Земля негодяев

V ХРУСТАЛЬНОЕ ОЗЕРО ДЖЕППЫ

— Ахтунг! Ахтунг! — Голос младенца далеко разносился над рекой: вундеркинд, дорвавшись до мегафона, конечно же, не упустил возможности похулиганить. — Гаргулов, сдавайся! Храбрый рюсский милицейский, выходи с поднятыми руками! Сан Саныч, партизан из тебя все равно хреновый, выходи давай! Ладно, необязательно даже руки подымать…

— Amigos, это было недоразумение! Возвращайтесь назад, вас никто не тронет! — Адорабль наконец охрип, и теперь переговоры вел Хорхе.

Сан Саныч осторожно отвел в сторону широкий кожистый лист. Лодка, битком набитая Адораблевыми бойцами, прошла мимо их островка и теперь медленно дрейфовала по обширным заболоченным пространствам дельты.

— Наугад орут, мутанты! — тихонько выругался капитан. — Недоразумение, значит… С-сучата.

— Ахтунг! Ахтунг! Милиция! Ну, и чего вы дальше делать будете — без жратвы и социального статуса? Заяц! Тьфу, как там тебя… Кролик! Ну хоть ты головой подумай, если у напарника мозгов нету! — донеслось издалека.

— А и впрямь, Саныч, каковы нынче оперативные планы? — поинтересовался лейтенант.

Они прятались на крохотном плавучем островке в дельте Аристиды — так называлась широкая, ленивая река, протекающая у городских стен. Крушение пережили все четверо. По какой-то невероятной, но безусловно счастливой случайности никто серьезно не пострадал. Дети Господина Высокое Небо отделались несколькими синяками, а едва не захлебнувшегося Гаргулова вытащил из воды не получивший ни царапины Костик. Аэроплан быстро затонул — и лейтенанту почему-то было до слез жалко легкую изящную машинку. Они-то с Сан Санычем уже раскатали губу, предвкушая быстрое и сравнительно безопасное путешествие в Джеппу. Правда, неизвестно — как бы удалось там приземлиться, взлетно-посадочные полосы в этом мире явно не были предусмотрены… Да теперь уже неважно.

— А ничего не изменилось, на самом-то деле, — Гаргулов потянулся, хрустнув суставами. — До Джеппы добраться надо? Надо. Значит, будем рассматривать по очереди все возможности; помнится, между городами здесь активно шарятся контрабандисты…

— Адорабль наверняка предусмотрел это, — подал голос Марикс. — Как я понял, оружие он получал как раз от них.

— Будем надеяться на лучшее, — спорить капитану не хотелось. — Придется пойти на риск. Дождемся вечера…

Чуть слышно плеснула вода у дальнего конца островка.

— Здесь кто-то есть! — воскликнула Ласса.

Девочка вскочила, напряженно вглядываясь в густую зелень.

— Тебе показалось! — Костя не двинулся с места, но на всякий случай перетянул кобуру с револьвером на живот.

— Не стреляйте, я выхожу… — из гущи листвы раздался знакомый голос.

— Адриадакис! — изумился Гаргулов. — Что это ты здесь делаешь?!

— Шпионит за нами, что же еще! — буркнул Марикс.

— Нет-нет, это не так! — горячо запротестовала девушка. — То есть не совсем так… Выслушайте меня, пожалуйста!

— Ладно, говори… Только сперва покажись, чтоб мы тебя видели!

Адриадакис, раздвинув густые камыши, шагнула на крохотную полянку. С ее одежды капала вода, мокрая вуаль липла к лицу.

— Вы что же, прямо так и купались? — глуповато спросил Костя и слегка покраснел.

— Пришлось… Адорабль хотел заполучить вас живыми или мертвыми — и как можно скорее.

— Я же говорил, она шпионка! — бросил Марикс.

— Да, я разыскивала вас, — призналась девушка. — Но вовсе не потому, что мне так приказали… Я… Я не хочу больше с ними работать.

— И мы должны поверить тебе на слово? — удивилась Ласса.

— Но это правда! — Адриадакис беспомощно оглянулась на Костю. — Я была на пристани и видела, как падал ваш аэроплан, хотя и понятия не имела, кто на нем летит… А потом примчались Хорхе с Адораблем, и я узнала, что произошло… Мы страшно поругались, я накричала на них, Адик тоже вышел из себя… Я чувствовала, что он сейчас просто… Просто заставит меня сделать то, что ему надо. Тогда я прыгнула в воду и поплыла к тому месту, где произошло крушение, а потом услышала ваши голоса… Я так обрадовалась, что вы целы!

— И что же теперь? — поднял бровь Гаргулов. — На чьей ты стороне?

— Да не знаю я! — Адриадакис неожиданно закрыла лицо руками и всхлипнула. — Как все это неправильно!

Костя потянулся было утешить девушку, но Сан Саныч отрицательно покачал головой.

— Э, нет, милая, так дело не пойдет! Ты уж определись, пожалуйста: с нами ты или…

— Ну уж точно — не с ними! — Адриадакис отбросила мокрую вуаль, глаза ее сердито полыхнули. — Адорабль зашел слишком далеко, так обращаться с людьми нельзя!

— Ты про гипноз? — как бы невзначай осведомился капитан.

— Не только. Этот паршивец совсем потерял чувство реальности… — Девушка вдруг осеклась. — О, так вы знаете…

— А почему, ты думаешь, мы здесь очутились? — хмыкнул Гаргулов. — Кстати, расскажи-ка об этом подробнее…

Воцарилось молчание.

— Что тут рассказывать, раз вы и сами все видели… — пробормотала Адриадакис. — Мы здорово отличаемся от прочих; что я, что он… На этой почве и сошлись… Когда-то.

— Это не ответ, — покачал головой Гаргулов.

— Другого у меня нет… — Адриадакис отвернулась.

— Ну, и как мы можем тебе доверять?

— А чем это ты отличаешься от других? — неожиданно заинтересовалась Ласса.

— Я амфибия, — буркнула девушка.

— Как это — амфибия?! — удивился Костя.

— Адриадакис может дышать под водой. — Сан Саныч несколько ехидно покосился на лейтенанта. — Все забывал тебе рассказать…

— Ну, дела…

— Ты сумеешь найти наш аэроплан? — поинтересовалась Ласса.

— Тут и уметь нечего… — пожала плечами Адриадакис. — Он совсем рядом с этим островком, чуть ниже по течению, воткнулся в ил.

— Сможешь доплыть до него и принести оставшийся на борту груз?

— Конечно…

— Сделай это, и мы, возможно, поверим тебе! — Ласса переглянулась с братом. — Только не попадись на глаза Адораблевой шайке!

— Что это вы задумали? — поинтересовался Гаргулов у детей, когда девушка удалилась.

— Нам понадобится весь пластилит, что мы взяли на борт: без него наша миссия обречена на провал… Так что если бы эта быдлянка отказалась, нырять пришлось бы кому-то из вас.

— Ну, спасибо тебе, добрая фея! — невесело хохотнул Костик.

Сан Саныч лишь крякнул, вспомнив их приводнение: удар, от которого он чуть не вылетел из кабины, веер брызг, хлынувшие со всех сторон тугие струи — и перламутровые крыши подводного замка… Или нет, это уже видения…

— Даже если она — шпионка Адорабля, пользы от нее будет больше, чем вреда, по крайней мере, на первых порах… — задумчиво пробормотал Гаргулов.

Марикс неожиданно улыбнулся.

— А ты и впрямь не так уж глуп, быдлянин! По прибытии в Джеппу нам предстоит погружение, это почти наверняка; тут-то она и пригодится…

Капитан вздохнул.

— Послушай, мальчик…

— Да?

— Еще раз назовешь меня быдлянином — уши оборву, понял?! И никакое «эго» тебе не поможет…

— Но…

— Я все сказал.

Стена, окружавшая Аристопал, в значительной мере представляла собой фикцию: она была скорее символом, границей, разделяющей благоустроенные территории и Дебри. Система городских каналов (их главным предназначением было отводить из Аристопала лишнюю воду в мокрый сезон) имела выход к дельте реки: каменную кладку прорезали широкие арки. Отводные каналы издревле назывались «тропой рыбаков»: суденышки рыболовецкой гильдии плавали там ежедневно. Рыба, креветки и маленькие пресноводные кальмары составляли основной рацион большинства местных жителей; среди поденщиков большим спросом пользовалась так называемая «вечная уха». Здоровенные котлы были установлены прямо на пристани, густая жидкость в них бурлила постоянно — по мере надобности хозяин доливал воду, сыпал мелко накрошенные овощи, кукурузную муку или свежеочищенные дары вод. Возле них всегда толпился народ. Запахи рыбы, реки, смолистой, нагретой солнцем древесины и человеческих тел составляли поистине ядреный букет. Здесь можно было не только перекусить после тяжелой трудовой ночи, но и наняться на работу, заключить маленькую незаконную сделку, приобретя контрабандный товарец… Или послушать сплетни.

В город, после долгих споров, отправились Адриадакис и Гаргулов. «Ты, Кость, слишком уж приметный, — отмел все возражения лейтенанта Сан Саныч. — А я за местного вполне сойду — главное, вуали не подымать… Авось не опознают». Едва только солнце закатилось за горизонт, девушка и капитан пустились вплавь. Вода была теплой, словно парное молоко, легкая туманная пелена висела над ее поверхностью. Последнее было как нельзя кстати: Сан Саныч не исключал вариант, что Адораблевы люди продолжают поиски или просто держат берег под наблюдением.

— Нет, не думаю, — ответила Адриадакис, когда Гаргулов высказал свои опасения. — Они все еще полагаются на меня: думают, я найду вас и уговорю вернуться… Но если я не появлюсь этой ночью, Адорабль забеспокоится… Полагаю, он довольно быстро поймет, как на самом деле обстоят дела. Поэтому нам нужно покинуть пределы Аристопала еще до рассвета.

— Ясно… Скажи, а ты когда-нибудь была в Джеппе?

— Не доводилось, — покачала головой девушка. — Но я наслышана о ней, конечно. Джеппа ведь совсем рядом с Аристопалом, в нескольких днях пути. Другие города гораздо дальше… Кроме того, истории о тамошних подводных чудесах особенно привлекательны для такой, как я… Хотя Господин Хрустальное Озеро, по слухам, еще более безумен и отвратителен, чем Господин Высокое Небо.

— В самом деле? И что же про него рассказывают? — Гаргулову приходилось напрягать силы, чтобы не отстать от своей спутницы: Адриадакис плыла спокойно, даже лениво, без единого всплеска; но это было спокойствие существа, созданного для водной стихии.

— Ну-у… В отличие от повелителя Аристопала, Господин Хрустальное Озеро принимает деятельное участие во всех городских делах… Там нет самоуправления, нет гильдий, большая часть ресурсов сосредоточена в руках горстки аристократов — фаворитов и приближенных правителя. Говорят, он устраивает в своем замке отвратительные оргии, и гости буквально теряют человеческое обличье… А ведь это и так самые бесстыдные, коррумпированные и развращенные из горожан. Ему нравится окружать себя именно такими типами…

Они миновали очередной островок. Впереди сквозь туман просвечивали оранжевые огни — фонари на бакенах отмечали тропу рыбаков. Выбравшись на берег и наскоро отжав одежду, девушка и капитан прошли на пристань и встали в очередь к огромному пузырящемуся котлу. «Вечная уха» оказалась превыше всяких похвал: Гаргулов тотчас узнал восхитительную похлебку, которой потчевал его Уквылькот.

— Надо бы и ребятам чего-нибудь взять…

— Возьмем, — вздохнула Адриадакис. — Правда, денег у меня совсем мало, а ведь еще надо будет договориться с лодочниками…

— Дети обещали, гм… Сделать деньги из пластилита. Если у них получится, проблема будет решена.

— Эти серые брусочки, что я достала со дна, действительно такие ценные?

— Вроде того… — Сан Саныч замялся: поверить в то, что похожая на оконную замазку масса может стать чем угодно, ему самому было сложно.

С местными, аристопальскими контрабандистами решено было не связываться: Адриадакис опасалась нежелательных встреч. По словам девушки, в паре дней пути вверх по течению имелся небольшой поселок. Там жили по преимуществу те, кто не смог ужиться под властью великого эгоиста. «В поселок частенько захаживают незаконные торговцы; наверняка сговоритесь и найдете попутчиков в Джеппу… Для чего бы вам туда ни требовалось». Подходящую лодку искали довольно долго: рыбаки, стоило им узнать пункт назначения, чесали затылки и отказывались… Наконец, Гаргулов заметил еще одну «джонко-гондолу». Лодочник безмятежно покуривал трубку и, казалось, наслаждался ролью бездельника.

— На выселки? — флегматично переспросил он. — И сколько вас?

— Муж мой… И дети, двое их… Ну, и мы с мужниным братом… — Адриадакис легко и непринужденно превратила их пеструю компанию в семейство.

— Решили, значит, податься в Дебри? Дело ваше… Двадцать монет с носа.

— Сколько?! — возмущенно взвилась девушка. — Почему так дорого?!

— Я вас силком не тяну. Другие берут дешевле, — лениво бросил лодочник.

— Да если б хоть кто-то из них согласился! Но двадцать монет — это…

— Постреливают в верховьях… Им своя шкура дороже.

— А ты, значит, не боишься? — хмыкнул Сан Саныч. — Что так?

— А мне по фигу, — все тем же меланхоличным тоном отозвался хозяин лодки. — Мне все по фигу, если честно… Кроме денег.

— Оно и видно! — сердито фыркнула девушка. — Двадцать монет, это ж надо! За что мы должны платить такие деньжиши?!

— За проезд.

Адриадакис, кипя негодованием, развернулась и хотела уже уйти, но Гаргулов придержал ее за локоть.

— Не спеши, давай хоть поторгуемся!

Но сбавить «бомбила» отказался категорически.

— Я не люблю людей, — невозмутимо пояснил он причину своей жадности. — Не вас конкретно, вообще всех. Деньги помогают мне как-то мириться с их существованием…

— Ну и фрукт! — пробурчал, сдаваясь, Сан Саныч. — Такая наглость мне даже чем-то нравится… Адриадакис, сколько у нас при себе? Хватит заплатить этому пройдохе?

Гаргулов опасался, что хозяин лодки в последний момент откажется: сам он крепко подумал бы, стоит ли везти неизвестно кого ночью, да еще далеко за пределы города… К счастью, лодочник и впрямь оказался пофигистом. Девушка, устроившись на носу, безошибочно указывала курс, и вскоре лодка уткнулась носом в островок. Капитан с лейтенантом принялись укладывать груз, меж тем Марикс и Ласса, улучив момент, протащили на борт банку с головой Фигассэ. Мерзкий трофей никуда не делся и даже не пострадал при крушении — на что Гаргулов втайне надеялся. Адриадакис подняла его со дна наравне с прочими вещами. Тронулись в путь. Девушка задремала, ее голова стала клониться Косте на плечо. Дельта вскоре осталась позади, мимо проплывали темные берега. Кормовой фонарь отбрасывал оранжевые блики на воду, большущие черные бабочки стукались о промасленную бумагу, шуршали бархатными крыльями…

— Цан-Цан! Почти рассвет! — Адриадакис осторожно трясла капитана за плечо.

— Здоров ты дрыхнуть, Саныч! Шапку надевай, солнце башка напечет — совсем мертвый будешь…

Капитан, кряхтя, сел. Светало. Над рекой стоял густой туман. Лодка уткнулась в полосу прибрежного ила и замерла в неподвижности.

— Почему остановка? — хриплым со сна голосом спросил капитан.

— Хозяин задрых, — вполголоса пояснил Костя. — Когда, грит, проснусь — тогда и поплывем дальше…

Из-под навеса действительно раздавалось негромкое похрапывание.

— Вот засранец… А может, ну его на фиг? Что мы, на веслах не ходили, что ли?

— Я уже предлагал… Адриадакис говорит, здесь рукава всякие, протоки, петли — мы в жизнь нужного места не найдем.

— Брешет небось…

— Ну, зачем ты так.

Спать уже не хотелось. Этот день выдался серым — впервые с тех пор, как Гаргулов сошел с поезда. Жемчужная пелена затянула небеса, но облегчения это не принесло, напротив: жара стояла страшенная, и к ней еще добавилась влажность. Одежда неприятно липла к телу, вуаль щекотала лицо. Раздеться, однако, не представлялось возможным: Адриадакис предупредила, что «белая погода» особенно коварна. Ультрафиолет проникал сквозь облака, и обгореть можно было запросто. Как только рассвело окончательно, девушка полезла в реку.

— Не переношу эту духоту, — призналась она. — Такие дни я вообще предпочитаю проводить в воде, почти не выныривая на поверхность.

— И часто здесь подобное? — полюбопытствовал Костя.

— Как правило, неделя-другая, во время смены сезонов… — Воды сомкнулись над головой Адриадакис.

Лейтенант тихонько хмыкнул.

— Странная у нас команда подобралась, не находишь, Саныч? Девушка-амфибия, два мента и парочка юных волшебников с непомерным самомнением… Кстати, чем это они занимаются?

Марикс и Ласса вытащили из корзины банку с головой злосчастного Фигассэ и проделывали с ней какие-то манипуляции. Заинтересовавшийся Гаргулов хотел было подойти ближе, но некая сила мягко остановила его: отпрыски Господина Высокое Небо давали понять, чтоб им не мешали.

— Похоже, Кость, придется нам с тобой подыскивать другую работу! — вздохнул Сан Саныч. — Мы ведь даже объяснить внятно не сможем, где пропадали все это время и чем занимались.

— Да уж! — хмыкнул лейтенант. — В психушку только так закроют… Теперь я понимаю, почему ты мне ничего рассказывать не хотел!

— То-то и оно…

— Но постой… Выходит, Дурко нам теперь ловить вроде как и ни к чему? — почесал затылок Костя. — И вообще вся эта история…

— С одной стороны, да, — кивнул Гаргулов. — Но раз уж взялись, дело до конца довести стоит, как считаешь? Детишкам поможем, хоть и противные они донельзя…

— Базара нет, надо… — Костя бросил задумчивый взгляд на речную гладь. — Ну, а потом что?

— До «потом» еще дожить надо! — хохотнул Гаргулов. — Давай, Кость, разбираться с проблемами по мере их поступления. Не думаю, что выручить ихнего папашку, — тут капитан кивнул на детей, — из подводной тюрьмы будет так уж легко.

— Кстати, а кто ихняя мамашка? — поинтересовался Костя. — Чтот-то я о ней ничего не слышал…

Слух у отпрысков Господина Высокое Небо был отменным.

— Неужели ты думаешь, что Господин Высокое Небо доверил бы процесс рождения и воспитания своих отпрысков какой-то самке?! — Марикс говорил в полный голос, нимало не заботясь о спящем лодочнике. — Он создал нас сам — тщательно и скрупулезно, следуя заранее обдуманному плану; и результат, как ты можешь видеть, намного превосходит вас, жертв хаотичного биологического процесса… Мы с сестрой совершенны.

— Клоны, — хмыкнул Костя. — Мечта безумных ученых.

— А потише нельзя? — спросил Гаргулов. — Если пофигист этот вас услышит, плакала наша легенда…

— Он спит… И потом, нам все равно придется чистить ему память.

— Маленькие чудовища! — буркнул Сан Саныч.

Впрочем, капитан сознавал, что в действиях Марикса и Лассы был определенный резон: отвратительный младенец наверняка догадается в конце концов, куда они подевались, и примет меры к розыску.

Адорабль возлежал на роскошной кровати с балдахином, ранее принадлежавшей вороньему герцогу, и неспешно потягивал из бутылочки. Внутри было подогретое молоко. Как ни уговаривал он своих нянек добавить в него капельку-другую ликера, ничего не вышло… Вот ведь незадача: стоит загипнотизировать кого-нибудь, как новоявленные союзники тут же начинают трястись над его здоровьем… Сквозь стену доносились раскатистые звуки: Степановна храпела во сне, словно вгрызающаяся в плотную древесину дисковая пила. Пока старушенции отдыхали, его охрану обеспечивали люди Хорхе. Тоже неплохо, конечно; но «бабки-индиго» оказались практически идеальными бодигардами: от их внимания не ускользало ничего. Правда, отпрысков Господина Высокое Небо это все равно не остановило… Ну что ж, проигранное сражение — это еще не проигранная война! Когда они встретятся снова, он будет готов преподнести маленьким эгоистам парочку весьма неприятных сюрпризов.

— И вообще: человек, не совершающий ошибок, по меньшей мере подозрителен! — пробормотал вундеркинд, оторвавшись на миг от соски. — Эх… Где там Адриадакис с ее тетрадкой? Это ж готовый афоризм, только записать…

Снизу донесся чуть слышный шум: звуки шагов, голоса. Младенец насторожился: любые новости сейчас могли резко изменить ситуацию, потребовать немедленного принятия решений. Спустя пару минут в дверь осторожно постучали.

— Войдите! — буркнул Адорабль. — А, Кван, приветствую… Неважно выглядишь, дружище.

— Очень много дел… — тяжело вздохнул Кван. — Еле успеваю, ночи не хватает… Сегодня днем спал всего пару часов, представляешь?

— Бремя власти — это прежде всего бремя ответственности! — понимающе кивнул Адорабль. — Мне тоже несладко приходится, а ведь надо еще поддерживать имидж, сам понимаешь — Дитя Нации не может быть чахлым заморышем с синяками под глазами… Я должен выглядеть на все сто!

— Да, конечно… — Кван смущенно потупился. — Я не стал бы беспокоить тебя по пустякам, но… Собственно, я по поводу герцоговых ворон… У нас возникли непредвиденные обстоятельства.

— Что такое?

— Ну… Мы ведь рассчитывали, что птицы уберутся из Аристопала, если устроить им хорошую взбучку, так? Этого не случилось. После того как наши люди подожгли городские казармы, они без особых потерь отступили в самые густозатененные районы города и блокировали их… Там узкие и довольно извилистые улочки: даже с огнестрельным оружием крайне затруднительно…

— Ну, мы ведь и не предполагали, что это будет легко, верно? Кроме того, чертахи теперь скорее проблема горожан, чем наша. Вот пускай и начинают, наконец, шевелиться…

— Да, но…

— Конечно, мне есть дело до этого! Только сам посуди — мы ведь не можем обойтись исключительно собственными силами. Я не Господин Высокое Небо, знаешь ли…

— Собственно говоря, они пытаются вступить с нами в переговоры.

— Это как?! — нахмурился младенец.

— Они выслали парламентера… Человека, кого-то из местных.

— И чего же они хотят?

— Для начала — остановить кровопролитие, я так понял…

— Переговоры, значит… Скажи, мы сумеем уговорить их всех собраться в одном месте? — младенец оттопырил губу и уточнил: — И раздобыть пулемет?

— Но это же, гм… Геноцид…

— Не вижу ничего предосудительного в маленьком локальном геноциде… — упрямо насупился Адорабль.

— Послушай, у нас есть возможность решить этот вопрос мирно!

— Не знаю, не знаю… Я не вижу для этих созданий места в обновленном Аристопале. Герцог использовал их в качестве инструмента устрашения, а я не хочу, чтобы меня хоть как-то связывали с прежним режимом. Так что расстреливать, расстреливать и еще раз расстреливать…

Кван в отчаянии взъерошил волосы.

— Этот путь губителен! Должно быть другое решение… Подумай, у тебя ведь новый имидж… Ты должен быть миротворцем, а не диктатором — таков был наш план!

— План допускает корректировки… — Адорабль тяжело вздохнул. — Но ты, конечно, прав. Просто мне, знаешь ли, чертовски тяжело отказаться от насильственных методов — такой уж характер… Ладно! Считай, я отдал приказ не нападать на птичек первыми… Доведи до личного состава. А переговоры продолжи, я хочу знать их требования. И передай Хорхе — пускай попробует раздобыть парочку пулеметов… Так, чисто на всякий случай.

Кван удалился. Младенец откинулся на подушки, задумчиво постукивая пальчиками по бутылке с молоком. Его размышления прервал чуть слышный скрип двери. Адорабль вскинул глаза: в щели маячила белобрысая голова Збышека Пшелвдупского.

— Ну заходи, чего встал? — ворчливо буркнул младенец.

— Ты сейчас не очень занят?

— Да нет, я как раз отдыхаю — лежу вот, размышляю на отвлеченные темы… — Адорабль хмыкнул. — Играюсь, короче, с интеллектом, как подросток с пиписькой… Так чего ты хотел-то?

— Н-ничего… Просто сейчас мое дежурство — мое и Уквылькота, а старик опять куда-то отпросился у Хорхе… — Збышек дернул кадыком и неожиданно продолжил заговорщицким шепотом: — Давай, может, покурим?

— У тебя есть?! Давай! — Адорабль живо подполз к краю кровати. — Что ж ты раньше молчал-то!

— Бабки не учуют? — озабоченно спросил Збышек, доставая пачку сигарет.

— А чего делать? Пойду в несознанку… — Адорабль жадно протянул ладошку за сигаретой.

Збышек прикурил ему и достал из кармана маленькую глиняную чашку — в качестве пепельницы. Следующая минута прошла в молчании: младенец наслаждался запретным удовольствием, а Пшелвдупский, похоже, мучительно выискивал способ начать разговор.

— Ну, чего там у тебя? — благожелательно осведомился вундеркинд, скурив сигарету до фильтра. — Давай, не томись, я же вижу…

— Э-э… — Збышек мучительно покраснел. — Скажи, ты ведь… Ну-у… Твой план…

— Да что ты все мнешься?! — рассердился Адорабль.

— Я, собственно, хотел спросить — как там Адриадакис? Что-то я ее давно не видел… Как она?

— Адриадакис на задании! — отрубил вундеркинд.

— Да, но… То есть… Ты не считаешь, что я тоже имею право об этом знать?! — выпалил Збышек. — В конце концов, мы же соратники и делаем одно общее дело!

— Ты, кажется, забыл основополагающий принцип нашей организации: планированием и координацией тут занимаюсь я!

— Ну и занимайся! — выкрикнул Збышек. — Я хочу только знать, куда делась Адриадакис!

— Да ничего не случилось с твоей драгоценной! Она сейчас, наверное, с Цан-Цаном, его здоровенным приятелем и детьми Господина Высокое Небо ведет переговоры!

Збышек тяжело задышал и стиснул кулаки.

— Послушай, что я тебе скажу, паренек… Твоя ревность просто смехотворна — и совершенно недопустима в отношении товарища по борьбе. Странно, что я должен говорить тебе это, ты достаточно здравомыслящий человек, чтобы понимать такие вещи сам, — вундеркинд сумел взять себя в руки и говорил спокойно и доброжелательно. — Помни, наши эмоции и амбиции не должны мешать общему делу.

— Да, конечно… — процедил фельдшер. — Благодарю, что напомнил… Э-э… Как продвигается проект «Дитя Нации»?

— Пока еще рано об этом говорить, — пожал плечиками Адорабль. — Подождем пару-тройку лет… Господин Высокое Небо должен стать легендой, а я, маленький, мудрый и весь в белом, — каждодневной реальностью… Учти, от тебя потребуется приложить немалые силы — спасение жизней, помощь страждущим, прочее в том же духе… Как, готов ты стать во главе обновленной медицинской службы?

— Э-э… Да… — Збышек сглотнул. — Послушай… Извини, что вспылил… Я готов исполнять любые твои поручения… Даже те, о которых остальным лучше не знать…

— Это ты о чем? — подозрительно осведомился Адорабль.

— Ну, там… Табак… Спиртное… Маленькие слабости есть у всех, я понимаю…

— Ну, хоть кто-то из вас, балбесов, это понимает… — проворчал младенец. — Я ж не дурак, злоупотреблять не буду…

— Но взамен мне бы хотелось получить ответную услугу! — быстро сказал Пшелвдупский.

— Какие все-таки люди корыстные… — сокрушенно вздохнул вундеркинд.

— Понимаешь, я люблю Адриадакис! — Збышек снова густо покраснел. — А она… Она совсем не обращает на меня внимания…

— Ну, а я-то здесь при чем?

— Ты мог бы повлиять на нее, немного… — Збышек прошептал что-то еще, одними губами.

— Не слышу! И вообще, как ты это себе представляешь?! Над личной жизнью товарищей я не властен, знаешь ли…

— Ты мог бы…

— Да что, разрази меня гром?!

— Я знаю, ты умеешь влиять на людей, — пробубнил Збышек, уставившись в пол. — Внушать им всякое разное. Гипноз. Я видел…

— Да? И что же ты видел? — взгляд Адорабля стал вдруг очень внимательным.

— Ты сам знаешь что… И если бы ты мог как-то, ну, подтолкнуть ее ко мне…

— Знаешь, гриб такой есть — называется отсосиновик… — сквозь зубы бросил младенец и вдруг взорвался: — Я тебе что, сводня?!! А ты не подумал о том, что можешь быть попросту противен ей?! И не проще ли мне кой-чего сотворить с твоим хилым мозгом, чтоб раз и навсегда отбить охоту делать подобные заявления?!

Збышек попятился к дверям — и выскользнул в коридор, оставив Адорабля бушевать в одиночестве.

— Ладно, рśа krev, — бормотал он себе под нос, почти бегом спускаясь по лестнице. — Не помог этот, свинота, — так я найду кое-кого другого!

— Ну что ж, я-таки выслушал вас внимательно, — заявил низкорослый седой тип; его лицо казалось застывшим в сардонической усмешке из-за старого шрама. — Однако не все так просто: вы будете смеяться, но есть одна маленькая проблема…

— И что это за проблема? — осведомился Гаргулов, мысленно проклиная седовласого за несносную манеру вести разговор: главарь местных контрабандистов, казалось, находил какое-то извращенное удовольствие, объясняясь местечковой феней.

— Тропа на Джеппу всегда-то считалась довольно скверной, а теперь этот Сай Бузина…

— Что еще за Бузина?

— Ой, это такой нехороший тип, шоб вы знали… Просто очень нехороший, — контрабандист сокрушенно покачал головой. — Этот поц хочет прибрать к рукам всю свободную торговлю — и шо вы себе думаете? Он таки имеет на это неплохие шансы! У него самая большая, хорошо вооруженная и очень-очень наглая команда — и они очень хорошо смотрят за единственной нормальной тропой, ведущей в славную Джеппу.

— Какая неприятность! Хочешь сказать, во владения Господина Хрустальное Озеро ты больше не ходок?

— Азохен вэй… Вы же умные люди и понимаете: мне и моим мальчикам надо как-то зарабатывать на миску супа. Просто на этой трассе стало чертовски горячо, даже для таких рисковых ребят, как мы. Вы двое пришлись бы весьма кстати, особенно если и впрямь умеете стрелять — но не с женщиной и не с детьми…

— И тем не менее они идут вместе с нами. Это не обсуждается. Давай лучше обговорим цену…

— Ах, гоим, вечно вы торопитесь! — хмыкнул седой. — Разве старый Моисей уже сказал «да»? Если вы думаете, шо сказал, — вам таки послышалось… Но просто смеха ради: шо такого ценного вы имели мне предложить?

Сан Саныч хитро прищурился. Порядки в деревушке царили своеобразные: путники уже выяснили — деньги Аристопала, Джеппы и даже Дириоласты имели здесь хождение, но любая монета или банкнота ценилась не более чем в одну десятую номинала. После долгих споров дети Господина Высокое Небо согласились потратить некоторое количество драгоценного пластилита…

— Позволь задать тебе встречный вопрос: что бы ты сам хотел получить? Что бы взял сразу — и не торгуясь?

В глазах седовласого вспыхнуло веселое удивление.

— Ах, гоим — вы что же, немножко волшебники? Или просто решили посмеяться над старым Моисеем?

— Ни то ни другое, уважаемый, — покачал головой Сан Саныч. — Просто назови свою цену, лады?

— И вы таки обещаете, что я это заимею?

— …У этого типчика губа не дура! — ворчал Костя, возвращаясь к палатке. — Ишь чего захотел… Да здесь каждый второй возьмется отвести нас на край света просто за горстку патронов!

— Может, и возьмется, да вот только доведет ли? Я ведь при тебе с местными беседовал, Кость: все в один голос говорят, что, мол, «Моисей и сыновья» — самая надежная команда…

— Бандюги они…

— Так здесь все бандюги! — невесело хохотнул Сан Саныч. — Поселок напрочь незаконный, если я хоть что-то в местной жизни понимаю… Ну, вот и первая проверка для наших маленьких эгоистов. Как думаешь, сумеют они «ручник» изготовить?

— Ох, сомневаюсь… Вряд ли они вообще знают, что это за штука такая — пулемет.

Костины опасения не подтвердились.

— Конечно, знаем! — пожал плечами Марикс. — И пулемет, и еще несколько десятков видов быдлянского оружия… Забавно, никогда не думал, что эта информация нам понадобится!

— Тады приступай. — Гаргулов широким жестом указал на сваленные в углу баулы.

Один из них был расстегнут, и наружу торчали одинаковые серенькие кирпичики, с виду — то ли оконная замазка, то ли дешевое мыло.

— Поможешь мне? — спросил мальчик сестру.

— Хорошо. Займись пулеметом, а я сделаю патроны.

Сан Саныч и Костя с интересом наблюдали действо. Сперва Марикс достал пластилит и сложил кирпичики аккуратным параллелепипедом, после чего уселся напротив, скрестив ноги, и застыл. Первые мгновения ничего не происходило, но вот серая масса дрогнула и поплыла, словно оказавшийся у огня воск. Казалось, невидимые руки мнут податливую материю, формируя некий предмет — сперва грубо, в первом приближении, потом все точней и точней. В последнюю очередь проявлялись цвет и фактура — масляный блеск вороненой стали, темное дерево приклада, широкий брезентовый ремень…

— Класс! — восхищенно прошептал лейтенант. — Ну, блин…

— Минус шесть килограммов пластилита, считая патроны, — мрачно обронила Ласса. — Осталось около тридцати килограммов…

— Меньше. В каждом бруске девятьсот семьдесят граммов; двадцать восемь брусков — это двадцать семь килограммов сто шестьдесят граммов…

— Ты что, в уме подсчитал?! — удивился Гаргулов.

— Конечно… Ах да, вы даже этого не умеете… — Марикс с отвращением посмотрел на пулемет. — Забирай… Надеюсь, остальное мы потратим с большим толком.

— Угу. А до этого придется тащить его на собственном горбу! — мрачно констатировал Гаргулов. — И вы тоже понесете, голубчики, не отвертитесь… А то тяжелей консервированной башки им ничего не поднять, видите ли! Кстати, как она там?

Марикс и Ласса переглянулись.

— Мицелий уже должен был прорасти в мозг… — задумчиво протянул мальчик. — Возможно…

Дети уставились на корзину. Повинуясь силе «эго», банка медленно поднялась из своего вместилища и зависла в воздухе. Голова Фигассэ покачивалась в прозрачной жидкости; красноватая бахрома, тянущаяся вниз от обрубка шеи, сделалась гуще. Но главным было не это: отвратительный трофей теперь определенно проявлял признаки жизни! Моргали набрякшие, синюшные веки, лицо гримасничало, глазные яблоки в сетке кровавых прожилок двигались в глазницах, силясь рассмотреть окружающее… Костя внезапно почувствовал неудержимый приступ тошноты и бросился вон из палатки.

— Не обожгись! — крикнул ему вслед Гаргулов.

— Ну что же, первая стадия микозной реанимации явно прошла успешно! — профессорским тоном констатировала девочка.

— Первая стадия чего? — не понял Сан Саныч.

— Мы имплантировали в голову предателя искусственный организм, грибной мицелий особого вида, — пояснила Ласса. — Это произведение биоинженерного мастерства нашего высокочтимого родителя, предназначенное для оживления мертвецов. Они иногда рассказывают презабавные вещи!

«Хорошая штука! — тут же оценил сказанное сидящий внутри Гаргулова опер. — Нам бы такую, сколько «висяков» раскрыли бы!» Человеческое же начало Сан Саныча содрогнулось.

— Так что же, он… Она… Это теперь может разговаривать?

— Пока нет, — вздохнул Марикс. — Голосовых-то связок у него нету… Мицелий сформирует их подобие, нужно лишь время. Зато в жидкой среде он больше не нуждается.

При этих словах банка с оглушительным звоном лопнула. Гаргулов еле успел заслониться от осколков стекла и брызг.

— Разве нельзя было поаккуратнее! — Ласса возмущенно отряхивалась.

— Ну, извини, — ухмыльнулся Марикс; по выражению лица было понятно, что ему ничуточки не жаль.

— Сам эту гадость понесешь! — сипло предупредил вернувшийся Костя. — Я и пальцем к ней не притронусь, так и знай!

— Не беспокойся! — презрительно бросил мальчик.

В путь отправились, как здесь водится, с заходом солнца. Компания «Моисей и сыновья» состояла из восьми человек — причем в сыновьях у старого пройдохи ходили, в числе прочих, два китайца и негр.

— Ай, неужели вы думали, все мои мальчики носят пейсы и кипы? — хихикнул контрабандист, заметив недоумение лейтенанта. — Они таки вполне современные молодые люди, да и сам я, знаете ли, немножко отличаюсь от своего знаменитого тезки… Или у вас есть интерес сорок лет шляться по пустыне?

Первая ночь выдалась тяжелой. Путников окружала густая стена зелени. Один из контрабандистов нес на шесте фонарь, в его тусклом свете Моисей ухитрялся определять направление. Мачете и боевые посохи с трудом прорубали дорогу в буйстве флоры. Гаргулов и Кролик совершенно выбились из сил — что уж говорить о детях. Адриадакис держалась лучше всех, но и она выглядела изрядно уставшей.

— Завтра будет легче, — бросил один из Моисеевых людей. — Дорога, правда, все время в гору — зато и лес не такой густой.

Контрабандисты разожгли небольшой костерок и расположились вокруг, покуривая короткие трубочки. Моисей завел разговор о службе общественного спокойствия Джеппы: обсуждались разнообразные способы избежать ее пристального внимания. Костя подумал мельком, что сведения эти для них просто бесценны, и провалился в сон… Вторая ночь перехода была немногим легче первой, но уже на третью путники вполне освоились — дорога и впрямь сделалась лучше, да и к общему темпу они приноровились.

— Что ж, если и дальше все будет складываться удачно, через две ночи мы увидим знаменитое озеро Джеппы, — заметил Моисей.

Гаргулов вытер пот со лба.

— Мне казалось, вначале ты говорил о трех сутках пути…

— Мы решили не рисковать и сделали небольшой крюк по Дебрям… Зато обошлось без перестрелки, шо тоже очень кошерно.

Следующая ночь была темной — хоть глаз выколи. Облака затянули небо плотной пеленой. Утром разразился ливень. Путники нашли убежище под нависающей скалой. В нескольких метрах справа и слева клокотали потоки мутной воды.

— Здесь всегда такие дожди?! — спросил Гаргулов Моисея.

— В сезон вод — да! — ответил проводник. — Случается и в сезон ветров…

— Сколько же тут всего сезонов?

— Четыре, по числу стихий… Вода, ветер, земля и пламя… Сезон земли — самый благодатный и изобильный… Сейчас-то немножко мокро, правда? Но для эмигрантов вроде вас эти дни — самый цимес!

— Это почему же?!

— В Джеппе проходит традиционный карнавал, на улице полно ряженых! Если не будете щелкать клювом — поимеете счастье устроиться, не привлекая внимания службы общественного спокойствия!

К вечеру дождь так и не унялся, разве что стал немного слабей. Дети Господина Высокое Небо переносили тяготы пути стоически, но силы маленьких эгоистов были небеспредельны. В конце концов Косте пришлось взять на руки Лассу, а Марикс уцепился сзади за гаргуловский ремень. Казалось, дождь не кончится никогда, но тугие струи внезапно перестали барабанить по голове и плечам. Путники остановились. Брезжил рассвет, в нескольких метрах позади продолжал бушевать ливень. Гаргулов задрал голову. Прямо над ними проходила граница между тучами и чистым небом — четкая, словно вырезанная ножницами исполинская дуга.

— Ну вот, имею вас обрадовать: пришли! — облегченно вздохнул Моисей.

— Пришли куда? Не вижу…

— Ай, теперь совсем немного осталось. Господин Хрустальное Озеро не допускает в Джеппу дождь — до поры: его появление должно совпасть с кульминацией местного праздника… Ну шо, вы-таки довольны нашей маленькой прогулкой?

Город-кратер поразил лейтенанта до глубины души.

— Знаешь, Саныч, если раньше я время от времени сомневался: а не мерещится ли мне все это, то теперь впору спросить: да я ли это вообще?

— Ты, Кость, ты, — успокоил коллегу Гаргулов. — Кому еще в голову придет такие идиотские вопросы задавать…

— Эх, красотища-то какая!

— По-моему, ужасно! — буркнул Марикс и поежился. — Ваше счастье, быдляне, что вы не способны как следует прочувствовать чужое «эго»… Оно пропитало здесь каждую улицу, каждый дом, расползлось по всему городу… Будто слякоть, отвратительная слизь… Оно везде!

— Эпицентр этой силы лежит в глубинах озера, — мрачно кивнула Ласса. — Скажи, ты не ощущаешь пульсаций силы нашего высокочтимого родителя?

— Нет… Все забивают отвратительные эманации Господина Хрустальное Озеро.

— Стало быть, вот зачем вы сюда шли… — устало обронила Адриадакис. — Один великий эгоист попал в лапы другого; а вы, значит… Как я сразу не догадалась… Ладно, давайте уже спустимся в город и найдем приют на день.

Некоторое количество местных денег у путников имелось — они предусмотрительно разжились ими еще в поселении контрабандистов. Сан Саныч побренчал в мокром кармане монетами, вздохнул и осторожно шагнул на каменистый склон.

Проект «Дитя Нации» потребовал от Адорабля куда большего напряжения нервов, чем он рассчитывал. Выдерживать новую роль получалось с трудом. Особенно тяжко давалась вундеркинду безмятежная улыбка и спокойный, доброжелательный тон. «Душа мудреца глубока, рябь случайных эмоций не может нарушить ее покой». Во, блин! Эти древние мудрецы, должно быть, просто не имели возможности как следует наорать на своих оппонентов, срыгнуть на них кашку… Или приказать расстрелять всех, к чертовой матери… Тут действительно — либо сломаешься, либо начнешь придумывать всяческие хитроумные отмазки! «Когда глупец разглагольствует — мудрый помалкивает, когда глупец действует, мудрый выжидает, когда глупец размышляет — мудрый знает».

— Да уж, с таким подходом просто удивительно, что о тебя не вытирает ноги каждый встречный… Интересно, как им удавалось поддерживать свою репутацию?

Адорабль задумчиво сунул в рот пустышку. Изжеванная гуттаперча облегчения не принесла. «Надо бы купить новую… Интересно, как там Адриадакис? Где она сейчас, что поделывает?» При мысли о напарнице вундеркинд тяжело вздохнул. Разумеется, она сейчас выполняет его поручение, а значит — присматривает за детьми Господина Высокое Небо и этими отщепенцами… Но могла бы уже отправить ему весточку! «Значит, не могла, — тут же подсказала Ее Величество Логика. — Значит, обстоятельства взяли верх над долгом и преданностью… Временно, разумеется. Сугубо временно». Младенец задумчиво потрогал пупок. За несколько суток, прошедших с момента взятия Термитника, гипноглаз приходилось использовать неоднократно. Главы гильдий никак не могли взять в толк, кто он такой и что вообще происходит… Старые дурни. Забавно все-таки, как действуют на разных людей гипноволны; особенно интересны побочные эффекты… Уличная шпана, мелкий грабитель Хорхе стал образцовым командиром, трусливая размазня Кван — неплохим подпольщиком и бойцом, две бабки из занюханного сибирского городка оказались великолепными бодигардами… Что это, игры его собственного подсознания, отразившиеся в гипновоздействии, или нечто изначально присущее рецепиентам? Надо бы провести исследование… Когда у него будет свободное время, разумеется. Что может быть достойней самопознания?!

В дверь тихонько постучали, спустя миг в щели показалась Збышекова физиономия. Младенец насупился.

— Так, с чем опять пожаловал?!

— Я, это… — Фельдшер кривовато улыбнулся. — Хотел извиниться… За свое недостойное поведение, и вообще… Ну… Ты был прав, конечно, я тут все обдумал…

— Вот! — наставительно произнес Адорабль. — Вот что бывает, когда даешь себе труд немного напрячь мозги: все сразу встает на свои места. Итак, ты сумел взять под контроль низменные эмоции?

— Да! Полностью! — с жаром воскликнул Збышек. — Знаешь, твои слова — они просто, ну-у… Что-то перевернули во мне! Я осознал, что вел себя как последний эгоист, не принимая в расчет чувств Адриадакис… Мы ведь товарищи по борьбе, а это самое главное…

— Правильно. Так и есть. Все мы учимся на своих ошибках, Пшелвдупский.

— Да! — подхватил Збышек. — И знаешь… Я хотел сказать тебе спасибо! Огромное! Ведь если б не ты, я так бы и остался… Ну-у… этим…

— Я просто подтолкнул тебя в нужном направлении, — пожал плечиками Адорабль; лихорадочный энтузиазм Збышека поверг его в легкое недоумение. — В основном ты все понял сам. Учись, парень, работай над собой — и как знать, возможно, однажды жизнь повернется к тебе светлым полужопием… Э-э… — взгляд младенца остановился; что-то в сказанной им фразе было не так, а он обожал абсолютную точность формулировок.

— И я хочу, чтоб ты знал: мое предложение, конечно же, остается в силе! — Збышек заговорщически понизил голос. — Ну, насчет расслабления…

— Вот как? Дай сигаретку!

Пшелвдупский с готовностью выхватил пачку.

— Тяжелая выдалась неделька… — обронил Адорабль, выпустив к потолку тонкую струйку дыма.

— Уж я думаю! — поддакнул Збышек. — Сам устал как собака… Но, по крайней мере, с некоторыми проблемами разобрался. Думаю, в руководстве медицинской гильдии придется сделать перестановку кадров, кое-кого отправить на пенсию… Я ведь могу распорядиться?

— Конечно, ты же теперь представитель городской администрации! Ты даже арестовать кого-нибудь можешь и расстрелять без суда и следствия… Хотя, конечно, лучше обходиться без крайностей… Но если твои действия попытаются саботировать — будь тверд, понял?!

— Да, конечно… А знаешь, этой ночью я хочу отдохнуть от дел, — признался Пшелвдупский. — Немножко развеяться, сменить обстановку… Хочу сходить в стриптиз-бар.

— В Аристопале есть стриптиз-бары?! — удивился Адорабль. — Не знал, надо же… Во везет некоторым!

— Я ни разу в таких местах не был! — стыдливым шепотом поведал Збышек. — Ну… Хочу исправить пробел в образовании. Там, говорят, такие девочки… Такое вытворяют…

Вундеркинд состроил угрюмую рожицу.

— Не сыпь мне соль на раны…

— На раны? — вскинул белесые бровки Збышек. — Тебе? О чем ты?

— О чем, о чем… Будто не понимаешь… Я тоже хочу позырить на баб!

— О… Ну… Э-э…

— Если я выгляжу как младенец, это еще не значит, что я младенец! — пробурчал Адорабль. — А некоторые имеют нахальство жаловаться на свою жизнь — тяжело им, видите ли…

— Так хочешь, я возьму тебя с собой?

Глазки вундеркинда на миг вспыхнули радостью, но тут же потухли.

— Хорхе не позволит… Да еще бабки…

— Хм… — задумался Пшелвдупский. — А ты не можешь услать их всех с каким-нибудь поручением? Часика этак на три? Нам хватит…

— На три-и… Ну, не знаю… Разве что на час-полтора… — Младенец в задумчивости выпятил губу. — Говоришь, сегодня ночью? Гм…

— Ни за что не поверю, что твой гениальный мозг не справится с этой задачей! — воскликнул Збышек.

— Поменьше пафоса, Пшелвдупский. Вот что: ты сможешь подогнать к воротам Термитника паромобиль?

К тому моменту, как заходящее солнце окрасило небосвод в розовые тона, все было готово. Медицинская карета под парами стояла в нескольких метрах от рва. Збышек покинул Термитник, неся в руках здоровенную корзину.

— Чего там у тебя? — без особого интереса спросил Лю, дежуривший в этот час у ворот.

— Грязное белье, — пробормотал Пшелвдупский. — Давно пора устроить здесь собственную прачечную…

Лю поправил ремень ракетомета и зевнул.

— Слышь, фельдшер, про птичек ничего нового не слышно? Будем мы их зачищать или нет?

— Не будем, успокойся… Кван с ними как-то договорился: они не трогают нас, мы не трогаем их, такой расклад.

— Ну и ладно, — пожал плечами Лю. — Не больно-то и хотелось…

Збышек погрузил корзину, уселся за рычаги и покатил. Спустя несколько минут в заднем отсеке паромобиля что-то закопошилось, и голос Адорабля глухо спросил из-под тряпок:

— Ну что, получилось? Никто не заметил?

— Получилось, — бросил Збышек. — Даже проще, чем я предполагал.

— Сверток под одеялом не вызовет подозрений, во всяком случае, еще несколько часов, — хихикнул вундеркинд. — А если нам немножечко повезет, об этой моей отлучке вообще никто не узнает… Хм, мы ведь можем превратить это в маленькую традицию, почему нет? Что скажешь, Пшелвдупский?

— Давай не будем загадывать так далеко…

— Ладно… Скоро там?

— Минут через сорок доберемся.

— Одежку-то мне захватил, а?! — забеспокоился младенец.

— Захватил, не бойся… И шляпу с вуалью тоже. Сойдешь за похотливого карлика, — не удержался от колкости Збышек.

— Но-но, я бы попросил! — строго отозвался Адорабль. — Я не карлик, я титан мысли… Пускай даже и маленький.

Стрип-бар располагался в небольшом подвальчике. Веселье уже кипело вовсю: сквозь плотные двери музыка не проникала, но стоило зайти внутрь — как на тебя тут же обрушивался водопад звуков. Разноцветные лучи метались по маленькой сцене. Возле шеста крутила бедрами девица — все еще слегка приодетая. Закутанный в плащ Збышек устроился за столиком в самом темном углу. Убедившись, что на них никто не обращает внимания, он откинул полу и выпустил Адорабля.

— Почему так низко?! — недовольно буркнул младенец. — Я же ничего не увижу! Слышь, Пшелвдупский, добудь мне сиденье повыше… Блин! Эй ты, жирный, окороками двинь — загородил все! Чего смотришь, тебе говорю!

— Тс-с! Что ты орешь! — прошептал Збышек. — У тебя голос детский, не привлекай внимания…

Но это было как раз то, чего Адорабль не умел. Музыкальная тема сменилась. Теперь танцовщица двигалась активнее, освобождаясь от остатков одежды. Публика оживленно приветствовала эту трансформацию.

— Сиськи покажи! — раздался из дальнего угла подозрительно юный голос.

Вспотевший Збышек подозвал официантку.

— Принесите, пожалуйста, кружку темного…

В бок ему воткнулся маленький острый локоть. Фельдшер скосил глаза: Адорабль молча показывал ему два пальца.

— Две кружки! — поправился Пшелвдупский.

Стриптизерша на сцене рассталась наконец с бюстгальтером под одобрительные возгласы посетителей. Блеснув восхитительной улыбкой, девушка совершила головокружительный кульбит возле шеста.

— О да, мамочка! Потряси ими!!! — вопил Адорабль, стуча маленькими кулачками. Пиво выплескивалось на столешницу. Збышек напрасно пытался утихомирить вундеркинда: в их сторону уже пару раз обернулись. Фельдшер утер со лба пот и отхлебнул из кружки. Адорабль решил последовать его примеру, но сосуд оказался слишком тяжел для него. Младенец снова пихнул в бок своего визави.

— Помог бы, что ли!

Пшелвдупский обреченно вздохнул, поднял вуаль на шляпе Адорабля и поднес кружку к его губам. Дорвавшийся до запретного напитка вундеркинд жадно глотал. Густая пена нарисовала на маленькой розовой физиономии пышные усы.

— Уф-ф, вот это жизнь! У тебя курево еще осталось?

Збышек зашарил по карманам.

— Не, ну ты смотри, чего вытворяет! Bay! Ну и девка! Еще давай, еще!!!

— Я все понимаю, но может, ты все-таки будешь вести себя потише… Хоть чуть-чуть?! На тебя скоро начнут обращать больше внимания, чем на танцовщиц!

— Забей! — вальяжно бросил опьяневший Адорабль. — Ты ничего не понимаешь в психологии… Эти люди пришли сюда позырить на бабские прелести — на все прочее они просто забьют… Женское лоно обладает особой, совершенно мистической притягательностью для нашего брата… Уж поверь мне, человеку с огромным перинатальным опытом…

— Перинатальным?

— Ну а каким еще… Вот когда от резкого сокращения матки вылетаешь наружу, а потом некая сволочь бьет тебя по жопе, чтоб ты заорал, и кунает в хлорку — тут-то перинатальный опыт завершается и начинается опыт жизненный…

— Ты пьян, младенцев никто не окунает в хлорку.

— Кого-нибудь, может, и не кунают! — сварливо откликнулся Адорабль. — Может, и есть такие везунчики. А меня вот именно кунали, и именно в хлорку! По крайней мере, пахла она как хлорка, и я не вижу причин…

В этот момент внимание Збышека было отвлечено. Посетитель за соседним столиком посмотрел ему прямо в глаза и слегка улыбнулся — словно приметив старого знакомого. Фельдшер чуть заметно вздрогнул. Незнакомец повел головой в сторону вундеркинда и приподнял бровь. Збышек медленно кивнул в ответ. Незнакомец вновь улыбнулся и обратил свой взор к происходящему на сцене.

— Ты подгузники запасные прихватил? — внезапно осведомился Адорабль, прекратив бесчинствовать.

— Н-нет…

— Эх! Так и знал — самое важное забыли! — Вундеркинд с досады укусил собственный палец. — Да что ж за невезуха-то…

— Может, потерпишь немного?

— Да не могу я, в том-то и дело… Ох… Это все пиво… Тащи меня на улицу, да побыстрее — помнится, там росли неподалеку такие перспективные кустики…

— Если сейчас уйдем, наш столик займут; придется стоя…

— Да ты слова человеческие понимаешь?! — озлился Адорабль. — Живее давай, оно уже на подходе…

Пшелвдупский поспешно вскочил, подхватив младенца на руки, и стал проталкиваться к выходу.

— Быстрее, быстрее! — сквозь зубы поторапливал младенец. — Штаны мне прямо на ходу сымай…

Со стороны это, наверное, выглядело забавно: двери подвальчика распахнулись, и по ступенькам, словно ошпаренный, взбежал молодой человек, неся на руках нечто вроде большой куклы, и бросился в кусты. Спустя мгновение следом за ним скользнула неясная тень.

— В последний момент успели, надо же… — раздался из темноты детский голос. — Молодец, оперативненько… Выражаю тебе официальную благодарность, пан Збышек… А это еще кто? Чего пялишься, бесстыдник?! А-а-а! Ты что творишь?! Сними немедленно с моей головы мешок! Проклятье! Это похищение!! Педофилы!!! Стреляй, Пшелвдупский! Целься в яйца! Ах, ты…

В кустах послышалась короткая возня. Неподалеку вспыхнули фары; хлопнула дверца, коротко зашипел стравливаемый пар — и машина, быстро набирая скорость, укатила прочь.

— Эй! Мы так не договаривались! Вы должны были сделать это в баре, когда я отлучусь… — в голосе фельдшера звучала еле сдерживаемая паника.

— Слишком много народу! — прошептала темнота. — Да и какая тебе разница? Все прошло как нельзя более удачно!

— Но теперь Адорабль свяжет с похищением меня! Это как дважды два, он догадается…

В ответ прозвучал тихий смех.

— Какое тебе дело? Догадки маленького уродца больше не имеют ровным счетом никакого значения… Забудь, пан Збышек, и наслаждайся наградой.

— Ну ладно, давайте-ка подытожим все, что нам удалось выяснить на данный момент.

Гаргулов, заложив руки за спину, расхаживал по комнате. Жилище удалось снять на удивление быстро — хотя капитан готов был биться об заклад, что переплатили они изрядно. Больше половины всех имевшихся в наличии денег перекочевало в карманы квартирной хозяйки — маленькой пухлой старушки, похожей на румяный колобок, — и следующий взнос был не за горами. Дети Господина Высокое Небо сидели за столом. Глядя на них, Сан Саныч в который раз удивлялся безупречности черт и лоску малолетних эгоистов. Они-то с Костей выглядели изрядно потрепанными после путешествия: одежда требовала чистки и штопки, а подбородки бравых милиционеров взывали о бритье. Адриадакис смотрелась лучше, но и ей не помешал бы хороший парикмахер и несколько дней отдыха, а эти — гляди-ка! Стоило чуток отдохнуть, и опять как новенькие… Гаргулов ощутил легкий укол зависти.

— Значится, так… Марикс и Ласса считают, что мои… Гм… Назовем это видениями — дело рук их отца. Я, ребят, так и не смог понять, почему вы в этом уверены — ну да ладно… Получается следующее: Господин Высокое Небо сейчас мотает срок в подводной тюряге здешнего великого эгоиста, на глубине в несколько десятков метров. Выбраться оттуда самостоятельно он не может. Наша задача, стало быть, — помочь ему с побегом, так?

Марикс утвердительно кивнул.

— Верно. Мы можем изготовить из пластилита любое снаряжение и оборудование, вот только у нас его маловато…

— Насчет снаряжения ты погоди. Для начала надо хотя бы разведать обстановку. Во-первых, где именно ваш родитель находится, замок-то большой! Во-вторых, какая там охрана… Ну, и продумать план побега тоже не мешает. Выбраться из Донного Замка — это только начало, надо еще в Аристопал вернуться…

— Я тут побродил чуток по городу, — взял слово Костя. — И поболтал немного с местными. В общем, Саныч, смотри, вырисовывается следующая ситуевина: у них здесь сейчас карнавал. Это две недели праздничных, и завтрашней ночью самое главное будет: бал в этом самом подводном замке. Само собой, кого попало туда не пускают — только важных шишек, аристократию местную… Или богему, черт их разберет, я так и не понял. Кстати, слухи о том, чего они на этих самых балах вытворяют, странненькие… Ну да ладно, не в этом дело. Там, значит, начнется бал, а в городе — праздник дождя. Правитель местный каким-то макаром соберет над кратером тучи — и заставит их все разом пролиться; а тут всякие шествия начнутся, танцы-шманцы-обжиманцы…

— Под дождем?! — удивился Гаргулов.

— Ну да… Не смотри на меня так, Саныч, ничего я не выдумываю — что слыхал, то говорю.

— Это правда. Дождь будет лить три ночи и три дня — теплый, как парное молоко; в это время можно обойтись без вуалей и даже без одежды, такие плотные облака нагонит Господин Хрустальное Озеро, — сказала Ласса.

— Откуда ты знаешь?! — милиционеры спросили одновременно, даже Марикс посмотрел на сестру с удивлением.

— Подслушала как-то разговор нашего высокочтимого родителя, — призналась девочка.

— Так, хорошо, а что еще он говорил?!

— Только это… Я даже не знаю, с кем он беседовал, но фразу запомнила…

— Ладно, картина более-менее проясняется… — Гаргулов на миг задумался. — Бал, значит… Аристократия… Слушай Кость, не пешком же они туда пойдут! Наверняка на машинах, а значит — водилы им нужны, да и слуги, лакеи, шестерки, одним словом, всякие… Понимаешь, к чему я клоню?

Лейтенант улыбнулся, потом озабоченно нахмурился.

— Времени мало, Саныч, внедриться не успеем…

— Думаешь? Это мы еще посмотрим! — прищурился Гаргулов. — Туда проберемся, предчувствие у меня такое… А вот дальше что? Ну, допустим, мы знаем, что тюремные камеры расположены на самом нижнем уровне — так ведь замок-то огромный!

— Я могла бы разведать это, — предложила Адриадакис.

До сих пор девушка не принимала участия в разговоре, сидя с отрешенным видом на подоконнике и вглядываясь в ночные огни.

— Ты не обязана! — брякнул вдруг Костя, слегка покраснев. — Нет, правда… Ты нам и так уже помогла: груз со дна достала, и вообще… Там же опасно, в этом озере: Саныч вон рассказывал, твари всякие там водятся…

— Это если верить видениям, — вставил Гаргулов.

— Ничего, справлюсь как-нибудь! — Адриадакис улыбнулась и тряхнула волосами. — В конце концов, больше некому: никто из вас под водой дышать не умеет.

— Почему мы должны тебе верить? — холодно спросил Марикс.

— Ну не верь, если не хочешь! — рассердилась Адриадакис. — Мне-то какое дело?!

— Он прав. Ты работаешь на Адорабля, а для него возвращение нашего высокочтимого родителя означает крушение всех надежд! — поддержала брата Ласса. — Может быть, ты хочешь выдать нас всех?

— Если бы я этого хотела, то давно бы сделала, не сомневайся! — бросила девушка. — Сколько мы уже в Джеппе, а?! Неужели ты думаешь, я не нашла бы возможности ускользнуть по-тихому и связаться с властями?!

— Тогда ответь: почему ты все-таки нам помогаешь?

— Да не знаю я! — Адриадакис раздраженно спрыгнула с подоконника. — Не знаю, понимаешь?! Все что я хочу — это чтобы никто не пострадал: ни Адорабль, ни кто-то из вас… — Девушка осеклась и замолчала.

— Ты пытаешься заслужить своему патрону жизнь и свободу, помогая нам? — уточнил Марикс.

— Ну, давай считать так, если тебе понятнее!

— Хорошо. Я не могу обещать тебе этого, но буду ходатайствовать перед нашим высокочтимым родителем…

— Ребят, а вы что — «папой» его никогда не называли? — поинтересовался Гаргулов.

— Ну, мы же не быдляне! — пожала плечами Ласса.

— Итак, решено! — Адриадакис улыбнулась Косте. — Я спущусь вниз за час до рассвета, к полудню ждите обратно.

— А если…

— Никаких «если». Все будет хорошо! — перебила девушка.

— Ну смотри… А то придется еще тебя спасать.

В предрассветный час Джеппу окутала тишина. Над озером клубился туман. Развешанные на ветвях деревьев фонарики гасли один за другим, и под густыми кронами воцарялась тьма. Прохожих навстречу попадалось мало: утомленные праздничной ночью горожане в основном разбрелись по домам — спать и набираться сил. Путь к озеру оказался неблизким: прямых дорог-радиусов в Джеппе не существовало. Чтобы спуститься на следующий уровень города, каждый раз приходилось делать дугу. Чем глубже спускалась девушка, тем богаче и наряднее становились дома, да и сами улицы смотрелись куда более фешенебельно, чем на окраинных ярусах. Адриадакис слегка удивилась такой особенности. Опыт подсказывал обратное — люди богатые и влиятельные предпочитали селиться, где повыше… Должно быть, эксцентричные манеры Господина Хрустальное Озеро наложили отпечаток на здешнюю аристократию, решила она. В конце пути Адриадакис слегка заплутала. Последний, самый глубокий ярус Джеппы представлял собой канал, опоясывающий озеро по периметру. Берега возвышались над ним, находясь на одном уровне со вторым ярусом — их соединял широкий мост. Мраморные перила и колонны тускло белели в полумраке, а посередине моста горела пара фонарей, освещавшая караульную будку и полосатый шлагбаум: этот путь стерегли. Адриадакис осмотрелась. С тем, чтобы подняться к озеру, проблем, похоже, не было — вся сложность заключалась в том, как спуститься на нижний ярус. Отвесные стены уходили вниз метров на десять, а то и больше. Кое-где в известняке виднелись неровности — но явно недостаточные для того, чтобы как следует за них уцепиться.

— Надо было взять веревку! — прошептала девушка, закусив губу.

Положение, в котором она очутилась, было непростым. С каждой минутой становилось чуть светлее, еще немного — и ее попытки добраться до воды будут замечены… Адриадакис сомневалась, что в озеро допускали всех, кому взбрело в голову немного поплавать: караульный пост на мосту скорее убеждал в обратном. Оставалось одно — крайне осторожно идти вдоль края обрыва, надеясь обнаружить более-менее безопасный спуск. Поначалу это было не так уж сложно. Меж кустов петляла узенькая стежка — почти наверняка протоптанная детьми в поисках укромного уголка для игр. Но вскоре тропинка упиралась в забор — высокую, под два метра, сетку-рабицу. Забор почти вплотную примыкал к обрыву: вдоль него можно было пробираться лишь на цыпочках, спиной к пустоте, цепляясь пальцами за ячейки сети. Металл предательски скрежетал, Адриадакис сквозь зубы проклинала Адорабля, Господина Хрустальное Озеро и собственное опрометчивое решение. Забору, казалось, не будет конца. Но вот под ногами вновь зашуршала трава. Девушка облегченно вздохнула. Удача, впрочем, была относительной: в нескольких метрах впереди рабица начиналась снова. Место, где она находилась, представляло собой пятачок свободного пространства меж двумя оградами. С одной стороны был обрыв, с другой — заросли кустарника, такого густого и колючего, что при одном взгляде на него пропадала охота подходить ближе. Адриадакис шагнула к краю и осторожно глянула вниз. По-прежнему никакой возможности спуститься… Девушка вздрогнула, осознав, что хорошо различает окружающее. Ночное зрение у нее было лучше, чем у большинства людей, но минут через десять-пятнадцать это мелкое преимущество сойдет на нет, и ее обязательно кто-нибудь заметит… Времени оставалось все меньше. Адриадакис внимательно осмотрелась. Похоже, здесь кто-то уже побывал до нее, причем неоднократно: сухая трава местами была вытоптана, на земле темнело пятно от кострища.

— Интересно… Бьюсь об заклад, здесь тайное убежище местных мальчишек! А вот додумались они спускаться вниз? Я бы обязательно рискнула… И веревку держала бы поблизости… Да вот хотя бы под теми колючками.

Адриадакис присела на корточки возле кустов и принялась осторожно шарить возле корней. Вскоре ее старания были вознаграждены: пальцы нащупали бухту каната — тонкого, но прочного.

— Ну надо же! Как справедливо заметил однажды Адик, везение — всего лишь следствие правильного образа мыслей… Так, к чему бы ее привязать…

На дне канала, через равные промежутки, зияли дыры, забранные тяжелыми решетками. Проходя мимо, девушка прислушалась: из глубины доносился чуть слышный рокот воды. «Что ж, умно… Все городские стоки и грязь смываются вниз и уносятся глубинными реками, не попадая в озеро». Она попыталась представить себе, как это бывает: воды ливня, клокоча, устремляются по склонам, бурлят тугими струями на улицах, преодолевают ярус за ярусом — пока не сливаются здесь в единый, ревущий пенный поток…

Вскарабкавшись по склону кратера, девушка обернулась. Уже рассвело достаточно, чтобы ее могли заметить, но Адриадакис позволила себе несколько секунд полюбоваться городом, прежде чем шагнуть в туман.

Вода сначала показалась ей прохладной, но только по сравнению с жаркой духотой воздуха. Спустя несколько мгновений тело адаптировалось, и Адриадакис заскользила в прозрачных струях, уходя на глубину. Дно здесь понижалось довольно резко. Вот впереди замаячила глыба, сплошь поросшая длинными водорослями. Адриадакис уселась на песок, прислонилась спиной к камню и принялась дожидаться рассвета. Вскоре зеленоватая мгла отступила под натиском ярких красок. Поверхность воды заиграла ртутными бликами, колышущиеся водоросли окрасились зеленью и пурпуром. На этой глубине уже можно было не опасаться гибельного ультрафиолета, и девушка скинула большую часть одежды, оставшись в легком купальнике. Единственным непривычным предметом был пояс с ножом в пластиковых ножнах: его Адриадакис взяла по настоянию Кости. Спрятав одежду в расселине, девушка-амфибия взяла курс в сапфировые глубины. Вода в озере, на редкость чистая и прозрачная, позволяла видеть на куда большее расстояние, чем обычно. Далеко впереди колыхался водорослевый лес, за ним просвечивали башни Донного Замка. Приблизившись к зарослям, Адриадакис остановилась в раздумьях. Кто его знает, какие создания ютились здесь; с другой стороны, этим путем можно подобраться к замку совсем близко, оставаясь незамеченной. Девушка посмотрела вверх. На фоне серебристых подводных небес парила манта. Ниже и правее ее прошла, сверкнув на миг чешуей, здоровенная рыбина — длинная и узкая, словно клинок меча. Она двигалась по широкой спирали, то замедляясь, то преодолевая несколько десятков метров одним мощным броском. Нечто в этих движениях наводило на мысль об угрозе, и разведчица устремилась вперед, под ненадежную защиту водорослей, по дороге спугнув стайку мелких ярко-красных рыбешек.

Водорослевый лес оказался настоящей сокровищницей биологических форм. Каких только тварей здесь не водилось! Рыбы, креветки, моллюски… На камнях раскинули мясистые щупальца морские звезды, гигантские голотурии медленно ползали по дну, переставляя полупрозрачные отростки… Но разглядывать все это великолепие было некогда. Адриадакис вплыла в хитросплетения разлапистых бурых водорослей. Продраться сквозь них оказалось не так-то просто: ветви, гибкие и бархатистые на ощупь, оказались еще и страшно упругими. Она потеряла не менее получаса, пытаясь преодолеть этот отрезок пути. Соблазн всплыть повыше был очень велик, но девушка сдерживалась. Внезапно бурые водоросли кончились, уступив место зеленым — широким и толстым пузырчатым лентам многометровой длины. Плыть среди них было одно удовольствие. Адриадакис опустилась к самому дну. По мелкому песку бежали изумрудные блики: там, наверху, солнце поднялось уже достаточно высоко. Над верхушками водорослей скользнула манта, ее тень закрыла на миг свет. Девушка засмотрелась на нее — и едва не выскочила с разгону из густых зарослей на чистую воду.

Дно здесь резко понижалось. С невысокого обрывчика Донный Замок представал во всем своем великолепии. Перламутровые крыши отливали зеленым и розовым; стайки мелких рыбешек сновали в лучах солнца, вспыхивая на миг разноцветными искрами. Зрелище было потрясающее; как ни торопилась разведчица, но не полюбоваться на такую красоту было выше ее сил. Перед замком раскинулся настоящий парк. Высокие, бледно-желтые фужеры губок чуть заметно сокращались, фильтруя сквозь себя воду; прямые как стрелы песчаные тропинки разделяли клумбы, засаженные разноцветными водорослями и мелкими актиниями. Адриадакис внимательно осмотрелась. Длинных узких рыб, показавшихся ей опасными, не наблюдалось, лишь три или четыре гигантских манты парили в вышине. Ей предстояло одолеть довольно большой участок открытого пространства; единственным, да и то весьма ненадежным убежищем могла служить лишь гигантская актиния, возвышавшаяся над клумбой тонких черных водорослей — примерно на полпути к замку. «Ну что же, голубушка, ты ведь не рассчитывала, что это будет легко, верно?» Еще раз окинув взглядом пространство, девушка оттолкнулась от края обрыва. Гребок. Еще один. Еще. В воде Адриадакис двигалась много быстрее обычного человека, но все же недостаточно быстро…

Она заметила опасность почти сразу — короткий серебристый высверк в глубокой лазури над крышами замка. Вытянутое, стремительных очертаний тело вдруг изменило направление, изогнулось, будто змея, и скользнуло вниз. Головой эта тварь смахивала на марлина,[9] разве что острая костяная пика была чуть длиннее. Расположение и форма плавников напомнили девушке барракуду, впрочем, тело рыбы было еще более вытянутым — и гибким, словно у гигантского угря. Разогнавшись несколькими мощными взмахами хвоста, она вытянулась в струну, корректируя курс еле заметными движениями плавников, — смертоносная самонаводящаяся торпеда… Прятаться было поздно, и Адриадакис схватилась за нож. Эту вещь изготовили для нее дети Господина Высокое Небо, потратив некоторое количество драгоценного пластилита — а она еще сомневалась, брать ли его с собой! Девушка торопливо отжала фиксатор. Рукоять, слишком массивная и толстая по сравнению с клинком, скрывала в себе несколько выдвижных титановых секций, превращавших нож в короткое копье — или, скорее, небольшой гарпун. Адриадакис сжалась в комок и выставила острие навстречу приближающемуся стражу, но рыбина тут же среагировала, уклоняясь. Хвостовой плавник слегка мазнул девушку по ноге. Тварь кружила в нескольких метрах от пловчихи, выжидая удобный момент. Черные дыры глаз внимательно следили за каждым ее движением. Адриадакис перебирала ногами, понемногу сокращая расстояние, отделявшее ее от гигантской актинии. Рыба атаковала снова. На этот раз получилась «боевая ничья»: плечо девушки украсил неглубокий порез, а клинок оставил борозду на чешуйчатом боку — к сожалению, тоже неглубокую. Рана, тем не менее, заставила хищника отступить. Воспользовавшись передышкой, Адриадакис спешно преодолела расстояние, отделявшее ее от актинии. Пальцы ног внезапно обожгло болью: девушка случайно коснулась стрекательных нитей на одном из щупалец — прозрачных, почти невидимых. Пробулькав ругательство, она опустилась на дно. Черные водоросли оказались мягкими, словно ковер. Не выпуская из виду противницу, Адриадакис легла на спину и осторожно проскользнула к короткой и толстой, словно бочка, ножке актинии — здесь у щупалец была «мертвая зона». «Ну, и что дальше? Поиграем в ожидалки, у кого раньше кончится терпение? Можно попробовать, конечно, но что-то я не уверена в выигрыше… К тому же время работает против меня». Но рыбине, видимо, ждать хотелось еще меньше. Копьеносая хищница попыталась приблизиться, однако первое же знакомство со стрекалами актинии заставило ее изменить решение. Тогда рыба закружилась на одном месте, все быстрее и быстрее, пока не слилась в сверкающий обруч. «Сейчас она попытается ударить с разгона, — поняла Адриадакис. — Боже мой, на такой скорости эта тварь проткнет меня насквозь, и никакая актиния…»

Тело девушки среагировало на опасность быстрее, чем разум, и единственно верным способом: резко оттолкнувшись ногами, она взмыла вверх — прямо в объятия щупалец. Адриадакис стиснула зубы и зажмурилась, но боль оказалась не такой уж сильной — лицо и плечи ожгло, словно крапивой. Должно быть, самые «злые» стрекала располагались на кончиках щупалец. Актиния вдруг ощутимо содрогнулась. Разведчица бросила взгляд вниз. Стремительный бросок рыбины едва не увенчался успехом: останься Адриадакис на месте — и костяная пика вошла бы ей точнехонько в солнечное сплетение, пришпилив к стволу актинии… Тварь, по всей видимости, оглушило ударом, но она быстро приходила в себя и уже начала вяло трепыхаться, пытаясь высвободить застрявший нос. «Клинок! Где?! Ах, вот же он, все еще в руке!» Пальцы с такой силой вцепились в оружие, что почти потеряли чувствительность. Адриадакис резко изогнулась и почти без замаха всадила острие в упругую плоть. Рыбина бешено затрепыхалась, ей удалось освободиться — но тут девушка нажала кнопку на рукояти. Хитроумный боевой нож, сконструированный специально для подводных диверсантов, при необходимости становился не только гарпуном, но и инжектором. Струя углекислого газа рванулась под давлением сквозь полое древко, по каналу в клинке вошла в тело рыбы — и за считаные мгновения раздула ее, превратив в уродливую сардельку. Хищник еще дергался, но давление воды неумолимо выталкивало полегчавшее тело на поверхность.

Адриадакис перевела дух. Скрытые за ушами жабры судорожно сокращались, выцеживая из воды живительный кислород. Наконец дыхание нормализовалось. Девушка сложила оружие и убрала его в ножны. «Ну, эту схватку я выиграла… Надо же, какая мерзкая тварь! Наверняка не естественного происхождения, а порождение «эго» здешнего правителя… Цан-Цан предупреждал еще о каком-то монстре, прячущемся в песок… Но это, вроде бы, у самых ворот». Девушка окинула взглядом пространство. Опасности не видно, надо рискнуть… Оттолкнувшись от упругой плоти актинии, она устремилась к замку. В поисках возможной угрозы Адриадакис непрерывно осматривалась по сторонам — но, подсознательно ожидая еще одну рыбу-копье, почти не обращала внимания на донный ландшафт. Меж тем ловушки во владениях Господина Хрустальное Озеро славились своим разнообразием.

Здоровенный кусок водорослевого газона вдруг шевельнулся и неторопливо снялся с места. Гигантская какаракатица двигалась возле самого дна; переливы шкуры в точности имитировали его цвет, отставая на доли секунды, — казалось, над клумбами скользит выпуклая линза, немного искажая картину… Моллюск не спешил. Его охотничья тактика сильно отличалась от тактики копьеносой хищницы. Та была волком подводного мира, рассчитывавшим на силу и быстроту; манера каракатицы скорей походила на повадки крупных кошек. Она не любила вступать в поединок, предпочитая атаковать неожиданно, из засады, не оставляя добыче шансов на спасение.