Запретная территория

Глава 3

Двери широко распахнулись. В комнату вошел штабс-капитан, следом офицер Карпухин завел Саню. Правый глаз у друга заплыл, а из распухшей губы сочилась кровь. Коломин что-то бормотал, но уже не пытался шутить.

– В клетку его? – пробурчал Карпухин.

Штабс-капитан покачал головой:

– Сейчас Самохвалов придет, пусть сам и решает.

– Я вам морды порасшибаю…– пробурчал Коломин,– наручники снимите, уроды!

– С трудом забрал его у Мясоедова,– усмехнулся Карпухин.– У него со шпионами разговор короткий.

– Так ни в чем и не признался? – хмыкнул штабс-капитан.

– Молчал как глухонемой. Но хотя бы хамить перестал.

В комнату медленно вошел худой военный в очках, с золотистыми эполетами на кителе, сзади его сопровождали двое крепких молодых жандармов. Один рыжий как морковка, а второй с лихим казачьим чубом, торчащим из-под черной папахи. Очкарик-военный немного прихрамывал, вытягивая вперед ногу. Его жидкие темно-русые волосы едва прикрывали проплешину на маленькой голове, но несмотря на несуразный вид, я сразу же догадался – этот тип у них старший.

– Господин полковник. Вот эти субъекты,– кивнул штабс-капитан на меня и Саню.– Дактилоскопия ничего не показала. Нет их пальчиков в базе. При задержанных найдены китайские сотовые телефоны, неизвестная валюта и поддельные документы.

– Расстрелять вместе с братьями Семеновыми. Немедленно! – произнес полковник и вышел из комнаты. Дюжие хлопчики, пришедшие вместе с ним, остались возле двери. Наверняка задержались по нашу душу.

Меня и узников вывели из клетки, с Сани не спускал глаз Карпухин. Всю нашу компанию провели через заднюю дверь и во внутреннем дворе посадили в автозак. В кабину рядом с водителем подсел дед в кепке с бородкой клинышком, он держал саквояж с наклейкой красного креста. В передней отсек, за сетчатой перегородкой, сели дюжие молодцы – Рыжий и Чубатый, а следом двое чернобородых, которых мы встретили возле входа в участок. В руках они держали «калаши».

Саня недовольно пробурчал:

– Олег, представляешь, эта сука в кабинете стала меня натурально прессовать. Низенький такой толстячок, а бьет с размаха, со всей силы… Блядь, если потом его встречу – торец расшибу.

– Саня…– прошептал я,– нас же реально на расстрел везут. У бородатых автоматы, если что – их нужно попытаться вырубить первыми. У тех двоих пистолеты, но они хоть и крепкие с виду – думаю, обычные валухи…

– Херня это, Олег. Разводилово. Беспредел в участке я еще могу понять. Но на мочилово они точно не пойдут.

– Да проснись ты, осел! Еще не понял, куда попал?

– Заткнитесь там! – гаркнул один из бородачей и ткнул на нас дулом автомата,– а то прямо здесь завалю!

Я посмотрел на братьев Семеновых: они совсем склеились, усевшись на грязный пол и опустив головы.

Автомобиль ехал медленно, трясясь на дорожных ухабах, похоже и здесь проблемы с хорошим асфальтовым покрытием. Но дорога оказалась совсем недолгой. Когда остановились, я взглянул в узенькое зарешеченное окошко, и понял, что мы где-то на окраине городка.

Дверь со скрипом приоткрылась.

– Выходим! – гаркнул чернобородый.– Сначала братья Семеновы.

Парни переглянулись, спокойно приподнялись и вышли из будки.

Мы привстали с рундука и молча наблюдали в окошко. Братьев подвели к развалинам старой мельницы. Рыжий расстегнул им наручники:

– Молитесь. Две минуты.

Но братья вместо молитвы обняли друг друга и разрыдались.

– Что происходит…– прошептал Саня и в этот момент раздались хлопки одиночных автоматных выстрелов. Братья вскрикнули и оба завалились на бок, расцепив руки. К расстрелянным подошел Чубатый и достав из кобуры пистолет, сделал еще по выстрелу каждому в голову.

– Охуеть…– открыл рот Саня,– что творят падлы…

На улице послышались тяжелые шаги.

Двери автозака с противным скрипом приоткрылись:

– А теперь вы, шпионы! – бородатый презрительно смотрел на нас, как на насекомых. – Выходи, кому сказано!

Я осторожно толкнул друга в плечо и шепнул:

– Саня, как снимут наручники – рвем когти в развалины!

Мы медленно вышли из автозака. Я мельком взглянул на убитых братьев и мои ноги предательски подкосились. Пожалуй, действительно трудно держать себя в руках, зная, что через три минуты ты получишь пулю в голову. Интересно посмотреть в таких ситуациях на умников-психоаналитиков, у которых миллион способов борьбы со стрессом, а на каждую сложную жизненную ситуацию всегда имеется готовое решение…

Саня сначала растерялся. Пот катил по его большому лбу крупными ручьями, хотя на улице стоял легкий морозец. Коломин наверняка только сейчас осознал всю серьезность ситуации. Целый Мир, с печалями и радостями, со взлетами и падениями, а главное, с любимыми и близкими людьми – мог вскоре неотвратимо исчезнуть… навсегда исчезнуть.

Нужно отдать должное моему другу – он быстро принимал решения, исходя изменяющейся обстановки.

– Парни, нам-то наручники снимете? – с деланным испугом спросил Коломин.

Чубатый жандарм подвел нас к мертвым братьям. Я прикинул – до развалин оставалось еще целых тридцать шагов, а до палачей-стрелков – не больше пятнадцати. И тут я заметил, что Чубатый не застегнул кобуру, и от Сани тоже не ускользнула эта деталь.

Сначала палач освободил мои руки, и я с удовольствием потер покрасневшие запястья. Как только Чубатый освободил Саню, он успел сделать только шаг в сторону. Коломин резко примкнул к Чубатому, быстро развернул его и выхватил из кобуры пистолет. Левой рукой он зажал шею жандарму, а правой приставил пистолет к его виску:

– Бросайте оружие, иначе я ему башню продырявлю!

Бородачи опешили и растерялись, а я сделал чемпионский рывок, вбив одному из стрелков ногой в грудь потрясающий маэ-гири. Автоматчик пролетел назад добрые пять метров и ударился затылком об бетонный бордюр. Второй автоматчик уже вскинул оружие, но я сделал еще шаг и достал его боковым ударом кулака в челюсть, бородач ослабил хватку, и я легко, как у ребенка, выхватил его автомат.

Рыжий возле будки успел достать пистолет, но Саня опередил его на долю секунды, выстрелив точно в бедро. Тот застонал и упал, обхватив кровоточащую рану. Я подбежал и подобрал выпавший пистолет. Бородач, столкнувшийся с бордюром, начал медленно приподниматься и даже успел передернуть затвор на «калаше». Саня отшвырнул Чубатого прямо на него, но бородач все же успел полоснуть короткой очередью и попасть по своему сослуживцу. Чубатый взвизгнул и закрутился волчком, заваливаясь на снег. Он дико заорал. Коломин в два прыжка оказался рядом с автоматчиком, вырвал оружие, и с размаху ударил стрелка тяжелым прикладом по башке. Все это произошло за пару минут, а может и меньше.

Я подбежал к кабине и резко распахнул дверцы:

– Быстро вылезайте!

Старичок-доктор поднял руки и медленно вылез из кабины. Толстяк-водитель приоткрыл двери с другой стороны и тоже выпрыгнул.

– Оружие есть? – грозно спросил я.

Толстяк побледнел и покачал головой.

– И у меня нет оружия,– пробормотал доктор.

– Посмотри что с тем…– я кивнул на Чубатого.

Врач подошел, бегло осмотрел жандарма и ощупал пульс:

– Ему в больницу нужно.

– Вот и уебывайте отсюда! – грозно прорычал Саня.

Водитель и доктор помогли стрелкам погрузиться в будку автозака, тяжелораненому Чубатому и Рыжему расстелили на полу мягкие тюфяки.

Вскоре машина с жандармами уехала в город.

Саня покосился на тела убитых братьев и поправил лямку автомата:

– Ну что , Сокол, погнали!

–Хотелось бы знать куда….

– Для начала в лес,– усмехнулся Саня, показав на чащу за развалинами мельницы. – Чем дальше в лес – тем толще партизаны…

Мы пробирались по лесу молча, желая побыстрее отойти от развалин мельницы, где произошла жуткая расправа над братьями Семеновыми. Когда прошли довольно приличное расстояние, Саня кивнул на два толстых пенька и присел:

– Херово что снег. По следам они нас быстро найдут.

– Похоже у них здесь от вынесения приговора до исполнения – время совсем недолго тянется.

– Куда мы вообще попали, Олег? Что это за место?

– Это Россия. Но только в другой реальности. Хотя… есть кое-что и схожее.

– Пока я только автомат Калашникова из схожего увидел,– усмехнулся Саня.

– Надо где-то заныкаться и обдумать наше положение. А автоматы лучше в лесу оставить. С оружием мы как два лесных головореза.

– Тише! Слышишь?

Я услышал в соседней чаще одиночные стуки топора.

Мы спрятали автоматы в дупло старого дуба, но пистолеты решили все же оставить. Осторожно пройдя небольшую заснеженную опушку, мы приметили невысокого мужичка, он рубил валежник и складывал в сани.

– В лесу раздавался топор дровосека…– усмехнулся Коломин.

Стараясь сильно не шуметь, мы незаметно подкрались к мужику, и дровосек неожиданно обернулся. Я приоткрыл рот, а Саня даже слегка присвистнули от удивления: это оказалась крепкая бабенка в полушубке, ватных штанах и шапке- ушанке.

– Че смотрите?! – усмехнулась незнакомка.– Лучше помогите дрова в повозку накидать, раз все равно тут шатаетесь.

Мы усмехнулись и помогли женщине покидать в телегу сухой валежник.

– А ты откуда, красавица? – улыбнулся Кол.

– Знамо дело, из Выселок. Там в округе все деревья вырубили. Приходится сюда за дровами ездить.

– И далеко твои Выселки? – поинтересовался я.

– Почти семь верст будет. А вы чего, не местные?

– Мы топогеодезисты. В командировке. А что, в вашей деревушке на постой пускают?

– Так давайте к нам. У нас во дворе один дом пустует. Возьмем, если не пьющие и руки не распускаете,– бабенка усмехнулась и поправила завязки на шапке.

– А мужик твой против не будет? – осторожно спросил Коломин.

– Так вдова я. Живу с отцом и дочкой. Поехали, или раздумали уже?

Мы осторожно влезли на повозку. Бойкая бабенка запрыгнула следом и натянула вожжи:

– А ну, Зорька, пошла!

Пегая лошадка кивнула и выпустив пар из ноздрей, медленно потащила повозку по лесной проталине.

Деревушка и вправду напоминала выселки, отдаленность от городской цивилизации (если местный Дивногорск можно назвать цивилизацией). Проехав лес, мы увидели пол сотни стареньких деревянных домиков, обнесенных покосившимися плетнями. Выселки притаились между небольшим пологим холмом и узкой речушкой, покрытой зеркальцем серебристого льда.

Но несмотря на глухомань, к деревушке ровным строем тянулись электрические столбы и линия связи, стояла кирпичная трансформаторная будка.

Лошадка медленно, устало фыркая, подвела повозку к высоким зеленым воротам. Внутри двора стоял добротный домик со стареньким шифером, покрытым мхом. С краю притаилась саманная кухня с малюсенькими окошками.

– Как тебя зовут-то, хозяйка? – хитро улыбнулся Саня.

– Зоя Степановна,– солидно ответила женщина, хотя наверняка старше нас всего лет на пять.

Она медленно слезла с повозки и скомандовала:

– Ну чего сидим? Ворота открывайте!

Мы спрыгнули и распахнули тяжелые деревянные створки, удивляясь, как же бабенка справляется одна. Повозка въехала внутрь двора и остановилась возле бревенчатого сарая. Лошадь энергично потрясла гривой, наверняка радуясь, что на сегодня ее работа уже закончилась.

Из избы медленно вышел невысокий носатый старик в телогрейке, опираясь на деревянный бадик:

– Зойка, ты что за бандитов на двор притащила?

– Батя, идите лучше в дом,– отрезала хозяйка.– Это не вашего ума дело.

Но старик даже и не думал слушаться. Он медленно спустился со ступенек и встал у завалинки. Вздохнув, дедок достал папироску, закурил, и пуская сизый дымок, внимательно осмотрел нас с ног до головы.

Мы быстро разгрузили повозку, и Зоя Степановна показала на саманную кухню:

– Там можете пока пожить. Печка быстро, за час протопится. Дрова в сенях, а удобства во дворе.

– Хозяйка, нам бы пожрать чего…– пробубнил Саня.

Женщина улыбнулась и сняла шапку, встряхнув густыми темно-каштановыми волосами. Без шапки она оказалась почти красавицей. Такой настоящей русской бабенкой: коня на скаку остановит, в горящую избу войдет… в общем, кровь с молоком.

– Ужин вам дочь Иришка принесет. Чуть попозже. Идите пока печь топите.

Мы приоткрыли старые дубовые двери и чуть пригнувшись, вошли через низенький дверной проем в хижину. Посреди небольшой комнаты с зелеными крашенными стенами, стояла круглая печь « голландка». По углам растянулись две старые армейские кровати, а у маленького окошка сиротливо прижался небольшой столик.

Саня принес из сеней поленья и ножом деловито настругал лучины. Затем сложил щепочки внизу, а сверху сложил шалашиком поленья по толще. По-хозяйски приоткрыв дымоход и дверцу поддувала, он затопил печку. Дрова вскоре разгорелись и затрещали внутри топки, создавая домашний уют и ауру комфорта.

Мы нашли в хижине невысокие, но крепкие табуретки и присели возле печки.

– Чего делать-то будем, Олег? – вздохнул Коломин.–Похоже, влипли мы крепко…

– Знаешь, Санька, о чем я думаю… Что чаще всего убивало людей на войне или путешественников, попавших в экстремальные ситуации?

– И что же?

– Страх. Обыкновенный страх. Человек всегда страшится неизведанного. Того, что не может объяснить. Сейчас страх – это наш первый враг.

Коломин усмехнулся:

– Только не говори мне, что там, на мельнице, очко у тебя не сузилось до размера игольного ушка.

– Да, я действительно испугался… и не скрываю этого. Не каждый день перед твоим лицом стволом размахивают. Знаешь, Сань… думаю там нам просто повезло. Они никак не ожидали от нас такой прыти.

– Слушай, Олег, а почему в городе заправляют жандармы, а не полиция?

– Так жандармы это и есть полиция. Только военная, насколько я помню историю. И конечно, они ловят не обычных преступников, а тех, кто посягнул на безопасность Империи. Да и шпионов заодно. Нас же наверняка приняли за шпионов или диверсантов.

– Ладно. Допустим мы и вправду оказались в иной реальности. В другой России. Но сам подумай, как такое возможно? Хрень полная…

– Я пока сам не знаю, что произошло. Возможно, мы нашли на заводе Портал… Но сейчас меня больше беспокоит, что нас наверняка уже объявили здесь во всероссийский розыск. А судя по хватке местных жандармов, найдут они нас довольно быстро…

– Вечер скоро. Переночуем и будем дальше когти рвать.

– Бесполезно. Даже если мы во Владивосток на поезде уедем, нас и там отыщут…

– И что ты предлагаешь?

– Помнишь, фильм про попаданцев показывали? Там четверо парней купались в озере и неожиданно очутились в 1942 году?

– Я такие фильмы не смотрю. Не люблю фантастику,– покачал головой Коломин.

– Так вот, после долгих мытарств и приключений, они попали назад в свое время опять через это же озеро. Улавливаешь мысль?

– Точно,– Саня хлопнул по коленке,– нам на завод нужно попасть.

– Конечно… с одной стороны интересно здесь осмотреться, но учитывая обстоятельства, и то, что нас приняли за шпионов – руки в ноги и нужно как можно быстрее валить отсюда… и двигаться надо опять на тот завод…

– Может ночью и свалим?

– Ночью в городе наверняка патрули и завод этот охраняется. Давай и вправду переночуем здесь, все лучше, чем в лесу. А утром, на свежую голову, еще раз подумаем как нам лучше действовать...

В двери осторожно постучали и вошла худенькая голубоглазая девочка в теплой курточке и пуховом платочке. В руках она держала широкий поднос с двумя маленькими кастрюльками и фарфоровыми тарелками.

– Мама ужин передала,– улыбнулась девочка и по-хозяйски поставила кастрюльки на стол.

– Так тебя Иришка зовут? – улыбнулся я.– В каком классе учишься?

– В шестом. Мама еще просила передать, если дед пожалует – не пускайте его. Он малость контуженный после войны. А как выпьет – дурковать начинает…

– Так он после какой войны…– задумался Саня,– «афганец» что-ли?

– После Кавказской. А еще он тюремщик. Заключение в Сибири отбывал.

– Подожди, Иришка,– я внимательно посмотрел на девочку,– а когда эта Кавказская война была?

– Давно. Еще в девяностых годах прошлого века,– она усмехнулась.– Вы историю, что ли, не знаете?

– А ты… можешь нам учебник истории России принести?

– Мы сейчас Зарубежную в школе учим. Историю России в седьмом классе проходят,– пожала плечами Иришка.

– Постой-ка. А война с немцами была? Великая Отечественная?

– Да. А еще с англичанами воевали и с китайцами…

Девочка удивленно посмотрела на нас:

– Ладно… пойду я, а посуду через час заберу.

Когда Иришка вышла, мы подвинули табуретки ближе к столу. В комнатке уже потеплело. Печка действительно быстро обогрела помещение.

Мы сняли куртки и бросили на кровати.

Я приоткрыл крышки на кастрюльках: в одной оказалась горячая вареная картошечка, еще дымящаяся веселым легким парком, а в другой кастрюльке лежали аккуратно нарезанные аппетитные кусочки селедки и квашенная капуста.

– Эх… еще водочки не хватает…– довольно потер ладони Саня.

– Вот и я говорю – селедку жрать без первача – считай, харчи напрасно переводить.

Мы резко обернулись – перед нами стоял пожилой хозяин дома, держа в руках большую бутыль с мутной жидкостью.