Защитник Драконьего гнезда. Том второй

Глава первая: Изабелла

Глава первая: Изабелла

Я очень тяжело возвращаюсь в реальность. И вроде слышу, что происходит вокруг, и даже пытаюсь делать, что мне говорят, но абсолютно не чувствую собственного тела. И это не похоже на паралич, скорее, какая-то глубокая рассинхронизация мозга и тела. Не знаю, как объяснить точнее. Я будто и здесь, в собственном теле, и будто-то управляю им через какой-то огромный и жутко тяжелый передаточный механизм, шестерни которого настолько проржавели, что совершенно не ворочаются.

Со зрением еще хуже – только размытые образы, тени, которые плавно, будто нехотя, кружатся надо мной. Я даже не уверена, что это реальные люди, а не плод моего воспаленного воображения.

— Ваше Величество, вы меня слышите? – голос далекий и, кажется, женский.

Хочу ответить, что плохо, но слышу, но не уверена, что получается произнести хоть слово.

Зато мне совершенно не больно. Правда, понять, хорошо это или плохо, пока трудно. Наверное, мне бы все же хотелось чувствовать хотя бы что-то. Но не уверена, что ту самую боль внизу живота, которая, как показалось, выжгла меня изнутри.

Ох, очень плохие мысли. Не нравятся мне совершенно.

— Ваше Величество…

Со мной что-то делают. Вроде бы переворачивают с бока на бок. Осматривают.

— Это точно?..

— Боюсь, да.

Голоса встревоженные и какие-то убитые.

Пытаюсь вспомнить, что говорил проклятый Магистр перед тем, как я отрубилась. И ничего – пустота, гудящая, холодная, будто у меня не голова, а бездонный заброшенный колодец.

Даже пахнет так же – чем-то очень затхлым и противным, точно полудохлыми водорослями и полусгнившими лягушками. Ну, или наоборот.

— Ваше Величество, откройте рот…

— Она нас слышит?

— Не знаю.

Ничего не чувствую. Хочется кричать, хочется вопить во все горло, чтобы вырваться из этого вязкого НИЧТО.

Стук двери.

Твердые шаги.

Голоса.

Ничего не понимаю – просто монотонный, сводящий с ума гул.

Я даже не знаю, как долго вот так лежу. Ни малейшего понятия о времени.

Что же я за «счастливица» такая, что постоянно попадаю в какие-то проблемы?

По телу растекается противная горечь. Липкая, густая, настырная. Она зарождается в области живота и продолжает распространяться в разные стороны, заполняя меня и затапливая своей ядовитой сущностью.

Это не та боль, которую я испытала на свадьбе. Это что-то другое.

Но тоже раскаленное, тоже выжигающее изнутри.

Что-то не так.

Что-то абсолютно не так!

Я очень слаба. Непозволительно слаба, когда должна быть сильной.

По моим щекам бегут слезы.

Настоящие соленые слезы – и я точно ощущаю этот привкус.

— Ваше Величество!

— Би!

Меня прошивает навылет.

Он здесь. Мой дракон здесь.

— Изабелла, борись, - голос все еще далекий, но более разборчивый, чем раньше. Более ясный, чем все остальные звуки. – Борись, Би. Через боль, через слабость. Ты сильная, ты справишься!

«Говори! Не молчи!» - кричу ему куда-то туда и отмахиваюсь от теней вокруг себя, но не слышу собственного голоса.

Мне кажется или он держит меня за руку?

Не знаю, не уверена.

Силы тают с каждой секундой. Мгновение тут, кажется, совсем не равно мгновению там, в мире, откуда меня зовет Анвиль. Но я борюсь, борюсь, как могу.

Мне кажется, иногда я снова откатываюсь обратно и перестаю слышать его голос. Какие-либо голоса вообще.

— Иди ко мне. Иди на голос. Сосредоточься на нем.

И я стараюсь сделать именно так. Стараюсь выбросить из головы все сомнения и страхи, все глупые предположения. Тянусь к нему, как росток из-под земли тянется к поверхности, потому что так заложено его природой. Потому что иначе и быть не может.

— Еще немного. У тебя получается.

Я изо всех сил верю, что ему там виднее, потому что здесь, в своем коконе, чувствую себя вконец обессиленной и почти сдавшейся.

Как же невыносимо тяжело.

Каждое движение – как будто по битому стеклу. А здесь, вокруг меня, одно бескрайнее море битого стекла.

Нужно идти. Нужно бороться. Потому что когда сдаются врачи - наступает только тьма и смерть.

Снова вкус слез на щеках. Уже чуть более соленый.

— Еще немного. Би. Иди ко мне.

Собственный крик взрывает барабанные перепонки и оглушает. Но это не та глухота, какая преследовала меня все это время. Это звенящая глухота, наполненная звуками.

— У тебя получилось! – совсем близко, у самого уха.

Глава вторая: Анвиль

Глава вторая: Анвиль

В подземельях Драконьего гнезда холодно, но сухо. Спускаюсь сюда в сопровождении двоих горных воинов. Когда-то позже, много позже, для подобных мало приятных, но необходимых дел, нужен будет особенный человек. Это только на первый взгляд кажется, что на роль дознавателя может подойти практически любой, кто не боится крови. Нет, вовсе нет.

Насколько я понимаю, у короля Лаэрта не было на эту роль человека, по крайней мере, все расспросы на эту тему не дали ничего определенного. Что очень странно. Не поэтому ли Его прежнее Величество прохлопал момент, когда Великий Магистр сконцентрировал в своих руках такую власть и такие ресурсы, против которых не рискнул отправить королевские войска? Что, к тому времени уже не доверял и собственным людям?

Пока что у меня нет достаточных сведений относительно всей череды событий, что предшествовала усилению Магистра. Ясно одно, свою политику он проводил долго, осторожно и очень умело. Одному Безначальному известно, сколько еще верных ему людей находится в королевском замке и что от них можно ожидать.

Тем не менее прибегать к услугам добровольцев в деле получения необходимой информации правильным не считаю. Разве что в исключительной ситуации, как сейчас.

Перед коридором, где расположены тюремные камеры, киваю сопровождающим меня воинам - и те останавливаются, ставят на стол масляный фонарь. Здесь расположена караулка на четверых охранников. Первый шаг я сделаю один, а дальше будет видно.

Камера, где сидит отец Винсентиус, самая первая в череде других, сейчас пустующих. Отпираю дверь большим ключом и захожу внутрь.

Если я не прав, то Всевышний обязательно покарает меня еще при жизни, а уж в послесмертном кипящем котле можно вовсе не сомневаться.

— Здравствуйте, отец, - захожу в камеру и вешаю на стену масляный фонарь. – Как самочувствие?

Отец Винсентиус ворочается на толстой подложке из свежего сена. Сейчас он похож на потревоженного горного медведя, который только-только просыпается по весне.

— Вашими молитвами, сын мой, - отвечает абсолютно спокойно. Он щурится и зевает, когда садится и пытается согнать с лица следы недавнего сна. Пара шкур на его плечах съезжает, но отец Винсентиус тут же натягивает их снова. – Полагаю, ошибка с моим пленением разрешилась, и вы пришли принести Безначальному нашему создателю свои извинения.

— Я обязательно принесу ему свои извинения, если вы сможете ответить на некоторые мои вопросы, святой отец.

Отец Винсентиус вздыхает, поднимается на ноги и проходит к колченогому столу, за которым и усаживается.

— Извольте, Ваше Величество, - говорит с таким смирением, что близость кипящего котла ощущаю почти на физическом уровне.

— В прошлый раз вы сказали, что покушение на жизнь Ее Величества стало для вас неожиданностью.

— В точности так. Это страшное преступление, совершенное под святыми сводами, должно быть расследовано, а виновные должны понести справедливое и суровое наказание. Но Ваше Величество напрасно ищет виновного в моем лице. Напротив, пока мы с вами тут беседуем, истинный преступник, возможно, отдаляется от нас все больше. Или же уничтожает любые доказательства своей вины.

— И это будет моей первой ошибкой в роли Короля Артании. Но вернемся к тому, как яд попал в тело Ее Величества. Очевидно, что он был в вине, которое мы вместе выпили.

— Но, слава безначальному Творцу нашему, вы здоровы, Ваше Величество. Позвольте предположить, что Ее величество отравили несколько раньше, чем состоялась церемония бракосочетания. Просто коварный яд подействовал не сразу. Предположу, что именно на подобный исход неведомый злодей и рассчитывал.

— Святой отец, я – дракон. И вам это хорошо известно. Мало в мире найдется ядов, способных навредить мне. И тот, что попал в наше свадебное вино, явно не из их числа. Хотя, я удивлен, что некто не пошел дальше и не пожелал избавиться от королевской четы разом. Возможно, дело в том, что подобные яды исключительно неблагоприятно действуют на людей, которые просто находятся с ними рядом. К тому же они быстро утрачивают свои свойства в длительной дороге.

Смотрю за реакцией собеседника, но пока его лицо не выдаёт ни капли обеспокоенности или сомнений.

— Но главное, отец, я позволил себе наведаться в ваши покои.

— Не могу сказать, что мне это безразлично, сын мой, - пожимает плечами священник, - но в моих покоях нет ничего такого, что бы я хотел утаить от взора Господа нашего. А по сему, и вашего тоже.

— Должен признать, вы действительно живете весьма аскетично.

— Разве не так должно быть?

— Само собой, но не будет забывать случаи, когда священники вашего и более низких рангов излишне использовали собственное положение и впоследствии уличались во всевозможных преступлениях. В том числе весьма нелицеприятных.

— Отец наш им судья, Ваше Величество. В каждом стаде найдется паршивая овца. Или вы считаете, что возможно делать вывод обо всех, видя перед собой единичные проступки?

— Ни в коем случае! Мне просто показалось, что вы живете очень аскетично, даже слишком.

Отец Винсентиус смотрит на меня, как на очень надоедливую муху, с которой, тем не менее, вынужден общаться. Или мне так только кажется?

Глава третья: Анвиль

Глава третья: Анвиль

— В том сундуке под полом обнаружился сохранный футляр, - продолжаю мысль, суть которой мой собеседник наверняка уже понял. – Но заклинание не сработало. Вернее, оно сработало, но я погасил его раньше, чем огонь добрался до преинтересного документа. Документ, видите ли, на покупку землевладения в Малой Итлее. Признаться, и я тоже там никогда не был, но много слышал о тех местах. Говорят, отличный климат, не то что наши морозы.

— Какое отношение этот документ имеет ко мне? – говорит отец Винсентиус, откашлявшись. – Неужели там указано мое имя?

— Нет, помилуйте, вовсе нет. Документ оформлен на некого Вимона Ашгольцского.

— Тогда зачем вы мне все это рассказываете?

— Хочу, чтобы вы, святой отец, еще раз подумали над тем, что готовы мне рассказать. Потому что еще утром я отправил ворона с запросом в Хдеунскую семинарию. Вы же там учились? Возможно, я всего лишь предполагаю, но Вимон Ашгольцский – это вы и есть. В вашем мирском прошлом. А если так, то, клянусь Отцом нашим Безначальным, никакой виселицей вам не отделаться. Мы придумаем что-то куда более неторопливое.

Последние слова говорю, стоя возле стола и облокачиваясь на него руками. Но святой отец даже сейчас выдерживает мой взгляд, хотя от прежнего спокойствия не осталось и следа.

— Это все наговор и ложь, - все же произносит он. – Я не знаю, о каком документе вы говорите, Ваше Величество. Бог наш судья – я никогда…

Не дослушиваю его оправдания. В них больше нет смысла. Я пытался быть цивилизованным, я давал ему шанс. Но если человек до последнего упирается в своей лжи – это его полное право.

Дважды кулаком бью в дверь – и через мгновение слышу за ней тяжелые шаги.

— Что… что вы задумали? – святой отец вскакивает на ноги.

С нескрываемым удовольствие замечаю на его лбу капли выступившего пота. И это в наших-то весьма прохладных покоях.

Деревянная дверь отворяется – и в камеру входят двое варваров, до того терпеливо ждавшие знака снаружи.

Просто киваю им и отхожу в сторону, чтобы не мешать.

Вдвоем они быстро хватают святого отца и распластывают его на столе. Шкуры и нарядные одеяние, в которых он вел свадебную церемонию, летят прочь, пока священник не остается в одном исподнем. Но здоровяки и тут не останавливаются – рвут белоснежную рубаху в клочья.

Затем один из них снимает с пояса небольшой крюк, длиной чуть больше ладони.

— Знаете, что это, святой отец? – интересуюсь я.

— Боже спаси! – бормочет перепуганный священник. - … и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим…

— Рекомендую обратить внимание, это очень необычный инструмент, - продолжаю я, - только для особенных случаев. Смотрите, нижняя часть этого крюка острая, как бритва, а верхнее – плоская, немного скруглена. Если работать им достаточно аккуратно, то можно легко сделать в животе небольшой разрез – и сквозь него вытащить на свет Божий весь кишечник. Признаться, я весьма удивился, когда увидел подобную штуку здесь, в горах. Потому что родина сего замечательного инструмента находится много южнее. Вы наверняка знаете о тех местах. Хотя бы из ученых книг. Пески, странные каменные изваяния, коим насчитываются многие столетия, и странная привычка перед захоронением вынимать из своих мертвецов все внутренности.

— Всевышний покарает тебя! – голос святого отца дрожит и, наконец, превращается в крик, когда острая часть крюка касается кожи на его животе.

— Всенепременно, - соглашаюсь я. – Кстати, забыл сказать, вы же понимаете, что извлечение из вашего нутра кишечника - всего лишь несколько болезненное действо, но никак не смертельное. Я все еще ожидаю ответа из семинарии, а потому намерен сохранить вашу жизнь в почти полной неприкосновенности. Главное, не запутайтесь и не споткнитесь в частях собственного тела, когда будете перемещаться по камере.

Варвар надавливает на крюк – и тот вспарывает тонкую кожу. Появляется кровь.

Священник вопит и вырывается, но у него вообще нет шансов.

— Я все скажу! – выплевывает вместе с брызгами слюны. – Будь ты проклят! Я все скажу.

Приподнимаю руку – и варвар замирает, но его инструмент все еще в непосредственной близости от тела священника.

— Клянусь Отцом нашим Безначальным, я не хотел худого для Ее Величества, - вконец расклеивается святой отец. – Я просто иногда выполнял для его светлости некоторые поручения. Ничего такого, ничего во вред Короне. Просто некоторая информация.

— А яд?! – нависаю над ним. – Тоже ничего такого?!

— Я не знал, Отцом нашим всемилостивым клянусь! Не знал, что это. Я получил письмо от его светлости и запечатанный сосуд с указанием, что с ним делать.

— И никаких вопросов? Никаких сомнений? - Не зря же говорят, что простота - хуже воровства.

— Я не думал, что все так обернется. - Священник, кажется, готов начать скулить на все голоса, лишь бы избежать неприятной участи. - Что с Ее Величеством? Она жива?

— Надо же, спросил. Твоими молитвами, предатель, жива.

— Хвала всем высшим силам! - обливается потом он.

— Кстати, ты не сказал, от кого именно получал поручения.

Глава четвертая: Анвиль

Глава четвертая: Анвиль

В зале, где собираются вассалы короны, довольно душно.

В это время в Артании всегда особенно холодно, поэтому слуги постарались разжечь все жаровни, чтобы угодить важным гостям. Но я нарочно потянул время до встречи и оставил их там пообсуждать текущее положение дел и поделиться планами на мою коронацию.

Меня не было около трех часов.

За это время гостей покормили и слегка подпоили (тоже по моему приказу). Потому что сегодня мне нужно максимально хорошо знать и понимать, что у них на уме. Кроме того, что некоторые важные вещи, если их действительно обсуждали, мне так или иначе донесут. Так что, прежде чем зайти в зал, наведываюсь в одну из отдаленных комнатушек, откуда есть потайной ход в скрытую нишу Тронного зала, где и собралась вся разношерстная компания. В комнатушке сидит коротконогий горбатый карлик варварской породы и при виде меня сразу спрыгивает с лавки и идет навстречу. Я приседаю, подставляю ухо. И уже через пару минут снова хвалю себя за то, что в свое время, когда жил с этими бородачами, заприметил этого шустрого парня, обладающего поистине бесценной способностью - легким и абсолютно бесшумным шагом. Ну и в придачу изумительным талантом пробираться буквально в каждую щель, даже если это кроличья нора.

Так что, к тому времени, как я появляюсь на пороге Тронного зала, у меня в руках есть пара значительных козырей: подвыпившие мужики, которых явно понесет рубить правду с плеча, парочка секретов, которые мне нашептал мой маленький шпион и, конечно, мои личные соображения. Некоторыми я непременно воспользуюсь прямо сегодня.

— Милорды, - приветствую их своим добродушным появлением.

Улыбаюсь выборочно и проношусь через их рассеянный строй.

Что ж, хорошая новость - все преклонили колени. Но некоторые сделали это буквально в последний момент и с такими рожами, будто за их спинами стоят палачи, готовые снести голову с плеч за неуважительное отношение к своему королю. Это я тоже отмечаю, каждого поименно.

Усаживаюсь в кресло.

Специально сказал вынести трон - никогда не понимал этих неудобных штук, на которых мало того, что неудобно сидеть, так еще и зад можно запросто отморозить. Куда лучше старое-доброе кресло, в котором можно разместиться достаточно комфортно, чтобы мысли о зудящем копчике не отвлекали от развешивания моральных оплеух непокорным подданным.

— И так, господа, я рад, что многим из вас хватило терпения, - отмечаю сразу с ходу, проводя рассеянным взглядом над их головами. - Лорд Каст и лорд Грайвуд, я уверен, обязательно явятся в ближайшее время с полными сундуками «объяснений», что же это за неотложные дела, ради которых им пришлось не явиться на королевскую аудиенцию.

Кто-то из лордов издает недобрый смешок. Но большинство собравшихся смотрят на меня с откровенной неприязнью. Хорошо, что у меня не было иллюзий на этот счет - и я успел подготовиться.

По большому счету, единственное лицо, на котором есть тень верности короне - это лицо лорда Гаделота. Наверное, с него и начну.

— Как поживает исцеленный моей супругой Элиас? - Я наклоняюсь вперед, как бы приглашая лорда выступить из-за спин. - Я читал пару писем, которые леди Гаделот отправила Ее Величеству.

Кроме того, что леди Гаделот в каждой строке благодарит Безначального за то, что Ее Величество спасла ей сына, она так же всячески уверяла, что сделает все возможное, чтобы ее упрямый супруг не забывал королевскую милость и кому обязан тем, что теперь его род не останется без наследника. Видимо, легкая улыбка, которая появляется на лице лорда при одном упоминании сына - целиком ее заслуга. Женщины. Они могут размягчать даже камень. Но при условии, что действительно этого хотят.

Жаль, что у других моих вассалов нет детей-калек - таланты Изабеллы нам бы очень пригодились.

К слову, весьма неожиданные таланты, о которых я даже не подозревал.

Останавливаю мысль, пока она не завладела моим вниманием. Сейчас стоит подумать не о переменах в женщине, которую, как я думал, я знаю лучше, чем содержимое собственного кармана, а о делах государственной важности.

— Стараниями Ее Величества мой сын начал ходить и уже требует коня! - хвалится Гаделот, и я киваю, поддерживая его гордость.

Наверное, мне было бы проще понять его чувства, если бы у меня были собственные дети. Но… если схватиться за эту мысль… Что я буду чувствовать, когда Амелия все-таки оперится? Ту же гордость, которая сейчас бродит на лице Гаделота? Тот же плохо замаскированный восторг?

— Очень славно, что королева смогла помочь лорду Гаделоту, - разгоняет мои странно добродушные мысли новоиспеченный граф Арадэй, - но нас всех интересует личное здоровье Ее Величества. В особенности теперь, когда вскрылись некоторые… обстоятельства и поползли некоторые слухи.

Этот молодой прощелыга, как донес мне карлик, принимал самое непосредственное участие, чтобы спровадить в могилу собственного отца. Справедливости ради, старый Арадэй прожил до восьмидесяти лет, впал в маразм и уже почти ничего не решал, зато активно портил жизнь своим трем наследникам, но это не меняет того факта, что мне придется иметь дело с человеком, который вонзил нож в спину собственному родителю. Фигурально, само собой, потому что старика прямо-таки филигранно отравили. Но, возможно, стоит присмотреться к братьям отцеубийцы? Наверняка один из них будет более сговорчивым и не станет распространят идиотские слухи.

Глава пятая: Анвиль

Глава пятая: Анвиль

Я знал, что в Артании имеются проблемы. Я знал, что страна находится на пороге если не междоусобной войны, то огромных и долгоидущих проблем. В сущности, эти проблемы появились не здесь и не сейчас, а несколько лет назад.

Я знал, что просто не будет.

И все равно оказываюсь не совсем готов к тому потоку жалоб, которые приходят в Драконье гнездо спустя всего несколько дней после нашей с Изабеллой свадьбы. Это вроде дамбы, которая долгое время удерживала поток воды, но потом разрушилась – и вся та мощь, что копилась за ее стеной, обрушилась на незащищенные деревни.

Изабелла поправляется очень медленно. Моя кровь помогла ей справиться с ядом, но помочь поскорее вернуться к нормальному состоянию не в силах. Она очень слаба, хотя и пытается храбриться. Благо, постоянные головокружения и упадок сил не позволяют ей покинуть постель.

Я стою в том самом зале, куда не так давно проник, как непрошенный гость, чтобы нарушить планы Великого Магистра и не позволить ему отдать Изабеллу замуж за лорда Торвальда. Думал ли я тогда о том, что вскоре стану хозяином Драконьего гнезда? Нет. Мне просто хотелось повеселиться и нагадить змееглазому.

Кажется, у меня получилось и то, и другое.

Передо мной на обновленном круглом столе лежат свитки. Много свитков. Со всех концов Артании. За окнами уже темно, я поставил рядом на столешницу пару масляных фонарей, а еще закупоренную бутылку вина и пустой бокал. Не знаю, как долго тут задержусь, но в кресле с высокой спинкой устраиваюсь вполне удобно. Таких кресел здесь пять штук – и сегодня они все мои.

Потом надо будет для подобных чтений организовать себе отдельную, более удобную комнату. Но пока так.

Время пролетает незаметно. И если поначалу я думал, что все жалобы будут уникальны, то снова ошибаюсь. В целом, проблемы, с которыми народ обращается к своему новому правителю, сводятся к следующим моментам…

Момент первый – Совет спускает вниз требование большую часть угодных пахотных земель по всей Артании засевать льном ароматным. Я даже поначалу не понимаю, что в этом страшного, но в одном из посланий нахожу подробное объяснение одного из мелких поместных лордов. Оказывается, масло из льна ароматного в южных частях материка пользуется большим спросом, так как обладает исключительными ароматическими и смягчающими свойствами, которые сильно полюбились тамошним красавицам. Но проблема номер один: масла из неприхотливой северной культуры получается мало, а значит высевать ее надо много. И проблема номер два: после единственного круга севооборота земля на месте посадки льна ароматного остается настолько бедной, что на ней едва ли растет обычный сорняк. О культурных растениях речи не идет. Здесь, в Артании, этот лен никогда особенным спросом не пользовался, потому и сейчас выкупается по бросовым ценам. И отказаться от его посева нельзя. Но хлеб все равно нужен – и вот с ним уже в прошлом году случались серьезные перебои. В письмах же говорится, что в этом году проблемы только усугубятся.

Делаю себе пометку узнать, кто выкупает весь объем льняного масла Артании. Почему-то кажется, что ниточки приведут все в тот же Совет.

Момент второй – якобы увеличение налогов, собираемых в королевскую казну. Причем сборщики не везут собранное сюда, в Драконье гнездо, что было бы очевидно. Нет. Люди на местах проследили, что обозы идут в несколько внутренних крепостных фортов, где и оседают. И вот это очень похоже на обычный грабеж. Известно ли об этом Совету? Я не сомневаюсь. По крайней мере, некоторым его членам – наверняка. Да и без их личного участия во всем этом не обошлось, так как находятся форты не на территории земель, принадлежащих Короне, а на вассальных.

Делаю себе еще одну пометку узнать, кто из Великих лордов Артании за последние пару лет значительно увеличил свое благосостояние – и за счет чего.

И последний, третий момент, жалобы от крестьян и ремесленников, которые пеняют на то, что их лорды становятся более агрессивными по отношению к своим соседям. Что уже не раз случались мелкие пограничные стычки и даже нападения на чужие деревни. Без особой крови и жестокости, но если все так и продолжится, то добра ждать не придется. Причем речь идет не о Великих лорда, а о более мелких поместниках.

— Не помешаю?

Оборачиваюсь на голос и вижу Изабеллу – бледную, осунувшуюся, но вроде бы вполне твердо стоящую на ногах.

— Ты зачем покинула кровать? – поднимаюсь на ноги и хочу помочь проводить ее до кресла.

— Я сама, - отстраняется жена. – Я больше не могу лежать. Правда. Еще немного – и забуду, как переставлять ноги.

— Я бы напомнил, - усмехаюсь я, но к Изабелле не притрагиваюсь, позволяя ей самостоятельно передвигаться по залу.

И она идет вдоль стола.

— Удивительно, прошло всего чуть больше месяца, а такое ощущение, что целая жизнь, - говорит задумчиво.

— Тебя окружают замечательные люди, Би, так и норовят раскрасить твою жизнь самыми неожиданными красками, - путаюсь смягчить ее серьезную задумчивость.

— Как думаешь, у него когда-нибудь получится убить кого-то из нас двоих?

Не получилось смягчить.

— Он наверняка попытается снова – в этом я не сомневаюсь. В наших с тобой силах сделать так, чтобы сначала ограничить его свободу действий, а потом и скинуть, отрубить змееглазому уроду хвост и все остальные выступающие части тела.

Глава шестая: Изабелла

Глава шестая: Изабелла

Если бы не жар, который преследует меня все дни, что я прихожу в себя после отравления, вряд ли бы решилась на то, на что решилась. Это страшно, реально страшно открываться человеку, реакцию которого не в состоянии спрогнозировать.

А еще сильнее страшно из-за того, что, когда представляю, что мой дракон просто встает и уходит, у меня в буквальном смысле подкашиваются ноги.

Но я больше не могу его обманывать, больше не хочу смотреть в его глаза и лгать, пытаясь выкрутиться из неудобных вопросов. Потому что и правда считаю, что добиться значимого результата можем лишь в одном случае – если будем друг другу доверять. И я не знаю, что по этому поводу думает Анвиль, но шаг со своей стороны я сделала.

И теперь меня бьет холодная дрожь, а ладони противно влажные.

И в голове шумит, но это от почти полного бокала вина на голодный желудок и ослабевшего тела.

А он, как назло, молчит. И по лицу ничего не понять.

— Я ждал, когда ты признаешься, - говорит он. Без злобы, без даже намека на недовольство. – Подождал бы еще несколько дней, пока не поправишься окончательно, а потом бы пришел с серьезным разговором.

— Прости, что не сказала раньше. Я трусиха.

— Кто угодно, только не трусиха, - усмехается дракон – и меня немного отпускает. – Ты не такая, как Изабелла. И я не знаю, как она смогла это сделать. И, главное, зачем? Она любила Амелию. Я так думал. А теперь – не знаю.

— Я тоже не знаю. А еще я боюсь, что однажды ночью проснусь там, в своем прежнем мире, где не будет Амелии и… тебя.

Я знаю, что мужчине нельзя говорить о чувствах. По крайней мере, мой собственный опыт говорит именно об этом. Стоило мне всего раз признаться, что люблю его, как он тут же начал относиться ко мне, как к пустому месту. Образно, конечно, но внимание с его стороны стало точно меньше. И то верно, чего напрягаться, когда глупая женщина и так влюблена в тебя? Проблема в том, что я его тогда уже не любила. Если вообще когда-нибудь по-настоящему любила. Если сейчас подумать, то таким образом хотела ускорить его уход из семьи. Хотела показать, что со мной ему будет лучше.

Какая же дура!

Самой от себя теперь тошно.

— В твоем мире тебя тоже хотели убить? – интересуется Анвиль.

— Нет, - отрицательно мотаю головой, - здесь с этим, конечно, куда менее приятно. Но я не об этом. Здесь я живу. Понимаешь? Спотыкаясь, ошибаясь, набивая себе шишки, но живу. И хотела бы жить дальше.

Ну не могу я сказать ему все в лицо. Почему не поможет мне? Или я все себе напридумывала, а с его стороны ко мне нет вообще ничего, кроме некого соблюдения уговора?

— Как тебя зовут? – задает вопрос, который почему-то удивляет меня саму. А ведь я уже так привыкла к своему новому имени, что и думать забыла, что совсем недавно была совсем другим человеком.

— Марина, - говорю неуверенно, - но, если ты не против, раз уж все так получилось, я бы хотела оставить это имя в том мире, здесь я другая, не хочу ничего тащить с собой оттуда.

— В своем родном мире ты была несчастлива?

Мне кажется, или ему это действительно интересно? Не похоже, чтобы задавал вопросы для галочки. Или мне так сильно хочется, чтобы ему не было все равно?

Глупый вопрос, конечно, мне не все равно. И яркое дому доказательство – рвущееся из груди сердце. А ведь сюда я действительно еле доползла, думала, что не хватит сил. А вот же сейчас так взволнована и на таком взводе, что кажется, будто босой готова бежать по битому стеклу и углям.

«Ничему-то тебя жизнь не учит, Ваше Величество, что в своем мире чужого мужика себе нашло, что тут на чужого пускаешь слюни.»

— У меня была самая обычная жизнь, - я не буду плакаться ему о своих дурных отношениях с женатым мужчиной. Вряд ли ему будет от этого приятно, а лишний повод покрутить у виска пальцем сейчас нам точно не нужен. – Понимаю, что сравнивать ее с жизнью любого из местных крестьян – практически кощунство.

Я очень аккуратно подбираю слова, потому что вдруг понимаю, что пенять на однообразие серых будней в двадцать первом веке, имея стабильную работу и квартиру со всеми удобствами, это совсем не то же самое, что убиваться на полях или в какой-нибудь каменоломне, не имея для облегчения труда сколько-нибудь серьезного инструмента и тем более машинерии.

Мы слишком привыкли жаловаться на жизнь, даже близко не представляя, как нам повезло родиться в век технического прогресса. Нам тяжело добраться на работу на метро, тяжело донести из магазина сумки с продуктами, тяжело просидеть в офисе восемь часов. Нам надоели идиотские телевизионные шоу и глупые фильмы, нам нечем занять себя по вечерам, нам ничего не хочется, но в то же время мы требуем, чтобы медиа пространство изрыгало из себя все новые, более будоражащие развлечения. Потому что прежние зашквары уже не вставляют. Потому что нужно ярче, настырнее, злее. Потому что шок – это по-нашему.

— Расскажи мне о своем мире, - просит Анвиль. — Какой он? Какие в нем люди?

В зале откуда-то поднимается небольшой сквозняк – и я ежусь. Хоть и укуталась в теплое платье, а на ногах меховые сапожки, но послеболезненное состояние все же дает о себе знать.

Я и глазом не успеваю моргнуть, как дракон поднимается со стула, а затем легко подхватывает меня на руки. И мои руки на чистом автомате обхватывают его в ответ. Не то чтобы меня часто носили на руках, а я всегда радостно цеплялась за своего… эм… носителя. Я бы даже сказала – никогда не носили. Но это как будто далекий звериный инстинкт – вцепиться в мужчину, на которого пускаешь слюни, и ни в коем случае не отпускать. Даже если не уверена, что там сам объект думает по этому поводу. А я все еще не уверена. Анвиль задает вопросы, выглядит заинтересованным, но мне этого так отчаянно мало, что хочется прямо сейчас ему в лицо спросить: ты меня любишь?

Глава седьмая: Изабелла

Глава седьмая: Изабелла

Анвиль толкает ногой дверь – и вносит меня в мою комнату. Все эти дни мы спим порознь. И это, наверное, правильно, потому что толку от меня в постели, когда я то мокрая, то горячая, то мечусь в бреду, то сплю, как убитая, сутки напролет.

Но он все равно приходил и сидел рядом, я знаю – видела его много раз, когда приходила в себя. И в эти моменты мне реально становилось легче, увереннее, что все будет хорошо. Ну, насколько оно вообще может быть хорошо, памятуя то, что знаем мы оба.

Дракон сажает меня на постель и стаскивает с ног сапожки. Касается рукой стоп – и его глаза расширяются.

— Би, у тебя ледяные ноги, - и прежде, чем успеваю что-то ответить, прямо в платье засовывает меня под одеяло, а сверху набрасывает еще и мягкую шкуру.

— Я немножко замерзла, - говорю, высовывая наружу один нос.

— Я сейчас вернусь, - говорит он, проходит к почти прогоревшему камину, куда закидывает несколько новых поленьев, а потом исчезает за дверью.

Только сейчас, вне его объятий, понимаю, что действительно заледенела. Вот же, что за напасть?! Сколько я уже валяюсь вареной безвольной лягушкой вместо того, чтобы наслаждаться жизнью рядом с дочерью и мужем. Ну и между делом управлять королевством. Или хотя бы замком. Или хотя бы собственной жизнью. Или хотя бы завести мелкого хомяка и управлять им. Да, я мастер торгов.

Когда в комнате немного нагревается, меня начинает окутывать дремота. Все же сил я потратила достаточно много для своего хилого состояния. Наверное, босой по битому стеклу и углям побегу все же не сегодня. Можно завтра? Или послезавтра, тогда я точно буду бодра и полна сил.

Закрываю глаза, но не успеваю уснуть окончательно, когда слышу стук двери.

Это Анвиль – и в его руках что-то вроде дымящегося чугунка, из которого, мамочки, как вкусно тянет ароматными приправами. Урчание собственного живота слышу даже через одеяло и шкуру.

Все! Если я не поем прямо сейчас, то обязательно протяну ноги! Клянусь честным словом.

— Уже спишь? – спрашивает Анвиль.

— Ни в коем случае, жду, когда муж принесет мне краюшку хлеба. Но суп тоже хорошо.

— Это горячо, - не отдает мне чугунок вредная драконяка, хотя сам держит его в голых руках. – Садись повыше, буду тебя кормить.

С готовностью сажусь так, чтобы облокачиваться о резную спинку кровати, а заодно пододвигаюсь к краю. Еще не дело все вокруг забрызгать супом, как будто я не королевна, а неуклюжая свинуха.

Очень даже я уклюжая!

Наверное, со стороны это смотрится очень забавно. Здоровенный мужчина пытается аккуратно донести ложку, это больше бульон, ко рту оголодавшей женщины. Предварительно еще и дует на содержимое ложки, чтобы я ни в коем случае не обожглась.

Я точно глупая дура, хотя больше об этом ему не скажу, но мне сейчас хочется и смеяться, и плакать одновременно. Смеяться – из-за комичности происходящего, от стараний Анвиля, которому управляться с изящной ложкой явно не так просто. А плакать – тоже из-за тех же самых стараний Анвиля. Потому что мой король не поленился сходить на кухню и то ли разбудил Хелу, то ли, не дай бог, приготовил сам то, что я готова выпить просто залпом. Но он не дает. По чуть-чуть, по ложечке.

И ароматное тепло проникает в меня, растекается по моим венам, оживляет и наполняет силами.

Наверное, я очень довольно жмурюсь, что вызываю на лице дракона улыбку.

— Хотелось бы напомнить вам, Ваше Величество, что вы проигнорировали мою просьбу рассказать о вашем мире, - говорит он, когда я съедаю все, что он принес. – Не обязательно сейчас, если вдруг вы решите подремать, но в ближайшие лет сто мне бы хотелось вас послушать.

— Как я могу отказать в столь скромной просьбе собственному мужу, - тянусь руками вверх и ногами вниз изо всех сил – чувствую каждый сустав, каждую связку и мышцу. Боюсь пока утверждать, но вроде бы и правда оживаю. Стоп! В голове будто стреляет. – Я расскажу, прямо сейчас, но прежде хочу рассказать об одном письме.

Анвиль тут же хмурится.

— Что за письмо?

— Я получила его незадолго до свадьбы, мне из рук в руки доставил его… - копаюсь в памяти, стараясь до буквы вспомнить непривычное имя, - Аддагат таар’Ниазам, Второй голос Гильдии Паруса и Соли.

Дракон кивает.

— И что хотел почтенный Аддагат?

— Денег, - пожимаю плечами, - вернее, много денег. Я покажу тебе его послание. Но суть в том, что Лаэрт купил у них очень много редкого дерева. Но, похоже, не оплатил. А гильдия свою часть договора выполнила – и теперь хочет оплату. Только… ты случайно не видел где-то в округе очень большую кучу очень дорогой древесины?

— Парус и Соль, - задумчиво проговаривает Анвиль. – У них безупречная репутация. Их услуги стоят дорого, но они всегда выполняют свои обязательства. Что ты ему ответила?

— Что пришлю свое встречное предложение. В кратчайшие сроки.

Дракон кивает.

— Их нужно заговорить, потянуть время, пока не разберемся с основными проблемами. Не отказываться и не посылать, иначе они могут серьезно осложнить нам жизнь. Даром, что торгаши.

Глава восьмая: Изабелла

Глава восьмая: Изабелла

На круглой столешнице развернута большая и довольно подробная карта, в верхней части которой красуется красивая надпись: Артания.

Сегодня я чувствую себя еще лучше. Теперь уже точно можно сказать, что я иду на поправку. Даже не иду – бегу вприпрыжку. Главное, не споткнуться.

Мы вчера очень душевно поговорили, но в какой-то момент я все же уснула. Вроде только что с упоением рассказывала о сотовых телефонах, и как бы нам было удобно заиметь подобный вид связи, как уже открываю глаза от падающих в окно солнечных лучей. Даже немного обидно, потому что так и не успела сказать Анвилю то, что действительно собиралась.

Или не собиралась? Или уже, несмотря ни на что, передумала?

«Страшно из-за собственных слов потерять мужчину своей мечты?»

Глупый вопрос – это даже не страх. Это почти ужас. Как бы ни говорили модные психологи, что нельзя бояться потерять мужчину, я все равно боюсь. И – да, потому что не уверена в себе. И потому что до сих пор не знаю его истинного отношения ко мне. Теперь уже именно ко мне, а не к Изабелле, которой больше нет.

Но вредный драконяка как будто и не слышит моих мыслей и моих сомнений. Вот дождется, точно спрошу его в лоб. И пусть только попробует уйти от ответа.

Но это потом.

Я ведь не какая-нибудь зацикленная на себе девочка-припевочка с ванильными пузырями в голове. У меня целое королевство в подчинении. Хотя некоторые подчиненные и считают, что начальство пора отправить на мыло.

— Предлагаю немедленно приступить к изучению собственных земель, Ваше Величество, - усмехается Анвиль и вытряхает из принесенного мешка несколько неокрашенных деревянных фигурок. – Сразу на деле.

Скольжу взглядом по карте в поисках собственного замка – и спустя время все же нахожу его по соответствующей надписи.

Даже стыдно, что за все предыдущие дни нашла всего ничего времени, чтобы самостоятельно изучить хотя бы собственное королевство, не говоря уж о мировой карте. Ну, как самостоятельно, все же, наверное, с чье-то консультацией было бы куда эффективнее, но сейчас уже поздно заламывать руки и стучать по собственной головешке. Постоянно откладывала на потом и вот дооткладывалась до момента, когда надо принимать реальные решения, а я могу только глазками хлопать. Некая недалекость их пассий некоторыми мужчинами, конечно, ценится, но за Анвилем я подобного точно не замечала. Да и не хочу я быть деревянной куклой, которая только и будет восхищаться своим мужчиной. Восхищение – это, само собой, отлично, но куда как полезнее и самой напрягать серое вещество и выдавать что-то дельное. А для этого нужны знания.

Анвиль указывает пальцем на карту, куда ставит одну из принесенных фигурок, изображающую кабана с большими клыками.

— Начало владений лорда Вигмарта, - поясняет он. - Это не Великий лорд. Один из молодых. Конкретно этот назначен предыдущим королем. Не знаю, за какие заслуги. Ранее его теперешние земли входили в состав владений сразу двух вассалов – лорда Гиена и лорда Рогира. – Указывает области на карте. - Лорд Гиен скоропалительно скончался еще три года назад, не оставив после себя наследников. Лорд Рогир тут же попытался воспользоваться этим фактом и ввел на территорию соседа войска, оправдываясь тем, что просто хотел защитить местное население от возможных набегов дикарей.

Анвиль поднимает на меня взгляд – и его брови слегка изгибаются в немом вопросе: «Алё, в танке, твоя моя понимай?»

Ну, может, у себя в голове он думает более культурно.

— Продолжай, пока все понятно, - уверенно киваю я.

— Рогир хоть и быстро среагировал на смерть своего соседа, но некие дальние родственники Гиена были еще быстрее. Потому, когда Рогир подошел к замку Гиена, там его ожидал неприятный сюрприз из тех, кто имел, как они считали, несколько больше прав на эти земли. А дальше версии разнятся, - дракон разводит руками, - и я не возьмусь говорить, что случилось на самом деле. Со стороны защитников замка, немногих уцелевших, говорится, что они закрылись в замке, а господа послали донесение королю с просьбой принять их верность и уберечь от притязаний воинственного соседа. Рогир же утверждал, что, когда он прибыл к замку, возле того уже толпились до предела груженные повозки со всем ценным имуществом покойного, которое его родственники пытались поспешно увезти. А еще он говорил, что первая стрела прилета со стены замка.

— Никто не хотел уступать? - предполагаю я.

— Именно так. У Рогира было больше людей – и замок он по итогу все же взял. Потери были большие с обеих сторон. Но когда он собирался лишить голов уцелевших защитников замка, прибыл Его Величество. Послание он все же получил и решил вмешаться. Как оказалось, очень вовремя, хотя ни одного родственника покойного Гиена к тому времени уже не осталось. Король провел быстрый суд, прямо на месте, по результатам которого обязал Рогира выплатить новому хозяину земель Гиена отступные, а также отдать ему кусок земли с устроенным там фортом.

— А мог и казнить, - в слух рассуждаю я.

— Казнить – вряд ли. Рогир – надежный слуга Короны, всегда в достатке выплачивающий подати. А внутренние конфликты между лордами случаются весьма часто. Если каждый раз казнить зачинщика – не напасешься лордов.

— И на земли Гиена он поставил лорда Вигмарта?

— Да. Почему – понятия не имею. Я плохо его знаю, но молокосос из побитого плесенью давно разорившегося дворянишки сразу получил изрядный обустроенный кусок земли с крестьянами.