Эти слова поразили Мазлуса. Они так глубоко запали ему в душу, что он уже и думать ни о чем не мог. "Узнать секрет во что бы то ни стало, а там разберемся", - поставил цель Горх. Он внимательно следил за экспериментами своего учителя, забрасывал дела и развлечения, чтобы оставаться долгими вечерами и помогать, проявляя похвальное рвение. В один из таких вечеров Мазлус где-то задержался, а когда пришел в лабораторию, то увидел, что учитель спокойно сидит на веранде и созерцает морской закат. Это было вовсе не похоже на деятельного старика.
На вопрос Горха, будут ли они сегодня работать, Стратус Кронлерон устало ответил: "Я подобрал ключ. Заклинание готово". Мазлус упал перед учителем на колени и поцеловал руку:
- Я преклоняюсь перед вами, учитель. Вы величайший из магов!
Просмотреть нужные записи долго не удавалось. Кронлерон запирал свои дневники в сундучок. Но, как известно, зверь бежит на ловца, если ловец умеет ждать. Как-то учитель занемог и послал Мазлуса за записями, дав ключ. Секрет был узнан, но время еще не пришло.
Что за цена открытию, которое делается только ради науки, пусть даже и волшебной? Какой изобретатель не мечтает подарить свое изобретение миру? Кронлерон начал с бедняков. Получив разрешение и одобрение тогдашнего правителя Борка, маг давал неимущим жилища и ремесла, фермерам - орудия труда и посадки фруктовых деревьев, а желающим ловить рыбу - баркасы и сети. Все, кто хотел созидать, получали такую возможность. Идея справедливого распределения овладела умами. Единственное, что запрещал закон - это производить волшебным способом еду, одежду и предметы быта. "Народ должен трудиться", - говорил Борк. Поначалу у него была масса сторонников. Ведь бедняков всегда намного больше, чем "хозяев жизни". Возможность заниматься каждому тем, чем он хочет, породила всплеск общественного благополучия. Народ верил своему правителю Борку и превозносил мага Кронлерона - избавителя от невзгод и несправедливости. Но были и те, кто возненавидел обоих.
Кучка царедворцев и богачей не могла простить утраченного влияния и ломала головы над тем, как вернуть все обратно. Тут-то Горх и подсуетился. Уговор был таков: они думают, как избавиться от Борка, а он занимает место Кронлерона, предлагая им прибыли от торговли волшебными составами.
Корабль Борка пошел на дно, когда он объезжал с инспекцией удаленные острова архипелага. Больше правителя никто не видел. Чтобы смягчить народное горе, новый правитель издал указ о разрешении торговать усмарилом в отдельных лавках. Процессом закрепления при каждой лавке ведал специальный чиновник. Поначалу закрепление было бесплатным и как бы прилагалось к цветным составам.
Расчет Мазлуса оказался верным: население Эль-Бурегаса забыло о Борке и превозносило нового правителя. Кронлерон лишился должности придворного мага и, потрясенный предательством ученика, отгородился от мира в своем замке.
Уклисты - лавочные приставы, стали закреплять все, что желали покупатели, все, кроме денег. Вскоре многие бросили ремесла и стали жить в свое удовольствие, иногда только пополняя запасы усмарила. Каждый стал почти богачом, и всем было наплевать на то, что происходит за пределами его дома. Так продолжалось несколько лет. За это время правительство и Горх накопили огромные запасы усмарила, разрабатывая новые шахты на острове Блео, почти полностью состоящего из звездной породы.
Теперь уже только в легендах осталась память о том, как летучая звезда упала на архипелаг. Пара огромнейших осколков неизвестной породы грохнулась в океан, образовав новые острова и едва не уничтожив рядом лежащие. Океан разверзся, погубив тысячи хойбов, облака ядовитых испарений закрыли солнце... Предание гласило, что произошла эта трагедия после извержения огромной Черной горы где-то далеко, на материке.
Впрочем, легенды легендами, а если бы не Стратус Кронлерон, открывший магические свойства породы, водились бы на непригодном для жилья клочке суши лишь морские черепахи да крачки с бакланами.
Когда Мазлус понял, что сознание жителей Эль-Бурегаса окончательно искалечено беззаботностью, которую давал усмарил, он убедил правительство ввести значительную плату за "закрепление". Взрыв народного гнева не заставил себя ждать. К тому же агитаторы Горха основательно позаботились о том, чтобы растолковать возмущенному населению, кто виноват в подрыве благоденствия, а кто действительно заботится о всеобщем счастье. Правительство истребили, а Верховным консулом стал Мазлус Горх. Плата за "закрепление" была вновь отменена. Теперь оставалось убрать тех, кто много знал, а именно, Кронлерона с его учениками.
К тому времени старый маг уже перебрался из столицы - Ласиоты, на остров Ежиный. Там он продолжал экспериментировать с природными силами, работая над свойствами желтого усмарила - самого неизученного. Немногочисленные жители уже стали привыкать к внезапной смене погодных явлений, как вдруг пришел корабль под флагом Верховного консула. Губернатор острова был ознакомлен с постановлением об аресте Кронлерона и всей его свиты.
Но сопроводить волшебника на корабль стражникам не удалось. На подступах к дому мага они были атакованы громадными ежами, скачущими на дрофах. Приближаясь к солдатам, ежи прыгали со спин птиц и, сворачиваясь в полете клубком, разили их своими огромными колючками. Иглы, по крепости не уступавшие стальным, пробивали кожаные доспехи, а еж, нанося удар задними лапами, спрыгивал, оставляя смертоносные занозы в теле противника. Немногие уцелевшие стражники убрались восвояси.
Мутанты были порождением ученика Кронлерона Мурса, уделявшего с согласия учителя много времени экспериментам с живыми существами. Мурс использовал обычных местных ежей, научил их говорить, и главное, сам научился договариваться с ними. "Скоро у нас будет целая армия, - сообщил он остальным. - Вот только найду средство вводить их в транс, чтобы долго не уставали". Именно он научил ежей подолгу крутить колеса различных приспособлений. "Чего простаивать солдату, когда работа есть? - смеялся Мурс, плавая на баркасе с ежиным двигателем. - Эй, главный, мыши ужа!"
Может, Стратус Кронлерон и вступил бы в противостояние с Горхом, если бы не гибель Мурса. Когда тот пошел договариваться о встрече мага с губернатором, охрана начинила его стрелами.
"У этих неблагодарных существ нет больше будущего", - скорбно произнес Кронлерон и стал готовиться к отплытию. Разочаровавшись в своем народе, волшебник решил покинуть архипелаг: навсегда или нет, он и сам этого не знал.
Мазлус Горх послал на поиски целую эскадру, но догнать чудесно оснащенное судно, в каждом барабане которого сидела тысяча мурсовских ежей, так никто и не смог.
Пятьсот лет ни одно судно, исключая корабли самого Горха, не приставало к берегам Эль-Бурегаса. Но Верховный консул всегда ждал появления своего бывшего учителя. И всегда искал его. Раз уж он, Мазлус, нашел способ обрести бессмертие, то почему бы не сделать то же самое Кронлерону. Однажды, лет через двести после исчезновения, след мага отыскался на материке.
Очень давно хойбы, пришедшие откуда и не вспомнить, обосновались на Большой Земле. Но неурожаи и набеги диких племен раскололи их на оставшихся и тех, кто хотел вновь пытать счастье за морем. Вторым посчастливилось, и Эль-Бурегас стал их новым пристанищем. Островитяне, вероятно, в силу своих прежних обид и опасений, никогда больше не контактировали с населяющими материк народами. А те просто позабыли, что кто-то когда-то его покинул.
Но Горх регулярно снаряжал тайные морские экспедиции и рассылал их во все стороны. Основу таких вылазок составляли уклисты - представители Ордена, бессменным и бессмертным главой которого являлся Верховный консул. Третий поход на материк принес результаты. Уклисты нашли очевидцев, видевших вблизи от Расшира высокого старого невысоклика, который, как говорили, жил отшельником в лесу и лечил всякого, кто к нему обращался. Еще говорили, что он колдун. Но главное, невысоклик носил сандалии, как гном или человек. Уклисты вынуждены были ходить, как и все местные босиком, и понимали, как трудно отказаться от привычки носить обувь. Вне всякого сомнения, старик мог оказаться Стратусом Кронлероном. Но выяснить это наверняка лазутчикам Горха не удалось. В лесу на них налетела стая огромных волков и многих перегрызла. Следующие корабли вообще не вернулись.
Мазлус Горх был практически вездесущ в лице своих соглядатаев. В небе с этой ролью хорошо справлялись альбатросы и птицы-фрегаты, в море - каракатицы и камбалы. А вот акул, сколько маг не старался, он приручить не смог. Удивительно, но среди сухопутной живности он тоже не встретил желающих идти на контакт. Только крысы работали на него, да и то когда им светила сиюминутная выгода. Мазлус не знал многого, что было известно учителю. Он жалел, что предал его слишком рано.
И вот теперь, после нескольких веков ожидания, какие-то чужаки приближаются к Эль-Бурегасу на быстроходном судне, сопровождаемые дельфами - морскими обитателями, отвергшими союз с ним, Верховным консулом! "Эти мерзавцы дельфы всегда мне пакостили, - негодовал Горх. - Видно, пришло время с ними рассчитаться".
Мазлус вызвал своего дворецкого:
- Снарядить мой корабль! - приказал он. - Я хочу говорить с Ужасом Глубин. Дворецкий, обмирая и пошатываясь, побежал распорядиться.
Страшнее в океане не было ничего. Давно уже на земле не жили такие злобные и колоссальные твари. Остался только Зарклох. Черный как ночь, с огненными глазами спрутище правил там, куда не заплывали самые грозные и опасные хищники. У обычного осьминога, как известно, восемь ног, у Зарклоха было девять. Прикосновение его ядовитых присосок в секунду убивало кашалота, и он проглатывал его словно кильку. Ударом клюва чудовище крушило береговые скалы. Но всего жутче был всепроникающий ужас, который сковывал каждую живую клетку там, куда доставал его взгляд.
Единственный, кто нашел средство не цепенеть в присутствии спрута, был Горх. Однажды, призвав на помощь волшебное знание, Мазлус сумел договориться с Зарклохом, и с тех пор кормил его неугодными хойбами. Жертвы спрут получал регулярно. Те, кто плохо исполнял поручения Верховного консула, сами шли на корм. Поедание мыслящих существ поддерживало гипнотическую силу чудовища.
О чем говорил Верховный консул с Ужасом Глубин, навсегда осталось тайной. Только вернулся Горх во дворец мертвенно бледным и мрачным, а на следующий день потребовал к себе верховных уклистов Ордена.
Глава 11. В полной боеволшебной готовности
"Мечта Кашалота" послушно шла вперед, весело рассекая бушпритом волны. Попутный ветер плюс сила трехсот бойцовых ежей помогали развить приличную скорость.
Хрюкл стоял вахту, а остальные члены экипажа собрались на юте. Повод для обсуждения был нешуточный. Корабль опять встретили дельфы. Теперь они "заговорили", но чтобы их услышать, напрягать слух не требовались: фразы таинственных знакомцев сами звучали в голове.
Их предводитель Флог рассказал, что его племя встревожено. В морских глубинах происходит что-то неладное, и связано это с появлением Оллиного судна. "Если ваша цель Эль-Бурегас, то вас уже ждут, - говорил Флог. - Но не в гости. Мы давно знаем Мазлуса Горха, и он не допустит вашего появления на своем берегу. Так было всегда, с тех пор, как архипелаг покинул Кронлерон".
- Вы знаете о Кронлероне? - удивился Олли. - Но ведь это же было так давно!
"Запомни, отважный хойб, под солнцем не существует срока для добра, оно живет всегда, но тот, кто его забывает, открывает свое сердце злу. Когда наш король был ранен в битве, Стратус вылечил его и дал силу вечной жизни".
- Вечной жизни? Так он знал секрет бессмертия? - встрял в разговор Пит.
"А чему ты удивляешься, беспокойный хойб, ведь он же - маг. Горх тоже вечен".
Олли изумился:
- Но тогда... Но ведь тогда Кронлерон должен быть жив!
"Не обязательно. Вечная жизнь не предполагает бессмертия. Ее можно прервать. Но если в тебе еще теплится хоть ее капля - ты живешь вечно".
Репейник, которому явно не понравилось словосочетание "беспокойный хойб", пробурчал:
- Что за радость, раз все-равно убить могут...
Вот это-то и решили обсудить.
- Прежде всего, нужно вооружить судно, - настаивал старый Брю. - Где это видано, корабль и без единой пушки? Не корабль, а калоша с ежами, молока им в гальюн!
Репейник поддержал:
- И абордажные крючья не помешали бы, и сабли, и...
- "Мечту" мы, конечно, вооружим, - согласился Виндибур, - но каждому нужно подумать и о личной защите. Надо сделать всем амулеты из осколков летучей звезды, надо каждому подобрать себе оружие, и простое, и волшебное. Слыхали: в гости нас никто не ждет.
Флог и его собратья высунулись из воды и одобрительно застрекотали.
Дельфы решили сопровождать "Мечту Кашалота". "Мы давно ждали помощи от живущих на суше, - вновь обратился к Олли Флог. - Может, с вашей помощью мы наведем, наконец, порядок в этих морях, а вы поможете хойбам. Раньше наш народ с ними дружил, но теперь мы их не слышим... Только некоторых..."
И общительный дельф рассказал путешественникам о предательстве Горха и о повстанцах.
Горстки неповинующихся Верховному консулу последователей Борка были рассеяны по удаленным островам, которых в составе архипелага было не меньше двух десятков. Держать солдат на каждом острове было невозможно, поэтому Горху приходилось посылать вооруженные отряды уклистов то на один непокорный остров, то на другой. Вылазки обоих сторон проходили с переменным успехом. Повстанцы разоряли усмарильные лавки и вырезали уклистов, а те, в свою очредь, вместе с солдатами охотились на них, как на зайцев. Пойманных отправляли в столицу на суд правителя.
Дельфы "говорили" с некоторыми из не покорившихся, правда, Флог жаловался, что с годами понимать их становится все труднее. "Я знаю одного, по имени Дерг - он старейшина на острове Синей Ящерицы. Этот хойб уважаем другими. Если повезет, я вас представлю ему.
Выбор вооружения проходил весьма бурно. Каждый отстаивал свою точку зрения.
Тина Уткинс, например, заявляла, что закидает всех мышиным паштетом, и враги сразу сдохнут. Репейник, гремя доспехами и потрясая мечом, предложил произвести на свет парочку ручных драконов. А гном Нури по старой памяти попросил алебарду, которая где бы ни находилась, всегда возвращалась в руку и резала любую твердь, как масло.
Вдруг Пина, которая никак не могла вставить слово, выпалила:
- А я-то... Я заморожу в лед!
- Вот. Правильно! - поддержал Олли. - Надо использовать силу природных явлений. Пусть каждый возьмет на себя какое-нибудь одно, и как следует научится. Пора, наконец, разобраться с желтым усмарилом.
Тина была готова броситься на сестру с кулаками или столкнуть за борт. От обиды у нее выступили слезы. Как же это, она не додумалась, а Пинка получает от Олли похвалу! Теперь нос задерет. А он, как он мог?
Но Олли ничего не заметил. Он с Брю и Нури уже советовался насчет пушек. Одну, самую большую, калибром с голову умного невысоклика, решили поставить на носу. А другие, поменьше, разместить по три у каждого борта. Абордажные крючья тоже не забыли. Заведовать артиллерийским делом назначили Нури, признав, что идея с не теряемой алебардой тоже хороша. Касаемо природных явлений, роли распределили так.
Пина отвечает за холод, Олли - за гром и молнии, Хрюкл - за ветер, а Тина за осадки и наводнения. Репейнику поручили ответственный, но не самый первоочередной участок - землетрясения.
Даже доктору досталось персональное поле деятельности - напускать на противника всякую хворь. А вот Брю сказал, что уже стар для всяких там фокусов, и ограничится обязанностями капитана и помощью Нури. Все отправились по местам, чтобы заняться теоретической частью, а назавтра решили приступить к тренировкам.
Болто решил проснуться пораньше. Он был уверен, что добросовестно изучил все ветряные заклинания. "Потренируюсь немного, пока никто не мешает, а Брю, авось, ничего не заметит, ему судно вести надо".
Паромщик недавно принял вахту и, попыхивая свежераскуренной трубкой, покручивал штурвал.
Хрюкл зашел за капитанскую рубку и привязался к мачте предусмотрительно захваченной веревкой. "Мало ли, еще дунет куда-нибудь не туда, а дельфов я что-то поблизости не вижу. Бр-р-р!" - поежился невысоклик.
Капнув усмарилом на руку и раскрыв книгу, чтобы не ошибиться, Болто прочитал заклинание для среднего морского ветра. Затем строчку: "Для того чтобы задать ветру направление, нужно махнуть в эту сторону рукой и задержать ее". Болто махнул перед собой.
Появилось ощущение, что у него на ладони запустили большую юлу. Еще полностью не рассвело, и было видно, как воздушная воронка, раскручиваясь по спирали, отрывается от ладони. Через несколько мгновений внезапный порыв ветра качнул судно, начав разворачивать влево. Старый Брю от удивления чуть не выронил трубку. Он посмотрел на небо и торопливо завращал штурвал, выравнивая курс.
Хрюкл от восторга хотел взвизгнуть, но вовремя прикрыл рот книгой. Воровато оглядевшись, он все повторил, изменив направление на обратное. Теперь корабль резко потащило вправо.
- Тыща бешеных лобстеров! Он что, сдурел?! - возмутился Брю, имея в виду ветер.
Но это было только начало. Не в силах сдержать любопытства, Болто "заказал" маленький вихрь. Маленький он был или не очень большой, но корабль начало вращать. Паромщик, ничего не понимая и недоуменно озираясь, закрутил штурвал. И тут он увидел Хрюкла. Воспарив на длину веревки Болто тоже вращался, но только со скоростью неторопливого смерча. Привязанный к поясу шпагат перекручивался, сдавливая экспериментатора. Болто пытался кричать отменяющее заклинание, но ему удавался только натужный сип. Еще немного, и невысоклик стал бы похож на песочные часы. Но все вдруг закончились.
Ветродую-любителю никто не помогал. Просто он так "громко" подумал о своей горькой участи, что заклинание сработало само. Несчастный повис на рее, получив по затылку возвратившейся из поднебесья книгой.
- Хрюкл, рак болотный, тритон угловатый, сто ежей тебе в койку! - негодовал старый Брю. - Я чуть не рехнулся, а этот моллюск брюхоногий полетать захотел! Чтоб тебя тараканы морские сперли, такой ты разэтакий! Эй, будите эскулапа, у него пациент!
Хрюкла на силу сняли.
- Бодрянки ему, живо! - скомандовал Четырбок и сам помчался за ней.
Обретя после пинты живой воды способность говорить, Болто стал просить прощения у остальных членов экипажа. Девчонки принялись его утешать, а Олли сказал:
- Впредь никто не должен тренироваться в одиночку, только вдвоем, причем второй страхует и держит наготове отменяющее заклинание.
К занятиям приступили после завтрака и очередного кормления бойцовых ежей.
Подчинить себе силы природы - не такая уж легкая задача, даже если у тебя в руках волшебное снадобье, а в голове нужное заклинание.
Олли с Тиной стояли на носу судна и смотрели вперед. Летящие навстречу волны облизывали ватерлинию и таяли за кормой. Для того чтобы ударить молнией, нужно было найти какую-нибудь цель, но ничего подходящего не попадалось.
- Нет, мне уже надоело смотреть на океан, - решительно сказала Тина. - Если ничего не попадается, значит, цель надо сотворить.
Олли сначала не понял:
- Что, например?
- Например, вот это! - в тон ему ответила девочка, и прямо по курсу, на волнах закачался огромный шарообразный поплавок. - Можешь начинать.
Первая молния с шипением ушла в воду неподалеку от мишени. Облако пара на мгновение скрыло поплавок.
- Немного неточно, - спокойно произнес Олли в ответ на восхищенное Тинино "Ух ты!".
Вторая попытка оказалась более удачной. Молния с треском попала в цель, разнеся красный деревянный шар вдребезги. Только щепки остались покачиваться на волнах.
- Сделай еще, - попросил Олли.
Следующая мишень появилась в воздухе и, подхваченная бризом, полетела с правого борта от "Мечты Кашалота". В этот раз молния получилась несколько слабее. Надувной матерчатый пузырь вспыхнул, пылающие тряпки упали в море.
Тине очень нравилось изобретать для Олли различные мишени. Она то запускала воздушные шары и змеев, то бросала на волны бочки, а то просто просила ударить в морскую толщу на определенное расстояние. Молнии получались синие, желтые, красные, зеленые и так далее, в зависимости от силы и удара и пожеланий громовержца.
- Олли Громовержец! - очаровательно хохотала Тина после очередного попадания.
Решив сопроводить один из "выстрелов" громом, Виндибур никого не предупредил. Бабахнуло так, что пролетавший мимо альбатрос свалился в воду. Вся команда высыпала на палубу. Вид у застигнутой врасплох Тины был самый что ни на есть оглушенный, волосы стояли дыбом. Но самое интересное было впереди.
Водная гладь около корабля забурлила, и из пучины высунулась огромная бородавчатая морда. Громадное чудище, не то сом, не то жаба, возмущенно вздохнуло и укоризненно посмотрело на невысокликов. Изо рта чудища торчал акулий хвост и обрывки водорослей. По всей вероятности, грозовые опыты прервали трапезу глубоководного обитателя.
Это был Глок. Или Обжора Глок, как именовали его дельфы. Тысячелетиями Глок только и делал, что жевал. От этого важного занятия его не могли оторвать ни океанская буря, ни извержение подводного вулкана. Вкушал же Обжора все подряд, а вернее, то и тех, кто своевременно подвернулся.
За свою долгую и мрачную жизнь Глок чего только не видел, но никто никогда не стрелял в него молнией. Согласитесь, получить по макушке молнией во время обеда не очень приятно.
Плоский череп существа дымился, а желтые выпученные глаза-тарелки вращались, обозревая "Мечту Кашалота".
- Твои упражнения, Олли, ему, скорее всего, не понравились, - заметил Репейник переходя на громкий шепот. - По-моему, его надо срочно задобрить, а то откусит у нас с полкорабля.
Тут Нури нашелся:
- Я знаю, что делать: сон-вода!
Пока Обжора Глок водил глазами за снующими вокруг дельфами и раздумывал, дожевать ли ему акулу или сразу взяться за корабль, Нури и Болто выволокли из кают-компании бочонок с сон-водой и бросили за борт. Бочонок тут же был подхвачен длинным желтым языком чудища. Жабья привычка сначала хватать, а потом разбираться, подвела монстра. Задумчиво пережевывая акулий хвост и проглотив для порядка упавшего альбатроса, Глок заснул с открытыми глазами. Пустив два огромных пузыря, он под стрекот дельфов медленно пошел на дно.
Победа над Глоком придала экипажу уверенности в собственных силах. Теперь всякий старался превзойти другого в магических упражнениях.
Пина разошлась так, что старому Брю приходилось лавировать между небольшими айсбергами, а Репейник все-таки устроил подводное землетрясение, вызвав цунами. Хорошо, что Тина успела частично погасить волну, а частично направить в другую сторону. В общем, горстка невысокликов и один гном устроили в океане такой тарарам, что кальмары и акулы разбегались кто куда, рискуя быть замороженными живьем или поджаренными молнией.
Старина Брю только качал головой:
- Ну это ж надо... А все началось с того, что какой-то учитель, ущипни его краб, не пожалел за клочок пергамента пару лопат и баранью ногу! Убей меня гром!
Но ничего подобного хойбилонскому паромщику не грозило. Наоборот, регулярное употребление "бодрянки" чудесным образом выпрямило его спину и укрепило шевелюру, цвет лица стал розовый, а в глазах появился молодецкий блеск. Действие водицы с острова-близнеца сказывалось на всех. Доктор, например, стал более вменяем, а Олли шире в плечах. Девчонки Уткинс, так те вообще превратились в миленьких принцесс. И Хрюкл, и Пит, и гном Нури заметно прибавили в росте.
Все бы хорошо, но Олли не давала покоя одна мысль: "А что я, собственно, забыл на этом Эль-Бурегасе?" Мало того, он еще вовлек в это сомнительное предприятие столько народу. Причем совершенно не зная, что происходит на архипелаге. Беседы с Флогом все больше занимали его, но вместе с тем все больше росли сомнения, сможет ли он помочь этому затерянному миру. И что в данном случае можно считать помощью? Получалось так: кучка маленьких невысокликов собирается тягаться с вечным волшебником и его армией во имя освобождения островных хойбов, которым это не очень-то и надо. И происходит все в то время, когда его собственный народ нуждается в помощи.
Однажды Флог, который, видимо, почувствовал настроение Олли, сказал: "Мы не будем ни мешать, ни отговаривать, если вы соберетесь повернуть обратно. Но зло, которое Горх посеял в океане, рано или поздно коснется и вас, как нынче коснулся потоп, уничтоживший твой город и город Нури. Мы пока не все знаем, только думаем, стихия взбесилась потому, что так захотел Мазлус".
- Но зачем ему топить земли Коалиции? - удивился невысоклик.
"Надеется, что так быстрее отыщется Кронлерон. Он всегда боялся возвращения своего учителя. Хотя я, например, думаю, что того давно нет в живых".
"Так это что ж выходит, - поражаясь, спрашивал себя Олли, - Расшир и мой милый домик утопил какой-то проходимец, засевший на кучке океанских островов? Ну, держись, пиявка болотная, Олли Виндибур до тебя доберется!"
Разведчики посланные вперед Флогом, вернулись на следующий день к вечеру. В целом вести были неплохие. Повстанцы острова Синей Ящерицы дали добро на встречу. После объяснений "Мечта Кашалота" изменила курс и двинулась за сверкающими плавниками дельфов.
Закатное солнце, весело распускавшее бесчисленных зайчиков по волнам, и спинам морских эльфов мешало сосредоточиться впередсмотрящему. Хрюкл сидел в корзине на передней мачте и зажмурившись напевал любимую песенку хойбилонской молодежи:
Вышло лето на опушку,
Уронило солнце в лес.
За еловую макушку
Уцепился ветер-бес.
Пышет поле духом пряным,
Ждет от неба дойки туч.
Даже еж, и тот как пьяный
Ловит брюхом теплый луч.
Представив себе, как пахнет свежескошенное сено, Болто энергично принялся за припев:
Эх, кукушка, накукуй
Мне годков побольше,
Чтоб на солнышко глядеть
Смог бы я подольше.
Возившиеся внизу Тина и Пина удивленно посмотрели наверх, переглянулись и подхватили:
У ручья на травку сяду,
Разложу на камне снедь,
Подкреплюсь, потом прилягу,
Впрочем, я могу и спеть!
Про зеленые лужайки
И про плющ, увивший клен,
Про дубы и птичьи стайки,
Про любимый Хойбилон!
Песенка набирала силу, вытаскивая на палубу все новых членов экипажа. Вскоре и Олли, и Пит, и старый Брю весело тянули припев. Все, кроме Четырбока, давно не вылезавшего из своей каюты.
Повторяя еще раз последние строчки припева, Олли заметил, что впередсмотрящий уже не поет. Болто высунулся из корзины и указывал рукой куда-то влево. Не успев вытереть выступившие слезы, Хрюкл увидел нечто. Это нечто, похожее на небольшой остров, медленно проплыло рядом с кораблем, выпустив вверх водяной фонтан.
- Ой, он на нас смотрит... Какой большой и совсем не страшный! - свесилась за борт Тина.
Олли кинулся придержать ее.
- Осторожно! Мы не знаем, кто это.
- Нет, знаем! - торжественно заявил старый Брю с мостика. - Провалиться мне в трюм, если это не кашалот! Я его в детстве на картинке видел. У твоего прадеда, Олли.
- Ура! Кашалот! - запрыгали двойняшки, словно нашли клад.
- А он не опасен? - усомнился Нури.
"Не беспокойтесь, он вас не тронет, - раздался у всех в головах голос Флога. - Могу вас уверить, он добрый".
Огромный хвост ныряющего существа, погрузившись в море, вызвал несколько крупных водоворотов. Кашалот сделал круг вокруг корабля и снова пристроился рядом.
Пина предположила:
- Наверное, ему нравится его мечта!
На палубу наконец вышел Четырбок. Сдвинув пенсне, он внимательно посмотрел на кашалота. Приняв решение, доктор сделал несколько пассов руками. Потом, что-то забыв, открыл книгу, пошевелил губами и удовлетворенно кивнул. Проделав все это, эскулап выжидающе уставился за борт.
Кашалот высунул морду из океана и, как показалось Олли, закатил глаза. С шипением набрав полные легкие воздуха, кит на минуту задумался, собираясь чихнуть, но почему-то оглушительно икнул. Видно было, что он не ожидал такого исхода. Устыдившись своего столь не солидного поведения, животное нырнуло. Но тут же вынырнуло, огласив округу следующим иком. Сеанс громогласного океанического икания длился довольно долго. Каждый раз Четырбок радостно махал руками в такт, словно дирижируя. Икать под водой у кашалота не получалось. Пустив пару огромных бульб, кит выскакивал на поверхность, повергая в веселый ужас бросающихся наутек дельфов. Внезапно, так же как и до начала приступа, кашалот закатил глаза, набрал воздуха и так чихнул, что образовавшаяся волна подбросила судно. Невысоклики и гном покатились по палубе. Когда команда поднялась на ноги, кашалота уже и след простыл.
- Ну ты и фрукт, изгонятель запоров! - выразил общее настроение паромщик. - А если бы он нас ненароком задел, протухни твоя селедка?
На что Четырбок отреагировал в своем стиле:
- Надеюсь, он теперь определенно пойдет на поправку. М-да!
И с видом триумфатора удалился в каюту.
- А мы вооружены даже лучше, чем я полагал, - весело сказал Виндибуру Нури. - Хотя, ваш доктор и без усмарила - грозное оружие.
Глава 12. Крепость и оборотни
Работы на строительстве главной крепостной стены шли полным ходом. Строители, поняв, что судьба дает им шанс защитить себя, работали споро. Гномы добывали камень в горах, а люди и невысоклики возили его в долину. Каменотесы трудились не покладая рук.
Фундамент Западной надвратной башни толком не успели заложить, а архивариус Клюкл уже был тут как тут со своим горячим водопроводом. Подгоняемые им рабочие в момент проложили глиняные трубы от кузницы до крепости. Здесь, в башне, названной Теплой, решили устроить резервуар с водой, а заодно и оборудовать баньку. Невысоклики восприняли эту идею с энтузиазмом: вторым их излюбленным пристрастием, после еды, разумеется, была любовь попарить свои косточки.
После допроса "языка", которого привезли пограничники, многое прояснилось. Оказавшись в лагере, пленный морк стал более покладист, особенно когда его передали гномам. Гномы не любят церемониться с черным народом. Например, двух других его сородичей они запрягли в тачку для перевозки камней. А этого предложили посадить на цепь и использовать как тренажер для обучения молодежи воинскому искусству. Магистр гномов хотел согласиться, но морк неожиданно заговорил. Тогда Будинрев велел отдать его в упряжку.
Морк оказался и впрямь не из последних. Ему подчинялись две сотни отборных бойцов. Но самое главное, он рассказал, что их ханы еще до потопа хотели заключить некий союз с посланцами Заморского Властелина, прибывшими на большой лодке. Посланцы смахивали на невысокликов, только повыше, и могли добывать пищу из воздуха. Властелин что-то искал на "твердой земле". Посланцы предложили моркам набег на земли Коалиции, дав сколько угодно мяса и оружия. Но ханы потребовали научить их волшебству. Посланцы отказались, и их перебили. Тогда пришли Ураган и Ливень. Стихия и голод сами выгнали морков из-за Черных скал. Ханы говорят, что Заморский Властелин наказал их.
Такого от "языка" услышать не ожидали. На Совете сразу стали вспоминать далекие времена и забытые легенды. Но бесполезно. Никто ничего ни о каком Заморском Властелине не слыхивал. Только Алебас Кротл сказал, что у его народа вроде бы была легенда о невысокликах, ушедших за океан. И только.
Так или иначе, крепость надо было строить. И чем быстрей, тем лучше.
Рыжий Эрл спустился с Бочковой горы. Левая рука ниже локтя была перевязана.
Время от времени он предпринимал одиночные вылазки, обходя склоны Черед-Бегаса. Кроме изучения местности, Эрл, по мере возможностей, пополнял продовольственные запасы пограничников. На этот раз ему удалось подстрелить косулю. Взвалив добычу на плечо, стражник уже собирался спускаться, как путь ему преградило трое волков. Матерые самцы и не думали уходить с дороги. Опустив головы и оскалив клыки, они издавали злобный рык.
Рисунок
- Эй, ребята, - миролюбиво начал Эрл, - зачем так переживать? Если это ваше - возьмите!
Пограничник сбросил косулю перед собой и отступил. Волки еще больше ощетинились.
- Ну же, давайте, добыча ваша, - приговаривал стражник, медленно таща стрелу из-за спины.
Он не сводил глаз с вожака. Когда двое сородичей начали двигаться к Эрлу, тот весь подобрался, оставаясь на месте. Поняв, что первым прыгнет именно вожак, старый солдат мгновенно вложил стрелу в лук и выстрелил. Стрела пронзила шею животного. Волк захрипел и упал. Для второго выстрела времени уже не осталось. Пара атаковала почти одновременно. Первого Рыжий Эрл зарубил сразу, выхватывая меч. Второй повис на руке пограничника, впившись зубами в кожаный щиток. Увлекаемый зверем, падая, Эрл вонзил меч в серое брюхо.
Таких огромных волков стражник никогда не видел. Осматривая мертвых хищников, он вдруг заметил на шее вожака медный ошейник. Обруч почти врос в тело. С трудом сняв его и поднеся к глазам, пожилой воин решил: "Вроде что-то написано. Возьму-ка с собой".
Придя в лагерь, Эрл послал за добытой косулей Ройни Ригла, посоветовав прихватить еще кого-нибудь.
- Слышь, парень, - задумчиво произнес он, - притащите-ка сюда главного волчару.
Что-то говорило пограничнику: здесь не все так просто.
Когда принесли труп вожака, стражник его осмотрел.
- Ну и н-у-у, - протянул он, - у этого волка отметин на три жизни хватит. Интересно, как он выжил после таких ранений?
Старый солдат прекрасно разбирался в шрамах. Вожака не один раз резали, кололи, рубили, грызли, палили огнем, но, судя по всему, безрезультатно.
Взяв песку, Рыжий Эрл стал чистить ошейник. Постепенно на внутренней стороне начала проявляться надпись: "Варг - князь волков. Свора Кронлерона." И стояла такая дата, что пограничник аж привстал. Вожаку было четыреста с лишним лет.
"Колдовство какое-то", - решил Эрл, недоверчиво рассматривая трофей. На обруче имелось отверстие, не то для цепи, не то для медальона. Судя по отметинам, это что-то из отверстия было вырвано. На других убитых хищниках ошейников не было.
Слух о том, что Рыжий Эрл столкнулся в горах с "заколдованными волками", разнесся мгновенно. Пастухи сказали, что таких зверей они здесь отродясь не видели. Конечно, волки иногда нападали на скот, но они были помельче, да и тех почти всех извели.
Невысоклики сразу же подняли переполох: "Ой, что же делать?" - "Нас так всех съедят!" - "Мало нам морков!", и так далее. Только гномы невозмутимо размышляли о том, что для оборотней четыреста лет - не срок.
"Выходит, я убил оборотня?" - спрашивал их Рыжий Эрл.
"Что-то в этом роде, - отвечали старейшины гномов. - Во всяком случае, к этому руку приложил какой-то чародей. Надо заглянуть в наши книги".
Разговоров о чародействе в последнее время хватало. Совет даже попытался воспрепятствовать этому, объявив подобную болтовню вредной. Но разве уймешь словоохотливых невысокликов, готовых предполагать самое невероятное и с наслаждением обсуждать это часами.
Вообще-то невысоклики очень любят строить всевозможные предположения, типа: "а вдруг...", "а что если...", "а как могло бы...". Им нравится додумывать за судьбу всякие, как нам кажется, мелочи. Но даже если дело повернется совсем не так, как представлялось, невысоклик не очень расстроится. Ведь он уже "прожил" в своих мыслях лучший или худший, на его взгляд, вариант развития событий, сполна насладившись или напугавшись придуманным. Так чего же ему горевать, если что-то пойдет не по сценарию? Да он, просто, плюнет, и скажет: "Ну и ладно, подумаешь!"
"Вам лишь бы не работать!" - сердился на невысокликов Грейзмогл, но когда он скрывался из виду, те вновь принимались за болтовню.
Тогда уязвленный Гуго решил выступить с инициативой. На очередном Совете гном попросил слова и получил его. Он заявил, что, на его взгляд, за "вредные речи, мешающие рабочему настрою, и отлынивание от дел" необходимо установить наказание. Для каждого из народов свое, но такое, чтобы "неповадно было". Члены Совета не возражали. Времена предстояли тяжелые, а дисциплина, действительно, оставляла желать лучшего.
Посланник магистра предложил следующее.
К невысокликам, к которым он с детства не испытывал симпатий и никогда не мог понять их тихую любовь к неторопливой, насыщенной всякой бытовой мелочью жизни, Гуго советовал применять маршировку на плацу и ограничение в вечернем чаепитии.
Наказание было суровым. Ведь что такое невысоклик: это существо, которое не понимает нелогичных вещей. Нет, оно, конечно, может бестолково суетиться, но никогда не станет делать бесполезных для себя дел. Представить невысоклика, строящего себе плац, а затем на нем марширующего, трудно. А ужинать в одиночестве, когда есть кого позвать на чашку чая, совсем невозможно. Порядочный невысоклик жутко переживает, если не может пригласить к себе еще парочку невысокликов, чтобы насладиться стаканчиком вина и неторопливой беседой о пустяках. К тому же ограничение предполагало отсутствие чего бы-то ни было, кроме хлеба и воды.
Для своих соотечественников Гуго предусмотрел нечто другое. Провинившийся гном должен был заниматься огранкой недрагоценных камней, не смея их потом выкидывать, каждый день сдавая по счету. Хранить камни надлежало вместе с другими сокровищами (а у какого гнома не припрятано золотишко?). Жуть.
Ну а люди приговаривались к принудительным общественно-полезным работам. То есть к тому, чего они не терпят больше всего на свете. К слову сказать, Грейзмогл очень гордился придуманными им мерами.
Понятно, что без штата соглядатаев подобный надзор осуществлять невозможно. Вот Гуго и обеспокоился подбором помощников. Говорят же: "В семье не без урода", а потому и искать долго не пришлось. Пью Клюкл, так тот сам вызвался, едва узнав о нововведении. К архивариусу примкнул его давний собутыльник Кривой Кид.
Среди людей тоже нашелся ревнитель наведения порядка в умах. Некто Боб Горшечник - тщедушный и рябой человек с неприятно выпяченными губами. Уголки его рта были все время опущены вниз, а нос вздернут. Больше всего Боб любил доставлять какие-либо неприятности окружающим, причем, читая нравоучения.
С гномами было легче всего. Во-первых, гномы и так не слишком болтливы, а во-вторых, гном никогда не станет выгораживать другого, если тот поступает не "как положено".
Уже через пару дней наказали семь невысокликов, одного гнома и двух людей. Несчастнее невысокликов не было никого. Бедняги обреченно разравнивали плац, на котором им предстояло ходить строем целую неделю.
Рыжий Эрл даже спросил Грейзмогла:
- А что, если провинятся сразу пятьдесят? Так ведь и крепость строить будет некому.
Поразмыслив, строевые занятия решили проводить два раза в день: до работы и после.
Вторую надвратную башню назвали Набатной. Хойбилонский колокол, снятый с магистрата, решили установить на ней. Звонница располагалась на самом верхнем - третьем ярусе, под двускатной крышей, на мощных каменных столбах.
Введение наказаний немного ускорило темпы работ, но отразилось на душевном комфорте строителей. Башню подняли хоть и быстро, зато ее контуры несколько отличались от первоначальных чертежей. Выглядела она, на первый взгляд, крепко, но как-то неуклюже. "Ладно, - махнул рукой Магистр невысокликов, - лишь бы враги не разрушили".
О врагах ничего слышно не было, и переселенцы начали привыкать к заведенному укладу жизни. Морков, запряженных в повозку и возивших камни, они видели каждый день, поэтому те перестали казаться им такими уж отвратительными и кровожадными. Пленники постепенно стали вызывать у невысокликов некоторое сочувствие. Но гномы оставались неумолимы. Дать тычка морку считал своим долгом каждый представитель третьего народа. Правда, не всегда это удавалось, зато, дав волю своим чувствам, гном целый день ходил довольный. Морки в ответ рычали и скалили свои жуткие пасти.
Рыжий Эрл смотрел на все происходящее сквозь пальцы. Бурная деятельность, которую развил в лагере Грейзмогл, была стражнику непонятна. Да он как следует и не вникал. Старого воина тревожили волки. Заканчивая свои занятия с ополченцами, пограничник каждый день уходил в горы. Иногда он брал с собой Ройни или еще кого-нибудь из молодежи. Эрл был уверен: где-то ходит стая. И хотел ее выследить. Ратник даже обзавелся серебряными наконечниками для стрел. Кузнецы-гномы выковали их по древним книгам, по всем правилам.
Гномы, порывшись в своих древних книгах, нашли уйму всего про оборотней, но ничего по поводу Кронлерона и его стаи. "Может, это главный оборотень? - размышлял Эрл. - Тогда надо его и всю компанию выследить и уничтожить, пока не натворила бед". Стражник педантично исследовал местность. Логово могло находиться где угодно - в пещере, овраге, яме под корнями вывороченного дерева... Главное, найти свежий след. Но следы размывал дождь, поэтому поиски не давали результатов.
Волчью шерсть Рыжий Эрл обнаружил в сосняке, на склоне Сахарной Головы - самой высокой горы Черед-Бегаса. Беспорядочно разбросанные клочья со следами свежей крови говорили, что здесь, произошла драка. В стае что-то не поделили. Множество следов, которые не успел размыть дождь, принадлежали, по крайней мере, пятерым хищникам. Стычка случилась из-за крупной добычи - скорей всего, волки задрали оленя. Добычу сначала ели, потом остатки тащили волоком. Следы уводили в чащу. "Значит, логово где-то неподалеку, - решил стражник, - иначе бы бросили".
Ройни и двое пограничников нагнали Рыжего Эрла в ущелье, между Бочковой горой и Сахарной Головой. Поднявшись по склону Сахарной, воины очутились в сосняке на небольшом плато. Осмотрев еще раз место стычки, уже маскируясь и стараясь не шуметь, пошли по следу.
Волки волокли добычу вчетвером. Пятый, раненый, просто шел за ними. Кровь вперемешку с дождевой водой оставалась в следах. Очевидно, она натекала, когда зверь останавливался.
"Тише, они здесь", - знаками показал Эрл, приседая. Впереди была небольшая лощина. Пограничники подобрались к краю и осторожно заглянули. Внизу у одного из концов оврага находилось подобие пещеры - углубление под корнями полуупавшего дерева, разрытое волками. Рядом валялась растерзанная туша - добыча стаи.
У волков опять назревал конфликт. Раненый хищник - молодой крупный самец, стоял у логова ощетинившись и рычал. Его не пускали. Рваная рана находилась выше лопатки и обильно кровоточила. Из норы на него оскалившись смотрели еще три морды, а четвертый зверь перекрывал собой вход. Это была старая волчица. Скорей всего, ссора произошла из-за претензий на главенство. Такое всегда происходит, если погибает вожак стаи - его, видно, и убил Рыжий Эрл в прошлой стычке. "Варг - князь волков", - вспомнил стражник надпись на ошейнике.
Пограничники напали с двух сторон. Сбегая по склонам вниз, они выпустили с десяток стрел. Волки заметались. Раненого уложили сразу, так же как и двух его товарищей. Но старая самка, увернувшись, бросилась на Эрла. Она атаковала молниеносно. Рыжий Эрл не успел ни вложить стрелу, ни выхватить меч. Другой оставшийся в живых зверь бросился на одного из товарищей воина.
Волчица подмяла под себя Эрла, пытаясь дотянуться до горла. Сила и напор хищницы поражали. Если бы не перчатки со стальными вставками, ратник наверняка остался бы без пальцев. Но перчатки же мешали как следует уцепиться за шкуру. Рука соскользнула с волчьей шеи, и клык распорол щеку пограничника. Подставив левый локоть под нижнюю челюсть, Эрл правой рукой схватил холку. Тут его пальцы и уцепились за ошейник. Перевернувшись, воин придавил волчицу к земле. Неизвестно, сколько бы он так смог ее удерживать, если бы не подоспевший Ройни. Молодой стражник нанес колющий удар мечом, но, к удивлению, меч едва царапнул бок. Тогда Рыжий Эрл вынул засапожный нож и, навалившись, медленно перерезал горло зверя.
С лицами, забрызганными кровью старой волчицы, молодой и пожилой пограничники переводили дух. Двое других собирали стрелы.
- У этой бестии такой же обруч, как и у того зверюги, - наконец сказал Ройни.
Эрл обернулся назад.
- Такой, да не такой - у нее медальон цел. Постой-ка... О, боги! Да она же дышит!
Рыжий Эрл вскочил на ноги. Перерезанное горло волчицы затягивалось.
- Ну уж нет, я тебе ожить-то не дам!
С этими словами пограничник отделил голову от туловища и содрал медный ошейник. Потом щелкнул пальцем по медальону.
- В нем-то все и дело. Уверен.
Когда охотники бросили волчьи головы к ногам Совета, Амид Будинрев сказал им:
- В наших книгах говорится, что убивший оборотня обретает его силу. Если все так, то пусть эта сила послужит нам на пользу.
Магистр гномов протянул ошейник Рыжему Эрлу:
- Возьми, Эрл, все равно лучше тебя никто с ним не разберется, уж я-то знаю.
- Я думаю, отважные воины могут рассчитывать на награду Совета, - заметил Магистр невысокликов. - Может, попросите чего-нибудь, ну... что-нибудь выполнимое.
Пограничники переглянулись.
- Да ничего нам... - хотел за всех сказать старый воин, но осекся. Он скорее почувствовал, чем увидел, сверлящий взгляд Грейзмогла. Озорно взглянув на него, Эрл сказал. - Вместо награды я хотел просить Совет не наказывать невысокликов ограничением в ужине, так как, на мой взгляд, нельзя посягать на народные традиции. Провинился - пусть марширует, и точка.
На лицах членов Совета заиграли улыбки.
- А что думает об этом Магистр невысокликов? - поинтересовался Клейт.
По лицу Алебаса Кротла было видно, что уж он-то точно не возражает.
- Ясно, - вождь скотоводов жестом передал слово Будинреву.
Суровая складка между бровей Магистра гномов разгладилась.
- Достойный ответ, Эрл. Я не против.
Гуго чуть не подавился. От злости он посерел, но смолчал - перечить Магистру Будинреву было делом опасным.
Невысоклики, прознав о поведении Рыжего Эрла на Совете, сбежались отовсюду и начали его славить и благодарить. Они называли его героем, трясли руки, кланялись. Пунцовый от смущения пограничник не знал куда деваться. "Да все это пустяки, право слово", - отбивался он, но невысоклики не унимались. Они, все как один, приглашали его Ройни и других на ужин в дружеской компании.
Крепость росла на глазах. Камня в горах было много, а желания успеть до холодов - еще больше. Третья надвратная башня принимала в себя дорогу, соединяющую Норный поселок и укрепления. Дорогу замостили, и теперь тачки и повозки не вязли в стылой раскисшей земле.
Третью надвратную башню назвали Норная. Во-первых, через нее крепость соединялась с Норным поселком, а во-вторых, она была с секретом. Под башней находился вход в туннель, ведущий сразу в два конца. Один выход вел в пещеру Совета, второй - в поселок.
На строительстве Набатного захаба - дополнительного защитного пространства-ловушки при входе в крепость, работали Годо и Мэд. Камни ложились в кладку, и стена поднималась. Раствор получался знатный - на его производство папаша Уткинс и другие хозяева жертвовали каждое второе яйцо от своих несушек. Месить помагал средний Модл. Сам папаша Модл взгромоздился на стену, чтобы укрепить тент, закрывающий сырую кладку от дождя.
- Вот старый дурень. И куда его понесло? - ругался Годо, приставляя лестницу. - Подожди, дай я тебе помогу! Не дай бог, сверзишься оттуда, кто твой выводок кормить будет, мы что ли с Мэдом?
Сдвигая полог на новое место, Годо увидел приближающегося архивариуса.
- Слышь, братец Мэд, кажись, наш незабвенный Клюкл сюда тащится.
Мэд поднял голову.
- Весьма кстати, наверху раствор как раз закончился. Готовьте лебедку!
Невысоклики все поняли. Договорившись об условном сигнале, они подцепили корыто с раствором.
Клюкл подошел с видом генерального проверяющего.
- Ну? Как справляемся?
- Все отлично, господин архивариус! - рапортовал Мэд. - Камни подвозят бесперебойно, а раствор Уткинс готовит - во! - он показал большой палец. - С яичным желтком. Не желаете полюбопытствовать?
- Ну-ка, ну-ка... - с видом знатока Пью Клюкл влез на помост и нагнулся над корытом.
- Осторожней! - воскликнул Мэд, наступая на конец неровно уложенной доски.
- Ай! - только и успел воскликнуть архивариус перед тем, как нырнуть в раствор.
Мэд старательно прокричал:
- Ка-ра-ул!
Что и было условным сигналом.
Повернувшись спиной, Годо и папаша Модл начали поднимать лебедку.
Бесформенное нечто высунулось из корыта, когда его уже подняли до середины стены. Капая Клюкл попытался сделать отверстия для обоих глаз, но получилось только одно. Однако и его хватило, чтобы привести архивариуса в ужас. Одноглазое нечто посмотрело вниз и, что-то булькнув на высоких тонах, повалилось обратно.
- Раствор взбесился! - сделав страшные глаза, закричал средний Модл, пугая вертевшихся неподалеку малышей. Те, заверещав, понесли весть по округе. Вскоре любытные могли наблюдать следующее.
Что-то среднее между памятником и огромным куском теста торчало на стене, боясь шелохнуться. Годо Виндибур с видом опытного скульптора проколупывал в голове объекта отверстия.
- Может, еще уши ему прилепишь? - предложил кто-то. - А то он тебя не услышит.
- Можно и уши, - бесстрастным тоном ответил Годо, - щас, только рот сделаю... Ай! Да он кусается!
Старый Модл выглянул из-под руки товарища:
- Ты того, не кусайся, пугало, и руки сложи, а то как мы тебя вниз спускать будем?
- Модл, ты сам-то сначала слезь, старый хрыч! - хохотала толпа. - А руки ему складывать, похоже уже поздно, пускай парит, сокол!
Клюкла, боявшегося высоты, снимали всем миром.
Собравшиеся были правы: "наряд" архивариуса уже подсыхал. Пока возились с лебедкой и сеткой, куриный раствор папаши Уткинса схватился, что называется, не на шутку.
Очутившись внизу, Пью Клюкл обрел способность ругаться. Накал был хорош, но кроме "я вас всех", ничего членораздельного не было.
- Позовите каменотесов! - под общий хохот провозгласил Мэд.
Пока подходили каменотесы, архивариус окончательно затвердел.
Посланнику Грейзмоглу уже донесли, что на строительстве второй надвратной башни творится что-то из ряда вон выходящее. Боб Горшечник прибежал с выпученными как у рака глазами и рассказал, что невысоклики ломают какую-то статую и при этом жутко веселятся. Брызгая слюной, поборник общественной морали негодовал по поводу уничтожения культурных ценностей, не давая себе труда задуматься, откуда вообще могла взяться статуя.
Когда Гуго появился на месте, он увидел, как несколько невысокликов сбивают каменную скорлупу с какого-то существа - по-видимому, тоже невысоклика. Правда, освобожденные таким образом ступни несчастного остались совершенно лысыми. "Босой" невысоклик дико верещал и пытался отпрыгнуть от мастеровых.
- Что здесь происходит? - гневно спросил Грейзмогл.
- Да вот, ваша милость, - отвечал папаша Уткинс, - какой-то мерзавец сверзился в мой раствор, а после долго не хотел слазить со стены. Хватил, наверное, лишку, потому и хулиганит. Еле сняли.
Удар по резцу, аккурат в район темечка, прервал выкрики замурованного. Голова "статуи" развалилась на две половины, и взору посланника предстал общипанный хойбилонский архивариус. Гуго побагровел.
- Так это ты все устроил, червь бумажный?!
Но Клюкл ничего ответить уже не мог. Сведенные к переносице глаза и высунутый язык говорили о том, что каменотес немного перестарался.
Глава 13. Волшебные помощники
Остров Синей Ящерицы лежал среди островов архипелага, рассыпанных словно хвост кометы по отношению к главному острову - Бурегасу. Опытному моряку и тому было не так-то легко сориентироваться в этих водах, среди множества других кусков суши.
Дозоры повстанцев почти всегда замечали корабли Верховного консула еще на подходе. Даже сильный туман не мог помешать этому. Каратели придерживались простой тактики - приставали к берегу и начинали прочесывать местность с одного конца до другого. Иногда охота оканчивалась успехом, а иногда обнаружить уходивших в подземные лазы аборигенов не удавалось. Находя такое укрытие, в него запускали "круглый огонь" - огненный шар, катавшийся по переходам. Но не всегда этот способ себя оправдывал.
На этот раз преследование шайки Дерга на острове Синей Ящерицы почти не дало результатов. Старик считался вождем хитроумным. Дерг являлся прямым потомком правителя Борка и унаследовал некоторые выгодные черты своего предка. Он был справедлив, умен, но кроме всего прочего, еще и предусмотрителен. Найти тайный ход в укрытия повстанцев уклисты не смогли. Соратники Дерга перещеголяли самих себя: лабиринт начинался под водой, в небольшой бухточке среди скал. Для того чтобы войти, надо было вынырнуть под сводом пещеры. Там, в подземелье, находился укрепленный городок противников режима. Кроме подводного, было еще два секретных лаза, в лесу.
На днях Дерг принимал гостей. К нему пожаловала пара дельфов из отряда Флога - внучатого племянника их короля. Король Илогеон таким образом приветствовал старого знакомого и прислал весточку о появлении "Мечты Кашалота". "Мы установили контакт с пришельцами, - сообщал король дельфов, - они с материка, из земли ваших предков. Горх считает их посланцами Кронлерона, и, по-моему, они обладают его "тайной"." Под "тайной" подразумевался секрет приготовления черного усмарила, который на архипелаге знал только Мазлус Горх. В конце дельфы рассказали, как легко чужаки справились с Обжорой Глоком.
Весть и радовала, и настораживала. Почему-то сразу после убытия гонцов на остров нагрянули уклисты. Конечно, у Горха лазутчики повсюду, и в воде и в небе, но кто-то слишком быстро проследил за дельфами. Только вход в убежище он не видел. "Больше так рисковать нельзя", - решил Дерг и распорядился принимать незнакомцев на противоположной стороне острова.
Флог и его дельфы хорошо знали здешние моря. Они уверенно вели "Мечту Кашалота" к острову Синей Ящерицы. Старый Брю иногда сверялся с картой, смотрел на солнце и довольно кивал. Курс был нужный. Впередсмотрящим теперь был Репейник. Пит обозревал горизонт, прикрывая глаза ладонью. Начинало припекать.
Тина и Пина только что закончили уборку после ежей и пытались отмыться, поливаясь морской водой из ушата. Хохот на юте говорил о том, что помывка превратилась в забаву. К девчонкам попытался было сунуться Болто, но под оглушительный визг близняшек мигом вылетел, облитый с ног до головы.
Заинтересовавшись происходящим внизу, из корзины высунулся Пит.
- Ха-ха! - ликовал он. - Ухажер Хрюкл получил ведром по шее! В племени мокрых куриц прибавление!
Но неунывающий Болто растянул пальцами уши и показал язык:
- А некоторым назадсмотрящим завидно, медузу им под мышку! Смотри, не выпади из гнезда, ворона!
- А ты случайно не знаешь, кто палубу не додраил, протухни его селедка, а?!
Услыхав знакомые слова, с мостика откликнулся Брю:
- Эй, салаги, отставить балаган! А ты, Питти, смотри, куда тебе положено!
Невысоклики еще немного подразнили друг дружку и, объявив временное перемирие, занялись своими делами.
Причиной постоянного подтрунивания на самом деле была ревность. И Питу, и Болто приглянулась одна и та же особа - Пина. Ее упорный характер и страсть к разным выдумкам, а также здоровая розовощекость нравились обоим. Заигрывать с Пиной в отсутствии конкурента стало доброй традицией. Пина иногда поддавалась, но чтобы весы склонились в чью-нибудь сторону - такого не было.
- Нейтралитет, сестричка, - не самая лучшая позиция, - пыталась образумить ее Тина. - Признайся, кто тебе больше нравится?
Но Пина легкомысленно отмахивалась:
- С какой стати я должна выбирать? Пускай помучаются.
Но это была явная переоценка. Никто особенно мучиться и не собирался. Невысоклики обычно не умирают от любви, да еще в таком юном возрасте. Хотя встречаются и исключения. Но редко.
Как правило, претендент посмотрит-посмотрит на такое к себе отношение, да и решит, что хороший аппетит важнее сердечных волнений. И потом, как отвернувшегося не добивайся, ничего не получится.
У Репейника если и родилась какая-то мысль на этот счет, додумать ее он не успел. Прямо по курсу Пит увидел остров.
На крики радости сбежалась вся команда. Впередсмотрящий голосил так, словно открыл, по меньшей мере, новый материк.
Остров Синей Ящерицы чем-то напоминал Безымянный. Не так далеко от него в сизой дымке виднелось еще несколько островов. Дельфы попросили бросить якорь с юго-восточной стороны, а сами отправились на разведку.
Вода в проливе была ярко-голубого цвета и такая прозрачная, что виднелись раковины на дне. Несколько огромных скатов проплыли мимо, паря в водной толще. Неторопливые взмахи их мощных крыльев-плавников напоминали полет горных орлов. Пестрые, размалеванные как клоуны в цирке, стайки диковинных рыбок суетились вокруг корабля, то и дело вспыхивая чешуйками. Задав стрекача от какого-нибудь хищника, они опять возвращались любопытничать.
Тина зачарованно наблюдала за пестрой возней. Таинственный и непостижимый мир лежал там, внизу, поражая многообразием обитателей. "Интересно, - думала девочка, - а каково им смотреть оттуда на нас? Наверное, с их точки зрения я выгляжу ужасно нелепо. И все-таки, ведь мы дышим одним воздухом, а значит, мы похожи".
Внезапно для себя Тина вздрогнула. Кто-то молча облокотился на борт рядом с ней. Нет, она не видела соседа, но головы не подняла. Тина и так знала, что это Олли. Она научилась чувствовать его. Волна спокойной уверенности, исходившая от паренька, всегда охватывала ее, словно пуховое одеяло.
На этот раз первым заговорил Олли.
- Красиво, правда?
Тина кивнула.
- С прибытием тебя.
Девочке показалось, что в голосе Виндибура прозвучали грустные нотки. Повернув личико, она внимательно посмотрела ему в глаза. Задумчивый взгляд Олли таил какую-то тревогу.
- Ты чем-то обеспокоен? Расскажи.
- Даже не знаю, как объяснить. Я постоянно спрашивал себя: "А зачем нам это приключение?" И не находил ответа. И вот мы там, куда так стремились. Но эта земля не наша.
- Но нашего Хойбилона больше нет.
- Неправда. Его не может не быть. Он там, где сегодня наши родичи, в Черед-Бегасе, или еще где... Там, где ваш папаша и мои дядьки, в конце концов. Знания, попавшие в наши руки, так бы могли им пригодиться! А мы торчим тут, у Синей Ящерицы, ожидая неизвестно чего.
Тинин голосок задрожал, а глаза увлажнились:
- Тебе не должно быть стыдно за себя, Олли. Что же тогда делать всем нам, которые...
Она хотела сказать "рядом с тобой", но запнулась, а потом потянулась к его уху и прошептала: "Так верят тебе, и... так любят".
Олли прижал Тину к себе и поцеловал в краешек губ, ощутив соленый вкус слезинок.
- Спасибо. Теперь я буду сильнее. Надо помочь дельфам - мы обещали.
Вдруг он озорно подмигнул и неизвестно откуда вытащил канарейку.
- Я тут кое-что сделал... Ну, в общем, она говорит.
"Тина, я тут!" - неожиданно пискнула канарейка, вспорхнув на плечо девочки.
Та восхищенно ойкнула и, залившись краской, вернула Олли поцелуй.
Переговоры с повстанцами проходили на берегу. Дерг и его соратники расселись на прибрежных камнях и с любопытством поджидали, пока подойдет шлюпка с "Мечты Кашалота". В шлюпке находились Олли, Пит и Нури. Старый Брю и Хрюкл остались на борту с девчонками и доктором. Приготовив орудия к бою, они внимательно следили за происходящим.
Первым высадился Пит, затем Олли и гном. Репейник в шлеме с алым плюмажем выглядел как заправский завоеватель. Сверкая золочеными латами, он принял эффектную позу, положив ладонь на рукоять меча.
Олли выглядел как обычно. Только кожаная куртка без рукавов была подпоясана коротким мечом в богато инкрустированных изумрудами ножнах. На поясе висело несколько подсумков. Нури вооружился той самой нетеряемой алебардой, о которой мечтал, кроме того, на плече у него висел арбалет. Арбалет принадлежал Виндибуру.
Осмотревшись, Олли выступил вперед. Он сразу выделил Дерга, как вождя, и поклонился ему.
- Мир тебе, старейшина Дерг. Я, Олли Виндибур, и мои товарищи - друзья дельфов. Флог рассказывал нам о вас.
Судя по всему, повстанцев изрядно удивил вид прибывших. Ничего грозного в них не было. Напротив, юный возраст гостей внушал сомнения в "волшебном могуществе".
Только Нури выглядел достаточно сурово. И то, если учесть, что гномов на островах никогда не видывали.
Тем не менее, поклонившись в ответ, Дерг вымолвил:
- Если вы общаетесь с дельфами, значит, вы не служите Горху. А это уже сама по себе заслуга. Но чем вы докажете, что вы и есть наследники Кронлерона, усыпившие Обжору Глока?
- Без представления не обойтись, - заговорщицким тоном произнес Пит. - Пусти им молнию!
Беззаботно улыбнувшись, Олли открыл подсумок и, прошептав заклинание, капнул усмарилом на ладонь. Короткий взмах рукой, и... "Тр-р-рах!" - синяя молния разнесла в щепки и подожгла одинокую пальму. Присутствующие вскочили на ноги. А Репейник картинно повел рукой и поклонился как балаганный фокусник:
- Олли Громовержец, проездом из Расшира, прошу любить и жаловать!
Дерг сразу поменялся в лице. Теперь он был готов на все, чтобы заручиться поддержкой чужестранцев.
Проводя гостей по коридорам подземного городка, старейшина рассказывал:
- Начало всему, конечно, положил Кронлерон. Никто из мудрых тогда не верил, что волшебные свойства усмарила смогут заменить обыкновенный повседневный труд. Но оказалось, что животные выгодно отличаются от существ мыслящих. Чем? Отсутствием лени. Лень - это как ненасытный Обжора Глок, сжует столько, сколько будет для нее пищи. Животное различает запахи, но не сравнивает их, так же как не ведет счет собственным усилиям в поисках добычи. Другое дело - хойбы. Они готовы работать и думать ровно настолько, насколько это им позволит не работать и не думать. это прекрасно понял в свое время Горх. А Кронлерон - нет. Правитель Борк попытался все уравновесить, но коварство и жадность не живут по закону. Лень коварна, а жадность неистребима. На острове Синей Ящерицы вы не найдете поборников "справедливого распределения", но среди повстанцев архипелага таких большинство. Вы ведь тоже для чар используете усмарил?
- Но... - немного растерялся Олли, - ведь говорят: "клин клином вышибают". Как же вы собираетесь бороться с магом, не используя волшебство?
- Мы не собираемся - мы боремся. Уже пятьсот лет.
Репейник аж остановился.
- Боретесь?
- Наше оружие - мысль и труд.
- И многого вы добились? - в голосе Пита сквозила ирония.
- Как сказать, - прищурился Дерг, поднося огонь поближе к лицу собеседника. - Свобода - это много или мало?
Нури, который всю дорогу молчал, запоминая обратный путь, усомнился:
- По-моему, свободу завоевывают. Тот свободен, кто не прячется.
- Может, вы и знаете, что говорите, мастер гном, - грустно усмехнулся старик, - да только лучше так, чем подыхать студнем.
При этих словах Репейника передернуло.
- А сороки у вас водятся? - подозрительно спросил он.
- Это кто? - не понял Дерг.
Питти облегченно вздохнул.
Переговоры получились долгими и непростыми. Общаться с повстанцами было нелегко. Иногда Олли просто не понимал, о чем они говорят. Но не потому, что их искаженный язык труден для слуха, а потому, что мыслили они как-то однобоко.
У противников Эль-Бурегасского режима все зиждилось на отрицании усмарила. Тем не менее внятно объяснить, что они собираются противопоставить волшебству Горха и его уклистов, никто не мог. Потом, повстанцев на Синей Ящерице было слишком мало. Для того чтобы связаться с соседними островами, требовалось время, да и неизвестно еще, как там отреагируют на появление чужаков.
Олли и его спутники возвращались на корабль, когда уже на небе высыпали звезды. Качаясь в шлюпке, Виндибур думал о странностях и непредсказуемости судьбы, забросившей его в эту часть света. Чего только не случалось с ним за последнее время. С детства привычный ко всяким неожиданностям, Олли заметил, что воспринимает происходящее, словно так и надо, будто наблюдает за собой со стороны. Это кто-то, а не он, принимает решения, борется с трудностями, переживает за других. И самое интересное, от казалось бы сиюминутных решений зависит ход событий.
Оставшиеся на корабле приняли переговорщиков так, словно не видели неделю. Тина приготовила замечательный ужин. За трапезой и расспросами пролетело несколько часов. Но на вопрос, что ждет путешественников дальше, никто ответа не дал. Решив, что завтра будет видно, пошли спать.
Экипаж "Мечты Кашалота" уже привык к тому, что вести приходят вместе с дельфами. На этот раз Флог сообщил: старейшины повстанцев с других островов прибудут на Синюю Ящерицу в течение ближайших двух дней. Дергу удалось связаться с ними и убедить в необходимости встречи. К тому же внучатый племянник короля передал Олли приветствие от своего двоюродного деда. Король Илогеон сообщал, что в случае необходимости может выставить отряд до пятисот дельфов и предостерегал от доверительных бесед с некоторыми вождями повстанцев. "Не все, кто против Верховного консула, поддерживают Дерга, а многих мы совсем не "слышим", - предупреждал Илогеон.
Флог пояснил:
"Король не доверяет "зеленым бородачам" и "махаонам". Он считает, что мозги и тех и других сильно пропитал усмарил. Сейчас они против Горха, но кто знает, что они сделают, если почуют возможность занять его место. И вот еще что: нужно усилить наблюдение за этим проливом. Не хватало, чтобы Зарклох подобрался сюда. А Горх, между прочим, недавно с ним общался. Мы выставим дозорных по обоим концам пролива. Со мной еще пятнадцать товарищей, то есть всего - двадцать. Если что, этого должно хватить, чтобы заглушить ледяной ужас Зарклоха. Только дельфы умеют делать это."
После тревожных известий вахту впередсмотрящего решили возобновить. Но это имело смысл только в светлое время суток.
Олли решил еще раз позаниматься с волшебными книгами. "Пока есть время, - подумал он, - полистаю-ка я их, может, что и найду полезное". Полезного было много, но отношения к морским чудовищам оно не имело никакого. Виндибур перелистал уйму страниц, просмотрел кучу оглавлений, но все без толку. Он уже отложил очередной фолиант, собираясь устроить передышку, как вошел Репейник. На плече у него сидел крупный малиновый попугай. Пит явно гордился своим новым творением.
В ответ на вопросительный взгляд друга, Питти хихикнул:
- Думаешь, он не умеет говорить? А вот и нет. Еще как может! А потом, какой морской волк без попугая? Вот и Брю говорит...
- Хорошо хоть поросенка не завел, - мрачно пошутил Олли.
- А ты что книжками обложился, ищешь чего?
- Ты же слышал про Зарклоха.
- Ну, слышал.
- А как бороться с ним, знаешь?
- Ну, молнией ему промеж глаз врезать, или...
- Утопить, - не сводя с товарища глаз, продолжил Виндибур.
- Или утопить...
- Кого, спрута?! - Олли покрутил у виска пальцем.
Питти понял, что сел в лужу.
Но тут вдруг заговорил попугай.
- Смер-рть Зар-р-клоху! Свар-р-рить!
- Ого, - воскликнул Олли, - а он у тебя боевой! Слушай, птичка, ты что имеешь ввиду?
Попугай бочком, бочком подскочил к другому фолианту и клювом распахнул его.
- Свар-р-рить! - настойчиво повторил он.
Невысоклики склонились над книгой, но тут же хором воскликнули:
- Ничего себе!
На открытой странице красовалось какое-то чудище в огненном кольце. Вода вокруг него кипела. Пояснение гласило, что лучший способ обезвредить монстра - это его сварить. Главное - удерживать чудовище в зоне кипения не менее пяти минут, а также, не давать выбраться на берег.
- Ты откуда про это узнал, умник? - накинулся на птицу Пит.
Попугай приосанился и брякнул:
- Пугай - помощник чар-родея, дело знает!
Олли удивился:
- Где ты его выкопал, Питти?
- Да так, увидел у Пины книжку подмастерья Кронлерона. Как там его... Тонюсенькую такую: "Звери-помощники". Ну и сотворил... А то у Тинки есть, а у меня нет. А ты где канарейку брал?
- А я тоже у Пины, в книге "Рецепты фей". Там похожий раздел есть, наверное, тоже работа Мурса.
- Вот Пинка, - Пит тряхнул головой, - ну все к себе тянет!
Случай с попугаем Репейника заинтересовал экипаж. А кто откажется от умного зверя или птицы-помощника, с которым поговорить можно?
В книжке Мурса на выбор предлагались: попугай, енот-полоскун, крылатая собака, обезьянка, тюлень и пингвин. Бойцовые ежи в эту категорию не входили.
Ни тюлень, ни пингвин чародеев не вдохновляли.
- Это, наверное, помощники для рыбаков, - предположил старый Брю. - Как хотите, а я лично выбираю попугая, свистни рак ему в ухо. А ты, док?
Четырбок предпочел енота. Болто Хрюкл и Пина тоже попугаев, как Брю и Пит, а Олли, всегда любивший возиться со щенками, - крылатую собачку. Только гном никак не мог решиться. Нури ходил-ходил взад вперед, бормотал-бормотал, а потом удивил всех: взял, да и выбрал обезьянку.
Попугаи выходили почему-то все разные, наверное, срабатывала сущность новоиспеченных владельцев.
Старый Брю стал хозяином важного бирюзового попугая размером со среднего филина, с "бакенбардами" и "ушами" из фиолетовых перьев. Пинина птица имела оранжевый окрас и расфуфыренную лимонную прическу. "Попугай" Хрюкла, тот вообще получился странный и зеленый (Болто, видимо, что-то напутал.). Он был довольно большим, клювастым, с ластами а под клювом у него болтался мешок, ну вылитый пеликан.
Первое, что сделал подопечный Брю, так это уселся на штурвал с криком:
- Кр-р-расота, ущипни меня кр-р-раб!
На что попугаиха Пины, кокетливо наклонив головку, заметила:
- Сур-ровый р-романтик!
Услышав болтовню соплеменников, прискакал малиновый Пугай Пита.
- Пр-р-рошу пр-р-рощения!
И, подскочив к оранжевой даме, поклонился:
- Р-рад безмер-рно!
Наблюдая за происходящим, хозяева покатывались со смеху.
Тут мимо прошел доктор со своим енотом. Четырбок нес под мышкой пустой таз, а за ним на задних лапах следовал груженый бельем енот-полоскун. Весь его вид говорил о том, что он горд возложенным поручением.
- Кр-рах! - прокомментировал Пугай. - Енот-пр-рачка!
Подопечный доктора повернул морду и сказал:
- Кыш-ш, платок нестиранный, куш-шу!
- Гр-рубиян! - возмутилась Апельсинка, на всякий случай придвигаясь к малиновому Пугаю.
Но енот, хвост трубой, уже удалился.
Крылатая собачка, не успев появиться, лизнула Олли прямо в нос. Невысоклик засмеялся, схватил ее в охапку и стал кружиться по каюте.
- Ух ты, моя хорошая! - приговаривал он. - Рыжуха... Как же мне тебя назвать-то?
Собачка была как собачка, только с крыльями. Она неуклюже брыкалась и виновато посматривала на Олли.
- Ну-ну, не бойся, милая, - произнес Виндибур и поцеловал ее в пухлую бархатную мордочку. Кожа на голове и холке животного собиралась в смешные складки, отчего вид у нее был умильный и немного печальный. Несмотря на это, сложение она имела довольно крепкое и доставала невысоклику почти до колена.
- Олли-хозяин! - сказала собачка, радостно захлопав крыльями и завиляв скрученным в бублик хвостом. Потом вытянула шею и внимательно понюхала штаны. Запах не понравился - раздался громкий чих, похожий на хрюк. Олли вновь расхохотался:
- Ах ты, хрюря! Ну точно: Хрюря и есть.
Вообще-то в морском деле присутствие всякой живности на корабле не приветствуется. Но на "Мечте Кашалота" появление говорящего зверья заметно подняло настроение экипажа. К тому же польза, особенно от некоторых представителей, была очевидна.
После очередной ежиной кормежки (а на якорной стоянке ежи хоть и впадают в спячку, но поесть просыпаются все равно) четырбоковский енот выбежал на палубу снять высушенное белье. Выбежал и остолбенел. Окинув взглядом последствия колючего пиршества, енот аж выронил таз. Ему стало плохо. Зверь в обморочном состоянии сел на пятую точку, чуть не сломав хвост.
Тина, увидев такое дело, бросилась звать доктора, но Четырбок и сам уже высунулся, услышав грохот медного таза.
- Мой санитар! - заломил руки эскулап и бросился за "бодрянкой".
Отпоив несчастного чистюлю "живой водой", врачеватель заявил:
- Больной, вам вредно волноваться!
Но, очухавшись, потрясенный енот вырвался из рук доктора и поскакал за водой и шваброй. Заряд бодрости, влитый в него Четырбоком, оказался таким мощным, что Санитар, как его потом прозвали, выдраил до блеска всю палубу и принялся за ежиные плошки. Двойняшки переглянулись и стали помогать. В процессе уборки енот время от времени ругался:
- Штыдно пачкать, штыдно... Грязные ж-жабы!
Когда с уборкой закончили, Санитар направился достирывать то, что не достирал, по пути многозначительно бросив синеглазой обезьянке:
- Вечером полировка пушек. Явка обязательна.
Норина мартышка Сапфира широко открыла глаза и закивала: "конечно, конечно".
В это утро Олли ой как не хотелось вставать. А надо было. В полдень на берегу встречал Дерг, чтобы проводить вглубь острова, где устраивали свой тайный совет вожди повстанцев.
Шлюпку, шедшую к берегу, проводил Флог. Он еще раз пожелал удачи в переговорах и напомнил Виндибуру и его друзьям о предостережениях короля Илогеона.
"Зеленобородые" будут гнуть в свою сторону, но ты не уступай. Их сладкоголосого вождя не даром прозвали Малина, и цвет лица тут ни при чем. Никто, на самом деле, не знает, с кем он".
- Еще и "махаоны" какие-то были, - напомнил Олли.
"Те всегда с большинством, но публика гадкая. Их психология - психология падальщиков".
В этот раз с собой взяли старого Брю. Капитан "Мечты Кашалота" одел кирасу, посадил на плечо попугая, а за пояс заткнул абордажную саблю. Вид у паромщика был весьма воинственный.
Покидая судно, морской волк распорядился:
- Матрос Хрюкл, не вздумай спать! Присмотри за доктором, и чтобы этот... с полосатым хвостом, - он ткнул пальцем в енота, - мне мостик тряпками не завесил, хрясни его весло!
Санитар боялся паромщика, поэтому сразу куда-то ушмыгнул.
Всего на Синюю Ящерицу прибыло двенадцать вождей повстанцев со своими немногочисленными отрядами. Даже вождь "махаонов" не заставил себя ждать.
Обычно апатичные обитатели острова Большого Махаона не поддерживали вылазки своих соседей против режима. Они довольствовались малым - их не трогают, и ладно. Усмарил не вызывал у них такого уж неприятия, но и любви тоже. От солдат они предпочитали прятаться в джунглях на деревьях, а от себя уходить с помощью курения дурманящих листьев. Жили они собирательством и не принимали никаких правил. Орден уклистов даже порабощал их пару раз, но без толку. Работать "махаоны" не могли, потому что постоянно находились в дурмане, а без своего зелья быстро погибали. Уклисты ничего не могли с ними поделать, и в силу этого считали бесполезным мусором.
Но иногда и мусор может доставлять неприятности. "Махаоны" могли, например, отравить воду, что часто и делали, добывая таким образом еду. Дохлая отравленная рыба не могла им повредить, так как яд готовился из тех же самых листьев хи-дерева. Однажды таким образом они отправили на тот свет целый корабль уклистов, не придав этому обстоятельству особенного значения: растащили судно по досточкам, трофеям и... забыли. Но этого не могли забыть им другие повстанцы - те, кто рассчитывал на появление в своем арсенале военного корабля.
Конечно, половину придурков потом перебили, но все равно, ведя беспорядочный образ жизни, "махаоны" плодились как кролики.
Весьма колоритные персоны расселись кружком на лесной поляне. Каких названий тут только не было: и "рыжие попугаи", и "скалоеды", и даже "отрицающие бамбук" с острова Большого Бамбука, не говоря уж о "большеухих" или тех же "махаонах".
Одеты островитяне были кто во что горазд. Представления о моде на каждом острове были свои собственные. Кто одевался в звериные шкуры, а кто в пеструю домотканую одежду. Например, вождь "большеухих" носил на голове воронье гнездо, а "рыжий попугай", соответственно, корону из рыжих попугайских перьев. Кстати, последний сам был с огненной бородой и весь в конопушках. Интересней всех выглядел старейшина "отрицателей бамбука". Вся одежда у него была сплетена из морских водорослей, а оружие сделано из носа рыбы-пилы. Жители этого острова ненавидели произрастающий всюду бамбук и считали "грязным и позорным делом" использовать его для строительства хижин, утвари и чего бы то ни было, так как это, по их мнению, до неприличия облегчало жизнь. "Наиболее сложный путь к выживанию - самый достойный для отрицающего", - гласила местная мудрость.
Усевшись в круг рядом с другими, Олли и его спутники ждали слова Дерга. Дерг, как хозяин, должен был вести Совет.
Наконец вождь "синих ящериц" вышел на середину поляны и начал:
- Уважаемые хойбы не покорившиеся Горху! Я, Дерг, позвал вас сюда, чтобы договориться. Пять веков прошло с тех пор, как Эль-Бурегас покинул маг Кронлерон. Теперь к нам из земли, к которой он когда-то отправился, прибыли его ученики-чародеи. Они называют своего предводителя Олли Громовержец.
При этих словах Виндибур встал и поклонился.
Дерг продолжал:
- Конечно, некоторые из нас не принимают использование усмарила даже для борьбы с Горхом. Еще недавно я тоже входил в их число. Но скажите мне, имеем ли мы право отказываться от помощи, если получаем реальный шанс покончить с режимом? Или вы хотите подождать еще лет пятьсот?
Тут поднялся "большеухий" с гнездом на голове.
- Скажу сразу - мой народ больше ждать не намерен. Если чародеи гарантируют нам "справедливое распределение", мы поддержим их и "синих ящериц".
- В таком случае мы тоже поддержим, - сказал вождь "рыжих попугаев", странно посмотрев на Брюгая паромщика.
Брюгай с достоинством перешел на дальнее от вождя плечо хозяина, высунулся и заявил:
- Полундр-ра! Живодер-р, протухни его селедка!
- Да цыц ты, индюк говорящий! - шикнул старый Брю.
Вожди с уважением посмотрели на капитана "Мечты Кашалота". "Видно, он большой маг, раз у него даже птица ругается". На островах попугаи почему-то не говорили, даже рыжие.
- А не сделают ли уважаемые хойбы ошибки, соглашаясь поддерживать чужестранцев? - раздался голос вождя "зеленобородых".
Вежливый вкрадчивый голос Малины сеял сомнения.
- Подумайте, Горх вечен, а вы - нет. У него армия и Орден, а у вас что? Даже если с помощью чужаков вы одолеете Верховного консула, где гарантии, что они дадут вам то, чего вы хотите?
- А собственно, чего вы хотите? - поднялся Олли. Он вышел на середину круга и обвел всех пристальным взглядом. - Я как раз здесь, чтобы это узнать!
- Так далеко и за таким пустяком? - наклонив голову, снисходительно улыбнулся Малина.
Виндибуру захотелось размазать зеленобородого по стене, но стены в лесу не было, только деревья. Прогнав первый порыв прочь, Олли скрестил руки на груди. Он решил схитрить.
- Мы пока, кроме дельфов, никому помощи не обещали. Если вы захотите продолжить переговоры, то пришлите весточку на корабль.
- Подождите, не уходите! - вдруг вскочил "отрицатель бамбука". Он гневно ткнул пальцем в зеленобородого. - Все знают, что вы никогда по-настоящему не хотели освобождения. Когда, например, у вас в последний раз был карательный отряд? А может, вы уже на довольствии у Горха?!
Малина скривился:
- Мы просто дорожим своим спокойствием и не допускаем глупостей.
- Глупостей? А что вы называете глупостью? - заинтересовался вождь "синих ящериц" - Уж не сопротивление ли режиму?
- Пусть Громовержец докажет, что знает тайну "закрепления"! - потребовал "скалоед", и остальные представители племен закивали.
Тут уже Репейник не выдержал:
- Да какая вам разница, знает он или не знает? Вам-то самим не надоело прятаться? В конце концов, что для вас важнее, свобода или наше умение производить кур? Вот, пожалуйста! - Питти выпустил на поляну жирную пеструшку.
Сидевший до этого истуканом вождь "махаонов" среагировал мгновенно: сцапал курицу, засунул ее за пазуху и тут же принял прежнее состояние.
- Вы, наверное, неправильно меня поняли, - подсаживаясь к Питу, елейно завздыхал зеленобородый Малина. От волнения его лысый череп покрылся розовыми пятнами. - Меня волнует что же, в конечном итоге, приобретет мой народ, потеряв иллюзию независимости. Теперь я вижу: на "справедливое распределение" есть надежда.
В разговор вступил старый Брю.
- Послушай-ка любезный, не мути воду. На кой тебе вообще этот усмарил сдался? У вас же одни проблемы из-за него! Я на вашем месте, чем по одиночке бедовать-то, навалился сообща, да всыпал бы этому Горху, грызани его сом, по первое число.
- По пер-р-рвое число, пр-р-ровалиться мне в т-р-рюм! На р-р-рею Гор-р-рха! - заорал Брюгай.
Хойбы, внимавшие разговору, рассмеялись. Все, кроме Малины и впавшего в транс "махаона".
- Этот достойный моряк прав, - снова выступил вперед Дерг, - нам давно нужно было объединиться. Кто согласен со мной - оставайтесь, а кто сомневается -скатертью дорога.
На удивление, поляну никто не покинул. Только "отрицатель бамбука" поставил непременное условие: не воевать бамбуковыми копьями.
Теперь, когда договоренность действовать сообща была достигнута, оставалось выработать стратегию.
- Нам нужен флот, - решительно заявил Виндибур. - Новый и быстроходный. Это мы берем на себя. За вами - ваши отряды и места высадки у Ласиоты - столицы Эль-Бурегаса. Кроме того, нужны капитаны судов - не менее пяти опытных хойбов-рыбаков.
- Не мало ли? У Горха около сорока кораблей, - возразил Дерг. - Насколько я знаю, он не будет сидеть и ждать, когда мы подойдем к Ласиоте. Вполне возможно, что уклисты уже направляются сюда.
- Тем лучше, - кивнул Олли, - мы выманим их в открытое море и сожжем.
- Провалиться мне в трюм, если он не прав, - поддержал Виндибура старый Брю. - Ваш колдун, забодай его кальмар, может наделать своих посудин сколько угодно, но кого он будет на них сажать, если мы отправим его солдат к рыбам? А капитаны? Где он, протухни его селедка, возьмет столько капитанов? У тебя они есть -нет, вот видишь... Флот - это тебе не норы в острове копать, тут того... сообразиловка нужна, и опыт. Вы давайте-ка мне рыбаков посноровистей - я из них "грозу морей" делать буду.
Говоря так, Брю находился на верху блаженства.
Вдруг глава "скалоедов" указал пальцем в небо. Над проливом к острову летело что-то вроде воздушного змея с ярким малиново-оранжевым хвостом. Вскоре стало ясно, что это летят Хрюря, а за ней Пугай Пита и Апельсинка.
- Никак приключилось что? - предположил Репейник.
Приземлившись на поляну, собака тяжело задышала, высунув язык. Рявкнув пару раз на "махаона", потянувшего было к ней руки, Хрюря сказала:
- Хозяин, дельфы говорят, что сюда идет Ужас Глубин! Р-р-р-гав! Спеши на корабль!
- И корабли Гор-р-рха! - добавил Пугай. - Кр-р-рах!
- Кошмар-р! - закатила глаза Апельсинка.
Виндибур не сомневался ни минуты:
- Пит, Нури! Останьтесь с Дергом и вождями на острове, поможете повстанцам. Если что, я пришлю собаку. Апельсинку оставьте тоже у себя, для связи.
Пожелав всем удачи и обняв друзей, Олли и старый Брю отправились на корабль.
Глава 14. Ужас Глубин
Активные передвижения бунтовщиков не ускользнули от внимания Верховного консула. Горх велел готовить флот к бою, указав главным уклистам Ордена, что сражение имеет особое значение.
Вместе с кораблями в атаке принимали участие все союзники Верховного консула, вплоть до Зарклоха с его морскими пауками. Гигантские морские пауки прислуживали Ужасу Глубин с незапамятных времен. Их толстые хитиновые панцири не уступали железным, а длинные многочисленные ноги позволяли передвигаться очень быстро. Особенную опасность они представляли на мелководье. Каждый из них был ростом с двухэтажный дом.
По плану Горха, Зарклох с пауками заперали пролив между островами, в котором находилась "Мечта Кашалота", с одной стороны, а часть флота входила с другой. Остальные корабли высаживали отряды на острова, чтобы уничтожать повстанцев. На судах вместе с солдатами находились сводные отряды уклистов - на этот раз Орден призвал всех.
Передовые дозоры дельфов узнали о приближении Зарклоха и его свиты часа за два до начала Совета на острове Синей Ящерицы. Океан содрогался от предчувствия надвигающегося ужаса. Выяснив направление движения чудовищ, дельфы понеслись с вестью к невысокликам и к королю Илогеону. Товарищи Флога летели изо всех сил, понимая, что счет пошел на минуты.
Сам Флог спешил к "Мечте Кашалота" с другой стороны. Он и еще пятеро дельфов выходили на разведку в сторону Бурегаса. Там на полпути они напоролись на эскадру Верховного консула. Эскадра держала курс на юго-восточную оконечность архипелага. Когда от нее по мере приближения к населенным повстанцами островам стали отделяться по одному-два боевых судна, дельфы разгадали план Горха. Сосчитав, что таким образом из двадцати кораблей к Синей Ящерице должно дойти не больше пяти, Флог помчался предупредить Олли.
"Против кораблей мы ничего поделать не сможем, - говорил дельф, - поэтому всех наших я переброшу на сдерживание Зарклоха. Главное, не дать ему парализовать ваши души, тогда вы справитесь. "Мечту Кашалота" уведите с мелководья на середину пролива. Так морским паукам труднее будет достать вас. Уходить из пролива не советую: враг будет думать, что запер вас в ловушку, а на самом деле, попадется сам. Зарклох на такой глубине будет все время виден, да и вода вскипит быстрее, а уклистам мы приготовили сюрприз".
"Теперь нужно решить, как помочь нашим на острове", - ломал голову Олли. Но как назло, ничего не придумывалось. И тут Болто вспомнил:
- У нас же есть бойцовые ежи - целая армия! Помните, мы читали в дневнике Кронлерона, как они атаковали стражников?
- Ты гений, Хрюкл! - обрадовался Виндибур. - Сейчас попробуем.
Главный еж как всегда недовольно вылез из барабана и протопал на мостик.
- Ш-ш-што проис-с-сходит? - сурово произнес он. - Поч-ш-шему раз-с-с-будили?
- Извините, мастер еж, - Олли начал подчеркнуто вежливо (он уже жалел, что Нури остался на острове). - Понимаете, нам всем угрожает опасность, а вы, говорят, умеете не только барабаны крутить.
- Да уж-ж! - еж важно погладил брюхо. - Ваш-ши условия?
- Послушай, чертополохов внук, - не выдержал старый Брю, - проснись! Назревает грандиозная драка, обкусай ее сом, а вы дрыхните... Если Горх со своими зарклохами нам накостыляет, то и ваше дело - труба. Давай-ка, расскажи адмиралу Олли, чему там вас Мурс обучал, трап ему под ноги!
Монолог Брю впечатлил вожака.
- Горх-х? - переспросил еж. - Мурс-с? - и в его глазах-бусинах загорелись злые огоньки. - Мы будем сраж-ш-шаться. Но на суш-ше нам нужны дрофы.
- Дрофы будут, сколько угодно, - заверил Олли.
- И перед боем мы едим гадюч-ч-чий суп, - поставил жирную точку атаман.
- Пинка, бежим скорей искать рецепт! - тут же сорвалась с места Тина. - Его надо отправить Питу и Нури.
Вскоре ежи начали вылезать на палубу, потягиваясь и расправляя иголки. Похоже, возможность поучаствовать в боевых действиях воодушевляла колючий народ. Когда все войско построилось на баке, главный еж обратился к солдатам с речью.
Речь была не очень длинной, но чихательно-шипящие интонации атамана произвели на бойцов неизгладимое впечатление. Болто мог поклясться, что пару раз явственно разобрал "Горх".
Ежи свирепели на глазах. Вслед за вожаком они стали повторять слова своей песни:
"Кхеж рееж мыши ужа,
Чирс ажаба пшиержа!"
В такт словам все войско переступало с ноги на ногу. Экипажу показалось, что на море началась качка. Закончив танец жутким кличем "Мыши ужа!", ежи по трое сигали в воду и гребли к берегу.
- Фух, слава океану! - старый Брю вытер со лба пот.
Олли подозвал Хрюрю:
- Вот, привязываю к твоему ошейнику записку. Лети срочно к Питу и смотри, не связывайся с альбатросами! Передай: "ежи вышли".
Собака радостно тявкнула:
- Не беспокойся, Олли! - и, разбежавшись, взлетела.
"Мечту Кашалота" перегнали на глубину, кормой к югу, откуда дельфы ждали Зарклоха.
"Чтоб не разворачиваться, если придется быстро сниматься с якоря", - пояснил Брю.
Никогда еще Олли не было так жутко. В нем напрягался каждый нерв, а сердце намеревалось выпрыгнуть из груди. Ноги слегка подрагивали, как после долгой пробежки. Хотелось запереться в каюте и, как в детстве, спрятаться от всех напастей, накрывшись с головой одеялом. Но приходилось держаться. Напряженно всматриваясь в морскую даль, он вспоминал недавно произнесенные Тиной слова: "Все на тебя надеются". Да разве может он хоть на секунду показать свою слабость, когда рядом так же страшно его товарищам? Нет, не может, не имеет права. Но так почему же вновь посещает его одна и та же предательская мысль: как смеет он, жалкий, ничтожный невысоклик, примерять на себя одежды вершителя чьих-то судеб? Может кто-то там, на небе или еще неизвестно где, ошибся и случайно угодил в него пальцем, перепутал и не заметил? Ведь так легко не заметить маленького невысоклика!
Но вот идет к нему Тина, а у нее такое испуганное лицо... Гнать, гнать трусливые мысли... Кыш, проклятые! Прочь!
Тревожное ожидание длилось недолго. К "Мечте Кашалота" подплыл Флог: "Все. Зарклох уже здесь. Приготовьтесь и успокойтесь. Пусть враг думает, что вы попались. Удачи!"
Места распределили так: Олли и Тина на корме, Брю на мостике, а Болто и Пина на носу.
- Повторить еще раз заклинания, усмарил держать наготове! - предупредил всех Виндибур.
Когда они остались на корме вдвоем, Тина прижалась к нему:
- Мне страшно!
Олли погладил ее по голове:
- Не бойся ничего. Во-первых, я с тобой, а во-вторых, мы вместе.
"Молодец, невысоклик", - раздался в голове далекий голос Флога.
Виндибур улыбнулся. Он был спокоен.
- Пусть идут.
Враг словно услышал приглашение и не заставил себя ждать. Сначала в сиреневой дымке возникли корабли Верховного консула. Они выходили один за другим из-за северной оконечности острова, выстраиваясь в линию поперек пролива. "Раз, два, три... Всего пять", - насчитал Хрюкл. "Шесть, - поправила Пина, - вон он, шестой".
Незамеченный Болто фрегат подошел к берегу, готовясь высадить боевой отряд. Видно было, как поблескивают каски на головах прыгающих в воду солдат.
- Бедный Питти! - вдруг вздохнула Пина. - Как он там без нас будет...
Болто пробурчал:
- Сражаться они будут. Нури за ним присмотрит, не переживай.
Но Пина уже не слышала:
- Смотри, смотри, они идут на нас!
Четыре фрегата, сократив между собой дистанцию, пошли на медленное сближение с "Мечтой Кашалота". Пятый остался на месте, вероятно, для поддержки десанта.
На одном из атакующих кораблей ухнуло, и над головами невысокликов с шипением пронесся огненный шар, слегка опалив такелаж. Второй огненный сгусток угодил в воду рядом с правым бортом, подняв столб горячего пара.
- Эй, Хрюкл, эдак они нам корабль спалят! - крикнул с мостика Брю. - Давай, парень - Ветродуй, покажи этим тухлым устрицам, на что ты способен!
"Ох и разозлился же я", - подумал Болто, набирая в ладони усмарила. Сделав пассы руками, он прочитал заклинание. Из обеих рук невысоклика вырвались спиралевидные вихри, раскручиваясь в огромные воздушные воронки. Очередные огненные заряды врага, подхваченные встречным шквалом, завертелись и полетели вспять. На одном из центральных кораблей вспыхнул рангоут, а у второго загорелся левый борт.
- Получите, поганки сушеные! - ликовал начинающий повелитель ветров. - Болто Хрюкл возвращает ваши подарки!
Пина прыгала и потрясала кулаками:
- Так им! Так им и надо!
Пляшущие по воде смерчи разрушали боевой порядок. На горящих судах поднялась паника. Губительный ветер рвал паруса и снасти, не давая командам тушить разгорающийся пожар. Но капитан четвертого, дальнего от острова фрегата, предпринял маневр и вырвался за границу бушевавшей бури. Он начал обходить "Мечту" справа. То же самое попытался проделать и экипаж крайнего слева, флагманского корабля, но с меньшим успехом.
С мостика чуть не кубарем скатился старый Брю.
- В клещи хотят взять, раки болотные! Пора врезать им из пушки, забодай ее кальмар! Доктор, делай вот так, целься и зажигай!
Он навел орудие на развернувшийся бортом четвертый фрегат.
"Бу-бух!" - басовито громыхнула пушка.
Паромщик затряс пальцем в ухе:
- Здорово, провалиться мне в трюм!
Ядро с воем устремилось к вражескому судну и в щепки разнесло капитанский мостик, лишив корабль и капитана, и управления. Следующий выстрел, который сделал Четырбок, проломил борт над ватерлинией.
- Вот так стреляет наш эскулап, морских ежей ему в койку! - хохотал Брю, - Теперь пальни еще разок, лекарь!
Приноровившись, Четырбок вступил в пушечную дуэль с флагманом. Ему помогали Санитар и обезьянка. Сапфира (так из-за голубых глаз назвал ее Нури) подкатывала ядра, а енот, пока доктор наводил одно орудие, забивал заряд в другое. В момент выстрела звери жмурились и хватались за уши, но свой пост не оставляли.
Артиллеристы флагмана пытались отвечать. Но из-за трудностей с управлением у них плохо получалось: Болто-Ветродуй не выпускал корабль из зоны поражения.
И все-таки, пару раз попасть уклистам удалось. "Мечта Кашалота" потеряла полмачты и... зеленого пеликана Хрюкла. Вернее, пеликан пропал без вести после прямого попадания в камбуз.
Небольшой пожар быстро ликвидировали, после чего Пина спросила:
- Болто, мне надоело, что они в нас палят! Ты можешь опрокинуть их волной? Я кое-что...
Но на полуслове она испуганно замолкла. Ей вдруг стало жутко. Все, и Болто, и Брю, и Четырбок ощутили волну холодного, парализующего ужаса. Он холодил сердце, пробираясь прямо в мозг. Животные сникли сразу. Сапфира и Брюгай упали без чувств, а енот забился под таз, так что торчал один хвост, и скулил. В пролив вошел Ужас Глубин.
Зарклох возвышался над водным пространством пролива подобно черному утесу. Он медленно шевелил громадными щупальцами, поднимая чудовищные буруны. Каждый его шаг сотрясал дно, так что на острове качались деревья и со скал сходили оползни. "Мечта Кашалота" заплясала на здоровенных волнах, вызванных поступью спрута спрутов.
Олли смотрел и не мог отвернуться. Ни пушечная канонада за спиной, ни вой и грохот поднятой Болто бури, ни плач и крики Тины, казалось, ничто не может вырвать его из объятий вселенского ужаса. Мистическая, ирреальная картина, словно снятая со стены самой преисподней, проникала в тело через глаза. Она как паук из мухи высасывала из мозга все мысли, оставляя внутри только смертельный вакуум.
Хуже всего был взгляд Зарклоха, он поедал своим пламенем каждую живую клеточку там, куда доставали глаза Ужаса Глубин. Птицы падали в океан, а листья на деревьях засыхали. Но невысоклики почему-то были еще живы. Все, кроме Тины, остолбенели и онемели. И только маленькая хрупкая девочка, обмирая от страха, не переставала звать:
- Олли, миленький, очнись!
"Очнись, Олли Громовержец!" - загремел в голове мощный многоголосый хор. Виндибур вздрогнул. Наваждение стало стремительно отступать. Теперь перед собой он видел только черного до невероятности громадного спрута с девятью ногами и мерзкой, уродливой как вытянутая тыква головой. "Давай, Олли, мы держим его!" - Флог стонал, превозмогая сильнейшую боль.
Оторвав от борта побелевшую от судорожного сжатия руку, Олли широко расставил ноги. Размяв шейные мышцы и запястья, невысоклик начал четко, по слогам, произносить заклинание. Он говорил тяжело и громко, так, как будто вколачивал гвозди. Закончив первую часть, Виндибур очертил в воздухе огненный круг. Кольцо пламенело разными цветами, пока звучал голос Олли. Последние звуки магической фразы громыхнули так, как словно их произнес великан. Огненный вихрь сорвался с места и с треском ударил в Зарклоха. По скользкой пупырчатой шкуре чудовища прошла судорога.
- Что, не понравилось, жабье отродье?! - вскричал Олли. - Подожди, то ли еще будет!
Похожее на нимб оранжевое сияние поднялось над исполинским спрутом и в клубах пара опустилось на воду вокруг него. Зарклох в ярости забил щупальцами. Круги всколыхнули пролив. Образовавшиеся волны несколько раз подкинули "Мечту Кашалота" едва не смыв за борт начавший оправляться от шока экипаж.
- Держитесь крепче! - крикнул Виндибур, одной рукой цепляясь за поручень, а другой прижимая к себе Тину. Многотонная водная масса пролетела у них над головами и обрушилась позади, погрузив нос корабля в пучину. "Кивнув", корабль на несколько секунд задрал корму так, что стал виден киль. Чуть не захлебнувшись, Олли и Тина с трудом удержались.
Старый Брю весь мокрый что есть сил выкручивал штурвал, не давая "Мечте" подставить бок под следующую волну. На его ноге, вцепившись, висел Санитар. С юта, сквозь обломки камбуза, все в шишках и синяках пробирались Болто и Пина, Сапфира была с ними. Обезьянка едва успела удрать от волн на корму, а Брюгай взлететь в корзину впередсмотрящего.
- А доктор где? - всполошился Хрюкл. Он уже привык не выпускать Четырбока из поля зрения.
- Все в порядке! - бодро ответил паромщик. - Нашего стрелка потоком занесло в его же каюту, закопай ее морж. Эй, смотрите! А у нас скоро будет целое море ухи!
Гигантский спрутище ревел и метался в закипающей вокруг него ловушке, но тщетно - заколдованный круг не выпускал. Вода кипела там, куда он ступал. Облака густого пара заполонили пролив. Становилось невыносимо жарко.
Вдруг о корабль что-то стукнулось. Потом еще раз. Затем судно накренилось на левый борт, как будто кто-то потянул его снизу. Крен становился все сильнее. Пытаясь понять в чем же дело, Олли приблизился к борту и, вытянув шею, осторожно заглянул вниз. Вскрикнув, он опрометью бросился назад, пятясь и цепляясь за все, что попадалось под руку. В то же время из-за борта показалась конечность членистоногого толщиной с дерево, с чудовищным шипом-когтем на конце. Ударив в палубу в том месте, где только что находился Олли, нога прорубила ее.
- Морской паук! - вскрикнул Виндибур, падая на спину, и одновременно вытаскивая меч. - К оружию!
Вторая закинутая конечность, скользнув, прочертила борозду рядом с Болто. Затем появилась третья, но она принадлежала уже другому страшилищу.
- Полунд-р-ра! Нас пер-ревернут! - истошно заорал сверху Брюгай.
С отчаянным криком:
- А-а-а-а, гад! - Олли подскочил к первой ноге и рубанул ее в том месте, где она перерастала в шип. Страшная конечность дернулась, но одного удара оказалось мало. Меч поднимался и опускался несколько раз. С трудом отрубив застрявший в палубе коготь, Олли принялся кромсать другую ногу. Болто бился со своим пауком. Брю пытался выровнять корабль. Но ног становилось все больше, а крен все сильнее.
Разить молнией на корабле было невозможно. Олли отмел эту мысль сразу - корабль вспыхнет. Положение становилось критическим. И тут у него за спиной раздался голос Пины:
- Осторожней, пригнись!
Он машинально присел.
Позади раздался хлопок. Невысоклик почувствовал себя так, словно за шиворот ему натолкали льда. Глянув перед собой, Виндибур удивленно охнул. Панцирь карабкающегося монстра в один момент сковал другой панцирь - ледяной. Морской паук впал в ступор и отвалился. То же произошло и со вторым, и с третьим. Только четвертого почему-то проморозило не до конца, видимо он успел капитально нагреться, находясь рядом с Зарклохом. Паук, хрустя ледяной коркой, упорно пытался влезть на "Мечту", но был побежден Санитаром. В то время когда чудище собиралось перенести вес на одну из конечностей, енот бесстрашно подставил под нее таз. Поскользнувшись, паук грохнулся в воду.
Едва переведя дух, все бросилась помогать капитану. Паруса можно было поднять только на одной мачте. Да и на ней такелаж частично требовал ремонта. Олли спешно вернулся на бак.
Наконец показались отступающие дельфы. Флог подплыл к борту "Мечты": "Ты настоящий герой, Олли Виндибур! Но дело надо довести до конца - не выпусти его на берег".
Флог как в воду глядел (Интересно, а куда еще смотреть морскому эльфу?). Зарклох, сообразив, что его посадили в "кастрюлю", ринулся к берегу. Дно содрогалось под тяжестью его прыжков, а вода в проливе плескалась как в стакане.
Спрута нужно было остановить. Но как? Невысоклики ничего не могли поделать. Замораживать варящееся чудовище - только ему помогать. Пустить наперерез смерч - вряд ли тот станет помехой. Хотя попробовать стоило. Пока Болто "заводил" стихийное бедствие, Олли два раза выстрелил молнией. Он вложил в удары всю свою ненависть и силу, но ошпаренный спрутище только дергался и на несколько мгновений затихал, чтобы потом снова скакнуть.
И тут, когда его черные щупальца уже начали крушить прибрежные рифы, когда невысоклики от отчаяния заплакали, земля перед Зарклохом вздыбилась и разверзлась. Фонтан огненной лавы, грохоча, ударил перед мордой чудовища, отбросив его назад. Скорей всего кипяток показался ему холодным, но лишь на мгновенье - последнее мгновенье в его жизни. Зарклох сварился.
- Это Пит! Это наш Питти! Ура!!! - заплясали друзья.
Перед сражением Пит Репейник чувствовал себя не лучшим образом. Сначала ему и Нури пришлось осваивать готовку гадючьего "супчика", а потом выслушивать претензии ежиного атамана.
"Как мы будем воевать с таким послевкусием?" - возмущался главный еж.
Пришлось побещать тройную порцию чирса по возвращению на корабль.
"Производство" дроф тоже вызвало затруднения: птицы получались какие-то невнушительные.
Вожак негодовал:
- Сами скачите на этих цыплятах, неучи! В договоре, - и он вынул невесть откуда свернутый в трубочку пергамент, - написано дрофы, а не мухи! Вот. - Ежина ткнул когтем в свиток. - И откуда у этого вымогателя документ? - пожимал плечами Пит, пытаясь добиться нужного размера.
Нури был краток:
- Жулик.
Но когда первые солдаты Горха стали высаживаться на берег, и гном, и не менее скептически настроенные повстанцы поняли, что поторопились. Насытившись, по команде атамана бойцовые ежи расхватали дроф и выстроились в три шеренги, взяв их за околоклювные перья - "усы". Несмотря ни на что, супчик действовал благотворно - боевой дух зашкаливал.
Дерг и хойбы, которых насчитывалось без малого две сотни, решили сходу "сбросить" нападающих в море. Атаковать, а потом разбираться - таков был нехитрый план. После залпа лучников повстанцы ринулись на врага. Но хорошо вооруженные солдаты, поначалу замешкавшись, стали теснить островитян. На корабле их оказалось гораздо больше обычного. Не дожидаясь, когда лодки достигнут берега, они спрыгивали и по пояс в воде вступали в бой. Сообразив, что совершили ошибку, бунтовщики отступили под сень прибрежных деревьев. Но преследования не было. Солдаты, закрываясь щитами от редких стрел, выстраивались в боевой порядок. Щиты имели только передние воины в доспехах- гвардия Верховного консула. Основная масса была экипирована довольно легко - только мечи, копья и каски на головах, видимо, так больше помещалось на корабль.
- Надо устранить "железных" со щитами, а то ежам не справиться, - доказывал Нури вождю "синих ящериц". Среди деревьев "рыцарям" придется разомкнуть ряды, вот только как их отсечь от остальных?
Но Дерг уже придумал.
- Я посажу самых ловких на деревья, а остальные будут постепенно отходить.
- Мысль хорошая, - одобрил гном. - Мы с Питом тоже участвуем.
Репейник аж закашлялся. Вот уж в чем он не видел ничего хорошего, так это в прыжках с высоты на головорезов Горха. "Хуже всего то, что им это понравится еще меньше", - боязливо поежился Пит. Но делать было нечего, чародей должен оправдывать свой статус.
К тому же у Пита в запасе кое-что имелось. Так, пара заклинаний, на всякий пожарный случай. Ими "на дорожку" снабдила его Пина.
Выбрав дерево поветвистей, невысоклик и гном притаились вместе с другими участниками засады. Сверху было видно, как солдаты сгруппировались и медленно, ровными шеренгами, двинулись вперед. Входя в лес, гвардейцы принялись молотить мечами о щиты. Действовало это устрашающе.
Повстанцы совершали короткие наскоки, а потом пятились. Время от времени из-за железных спин вылетали стрела или копье, и кто-нибудь падал под ноги наступающих.
- Пора, - сказал Нури, когда "железные" поравнялись с их деревом, и поцеловал амулет из "звездного камня".
Пит вспомнил, что у него на шее такой же, когда летел вниз. Приземлялся он в гораздо лучшем расположении духа. Грохнувшись на "своего" рыцаря, первое, что невысоклик увидел - занесенный меч соседнего. Лягнув его в коленку, Репейник откатился. Пока он катился, его ткнули копьем. Копье отскочило, но ощущение было пренеприятное. "Все, синяк обеспечен", - разозлился Питти, бросаясь с мечом на обидчика.
Нетеряемая алебарда косила неприятеля, как серп солому. Нури владел ею виртуозно. Щиты разлетались в щепки, а головы катились с плеч, как спелые яблоки с яблони. Воодушевленные примером чародеев, повстанцы ударили на "легких" и отсекли их от "рыцарей".
Убедившись в своей неуязвимости, Пит рубился как лев. Он бросался в самую гущу, прорубая кровавые просеки во вражеских рядах. Вскоре Репейник поймал себя на том, что преследует сразу шестерых. "Пора и отдохнуть", - решил герой, чувствуя, как болит плечо и "отваливается" кисть руки.
Перепуганные враги удивились еще больше, когда неуязвимый чужестранец с видом "надоело все" плюнул и пошел обратно, волоча за собой меч.
В это время Нури, оглянулся назад и крикнул:
- Всем в укрытие!
Команда прозвучала весьма своевременно.
Сверху (а поросший лесом участок представлял собой склон) раздался свирепый клич "Мыши ужа!". Не дожидаясь условного сигнала, застоявшиеся ежи решили атаковать. Запах свежей крови, будораживший их ноздри, непреодолимо звал в битву.
Пять сотен лет свет не видел ничего подобного. Триста очумелых дроф, направляемых только одним ежам известным способом, неслись со всех ног. Рассыпавшиеся лавой колючие кавалеристы лавировали между деревьев, привстав на спинах птиц. Безумием было бы оказаться на их пути.
Но враг решил ввести в бой основной резерв - на Синюю Ящерицу высадился отряд уклистов. Подкрепление заградило солдатам путь к отступлению, погнав их впереди себя.
Ежи ударили люто. С ревом "Мыши ужа!" они летели в хойбов, сворачиваясь в смертоносные клубки. Толстые иглы разили наповал, пробивая даже кольчуги и отравляя плоть. Как потом выяснилось, за этим и нужен был гадючий супчик.
Уклисты, одетые поверх доспехов в синие сутаны, не дрогнули. Похоже, их чувства притупляло какое-то заклинание. "Избранные Орденом" переступали через мертвые тела солдат, рубя мечами замешкавшихся ежей и стреляя из луков в дроф. Дрофы, подбирая своих седоков, разгонялись для нового круга, но действовать так же эффективно ежи уже не могли - стальные кирасы уклистов не поддавались, а яд игл, задевавших руку или ногу, действовал на слуг Ордена гораздо медленнее.
Тут-то Пит и вспомнил по Пинины заклинания. Вытащив шпаргалку, Репейник принялся колдовать. Специально для него заклинания были написаны разборчиво, крупными буквами. Достав из подсумка желтый усмарил, Питти сделал все по инструкции.
В воздухе пахнуло морозцем. Сразу после этого ноги уклистов стали разъезжаться, и сами они, падая, покатились вниз - склон и стволы деревьев покрылись льдом. Ежей выручили когти.
Заметив сложное положение уклистов, корабли повели обстрел "круглым огнем". Огненные шары поджигали лес и вытапливали борозды в ледяном панцире. Тогда рассердившийся Пит заморозил уклистов. "Синие сутаны" застыли в нелепых позах. "Почему я сразу этого не сделал?" - пожал плечами невысоклик и попытался заморозить фрегаты, а заодно и всю бухту.
Но свой флот Мазлус Горх создавал сам. Еще когда Верховный консул посылал новые корабли на Север, к Полуночным землям материка, он защитил их от обледенения.
Из природных явлений ученику Кронлерона были подвластны стужа, дождь и ураганы. Но применять вблизи, прицельно, он научился только холод. Даже сгустки летящего огня были скорее изобретением, нежели магией.
Предав учителя в удобный для себя момент, Мазлус многого не узнал.
Как бы там ни было, а стараниями Пита бухта на какое-то время замерзла, заключив в ледяные объятия оба изрыгающих огонь фрегата. Предоставив повстанцам и Нури самим раскалывать "хрустальных" уклистов, Репейник решил взобраться на скалу для наблюдения за проливом. Звуки пушечной канонады обеспокоили его, а когда там началось настоящее светопреставление, поднялась буря и земля на острове затряслась непонятно отчего, невысоклик рванул наверх.
То, что он увидел, с трудом укладывалось в голове. Часть пролива кипела, а чудовищный спрут размером с хороший кусок острова пытался выпрыгнуть из этой "кастрюли" на берег. Со скачущей по волнам "Мечты Кашалота" в Зарклоха били молнии, но остановить не могли. Кошмарные щупальца монстра уже хватались за торчащие около берега рифы.
- Не нравится ушица? Ничего, щас я тебя поджарю! - потер ладони Пит. - Ну-ка... Как насчет небольшого изверженьица?
Дальше случилось то, что случилось. Изрыгнутая землей лава помогла доварить спрута. Репейник возликовал. Прыгая на верхушке скалы, он потрясал мечом, посылая проклятия Горху.
Глава 15. Призрачный миг победы
- Собирай вещички, Нури, пикник окончен! - задорно произнес Репейник когда вдруг пошел сильный дождь.
Используя трофейный щит вместо зонта, Питти ходил с дротиком в руке, сгоняя и пересчитывая дроф. "Не бросать же столько мяса, - рассуждал он, - тут, поди, их на целую ферму. А убой девать куда? Ежам-то они теперь без надобности!
Несмотря на ливень, команды фрегатов еще пытались обстреливать берег, а заметив приближающуюся "Мечту", дали залп по ней. Но каменные ядра не долетали. В ответ с корабля невысокликов ударило несколько молний - фрегаты запылали. Один из них, тот, что первым высаживал боевой отряд, раскроило пополам. Спасаясь, уцелевшие прыгали на тающие льдины и пытались приблизиться к острову, чтобы сдаться на милость победителей. Дерг и другие вожди повстанцев, немало удивляясь собственной победе, принимали капитуляцию.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ