Завирусились

Растяпы

Сидит Начальник оборонного НИИ в тайном бункере, а перед ним в отдельных герметичных боксах – Утконос, Долгопят и Шерстокрыл. Похоже на начало абсурдного анекдота, ан нет. Настолько несмешно, что облысеть можно.

– Адъютант Бурундук?

Бурундук, человек с лицом квадратным и непроницаемым, как шкафчик картотеки, подал Начальнику три папки.

– Давно это с ними?

– Симптомы начали проявляться около двух часов назад. Предположительно, их состояние связано с инцидентом, произошедшим в начале февраля.

Юноша с кодовым именем Утконос, с немалой примесью кавказской крови и действительно выдающимся носом, был изолирован в левом боксе. Смирительная рубашка, стеклянный взгляд, всё тело напряжено, как трибуны перед пенальти в дополнительное время. Так он замирал то на минуту, то на полчаса, а отмирал внезапно и разрушительно.

В среднем боксе рыжий, пухлый Долгопят то хихикал, то хохотал в голос, то катался по полу в припадке истерического смеха. От смеха он весь покраснел, покрылся поʹтом и задыхался, но остановиться был попросту не в силах.

Шерстокрыл в правом боксе был полон дурной энергии. Всё в этом сухоньком, несуразном человечке бурлило и било через край. Он то декламировал, то отжимался, то бегал кругами по своей крошечной клетушке, то бил кулаками в односторонне-прозрачное стекло, требуя бумагу и ручку, шоколадку и справедливости.

Начальник вздохнул и устало потёр лоб.

– Инцидент? – нахмурился он. Так много было инцидентов в последнее время…

– Сбой в ПО, штатив с пробирками заклинил в роботе-смесителе. Эти трое попытались вытащить их вручную, в результате произошла утечка.

– Идиоты. Но они прошли карантин? – безнадёжно спросил Начальник, наблюдая за метаниями Шерстокрыла.

– Так точно. Видимо, инкубационный период оказался дольше, чем мы могли предполагать.

– Подключи меня к Шерстокрылу. И вызови кого-нибудь. Пусть вколют Долгопяту успокоительное. Лопнет же.

Исполнительный Бурундук нажал несколько кнопок и тихонько забубнил в незаметный микрофон.

Стекло в боксе Шерстокрыла стало прозрачным в обе стороны. Горе-учёный уселся напротив Начальника, смиренно сложил руки на коленях. Такие пальцы, как у Шерстокрыла, решают судьбу за человека: быть ему либо пианистом-виртуозом, либо искусным лаборантом, способным помыть любую посуду для экспериментов.

– Ну? – буркнул Начальник.

– Каюсь! – с готовностью выкрикнул песочимый. – Был криворук, вряд ли исправлюсь! Но согласитесь, приятно знать, что, по крайней мере, эти три агента работают! И своей оплошностью мы сэкономили полгода, а то и год дополнительных исследований, проб, тестов и тому подобного! Служу науке и готов быть морской свинкой! Побочных эффектов не боюсь, тело своё завещаю родному НИИ на опыты.

– Это была не оплошность, а халатность. Преступная, – устало подчеркнул Начальник.

В бокс Долгопята вошёл суровый медбрат в костюме космонавта из далёкого будущего. Зафиксировал безудержно икающего пациента, сноровисто вколол ему что-то в плечо, уложил на мат отдыхать и беззвучно покинул комнату.

– Значит у вас, Шерстокрыл, бешеный энтузиазм?

– Так точно! – сухонький человечек подпрыгнул и сделал пару боксёрских ударов. – У Долгопята заразительный смех, а у Утконоса беспричинная агрессия. Все три состояния чрезвычайно контагиозны и передаются воздушно-капельным путём. Инкубационный период два месяца и восемь дней, продолжительность пика активности пока неизвестна, носитель заразен предположительно весь период выздоровления, то есть около недели.

– Эхх, – покачал головой Начальник. – Так. Наблюдение круглосуточное. Два раза в день отчеты по состоянию, жизненным показателям, реакциям на раздражители, интенсивности… эээ… симптомов. Как пойдут на спад, дадите мне знать. А Утконосу повесьте грушу в бокс, что ли. Пусть занимается, выплескивает.

У Начальника было кодовое имя Хомяк. И он это имя не любил, но полностью оправдывал. У Хомяка ничего не пропадало даром. Так что пару месяцев спустя СМИ запестрело новостями о том, что банда наркоторговцев из-за приступа беспричинной агрессии самоликвидировалась в перестрелке, а работники отечественного автозавода в порыве бешеного энтузиазма вывели машиностроение на новый уровень. А потом по городам России вдоль Транссиба резко поднялось настроение (вирус заразительного смеха удалось ослабить, свести к сдержанному оптимизму). А потом, конечно, все три вируса встретились, перемешались и началось такое… Впрочем, примерно такое же, как и всегда у нас бывает.