Закон стаи

Глава III

Сидя за крепким столом из сосновых досок в уютной комнатушке таверны Понтикуса, Конан с удовольствием уплетал холодное жаркое. Напротив, усталая печальная Ремина уныло ковыряла двузубой вилкой салат. Когда перед ними встал вопрос, где безопаснее будет укрыться, киммериец справедливо рассудил, что в последнюю очередь разбойники станут разыскивать их у себя под носом. Поэтому без колебаний он привел девушку на единственный знакомый ему постоялый двор, проник в дом через черный ход и потребовал у хозяина свободную комнату.

К счастью Понтикуса, таковая нашлась, да и на кухне кое-что осталось. Правда лежанка оказалась одна на двоих, но варвара это ничуть не смущало.

— Я хочу извиниться, Конан… ну, за мясника, — робко сказала Ремина, не поднимая на северянина глаз. — Ты спас мне жизнь, а я вместо благодарности вела себя как изнеженная девчонка!

— Угу, — только и промычал киммериец с набитым ртом, но потом, когда до него дошел смысл фразы, торопливо проглотил кусок, и вопросительно изогнул дугой бровь.

Ремина, решившаяся украдкой взглянуть на варвара, была поражена произошедшей с ним перемене.

— Разве я что-то не так сказала? Я извинилась, потому что была неправа, — поспешно стала оправдываться девушка.

— Забудем об этом, — примирительно молвил варвар. — Лучше расскажи, что там за статуэтка такая была? Кажется, мне и раньше приходилось о ней слышать.

— Так ты в самом деле ничего не знаешь?

— Сколько раз мне это еще повторять!

— Хорошо, — девушка прикусила губу, решая с чего начать. Наконец, после недолгой паузы, она заговорила:

— Я и сама еще не во всем разобралась. Когда разбойники захватили наш замок, Яхм-Коах — он у них самый главный, все называют его господин, обмолвился как-то, что теперь его от поставленной цели отделяет всего шаг. И первой ступенькой должна стать Зингара.

— Стало быть, замок захвачен? — Конан на мгновенье задумался и задал давно мучивший его вопрос: — Этот Яхм-Коах — он, что, маг?

— Да, — кивнула Ремина, — и маг очень могущественный. Он каким-то образом, с помощью черных чар, получил власть превращать людей в жутких оборотней. После превращения эти существа теряют собственную волю и слепо подчиняются ему. У него уже собрана целая армия этих тварей. Но процедура превращения слишком сложна, да и не со всеми у него получается. А после моей свадьбы с герцогом Рабирийским, которая намечена на послезавтра, не знаю как, но его могущество возрастет.

— Каким образом? И зачем для этого нужна свадьба?

Девушка глубоко вздохнула, долгим испытующим взглядом посмотрела на Конана, как бы решая для самой себя, достоин ли этот человек узнать ее секрет:

— Хорошо, я расскажу тебе все без утайки, но поклянись, что эта тайна не выйдет дальше этой комнаты.

Варвар счел для себя недостойным говорить какие-либо слова и произносить клятвы, лишь кивком подбодрив Ремину.

— Род Орландо — один из старейших благородных родов Зингары, — с гордостью начала свой рассказ баронесса, но заметив снисходительную ухмылку на лице северянина, сбавила тон. — Это правда, наши предки помогали взойти на трон первому зингарскому королю, объединившему дикие племена, населявшие тогда страну. Так вот, в семье существует предание о моем очень дальнем родиче, Ортесе Сантосе. Он был великим воином, и король, заметив его заслуги, пожаловал ему баронский титул и, решив приблизить к себе, выдал за него свою племянницу Аделу — первую красавицу королевства.

Но брак этот не был удачным. Алела не любила Ортеса, хотя последний буквально боготворил жену. Когда же воинский долг вновь призвал барона встать под знамена короля, Алела, оставшись одна, вступила на путь порока и, осыпав ласками старшего ловчего, предалась с ним любовным утехам в отсутствии супруга.

Вернувшись из далекого похода, верные люди донесли барону о недостойном поведении баронессы Аделы. Ортес впал в бешенство и в приступе гнева приказал казнить обоих, не подозревая, что тем подписывает свой приговор. Потеря любимой тяжелым ношей легла на его плечи, лишила смысла жизни. Он оставил королевскую службу, затворился в стенах замка и, собрав вокруг себя всякий сброд из чародеев, прорицателей и гадалок, занялся черной магией, пытаясь воскресить возлюбленную жену свою. Для этой цели в замке воздвигли святилище, где маги совершали ужасные ритуалы и приносили кровавые жертвы неизвестному божеству.

Кончилось все трагически: вызванные из бездны Силы погубили Ортеса, его пособников и всех обитателей замка, вырвавшись из их власти. Замок надолго опустел, а окрестности его наводнились ужасом, являвшимся в мирные дома по ночам. Люди в страхе бросали свои жилища и покидали долину.

Вмешательство бродячего чародея Кассия положило конец необузданному разгулу демонов.

Он укротил Силы зла, загнав их обратно в бездну. Нашел ритуальные предметы, с помощью которых адепты тьмы во главе с Ортесом пытались вернуть к жизни Аделу. Главным из них была чаша, изготовленная древними мастерами Стигии, с виду простая чаша из серой глины, но обладающая чудовищной колдовской мощью. Кассий приказал замуровать вход в ритуальный зал и опечатал дверь магическим замком. Двуглавую статуэтку — ключ от этих дверей, маг вывез за пределы Зингары и спрятал где-то в чужих краях. Тогда же им было произнесено пророчество, согласно которому владеющий ключом человек вновь может вызвать из земных глубин древнее зло, смешав в чаше магический эликсир С королевской кровью Зингары. И на этот раз уже ничто не сможет его остановить.

Много лет назад, когда я еще не родилась, в замок, куда вернулись мои предки, пришел Яхм-Коах. Отец принял его на службу жрецом Митры в замковый храм, поскольку его предшественник трагически погиб за несколько дней до этого. А вскоре маг стал и доверенным лицом в делах барона. Потом появилась я. Прошло долгих восемнадцать лет прежде, чем Яхм-Коах выдал свои истинные намерения. Все эти годы он терпеливо искал вход в проклятое святилище, являясь тайным владельцем магического ключа, и наконец нашел. Теперь замок в его руках, и маг близок к исполнению своей цели, устроив дело с моим браком. Отец томится в подземелье, а я… я лишь слабая женщина, и никто в целом мире не в состоянии мне помочь. Над братом короля нависла страшная угроза, а, возможно, и над всей Зингарой, или даже подлунным миром.

— Многое мне в этой истории не понятно, но одна вещь особенно: почему Кассий не уничтожил чашу? — сразу спросил киммериец.

— Говорят, он перепробовал тысячу магических средств, но ни \ одно из заклинаний ее не разрушило.

Наступило продолжительное молчание, во время которого Конан пытался осмыслить услышанное, а девушка с надеждой вглядывалась в его сосредоточенное лицо.

— А почему не рассказать обо всем герцогу до церемонии? — наконец заговорил северянин.

Глаза юной баронессы стали еще грустнее, и Ремина потупила взор.

— Яхм-Коах поклялся, что в случае разоблачения его козней, он первым делом погубит отца.

— Тогда на что же ты надеялась, задумав побег?

— Тиврано выкрал статуэтку, перед тем как бежать. А без нее маг бессилен. Хотя, что о ней теперь говорить… Пока у него есть надежда поймать меня, до свадьбы он пальцем отца не тронет. Мы же намеревались через верных людей предупредить герцога об опасности.

Девушка внезапно запнулась.

— У меня тоже есть к тебе вопрос. Даже два. Как ты оказался впутанным в эту историю, и потом… ты сказал, что поможешь мне?.. А теперь, когда я все тебе рассказала, желание помочь исчезло, да?

Конан рассмеялся.

— Если бы я выбирал только легкие пути, то давно умер бы с голода. Меня наняли, чтобы я вас нашел и посулили за это три тысячи монет…

Ремина испуганно вздрогнула, и киммериец поспешно поправился:

— Я обещал найти тебя, и я нашел. О большем речь не заходила.

— И каковы же твои намерения теперь?

Конан задумался.

Интересный вопрос. Имелись: брошенный в темницу барон и торжествующий на его месте маг, захвативший верховную власть в провинции. А также сумма в три тысячи золотом, которую ОН уже вряд ли получит. Зато барон не пожалеет средств, чтобы вернуть утраченное положение. Вот только — в который раз придется нарушить свой собственный обет, не связываться с высшими силами. Конан вздохнул.

— Ладно, считай, мы почти договорились. Девушка не смогла сдержать милой улыбку.

Конан поневоле залюбовался: даже под спудом обрушившегося на нее горя и испытаний громко заявляла о себе бесспорная красота девушки. И тут, дочь барона Орландо гордо выпрямилась. Черты лица снова приобрели холодность и надменность.

— От имени истинного владельца этих земель — барона Сантоса Орландо, я, Ремина Орландо, принимаю предложенную тобой службу…

Вдруг она резко осеклась и просто добавила:

— Ой, извини! В общем, наша семья оказалась в беде, помоги мне, пожалуйста!

Эта до наивности трогательная просьба подействовала на северянина гораздо сильнее, нежели расписанные Реминой ужасы, ожидающие Зингару.

Стараясь скрыть охватившее его смущение, Конан откашлялся, и направил русло разговора в более приземленном направлении:

— Преимущество, увы, сейчас на стороне мага. У тебя есть какой-нибудь план?

Девушка, вмиг став серьезной, отрицательно покачала головой.

— Я знаю, что нужно делать: проникнуть в замок и завладеть статуэткой, а еще лучше чашей…

Ремина не удержалась от горького смеха.

— Безумие, это решительно невозможно! В одиночку выступить против армии!

— Действительно, нелепая мысль. Правда, я считал, что нас двое, — без тени улыбки ответил Конан.

Девушка слегка смутилась, но в глазах ее застыл невысказанный вопрос.

— Расскажи мне о людях, окружающих мага, о ближайших его помощниках? — попросил киммериец, сменив гнев на милость.

— Я почти никого не знаю, не знаю даже люди ли они еще, — честно призналась баронесса. — Впрочем, одного можно выделить — такой мерзкий карлик, хитрый и жадный, кажется, его имя Козим. Ему маг доверяет самые ответственные поручения…

— Достаточно! — прервал ее Конан, резко поднимаясь из-за стола. — Вот к нему-то мы сейчас и направимся…

Оставшись в одиночестве, Козим вздохнул свободнее.

— Проклятый… — злобно прошипел карлик и вдруг испугано стал озираться вокруг, — …варвар! — громко закончил он. Мелко семеня короткими ножками, Козим пересек комнату, подошел к столу и, схватив кувшин вина, с жадностью приник к горлышку. Благородный напиток бодро забулькал, покидая стены глиняного узилища — для того, чтобы угодить в темницу Козимовой утробы.

— М-да, — коротышка отбросил опустевший кувшин и причмокнул губами. О чем-то задумавшись, он несколько мгновений стоял у стола, затем, со вздохом взгромоздился на стул с высокой резной спинкой. Обвел взглядом убогую обстановку, скривился и сплюнул на грязный пол.

Душу его терзали худые предчувствия, и злобный червь подтачивал изнутри, заставляя лихорадочно работать мозг, который уже несколько дней не знал ни отдыха, ни сна. Причиной беспокойства являлось даже не бегство баронской дочери. Козим был человеком практичным, и мысли не допускал, что Ремине удастся избежать расставленных им сетей, здесь ей и варвар не поможет. Девчонку он поймает и вернет Яхм-Коаху. Тогда случится то, что должно случиться, вот оно-то и не давало ему покоя. Магии любого рода он всегда сторонился и старался не сталкиваться с колдунами на узкой дорожке. На свете хватало простаков, которые служили карлику поставщиками средств к существованию. И надо же ему было попасть в такой переплет! Истину говорят люди: человек два раза глупым живет — молодым и старым.

Козим распечатал второй кувшин, отхлебнул вина и поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее.

Вино растеклось по жилам, согрев теплом смятенную душу, и карлик почувствовал себя лучше. Он вообще долго не мог досадовать на себя — слишком любил и уважал собственную персону. Но честолюбцем Козима назвать было сложно: больше всего на свете он любил золото, и эта порочная страсть была у них обоюдной, казалось, деньги сами липли к его рукам.

Козим заболтал не достающими до пола ногами, ухмыльнулся и надолго припал к кувшину. Потом откинулся на спинку, и устало прикрыл глаза. В затуманенной винными парами голове коротышки медленно потекли невеселые воспоминания, но он не стал их прогонять:

…Вот он десятилетний мальчишка трясется в цирковом возке по аквилонским дорогам. Тогда его несчастного сироту, умирающего от голода на улицах Шамара, из жалости подобрал старый жонглер, мастер Масу. — Козим печально улыбнулся сквозь прикрытые веки. — Да, он смешил людей, кочуя с бродячей актерской труппой, и только тогда, наверное, по-настоящему был счастливым. О, карлик многому у них научился! Масу прочил ему большое будущее: «Наберись терпения, мальчик мой, скоро, поверь мне, очень скоро, тебя заметят даже короли, и ты будишь веселить вельмож, при каком-нибудь знатном дворе», — не раз говаривал старый мастер. И Козим ждал, ждал, когда придет его звездный час, но вместо этого пришел черный мор в Бельверусе, унесший жизни всех, кого карлик успел полюбить.

Потом судьба не раз с ним шутила, то, поднимая до небес в ореоле богатства и славы, то, сбрасывая в пропасть нищеты. Он был потешным гладиатором в цирке Ианты, ростовщиком в Коринфии и вором во всех странах западной Хайбории. Жизнь научила его не доверять людям, а в искусстве обмана Козим мог поспорить с Луксурским оракулом.

Да, порой ему улыбалась удача.

Не везло лишь в одном: люди, с которыми сводила его судьба, все оказывались мошенниками и негодяями.

Шрам со своими бандитами не составлял исключения, но с ними коротышке было проще. Особенно поначалу. Юркий, пронырливый карлик сумел стать банде необходимым, легко входя в доверие к людям. Жертвами его становились купцы, денежные воротилы и даже мелкая провинциальная знать. «Из всех обманщиков и плутов ты самый хитрый и ловкий во всей Зингаре», — однажды признался ему расчувствовавшийся Шрам.

Но со временем многое изменилось.

Козим никогда не сидел на месте, то, исчезая надолго, то, снова появляясь, он приносил бандитам сведения о путях следования караванов, о численности ратников в мелких поместьях и о богатстве их владельцев. Именно он натолкнулся на Яхм-Коаха, тогда еще просто жреца, предложившего рискованный и дерзкий план захвата замка борона Орландо.

— Ты знаешь Шрама, главу «волков», — жрец не спрашивал, а утверждал. — Он мне нужен. Он и его люди. Я заплачу.

Козим, только что разменявший в таверне последний золотой, от радости чуть не бросился чародею на шею.

— Не осмелюсь лгать вашей премудрости, — ответил он. — Я буду рад услужить вам…

— Тогда передай ему, что чем скорее он со мной встретится, тем выше будет его награда. — Яхм-Коах небрежно кинул на стол увесистый кошелек. — Это тебе за труды. Получишь столько же, если Шрам будет здесь завтра в полдень.

К назначенному сроку, на широкий двор таверны галопом влетели всадники — Шрам и «бешеные», которые тогда еще были людьми, хотя и очень умелыми убийцами, не подозревавшими, что их ждет в скором будущем.

О чем договаривались главарь шайки и жрец ни «бешеные», ни Козим — последний снедаемый любопытством, пытался подслушать их разговор, но маг имел свои способы скрывать тайны от чужих ушей — так и не узнали.

Впрочем, вскоре все выяснилось само собой. С помощью жреца разбойники ворвались в замок Орландо, перебили охрану и захватили барона со всеми его домочадцами. И так маг стал хозяином всей провинции. Правда, оставались еще королевские суды, но судьи стали другими: их сменили люди, угодные Яхм-Коаху. А потом, Козим не мог вспомнить, когда начались перемены, маг получил безраздельную власть над бандой, заставив свободолюбивых «волков» служить своим черным целям. Коротышка смирился и с этим — какая разница кому служить, лишь бы платили.

Но вскоре ветер в карманах остудил его голову. Шло время, и чем больше оглядывался карлик по сторонам, тем страшнее ему становилось. Слишком силен стал жрец и непомерно возросло влияние его на разбойников, слепо выполняющих волю мага.

Несмотря на все Козима жгло любопытство: для чего Яхм-Коах заварил эту кашу? Нюх карлика, отточенный годами плутовства и мошенничества, говорил, что здесь затевается нечто большее, чем просто борьба за власть.

И вот недавно пронырливый карлик проник в замыслы Яхм-Коаха…

В начале весны маг исчез. Говорили, что он уехал. Зачем — никто не знал. Но куда на самом деле отправился жрец, было известно и Козиму, и Шраму, да и многим «волкам», но они об этом молчали…

Негромкий стук в дверь вывел карлика из полудремотного состояния. Кряхтя, он сполз со стула, подошел к двери и отодвинул засов.

— Привет, — сказал Конан, переступая порог. За ним тенью скользнула Ремина.

— А… э… — выпучив глаза, проблеял Козим. Пока коротышке не пришло в голову посильнее напрячь голосовые связки, киммериец, быстро протянул руку, и нежно двумя пальцами, сжал тонкую шею карлика. Тот дернулся пару раз и сник, преданно глядя на северянина.

Конан широко улыбнулся. В этот момент Козим предпочел бы увидеть перед собой оскаленную волчью пасть.

— Я с добычей, — сообщил киммериец. — Где моя награда?

Из горла Козима вырвался лишь слабый хрип. Конан разжал пальцы. Карлик тут же принялся растирать шею. Варвар терпеливо ждал.

— Награда? — переспросил коротышка.

— Ну да, — с готовностью подтвердил северянин. — Три тысячи золотых, как договаривались.

— Целых три тысячи?! Неужели именно столько я обещал?! Но у меня нет при себе таких денег! — Улыбка Козима была даже шире улыбки киммерийца. — За ними придется ехать в замок.

— Отличная мысль! — обрадовано воскликнул Конан, весело взглянув на Ремину, которая стоя у двери, держала наготове арбалет. — Прямо сейчас и поехали!

— Но ведь ночь за окном, — удивленно промурчал Козим.

Слова варвара его не обманули, да Конан и не стремился усыпить бдительность карлика. Северянин откровенно издевался над ним, и коротышка покрылся холодной испариной, вдруг вспомнив, как это бывает больно, когда тебя бьют. Взглянув в темно-синие глаза северянина, карлик поспешно отвел взгляд. Твердый безжалостный взор киммерийца лучше всяких угроз поведал ему, что одним битьем дело может не ограничиться.

— Право, я уже собирался спать, — заюлил Козим, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе, и забывая про дрожь в коленях.

— Я могу дать тебе зелье от сна, — произнес Конан, задумчиво разглядывая свой кулак. — Но боюсь, для тебя оно окажется слишком сильным. А мне еще хочется послушать твой рассказ.

— Не хочу тебя разочаровать, но я слишком маленький человек, чтобы сильные мира сего делились со мной своими секретами.

Правда? А вот госпожа мне говорила иначе. Разве Яхм-Коах не доверяет тебе? — прямо спросил его варвар.

— Он ма! и не доверяет никому, — почти не соврав, ответил Козим.

Во время их разговора Конан ходил по комнате, заглядывая во все углы, будто там мог найти ответы на свои вопросы. Каждый раз, когда он приближался к карлику, сердце коротышки сжималось от ужаса, а когда варвар достал свой меч, Козим от страха зажмурил глаза, готовясь к самому худшему. Прошло несколько мучительно долгих мгновений, но ничего не случилось.

— Ты не оставляешь мне выбора, — с фальшивым сожалением вздохнул Конан и для убедительности взмахнул мечом.

— Нет-нет! Разумеется я все расскажу, только, что же ты хочешь услышать? — заторопился Козим, избегая смотреть на могучие руки киммерийца.

— Например о том, как тебе пришла в голову такая глупая мысль, послать за мной следом своих людей?

— А при чем тут я? — ловко разыграл изумление карлик. — Они сами…

— Ясно. Дальше можешь не продолжать. Ну что ж, осталось пожелать тебе приятных снов…

Взвизгнув, Козим отпрыгнул в сторону, вскинув руки в непроизвольной защите. Конан не тронулся с места, внимательно наблюдая, как тщательно скрываемый страх на сморщенном лице карлика сменяется откровенным ужасом.

От волнения у него пересохло в горле, и он с тоской покосился на кувшин с вином. Киммериец поймал его взгляд, подошел к столу, но, заглянув в кувшин, сокрушенно покачал головой. Вдруг лицо его прояснилось, и он украдкой подмигнул Ремине.

— Побудь здесь с ним, и не спускай с него глаз, — бросил Конан баронессе, направляясь к двери.

— А ты куда? — заволновалась девушка.

— Пить хочется. Пойду принесу вина. Сегодня что-то слишком душно.

Козим был слишком напуган, чтобы прислушиваться к словам варвара: ночь была лунная и холодная.

Оставшись наедине с баронессой, он стал лихорадочно думать, как ему выпутаться из этого Положения.

— Прошу прощения, госпожа, но как такая умная девушка могла довериться какому-то варвару? Он отведет тебя в замок, отдаст Яхм-Коаху и с чистой совестью возьмет свои деньги, — Понизив голос до шепота, сказал Козим.

— Не смей так о нем говорить! Ты совсем не знаешь Конана! — возмущенно вскрикнула Ремина.

— Зато я знаю варваров, госпожа, ведь мне уже не семнадцать лет, — ловко расставлял свои сети карлик. — Они очень коварные люди, поверь мне.

— Если бы он хотел, то давно бы был на полдороги к замку вместе со мной, — возразила баронесса, но без прежней уверенности в голосе.

— Будет он себя утруждать? Тут ему надо твоя связать, следить неусыпно, а то чего доброго опять убежишь. А так ты по собственной воле идешь, словно глупая овечка, бегущая к жертвеннику. Нет, я просто восхищен этим варваром! Надо же, как ловко он тебя провел! — Карлик весело захихикал, но мгновенно притих, когда в комнату вошел киммериец с тремя кувшинами вина.

Конан распечатал один кувшин и шумно стал пить. Козим облизывался, словно кот, завидевший в небе птичку.

— Нельзя ли и мне глоточек? — умоляюще попросил он.

— Отчего же нельзя, — добродушно откликнулся варвар, передавая кувшин коротышке. Карлик с жадностью опрокинул в себя его содержимое. — Перед смертью все можно!

Козим поперхнулся и закашлялся.

— Ты собираешься его убить?? — с дрожью в голосе спросила Ремина.

— А что делать? — угрюмо бросил киммериец. — Не тащить же его с собой. Он предаст нас при первой возможности.

Ремина ненадолго задумалась, понимая справедливость доводов киммерийца. Козим, прислушиваясь к их разговору, бессознательно потянулся к следующему кувшину.

— По-моему, это слишком жестоко, — сказала баронесса. — Можно просто связать его и оставить здесь.

— Пожалуй, я бы мог с тобой согласиться, — как бы рассуждая в слух, продолжал Конан, — но он слишком важная птица, и найдут его быстро. Остается одно…

— Не надо! — вдруг завопил Козим. — Меня нельзя убивать!

— Почему? — искренне удивился варвар. Козим шмыгнул носом, утер его рукавом и, вскинув голову, твердо сказал:

— Я — за вас!

— Чего-о? — северянин чуть не упал со смеху.

— Да! Яхм-Коах меня не ценит. Шрам и его громилы издеваются надо мной! Я бы давно ушел, но, увы, это невозможно. Предавший мага неизбежно умрет.

Коротышка и не заметил, как вино ударило ему в голову.

— Должно быть, несладко тебе живется? — подбодрил его Конан, вновь подмигивая баронессе.

— Большие люди всегда испытывают нужду в маленьких — вроде меня — пока дело не сделано. Потом о них забывают, или… — Карлик поморщился. — Нет в мире справедливости! Нет, ничего плохого о господине я сказать не хочу, — Козим как-то воровато огляделся по сторонам, будто опасался, что колдун мог его подслушать. — Но всем, известно, сам о себе не побеспокоишься, после наплачешься, — пробормотал он, поднес кувшин ко рту и с горечью обнаружил, что тот опустел. Вздохнув, Козим подпер голову рукой, примирившись с пустым кувшином, и уставился на огонь нещадно чадящей лампы.

Конан пододвинул ему очередной кувшин; карлик не возражал.

— Замок барона я знаю, как свои пять пальцев.

— Я тоже, — ухмыльнулась Ремина.

— Не перебивай меня, девушка! Так, о чем я? Ага! Конечно, мы вызволим твоего отца, я знаю, где его держат. Возможно, удастся застать врасплох и самого Яхм-Коаха. Не раз я наблюдал за ним, сам оставаясь невидимым. Так я, кстати, и узнал, о проклятии, тяготеющем над родом Орландо.

— Постой, постой! — Ремина опустила арбалет.

— Нет, видно, придется тебе все же шею свернуть, — с сокрушенным видом сказал варвар, но вдруг осекся, и посмотрел на баронессу. — Это уже интересно, — протянул он. — Давай-ка, недомерок, выкладывай!

— О чем? — смешавшись, пролепетал Козим, завороженным взглядом следя за тем, как варвар медленно засучивает рукава.

— Кром! — потерял терпение киммериец. — О жреце, конечно!

— Конан! — протестующе вскрикнула Ремина. — Он говорил о моем отце!

— Неужели ты думаешь, что я и впрямь настолько глуп, что доверю этому пройдохе вести нас в подземелье замка?! Уж лучше самому броситься грудью на меч!

Козим, оскорбленный до глубины души, залез на стул и, все еще, косясь на тяжелые кулаки северянина, многозначительно произнес:

— Кто утверждает, что хоть раз видел наивного варвара, тот лжет.

— Справедливое наблюдение, — откликнулся Конан. — Но тебе лучше воздержаться от них.

Гигантская фигура киммерийца нависла над карликом, как гора. В голосе северянина явственно слышались раскаты грома.

— Понял, — быстро согласился Козим. — Варвары — самые благородные на земле люди и никогда не унизятся до того, чтобы обидеть беспомощного калеку.

Конан глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

— Рассказывай, — потребовал он более миролюбивым тоном.

— Все просто, — пожал плечами Козим. — В библиотеке твоего отца, баронесса, среди множества книг есть одна, в которой очень простым языком умели же древние так писать! — поведана история рода Орландо. В ней рассказывается, как ваш почтенный пращур, будущий отец будущего деда будущего первого барона Орландо по имени… — Козим наморщил лоб. Больно было смотреть, какие муки доставляет ему титаническая работа мысли.

— Тавур, — подсказала Ремина. — Я хорошо знаю историю своей семьи. По книге, о которой ты говоришь, меня в детстве учили читать и писать.

— Да? Тогда я берусь утверждать, что Яхм-Коах оказался более проницательным, чем все Орландо более чем за четыреста лет! — Козим захихикал, но тут же умолк под грозным взглядом киммерийца.

— Что ты хочешь сказать? — зардевшись, спросила Ремина.

— «И поверг Тавур змея, и рассек смердящее чрево, и вырвал сердце его. Но не умер змей от той страшной раны и, подняв голову мерзкую, рек…». У меня отличная память, — заявил Козим. — Прочел раз, запомнил навсегда.

— Зато со счетом явно плоховато. Надеюсь, твоя память не подведет тебя, когда ты будешь со мной расплачиваться, — не преминул вставить Конан.

— Какие между друзьями могут быть счеты?! — возмутился Козим. — Сейчас мы заодно! Подай-ка мне, пожалуйста, кувшинчик.

— Конан шутит, — оживилась Ремина, выполняя приказ коротышки, с очаровательной улыбкой подмигивая нахмурившемуся варвару.

— Конечно, — подхватил киммериец. — Я просто пошутил. Обожаю такие шутки. Так что же сказала змеюка? Только не завывай, как вдова по любовнику. И давай покороче.

— Змей сказал, что проклинает род Тавура и настанет день, когда он — Змей, то есть — вернется, призванный потомками Тавура, и тогда они — в смысле, наследники — сами станут проклятием всего живого.

Конан наморщил лоб.

— Нет, лучше все-таки по-книжному, — проворчал он. — И правда, древние выражались яснее, чем ты говоришь.

— «Когда кровь двух великих начал падет на сердце мое, восстану я из бездны, сильнее тысячекратно, и, смеясь, взгляну на людей, мнящих себя властелинами мира. И возвеличу я слуг моих, других же низведу до унижения пред ними. Сам же, презрев сей мир, где холод и мрак воцарятся, уйду за звездный окоем».

Повисло недолгое молчание.

— А когда придет этот день? — с беспечным видом спросил киммериец.

— В том-то весь и фокус, что этот день один раз уже был! — торжествуя, сообщил коротышка, от возбуждения подпрыгивая на своем стуле.

— Припомни-ка, госпожа, легенду об Ортесе и Адели.

— Я помню ее, — ответила девушка с серьезным видом, — но признаться, до некоторых пор Особого значения ей не придавала. — И вдруг глаза Ремины округлились, а стянутая шнуровкой высокая грудь взволновалась. — Постой, ты хочешь сказать, что!.. — вскрикнула юная баронесса, роняя на пол арбалет.

— Именно! — ликуя, подтвердил Козим. — Никому и в голову не приходило связать эти два предания, хотя это так очевидно! Сколько поколений Орландо учились грамоте по этой книге, и им не дано было постичь, скрытое в ней предостережение!

— А ты, стало быть, раз взглянув, тут же разгадал ее тайну? — Лицо северянина исказилось в игривой ухмылке.

— Клянусь именем своей матери, и мне бы ни что не понять тайный смысл, если бы не закладки, сделанные Яхм-Коахом, на страницах с двумя легендами, — чистосердечно признался карлик.

— Ну и что? — спросил Конан. — Тебе, друг киммериец, простительно хлопать глазами и безмятежно улыбаться, но ты-то,

госпожа, должна меня понимать? — Козим вздохнул и пожал плечами. — Я еще не решил вопрос, для чего жрецу нужна эта свадьба? Старый барон, кажется, думал выдать тебя за совсем другого человека?

— Да, — слегка покраснев, подтвердила Ремина. — Но стремления Яхм-Коаха мне как раз понятны.

Девушка открыла было рот, чтобы рассказать об этом карлику, насторожившему уши, но Конан предостерегающе поднял руку, и баронесса промолчала.

— Вот значит как. Все еще не доверяете мне? — карлик покачал головой и тихо произнес: — «Но смеялся Тавур над словами Змея. И, вложив сердце врага в ларец, воскликнул: „Несите ларец сей в мой дом и спрячьте от глаз людских!“ И вскипело тут сердце змеиное, и рассыпались стенки ларца, и ужас обуял воинов Тавура».

Козим замолчал, облизал пересохшие губы. Глазами поискал на столе кувшин, но вспомнил, что допил последний до капли, и пришел в уныние.

В затуманенной хмельной голове его вдруг мелькнула ясная мысль, повергшая карлика в ужас: «Отчего это я перед ними соловьем разливаюсь? Я что, действительно собрался идти в замок воевать с Яхм-Коахом? Дружище Козим, да ты просто спятил!»

Но мысль эта не задержалась, и на карлика вновь снизошло благодушное настроение.

— Теперь, когда нам все ясно… — сказал он.

— Н-нет… Не совсем, — остановила его Ремина. — Сердце Змея…

— Заключенное в ларец, — подхватил Козим.—

По это и есть Чаша Ортеса.

— Но Чаша — не ларец, — заметил киммериец, подойдя к баронессе.

— Может, переписчик что-то напутал, — пожал плечами Козим. — А может, и не было никакой чаши. Выдумали всю эту ерунду ваши благородные предки, чтобы мы тут головы себе ломали, а сами смеются над нами с небес.

— Не кощунствуй! — Ремина в порыве гнева сверкнула на коротышку ненавидящим взором, и Конан прижал девушку к своей груди.

— Великодушно прошу простить меня, госпожа, я не хотел бросать тень на честь вашей семьи, но лишь высказал предположение, — Козим склонился в шутовском поклоне. — И так, мы имеем ясную картину, где не хватает лишь одной существенной детали — в преданиях нет ни слова, ни намека, ни даже подсказки о том, как можно победить этого змея. Один раз его загнал под землю колдун Кассий. Но кто сделает это теперь? Я не силен в магическом искусстве, ты, госпожа моя, тоже, а тебе, мой могучий друг, я даже не стану задавать этот глупый вопрос. Однако чутье мне подсказывает, что разгадка находится где-то рядом.

Коротышка сумел овладеть вниманием своих слушателей и откровенно упивался этой маленькой победой, с напыщенным глубокомысленным видом меря шагами комнату. Козим так увлекся, что вдруг искренне поверил в то, что сейчас сказал.

— Не ты ли нам говорил, что Тавур сразил его обыкновенным мечом? — напомнил ему киммериец.

— Тогда змей был еще просто змеем, а не магическим существом, — возразил Козим. — А что там о Ренальде? — вдруг спросил он. — Как я понимаю, герцог должен стать тем жертвенным бараном, в жилах которого течет королевская кровь?

Конан и Ремина молча переглянулись: «А голова у коротышки на месте», — сказали друг другу их глаза.

— Постой-ка! — оживился карлик. — Но разве герцога не охраняют маги?! Клянусь своей бородой, это должны быть очень сильные чародеи. Они и близко не подпустят к нему Яхм-Коаха, задумай тот какую-нибудь пакость. Вот и решенье всех проблем: все сделают королевские маги, а вам лучше спрятаться и отсидеться где-нибудь в тихом месте, пока все не закончится…

— Козим, — нетерпеливо перебил коротышку Конан, — у тебя нет бороды.

— Примем здесь борода? — уставился на северянина карлик, не понимая, чего этот тупоголовый варвар лезет к нему с какой-то дурацкой бородой.

— Ты только что клялся своей бородой, — терпеливо пояснил северянин. — Но довольно, я устал от твоей болтовни. — Повернувшись к Ремине, варвар продолжил свою мысль, но уже обращаясь исключительно к девушке: — Любым путем мы должны попасть в замок. И не забывай, госпожа: не будет свадьбы, не будет ничего. А теперь нам надо решить, что делать с ним?

Мгновением назад витавший где-то в облаках коротышка, под хмурым взглядом северянина был низринут на землю. Хмель мигом выветрился из его головы. В ожидании своей участи, Кошм глубоко втянул голову в плечи и стал похож На нахохлившегося обиженного воробья.

— Пожалуйста, не надо его убивать, — попросила киммерийца Ремина.

— А я и не собирался. Пошли, Козим! — со смехом воскликнул северянин. — Ночные прогулки — лучшее средство от бессонницы и похмелья.

— Если вы непременно решили идти, то, пожалуйста, без меня. Я маленький человек…

— Маленькие люди тоже хотят жить, верно? — прищурившись, спросил Конан.

Козим застонал, но его стенания не произвели на варвара впечатления. Подталкиваемый ручищей Конана, карлик покорно поплелся к двери.

Таверна скрылась за поворотом кривой улочки Козим тяжело вздохнул. Прощайте вино, сытный ужин и теплый ночлег. Спору нет: вино у Понтикуса кислое, еда всегда подгоревшая, а жесткий тюфяк с клопами, но все же это лучше, чем куда-то идти посреди ночи в компании щедрого на затрещины варвара и взбалмошной баронессы, идти — на встречу с верной смертью.

Железная рука киммерийца грубо схватила его за шиворот, выводя из задумчивости.

Впереди замаячил свет факелов.

— Ты не рассказывал мне, как собираешься выбраться из Овражка. Наверняка у тебя есть какой-нибудь хитрый план? — шепотом спросил Козим, с опаской поглядывая на перегородивший дорогу разбойничий кордон.

— Помалкивай, — огрызнулся варвар, внимательно озираясь по сторонам. — План у меня замечательный.

— А можно спросить — какой? — поинтересовался любопытный карлик.

— Можно.

Козим замолчал, надеясь услышать более подробный ответ, но тщетно.

Все это время заговорщики продолжали идти прямо на огонь. Расстояние между разбойниками и Конаном, быстро шагающим впереди, быстро уменьшалось с каждым тревожным ударом сердца карлика.

Коротышке стало жалко себя. Когда их поймают, магу может оказаться и недосуг выслушивать его слезливые оправдания, а превращаться в лягушку из-за крохотного недоразумения Козим не хотел по многим соображениям.

— Конан, может, сдадимся, а? Маг, он, знаешь ли, добрый, денег нам с тобой даст, если девчонку к нему приведем, — попробовал умаслить северянина коротышка.

К немалому его удивлению, на киммерийца такой железный аргумент не произвел никакого эффекта. Ремина зашипела, как кошка, и больно ущипнула карлика за ухо. Козим вскрикнул и бросился искать спасения за широкой спиной северянина. Костер, вокруг которого столпилось несколько разбойников, был уже совсем рядом.

— Будьте готовы, сейчас начнется, — недовольно буркнул киммериец, не сбавляя шага.

«Это не я!» — хотел сказать Козим, но едва открыл рот, как сообразил, о чем толкует Конан, и что именно сейчас начнется.

— Прячься, госпожа моя! — вылетело запоздалое предупреждение из его уст.

Девушка презрительно посмотрела на коротышку, и крепче сжала в руках арбалет. Конан уверенной поступью шел прямо на разбойников, и девушка поняла, что схватки не миновать.

Поймав за руку отступающего в темноту Козима, она потащила его к ближайшему дому, толкнула в какую-то нишу, приставив арбалет к горлу.

— Трус! — бросила она в лицо коротышке. — Споим визгом ты всех нас погубишь. Держись рилом со мною. А если я увижу, что ты вновь пытаешься улизнуть, клянусь, не пожалею твою шкуру.

— Может, все-таки, сдадимся? — предпринял Козим еще одну робкую попытку. — Твоя поимка для мага — вопрос времени. Зато, добровольно явившись в замок, ты спасешь жизнь этого глупого варвара.

Ремина кивнула в сторону киммерийца.

— Не смей называть его глупым! Его мозгов хватит на дюжину королевских советников, а благородства и чести побольше, чем у зингарской знати! К тому же, он умеет за себя постоять.

В подтверждение ее слов, Конан, словно нож в масло, врезался в толпу разбойников. Воздух наполнился звоном стали и криками людей Меч варвара с жадным Чавкающим звуком рвал человеческую плоть. В дорожную грязь летели отрубленные руки, ноги и головы.

Ремина и Козим словно завороженные следили за северянином, исполняющим какую-то дикую пляску в плотном кольце врагов. Он так искусно управлялся со своим огромным мечом, что больше был похож на художника, расписывающего фресками стены храма.

Последний враг упал, рассеченный почти пополам, и Конан резко остановился, весь черный от залившей его крови.

Когда карлик и девушка осторожно подошли к варвару, он что-то недовольно мычал себе под нос.

Ремина с ужасом посмотрела на последствия этой кровавой бойни, и ей стало не по себе, но когда она перевела взгляд на Конана, то не смогла удержаться от печальной улыбки. Всем своим видом киммериец напоминал обиженного ребенка, которого сверстники не принимают в свою игру. Девушка с нежностью коснулась его руки.

— Клянусь, что Митра никогда не распахнет небесные врата перед этими псами! Ни одного достойного мужчины! — в сердцах выругался северянин.

— Зато дорога теперь свободна, — захихикал Козим. — Но не расстраивайся, возле ворот замка есть еще стража. Я оценил твой план, киммериец, и нахожу его блестящим.

Копан немного приободрился, зато приуныл карлик. План Конана вдруг стал ему понятен до мелочей. Посмотрев на чудовищных размеров меч, который, словно хворостину сжимал в руке варвар, он с тоской про себя подумал: «Демон, истинный демон! И зачем ты только спустился со своих диких гор?!»

Пытаясь отвлечься, Козим взялся считать пощаженных киммерийцем врагов. Если сложить, то, что от них осталось, получалось не меньше Пяти человек. Карлик нахмурился: из придорожной канавы на него печально смотрели чьи-то мертвые остекленевшие глаза. «Значит шесть», — тяжело вздохнул коротышка и обернулся к Конану. Варвар уже спешил идти дальше.

— Поторапливайся, чего рот раскрыл! — крикнул он на ходу, и карлик послушно поплелся следом.

Козим поморщился: «С какими грубыми людьми меня сталкивает судьба». Но Белух, памятуя о кулаках киммерийца, величиной с наковальню, и готовности варвара не задумываясь пускать их в ход, ничего не сказал.

До городских ворот беглецы добрались без приключений. Старый привратник крепко спал в своей будке.

— Странно, — на ходу поделился своими мыслями киммериец, — это похоже на мышеловку: со всех сторон клетка, но с одной оставлен проход с приманкой. Что ты об этом думаешь?

— Под приманкой ты понимаешь замок, с разбойниками и Яхм-Коахом? Дорога больше никуда не ведет.

Конан хмыкнул и ничего не ответил.

Отсюда их явно никто не ждал, даже магу со всей его предусмотрительностью не пришла в голову мысль, что варвар может попытаться уйти через северные ворота. В горы шла единственная дорога, и вела она прямо в замок Орландо. Вокруг высились неприступные скалы, а за ними Рабирийский хребет, где в это время года перевалы еще дремлют под тяжелыми шапками снега и льда.

Сперва дорога бежала через поля и сады, но вскоре стала круто подниматься в гору и возделанные участки земли отступили, перед дикой мощью голого камня и непролазных лесов. Лунный лик, по временам воровато выглядывающий из-за туч, отражался в широких лужах, разлившихся на дороге. Под башмаками чавкала грязь. Козим устал, его короткие ножки едва поспевали за своими быстроногими спутниками. Но варвар упорно шагал вперед, и карлик боялся заговорить с ним о привале. Однако вскоре силы стали покидать коротышку: он часто останавливался, жадно глотая воздух открытым ртом, чем вызывал неудовольствие на лицах варвара и Ремины. «Попробую зайти издалека, — решил Козим — Заговорю зубы киммерийцу, а там и передохнуть попрошу».

— Конан, ты же бывал в дальних странах, да и повидал, наверно, немало. Рассказал бы чего-нибудь, смотришь, шагалось бы веселей.

— Побереги лучше силы и не растрачивай их на слова, — бросил северянин через плечо.

Козим хотел что-то добавить, но не успел.

Киммериец остановился, и следовавший за ним карлик уткнулся носом в штанину варвара. Конан поднял руку, призывая к тишине, и показал вперед. Дорога вскарабкалась на вершину Горы, разрезанного пополам узкой расщелиной, настороженной точно капкан. Вход и выход из этого каньона охраняли человек десять разбойников. Для надежности дорогу перегородили здоровенным бревном, водрузив его на две колоды.

Другого пути не было, отвесные кручи нависали здесь прямо над головой, словно стены исполинской башни, упирающейся в звездное небо. Северянин спиной чувствовал их ледяное дыхание. Численность врага не смутила варвара.

Вдоль всего каменного прохода ярко горели костры, а за спинами некоторых головорезов киммериец заметил луки. Конан поморщился — их нашпигуют стрелами до того, как они вступят в бой. Требовалось срочно что-то придумать.

— Привал. У кого есть идеи? — скрестив по-турански ноги, варвар устроился прямо на обочине под высоким густым кустарником. Козим долго разглядывал узкую каменную кишку, потом решительно замотал головой:

— Я туда не пойду! Конан, а может, сдадимся? Прислушайся к голосу разума.

— С тобой все ясно. Сейчас я этому «голосу разума» вырву язык! Ремина?

Девушка передернула плечиками и беспомощно посмотрела на киммерийца. Конан поймал ее взгляд, вздохнул, и ободряюще подмигнул в ответ. Он снова перевел взгляд на Козима и чему-то ухмыльнулся. Карлику ухмылка, совсем не понравилась и, предчувствуя нечто недоброе, он заворчал:

— Что ты задумал, кровожадный варвар? Я заранее — против!

Конан с сожалением вздохнул и положил ладонь на рукоятку меча. Коротышка мигом отполз на несколько шагов и заскулил оттуда уже более сговорчивым тоном:

— Разумеется, я против неправильных предложений. Но твои, наперед это знаю, к таковым, естественно, не относятся. Говори, чего ты от меня хочешь.

Конан понимающе покивал головой, легко поднялся на ноги, и пересел поближе к Козиму. Он склонился над ухом карлика и что-то быстро ему зашептал.

Когда до коротышки дошел смысл сказанного, он чуть не подскочил от возмущения.

— Это просто другой способ меня убить! Конан, если тебе меня не жалко, ради светлых богов, пожалей хотя бы ее. Она же верит каждому твоему слову. Простота человеческая! Короче говоря, я не собираюсь идти на верную смерть.

Если желаешь, можешь снести мне голову прямо здесь.

Северянин без колебаний потянул меч из ножен. Козим протестующе замахал руками, мысленно проклиная варвара, понимающего все так буквально.

— Постой, постой. Я подумал, что, возможно, твой план все-таки может сработать.

Жалобно кряхтя, карлик с трудом поднялся. Конан одобрительно кивнул, будто и не сомневался, что Козим справится с порученным делом, а сам обернулся к девушке, намериваясь и ей рассказать о своем замысле.

Кривой Коготь, поставленный во главе отряда, что охранял проход в горах, прикрикнул на дремлющего разбойника:

— Не спать. Шрам сказал, что этот варвар хитрее сотни гиен. А уж сильнее — точно. Нужно убить его раньше, чем он окажется среди нас.

— Э, тут ты явно преувеличиваешь. Чтобы какой-то шакал посмел грозить «волку»?! Шрам, наверное, пошутил, а ты воспринял слова всерьез.

Кривой Коготь потряс кулаком.

— Ты можешь себе представляешь шакала, который глотку Степняку перегрыз?

— Как это?! — раздались выкрики со всех сторон. — Степняк что же, мертв?

Коготь утвердительно кивнул в ответ.

— Да, благодаря собственной глупости. Не следует недооценивать противника. Кто-нибудь из вас хочет последовать за Степняком в места, что находятся за облаками?

Разбойники потупили глаза.

— Нет? Я так и думал. Тогда слушайте: первое, не спускать глаз с дороги — варвар может явиться в любой момент. Второе, как только заметите что-нибудь подозрительное, не пытайтесь геройствовать, поднимайте тревогу и зовите меня.

Вожак разбойников подождал немного, и, убедившись, что приказ его понят и принят к исполнению, направился проверять сторожей на выходе из ущелья. Его не напрасно выдвинули на должность десятника, будучи аккуратным и исполнительным, он считал, что в любом деле, в том числе и лихом, никаких мелочей не бывает. Именно такой подход, по его мнению, являлся залогом успеха. Налеты и засады, осуществляемые под его началом, всегда заканчивались благополучно, и разбойники с радостью подчинялись его приказам. Он нашел старшего среди лучников и спросил:

— Филин, все твои люди на местах?

— Ждут не дождутся, когда варвар появится.

— Хорошо, но, все равно, проверяй их время от времени.

Коготь пошел вдоль костров. Бревно, что покоилось на деревянных колодах, загораживая проезд, было насквозь изъедено жучком. Разбойнику это не понравилось.

— Почему бревно раньше не заменили? Один удар — и от него только щепки останутся. Свист!

— Да, командир, — из темноты с готовностью вынырнул здоровенный громила.

— Немедля найди замену этой трухе. Возьми Щеголя себе в помощь.

И в этот момент подал голос кто-то из лучников:

— Коготь, там, на дороге появился кто-то, кажется, сюда идет.

— Варвар? — разбойник с лязгом вырвал меч из ножен

— Непохоже. Скорее, ребенок.

— Откуда посреди ночи здесь может взяться ребенок? Смотри лучше!

Не выдержав, Коготь сам подошел к изгороди. По дороге и в самом деле двигалась маленькая фигурка. А за ней, еще две, бредущие точно во сне, с опущенными на грудь головами.

— Лучники! — срывающимся голосом рявкнул главарь.

— Эй! Эй! — закричал маленький человечек, шагающий впереди этой странной процессии, призывно размахивая руками. — Не стреляйте, это я, Козим!

— Точно Козим! — радостно воскликнул луч-пик. — Козим, как это ты решился выйти в такую темень?

Среди разбойников послышались смешки.

— Может, ты тоже хочешь стать воином?! Покажи нам свой меч! Где ты прячешь его, в штанах?

Теперь уже смешки перешли в хохот. Козим, не отвечая на насмешки, вступил в круг света, отбрасываемого костром, и дернул рукой.

— А ну, шевелитесь, сонные мухи! — раздался в воцарившейся тишине его резкий голосок. — Вперед!

Тотчас из темноты выступили две фигуры. Разбойники от удивления раскрыли рты. Одна принадлежала баронской дочери, а вторая — тому самому варвару, о котором в последнее время шло столько разговоров. Но больше всего их поразило не это, а ремень, петлей охватывающий шеи беглецов, конец которого карлик крепко держал в руках.

— Козим, что все это значит?! — сурово спросил Кривой Коготь, выдвигаясь на первый план.

Коротышка сложил на груди руки и с важным видом произнес:

— Господин маг изволил наложить чары на этих преступников и отправить со мною в замок. Не сомневайтесь, можете пощипать девчонку или дать пинка здоровенному варвару. Они не укусят, — с уверенным видом предложил Козим, не замечая испепеляющих взглядов Ремины и Конана.

Разбойники вылезли из своих укрытий, поглазеть на такое чудо. Кто-то нервно хихикнул. По ватаге головорезов пробежал подозрительный ропот, но вслух протестовать никто не решился.

Вокруг мага давно сложился ореол всемогущества, мало ли что пришло ему в голову на этот раз. Весело скаля зубы, разбойники молча смотрели, как Конан и его спутница, словно лошади в поводу, покорно подошли к заграждению.

Один из громил протянул было руку, намереваясь цапнуть Ремину пониже спины. Но его сосед вовремя остановил приятеля.

— Ты что, хочешь, чтобы маг превратил тебя в червяка? Хоть волос упадет с девчонки, и всем нам несдобровать. Лучше выколи глаз северянину.

— Ну уж нет! — попятился разбойник, напуганный зловещим посулом соседа. — Пусть жрец сам разбирается с ними.

Заподозрил неладное один лишь Коготь.

— Козим, а почему вы идете пешком, неужто господин маг не дал вам лошадей? И почему у пленников не забрали оружие?

Тут разом все загомонили и угрожающе придвинулись ближе. Руки потянулись к мечам. У карлика затравленно забегали глазки, но он быстро нашелся с ответом:

— А ты что думал, Коготь, я его буду нести?! Пусть варвар сам тащит свою игрушку, у него плечи шире. Что же касается лошадей, так в городе нам они, вроде, и ни к чему были, а потом маг ваших велел забрать. Хотите, представление покажу, вот, смотрите! Эй ты, верзила, убери-ка это бревно, а то мне нагибаться неохота! — приказал коротышка, хотя мог пройти под бревном, не задев его даже макушкой.

Последняя фраза относилась к киммерийцу. Конан старался, как мог, изображая пустые глаза и поступь каменного истукана. Он молился богам, чтобы у Ремины тоже все получилось. Девушка и в самом деле держалась молодцом, и лишь однажды не выдержала, и тихонько ойкнула, когда командир разбойников спросил карлика о лошадях. Услышал ли кто этот вскрик, северянин не знал, но сейчас пришла его очередь играть свою роль.

Походкой подгулявшего дровосека Конан приблизился к гигантскому бревну, которое разбойники тащили сюда вшестером, и ухватился ручищами поперек ствола. Мышцы вздулись буграми на голой груди северянина, на руках проступили натянувшиеся струны жил. Коготь ошибся, дерево хоть и трухлявое, как губка напиталось водой, и было тяжелее живых собратьев. Зрители затаили дыхание, удивляясь силище варвара. И вот, на глазах у изумленных разбойников исполинское бревно нехотя приподнялось на ладонь. Конан сделал с ним шаг, перехватил ствол поудобнее и медленно понес к обочине. Зрители взорвались громкими криками, приветствуя победу киммерийца. Но больше всего восхищенных возгласов досталось на долю довольного коротышки.

— Сколько вам нужно лошадей? — обратился к Козиму Коготь, тоже находясь под впечатлением от увиденного.

— Мне одна, — хвастливо ответил карлик. — А эти пусть пешком идут, будут знать, как от нас бегать.

Ответ коротышки вызвал новый шквал одобрительных криков.

— Свист! — громко позвал вожак. — Отдай ему своего серого.

— Но, командир!.. — запротестовал гигант.

— Отдай, возьмешь себе другого.

Через некоторое время Свист подвел к Козиму старого смирного мерина, помог карлику забраться в седло.

— Может охрану с тобой отрядить? — с сомнением спросил главарь, провожая пленников до дальних костров.

— Да ни к чему. Они такими смирными будут, пока маг заклятия с них не снимет, — на ходу сочинял коротышка. — До встречи, Коготь. Ну, пошел!.. — нарочито громко крикнул Козим, чтобы слышали его все. — Да нет же, коняжка, это я не тебе, а варвару!

За спиной беглецов разбойники дружно заржали. Но коротышка даже не оглянулся, торопясь уйти от заставы как можно дальше.

Когда разбойничьи костры скрылись за вершиной горы, Конан с огромным удовольствие сбросил с шеи ремень, и помог снять петлю баронессе.

Притихший Козим уткнулся носом в конскую гриву, и боялся взглянуть в сторону северянина, пока тот сам к нему не подошел.

Несколько мгновений варвар пристально приглядывался к коротышке, и маленький человечек тысячу раз успел за это время проститься с жизнью…

Но тут Конан широко улыбнулся и хлопнул карлика по плечу.

— Хорошая игра, — похвалил киммериец, и с трудом верящий в собственное спасенье Козим, робко улыбнулся в ответ.

— А я бы все-таки проучила этого наглеца! — с обидой бросила Ремина.

— Ты тоже, госпожа моя, вела себя достойно, — примирительно молвил северянин. — Давай-ка, я помогу тебе подняться в седло. А ты подвинься!

— Что?! — взвился коротышка. Такого оскорбления он стерпеть не мог. — Чтобы я, мужчина, ехал позади женщины?!

— Невелик мужчина, — повысил голос Конан. — Впрочем, если желаешь, можешь бежать следом.

Коготь понял свою ошибку, когда беглецов уже след простыл, и подтолкнул его к этому Свист, рассуждавший сам с собой вслух:

— Хозяин в замке, а Козим по его приказу серого моего увел… Колдовство!

— Стой! — не своим голосом завопил вожак. — Коней седлать! Задержите карлика, он надул нас!

«Как же я мог забыть, что еще днем маг проехал по дороге в замок! Все этот проклятый коротышка! Ловко он дыму в глаза напустил, а я, дурак, и уши развесил. Ну, погоди! Далеко вы на мерине не уйдете!»

Разбойники со всех ног бросились выполнять приказ, и уже через несколько мгновений лихая погоня галопом неслась по дороге, разбрызгивая лужи копытами лошадей. Вперед вырвался отряд из пяти человек, оставив далеко позади своего командира, раздираемого яростью и досадой.

Конан первым почувствовал близость погони. Он намеренно отстал, хлопнув серого жеребца по крупу, чтобы тому бежалось веселей, и, оставшись один, приник ухом к земле.

«Человек пять, не больше», — с облегчением подумал он.

Варвар встал посреди дороги, не торопясь, достал меч и ласково, словно любимого пса, погладил его рукой.

Когда перед северянином оказался первый разбойник, Конан заорал так, что от его крика, казалось, рассыплются вот-вот горы. Конь, вихрем вылетев из-за поворота и неожиданно столкнувшись с человеком, ревущим как раненый бык, поднялся на дыбы, сбросив со спины седока. Прежде, чем разбойник пришел в себя и смог подняться, меч киммерийца опустился на его голову.

И только тут появились остальные преследователи. Конан отвел для удара меч, и бросился на бандитов. Разбойники растеряно взирали на случившееся у них на глазах чудо освобождения варвара от магических чар. Им толком ничего не объяснили, просто приказали догнать беглецов.

А северянин зря времени не терял. Он разрушительным штормом ворвался в их ряды, и меч его завертелся с быстротой гончарного круга. Одним неуловимым движением варвар сразил сразу двух негодяев. Оставшиеся в живых пытались кривыми саблями с разных сторон достать киммерийца. Но кони не слушались седоков, кусали и грызли друг друга. За несколько ударов сердца схватка для разбойников превратилась в бесславный конец. Один бандит, нещадно нахлестывая лошадь, бежал с поля битвы, бросив оружие. Его менее удачливый приятель, запутавшись ногой в стременах, безжизненно волочился за своим скакуном.

Конан спрятал меч, поймал пару лошадей и, не касаясь стремени вспрыгнув в седло, рысью направился догонять своих спутников.

Яхм-Коах от ярости сжимал и разжимал кулаки.

— Как это, покинули город? А кто меня уверял, что в Овражке они надежно заперты?! Болваны! Ни на кого нельзя положиться. Проклятье!

Маг дунул на пламя факела, и уродливая физиономия Шрама тут же исчезла.

Чародей откинулся на спинку кресла и сосредоточился на мышцах лица, постепенно напрягая их. Когда напряжение достигло предела, он резко расслабился. Потом, подобным же образом расслабил мышцы шеи. Покончив с этими упражнениями, маг подошел к треножнику и благоговейно снял с него статуэтку Зверя.

Установив ее перед собой, Яхм-Коах закрыл глаза, и задумался. С одной стороны, использовать сейчас магию, было весьма рискованно. С другой — если девчонка встретится с людьми герцога, риск окажется непомерно выше. Нет, этого допустить нельзя. Нужно во что бы то ни стало перехватить беглецов по дороге.

Шрам, там, в Овражке, наверняка догадался снарядить погоню. Но поиски могут затянуться, а времени почти не осталось. Маг нахмурился. А что, если Шраму помочь? В замке находится до полусотни разбойников, прошедших ритуал посвящения. Что если оборотней бросить навстречу? Беглецы окажутся в мышеловке… Лицо Яхм-Коаха прояснилось.

Да, пожалуй, это — идея! Оставить десяток головорезов в замке, на всякий случай, присмотреть за посланцем герцога, а остальных спустить с цепи. Жаль, не смогу участвовать в этой охоте. Приняв решение, черный маг целиком сосредоточился на статуэтке.

Кривой Коготь никогда не чувствовал себя таким униженным. Провели как мальчишку!.. И кто?! Коротышка-Козим и какой-то варвар! Позор! И словно мало этого, северянин играючи прикончил его лучших людей, лошадей увел и выставил его на посмешище остальным.

Кривой Коготь с остальными примчался к месту битвы, когда луна уже закатилась на макушку неба. Голова раскалывалась от бешеной скачки, точно три дня не вылезал из таверны. Оглядевшись, он увидел «бешеных», снующих среди трупов его людей. Вскоре к ним присоединились и другие разбойники под командованием Шрама. Коготь с усилием спрыгнул с землю, вытер пот по лицу, тонкими струйками стекавший по вискам, и на подгибающихся ногах подошел к Шраму.

Главарь шайки, не слезая с коня, презрительно смотрел на десятника, сквозь тонкий прищур глаз.

— Убей меня, только так я смогу искупить позор! — непослушный язык приставал к гортани, и слова эти Когтю дались с трудом.

Шрам зло ощерился:

— Если я буду убивать всех, кого провел киммериец, мне придется вырезать половину «волков». Другую — за меня уже уложил этот варвар. Подотри сопли и возьми себя в руки, ты сегодня не первый. Я всю ночь иду по трупам наших людей. И Конан мне ответит за это.

Кривой Коготь закусил губу и, сжав до боли кулаки, процедил:

— Дай мне возможность отомстить. Отправь за ними в погоню.

— Вот это другое дело. Теперь я слышу слова мужчины. Ты отправишься не один. Возьми с собой десять, нет, двадцать клинков.

Коготь зловеще улыбнулся, даже Шраму стало жутко от этой улыбки.

— Клянусь, что или принесу голову варвара, или сложу свою.

Разбойники, толпившиеся рядом, притихли. Много лет зная одного из своих вожаков, они хорошо представляли цену произнесенной клятвы и не сомневались, что оно так и будет.