Послание из прошлого. Зарница

Глава 8

1941 год

Лена скользнула взглядом по одноклассникам, замершим в ожидании ее слов.

– Я… я заметила, как он что-то прячет. Мне показалось, это была… – она не сказала «граната», но все поняли, что имелось ввиду. – Я почти сразу догадалась, что он хочет сделать, но, может, я ошибалась. Поэтому не сказала вам.

Шаров оглянулся на Червякова. Тот продолжал стоять возле сосны, насвистывая популярную мелодию из репертуара Валерия Леонтьева.

«Был светофор зеленый… А потому, потому, потому, что был он в жизнь…»

– Ясно… – медленно произнес Шаров. До него медленно начал доходить смысл ее слов. Опасность миновала и все вроде бы целы… но… если она действительно передала сообщение, что им угрожает опасность, а он был в этом уверен, их должны были найти как раз на стоянке возле озера. Однако никаких следов поисков, голосов, треска веток под ногами рыскающих по лесу людей никто не слышал.

«Возможно, рация неисправна, – мелькнуло у него голове. – Или девочка ошиблась в частоте, настройках рации… все что угодно может быть. В конце концов, аккумуляторы разрядились. Однако, как в части могли не услышать взрыв? Да тут уже весь имеющийся командный состав должен был быть, а еще милиция, да партийное начальство…»

Шаров развел руками.

– Чем быстрее мы вернемся, тем лучше. – Он кинул быстрый взгляд на Червякова, который был явно не согласен с этим утверждением.

– Что-то у меня голова сильно болит… – тихо сказал Денис, стоящий чуть в сторонке. – И тошнит…

Вид у него и правда был страдальческий. Это, не считая разбитых очков.

– Сильно болит? – Шаров подошел к нему и взглянул в глаза. Зрачки парня были сильно расширены.

– Ага… – простонал тот. – Еще в ушах какой-то звон…

– Похоже на легкую… – Шаров хотел сказать «контузию», но решил не пугать школьника. – …легкое сотрясение. Наверное, когда ты упал в овраг, ударился головой. В общем… давайте ребята, двигаемся. Денис, дай твою сумку.

Шаров взял у Крутова видавшую виды спортивную сумку и, прислушиваясь к окружающим звукам, они пошли по узкой тропинке. Замыкал отряд Витя, Лена шла рядом с ним, а перед ними плелся Червяков, который продолжал что-то насвистывать, будто происходящее его вовсе не касалось.

Прошло минут двадцать пять ходьбы. Ребята ощутимо подустали, Денис все время тихо постанывал, и Лиза беспокойно поглядывала на него, слегка поддерживая парня за локоть.

– Ты прямо как настоящий партизан, – пыталась подбодрить она его и в ответ Денис слабо улыбался, точнее кривился. В другой раз он, конечно, был бы бесконечно счастлив такому проявлению заботы со стороны отличницы из параллельного класса, но теперь он просто ковылял, борясь со вспышками боли в голове.

– Кажется, где-то тут слева уже должна быть избушка, – произнесла она вполголоса. – Та, где штаб… и Галина Самуиловна… – она пожала плечами. – Сейчас бы немного передохнуть…

Шаров слегка замедлился. Достал карту и компас, сверился, кивнул.

– Все верно. Уже рядом. – Он показал на крестик, нарисованный на карте. Рядом было написано слово «ШТАБ». – А мы – вот здесь, – ткнул он пальцем в пунктирную линию, повернувшую направо от ручья.

Вдруг какой-то далекий гул – высокий, непрерывный, от звука которого стало жутковато, долетел до каждого из них. Витя почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он быстро оглянулся на друзей. Реакция каждого из них была в точности такой же. Лена застыла в каком-то оцепенении. Лиза поднесла руку ко рту, словно боялась вскрикнуть от страха.

– Что это? – хрипло произнес Петя.

– Чего, испугались, малявки? – бравурно гоготнул Червяков. Однако по его глазам было заметно, что его реакция – обычное позерство, желание отвоевать хоть капельку уважения у более младших одноклассников. – Это наши «Миги» с Кубинки полетели, не ссыте!

– Червяков! – осадил его командир. – На твоем месте я бы помалкивал. Если ты хоть раз слышал, как звучит двигатель Мига, не позорился бы… – Шаров хлопнул себя по бедрам, видимо от досады и злости. Неуемный хулиган начинал действовать ему на нервы. «Где же эта чертова часть?» – подумал он, вслушиваясь в неясный гул, источник которого определить было трудно. С одной стороны, воскресенье, выходной день, – все должны отдыхать. С другой – это Москва, а значит – крупнейший промышленный и транспортный узел страны. Гудеть могло что угодно и где угодно на совершенно законных основаниях.

Но все же неопределённость его пугала. Все эти странные события, наложившиеся к тому же на серьёзную хулиганскую и даже противозаконную выходку, которой наверняка заинтересуется и командование части, и милиция и, даже возможно, более всесильные органы – заставляли его нервничать. Происшествие такого масштаба могло повлечь за собой окончание не только его, Шарова, спортивной карьеры, но и стоить должности, а то и свободы, командиру части и даже более высокопоставленным командирам. Головы точно полетят, в этом сомнений не было.

Обо всем этом развязный Червяков даже не подозревает. «Интересно, кто его родители?» – подумал Шаров, указывая ребятам в сторону как будто расширившейся лесной просеки, посреди которой по странному стечению обстоятельств не тянулись линии электропередач, которые так часто встречаешь в подмосковных лесах.

– Нам туда, – сказал он уверенно и вдруг увидел метрах в ста мелькнувшую тень. Это был мужчина в темной одежде, который, опираясь на длинную палку, быстро пересек просеку слева направо, и тут же скрылся за деревьями. В самый последний момент перед тем, как скрыться, он бросил быстрый взгляд в их сторону. Шаров был в этом уверен. Однако не остановился, не подождал, чтобы спросить, куда держат путь ребята, может нужна помощь – в лесах обычное дело, когда туристы, грибники, да и местные тоже – помогают друг другу.

– Вы тоже его заметили? – сказал Давид, глядя на Шарова.

Тот кивнул.

– Но это же был не военный…

– Может кто-то из гражданского персонала, мало ли. Давайте поторопимся. Мы уже близко.

Он прибавил шагу и ребята, воодушевленные скорым окончанием трудного путешествия, бодро зашагали за ним.

Когда, наконец, они добрались до тропки, пересекающей просеку, мужчины и след простыл. Шаров мог поклясться, что тот видел их – слишком уж заметно они выделялись на фоне леса, даже несмотря на преимущественно темный цвет спортивных костюмов. Лишь у Лизы была темно-красная куртка и такая же красная шапочка.

– Он пошел туда, – показал Шаров рукой налево и через пять минут, пиная шишки, смеясь и болтая, они вышли на опушку леса. Несколько довольно больших изб за покосившимися изгородями замерли буквально в пятидесяти метрах.

Даже издали было видно, что окна заколочены крест-накрест, а сами дома производили странное гнетущее впечатление. Темные, погрузившиеся в землю, они, тем не менее, однозначно были жилыми, потому что темная рыхлая земля выглядела обработанной. Редкие белесые стебли ботвы, раскиданные то тут, то там, говорили, что на большом поле перед ближним домом еще совсем недавно росла картошка.

Он сделал взмах рукой и ребята остановились, разглядывая дома с таким видом, словно перед ними приземлились две летающие тарелки. Лишь у Дениса бабушка жила в деревне, и он знал, как выглядит деревенский дом, но ему было не до того. Обхватив голову руками, он тихо постанывал.

За ближайшем домом мелькнула тень. На миг показалась половина человеческого лица и тут же скрылась. Зашуршали быстрые шаги.

Шаров сбросил сумки на землю.

– Стойте тут, – скомандовал он ребятам и на удивление легко припустил по утоптанной дорожке. – Эй! – крикнул он. – Подождите!

Однако, когда он добежал до угла дома, то увидел, что мужчина, – это был, несомненно, тот же самый человек, который встретился им в лесу, наутек бросился в чащу. Шаров дернул было за ним и легко догнал бы, но пробежав метров пятьдесят остановился. Бросать ребят он не мог.

– Эй, стойте! – крикнул он вдогонку. – Где найти воинскую часть? Мы потерялись!

Но в ответ ему раздался лишь треск ломаемых сучьев и невнятное бормотание.

– Черт! – выругался Шаров. – Черт! Черт! – никого рядом не было, и он позволил себе выпустить пар.

Тем временем гул со стороны леса продолжал давить своей монотонностью и какой-то неотвратимостью. Что это могло быть? Он напряг слух и ему показалось, что где-то очень далеко слышны будто разрывы и земля… словно содрогается. Он вспомнил, что раньше, когда мама читала ему сказки на ночь, богатыри прикладывали ухо к земле, чтобы точнее понять, откуда идет враг и только подумал попробовать сделать так же, как позади появился Витя.

Глядя на Шарова тревожным взглядом, он спросил:

– Ну что? Где он?

Шаров помотал головой.

– Убежал в лес. Я не успел его догнать.

– Убежал? Он что, нас испугался?

– Конечно, – ответил Шаров. – Если он незаконно проник на территорию воинской части, это преступление.

Витя посмотрел на избушки, из труб которых, кажется, еще вчера шел дым.

– А откуда тут дома, если это территория воинской части?

Шаров не знал, что ответить. Он и сам хотел бы знать.

– Бывает, что на территории живут люди. Лесники, старожилы… их не выгоняют, если они не мешают.

– Я про такое первый раз слышу, – признался Витя.

Шаров хотел ответить, что он тоже никогда о таком не слышал, но вместо этого коротко сказал:

– Идем. Нельзя бросать основной отряд.

Когда они вернулись, последовали те же вопросы и Шаров ответил все то же самое, что сказал Вите.

– Пойдем посмотрим, что в этих домах, – вдруг предложил Червяков.

– Это же чужое, нельзя! – строго ответила ему Лена.

Тот скептически усмехнулся, но настаивать не стал.

– А зря, – ответил он, посмеиваясь.

– Пять минут передышка и пойдем по этой дороге. Судя по карте, сделали небольшой крюк и вернемся с обратной стороны части, – сказал Шаров.

Они напились воды, еще раз подивились старым и очень странным домам и тут Витя хлопнул себя по лбу.

– Ой, пацаны, я же совсем забыл!

Он и правда со всеми утренними волнениями забыл, что положил в сумку фотоаппарат «Вилия» с новой заряженной пленкой на 125 единиц, которую купил специально, заранее, для съемки в лесу.

– А давайте сделаем несколько кадров на память! – Витя достал камеру и ребята восхищенно уставились на него. – Становитесь возле изгороди!

Шаров поначалу отмахнулся, но потом занял место в центре, а по обе стороны от него расположились ребята. Позади и чуть сбоку, помявшись, встал Червяков. Лена отошла от него подальше и оказалась с правой стороны рядом с Давидом. Ну а слева замерли Лиза с Петей. Денис, силясь улыбнуться, стоял перед Шаровым.

– Внимание, улыбочку! Сейчас вылетит птичка! – Витя нажал кнопку спуска затвора, все улыбнулись и в этот момент, где-то далеко за лесом, но очень отчетливо прогремел взрыв. Земля дрогнула под ногами и небо вдруг потемнело так быстро, что можно было подумать, кто-то завесил его серой мрачной тканью.

От неожиданности они даже пригнулись, хотя Витя успел сделать кадр буквально за секунду до того.

– Что это было? – шепотом спросила Лена.

Шаров повернулся в сторону взрыва и покачал головой.

– Учения? Не должны ведь… не знаю… Ребята, срочно собираем вещи. Срочно!

Все похватали сумки и почти бегом направились по проселочной дороге, которая, изогнувшись мимо двух изб и длинного сарая, похожего на хлев, снова нырнула в лес. Однако теперь идти было легче.

– Мне страшно… – тихо сказала Лена. Теперь она держала Витю за руку и не отпускала ее ни на секунду.

– Все будет хорошо. Не бойся. Скоро уже часть, ты же слышала, что сказал Илья Андреевич, – ответил он.

Она замотала головой. И было понятно – что нет, не выйдут, она в это не верила. Они безнадежно заблудились, хотя – как это возможно в двадцатом веке, с картой, компасом, практически рядом со столицей СССР – было совершенно непонятно.

А еще более непонятно – почему их до сих пор не нашли.

Вдали снова грохнуло, но этот раз еще более отчетливо, а затем грохот вдруг стал непрекращающимся, хаотичным, будто бы действительно, где-то на западе, по Минскому шоссе началась самая настоящая бомбежка. И хотя никто из них не знал, что из себя воочию представляет бомбежка, разумеется, все смотрели многочисленные художественные фильмы и кадры кинохроники, где такие моменты показывали с максимальной достоверностью.

– Это же не то, о чем я думаю? – спросила дрожащим голосом Лиза. И не дожидаясь ответа, она тихонько заскулила: – Ребята… Денис… она прижалась к Крутову… что это? Мне очень, очень страшно…

Шаров нахмурился. Ему ничего не было известно о проводящихся где-то под Москвой учениях подобного масштаба. Хотя конечно, никто ему не был обязан докладывать, но обычно об учениях с применением боевой техники и авиации заблаговременно оповещали и даже трубили – например, так было в 1981 году, когда проводили учения «Запад-81», «Щит-82» – это те, о которых он слышал и читал в «Красной Звезде» и «Правде». Даже в «Советском спорте» периодически публиковались заметки с указанием спортсменов, как правило, армейцев, участвовавших в учениях.

– Решили объединить «Зарницу» с настоящими войсками, – послышался голос Червякова. – Но как-то больно уж близко к нам… не могли подождать, пока мы закончим… – он помолчал, ковыряясь в зубах спичкой, потом неожиданно спросил: – А почему вы догнали того мужика?

Шаров сверкнул глазами, подумав, что хулиган прав – нужно было бросить все и во чтобы-то ни стало догнать странного типа, одетого в какое-то тряпье. А теперь что? Поздно говорить…

– Решил вас не бросать…

– В следующий раз не останавливайтесь, я присмотрю за ними, – сказал Червяков.

– Ты точно присмотришь… – сплюнул Шаров себе под ноги.

Начинало темнеть. Мрачные избы, окруженные перепаханными огородами с торчащей ботвой, сараями и хозяйственными постройками, со следами копыт животных, точно жилые, но почему-то брошенные – их присутствие на территории воинской части производили странное впечатление – было одновременно жутко и любопытно. Кто такое вообще мог допустить? Может быть, это учебные макеты для отработки навыков десантуры или подготовке действий диверсионных отрядов в тылу врага? Он не знал ответов, но ничего лучшего в голову не приходило.

– Идем, – бросил он ребятам. На придумывание правдоподобных версий у него уже не осталось сил, да и желания тоже. Он хотел поскорее попасть в часть, а там – хоть потоп. Трибунал, милиция, дело, выговор, окончание спортивной карьеры – все что угодно, лишь бы выбраться отсюда. И вывести ребят.

Самое большое опасение внушал Червяков. От него можно было ожидать любых выходок. Даже толстый неуклюжий Марченко и полуслепой Крутов выглядели более надежно, не говоря уже о девчонках. Те вообще держались молодцом, да и по сборной легкой атлетики он знал, что девушки в команде более эмоционально стабильны.

И все же, ситуация скользила по наклонной, медленно выходила из-под контроля. Еще немного и… нет, он не сдастся, но силы будут на исходе.

Шаров отбросил скверные мысли, сделал пару глубоких вдохов как перед важным, требующим полной самоотдачи стартом и шагнул вперед.

Они волочились по проселочной дороге, постоянно озираясь и оглядываясь.

Внезапно он понял, что далекий гул и взрывы прекратились и стало бесконечно тихо. Так тихо, словно бы кто-то одновременно выключил в доме все работающие телевизоры, радиоприемники и магнитолы – так бывало, когда изредка случались проблемы на подстанции и район, где он жил, погружался в темноту и тишину.

– Как тихо, – сказала Лена, взглянув в небо, затянутое серой вуалью.

– Когда мы уже придем? – не то спросил, не то простонал Денис, потирая виски.

– Скоро, – ответил ему Давид. – Уже рядом.

Чуть левее, в глубине леса послышалось журчание. Возможно, это был тот самый ручей, вдоль которого они шли к озеру.

– Этот ручей течет прямо позади штаба, – сказал Шаров, снова достав карту. – Там труднее идти, зато точно выйдем. Давайте к спустимся к нему и посмотрим.

Они свернули и быстро вышли к воде, хотя в этом месте ручей был похож на небольшую речку метра два с половиной шириной, берега которой поросли осокой и мелким кустарником.

Вдоль правого берега змеилась едва заметная тропка. Молча группа направилась по ней, но не пройдя и двадцати метров, Шаров вдруг остановился.

– Тихо! Смотрите!

– Что? Там кто-то есть? – послышался позади него шепот.

– Там кто-то… вроде кто-то рыбу ловит…

Они прокрались еще метров пять и, затаившись за большим кустом, увидели, что в небольшом изгибе ручья, на возвышающемся бережку сидит девочка лет тринадцати и сосредоточено смотрит на поплавок на натянутой течением леске.

Она была так увлечена, что буквально ничего не видела и не слышала вокруг. Рядом с ней лежал старый «взрослик» – велосипед темно-синего цвета. Выглядел он так, словно достался ей от деда.

Шаров сделал еще шаг, под ногой треснула ветка и девчушка резко повернула голову.

Взгляды их встретились. Шаров заметил в ее глазах немое удивление, испуг, а еще – любопытство. Она словно была шокирована, увидев в лесу группу одетых в спортивные костюмы школьников.

– Эй, не бойся, – Шаров поднял обе руки, показывая, что не причинит ей вреда. – Мы из города.

В ней явно шла борьба. С одной стороны она хотела вскочить и немедленно пуститься наутек, с другой – это значило бросить удочку, велосипед и трепыхающийся в темной холщовой сумке улов.

«Но чего она может бояться в родной стране?» – подумал Шаров. Даже если они заблудились и каким-то образом вышли за пределы части, оказавшись поблизости от одной из деревень в области… чего ей бояться? Пресловутого Моцарта? Она вряд ли даже он нем слышала.

– Меня зовут Илья Андреевич, я руководитель школьного отряда «Зарницы», – сказал он, показывая на ребят, показавшихся из-за его спины.

Увидев среди них двух девочек, рыбачка слегка успокоилась.

Она смахнула прядь волос со лба, вытащила из воды удочку и положила ее рядом с собой.

– Зарница? Это что такое? – спросила она, выражаясь немного странным говором и рассматривая их как каких-то внеземных пришельцев.

– Ты не знаешь, что такое «Зарница»? – спросил Шаров.

Лена и Лиза переглянулись.

Червяков скептически покачал головой.

– Деревня, – прошептал он насмешливо.

– Нет, никогда не слышала.

Можно было предположить, что она шутит или пытается их разыграть, – так бы и подумал Шаров, но глядя в ее голубые распахнутые, абсолютно невинные глаза, он отбросил эти мысли.

– Это пионерская военно-патриотическая игра, когда…

– Так вы пионеры? – она с сомнением покачала головой.

– Конечно! – Петя Марченко извлек из кармана куртки красный галстук. – А как же?!

Вид красного галстука, кажется, ее слегка успокоил, хотя она по-прежнему, кажется, была готова вспорхнуть в любое мгновение, словно испуганная птичка.

– А… почему вы не эвакуировались? Все дети… все школьники давно эвакуировались, а вы почему…

Ребята переглянулись.

– Это зачем? – спросил Витя. – Из-за учений что ли?

Она взглянула на него испуганно, но ничего не ответила.

– Как тебя зовут? – спросил Шаров. – Почему ты сидишь одна?

Девочка пожала плечами.

– Я Катя Орлова. Живу в деревне Сосновка… тут недалеко. Папа ушел на фронт… а больше у меня… никого нет… в детдом я не хочу. И… – она шмыгнула, – надо где-то еду брать. В деревне совсем ничего нет.

Ее худое изможденное лицо дрогнуло.

Шаров почувствовал, что реальность ускользает от него с ужасающей скоростью. Ребята, потрясенные ее словами, молчали.

– Это такая шутка у тебя? – первым подал голос Червяков. – Какой еще фронт? Афган что ли?

Девочка поджала губы.

– Что еще за Афган? Вы что ли хотите меня разыграть? Почему вы так странно одеты?

Шаров почувствовал, что сердце его ушло в пятки.

– Что значит, странно? Мы на «Зарнице», спортивные костюма, кеды, шапочки, сумки. Про какой фронт ты говоришь? Куда ушел твой папа? – он чувствовал, что с трудом задает эти вопросы, понимаю всю их нелепость.

– Ну вот что! – девочка вдруг вскочила и принялась сматывать леску на деревяшку. – Что значит, какой фронт? Вы что, с Луны свалились? Всех мужчин, у кого нет брони, забирают на войну с фашистом! – Глаза ее сверкнули. – Всех! В нашей деревне никого не осталось!

– С фашистом? – Шаров растерянно оглянулся на ребят. – С каким фашистом? Война давно закончилась, – он покачал головой. – А сейчас идет «Зарница», но это не война. Никто никого не призывал, мы сами тут…

Девочка, назвавшаяся Катей, положила смотанную леску в сумку, подняла велосипед, привязала бамбуковое удилище к раме, затем повесила сумку на руль.

– Вы слышали бомбежку? – вдруг спросила она. – Немец уже под Малоярославцем! Утром я пряталась в кустах возле дороги и подслушала, что говорят бойцы, которые туда шли! И вы… если вас увидит милиция, вас сразу арестуют за бродяжничество!

Воцарилась тишина. Все смешалось в голове Шарова – «Зарница», бомбежка, немцы, бойцы, эта девочка…

Вперед на полшага вышел Давид. Глядя на странную лесную незнакомку, он сделал ей знак рукой, потому что она вот-вот была готова сорваться.

– Подожди.

Его мягкий голос заставил ее обернуться.

– Ну что еще?

– Слушай… какой сейчас год?

Она посмотрела на него как на полоумного, качнула головой, светлая прядь снова легла ей на лоб.

– Вы точно с Луны свалились. Сорок первый. Тысяча девятьсот сорок первый. Четырнадцатое октября сегодня.

Давид оглянулся на Шарова. Тот смотрел на девочку немигающим взглядом.

– Какой-какой год, повтори? – хрипло переспросил Шаров.

– Сорок первый, – снова сказал она, словно объясняя урок невнимательному ученику.

– Этого не может быть… – произнес Шаров.

Но глядя на Катю Орлову, на ее велосипед, вдыхая странную лесную тишину, наступившую после ожесточённой долбежки, вспомнив избушки, их долгую извилистую дорогу, озеро, взрыв гранаты, – все до того момента, когда часы на его руке остановились, он вдруг понял, точнее осознал шестым чувством: она не врет.