Закон Выброса

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Силлов Д. О., 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

____________________________

СТАЛКЕР. Закон проклятого

СТАЛКЕР. Закон Зоны

СНАЙПЕР. Закон юга

СТАЛКЕР. Закон стрелка

СТАЛКЕР. Закон шрама

СНАЙПЕР. Закон Северо-Запада

СНАЙПЕР. Закон Севера

КРЕМЛЬ 2222. МКАД

КРЕМЛЬ 2222. Сталкер

РОЗА МИРОВ. Закон дракона

СТАЛКЕР. Закон Шухарта

РОЗА МИРОВ. Побратим Смерти

СНАЙПЕР. Закон Хармонта

КРЕМЛЬ 2222. Петербург

КРЕМЛЬ 2222. Шереметьево

СТАЛКЕР. Закон «дегтярева»

СТАЛКЕР. Закон Призрака

СТАЛКЕР. Закон клыка

СТАЛКЕР. Закон долга

СТАЛКЕР. Закон свободы

СТАЛКЕР. Закон монолита

СНАЙПЕР. Закон столицы

СТАЛКЕР. Закон сталкера

СТАЛКЕР. Закон торговца

СТАЛКЕР. Закон крови

СТАЛКЕР. Закон Охотника

СТАЛКЕР. Закон Припяти

СТАЛКЕР. Закон якудзы

СТАЛКЕР. Закон лесника

СТАЛКЕР. Закон выживших

СТАЛКЕР. Закон бандита

СТАЛКЕР. Закон Черного сталкера

СТАЛКЕР. Закон Чернобыля

СТАЛКЕР. Закон мутанта

СНАЙПЕР. Закон войны

СТАЛКЕР. Закон затона

СНАЙПЕР. Закон меча

СНАЙПЕР. Закон Кремля

СТАЛКЕР. Закон «Бритвы»

СТАЛКЕР. Закон Фукусимы

СНАЙПЕР. Закон хабара

СТАЛКЕР. Закон кровососа

СТАЛКЕР. Закон Выброса

Автор искренне благодарит:

Марию Сергееву, заведующую редакционно-издательской группой «Жанровая литература» издательства АСТ;

Алекса де Клемешье, писателя и редактора направления «Фантастика» редакционно-издательской группы «Жанровая литература» издательства АСТ;

Алексея Ионова, ведущего бренд-менеджера издательства АСТ;

Олега «Фыф» Капитана, опытного сталкера-проводника по Чернобыльской зоне отчуждения, за ценные советы;

Павла Мороза, администратора сайтов www.sillov.ru и www.real-street-fighting.ru;

Алексея «Мастера» Липатова, администратора тематических групп социальной сети «ВКонтакте»;

Елену Диденко, Татьяну Федорищеву, Нику Мельн, Виталия «Дальнобойщика» Павловского, Семена «Мрачного» Степанова, Сергея «Ион» Калинцева, Виталия «Винт» Лепестова, Андрея Гучкова, Владимира Николаева, Вадима Панкова, Сергея Настобурко, Ростислава Кукина, Алексея Егорова, Глеба Хапусова, Александра Елизарова, Алексея Загребельного, Татьяну «Джинни» Соколову, писательницу Ольгу Крамер, а также всех друзей социальной сети «ВКонтакте», состоящих в группе https://vk.com/worldsillov, за помощь в развитии проектов «СТАЛКЕР», «СНАЙПЕР», «ГАДЖЕТ», «РОЗА МИРОВ» и «КРЕМЛЬ 2222».

Я стоял посреди небольшого острова, со всех сторон окруженного гнилым болотом. Вонючие, удушливые испарения поднимались над тиной, из которой то тут, то там виднелись чьи-то дочиста обглоданные кости.

Неподалеку от меня из кочки торчал столбик с «треугольником смерти» – установленным еще ликвидаторами Чернобыльской аварии знаком радиационной опасности, под которым находилась надпись: «Радиация 25–50 КИ/км²». Ясно. Смертоносно высокие показатели в кюри на километр квадратный. То есть во времена сразу после Чернобыльской катастрофы это была зона чрезвычайно опасного загрязнения. А поскольку Зона трепетно хранит памятники прошлого, значит, и сейчас в плане радиационного фона ничего не поменялось.

На «треугольнике смерти» сидела большая ворона с глазами, горящими неестественным алым светом. Мертвое, жуткое место. А вдали в дымке виднелся силуэт Саркофага со знакомой суставчатой трубой. Над ним гигантским алым полотнищем разгорался Выброс, который очень скоро широкой смертоносной волной пронесется над Зоной.

Жаль, что кроме моего ножа, моей верной «Бритвы», у меня больше не было никакого оружия. Винтовка СВД за плечом не в счет – я точно знал, что патронов в магазине больше нет. И в карманах – тоже. Последняя стычка с мутантами полностью истощила мой запас боеприпасов.

А они сейчас очень бы мне пригодились.

Тина вокруг острова в нескольких местах вспухла, словно под ней стремительно нарывали гнойники, которые прорывались один за другим, выталкивая наружу поганое содержимое этого болота – его жителей…

Снарки.

Человекоподобные чудовища, способные целыми неделями сидеть на дне и ждать, пока какая-нибудь живая тварь завязнет в вязкой жиже.

И тогда наступает их время.

Как сейчас, например.

Бежать мне было некуда – до берега метров двадцать, а так далеко я прыгать не умею.

Поэтому оставалось только одно.

Я не стал ждать, пока первая мерзкая тварь выберется на остров и, почуяв под лапами твердую землю, прыгнет, метя длинными зубами мне в горло, – и метнулся вперед, на опережение. Когда знаешь, что битва неизбежна, не нужно ждать, пока тебя начнут грызть заживо. Нужно ударить первым, и тогда шансы на победу возрастут многократно.

Правда, это был не мой случай – врагов оказалось слишком много. Но я и не рассчитывал победить. Моей задачей было продать свою жизнь подороже. Не ради красного словца, нет. Просто всегда лучше умереть в горячке боя, на адреналине не чувствуя боли от ран, воплем ярости глуша страх смерти, естественный для любой живой твари, нежели покорно лежать на земле, сжавшись в комок плоти, дрожащей от ужаса и страданий, чувствуя, как рвется твое мясо и трещат кости, перемалываемые клыками мутантов…

И я, бросив бесполезную винтовку и ринувшись на опережение, орал, разрывая рот в крике, накручивая себя до состояния легендарного берсерка, до кровавой пленки перед глазами, до ощущения, что это не твоя рука и не твой нож режет и рубит вонючую плоть монстров, целой толпой практически одновременно вылезших из болота, а какой-то безумный механизм смерти раскручивает в себе тугие, инертные маховики, заставляя уже не мое тело двигаться в бешеном ритме, невозможном для обычного человека…

Я видел, как в мою левую руку впился болотный монстр – жуткий, омерзительный, вместо одного глаза яма, второй горит изнутри ирреальным желтым огнем, кожа на башке слезла почти вся, и в черном, гнилом мясе копошатся изумрудные пиявки-мутанты.

Что ж, тем хуже для него!

Хорошо, что «Бритва» не режет своего хозяина, а значит, не придется осторожничать. Я ударил – и отсеченная нижняя челюсть твари провисла книзу, застряв зубами в моем мясе, а самого монстра я пинком отправил обратно в болото. Правда, справа тут же возникла раззявленная пасть, похожая на чемодан с зубами, отчего мне пришлось резко отклониться в сторону, рубанув ножом. В следующее мгновение зубастый чемодан вместе с башкой скатились с плеч чудовища, разбрызгивая во все стороны черные капли крови.

Я убил многих, но врагов не становилось меньше. Напротив – похоже, мое сопротивление изрядно взбесило того, кто верховодил мутантами и кому, как я понимаю, доставалась львиная доля их добычи.

Внезапно зеленая тина словно расступилась, и из глубин болота показалась спина. Длинная, покрытая выступающими наростами. Предводитель снарков, не иначе, – эти твари не потерпели бы в болоте конкурента. И, судя по тому, как они резко отпрянули от меня, это и был он.

Буджум.

Суперснарк.

Кошмарное порождение Зоны, тело которого может быть совершенно произвольной формы. Я их всего-то в Зоне один раз видел, но впечатления от этой встречи остались очень запоминающиеся. То, что сейчас готовилось вылезти из болота, было, наверно, даже больше тех тварей, что мне повстречались тогда, – широкая спина монстра протянулась от острова, где я находился, почти что до противоположного берега.

До противоположного берега…

Я еще додумывал эту мысль, а мое тело уже неслось вперед, опережая реакцию мозга на столь безумную затею. Он, конечно, совсем скоро осознает происходящее и непременно попытается помешать, включив инстинкт самосохранения, который часто в суперэкстремальной ситуации провоцирует самоуничтожение. Но это будет позже, через секунду, а лучше через две – и пока мои мозги не отпустил пьянящий азарт боя, я бежал вперед с фантастической для себя скоростью, при этом стараясь не наступить на острые наросты.

Бежал по спине буджума, который на мгновение замер от удивления – такого в его жизни, наверно, никогда еще не было.

И этого мгновения мне оказалось достаточно.

Со всей силы оттолкнувшись ногой от спины, твердой как асфальт, я распластался в прыжке, видя, как приближается ко мне спасительный берег… и вдруг завис в воздухе, завяз в нем, как муха в киселе. Но, в отличие от мухи, я сейчас не мог пошевелить ни одной из конечностей, и даже моргнуть не мог, превратившись в статую из плоти и крови. Лишь мозг, который уже отпустило боевое безумие, фиксировал, как мир вокруг меня стремительно тускнеет, теряет краски, становится плоским, ненастоящим – и как неотвратимо, словно упавшая надгробная плита, обрушивается на меня черное небо Зоны…

Академик Захаров откинулся назад в кресле, снял очки, потер переносицу.

– Ничего не понимаю, – раздраженно произнес он. – В литературе такие неожиданные подарки судьбы называются «рояль в кустах». Откуда, ктулху меня побери, взялся этот буджум? В сценарии наведенного гипносна я его не прописывал. Задачей эксперимента было понять последнюю реакцию Снайпера на неотвратимость смерти – и вот тебе пожалуйста, спина в болоте.

– А тебе не интересна скорость реакции Снайпера? – спросила Арина, задумчиво глядя на потухший черный экран. – Мне, например, любопытно, как он быстро сумел отреагировать на возможность спасения, ведь скорость подъема буджума со дна болота была более чем приличной. Это примерно как пробежаться по спинам львиного прайда, который гонится за антилопой, и не сорваться во время пробежки.

– Мне больше интересно появление его ножа в гипносне, – скривился Захаров. – Он тоже не был прописан в сценарии. Такое впечатление, что Снайпер сам переписывает под себя сценарии миров, в которые попадает, – в данном случае корректировки внесены в мир его сна, максимально приближенного к реальности.

– Либо эти корректировки вносит кто-то другой, – произнесла Арина.

– Мироздание? Предназначение? – усмехнулся академик. – Чушь собачья. Нет никакого предопределения событий, как и возможности внешнего управления ими. Это все не более чем хаотичный набор случайностей.

– Совсем недавно люди считали самым ужасным оружием пулю дум-дум, – усмехнулась Арина. – А потом один русский ученый изобрел водородную бомбу.

Академик почесал макушку.

– Грубо конечно, но доходчиво. И, наверно, справедливо. Ибо я сейчас, несмотря на множество проведенных анализов и экспериментов, не могу объяснить с научной точки зрения ни патологическую удачу Снайпера, ни его постоянное и неразрывное взаимодействие с этим проклятым ножом – он даже во сне с ним. Невероятно.

– Хотела бы я, чтобы у моего сына был такой помощник, как «Бритва» у Снайпера, – сказала Арина, бросив взгляд на заполненный полупрозрачной зеленоватой жидкостью вертикальный автоклав-колбу, стоящий в глубине лаборатории. Внутри автоклава в зеленом киселе плавало тело высокого, очень хорошо тренированного подростка примерно шестнадцати лет от роду, опутанное проводами и трубками. Лицо узника автоклава закрывала маска, к которой было подведено несколько шлангов, а на кистях рук и стопах ног были надеты резиновые чехлы, отдаленно напоминающие перчатки и ботинки.

– Беспокоишься о нем? – спросил Захаров, перехватив взгляд дочери.

– Нисколько, – покачала головой Арина. – Сбоев в программе роста «день за полгода» нет – ну и отлично. Мозг под воздействием аномальных нейростимуляторов замечательно усваивает гигабайты информации, скоро его IQ переплюнет мой. Мышцы растут по заданной программе, кости и хрящи укрепляются артефакт-коллагеном и по факту окончания роста скелета станут крепче стали. Регенерация будет примерно на два порядка выше и качественнее, чем у ктулху, пси-способности уже сейчас превышают…

– Ариадна, хватит, – засмеялся академик. – Ты этот доклад зачитываешь мне практически каждый день, и я уже знаю его наизусть. Понимаю – гордость матери за свое чадо и все такое, но у нас есть и другие дела. А с ростом и развитием твоего ребенка прекрасно разберется автоматика. Кстати, думаю, пора в его автоклав начать закачивать питательную газообразную взвесь – парень растет слишком быстро, и биологическая жидкость уже не справляется со своими функциями.

– Не называй меня этим именем, не люблю, – стальным голосом произнесла девушка. – Лучше скажи, удалось ли надежно залатать дыру в нооионосфере? Месяц назад пробой в ней чуть не отправил на тот свет меня, моего будущего ребенка и его папашу заодно.

Девушка кивнула на автоклав со спящим Снайпером.

– Да-да, помню, – кивнул Захаров. – Судя по приборам, дыра затянулась, и я до сих пор не знаю причину этого пробоя.

– Старый идиот, – прозвучало с вершины колонны жизнеобеспечения, на которую был водружен живой бюст профессора Кречетова. – Я еще два года назад доказал, что пробои в нооионосфере происходят, когда в одной из соседних вселенных случается глобальный временной катаклизм – это естественная реакция перегрузки информационного поля, общего для всей Розы Миров. Причем такой пробой напрямую не связан по временной линии – в другой вселенной могло тряхнуть год назад, а долбануло у нас сегодня.

– Очередной псевдонаучный бред, – рявкнул Захаров. – Доказал он, ха! Где они, те доказательства? Внутри головы, которая не может подтереть себе задницу, потому что ее нет?

– Плюнь на него, папа, – скривилась Арина. – Я б давно распылила его на атомы, если б он иногда не выдавал полезную информацию. Признаться, тот прорыв меня беспокоит не только потому, что он чуть не превратил мою замечательную фигуру в хорошо прожаренный стейк. Если Кречетов все-таки прав и долбануло там, а прорвало тут, то в нашей Зоне это не может пройти без последствий. Возможно, очень серьезных последствий.

Фыф поднял голову и прищурил единственный глаз, чтобы получше рассмотреть невиданное явление природы.

Раны неба затягивались. Медленно, словно там, за облаками гигантские хирурги неторопливо и обстоятельно зашивали их невидимыми нитями. Но что интересно – в эти трещины неведомая сила неумолимо затягивала огромные разожравшиеся аномалии. Одна за другой они исчезали в заживающих небесных ранах, словно ночные кошмары, что неизбежно пропадают с рассветом…

Мутант вздохнул и опустил голову.

Да, когда Фыф впервые увидел, что творится в голове Снайпера, он счел того опасным безумцем, которого лучше убить, чтобы тот не наделал страшных бед.

Но сейчас пришло понимание.

Этот хомо, которых его племя всегда презирало, похоже, был его лучшим другом – если, конечно, воспоминания в голове Снайпера не были придуманы им самим. Бывает такое при тяжелых расстройствах разума, и тогда человек ли, шам ли начинает верить в собственные фантазии.

Но Снайпер не был похож на сумасшедшего. Да даже если б и был – какая разница? Он вытащил его, Фыфа, из логова врага, где ему была уготована участь быть заживо растворенным в биомассу, суррогат для изготовления новых собакоголовых. И на вопрос, зачем ему это оказалось нужно, ответ был лишь только один.

Он спасал друга.

Настоящего.

С которым его связывало множество совместных приключений, когда они не раз выручали друг друга.

И сейчас, после долгих размышлений, у Фыфа больше не было сомнений.

Все это – было. И не в голове Снайпера, а по-настоящему. Не могут быть придуманные воспоминания настолько реальными. А еще Долг Жизни, справедливый для любой вселенной Розы Миров, никто не отменял. И он, Фыф, был должен этому хомо за свое спасение. И за спасение своего мира – тоже.

Фыф окинул взглядом тех, кто стоял рядом и смотрел на него.

Хмурый молодой дружинник, не верящий ни единому его слову.

Девушка-кио неземной красоты.

Ушастый и глазастый мутант, похожий на очень несчастного лемура.

А также маленькая нео, которую он, Фыф, ценой невероятного ментального усилия выдернул из-под щупальца летающей аномалии. Конечно, для этого пришлось прогуляться через черное Поле Смерти, но плох тот шам, кто не умеет правильно обращаться с Полями, способными переносить через пространство и время.

Он им рассказал все, но никто из них ему не поверил. Ну, может, только наивная нео, смотрящая на него восторженными глазами. Так, судя по воспоминаниям Снайпера, смотрят на своих спасителей все спасенные особи женского пола. Еще не хватало, чтоб эта обезьянка в него влюбилась.

– Вы, конечно, можете мне не верить, – сказал Фыф. – Но я нашел вас и рассказал то, что знали только вы, а значит, вряд ли я вру. Хомо по имени С… кхм… нар вернул к жизни нас и спас наш мир. Но я точно знаю, что он попал в беду.

– Откуда ты это знаешь? – скривился дружинник.

– Чувствую, – отрезал шам. – Такие свершения не делаются без большой платы, и я точно знаю, что Снар заплатил за наше спасение очень дорого. Поэтому нам нужно отдать ему Долг Жизни.

– Не верю ни единому слову. – Кио тряхнула копной золотистых волос. – Особенно бреду, что я могла полюбить такого… коротышку, как ты.

– Ты подумала «урода», – кивнул Фыф. – Но спасибо, что поправилась. Хотя это неважно. С вами или без вас, я иду выручать Снара.

– Я с тобой, – сверкнув глазенками, произнесла самочка нео. – Думаю, ты врешь насчет того, что я любить Снара. Я его ненавидеть. Но Рут нравится идея идти через черное Поле Смерти и стать человеком. А еще Рут нравится твой большой, красивый глаз. По нему видно, что ты умный и сильный.

Фыф вздохнул снова, чувствуя, что краснеет впервые в жизни. Еще никто и никогда так откровенно ему не льстил, и не сказать, что это было неприятно. Обычно соплеменники звали его тупым, уродливым, никчемным, а остальные просто брезгливо побаивались – так все живые существа этого мира относятся к шамам. Ничего не скажешь, приятно встретить исключение из общего правила. Даже Настя, судя по воспоминаниям Снара, никогда не смотрела на него настолько восторженным взглядом.

– А ты не думаешь, что он уже мог погибнуть? – поинтересовался дружинник. – Сам же говоришь, за подобное платят великую цену.

– Возможно, – кивнул шам. – Но он вернул к жизни нас. Значит, придется сделать то же самое и для него, чтобы заплатить Долг Жизни.

– Закон Долга я уважаю, – сказал дружинник, кладя ладонь на яблоко меча. – Что говорить, Снар спас меня от громилы-нео, так что я иду с тобой.

– И я. – Кио недовольно дернула уголком рта. – Если б не он, руконоги уже выпили бы из меня все соки.

– Не хочется, конечно, умирать, но, видимо, другого выхода нет, – вздохнул лемуроподобный мутант, поправляя на плече «Вал», который явно не подходил к его росту. – Я с тобой.

– Умирать не придется, – сказал Фыф, поворачиваясь к черному Полю, неподалеку от которого они стояли. – Наверно. Одно могу сказать точно: будет больно. Очень больно. Но я проведу вас в мир Снара.

– А другого, более безопасного пути туда нет? – спросил дружинник.

– Нет, – качнул головой Фыф. – Если б события пошли по другому сценарию, Снайпер пробил бы незакрывающийся портал между мирами. Но тот сценарий остался только в его воспоминаниях, так что нам придется рискнуть. Держитесь рядом со мной, и я проведу вас через черное Поле Смерти.

– Не люблю боль, – поморщилась кио. – Надеюсь, она будет недолгой.

– Все произойдет быстро, – заверил шам. – Мы или пройдем, немного помучившись, или умрем сразу и без мучений. Просто идите за мной.

И первым шагнул в смертоносную аномалию.

Это было похоже на проход через мясорубку – сначала Фыф чувствовал, что его тело расплющивает огромный вал.

А потом пришел черед ножей…

Но шам продолжал двигаться вперед, ментально таща за собой своих спутников и напрягая все свои силы, чтобы не потерять сознание. Он уже не чувствовал своих лап, тела, не видел ничего перед собой. Сейчас он был лишь комком железной воли, у которого была лишь одна цель: не останавливаться…

А потом был звук падения – и осознание, что это он сам сейчас рухнул на что-то, запахом напоминающее разложившийся труп.

Резкая вонь имеет свойство быстро прочищать затуманенное сознание. Фыф поднял голову, протер глазными щупальцами единственный свой орган зрения – и увидел, куда попал.

Когда-то это было кладбище. До того, как неведомая сила перекопала его, словно бульдозером, выкорчевав и переломав старые надгробия. Похоже, эта сила зачем-то искала мертвые тела, вытаскивая их из могил – и тут же теряя к ним интерес. Трупы в разной степени гниения валялись тут и там, отравляя воздух удушливой вонью тления.

В голове всплыло чужое слово, выуженное из памяти Снара, и Фыф повторил его:

– «Роженица».

– Что? – спросил кто-то рядом.

– «Роженица», – повторил шам более уверенно. – Аномалия, оживляющая мертвецов. Тех, кого еще реально оживить. Это она перерыла кладбище, ища подходящие, не совсем разложившиеся трупы.

Сказал – и обернулся посмотреть на того, кто задал этот вопрос.

Это был тот самый ушастый и глазастый мутант, похожий на лемура…

Вернее, уже не тот самый.

Мут заметно изменился – стал выше, гораздо мускулистее, хвост удлинился и превратился в толстый, мощный хлыст. Да и потертое оружие мутанта стало выглядеть как новое.

– Надо же, – хмыкнул Фыф. – Похоже, прохождение через черное Поле Смерти пошло тебе на пользу.

Лемуроподобный мутант посмотрел на свои лапы, сжал кулак, разжал – и усмехнулся.

– У нашего народа есть легенды, что наши предки, пришедшие со звезд, были гораздо крупнее и сильнее, чем мы. Кажется, я стал немного похож на одного из своих далеких пращуров.

– Или же черное Поле подвинуло тебя назад по линии времени, проапгрейдив до твоих легендарных предков, – сказал Фыф, поднимаясь на ноги. – Напомни, кстати, как тебя зовут, а то я в очередной раз позабыл.

– Арудогрилонокс из рода спиров, – гордо выпятив рельефную грудь, произнес мутант.

В голове Фыфа словно что-то щелкнуло.

– Так… А если я буду называть тебя Рудик?

– Как-то очень по-простецки звучит, – поморщился мутант. – Крысопса так назвать – самое то.

– Рудик… это простая форма, – запнувшись, пояснил Фыф – сейчас ему казалось, что он повторяет чьи-то чужие слова, не исключено, что когда-то сказанные все тем же Снайпером. – В высшем обществе… ты будешь Рудольф.

– Так лучше, – солидно кивнул мутант. – Годится. А тебя, кстати, напомни, как звать? Тоже с первого раза не запомнил…

– Фыф, – перебил его шам. – Просто Фыф. Так будет лучше для всех.

– Принято, – пожал плечами Рудик. – Кстати, а где остальные? В Поле Смерти остались?

– Я вроде нет, – раздался голос из ближайшей могилы.

Фыф мысленно скривился – влюбленные глаза обезьянки, которыми она смотрела на него до того, как войти в черное Поле, не сулили шаму ничего хорошего.

Шам уже заранее за несколько секунд продумал полдюжины схем, как отвязаться от влюбленной нео, – но тут из разрытой могилы вылезла совершенно не примат-подросток, а нечто совсем иное.

Это была красивая девушка-хомо с роскошной фигурой и волной черных густых волос, покрывавших ее фигуру почти до колен, что было не лишне – из одежды на девушке были лишь жалкие обрывки того, что было надето на… как ее? Рут?

Девушка оглядела себя, потрогала высокую грудь, бедра – и звонко рассмеялась. Похоже, метаморфоза, отбросившая маленькую нео назад по линии эволюции, вполне ее устроила.

– Ничего себе, – плотоядно ухмыльнулся лемур-переросток. – Хороша. Сударыня, скажите честно, вы случайно не ищете себе в спутники мускулистого джентльмена с хорошими манерами?

Рут скользнула взглядом по Рудику – и лучезарно улыбнулась Фыфу.

– Дорогой, тебя не слишком разочаровали изменения в моем теле?

Фыф глубокомысленно почесал лысую макушку.

Что и говорить, девица была и правда очень красива. И то, что у шамов и нео были общие предки, почувствовалось сразу – при невольном взгляде на совершенную грудь девушки, частично показавшуюся из-под плаща из волос, Фыф ощутил некоторое приятное напряжение в нижней части живота.

– Ого, – хмыкнул Рудик. – Похоже, у нас тут намечается лав стори.

– Надо остальных найти, – немного смутившись, проговорил Фыф – бывают ситуации, когда лучше перевести разговор в другое русло.

– Не факт, что получится, – заметил Рудик. – Читал я про эти черные Поля. По факту мы о них ничего конкретно не знаем. Оно могло просто сожрать того громилу и танталовую леди или же забросить их куда-нибудь в другую вселенную.

– Я вроде держал их ментально до последнего, – пробормотал Фыф. – Правда, они шли за нами последними, потому…

– Остановимся на том, что Мастер Полей из тебя так себе, – перебил его Рудик, осматриваясь. – Поблизости больше никого нет. Найдутся сами – хорошо. Не найдутся – значит, судьба у них такая. Сейчас бы нам влюбленную дамочку приодеть, чтоб не светила тут своими формами, а потом… хррр…

Фыф выпучил свой единственный глаз, так как никогда не видел ничего подобного. Рут прыгнула к Рудику, и ее роскошные волосы, взметнувшись вверх, мгновенно сплелись в косы, которые словно две черные змеи захлестнули шею мутанта.

Мордочка и уши спира мгновенно налились кровью, глаза стали красными, покрылись алой сеточкой, того и гляди лопнут. Он было попытался направить на девушку автомат, но та мощным ударом ноги выбила его из ослабевших лап.

– Не надо, – проговорил ошеломленный Фыф. – Пожалуйста.

Рут повернула к нему голову, раздвинула алые губы в ослепительной улыбке, показав острые клыки.

– Как скажешь, милый.

Косы цвета ночи мгновенно расплелись, каскад неестественно густых волос опал вниз, вновь прикрыв фигуру девушки словно плащом.

Освобожденный спир упал на колени, схватился за помятую шею.

– Что это… было?.. – прохрипел он.

– Урок, – вновь улыбнулась Рут. – Не говори больше плохо обо мне, не надо.

– Блин… – Рудик сплюнул вязкую слюну. – Надо же… какой кровожадный гипертрихоз…

– Что? – переспросила Рут, приподняв бровь.

– Это он о том, что у тебя очень красивые и густые волосы, – быстро сказал Фыф.

– А, это да, – улыбнулась девушка. – Волосы у меня и правда получились замечательные. Но все равно голой ходить как-то неуютно. Пойду поищу какую-нибудь одежду.

И пошла по кладбищу, заглядывая то в одну могилу, то в другую.

Фыф присел на поваленное надгробие, рядом, потирая шею, пристроился Рудик.

– Ну и бешеная у тебя любовь всей жизни, слова прям не скажи, – пожаловался он. – Думал хвостом ей позвоночник сломать, но жалко стало.

– А точнее, растерялся ты и про хвост забыл, – хмыкнул Фыф. – И я тоже, кстати, обалдел, если честно.

– Ну да, ты же псионик, – скривился спир. – В чужих мозгах ковыряешься как в собственной сумке. Ну и что нам теперь делать, начальник? Ты нас сюда притащил, так давай, говори, что делать и где искать твоего Снайпера.

– Для начала попробую посмотреть, что вокруг делается, – сказал Фыф и закрыл единственный глаз.

Ментальное обследование местности оказалось неутешительным. Во-первых, шам выяснил, что прохождение через черное Поле Смерти ничем его самого не улучшило в отличие от лемура и обезьянки – его пси-способности позволяли «посмотреть» чужими глазами, что делается вокруг, но в ограниченном радиусе, не превышающем полкилометра. Во-вторых, ему очень не понравились те картины вида из чужих глаз, что он увидел.

– Сюда идет отряд вооруженных людей, и они уже близко, – сказал он. – Очень близко.

– Прячемся? – предложил Рудик.

– Некуда, разве что в могилы, – качнул головой Фыф. – Место открытое, и у них тепловизоры – наверняка прознали про разрытое кладбище и отправились сюда поохотиться на мутантов, которые очень любят мертвечину.

– О чем беседуем, мальчики? – спросила Рут, появившись откуда-то сбоку.

Фыф повернул голову – и не сдержался:

– Ох, мать твою…

– Моя мама была очень милой и красивой нео, хотя на редкость тупой, – сказала Рут. – А почему ты вспомнил про нее?

«Потому, что ты от мамы недалеко ушла», – поймал Фыф мысль Рудика.

– Потому, что красотой ты точно в маму, – выдавил из себя шам.

– Спасибо, – улыбнулась девушка. – А как вам мой наряд?

– Тебе очень идет, – вымученно ощерился Рудик. – Где взяла такую прелесть?

– Там гроб лежал расколотый, – пожала плечами Рут. – Смотрю – платье красивое на трупе. Вытряхнула кости, одела – прям как на меня сшито.

– Надела, – автоматически поправил грамотный Рудик, но, поймав взгляд Рут, тут же захлопнул пасть.

Фыф ничего не сказал – да что тут скажешь? Выглядела девушка довольно жутко, так как на ней было надето платье невесты – когда-то белое, а теперь грязно-серое, мятое, в высохших трупных пятнах. С другой стороны, шам понимал, что Рут просто неоткуда было взять информацию об одежде людей из далекого прошлого и их обычаях. А еще он понимал, что те, кто идет сюда, увидят их, как только пройдут вон ту рощу кривых деревьев. А значит, надо было что-то предпринимать, и срочно.

– Короче, делаем вот что, – сказал он.

Данила понял, что падает, и упал как учили – с перекатом, выходя на ноги.

Получилось неважно.

В плечо ударило что-то, мгновенно отсушив руку, потом макушкой приложился неслабо, и еще стопа поскользнулась на чем-то, оттого на ноги выйти не удалось. Получилось только шлепнуться на пятую точку во что-то мокрое. Плохо, однако, тем более что зрение пока не восстановилось как следует – грязно-серая пелена перед глазами болталась, будто кто старые портянки перед лицом повесил. И воняло так же паскудно.

Дружинник тряхнул головой, протер глаза рукавом, проморгался. Вроде получше видно стало. И слух вернулся. Будто сквозь ватное одеяло, на голову наброшенное, пробился чей-то смех.

– Глянь-ка, что за деревня к нам с неба свалилась?

– Подарочек. Здоровенный жлобяра. За такого Паяльник штук десять отвалит.

– А чо это у него на поясе болтается? Больно длинный для ножа-то.

– Дебил, что ли? Это меч.

– Я дебил, мля?

– Да не ты, а тот, кто на себя его нацепил. А ты просто придурок, который не знает, что такое меч.

– Гы-гы-гы!

Голоса становились все громче, пелена перед глазами все прозрачнее. Наконец Данила разглядел, что сидит в луже среди какого-то нагромождения ломаных-переломаных стройматериалов: осколки бетона, торчащая из них арматура, почерневшие от времени обломки досок и ящиков, какие-то мятые, облезлые металлические контейнеры, разнокалиберный мусор тут и там.

Люди, его обступившие, тоже напоминали мусор, только человеческий: грязные, небритые, в давно не стиранной одежде и с облезлым оружием в руках. Не будь того оружия, Данила даже в таком разобранном состоянии уделал бы всю эту шайку за несколько секунд.

Но оно было.

И дружинник прекрасно знал, что это такое – огнестрелы из далекого прошлого его мира, которые учителя называли «автоматы». Такая штука плюется свинцовыми цилиндрами, которые, в отличие от стрел, пробивают любой, даже самый лучший доспех. Потому сейчас Данила не рвался в бой, а сидел в грязной луже, понемногу приходя в себя и прикидывая свои шансы выпутаться из этой переделки.

Шансы были так себе. Его обступили восемь автоматчиков, и все восемь стволов в их руках были направлены на него. Дернешься – мигом в решето превратят.

– О, глянь, глаза у бугая на место встали, фокус навел, – гоготнул один из оборванцев. – Ты это, меч-то свой аккуратно отстегни и кидай сюда, если не хочешь в жбан маслину поймать.

Данила не понял, что такое «маслина», но в целом смысл фразы был ясен. А еще было ясно, что это грязное мужичье не очень хорошо представляло себе, что такое кремлевский дружинник, с виду неповоротливый, а на деле имеющий некий наследственный фактор, позволяющий огромному телу двигаться со скоростью, неожиданной для противника.

К тому же автоматчики совершили ошибку, подойдя к жертве слишком близко, еще немного – и стволами в лицо тыкать начнут. Зря они это. Ой, зря.

Но при всем при этом Даниле не нужны были лишние отверстия в теле, не предусмотренные природой, потому он сделал совершенно дурацкое выражение лица – глаза выпучил, рот приоткрыл, ниточку слюны пустил и, шлепая губами, выдал:

– Л-люди добрые, помилосердствуйте. Скоморох я, и меч мой шутейный, деревянный. Ежели желаете, заберите, токмо из своих огненных палок огнем не плюйтесь.

На лицах автоматчиков одновременно появилось смешанное выражение озадаченности и брезгливости.

– Скоморох – это кто? – спросил один.

– Дурак древний, – сказал знаток, который был в курсе, что такое меч. – Типа клоуна.

– А чего тут у нас клоун делает? – поднял брови второй.

– Да хрен его знает, – пожал плечами знаток старины, опуская автомат. – Знавал я такую тему – с виду здоровенный мужик, а чуть кто ладошкой замахнется, у него уже полные штаны от страха. Этот, думаю, такой же. То ли с дурдома сбежал, то ли здесь на месте от ужасов Зоны рехнулся – ишь какую хрень забористую несет, фиг поймешь, чо сказать хочет. Палки огненные, тьфу. Вряд ли за дебила Паяльник больше штуки даст.

– И чего с ним делать? – поинтересовался третий, опуская ствол.

– Ну, по нашим временам штука тоже деньги…

Автоматчики беседовали, а Данила подмечал, что больше половины стволов уже направлены не на него – а значит, его шансы немного возросли. И немного в такой ситуации – это уже отлично, стало быть, пришла пора действовать.

Он все еще сидел на земле в нелепой позе беспомощного, напуганного человека – откинувшись назад, опершись на руки, ноги согнуты в коленях…

И прямо из этого положения он и начал двигаться, словно в танце, – резкий поворот, уходя от оставшихся линий выстрелов, перекат с одновременным быстрым, но плавным извлечением из ножен отнюдь не деревянного меча… И тут же круговое движение клинком, визуально размазавшимся в воздухе от скорости.

Мечи дружинников ковали в Кремле из старинной стали, многократно складывая ее и проковывая вновь – и при этом старики-кузнецы знали какой-то секрет, отчего мечи те точить, считай, не надо было: бритвенную заточку оружие держало отлично и при этом рубило толстые гвозди так же легко, словно они были деревянными. А уж кость человеческую – так и подавно.

Одним ударом Данила разрубил сразу три ноги – в четвертой клинок, потерявший скорость, завяз. Дружинник, продолжая двигаться понизу, словно в танце, рванул меч на себя, отчего раненый автоматчик шлепнулся на землю. Его товарищи, отчаянно матерясь, пытались поймать на мушку неожиданно шуструю тень, но только мешали друг другу. Один дал очередь, но попал не в Данилу, а в ступню соседа, который, прежде чем упасть, отреагировал на рефлексах – нажал на спуск и очередью разнес голову незадачливого стрелка.

А Данила был уже на ногах и рубил без остановки направо-налево, продолжая кружить спиралью, заходя противникам за спины и обрушивая на них свой клинок. Кровь хлестала, обильно орошая землю, крики раненых и хрипы умирающих слились в единый жуткий фон смертельной бойни, а меч дружинника все продолжал с отрывистым чавканьем погружаться в человеческую плоть…

Через несколько секунд все было кончено. На земле лежали семь трупов, а восьмой член банды бежал, бросив оружие и зажимая левой рукой длинную и глубокую рану на плече.

Правда, ушел он недалеко.

Молниеносным движением Данила выхватил из-за голенища засапожный нож, который метнул снизу без замаха – и раненый бандит, получив десять сантиметров стали пониже затылка, рухнул вниз лицом в грязь, пару раз дрыгнул ногами и затих навсегда.

Данила встряхнул мечом. Тяжелые капли крови веером сорвались с полированной стали, и верное оружие отправилось в ножны уже абсолютно чистым.

– Браво, – раздалось за спиной дружинника.

Он обернулся.

– Впечатляет, – усмехнулась Настя. – Я уж думала помочь, но ты и сам неплохо справился.

– Я б тебе помог не думая, – хмуро сказал Данила, направляясь к бандиту, которого убил последним – хоть теперь трофейных огнестрелов можно было набрать больше чем надо, это не значило, что нужно бросать на поле боя хорошо сбалансированный засапожник.

– Спасибо, учту, – сказала Настя, поднимая ближайший автомат со складным прикладом. – Думаю, это оружие может пригодиться. АКМС, компактная версия, разработанная специально для десантников. Модель надежная в эксплуатации, выпускалась миллионными тиражами, одна из самых популярных штурмовых винтовок прошлого. Хотя данный образец сохранил свои боевые качества лишь на восемьдесят четыре процента ввиду небрежной эксплуатации и отсутствия регулярной чистки.

– Видал такие, – сказал дружинник, беря труп за грязные волосы. Выдернув нож, Данила вытер клинок о ворот убитого и сунул засапожник обратно за голенище. Потом подобрал автомат мертвеца, покрутил в руках. – Видал, да не шибко часто в руках держал.

– Стрелять приходилось? – усмехнулась Настя.

– Редко, – признался Данила. – Мало их у нас осталось.

– Ну, смотри, что к чему, запоминай, – сказала девушка, после чего встала на одно колено, положила на спину ближайшего мертвеца автомат, чтоб в грязи его не возить, после чего разобрала и снова собрала оружие буквально за полминуты.

– Ловко, – качнул головой дружинник. – Я так быстро, небось, не смогу, но попробую.

Он суть-то запомнил и разобрал автомат быстро, а вот при сборке с затвором заминка вышла – не лезет, да и все тут.

– Дай покажу, – сказала Настя, подойдя ближе. – Тут секрет есть, на нем все новички ломаются. Повернуть вот так надо, тут пальцем придержать, потом вставляешь поршень, нажимаешь сверху и досылаешь.

Она была совсем рядом, показывала, что да как, но Данила смотрел не только на автомат – фантастические формы девушки отвлекали от усвоения материала, ее близость заставляла сердце биться чаще, разогнавшаяся по венам горячая кровь била в мозг не хуже хмельного вина…

Правда, было одно «но» – от девушки не пахло живой плотью, и роскошные волосы были словно неживыми, будто бабы тонких светлых ниток напряли и парик соорудили. Красивый, длиною до поясницы, но не настоящий. И кожа слишком гладкая – ни родинки, ни волоска, ни пятнышка. Не бывает так. Однако смотрится, конечно, очень красиво.

Но, несмотря на отвлекающий фактор, Данила науку понял, и, повторив за девушкой все движения, быстро собрал свой автомат.

– Благодарствую, – сказал он. – Где ж ты такому научилась?

– В нас это изначально заложено, – отозвалась Настя. – «Программа» называется. Не человек я. Машина. Кибернетический организм. Киборг. Совсем сокращенно – кио, номер 5627NST876. Хотя одноглазый почему-то назвал меня Настей, наверно, из-за названия серии NST. Мне понравилось. Так короче. И вам, людям, привычнее – вашему виду обязательно надо обозначать друг друга непонятными и ничего не значащими словами.

– То есть ты механизм, типа био? – уточнил дружинник.

– Био – тупые роботы-убийцы, – скривилась девушка. – Мы же конструкции гораздо более сложные. Пожалуй, нас можно назвать искусственными людьми с расширенными возможностями.

– А людские возможности у вас не обрезали?

– Ты про еду и секс? Или только про секс?

Данила покраснел.

– Ну я… это… просто полюбопытствовал…

– Не обрезали, не переживай, – усмехнулась кио. – Боевая машина с моей внешностью должна уметь хорошо трахаться для достижения поставленных задач – иначе зачем нам такая внешность? А также есть, в том числе чтобы в экстремальной ситуации активировать встроенный огнемет, работающий на газах, возникающих от переработки пищи.

– Ясно, чо, – пожал плечами Данила, отводя в сторону взгляд от роскошного бюста девушки. – Я про вас в Кремле только легенды слышал, а вживую впервые увидал.

– Лучше б не видел, – хмыкнула Настя. – А теперь отойди подальше и не смотри в эту сторону минут десять.

– Почему? – удивился Данила.

– Потому что переход через черное Поле Смерти стоил мне энергетических потерь в семьдесят три процента, и на оставшихся я далеко не уйду.

Данила посмотрел на трупы – и до него дошло.

– То есть ты, как и био, питаешься трупами убитых врагов?

– Органикой, – мягко уточнила Настя. – Любой. Но мясо как легкоусвояемый белковый продукт предпочтительнее. При этом я учитываю твои человеческие моральные ограничения, исходя из чего прошу отойти и не смотреть на то, что сейчас будет происходить.

Данила много чего видел в жизни, и не сказать, что его особо потрясло сказанное киборгом в женском обличье. Но плотское желание отбило напрочь. Одно дело – нормальная девка с хорошими формами, и совсем другое – красивая машина, жрущая трупы.

Он отошел и ждал, слушая, как за спиной методично, с влажным треском рвется свежее мясо. Говорят, люди в пору лютого голода тоже ели трупы себе подобных, история знает такие примеры. Но то есть ужас, запрет страшный. Многие предпочтут сами умереть, лишь бы не пасть до такого. А тут – семьдесят три процента потратила и пошла жрать грязных бродяг, будто так и надо. О чем думали те, кто создал столь красивое и столь жуткое существо, – непонятно.

А еще Данила думал о том, не зря ли он вообще тут стоит, дожидаясь незнамо чего. Ну, раскидало их Поле Смерти, ну и чего? Один он, что ли, не найдет того Снара, которому жизнь задолжал? На кой ему трупоедка с роскошными искусственными грудями, глядя на которые можно и забыть, кто она есть на самом деле?

Пока раздумывал, сзади раздались шаги.

– Ну что, добрый молодец, разонравилась?

Данила обернулся, ожидая увидеть кио всю в кровище, словно из дурного сна. Но он ошибся – кибердевушка была абсолютно чистой, бюст и все остальное прикрыты униформой, снятой с одного из мертвецов, а в руках у нее была еда – большой батон серого хлеба, разрезанный вдоль, в который были понапихана колбаса, нарезанная толстыми ломтями.

– На, поешь, – сказала Настя, протягивая Даниле батон, от которого пахло кислой сыростью, и зеленую армейскую флягу. – У одного из этих упырей в сумке было. Мне самих упырей хватило, а тебе тоже заправиться надо: думаю, путь у нас будет долгий.

Данила подумал пару мгновений и решил не кобениться: у каждого своя мораль, а жратва – она всегда жратва. Без нее о морали не думается, а только лишь о своем урчащем брюхе, в котором нет ни черта.

Батон он заточил за минуту, запив его водой, пахнущей тиной и алюминием. Хлеб отдавал плесенью, колбаса оказалась скользкой, жирной и на вкус как березовая кора, намазанная салом. Можно сказать, что в этих местах колбасу и батоны делали хреново, не то что в Кремле. Но желудок дружинника был привычен к любой еде, так что все прошло нормально – не сблеванул, значит, усвоится жратвенька, никуда не денется.

На более-менее сытый желудок думается лучше.

– Надо тех троих найти, – сказал Данила, сплюнув вязкую колбасную слюну. – Места тут поганые. Ладно эти ушкуйники близко подошли, другие могут и с поприща стрельнуть, слыхал я про такие ружья.

– Интересный у тебя говор, – отметила Настя, ковыряя в зубах соломинкой. – Смесь современного языка и старорусского наречия. И статью богатырской не обижен. Сразу видать, что из кремлевских дружинников.

– А то, – хмыкнул Данила, непроизвольно напрягая огромный бицепс. – Это у нас, дружинных, главное отличие от черного люда – сила да умище.

– Про умище я ничего не говорила, – отметила кио. – Кстати, мой тепловизор показывает активность примерно в километре отсюда. Число объектов более десяти, и, судя по их передвижению, есть у нас с ними высокая вероятность столкновения.

Данила, собиравшийся было оскорбиться за «умище», мигом про то позабыл и весь обратился в слух.

– Похоже, одноглазый со своими зверушками в беду попал, – сказал он. – Слышу неладное – много ног землю топчут. Бегут, окружают, словно волки на оленей охотятся.

– Думаю, нам имеет смысл пробежаться, – сказала кио, подхватывая с земли второй автомат.

Это был крупный отряд группировки «Борг», возвращавшийся из удачного рейда. В последнее время боргам не везло – сказались результаты жесткой дисциплины и слишком придирчивого отбора новичков. Ловцы удачи, проникавшие в Зону через кордон, предпочитали примкнуть к вольным, где порядки были попроще, чем у красно-черных, и свободы побольше.

В результате сейчас численность зеленых, извечных конкурентов «Борга», была больше раза в три. Они успешно отбили назад комплекс производств «Вектор», свою старую базу, и сейчас потихоньку, дом за домом, переулок за переулком отжимали окраину города Припять, находящегося под контролем борговцев.

Естественно, красно-черных это жутко бесило, но сил дать достойный отпор зарвавшимся вольным не хватало. Вместо этого борговцы действовали по другому: сформировывали ударный кулак из наиболее подготовленных бойцов и неожиданно наносили точечные удары туда, где зеленые их не ждали. Каждая такая молниеносная «разведка боем» приносила ощутимые результаты в виде трофеев, пленных, ценных сведений о противнике, плюс изрядно того противника деморализовывала, не позволяя ему приготовиться для решающей битвы за Припять.

В этот раз боргам изрядно повезло.

Вольные оборудовали укрепрайон в Нахаловке – дачном массиве, где до аварии жители Припяти самовольно захватили участки и понастроили себе дачи. После аварии эти дачи были снесены, так как самозахваченную территорию плотно накрыл западный след радиоактивного выброса и фонила она знатно.

Однако первый же аномальный Выброс из недр разрушенного реактора полностью восстановил Нахаловку, где среди убогих построек, возведенных из дерьма и палок, встречались вполне себе добротные кирпичные строения. Их вольные быстро превратили в хорошо укрепленные огневые точки и на этом успокоились, решив, что Нахаловка прекрасно защищена – в том числе и потому, что ее вдобавок окружало непроходимое болото.

Но они не учли, что Припять и ее окрестности очень долго были территорией боргов, прекрасно ее изучивших.

Ночью отлично экипированный отряд красно-черных, скрываясь за бетонными ангарами грузового двора станции Янов, незаметно подобрался к Нахаловке через гати, ранее проложенные в болоте ими же.

Бесшумно сняв подвыпивших и клевавших носом часовых, бойцы боргов так же тихо зачистили четыре огневые точки – и ушли обратно в ночь, груженные трофейным оружием, боеприпасами и продовольствием.

Понятно, что целиком вынести Нахаловку взвод боргов никак не мог – в дачном поселке укрепился целый батальон зеленых. Но по-тихому вырезать пару десятков вольных, затариться трофеями и вернуться, не потеряв ни одного бойца, было просто отличным результатом.

И дело не только в хабаре.

Проснутся вольные поутру, а караульщики-то их на месте стоят… вроде бы.

Ан нет, не стоят. Насажены на шесты, воткнутые в болотистую землю. А головы их бестолковые свернуты неведомым противником на сто восемьдесят градусов и смотрят назад – намек такой, мол, если б смотрели куда надо, глядишь, и не вышло б подобного казуса. Такая вот акция устрашения противника, совмещенная с пополнением боеприпасов и жратвы, – вольные, обложившие Припять со всех сторон, перекрыли боргам каналы поставок, но те вполне себе выживали, в том числе благодаря таким вот ночным вылазкам.

И сейчас этот взвод красно-черных спешно возвращался на базу, прекрасно понимая, что, как только вольные обнаружат результат ночной диверсии, немедленно ринутся в погоню. А когда боевая группа так уходит, то ей приходится уничтожать любое возможное препятствие на своем пути – будь то мутант или же человек, оказавшийся не в том месте и не в то время. Таков закон войны, и ничего с этим не поделать.

Впереди группы по такому случаю шли два автоматчика из числа опытных сталкеров, примкнувших к «Боргу», вооруженные практически бесшумными «Валами», а также пулеметчик с редчайшим в Зоне пулеметом АЕК999 «Барсук», снабженным прибором малошумной стрельбы. Подобная огневая мощь в авангарде отряда позволяла уничтожить практически любые вероятные цели, которые могли возникнуть на пути отряда.

К тому же и у автоматчиков, и у пулеметчика на разгрузках были закреплены дорогущие высокочувствительные детекторы аномалий последнего поколения, вследствие чего бойцы могли не отвлекаться на швыряние впереди себя болтов и гильз – бюджетный, надежный, но затратный по времени способ обнаружения смертоносных ловушек, на которые так щедра Чернобыльская Зона. Более того, в новых детекторах был встроен датчик пси-воздействия, позволяющий обнаружить атаку псионика еще до того, как она наберет мощь, опасную для человека: как известно, пси-мутанты обычно сначала прощупывают жертву, захватывая ее мозг, и лишь после этого наносят ментальный удар.

Вот на эти пси-щупальца и среагировали все три датчика одновременно, когда отряд выходил из рощи кривых деревьев. В наушниках бойцов запищал тревожный сигнал, и металлический женский голос произнес:

– Опасность пси-атаки через двадцать секунд… Через девятнадцать секунд…

– Вот паскуда, – сказал Седой, командир отряда, он же пулеметчик с бесшумной модификацией ПКМ в руках, падая на одно колено и вскидывая оружие. – Пси охотится, мать его в душу. Цель засек кто?

Ответом было двойное «нет» справа и слева.

– Рассредоточиться! – скомандовал Седой, в душе проклиная мута, который так не вовремя решил позавтракать. – Пси-блокаторы вколоть, немедленно!

Это была последняя разработка ученых из-за кордона, институт которых находился рядом с Зоной. Яйцеголовые не зря ели свой хлеб – результатом их изысканий стал небольшой шприц-тюбик, содержимое которого можно было впрыснуть себе при первых признаках атаки псионика.

Что члены отряда немедленно и сделали, всадив иглы шприц-тюбиков себе в ноги прямо через ткань тактических штанов.

Фыф схватился за голову.

– Не могу… Не получается. Раньше мог управлять хомо, но с этими не выходит. Будто блок какой стоит.

– Похоже, черное Поле тебе способности отбило, – предположил Рудик. – Но есть и хорошие новости – нас они пока не видят.

– Может, мимо пройдут? – пискнула Рут из своего укрытия.

Трое пришельцев из другой вселенной пока что скрывались в разрытых могилах – Рут спряталась в одной, а Рудик и низкорослый Фыф поместились в другой, соседней. Фыф надеялся отвести глаза отряду боргов, но мозги приближающихся бойцов были словно заблокированы от ментальных атак.

– Не пройдут, – качнул головой Рудик. – Я умею немного предвидеть вероятное будущее, и в линиях вероятности нет такого сценария, где элитные бойцы не обследуют схроны, из которых кто-то может ударить им в спину.

Он еще договаривал шепотом длинное предложение, как вдруг Рут выскочила из своей могилы и побежала наперерез отряду, который был уже метрах в пятидесяти от кладбища.

Фыф хоть и не мог управлять отрядом хомо, но мысли их видел отлично. Вся группа разом тормознула, увидев фигуру девушки в подвенечном платье, бегущую от кладбища по полю, – офигели маленько воины от такой картины, не ожидали подобного. Но тут же мозг главаря хомо нашел объяснение увиденному, следствием чего стал приказ:

– Зомби! – заорал командир отряда с позывным Седой. – Огонь!

«Почему „огонь“? – мелькнуло в голове Фыфа. – Что она им сделала? Ведь Рут бежит от них, совершенно не собираясь атаковать».

Но подобные мысли вряд ли посещали головы боргов, привыкших безоговорочно подчиняться приказам. Стрекотание очередей слилось в единый звуковой фон, все внимание бойцов сосредоточилось на бегущей фигуре в белом, которую так просто срезать пунктиром свинца, достаточно лишь взять небольшое упреждение и нажать на спусковой крючок…

Мысли всех стрелков были одинаковыми, словно распечатанными под копирку на древней печатной машинке…

И все внимание бойцов отряда сконцентрировалось на цели.

Всех бойцов.

Без исключения.

И тут Фыф понял, зачем Рут приняла такое самоубийственное решение!

И Рудик это понял тоже.

Девушка не со страху побежала. Она отвлекала смертоносный шквал огня на себя, давая товарищам шанс убежать, скрыться в другом направлении…

Которым Фыф и Рудик не воспользовались.

Они не сговариваясь выскочили из общей могилы и бросились вперед. На хомо, которые сейчас пытались убить Рут…

Человек, конечно, вершина эволюции, своим интеллектом, хитростью, подлостью и безжалостностью подчинивший себе всю планету. Но в плане скорости реакции и физической силы человек всегда уступал хищным животным.

А уж мутантам – тем более.

Особенно тем, кто сумел пройти через черное Поле Смерти и при этом остаться в живых…

Фыф сразу вычислил главного в отряде и сделал то, что должно сделать любое живое существо, которого собрались убить…

Седой, заметив краем глаза движение слева, резко развернул пулемет в сторону новой цели, но совместить линию выстрела с целью не успел. Неведомая сила буквально за долю секунды подняла его вверх метра на три – и с такой же скоростью опустила вниз, прямо на голову бойца с «Валом».

Раздался треск ломающихся костей, и те бойцы «Борга», что стояли рядом с командиром, в ужасе замерли. Это действительно страшно, когда на расстоянии метра от тебя стояли два взрослых, крепких, живых мужика – и вот уже вместо них на земле лежит куча расплющенного мяса, перемешанного с лоскутами разорванной одежды, и из этой кучи торчат окровавленные обломки костей.

Но на этом ужасная атака не закончилась.

Слева мелькнула тень, послышался хлесткий звук, словно пастуший хлыст щелкнул, – и второй боец с «Валом», уронив автомат, рухнул на колени, зажимая ладонями рассеченное горло. А остальные борги увидели, как та тень остановилась на мгновение, оказавшись лемуроподобной, покрытой короткой шерстью тварью ростом с человека. У твари было поджарое тело, мускулистые и когтистые лапы, злые глаза навыкате и под глазами – улыбающаяся пасть с длинными и острыми зубами.

А еще у твари был длинный хвост, действительно напоминающий пастуший хлыст, костяной кончик которого имел форму короткого кинжала. Сейчас этот костяной клинок был покрыт свежей кровью. Тварь поднесла его к пасти, просунула меж зубов гибкий язык, слизнула с кончика хвоста алую каплю – и вновь превратилась в стремительную тень, метнувшись в сторону от града пуль, пронзивших то место, где она только что стояла.

В это время в воздух взлетел еще один боец – и его тело с мерзким хрустом насадилось на толстую ветвь ближайшего дерева-мутанта, которая пронзила его в нескольких местах. Окровавленные сучья вылезли из горла, груди и живота борговца – и продолжали вылезать дальше, так как уже мертвое тело насаживалось на ветвь все глубже и глубже, словно великан-невидимка поставил себе целью протащить разорванные в клочья человеческие останки до самого древесного ствола.

Но бойцы группировки «Борг» были бы плохими бойцами, если б их можно было напугать жуткой смертью Седого и его помощников. В случае смерти командира каждый воин группировки становится самостоятельной боевой единицей, цель которой – выжить самому и не дать погибнуть тем товарищам, что находятся рядом с ним. И поскольку эта тактика взаимна, нередко бойцам «Борга» удавалось выстоять там, где однозначно сломались бы немногим менее опытные ветераны Зоны.

Да, мутанты, напавшие на них, двигались очень быстро – но не быстрее пули. И если не получилось срезать их десятком очередей, значит, нужно было сначала ограничить их перемещение.

Что, не сговариваясь, борговцы и сделали…

Свинцовый дождь перестал преследовать шустрые цели – пули словно по неслышной команде вдруг стали бить с очень большим упреждением в те места, куда Фыф с Рудиком намеревались переместиться. Им словно коридоры обрезали непроходимыми свинцовыми стенами с обеих сторон – и эти стены начали очень быстро сдвигаться. Пара мгновений – и они встретятся, размолов обоих мутантов в мясной фарш.

Фыф мощным ментальным усилием поднял еще одного бойца, швырнул его на другого, но это было уже из последних сил: телекинез цели, весящей более сотни килограммов вместе с оружием и снаряжением, требовал очень больших затрат внутренней энергии – как и скоростное перемещение. Быстро двигаться шамы умеют в случае необходимости, но очень недолго, так как короткие нижние конечности не приспособлены к продолжительному бегу.

Рудик, напротив, мог бежать быстро и долго, но с ментальными способностями у него было неважно: максимум, на что он был способен, так это усилием мысли заставить автоматчика споткнуться. Вот когтем полоснуть по артерии или кончиком хвоста горло вскрыть – это да, это он мог, но сразу три очереди распороли землю в том месте, куда спир собирался прыгнуть и врезаться в гущу отряда боргов, сея смерть направо и налево.

Увы, не получилось. Хомо оказались хитрее. Оставалось только еще мгновение пометаться туда-сюда, пока очереди раскаленного свинца не скрестятся на его теле…

Но – не скрестились.

Внезапно оба глаза того пулеметчика, что планомерно отсекал Рудику пути к наступлению и отступлению, взорвались кровавыми фонтанчиками, а у его соседа кадык на мгновение превратился в алый гейзер, прыснувший фонтаном на полметра вперед.

И борги растерялись. Спереди два опасных мутанта, а сзади их кто-то расстреливает, словно в тире.

А теряться в бою никак нельзя…

Двое красно-черных крутанулись на сто восемьдесят градусов, собираясь располосовать очередями тех, кто напал с тыла, но пока крутились, сами поймали по пуле – один в плечо, что при должном уходе лечится, а второй – в лоб, что уже неизлечимо.

Еще один борг рванул из подсумка гранату, к кольцу которой был привязан тросик – дернуть посильнее, и смертоносное зеленое «яйцо» уже готово к броску, – но что-то пошло не так. Наверно, пси-блокатор, вколотый перед боем, перестал действовать – то ли из-за огромной дозы адреналина, то ли из-за зашкаливающего сердцебиения, в ускоренном темпе разгоняющего кровь по телу. Иначе зачем бы бойцу со всей силы, кроша зубы, вбивать в свой раззявленный рот гранату, а после поворачиваться лицом к оставшимся боевым товарищам?

Само собой, взрыв разнес борговцу голову, и Рудик чудом уклонился от летящего ему прямо в морду куска затылочной кости. А вот товарищам теперь уже обезглавленного красно-черного не поздоровилось – одного осколки убили на месте, а двух других посекли очень серьезно: одному оторвали кисть руки и раскололи в крошку нижнюю челюсть, второму попали в паховую броневую накладку, вбив ее в тело до самого копчика.

И на этом бой закончился. На земле, бурой от не успевшей впитаться крови, лежали убитые и корчились трое раненых, на первый взгляд не способных к дальнейшему сопротивлению.

– Это что был за перформанс с гранатой? – спросил Рудик, уставившись на Фыфа. – Ты мне чуть харю куском хомовского черепа не расплющил.

– Возможно, она после этого стала бы выглядеть чуть поприличнее, – сказала Настя, подходя ближе. – И да, пожалуйста за помощь, не стоит благодарности. Кстати, убирать за собой никого тут не учили?

С этими словами она тремя точными выстрелами из автомата вложила по пуле между глаз каждому из раненых, прекратив их мучения.

– Зачем? – поинтересовался Данила, отставший от Насти буквально на пару шагов. – То ж увечные были, к воинскому делу уже не способные.

– Да ну? – усмехнулась Настя, глазами показав на пистолет в руке одного из свежеубитых. – Этот увечный, кстати, – не смотри, что яйца всмятку, – готовился тебя напоследок пристрелить перед тем, как отправиться в Край вечной войны. Так что и тебе пожалуйста, без проблем, обращайся, если что.

– Так-то она права, – пробормотал Фыф. – Раненый враг – это не обезвреженный враг, обезвредить которого можно только одним способом. И – благодарю, вовремя вы подоспели. Еще бы пару секунд, и…

– Ну, это еще вопрос, – перебил его Рудик. – Я, например, только разогрелся.

– В следующий раз тебя, разогретый, я точно спасать не буду, – стальным голосом бросила Настя.

– Хватит вам собачиться, – сказал Данила. – Живы – и слава Священному Мечу. А где Рут? Ее никто не видел?

Рудик, собиравшийся ответить Насте что-то едкое, запнулся.

– Рут… Она же…

– Бегом! – бросил Фыф. И, несмотря на жуткую усталость после ментального перенапряжения, бросился туда, где в последний раз видел мелькнувшее белое платье. Остальные побежали за ним – хотя Данила с Настей не совсем понимали, куда несется шам, но догадывались. И потому не отставали.

…Рут лежала за пригорком, на котором ее настигли минимум четыре пули – именно столько кровавых пятен растеклось на ее груди. Небольших, пуля калибра 5,45 имеет совсем крошечное входное отверстие. Правда, войдя в тело, она зачастую из-за малой массы и большой скорости теряет устойчивость и начинает вращаться, формируя внутри тела совершенно жуткий раневой канал. Фыф, хорошо знакомый с оружием хомо, именно об этом подумал в первую очередь. А мгновением позже, сопоставив мертвенную бледность лица Рут и активность ее мозга, словно на ладони видимую для псионика его уровня, понял все.

Рут была еще жива и даже нашла в себе силы улыбнуться.

– Вы пришли, – прошептала она. – И вы живы… Это хорошо… Значит, все было не зря.

Она перевела взгляд на Фыфа.

– Поцелуй меня, любимый… Пожалуйста…

Шам встал на одно колено, наклонился и поцеловал девушку в ледяные губы. По его глазным щупальцам текли слезы.

– Мне очень холодно, – еле слышно прошептала Рут. – Наверно, это плохая примета – надевать платье мертвой невесты.

Она попыталась улыбнуться снова – и тут ее взгляд остановился, словно она увидела меж черных туч, нависших над Зоной, что-то очень важное для себя.

Фыф всхлипнул и положил ладонь на лицо умершей. Все, что необходимо мертвому, не закрывшему глаза, это немного тепла от живого тела для того, чтобы веки могли опуститься – ведь они коченеют первыми… Больше мертвым от живых ничего не нужно.

– Если б он меня поцеловал, я бы тоже умерла, – тихо пробормотала Настя, и, поймав на себе укоризненный взгляд Данилы, пожала плечами: – Ладно, чушь сморозила. Мне тоже тошно, между прочим. Хоть она и восторженная дурочка была, конечно, но умерла героически, ничего не скажешь.

Фыф замер на мгновение, мысленно прощаясь с Рут, потом подумал немного и ногтем, больше похожим на твердый, острый коготь, срезал с головы мертвой девушки небольшую прядь волос. После чего поднялся, тряхнул головой, сосредоточился…

Сил у него было совсем ничего, но копать могилу было нечем. Возможно, у мертвых боргов были саперные лопатки, да и на кладбище раскрытых могил предостаточно, клади тело в любую да засыпай сверху.

Но Фыфу эта возня вокруг девушки, отдавшей жизнь за него с Рудиком, была противна. Да и как снять с души камень, только что вросший в нее намертво? Как приглушить его тяжесть, из-за которой сердце вот-вот разорвется? Только с ревом, воплем, ударившим в небо Зоны, выплеснуть из себя все оставшиеся силы, которые беречь теперь вроде б уже и незачем…

Пригорок, за которым лежала Рут, внезапно поднялся вверх на метр, выдрался из земли, хотя сам был землею, густо поросшей серой, чахлой травой. Болтая в воздухе тонкими травяными корнями, похожими на спутанные, грязные волосы, пригорок сместился в сторону – и медленно опустился, накрыв собою мертвое тело Рут.

Фыф же, выложившись полностью, рухнул на землю. Единственный глаз шама неподвижно уставился в небо.

– Не могу поверить, – всхлипнул чувствительный Рудик. – Такая молодая, красивая, и все, нет ее больше с нами…

– Все это, конечно, трогательно, но, по-моему, у нас еще один труп, – сказала Настя.

– Не обязательно, – произнес Данила. – Похоже на обморок от потери сил. Может, и не помрет.

– Я знаю, что делать, – сказал Рудик, утирая лапой выступившие слезы. – Щас все будет.

Он сбегал к месту битвы и принес оттуда слегка помятую зеленую флягу, после чего наклонился над Фыфом и влил в его полуоткрытый рот немного прозрачной жидкости.

Шам немедленно подал признаки жизни – подскочил и принялся отплевываться.

– Странно, – заметил Рудик. – Чего плюешься? Вроде я слышал, что ваше племя спирт любит. Вон как тебя с него подбросило.

Фыф, закончив плеваться, утер рот рукавом и сказал:

– Спасибо, конечно, но больше так не делай. Я после определенных событий завязал с алкоголизмом. Спиртное нас, шамов, действительно бодрит, ментальные способности усиливает, но у него, как и у любой аномалии, есть обратный эффект – разжижение мозгов. Не хочу деградировать, понимаешь? Как нажрусь – в псевдосвинью превращаюсь, даже хуже. Самому на себя смотреть противно.

– То и у людей так, – кивнул Данила. – Хмельное зелье многих убило, поболее, чем пороховое. Кто к нему крепкое пристрастие имеет, редко до полста зим доживает. Многих великих воинов оно сгубило.

– Вот и я о том же, – хмуро кивнул Фыф. – Тут без спирта тошно. Не успели сюда прийти, и уже Рут потеряли.

– На войне как на войне, – вздохнул немного успокоившийся Рудик. – Все мы знали, что можем в черном Поле сгинуть, как многие до нас, но пошли же за тобой. Рут тоже знала, чем рискует, и приняла достойную смерть. Да будет легким ее путь в Край вечной войны.

– Да будет так, – в один голос произнесли все остальные. После чего Настя сказала:

– Не думаю, что Рут одобрила бы долгие сопли и слезы возле ее могилы. Мы пришли сюда дело сделать – так давайте сделаем его.

– Красиво сказано, – хмыкнул Рудик. – Ну и какие дальнейшие действия? Есть идеи у кого?

– Есть, – поморщившись, сказал Фыф. – Все-таки маленько этой твоей гадости в мой желудок попало, встряхнуло организм. Потом, конечно, хреново мне будет, но сейчас я отчетливо вижу кое-что. Ментально, разумеется.

– Что именно видишь? – поинтересовалась Настя.

– Нашу цель, – сказал Фыф. – Но прежде чем мы к ней пойдем, давайте соберем оружие – оно нам точно не помешает.

Трофеи оказались значительными. Бойцы «Борга» были экипированы отлично, и относительно неплохо сохранившихся трупов оказалось достаточно, чтобы Рудик и Настя нашли себе по подходящему бронекомбинезону.

Низкорослому Фыфу и огромному Даниле подобрать что-то по фигуре оказалось сложнее, хотя необходимость в этом была. Шмот Фыфа изрядно поизносился еще в родном мире, и ему точно требовалось обновление гардероба. Данила был облачен в стеганый поддоспешник, сверху – кольчуга. Штаны кожаные, местами уже дырявые. У одного сапога подметка сбоку отошла, того и гляди совсем отвалится. При этом он и сам осознавал – одежда, которая была нормальной в Кремле его вселенной, в этой и лишнее внимание привлекает, и бесполезна – кольчуга и толстый поддоспешник пулю не удержат, а лишний вес от них приличный. Но, с другой стороны, не в исподнем же воевать.

И тут неожиданно на помощь пришла Настя, которой бронекостюм одного из мертвых боргов пришелся практически впору – ну, может, чуть в плечах широковат, но не критично, зато свободы движениям больше.

– Ну что приуныли, оборванцы? – ухмыльнулась она. – Давайте помогу.

И подошла к одному из трупов, лежащему на окровавленной земле лицом вниз. Пока шла, из ее ладони выполз кончик сверкающего штыка, которым она ловко вспорола по шву комбез мертвеца от шеи до поясницы, после чего с неженской силой вытряхнула труп из одежды.

– Раздевайся и меряй, – сказала она, бросив комбез Даниле. После чего проделала то же самое с еще одним мертвецом, но на этот раз броневой шмот разложила на траве, предварительно смерив взглядом Фыфа.

– Ну и чего? – сказал Данила, еле впихнув себя в распоротую одежду, которая на спине разошлась на полметра. – Руки жмет, ноги жмет, в причинном месте, прости меня, Священный Меч, словно в тисках все сдавило…

– Это хорошо, когда есть что сдавливать, – хмыкнула Настя. – Снимай, ясно все. И давай сюда.

Данила вылез из комбеза, словно линяющий паук из шкуры. Лицо красное от злости – решил, что кио над ним поиздевалась. К старой одежде направился было, сваленной на траве, на что Настя сказала:

– Погоди старое тряпье на себя натягивать. Это всегда успеется.

А потом началось интересное.

Девушка встала на колени, подтянула к себе оба костюма – и тут ее руки начали двигаться очень быстро. Слышался лишь треск разрезаемой плотной ткани, но что Настя с ней делала, понять было невозможно.

– То, что она кроит одежду, это очевидно, – задумчиво произнес Рудик. – И тому штыку из ее руки, которым она это делает, можно позавидовать – эти комбезы сшиты из арамидной ткани, по крайней мере верхний слой. А бронепанели на груди и животе вообще не пойму из чего – гибкие, но, как я понимаю, держат и осколки, и пули.

– Смотря какие осколки, – заметил опытный Фыф. – И пули тоже бывают разные. Но в целом да, впечатляет.

Не прошло и десяти минут, как Настя швырнула Даниле и Фыфу по бронекостюму: один ну очень большой, второй почти в два раза меньше.

– Меряйте, – сказала она, поднимаясь на ноги и разминая пальцы. – Благодарность принимаю в виде еды, когда проголодаюсь, и патронов – когда они понадобятся. Сейчас можно не благодарить, но должок за вами.

А благодарить было за что.

Дружинник натянул на себя броню, подвигал руками-ногами – и аж присвистнул от удивления. Словно на него шили тот комбез лучшие портные Кремля. Правда, под мышками все равно чуток натирало, на что Настя сказала:

– Ты свою вонючую рубаху с кальсонами лучше сними, так оно сподручнее будет. Эта конструкция комбинезона рассчитана на их отсутствие. И шила я именно с расчетом на голое тело. И кольчугу свою с мечом, кстати, можешь выбросить – зачем он нужен, когда теперь у нас пулеметы есть? Только лишний вес.

– Своя ноша не тянет, – буркнул дружинник. – А меч мой, будь уверена, нам еще пригодится.

И натянул кольчугу поверх бронекомбинезона, которая без подкольчужника пришлась ему по фигуре в самый раз.

– А чем ты эту одежду шила, позволь полюбопытствовать? – поинтересовался Рудик. – Ты чем-то, извини, нитки вырабатываешь, как паучиха?

– Ты не поверишь, именно так, – улыбнулась кио, показав танталовые зубы. – Наши ногти способны преобразовывать нашу кровь в полиамидные нити и выбрасывать их через микроотверстия. Так что если я, например, захочу отрезать твою голову, то мне достаточно будет просто тебя обнять, а потом развести руки в стороны.

– Ясно, понятно, нежности отменяются, теперь только деловые отношения, – быстро сказал Рудик, выставив вперед ладони.

– Как скажешь, дорогой, – сказала кио, послав спиру воздушный поцелуй, от которого впечатлительный Рудик слегка вздрогнул.

Между тем Фыф, скинув старый шмот, тоже влез в свой костюм – и чуть не прослезился.

– Блин… Нет слов, – сказал он. – Я и не знал, что у тебя такие таланты. Если что, я готов жениться прям сейчас.

– Прости, одноглазый, но ты не в моем вкусе, – хмыкнула Настя.

Фыфа это слегка задело, но лишь слегка и только потому, что в его голове были воспоминания Снайпера о том… чего на самом деле никогда не было. Этот парень нашел способ вернуться назад в прошлое, изменив его, – и в результате все совместные приключения Фыфа, Данилы, Рудика, Насти и Рут, связанные со Снайпером, остались лишь в голове Снайпера. Сталкер все не мог простить себе, что его друзья погибли потому, что встретились с ним и он так или иначе явился причиной их гибели. И он решил все кардинально: сделал так, чтобы тех встреч либо не было, либо он оборвал их в самом начале. Вселенные Розы Миров дорого заплатили за это – Мироздание не любит, когда кто-то вмешивается в ход Времени, но что сделано – то сделано[1].

Но Фыф был отличным псиоником и чисто из любопытства покопался в голове Снайпера при встрече… И воспоминания сталкера стали воспоминаниями Фыфа – в том числе как в него влюбилась Настя. Яркими, насыщенными, словно это и правда было в реальности. Как слишком явный сон, который невозможно забыть…

Но Фыф смотрел на жизнь философски. В том прошлом, которого не было, у них с Настей все срослось довольно крепко. Но тогда ход Времени пошел совсем по другому пути, нежели он идет сейчас, – то есть и они с Настей были другими. И то, что она сейчас не обращает на него внимания, порой бросая заинтересованные взгляды в сторону Данилы, это нормально и естественно для настоящего времени – с чего бы такой красавице влюбляться в одноглазого лысого коротышку, у которого из пустых глазниц свисают короткие щупальца, а единственный глаз торчит посредине лба? Некоторые хомо вообще в ужасе убегали, впервые увидев шама. Так что все нормально, жизнь идет своим чередом, а ревновать ко сну есть глупость несусветная – все равно что горевать о том, чего у тебя никогда не было и никогда не будет.

Новая одежда и вправду оказалась потрясающей. Фыф подумал, что под нее еще б хорошо оружие найти подходящее – ментальная сила и телекинез вещи хорошие, но уж больно быстро изматывающие все силы организма. И зачем их тратить, если есть возможность остановить врага пулей?

И оружие нашлось.

Один из боргов таскал в кобуре на поясе вместо пистолета ультрамаленький автомат от оружейной компании Sig Sauer, в который Фыф влюбился с первого взгляда. Хорошее и удобное оружие. В отличие от изменчивого противоположного пола, никогда не откажет, не подведет и не покинет тебя, если ты не позволишь его у тебя отнять. Фыф немедленно прицепил к поясу кобуру, которая достала ему чуть не до колена. Ничего страшного, пережить можно любое неудобство, было бы ради чего.

Остальные члены маленького отряда тоже нашли себе оружие по вкусу. Рудик завладел «Валом», Данила забрал себе пулемет «Печенег», с которым был знаком лишь по старинным чертежам – но знаком хорошо и узнал его сразу. А Настя взяла себе АЕК999 «Барсук», снабженный прибором малошумной стрельбы. В ее обширной памяти хранилась информация практически обо всех известных видах оружия, так что разобраться, что к чему в этом пулемете, ей труда не составило.

– Ну что, веди, телекинетик, – хмыкнул Рудик, обращаясь к шаму. – Не терпится поскорее отдать Долг Жизни твоему Снайперу и наконец заняться своими делами.

Фыф сосредоточился. Слабый сигнал, который он поймал еще в мире Кремля, никуда не делся – судя по карте Зоны, найденной в КПК убитого борговца, Снайпер находился где-то в районе озера Куписта. О чем Фыф и сообщил своим спутникам.

– А ты не брешешь, одноглазый? – поинтересовался Рудик. – Как ты понимаешь, что это именно Снайпер там?

– Ментальная метка, мой лемуроподобный друг, – усмехнулся Фыф. – Если шам захочет за кем-то проследить, он мысленно ставит на живое существо что-то вроде невидимого маячка. Я знал, что должен Снайперу, и потому при расставании поставил на него такую метку. И когда однажды увидел, что эта метка совершенно неподвижна, нашел вас – и вот мы здесь.

– В смысле неподвижна? – приподняла брови Настя. – Может, он умер.

– Нет, – покачал головой Фыф. – Если б он умер, метка бы потухла – она подпитывается внутренней энергией человека. Я сам не пойму, что происходит, но никакой нормальный человек не будет несколько недель совершенно неподвижно находиться в одном месте. Здесь что-то не так.

– Согласен, – кивнул Данила. – Ты у нас, Фыф, получается, теперь вроде воеводы. Говори, куда путь держать, какого врага крошить.

– Пока я без понятия насчет врагов, – пожал плечами шам. – А идти нам вон туда.

И ткнул пальцем в сторону густых зарослей высоченной травы, через которые пролегала самая настоящая дорога.

Ну как дорога…

В Зоне все понятия условны. Когда-то здесь точно был оживленный путь, утоптанный и уезженный настолько, что до сих пор трава здесь росла полудохлая, высотой по щиколотку – зато по обочинам тянулись заросли сорняков высотой с человеческий рост.

А еще на входе в эту просеку через заросли мутировавшей травы лежала аномалия. Совершенно невидимая глазу, но Фыф чувствовал ее так, словно и не было той невидимости. Полезно это – быть псиоником в Зоне. И одновременно – телекинетиком.

– Ну, если нам туда, то пошли, чего стоять-то? – сказал Данила и сделал шаг к просеке.

– Стоять, воин, – произнес шам. – Еще три шага, и от тебя мокрое место останется. В прямом смысле этого слова.

– Не понял! – набычился дружинник.

– Сейчас поймешь, – сказал Фыф. И послал аномалии мысленный сигнал. Красноречивый. Мол, сама не уйдешь – не обижайся.

Аномалия сперва отреагировала в стиле «а не пошел бы ты?!», причем от нее исходили волны неудовольствия от того, что ее вычислили – значит, добычи не видать, так хоть повредничаю. Но шам выдвинул аргумент: мысленным усилием поднял тучу пыли и обсыпал ею то место, где жуткое порождение Зоны лежало в засаде.

Ничего особенного не произошло, облако пыли немедленно со страшной силой вдавилось в землю – и на месте лежки аномалии обозначился четкий овал, словно нарисованный серой краской.

Понятное дело, ни о какой маскировке речи больше не было: любая живая тварь, увидев на земле столь необычно-правильный рисунок, на всякий случай обойдет его стороной.

– Снайпер называл это явление гравиконцентратом, – сказал Фыф.

– Гравитационная аномалия, – кивнула кио. – Как ты верно заметил, вступишь в нее, и только мокрое место и останется.

– Вот ведь… – проговорил Данила, почесав в затылке.

И больше ничего не сказал. А чего тут говорить, и так все ясно.

Аномалии тоже все было ясно – оставаться на старом месте означало банально сдохнуть с голоду. Фыф поймал ментальный посыл максимального неудовольствия, который на человеческий язык можно было перевести как шквал отборного мата, после чего мощные стебли зарослей слева от дороги внезапно исчезли. И продолжили исчезать дальше, словно по зарослям двигался невидимый каток, с ужасающей силой вминающий в землю растения – при этом за тем катком тянулся широкий влажный след, вызывающий ассоциации с тропой, залитой зеленой кровью.

– Теперь можно выдвигаться, – сказал Фыф. – Только, если вы не возражаете, я первым пойду – мало ли.

– Никаких возражений, – быстро проговорил Рудик. – А замыкающим можно Данилу поставить. Если его кто-то начнет кушать, то это закончится очень нескоро, и пока его доедят, мы будем уже далеко.

– Смотри, как бы я сам тебя не съел, хвостатый, – мрачно проговорил Данила. – Конечно, у меня потом будет с брюхом скорбно, больно уж ты вредный. Но я потерплю ради столь благого дела – избавить от тебя землю-матушку.

– Хватит уже гавкаться, – поморщилась Настя. – Чисто как дети малые.

– Так мы чисто языками чешем, для релакса после эпичной битвы, – тут же отбрехался Рудик. – Очень действенный метод эффективной психологической разгрузки, рекомендую.

Фыф вздохнул, махнул лапой и пошел в сторону протоптанной тропы. Остальные члены отряда волей-неволей потянулись за ним. Данила и правда замыкающим пошел, держа пулемет на изготовку. Так оно в плане безопасности действительно лучше: с высоты его роста и отряд виден, и все поле вокруг – которое на первый взгляд особой опасности не представляло.

На первый взгляд.

Дорога через поле была полна сюрпризов – аномалии встречались на ней еще три раза. Но Фыф против них использовал ту же методику: ментальным усилием обсыпал их всякой дрянью, делая видимыми, – и жутким порождениям Зоны ничего не оставалось, как уползать в сторону с пути отряда. Одна, было дело, прямо на Фыфа поперла, но шам ее просто пнул мысленным усилием – и аномалия, поняв намек, свалила в сторону.

– Больше не могу, жрать хочу, – сказал Фыф, останавливаясь. – Сил больше нет вообще.

– Ваше племя, говорят, кровью питается? – невинно поинтересовался Рудик.

– Можем и кровью, – кивнул шам. – А можем кого-нибудь особо разговорчивого наизнанку вывернуть и свежей требухой полакомиться.

– Что-то меня в этой компании каждый норовит схомячить, – жалобно проговорил спир. – Злые вы тут все, уйду я от вас.

– Далеко ли собрался? – усмехнулась Настя. – Нужны мы больно кому-то что в этом мире, что в нашем.

– Это точно, – вздохнул Рудик. – Ну, тогда, если никто не возражает, можно и тушенкой натрескаться.

В качестве трофеев с убитых боргов были взяты рюкзаки со снаряжением и провиантом, которые сейчас и пригодились.

Помимо тушенки были в них галеты, шоколад, белково-углеводные батончики и крайне полезный для Зоны продукт – консервированная питьевая вода. На зараженных землях найти воду, пригодную для питья, непросто – порой и обеззараживающие таблетки не помогают. Наберет сталкер в котелок воды из родника, прокипятит на костре, таблеток вдобавок накидает для гарантии, отчего от той воды хлоркой тащит на полметра, как из общественного бассейна. Попьет – и привет. Хорошо, если сразу помрет, не мучаясь. Несколько хуже, если корчиться от жуткой боли будет несколько часов, а то и дней, прежде чем помрет. И совсем плохо, если мутировать начнет и во что в итоге превратится – одной Зоне известно. Потому консервированная вода в этих местах продукт безумно дорогой, но необходимый, если не хочешь, хлебнув местной водички, подохнуть или превратиться в какую-нибудь пакость.

Продукты у боргов были качественные – тушенка не просроченная, как в Зоне бывает сплошь и рядом, галеты не окаменевшие от времени, шоколад и батончики почти свежие – рыжая плесень лишь местами завелась под оберткой. Но кто ж на это внимание обращает? Лысому ежу известно, что от рыжей плесени ничего не будет – счистил ножом и трескай себе на здоровье.

Фыф с Рудиком не особо налегали на трофейные продукты – оба предпочитали свежую добычу, зато Данила с Настей кушали за троих.

– Куда в них столько лезет? – негромко проговорил Рудик.

– Нашли друг друга, – криво усмехнулся Фыф. – Сколько точек совпадения – прям позавидовать можно. И силой не обижены, и ростом, и жрут, как два «Раптора».

– Видел этих биороботов, кушают они действительно много, – кивнул Рудик. – А ты, по-моему, ревнуешь.

– Вот еще, – фыркнул Фыф, зашвыривая в кусты пустую банку из-под тушенки. – Ревность – это по большому счету то же самое, что зависть, желание поменяться местами с тем, кто стал причиной ревности. А я никогда не хотел быть тупым громилой, недалеко ушедшим от нео.

– Ну, дружинники Кремля и продвинутые первобытные люди нашего мира – это далеко не одно и то же, – глубокомысленно заметил спир. – Но насчет определения ревности ты, наверно, прав. В целом это собственнический инстинкт, направленный на то, что тебе никогда не принадлежало и принадлежать не может по определению. Все эти «ты моя, я твой» есть по сути лишь слова – каждое живое существо принадлежит лишь самому себе, все остальное…

– Ты прав, но все равно убить хочется, – перебил спира Фыф.

– Кого? – слегка опешил Рудик.

– Не знаю, – пожал плечами шам. – Может, Данилу. Или Настю. Или тебя.

– Не понял…

Рудик потянулся к автомату, который положил рядом с собой на время привала – и вдруг понял, что он тоже хочет этого.

Убивать.

Причем все равно кого. Ведь это так круто, когда фонтанчики крови брызжут из отверстий в живом теле, пробитых твоими пулями…

Желание росло, крепло, и автомат был уже не средством защиты от Фыфа, который вдруг начал нести жутковатую чушь, а необходимостью. Средством исполнения желания, которому уже не было сил противиться. Да и надо ли сопротивляться тому, чего хочешь больше всего на свете? Нет, конечно. Жизнь одна, и глупо отказывать себе в удовольствии, которое можно получить быстро и прямо сейчас.

Но при всем при этом Рудик где-то краем сознания понимал, что это не он вдруг ни с того ни с сего озверел и захотел крови своих товарищей. Он видел, что с ними творится то же самое: Данила вдруг бросил пулемет и неуверенно потащил меч из ножен. У Насти глаза загорелись каким-то нехорошим алым отблеском и из ладоней штыки полезли. А с Фыфом вообще жуть твориться начала – его глазные щупальца вытянулись вперед, словно две антенны, направленные на Данилу, и в единственном глазе такая ненависть полыхнула, что Рудик понял: дружинник свой меч достать не успеет, сейчас шам его ментально или расплющит, или разорвет на части…

И спир той частью своего сознания, что не попала еще под действие ужасного желания, сделал то, что мог. Немного, но на большее он не был способен: хорошо так, от души представил, что все, кто собирался сейчас порубить друг друга в капусту, споткнулись. Качественно так споткнулись, словно им невидимым бревном по ногам шарахнули…

Эффект получился даже более существенный, чем Рудик мог предположить.

Данила на одно колено грохнулся. Кабы не меч, который он успел воткнуть в землю и на который оперся, так бы и рухнул мордой в грязь. Точно как Фыф, который рухнул ничком, зарывшись в раскисшую глину своими торчащими глазными щуплами.

Настю несильный пси-удар Рудика не сильно впечатлил. Но встряхнул. Кио слегка покачнулась, удержала равновесие, но алый оттенок в ее глазах пропал, сменившись на серо-стальной.

И тогда девушка начала стрелять…

Пулемет АЕК999 «Барсук» негромко затявкал, поливая свинцом дорогу впереди, на которой, казалось, никого не было.

Но это только казалось, потому что пули тут же начали шлепаться во что-то мягкое, словно поперек дороги кто-то поставил толстый невидимый матрац. При том видимого ущерба «матрац» не получил, лишь рябь пошла по воздуху, словно в прозрачную лужу, стоящую вертикально, кто-то накидал мелких камешков.

Но «камешки» те были свинцовые, летящие со скоростью пули, и эффект от них все-таки получился.

Не смертоносный, но визуальный.

За невидимой прозрачной преградой стало вырисовываться нечто, похожее на двухметровую пятиконечную морскую звезду, стоящую на двух нижних «лучах». Причем самый верхний луч был словно обрублен, похож на лесной пень, в трещины которого кто-то забавы ради напихал черных шариков разного размера, смахивающих на паучьи глаза…

– «Мусорщик», – пробормотал Фыф, вытащив лицо из грязи: его немного отпустила нахлынувшая странная тяга к убийству всего, что движется, – но лишь немного.

– Кто? – не понял Рудик, несмотря на шерсть, заметно побледневший после столь значительного для него ментального усилия.

– Тварь из соседнего мира, – негромко пояснил Фыф, который сейчас пытался найти в себе силы для пси-удара – и не находил. Слишком много тех сил было потрачено сегодня, а уничтоженная банка тушенки только-только начала перевариваться. – Очень сильная. Мне не справиться.

Он еще хотел добавить, что сейчас у Насти закончатся патроны, и тогда «мусорщик» вновь захватит их разум, после чего они, повинуясь его воле, поубивают друг друга, что происходящее лишь отсрочка, потому что не получится пулями пробить мощный защитный экран твари, пришедшей из иномирья…

Но Рудик понял его без слов. И так все ясно было, без пояснений. Тварь с глазастым пнем вместо башки пришла сюда развлечься, насладиться своей силой, заставляя живых существ убивать друг друга, – и при этом очень хорошо защитилась. Видимо, она или кто-то из ее сородичей однажды нарвался здесь на кого-то посильнее, и теперь эта пакость знатно подстраховалась, не желая подвергать себя ни малейшему риску.

И у нее это хорошо получилось.

Пули Насти сотрясали щит «мусорщика», лишая его невидимости, – и на этом их действие заканчивалось. И, если присмотреться, было видно через эту аморфную броню, как тварь лыбится, длинно растягивая свой жуткий, тонкий рот, расположенный прямо под глазами. Хотя, возможно, он и был у нее такой от природы, но выглядело это именно так, как выглядело.

А еще Фыф чувствовал, как в воздухе копится напряжение, словно перед грозой. И было понятно, что тварь, похожая на двухметровую морскую звезду, неторопливо готовится к ментальному удару, растягивая удовольствие. Мол, фиг с ней, с невидимостью, смотрите, черви, на того, кто сейчас заставит вас разорвать друг друга на части…

Но тут внезапно Рудик повел себя странно. Подошел к Фыфу, встал на одно колено и положил лапу шама себе на затылок.

– У спиров много силы, – сказал он. – Очень много. Но мы не умеем ей как следует пользоваться. Ты – умеешь. Бери сколько надо.

Фыф даже сказать ничего не успел, как вдруг ощутил, как по его лапе, словно по проводу, огненным потоком потекла энергия. Чистая, неудержимая, почти мгновенно наполнившая шама от макушки до пят… Фыф на мгновение почувствовал себя пустым сосудом, который поставили в огненный водопад. Такой мощи он сроду в себе не чувствовал – и эта сила просилась наружу. Казалось, если ее еще немного подержать в себе, то она разорвет шама изнутри, как мощная струя водопада разбивает на куски непрочный глиняный кувшин…

Но Фыф не успел воспользоваться подарком Рудика, буквально мгновения не хватило…

«Мусорщик» ударил первым!

Это было похоже на взрыв в голове. Ослепительная вспышка погасила, убила напрочь искру разума, и взамен ее в сознании возникло лишь одно слово:

«УБЕЙ!!!»

Оно заглавными буквами забилось в голове, пульсируя в такт ударам сердца, наполняя своим восхитительно прекрасным смыслом весь мир. Ведь что может быть приятнее того восторга, когда ты, победив в себе жалкие сомнения, вонзаешь пулю в тело жертвы и видишь, как в ее глазах гаснет жизнь, словно в перегоревшей лампочке.

Фыф посмотрел вниз.

Возле него, опустившись на колено, стояло жалкое существо, недостойное есть, пить, дышать. Оно было просто не нужно этой планете, и шам, улыбнувшись, приподнял его над землей легким усилием мысли. Вопрос был лишь один: как бы поинтереснее его убить? Разорвать на части? Надуть силой мысли, чтоб он лопнул изнутри, словно кровавый воздушный шар? Или же просто медленно, не спеша свернуть шею, видя, как от боли и ужаса глаза этой твари вылезают на лоб?

Шам уже почти принял решение, когда его внезапно что-то больно ударило в ногу повыше колена.

Ах да, как же он мог забыть?

Там, позади, были еще двое, кого следовало убить раньше, ибо они были опасны. Девица сейчас, сверкая красными глазами, тупо поливала из пулемета окрестности, пытаясь одновременно попасть и в Фыфа, и в громилу, который тащил из ножен меч, глядя на девицу очень недобро…

И вот ведь незадача!

Стоило отвлечься на долю мгновения, как вдруг спереди мелькнула тень, и в глазах шама вновь полыхнули звезды. Так бывает, когда тварь, висящая в воздухе в половине метра перед тобой, внезапно сдергивает с плеча «Вал» и со всей силы лупит тебя прикладом в челюсть.

Фыф аж растерялся на мгновение, даже слово «УБЕЙ!» вдруг отступило, словно волна, откатившаяся назад для того, чтобы ударить с новой силой, вновь затопив призрачную искру практически уже полностью потухшего разума…

И в эту искру, в этот жалкий, призрачный огонек внезапно ворвалось другое слово. Похожее на то, откатившееся, но несколько другое по смыслу.

«БЕЙ!!!»

Это слово исходило от твари, которую Фыф, растерявшись, уронил на землю – такое бывает, когда получаешь в челюсть и от этого утрачиваешь ментальный контроль над объектом.

И этот объект, похожий на глазастую обезьяну, ударил тоже.

Мыслью, похожей на огромную, тяжеленную кувалду.

Прямо в голову Фыфа, тем самым словом «БЕЙ!!!», от которого в воздухе образовался невидимый, но отлично ощутимый вектор. Линия, тончайшая нить, словно целеуказатель протянувшаяся от глазных щупалец шама до прозрачного щита, за которым столь мерзко растянулась улыбка «мусорщика».

И Фыф ударил!

В улыбку эту паскудную, ничем при этом не нарушив приказ той откатившейся волны, что неслась сейчас на него со скоростью и силой девятого вала. Ведь если тебе поступает приказ убивать, то какая разница кого? Можно и ту мерзость за щитом, дабы знала, что приказы нужно отдавать правильно…

Ментальный удар шама, нанесенный в полную силу, – это страшно. Это хуже, чем артиллерийский снаряд, чем десять снарядов, шарахнувших одновременно в одну точку. Со стороны это выглядело так, словно от лица Фыфа до щита «мусорщика» в воздухе мгновенно протянулся тоннель диаметром около полуметра, и внутри того тоннеля была тьма. Абсолютная, из которой, возможно, состоят космические черные дыры, способные разрывать на части и поглощать звезды.

Но щит «мусорщика» был создан из чего-то очень серьезного, некой материи, способной защитить своего хозяина даже от ударов такой запредельной силы…

Защитить-то он защитил, но сам треснул напополам. Правда, не развалился надвое, а стал похожим на букву V, нижние края которой начали немедленно стягиваться. «Щит» стремительно лечил сам себя – а у Насти, как назло, закончились патроны. Она резко выдернула запасную коробку из чехла, подвешенного к поясу, но перезарядка пулемета требует некоторого времени, это не в автомат полный магазин сунуть, одним движением отщелкнув пустой.

А Данила растерялся.

Его пулемет валялся на земле, казалось бы – нагнись, подними и начинай стрелять. Но это хорошо говорить тому, кто с тем пулеметом месяцами не расставался. Дружинника же с детства иному обучали…

И та наука, вбитая в тело и сознание годами тренировок, сработала!

Рука Данилы сама, словно без участия разума, на рефлексах выдернула меч из ножен – и, продолжив стремительное движение, метнула заточенную полосу металла вперед, туда, где полупрозрачное V уже почти срослось заново – от силы четверть осталась до того, как верхние половинки сойдутся полностью.

Меч же, брошенный со страшной силой, как раз между ними и пролетел, с хорошо слышимым хрустом на половину длины клинка вонзившись между двумя самыми крупными глазами «мусорщика», при этом из затылка твари на три пальца вышел кончик меча…

Но, что самое странное, даже после такого ранения «мусорщик» подыхать не собирался. Схватился лапами прямо за клинок и потянул его, вытаскивая меч из своей головы.

Но Данила уже несся к врагу огромными прыжками. Подбежав к щиту, который затормозил свою регенерацию сразу после того, как хозяин башкой меч поймал, дружинник мощно оттолкнулся ногой от земли, и, кувыркнувшись в воздухе, перепрыгнул щит.

Оказавшись на той стороне, он развернулся и помог «мусорщику» освободиться от неожиданного подарка. Схватился за рукоять меча, выдернул его из головы твари и, не дожидаясь, пока та придет в себя, широко размахнувшись, нанес один-единственный удар.

Сверху – вниз…

Сперва показалось, будто ничего не произошло. А потом тело вдруг замершего на месте «мусорщика» медленно так, неторопливо развалилось на две равные части, которые с влажным чавканьем шлепнулись на серую траву Зоны.

Данила посмотрел, как из тех половинок толчками бьет кровь, после чего резким движением стряхнул с меча тяжелые капли и вложил в ножны уже чистый клинок. Движения, отработанные годами, не забываются никогда и выполняются не думая после того, как завершена непростая воинская работа.

А щит «мусорщика», который не сумел уберечь своего хозяина от смерти, после его гибели начал стремительно растекаться, буквально за несколько секунд превратившись в лужу дурно пахнущей жидкости.

– Эффектно. И эффективно, – сказала подошедшая Настя, кладя на плечо горячий пулемет и свободной рукой потирая висок: после ментальной атаки «мусорщика»-псионика у нее голова разболелась – возможно, впервые в жизни.

– Я ж говорил, что меч мой нам еще пригодится, – самодовольно улыбнулся Данила. – Но и вы молодцы, помогли мне убить чудище невиданное…

Он запнулся, наконец увидев, что Фыф стоит на коленях перед Рудиком, который неподвижно лежит на траве.

– А с ним что?

Фыф поднял на дружинника единственный глаз.

– Только заметил, воин великий? – проговорил шам. – Похоже, конец спиру. Без его силы я б щит «мусорщика» не вскрыл. Но он отдал той силы слишком много.

Настя подошла, нагнулась, пощупала пульс на шее Рудика.

– Живой, – сказала она. – Но без сознания. Пульс аритмичный, нитевидный, дыхание редкое, поверхностное. Зрачки расширены, фотореакция отсутствует. Налицо терминальное состояние.

– Это как? – поинтересовался Данила.

– Угасание жизни, – тихо сказал Фыф. – Умирает он. Можно сказать, отдал жизнь за нас.

– Ну, еще не отдал, – решительно сказал дружинник. – Как мой дед говорил, пока тело не померло, хоронить его рано. Ну-кось, отойдите все.

Фыф с Настей спорить не стали, отошли на пару шагов от Рудика. Когда помочь не можешь, только и остается, что верить в чудо.

Данила же сел прямо на землю, деловито положил голову спира себе на ногу, после чего из ножен меча извлек тонкую полоску металла, похожую на скальпель, которой умело вскрыл себе вену возле запястья.

По руке дружинника заструилась кровь темно-вишневого цвета с едва заметным лазурным оттенком, будто в ее поверхности, словно в зеркале, отразилось чистое небо. Данила же деловито раскрыл пасть Рудика и принялся сцеживать в нее кровь из раны.

Слив примерно полстакана, дружинник заглянул в горло спира и нахмурился:

– Ишь ты, не глотает.

И тут же добавил:

– Значит, сейчас проглотит.

После чего, закрыв пасть и ноздри Рудика своей лопатообразной ладонью, приподнял спира над землей и принялся массировать ему горло, надавливая сверху вниз.

– Думаю, наш маленький лемур скоро помрет, – негромко произнесла Настя. – Причем не от слабости, а от вот такой первобытной терапии.

– Наш дружинник, конечно, дикарь, – согласился Фыф. – Но в то же время известно, что терминальное состояние – это обратимое угасание жизни. Глядишь, что-то и получится.

Настя удивленно посмотрела на шама.

– А я почему-то думала, что ты, извини, конечно, просто тупой мутант, – сказала она.

– Ты не ошиблась, – невесело усмехнулся шам. – Был бы не тупой, не потащил бы вас сюда. Долг Жизни, конечно, причина весомая, но не обязательная для того, чтобы ради спасения чьей-то жизни рисковать другими жизнями.

Настя покачала головой.

– А вот тут не соглашусь. Понимаю, что смерть Рут тебя гнетет, но это был ее выбор. К тому же, насколько я узнала в последнее время, во всех вселенных Розы Миров считается очень плохим тоном не помочь тому, кто спас твою шкуру. Говорят, Мироздание накажет, да так, что смерть за счастье покажется.