Глава 4. Мое маленькое счастье

Рената Бьянки.

Домой я неслась на стареньком, но все еще отлично меня выручающем велосипеде, лихо перепрыгивая все ухабы и кочки. И едва не устроила аварию, когда путь мне преградил активно махающий руками сеньор.

— Сеньорита Бьянки, как мне повезло! Прошу вас, помогите!

— Клеменс! — узнала я наконец одного из рыбаков, у чьей супруги я иногда брала свежего тунца. Бедняга весь трясся, и выглядел совсем неважно. — Что случилось?

— Целестина рожает! Я побежал за помощью в больницу, но она там одна, только Ленни с ней. Он же совсем малыш, испугался и плачет…

Целестина была женой рыбака, а Ленни, соответственно, сыном Клеменса. Кажется, ему было пять. А его жена… Она должна была рожать только через месяц, если не больше. Так что что-то пошло не так.

Я не занималась роженицами. Целительскую магию все равно использовать было почти бессмысленно, ведь тело беременной женщины инстинктивно отторгало чужую магию, а отбивать хлеб у повитух я не собиралась. Да и после истории с моей сестрой… Нет, при любых других обстоятельствах я отказалась бы помогать Клеменсу. Но сейчас ждать было опасно.

— Где твой дом?

Рыбак торопливо махнул в сторону холма, за которым виднелась поднимающаяся струйка дыма.

— Хорошо. Беги в больницу, расскажи о жене. Я за ней присмотрю.

К счастью, молодая женщина оказалась в гораздо лучшем состоянии, чем ее муж, по крайней мере, эмоционально. Срок был и вправду слишком ранний, но ребенок лежал как положено, а схватки были достаточно интенсивными. И все же я надеялась, что квалифицированной помощи она дождаться успеет. А пока я расстелила чистые полотенца, помогла Цели устроиться поудобнее, и попыталась хоть как-то успокоить. Не ее, себя. Все же процесс довольно пугающий. Уж лучше я ноги буду мужикам отпиливать, чем смотреть, как страдают столь хрупкие создания.

Но к тому времени, когда прибыла акушерка, все уже было закончено. Розовый и сморщенный младенец орал на руках матери, а я без единой мысли в глазах оттирала юбку от крови и жидкости.

— Кому тут нужна помощь? — бодро спросила повитуха.

Мне захотелось поднять руку и зарыдав, прижаться к фартуку милой старушки, часто угощающей меня плюшками. Нет, это уже слишком. Сначала перебинтовывать несчастных жертв урагана, затем колдовать над тем странным магом, а под конец еще и принимать роды. Вместо этого я бледно улыбнулась, и похлопала по плечу ошалевшего папашу.

— У тебя дочь. А Ленни спит у себя в кроватке. Я использовала легкое сонное заклинание, так что он проснется сам, через полчаса.

— Ах, сеньорита Бьянки, мы вам так благодарны!

— Да-да, мне пора. Здоровья маме, вам терпения. Сеньора Делци, еще увидимся…

— Иди отдыхай, Рената. И осторожнее на своей штуковине, — добродушно ответила повитуха, принимая у матери младенца. — Какая хорошенькая дочка у тебя, Цели.

— Такая маленькая, — устало вздохнула роженица.

— Ну так что ты хотела? Родила ведь раньше срока, а я говорила, никаких тяжестей не поднимать и не суетится. Но всё хорошо. У нашей сеньориты Бьянки легкая рука, так что жизнь у твоей красавицы тоже будет легкая и счастливая…

Я вышла за покрашенную яркой красной краской дверь, и посмотрела на карманные часы. Соседка меня убьет!

— Сеньора доктор!

Клеменс, запыхаясь, сбежал по лестнице, держа в руках корзинку, накрытую салфеткой. От нее аппетитно пахло выпечкой.

— Вот, супруга утром приготовила рыбный пирог. Возьмите, не обидьте. Племянника угостите.

Пока я поспешно привязывала корзинку к велику, мужчина неловко мялся рядом.

— А вот зря вас называют Сеньоритой Морте. Я всем буду говорить, чтобы они свои рты-то закрыли, раз ничего не знают. Были бы вы плохой, разве помогли бы Цели…

Я выпрямилась. Сеньорита Морте — Госпожа Смерть. Как же я надеялась, что не услышу это прозвище. Так дразнили меня в медицинской школе, приписывая… всякое.

— Меня не слишком-то волнуют суеверия, Клеменс. По крайней мере, пока горожане не решат зажечь костры и не придут ко мне в дом с вилами.

— Да кто бы посмел! Да у нас, конечно, бывают неотесанные чурбаны, считающие что ведьмы… — Рыбак заметил мой красноречивый взгляд, и торопливо поправился: —…то есть волшебницы и маги, ну, против Бога и Святого Престола, и вредят людям. Но вас, сеньорита, все уважают, и любят в Меноде, и радуются, что у нас есть такая хорошая ведь… целительница.

Я дружелюбно кивнула Клеменсу на прощание, показывая, что совсем на него не обиделась. Что поделаешь, лермийцы все суеверны, и от магов предпочитают держаться подальше, по крайней мере, в маленьких городах. Вот в Алерте, или том же Грейдоре, говорят, все по другому. И магов приравнивают даже к высшим слоям общества, и позволяют занимать высокие должности в правительстве. Как этому Корбину Рихтеру. Недаром же Летиция Фоскарини с ним так носится. Наверное, у себя он большая шишка.

В дверь соседки я стучала, уже заранее придав своему лицу виноватый вид. И опасения мои оправдались. Сеньора Гиллазо была не в духе. Волосы её были всклочены, аккуратный белый воротничок топорщился, а на круглых щеках пылал румянец гнева.

— Рената! Чтобы я еще раз взяла Лучиано! Пропадаешь днями и ночами на работе, скидывая всё на больную старуху! — возмущенно махая руками, завопила моя соседка. — А у меня, между прочим — подагра! Мигрень! А твой сорванец только и делает, что шумит и доводит меня! Ты когда должна была вернуться, а, негодница?!

— Разве вас не предупредили, сеньора, что я задержусь в больнице? — смирено опустив глаза, спросила я, не став напоминать, что как целительница я отлично знаю, что ничего из перечисленного у нее нет и никогда не было, и более здоровой женщины в шестьдесят лет я еще не встречала.

— Да уж, предупредили. Прислала мне каких-то мордоворотов на рычащей пукалке. И кстати, если хочешь, чтобы я дальше брала себе Лучиано себе, плати мне больше. И научи его вежливости с пожилыми людьми.

— Давайте мы обговорим это позже. Пока я могу лишь принести свои извинения. — Я протянула сеньоре Гиллазо корзинку с пирогом.

Только соседка начала сменять гнев на милость, как вмешался дьявол. То есть мой замечательный племянник. С интересом ковыряющая пальцем корочку пирога соседка внезапно взвилась в воздух, а корзинка с содержимым отправилась в кусты. Женщина развернулась, будто разъяренный бык, загораживая дверь, но Лучи все же как-то умудрился проскочить мимо неё, и прихрамывая, побежал к нашему дому напротив.

— Еще раз простите, — торопливо пробормотала я, хватая свой велосипед, и отправилась догонять племянника.

Заборчик Лучи с горем пополам перелез, но в наш дом, аккуратный одноэтажный коттедж с желтой черепичной крышей, он без ключей попасть не смог. Так что просто затаился в тени крыльца, гневно сопя носом. Я открыла дверь, и миролюбиво сказала:

— Ну хватит дуться. Заходи.

Лучиано было семь, и он был самым упрямым ребенком на свете. К тому же, с даром боевого мага. Даже страшно подумать, как я буду с ним справляться, когда он станет старше. Но пока Лучи было всего семь, и он легко велся на самые простые манипуляции.

— А меня тут, между прочим, еще и конфетами угостили. Придется есть одной.

— Какими конфетами? Шоколадными?

— Ирисками, — обломала я мечты маленького сладкоежки. — И вишневыми карамельками.

Уговаривать дальше не стала, а зашла внутрь, оставив велосипед у крыльца. Всё равно воровать не станут — побояться проклятия.

Лучи появился минут через пять, и требовательно протянул испачканную в пыли ладошку.

— Помой руки, а потом пообедаем. Конфеты после.

Столько безысходности и надежды я не видела и в глазах самых своих несчастных пациентов.

— Покажи сначала.

Я порылась в кармане широкой юбки, и достала леденец. Их мне постоянно таскал доктор Марсиа, впрочем, как и всем молодым медсестрам. Не думаю, что им двигал отцовский инстинкт… Но приличия он соблюдал, так что я легко меняла свои улыбки на конфеты для Лучи, а большего и не требовалось.

Омлет пригорел. Мне казалось, что я только на мгновение закрыла глаза, а когда открыла, то Лучиано уже ковырялся в сковородке, отделяя почерневшие кусочки от уцелевших, и складывая их для меня на тарелку.

— Тебе не стоило. Ты мог обжечься, — сонно сказала я, и протянув руку, потрепала племянника по лохматой макушке.

Так уж получилось, что матери у Лучи не было, отцу он оказался не нужным, мои родители не могли справиться с маленьким магом, а я… я была довольно непутевым опекуном. И хотя Лучи часто злился на меня, и требовал внимания, в такие моменты я понимала, что он тоже пытается заботиться обо мне.

В этом мире он мог рассчитывать только на меня.

— Ты расстроился, что я опоздала? — тихо спросила.

— Нет. Но старуха готовит еще хуже чем ты. И еще пыталась меня утром выпороть.

— За что?

— Я наступил её коту на хвост.

— И?

— И запер в духовом шкафу, чтобы он не орал. — Заметив, что моя рука замерла в опасной близости от его уха, Лучи поспешно добавил: — В выключенном!

Так вот откуда царапины на всю недовольную мордашку, и прорехи на рубашке, будто мальчик сражался с тигром.

— Не делай так. Вообще не подходи к её коту. Ты же знаешь, что он очень не любит детей.

— Не буду, — неубедительно соврал Лучи. — И он первый начал!

— Он кот, а старуха… то есть, сеньора Гиллазо, нас очень выручает.

Решив, что с воспитанием достаточно, я высыпала на стол конфеты.

— Сначала омлет, потом сладкое, — напомнила я.

— А ты?

— А я пойду посплю.

Поставив перед Лучи еще и яблоко, я взяла себе второе, и грызя его на ходу, отправилась досыпать. К вечеру нужно было вернуться в больницу, и проверить пациента. Лучи тоже придется взять с собой. Одного его надолго оставлять нельзя, а сеньоре Гиллазо пока на глаза лучше не попадаться.