Зависть

Глава 11

Век знал, что ему не следует отвечать своей напарнице, и чертовски ясно осознавал, что ему не следовало подходить к ней так близко. Он бы поступил правильно, занявшись уборкой беспорядка, который он сотворил с едой… вместо того, чтобы создавать хаос иного рода.

Но потом он увидел, как София смотрит на его тело, а на ее лице отразился настоящий, откровенный голод. Удивительно? Да. Удовлетворяюще? Вполне, если они займутся его утолением.

Проблема в том, что эти осложнения не приберешь потом с мылом и горячей водой.

— Что? — прошептала она.

— Я хочу… — Слово было столь грубым, что он оставил его при себе.

— Скажи это.

Век наклонился ближе, придвинул губы к ее уху:

— Ты знаешь, чего именно я хочу.

— А я хочу, чтобы ты сказал это вслух.

— Уверена? Едва ли это покажется милым.

Прежде, чем он успел отстраниться, она положила руки на его бедра. Касание было невесомым, словно падавшая на него тень, но он ощутил пламя всем своим телом. И одно было ясно: если София притянет его к себе, то узнает наверняка, что именно было у него на уме.

Хватка на нем усилилась.

— Скажи мне.

Его голос понизился до рыка:

— Я хочу трахнуть тебя.

Когда Рэйли тихо застонала, он продолжил:

— Я хочу тебя голой. Под собой. И я хочу войти в тебя. — Век наклонился, скользнув губами по ее шее. — Но я знаю, что ты специализируешься на конфликте интересов, поэтому знакома со всеми причинами, согласно которым эта идея из разряда плохих.

Намек для нее сдать назад. Или ему отойти.

Никто из них не сдвинулся с места.

Черт, его тело балансировало на грани потери контроля, эрекция пульсировала, желая вырваться на свободу и заняться тем, что она умела лучше всего. И значит, если они хотят поступить правильно, то именно Рэйли должна набраться самообладания.

— Ударь меня, — простонал он. — Оттолкни… ради Бога, закройся в ванной, где угодно. Потому что если ты не сделаешь этого, я…

— Поцелуй меня.

Боже, тон ее голоса: в нем звучала команда. И кто он такой, чтобы не подчиниться приказу? Особенно от старшего по званию?

Век обернул руку вокруг ее талии. Жестким, нетерпеливым движением притянул Рэйли к своему телу. Следующий шаг — стянуть резинку с ее волос и бросить на пол.

Черт, она была аппетитной с не собранными назад волосами, рыжая копна разметалась по плечам, словно была более чем готова почувствовать мужские руки.

Обхватив ее затылок и усилив хватку, он чертовски ясно понимал, что доминирует над Рэйли, берет власть над ее телом, держит так, будто собирается бросить на кухонный стол, опуститься на колени между ее ног и припасть к лону.

Но, с другой стороны, именно так он и хотел поступить.

— Прости, — сказал он, осознавая, что извиняется не только за то, что собирался сделать, но и за дерьмо, что роилось в его мыслях, за весь тот разврат, через который он хотел их провести.

А потом он скрепил их судьбы, прижавшись к ней губами.

Ее рот был мягким… как и ее груди напротив его торса, ее бедра у его члена… Рэйли была мягкой и горячей, он хотел погрузиться в нее, нежиться. И хотя его таз изогнулся, а член пульсировал, на задворках разума Век понимал, что конфликт интересов — не самая большая из их проблем. Как бы сильно он ни притворялся, что вернулся к норме, внутри себя он разрывался между тем дерьмом в лесу и новостями о своем отце.

И он опасался, что Рэйли была именно тем «Бэнд-Эйдом»[69], в котором он нуждался…

Это стало последней связной и благопристойной мыслью в его голове.

Когда он вошел в ее рот языком, его руки напряглись, а нижняя часть тела снова выгнулась, давление и трение члена подстегивало его еще больше. И это было до того, как он почувствовал дрожь, охватившую все тело Рэйли. Очевидно, мыслями она была вместе с ним, особенно когда ногтями вцепилась в его плечи и раздвинула бедра, предоставляя ему возможность протолкнуть вперед ногу.

Выругавшись про себя, он передвинул Рэйли, посадив ее на стол, на бумаги, которые она только что распечатала. От изображения ее, закинувшей ноги ему на плечи, и его, ласкающего ее плоть, он задумался, что, видимо, дал ложную рекламу[70] своим «трахнуть».

Ну, не ложную, на самом деле. Он просто добавил жизненно необходимую туристическую достопримечательность на пути к главному действу.

Его ладони скользнули к внешней стороне ее бедер, и, подняв ее ногу, Век потерся еще сильнее о то место, куда так отчаянно хотел попасть. Прерывая ласки губ, он припал к ее шее, покусывая и облизывая.

— Позволь увидеть тебя, — простонал он у ее горла. — Позволь…

«Войти в тебя», — добавил другой голос.

Внезапно Век сбился с ритма, вырываясь из спирали, и поднял взгляд. Сейчас его сердце билось по иной причине.

— Что такое? — спросила она.

Его глаза окинули помещение. Но в ее цыплячьей кухне не было теней. Скрипа половиц или дверных петель. Никто не заглядывал в окна.

Спустя мгновение вспышка адреналина пошла на убыль, и Век снова осознал, где они находились и что он делал с ней.

Может, это был лишь громкий внутренний голос.

И учитывая, что произошло с Кронером прошлой ночью, мысль совсем не успокоила его.

Она подняла руку и положила на его щеку.

— Все в порядке?

— Нет. — Он снова сосредоточился на ее лице. Почувствовал ее тело под собой. Услышал ее глубокие вдохи. — Но я не хочу останавливаться. Ты реальна для меня… и я чертовски сильно нуждаюсь в этом. Я нуждаюсь… в тебе, прямо сейчас.

Она не была похожа на его бывших: ее умные глаза смотрели слишком глубоко, понимали чересчур много. Черт, он был обнажен перед ней с самой их первой встречи… и от этого он должен был удрать в противоположном направлении. Но вместо этого? Он просто до боли хотел ее.

— Так возьми меня, — сказала она, вытаскивая рубашку из юбки.

Век не предоставил ей и секунды, чтобы передумать: как и в случае со ртом, он скользнул руками в предоставленный ею вход, касаясь теплой женской кожи. А потом пуговицы оказались расстегнуты, будто стремились к той же цели, что и он: полный доступ.

Он лишился контроля, когда последняя пуговица обрела свободу… Срань господня.

Красное кружево. Замысловатое красное кружево, укрывавшее идеально пропорциональные груди.

И значит, сквозь тонкую аппликацию он видел ее соски, тугие и напряженные.

— Тебе нравится, что я купила сегодня? — спросила она хрипло.

— Неплохо. — Он прокашлялся, когда его голос сорвался. — Совсем неплохо. Но то, что под ним — еще горячее.

С плавной грацией, ее руки прошлись по тонким, ярким бретелькам бюстгальтера… потом переместились вниз, к тугим соскам, которые, когда она выгнулась, молили его внимания.

Век с рыком задрал юбку до талии и устроился между ее ног, раздвигая их еще шире своими бедрами, устремляясь к тому, что так привлекло его взгляд: он притянул ее плоть сквозь изумительный лиф к своему рту, кружево терлось о его язык наряду с просвечивающей сквозь него розовой напряженной плотью.

Совсем скоро и этого стало недостаточно.

Грубой, нетерпеливой рукой он стянул чашечку вниз, обнажая сосок.

— Гребаный ад… — выплюнул он. — Ты…

Не заинтересована в его болтовне: ее пальцы вцепились в его затылок и притянули обратно к груди. Когда он втянул сосок, Рэйли подскочила на столе, и это резкое, требовательное движение лишило его последних остатков самоконтроля. В одно мгновение он принял на себя власть, просунул одну руку под ее ягодицы, поднимая еще выше, а другой рукой скользнул между ее бедер, направляясь к жару под колготками и трусиками.

Он потирал ее лоно, его ладонь ласкала холмик именно там, где нужно было…

— Век!

Звук его имени говорил «больше, больше, больше». И он даст ей желаемое. Сменив сторону, он вцепился во вторую чашечку бюстгальтера и потянул ее вниз зубами, прежде чем прихватить сосок.

Но этого все равно было мало. Ему нужен полный доступ к коже. Здесь, сейчас…

Вырвавшийся из нее стон был именно тем согласием, которое он желал услышать.

Господи, это произойдет, подумал он. Это действительно произойдет.

Век был настоящим доминантом.

Рэйли не ожидала меньшего, но казалось удивительным, как сильно это ее завело. Отчасти потому, что она понимала, — если ей станет не по нраву то, как далеко они зашли, Век мгновенно даст задний ход. Но дело также было в том, как он обходился с ней, в уверенности, силе, эротических возможностях, которые излучали его губы, руки и страстные, пылающие глаза.

Несомненно, он родился с врожденным талантом к сексу… и развивал его годами.

Внезапно, будто прочитав ее мысли, Век нашел ее взглядом и не отводил глаз, лаская языком сосок… и когда он смежил веки, София знала, — он хотел, чтобы она наблюдала за ним.

Какое это было зрелище. Он стянул вторую чашечку бюстгальтера и перешел к другой груди, лаская и посасывая сосок, пока его прямая ладонь касалась ее лона. Боже, он был таким большим… был повсюду: его эрекция крепкой длиной упиралась во внутреннюю часть бедра, плечи были такими широкими, что она ничего не видела за ними, а нижняя часть тела занимала все место между ее раздвинутыми ногами.

С ее грудью, приподнятой стянутым вниз бюстгальтером, распахнутой рубашкой и задранной до талии юбкой, следующим логичным шагом было бы снять тонкий нейлон, укрывающий ее ноги, и София приподняла таз от стола, чувствуя, как кружащая ладонь Века прижалась к ней еще сильнее. Запустив большие пальцы под эластичный пояс, она спустила колготки вниз и опустила бедра, и утягивающий материал скользнул к ногам.

— Я продолжу. — Век отклонился назад, его глаза горели, когда он окинул взглядом ее тело. — Ммм… именно там, где я хочу быть.

Когда он улыбнулся, словно хищник, она приподняла колени, чтобы помочь ему медленно снять колготки. И только когда тонкий капрон покинул ее ноги, София задумалась, как далеко все это зайдет. Она действительно собиралась довести до конца то, к чему они так стремились?

Если ответ «да», то есть ряд насущных проблем.

Но, блин, обсуждение презервативов убивало весь настрой… и, ага, сейчас она понимала, почему люди совершали безрассудные поступки, когда дело доходило до секса. То, что было на самом деле важно, что будет жалить, когда эти страстные мгновения подойдут к концу, то, с чем ей придется жить, вероятно, всегда… все это было не более чем отдаленное эхо, которое она едва слышала, на иностранном языке, который она не желала переводить.

Пятьдесят тысяч лет эволюции знали, что происходило.

Стремительным рывком Век вернулся к ее губам, глубоко целуя, его руки спустились вниз…

Проклятье, вырвавшееся из ее горла, было скорее вибрацией, чем звуком: его рука вернулась к ее лону, касалась внутренней стороны бедра, направляясь к трусикам, сочетающимся с бюстгальтером, который он уже видел и укротил.

— Век! — выкрикнула она снова, когда его ладонь скользнула к центральной полоске атласа.

Он был осторожен, прикладывая достаточное давление к чувствительному местечку, выписывая круги, от которых ее тело одновременно плавилось и нестерпимо напрягалось.

К черту трусики, она хотела, чтобы между ними не было преград… но все же шелковый барьер был не столь плох, шов на ткани добавлял размах ритму. И Век не прекращал целовать ее губы, шею, грудь, пока Рэйли не начало казаться, что он был повсюду, окружал ее, брал ее, хоть они и не были полностью соединены.

Быстро передвинувшись, Век оторвал торс от нее, и двинул бедрами к ее лону, сводя их тела вместе. Потом, выгнув поясницу, он начал тереться о ее плоть, касаясь своей эрекцией, наблюдая за этим соединением.

Боже, его лицо потемнело от голода, холодная сдержанность исчезла, бесстрастная маска разбилась вдребезги, была смыта неистовой нуждой, от которой он сжал челюсти.

Они собирались сделать это, осознала она.

Понимание стало шоком. В своей жизни, принятые ею решения базировались на колонках данных «следует», «нужно» и «лучше не стоит». И этот страстный секс относился к последней категории… и все же, она не станет останавливаться.

Тем не менее, они сделают это безопасно… пусть и не в кровати. Этот стол вполне сгодиться.

Но были вещи, которые она хотела прочувствовать в первый раз.

Опустив руку, она скользнула ладонью между ними…

Век запрокинул голову назад.

— Чееееееерт…

Идеальное мнение: его эрекция была даже больше, чем она представляла, член дернулся в ее ладони…

Звук дверного звонка был громче выстрела.

И какое-то мгновение Рэйли не могла осознать, что это был за шум, или почему он вообще ее волновал.

Век первым собрался с мыслями:

— Пицца.

— Ч…то?

Повинуясь быстрому, логичному мышлению, он протянул руку и выключил свет, чтобы тот, кто привез их пеперони с сосисками, не лицезрел представленное шоу. Потом, эффективными движениями, он свел полы ее рубашки вместе, дернул край юбки вниз, и потянулся к своим брюкам, поправляя эрекцию так, чтобы ширинка не напоминала цирковую палатку.

— Я позабочусь об этом, — сказал он ровным голосом. Будто ничего и не было. Совсем.

Когда он подошел к парадной двери, Рэйли медленно села, голова кружилась, а тело охватила дрожь. Прижимая к себе блузку, из-за его стремительного возвращения к норме она чувствовала, будто совсем потеряла контроль… а потом она слезла со стола, и копии по делу Бартен полетели на пол.

Снегопад из личных бумаг сформировал подобие ковра у ее ног, они стали именно тем зеркалом, в котором Рэйли должна была четко увидеть себя: на другом конце города целая семья оплакивала потерянную дочь, и вместо того, чтобы сосредоточиться на их боли и своей работе… она зажималась с мужчиной, с которым у нее не было ничего общего.

Невозможно придумать лучшего конфликта интересов. Прямо как в гребаном учебнике.

Судорожно застегивая пуговицы, София быстро управилась с ними, а потом наклонилась, чтобы поднять копии отчета. Когда волосы рассыпались по плечам, она озадачилась местонахождением резинки.

Одному Богу известно, где она.

Заправив спутавшийся беспорядок за уши, Рэйли осторожно свела распечатки вместе, раскладывая страницы по порядку, разделяя все на две стопки — ее и Века.

Раздельно — это хорошо.

Она что, лишилась рассудка?

Вниз по коридору, за тихим «спасибо» последовало закрытие передней двери, а потом тяжелые шаги Века направились в сторону кухни.

Быстро встав, она положила две стопки бумаг на стол и не сводила с них взгляда. Она не могла смотреть на Века. Сейчас у нее просто не было на это сил.

— Думаю, тебе лучше уйти. — Ее голос не звучал нормально, но, с другой стороны, она не чувствовала себя нормально.

— Хорошо. Я вызову такси.

Дерьмо. Его байк остался в полицейском участке, верно?

Молча выругавшись, она пробормотала, — Все нормально. Я могу отвезти тебя…

— Нет, такси предпочтительней.

Кивнув, Рэйли погладила первую страницу отчета… именно там, где были указаны внешние данные Сисси и время ее исчезновения.

— Мы просмотрим их завтра утром.

— Ага. — Он накинул крутку, и тихий шорох ткани был громким, как дверной звонок. — Мне жаль.

Она скрестила руки на груди и снова кивнула.

— Да, мне тоже. Не знаю, что на меня нашло.

Но София прекрасно понимала, что бы случилось, не появись ужин в самый последний момент.

Мгновение спустя Век исчез, тихо закрыв за собой дверь, без единого звука.

Когда она, наконец, оглянулась через плечо, то увидела лишь пиццу на столе. Ага, верно, будто она настроена сейчас что-то есть.

Коробка отправилась прямиком в холодильник.

На пути из кухни она прошла мимо стола и обнаружила свои колготки на спинке стула. Ее резинка же валялась на полу возле арочного прохода в маленькую столовую. Наклонившись, чтобы поднять ее, Рэйли уперлась взглядом прямо в покупки «Викториа Сикрет».

И осознала, что ее бюстгальтер все еще был сооооовсем не на должном месте.

Она оставила сумки на месте и исправила насущную проблему парой резких движений и целой тонной ругани.

Рэйли направилась к лестнице с мыслью, что завтра на работу наденет свое старое скучное хлопковое белье, спасибо великодушное.