Здравствуй, сапиенс!

Космическая неизвестность

Просторный кабинет председателя правительственной комиссии постепенно наполнялся людьми. Сергей Борисович, хозяин кабинета, стоя у стола, крепко пожимал каждому вошедшему руку и широким, радушным жестом предлагал занять кресло. Николай Павлович сел у окна.

Неожиданно в кабинет вместе с референтом и незнакомым пожилым человеком вошел его зять, Виктор, со свертком чертежей в руке. Увидев Николая Павловича, он обрадованно шагнул навстречу, не замечая разделявшего их стола. Николай Павлович улыбнулся ему. И Виктор заспешил за своим начальником, который уже разговаривал с председателем комиссии. Николая Павловича обрадовало появление Виктора. Уже одно то, что он приглашен на встречу виднейших конструкторов ракетной техники с учеными, кое о чем говорило. Но, может быть, Виктор здесь лишь для того, чтобы носить за своим начальником чертежи?

О существовании этого молодого человека он впервые узнал, когда Лена, подвернув ногу на лыжной прогулке, несколько дней провела в постели. Николай Павлович с изумлением наблюдал за дочерью. Она довольно равнодушно, даже насмешливо относилась к своим поклонникам. А теперь… теперь у нее радостным ожиданием загорались глаза при каждом телефонном звонке парня, который донес ее тогда до станции.

Как только Лена поправилась, Николай Павлович попросил познакомить его с этим счастливцем.

Виктор вошел, высокий, широкоплечий, немного неуклюжий, явно смущенный своим вторжением в квартиру знаменитого академика. Он, вообще говоря, понравился Николаю Павловичу, но… уж очень он был прост! Все в нем было ясно, открыто, доверчиво, прямо… Слишком уж прямо! Это могло означать либо необыкновенную душевную чистоту и силу, либо… некоторую ограниченность. Лена, видимо, лучше разобралась в характере Виктора… Но он так и не смог до конца принять сердцем их женитьбу.

Когда Виктор кончил аспирантуру в Институте ракетной техники, они с Леной уехали в Сибирь. Теперь у них подрастал сынок Мишутка, ни разу не виденный им внук…

Николай Павлович разглядывал зятя.

Виктор возмужал за эти годы, и вместе с тем черты его лица стали тоньше, одухотвореннее.

Начальник Виктора все еще о чем-то вполголоса говорил с председателем комиссии. Иногда председатель обращался и к Виктору. Значит, он был здесь не просто в роли адъютанта.

— Не будем терять времени, товарищи, — сказал Сергей Борисович, взглянув на часы.

Тихий говор смолк. Все повернулись к председателю.

— Академик Морозов, — сказал председатель, — ознакомит вас с фактическими данными.

Николай Павлович хотел было подняться, но сидеть в мягком кресле было так удобно и он так устал, что, махнув на все рукой, заговорил буднично, не спеша:

— Мерцание звезд происходит теперь по замкнутой, почти круговой траектории вокруг Земли на высоте около четырех тысяч километров. Радиолокационное зондирование в направлении потухающих звезд никакого препятствия не обнаружило. Не дало результатов и фотографирование на самую чувствительную пленку, хотя любое физическое тело должно отражать в какой-то степени солнечные лучи и быть видимым по крайней мере на снимках. Перемещение «Неизвестности» сопровождается значительными возмущениями магнитного поля Земли. Вычисления показывают, что для того, чтобы вызвать отмеченное приборами отклонение света звезд, «Неизвестность» должна обладать массой, значительно большей, чем масса… Солнца. И еще одно интересное обстоятельство. Встречные метеоры не притягиваются, а отклоняются от нее. Следовательно, «Неизвестность» обладает и обычной, положительной, и одновременно отрицательной массой. Таковы факты…

— Какие предположения все же можно сделать о физической природе этого явления? — спросил председатель.

— На Западе кое-кто уверяет, что это шутка господа бога, — ответил, улыбаясь, Николай Павлович. — Ученым предстоит найти более совершенную гипотезу. Однако выводы сейчас делать рано.

— Может это быть космическим кораблем? — прямо спросил Сергей Борисович.

— Как и любое другое физическое тело, корабль должен отражать световые лучи, быть видимым, — осторожно ответил Николай Павлович. — Если это корабль, то его физическая природа по меньшей мере весьма своеобразна. С другой стороны… Любое космическое тело, захваченное полем тяготения Земли, будет двигаться по эллиптической, а не по круговой траектории. И еще — отталкивание метеоров… Короче — необходимы дополнительные исследования. Те факты, которые имеются в нашем распоряжении, очень ограниченны и противоречивы.

— Какие мероприятия могли бы помочь вам?

Николай Павлович окинул взглядом настороженные, внимательные лица участников совещания и встретился с глазами Виктора. Они просили, умоляли… Неужели он до сих пор мечтает о полете в космос?

— Туда необходимо послать приборы, — решительно сказал Николай Павлович. — Очевидно, много приборов, так как программа исследований поневоле должна быть обширной, всесторонней. Может быть, придется послать не один аппарат и не два… Это надо сделать немедленно. На Западе паника. Версия о божественной штуке — наиболее безобидный вариант запугивания. Газеты и радио кричат о космической агрессии, о войне миров, о необыкновенном психологическом оружии, будто бы примененном таинственными пришельцами. Действительно, два дня назад что-то вроде гипноза испытывали многие. Сейчас это прекратилось. Нужен спокойный, трезвый учет всех обстоятельств. Впрочем, уверять, что это неведомое явление ничем нам не грозит, было бы тоже несерьезно. Неизвестность всегда таит в себе угрозу.

Председатель удовлетворенно кивнул и, немного помедлив, спросил:

— Что скажете, товарищи конструкторы?

Все взоры сразу скрестились на академике Дорошенко. В последние годы Дорошенко получил всеобщее признание как один из ведущих конструкторов космических кораблей.

Сейчас он сидел молча, собирая в складки зеленую скатерть на столе и вновь разглаживая ее ладонью. Его сухое, худощавое лицо было спокойно.

— Мы думали об этом, Сергей Борисович, — сказал он, наконец, не поднимая глаз. — Мы можем послать туда приборы. Можем обеспечить возвращение всей информации, собранной ими, на Землю. Такие задачи успешно решаются нашими автоматическими космическими станциями. Но!.. — Дорошенко решительно пристукнул складку и взглянул на председателя. — Но аппарат должен совершать в космосе сложные эволюции. Ему придется, наверняка придется приблизиться к этому пятну, догнать его, остановиться, обойти вокруг. Иначе говоря, лететь должен корабль, управляемый в полете, с достаточно мощным двигателем и большим запасом горючего. — Дорошенко снова опустил глаза и замолчал. Потом негромко продолжал: — У нас есть проект такого аппарата. Он рассчитан на управление пилотом. Но вес велик — на такую высоту ракеты не смогут забросить его. Следовательно, — теперь он смотрел в упор на Николая Павловича, — нужна новая, более мощная ракета. Для ее создания, — он перевел взгляд на председателя и негромко закончил: — потребуется месяцев восемь. По меньшей мере полгода…

Председатель внимательно посмотрел на Дорошенко. По-видимому, все, что сказал сейчас генеральный конструктор, он знал и надеялся услышать что-то еще. Наступила тишина.

Николаю Павловичу стало не по себе. Молчание, опущенные глаза, бессилие этих людей — ведь это означало сейчас бессилие всего человечества.

Полгода!..

Какой сюрприз готовил космос людям завтра, может быть, в следующую минуту?