Замуж в туман

Мне показалось, или он удивился? Нет, не показалось. Несмотря на то, что его лицо оставалось бесстрастным, я была уверена, что дознаватель переживает очень эмоциональные мгновения. А затем… а затем этот нахал запрокинул голову и рассмеялся! Звонко так, заразительно. Пойми я смысл этого смеха, присоединилась бы, а так только и могла, что сидеть и растерянно взирать на смеющегося Авериса.

— Дара, Дара, — наконец он отсмеялся и даже вытер глаза тыльной стороной ладони, — где ты видела, чтобы мужику отрезали кусок жизни за нежелание жениться? Да и как бы это сделали?

А я… а я молчала. Потому что внезапное осознание того, что я действительно о таком никогда не слышала, придавило хуже каменных плит.

— Нечего сказать? — Лойнос посерьезнел. — Тогда позволь мне перейти к сути дела. Я кивнула, уступая ему право говорить, право старшего, как мы говорили в Сером Шпиле.

— Первые подозрения у нас зародились ещё несколько лет назад, когда д’эрр Альс начал принимать странные и нелогичные решения. Например, о переносе части запретного фонда библиотеки в свой замок, мотивировав это тем, что в Королевском замке слишком много желающих, дабы поддаться соблазну овладеть запретными знаниями.

— А здесь желающих было меньше? — криво усмехнулась я. — Как давно опустел замок?

— Слуги стали увольняться лет десять назад. Три года назад остались только Ольма и, — он поморщился, — Ронин. Тогда я уже знал, что он каримари, но только сейчас у меня появилась информация о самой сути этой расы. Понимаешь ли, книги о каримари были вывезены вместе с частью запретного фонда, причем вывезены все.

— Какое интересное совпадение, — прокомментировала я, — вот только совпадение ли?

— А об этом ли ты хотела спросить?

Я вскинула на него глаза. Умение Лойноса каким-то образом читать мои мысли немного пугало. Впрочем, не удивлена, они все такие. Наглые, прямолинейные, не останавливающиеся ни перед чем.

Ларгус, а ведь он начинает мне нравиться!

— Нет, не только, — позволила себе усмешку, — чем занят Альс? Что за подготовка?

Назвать супруга по имени не поворачивался язык, видимо, общение с дознавателем накладывало свой отпечаток. Или…

А вот об “или” я не хотела сейчас думать. Если бы можно было не думать об этом вообще, то я бы с радостью не думала.

А так — придется.

Ведь если допустить, что Анталь всё это время мне недоговаривал, то многие вещи встанут на свои места. Многие вопросы закроются сами собой.

И многое станет понятно.

Вот только… зачем он мне лгал?

— Что за подготовка? — отзеркалил мой вопрос следователь. — Подготовка к возрождению Культа Арналы, разумеется.

Я не нашлась что ответить. В комнате поселилась тягучая тишина. Такое ощущение, что время будто замерло и, подобно капле гречишного меда, медленно стекает на весы мироздания, будто решая: перевесить или все-таки подождать?

Я смотрела на Лойноса, Лойнос смотрел на меня. И в кои-то веки я осознавала, что мне выпал шанс сделать хоть что-то полезное в своей жизни.

— Ты ведь целительница, верно? — прервал молчание собеседник.

— Да, — кивнула я, — только я не уверена, что сейчас готова хоть что-либо вспомнить из того, чему меня учили.

Я не кривила душой. Последние дни будто растянулись в месяцы, разница нынешней жизни и прошлой была настолько колоссальна, что я даже сомневалась, а не нырнула ли в какой-нибудь временной портал. Возможно, сейчас я живу в теле какой-то иной Даралеи, какой-то другой жизнью?

— Тогда неужели ты, как целительница, не могла осознать, что все последние дни тебя опаивают? Хотя, — он склонил голову, — не отвечай. Извини, я не должен был задавать этого вопроса. В сочетании с заклинанием стазиса ты даже не заметишь этого.

Я не ответила. После первых слов я лихорадочно нырнула в себя и сейчас проверяла работоспособность всех систем. И не находила ровным счетом ничего, что могло указывать на то, что меня действительно опаивали. Вот только…

— Ментальное воздействие! — ахнула я.

— Что за воздействие? — тут же подался вперед Лойнос.

Щеки знакомо защипало, память тут же подсунула сцену аккурат перед встречей с Тионой и остальными девушками. А впрочем, о ней рассказывать и не пришлось.

Мой собеседник догадался обо всем сам.

— Вот оно что, — в его голосе слышался еле слышный смешок, — ну, конечно, кто же захочет заниматься ЭТИМ с девушкой, которая находится под действием зелья.

— Перестаньте! — огрызнулась я. Было откровенно стыдно. — Неужели вы не можете обойтись без этого? Вы человек вообще или бесчувственный чурбан?

Меня трясло от злости, руки сжались в кулаки. Не в силах больше ничего вымолвить, я сидела и смотрела на Авериса. На серьезного Авериса.

Который только что перегнул палку. И он это понимал.

— Добро пожаловать в реальный мир, — как ни в чем не бывало продолжил он, — наконец-то я вижу перед собой человека, а не безвольную куклу. А сейчас перестань задавать вопросы и выслушай меня.

Мне не оставалось ничего, кроме как кивнуть.

— Мне нужна твоя помощь. И я знал, что в замке меня ждет союзница. Но, приехав сюда, я нашел просто безвольное тело, почти пустую оболочку, — он прошёлся по комнате, сомкнув руки за спиной, — и мне стало ясно, что всё намного более запутанно, чем я предполагал вначале. Ты каким-то образом замешана в грядущем ритуале, и я не могу понять каким, — он неожиданно подался ко мне и присел на корточки перед креслом, положив ладони мне на колени. От неожиданного прикосновения я вздрогнула, кожу под руками дознавателя словно опалили жаром. Не сдержавшись, я поморщилась. Заметив это, дознаватель отдернул руки.

— Да, кажется, всё зашло куда дальше, чем я думал, — пробормотал он себе под нос и, подойдя к комоду, зазвенел стеклом. Что-то открыл, чем-то забулькал. По комнате поплыл легких запах винограда. Такой знакомый…

— Вино? — не сдержалась я. — Ты дал мне вино! Что это за зелье?

Лойнос стоял ко мне спиной, но я чувствовала, что он улыбается.

— Всё верно, — когда он обернулся, улыбки уже не было, но глаза ещё сохранили свою смешинку, — антидот от зелья подчинения. И чем дальше — тем больше тебе понадобится. Пока… пока я не разберусь со всем этим.

Он вручил мне стакан с толстыми стенками, в котором плескалось что-то темное. Я сжала сосуд в ладонях, не торопясь делать глоток. Подняла глаза на стоящего передо мной Авериса. Сделала вдох. И задала свой главный вопрос:

— Почему я должна тебе верить?

Задала вопрос для того, чтобы тут же опешить, глядя, как по его хищному лицу расползается широкая улыбка.

— Я спросила что-то не то? — выдавила из себя второй, уже не такой важный вопрос.

— Нет, ничего, — он покачал головой, продолжая так же смотреть на меня, — я просто только что понял, что этот же вопрос ты задавала и Альсу. И… представил, что тот тебе ответил.

— Зачем?

— А зачем ты спрашиваешь это? — он снова присел передо мной на корточки. — Спасибо, хоть не касался, — зачем ты носишься с этим доверием как с писаной торбой? Думаешь, кто-то ответит тебе правду? — несмотря на серьезность разговора, он продолжал улыбаться. — Пойми, каждый будет преследовать свои цели. И только тебе решать, стоит доверять человеку или нет. Поэтому, — он развел руками, в этой шаткой позе как-то умудряясь сохранять равновесие, — решать тебе.

— Ты так просто об этом говоришь, — я поднесла стакан к носу и вдохнула аромат. Приятный, надо сказать. — Мнение, основанное на личном опыте?

Он промолчал, вплотную разглядывая меня. Это было настолько… откровенно, что я отвернулась, чувствуя, как против моей воли начинают гореть уши. Порадовалась, что волосы надежно их прикрывают. Закусила губу, раздумывая.

Вспомнился Альс. Его настойчивые убеждения о доверии. Тогда… тогда всё было чудесно. Только вот у нас впереди было столько времени. Зачем было торопить меня? Получается, он…

— Мог форсировать события?

— Мог, — ответил Аверис. Я покосилась на дознавателя, с досадой понимая, что последние слова вырвались у меня вслух.

Вот только получать ответы от этого человека совсем не входило в мои планы.

— Под личиной Фалькора ты так убеждал меня быть поближе к Анталю.

— И раскаиваюсь в этом, — собеседник опустил голову, — в мои планы входило форсирование событий, но, как оказалось, он успешно справился и без помощи. Знать бы, зачем ему это, — и Лойнос почесал затылок. Получилось… смешно и, сама того не понимая, я фыркнула. Фыркнула, даже забыв о том, что мы одни на многие ларсы* вокруг, в замерзающем замке, в котором происходит Ларгус знает что. Фыркнула, забыв про ощущение опасности, про насущные вопросы, терзающие меня. Фыркнула, вновь почувствовав себя… живой?

— Впервые вижу королевского дознавателя в неофициальной обстановке, — сочла нужным пояснить последовавший за смешком недоуменный взгляд Авериса.

— И как тебе? — усмехнулся он.

А я не знала, что ответить. Только тиканье часов прерывало внезапно возникшую, но такую неловкую тишину.

Которую почему-то не хотелось прерывать.

Наконец мои нервы не выдержали.

— Я пойду, — как-то жалобно попросила я.

— Иди, — слишком поспешно согласился Лойнос.

Я уже открыла дверь в коридор, когда меня догнал его голос:

— Дара, у тебя есть вся библиотека, — и затем, тише, — и мне почему-то кажется, что очень мало времени.

— Спасибо, — непонятно зачем ответила я, только сейчас осознав, что до сих пор сжимаю в руках стакан с невыпитым зельем.

Глава 15. … и никого не стало

Перед тем, как отправиться туда, куда меня так настойчиво послали, я решила зайти в свою комнату. Путь пролегал мимо покоев Анталя, и я не выдержала, на носочках подкралась к самой двери и, прислонившись к ней, прислушалась. Тишина, царившая за ней, была практически могильной. Аккуратно взявшись за ручку, подергала дверь — заперто. Возможно, Альс внутри, но после разговора с дознавателем проверять это как-то не хотелось. На самом деле единственное, чего мне сейчас хотелось — это поспешно собрать вещи и уехать подальше отсюда.

Я позволила себе грустную усмешку — как же, уехать. Если д’эрран отрезан от Террании, то для того, чтобы выбраться из этой ловушки, у меня было только два пути: помочь Лойносу распутать это дело или…

Я прогнала актуальную, но такую страшную мысль. Второй вариант событий мне сильно не нравился — я любила жить. Да и идти по пути наименьшего сопротивления в данной ситуации мне отнюдь не хотелось.

Поэтому живем, дорогая моя.

Подстегиваемая этими мыслями, я без приключений добралась до своей комнаты и, отперев один из выдвижных ящиков стола, тоже зазвенела стеклом, своим, ради разнообразия. Найдя подходящую тару, отлила примерно половину зелья из стакана и капнула в неё пару капель антидота из зеленой бутылочки. Зелье антидота было безумно дорогим, что делало его одновременно редкой находкой в магических лавках. Однако эффект, обеспечиваемый им, стоил этих денег. Во-первых, этот антидот не менял структуру и функций проверяемого зелья, а это значило, что в случае успешного прохождения проверки зелье можно было пить. Во-вторых, кроме яда он определял группу, к которой относилась настойка, что делало его полезным именно для меня. Недаром именно этим антидотом так рьяно пользуются в королевском замке, проверяя все блюда Его Величества на предмет наличия яда или же вредоносных компонентов.

Антидот ожидаемо зашипел при соприкосновении с янтарной жидкостью и, чуть помедлив, выпустил над стаканом струйку золотистого дыма. Хм, действительно защитное зелье.

Следующая струйка уже была бледно-розовой и означала сектор магии внушения. Что ж, если собрать всё в кучу, то Лойнос действительно выдал мне защитное зелье от магии внушения, которая не ограничивалась лишь заговорами, а предполагала и использование зелий.

Третьего дымка я так и не дождалась, а, следовательно, все составляющие зелья были определены. Ещё раз понюхала зелье — вкусно пахнет. Недаром Лойнос умудрился подлить его в вино, я ни за что бы не поняла, что в бокале присутствует дополнительный ингредиент. Хотя…

Нахмурилась и, стремясь занять руки, принялась переплетать косу. Даже ленту взяла в цвет платья — зеленую. В этом замке я стала донельзя беспечной: то вино из рук практически незнакомого человека принимаю, то ещё что-то. Дверь опять-таки не закрываю, несмотря на творящиеся безобразия и страшную завесу тайны, которая с каждым днем приоткрывается всё больше.

Я с сомнением покосилась на кровать и отмела все планы по её покорению. Спать этой ночью я опять не собиралась и даже не испытывала по этому поводу малейших угрызений совести. Ближайшие несколько часов я собиралась провести в библиотеке, в этот раз уж точно не уходя раньше.

Я намеревалась узнать всё.

Достав из сундука тёплую безрукавку, я накинула её и, подумав, прихватила большую теплую шаль. Сомневаюсь я, что в библиотеке потеплело. Подхватила стакан с зельем и вышла в коридор, на этот раз набросив на дверь лёгкое заклинание.

***

В библиотеке действительно было холодно и, как мне показалось изначально, жутковато. Стеллажи в свете магического светильника казались гигантами и ровными рядами скрывались во тьме. Зато стол, заваленный заботливо подготовленными книгами, никуда не делся, что меня только порадовало. Усевшись в кресло, я принялась сортировать книги.

Запретная магия, тоже запретная магия, так… это тоже. Хм. Календарь какой-то и заботливо вставленная куда-то в серединку красная закладка. А это ещё что?

“Особенности брачных ритуалов Террании”.

Закладка была всего одна — на этот раз синяя. Заинтригованная разноплановостью литературы, я зачем-то раскрыла книгу и принялась за чтение, с каждым новым предложением понимая: лучше бы я вообще не появлялась в этом замке.

“Особенности договорного брачного ритуала с использованием родового кольца и дальнейшей консумацией отличаются от стандартного ритуала заключения брака. Зачастую данный вариант применим в случае, когда заключение брака невозможно по различным причинам.

Процедура брачного ритуала включает в себя предложение родового кольца, в случае, если предложение заключается между правящими сословиями, кольцо должно содержать в себе силу Рода. Также обращаем внимание, что данный ритуал может проводиться единожды за всю жизнь. Если подобный ритуал уже проводился, сила Рода покидает родовой перстень, и следующая подобная помолвка считается недействительной. Для заключения браков между правящими сословиями желательно присутствие Жреца Сарры. Члены королевской семьи не имеют права на договорный брачный ритуал из-за соображений безопасности Королевства…”

Сила Рода?

Значит, мой перстень должен заключать в себе силу Рода — маленькую искорку, которая горит в самой сердцевине камня. Я видела такую один раз, в детстве, когда наш замок посетил король. Некий лорр, приближенный к престолу, и показал мне приглянувшееся колечко с большим рубином, внутри которого словно сияла маленькая звёздочка. Сила, исходящая от кольца, была настолько могущественной, что увлекла меня похлеще драгоценного камня.

Только вот…

Я посмотрела на своё кольцо.

Точнее, нет — только сейчас я посмотрела правде в глаза.

Ибо никакой силы Рода в моём кольце не было.

Мысли проносились в голове шальными скакунами. Мысли? Куда там, какие-то жалкие их обрывки. Я недоуменно смотрела на кольцо широко распахнутыми глазами и не могла понять одного — зачем?

Нет, понять-то я могла, и даже очень, как человек, которому не чуждо чувство долга. Но как… обманутая женщина…

Я замотала головой, пытаясь отогнать воспоминания, и резко отшатнулась от стола. Стакан, стоявший на самом краю, опасно накренился и, прежде чем я успела его подхватить, перевернулся и полетел вниз. Тёмная жидкость беспомощно выплеснулась на дорогой паркет, оставив после себя лишь небольшую лужицу и приятный аромат. Я поспешно, хоть и запоздало, отступила от стола, рассматривая плоды своей нервозности. Здравый смысл внутри так некстати ожил и предложил пореветь для полноты картины, а впрочем, эту мысль пришлось отмести, как не соответствующую ситуации. Я обязательно поплачу, и не один раз, когда вся эта история закончится. А пока… пока я просто не могла себе этого позволить.

— Что, планы пошли прахом? — голосом муженька заговорила темнота позади меня. Я поспешно оглянулась — нет, пусто. Сознание затопила какая-то сладкая истома. Слишком сладкая, — теперь я это понимала, — чтобы быть правдивой.

— С чего ты взял? — хмыкнула, стараясь не подавать признаков своей беспомощности.

— Признаться, мне интересно наблюдать за тобой, — отозвался по-прежнему пустующий зал. Голос, доносящийся отовсюду, из каждой точки помещения — это было необычно, — ну и за королевским дознавателем. Хотя, признаться, ему удалось меня обмануть. Вначале, — тихо засмеялся Альс.

— Может, покажешься? — неуверенно предложила, уже заранее зная ответ.

Интуиция меня не подвела.

— Зачем? — хмыкнул муж. — У меня море дел, — мерзко протянутая “о” в слове “море” звучала поистине отвратительно, — и слишком мало времени, чтобы тратить его на тебя, дорогая моя.

— Раньше ты говорил другое, — сглотнула я, — а как же обещания, твои слова… твои чувства? Как же… доверие?

Я лукавила, задавая эти вопросы. Потому что не они занимали меня в первую очередь. Главная проблема, которая встала передо мной — как потянуть время, чтобы понять, что делать дальше. И как… предупредить Лойноса?

То, что дознаватель именно тот, за кого себя выдаёт, я больше не сомневалась. А то… были такие мыслишки.

А тем временем собеседник рассмеялся.

— Дара, ну что ты как девочка, — сквозь смех вымолвил он, — наивная, скромная, нежная… красивая, но такая глупая! И такая падкая на лестные слова. Как, впрочем, и все.

— Все? — голос не справился с возложенной миссией и так некстати дрогнул: — Кто все?

— Я это сказал ги-по-те-ти-че-ски, — по слогам выговорила темнота, — они были бы такими же. Только вот… Ты красивее. И ты — двенадцатая.

Двенадцатая… Что-то очень знакомое…

Но додумать была не судьба — Альс опять заговорил:

— Мне нравится твоя наивность. Но ещё больше мне нравится твоя красота, — хмыкнув, продолжил он.

— Как-то не похоже на моего мужа, — едко отозвалась я, закипая. Подобные разговоры претили самому моему естеству. От обиды не осталось и следа, более того — внутри разгоралось неведомое доселе пламя негодования, — чем докажешь, что это ты?

— Как по-детски, — в голосе Альса послышалось плохо скрываемое раздражение, — чем докажешь? — передразнил он. Зачем мне что-то доказывать, если ты в любом случае в моей власти? Не можешь ничего сделать… Не можешь никуда уехать… Не можешь решить, как поступить…

Голос доносился отовсюду и при этом звучал в моей голове. Ноги стали ватными, а желание осесть на пол — непреодолимым. Но я вцепилась пальцами в край стола и стояла назло всему, понимая, упаду — проиграю. А в том, что со мной именно играют, не оставалось сомнений. Всё-таки я поторопилась с выводами, назвав хищником только Лойноса. Анталь тоже был хищником, разница была одна: в животном мире он явно питался бы падалью.

— Ты считаешь себя падалью? — вкрадчиво поинтересовалась у меня темнота, заставив меня вздрогнуть похлеще, чем в предыдущие разы. Он читал мои мысли как раскрытую книгу!

— Нет! — отрезала, понимая, как превратно была истолкована. А впрочем, чего уж там. — Чего ты хочешь?

— Ничего, дорогая моя, ровным счётом ничего, — отозвался Анталь, — всё, что я желаю, я исполню. А потом… — он внезапно умолк.

Сказал лишнее — отчётливо поняла я. И вцепилась, как только могла.

— А что потом? — поинтересовалась якобы легкомысленно.

— Увидишь, — мрачно отозвался Альс.

— Что, дорогой, не расположен к откровенным разговорам? — ехидно откликнулась. Странный азарт затопил меня, оставив пресловутую истому где-то позади. И одновременно я почувствовала, как что-то выскользнуло из моего сознания. По крайней мере, я могла сама руководить своими конечностями, они не дрожали и не норовили подломиться.

— Так что скажешь? — спросила я в темноту, уже понимая, что ответа не дождусь.

Потому что понимала, что мой собеседник меня покинул.

И потому что понимала, что предстоит действовать.

Развернувшись, я почти бегом направилась к моей комнате, даже не думая по дороге навестить покои Авериса: если Анталь действительно так поднаторел в ментальной магии, узнать всё, о чём мы говорим, ему не составит труда.

Поэтому для начала нужно принять меры.

Вот я и спешила в свою комнату, старательно не думая, но держа на самой границе сознания одну мысль.

Мысль о том, что у меня ещё осталось так некстати разлитое в библиотеке зелье.

Я не ошиблась и, ворвавшись в комнату, тут же устремилась к столу, к разложенным на нём разноцветным флакончикам. А вот и зелье с антидотом. Я, конечно, раньше не пила, но не зря же за него такие деньги плачены. Опрокинув в себя колбочку, я выдохнула и несколько мгновений стояла у стола, выравнивая дыхание и чувствуя, как тонкое стекло словно отгораживает меня от остального мира. Как мысли становятся яснее. Как меняется восприятие окружающего.

Наверное, я всё-таки расплакалась. Хотя кого я обманываю — разревелась как девчонка, без какой-либо конкретной цели, хотя бы потому, что причин расплакаться было слишком много. Их слёзы сразу не смоют, но хоть полегче станет.

Ха, наивная.

Вытерев мокрые дорожки и оценив размер бедствия по влажной накидке под подбородком, я наконец-то успокоилась и, шмыгнув носом, уселась на стул в надежде привести мысли в порядок.

А в порядок надо было привести очень много.

Во-первых, Анталь. Что он задумал? К чему стремится? Помнится, Аверис тоже пребывал в замешательстве касательно целей моего мужа.

Я поморщилась. “Мужа” — вот уж вырвалось на автомате. То, что Альс никакой мне не муж, я поняла ещё там, у стола, с раскрытой книгой по брачным ритуалам в руках. О последствиях, которые последуют (а они последуют, они просто не могут не последовать) для меня, я старалась пока что не думать — успею. Всё успею, и предаться унынию в том числе.

А сейчас надо думать.

И предупредить Авериса.

Я подошла к двери и приоткрыла её. Вгляделась в коридор — пусто, лишь магические светильники освещают отдельные секции. Темно… и страшно. Очень страшно, даже выйти в коридор и пройти несколько десятков шагов. И ведь знаю, что меня страшит.

Я шумно втянула воздух через сжатые зубы и сглотнула. Больше всего на свете меня страшила неизвестность, она опутывала едким туманом и застилала мозг чадящей пеленой. И самое главное — ты не знал, что тебя ждет и к чему готовиться.

Как и сейчас.

Осторожно сделала шаг вперед. Каблучок туфельки неожиданно громко цокнул о каменный пол. Одновременно с ним друг о дружку клацнули мои зубы. Страшно…

Стараясь держаться в тени и запоздало сетуя на то, что не взяла с собой плащ из шкуры зоггра, я кралась от двери к двери, замирая перед призрачными пятачками голубого света. Оглядывалась, словно вор, и быстро скользила мимо освещенного места в темноту. Элексир Авериса действовал, я чувствовала это по ясности мыслей, по независимости движений. И всё равно его было слишком мало для того, чтобы действовать в полном объеме, а значит, срок действия настоя закончится раньше, чем планировал Лойнос. Но его всё равно было достаточно, чтобы понимать, что в данный момент Альс не сможет отслеживать мои мысли и передвижения.

Добравшись до комнаты дознавателя, я дернула ручку. Дверь незамедлительно приоткрылась, пропуская меня внутрь. Я сделала шаг и поёжилась, когда порыв морозного, по-зимнему холодного ветра чуть не сбил меня с ног.

В настежь открытое окно, кроме ветра, влетали первые зимние снежинки. В голове мелькнула мысль, что зима в д’эрране ключей приходит раньше.

А ещё комната была пуста, и только магический светлячок, тот, что зажег Лойнос перед нашим разговором, недвижимо завис у кресла, в котором я сидела.

“Нет, нет, нет!” — мысленно застонала и рванулась к окну. Опасно перегнулась через подоконник, но разве я могла что-то разглядеть в непроглядной тьме? Питая какие-то иллюзии, ринулась к неприметной двери в углу и, наплевав на все правила приличия, отворила её.

Пусто.

Отступив от двери, я беспомощно огляделась. Да, такого ощущения потерянности я не испытывала уже давно. Где Лойнос, что с ним?

Опять ринулась было к окну, но вовремя одернула себя. На что ты надеешься, Дара? Если он выпал из окна (причем явно не по собственному желанию, потому как ещё час назад дознаватель был полон желания жить), то я этого всё равно не увижу. Надо что-то делать…

Что же делать?

Решение пришло почти сразу. Глупое, безрассудное, но единственное.

Мне нужно вниз.

На улицу.

К своей комнате летела, уже не скрываясь. Мне нужен плащ, мне нужны зелья…

О том, во что может превратиться Аверис после приземления с такой высоты, я старалась не думать. Но воображение всё равно услужливо рисовало мне живописное пятно на холодных камнях, чуть припорошенных снегом.

Поэтому в свою комнату я влетела чуть ли не в истерике и тут же затормозила, увидев, что нахожусь не одна.

— Ольма! — кинулась к старшей сестре и вцепилась в рукав форменного платья. — Помоги мне! Там Аверис, он… он…

О том, что Ольма знает об истинном облике Фалькора, я не сомневалась.

— Тише, дорогая моя, — улыбнулась мне горничная, и от души отлегло, а с плеч спал огромный камень: уж очень тепло она умела улыбаться, эта маленькая, но сильная женщина. — Не волнуйся, меня прислал Лойнос. Нам срочно надо идти.

Я выдохнула — жив. Всё-таки жив.

— Что там случи… — начала было я и замолкла, увидев, что Ольма поднесла палец к своим губам.

— Потом поговорим. Собирайся, у нас мало времени.

— Да, хорошо, — я, словно птица, которую спугнули, заметалась по комнате, пытаясь понять, что же мне брать. Лекарства? Амулеты?

— Возьми плащ из зоггра, больше тебе ничего не нужно.

Я кивнула. Повернулась и направилась к шкафу.

Открыла дверцы.

Что-то было не так.

Выпускницы Серого Шпиля всегда знают друг о друге все. Задания, таланты, умения.

Но есть одна вещь, которая всегда остаётся конфиденциальной — наши артефакты, которые мы не показываем никому.

А плащ из кожи зоггра — это артефакт и есть.

Я медленно повернулась и встретилась глазами с горничной. Мне показалось, или в них было что-то не так? Слишком много равнодушия, слишком много фальши. Слишком много… ненависти?

— Ольма, а откуда ты знаешь про пла…

Договорить я не успела. В голове будто взорвалась сверхновая, а сознание уплыло в кругосветное путешествие.

И я перестала существовать.

Глава 16. Изнанка жизни

Сознание возвращалось неохотно, толчками. Будто качался старый фонарь у нас в саду — туда… обратно… вновь туда…

В висках поселилась тупая ноющая боль. Я попыталась повернуть голову и тут же, застонав, отказалась от этой идеи.

— Дара, как ты?

Я приоткрыла глаз, затем второй. Не увидела ровным счетом ничего, но голос узнала.

— Лойнос, с тобой всё в порядке?

Дознаватель хмыкнул.

— Смотря что считать порядком.

Мне наконец-то удалось открыть глаза. Взгляд тут же наткнулся на решётку. Я попыталась хотя бы поднять голову, но не преуспела и плюхнулась обратно.

— Я заходила к тебе, видела окно, — попыталась объясниться, но не закончила фразу, на мои губы легла холодная рука.

— Я тебя понял, — успокаивающе произнес дознаватель, — но пока не говори ничего и немного полежи.

Пришлось кивнуть, говорить мне не хотелось, да и сам кивок дался с трудом. Рука с моего лица исчезла, чтобы тут же опуститься на лоб и заставить меня выдохнуть с облегчением: боль уходила, стук в висках ощущался всё меньше, пока наконец совсем не затих.

— Теперь можешь вставать, — в голосе Авериса слышалось удовлетворение.

Тут же воспользовавшись разрешением, я привстала на локтях. Боги, как же здесь холодно! Несмотря на тёплое платье и шаль, холод уже достиг ног и продолжил пробираться вверх по лодыжкам. Плотнее закутавшись в шаль, я встала и пошла вдоль стены, таким образом обходя место нашего временного заточения.

Холодные скользкие мшистые стены, покрытые тонкой коркой льда — вы когда-нибудь встречали такое? Вот и я не встречала.

— Подземелье, — ответил на мой невысказанный вопрос Лойнос. Но компаньон по заточению сидел, привалившись спиной к решетке, которая знаменовала собой вход. Сидел и делал вид, что ему совсем не холодно.

Я кивнула и, стащив с себя шаль, бросила в Лойноса.

— Накинь, а то смотреть страшно.

Тот шаль поймал, но дальнейших действий по облачению в неё предпринимать не стал. Лишь вздёрнул бровь и ехидно поинтересовался:

— Ты серьезно?

— Более чем, — я подошла к решетке и потрясла её, ни на что, впрочем, не надеясь — просто, чтобы занять время, — вон губы уже синие.

— Забудь, — метким броском он вернул мне шаль, впрочем, пояснив свою точку зрения, — если замерзну, скажу.

Я молча поймала и приладила кусок ткани на место. Стало… обидновато. Мог бы и согласиться, а то сидит в одной рубашке и делает вид, что загорает на солнце.

— Ты давно здесь? — спросила, пытаясь заполнить возникшую паузу. Снова неловкую, как на подбор.

— Нет, тебя принесли почти сразу.

— Принесли? Кто?

В этот раз пауза была чуть дольше. Наконец он нехотя ответил:

— Ронин. Каримари.

— Он служит Альсу, — теперь, когда неопределённость внутри меня обрела хоть какой-то статус, я соображала с невероятной скоростью, — каримари ведь изначально принадлежит женщине, — я практически цитировала книгу из библиотеки, — и она может передать его мужчине. Какая же я дура! — и уткнулась лбом в решётку нашей темницы.

Осознание того, что я, выпускница Серого Шпиля, не могла додуматься до простейшей вещи, а именно до того, что Ронин запросто мог быть передан Альсу Антеей, ударило меня со страшной силой. Ударило и, наверное, раздавило бы, если бы не Лойнос.

— Послушай, здесь нет твоей вины, — его твердая рука легла мне на плечо, — мне не следовало давать тебе читать эти книги, — счёл нужным пояснить он, — ведь то, что тебя опаивали, я понял уже потом.

— Когда? — всхлипнула. Я не хотела плакать, но, видимо, само собой вырвалось.

— К сожалению, только в самом конце разговора. Тогда, вне времени, помнишь?

Он говорил спокойно и размеренно. И, слушая его голос, я постепенно успокаивалась.

— Прости, — попробовала отстраниться, — сама не знаю, что со мной происходит.

— Это бывает после зелья, — он дотронулся до моих волос, и от этой неожиданной ласки я вздрогнула, — давай думать, как выбираться будем. Или… тебе здесь нравится?

Улыбнувшись, я помотала головой и отлепилась от решётки. Действительно, Лойнос прав, пора действовать.

Поверхностный осмотр клетки информации не дал. Четыре стены, решётка вместо потолка, который терялся во тьме далеко вверху. Каменный пол. Замок на двери, при взгляде на который мне тут же захотелось домой — такого количества силовых линий я не видела нигде.

— Сильно сложно, — сообщила я Лойносу, — здесь можно год провозиться.

Тот почесал затылок.

— А линии физической защиты есть?

Пришлось смотреть ещё раз.

— Нет, — сообщила после повторного осмотра.

— Тогда отойди, — буднично просветил он меня, доставая из кармана…

— Напильник? — ахнула, не веря в увиденное.

Аверис усмехнулся и присел перед замком.

— Знаешь, Дара, — буднично сообщил он мне, пропуская руку мимо прутьев и начиная пилить, — каримари очень преданные слуги. Что скажешь — будут делать. А вот что не скажешь…

Он не договорил, но мне было достаточно.

— Альс забыл приказать нас обыскать, — улыбнулась, садясь у стеночки: как наглядно показывал Лойнос, моя помощь не требовалась. По крайней мере, пока.

Дознаватель кивнул.

— Или забыл, или не счел нужным. Итог один.

Я кивнула, словно затылок Авериса мог это увидеть. Эмоции постепенно отступали на задний план, уступая место конструктивным, — всё как я люблю, — рассуждениям.

В первую очередь меня волновала Ольма. В то, что старшая сестра могла так поступить, не верилось, но здравый смысл твердил, что против фактов не попрешь. Зачем ей это надо? Какие цели она преследует? Чего хочет?

Я закусила губу. Под мерный звук напильника думалось не в пример легче, чем в гнетущей тишине. Перевела взгляд на Авериса. Королевскому дознавателю, видать, стало жарко, потому что рубашку он снял. Я некоторое время рассматривала крепкую спину с отчетливо выделяющимися мышцами, пока не поняла, что мысли о расследовании забрели в какую-то иную, далекую от нынешней ситуации плоскость.

Надо возвращаться.

То, что Альс решил возродить культ Арналы, мне правдивым не казалось, не тот уж он человек, чтобы увлечься чем-то глобальным и пробовать покорить мир. Уже сейчас многие оговорки Анталя приобретали иной смысл, раскрываясь совсем в другом свете. Вот только…

“Я слишком много за это отдал”.

Эта фраза не давала мне покоя ещё с момента произнесения Альсом. А сейчас она приобрела поистине колоссальную значимость. Что он имел в виду? Что отдал? Кому?

Слишком много вопросов, слишком…

— Готово, — Лойнос повертел в руках ставший ненужным замок и небрежно отбросил его в сторону. Раздался плеск — судя по всему, замок упал в воду.

Что ж, это объясняло сырость и влажные стены.

— Разве в подземелье бывает вода?

— Я бы углубил твои знания о подземельях.

— Главное, чтобы не на практике.

Решетка скрипнула, открываясь, а Лойнос протянул мне руку.

— Идем, — шепнул он, хватая нерешительно протянутую ладонь.

Я шумно сглотнула и последовала за ним, стараясь не думать, как это выглядит со стороны. Почему-то в самые ответственные моменты женское мышление берет верх над рассудком и, вместо того, чтобы прислушиваться к малейшему шороху и вглядываться в темноту, мозг одалживает у какого-то художника кисть и палитру и услужливо рисует в голове картину под названием “полуголый дознаватель ведёт за руку д’эрру Сольн”. Прылестно, прылестно.

Короткий коридор вывел нас в странную галерею. Странную как минимум тем, что у неё не было крыши, её с успехом заменяла решётка, сквозь которую лениво валил снег.

— Гадство! — выругался дознаватель, натягивая сорочку. Я разочарованно отвернулась — не признаваться же, что я жалею об этом его телодвижении.

Жалею?

Забавно. Если подумать о ситуации с точки зрения приличной лои, то она (ситуация то есть) будет совсем печальной: с подмоченной репутацией, да ещё обесчещенная непонятно кем… Весело.

Я нерадостно усмехнулась, продвигаясь за Аверисом. Мысли, освобожденные от чар, словно волны, захлестывали с разных сторон. Разноплановые, разной степени важности, они накатывали, чтобы сразу же уступить место другим своим собратьям. Увлеченная странным состоянием, я не сразу расслышала у себя в голове голос.

“Дара, вниз!”

Остановилась и обернулась — как раз вовремя, чтобы заметить лестницу чуть позади нас.

— Лойнос, — позвала шепотом.

Аверис обернулся.

— Нам надо… вниз, — сообщила.

— Зачем? — поднял бровь тот.

Хороший вопрос. На который нет ответа.

— Надо, — наморщила я нос. Не буду же я ему прямо здесь рассказывать о голосах в моей голове?

Но дознаватель так не думал. Подойдя, он обхватил меня за подбородок и, потянув голову вверх, заставил посмотреть ему в глаза.

— Та-а-ак, — протянул он, — и давно у тебя это?

— Что? — я попыталась освободиться из плена его пальцев. Не получилось.

— Мысли, — усмехнулся тот, — у тебя зрачки на всю радужку. Если сопоставить твоё состояние с тем коктейлем, что ты недавно выпила, ответ придёт сам собой.

— Я очень рада, что ты интересуешься моим состоянием, — я начала злиться, — но поверь мне. Нам надо вниз.

— Ещё раз повторю свой вопрос: зачем?

Я шумно вдохнула. Выдохнула. Не рассказывать же ему прямо здесь о Тионе. Хотя, видимо, придётся.

— Тебе холодно, — посмотрела я на его рубашку.

— Ничего страшного. Ну так?

Он ждал ответа. Только вот…

— Рассказ, боюсь, затянется.

— А ты кратко.

Кутаясь в шаль, я рассказала ему о Тионе: начиная с того дня, как она погибла, и заканчивая своим сном. Сбивчиво, иногда краснея. Рассказала и про странный жар, предшествующий видению. Или не видению? Достала из-за пазухи и продемонстрировала кулон. Вкратце упомянула о рабах и о темном силуэте, способном ломать стены, будто те сделаны из дерева. В общем, постаралась как можно короче.

Когда я закончила, зубы следователя уже выбивали мелкую дрожь. Я вновь протянула ему шаль, получив ироничную улыбку посиневших губ. Упертый.

— Вот что, — выдал он мне итог, — мы сейчас дойдем до конца галереи. Подожди, — прервал он меня прежде, чем я посмела возразить, — мы дойдем, потому что я хочу второй вариант развития событий. И предпочел бы, чтобы это не было импровизацией.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть.

— Можешь подождать меня здесь, — предложил он.

Ну уж нет! Мысль о том, что он оставит меня одну, ещё не отзвенела в моей голове, а я уже вцепилась в его руку. Дознаватель усмехнулся.

— Странный ты человек, Дара.

— Чем?

— Да всем. Мне, например, очень хотелось бы тебя разгадать.

— Нечего разгадывать, — отрезала я, заглядывая за его плечо — туда, где далеко впереди темнел конец (я надеюсь) галереи. — Пойдем.

Аверис ничего не ответил, только смерил меня задумчивым взглядом серых глаз.

— Ну пойдем.

Только вот пойти мы никуда не успели.

— Куда собрались? — раздался насмешливый голос. — А как же наши планы?

Уши внезапно заложило, а в голове раздался гул. Зажав уши руками, я, словно в страшном сне, наблюдала, как Аверис кулем оседает на пол.

“Лой!” — в голове звучал собственный крик, хотя изо рта не вырвалось ни звука.

А затем мир поплыл перед глазами и у меня

***

Повторное пробуждение выдалось полегче. Открыв глаза, некоторое время я просто смотрела перед собой. Привыкая к темноте и звукам, которые внезапно навалились со всех сторон. Навалились сильно, основательно. Вдобавок к мыслям, которые и не уходили никуда.

Где-то капает вода. Сверху раздаётся мерный гул.

А ещё неимоверно воняет болотом.

Я попыталась пошевелиться и застонала. Попыталась дёрнуть руками и обнаружила, что они привязаны к чему-то тёплому. И мягкому. А затем это тёплое и мягкое зашевелилось.

— Дара, ты очнулась?

— Лой! — голос дознавателя я узнала сразу. — Ты в порядке?

— Да, — его голос отдавался от низких сводов и дробился в эхо, — я был неправ, — подумав, продолжил он.

— Касательно чего?

— Касательно того, что за нами нет слежки в камере.

Я вздохнула.

— Лой, ты понимаешь, что нам надо было сбежать? Ну, хотя бы… попытаться?

— Понимаю. Но с магией такой силы я никогда не сталкивался. Да что там, я даже не знал о таком.

— Что, Альс вывез все книги по этому разделу запретной магии? — сыронизировала, удивляясь своему поведению.

Мне это совершенно несвойственно.

Видимо, у дознавателя тоже имелись свои мысли на этот счёт, потому что он хмыкнул.

— Слушай, я даже не знаю, как тебе это сказать… — начал он, явно сомневаясь, стоит ли мне это говорить вообще, — собственно, разговор будет неприятным.

— Как будто у меня в жизни в последнее время было что-то приятное, — огрызнулась.

— Речь пойдет о твоих эмоциях, — особо не обращая внимания на мои слова, продолжал он, — дело в том, что после приёма эликсира, который я тебе давал, наступает… так скажем, побочный эффект. Эмоциональная нестабильность, повышенная… — он закашлялся, — возбудимость…

— Повышенная что? — я распахнула глаза.

— Возбудимость, говорю, повышенная! Не делай вид, что ты не расслышала или не поняла! Именно поэтому через несколько часов после приёма эликсира пьют тонизирующую настойку, которая приводит мысли и чувства в порядок.

— Как мило, — позволила себе улыбку и, хоть он не мог её видеть, но слышал однозначно, — и где же эта твоя тонизирующая настойка?

— В комнате, — ответил Лойнос, — поэтому послушай меня, просто постарайся успокоиться. Абстрагироваться от всего. Вас же учили контролировать эмоции.

Да, учили. Вспомнить бы… А попробуй вспомнить, когда тебя со всех сторон захлёстывают приличные и не очень мысли. Например, о торсе дознавателя.

— Если ты сможешь успокоиться, то эмоции отступят. На время. А этого времени нам может хватить, чтобы выбраться из этого места.

— Хорошо, я постараюсь, — я закрыла глаза и глубоко задышала носом. Запах болота постепенно отходил на второй план, уступая место картине, которую я задалась целью увидеть.

Тёмная комната. Пламя мягко лижет дрова в камине. На каминной полке — разные резные фигурки, пара томиков стихов. Под ногами пружинит ворс ковра. В руках мягкая собачка из ткани — моя любимая.

Делаю пару шагов вперед, в предвкушении заглядывая за спинку кресла. Рослая рыжеволосая женщина нежно улыбается мне и протягивает руку:

— Дара, ну наконец-то! Тебя отпустила верра?

Я киваю и улыбаюсь. Протягиваю ей собачку и забираюсь на тёплые мягкие колени. Меня с готовностью укутывают в уютный плед и прижимают к груди.

— Я люблю тебя, девочка моя, — раздаётся нежный голос над ухом.

— И я тебя, мама, — отвечаю, жмурясь и подставляя щёку для поцелуя.

А дрова всё потрескивают, уводя меня в тёплый полумрак беззащитного детского сна.

Я открыла глаза и ощутила, будто нахожусь в зеркальной тишине. В голове не раздавалось ни звука. И постепенно, как учили в Сером Шпиле, я начала включать эмоции.

Обоняние. В нос ударил прогорклый запах болота, и я пожалела, что начала именно с него.

Слух. Гул, вода, мерное дыхание дознавателя за спиной. Спит, что ли?

Осязание. Осторожно пошевелила пальцами и ощутила ответное пожатие.

— Ты здесь? — тихо спросил Аверис.

Я кивнула, озираясь по сторонам, будто впервые видела это место. Мысли покинули меня, их не было. Но теперь я знала, что это временно.

— Здесь, — ответила так же тихо, — вроде всё хорошо. Спасибо за совет.

— Не за что. Давай думать, как отсюда выбираться.

— Да никак, — прищурившись, я обвела взглядом комнату. Стены сверкали от навешанных на них силовых линий: — Это, наверное, камера для магов, — решила, чуть погодя, — здесь очень сильная защита. Мне не преодолеть.

— Обо мне и говорить не приходится, — поддакнул Аверис.

Кстати…

— Слушай, а ты же не маг

Тот рассмеялся.

— Я всего лишь обычный человек, правда, с большим количеством артефактов в своей комнате. И без напильника…

— А тогда, в камере, когда ты снял мою головную боль?

— Тоже артефакт. Я не маг, Дара. Ещё вопросы или попробуем встать? Здесь, знаешь ли, мокро.

Вопросы у меня были. Точнее, один.

— Лойнос, а что это была за птичка? Там, в жреческой?

Дознаватель помедлил, прежде чем ответить.

— Это артефакт. Для выявления…

Он замолчал, а я ощутила раздражение.

— Для выявления чего?

— Понимаешь, Дара, — обтекаемо начал он, — в Древние Века нравы были куда свободнее, а вот при заключении брака между знатными особами требовалось, чтобы невеста была… м-м-м…

— Девственницей, понятно, — я откинулась на спину дознавателя и закрыла глаза, — и если девушка была девственницей, птичка оставалась без изменений.

— Да.

— Поэтому она у меня и засветилась, — констатировала я и замолчала.

Некоторое время воцарившуюся тишину прерывали лишь гул и капающая вода. Затем дознаватель всё же подал голос.

— Скажи, а зачем….

— Зачем я это сделала? — хмыкнула. Несмотря на то, что такие вопросы девушкам обычно не задают, я почему-то не усмотрела в любопытстве дознавателя чего-либо крамольного. Поэтому всё-таки решила ответить. — А не знаю, Лой.

— То есть как?

— А вот так, — я вздохнула, — я же не девочка уже, мне двадцать семь лет. Плюс репутация хуже некуда. Знаешь, когда ты можешь смириться и с репутацией, и с шепотками за спиной, ты не можешь сделать только одного — смириться со своим одиночеством. Поэтому, когда мне выпал красный свиток, я подумала, может… может, действительно я могу…

В горле поселился предательский ком, поэтому, прежде чем продолжить, я откашлялась.

— Возможно, я просто устала. От однообразия жизни, от мыслей в голове, от того, что жизнь всегда проходит мимо меня. В мире, знаешь, всё меняется, а ты остаёшься сторонним наблюдателем и просто смотришь. Как меняются времена года, как стареют и уходят люди, как рождаются новые души. А ты смотришь, смотришь… Может, я действительно хотела быть счастливой. На что-то надеялась и рассчитывала. Что мы разберёмся со всем этим, — я хмыкнула, — вместе. И будем счастливы. По крайней мере, я надеялась. Надеялась.

Не в силах продолжать, я замолчала. Почему-то легко было признаться в том, в чем я не смогла признаться даже Альсу. Да что там… даже самой себе.

Слова вылетели у меня изо рта, а я даже не почувствовала их веса. Почему-то было неимоверно легко сидеть, не видя его лица, но понимая, что тебя слушают. Опираться спиной на теплую спину и чувствовать, как отпускают тебя ледяные пальцы холода, держащие крепким хватом твою душу.

— Я тебя понимаю, — наконец он хрипло вздохнул, — как никогда. У меня ведь тоже…

— Что у тебя? — выдохнула я, чувствуя, что не должна это упустить.

Просто не могу упустить.

— Однажды я тоже сильно разочаровался в людях, — последовал нескорый ответ, — так сильно, что до сих пор стараюсь избегать высокого общества, да и вообще всего, что связано с ним.

— И поэтому работаешь дознавателем?

Дознавателей в Террании не любили. Нет, даже не так — ненавидели. Грешны все, но высший свет иногда все-таки грешнее. Так или иначе, дознаватели освобождались от посещения светских мероприятий, кроме королевских, разумеется. И посещали их только по долгу службы.

И что-то мне кажется, что его выбор работы связан как раз с этим. Последовавший за этим ответ подтвердил мои слова.

— А ты что, думала, что на должность королевского дознавателя уже выстроилась очередь?

Я помотала головой. Нет, конечно, нет. Должность опасная, рисковая.

— Я ведь был помолвлен девять лет назад. Двадцать три года, мальчишка ещё совсем, — смешок, раздавшийся вслед за этим, был отнюдь не весёлым, — на красивой девушке. Красивой и очень расчётливой.

— Расчётливой? — позволила себе улыбку: — Так это же хорошо!

— Не факт, — судя по голосу, он тоже улыбался, — нет, ну то есть это хорошо, конечно, но не тогда, когда собираются провернуть дело c расчетом на то, чтобы получить неустойку за разрыв помолвки. Отец тогда вовремя всё понял, но я уже увлёкся. Было… неприятно, я даже из дому уходил. На целых полгода.

Я не смогла сдержать улыбки. Картина под названием “Молодой Аверис уходит из дому” была уж очень интересна.

— А где ты жил? — не сдержала любопытства.

— Будешь смеяться. Первые два месяца жил в каком-то селении в глухом лесу, прятался в доме у колдуньи от подчинённых отца. Они, помню, под забором ходят, а я в подвале сижу.

Не выдержала и фыркнула.

— Потом отловили, конечно. В Кагоре, прямо на центральной ярмарке. Суматохи было… Даже в армию хотели отдать, в воспитательных целях, но обошлось. А затем поступил в Королевскую Академию и спустя каких-то полгода понял, что в каждой девушке я вижу какой-то корыстный мотив. К выпуску из Академии я знал о теневой изнанке придворной жизни, да и обычной… которая такая же, как и придворная, просто одежда дешевле и жесты попроще. А жизнь та же: предательства, измены, сплетни. Женщины такие же. Все, — пренебрежительно выплюнул он последние слова.

— Может, тебе не стоит так строго судить о людях? — не выдержала я. — Так ведь можно всю жизнь прожить одному.

— Знаешь, лучше уж одному, чем непонятно с кем, — спина под моими плечами напряглась и тут же расслабилась, — тем более работа мне всё равно не оставляет свободного времени, — попытался перевести всё в шутку.

Попытался.

Я его отлично понимала. Такие люди не говорят о своих слабостях, сомнениях, проблемах. Они не любят, чтобы их жалели. И то, что он рассказал об этом мне, значит ровно то, что вскоре он будет об этом жалеть.

Так же, как я — о своих словах.

— Что-то мы разговорились, — прочистив горло, заметила я, — давай встанем из этой лужи.

— Давай, — как-то просто согласился он, — держись за мои руки и опирайся на спину. Попробуем встать. На счет три.

Я подтянула под себя ноги. Намокшее платье обвило их тугим коконом и норовило попасть под каблук.

— Раз… Два…

— Три, — насмешливый голос ворвался в наши головы, и мир вокруг померк.

“Какого Ларгуса опять?” — только и успела подумать я, проваливаясь в знакомую темноту.

Глава 17. Между молотом и наковальней

Лежа на чем-то мягком, я постепенно приходила в себя. Попыталась пощупать рукой — материя, плотная, шершавая.

— Я знаю, что ты пришла в себя, — мягкий бархатный голос мужа вытащил меня из странного состояния оцепенения.

Я открыла глаза и огляделась. Память услужливо подбросила разговор с Тионой. Та же ночь, та же комната. Та же накрытая белыми чехлами мебель. И если…

Я обернулась. Развороченная стена ясно указывала на то, что я здесь уже была.

Он стоял у окна. Белая хлопковая рубашка странным образом серебрилась в лунном свете. Да и волосы отливали синевой.

— Это явь или… — я не договорила.

Он покачал головой, глядя на меня.

— Ты забыла, что я менталист?

Нет, этого я не забыла.

— Что происходит?

Анталь улыбнулся.

— Сейчас или всё то время, которое прошло со смерти Антеи? — горько вымолвил и запустил руку в волосы. — Я имею в виду, что произошло вообще или что происходит в последние дни?

— Я не знаю, — впервые в жизни я не знала, чего хочу. Что хочу больше.

— Мне сложно начать этот разговор, — помолчав, он наконец ответил, — но, к сожалению, придется, у меня слишком мало времени. Поэтому слушай мою, — он вздохнул, — исповедь. А ещё лучше — смотри.

Он подошёл и протянул мне руку. Я замешкалась ровно на миг, но этого хватило, чтобы по его лицу расплылась горькая улыбка.

— Не веришь…

— А почему я должна это делать? — я смотрела на него, не понимая, что происходит.

— Мы уже говорили об этом, помнишь?

— Помнишь, — эхом откликнулась я, вспоминая тот странный разговор.

Что там было?

“Мне кажется, я могу тебе доверять”. И потом ещё одно: “Я тебе доверяю”.

В тот миг, когда наши пальцы соприкоснулись: его, такие теплые, и мои, доверчиво протянутые навстречу, — меня закрутило и утащило в серую воронку.

Я стояла в спальне. Дрова в камине жарко потрескивали, а в кресле у рабочего стола сидел Альс. Нет, не тот Альс, которого я знала — этот был младше, время ещё не успело запечатлеться на его лице мелкими морщинками.

На мои плечи легли теплые руки, заставив меня обернуться и увидеть, что сзади никого нет. Но я чувствовала, что он стоит за моей спиной. И пусть мне не дано его видеть, он со мной.

— Одиннадцать лет назад, — раздался шепот, — тогда, в ту самую ночь.

Я сглотнула. Какую ночь Анталь назвал “той самой”, догадываться не приходилось.

Скрипнула дверь, и на пороге импровизированной сцены возникло ещё одно действующее лицо. Тёмные волосы, спускавшиеся ниже талии, глубокие глаза, пухлые, по-детски поджатые губы — сходство с портретом было настолько явным, что я не усомнилась, что передо мной она — Антея Вирро. Невеста Анталя была одета лишь в тонкую полупрозрачную рубашку с короткими рукавами, и я тут же перевела взгляд на её ноги — так и есть, босиком.

— Здравствуй, — она подошла к работающему Альсу и положила ему руки на плечи. Низко склонилась так, что водопад волос закрыл от меня весь обзор. Но я услышала: — Ты подумал над моей просьбой?

— Да, — голос Анталя, — не волнуйся, я смогу тебя защитить. Доверься мне.

Девушка выпрямилась и присела на краешек стола. Задумчиво потеребила в руках прядь смоляных волос.

— Мне мало твоих слов, — словно нехотя вымолвила она.

— Вчера ночью ты говорила другое, — Анталь встал и потянулся к ней, но маленькая ладошка уперлась ему в грудь.

— Вчера ночью всё было другим, — усмехнулась она, — но сейчас я хотела бы получить гарантии.

— Какие гарантии тебя устроят? — д’эрр, казалось, начал терять терпение. — Я тебе вчера всё сказал. Ты — моя. Ты всегда будешь моей! Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось!

— Всегда? — в её голосе было что-то странное. — Ты сможешь защитить меня… всегда? Даже если случится непоправимое?

— О каком непоправимом идёт речь? — Анталь передёрнул плечами. — Какие гарантии тебе нужны? Что мне сделать?

Папки со стола упали на пол, чернильница перевернулась, и чёрная лужа залила документы. Но Анталь не обратил на это внимания — ему, казалось, не было никакого дела до происходящего.

— Антея, слышишь? — в два шага он достиг девушки и, схватив её за плечи, потряс: — Я тебя никому не отдам! Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось! Да я… — он запустил руку в волосы. — Да я в Обитель Ларгуса за тобой пойду! — он притянул её к себе, а я как завороженная смотрела, как хрупкие женские ладошки легли на мужские плечи.

— Ну что ж, Анталь д’эрр Альс, — её голос неуловимо изменился, — я приняла твою клятву.

Но мужчина этого не заметил. Запутавшись пальцами в густых локонах, он приник к её губам, не замечая, что из-под рук Антеи ползет, заполняя грудь странными узорами, легкое золотистое сияние.

— Вот так выглядит Печать Мага, — раздался над ухом едва слышный шепот, — и вот так она накладывается.

Я знала это. Я знала ещё и то, что одновременно человек может принять и нести только одну такую Клятву. И даже если ритуал наложения будет проведён правильно, и клятва будет произнесена, и золотистое сияние сложится в причудливые фигуры у тебя на груди — то цена этой клятвы…

— Пшик, — прошептали мои губы.

Рука на моем плече напряглась.

— И на что ты рассчитывал, когда лгал моему отцу? — я обхватила себя руками за плечи. Глупая — будто это могло меня согреть.

— На то, что ты сможешь нас спасти.

Мы вновь стояли в прежней комнате друг напротив друга. Я по-прежнему сжимала его ладонь, не в силах оторваться. Казалось, отпущу её — и вылечу из призрачного мира с хлопком, как пробка из бутылки.

— Тогда, одиннадцать лет назад, она появилась в моей жизни, — его голос звучал глухо, — так ненадолго… и заставила дать клятву, о которой я тогда не подозревал. Что говорить, достаточно скоро мне пришлось начать её выполнять.

— Неужели ты ничего не смог сделать?

— Не успел, — он все-таки отпустил мою руку и отошел на пару шагов. Развернулся к окну, и я вновь залюбовалась тем, как лунный свет причудливо запутался в его волосах: — Всё произошло слишком быстро. Быстро и… страшно, — он поморщился, — а самым страшным для меня было узнать, что…

Вновь протянутая рука. Тянусь навстречу, и вновь меня уносит в воронку, выплёвывая где-то с той стороны.

Тот же кабинет, только обстановка совсем другая. По полу рассыпаны листы, у ножки стола валяется разбитый графин. Альс ходит по комнате, запустив руки в длинные волосы. Он похож на загнанного зверя, пойманного в клетку.

И в комнате он не один. Грузный мужской силуэт у окна явно на это указывает.

— Как это “бежали”? — задыхающийся от эмоций голос Анталя.

— Вот так, — силуэт поворачивается, и я вижу… Авериса. Седина ещё не успела украсить волосы, да и в животе он явно шире. — Я удивлен, что до вас не дошло распоряжение об аннулировании помолвки. И тем более я удивлен, что д’эрр д’эррана Ключей, официальное лицо, проводит брачный ритуал, руководствуясь принципами Темных Веков.

— Я не знал! — Альс остановился и посмотрел на Авериса. Его ноздри хищно раздувались.

— Вы укрываете беглецов, д’эрр Альс, — голосом советника можно было резать камень, — не кажется ли вам, что это уже слишком? Вы сами вызвались уехать сюда, сами вызвались отгородиться от всего мира, но укрывать предателей Королевства…

Он не договорил. Но я уже чувствовала. Тот призрачный флер угрозы, который опутал комнату, словно паук паутиной. Альс замер на месте, не оборачиваясь. А Аверис тем временем как ни в чем не бывало продолжил:

— Нам удалось установить, что они искали помощи. И ваша жена, — последнее слово он подчеркнул, — и её брат. Мы не установили лиц, у которых они просили прибежище, но, несомненно, они являются приспешниками Культа Арналы. Скажите, мне нужно повторять, что случится, если Культ Арналы будет возрожден?

Я вздрогнула — я знала, что будет. Бесконечные погребальные костры, жертвоприношения, реки крови. Кровавая богиня требует кровавых жертв. Королевство попросту не устоит.

— Не нужно повторений, — Альс по-прежнему не поворачивался, но я видела, как его руки сжались в кулаки, — я знаю.

— Если знаете, — хмыкнул советник, — то не нужно вставать у меня на пути, д’эрр Альс. Это официальное заявление.

Комната предсказуемо поплыла перед глазами, вырисовывая очертания знакомого помещения.

— А наутро их казнили? — тихо спросила я, получив в ответ кивок.

— Я ничего не смог сделать, — ответил он, опустив голову, — меня усыпил Рейн, он был сильнее… тогда. Но сейчас, — он поднял голову и посмотрел на меня, — сильнее я.

— И… что ты хочешь? — последние слова дались мне с огромным трудом. Я не знала почему, но произнести их для меня было практически невозможно.

— Спаси нас с Антеей.

Следующий вопрос застрял у меня в горле. Я сглотнула. Не помогло.

Нас? С Антеей? Признаться, я надеялась, что мне показалось, поэтому еле выжала из себя уточнение:

— Прости, кого?

Он посмотрел на меня с легким раздражением, но снова улыбнулся.

— Нас. С Антеей.

Воздух закончился. Наверное, именно так чувствует себя рыба, выброшенная на берег: бесполезной, разочарованной.

Пустой.

Именно здесь, в этой самой комнате, в это самое мгновение, во мне что-то сломалось. Надломиться надломилось-то оно уже давно, но я этого старательно не замечала.

Не хотела замечать.

Тихо всхлипнув, я осела на пол, не замечая, как юбка собралась вокруг меня подобно облаку. Невидяще посмотрела на Альса и застыла.

Муж встал, обошёл меня и, судя по звукам, подошёл к окну. Побарабанил пальцами по замерзшему стеклу.

— Да, я понимаю, что это сложно осознать, — медленно произнёс он, — и я понимаю, что меня невозможно после этого простить. Но я прошу тебя, Даралея, помочь мне. Времени у нас почти не осталось, ещё немного — и я не смогу отменить Акира Туари, а значит, мы все погибнем.

— Зачем ты это сделал? — машинально провела пальцами по лицу, удивляясь, как это пальцы остались сухими. — Зачем наложил заклинание?

Я помнила, что ледяное заклинание можно снять в двух случаях: или это сделает маг, его наложивший, или же…

Альс, видимо, рассчитывал на первый вариант.

— Это был запасной выход, — глухо объяснил Анталь, — я подвесил матрицу заклинания в старом хранилище — туда никто не ходит, — считают, что оно проклято. Но почему-то ты туда пошла. Зачем-то. Два раза.

Я промолчала. Не могла же я ему сказать, что меня туда пригласили?

— В первый раз я успел вытащить тебя до того, как матрица активировалась. А вот во второй раз…

— Не успел, — глаза оставались сухими. Почему же тогда внутри всё переворачивает и колет иголками?

— Не успел, — подтвердил он, — заклинание начало тянуть у меня силу. Которую не от кого подпитывать. Кроме тебя.

— А как же Ольма? Лойнос?

Супруг хмыкнул.

— Лойнос увешан амулетами, как дерево на Первый День Зимы подарками. Полный набор тех, что носит мой драгоценный братец, — он хмыкнул, — я даже не смог вначале его расколоть. А потом уже не было смысла. А вот ты… — я вновь услышала его шаги и почувствовала, как он остановился за моей спиной, — а вот ты дала мне много энергии. Твои сомнения, мысли, вопросы — мне хватило, чтобы компенсировать утечку силы, — закончил он совсем тихо.

Не веря в это ужасное по своей сути перевоплощение, я обернулась и подняла на него глаза, старательно надеясь, что это какая-то чудовищная ложь.

Не ложь. Он стоял прямо за мной, протянув мне руку. Как в каком-то страшном сне, я приняла её и встала.

— Я понимаю, что поступил непоправимо. Что то, что я сделал — бесчеловечно. Я буду казниться за это всю свою жизнь, — он опустил голову.

— Правда? — несмотря на терзавшую меня боль, я улыбнулась: — Так уж всю жизнь?

— Ты мне не веришь? — он поднял голову и посмотрел на меня.

— Странный вопрос, учитывая то, что всё это время ты мне врал, — припечатала. Апатия отступала на второй план, рождая в груди первые, пока ещё робкие волны злости.

— Я не врал, — он отступил на шаг, внимательно меня разглядывая, — я действительно рассчитывал, что ты поможешь. Так… поможешь?

В ответ я пожала плечами и вдруг рассмеялась: открыто, громко.

Нервно.

Я смеялась… нет, я ржала, аки конь на выезде. Почему-то вспомнилась Белка, оглашавшая поутру всю округу своим звонким голосом.

Меня схватили за плечи и ощутимо встряхнули. На удивление, это подействовало. Я икнула и уставилась на Анталя.

— Что с тобой, Дара? — он смотрел на меня будто впервые, со смесью удивления и непонимания.

Истерика закончилась. Теперь меня понесло.

— Что со мной? — я нервно хихикнула. — Я приехала к жениху, который сделал мне предложение, консумировал брак, оказавшийся недействительным, и теперь спрашивает, что со мной? Ты серьёзно?

Он нахмурился.

— Я не знал, что ты девственница!

— Я тебе ведь говорила, — я вскинула голову и вызывающе усмехнулась. На удивление, боль отступила. Меня переполняла смесь злости и… азарта? — Раз уж мы затронули столь щекотливую тему, позволю себе встречный вопрос: тебе же не в новинку трахать целомудренных девиц, ведь так?

Его глаза вспыхнули. Внезапная пощечина обожгла щёку яростным поцелуем.

— Не смей. Так. Говорить. Обо мне, — Анталь вдруг оказался рядом и до боли сжал мои запястья.

Вот уж как изменился в считанные мгновения! А ведь я его провоцирую… чего не должна делать. Надо остановиться!

Но уж нет. Остановить меня могла разве что каменная стена. И то — не факт.

— А как о тебе говорить, Анталь? — я скривила губы. — Как ты хочешь, чтобы о тебе говорили? Антея, я… кто следующий?

Вторая пощёчина обожгла меньше. Голова мотнулась в сторону, во рту поселился металлический привкус, — кажется, я прикусила щеку. Но, на удивление, на мир после этого я взглянула более… трезво.

— Не смей сравнивать себя с Антеей, — он по-прежнему буравил меня взглядом, — да кто ты такая, девчонка, рядом с ней?

— Я? — я отвела было взгляд, но внезапно передумала и посмотрела на него. — Я человек, Альс. Обычный здравомыслящий человек.

— Здесь нет людей, — его перекосило, — вы с Лойносом думаете, сможете переиграть меня? Глупая девчонка, возомнившая, что она вправе вставлять мне палки в колеса, и королевский дознаватель, думающий, что он умнее всех! Да что вы знаете обо мне?..

Не выдержав такого натиска, я отступила назад, внимательно наблюдая за оппонентом. Что-то не нравилось мне в его поведении. Что-то такое… на грани.

На грани.

— Анталь, — тихо позвала я, — Анталь! — повторила громче.

Он замолк и посмотрел на меня.

— Ответь мне на один вопрос, — я вновь понизила голос, — всего на один. А я… подумаю, что можно сделать.

— Спрашивай, — в тон мне ответил д’эрр.

— Как давно ты сошёл с ума?..

Пауза, последовавшая за этим, была немой. Мы стояли друг напротив друга — глаза в глаза. Я не отпускала его взгляд, надеясь увидеть… отклик?

И я увидела.

Из глубины его взгляда поднималось пламя: яростное, неоспоримое. Ещё миг — и перехлестнет через край, и тогда…

Он схватил меня за плечо и подтянул к себе. Я споткнулась и неловко упала ему на грудь. Подняла взгляд — нет, не ошиблась.

Нормальным теперь бы его не смог назвать никто. Рот перекосился в странной ухмылке, глаза обжигали отсутствием разума во взгляде. Он был… не здесь.

— Я не сумасшедший! — зарычал он так страшно, что я зажмурилась. Сжал моё предплечье так, что раздался хруст, а дыхание перехватило от боли.

“Сломал, урод”, - пронеслась в голове мысль.

— Полно, девчонка! Ты меня услышала! Ты поможешь нам? — голос сорвался до шепота, от которого стало совсем жутко. — Так поможешь?

“Тиона”, - тихо подсказал внутренний голос. И я поняла, что пришло время действовать.

— Обязательно, — шепнула в ответ, здоровой рукой дотрагиваясь до груди.

Там, где на невидимой для посторонних глаз силовой нити, спрятанный под корсетом, висел кулон, данный мне моей погибшей подругой.

— Тиона! — закричала я, чувствуя, как параллельно с этим меня утаскивают в объятия синей мглы.

Во время вне времени.

***

— Мы где? — Анталь недоуменно огляделся. Он по-прежнему держал меня за плечо.

— Пусти! — я нечеловеческим усилием разомкнула стальную хватку его пальцев и отбежала на пару шагов, нянча поврежденную руку. Пальцев я не чувствовала, видимо, действительно сломал.

А вот Тионы… её не было. Я недоуменно огляделась, напоровшись взглядом на своего жениха. А он… он выглядел донельзя довольным.

— Значит, Тиона, — хмыкнул он, — вот оно что! Вот зачем ты ходила в святилище.

— Какая тебе разница! — я отступала, стараясь жаться к синей желеобразной стене пузыря.

Что-то было не так…

— А я-то думал, что не так… книгу подложил, — продолжал веселиться он, — только ты почему-то поперлась туда второй раз.

— Так это ты… — прошипела я, сжимая бесполезный, по сути, кулон.

— А вот теперь поговорим, — казалось, он меня не слышал, — теперь действительно поговорим. Время вне времени, говоришь, — тихо засмеялся. От бархатных раскатов его голоса внутри разлился холод, — надо же… С королевской собачкой ты тоже трахалась в подобных условиях?

Королевская собачка — это, конечно, Лойнос. Только вот…

— Не смей обо мне говорить так!

— Правда? — повторно засмеялся он. — Моя жена изменяет с другим?

— Жена?! — у меня пропал дар речи. — Ты только что сказал, что я не твоя жена!

— Правда? — ухмыльнулся он. — Не помню.

Твою мать! Что происходит?

— Чего ты хочешь? — спросила тихо. Кажется, это конец.

— Я? Я хочу… тебя, — он сделал шаг ко мне.

— Зачем? — задала я странный вопрос, пятясь (хотя куда уж дальше).

— Ну так ты же сама говорила, что мне лучше доверять, — хмыкнул он, хватая меня за руку и подтягивая к себе, — вот и доверяла бы, — выдохнул в плотно сжатые губы.

— Ты не сумасшедший, — тихо ответила, — ты моральный извращенец!

— Надо же, какие слова… Нет, девочка, я не извращенец. Я актер, — улыбнулся он, — ментальная магия подразумевает моделирование реальности, не находишь? Меняешь реальность внутри себя — меняешь отношение к себе.

— Что это значит? — я нахмурилась.

— Ну как “что”, - его пальцы скользнули по моей шее. Неприятно. — Подумай. Ответное чувство легче получить, влюбившись самостоятельно, не так ли?

Я закусила губу. Слишком сложная схема. Но…

— Ты убедил себя, что любишь меня? — против моей воли произнесли мои губы. — Зачем?

— Акира Туари тянет из меня слишком много силы, — он почему-то облизнулся, и мне это не понравилось, — как я уже говорил, мне нужно восполнять силы. А лучшая энергия — от эмоций. И сейчас я хочу получить очередную порцию… тебя.

Меня.

Догадываюсь я, что это значит.

— А ещё мне было интересно, — хмыкнул он, опаляя жаром дыхания мою шею, — что за ментальное воздействие испытывает моя гостья.

Вон оно что. Уже не жена. Не невеста. Гостья.

В какой же реальности он живет?

— Я тебя не могу понять, — прошипела ему прямо в лицо, — ты разный! И да, ты не актёр. Ты действительно псих!

— Пусть так, — хмыкнул он, разворачивая меня спиной, — а теперь не мешай! — приказал.

А затем… я с ужасом почувствовала его руки на шнуровке корсета и поняла, что ничего не могу сделать. Меня попросту парализовало: только и получилось, что зажмуриться.

Платье с тихим шелестом упало к моим ногам, оставив меня в одной рубашке. Невольно вспомнилось, как утром Лори уговорила меня надеть новую рубашку, отделанную изысканными кружевами и… почти прозрачную.

“Вот и пригодилось”, - с какой-то обреченностью подумала я, чувствуя, что по-прежнему не могу шевелиться. А затем… я так и не поняла, что произошло.

Сзади раздался стук падающего тела. И в мою голову ворвались голоса. Точнее, голос.

“У тебя мало времени”.

— Тиона? — я с облегчением выдохнула, чувствуя, что к моему телу возвращается подвижность. — Почему так долго?

“Очень мало времени. Помоги нам”.

— Что делать? — я подхватила платье и вдела руки в рукава, благодаря Богов за то, что ничего не произошло. С сомнением покосилась на болтающийся шнур корсета. Зашнуровать всё равно не смогу: руки у меня не оттуда растут, чтобы было удобно. Просто завязала его, как пояс, перехватив повыше. Платье перестало сваливаться, а я получила возможность двигаться без риска, что вновь буду сверкать бельем.

Запоздало обернувшись, я опустила глаза в пол, оценив то, во что превратился Альс. Иссушенная мумия плохо напоминала мужчину в самом расцвете сил.

“Сумасшедшего мужчину”, - поправил здравый смысл.

— Зачем ты его убила? — непонятно почему заинтересовалась я.

“Заслужил. А у тебя что, были на него планы?” — голос в голове изрядно веселился.

Отступив на шаг, я поспешно осенила себя знаком Восьми.

— Не приведи Боги!

“Тебе нужно идти. Нажмешь на герб д’эррана на каменной горгулье у камина. Тайный ход выведет тебя в Старое Хранилище, а там уже поймешь, что делать”.

Кивнула, перевязывая пояс. И в этот момент временной пузырь лопнул.

***

Герб на горгулье поддался только с третьего раза, когда я, вконец потеряв терпение, звезданула по нему схваченным с камина подсвечником. Плавно уйдя куда-то внутрь статуи, герб почти сразу вернулся на место, а камин медленно отъехал в сторону, обнажив темный зев прохода.

Я обернулась, окинув взглядом комнату. Нет сомнений, что она находится где-то в Замке, однако что-то подсказывало мне, что сюда я больше не вернусь. Взгляд зацепился за труп Альса, и это меня подтолкнуло: я нырнула в проход, чувствуя, как камин задвинулся за спиной, закрывая все пути к отступлению.

Было… темно. Помня об устройстве подобных замков, я зашарила по стенам, пытаясь нащупать нишу со светильниками. Есть! Стукнув маленьким шариком о стену, я добилась того, что он засветился зеленоватым светом, осветив узкий тоннель, конец которого терялся во мраке.

— Ладно, Дара, соберись, — попыталась призвать себя к порядку. — Тиона знала про этот ход, а значит, здесь безопасно.

Но, несмотря на это самоубеждение, пару раз я оказывалась на грани паники. Периодически коридор сужался настолько, что мне приходилось собирать юбку в большой ком и проталкивать перед собой, как какой-то тюк с бельём. А иначе я бы не пролезла.

Я не знаю, сколько прошло времени: по моим расчетам, я блуждала уже целую вечность. Успокаивало только то, что никаких ответвлений и дополнительных коридоров в этом ходе предусмотрено не было, а значит, в любом случае я должна выйти туда, куда мне нужно. Наверное, впереди забрезжит какое-то пятнышко, к которому я буду пробираться с радостью и надеждой.

Подгоняемая этими жизнерадостными мыслями, я со всех ног впечаталась в какую-то тонкую перегородку. Яркое освещение ударило в глаза.

Вот тебе и свет в конце тоннеля! Повезло ещё, что как раз несла перед собой “тюк”, который и принял на себя весь удар.

Я осторожно приоткрыла один глаз, и тут до меня донёсся полный яда голосочек.

— Так вот ты где! А я как раз гадаю, где же моя Дара?

Я выпустила юбку и попыталась огладить её руками. С учетом того, что в этот момент я как раз открыла глаза и пыталась привыкнуть к свету, вышло достаточно сумбурно. Почувствовав на своих ладонях паутину, я вытерла их о ту же многострадальную юбку и, делая вид, что ничего не произошло, обернулась к Ольме.

— Я тебе зачем-то нужна? — спросила спокойно, чувствуя, как вырывается из груди отчаянно бьющееся сердце.

Горничная посмотрела на меня со смесью иронии и равнодушия.

— Что, добила муженька-таки?

Я неопределенно повела рукой. При желании этот жест можно было истолковать и так, и эдак. Ольма, к сожалению, истолковала правильно.

— Ну и отлично, — хмыкнула, — меньше работы. А то совсем двинулся в последнее время.

В руках у горничной я заметила сверток из темной материи и небольшой фолиант.

— Вопросы, я так понимаю, задавать бесполезно?

— Ну почему же, — засмеялась старшая сестра, — можно. Но для начала предпочту задать разговору нужный тон, — и указала куда-то в сторону.

Силясь спросить, что за тон она имеет в виду, я тем не менее не преуспела в этом вопросе.

Потому что открывшееся зрелище заставило меня подавиться своими словами и в ужасе осесть на пол, забившись в беззвучных рыданиях.

В нескольких шагах от меня лежал Лойнос. Точнее, то, что от него осталось.

Дознаватель лежал на земле, прикованный цепями к вбитым в лед колышкам. Лежал, раздетый до одних штанов, внутри нарисованного прямо на льду круга, испещренного странными символами. Но главное — на нём не было живого места: синяки и ссадины были везде, куда только я могла дотянуться взглядом.

Я прищурилась. Судя по состоянию магического поля дознавателя, он был жив. Присмотревшись (не магией единой), я заметила, что его грудь слабо поднимается. Одновременно с этим меня затопило волной облегчения.

Точно, жив!

Не обращая внимания на стоящую рядом Ольму, я кинулась к нему. Упала на колени и провела по мокрым от пота волосам.

— Лойнос! — позвала я. Дознаватель не ответил. — Лой! — повысила голос.

В этот раз успешно.

Шумно задышав, Аверис повернул ко мне голову. Глаза он не открыл, но я не сомневалась, что он меня слышит.

— Кто это тебя так? — я почти плакала, понимая, что внешними повреждениями дело не ограничилось.

— Ронин, — хмыкнул Лой, — скотина, доберусь до него.

Мне было видно, как ему больно и как он бодрится, стараясь этого не показывать. Но в груди всё равно шевельнулась жалость.

— Я так понимаю, намек понятен? — Ольма подошла незаметно. Я подняла голову и с ненавистью уставилась на старшую сестру. Я была готова разорвать её на куски, останавливал только странный круг из символов, в котором лежал дознаватель. Неизвестно, что это такое и во что может превратиться.

— Я сделаю всё, что тебе нужно. Только не трогай Лоя! — выпалила, старательно не замечая, что Аверис от этих слов распахнул глаза. А уж как на меня посмотрел…

“Как на ду-ру”, - здравый смысл и совесть в кои-то веки были солидарны.

Видимо, Ольма думала так же. Потому что иронично посмотрела на меня и почему-то хихикнула. А уж следующие её слова и вовсе выбили из колеи:

— А кто тебе сказал, дорогая моя, что ты вообще мне нужна?

От неожиданности я несколько раз открыла и закрыла рот. Поворот был настолько неожиданным, что мне… было просто нечего сказать. Наконец слова подали знак, что готовы к выходу. Я торжественно распахнула уста.

— Э-э-э-э-э….

Всё. Приехали. А тем временем, не обращая на меня внимания, горничная присела рядом и развязала тесемки на свертке. Каменные лики Богов, казалось, с интересом взирали на творящееся безобразие.

Ткань съехала, явив моему взору коллекцию ножей.

Разных форм, размеров — они, казалось, различались даже в мелочах. А вот объединяло их одно: в рукоятку каждого был вставлен прозрачный кристалл.

— Выйди из круга, будь так добра, — горничная мило улыбалась.

Я замотала головой и вцепилась в Авериса.

— Я никуда не выйду, пока ты не скажешь мне, что ты задумала.

Я не блефовала. Применять магию внутри начертанной пентаграммы (а круг и являлся этой пентаграммой) было довольно рискованно. Поэтому я имела все шансы на успех.

Но не учла одного.

— Ронин, — негромко позвала Ольма.

У вас когда-нибудь вставали волосы дыбом?

У меня вот встали. Причем сразу на всём теле. Заодно и мурашки вышли на демонстрацию, показательно маршируя по спине.

Из-за спины Ольмы поднимался в воздух черный смерч. Закручиваясь вокруг своей оси, он медленно, но неуклонно рос, превращаясь в гигантскую воронку. А затем в воронке начали проступать очертания неописуемой морды.

Я захрипела. Зрелище было настолько жутким, что, будь моя воля, я его тут же развидела бы. Но увы, увы…

— Убери девчонку из круга, — тем временем приказала старшая сестра.

В тот же миг меня подхватило, завертело и ощутимо приложило о пол больной рукой. Хм… а я уже и забыла, что она повреждена, наложив перед путешествием по тайному ходу обезболивающее заклинание

Спасибо, что напомнили. Я вам этого не забуду.

Приподнявшись на локте здоровой руки, я заметила, что не связана. На этом хорошие новости закончились, потому что каримари, казалось, решил взять надо мной шефство. Иной причины его нахождения за моей спиной не находилось.

— Охраняй, — тем временем отрывисто бросила Ольма, доставая первый нож.

Я задержала дыхание. Если она планирует…

Нож лег в основание рисунка, у головы дознавателя. Я выдохнула, чтобы тут же охнуть: кристалл в рукоятке оружия мигнул и мягко засветился желтым светом. Я рванулась к горничной, но в то же мгновение меня с силой дернуло назад и протащило по каменному полу. Опять что-то хрустнуло, и резкая боль в скуле сразу выдала предателя моего тела.

— Сиди на месте, девочка, — Ольма подняла голову, — тебе всё равно ничего не сделать. Ронин отличный охранник. Кстати, с магией здесь тоже тухло.

Это-то я понимаю, раз даже наложенные раньше заклинания слетают.

И тут внезапная догадка поразила меня.

Ронин. Отличный. Охранник.

Застонав, я уронила голову на здоровую руку. Всё это время разгадка была на виду, а я догадалась только сейчас.

— Как давно ты в теле Ольмы? — осторожно задала вопрос, не поднимая голову.

Судя по затянувшейся паузе — удивила. Судя по ощущениям — меня сейчас ещё и рассматривают. Если верить интуиции — рассматривают с неподдельным интересом.

— Всё-таки догадалась… — выдохнула женщина. — Удивительно!

— Нет ничего удивительного, — я подняла голову и устало посмотрела на собеседницу, — мне следовало догадаться раньше, Антея.

Женщина напоследок смерила меня взглядом и, отвернувшись, достала ещё один нож.

— Не поверишь, как приятно наконец-то открыться хоть кому-то, — доверительно поделилась она, — одиннадцать лет под чужой маской — это, знаешь ли, сложно.

— Не знаю, — постаралась не понять я, — у меня не было возможности проверить.

— И не надо, — Антея вздохнула, — живешь, живешь… а толком и поговорить не с кем.

— А как же Анталь? — усмехнулась, косясь на Ронина. Мерзкая воронка по-прежнему нависала надо мной, ловя, казалось, каждое мое движение.

— Анталь, — вздохнула женщина, — Анталь, говоришь… — она склонила голову набок и искоса посмотрела на меня. — О чем мне общаться с человеком, который всю жизнь знал свою горничную? Да он бы расколол меня на раз!

— То есть он… не знал? — получаемая информация не укладывалась в моей голове.

— Вначале не знал, — очередной нож лег на свое место, — затем уже не интересовался.

— Почему?

Антея запрокинула голову и вздохнула.

— Я очень хорошо готовлю зелья, — просто сообщила, — поверь, через полгода его стали интересовать другие вещи. Запретная магия, темные ритуалы, невесты… кстати, ты ещё не поняла про невест?

Я покачала головой.

— Ну и не надо, — отчего-то развеселилась собеседница, укладывая последний нож.

Как только он занял своё место, произошло странное: кристаллы в рукоятках ножей повторно мигнули и слабо засветились разными цветами. Лой слабо застонал, а я — стиснула кулаки.

Твою мать! Да она строит ментальную пентаграмму!

И тут же в уши ввернулся высокий, с визгливыми нотками голос верры Самьи.

“Ритуалы, затрагивающие процесс перерождения душ, относятся к разделу запретной магии, — верра Самья спокойно дрейфовала между столами, постукивая кончиком указки себе по ладони, — поэтому мы не будем затрагивать их подробно”.

“Почему? — тут же отозвался Альжек с задней парты, — это же интересно!”

“Не спорю, — усмехнулась верра, — но тем не менее. Ты можешь получить доступ в закрытый отдел и заняться самообразованием”.

“Но это же нужна печать самого Короля, — сразу поник друг, — где я и где Король…”

“Ну а ты чего хотел? — хохотнул Гаром. — Всё на блюдечке с каёмочкой?”

“Что такое “каёмочка”?” — сразу же затребовал объяснений Альжек.

Верра Самья постучала указкой по ближайшему столу — моему. Я поспешно выдернула руку из зоны поражения: о плохом зрении верры ходили легенды.

“При подозрении на использование запретных заклинаний рекомендуется сразу же известить Совет Двенадцати любым удобным способом”.

“А как мы узнаем, что используется запретное заклинание?” — Альжек не унимался.

“Заклинания с использованием крови жертвы в том числе относятся к разряду запретных, — верра Самья проигнорировала вопрос однокурсника. Ох и влетит же ему на экзамене! — Однако мы не может судить только по этой особенности. Слабые заклинания без явных признаков классифицировать очень сложно. Но более сильные ритуалы можно опознать без проблем. Первым признаком запретной магии является то, что все ритуалы Высшего уровня являются подавляющими волю жертвы: начиная от различных внутренних воздействий и заканчивая изъятием или подсадкой души”.

Меня ощутимо передёрнуло. Ну и мерзость!

“Базой для запретной магии высшего порядка является наличие пентаграммы. Она может быть вычерчена, выложена углем, нарисована кровью. Для более сложных ритуалов нужна ментальная пентаграмма, которую возможно получить только при использовании артефактов. В последнем случае мы сталкиваемся с более сложной формой заклинания: при соприкосновении пентаграммы с жертвой происходит реализация вложенного в пентаграмму потенциала, что ведет за собой высвобождение магической энергии и, как следствие этого, достижение так называемого Исхода ритуала, который мы обычно называем успешным завершением. Сейчас я предлагаю вам ознакомиться с подобными пентаграммами на схеме…”

“И что делать, если ты столкнулся с запретной магией высшего порядка?” — спросил кто-то сзади.

“Бежать!” — Альжек не был расположен к философским беседам. Зал хохотнул.

“Бежать — самый лучший вариант, — верра Самья сдержанно улыбнулась, — но если вы будете заинтересованы в том, чтобы не допустить исхода Ритуала, то ваша задача заключается в одном: не дать пентаграмме соприкоснуться с объектом ритуала. Так уж получается, что пентаграмма ориентирована только на цель ритуала, соответственно, побочных явлений от неё ожидать не следует. Разве что…” — верра задумалась.

“Разве что?” — вторил не на шутку разошедшийся Альжек.

“Разве что вы окажетесь между молотом и наковальней, — усмехнулась верра и пассом руки развернула огромный пергамент с различными пентаграммами, — а сейчас давайте посмотрим, как будет реагировать…”

Голос затих, а я неаккуратно выпала в реальность, оценивая обстановку. Тем временем Антея отошла на несколько шагов и, вновь опустившись на колени, раскрыла книгу.

— По поводу твоего вопроса, — мазнула по мне взглядом, — ты мне действительно не нужна. Но именно благодаря тебе я смогла получить того, — её взгляд остановился на распростертом Лойносе, — кого хотела.

— Но как? — я всё не могла взять в толк, о чем она говорит.

— Мне не нужно женское тело для воплощения, — тем временем продолжила она, — а вот мужское — в самый раз. Может, подумаешь? Мне интересно.

Я закусила губу. В мозгу висела недооформленная мысль. Дооформить бы… Протяжно вздохнув, я закрыла глаза и попыталась отрешиться от происходящего. Женщина терпеливо ждала, а я всё вспоминала.

И вспомнила.

— Птичка! — выдохнула тихо.

— Что? Какая птичка? — в голосе собеседницы сквозило недоумение.

Я подняла на неё глаза.

— Тебе нужно вернуть Агнора, верно? Для этого тебе нужен мужчина?

— Умница, — польщено кивнула она, — приятно поговорить с умным человеком. Приятно поговорить хоть с кем-то.

Женщина, судя по всему, наслаждалась разговором, и я понимала почему. Торопиться ей некуда, а одиннадцать лет без разговоров по душам…

В какой-то степени я её понимала.

— А почему именно Лойнос? — задала следующий вопрос, исключительно надеясь, что сеанс откровенности не закончен.

— Может, тоже сама ответишь на этот вопрос? — хитро посмотрела она на меня.

— Отвечу, — грустно кивнула. Тем более что ответ был очевиден.

И заключался он в одной-единственной фразе умершего Альса.

“Накануне приехал лорр Аверис. По работе”.

А я вдруг поняла, как чертовски устала…

— Так значит, месть? — мной завладело странное безразличие: оно, казалось, просочилось в каждую клеточку тела. — Аверис вынес решение о казни вас с Агнором, а ты решила получить тело его сына для своего брата?

Женщина молчала. И это молчание говорило само за себя.

— Но откуда ты знала, что его сын окажется в замке? Ведь вероятность этого была ничтожна!

— Э, нет, дорогая, — Антея медленно перелистывала страницы книги, — всё было ясно как день. К сожалению или счастью, Аверис слишком любит своего единственного сына, — она хмыкнула и посмотрела одну страницу на просвет, — он не отправит его куда-либо без подстраховки. А ты, моя хорошая, целительница.

— И что? — не поняла я.

Она посмотрела на меня.

— Ты думаешь, тебя просто так пригласили в Серый Шпиль?

Я промолчала, предчувствуя что-то странное.

И оно не замедлило наступить.

— Ему не нужна была помощница, если ты не знаешь, младший Аверис всегда отказывался от напарников… или напарниц.

Я сглотнула. Что-то мне кажется, что то, что я услышу сейчас, мне очень не понравится.

— А тут вдруг согласился… не догадываешься почему?

Я кисло улыбнулась. Догадываюсь, конечно, как и о том, что после таких откровенных разговоров живой меня отсюда не выпустят.

Надо что-то делать. Но вот каримари…

Я будто невзначай повернулась и посмотрела назад. Ронин по-прежнему присутствовал на месте. Нет, пока бесполезно. Но хотя бы Антея не заметила моих телодвижений. Мне вообще казалось, увлеклась разговором и даже вошла в раж.

— Ему нужна была подстраховка в виде целительницы, — она усмехнулась. Книга, открытая, я так полагаю, на нужной странице, лежала в стороне, — ему нужна была гарантия, что его сын вернётся домой живым.

— Я подумаю об этом потом, — отрезала я. Мысль о том, что мной способны пожертвовать, как разменной монетой, жгла душу и вообще казалась слишком невероятной. Хотя в глубине души я понимала, что всё действительно так.

У меня были мысли касательно недостатка информации и знаний, но я почему-то списывала их на неопытность и неумение воспользоваться полученными умениями. (Читай на Книгоед.нет) А теперь, после слов Антеи, перспектива вырисовывалась с кристальной четкостью — меня отправили сюда, действительно не снабдив нужной информацией. Чтобы я что? Могла, если что, исцелить Авериса. Ну а о моей смерти никто бы не плакал.

Я грустно улыбнулась. Конечно, Даралея д’эрр Сольн, сложно осознать в одночасье, что твоя жизнь не ценится никем. Откуда Аверис мог знать, что я доживу до прибытия Лойноса? Откуда у него была информация, что я действительно смогу исцелить его сына? Какие шансы того, что он будет загибаться у меня на виду?

А какая, собственно, разница?

Я размышляла над сложившейся ситуацией и одновременно с этим чувствовала, что где-то глубоко внутри меня просыпается забытая и отодвинутая на второй план целительница.

Ну и злость, конечно же. Как же без неё?

Я вздохнула. Мир в одночасье потерял свою актуальность, съежившись до саднящего внутри комка пульсирующей боли. Я посмотрела на Антею, тщетно стараясь сдержать слезы.

Не получилось. Влажные дорожки пролегли по щекам. Что-то я многовато плачу в последнее время, я бы сказала, что за прошедшие дни я плакала больше, нежели за последние несколько лет. Утерев лицо тыльной стороной руки, я задумалась. Антея, казалось, тоже потеряла интерес к разговору. Обойдя лежащего Лойноса по кругу, она поправила каждый нож и вернулась к книге. Дознаватель, походу, был без сознания — иначе объяснить его неподвижность я не могла.

М-да, как только ты убеждаешься в том, что тебе плохо, жизнь наглядно показывает, что есть те, кому хуже. Мне надо додуматься, что делать. То, что я не собираюсь допускать возрождения Агнора Вирро, было само собой разумеющимся.

Хотя, забегая наперёд, могу сказать, что решать мне не пришлось ровным счётом ничего.

Всё решили за меня.

Антея внезапно вскинула голову и к чему-то прислушалась. Нахмурилась. И посмотрела на меня.

— Ты специально тянула время, да? — спросила она с плохо скрываемой яростью. — Ждала ищеек?

— Чтобы догадаться, что заклинание с замка снялось одновременно со смертью твоего мужа, не нужно быть семи пядей во лбу, — издевательски усмехнулась я.

Хотя, если честно, и сама напрочь об этом забыла. И теперь, возможно, нам идут на помощь.

Это знание вдруг наполнило меня радостью и, не сдерживаясь, я рассмеялась. Согласна, получилось немного истерично, хотя что делать, если это так и есть?

— Мерзкая девчонка, — прошипела женщина, — не надейся, что вас спасут! Я намерена довести начатое до конца!

С этими словами она взмахнула рукой, и перед глазами всё закружилось. Я пролетела в воздухе некоторое расстояние и ударилась о стену святилища. Перед глазами заплясали звёздочки.

— Ронин, наверх! — услышала я отрывистый приказ. — Защищать!

Приоткрыв глаза, я с трудом сфокусировала взгляд. Как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как черная воронка, которая по недоразумению называется каримари, втягивается в потолок святилища.

А ведь это мой шанс!

Я перевела взгляд на Антею — женщина по-прежнему прислушивалась к чему-то. Осторожно опираясь о стену, я встала. Сделала шаг, другой.

Отлетела я знатно, практически через весь зал, чудом не врезавшись в статуи Богов. Но было в этом и что-то хорошее — я приземлилась в самом тёмном углу и теперь, отсюда, Антея и Лойнос были как на ладони. Надо попробовать подойти, что ли…

Идти было тяжело. А уж с учетом того, что в моих висках своими молотками стучал весь гномий полк — практически невозможно.

Но тем не менее я успела сделать несколько шагов.

Прежде чем волшебница дотянулась до книги и, поудобнее её перехватив, открыла рот.

Первые слова заклинания оглушили меня, подобно раскатам грома. Я упала на колени, зажимая уши и ловя открытым ртом крупицы воздуха, которых в одночасье стало слишком мало. А между тем, в сплошном грохоте, казалось, разрушаемого мира, я начала различать слова. Попыталась встать и опять осела на пол. Нет, Дара, ты сможешь. Вдох. Выдох. Ещё раз.

Третий раз тоже не принес успеха. С тихим стоном я легла на лед и перекатилась на спину. Голос множился, распадаясь как на странные, пугающие, так и на до боли знакомые звуки. Свист ветра. Рокот волн. Раскат грома. Крики северных птиц — всё это смешивалось, двоилось у меня в голове, и я ничего не могла сделать. Звук покорял, подчинял, смирял, заставлял чувствовать себя маленьким беззащитным ребёнком. Титаническим усилием открыв глаза, я уставилась в звёздное небо.

Когда-то в детстве я читала книгу — какую-то историю. И в ней была фраза, которую я тогда не поняла. Прошли годы, случай забылся. И вот теперь, в самое неподходящее время, в самом неподходящем месте, я вдруг вспомнила эту фразу дословно.

Видящий да увидит.

И я увидела: под самым сводчатым потолком святилища, аккурат над тем местом, где лежал дознаватель, горела и переливалась разноцветными огнями многоугольная пентаграмма.

***

Казалось, прошла целая вечность с того момента, когда я заметила рисунок. И всё это время я лихорадочно решала, что же мне делать. Пентаграмма будто знала это и благосклонно давала мне эти несколько мгновений. Даже голос всё ещё читающей Антеи отошёл на второй план.

Насколько я помнила из курса лекций, исход заклинания должен был наступить тогда, когда пентаграмма и объект заклинания соприкоснутся. Здравый смысл рекомендовал послушать совета Альжека и бежать. Я беспомощно перевела взгляд на лежащего Авериса и закусила губу.

Что же с тобой делать-то…

То, что я не брошу дознавателя — это однозначно. Целительница внутри меня подобралась, готовая спасать очередную жизнь, что уж тут говорить, если с детства тебе вталдычивают о необходимости ставить интересы пациентов превыше собственных. А в том, что Аверис сейчас мой пациент, я не сомневалась. Но вот идей по поводу спасения по-прежнему не было.

Ладно, потом.

А сейчас встаём на четвереньки, — вот так, — и ползем.

Плевать на Антею, даже если и заметит — неважно. Проблемы будем решать по мере их поступления.

Так и ползла: медленно, но неотвратимо, отдыхая после нескольких движений. Рука уже не болела, создавалось ощущение, что ей легче отвалиться, чем мучить свою носительницу. Периодически в голову забредали всякие глупые мысли касательно моего внешнего вида и паутины на платье, но я отгоняла их неотвратимым “потом!”.

Антея заметила меня, когда я уже выбралась на свет и проползла добрую половину пути. Я напряглась, но женщине, казалось, было всё равно, мазнув по мне равнодушным взглядом, она вновь уткнулась в книгу, не переставая читать. Ну и правильно, отвлекаться нельзя, а то напутать можно, сама так попалась как-то. В очередной раз решив отдохнуть, я для разнообразия села на пол и в который раз перевела взгляд на нависшую пентаграмму. Испугавшая меня в начале, сейчас она воспринималась как нечто само собой разумеющееся.

А может, это просто у меня наступило пресыщение?

Так или иначе, подняла я голову именно в тот момент, когда голос волшебницы торжествующе взвился и затих, а пентаграмма… а пентаграмма начала медленно, но неотвратимо опускаться.

Я со свистом втянула воздух. Будто это могло помочь. Перевела взгляд на Лойноса. На пентаграмму… опять на Лойноса.

Наверное, все самые необдуманные поступки являются последствиями тщательно обдуманных решений. Которые, в свою очередь, принимаются за доли секунды, пока ты находишься между неизвестностью и реальным миром.

Между молотом и наковальней.

Видимо, Антея что-то почувствовала, потому как, ещё мгновение назад сконцентрировавшаяся на круге, она перевела взгляд на меня. С каким-то мрачным сарказмом я отсалютовала ей здоровой рукой. Медленно встала на колени, а затем и вовсе поднялась. Шатаясь, сделала пару шагов вперед, остановившись у самой границы нижней пентаграммы.

— Не смей! — донёсся до меня какой-то нечеловеческий вой. Видимо, волшебница догадалась.

Догадалась. Но помешать мне уже не смогла.

Криво усмехнувшись, я шагнула внутрь, всем сердцем ощущая, что поступаю правильно.

И что терять мне уже нечего.

Я сделала два шага и упала на Авериса. Упала неловко, некрасиво, больно подвернув ногу, но при этом успев в последний момент подставить здоровую руку, чтобы не причинить ему вреда. В конце концов, отец и сестры поймут. А для других моя жизнь всё равно не имеет никакого значения.

Одновременно с этим почему-то в голову пришла шальная мысль о том, что нам, целителям, не в новинку спасать жизни.

В новинку — делать это так, как я.

— Что ты делаешь? — долетел до меня шёпот. Обернувшись, я столкнулась взглядом с Лоем. Судя по всему, он пришел в себя не так давно.

— Всё будет хорошо, — успела улыбнуться ему я.

А в следующий миг пентаграмма коснулась моей спины, и я закричала. Закричала громко, пронзительно, срывая голос и ломая ногти о холодный камень. Закричала от чудовищной боли — так, будто это была моя последняя попытка выразить весь протест.

И выкричать весь ад, в котором я жила последние два года.

Воздух в легких закончился. Прикусив язык и тонко поскуливая от боли, я подняла затуманенный слезами взгляд в надежде постичь непостижимое, обнять этот мир хотя бы мысленно. Прежде чем я уйду.

И была готова поклясться, что увидела людей, бегущих к нам.

— Покажется же такое, — выдохнула напоследок, расслабляя уже непослушное тело.

И мир померк.

Глава 18. На грани

Я плавала в сером шуме. Он обнимал меня со всех сторон и куда-то нёс. Периодически до меня долетали встревоженные голоса, иногда я чувствовала, как что-то проносится мимо меня. Но не могла ничего сделать. Серый шум, мой лучший друг, успокаивал меня и заставлял погружаться в пучину забытья.

Но в один особенный момент что-то дрогнуло в окружающем меня сером мареве. Шум отступил, уступая место такому знакомому лицу.

— Лой? — счастливо улыбнулась, ловя взглядом ответную улыбку.

— Спи, малышка, — я ощутила прикосновение к щеке, — ты молодец. Ты большая молодец.

Серый шум подхватил меня под руки, увлекая назад, в такую сладкую безмятежность. Но было ещё что-то, что показалось мне очень важным узнать.

— Лой! Ты нашел свой напильник? — не желая отпускать видение, я ждала ответа.

— Да, моя хорошая, нашел. А теперь спи.

Я кивнула, позволяя шуму делать своё дело. И вот опять забытье, такое родное, такое ценное.

Я не помню, когда всё изменилось. Когда шум стал тише, а затем и вовсе исчез, позволив темноте занять его место.

А затем я открыла глаза.

Сквозь распахнутые шторы в комнату лился яркий солнечный свет. Первые мгновения я просто лежала, осматриваясь. Затем резко подскочила. Это что же… всё закончилось?

В голову пришли воспоминания о людях, которые бежали к нам. Откуда? Что произошло?

Надо срочно выяснить.

Я попыталась подняться на локтях и тут же без сил откинулась на подушки, чувствуя страшную слабость. И тут же, словно откликаясь на мои мысли, дверь скрипнула.

Незнакомая женщина средних лет внесла в комнату поднос, на котором стояли различные бутылочки и колбочки. Заметив мой взгляд, она присела в неглубоком реверансе.

— Лои Сольн, доброе утро! Рада, что вы пришли в себя.

Я кивнула, разглядывая незнакомку. Особенно моё внимание привлекла толстая коса цвета кофе.

— Вы кто? — поинтересовалась, натягивая одеяло повыше. Обилие пузырьков с зельями меня откровенно пугало.

— Я Евсталия, личный целитель её Величества.

Вот оно как.

— А что вы здесь делаете? И что вообще произошло? Что с Аверисом? — говорить было сложно, но вопросов было слишком много.

Женщина улыбнулась.

— С дознавателем всё хорошо. На остальные же ваши вопросы, думаю, лорр Королевский Советник вам лично ответит после того, как вы придёте в себя.

Я осеклась.

— Лорр Аверис… здесь?

Евсталия кивнула.

— Здесь весь Тайный Совет в полном составе, а ещё Круг Двенадцати и лорр Рейн. Здесь все, лои Сольн.

И только сейчас я заметила, что сквозь плотно прикрытые ставки до меня доносятся различные звуки: фырканье лошадей, звон мечей на заднем дворе, какие-то голоса… Замок ожил.

Но я вспомнила ещё кое-что.

— Евсталия, в одной из комнат замка…

Целительница жестом остановила меня.

— Лорр Аверис просил сказать вам, что они всё нашли. Попросил передать дословно: “Всё под контролем”.

Я кивнула, удобно устраиваясь на подушках и слушая, как Евсталия звенит бутылочками. Выпив не особо приятный на вкус эликсир, я незаметно для себя погрузилась в сон.

***

Разбудившая меня Лори сияла не хуже начищенного кофейника.

— Лои Дара, я так рада, что вы очнулись! Ну наконец-то!

Я слабо улыбнулась, вставая с кровати. Сил не было, поэтому горничная бережно меня поддерживала под руку.

— Сколько я спала?

— Шесть дней! — ответ Лори заставил меня замереть. Шесть дней? Слишком много для обычного недомогания. Ответ помощницы развеял мои мысли.

— Вы потеряли слишком много сил, лои Дара, да ещё и в ходе ритуала пострадали! Все думали, что вы не выберетесь.

Я хмыкнула, вкладывая в этот хмык всё свое мнение о пессимистах.

— Пройдемте, я приготовила вам ванну, — продолжала болтать горничная, медленно ведя меня в соседнее помещение. — Лорр Аверис зайдет в обед, он хотел поговорить.

Лори помогла залезть мне в тёплую воду. Не раздеваясь: сил на то, чтобы снять тонкую ночную рубашку, не было. Горничная принялась бережно намыливать мои волосы, при этом не переставая снабжать меня новостями.

— И лорр Аверис заходил, который сын! Каждый день заходил!

Лой!

— Что с ним?

— А его быстро на ноги поставили. Его Высочество отрядил целый штат лекарей! И главная лекарка лично вами занималась, говорила, вы плохи были, — горничная всхлипнула, вынудив меня протянуть руку и на ощупь погладить хрупкое плечико.

— Лори, ты же знаешь, я живучая.

— Знаю, но всё равно… пережива-а-а-ала, — помощница разрыдалась. Да, плаксивая она, знаю. Зато моя.

Какая уж есть.

Лори занималась мной добрый час, приводя, как она выразилась, “в хороший вид”. Так или иначе, уже через час я полулежала в кровати, чувствуя, как руки горничной укладывают влажные пряди в какое-то подобие прически. Сил высушить волосы заклинанием у меня не было, да и сомневалась я, что вообще получится: магический резерв был подозрительно пуст.

А через два часа я уже заняла место в кресле у окна, одетая в одно из более-менее нарядных платьев, благо, без корсета. На платье настояла уже я. Встречать советника в затрапезном виде у меня не было никакого желания. Лори укрыла меня пледом и вручила в руки чашку с бульоном как раз в тот момент, когда постучали в дверь.

— Д’эрра Сольн, — советник улыбнулся и присел на стоящий напротив стул, — я рад, что вы пришли в себя. И готов ответить на все ваши вопросы.

Было такое ощущение, что он совершенно не изменился с момента нашей последней встречи: та же седина на висках, тот же хитрый прищур стальных глаз, таких же, как у Лойноса.

— Боюсь, у меня нет сил, чтобы задавать вопросы, — улыбнулась я одними губами.

Аверис-старший кивнул, поднимаясь и отходя к окну. Помялся, было видно, что грядущий разговор ему неприятен. Но я уже знала, о чём пойдет речь.

— Я пришёл принести вам свои извинения, Даралея, — тихо начал советник, — я не имел никакого права поступать подобным образом по отношению к вам.

— Но тем не менее поступили, — тихо выдавила из себя я.

Говорить об этом, если честно, не хотелось. Но, с другой стороны, мы оба понимали необходимость этого диалога. Когда человек совершает ошибку, лучший вариант — попросить прощения.

А для меня — дать человеку шанс извиниться.

— Поступил, — констатировал он, — и руководствовался отнюдь не интересами Королевства.

— Давайте не будем об этом, — я постаралась улыбнуться, при этом чувствуя, как начинают дрожать руки — энергии было совсем мало. — Но я принимаю ваши извинения. Не должна, но принимаю.

Я действительно имела право оставить всё так, как есть. А с другой стороны — разве мой отец не поступил бы так, если бы ему понадобилось защитить меня или кого-то из сестёр? На этот вопрос не требовалось ответа, он и так был очевиден.

Могу ли я злиться на человека, который хотел защитить своего сына?

— Благодарю, — он смотрел на меня, и я видела, что он искренен в своих словах. Поэтому просто улыбнулась и кивнула.

— У вас есть ещё темы для разговора, лорр Аверис? — неосознанно поморщилась и попыталась найти более удобное положение для сидения.

— Я знаю, вам сложно разговаривать, — полувопросительно, полуутвердительно сообщил он, — возможно, вам будет легче, если я расскажу всё с самого начала?

— Будет легче, — эхом отозвалась я, понимая, что этот непродолжительный разговор выпил из меня все силы. Советник это заметил.

— Тогда давайте завтра? — предложил он. — Тем более я бы рассказал об этом сразу вам двоим.

— Было бы очень неплохо, — благодарно улыбнулась я из последних сил.

— Тогда выздоравливайте, лои Дара, — он отвесил мне неглубокий поклон и направился к выходу. А возле самой двери остановился и обернулся:

— И… спасибо за Лойноса, — тихо произнёс он.

Дверь тихо закрылась, отрезая меня с моими мыслями от остального мира.

***

Во сне я злилась на себя.

— Девчонка! — кричала своему отражению в зеркале. — Неужто ты думала, что способна остановить заговор? Неужели надеялась, что скудные знания, полученные в Сером Шпиле, способны помочь тебе разгадать тройной блеф?

Отражение издевательски улыбалось и переплетало косу. А затем и вовсе померкло.

Я открыла глаза и поняла, что сейчас ночь. Крошечный светлячок магического светильника парил над тумбочкой, освещая стакан с водой, стоявший у кровати.

Но не это заставило меня проснуться, а то, что в комнате я была не одна.

Лойнос сидел на стуле у моей кровати и неотрывно смотрел на меня, а я не могла произнести и звука.

Не знала, как начать разговор? Что ему сказать?

Или просто не хотела нарушать блаженную тишину?

— Я в шоке, — наконец исторг он.

Я недоуменно посмотрела на мужчину, отметив синяки под глазами и общий помятый вид.

— Ты плохо спишь, — сообщила невпопад, — тебе надо больше отдыхать.

— Правда? — Лой недоуменно посмотрел на меня. — И когда мне спать, скажи? Когда твоё бездыханное тело несут в комнату или когда четыре дня подряд целители отводят глаза, говоря о твоём состоянии?

— Тебе-то что… — я отвернулась, пряча навернувшиеся на глаза слёзы.

— Нет, мне ничего. Скажи, пожалуйста, зачем ты полезла под пентаграмму?

— Мне нужно было оставить тебя умирать? — огрызнулась я. — Или, возможно, у тебя был другой план?

Он осёкся и замолчал. Молчала и я, глядя в сторону. Я не хотела это обсуждать, и он это чувствовал.

Слишком тонким был этот лед, намерзший с момента нашего последнего разговора.

Наконец я услышала скрип стула. Лой встал.

— Я пойду, — он посмотрел на меня, — наконец-то я действительно могу выспаться.

Я кивнула, по-прежнему прячась в тени светлячка и наблюдая за тем, как его тёмный силуэт движется по комнате. Мне хотелось его остановить, попросить остаться, но другая половина меня кричала: “Не делай этого, Дара!”. Где-то там махал своим маленьким флажком и здравый смысл.

Дверь закрылась, а я смогла дать волю слезам.

Даже не знала, что у меня их столько накопилось.

***

Уснула я уже под утро, подложив под голову полотенце: спать на влажной от слез подушке я не могла. А проснулась, когда Лори вовсю хозяйничала в комнате.

— Вставайте, лои Дара, вставайте, — поторопила она меня, — лорр Аверис ждёт вас в своем кабинете.

— У него есть свой кабинет?

— Ну, — горничная осеклась, — он вполне уютно устроился в жреческой.

Я кивнула. Где сын — там и отец, что уж говорить. Воспоминания о ночном разговоре с Лойносом заставили поморщиться, уж слишком личным был наш диалог, слишком тонкой стала грань, по которой мы ступали. Я даже не думала, что совместное приключение нас так сблизит.

Отогнав от себя непрошеные мысли, принялась одеваться. Придирчиво выбрала платье, на сей раз с корсетом, попросила Лори убрать волосы в более сложную прическу и даже достала из своей шкатулки с украшениями маленькие аметистовые серёжки-капельки.

Передо мной в зеркале отражалась другая Даралея. Шесть дней без еды сделали более тонкой мою талию и выделили скулы. Не могу сказать, чтобы мне это нравилось, но… что есть, то есть. Разве что глаза стали больше и ярче выделялись на фоне бледного лица и медных волос.

А впрочем, изменения, коснувшиеся моей внутренней части, были куда существеннее.

Кутаясь в меховой палантин, я шла по таким знакомым коридорам и не узнавала их. Сколько я уже здесь? Неделю? Нет, больше.

Галерея встретила лицами, теми самыми, высокомерными и надменными. Старательно не смотря на них, я постучала в дверь жреческой и, получив ответ, вошла.

Лойнос стоял у окна, повернувшись ко мне спиной. Со скрипом двери он обернулся и смерил меня неоднозначным взглядом. Я отвела глаза и поплотнее запахнулась в накидку. В комнате воцарилось молчание.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец соизволил заговорить дознаватель.

— Уже лучше. Спасибо.

Я прошла к камину и уселась в кресло, оставляя Авериса-младшего за своей спиной. Не столько хотела согреться, сколько рассчитывала избавиться от этого сверлящего взгляда. Я не могла понять, о чём он думает, да и, признаться, не хотела. Хотя мыслями часто возвращалась к тому ночному разговору. Зачем? Не знаю.

Руки ощутимо дрожали: пока что мне сложно проводить много времени за пределами постели. Тем более у меня были подозрения, что Лори слишком туго затянула шнуровку: сердце частило, а воздух приходилось заглатывать маленькими порциями.

Огонь в камине, несмотря на то, что был настоящим, не согревал. В комнате я по-прежнему спала под несколькими одеялами. Эвсталия, которая всё ещё мной занималась, объясняла это ускоренным восстановлением. Я, как целительница, с таким не сталкивалась, но у королевского лекаря были свои секреты.

Дверь распахнулась чуть ли не с пинка, и на пороге возник Королевский Советник собственной персоной. Окинув взглядом кабинет, он прошёл к столу и опустил на него несколько толстенных фолиантов, в одном из которых я не без удивления опознала Нотту.

— Итак, приступим, — голос Авериса-старшего был сух и деловит, — в первую очередь я хотел бы поздравить вас обоих с тем, что вы выжили.

Я неопределенно пожала плечами, потому что, собственно, не понимала, в чем здесь радость. Нет, конечно, это хорошо, жить и всё такое. А с другой стороны — теперь моя репутация официально подтверждена отчетом, который накануне я писала несколько часов дрожащей от слабости рукой. Постельные отношения с д’эрром Альсом утаить не удалось, и теперь у меня только два пути: в отцовский замок на правах целительницы или же в Монастырь Восьми. Признаться, второй вариант мне казался куда более привлекательным.