеки, но Селеслок извинился и пояснил, что это вопрос личного характера.

Как оказалось, в департаменте на время проведения презентации установили временный портал галактической связи, и кто бы вы думали, ждал меня по ту сторону экрана? Конечно же, Семен Яковлевич!

— Это закрытый канал, но у нас мало времени, — с ходу перешел к делу мой куратор.

— Слушаю! — с готовностью ответил я.

— Должен извиниться за внезапность: не стал тебя тревожить, позволил хоть немного отдохнуть после такого титанического труда, а я тем временем подергал кое-какие ниточки, — скромно сообщил Семен Яковлевич.

— Заметно! — не смог сдержать я довольного возгласа и широкой улыбки.

Утреннего недовольства как не бывало, из глубины души рвался на волю юношеский энтузиазм, но я постарался взять себя в руки. Семен Яковлевич едва заметно усмехнулся.

— Как там, лояльности прибавилось?

— Я бы сказал, преобладает повальная толерантность, — напустив на себя серьезность, прокомментировал я текущее положение. — Вчера мое появление вызвало некоторую сумятицу, но местные быстро организовались. Мне кажется, сегодня каждый решает для себя, какую выгоду может извлечь из создавшегося положения.

— Слова не мальчика, но мужа! — одобрительно кивнул головой Семен Яковлевич. — Ты прав: по большому счету, сегодня будет решаться не столько судьба проекта, сколько судьба кентавридской цивилизации в свете дальнейшего ее развития. Кентаврихора вступила на верный демократический путь, но каждый кентаврид теперь должен найти свое место в этом поезде, и, так уж заведено издревле, начнется этот процесс с высших представителей иерархии. Сегодня, в зале заседаний Департамента кадастра и поверхностных отношений.

— Да будет так!

— Поэтому и появление администратора в столице неслучайно. Он — представитель правящей элиты на уровне района, и он фактически уже наш адепт. Полностью, между прочим, твоя заслуга. Снова отмечу, что тобою выполнена работа на превосходном уровне, как с контингентом, так и на уровне материала проекта непосредственно.

— Семен Яковлевич, спасибо за Ваши слова, но ведь Вы еще не изучали материалы воочию? — удивился я. — Материалы на складе, старательные кентавриды успели их законсервировать и на данный момент снова расконсервировать.

— Геннадий, нет таких складов и убежищ, в которые не способно проникнуть всевидящее око демократии! — торжественно и значительно произнес Семен Яковлевич. — Но ближе к делу. Анализ подготовленного материала показывает, что пилотный проект готов к выполнению поставленной перед ним задачи, а именно интеграции в информационную сеть на внутреннем уровне и в Галактический кадастровый регистр на внешнем для осуществления дальнейшей работы с кадастровыми данными Кентаврихоры на унифицированном межвидовом уровне. Осталась самая малость: согласование проекта представителями ведомств. Иными словами, государственные структуры Кентаврихоры должны решить все конфликты интересов по распределению зон влияния, которые непременно возникнут во время внимательного изучения начальниками границ объектов, предложенных проектом. Никто ведь еще не глянул на карту, правда? — иронично спросил Семен Яковлевич.

— Так точно! — ухмыльнулся я.

— Вот этим они и будут заниматься ближайшие несколько часов. Постарайся максимально квалифицированно консультировать по технической части при минимальном вмешательстве в споры по перекраиванию карты — помни, что сегодня решаются не твои интересы, не втягивайся и не поддавайся эмоциям. Будь объективен и непредвзят. После окончательного решения по всем возникшим вопросам нужно внести поправки в течение одного-двух часов и безотлагательно представить финальную версию проекта. Если после первого обсуждения поступит предложение перенести окончательное согласование на другое заседание, пока делаются правки, возражай категорически, иначе согласование превратится в бесконечную череду заседаний на месяцы, а то и годы. Дни на Кентаврихоре достаточно длинные, чтобы успеть решить вопрос до вечера!

— Смогу ли я собрать их заново сегодня же? — усомнился я, принимая во внимание кентавридский норов.

— Сможешь, — уверенно заявил Семен Яковлевич, — потому что они будут ожидать тебя в зале заседания департамента, я гарантирую это.

— Полагаюсь на Вас, Семен Яковлевич.

— Уж полагайся. И да, прежде чем напомнить тебе, что ты рискуешь пропустить начало презентации, обещаю, что сегодня тебя ждет еще немало сюрпризов. Новый проект — это всегда как откровение! — Семен Яковлевич заговорщицки подмигнул мне, — а теперь напоминаю…

В зале заседания был аншлаг. Во время знакомства с прибывшими я понял, что среди присутствующих больше министров и сопровождающих их лиц, чем действительно разбирающихся в предмете специалистов, но, к стыду своему, узнавал пока только двоих: министра природных ресурсов Гуйявальга и министра информации и коммуникаций Зервха. Впрочем, это нисколько не помешало произнести мне вступительную речь — я был в порыве, но заготовки от Настуриария и Селеслока здорово помогли мне сдержать эмоции в узде и превратить смутный пространный опус, клубящийся в голове, в короткий, проникновенный и содержательный спич.

— Узрите! — прозвучало заключительное слово моей вступительной речи, и под бурные аплодисменты преимущественно сопровождающих лиц более сдержанные лица министров обратили взоры на проектор.

Я получил передышку за счет составленной заранее записи — голографический я, обрезанный по пояс, проворно витал среди полупрозрачных, спроецированных над картой района ради красоты и реалистичности облачков, и деловито расшифровывал собравшимся значение условных обозначений, перечислял категории земельного фонда и формы собственности, указывал их распределение по району, и закончил коротким описанием делимитации. В течение всей демонстрации карта переливалась красками и огоньками, увеличивалась и уменьшалась в масштабе, приподнимала и опускала целые секции, живо отзываясь на каждое слово или жест голографического меня.

Едва общая часть демонстрации закончилась, и запись остановилась, я настоящий выдержал небольшую паузу, позволяя собранию упорядочить поступивший поток информации, и произнес:

— Ну что ж, прежде чем углубиться в детали распределения зон пользования государственных служб, хочу предложить вашему вниманию краткий обзор собственников частного сектора.

Настуриарий молча протянул руку и недоверчиво потыкал пальцем в мое плечо, покосившись на то место карты, над которым только что растаял я голографический.

— Да ну их в дождь! — безапелляционно брякнул министр информации и коммуникаций Зервх. — Из моих консультаций со специалистами я понял, что в случае возникновения конфликта интересов на объекте совместного пользования частного лица и какого-либо государственного ведомства приоритет имеет государственное ведомство. Верно?

— Согласно принятого на Кентаврихоре законодательства совершенно верно, — подтвердил я, отметив про себя, что Зервх, возможно, и амбициозен, но определенно не глуп и умеет пользоваться полученной от сведущих лиц информацией. — Более того, такая практика принята в большинстве цивилизаций, хотя и характерна для юридических отношений в кадастре на первых этапах, когда ценность частной собственности еще не стоит выше государственной.

— Значит, верно. — Поморщившись, подытожил министр, очевидно пропустив мимо ушей неинтересную для него часть моей реплики, построенную вокруг нужной синтагмы «совершенно верно». — Следовательно, проблемы частного сектора сегодня, как и завтра, должны волновать преимущественно руководителя по интеграции проекта.

— Напротив! От лица Министерства экономики и финансов замечу, что частный сектор гораздо важнее всяческих ведомств хотя бы по той причине, что в отличие от них платит налоги! — горячо возразил пегий кентаврид с круглой физиономией и таким же строением тела.

— Министр экономики и финансов, — прошептал очутившийся рядом со мной Селеслок.

— Ради функционирования ведомств частный сектор и платит налоги, — парировал министр информации и коммуникаций, — и для содержания министерств также, в том числе для Министерства экономики и финансов, кропотливо и беспристрастно распределяющего поступающие потоки. Уважаемый министр экономики и финансов желает лично познакомиться с каждым собственником района?

Глава «кропотливо и беспристрастно распределяющего потоки» министерства слегка вжал голову в плечи, но не сдался:

— По крайней мере, необходимо отдать предпочтение такому способу установления границ, чтобы преобладал удельный вес площадей, переданных в частную собственность. По возможности, даже участки зон пользования ведомств должны находиться в совместном пользовании налогоплательщиков, то есть частных собственников.

— Уверяю, что это правило соблюдалось неукоснительно при проведении работ по идентификации объектов права, — вступил в обсуждение Селеслок, а я, хоть и придерживался иной точки зрения, решил не конкретизировать этот аспект, руководствуясь наставлениями Семена Яковлевича, так как сообразил, что первый акт обещанной им драмы о конфликте интересов как раз сейчас начался.

— Вас послушать, так все армейские полигоны надо распределить среди фермеров, а учения проводить между выпасами скота, — презрительно пророкотал массивный кентаврид с суровым взглядом, на круп которого можно было бы без особых опасений за устойчивость мощного тела навесить две гаубицы, и я без подсказки распознал министра обороны. — Я требую немедленного ознакомления с диспозицией территориальных ресурсов армии в пределах занятого района.

Присутствующие как по команде прихлынули ближе к карте — наконец-то от разглагольствований кто-то перешел к делу!

— Толково, но без косяка не обошлось: на территории болот не указан сектор резервной дислокации мобильной бригады, — отметил министр обороны, тщательно проследив указанные мною пунктиры границ участков, находящихся в собственности и пользовании Министерства обороны.

— Победоносный, здесь у нас не боевая операция войскового десанта — с каких это пор на болотах образовалась резервная армейская дислокация?! — вскинулся министр информации и коммуникаций.

— Категорически возражаю! О какой дислокации может идти речь, если еще три года назад был утвержден проект трансконтинентальной грузопассажирской сухопутной магистрали, и она, магистраль, по проекту занимает полноценную полосу отвода двухсотметровой ширины вдоль всей береговой линии болот в пределах района?! — подключился министр транспорта.

— Да с кем вы ее согласовывали, с повстанцами что ли, сухопутную магистраль по берегу болота?! — уставился на министра транспорта министр обороны и вдруг гулко хохотнул своему внезапному юмористическому экспромту.

— Давайте придерживаться этикета! — нравоучительно произнес интеллигентного вида кентаврид, на которого я тут же мысленно повесил табличку «Министр культуры», хотя мой вывод вполне мог оказаться подвержен влиянию стереотипов.

Руководитель по интеграции проекта мог бы внести немного ясности на этот счет, равно как и министр природных ресурсов, и сопровождающие меня старик и администратор, но все были слишком увлечены разгорающимся спором.

— Великолепно, практично, у-ти-ли-за-бель-но! — вклинился в промежуток между репликами оппонентов кентаврид в красивом цветастом костюме, с усталым, но сердито-вызывающим выражением лица. — Почему меня не удивляет, что ни одного из благороднейших министров не посетила мысль о том, что в заповеднике присутствие государственных ведомств вообще не приветствуется как самой природой, так и представляющим ее интересы Министерством экологии?! Помнится, проект трансконтинентальной магистрали не согласовало одно единственное ведомство — да-да, от нашего министерства. Всевидящие, напоминаю вам: Министерство экологии су-щес-тву-ет! Восторгаясь редким случаем, спешу воспользоваться образовавшимся вокруг уникальной экосистемы вниманием в целях ограничения доступа к нему представителей цивилизации, за исключением местных жителей и научных исследователей. Поясню для тех, с кем надо говорить проще: заповедник надлежит изолировать от всяческих посягательств ради сохранения редких биологических видов!

Настуриарий громко хмыкнул, словно одобряя природолюбивый энтузиазм оратора, но я уловил истинную его мысль: мол, хорош эколог-то, речист!

— Да-да, ведаю, какую редкую живность вы там сохранять будете… сговорились с армейскими, чтобы им легче было локализовать речных повстанцев, и надеетесь, что после их ликвидации армейский карантин посодействует сохранению нескольких уникальных букашек, — с ехидцей произнес министр информации и коммуникаций.

— Чушь! — рявкнул министр обороны.

— Как же, чушь! А три наблюдательных пункта, подаренных экологам армией?!

— Оборудование установлено исключительно для преследования мирных научных целей!

— Приборы, из-за которых прозорливейший министр информации и коммуникаций делает столько шума, помогают нашим экологам отслеживать сезонную миграцию болотных птиц и зверушек! — поддержал возмущенно министр экологии министра обороны.

— Мне хорошо известно, что эрудированные, но беспечные и доверчивые экологи не догадываются, что используют ржавеющую в болотах дорогущую армейскую технику совершенно не в соответствии с ее прямым назначением, — не унимался Зервх. — И мне также известно, что армейские специалисты покрываются сединой от мысли, что пока еще не могут воспользоваться всеми возможностями коварно подсунутого экологам комплекса слежения за активностью органики и изменениями энергетического поля, с радиусом охвата аккурат до самой реки.

— Измена! — Заревел министр обороны.

Я тут же вспомнил требование повстанца переписать на него болото. Ай да пройдоха! Ай да плут! Как пить дать, ему о комплексе слежения было известно побольше, чем министру экологии.

— Не надо паники, мы же здесь все свои! — мило улыбнулся министр информации и коммуникаций, наслаждаясь эффектом, которого легко и непринужденно добился раскрытием одного небольшого армейского секрета.

О, а сколько у него еще было в запасе, можно было только догадываться!

— Как секретарь президента, попрошу всех сопровождающих лиц покинуть зал заседаний, — ровным голосом произнес кентаврид, на котором я повесил было бэйджик «Министр культуры».

Толпа зашевелилась и поредела раза в три. Настуриарий и Аскальдазд нерешительно затоптались на месте, но едва я собрался встать на защиту представителей района, как Гуйявальг и Селеслок одновременно сделали успокаивающие жесты, давая понять, что сопровождающих лиц нашей делегации требование не касается.

— Полдня впустую. Я весь изнывал от нетерпения, когда же на эту пеструю карту начнут вываливаться государственные секреты. Прошу вас, продолжайте, не сдерживайтесь. Даже любопытно, может, я чего-то еще не знаю, — невозмутимо обратился секретарь президента к министрам.

— Сейчас должна заиграть умилительная музыка и ворваться дети с цветами! — ядовито процедил министр экологии. — Спешу выразить огромную благодарность присутствующим не только от лица всей кентавридской цивилизации, но даже от самой последней букашки на Кентаврихоре! Настоящий клуб са-мо-у-бийц! Никто не хочет понимать, что если позволять букашкам дохнуть современными темпами, совсем скоро все ваши государственные секреты не от кого будет прятать. И все же от лица пресловутых букашек нижайше вопрошаю: еще какие-то ведомства располагают на болотах не согласованными с моим министерством незаменимыми объектами, ради которых мы все дружно поплюем на экологию? Сопоставляя ранее недооцененные мною факты, я все больше склоняюсь к мнению, что только моему ведомству не было известно истинное предназначение щедро подаренного армией оборудования.

— Всего лишь переданного во временное пользование до размещения на болотах ударного армейского гарнизона, — подлил маслица в огонь Зервх. — Каюсь, до последнего момента был уверен, что четкая договоренность имела место быть хотя бы на уровне министров.

Оба министра одновременно оглянулись на министра обороны — министр экологии с искренним праведным гневом, министр информации и коммуникаций с поддельной осуждающей миной.

— Боевая часть много места не займет, ради государственной безопасности зверушки могут малость потесниться! — непоколебимо заявил министр обороны.

— Трасса тоже потеснится? — снова вмешался министр транспорта. — Может быть, перебросить ее на другую планету, чтобы она не создавала фоновых помех деликатному армейскому оборудованию?

— Вы так просто и уверенно все решаете, будто уже получили субсидии Министерства экономики и финансов! Армейские части на болоте, перемещение транспортной магистрали на другую планету — только мне кажется, что я попал в фантастический роман?! — изумился во всеуслышание министр экономики и финансов.

— Армейских частей в заповеднике не будет! Вместе с армейским оборудованием! — встал в позу министр экологии.

Министры загалдели, над общим шумом пророкотал голос министра обороны:

— Ботаники военным не указ!

— А вот прикроем программу биологических экспериментов по армейским заказам, и посмотрим, кто кому указ! — прорвался визгливый ответ ботаников.

Министры разом стихли и с интересом воззрились на министра обороны: мол, как армия обезвредит такую бомбу?

Министр обороны побагровел и метал молнии. Казалось, он вот-вот скомандует «Пли!», но вместо того он выпалил:

— Это шантаж?!

— Да! — в запале выкрикнул министр экологии.

Министр обороны вот-вот должен был взорваться, и министры вокруг слегка расступились.

— Кто-нибудь обратил внимание, сдал ли министр обороны оружие при входе? — Прозвучал в тишине хладнокровный вопрос секретаря президента.

— Ладно! — выдавил министр обороны. — Установки комплекса можно перенести, но не дальше границы болота. Ориентировочно сюда, — толстый палец министра ткнул в карту.

— А как же научные исследования? У министерства план на годы вперед, и смею заверить, моих букашек миграции армейского оборудования мало волнуют. Не объяснять же мне Министерству обороны, в самом деле, насколько важен график, особенно в экспериментах!

— Наши спецы смогут совместить графики, — совсем сдал позиции министр оброны.

— Пре-лест-нень-ко! — довольно потер ладоши министр экологии.

— Такое расположение вынуждает строить магистраль на подошве холмов. Увеличатся работы по выемке-насыпи, зато уменьшатся работы по уплотнению грунтов. Допустимо. — Одобрил министр транспорта.

— Пожалуй. — Добавил министр экономики.

— Отличный вариант. — Подытожил руководитель по интеграции проекта. — Со своей стороны могу заявить, что департамент обеспечит выбор оптимального положения площадок и обеспечит всю документацию по кадастровой части, вплоть до исполнительной топографии и отвода технических коридоров для сетей снабжения.

«Разумеется, обеспечит. Если мой проект, как основа дальнейших изменений, когда-нибудь будет утвержден!» — подумал я в сердцах. Меня не раз подмывало вмешаться в министерские разборки, но я постоянно обращался к совету Семена Яковлевича не совать нос в дележку территории между ведомствами.

— Подождите, а как же пень?! — как гром посреди ясного неба, прозвучало из-за моего плеча, и я не сразу сообразил, что это голос Настуриария.

Все внимание в зале переключилось на его вопрошающую физиономию.

— Уважаемый гость столицы, вопрос касается министра обороны или министра экологии? — не упустил возможности поддеть коллег Зервх.

— Еще какие-то беспочвенные обвинения?! — насторожился министр обороны.

— Вот же он, пень! — Настуриарий показал мелкую точку на карте.

Я механически повел кистью руки, изображение резко приблизилось, и старик отшатнулся, вытаращившись на выросший до натурального размера фрагмент местности объемом в один кубический метр, посредине которого высился трухлявый пень, зелено-серый по бокам от плесени, с ровным спилом сверху, испещренным следами регулярно проползающих насекомых. Пень окружала плотная поросль растений, похожих на густо растущие грибы.

— Натурально, шедевр, — резюмировал секретарь президента. — Наверно, вокруг такого полно опасных хищников, я бы не стал ходить поблизости в одиночку.

— Ничего подобного! — живо возразил министр экологии. — Какой прелюбопытный экземпляр… — губы министра зашевелились беззвучно, видимо он про себя перечислял опознанные биологические виды.

— Никакой опасности! — возразил в свою очередь Настуриарий. — Дело-то вот какое: тут рядом родник пробивается, а холмы от ветра укрывают, место теплое и влажное, так через него постоянно живность мигрирует из долины к болотам, и грибы растут просто удивительные! Здесь все проходят, я, например, всегда посижу полчаса, когда к болотам или обратно на промысел хожу, время летит незаметно! Да гляньте только, красотища же!

— Просто фольклор какой-то, — глубокомысленно произнес секретарь президента.

— Этот сарказм не совсем уместен. Только что мы, впервые за все время дележки территории, услышали мнение местного населения. И это мнение, что примечательно, единственное касается души, а не материальной, стратегической или биологической выгоды, — веско произнес кентаврид преклонного возраста, один из не принимавших до сих пор участия в споре.

Я вопросительно глянул на руководителя по интеграции проекта, и Селеслок прошептал «Министр культуры!»

— Не смею спорить! Мнение местного представителя имеет право на рассмотрение наравне с мнениями всех здесь присутствующих, — секретарь президента слегка склонил голову в знак почтения, и мне осталось только гадать, снова ли это была ирония, или министр культуры пользовался настолько высоким авторитетом.

— Мы уже решили, что здесь пройдет магистраль, — развел руками министр транспорта.

— И двигать ее некуда! — поспешил заранее отрезать все возражения министр обороны.

— Мне неудобно об этом говорить, но образчик поистине чудесный — это же целый микромир с уникальными элементами экосистемы! — мечтательно произнес министр экологии.

— Превратили район в сплошной заповедник! Эдак скоро негде будет развернуться танку — кругом одни пни! — возмутился министр обороны.

— У нас в районе такой пень один! — вскинулся Настуриарий. — И на всей планете, министр экологии верно говорит!

— Один. Пень. — Тяжело обронил администратор, с натугой родив каждое из двух слов.

Судя по экспрессии, Аскальдазд долго выбирал удобный момент для внесения решающего вклада в определение судьбы родного района, и надо признать, попал молотом прямо в гвоздь: при массивной комплекции администратора, не уступающей комплекции министра обороны, единственная произнесенная им фраза произвела эффект артиллерийского залпа по армейским позициям. Если бы каждое замечание на сегодняшнем собрании немедленно отображалось на карте района соответствующим метафорическим символом, то после реплики Аскальдазда вокруг пня выросла бы цитадель с орудийными батареями.

— Министерство информации и коммуникаций не имеет пересечений территориальных интересов в месте расположения пня! — криво ухмыляясь, заявил Зервх, наслаждаясь ситуацией и плохо скрываемой яростью министра обороны.

— Предлагаю присвоить пню статус местной достопримечательности, в соответствие со специальной статьей Кодекса недвижимости, что позволит избежать юридических противоречий, обеспечить государственную охрану объекта и исключить вопросы ущемления прав обладателей смежных объектов недвижимого имущества. — С самым беспечным видом произнес я, не выдержав искушения.

Конечно, я мысленно осудил свою несдержанность. Пришла моя очередь сосредоточивать на себе внимание собравшихся министров.

— Замечательная идея, — констатировал министр культуры в напряженной тишине, и я осторожно выдохнул.

— Можно немного переместить трассу, в конце концов, — вздохнул и министр транспорта, — какая уж разница, чуть больше-меньше выемки-насыпи, или больше-меньше уплотнения грунтов.

— А мои установки утопить? Нет уж, в таком случае, установки вообще переносим за магистраль, — потребовал министр обороны.

На том и порешили. После определения зон влияния вокруг болота обсуждение карты переместилось в более спокойные места района. Кое-где министр обороны и министр информации и коммуникаций еще поспорили друг с другом по мелочам, но до хрипоты, по поводу стратегических коридоров инженерных сетей, да министр сельского хозяйства и министр лесного хозяйства перепихивали друг другу скопление оврагов на границе угодий, не желая взваливать на подведомственные министерства расходы на противоэрозионные мероприятия. В остальном обошлось без пререканий, и к исходу третьего часа работы министры разбились на группы и разбрелись по залу, пока я прямо на месте занялся корректировкой проекта, при непосредственной помощи Селеслока и его подчиненных. Я ревностно следил за работой своих коллег, и вскоре вынужден был признать, что подобранный руководителем по интеграции проекта персонал работает вполне профессионально, в отличие от наблюдаемой мною вчера картины.

Не прошло и часу, как поправки были внесены. Министры все чаще косились в сторону суетящегося над картой и документацией коллектива. Едва я собрался пригласить присутствующих к карте, как зал пришел в движение, и кентавриды снова сгрудились вокруг проекционного стола. Голографический я юрко заметался над районом, показывая и комментируя произведенные изменения.

— Толково. — Без лишних разглагольствований вынес вердикт министр обороны.

— Да, хорошо. Корректно. Допустимо. Можно согласовать. — Наперебой принялись одобрять министры.

То ли все проблемные аспекты были исчерпаны, то ли представителям кентаврихорской элиты за четыре часа приелся ландшафт с яркими опознавательными значками.

— Главное, что нам удалось сохранить редкий пень, — с наигранным пафосом отметил Зервх.

— Кстати, его отметили специальным знаком природного памятника? — обратился я к Селеслоку.

Все принялись искать пень на карте. На месте пня светился значок стратегически важного объекта. Армейского объекта.

— А где пень?! — ошалело воззрился на меня Настуриарий; казалось, он вот-вот завопит «Караул, украли!».

Повисла тишина.

— Выше всяких похвал! — восхитился после небольшой паузы Зервх.

— Армия не имеет к этому никакого отношения, — на всякий случай занял оборонительную позицию его постоянный оппонент.

— Секунду… — заговорил Селеслок, пошептался в коммуникатор, и доложил: — неувязочка получилась, наш недочет. Из-за условий рельефа одно звено сети армейских установок обязательно попадает в расщелину, где находится пень. Иначе рассеивание сигнала ведет к падению его мощности и снижению радиуса действия установки.

— Разумеется, эта оценка получена от армейских специалистов? — подозрительно поинтересовался министр экологии.

Спор вспыхнул с новой силой, громче всех возмущался министр транспорта, словно новый перенос магистрали ему предстояло осуществить на собственном хребте, посыпались взаимные обвинения в подтасовке данных и некомпетентности. Я со стыдом отогнал вспыхнувшую внезапно мысль, что совершенно не осудил бы сброс ядерного фугаса в расщелину вокруг пня — мысль, достойную министра обороны, но никак не хладнокровного кадастрового инженера.

Селеслок продолжал совещание по коммуникатору, видимо все же с армейцами, и вдруг попросил внимания. Страсти с трудом улеглись, не без вмешательства секретаря президента и прочих наиболее уравновешенных чиновников, и руководитель по интеграции проекта озвучил новое предложение:

— Маршрут прокладки транспортной магистрали можно оставить без изменений, а пень оставить нетронутым, если поднять одно звено армейских установок, которое попадает в эту местность, на верхнюю половину склона холма, или вовсе к его гребню. Это позволит сохранить прежний радиус обозрения.

Министра обороны устраивало сохранение радиуса действия установок, а всех остальных устраивало сохранение пня в неприкосновенности, так что кадастровый люд вновь закопошился вокруг документации и проектора.

Среди министров нарастала нервозность, у каждого из них простаивал целый список прочих немаловажных дел, и я все больше опасался, что они вот-вот начнут по очереди исчезать под шумок. Поэтому, едва вокруг завертелось массовое движение, я подумал было, что у кого-то кончилось терпение, но причина оказалась куда значительнее: в зал вошли трое — Семен Яковлевич, и с ним парень и девушка. Люди. Мой сердечный ритм резко ускорился раза в два, но я не собирался падать лицом в грязь и постарался сохранить внешнее спокойствие.

Гости Кентаврихоры приблизились к собравшимся, но до проектора в центре зала не добрались, так как увязли в толпе министров и вернувшихся в зал лиц, сопровождающих министров. Мне удалось разобрать сквозь шум, как Семен Яковлевич представил своих спутников, Юрия и Любомиру. «Парня-то Иваном переименуют, а как же девушку? Марья, что ли?» — мелькнула мысль, и я снова сосредоточился на внесении последних изменений, понимая, что раньше, чем министры хоть немного отступятся от гостей, к ним все равно нельзя будет пробиться.

— Красотища какая! — раздался рядом неожиданный женский возглас на русском.

Я резко повернулся, нелепо раскорячив руки с растопыренными пальцами, которыми корректировал голографическую границу земельного отвода вокруг ставшего знаменитым сегодня природного памятника. Ближайшие кентавриды из работников департамента загалдели и недовольно зацокали языками, разглядывая стихийно образовавшиеся вокруг памятника витки транспортной магистрали. Девушка, оставившая мужчин в министерской осаде, улыбнулась, оценив комичность ситуации, тряхнула каштановыми волосами и приветственно помахала ручкой:

— Там всякие скучные формальности для Семена Яковлевича, а тут интересно и красиво. Любомира! — ее карие глаза светились озорным огнем.

— Гена! — заулыбался я до ушей, растеряв всю тщательно изображаемую невозмутимость. — Вот, художествую!

В тот же момент я обнаружил, что вокруг стратегического пня начало наматываться уже четвертое или пятое транспортное кольцо, и кинулся оперативно исправлять огрех.

— Удивительная планета, так и тянет на прогулку. Мы уже неделю носимся за Семеном Яковлевичем — то на борту, то на приеме, то на конференции, опять на борту, — по-дружески, будто со старым знакомым, поделилась Любомира.

— Непременно прогуляемся! — пообещал я, разворачивая последний лишний виток и вытягивая линию по заданным координатам. — Инженер?

— Нет, юрист. Прыгаю по дебрям кадастра, спасаю утопающих в юридических омутах инженеров — контактеров, колдунов, приватизаторов, активистов, гусей, транспортников[25] и всяких прочих непосед, которые в процессе работ по проектам ассимиляции так и норовят во что-то вляпаться.

От студенческого сленга родной академии у меня сердце екнуло. Земля, до тебя каких-то три сотни световых лет! Глянуть одним глазком — и обратно покорять Галактику.

— И каков послужной список?

— Пальцев на руках пока хватает, — Любомира кокетливо подула на пальчики, изображая сушку маникюра, — у меня еще мало опыта, но Семен Яковлевич называет меня феей юриспруденции. — Аккуратный носик хвастливо вздернулся до потолка, и мы оба рассмеялись.

Тем временем, корректировка проекта была завершена. Зрители снова обступили проектор, в том числе Семен Яковлевич с Юрием, но времени расшаркиваться уже не оставалось, поэтому мы галантно кивнули друг другу издалека, и все взоры обратились на меня голографического. Мое привидение на этот раз справилось с задачей очень быстро, всего делов-то оставалось — продемонстрировать в разных масштабах изображение в очередной раз передвинутой армейской установки, да указать значок природного памятника над пнем, оказавшимся на положенном ему месте.

Изменений больше никто не предлагал. Министры один за другим объявляли об отсутствии замечаний и выражали готовность своего ведомства согласовать проект. Теперь я окончательно был уверен в успехе, но меня все же охватило волнение, как на защите диплома, поэтому я то и дело бросал взгляд на стоявшую рядом Любомиру, надеясь по ее реакции заметить, если со мной внешне творится что-то незаурядное. Я, знаете ли, даже в обычной обстановке иногда краснею от смущения, или левый глаз начинает слегка заметно подергиваться, когда волнуюсь, а уж Кентаврихора способна вызвать нервный тик у кого угодно. Тем более, когда рядом привлекательная девушка, человек с головы до пят.

Между тем, наступило время формальностей. Как руководитель пилотного проекта, я первым прошел к столу регистрации, поставил символическую подпись чернильной авторучкой под актом согласования проекта, выполненным, разумеется, на резистентной бумаге с защитными знаками, и закрепил ее изотопной печатью[26]. Перекрывая мой автограф, в миллиметре над бумагой материализовалась круглая эмблема земного Департамента кадастра и поверхностных отношений с моим личным сертификационным номером. По ободку лазурного полупрозрачного диска с медленно вращающимся золотым глобусом в центре время от времени пробегали блики. Наверно, я завис на несколько секунд над своим первым детищем, потому что Семен Яковлевич начал аплодировать, и его тут же поддержали остальные присутствующие. Слегка растерянно кивнув в благодарность, я поспешил уступить место Гуйявальгу, чья подпись следовала за моей. С каждой подписью акт становился пестрее на одну печать, и мне, как всегда в торжественных ситуациях, пришла в голову вздорная мысль: я вдруг подумал, что под сплетением слаборадиоактивных сияющих и шевелящихся печатей на окончательно согласованном документе, вероятно, становится невозможным прочитать непосредственно текст. По крайней мере, первые пару миллионов лет эффективного периода полураспада.

— Геннадий, это твой триумф! — впервые получивший возможность приблизиться вплотную Семен Яковлевич крепко пожал мне руку, — поздравляю, коллега!

— Благодаря Вам, Семен Яковлевич! — уверен, что в тот момент я левитировал, но из-за плотной толпы в зале этого экстраординарного события никто не заметил.

Тем более, что последовавшие далее новости моментально вернули меня на твердую гранитную поверхность пола.

— Любомира оказалась расторопнее нас и успела познакомиться с тобой самостоятельно, пока мы отбивались от местного гостеприимства, — говорил Семен Яковлевич. — Позволь познакомить тебя с моим вторым спутником — это Юрий! — куратор кивком головы указал на безмолвного, мало интересующегося происходящим вокруг зомби рядом с собой. — Рекомендую, очень старательный, надежный, примерный сотрудник, регистратор по специальности. Вы обязательно должны подружиться, ведь Юрий прибыл на Кентаврихору для долгосрочной работы по развитию и интеграции проекта в Галактический кадастровый регистр.

Юрий скупо улыбнулся уголками губ, нерешительно протянул руку для приветствия, и я автоматически потряс ее в вялом рукопожатии. Юрий определенно мне кого-то напоминал, но насторожило меня кое-что другое. «На кой фиг нужна мне на Кентаврихоре эта глупая морда?!» — билась в моей голове мысль, и я безотлагательно ее озвучил, слегка перефразировав в кентавридской манере:

— Рад! Заждались!

— Здравствуйте. — Произнес Юрий, и меня озарило, что я видел удивительно похожую лишенную эмоций физиономию с двумя буравчиками глаз под яркой надписью «Посторонние только по пропускам!» буквально вчера.

Ох, непросто будет настроить этот образчик на плодотворную работу! Впрочем, здесь, на Кентаврихоре, мне пришлось столкнуться и с более сложными типажами. И ничего, удавалось настраивать… до сих пор. Совершенно неожиданно я вдруг осознал, что не составлял четких планов относительно дальнейшего развития проекта. Даже краткосрочных, а не то, чтобы на далекую перспективу. Как бы само собой разумелось, что вот завершили работу в одном районе, переходим к другому. А ведь, в самом деле, процесс шел вперед, вполне естественно, что по ходу работы должен был меняться и состав работников, и их количество и специализация. В расширяющемся штате закономерно должны были появиться не только местные кентавриды, но и новые сотрудники из родной Солнечной системы — стажеры, практиканты всякие.

— Еще успеете наболтаться! — радушно воскликнул Семен Яковлевич, как всегда мгновенно уловив настроение участников беседы. — У вас еще полдня до твоего отлета, Гена.

— Отлета куда? — переспросил я без задней мысли.

— Скоро узнаешь. С кадастром в остальных районах планеты справится собранная здесь команда, ее возглавит Юрий. Параллельно, раз уж с твоей подачи так хорошо пошло кадастровое направление, пригоним экономистов, маркетологов, статистиков, социологов и прочих грызунов демократии, чтобы остальные сферы деятельности не отставали. А для сотрудника, который сумел за семь дней пинками придать реформам Кентаврихоры верное направление, у меня найдется более значительная и ответственная работа. Ты ведь и не заметил, как перевернул вверх дном этот мирок, верно?! — Семен Яковлевич по-отечески похлопал меня по плечу.

Мне показалось, что он вот-вот добавит «Ты ведь совсем не знаешь кентавридов!»

— Вернемся к разговору позже, — пообещал Семен Яковлевич, — к нам направляется мозговой центр кентавридского народа, чтобы выстроить последние слоги шарады.

Под актом согласования проекта только что была поставлена последняя подпись, и к нашей компании подтягивались управленцы, чтобы обменяться поздравлениями и уточнить ближайшие планы. Я оглянулся в поисках Настуриария и Аскальдазда, но после того, как администратор заверил акт согласования проекта, оба куда-то исчезли.

Первым подоспел министр природных ресурсов Гуйявальг, он выразил восхищение слаженным взаимодействием всех связанных с кадастром структур под эгидой Конгресса Земной Федерации, особо оценивая покровительство Всегалактического фонда экономического развития, лояльность земного Министерства экономики и природных ресурсов и Министерства Иностранных дел, профессионализм сотрудников Департамента кадастра и поверхностных отношений, отметил высокий уровень совместно произведенной работы, пообещал такую же постоянную и полноценную помощь со своей стороны, как и до сих пор, извинился за срочные дела и умчался. Речи представителей прочих ведомств не отличались особой оригинальностью, лишь министр информации и коммуникаций Зервх разоткровенничался и посетовал, что в его ведомстве не хватает умеющих работать с кентавридами кадров, так что для земного инженера, блестяще справившегося в экстремальных условиях кентавридской провинции со своей задачей, в Министерстве информации и коммуникаций всегда найдется вакансия — разумеется, в случае внезапного ухода инженера из кадастра. Я выразил легкую озабоченность осложнениями, которые могли бы возникнуть с конспирацией моей деятельности ввиду некоторых отличий моего внешнего вида от кентавридского, но Зервх успокоил меня заверениями насчет виртуозности министерских пластических хирургов, достигших таких высот искусства, что в результате их чудес даже мои гипотетические дети-кентавриды не заподозрили бы инопланетного происхождения отца. Наш обмен любезностями прекратил секретарь президента, который тоже спешил. Он сожалел, что не обладает настолько широким кругом полномочий, как министр информации и коммуникаций, но поручился принять посильные меры по образованию вакансии министра информации и коммуникаций в случае невыполнения нынешним щедро раздаваемых обещаний. Они так и удалились вдвоем, с серьезными физиономиями соревнуясь в остроумии.

Оставшиеся — часть министров, консультанты, советники, заместители — расходиться не торопились, группами рассеявшись по залу. Кто-то с любопытством исследовал карту, кто-то обсуждал проект и новости вокруг него, кто-то решал вовсе не связанные с проектом вопросы, пользуясь стихийно образовавшейся встречей. Вернувшись от входа, где провожал отбывающих, к нам подошел Селеслок.

— Сегодня цивилизация кентавридов совершила большой и неоценимый по значимости шаг на пути общественно-индивидуального становления гуманитарных и демократических ценностей, — витиевато обратился к нему Семен Яковлевич.

— Гораздо шире и органичнее гости Кентаврихоры смогут оценить этот шаг, обозревая его последствия для центра нашей цивилизации с высоты балкона, откуда открывается великолепная панорама столицы, — не менее вычурно отреагировал Селеслок и повлек нас за собой.

Как оказалось, за колоннами вдоль стены зала, противоположной от входа, прятались узкие и высокие, характерной для кентавридской архитектуры стрельчатой формы, проходы на ряд балконов. С этой стороны здание департамента опиралось на кромку крутого обрыва, солнце Эпсилон Центавра ярко озаряло город, раскинувшийся до смыкающихся с небосводом гор вдали. Зорко вглядевшись в полуденную возню на улицах внизу, я, честно говоря, со стометровой высоты не заметил бросающихся в глаза последствий согласования пилотного проекта по внедрению кадастра недвижимого имущества на центр кентавридской цивилизации, и глянул на Селеслока с немым вопросом. Такой же вопрос читался в глазах Любомиры, но не в безучастных глазах Юрия, и уж тем более многоопытного Семена Яковлевича.

— Наш друг находит здешнюю обстановку более проникновенной? — глубокомысленно произнес Семен Яковлевич.

— Многократно. Последнюю прослушку на этом балконе обнаружили и экранировали пять минут назад, — заверил Селеслок, перейдя на русский язык.

— Другое дело. Сегодня действительно сделан большой шаг, но я уже устал от этикета. Наконец можно поговорить меж своих. Фактически проект окончательно вступает в силу на основании президентского указа. По моему впечатлению, секретарь президента не изъявил каких-либо претензий, и, в-общем, доволен результатами собрания. Я прав?

— Совершенно. Президент со вчерашнего дня в отъезде, — Селеслок бросил взгляд на меня и слегка кивнул многозначительно, — но вопрос будет полностью улажен секретарем.

— Как и обговаривалось, дальше по развитию проекта на Кентаврихоре будет работать Юрий. Основные формальности необходимо уладить до моего отлета, а более детально юридическими вопросами займется Любомира, она командирована на трое суток. Вряд ли понадобится больше. Некоторые за семь суток успевают реализовать пилотные проекты… — Семен Яковлевич развел руками, дескать, до сих пор в шоке, — … и за такую прыть назначаются куратором развития своего же реализованного пилотного проекта до полномасштабного осуществления кадастровой реформы на всей Кентаврихоре.

— В таком случае, Геннадий, спешу поздравить Вас снова, на этот раз с повышением, — руководитель по интеграции проекта в кентаврихорскую информационную сеть снова кивнул мне.

Обстановка стремительно менялась с каждой произнесенной фразой, и приближалась к идиллической, я бы сказал. Меня впечатлило не столько само повышение, сколько поздравление от кентаврида на русском с уважительным обращением на «Вы»… того и гляди, день закончится парилкой, водкой и гармошкой.

— Благодарю! — искренне сказал я, но развивать тему не стал, догадываясь, что запас сногсшибательных сообщений у Семена Яковлевича еще не исчерпан.

— Разумеется, кураторство над кентаврихорским кадастровым проектом не освобождает Геннадия от работы с новыми проектами, поэтому он отбывает с планеты сегодня, вместе со мной, — продолжил Семен Яковлевич. — В команду под управлением Юрия, в части работы с местным населением, войдут два местных представителя — они прибыли с Геннадием из района. Я считаю, что в процессе работы по проекту они приобрели бесценный полевой опыт, которым не может похвастаться никто на Кентаврихоре. Конечно, не считая Вас, незаменимый Селеслок.

— Бесспорно, в решении региональных вопросов администратор и его почтенный советник незаменимы, — согласился без тени эмоций специалист Департамента кадастра и поверхностных отношений. — Более того, они прекрасно дополняют друг друга в команде…

«С языка сорвал!» — одобрил я про себя.

— …могу также добавить, что я нисколько не сомневаюсь в прозорливом управлении командой Юрием, и, тем не менее, полагаю, что наиболее продуктивных результатов можно добиться, если в особо запутанных ситуациях Аскальдазд и Настуриарий будут иметь возможность прямых консультаций с Геннадием.

— При условии, что эти консультации не будут чрезмерны, дабы не влиять на качество его деятельности по другим проектам. Впрочем, будучи куратором проекта, он получает самые широкие полномочия и волен самостоятельно определять количество внимания, которое будет уделять кентаврихорскому проекту. В конце концов, земной Департамент кадастра и поверхностных отношений, и тем более Всегалактический фонд экономического развития всегда ориентируются по результативности проектов.

Уверен, эта фраза была предназначена в основном для моих ушей.

— Со стороны Кентаврихоры могу заверить, что возможность прямых консультаций с Геннадием будет поддерживаться правительственным аппаратом, — согласился Селеслок. — Непосредственно под моим контролем, так как сразу после согласования проекта секретарь президента сообщил мне лично, что мой статус руководителя по интеграции проекта расширен до координатора кадастровой реформы на Кентаврихоре.

— Какой интересный ход! — оценил Семен Яковлевич, то ли обрадовавшись, то ли удивившись.

— Как это влияет на субординацию? — судя по шевелению губ, слова принадлежали Юрию.

Наверно, он был озадачен, хотя по лицу не скажешь. По его физиономии, похоже, вообще невозможно было сказать ничего.

— Никак не влияет, Юрий, — ответил Семен Яковлевич. — Значение этого решения не касается твоего статуса кадастрового инженера земного Департамента кадастра и поверхностных отношений. Зато касается субординации всех связанных с кадастром специалистов Кентаврихоры. К слову, администратора и его советника в том числе. Теперь нашему уважаемому другу Селеслоку в области местного кадастра не подчиняется только министр природных ресурсов, но министр, в свою очередь, кадастру уже как бы и не нужен. Сечешь, Юрий? — с сарказмом спросил Семен Яковлевич, тоже, очевидно, не будучи высокого мнения о моем преемнике.

— В таком случае, спешу с ответными поздравлениями! — вернул я порцию джентльменской вежливости Селеслоку.

— Присоединяюсь к поздравлениям! — добавила Любомира. Сразу после выхода на балкон она прилипла к парапету и засматривалась пейзажем, вслушиваясь в наш обмен новостями и любезностями.

— На этой оптимистичной ноте предлагаю завершить наше совещание и вернуться к процедуре передачи проекта, — предложил Семен Яковлевич. — Наше отсутствие могут неверно истолковать.

— Не стоит беспокойства, слухи уже наверняка поползли, их не остановить, да и нет надобности, — успокоил новоиспеченный координатор кадастровых реформ. — Полезнее и приятнее было бы добавить интриги: первым вернусь в зал я, затем Юрий и Любомира, мы сразу приступим к оформлению передачи проекта, а вы войдете чуть позже.

Возражений не последовало. У меня с куратором остались вопросы, нуждающиеся в обсуждении без свидетелей.

— Семен Яковлевич, простите за непрофессиональный подход, но Вам и только Вам скажу честно: мне Юрий не нравится! — выплеснул я эмоции, как только наши коллеги скрылись под сводами зала.

— Это нормально. — Одной короткой репликой разбил все заготовленные мною аргументы куратор.

— А как же проект?! Он же его похоронит! — с ревностью к своему детищу воскликнул я.

— Не все же способны на прорывы, подобные твоему, Гена. И не нужно: никакому процессу не идет на пользу безоглядное движение вперед семимильными шагами. В постоянной спешке не мудрено потерять контроль. Даже эволюция движется скачками. Так вот, ты заставил кадастр на Кентаврихоре совершить скачок, и для удержания позиций и подготовки следующего скачка требуется спокойно, основательно и кропотливо закрепить успех. Юрий своеобразен: десять лет регистраторского стажа, ни одного нарекания, безоговорочное соблюдение инструкции и полное отсутствие инициативы. Департамент решил, что кентаврихорскому проекту сейчас нужен именно такой специалист. Энтузиазма и инициативы полно в остающейся после тебя команде из местных кадров, кто-то должен уравновешивать их энергию.

— Десять лет стажа, надо же! Я буду таким же через десять лет?! — от этой мысли у меня мурашки побежали по коже.

— Нет, Гена, конечно, нет! — усмехнулся Семен Яковлевич. — Каждый из вас самородок по-своему. У тебя свои достоинства, но Юрий тоже бывает полезен. Ты способен сработаться с разными людьми, ты ведь доказал это, так что справишься.

— Отвезите его на другую сторону планеты, я все равно не отделаюсь от разящего запаха прожженного бюрократа! — я поморщился, так как Юрий был не на другой стороне планеты, а в соседнем помещении.

— Поверь, Гена, я сам рад, что по распоряжению депратамента этого зануду и буквоеда снимают с моей шеи и ссылают на Кентаврихору.

— Но теперь он на моей шее!

— Да, это так. — Просто подтвердил Семен Яковлевич то ли с сочувствием, то ли с облегчением.

— Да уж, факт! — все, что оставалось заключить мне по поводу своего преемника.

Мы помолчали. Я пытался осадить табун мыслей и выстроить их в равномерно марширующую шеренгу, не позволяя при том мозгу задымиться под припекающим солнцем Кентаврихоры — слишком много сегодня произошло перемен, выяснилось обстоятельств и свершилось открытий, и совсем не было времени все это осмыслить. Семен Яковлевич не отвлекал, позволяя мне навести порядок в голове, словно терпеливая нянька, выжидающая, когда капризному ребенку надоест маяться.

— Как Вам удалось решить вопрос с местными? — наконец перешел я к следующему пункту. — Аскальдазд и Настуриарий в курсе, что включены в команду по работе с остальными районами планеты?

— С сегодняшнего дня. Их согласие — больше заслуга координатора кадастровых реформ. Селеслок, между прочим, вообще полезнейший кентаврид, — такая оценка из уст Семена Яковлевича стоила многого. — Когда состав кентаврихорского департамента и его архивов по всей планете был уже укомплектован, и на деле выяснилось, что местные напихали в штат бездарей и тунеядцев, земной департамент поручил мне подыскать среди кентавридов сообразительного и лояльного представителя. Наш добрый друг был рекомендован Министерством информации и коммуникаций, как грамотный, подающий большие надежды специалист, недавно поступивший на ускоренную подготовку в кентаврихорский Департамент кадастра и поверхностных отношений. На первой же встрече я понял, что именно он нам и нужен, и не прогадал — наш свежий координатор кадастровых реформ просто огонь! Успевает везде, просчитывает ходы вперед и, что самое главное, изначально стал для Земной Федерации своим человеком среди кентавридов. Но хочу тебя предостеречь, на всякий случай: его кандидатура недаром порекомендована ведомством Зервха, об этом нельзя забывать никогда. Кстати, а какие у тебя впечатления от Селеслока?

— Сходу сразил меня наповал, — признался я, — когда мы приехали на собрание, его команда практически заканчивала все приготовления, даже с речью меня выручил.

— В этом весь он. После нашего с тобой разговора вчера я сразу связался с ним, и мы пришли к выводу, что администратор и его советник должны остаться в команде. Я пригласил администратора в столицу, а когда появился здесь, вопрос с твоими друзьями был уже решен.

— Это пока я глазел на карту, потом распинался перед местной элитой и возился с корректировками, шустрый малый успел их завербовать! — поразился я стремительности Селеслока, — причем у него самого была масса прочих дел. Зуб отдал бы, чтоб узнать детали!

— Ты нужен нам с полным зубным комплектом, так что сдам подробности даром: на Аскальдазда подействовали материальные средства и приказ свыше, тем более что начался сезон дождей, в ближайшее время в районе заняться особо нечем, так что у администратора появилось свободное время в графике. На старика же подействовали лесть про непревзойденную осведомленность и посулы персонального доступа к информации Галактического кадастрового регистра, ведь любопытство — его всепоглощающая слабость, — поведал Семен Яковлевич.

Я рассмеялся — действительно, координатор кадастровых реформ умел подобрать ключи. Видимо, как и старик, имел прелюбопытнейших учителей среди речных, горных или каких-нибудь лесных, долинных, овражных повстанцев, их же тут пруд пруди за каждым элементом ландшафта.

— Все понятно. У меня остался последний вопрос, Семен Яковлевич, чтобы насытиться ответами до отлета: куда, собственно, Вы меня собираетесь забросить?

— А это, десантник кадастра, пока секретная информация. Объясни-ка лучше, почему ты не расспрашиваешь про Любомиру?

— Ну, интересная девушка, сообразительная, — вопрос о Любомире вертелся у меня на языке с самого начала, и я был рад, что Семен Яковлевич сам заговорил о ней. — Опыта, правда, еще маловато. Вы обмолвились раньше, что она командирована на трое суток, уладить юридические формальности. Девчонка же, справится ли?

— Смотри-ка, бывалый сотрудник сомневается! — поддел меня куратор. — У тебя первый объект, а она уже полдесятка ведет по части юридических консультаций и разрешения дипломатических конфликтов. Если ненароком слопаешь фрукт запретный на чужой планете, или наступишь на хвост священного животного, и местные потащат тебя на костер — ты немедленно шли ей звоночек, а уж потом мне, потому что с Любомирой больше шансов живым и невредимым из костра выпрыгнуть.

На балконе появился кентаврид из команды Селеслока.

— Руководитель по интеграции проекта приглашает в зал! — оповестил он и тут же скрылся.

Очевидно, персонал еще не был в курсе нового назначения.

Народу в зале заметно поубавилось, в основном это были работники, разбирающие оборудование и упаковывающие материалы, из представителей ведомств не осталось никого. Особняком стояли Селеслок, Аскальдазд, Настуриарий, Любомира и Юрий — костяк новой команды, которой предстояло продолжить кадастровое дело на Кентаврихоре.

— Все уже в курсе? — спросил Семен Яковлевич, обведя команду внимательным взглядом.

Пять голов дружно кивнули в ответ, понимая, что подразумеваются кадровые назначения.

Мы двинулись к выходу следом за вереницей рабочих, выносящих материалы проекта. Повинуясь внезапному сигналу интуиции, я остановился и оглянулся на карту в центре зала. В этот момент изображение района моргнуло и быстро растаяло — отключился проектор, и я вдруг осознал, что увидел место своего «боевого крещения», возможно, в последний раз. Дыхание перехватило, и пришлось сделать глубокий вдох. Вот еще, не хватало разреветься как ребенку, у которого отобрали любимую игрушку!

Догнал я своих коллег на парковке перед департаментом. Администратор и старик о чем-то бурно спорили, то есть Настуриарий эмоциональными жестами и пламенными речами убеждал статую Аскальдазда. Я не разобрал на расстоянии предмета спора. Селеслок в этот момент провожал аэрокар с Семеном Яковлевичем, Любомирой и Юрием, отправлявшихся в Министерство природных ресурсов. Любомира послала мне воздушный поцелуй в окно, и грусть, навеянная видом растворившейся в воздухе карты района, моментом испарилась.

— Ты видел?! — радостно и слегка оторопело обратился я к Селеслоку.

Координатор элегантно и уважительно склонил голову в сторону поворачивающего к выезду аэрокара, затем обернулся и тоном большого начальника, которого отвлекают от неотложных дел, заявил:

— Чем могу помочь? Только не тяни, сезон дождей близко! — произнеся последние слова, кентаврид лукаво стрельнул в меня глазами.

Ощущение дежавю чуть не заставило меня подпрыгнуть, и я машинально ответил:

— Там, откуда я прибыл, дожди уже идут!

— О, ты уже неплохо знаешь кентавридский народ, — в свете постоянных обвинений в полном незнании местных традиций, слова координатора прозвучали так, как будто только что кентавридский народ принял меня за соотечественника.

— Твой голос мне знаком, — осторожно сказал я, придерживая нахлынувшие подозрения.

— Люди часто путают кентавридов между собой, — неопределенно ответил Селеслок. — Ничего удивительного, ведь кентавридам присуща склонность меняться, они быстро приспосабливаются к переменам окружающего мира — сегодня кентаврид такой, завтра другой. Но есть также неизменные свойства, в которых они едины: например, кентавриды очень сильно любят Хертенканниетуорденвергелекенметдепаарден, свою Кентаврихору, этот затерянный в лабиринтах Галактического содружества мирок.

— Верно сказано! — подхватил Настуриарий, они с Аскальдаздом уже стояли рядом, — и чует мое старческое сердце, что наш мирок нашел уютный уголок и в твоей душе, Иван. Не зря ведь ты пялился на карту, когда проектор уже отключили, я видел!

— Следил, чтобы работнички департамента не повредили проектор! — неуклюже попытался оправдаться я.

— У тебя нет хвоста! — с довольной миной протянул Аскальдазд, по интонации это прозвучало в лучшем случае как «не ври!», но вполне могло означать что-то вроде «повезло, что мне нечего тебе оторвать за наглую брехню!» или вовсе как-то связано с уже известным мне хвостоковырянием.

Я не стал уточнять. Здесь и сейчас наши дороги расходились, мне нужно было отправляться в аэропорт, хлопотать об отправке, проходить таможню, и прочую привычную бюрократию, от которой не спасает даже прямое президентское распоряжение. Хотелось в оставшиеся несколько минут сказать что-то проникновенное и искреннее этим кентавридам, ставшим мне такими близкими за эти полные ярких событий дни, но среди роя мыслей в голове, как и полагается в наиболее ответственные моменты, никак не удавалось ухватить за крыло самую подходящую и полноценную.

— Кстати! — осенило меня, — поздравляю вас всех с праздником: на моей родине сегодня отмечают праздник кадастровых и геодезических работников! Надо же, совсем из головы вылетело… жаль. Жаль, что совсем не осталось времени засесть в каком-нибудь бурном местечке, сказать пару-тройку тостов и поднять бокалы за профессиональный праздник, коллеги.

— Скоро увидимся. Прилетишь еще. Что-нибудь отметим. — Обнадеживающе произнес Аскальдазд, похлопав меня по плечу. — Будешь медлить, мы прилетим.

— Кентаврихора примет тебя, кто бы ни был у власти! — пообещал Настуриарий, намекая на постоянную циркуляцию кадров в правительстве.

Селеслок нахмурился, но проигнорировал намек, и протянул мне руку для пожатия.

— Посмотри на нас — кадастр Кентаврихоры в надежных руках, переживать не о чем, — твердо сказал он. — Мы будем держать тебя в курсе событий, по мере возможности.

— Не хочется улетать надолго! — честно сказал я. — На Земле есть традиция бросать наличные деньги в воду, чтобы обязательно вернуться когда-нибудь снова. Монеты у меня нет, но реперные патроны всегда с собой, — я отстегнул электромагнитный пистолет и стрельнул в плиту, загоняя репер в бетон парковки, — пусть будет точка возврата!