Земля не своя - 2. Часть 4 «Фирма»

— Ботаники! Ёрш вашу медь!

В сердцах ругаясь, бродил я между шпалер буйно разросшихся томатных кустов, в бесплодных поисках хоть одной завязавшейся зелёной помидорки. Ну откуда мне было знать, обычному городскому жителю, что надо было что-то там прищипывать, какие-то там «пасынки» в пазухах листьев, чтобы прекратить рост зелёной массы и направить ресурсы растения на плоды.

— И твою ёрш медь тоже, ты тоже одинаково со всеми виноват!

Пискнул кто-то там невидимый из-за толстой лиственной стены.

— Меня в школе давно ботанике учили, и про помидоры там не было. Вроде. А вас специально тут учат нужным вещам!

Заткнул я рот провинившейся малявке.

А сколько усилий было вложено! И не только усилий. Устремившись под здешним ярким солнцем в бурный рост вместо плодоношения, растения стали ломаться под собственной тяжестью, под весом обильной зелёной массы. Пришлось им помогать, подвязывать. И чем дальше, тем больше. Сначала просто к палкам, а потом-уж и полноценные шпалеры крест-на-крест пришлось сделать из реек. А рейки эти не так-уж дёшевы, леса вокруг нет, древесину заготовляют в опасных приречных лесах, что сказывается на цене. Да и другие траты тоже были, на бензин и удобрения.

Воды для полива понадобилась уйма. Томаты вообще воду любят, а такие, как у нас, испаряют воды неимоверное количество через столь обильную листву. Вычерпав запасённую в бассейн воду, теперь вожу её сюда на машине.

Валида оказалась весьма кстати, вёдра с водой таскать. Сначала в руках таскала, потом ей Пронин изготовил и подарил расписное русское коромысло. И зенитные метательные палки ей Пронин помог сделать, от стервятников, она их использует по-полной. Из тяжёлых сортов дерева, хорошо проолифленные, пролаченные для меньшего сопротивления воздуха. Кур защищать от воздушной напасти. Правда, кур на другой тип содержания задумано перевести.

Кстати, отвлечась слегка от томатов. Напрасно было-бы думать, что мы используем Валиду исключительно как домашнюю рабыню. Хоть ей так и привычно по воспитанию. Стараемся её как-то развивать, интегрировать в общество. В школу её такую, конечно, уже не отправить, ну так дети дома «играют в школу», заодно развивая свои педагогические навыки по ланкастерской системе. Не очень, правда, получается пока. Оттого, что когда дети идут в первый класс, они уже говорить умеют, а Валида и на своих прежних языках, на родном и на арабском, не очень-то, а-уж на русском и подавно.

Зато в другом Валида очень даже преуспевает. В спорте. Повозил её по разным секциям, они-же тут с господдержкой, достаточно многочисленные. Теперь сама туда стремится, не удержишь, в лёгкую атлетику. Очень понравилось. Ибо частично компенсирует её прежнюю боевую пастушескую деятельность, с активным легко-атлетическим экстримом. Бегает, прыгает, мечет всякие-там ядра и копья. Даже согласилась ради этого майку и шорты одевать. С кроссовками только проблемы, не привычные к нашей обуви ноги, пальцы растопыркой. Босая скачет. Или в своих старых самодельных сандалиях из автомобильных покрышек.

У тренеров из-за неё интриги, каждый за собой её хочет закрепить, чтоб от своего имени на соревнования отправлять. Но вернёмся к грядкам.

Самые нужные помидорам минеральные элементы те-же, что и для большинства других растений, то-есть азот, фосфор и калий.

Удобрения пришлось привозить. Азотные тут бывают в степи, временные месторождения. Из весьма обильной рогачиной мочи на жаре образуется какая-то разновидность природной селитры, но затем в сезон дождей всё размывает. Таких не досталось, пришлось покупать в Береговом на ХимДыме, гранулы в пластиковых мешках.

Погулял по производствам, вникая в технологии. Селитру тут получают нейтрализацией разбавленной азотной кислоты аммиаком. При реакции производится теплота, она-же и используется для упаривания раствора уже получившейся селитры. Затем следует гранулирование, чтоб уменьшить слёживаемость, и упаковка в воздухонепроницаемые пакеты, чтоб не допустить получение влаги из атмосферы.

Аммиак получается смешиванием азота с водородом при 500-градусной температуре и высоком (350 атм) давлении. Ещё в процессе нужен катализатор, магнетит с примесями, получившийся газ и идёт на реакцию с кислотой.

Азот в Береговом получают разными способами. Воздухоразделительная адсорбционная установка может производить как азот, так и кислород, достаточно лишь менять адсорбент в баке. Для азота активированный уголь, для кислорода цеолит.

В установке другого типа бак с адсорбеном заменён половолоконной мембраной, когда её удаётся протащить через санкции контрабандой.

Адсорбционные и мембранные установки позволяют получать только газообразный продукт. Если нужен жидкий азот, его получают в криогенной установке, в низкотемпературной ректификационной колонне. В ней пар поднимается вверх, обогащаясь низкокипящим компонентом (азотом), а жидкость стекает вниз, насыщаясь высококипящим кислородом.

Водород, на Земле получаемый в основном из природного газа, в РА получают из нефти. Побочным является большое количество СО₂.

Азотная кислота получается из аммиака, воздуха и воды. Но нужен катализатор. Окисление аммиака кислородом воздуха возможно лишь до азота N₂, если нет катализатора. Лучший катализатор платина, но если она без специальных примесей, то быстро разрушается. Специальные катализаторные сетки приходится, как и половолоконные мембраны, провозить контрабандой в обход санкций.

Раньше, когда не было такого производства аммиака, азотную кислоту получали действием серной кислоты на чилийскую селитру. На азотные удобрения тратилось мало, дефицитное сырьё шло на взрывчатые вещества, красители и т. п. За важные ресурсы мирового уровня разгорелась Селитряная война (Вторая Тихоокеанская, 1878–1883). Её ещё называют Война за гуано и селитру. Прежде в тех краях была Первая тихоокеанская война 1864-66, между Испанией и её бывшими колониями, так та была просто «за гуано», за богатые залежи удобрений на островах Чинча. А Вторая ещё и за селитру. Чили, при поддержке Великобритании, которая получила монопольное право на вывоз селитры, захватила месторождения, разгромив Перу и Боливию, которых поддерживали пытавшиеся влезть в регион Соединённые Штаты, тогда ещё весьма второстепенная страна. Капитализм превратил в деньги жизни чужих солдат.

Кстати, вышеупомянутое гуано и тут на рифе встречается, хоть и не много его. Смывает прибоем и, главное, ливнем. На рифе многие желают гнездиться, ибо там безопасней. Не только те, кто морепродуктами питается, но и степные падальщики и прочие летуны, как ящеры, так и птицы. Попробуй, устрой в саванне среди травы гнездо. Недолго там яйца пролежат, их сожрут или растопчут.

Эволюция идёт, как ей положено, и птицы постепенно вытесняют предшественников. Даже, пожалуй, можно сказать, что это «эффект Лазаря», как воскрешение, нахождение посреди расцвета млекопитающих, посреди теплокровных, представителей таксона летающих рептилий. Но изменения грядут. Зубастые чайки-ихтиорнисы, традиционно приморские обитатели, летают всё дальше в степь, переквалифицируясь в падальщиков, ловко «отпиливают» куски от туш, начав вытеснять более крупных и неуклюжих кожистых.

На рифах часты ящеро-птичьи сражения, из-за того, чьи яйца и птенцы окажутся добычей. Ящер вторгается в птичий базар, его кромсают зубастыми клювами, лишь он отвернётся, что особенно опасно для перепонок потерей возможности лететь. В свою очередь чайка, ловко маневрируя, стремится выхватить яйцо отлучившегося, лавируя между бдительным соседским коллективом.

Эволюция идёт. Но путь её не быстр. Ящеры всё ещё отлично себя чувствуют на нашей жаре. Вот ближе к полюсам, наверное, всё по-другому, где холодней. Но тут они пока на равных конкурируют с теплокровными. Их кости, как и у птиц, полые и заполнены воздухом. Есть и преимущество. Как это часто у пресмыкающихся, у некоторых видов яйца не с твёрдой скорлупой, а с кожистой оболочкой. Это позволяет закапывать их в песок, где это возможно, на отмелях и пляжах, не рискуя разбить. Закопанную кладку чайка уже не успеет схватить, соседи по колонии не дадут времени разрыть грунт. Кожистые крылья хорошо развиты уже у эмбрионов, что позволяет летать вскоре после вылупления, быстрее, чем птица, «стать на крыло».

Кое-где гуано пытаются сохранить для сельского хозяйства, не дать ему раствориться в море в сезон дождей. Места гнездовий аккуратно обваловывают, стараясь не прогнать обитателей. Специальные заграждения пропускают излишки дождевой воды, задерживая ценную жижу. Вот в такое вонючее болотце, по колено в дерьме, отправляли и нашего проштрафившегося бордельного импотента Ильина. Отбывать наказание с пользой для родины, грести добро лопатой.

На наших грядках фосфорным удобрением послужила костяная мука. Костей тут хватает, как от диких рогачей и прочих, так и от полуодомашненных. Стада искусственно направляются куда людям надобно, их пути миграции корректируются. Когда вся трава съедена и нагул произведён, передвижной консервный заводик тут как тут.

Есть здесь и другие типы фосфорных удобрений, из апатитов и фосфоритов. Из фосфоритов, когда их удаётся найти, могут смолоть муку, но эта мука в чистом виде не для всяких почв годится, только для кислых. Обработав-же эту муку серной кислотой, получают суперфосфат, годный уже для всех почв.

От реакций серной кислоты с апатитами или фосфоритами получаются фосфорные кислоты, их воздействие на фосфориты даёт уже двойной суперфосфат, более действенный. После барабанного гранулятора-сушилки гранулы по поверхности нейтрализуются мелом и отправляются потребителю.

Серную кислоту, потребную для производства, обычно добывают из полученной при очистке нефти или из отходящих газов ТЭС, использующих сырую нефть как топливо, серы. Полученный сжиганием сернистый газ превращают окислением в серный, SO₂ в SO₃, и абсорбируют водой. Для окисления SO₂ до SO₃ опять желателен катализатор, когда используется контактный метод получения, а не устаревший нитрозный (башенный), при котором реакционная смесь орошается водой или разбавленной серной кислотой. Ванадиевые катализаторы опять контрабанда. Причём в таких случаях приходится применять особые меры предосторожности, ибо есть прецеденты, когда Орден подсовывает что-нибудь негодное и даже опасное.

В пересыхающих калийных водоёмах добывают сырьё для третьего важнейшего для растений вещества. Калия помидор потребляет больше, чем азота и фосфора. Когда листья стали желтеть и скручиваться, по этому признаку стало ясно, чего не хватает, и дефицит был восполнен.

Ну и йодом подкормил, пользуясь его доступностью, «подоив» наш морской садик. Улучшил азотный обмен. Йод может заменить азотные удобрения, заодно и с разными грибками и прочей дрянью борется.

Но кто-же знал, что для плодообразования что-то там прищипывать надо. А удобрения своё дело сделали. Стоят мощные зелёные стены с жёлтыми цветочками. Цветочков много, только завязь они не дают, поцветут и засыхают. Здешняя местная флора на цветы не богата, ну хоть какая-то радость.

Ежели эту зелёную стену пошебуршить, то тогда потревоженное растение начинает испускать, выбрызгивать какие-то достаточно ароматные вещества. Защита такая. Пёс с котом потому нос туда и не суют, ближе, чем на метр, не подходят. Хомяк полез, его едким соком опрыскало, чуть не помер. Осенила идея!

Взял бутерброд, поелозил им в зелени, томат устроил ароматизацию. Очень даже ничего получилось, если подходяще подобрать продукты. Есть всё-таки пищевая ценность в томате без плодов! Бутерброды с запахом напуганного помидора получили всеобщее признание.

А если начать прищипывать теперь? Наверное, дадут плоды. Но это уже без меня пусть тут занимаются. Мне ехать надо.

Старшая отвезёт меня на «Волге» в Береговой, откуда мы отправимся в поход (ещё такая новость: дорогу возле наших участков приспосабливают под запасную ВПП, это значит, что её будут дальше улучшать за государственный счёт, что приятно). Уже выгоняет машину из-под навеса. Да, навес у нас большой появился. Он-же балкон. А дело было так.

В Береговом пошёл к своим старым английским приятелям узнать, когда прибудет клипер с индийским чаем, дабы оного прикупить ящичек. Хоть и не дёшев он. Но уж очень хорош, потому, «скрипя сердцем», решил раскошелиться. У тех англичан небольшая контора в Береговом, они там принимают предварительные заказы и всякое-такое. Надел на себя наградную портупею с револьвером и прочим обвесом и пришёл к ним. «Ефрейтора» Кузнецова, конечно, пропустили без очереди. Английская награда произвела впечатление, стали чаем угощать. С тостами. Фотографироваться, конечно, селфи, потом выложат в сетях, ещё больше мне медийный имидж раскрутят.

Пока пили чай, увидал, осмотревшись, какие-то маленькие модели различных металлических конструкций, фермы разные, балки. Оказалось, что это «промоушн» продукции нового металлургического производства, созданного англичанами в здешней Индии. Воспользовавшись наличием достаточного числа переселённых в этот мир дешёвых и квалифицированных индийских металлургов, удалось организовать конкурентоспособное предприятие. Решили потеснить на международном рынке китайцев и европейцев. Вот, рекламируют теперь, продвигают. Есть некоторая возможность купить сейчас подешевле, ради распространения информации о новом производителе. Меня спрашивают, не надо-ли чего? Конечно надо! Много, наверно, чего надо, вот только с доходами не особо, жалование сержантское. Заначка есть, правда, какая-никакая, но что впереди, какой чёрный день?

Здорово вообще тут устроились эти англичане, почти как на Земле. «Экологически чистое металлургическое производство Новой Англии!». В Англии тут трубы не дымят, это правда, не разбрасывают по округе отравленные растворы. Уважение им, трубы не дымят, а металл есть. Ну а что там в Индии, кого волнует, Индия не Англия, чего там с туземцев-то взять.

Короче говоря, начались выяснения, чего мне нужно и что доступно по цене, по скидкам, согласования с далеко находящимися хозяевами. И через некоторое время мне по морю приплыла из Индии посылка. За «символическую» цену в 330 экю. Но с обязательством участвовать в создании рекламного фоторепортажа о покупке знаменитым «ефрейтором» гаражного навеса от новой фирмы. Доставка морем бесплатно, а из порта я сам на «шишиге» перевёз к себе на участок. Пришлось ещё рабочих нанимать для установки.

Рабочие выровняли по уровню поверхность и уложили бетонные балки в качестве фундамента. Эти балки пришлось отдельно покупать на местном заводе. Металлическая арматура дорога, привозная, поэтому часто делают с композитным скелетом, с жердями прочных пород дерева и пластиковыми деталями.

На этот фундамент и установили ажурную конструкцию индийского железа. Навес большой, да только всё-равно маловат оказался. Задумал так, чтобы места под три машины хватало, под «шишигу», «Волгу» и ещё какую-нибудь, которая может появиться, и чтоб не тесно. Но не подумал, что все будут норовить от солнца забиться под эту новую крышу. Мы, правда, тент натягиваем от солнца, между будок, но всё-равно.

Хорошо, что строительными тентами запасся. Для походов они у меня были, лёгкие и дешёвые. Обычно в туристических магазинах норовят другие всучить, подороже и потяжелей. Но у меня хорошие. Вот и растягиваем их между усадебными модулями-будками, коих у нас три. Ещё одноосный прицеп с запчастями, который привык называть полуприцепом, хоть это и неправильно. Уж-как один буйный критик-шофёр возмущался, помнится.

Листы для покрытия навеса сверху я не стал покупать у англичан. Потому-что была у меня оригинальная задумка. Решил совместить, навес от дождя и солнца будет заодно и балконом-террасой. Ну и, на радость инспектору береговой обороны, возвышенной точкой наблюдения за прилегающей акваторией. Перила по краям будут, чтоб дети не выпадали, поставим там стол, будем, неспешно сидя за самоваром, любоваться. Как всплывает из стремительно теряющего черноту моря солнце, и как солнце зарывается в стремительно чернеющую степь, и как хвастается наверху чернота яркостью своих созвездий.

Поэтому те листы должны быть слегка попрочнее, чем просто покрытие крыши. Ведь по ним ходить. Ну и поехал их заказывать, естественно, на «свой» завод, на фабрику, с которой давние связи. В последнее время нежданно укрепившиеся. Поехал. А-уж что из этого вышло…

Незадолго до той поездки заявились ко мне некие менеджеры, представители фирмы. Со стандартным, можно сказать, для такого медийно раскрученного образа, как мой, предложением. Войти в правление фирмы, стать её «фронтменом». В рекламных целях.

— Вы с нами уже сотрудничали, покупая нашу продукцию, нам это приятно, то, что такой известный человек, как ефрейтор Кузнецов, имеет с нами дела. Поэтому просим вас войти в правление, получите за это пакет акций, с которых будете потом получать дивиденды. А делать вам почти ничего не придётся, достаточно время-от-времени показывать СМИ вашу деятельность в нашей фирме.

Общались через переводчика. Потому-что эти новые менеджеры высшего звена, нанятые владельцами фирмы как более профессиональные, чем старые, итальянцы. Ну или во всяком случае очень на них похожи. Высокопрофессиональные управленцы с заграничными рекомендациями. Совсем не похожи на «черретано».

Ну, дальше пришлось мне поприсутствовать на всяких совещаниях, фотосессиях. Узнал побольше о фирме. Оказывается, она принадлежит не одному какому-нибудь человеку, а целому, достаточно большому, семейству Деревов. Сделав себе состояние в 90-е на северо-кавказском спирте, семейство перебралось с Кавказа в этот мир. Сначала попытались заняться привычным водочным производством в Московском протекторате. Но, не имея надёжной «крыши», побоялись того, что такую вещь, как водочный завод, у них там запросто «отожмут». И перебрались к нам, в РА, вложившись в существовавшую и до них фабрику. До войны и последовавшего вследствие неё краха дела шли отлично, промышленность страны росла, связи развивались, фабрика показывала стабильный рост. Ну, а потом случилось то, что случилось.

Чтобы получить денег, желательно побольше и, главное, сразу, семейство Деревов решило сделать свою фирму публичной. То-есть, превратило её в акционерное общество, в открытое АО, со свободным хождением акций на рынке. Напечатали акций. Деньги пришли.

А дальше что? Продолжать нудно производство, получая вяленький доход малым финансовым ручейком, несопоставимый с привычным, водочным? Да ещё отдавать часть посторонним акционерам? Семейству Деревов так непривычно. Хоть государство и старается поддерживать производящие фирмы, давая по-возможности госзаказы.

И они выпустили новые акции. Устроив так-называемое «разводнение капитала». И ещё раз. И ещё. Менеджеры фирмы из кожи вон лезли.

Чтобы купить новых акций, надо было предъявить несколько старых. Это оправдывалось тем, что необходимо защитить первоначальных инвесторов, чтобы они не потеряли блокирующие и контролирующие пакеты. В результате цены на старые акции подросли. Для покупки последующих выпусков надо было предъявить уже и «старые» и «новые».

Финансово-экономическое законодательство и соответствующий надзор у нас чуть-ли не в зачаточном состоянии. Упрощённая процедура листинга позволяет, подружившись с подходящим чиновником, пройти по краю не упав. Реальную балансовую стоимость акций удалось скрыть.

Государственный чиновник Иван Иваныч Иванов искренне любил свою новую родину. Что, однако, совсем не мешало брать. Отчего-же не взять, когда родине от этого не плохо? Тем-более взять с таких несимпатичных существ, как семейство Деревов. Занимаясь в своём департаменте распределением мелких гос. заказов, Иван Иваныч и брал, соответственно, помалу.

Вот только кара за это предполагалась ощутимая. С конфискацией и отъездом на бесплатный труд во имя новой родины. Поэтому, когда спецслужба прищучила Иван-Иваныча, он ощутил, что это всё. Это конец.

Но развитие ситуации пошло по другому пути, и оказалось, что это совсем не конец. А лишь начало нового витка спирали. Подразделение полиции, взявшее за хвост Иван-Иваныча, было орденским, а не русским. И Иван-Иванычу объяснили, что если он будет правильно себя вести, то тогда он не то-что не поедет на прокладку путей в неосвоенной местности с конфискацией, а очень даже наоборот, поедет потом в цивилизованные места и не с пустыми руками.

И Иван Иванович продолжил свою деятельность уже не совсем самостоятельно. Продолжил с новыми друзьями. Была у Иван-Иваныча давно налаженная связь с менеджером из фирмы Деревов, и связь эта использовалась не только при госзаказах фирме, но и помимо внимания хозяев.

Добывая в своём департаменте инсайдерскую информацию, Иван-Иваныч делился ею с тем менеджером, а тот, пользуясь таким преимуществом, банально играл на бирже, спекулируя акциями. Причём играл крупно для своего уровня, ибо, не обладая личным капиталом, запускал руку в хозяйскую казну. Получив прибыль и поделившись ею с чиновником, менеджер возвращал деньги, взятые в долг без ведома хозяев.

Подобные вещи, использование инсайда, не особенно тут преследуются, ввиду неразвитости законов и надзора. Даже в США подобный закон и контроль были созданы лишь в 1934 году, а если с нами тут сравнивать…

Ну и вот, теперь привычный ранее процесс был корректируем новой силой в игре. Получив «наивернейшую» информацию о том, что акции одной из фирм, находящейся в здешней Италии, вот-вот стремительно рванут вверх, чиновник вложил в них всё, что мог. И своё, и чужое. Эта итальянская фирма, тоже производящая пластиковые изделия, но на более высоком технологическом уровне, чем российские производства, собиралась совершить международный прорыв через эмбарго, начав совместное производство изделий из русского сырья. Орденские правовые препоны, обычные в таких случаях, были уже преодолены благодаря изощрённой итальянской изворотливости. Удалось создать некий международный арбитраж, так, что никакой из имеющих интересы сторон не побеспределить в открытую. С нашей господдержкой, естественно.

Ну, а сразу после покупки, акции рухнули ниже дна. Орденский аудит, проведённый в фирме, показал её полную несостоятельность.

Менеджер в дичайшем ужасе, пытаясь хоть что-то придумать, помчался к чиновнику домой. Где его уже ждали. Так он познакомился со своими новыми хозяевами.

Как и перед чиновником ранее, перед менеджером замаячили два пути. Первый, это копать какую-нибудь канаву в амазонских болотах после полной конфискации, второй свалить отсюда несколько позже в другую страну обеспеченным материально, если быть послушным. Стоит говорить, что он выбрал?

На следующий день орденские аудиторы извинились перед итальянской фирмой за неверные результаты проверки. У фирмы с отчётностью всё оказалось просто прекрасно. Но фирма обиделась на Орден так, что собралась переезжать в РА полностью. К нашей великой радости. Договорились о том, что РА даст кредит на переезд и обустройство итальянцев в России, с последующим погашением кредита фирмой. Причём обустройство их тут по высшему разряду, сразу отличные коттеджи, а не как мне дали, голый «дальневосточный» гектар.

И началось плодотворное сотрудничество в новообразованной схеме. Но сначала много интересного рассказал своим новым хозяевам менеджер о управлении фирмы Деревов. «Красавцами» там были просто все. Фирма владела недвижимостью, но не только той, которая была нужна непосредственно для её работы. На деньги фирмы покупались и строились дома семейства Деревов, как в РА, так и за границей. Причём за границей, предвидя неминуемые последствия, в последнее время стали строить больше. Существовал фонд, созданный для помощи сотрудникам по обустройству, прощавший постепенно долги, только простые работяги из него не особенно-то получали. Всё уходило на семейство.

То-же самое и с транспортом. За фирмой числились, среди грузовиков и погрузчиков, купленные на общие деньги всех акционеров самолёты, яхты и авто, которыми пользовались понятно кто.

Очень хочется жить красиво, когда имеешь соответствующий менталитет. Вот и семейство решило заиметь свой театр. Строящийся в Береговом на муниципальные и государственные кредиты. Этакий «подарок городу». И не просто театр, а правильный, по менталитету, театр-ресторан. Сидишь, жрёшь, а тут рядом Отелло душит. Красота! Аристократично и вкусно одновременно. Кредиты долгосрочные, вполне можно успеть насладиться.

Старались и наёмные менеджеры, сообразно своим возможностям, конечно. Они получали вознаграждение по итогам отчётного периода, чем больше доход фирмы, тем, естественно, больше премия. Ну и додумали, предвидя неминуемость развязки, создать фиктивные организации, которые занимались текущими выплатами из фирмы. Деньги, которые переводились из фирмы в эти фантомные организации, считались как-бы данными в долг. То-есть, оставались активом. Стали даже зарплату из них платить, и расходы по документации почти исчезли.

Такой вот получился пышный, многослойный торт. А вишенкой на его верхушке сделали перемещённого в наш тёплый мир подмосковного бомжа, взятого прямо с зимней теплотрассы. Он стал самым ответственным подписантом в документах. В «лихие 90-тые» это называли с чёрным юмором «откормить хряка». Бомжей отмывали, откармливали, наряжали в костюмы. Делали генеральными директорами и т. п. Они всё послушно подписывали, а когда приходило время за это отвечать, их просто убивали.

Настоящее имя нашего бомжа история не сохранила. Когда здесь оформляли новые документы, то для придания пышности фирме её представитель был назван Князь Боярин Оболенский.

Переезд итальянцев в Россию, слияние фирм, шли своим чередом. Задумали новое предприятие из трёх основных участников: частных итальянской фирмы и российской, а так-же государства. Итальянцы вносили в новый проект свои технологии, ценное оборудование, специалистов. Они владеют возможностями производства важных материалов, в том числе карбона, и изделий из них. У РА тоже есть ценное оборудование для производства инженерных пластиков, всякие 3д принтеры для печати корпусов мин и гранат. С большим трудом протащенное через эмбарго, оно передаётся в новый проект. И, естественно, сырьё, полуфабрикаты от смежников. Нефтянка, это чуть-ли не «наше всё».

Нужна была ещё база для размещения всего этого нового, ценного оборудования, для новых производственных линий. С уже имеющимся коллективом рабочих, обладающих профильными профессиями, и налаженным производством пластика, которое органично вольётся в новую фирму.

Итальянцы объявили о том, что ищут подходящих кандидатов, и от желающих не стало отбоя. Потому-что уровень будущей прибыли, озвученный итальянцами, был так высок и, главное, так легко достижим, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Естественная безопасность требовала аудита выстроившихся в очередь фирм, желающих стать базой нового проекта. Итальянцы заявили, что смогут доверять результатам только той проверки, которую проведут сами. Никто, кто должен был по долгу службы, не сказал, что это может быть враждебной экономической разведкой.

Основательно покопавшись в российской экономике, итальянцы выбрали фирму Деревов. Несмотря на то, что семейство вовсе не подавало заявку на участие. Когда началась вся эта движуха с предполагаемыми сверхдоходами, у семейства, конечно, глаза поначалу разгорелись. Но слегка поостыв, одумались, понимая, что покажет настоящий аудит в их хозяйстве. И заявку на участие в тендере не подавали.

Тем не менее, итальянцы к ним пришли. И сделали предложение, от которого не откажешься. Или всё рушится сразу, или спокойно уезжаешь некоторое время спустя не с пустыми руками. Ну, и выпуск новых партий акций, расхватываемых с руками, теперь уже от лица объединённой фирмы. Плюс к акциям выпустили ещё и облигации, которые многими были восприняты как государственные, благодаря грамотной рекламе новых менеджеров.

Так офис семейства пополнился новыми, высокопрофессиональными европейскими менеджерами. Они-то ко мне и пришли приглашать в правление фирмы.

А когда я поехал за потребными на навес листами, то и сам получил предложение, от которого не отказался.

Уладив с листами, встретил в офисе одну из представительниц семейства, Анжелу. У этого семейства имена родной народности вообще редкость, всё больше западно-европейские. Ибо так круче. Эта вот Анжела.

Крашеная в блондинку, слегка за тридцать, ростом повыше среднего. Формы пышные, но не чересчур. Не красавица, но и не страшна. Гы, верней-бы сказать, что скорей не страшна, чем не красавица. Сама она о своей внешности высокого мнения. Ещё-бы, вся в золоте. Бюстом так и напирает.

Объясняет, что имеется очень выгодное для меня деловое предложение. Голос у неё высоковат, но она им старается наоборот на низких, внушающих тонах, вещать. Зовёт в театр-ресторан.

— Деловые заседания я сижу в театре!

Во как. Заседания она сидит. В театре. Ну, поехали. Шофёр отвёз нас. На «Мерседесе». Не на джипе, нет. На обычном заднеприводном. Понятно, что мало в этом мире дорог под такой, зато шик, по городу солидно проехаться, хонорно. Выходит, не только у меня авто подобного типа тут есть, гы. Но моя «Волга» мне по внешнему виду даже больше нравится.

На заднем сиденье атаковала меня совсем не двусмысленно, под конец поездки уже и ногу мне на бёдра закинула. Это, что-ли, выгодное предложение? Ну, посмотрим.

Заходим. Идёт «Ромео и Джульетта». У благородного семейства классика, это вам не Виктюк. Ромео как-раз сейчас тычет шпагой кого-то между столиков. Но нам не туда.

Мы проходим в личную ложу семейства. Она приподнята над залом, белая с золотом лепнина, сверху лазоревый балдахин с хрустальными висюльками, в неё ведёт лестница из подушек алого бархата с вензелями и золочёными кистями.

Анжела кричит, хоть халдеи рядом, чтобы весь зал слышал.

— Чёрная икра! Шампанского!

Садимся.

— Вот всё ему неймётся сволочу этому!

Это она о Ромео, который только-что возле ложи «запырял» шпагой другого красавца, Тибальта.

Анжела сидит на возвышении, величаво поводит плечами, гордо, оглядывая зал из-под золочёных ресниц. Промеж шампанским и Шекспиром начинает объяснять мне суть дела. Вникая, пытаюсь одновременно понять: она себя мне навязывает как награду за согласие, или-же это требование контракта такое. Сразу не очень-то и различишь.

А суть дела такова: семейство делает мне через Анжелу предложение об аренде одного из земснарядов, принадлежащих строительной фирме «ефрейтора Кузнецова». У ихней расширяющейся фирмы участок берега с причалом, так надо там немного подкопать. Ну, а подходящей техники тут ни у кого теперь больше нету, вся она перешла в строительную фирму, главой которой я формально являюсь. Вот и приходится «у меня» арендовать в таких случаях. Семейство самый лучший земснаряд хочет. Наш флагман, можно сказать. Гордость и краса.

Сквозь экономическую решётку эмбарго удалось протиснуть оборудование нидерландской фирмы «Дамен». За немалый вес золота, конечно. Его смонтировали на судне здешней сборки. Изготовили две специальных длинных, узких баржи и соединили их в катамаран. Посерёдке установили длиннющую раздвижную «руку рыцаря с латной перчаткой», с громадным конусом, из которого торчат страшенные на вид изогнутые лезвия. Рука эта может наклоняться вертикально вниз и подниматься выше горизонтали, что может быть нужно при разрыхлении берега. Проще говоря, эта штука может прокапывать себе путь-канал прямо сквозь берег. Разрыхлённый грунт всасывается и перемещается по пульпопроводам. Грунт (а это могут быть и полезные ископаемые) может перемещаться разными путями. Может, после отделения воды, отсыпаться в пришвартовавшуюся баржу-грунтовоз. А может направляться по наплавному пульпопроводу (Бустерная насосная станция тоже от Дамен https://products.damen.com/ru-ru/ranges/booster-station). Такой пульпопровод как-раз и изготовлен в Береговом, на пластиковых буях пластиковые трубы, сверху пешеходный мостик. Ходил глазеть, как те трубы делают, на вращающуюся оправку наматывают пластиковые ленты с одновременной пропиткой.

А может и просто выбрасывать пульпу далеко, длиннющей струёй, благодаря мощнейшим насосам. Так-же и просто водяной струёй может размывать берег. Универсальная конструкция.

В корме две вдавливаемых в грунт сваи, «свайный ход». Одна из свай может перемещаться лишь вверх-вниз, а вот вторая закреплена в каретке, перемещающейся вдоль борта. Ещё лебёдки. На воду спускается катер-завозня, что обычно делается в защищённом от волн пространстве между корпусами катамарана, катер этот развозит специальные якоря. Выборкой и протравливанием тросов, прикреплённых к якорям или ещё каким объектам на плаву или на берегу земснаряд перемещается при работе. Всё это вместе взятое называется «свайно-папильонажная система». При работе, добыче песка, например, судно движется примерно как циркуль, вращаясь вокруг сваи, опуская рыхлящий конус всё глубже.

Военная тайна. А как-же у нас без неё? Дело в том, что всё вышеописанное многочисленное спецоборудование, от руки с конусом до свай, может быть с катамарана быстро демонтировано. Вплоть до очень быстрого сброса прямо на грунт. И, благодаря мощнейшим двигателям, которые теперь работают только на ход, землеройное судно превращается в скоростной боевой десантный корабль. Катамаранная конструкция позволяет действовать при значительном волнении моря, а межкорпусное пространство образует безопасную для посадки десанта в катера доковую камеру.

Помнится, беседовал с одним из своих кураторов обо всём этом, когда земснаряд на баланс «моей» строительной фирмы переходил. Он объяснял тактические тонкости. Во-первых, десантный катамаран удалось сделать очень быстрым, имеющиеся вражеские крупные корабли с серьёзным вооружением его не догоняют. Во-вторых, благодаря конструкции, время для десантирования можно выбрать в период зимних штормов, когда вражеский флот не рискует патрулировать. На борту установят обычную полевую артиллерию, которая способна подавить слабую береговую оборону врага, и высадка сможет произойти почти где-угодно.

Вот такой очередной этап гонки вооружений. Спрашиваю:

— А если опять ядерные удары?

— Орден не всемогущ. У него нет собственных ядерных сил. Совсем нет. А это не пустяк, развитие ядерных сил, совсем не просто. Орден не тратит на это свой ресурс.

— Но ведь они нашу страну бомбили.

— Не они. Они лишь пускают в этот мир силы, заинтересованные в ядерных испытаниях безо всяких-там староземных мораториев. Вот эти силы и бомбили нас.

— То-есть, это были просто ядерные испытания, когда по нам ударили?

— Ну, не просто испытания, хотя и они тоже. Испытания тут идут регулярно, только так далеко от обжитых мест, что о них не узнаёт здешняя общественность. А ядерные удары по нам нанесли, когда необходимо было уничтожить кое-что, и подавить внезапно возникшего врага Ордена.

— Как это? Это мы, что-ли, внезапный враг Ордена? Не могу себе такого представить! Такой враг, чтоб мирным, ни в чём неповинным людям вторую Хиросиму с Нагасакой устроить? Мы в Орден золото и нефть качаем, и прочее, важнейший экономический клиент, с нами дружить надо, поддерживать нас, а не бомбить.

Куратор помрачнел, уходя в воспоминания.

— Не могу из соображений засекреченности об этом до сих-пор открыто говорить. Были авантюристы. Разных уровней авантюристы. Одни устроили тут запредельную милитаризацию, хоть на них никто не собирался нападать. Ну, почти никто. Южные племена не в счёт. Против них милитаризация такого уровня не нужна была, сил изначально хватало для сдерживания. Тут, сами видите, территории так расположили, что Россия привычное ей многовековое историческое место заняла, защищая спокойный, расслабленный «Запад» от кочевой дикости «Востока». Знай своё место, проживёшь спокойно. Так нет-же, захотели разломать чужую колею. Гордость!

Куратор ещё больше мрачнеет, вспоминая свои личные утраты, своих близких.

— А мелкие гадики-авантюристы, сообразно милитаристскому угару, убили ни в чём не повинных людей из Ордена, устроили ограбление, похитили кое-что ценное. Вот они и начали «горячую» войну. Твари. Наказали их, но совершенно недостаточно за содеянное. Попадутся мне в поле зрения, не сдержусь.

Совсем он разошелся, мне и рядом с ним уже страшновато. Ляпну что-нибудь не то, не дай бог. Постепенно успокоился, продолжил рассказ.

— Похищенное оборудование эти мелкие авантюристы передали крупным. Те спрятали его в пещерах к западу от тогдашней столицы. Разведка Ордена узнала это, туда и нанесли один из трёх ядерных ударов. Точные координаты входа в пещеру не были известны Ордену, поэтому всю прилегающую местность широко загадили радиацией специальной «грязной» бомбы. Для того, чтобы пресечь возможность перемещения там. Впрочем, как много времени спустя выяснилось, это было лишнее.

— Почему?

— Потому-что ЭМИ (электо-магнитный импульс, сопутствующий ядерному взрыву) разрушил всю электронику. Скальная толща не защитила. Но тогда об этом не знали. Там началась затяжная война.

— Война там тоже была? После взрыва? Никогда не слышал, что там тоже. Думал, мы лишь пытались добраться до Ордена по прибрежной дороге, а потом отбивались на юге.

— Там боевые действия дольше всего велись. Только это тайная война была. Никто из участников не был заинтересован в обнародовании происходящего, а мирного населения в том районе не было. Воюющие стороны пытались контролировать или хотя-бы не дать врагу взять под контроль то, что было уже разрушено импульсом. Из-за радиации там годы воевали.

— Годы?

— Да. Когда излучение от взрыва стало спадать, прилетали на обычных здешних сельскохозяйственных самолётах-опрыскивателях, которые на полях посевы опрыскивают из баков, и лили нам на головы радиационную дрянь. Мы их сбивать стали. Воздушные бои начались. Сначала как в Первую Мировую, стрельба из личного оружия пилотов. Потом ПЗРК в ход пошли, как с земли, так и с самих самолётов. Боевые вертолёты, несколько наших уцелевших МИ-24 против ихних «Апачей». Сначала мы более-менее успешно сражались, из-за того, что наши аэродромы ближе. Но, как говорится, плетью обуха не перешибёшь. Вражью авиацию на аэродромах Московского протектората разместили, мы было собрались их бомбить, но всё-же тормознулись. За это от нас весь мир-бы отвернулся, а воевать ещё пришлось-бы и с московскими, фактически гражданская началась-бы. По краю прошли, но всё-таки удержались, не повторили то, что в начале 20-го века было.

Куратор переводит дух. У меня глаза на лоб вылезли от удивления и волосы на голове шевелятся от мыслей, чего тут могло-бы быть. Кровавая гражданская с интервенцией вместо моей «дальневосточной» усадьбы. Рассказчик продолжает.

— Победили нас там, конечно. По другому и не могло случиться. Такие расклады разложились. Завоевав превосходство в воздухе, Орден получил большую свободу действий. Хорошо зная параметры заражений, которые проводились, чередовал их с посылкой защищённого спецназ и просто смертников, расходного материала. А мы долго не могли связаться с теми, кто в главной пещере находился во время первого взрыва, узнать, что там. У них от ЭМИ связь накрылась, современная на микросхемах, а обычные советские ламповые рации, которым не страшно излучение, у них отсутствовали. Преступное разгильдяйство. Хоть и не знали о существовании ЯО, но перестраховаться должны были. Потом гонцы, спецназовцы соответствующей фельдегерской службы, пробрались, жертвуя жизнью, обкалывая себя смертельными инъекциями, позволяющими дольше протянуть под радиацией. Война стала затихать. Орденцы нашли пещеры, вскрыли взрывами. Влезли туда своим подземным спецназом.

— Подземным спецназом?

— Да, есть теперь такой в США. И Орден оттуда почерпнуть смог потребное, привлекая специалистов.

Да, вспоминаю, читал о таком, когда в департаменте служил. Туда доставляют со старушки Земли ЗВО (Зарубежное Военное Обозрение), серьёзный журнал, потом его множат в электронном виде, спасибо AMF03 и pentagonus с rutracker.org.Там и читал, в номере 9 за 2018 староземной год. Там и написано, что в США запускают программу обучения 26-и бригад, а это три четверти сухопутных войск, «подземным» боевым действиям. Правильно понимают, что в условиях современных агломераций, войны будут вестись в мегаполисах. А у нас, блин, готовят многочисленный спецназ для леса и гор. Иди себе в лес, защитник России, грамотно там скрывайся. Враги тебе за это только спасибо скажут. В США уже имеются соответствующие тренажёры. Разветвлённая сеть тоннелей имеется под многими российскими городами, особенно под Москвой. Считается, что вполне возможна война в Северной Корее, уже два-три поколения строящей «галерейную оборону», в которой скрывается чуть-ли не вся её армия с танками. Ну, и богатый вьетнамсий опыт, наверно, помнят, «тоннельных крыс».

Куратор продолжает говорить о том, как орденцы проникли в пещеры.

— Убедились, что цели достигнуты, забрали то, что туда успели доставить. В первую-то очередь мы получили комплектующие для боевых кораблей малого класса, это успели переправить до взрывов в Береговой и на амазонскую верфь, а дальше… Так! Стоп!

— ??

— Сержант! Приказываю забыть, что я сейчас говорил!

— Есть забыть!

— Лишнего наболтал. Ничего такого, чего-бы враг не знал, не сказал, но рассекречивания этих сведений не было, значит по-прежнему военная тайна. Забыть!

Ну, забыть так забыть. На бумажке, что-ли, записать, чтобы не забыть, что забыть.

Возвращаясь к флотским делам, вспоминаю, что знаю.

О малых боевых кораблях я так понимаю: по новому каналу их легко будет перебрасывать к морю, делая их на амазонской верфи в глубине своей территории, где не достать корабельной артиллерии врага. И обратно, если надо воевать на реке. А так-же применять артиллерию с них как с канонерок на самом канале, ежели каналу доведётся стать линией фронта, что вполне возможно по геополитическим раскладам.

И вот, последнее поступление в наш маленький флот, полу-засекреченный земснаряд-катамаран. Сейчас он будет работать по своему мирному предназначению, потребность в нём сейчас очень большая. На него-то и «положила глаз» Анжела, точнее, стоящее за ней семейство и фирма, теперь совместная с итальянцами.

Анжела, наслаждаясь своим образом, замедленными движениями стала есть икру золотой ложечкой. Я на хлеб намазал, сделал бутерброд, хоть у них тут, видно, так не принято. Официант принёс какую-то булочку, пришлось её вдоль ножом самому разрезать. Масло хорошо, что дали. С детства, с советских времён ещё, чёрную не ел. Ну, раз-уж тут выпал такой случай…

Шампанское не понравилось. Ещё и история от профессора Жданова вспоминается, что пузырьки там, это последний выхлоп дрожжевых бактерий. Но шампанское какое-то там особенное, в смысле статусное, спутница пьёт его из этих соображений. Это важнее вкуса. На десерт приносят кальян-аквариум.

Промеж всего этого продолжается разговор о нашей сделке.

Что касается предложенных условий аренды земснаряда, то это ненадолго, один-два дня работы, и тут-же, в порту, где земснаряд и сейчас уже находится, судну идти далеко не надо. А оплата хорошая. Причём очень хорошая, что я способен понять, даже не будучи настоящим бизнесменом. Выгодное дело. Самостоятельность проявлять, конечно, я не стану, бумажки черновика договора, которые дала Анжела, отнесу кому-надо посмотреть. И лишь потом подпишу контракт, если кураторы одобрят.

У меня, как у хозяина крупной фирмы, есть заместители, секретари. Формально я им указания даю, официально, а в реальности-же они мне. Подписываю, что они мне на стол кладут, что решают правильным подписать в спецслужбах, в министерстве. Такой вот я директор. И даже готовящийся исследовательский поход на западные территории не стали отменять, хоть и хотели отменить одно время, чтобы не рисковать директором. Ну, у меня завещание оформили на детей, ежели-что, то от их имени будут управлять всё те-же заместители с секретарями.

Поеду искать кураторов. Прощаюсь с Анжелой. Она слегка взгрустнула. Не надо мной, конечно, а над несчастными шекспировскими малолетками.

— Какие грустные спектакли навыдумывали эти итальянцы, у меня прям мундштук из рота выпал.

Кураторы не нашлись. У меня с ними налажена система связи для разных случаев, для экстренных и не очень. Сейчас они чем-то заняты, что, впрочем, не редкость, потому не стал их дёргать, отвлекать, ведь срочности никакой вроде нет. Поехал советоваться, мне и так есть с кем. Сначала в свой старый департамент, там много полезных знакомых и знакомых тех знакомых. И все они рады помочь такой известной личности, как «ефрейтор» Кузнецов.

Все специалисты, а пообщался я со многими, сказали, что договор очень выгодный для «моей» фирмы. И я, взяв на всякий случай с собой пару надёжных свидетелей-экономистов, поехал к Анжеле. Сличили проект договора с самим договором, всё отлично, буква-в-букву совпадает. Да там и недолго сличать-то было, всего на паре листов. Подписали, поставили печати. Получил на руки свою копию и кучу акций в обеспечение долга. Так положено. Дальше акции в банк, там их проверят с реестродержателем, если всё в порядке, их оформят временно, на время действия контракта, на моё имя, и тогда окончательная ратификация нашего контракта.

В банке с акциями всё оказалось отлично. Их реальная рыночная стоимость выше, чем стоит земснаряд. Ежели-что не так с судном, они в моём распоряжении остаются. Да и незачем даже, думаю, такая перестраховка. За мной такие силы стоят, что никакому семейству не светит поозоровать. Разотрут в порошок, всего лишатся сами. Отправили распоряжение на земснаряд, чтоб там не пугались, что он временно поступает в распоряжение новой фирмы и должен действовать согласно предъявленному договору. Копии договора заверили, их Анжела всем разошлёт.

Ну, дальше. Что дальше? Дальше интересная ночка в гостиничном номере. У меня сейчас есть оплаченный министерством номер в городе. Наверно, мне его просто-так на дали-бы, простому сержанту, но кураторы его иногда используют как явочный, проводят какие-то встречи. Я тут частенько ночую. Вот и сейчас пригодилось.

Анжела в определённые моменты переставала себя контролировать. Приходилось контролировать мне её. Что, впрочем, не такая-уж проблема. Ну и, хоть и хотелось ей иногда чего-то, чего мне не хотелось, всё-же, как писал Александр Сергеевич в письме Соболевскому о Керн, «с божьей помощью уёб».

Она не хочет, чтоб я видел, как она одевается.

— Постой в калидоре, а-то я забуду что-нибудь мелкое одеть!

Ещё-бы, столько бижутерии, надо сосредоточенно надевать, чтоб не забыть. Но Анжела в этом тренированная, мелочь не забыла. А вот что покрупнее..

Стул в гостиничном номере был с аляповатой, приторной бархатной обивкой китайского полиэстера. Ровно уложенный на спинку бюстгальтер аналогичной расцветки органично сочетался со стулом. Не заметила. Фетишистский трофей, гы-гы-гы. Надо как-то грамотно вернуть, чтобы это не послужило поводом ещё одной встречи. Свойство Анжелы как бизнес-вуман забывать и путать ещё как в будущем сказалось!

Ладно, надо домой съездить. Что там за ночь? Старшие дети и Валида, конечно, уже достаточно взрослые, чтобы за младшими приглядеть, но всё-таки. Трофей возьму пока с собой. Не в номере-же оставлять его. Кураторы увидят.

Эге! Да тут алмазы! Из-за насыщенной раскраски этой части одежды необработанные, неогранённые алмазы, которыми эта часть одежды расшита, сразу и не заметишь. Алмазы в этом мире добывают на южном берегу Залива. И они с каждым годом дешевеют. Спрос на них растёт значительно медленней, чем их добыча. На старушке-Земле существует договорённость во главе с Де-Бирз, о том, чтобы не обрушивать цены на рынке алмазов. Многие месторождения специально не разрабатываются, в первую очередь это намибийские россыпи Берега Скелетов, где посторонних отлавливает жестокая охрана на верблюдах.

Ежели предположить, что здешние производители алмазов имеют «выход» на Землю, то, значит, они тоже состоят в вышеупомянутой договорённости. В том мире. А в этом нет. Поэтому алмазов в продаже тут с каждым годом всё больше. Ювелирное дело не развито (хотя оно и развивается постепенно), огранщиков мало, поэтому очень часто используются не огранённые алмазы, что даже породило некую моду на «дикий», близкий природе камень у здешнего среднего класса (речь о здешнем среднем классе ещё впереди).

Вот и анжелин лифон расшит необработанными камнями, и они тут совсем не мелкие. Я так прикидываю, насколько способен оценить, что здесь даже не на тысячи, а на десятки тысяч экю нашито этих «кусочков булыжника», как их называл старина Буссенар.

Зашевелились в голове нехорошие мысли серым грызуном. А может, не отдавать? Сказать, что не видел, да и всё. Прислуга спёрла, нашла и спёрла при уборке номера. Да не, «ефрейтор Кузнецов» на такое не может пойти. Ладно, поеду домой.

Дорогу преодолел без происшествий.

Вернулся домой блудный глава семейства. Дома всё спокойно. Пёс с котом встречать выбежали. Дети в школе, как положено, с утра на «Волге» уехали. Валида со своими суковатыми метательными палками ходит по участку, в надежде, что появится какой-нибудь небесный хищник и можно будет ему влепить по клюву. Но цыплята и куры теперь редко выпускаются на волю, под открытое небо.

Затеял один сельскохозяйственный эксперимент. Вернее сказать, этот эксперимент как-бы сам затеялся. Раньше, когда на «свою» пластиковую фабрику ездил, увидал там уценённые бассейны. Наделали их, для установки на частных участках, слишком много, не рассчитали. Вот и пришлось распродавать. Ну и мне с дополнительной скидкой предложили. Задумался. А не сделать-ли для купания «озеро» с пресной водой? Чтоб не испарялась, можно плёнкой накрывать. А позже даже и из прозрачного пластика красивый павильон соорудить, чтоб конденсат обратно стекал. Пусть это будет и дополнительный запас воды для полива и прочих хоз. нужд.

Ну что? Рискну! Цена вопроса не так велика, чтоб не рискнуть.

И вот нам привезли на грузовике свёрнутый длинной спиралью бассейн. Сгрузили, разрезали стяжки. Бассейн медленно, как цветок в киносъёмке, распустился. Потом его вкопали в грунт. Потом долго возил на «шишиге» воду. Пришлось ещё баки на грузовую площадку купить.

Первые дни всё шло, как и было задумано. Мы плескались в пресной воде, потом воду накрывали плёнкой, чтобы она не испарялась в атмосферу. Также оттуда черпали для полива. Но быстро приелось. В лагуне красивей и веселей, с дельфинами и прочими друзьями. Да и с плёнкой возиться банально надоедает.

А вода в бассейне стала портиться. Как ей и положено, стоячей, на такой жаре. Стали бурно размножаться микроорганизмы. В принципе, я предполагал ранее, что так будет. Но считал, что буду успевать вычёрпывать старую воду для хоз. нужд, доливая привезённой свежей.

Какая-то то-ли первоптица, то-ли ящер водоплавающий, лапчатый, прилетела и плюхнулась на воду, пока водная гладь не была закрыта плёнкой. Не приморская зубастая чайка с рифа, а приречная тварь, из Дельты. И эта тварь лапчатая принесла на своих ластах ряску, здешний аналог земной. С многочисленными воздушными полостями в листьях, позволяющими плавать на поверхности, и длинным тонким корешком, свисающим вглубь. Поверхность нашего нового «озера» стала покрываться зелёным ковром. В общем, купаться там мы совсем перестали. Бассейн под плёнкой превратился в теплицу для ряски.

В принципе, ничего страшного. Купаться и так есть где. И дополнительная ёмкость для воды (которой нам теперь надо много из-за водолюбивых томатов) весьма полезна. Насос туда, и из шланга поливать.

Дальше была замечена весьма полезная, как оказалось, вещь. Куры, бродившие промеж помидорных шпалер, стали выискивать и склёвывать попавшие сюда при поливе растеньица ряски. Заинтересовался, стал наводить справки. Оказалось, что здешняя ряска, как и земная, содержит много белка и углеводов. И ещё всякие полезности. Благоприятно влияет на загрязнённые водоёмы. Выделяет много кислорода и чистит воду. Быстро увеличивает свою биомассу в богатой органикой воде, то-есть, там, где в воду попадают отходы животноводства.

Хозяйственное решение как-будто само-собой родилось. Наш сетчатый курятник был приделан к бассейну. Сетка, это была защита от пернатых хищников. Примыкавшая к полузакрытой будке с насестом, где куры спят и несутся. Накрытая сеткой на опорах территория образовала «птичий двор». Прям на шпалерные стены с томатами накидывал сетку. Сидим во дворике, чаёвничаем, любуемся. Курочки с цыплятами гуляют между растений. Лепота и благодать! Кожистое чудовище пикирует из небес на добычу, перед сеткой начинает тормозить. Садится сверху, примеряется, как сетку лучше разорвать. А-то и зубастая чайка с рифа, сама размером с курицу, за цыплёнком собирается. Тут Валида своей проолифленной палкой-хрясь! Так и живём.

Убрал плёнку с бассейна. Растянул сетку над самой поверхностью воды. Эта сетка стала для кур полом. Они ходят по ней, ихние «детриты» валятся в воду. От этого буйный рост ряски. Куры просовывают головы в ячейки сети и, вытягивая шеи, питаются ряской.

Плёнка на каркасе накрывает всё это сверху. Края плёнки опущены в бассейн, чтобы конденсат стекал обратно. Сбоку курятник с насестом и навесом от солнца.

Первые дни всё шло опять, как и было задумано. Хоть и случился у одной курицы тепловой удар, но в целом они адаптировались к атмосфере парника. Но дальше ряски в таких невиданных для неё условиях наросло столько, что куры никак не справлялись с её поеданием. Да и приелась ряска курам. Ряске стало тесно. Что делать? Стал опять наводить справки.

Когда ряски много, её и в этом мире, и на Земле используют на корм скоту. Завести кого-нибудь? Стал прикидывать. А у кого тут может быть много ряски? Известно у кого. В Амазонском казачьем войске, у «новых амазонок» (главное, их в глаза так не называть, обижаются). Их там заставляют разнообразную хозяйственную деятельность вести по госплану. Стал по интернету интересоваться. Кто там у вас ряску ест и с кем возни поменьше? Оказалось, рыба. Местных пород, всеядные, аналоги земных тиляпий и т. п., с хорошими вкусовыми качествами. Как-раз то, что надо!

Сгонял к реке. Там из садков подняли мне рыбин, а я отдарился лангустами, из моря поднятыми. Ещё посоветовали дополнительный вид водорослей добавить для рыб, не у поверхности плавающий, а придонный. И вот наш бассейн теперь не бассейн, а садок-курятник-акваферма.

Рыбы ряску жрут вовсю! Раз в месяц у них нерест. Надо быть внимательным, не допустить перенаселения. Прикинул, рыбы будет много, сами не управимся, будем с соседями делиться. Детритные аминокислоты этим рыбам очень ускоряют рост. Выкопал длинную канавку в береговом обрыве под холодное копчение.

Проверил, подошёл, тут всё в порядке. Куры и рыбы тянутся к ряске с разных сторон. Застывают иногда, рассматривая друг-друга. Иной раз прям «целуются», на границе сред обитания, хватая зелень.

Во-какую я хозяйственную экосистему учинил! Как Сергей Калугин говорит, «гордостно мне!».

Прошёлся к обрыву, к пляжу. Там кутерьма в лагуне: у морских ежей брачный сезон. Вода в лагуне восстановилась, опреснение сезона дождей закончилось, и теперь у ежей праздник любви. Дельфины тут-как-тут. Больше развлекаются, чем жрут, играются. Ежи в брачный период становятся безопасными, ибо лысеют перед любовными играми, ну хищники рады этому. Правда, мало-кто может ежа добыть на границе воды и суши. Морским слишком сухо, земным слишком мокро. Есть, конечно, хищники, кто и в этих условиях свободно себя чувствует. Гигантские выдры, копытные волки-мезонихии, с разбегу врывающиеся в пенящийся прибой и хватающие своей ужасной пастью влюблённых, крупные зубастые чайки размером с земного орла. Но в здешней, освоенной людьми местности, таких уже мало на побережье. Равновесие в системе нарушилось, и у ежей начинается перенаселение. Новинка здешнего локального животного мира, земные дельфины-переселенцы, заметной роли не играют. Их немного, ежей этих жрут они мало, да и не каждого лысого ежа дельфин может сожрать. Ибо те вырастают порой очень-уж крупными. Да и к тому-же, ежи дельфинам заметно симпатичны, забавны, они играют с ними, и даже защищают. Вон из-под рифа, из своей засады в пещерке, выскочил разноцветный осьминог размером со спаниеля и ухватил молодую ежиху-девицу. Так дельфин, недолго думая, прихватил агрессора зубастой пастью. Осьминог бросил ежа и обвил щупальцами дельфинью морду. Второй дельфин, товарищ первого, тоже вцепился в осьминога, и ну его тянуть. Растянули, как баян колхозник.

С рифа за всей этой толчеёй наблюдает, вытягивая шею, новая подруга наших дельфинов, серферная черепаха. Морская черепаха, в ходе эволюции совсем утратившая верхнюю половинку своей брони (карапакс) ради облегчения веса. Этот вид обычно водится там, где часты большие прибойные волны. Щиплет водоросли на дне, заметив врага, устремляется на поверхность и там, лавируя по гребням, устремляется на берег, уходя от погони, как заправский серфингист. Вот и в наши края такую занесло в сезон дождей, когда волны и тут были велики. А теперь большие волны тут редкость. И пришёл-бы конец ей, замеченной акулой, да вмешались дельфины. Акул они не любят. Бывает, что забивают их насмерть, повстречав. Вот и этой наподдали, долбили своими достаточно твёрдыми рылами по мягким щелям жабр. Один так всадил с разгона, что аж воткнулся глубоко в акулью шею, еле выкрутился сам. Акула, скорей всего, потом и не оправилась от такого. Ну, а черепаха к нам на риф выбралась. А-то досталась-бы акуле, как цыплёнок табака на блюде на своей половинке панциря. Теперь в воду за водорослями слезает, только когда дельфины близко. К нам тоже привыкла, перестала бояться. Я ей водорослей подкидываю. Когда ловушки на лангустов проверяю, заодно и несколько пучков водной растительности цепляю. Девчонки в беседке рисованием занимаются, она шею вытягивает, рассматривает, качая головой.

Аа, вон, слышу, и дети возвращаются с учёбы. «Волга» привычно скрежетнула сцеплением. Иду встречать. Здороваемся. Говорят мне:

— Летали посмотреть на твой главный корабль.

Это они про земснаряд. Я им рассказывал, что сдаю его в аренду. А «летают» они не в прямом смысле этого слова, конечно, а на беспилотнике. Это входит в учебную программу, обслуживание и пилотирование беспилотников (на случай войны готовят, даже ребёнок или инвалид сможет быть полезным таким образом). И морскими делами интересуются, сейчас мода пошла у молодёжи, на шкипера-каботажника выучиться на соответствующих курсах. «Крутая» профессия, заработки хорошие и сам-себе хозяин, ещё-бы, целый капитан корабля получается. Предполагается, что вот-вот будет взрывной спрос на таких капитанов, как только запустим нашу металлургию на полную мощь, собирая массово ПДХ (паром дальнего хода) и докопав каналы, береговой и амазонский. Вот и сегодня девчонки смогли воспользоваться случаем и полетели глянуть на нашего красавца-флагмана. Спрашиваю:

— Как он там, копает?

— Нет, ещё плывёт. То-есть, идёт.

— Хм, да что там ему идти-то, всё в одной нашей гавани, где стоял, там и дно углублять рядом.

— Не-ет, он далеко уже. Сейчас, наверное, уже в дельту входит. Вдоль рифа туда шёл, когда мы его последний раз смогли видеть. Опять орденский самолёт помехи устроил, наш БЛА на автомате в школу вернулся.

Что ещё за хрень?!?! Земснаряд должен дно копать, а не в опасную дельту переться! Бросаюсь связываться с кем-нибудь, ещё не соображая от неожиданности, с кем лучше. Проводной связи у нас тут нет. Только по эфиру. Чёрт! Везде помехи, по всем доступным мне частотам. Это орденский разведчик «развлекается», самолёт или, реже, корабль. Не очень часто они так, но и не сказать, что очень редко. Тренируются на нас. С украинской территории взлетают, запретов на полёты над отдельными странами тут никаких ещё нету. Летаем друг над другом, разведку ведём. Не признают, конечно, официально, что ставят помехи. Говорят, ничего не знают. Ну и наш в ответ беспилотничек автоматический им может лазерами в кабину посветить. Мы, мол тоже ничего не знаем, чей это беспилотник, раз вы не знаете, кто помех набросал в эфир. Сбивать пока не рискуем.

Короче, связи никакой нету. Что делать?! Метнулся к машине, мчаться в Береговой, хрен знает к кому там, корабль-то уже далеко, и с ним не связаться из-за помех. Вдруг слышу звук мотора с моря. Это сосед на своём поплавковом катере, переделанном из списанного гидросамолёта.

— Серёгааааа!

Спрыгиваю с обрыва. Сергей врубается быстро, и вот уже несёмся, мешаясь ежиным свадьбам, на восток, к дельте. Волнения на море почти нет, надо выбираться из лагуны. Ближайший пролив в рифе узок и извилист. Спускаюсь на поплавок из кабины, хватаю притороченный там багор и направляю на нужный курс, отталкиваясь от скал. Наконец, в открытом море. Понеслись.

Скорость, не берусь определить, какая. Самолётные приборы тут неверно показывают. Но весьма большая. Мелкие волны начинают бить слишком жёстко, приходится сбрасывать. Когда попадается волнишка повыше, удар уже опасен. Снижаем постепенно скорость ещё больше, плавающий растительный мусор всё чаще. Рифа справа уже нет, опреснённые рекой воды не дают жить кораллам. Река выносит много мусора, лишь-бы не наскочить на какое-нибудь дерево. Иногда целые плавучие растительные островки на пути.

Впереди по курсу (приходится его обогнуть) качает длинной шеей морской жираф. Обжирает плавучий островок, вынесенный рекой. Они вообще больше речные, чем морские, эти жирафы, но заметили их впервые в море у эстуария, потому и прилипло название «морские». Пожалуй, его можно сравнить с плезиозавром, только млекопитающий, теплокровный и растительноядный. Подплывая к берегу, объедает ветви. Или-же, опустив голову ко дну, жрёт водную траву. Тело с плавниками у него лёгкое, плавучее, нырять тяжело. Вообще, пловец из него никудышный, слишком медленный. Потому и еду добывает там, где она близка к поверхности воды. Безопасность, опять-же. Крупные наземные хищники не прыгают на него в воду, а чисто водные, акулы и т. п., не лезут на мель. Если-же нападает какой-нибудь крокодил или среднего размера хищный кит, то обычно получается взаимное уничтожение. В отличие от земного жирафа, на которого этот так похож мордой, рога подлинней и очень острые. Если хищник, набросившись, вцепляется в тушу, жираф с размаху успевает нанести очень глубокую рану, как правило, несовместимую с жизнью. Поэтому у хищников постепенно выработался рефлекс, не нападать на жирафа.

В эстуариях бедная фауна, для морских видов здесь слишком пресно, для пресноводных наоборот, уже слишком солоно. Потому и жираф, сюда заплывший вслед за зеленью, редко оказывается найден морским хищником. И «свадьбы» тут у них происходят, где никто не мешается. Есть даже развлекательный короткий круиз сюда из Берегового, поглядеть на их медленные парные танцы с обвивом шеями.

Ну наконец-то, вон и наш «беглец» показался вдали. Катамаран огибает громадную отмель, направляясь уже в один из рукавов реки. Мы срежем путь, благодаря нашей более мелкой осадке.

Начинается отлив. На обнажающейся грязи уже появились свиньи-падальщики, вышедшие из береговых зарослей. Ищут оставленную морем мелкую живность и дохлятину. Увидев нас, в панике несутся обратно в джунгли.

И вот уже на борту земснаряда. Капитан представляется:

— Багермейстер Синицын.

Лет 55 на вид, седой, седоусый. Как я узнал позже, успев покомандовать десантными кораблями, в разруху 90-х он «перешёл» в этот мир и стал тут шкипером самоходной баржи. Совершил множество рейсов с реки в Береговой и обратно. А это значит, что через Дельту. Понятно, чего это стоит. И вот теперь Синицын принял под своё командование наш замаскированный главный десантный флагман.

Сгоряча начинаю орать, на нервах, но под взглядом капитана осекаюсь, извиняюсь.

— Что вы здесь делаете?

— Согласно вашему приказу, исполняю условия договора с фирмой «Эльпиздук-Италиана».

Достаёт свою копию договора. Что за хрень? Другой текст! А подписи и печати? Переворачиваю лист. На втором листе всё подлинное. Вот так номер! Воспользовавшись тем, что наши подписи и печати имеются только на втором листе, другой текст напечатали на том-же оборудовании, что и подлинный.

Что-же там? Земснаряд направляется в район дельты для добычи плодородного или на сельхозудобрения. Во-как! Ай-да Анжела! На чём подняться вздумала. Насосать нашим землесосом бабла. Илом торговать собралась, да? А на что понадеялась? Скрывать такое долго не получилось-бы. Если-б не сегодня случайно, так завтра или послезавтра всё-равно я узнал-бы. На совместную постель, что-ли, понадеялась? Настучу промеж глаз её-же бюстгальтером с каменьями! Я сразу понял, что она не деловая, ещё более, чем я в таких делах неадекватна. Выручать не стану за такое предательство, пусть по всем юридическим строгостям отвечают. Вот куратор вернётся, пусть её ещё спецслужбы вздрючат, всю ихнюю фирму раком поставят!

Ещё в фальшивом договоре написано, что в указанном квадрате состоится рандеву с землевозной баржей, которую надо наполнять илом. Шкипер баржи укажет место добычи. А вон и баржа эта к нам идёт по течению, вижу её. Счас, размечтались! Говорю Синицину:

— Скажите им по радиотелефону убираться к чертям собачьим!

— Так-ведь нет радио, над нами орденский самолёт кружит почти-что с выхода из порта. Помехи ставит.

«Дзинь-дзинь-дзинь!»-зазвонили под куполом колокола тревоги. И здесь тоже радио глушат? Случайность? Не думаю!

— Дайте им знать как-нибудь, чтоб не подходили близко! Кажется, дело плохо.

На земснаряде есть громкая связь. Даже очень громкая. Такая, что уши в трубочку сворачиваются. Синицын через эту связь кричит, чтобы самоходная баржа не шла курсом на сближение. Но та не то-что не слушается, а даже вроде-бы прибавляет скорости, и так-уж разогнанная по течению. И она уже близко!

— Боевая тревога!

Противная, тревожная дебедень звонков разносится по земснаряду. Тревога-то, она хоть и боевая, да вот только боевого оружия на корабле не установлено. Не успели ещё установить, он лишь недавно был спецоборудованием доснаряжен. Но капитан знает, что делает. Экипаж на местах.

Поняв, что внезапность утрачена, атакующие переходят к открыто-враждебным действиям. На барже показываются автоматчики и ну поливать нас очередями! Визг рикошетов, кое-где расцветают фейерверки отшелушенной пулями краски. Падаю ниц. А мне даже и отстреливаться нечем, автомат не взял с собой впопыхах.

Эге! А мостик-то у нас пулестойкий! Ни одной пули сюда не залетело. Правильно построенный земснаряд! Приподымаюсь, выглядывая. Баржа, только-что разгонявшаяся, чтобы быстрей сблизиться с нами, теперь наоборот, врубила задний ход, гася скорость. Собралась притереться к нашему борту, идя на абордаж. У неё какие-то, наверное, автоматические, швартовки торчат над фальшбортом. Стрелки, первыми занявшие позиции, не дадут нашим высунуться наружу, чтобы как-то противодействовать. Хорошо, что хотя-бы тяжёлого стрелкового оружия не установлено, способного пробить нашу противопульную броню. Не хотели пугать раньше времени, рассчитывая только на абордаж после пришвартовки для якобы приёма добытого ила.

Стрельба с баржи стихла. Выцеливать некого, все попрятались, не высовываются зря. Убитых у нас пока нет, только легко раненые рикошетами. Зато вижу появившиеся вспышки выстрелов на берегу. Там тоже враги, в зарослях у самого уреза воды. Решили поддержать своих огнём.

Что делать? Руки ходят ходуном. Мысли мечутся. Надо успокоиться, и решиться начать делать что-то боевое. Вот только что? А хрен его знает, что! Даже оружия нет. Вот-вот начнётся штурм. Враги прицепятся к нам, перепрыгнут, и, наверное, начнут закидывать помещения гранатами. Как в таких случаях положено. А потом, врываясь сразу за взрывами, добивать контуженных. Ну, или не убивать, а в плен брать, что в конечном итоге может оказаться похуже, чем быстрая смерть в бою.

Капитан стал за пульт управления оборудованием земснаряда. Он на что-то надеется? Переключил часть мощности с хода на рыхлитель. Громадный страшный конус стал вращаться, посвёркивая кривыми ножами.

— Лево руля! Правая машина полный вперёд! Левая свая в грунт!

Натужно загудели механизмы, вдавливая одну из кормовых колонн в дно. Выдержала, не сломалась. От резкого изменения курса мы все полетели кувырком, круша рёбра о жёсткий наш корабль. Вражеская баржа, подходящая к беззащитному, будто-бы, земснаряду для абордажа, внезапно оказалась сама атакована ужасным буром. Жуткий, нескончаемый скрежет и снопы искр выше мачт.

Конус продирает борт, одновременно напирая в сторону. Конструкция не выдерживает, баржа разваливается на две части. Передняя половинка тонет, а вот задняя нет. Более того, огрызок вражьей баржи даже сохраняет ход. Враг теперь пытается уйти. Но от багермейстера Синицына не очень-то уйдёшь, особенно когда он на лучшем десантном корабле страны. Становится сам за штурвал.

— Поднять сваю! Обе машины полный вперёд!

Догоняем баржу. Синицын подводит конус под корму и сносит там врагу руль и винт. Оставшиеся ещё в состоянии стрелять автоматчики, перебежав на корму, пытаются достать нас очередями. Задрав «руку» с рыхлителем повыше, как для разработки крутого берега, багермейстер делает из тех стрелков кровавое месиво. Потом сносит рубку с находящимися там. У меня, да и не только у меня, срабатывает рвотный рефлекс от вида мотающихся по воздуху длиннющих кишок, наматываемых на вращающиеся ножи.

Конус рыхлителя продрал днище в корме, баржа принимает воду и постепенно уходит под воду. Спасшихся нет. А с берега нас продолжают обстреливать. Синицын разворачивает катамаран туда, к мерцающим вспышками выстрелов кустам.

Что он хочет сделать? «Разрыхлить» врагов в тех кустах? Теоретически это возможно, у нашего корабля небольшая осадка, вполне сможет подойти на расстояние вытянутой «руки». Вот только маневренности там не хватит, чтобы обработать достаточно большой по ширине участок. «Рука» рыхлителя не имеет системы горизонтальной наводки, надо разворачивать весь катамаран.

Возле самого берега рыхлитель опускается на дно. Мощность двигателей переключается с хода на добычу и транспортировку грунта. Насосы начинают всасывать разрыхлённую ножами конуса породу. Жидкая грязь несётся по пульпопроводу. Вначале выброшенный ввысь грунт кажется чёрной радугой, протянувшейся от корабля далеко в лес. Со сверкающей хрусталём в лучах солнца водой. Но вот капитан опускает трубу пульпопровода вниз, переходя на прямую наводку.

(Потом, когда мне как формальному владельцу, пришлось давать название кораблю, я так прямо и назвал: «Чёрная Радуга»).

Расстояние до ближайших врагов всего-то метров пятнадцать. Уж-какие они получили травмы, насколько совместимые с жизнью, не берусь с точностью судить. Лучше-бы для них было сразу помереть. Чтоб сразу наповал. Центнеры, тонны грунта наращивают могильные курганы над незадачливыми разбойниками.

Капитан Синицын выключает двигатели. Внезапная, нежданная тишина. Лишь журчат потоки, изливаясь из того, что недавно было прибрежным лесом. Теперь здесь холмистая поляна из сверкающей на солнце мокрой земли. Лес в ужасе замолк, ни одна птичка не чирикнет. Не слышно стонов заживо похороненных.

Пройдёт немного времени, и буйная растительность джунглей возьмёт своё обратно. Светлой кладбищенской зеленью покроют тут всё молодые кусты, прорастая корнями в скелеты. Ну а мы пока возвращаемся в порт.

Связи по-прежнему нет. Орденский разведчик-помехопостановщик кружит над нами, хорошо хоть, что бомбы не кидает. Лишь возле самого Берегового убирается он восвояси. Теперь можно связаться по радио, но вижу, как к нам мчится сторожевик и на баке его один из моих кураторов. Значит, доложу устно.

Куратор влезает на земснаряд

— Сержант Кузнецов! Вы арестованы!

Вот так. А почему, наивный, не предполагал такого? Дело-то государственной важности, и я в нём по уши замешан. Пришлось посидеть, хоть и не долго. Несколько дней под следствием. «Сижу за решёткой в темнице сырой». Ну, не в сырой, конечно, а наоборот, в сухой и жаркой, но пришлось посидеть. Потом выпустили, сказали, до суда. Под подписку о невыезде.

Личное имущество на время арестовали. Причём арестовывали не только то, что лишь формально моё, но и усадьбу с помидорными шпалерами тоже. Потом вернули. Детей тоже вернули. На следующий день после моего ареста их прям с уроков в школе забрали в спецприёмник. Первым делом после освобождения «получил» обратно детей. С несильными, к счастью, психотравмами. Поехали в гостиницу, приходить в себя.

Полез смотреть новости. Уй, блин, что там творится! Проклинают ефрейтора Кузнецова. Как быстро изменился медийный настрой, с обожающего на проклинающий. Неужто только из-за земснаряда? Да нет. Не только.

Попытка захвата нашего корабля оказалась лишь как-бы пиком, выглянувшей из тёмных облаков вершиной грандиозного скандала. В дальнейшем симбиоз жуликов и экономических диверсантов проявился во всей своей красе. Даже не знаю, с чего правильнее будет начать перечислять ими содеянное. Так много всего переплелось воедино.

Конечно, все те, кто принимал деятельное участие в череде афёр и диверсий, успели удрать. Итальянцы, семейство, наёмные менеджеры. Нам осталось лишь подсчитывать свои грандиозные убытки и выкручиваться из ловко сотканных международных юридических сетей.

Ценное заграничное оборудование, которое итальянцы привезли сюда для видимости, оказалось бессмысленным хламом, лишь имитирующим своим внешним видом нужные станки. А то дефицитное оборудование, которое передало в совместное предприятие государство, оказалось частично похищенным, частично выведенным из строя. То-же и с завезённым сырьём, те его сорта, что подороже, подефицитней, были испорчены.

Вообще, был запланирован большой пожар, чтобы уничтожить ещё оставшееся от фирмы, но слишком раннее вскрытие операции с земснарядом спугнуло, заставило запаниковать и удрать чуть-ли не за считанные минуты до поджога.

Все активы, которые можно было вывести из компании, из неё вывели. Остались лишь гигантские долги. Фирма брала в кредит всё, что могла, опираясь на господдержку и удачную рекламу своего великого будущего. Во всех банках кредиты. У производителей набраны в кредит их товары, оборудование, транспорт, сырьё. У потребителей будущей предполагаемой продукции набраны задатки. Много задатков. Чтобы получить выгодные товары раньше других, в первую очередь, покупатели радостно вносили задатки. Все покупатели оказались «первоочередниками». Это были как организации, так и множество обычных людей, пожелавших приобрести, например, дешёвую, но очень хорошую пластиковую яхту.

Много оборудования и сырья было закуплено фиктивно. За большие деньги, якобы из телепорта, по морю привозили и складировали всякий хлам в упаковке. Довольные английские судоперевозчики возили всё это и прочее в долг, под государственные гарантии оплаты.

Было создано много явно фиктивных задолженностей иностранным представителям, с государственной гарантией оплаты. Не нарушая международного законодательства, РА никак не могла от них отказаться. Фиктивные долговые обязательства придётся признать и оплачивать.

В целом, постарались как можно больше «замкнуть» экономических цепей на иностранных подданных, которых РА никак не может просто послать куда-подальше. Придётся платить по счетам и выполнять всякие международные договорённости. У нас финансовое законодательство не очень, не тягаться ему с теми, кто это развивал веками. Высокоуровневых юридических организаций подобных направлений просто нет. Придётся платить. Своих можно «кинуть» по-беспределу, а вот иностранцам придётся платить.

На расширенной территории фирмы много построили и расширили, причал, ангары. В долг, естественно. Даже железнодорожный путь заказан, из китайских рельсов, так-как своих ещё не производим. Пока не началось производство, пустующие склады готовой продукции были сданы в аренду. Очень задёшево сданы, что обеспечило их наполнение чужими товарами. И товары эти пропали.

Афёра-диверсия имела широкие экономические последствия для страны. Видя непобедимого конкурента, другие фирмы, большие и маленькие, работающие с пластиками, стали сворачивать производства. Распродавать оборудование (его обычно скупали итальянцы по хорошей цене, в долг), увольнять специалистов. Отрасль умерла. У государства на руках оказался большой невостребованный запас сырья. Теперь, чтобы получить за него какие-то деньги, придётся продавать за границу, поддерживая чужую промышленность.

По контрактам, как высокоценных специалистов, в РА пригласили самую непотребную шваль самых непотребных стран. С этой швалью были заключены договоры от лица государства, дано гражданство, даны в собственность прекрасные коттеджи и подъёмные. Отнять назад всё это просто так, без международного скандала, не получится.

А медийное лицо всего этого ефрейтор Кузнецов! Яркий представитель фирмы. Вот теперь меня и проклинают. Очень много людей оказалось пострадавшими. И такое впечатление, что всё население страны (и других стран тоже) вложило свои сбережения в акции и облигации. И ещё в лотерею, розыгрыш которой должен был произойти после начала производства.

Этак и линчевать могут. Повезло, пожалуй, что до гостиницы добрался без приключений. Сижу перед экраном монитора в унынии, впадая в прострацию.

Всю ночь так просидел. Всё ужасно, как людям на глаза-то показаться? Плеваться теперь будут.

Утром звонок. Звонит куратор.

— Вам надо ехать на общее собрание акционеров.

— Зачем?

— Участвовать в избрании нового правления.

— Да зачем мне это? Я лучше откажусь. И от акций откажусь, передам кому-нибудь имеющиеся. Тем-более, что они теперь ничего не стоят.

Следуют объяснения. Оказывается, фирма всё ещё формально существует. Её деятельность приостановлена, на имущество на время следствия наложен арест, но фирма ещё есть. Главные фигуранты дела, то-есть, сбежавшие преступники, лишены особым постановлением своей собственности. Имеющиеся у них на руках акции теперь считаются недействительными.

Предвидя подобное, злодеи в последние дни старались распродать имеющиеся у них контрольные пакеты акций, потихоньку, небольшими партиями. И самым замечательным оказалось то, что Анжела, то-ли от свойственного ей раздолбайства, то-ли уже просто на всё наплевав, передала мне в счёт гарантии контракта не простые акции, а те, которые имеют не один голос, а сто каждая. Их номинал, доля в прибыли, такие-же, как и у обычных, но вот при голосовании на собрании сто голосов вместо одного. Такие акции были у всех представителей семейства, и у Анжелы, естественно, тоже. И вот, в результате всего этого, как объяснил куратор, я стал обладателем самого большого количества голосов.

— Да теперь меня люди вообще убьют, узнав, что я ещё и самый главный в этой каше. Вон чего в СМИ-то пишут.

— С прессой мы уже работаем, она сменит тон на противоположный. А на собрании вначале выступит представитель государства и всё людям объяснит.

Так примерно и поступили. Людей успокоили насчёт личности «ефрейтора». Расписали, приукрасив, его новые подвиги в битве за земснаряд. А люди на собрании акционеров собрались, надо сказать, самые активные, самые влиятельные в стране. И самые богатые. Хоть тут и немного, в РА, богатых. Но всё-же они есть. Вот их, этих самых богатых, в первую очередь и обобрали с акциями и облигациями. Понятно, что они негодуют. И чуть-было на «ефрейтора» их гнев не выплеснулся.

Ну а дальше всё пошло, в общем-то, стандартно для АО такого типа. Хотел я свалить оттуда, мол, делайте тут сами, что хотите, но куратор не дал. На ухо шептал, наставлял. И вот к вечеру, после долгих мытарств, утонув в говорильне, оказался-таки избран директором. Исполнительным директором (и главным получателем теоретической прибыли) хрен знает чего. Чего там вообще могло от предприятия остаться, после полной распродажи за долги? А куратор поздравляет, хоть и со значительной долей ехидства:

— Теперь вы, можно сказать, настоящий владелец фирмы.

Очередное утро. Поеду, погляжу, во-что влип на этот раз. Исполнительный директор и главный получатель ништяков, блин.

Ну и что с этой фирмой? Земля государственная, взятая в аренду. Строения. На них пока ещё никто не позарился. Вот офисное. Всю мебель и прочее оставшееся уже вывезли, распродали. Хожу, смотрю. Вспоминаю, как тут раньше было. Вот директорский кабинет. Стало-быть, мой. Захожу. Пусто. Даже выключатели и розетки демонтировали.

У директорского кабинета индивидуальный туалет. Дверь в него уже отсутствует, сняли за долги. Захожу. Понятно, сантехнику тоже отвинтили. Ух-ты! А кафель-то тут какой! Подобный только в молодости видел, то-ли сталинских времён, то-ли вообще царских. Толстый и большой, сантиметров сорок сторона. Жаба проснулась. Как-бы мне его того. Это-самое, типа. На участок к себе. Это-ж моё теперь типа, да? Я-ж тут настоящий директор, я не подставной, как раньше. За мои мытарства надо-ж хоть какую-то компенсацию надыбать.

Узоры прекрасные. Краски не потускнели, насыщенные. Где, интересно, делают такой сейчас? В молодости перенял одну технологию. Рукастые, мастеровые мужички брали такую плитку и навивали вокруг неё красивый каркас из латунной проволоки, создавая кухонную подставку под кастрюли, чайники. Ну, я тоже попробовал. Но не настолько рукастый оказался, чтоб из проволоки красиво получалось. Тогда просто на клей снизу ножки, деревяшки приклеил. Как-бы мне тут наковырять-то? Если не на целую облицовку чего-нибудь, так хоть на подставки.

Крепко сидит. Потому-то, видать, его и оставили. Если отковыривать как-следует, небось, лопнет керамика, не выдержит. Внимательно высматриваю, может где не очень прочно, хоть одну плитку отколупать себе. Я-ж директор тут.

А, вон одна, вокруг трещины крупные, если внимательно приглядеться. В нижнем ряду у пола. Ковыряю её и она выпадает мне в руки. Ай! Мать-чессна! Это-ж клад! Тут тайник! Плитка когда-то раньше, наверное, вскоре после того, как её посадили на раствор рабочие, была отделена, а находящийся за ней бетонный блок, из которых сложена перегородка, расшатан и вытащен. В образовавшемся углублении не так-уж мало места. И всё оно заполнено!

Генеральный директор-бомж Князь Боярин Оболенский имел приставленных к нему под видом секретарей надзирателей. Они следили в основном за тем, чтоб он не напился на людях, когда надо было изображать деловую видимость. Ну и много чего другого чтоб не делал, не болтал и т. п.

Долгая вынужденная трезвость слегка восстановила мозг бомжа. Он начал проявлять активность. Так-уж мы устроены. Когда у нас остаются время и силы, ресурсы после наших действий по банальному выживанию, мы не можем просто застыть, как выключенный робот. Надо чем-то заниматься. Это, наверное, можно назвать платой за разум. Вот и умеренно протрезвевший директор стал интересоваться тем, чем занимается. Умеренно протрезвевший, потому-что всё-таки ему немного наливали. Обычно вечером. Чтобы лучше контролировать.

Подписывая ведомость на закупку запаса лекарств с Земли, Оболенский ухитрился включить туда настойку боярышника в большом количестве. Пришедшие лекарства сложили на складике при медпункте, куда и наведывался регулярно жаждущий директор. Постепенно он предусмотрительно растащил упаковки с пузырьками по разным обороудованным тайникам, один из которых и был в туалете при кабинете.

Ушлый алкоголик долго водил за нос секретарей-надзирателей. Внезапно, в самые ответственные моменты, пьяневший генеральный директор доставил немало проблем. К тому-же он покрылся аллергической крапивницей, что распугивало людей. Его наказывали, источники опьянения искали. И постепенно находили. Заначек становилось всё меньше.

Предчувствуя скорое исчезновение смысла жизни, то-есть, возможности принимать алкоголь, бывший бомж испытывал звериный ужас, переходящий в злобу и ненависть. Фактически ставший зеком в фирме бомж стал готовиться к последней схвате за «бояру».

Для того, чтобы генеральный директор имел соответствующий рангу респектабельный вид, его одевали и обували в изделия лучших земных производителей. В частности, в обувь традиционного европейского типа. Из английского полуботинка звереющий воинственный бомж извлёк супинатор и заточил очень качественную сталь. Вместо ручки был привязан армированный шнурок от того-же ботинка, облегающий петлёй ладонь.

Посещая цеха и производства, директор изловчился утащить из столярки зубастый диск циркулярной пилы, а из гаража мотоциклетную цепь. Из них он сделал кистень-любер, рассекающий воздух с жутким свистом и способный нанести ужасные раны.

Весь этот арсенал и лежал в тайнике поверх последней упаковки настойки, за которую Князь Боярин Оболенский собрался принять свой последний бой. Но проказник-случай разрулил судьбу иначе. И вот я еду восвояси, с одинокой керамической плиткой, упаковкой «бояры», с супинатором и кистенём.

Ну, и чего я нового узнал? Ничего, чего раньше не знал, вообще-то. Фирма, это недвижимость и профессиональный коллектив, который ещё не разбежался. Разбегаться им особо некуда, другие подобные производства раньше позакрывались, а государство вроде будет тут какие-то копейки пособия выплачивать. «Промышленная резервная армия», в здешней версии, как мне кажется, кейнсианства.

Ничего конкретного не надумав, поехал к кураторам, спрашивать совета. Те говорят:

— Вы ещё не понесли наказания за вашу авантюру. Неизвестно пока, чем это кончится, там, в принципе, вообще до высшей меры грозит.

— Так вы сами говорили, что специально даёте мне большую свободу действий. В расчёте на повторение творческой удачи. Я старался. Вот и накреативил.

— Получается так, что вы соучастник преступления государственной важности, попытки захвата сами знаете какого ценного корабля.

— Ну, два раза у меня хорошо получилось, с полынью и с мостом. А это вот промах первый раз. Пока в плюсе. И я хотел с вами посоветоваться перед принятием решения, просто не смог, потому взял ответственность на себя.

— Мы всё понимаем, и желаем вам только добра. И принимаем участие, помогаем вам. Вы вообще сейчас на свободе под подпиской о невыезде, а не в предварительном заключении благодаря нам. Идёт следствие, потом суд определит степень вашей вины и так-далее. А что касается вашего вопроса о этой фирме, то мы об этом просто не думали. Это-ж ваше личное дело. Но в целом, можно сказать, государство у нас поддерживает частные предприятия.

Ожидание развязки не стало длительным. Лучшие юридические силы страны были брошены на это дело. И вот, наконец, слышу:

— За проявленную преступную халатность старший сержант Кузнецов разжалован в рядовые, а так-же на него налагается штраф в количестве шести месячных окладов.

Потом рассказывали, что, мол, хотели сначала к высшей мере приговорить, а потом помиловать, прям перед расстрельным строем, как искупившего в бою. Не знаю, хохма или нет. Ну, вот, попроще обошлись. Разжаловали и оштрафовали.

А что-же фирма? А фирму государство решило сохранить. Уж не знаю, что большую роль в этом сыграло. Государственные интересы или частные желания тех-самых наших ограбленных влиятельных богачей, которые накупили акций.

Чтобы меньше платить отступного по государственным гарантиям из казны, особенно иностранным подданным, долги оставили за фирмой. Фирма-ж должна, да? Вот и ждите, пока она накопит. А она копит. Постепенно. Весьма постепенно. И небольшое пени ожидающим.

Оказалось выгодно восстановить и поддержать существование производства и по другим причинам, как это иногда тут делается. Например, имеется частная фирма с оборотом миллион экю и убытком в 100 тысяч, которая даёт рабочие места тысяче человек. Частнику в такой ситуации разумней закрыть фирму, чем работать в убыток. А страна потеряет от такого закрытия. Сотрудники из профессионалов превращаются в безработных, которым надо платить пособие. Раньше они платили налоги и запускали мультипликатор, а теперь, даже когда они найдут новую работу, им надо будет учиться и набираться опыта заново, постепенно восстанавливая свой доход.

Предположим, эта фирма платит государству налоги 25 %, то-есть, 250 тысяч с миллиона. Значит, выгодно будет оплатить из казны убыток в 100 тысяч и ещё подкинуть что-нибудь частному владельцу лично. Казна всё-равно получит доход вместо расхода при закрытии. И, конечно, сохранится производство как-таковое.

Вот и здесь наскребли какое-никакое оборудование. И дали нам. В долг. И госзаказ дали.

Вот так и стало тут, можно сказать, налаживаться оно, основное противоречие капитализма — противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения. Толпа работяг, работающих за невысокую зарплату, приносят прибыль кучке капиталистов-акционеров во главе со мной, ефрейтором Кузнецовым.

Получился производительный капитал, то-есть, в процессе производства, совокупность средств производства и рабочей силы. Прибавочный труд наемных рабочих создает прибавочную стоимость. Что используется нами, капиталистами, для присвоения этой самой прибавочной стоимости. То-есть, значит, вторая из трёх стадия кругооборота капитала. Первая форма капитала, на первой стадии его оборота, это деньги, вернее, денежный капитал, раз-уж он используется для для извлечения прибавочной стоимости. У меня их не было и нету, «дуриком заскочил». Правда, чуть не погиб.

Третья форма капитала на третьей стадии кругооборота, это товарный капитал. То-есть, понаделанные на фабрике пластмассовые изделия, совмещающие в себе начальные вложения и прибавочную стоимость. Их надо будет продать. Государство даёт заказ, денег с которого кое-как хватит, чтоб заплатить зарплаты и отдавать другие долги, а вот что касается прибыли нас, капиталистов… Ну, посмотрим. Денег как не было, так и сейчас нету. Только «боярой» с кистенём разжился.

Наша новая продукция, это корпуса катеров для артиллерии морской пехоты. Решили создать такую новую разновидность войска, ввиду общей ненасыщенности армий и флотов тяжёлой техникой. В носу катера крепится пушка, прям на своём полевом лафете, стреляющая прямо по курсу. Орудий у нас, понятное дело, не много, и они, как правило, разнотипные. Им даже, как в старину, личные имена дают. И под каждую модель свой тип катера проектируется.

Больше всего лёгких систем, и чаще советского производства. Кое-что смогли сюда перетащить, в основном до нашей войны. Противотанковые «сорокапятки» времён войны, ещё сохранившиеся на моб. складах, батальонные «трёхдюймовки».

Использование предполагается как в речных и морских десантных операциях, так и в морском бою. Мореходность, понятно, невысокая, низкий борт. Ну так в открытое море их и не направят в шторм. Важнее владение каналами и реками. Подойдя к берегу и расстреляв замеченных врагов, пушка может быть легко демонтирована и перекатываться по суше силами расчёта на канате. Пока не будет каким-либо образом добыто наземное транспортное средство.

В 19-ом веке на вооружение была принята 2,5-дюймовая (63,5-мм) скорострельная (5 выстрелов в минуту) пушка конструкции Владимира Барановского. Впервые в бои она вступила в русско-турецкую войну 1877-78 гг и в туркестанских «делах». Орудие изготавливалось в трёх вариантах: конная, горная и десантная пушки. Интересующий нас десантный вариант мог устанавливаться в носу корабельной шлюпки и стрелять прямо по ходу. Правда, там снимались колёса и ось вставлялась в специальные крепления в бортах. На берегу пушка перемещалась восемью человеками. Ещё 8 тащили повозку со снарядами. (Раз-уж зашла речь о пушке Барановского, стоит упомяуть, что это была первая в мире из подобных скорострелок. Хоть её баллистика и не была достаточно хороша, эта пушка заложила конструктивные основы для создания последующих систем, в первую очередь «трёхдюймовки» образца 1902 года. В Боксёрское восстание из них отстреливались от китайцев, а в Русско-японскую обороняли Порт-Артур. На «Варяге» в его героическом последнем бою было установлено две десантные пушки Барановского.)

Идёт проектирование новых типов катеров, у которых кроме пушек в носу, ещё и автомобиль. Лёгкого, в котором на корме установлен джип с отбором мощности, работающий на винт катера. И тяжёлого, с такого-же типа грузовиком. Соответственно, для лёгкой артсистемы, и для средней, типа «дивизионки» ЗИС-3. Съехав с катера на берег, получаем полноценную артсистему с тягачом.

В морском бою флотилия из нескольких таких судёнышек уверенно победит большой местного уровня развития «мановар». Быстроходно маневрируя, подавит огнём вражескую артиллерию, потом загонит экипаж под палубу, высадит абордажную команду морской пехоты. По международным договорам мы не можем иметь много больших судов, тогда как потенциальные противники имеют возможность вооружить свои крупные суда артиллерией. Мы знаем, что у возможного врага наготове соответствующие планы. Не ждать нашей атаки, как в прошлую войну, а приплыть к нашим берегам и разнести всё, что можно, из орудий и высаживать десанты. Наши новые многочисленные арт-катера смогут этому противостоять. Очередной виток по спирали гонки вооружения.

Производство пластиковых изделий нашей фирмы отлично во всё это впишется.

Корабелы, строители больших судов, тоже ждут своего часа на верфях. Иметь много больших судов нам нельзя, но строить-то можно! На продажу. Ждут, когда пойдёт в промышленных количествах отечественный металл. Будет жить судостроительная отрасль. Будет существовать некий ресурс, на случай кризиса. Достраиваемое на продажу судно может быть вооружено и отправлено на войну, ежели таковая случится. Да и договоры на постройку могут заключаться хитрым образом. Вот только надо дождаться своего металла, так-как иностранный дорог и может быть задержан политически.

Предполагается, что наше судостроение будет весьма конкурентно в этом мире и сильно потеснит прежде успешных изготовителей. Благодаря плановой господдержке. Покупателям будут предоставляться дополнительные бонусы, такие, какие не может позволить себе частная фирма. Будет постоянная скидка на топливо для купленного корабля, могут давать ещё какие-нибудь отечественные товары по уменьшенной цене, долгосрочным контрактом на вывоз, «моя» строительная фирма может построить причальную стенку купившему корабль. Так многим предпринимателям, да и государственным образованиям, будет выгодно вложиться, наладив долгосрочное сотрудничество. Таким вложившимся будет невыгодно разрушение нашей страны.

Ждут своего часа и строители кораблей малого класса. Пойдут в серии не подпадающие под запрет канальные контейнеровозы, канальные танкеры, «речные трамвайчики». Первенец ПДХ, как мне сказали, будет носить имя «Ефрейтор Кузнецов».

Заманчиво иметь возможность снарядить все эти маломерки торпедным вооружением. Но в попытке остановить гонку вооружений введён в действие международный договор, запрещающий разработку, принятие на вооружение и использование торпед и торпедных аппаратов. Поэтому идём на разные ухищрения, как в последнюю русско-турецкую войну. Спроектированы и могут быть быстро изготовлены шестовые мины и буксируемые «крылатки» с управляемыми по кабелю водными рулями.

Старая верфь в Береговом всё-же сейчас не простаивает. На ней достраивается из импортного металла транспортное судно «Купец Эльпидифор». Килеватое в корме, в носу оно с прочным плоским дном, что позволяет «выползать» на необорудованный пляж для разгрузки\погрузки, а потом сходить с мели, используя оставленные сзади специальные якоря. Понятно, что оно может быть использовано двояко, и для высадки военного десанта, и для мирных перевозок в неосвоенных районах. Судно поступит в распоряжение некого иностранного коммерсанта. Догадываюсь, что это такой-же коммерс, как я генеральный директор строительной фирмы. Водоизмещение судна больше тысячи тонн, оно может привезти тысячу снаряженных десантников.

Корпус из стали, а кормовая надстройка и ещё кое-какие детали из нашего, совместно с бразильцами, алюминия. Это для снижения ЭПР.

В начале 20-го века ростовский купец Эльпидифор Парамонов использовал подобное судно на Азовском и Чёрном морях. Во время Первой Мировой решили заложить в Николаеве 20 подобных вооружённых кораблей для десанта. Судьба их была разной. Некоторые из них были захвачены немцами, уведены врангелевцами в Средиземное море. Другие при советской власти достроены как канонерки с 130-мм пушками, воевали в ВОВ.

У нас подобные проекты по этой идее разработаны, разных водоизмещений, будут строиться для коммерческой продажи и для военных.

Ещё у нас ведётся обслуживание иностранных кораблей, их ремонт, замена машин, чистка обрастания.

Доминирование на море по крупным вооружённым кораблям сейчас принадлежит американцам. И мы стараемся усилить экономические связи с ними, укрепляя уже упоминавшиеся ранее сельскохозяйственные договорённости и многое другое, чтобы они были нашей защитой, чтобы им было невыгодно потерять нас. Береговой, это крупнейший бункерный порт, сюда американские эсминцы заходят на заправку.

Когда во времена кризисов случалась нехватка судового металла, различные государства переходили к бетонному судостроению. Так происходило в обе мировые войны. Из железобетона создавали даже большие корабли. Вот и у нас после войны создали соответствующую верфь. Правда, выпускает она в основном несамоходные баржи, а так-же различные гидротехнические сооружения. Причалы, волнорезы и т. п., буксируемые к месту установки и «притапливаемые» там. На месте службы они легко дорабатываются, если нужно, и легко чинятся, будучи повреждёнными, при помощи простой опалубки малоквалифицированными рабочими.

Используя вышеописанные наработки, расширяется сотрудничество с иностранными партнёрами. Например, с вышедшим к морю африканерским государством. Буры (что значит «крестьяне», сами они не любят, когда их так называют) смогли, наконец-то, после двухвекового «сожительства», оторваться от англичан. Для этого пришлось полезть в телепорт. Начав попытки оторваться с 90-х годов 18-го века, (когда британцы захватили Капскую колонию, мотивировав это захватом Наполеоном Нидерландов), трекбуры и фуртреккеры, в своих гигантских фургонах, претерпели множество испытаний. Великий трек, кровавые эпические схватки с зулусами и матабеле, создание и утрата нескольких государств, две англо-бурские войны, первые в мире концлагеря и «тактика выжженой земли» не сломили сильный духом народ. Очередное испытание, приход к власти Манделы в 1994 году, повлёкший за собой всплеск преступности и ввод в действие программ АНК, при которых приоритет в трудоустройстве отдаётся чернокожим, волнообразно усилило миграцию африканеров.

Выйдя из орденского телепорта возле Порт-Дели, отправились, теперь уже не на запряжённых множеством быков повозках, а на «Парамаунтах» и «Ури», вглубь здешней Африки. Освоившись вдали от моря и обретя там много полезного, от медных и полиметаллических руд до уникальных растительных веществ, стали искать путь самостоятельного товарообмена, выход к морской логистике, неподконтрольный внешним силам. И такой путь был найден, оканчиваясь выходом к Заливу в виде порта Копана. Здесь и началось наше сотрудничество. К неудовольствию индийских англичан, желавших получать всё бурское сырьё на свои предприятия подешёвке. Была даже некая война, которую при желании можно назвать третьей англо-бурской, где англичане действовали в основном отрядами наёмников.

«Африканерская волна» уже не новинка в потоке здешней иммиграции. Но есть направление нашего предполагаемого сотрудничества с переселенцами, которое только едва-едва наметилось, и, скорее всего, бурно расцветёт в ближайшем будущем. Это ответвление «Кремлёвско-африканского консенсуса». Предвидя скорый кризис в России, олигархи разных уровней судорожно перебирают варианты дальнейшего существования. Особенно те олигархи, кто уровнем пониже. Примеры реальной земной жизни показывают, что не выйдет стать полноправным членом элиты какой-либо страны, убежав в неё с наворованным. Такого там за один стол с собой не сажают. А наоборот, «грабят награбленное». Самый яркий пример Березовский, обобранный до гигантских неоплачиваемых долгов. На Западе ограбят, да там вообще список Магнитского и т. п., в другую сторону бежать? В Азию, в Китай? Есть такая группа, кто пытается Китаю услужить, но понимая тот менталитет… В общем, не выходит примкнуть к какой-либо внешней силе и при этом остаться кем-то более-менее значительным и свободным. Значит, выход только в обретении полной самостоятельности. А где это возможно? А где мало-развитые живут. И вот уже начаты африканские спец-проекты. Сначала из госбюджета даются громадные долги разным негритянским странам, которые они в принципе не смогут отдать. А потом долги начинают списывать и давать туда средств ещё. Под договорённости с местными властями о «распиле» уже в частную собственность. В результате российский олигарх укореняется там уже в качестве африканского царька. Со своей территорией, своей ЧВК для охраны и каким-нибудь направлением дальнейшей экономической деятельности. Консенсус заключается и в том, что остающиеся в постпутинской России, рассчитывающие остаться в ней князьями после исчезновения нынешней нарисованной «скрепы», будут помогать отбывающим в Африку, дабы избежать конкуренции на родине, будут давать серьёзные виды вооружения и т. п.

Отдельная интересная тема, как там в Африке эти «новые русские» будут вступать в сношения с мощной китайской экспансией на «чёрный континент».

Вышеупомянутое ответвление той деятельности, это будущая волна миграции олигархов в наш новый мир. А что нужно такому мигранту? Естественно, своё княжество. Физически, в идеале, это оборудованная в порт бухта, естественная или искусственная, и другие постройки на берегу. И разных размеров корабли. Всё это могут создавать для «новых русских» наши производственные мощности. И идут, как я знаю, по этому поводу бурные дискуссии в нашем руководстве. Ведь, помимо того, что тут неплохо наварить можно и поддержать само существование наших соответствующих отраслей, этих новоприбывших крыс, бегущих с тонущего корабля, хочется за содеянное ими просто приговорить.

Вот такие дела.

А что-же с моими капиталистическими доходами по акциям? А всё долги, долги, долги. И ещё раз долги. Доходы фирмы будут раздаваться по долгам, такой был достигнут консенсус, «мировое соглашение». А долгов очень много. Платить-же за свой госзаказ страна не особо много собирается, обычный частный производитель за такой заказ, наверное, и не взялся-бы. Так-что, могу, пожалуй, до доходов и не дожить.

А фирмой ещё и управлять кто-то должен. А кто? Я в этом не смыслю ничего. Поуправлял уже, хватит. Чуть не до расстрела. Вот и отдал свой директорский оклад, наняв формально заместителей, которые будут все дела за меня делать. Советчики ещё эти, кураторы. Навязали мне всё это, хотел-же сначала отказаться. Видать, опять хотят что-то своё замутить.

Прошёлся в очередной раз по территории, высматривая, чтобы тут ещё по-директорски прихватизировать. Нашёл на свалке треснутый пластиковый погреб. Сейчас такие стали популярны в земной России, водонепроницаемые, сверху люк. Спускаешься по лестнице, внизу почти в полный рост стоять можно. Вот и здесь такие пробовали делать. А этот бракованный, треснул. Товарную ценность потерял. Его при распродаже за долги чинить не стали, просто выкинули. Ну, а я воспользовался служебным положением. Нашёл ещё полосу пластика, попросил, чтоб на трещину приклеили.

Привёз домой, вкопал в грунт. Сверху дёрном замаскировал, люк тоже. Будет тут секретная кладовка, сокровищница. По бокам полочки сделал. Тащу туда то, что вернули после временной конфискации. Раскладываю на них свои сокровища, как пушкинский скупой рыцарь. Советские и российские золотые «червонцы», ещё из Москвы привезённые, «сеятели» и «егорки», и прочие. Серебряные монеты тоже. Запас аметистов из шахты возле обители и драгоценный опалесцирующий камень, завёрнутый в кусочек замши. Три кило здешних золотых рублей, полученных в награду за мост, и разные слитки всё за тот-же мост. Монеты и перстни из рейда на пиратский порт, серебряный сосуд и дорогая джамбия оттуда-же. Полученные за агентурную деятельность в Нью-Одессе дорогущий «Вихрь» без патронов (которые тоже очень дороги, контрабандные, потому и не покупаю) и очередной 100-граммовый слиток, на этот раз с изображением квасной бочки. Пачки акций. И последняя добытая ценность, анжелин бюстгальтер с алмазами.

Рассказ подходит к концу. О чём ещё упомянуть напоследок?

Валида на участке учится ездить на велосипеде. Велосипед ей, пока-что, как Электронику, бегать мешает. В состязаниях спортивных тренеров за сердце потенциальной чемпионки Валиды пока-что побеждает тренер велоспорта. Потому-что велосипед с красной рамой и ослепительным на нашем ярком солнце сверканием хромированных деталей очень понравился Валиде. Раньше, в своей прошлой жизни, она такую большую и красивую вещь, как велосипед, кажущийся изысканным украшением, и не видала вовсе. Вот теперь и учится им пользоваться. Намедни разогналась под уклончик, пробила аж две помидорных «стены» сразу. Добавила несколько новых шрамиков к своим старым.

Дети с Валидой (впрочем, она по многим параметрам тоже ещё дитя) занимаются физкультурой на лужайке перед домиками. Базы карате им уже мало, подавай всяких зверств побольше. Вспоминаю годзю-рю (если память не изменяет) ката. Сначала два нуки-учи по слабым точкам, потом шею ломать движением таза. С терминологией вообще беда, часто одним названием разные люди называют разные вещи. Сам привык называть «нуки-учи» удар тем ребром ладони, которое со стороны большого пальца. Ката начинается с прямого удара кулаком в голову. Этот удар отбивается жёстким учи-уке (блок изнутри наружу). Атакующий использует этот жёсткий блок противника для того, чтобы как-бы удариться своим бицепсом о жёсткое предплечье. Мышца от этого резко сокращается, плюс рука сама-собой начинает работать как плеть. В результате первое нуки-учи бьёт по шейным позвонкам сзади, обойдя защиту. Противник начинает непроизвольно наклоняться вперёд.

Две до сих-пор не задействованных руки обоих участников находятся у пояса наизготовке. Атакуемый бьёт прямой удар, как обычно поступит непроизвольно человек в такой ситуации. Этот удар сбивается вбок внутрь бицепсом и от жёсткого воздействия на бицепс опять вылетает нуки-учи, на этот раз в горло продолжающего наклоняться вперёд. После этого первая рука (бившая нуки-учи в шею сзади) производит захват за плечо второй руки, образовав таким образом замок вокруг шеи наклонившегося противника. Макушка наклонившегося при этом упирается в слегка отведённый назад таз. Резким движением таза вперёд шея ломается. Дети в полном восторге.

Орденский «Предатор» покружил над участком и улетел, переполошив местный животный мир. Наснимал наши японские ужасы, шпионская гадина. Чайки понеслись в разные стороны в панике, а кожистые ящеры наоборот, замедлились, набирая высоту и готовясь к воздушному бою. Беспилотники и самолёты не только разведку ведут, но и демонстрацию силы осуществляют. Смотрите, мол, мы уже здесь, не вздумайте шалить! Вот только ящеры не очень пугаются, с пути не улетают, натура у них такая, случаются столкновения.

Ну вот, пора уже и ехать. Экипаж уже ждёт меня. Помимо всего вышеизложенного, шла непрерывная подготовка к походу. Но об этом в следующем рассказе.

Ночной пилюкан, петушиный крик поутру.

А томаты, теперь правильно «прищипанные», начинают давать плоды!

Часто задаваемые читателями вопросы дают понять то, что им читателям, не всегда ясна логика моего продолжения крузовского мира ЗЛ. Между тем, это именно логическое продолжение тех социальных и политических образов, созданных Андреем и так нас завороживших, а не эмоциональное убожество алогичного подражания, чем, как-правило, грешат «сектанты-свидетели Круза». Вы помните, конечно, чем заканчивается крузовская ЗЛ? Захватом телепорта. Что это означает для того мира? «Конец истории», как писал наивный Фукуяма. Мир уже не сможет быть прежним. Доминирование надёжно переходит к РА. Орден просто исчезает, ибо оказывается слишком много желающих линчевать его за сокрытие лёгкости обратной связи, отчего было так много личных трагедий. Дальше уместно будет писать уже совсем другую историю, о том, как новый мир начинает влиять на старый, земной. Как из телепортов выскакивает русская десантура и с криками «За ВДВ!» бросается купаться в вашингтонские фонтаны на лужайках перед Белым Домом.

Сохранить дух крузовского мира логически можно лишь отменив скорую и окончательную победу, линейно выстраивающуюся из концовки того, что написал Андрей. Ради этого и придуманы ядерные удары, лишившие РА телепорта. Орден, не имеющий сам ядерных сил, не успел-бы помешать победе захвативших ТП. На что и был расчёт напавших. Но был сделан несложный, в общем-то, шаг, который не додумались предположить авантюристы: для сохранения влияния в тот мир был допущен кто-то из «сильных мира сего». Ради возможности проводить ядерные испытания, ограничиваемые международными силами на Земле, новый игрок помог сохранить в новом мире существующий статус-кво. Но этот новый игрок не заинтересован и в полном уничтожении РА, что усилило-бы Орден и позволило-бы Ордену более резко диктовать условия. В результате любимая нами крузовская Земля Лишних сохраняется, сохраняется самый дух её. История продолжается.

Этот рассказ был вначале задуман как описание исследовательской миссии на броневике на запад, в перспективные для развития страны области за рекой, в предгорья (с неожиданными для экипажа сражениями). Но вступление слишком затянулось, превратившись в самостоятельное повествование. И желание выложить вещь к Новому Году, чтобы читателям было, что почитать в каникулы, заставляет прерваться. Продолжение следует, оно уже продумано.