Здесь вам не клан 4 (СИ)

Глава 22

Николай Второй, император всероссийский, выглядел в точности, как на своих портретах. Широкие плечи, горделивая осанка, борода и подкрученные усы. Так и хочется заключить этого мужика в золотую рамку и повесить на стену, завершая километровую вереницу таких же самодержцев. Тот самый покровительственный взгляд, но с большим процентом жёсткости. Передо мной был хищник, управляющий стаей. Человек, который в полной мере осознает, что на место правящего дома с удовольствием бы пришли лидеры кланов и учинили бы беспрецедентную резню за трон. При условии, что им это позволят.

Церемониймейстер в шитой золотом одежде анонсировал выход Его Императорского Величества и начал перечислять все титулы Николая Второго. Это и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский и так далее. И Царь Казанский, Астраханский, Польский, Сибирский, Грузинский... И Государь Псковский... Я сбился на Эстляндском князе и перестал вслушиваться. Завершалось представление туманной фразой «и прочая, и прочая, и прочая».

Государь вышел в центр Тронного зала, тем самым приблизившись к своим подданным. Мы уже знали, что следует разойтись, образовать круг и создать тишину. Далеко не все оказались в первых рядах — гостей было слишком много. Поэтому рядом с губами Николая выгибался дугой микрофон. Когда император начал свою речь, его голос прокатился не только по Тронному залу, но и по всей анфиладе. Хорошая акустика.

— Дамы и господа! — провозгласил Николай Второй. — Сердечно благодарю всех, кто принял Наше приглашение и явился на ставший уже традиционным Осенний Раут. Здесь мы открываем для себя новые знакомства, ведём неторопливые светские беседы и наслаждаемся пищей для ума. В этих залах собрался цвет российского дворянства, клановая элита империи, банкиры, промышленники и государственные чины. Вы — соль земли русской. И я приветствую вас от имени всего дома Романовых!

Речь завершилась бурными аплодисментами.

Началась основная, наиболее скучная часть Раута. Люди разбрелись по Тронному залу, разбились на кучки, разобрали шампанское с подносов. Компании постоянно менялись — все спешили поздороваться со всеми, обменяться визитками или выразить своё восхищение. К императору скопилась целая очередь — все жаждали обозначить своё присутствие, засвидетельствовать почтение, удостоиться мимолётного кивка или пары тёплых слов. Это обязательная часть программы, но к чести государя следует сказать, что он не стоял на месте, а неспешно фланировал по залу, облегчая задачу своим верноподданным.

Когда дошла очередь до нас, властитель общался с Григорием Полевым, лидером Вечерней Звезды. Полев не производил впечатления великого мага — улыбчивый толстячок, чуть лысоватый, в очень хорошо скроенном смокинге. Добродушный балагур. Так и не скажешь, что архонт, адепт пепла и один из самых опасных магов империи, за спиной которого сотни выигранных поединков — преимущественно дуэльных. В молодости Полев сражался у врат красных дистриктов, рубился за власть внутри клана со старейшими родами страны и в этой мясорубке доказал свою силу. Насколько мне известно, сейчас предпочитает решать проблемы дипломатическим путём.

— Ваше Императорское Величество, — Игорь Игнатьевич чинно поклонился. И тут же добавил, обращаясь к Полеву: — Ваша Светлость...

Ах, да. Чуть не забыл: Полев ещё и титул герцога носит.

— Игорь, оставь эти церемонии, — лидер Вечерней Звезды рассмеялся, шагнул к отцу Даши и крепко его обнял. — Мы с тобой в одном отряде служили под Челябинском, из одного котла ели, а ты мне про «светлость».

— В самом деле, Игорь, — поддержал клановца государь, — брось эти расшаркивания. Сегодня вечер старых друзей.

Взгляд государя остановился на нас с Дашей.

— Красивая пара, — задумчиво произнёс Николай. — Для меня большая неожиданность видеть вас вместе.

Мы сдержанно поздоровались.

Я пожал руку императора в перчатке, Даша протянула свою ладонь таким образом, чтобы она оказалась снизу. Замена устаревшему обычаю целовать пальцы дамам.

Игорь Игнатьевич поспешил представить нас Полеву.

— Сын моего старого друга, — самодержец окинул меня оценивающим взглядом. — Вы взяли на себя большую смелость, юноша, присоединившись к этому мероприятию. Мне жаль, что так получилось с вашим родом — Корсаковы служили дому Романовых верой и правдой... Впрочем, будущее туманно. Быть может, однажды настанет день, когда световые маги вернут себе нашу благосклонность.

— Искренне верю, что так и будет, — улыбнулся я.

— Не смеем задерживать, — заторопился Вешенский. — Мы ещё не со всеми успели пообщаться.

— Конечно-конечно, — взгляд императора стал рассеянным. К нам подошли очередные аристо — импозантный мужчина средних лет и две его очаровательных супруги в строгих брючных костюмах. Игорь Игнатьевич обменялся с этим трио кивками и увлёк нас в глубину Тронного зала.

Как выяснилось, среди разодетой толпы аристократов присутствовали и другие члены царствующей семьи. Две жены императора (всего их было пять, и это без учёта многочисленных наложниц), вдовствующая императрица-мать, несколько детей — юноши и девушки нашего возраста. Я искренне обрадовался тому факту, что на Раут не заявились все члены царствующей династии, коих вместе с боковыми ответвлениями было не меньше сотни.

Разумеется, мы подходили к лидерам кланов — ещё одно обязательное условие, которого не избежать. Я познакомился с Василием Уваровым, главой Наследия, и Семёном Балакиревым, за которым стояли Искатели. Громов удостоил меня сухим кивком, а Борис и Лана сделали вид, что заняты общением со знакомой девушкой. После этого мы направились к группе военных, среди которых был и заклятый враг нашей семьи, Глеб Ярославцев. Что интересно, новый щит императора предпочёл одеться неброско — костюм-двойка, галстук, рубашка, начищенные до блеска туфли. Даже не смокинг. Подозреваю, что начальник Дворцовой полиции находился при исполнении, поддерживая ментальный контакт со своими помощниками.

К этому моменту я уже выстроил непробиваемую мысленную защиту. Поддержка блоков предполагала неслабый расход маны, но я не спешил погружаться в боевой транс. Только не здесь, на виду у представителей высшей знати и многоопытного волшебника, прожигающего меня глазами.

Ярославцев был черноволосым мужчиной с заострёнными чертами лица. Стрижка как у выпускника престижного универсистета. Никакой горы мышц, но по движениям я сразу почувствовал матёрого рукопашника.

— Виктор Корсаков, — процедил бывший личник Николая Второго. — Наслышан о ваших успехах в Академии. Странно, что вы поступили на ВЭС, учитывая традиции рода.

— Внешняя экономика перспективна, — я пожал протянутую руку. — У меня не столь выдающиеся таланты, если сравнивать с поколениями наших предков. Почему бы не сделать карьеру, торгуя с процветающими вселенными?

— Это, конечно, похвально, — произнёс Ярославцев, отпуская мою ладонь из стальных тисков, — но, боюсь, вам сложно будет совмещать новый вид деятельности с работой в тайной канцелярии.

Игорь Игнатьевич стрельнул глазами в мою сторону.

Даша ничего не сказала, но по лицу девушки было видно, насколько она удивлена.

— Оу, — Ярославцев считал реакцию моих спутников. — Вы не знали? Господин Корсаков — весьма многогранная личность. Я восхищён работой Особого отдела — без вас нам было бы сложнее контролировать кланы, синдикаты и всех этих тайных агентов, лезущих из параллельных империй. Я уж молчу про эмиссаров — говорят, это проблема ближайших десятилетий.

— Здорово, что вы не поинтересовались моими планами, Глеб Евгеньевич, — ответил я. — Юности свойственны метания, бесконечные поиски себя.

— Ваши планы меня не волнуют, — отрезал Ярославцев. — Безопасность Дворца сейчас в надёжных руках. И впредь ничего не изменится.

— Я ни на что не претендую, грандмастер. Рад, что вас всё устраивает в жизни.

Ярославцев промолчал.

Игорь Игнатьевич отрекомендовал меня каким-то генеральским шишкам, извинился за спешку и направился в противоположную сторону зала — к проёму, ведущему в анфиладу.

— Поосторожней с Глебом, — предупредил Вешенский. — Он не любит подковёрных игр и предпочитает жёстко устранять конкурентов.

— Вряд ли во мне можно видеть конкурента в нынешней обстановке, — невинно улыбнулся я.

— Весной Ярославцев был простым личником, а твой отец — щитом государя, — отрезал Игорь Игнатьевич. — Времена меняются.

— А что это за новость про Особый отдел? — шепнула мне на ухо Даша. — Ты работаешь фискалом?

— Тсс, — прошептал я, сделав заговорщицкое лицо. — Если скажу правду, мне придётся тебя убить.

— Я серьёзно, — надулась девушка. — Расскажешь?

— Нет, конечно. Я под подпиской.

Наверное, кто-то другой на месте Даши попытался бы строить из себя обиженку, чтобы вытянуть побольше информации. Вешенская обдумала мои слова, кивнула и больше не поднимала эту тему в разговоре. Чем заслужила ещё одно очко в копилку.

Мы начали кружить по залам.

Мне встречались уже знакомые личности. Муравьёв-Бельский, ректор Магикума. Фердинанд фон Зандер, зыркнувший на меня исподлобья. Владимир Ошанин, глава Министерства Обороны Дистриктов — этого сурового вояку часто показывали в выпусках новостей. Трофим Заболоцкий, директор Центробанка. Лаврентий Соколов, портальщик-архонт, пробивший врата в одну из отдалённых провинций Чайнворда. Живая легенда, хотя и покрытая морщинами. Годы не щадят никого — даже тех, кто пользуется эликсирами и услугами биоскульпторов...

Я закладывал на всю эту тягомотину несколько часов — так оно и вышло. Бесконечные обмены визитками, попытки вписаться в чужие компании, комплименты дамам... Вскоре отец Даши нас оставил — обязательная часть программы перетекла в хаотичный трёп, именуемый светской жизнью. Насколько я понял, Игорю Игнатьевичу позарез нужно было встретиться с «очень полезными людьми». Мы с Дашей время от времени вливались в молодёжные группы, подключались к пустопорожним беседам, много смеялись и заводили знакомства, которые, по мнению Даши, могли «вырасти в нечто интересное».

Мой час пробил, когда Даша пересеклась с Викторией Вансович — своей давней подругой из запорталья. Вика была огненно-рыжей красоткой с усыпанным веснушками лицом. О моём существовании девчонки тут же забыли. Я шепнул Даше, что отлучусь ненадолго и вальяжной походкой направился в дальний конец Чесменского зала. Я мог бы спуститься на первый этаж, чтобы попасть в Гербовый корпус и архив, но существовал более быстрый путь. Кроме того, у меня не было ни малейшего желания светить свою внешность перед камерами.

Отыскав уборную, я вошёл внутрь и мимоходом успел восхититься роскошью сортира. Даже здесь проектировщики ухитрились отделать всё золотом, мрамором и дорогущей итальянской плиткой. Кабины открывались автоматически и блокировались сенсорами. Присутствовали очистители и увлажнители воздуха.

Разминувшись с незнакомцем в смокинге, я спустился по ступенькам, прошёл через ту часть уборной, где располагались умывальники с зеркалами и сушилками для рук, а затем юркнул в свободную кабину. Запечатал магнитный замок сенсором и вытащил из внутреннего кармана пиджака жевательную пластинку с мятным вкусом. Разумеется, эта хрень была не тем, чем казалась. Брукс раздобыла мне магическое средство, позволяющее в течение часа поддерживать чужую внешность. Я не биомаг, но интересно же побыть в чужой шкуре. Разжевав и проглотив пластинку, я выждал положенные две минуты, а затем вызвал из глубин памяти образ Ярославцева.

В данном случае не требовалось активировать специальный знак или работать с гримуаром. Чужой облик выполнял функцию триггера. Меня тут же начало корёжить, ломать, перекраивать. Кости сжимались, ведь новый щит императора был ниже меня на полголовы. Слегка расширились плечи. Но хуже всего было с лицом. Исправлялась форма черепа, выпадали старые и отрастали новые волосы, сглаживались и перетягивались лицевые мышцы, менялся оттенок кожи. От боли и напряжения у меня даже слёзы выбило из глаз. Цвет этих самых глаз тоже наверняка поменялся.

Отпустило.

Казалось, прошла целая вечность этих мучений.

Стряхнув с себя остатки волос, я встал с унитаза. Смокинг теперь сидел на мне не так хорошо, но всё же приемлемо. Я не ставил перед собой задачу идеально продублировать оригинал. Хватит и примерного сходства. При любом раскладе меня выдаст биометрия, я же не могу её скопировать. Эта маска — на первое время.

Подумав, сужаю плечи.

Неудобно ходить в пиджаке, который трещит по швам.

Вновь присаживаюсь на крышку унитаза, подворачиваю штанины. Совсем чуть-чуть. Выпрямляюсь. Ну, вот. Уже лучше.

Аккуратно собираю выпавшие волосы, бросаю в унитаз, спускаю. И под жизнеутверждающий шум бачка выхожу из кабины.

Отделение с умывальниками пустует.

Критически осматриваю себя в зеркало. Фигура моя, но лицо полностью изменилось. Я стал ниже. Из зазеркалья на меня пялился Глеб Ярославцев. Не идеальная копия, но очень похож. Большего и не надо.

Выхожу из уборной.

И быстрым шагом направляюсь в Танцевальный зал. Веду себя уверенно, сухо киваю чужим знакомым, краем глаза отмечаю сотрудников Дворцовой полиции. Все эти ребята придерживаются дресс-кода — одеты в смокинги и костюмы-двойки, но их выдают повадки, серьёзные выражения лиц и крепкие фигуры. Я уж молчу про оружие, которое пряталось под пиджаками, а не призывалось из ноосферы.

Телефона у меня с собой не было.

Из Танцевального зала я попал в Голубую приёмную. Дверь была заблокирована простеньким замком, реагирующим на электронный ключ. В обычные дни эту дверь не закрывали, только в часы большого скопления гостей. Брукс отправилась во вчерашний день, чтобы проникнуть во Дворец под видом прислуги и перепрограммировать устройство. Если её схватили, я не смог бы войти внутрь...

Но я вошёл.

Голубая комната была вспомогательным помещением, своеобразной канцелярией. Здесь работали секретари и камер-фурьеры, ведущие дворцовую летопись. Пять или шесть человек. Симпатичные девушки и молодой человек. Все в строгих деловых костюмах, за столами антикварного вида, с развёрнутыми плоскими экранами и встроенными в столешницы сенсорными клавиатурами. На моё появление никто не отреагировал — видимо, Ярославцев был частым гостей в этом секторе здания.

Незапертая стеклянная дверь вывела меня в галерею, связывающую канцелярский отдел с Гербовым корпусом. Мои шаги гулко разносились под сводами. Справа и слева виднелись ниши, подсвеченные изнутри. В нишах красовались дорогие фарфоровые вазы, изысканные статуэтки и бюсты неизвестных мне личностей. На стенах висели полотна великих живописцев прошлого.

Гербовый корпус неоднократно переделывался, оснащался всевозможными охранными системами и был полностью закрыт для посетителей. Здесь размещался архив дома Романовых. Наиболее безрассудным шагом было бы проникновение внутрь архива. На пути меня подстерегают видеокамеры, датчики движения, артефакторные порталы и биометрический контроль. Даже Ярославцев вынужден проходить через всё это, чтобы получить доступ в святая святых Его Императорского Величества.

И всё же, я собирался осуществить дерзкий план.

Тщательнее всего охранялось помещение с суперкомпьютером и автономными блоками памяти, отключёнными от мирового Информа. Там хранилась оцифрованная информация, представляющая особую ценность для государства. Я же намеревался проникнуть в старый архив с бумажными делами, изъятыми из обращения много лет назад. Да, мой документ был невероятно ценен, но так случилось, что в архиве затеяли ремонт.

И сейчас по Гербовому корпусу сновали рабочие.

А папки с делами были вынесены в смежное помещение и сгружены штабелями.

Мы с Брукс выяснили, что отделочников перебрасывают внутрь с помощью портала. Всех тщательно проверяют, досматривают при входе и выходе, запрещают перемещаться за пределами выделенной зоны. Фишка в том, что из-за временных неудобств архив стал более доступным.

Приближаюсь к двери Гербового корпуса.

Дёргаю за ручку.