Затерянные среди звезд

ГЛАВА 1

Кабинет полковника Саркисяна был, наверное, самым грязным местом во всем Управлении федеральной безопасности земных колоний.

И не то чтобы Саркисян не любил порядка — скорее наоборот, но он совершенно не доверял механическим роботам-уборщикам. Следовало признать, что у него были для этого определенные основания. В прошлом году один из них совершенно случайно стер магнитными полями своих сервомоторов важную запись с только что полученного агентурного донесения, и с тех пор вход им в кабинет Саркисяна был заказан. К сожалению, высокое начальство оставило без ответа два рапорта полковника, содержавших просьбу восстановить в управлении человеческую обслугу, отмененную во всех учреждениях еще лет двадцать назад.

Такое дорогое удовольствие выглядело бы сейчас чересчур вызывающе в глазах соседних ведомств. Только у президента сохранился до сих пор институт слуг, и попасть в этот привилегированный штат мечтал любой чиновник. Так что полковнику приходилось самому выкраивать время на уборку у себя в кабинете, а поскольку свободное время выдавалось у него нечасто, Саркисян вынужден был мириться с постоянным слоем пыли, рисовавшим на его столе причудливые узоры. Впрочем, злые языки в управлении говорили, что эта пыль вполне устраивала Саркисяна, позволяя ему во время сложной беседы с подчиненными, очередного разноса или выдачи сертификата на неординарное, опасное задание не отрывать взгляда от крышки стола, словно он пытался найти в загадочных пылевых узорах ответ, который слишком явно смог бы прочитать на лице сидящего перед ним человека, не будь этих спасительных серых полос.

Неверов уже минут пятнадцать пытался угадать, для чего он понадобился полковнику и с чего это вдруг тот проявил такую трогательную заботу о его здоровье.

— Ты в отпуске когда был последний раз? — Саркисян спросил об этом совершенно ровным, естественным тоном, словно не он неделю назад написал на его заявлении с просьбой об отпуске резолюцию «Отказать» и словно Неверов не знал, что полковник никогда не забывал даже годовщин свадеб и рождений всех своих многочисленных подчиненных.

Однако субординация не позволяла Неверову даже усмехнуться в ответ на этот сакраментальный вопрос. Хотя он, эль-капитан Неверов, считался одним из лучших агентов управления и в личной беседе с начальством мог допустить определенные вольности, вопрос об отпуске был слишком болезненной темой, и Неверову не хотелось ни шутить, ни тем более делать вид, будто ничего не произошло.

Заявление об отпуске, в котором ему совсем недавно было отказано, появилось на свет отнюдь не случайно и вовсе не оттого, что Неверов вдруг смертельно устал от своих служебных обязанностей. Поэтому, не вдаваясь в подробности этого болезненного для его самолюбия дела, он ответил коротко и четко, с показной добросовестностью разглядывая вместе с полковником крышку его пыльного стола.

— Два года и четыре месяца назад.

— Ну вот, видишь… Для безопасника это очень большой срок, наша работа так выматывает нервы… Одним словом, я решил предоставить тебе возможность хорошенько отдохнуть. — Выдержав длинную паузу, позволявшую Неверову высказаться по поводу этого неожиданно привалившего счастья, и не дождавшись от того ни слова, Саркисян вздохнул и пододвинул эль-капитану большой белый пакет. — В районе Центавра пропал еще один корабль.

— Рейсовый? Пассажирский?

— Да. Ты оказался прав в своих предположениях. И хотя у нас нет никаких доказательств того, что это не простое совпадение…

— Третий звездолет в одном и том же месте? И опять никаких радиобуев, ни одной спасательной шлюпки?

— Спасатели прочесали весь район. Там ничего нет. Полетишь туда простым пассажиром на обычном рейсовом корабле. Здесь все необходимые документы. Маршрут и рейс выберешь сам, я верю в твою чертову интуицию. Если ничего не случится во время рейса, ну что же — тем лучше, тогда две недели отдохнешь на курортах Рамиды, а на обратном пути еще раз пролетишь через этот район. Честно говоря, я и сейчас не верю, что из этой затеи получится что-нибудь путное. Просто не представляю, что еще можно сделать в такой ситуации. Наши люди специально проверяли все корабли, отправлявшиеся в район Центавра, в том числе и последний… Что-то происходит во время рейса… Но у нас нет ни единой зацепки. Корабли исчезают бесследно, не оставив никаких следов и не успев передать ни одного сообщения.

— Они могли войти в оверсайд и потерять координаты обратного выхода…

— Вряд ли такое возможно. Навигационное оборудование звездолетов проверяется достаточно тщательно и до сих пор не давало никаких сбоев, и потом почему все исчезновения происходят в одном единственном районе?

Саркисян опять надолго умолк, словно ожидая от Неверова какого-то ответа. Но тот молчал, предпочитая не усложнять ситуацию, и без того нелегкую для полковника, вынужденного, по сути дела, признать правоту своего подчиненного, предложившего еще до исчезновения «Буревестника» начать операцию с подсадной уткой на его борту.

Наконец, с видимым усилием Саркисян оторвал взгляд от поверхности стола и впервые посмотрел в лицо капитана, на котором не отражалось ровным счетом ни одной мысли, словно Неверов находился в глубоком трансе.

— Почему, черт возьми, пропадают только пассажирские корабли? Флот специально барражировал этот район самыми разными посудинами. «Стремительный» болтается там до сих пор. И все безрезультатно.

— Ответ можно найти только на месте происшествия. И отзовите эсминец. Я предпочитаю «чистый» эксперимент, без воздействия посторонних факторов.

— Хорошо. Во всяком случае, я надеюсь, что все это не напрасно… Если операция ограничится только твоим отпуском, он обойдется управлению слишком дорого.

— Не представляю, каким образом смогу связаться с вами. Вдруг все произойдет во время очередного пространственного броска? И вряд ли мне удастся донести до светлых очей начальства ценные сведения, ведь корабль может выйти из оверсайда в неизвестном районе космоса. Тогда не обессудьте, если он исчезнет вместе со мной.

— А это уж твоя забота, Неверов. Ты сам предложил эту операцию.

Неверов молчал чуть дольше, чем допускали приличия и правила субординации. Уж это-то он мог себе позволить в сложившейся ситуации. Только когда едва заметный тик, весьма похожий на улыбку или гримасу, слегка исказил бесстрастное лицо полковника, он наконец нарушил молчание:

— Тем не менее мне понадобится поддержка.

— Любая мыслимая поддержка будет тебе оказана, ты даже сможешь в случае крайней необходимости воспользоваться своей белой картой. Четыре корабля класса «Перехватчик» будут барражировать район Центавра во время твоего «отпуска». Я распоряжусь, чтобы они держались подальше от места исчезновений, но они будут достаточно близко, чтобы в случае необходимости прийти на помощь.

Это было уже кое-что. Белая карта давала Неверову право взять под свое временное командование любое военное или гражданское судно Федерации.

— При всей своей интуиции я не могу гарантировать успешное завершение операции. Из десяти кораблей, проходящих через район Центавра, исчезает только один.

— Ты уж постарайся, голубчик. Иначе, при такой поддержке, твой отпуск… Ну, ты сам все понимаешь. В этом случае тебе еще долго придется носить нашивки эль-капитана.

Теперь сказано было почти все. Официальная часть беседы завершилась, и он позволил себе несколько расслабиться. В конце концов они знали друг друга не первый год, и уйти сейчас, ничего не сказав на прощание, казалось Неверову невежливым. Словно прочитав его мысли, Саркисян невесело усмехнулся.

— Не знаешь, как от меня отделаться? Ладно уж, иди.

Сейчас, после того как были сказаны последние напутственные слова, эль-капитаном вдруг овладели сомнения.

— Я могу не угадать рейса. На карту поставлено слишком много. Я могу ошибиться.

— Кто угодно — только не ты.

— И все же на вашем месте я бы подстраховался, отправив агентов на все ближайшие рейсы в этот район.

— Когда-нибудь ты, может быть, окажешься на моем месте. А пока тебе, возможно, станет спокойнее, если я скажу, что это уже сделано. Однако выбор твоего рейса по-прежнему остается за тобой. Если понадобится, я произведу все необходимые перестановки.

Спустя неделю Неверов сидел за угловым столиком возле самого бара, в кают-компании пассажирского звездолета «Севастополь».

Это был его первый отпуск за два года службы. Хотя отпуском полученное задание можно было назвать с большой натяжкой, тем не менее обстановка на борту пассажирского звездолета разительно отличалась от казарменной жизни на Ригосской базе, где он провел последние три года своей службы, за исключением периодов его непосредственного участия в самых различных операциях безопасников.

В гражданской одежде Неверов чувствовал себя неуютно. Пиджак казался ему мешковатым и в то же время тесным, узконосые ботинки неприятно сдавливали пальцы ног, рука то и дело тянулась привычным жестом к несуществующей портупее. Но все эти мелкие неудобства стоило вынести — не такая уж большая плата за то, чтобы на тебя не пялили глаз и не шарахались в сторону, заметив меч, скрещенный с ракетой, на нагрудном знаке.

Гражданская одежда, да и большая часть «легенды» были его собственным изобретением.

«Севастополь» шел от Рангона, через Третью Центавра к Рамиде — на этой планете располагались самые дорогие и модные курорты Федерации.

За годы службы на всем готовом у Неверова скопилась порядочная сумма, и не было нужды экономить на мелочах. Кроме того, он ощущал настоятельную потребность хотя бы временно, до тех пор пока позволяли обстоятельства, почувствовать себя в самом настоящем отпуске, прочувствовать и даже посмаковать те многочисленные радости отпускного вояжа, которые должен был испытывать созданный его воображением Симптон, преуспевающий менеджер торговой фирмы «Браун-клод», существуй он на самом деле.

Каюту он взял в первом классе и даже решил не пользоваться служебной расчетной карточкой, хотя и потерял при оплате билета наличными почти пятнадцать процентов от его стоимости. Зато сохранил полную анонимность.

В этом, собственно, не было особого резона. Если «Севастополю» не суждено долететь до места назначения — это произойдет независимо от того, кто окажется на его борту. Слишком серьезное это дело — пропажа звездолета, чтобы на нее могла повлиять личность какого-то капитана Неверова. Но чужое имя и гражданская одежда, кроме чувства полной раскованности, давали ему еще и дополнительное, хотя и несколько иллюзорное ощущение безопасности.

У сотрудников корпуса во внешнем мире было немало врагов, а такие планеты, как Рамида, привлекали к себе множество всякого сброда.

Вообще-то Неверов любил свою работу и втайне гордился службой в частях, вот уже второе столетие сохранявших мир во всех внешних колониях Земной Федерации. Но форма ко многому обязывала и заставила бы его держаться в постоянном напряжении. А он сейчас хотел только покоя и тех многочисленных радостей, которые мог позволить себе человек его возраста, не слишком стесненный в средствах.

В конце концов, если его хваленая интуиция не подведет на этот раз и «Севастополю» действительно суждено исчезнуть в неведомых просторах космоса, тем более следовало оставшееся до этого события время проводить со вкусом, наслаждаясь жизнью.

Кают-компания «Севастополя» была довольно просторной. Здесь пассажиры завтракали, обедали, а по вечерам танцевали и смотрели эстрадные шоу по корабельному виому. Сейчас для ужина было еще слишком рано, и потому народу собралось немного — всего человек пять разношерстной публики из тех, кому кошелек позволял оплачивать круизы на Рамиду.

Неверов не любил этих гражданских толстосумов, добывавших свои деньги не слишком тяжелым трудом. Рантье, банковские клерки, торговцы. Он старался держаться от них подальше, следуя своему обычному правилу — не заводить знакомств со случайными попутчиками. Даже сейчас, когда ему так необходима любая дополнительная информация об этом рейсе, он понимал, что сведения, которыми располагала эта публика, для него бесполезны.

Однако на этой посудине ему предстояло провести почти полтора месяца. Большая часть этого времени уходила на разгон корабля до субсветовой скорости, и потому почти все рейсы звездолетов укладывались в этот срок независимо от расстояния. Серия же конечных пространственных прыжков, выводящая корабль к намеченной цели, занимала всего несколько дней.

Неверов держался особняком не столько из обостренного чувства осторожности, сколько из-за особенностей своего замкнутого, нелюдимого характера, сослужившего немалую роль в конечном выборе его профессии.

Но он понимал, что до конца рейса все равно не удержится от какого-нибудь случайного, мимолетного знакомства с лицом противоположного пола, да и не собирался себя в этом ограничивать. В конце концов за время службы он достаточно долго не видел женщин и сейчас смаковал все новые возможности, открывшиеся для него в этом, не совсем обычном задании. Коль скоро ему предназначили роль подсадной утки — начальство может не сомневаться в том, что он будет вести себя вполне естественно. Именно так, как вел бы себя на его месте настоящий Симптон. Вот только «Севастополь» не слишком подходящее место для дорожных знакомств. Одиноких женщин среди пассажиров почти не было, а те, что могли себе позволить истратить на билет несколько тысяч кредитов, не воспользовавшись для этого карманом своего спутника, держались слишком уж независимо и высокомерно.

Эти холеные красотки, увешанные дорогими побрякушками, не вызывали у Степана особого интереса — возможно, оттого, что он слишком хорошо знал, какой высокой может оказаться цена такого случайного знакомства.

Но скорее всего причина его неприязненного отношения к этим женщинам крылась совершенно в ином. Наверно, так чувствует себя человек с пустым карманом, разглядывающий витрину ювелирного магазина. Он знал, что женщины, избалованные богатством и вниманием окружающих, вряд ли обратят внимание на какого-то провинциального эль-капитана, пусть даже и служащего в знаменитом корпусе внешней безопасности. Они жили в ином мире, к которому он никогда не будет принадлежать.

Однако сегодня он был Симптоном — напомнил он себе, и, если ему удастся сыграть свою роль достаточно правдоподобно, результат может быть совершенно иным. Тем более что подобная игра — это одновременно и тренировка, и проверка надежности его легенды.

Когда одна из таких женщин в сопровождении то ли лакея, то ли охранника вошла в кают-компанию и величественной походкой направилась к заранее приготовленному для нее столику в центре зала, Степан не стал выпускать ее из поля зрения.

Ее спутник скромно держался позади и остался стоять чуть в стороне, прислонившись к колонне и внимательно осматривая зал.

Скорее всего это был телохранитель, и, значит, она могла оплатить билет не только себе, но и этому мускулистому парню.

Действительно ли он был лишь охранником или по совместительству исполнял роль ее любовника? Степан невольно поежился, представив на секунду себя на его месте.

Ни за какие блага в мире он не согласился бы променять свою, пусть даже ограниченную жесткими армейскими правилами, свободу на унизительное, рабское положение человека, полностью зависимого от капризов хозяйки.

Словно почувствовав его взгляд, женщина приподняла голову и впервые посмотрела в его сторону.

Глаза у нее были поразительные, полные какой-то ослепительной, синей голубизны, в которой так легко утонуть.

Она была красива — слишком красива. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. На протяжении веков происходил естественный отбор. Богатство и женская красота всегда существовали вместе.

На ней почти не было драгоценностей, хотя в последние годы стало модным выставлять напоказ свою состоятельность. Те дамы из высшего общества, которые могли себе это позволить, напоминали витрину ювелирного магазина.

В глубоком вырезе платья незнакомки сверкал один-единственный синий камень. Но, присмотревшись, Неверов понял, что это бирюсит с планеты Хамсин. Цена такого камня равнялась нескольким миллионам кредитов. Примерно столько стоил небольшой космический корабль.

Неожиданная, шальная мысль накатила на него, как волна.

«Вот сейчас встану и приглашу ее танцевать, чем я, черт возьми, рискую? Ну пошлет она меня куда подальше, по крайней мере посмотрю на нее вблизи…»

Он шел к незнакомке через весь пустой зал кают-компании. Ноги словно сами несли его, не подчиняясь голосу рассудка. Было в этом нелепом порыве что-то от внутреннего протеста. Человек не имел права на такое баснословное богатство, чтобы носить на себе бирюсит, как обыкновенное украшение.

Кто она такая? Известная актриса реала? Модная топ-модель? Всего этого вместе было бы недостаточно для такого камня… Скоро он все узнает. Сделает запрос в информационной сети и, может, будет гордиться этой минутой, когда увидел ее так близко…

В кают-компании играла приглушенная плавная музыка. По вечерам здесь танцевали, но сейчас еще слишком рано, и его приглашение будет выглядеть вдвойне нелепо.

Однако он уже не мог остановиться. Он видел только ее глаза. Что-то в них дрогнуло, когда она поняла, что он идет к ее столику, — что-то, весьма напоминавшее испуг.

Кого могла бояться такая женщина? Вся ее жизнь, вероятно, походила на непрерывный праздник, и она скорее всего привыкла к постоянному вниманию мужчин. Однако сейчас ее поведение было по меньшей мере странным.

Он понял это, когда испуг в ее глазах превратился в настоящую панику. Незнакомка бросила отчаянный взгляд в сторону своего телохранителя, привстала, словно собиралась убежать, и вновь без сил опустилась в кресло. Неверов уже стоял перед ней, слегка наклонив голову.

— Вы позволите пригласить вас на танец? — Степан не узнал своего хриплого, дрожащего голоса. Ее отчаянное, непонятное волнение передалось ему.

— Танец? Какой танец? Разве здесь танцуют?

— Дама не танцует! Отойди от нее!

Амбал, только что стоявший у колонны, был теперь в полуметре от Степана. Скорость, с которой он преодолел разделявшее их расстояние, говорила о многом, и Неверов понимал, что нарывается на неприятности, возможно, даже большие. Но останавливаться не собирался, во всяком случае не по требованию этого мужика.

— Сам отойди.

Выпад со стороны амбала последовал почти мгновенно, как только до него дошел смысл ответной фразы Степана. Но реакция, отточенная годами тренировок, позволила Неверову не только перехватить летящий ему в лицо кулак, но и одновременно провести второй, свободной рукой небольшой, незаметный со стороны приемчик.

Едва пальцы его левой руки коснулись нервного узла на шее противника, как тот начал заваливаться назад, и Степан с трудом удержал его обмякшее тело своей правой рукой. Слегка повернувшись, он усадил телохранителя в свободное кресло рядом с дамой и, словно извиняясь, сказал:

— Не надо махать руками на незнакомого человека.

Неверов уже полностью овладел собой и отчетливо понимал, что из безобразной сцены, которую он только что спровоцировал на глазах у незнакомки, вряд ли найдется достойный выход. К тому же, похоже, прахом пошли вся его тщательно разработанная легенда и все прочие, связанные с ней благие намерения. Но почему-то ему это сейчас было глубоко безразлично.

Вскочив со стула в момент столкновения, она стояла теперь прямо перед ним, но испуг в ее глазах исчез, превратившись в какое-то другое, непонятное чувство.

— Вы хоть понимаете, что натворили?

Терять ему теперь было нечего, и, бесшабашно усмехнувшись, он ответил не без тайной бравады, неправильно истолковав ее волнение:

— Да ничего с ним не случится, минут через пять очухается.

— Я жена Тонино Морандо, а это его телохранитель.

Неверов похолодел. Все-таки он достукался. Достучался. В службе безопасности не было человека, который бы не знал про Морандо.

Этот мерзавец заправлял целой империей. Наркотики, контрабанда. Говорили, что у него есть собственные космические корабли, и поэтому все усилия федеральных служб выследить и поймать крестного отца разветвленной мафиозной организации, охватившей своими щупальцами большинство внешних колоний Федерации, всегда оканчивались неудачей.

Порой Степану казалось, что неуловимость Морандо обеспечивали вовсе не космические корабли, а самые обыкновенные деньги…

Все эти мысли промелькнули в его голове еще до того, как он полностью осознал всю опасность ситуации, в которой теперь очутился. Люди Морандо могли убрать любого без всякого повода, если он чем-то не понравился боссу. А уж поднять руку на его личного телохранителя, да еще на глазах посторонних людей волочиться за его женой… Вот откуда у нее этот камень… Интересно, скольких жизней он стоил?

— Где сейчас ваш муж? Он здесь, на корабле?

— Если бы он был на корабле, вас бы уже… — Она замялась на секунду и закончила другим тоном: — Нет, я не знаю, где он сейчас. Он должен встретить меня в космопорту Рамиды. Но здесь наверняка есть еще кто-нибудь из его охраны. Я их всех не знаю. Он всегда так делает.

Она говорила торопливо, проглатывая слова, и только сейчас Неверов начал понимать, что больше всего она боялась, что его убьют прямо у нее на глазах. И ее опасения вовсе не казались Степану такими уж беспочвенными. Вот когда он пожалел, что станнер пришлось сдать в багаж…

— Сядьте, — приказала она ему. — Да садитесь же за мой столик, сделайте вид, что ничего не произошло! Может, они еще ничего не заметили.

— Сейчас заметят. Ваш охранник приходит в себя.

— Так сделайте что-нибудь!

Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что она имеет в виду, и еще секунда, чтобы поверить в то, что она на его стороне. Решившись наконец, он достал из кармана зажигалку, с виду ничем ни отличавшуюся от тех, что продавались в любом киоске.

Одно нажатие на регулятор газового клапана, и тонкая струйка бесцветного газа коснулась ноздрей охранника. После этого Степан щелкнул пьезокристаллом и прикурил сигарету от бледного огонька. Газ горел. Но в нем содержался достаточно сильный наркотик с психотропным эффектом.

— Он будет спать еще минут двадцать, а когда проснется, ничего не вспомнит.

Она посмотрела на него с недоверием.

— Вы из полиции?

— Нет. Просто я забочусь о собственной безопасности.

— Ладно. Это не важно. С остальным я справлюсь сама. Теперь уходите.

— Когда я увижу вас снова?

Слова сорвались словно бы сами собой, против его воли.

— Похоже, вы и правда ненормальный.

В конце концов ему пришлось уйти, так и не дождавшись ответа на свой вопрос.