Зеленая война

Глава 24

Эко-люди нашли нас сами. Утром, когда мы собирали палатки и спальники, из-за деревьев вышли четыре человека. Я, честно говоря, ожидал увидеть кого-то вроде эльфов. Или там дриад… Ну чтобы обязательно все в зеленых тонах, стильные узоры на лицах, луки и стрелы.

Хозяева территории меня разочаровали. Наверно, прятаться им в своем лесу было не от кого и незачем. По крайней мере, они были одеты в обычные штаны и куртки, даже не камуфляжные. Добротная одежда спортивного типа. Чистая, целая, как вчера из магазина.

Два темноволосых высоких мужчины, один невнятно русый, пониже, и молодая женщина с почти черными, гладко прилизанными и собранными в пучок волосами. Наверно, если бы к нам подкатили гопники в поддельном адидасе, я бы и то не испытал такого потрясения.

Меж тем им навстречу вышли Лариса и Илья, а мы сгрудились у них за спинами, как школьники на экскурсии.

– Добрый день! – один из пришедших улыбнулся. Его выделял нож в чехле на поясе и недлинная, но густая борода. У остальных ничего даже отдаленно напоминающего оружие видно не было. И где-то они умудрялись доставать бритвенные принадлежности. – Чем обязаны? Меня зовут Марк, сегодня я уполномочен говорить от имени Леса.

– Здравствуйте. Мы со станции, – Лариса откашлялась, – Надеялись прийти к соглашению. К миру.

– Давайте сядем, – предложил Марк.

Все по-домашнему расположились на расстеленных пенках. Может быть, я чего-то не понимаю, но это никак не походило на серьезные мирные переговоры двух крупных враждующих сил. Гости с интересом рассматривали нашу экипировку и браслеты. На них самих и смотреть-то было нечего.

– Слушайте, – проникновенно начал вожак лесных, – ваши сюда уже ходили-ходили. Говорите, что хотите мира. Так и пожалуйста! Мир – везде. Вот он – мир, оглянитесь! И на ваш жизненный уклад тоже никто не покушается, насколько я знаю. Я очень хорошо понимаю, что вы раз и навсегда хотите выбраться из своего снега. Опять же – пожалуйста. Всех людей с вашей станции мы не то что готовы – рады будем принять. И еще десятки других. Но речь-то идет о тысячах! О тех, кто спит сейчас в криохранилищах. Им нужны будут ресурсы, производство, пища. И все снова вернется на круги «человек – царь природы». Мы вас в сотый раз спрашиваем – есть у ученых какая-то программа мирного сосуществования, которую примут все люди и которая позволит всегда соблюдать баланс?

– Вы же отлично знаете, что нет, – наш биолог глубоко вздохнула. – Чтобы получить согласие от всех людей, надо их сначала разбудить, ввести в курс дела, убедить. Потом переубедить. Потом выявить несогласных и… ммм...

– И особенно тщательно переубедить, – хихикнула девушка из лесной группы, впервые подав голос.

– Вот именно, – Ларисе усмехнулась, но видно было, что ей не до шуток.

– Ну так и чего вы от меня хотите? – развел руками Марк. – Предлагаете принять всех обратно без всяких условий, а потом посмотреть, что будет? И, если будет плохо, снова заняться геноцидом?

– Ну ведь люди, наверно, чему-то научились после прошлого раза?

– Наверно! – горько фыркнул собеседник. – Напомните, сколько в нашей с вами истории было мировых войн? Больше одной, правда? А войн вообще? Так что насчет обучения на ошибках я бы не горячился.

– Ну так и что – нам вот так сразу возвращаться обратно ни с чем? – грустно вопросила Тамара, трогая Ларису за локоть. Психолог, тоже мне. А эмоции сдержать не может.

– Знаете, нет, – неожиданно сказал Марк. – Прогуляйтесь с нами до ближайшего крупного города, посмотрите, какие там есть условия для ваших отмороженных. Приглядитесь в процессе, как мы живем. Ну, чтобы своим, так сказать, расписать во всех красках имеющиеся варианты. А то они нас, небось, представляют голыми разрисованными дикарями с копьями и без мозгов.

Его спутница снова хихикнула, остальные тоже заулыбались.

– Хорошо! – начальница приободрилась. Сколько будем добираться? Тут ведь пешком не больше трех дней?

– Я думаю, с неделю, – переговорщик задумчиво наморщил лоб. – Во-первых, дороги неидеальны. Недавно шли дожди, и все подразвезло. Во-вторых, пойдем не совсем напрямую. Чтобы вы могли вдохновиться хорошенько.

Шен и Илья приблизились к Ларисе и о чем-то начали общаться с ней в свойственной им беззвучной манере. Один из них (было нелегко различить в скафандрах, кто есть кто) много жестикулировал, и мне подумалось, что он перешел в разряд Новых совсем недавно. Как я выяснил, после перевоплощения сохранялось довольно много старых привычек, жестов и даже эмоциональных реакций на события. Снова в памяти всплыло предсмертно искаженное лицо Селима, но я постарался отогнать образ прочь.

Нашим Новым явно не нравилась идея длительного пребывания в лесу. Не зря они нацепили свои костюмы, наверняка сильно обременяющие энергетическую сущность. Похоже им могло навредить здесь абсолютно все. Само по себе, как факт, без всякого злого умысла.

После длительного молчаливого спора Илья резко отошел к своему рюкзаку и начал демонстративно рыться в нем спиной к нам. Шен, в привычной манере давно преобразованных, спокойно отплыл к своей свернутой палатке и начал раскладывать ее заново.

– Мы пойдем с вами впятером, – сообщила Лариса.

– Уверены, что брать с собой зеленого – хорошая идея? – уточнил один из спутников Марка. – Никто не может ручаться за его безопасность, если он напорется, скажем, на какой-нибудь сучок или шип.

– Он знает. Но Илья – важный участник исследовательской группы. Кроме того, пора им уже учиться взаимодействовать с вами. Если бы не их дендрофобия – они стали бы идеальным компромиссом между нами и вами.

– Почему? – удивился гость.

– Сами подумайте: ресурсы им практически никакие не нужны, то есть решена проблема заводов и городов. А кроме того, они общаются на ментальном уровне. Как я понимаю, вы с Лесом связываетесь подобным образом?

– Точно, – протянул эко-человек, – никогда не смотрел на это в таком ключе.

– Данный вариант, насколько я помню, вам тоже предлагался, – тихо сказал Марк. – Но, видите ли, не все готовы переодеться в энергию.

– Не все, – вспылила биолог. – Думаете, так просто их убедить? Вы бы видели, какие они просыпаются.

– Да зачем убеждать? Засунули всех еще сонных в свои установки, шлеп-шлеп: новая счастливая жизнь!

– А выбор? Личная свобода?

– Да какая свобода, оглядитесь! Ваши этическо-демократические догмы свое отжили. И, кстати, до добра не довели.

Женщина только молча проверила, как затянуты ремешки рюкзака. Видимо, этот спор велся не в первый раз и не первый год.

Тамара подошла к ней и ободряюще сжала локоть, получив в ответ вымученную мимолетную улыбку. И мы, дособирав оставшееся, двинулись по тропе за новыми знакомыми. Шен, всей фигурой выражая неодобрение, остался дожидаться нас на опушке.

– Держу пари, все эти дни он так и будет отсиживаться в палатке, – заметила наш психолог.

***

Почти сразу пришлось растянуться цепочкой, и Илью мы поставили в середину, чтобы максимально обезопасить его от взаимодействия со всяческой флорой.

Смешанный лес был пронизан солнцем и ароматом молодых листьев. Иногда налетал прохладный ветерок. Почва была каменистой и бугрилась сетью древесных корней. По правую руку местность полого спускалась к большой реке или длинному озеру. Весь берег порос ольхой и высоченным, в рост человека, успокаивающе шуршащим камышом. Безумно хотелось усесться на берегу, дотронуться до воды и глядеть, как по голубой ледяной глади бегут отражения облаков.

А еще удочку, костерок. Друзей. Как они там без меня, в далеком две тысячи двадцатом? Хорошо, наверное. Тоже где-нибудь на бережке жарят шашлыки, бренчат на гитаре и не подозревают о нависшей опасности. До Зеленой войны остается еще пара десятилетий.

Слева вздымался довольно крутой склон. То там, то сям торчали огромные замшелые гранитные валуны. Много было упавших сухих стволов, некоторые даже перегораживали тропу, и через них приходилось перелезать.

Тяжелее всех это давалось Новому. С одной стороны, я ему сочувствовал. С другой – гаденькая мыслишка «а вот и вам не все легко дается» втихаря вызывала неоправданное, но приятное чувство, сродни злобному хихиканью.

Мы все время двигались вдоль воды, и, когда справа открылся большой песчаный пляж, остановились. Сегодняшний переход был куда легче и приятнее вчерашнего, но ноги все равно навязчиво ныли от накопленной усталости.

Марк занялся организацией кострища.

– Огонь? – поразился я. – Вам что, можно разводить его в лесу безнаказанно?

Лесовик поднял на меня глаза, усмехнулся:

– А ты думаешь, мы вынуждены ходить на цыпочках, не приминая ни одной травинки? А еще - ютиться в темноте и жутко страдать?

– Что-то вроде того, – признался я. – Меня, кстати, зовут Антон.

– Посмотришь, Антон. Не настолько тут все печально. Ничего, что я на «ты»?

– Ничего. Так даже лучше. И что же, никаких ограничений у вас нету?

– Ну, как… есть, конечно. Разумные. Вот, например, за непогашенный огонь, который распространяется и наносит большой вред – очень суровое наказание.

– Какое?

– Лучше тебе не знать.

– А еще за что?

– Лес почти не трогает нас, поверь. Просто просит не вредить ему. Мы живем, охотимся, потихоньку восстанавливаем те части городов, которые нам нужны. Кто-то в селах выращивает овощи, злаки (да-да, их тоже можно собирать и есть!) и съедобную живность. Да что там! Ты знаешь, что уже лет десять как снова работает гидроэлектростанция?

Вот тут я действительно обалдел.

– Серьезно? Так вы и с электричеством?

– А то!

– Так и чем же это все отличается от прежних порядков?

– Масштабами. Осознанностью, – Марк посмотрел на меня. – Многие бы, по-твоему, бросали мусор, где ни попадя, и бесконтрольно вырубали леса, не восполняя их, если бы знали, что все это – живое, мыслящее? Причем мыслящее не в меньшей мере, чем человек?

– Не знаю. Наверно, немногие, – я совсем не был уверен в ответе.

– Я думаю – никто бы так не делал, – заявил лесовик, улыбаясь. – Ты родился на станции?

– Нет. Я телепортнулся. Из две тысячи двадцатого года.

– О-о, – протянул собеседник. – И как впечатления?

– Паршиво, – не смог соврать я.

– Понимаю. Но это пока. Сейчас отогреешься от этого вашего зеленого снега и будет почти как будто не уезжал! – мужчина поднялся и хлопнул меня по плечу. Костер уже полыхал вовсю.

Душевный дядька. И умный. Ну, если не считать его веру в светлые мотивы человечества. Впрочем, он ведь наверняка не из размороженных, а значит все свои сорок-сорок пять лет прожил в новом мире. Сейчас семьдесят девятый, началось все в сороковом. Ну да, точно. Его понимание реальности здорово отличается от моего.

Пока грелся котелок, я отошел недалеко в лес и уселся на берегу, удобно устроившись в нависающих над водой корнях дерева. Не хотелось маячить у всех на виду.

Было хорошо. Солнце грело, пели птицы, по коре вверх цепочкой пробирались муравьи. Можно было представить, что все произошедшее со мной – страшный сон или дурацкая фантазия. В озере иногда плескалась рыба. Пару-тройку раз я слышал над ухом комара, но для целых туч кровопийц явно был еще не сезон. Мимо степенно проползла большая коричневая жаба, круглая и пупырчатая, как подгорелая оладья.

Никуда идти не хотелось. Мелькали воспоминания о нормальном мире и почему-то о Туяре. Промежуточного этапа, адских скитаний по холоду и снегу, не было. Наверно разум милосердно постарался затереть эту информацию.

Сейчас я был уверен, что все однажды наладится. Лесные люди явно не дураки и уж точно не дикари. Станционные и зеленые, вроде бы, тоже. Может, наконец пришло время мира во всем мире? Неплохо бы.

Я отстегнул ботинки и тронул воду одной ногой. Брр, ледяная! Новый комбез был куда легче зимнего, но климатизировал не хуже. Да и на ходу жарко в нем не было. Если вдруг, ВДРУГ, найдется путь обратно, в мою привычную жизнь, хорошо бы стырить один. А то и два. На рыбалку буду ходить, на лыжах кататься.

Я услышал как Денис, один из лесных, тот что русый, созывает всех к чаю. Как в школьном походе, честное слово! Но душевно. Вздохнул, поднялся. Медленно пошел между деревьями.

Уже приближаясь к границе пляжа, увидел сидящего на песке Илью. Шлем его «скафандра» был снят и аккуратно пристроен на камне рядом. Зеленое мерцание в ярком солнечном свете почти не угадывалось. Я хорошо видел правильный, вполне человеческий профиль. Ну, может, нос чуть длинноват.

Интересно, это точная внешность его телесного прототипа? Или его представление о красивом лице? Я уже знал, что Новые постепенно достраивают себя в соответствии с внутренними потребностями, но привыкнуть никак не мог. Это казалось лицемерием, что ли. С другой стороны, я совершенно не понимал, почему ни у одного из них нету, скажем, дополнительной пары рук. Это ведь очень удобно! Я уж о всяких других штуках вообще молчу.

Напротив Ильи сидела Лея. Та девушка из лесных. Она настойчиво совала ему в лицо пучок мелких желтых цветов.

– Посмотри! – убеждала она его, – Они совсем не страшные! Потрогай лепестки. Ну что ты, в самом деле? Как мы будем устанавливать мир, если ты шарахаешься от каждой травинки?

Илья мотал головой, отстранялся, но не уходил. Наверно, тоже очень хотел мира.

– Да ты возьми его за руку, – посоветовал я, выбираясь из-за деревьев. – Так проще объяснить будет.

Мда, давно ли я сам стал специалистом в данном вопросе…

– Не уверена, что можно. Вот если он сам…

– Почему?

Лея молча закатала рукав, повернув руку ладонью вверх. От самой кисти до локтя и дальше, под одежду, уходила широкая насыщенно-зеленая полоса. В первый момент я подумал, что это татуировка, но потом заметил, как линия слабо пульсирует. Словно зрачок на свету. Меняет насыщенность и оттенок.

– Что это? – я присел рядом.

– Наш симбиоз с Лесом. Хлоропласты вырабатывают хлорофилл и все такое. Знаешь? Из биологии.

– Знаю, – я невольно ухмыльнулся знакомой фразе. – Ты еще добавь, что London is the capital of Great Britain, раз уж мы по школьной программе пошли.

– Больше не capital, – ответила девушка и рассмеялась. – А вот этому обалдую я боюсь как-нибудь навредить. Ты в курсе, что их патологическая непереносимость всего растительного – почти чистая психосоматика? Они сами подсознательно делают свои тела уязвимыми к тому, что однажды погубило привычную цивилизацию.

– Слышал, – отмахнулся я. – Слушай, не пойми неправильно, но ты дофига умно изъясняешься. Честно, я ожидал от поколения, выросшего в лесу, совсем иного.

– Пфф-ф, в лесу! Да я того леса за всю жизнь видела – разве что на каникулах. Мама – медик, папа тоже в городе работает, по стройкам. А у меня одни радости, сначала школа, потом универ.

– Униве-ер?

Я еще был готов поверить в престарелых сельских преподавателей, тщетно пытающихся донести азы математики перепачканным полуголым детям в каком-нибудь хлеву. Но чтобы ВУЗ-ы?

– Так! – собеседница хлопнула себя по коленям. – Ты вообще ничего не понимаешь. И рассказывать можно до посинения. Объясни своему зеленоликому другу, что я не ядовитая, пусть возьмет меня за руку, и я через него передам тебе все образы.

Предложение показалось мне занятным. Я осторожно тронул Илью за локоть и постарался максимально внятно обрисовать ситуацию в голове. В ответ получил целый вихрь смятения, любопытства и недоверия, а в конце обреченное «ла-адно». Он решительно взял нас обоих за руки, и ничего ужасного не случилось.

Объединение трех разумов оказалось странным, приятным и будоражащим. Как будто чувствуешь себя в неоднородной, но дружелюбной общине. Нет, тут сложнее. В кругу друзей, которые точно не строят козней у тебя за спиной. А еще – ощущение силы. Как будто вместе мы можем свернуть горы.

Потом начали приходить образы.

Город отнюдь не лежал полностью в руинах, как это любят рисовать в фильмах про апокалипсис. Две трети зданий не пострадали, ведь растения не бросали на них бомбы и ничего не жгли. Стены в большинстве мест были оплетены вьющимися растениями, но это смотрелось даже красиво. По улицам ходили люди. Я отчетливо разглядел лоток со свежей выпечкой. Похоже, Лея его очень любила и видела каждый день.

Здание университета. Студентов не очень много и все они разновозрастные, но на доске – вполне себе сложные формулы, а не два плюс два. Корешки книг. Много книг. Библиотека?

Неработающий фонтан, превращенный в красивую клумбу. Везде цветы-цветы-цветы. На велосипеде проезжает девочка лет пяти, следом со смехом бегут еще двое ребятишек.

Вечер, уютное кресло, лампа с желтым абажуром. За окном темно, в руках электронная книга. Здоровенный серый кот настойчиво бодает головой в плечо, чтобы на него обратили внимание.

Зима, падает снег. Немолодая, но стройная и еще привлекательная женщина аккуратно украшает маленькую елочку во дворе мигающей гирляндой. Я чувствую, что дерево не против, оно дремлет. После веселого отмечания Нового года мишуру так же осторожно уберут, а весной в благодарность за праздник под корни вольют хорошее удобрение.

– Эй, у вас что тут, секта? – неожиданный вопрос выдернул всех из совместной грезы. Сверху вниз на нас смотрел Марк и откровенно потешался. Из-за его плеча выглядывала заинтересованная Тамара. Лариса стояла чуть дальше и тоже внимательно нас изучала.

Впрочем, картинка получилась и правда занятная. В стиле «дружба народов». Сидим мы такие на отшибе кружочком и держимся за руки. Когда я ухватил ладонь девушки, или она – мою, никто не заметил. Для процесса это было ни к чему, ведь ментальное видео шло через Илью в одну сторону, но получилось как-то само.

– Там чай стынет. И кое-что вкусненькое. Вы на базе, небось, кексы не особо часто печете, – сказал лесовик и направился обратно к костру.

– Потом мне все расскажете, – подмигнула Тамара и поспешила вслед за ним. Упустить кексы она не могла.

– Спасибо, – сказал я, вставая и отряхивая со штанин песок. – Я понял.

– Уж надеюсь, – Лея легко вскочила, но Илья еще держал ее руку. Он тоже поднялся, вытянул желтый букетик, который девушка уже успела пристроить за хлястиком своей куртки. После секундного замешательства резко поднес его к лицу, с вызовом поглядев на нас, а потом побрел к рюкзакам. Ни чай, ни вкусняшки ему для жизнедеятельности не требовались. Мы только ошарашенно переглянулись.