Заклинатели

Глава 1, в которой тьма разгоняет пламя

Жаркое солнце закатывалось за громаду дворца, бронзово-красной горой нависающего над площадью. Кайл вздохнул с облегчением, когда остервенелые августовские лучи перестали обжигать его лицо и шею. Он отёр пот и болезненно поморщился: кожа стала горячей и воспалённой. Нужно будет приложить травяной компресс.

День тянулся тягостно, как патока. Кайл думал, всё пройдёт быстрее, без лишних слов и движений. Чего возиться, напялил старик корону – и готово, и по домам. Но, кажется, все, кроме Кайла, наслаждались неспешностью и зрелищностью торжества.

Сначала какой-то звонкоголосый юнец читал бесконечную и напыщенную речь о новых временах, наступающих в Королевстве, – несомненно, текст составили сами Магистры и они же указали юнцу, какие слова стоит произносить с нажимом, а где следует делать паузы. Кайл едва не вывихнул челюсть, зевая, зато простолюдины на нижних трибунах и те, кто просто толпился на площади, слушали, замерев. Наверняка они половину не услышали, а другую половину не поняли, но мудрёная и, по сути, пустая речь произвела впечатление.

К разочарованию Кайла, одной речью дело не ограничилось. Чтобы не слишком утомлять и как-то развлечь народ, на сцену поочерёдно выходили певцы, поэты, акробаты и жонглёры. Поток артистов не иссякал, народ ликовал, а Кайлу казалось, что этих чудаков сюда согнали со всего Королевства, потому что за всю жизнь он не видел сразу стольких людей, умеющих петь, играть на музыкальных инструментах, глотать зажжённые факелы и Преисподняя знает что ещё вытворять.

Виро тоже был поглощён зрелищем. Его обычно скептически сощуренные глаза светились полудетским восторгом, он весь подался вперёд, едва не вываливаясь в соседний ряд. Кайл наблюдал за ним с нескрываемым презрением: занимает солидный пост при Библиотеке, а ведёт себя как крестьянский мальчишка!

Трибуна вельмож пестрела и сверкала, как шкатулка с драгоценностями. Министры, мелкие градоправители, начальники ведомств и старосты крупных посёлков, приглашённые на коронацию, нацепили все самые яркие наряды, а их жёны, стремясь подражать столичной моде, навесили на себя безвкусные безделушки, намалевали губы алым и нарумянили щёки.

Но взгляд Кайла неизменно возвращался к противоположной трибуне, той самой, где восседал человек в чёрном плаще из дорогого переливающегося бархата. Стоило посмотреть туда – и сердце взволнованно щемило, ожидание чего-то неизвестного колыхалось в груди, а пальцы холодели, несмотря на изматывающий зной.

Внимательно оглядев толпу, Кайл насчитал ещё четыре фигуры в похожих тёмных плащах, с натянутыми на головы капюшонами. Волнение нарастало, постепенно закипало в нём, и голоса очередных певцов, завладевших вниманием публики, доносились до Кайла невнятно, будто из-под толстого слоя ваты. Он то и дело ощупывал сумку, поглаживал выпуклые бока банок с порошком и бросал взгляды на сумку Виро: помнит ли этот олух, какая на них возложена ответственность?

– Эй, Виро. – Кайл пихнул его в бок. Виро неохотно оторвался от зрелища и сморщил нос. – Как ты думаешь, вон тот тип в плаще – опасен? Может, стоит подобраться к нему поближе?

Виро сощурился, вглядываясь туда, куда показывал Кайл. Певец на сцене закончил выступление, выдав особенно высокую ноту, и зрители зашумели: кто недовольно, кто одобряюще. Виро пожал плечами.

– Да ну. Обычный богач. Одежда дорогая, сразу видно, ну а капюшон… Да кто его знает. Может, от солнца прячется. А может, не хочет, чтобы его кто-то узнал.

– Всё равно он мне не нравится. От него будто холодом веет, – упрямился Кайл. – Ты помнишь, что у нас в сумках?

– Как же, как же. – Виро махнул рукой. – Заколдованный порошок. Если начнутся волнения – мы тут же разбиваем склянки. Помню, не бойся.

Заверения Виро не придали Кайлу уверенности. Он недовольно фыркнул и принялся обгрызать кожу вокруг ногтя на большом пальце. Дворец бросал на площадь зловещую тень, отливающую багрянцем, и на закате становилось чуть прохладнее. Небо подёрнулось золотым, на востоке зажглась первая тусклая звезда. Кайл на минуту прикрыл уставшие глаза, но перед сомкнутыми веками продолжила кишеть толпа. Он всматривался в собравшихся на коронацию так долго и так пристально, что подозревал, что они будут видеться ему даже во сне.

По площади прокатился раскатистый гул, и Кайл вздрогнул, до боли вцепившись пальцами в сумку. На сцену прошествовали оба старика-Магистра, ропот на трибунах постепенно стих. На площадь опустилась плотная, душная тишина. Кайла снова бросило в жар, волнение усилилось. Он беспокойно привстал со скамьи, но Виро осадил его, потянув за рукав.

Старики заговорили: громко, чётко, по очереди. Снова те же слова о новом витке в истории Королевства, о непростых временах, о том, что Магистры пришли на помощь в самый подходящий момент… Народ молчал и слушал, министры и вельможи важно кивали, господин в плаще замер, как изваяние.

Кайла душило бездействие. Одинаковые слова, нудные формальности, шумные и пустые представления… В крови гудело напряжение, готовое в любой момент взорваться. Вскочить, крикнуть, сделать хоть что-то, чтобы расшевелить затхлое болото! По рукам пробежала дрожь нетерпения. Интересно, что будет, разбей он банки с порошком прямо сейчас? Нет, наверное, не стоит: люди и так вялые, раскисшие и довольные, вдоволь насмотрелись на акробатов, наслушались песен и наелись печёных каштанов. Сонный порошок сделает и без того скучный вечер вовсе невыносимым. Жаль, у него нет с собой шутих. А лучше – револьвера. Пальнуть в воздух, всполошить море ленивых тел, услышать, как они кричат. Увидеть, что они живые, а не бездумные куклы, готовые слушать всё, что скажут им со сцены. После случая с учеником астронома Кайла всё чаще посещали странные, рваные мысли, в которых он умышленно причинял кому-то вред.

– …новому времени – новый правитель. Мудрый и справедливый, надёжный и опытный – Магистр Дивидус, властитель Библиотеки Биунума!

Голос Волхвокса прокатился над площадью, и зрители радостно загалдели. Виро снова подался вперёд, не сводя глаз со стариков на сцене. Кайл тоже оживился. Ему уже хотелось, чтобы всё поскорее закончилось, чтобы небо расцветили фейерверки и можно было спуститься на площадь, размять ноги. А потом – попросить у Магистров заслуженную награду за верную службу.

– Смотри, смотри! – взбудораженно прошептал Виро.

На сцену к Дивидусу и Волхвоксу вышел королевский гвардеец в красно-коричневой форме. В руках он нёс открытый ларец. Кайл догадался, что там хранилась королевская корона.

За спиной послышались возбуждённые возгласы, а ещё дальше, со стороны жилых кварталов – крики. Кайл быстро оглянулся. Малиново-рыжее закатное зарево распускалось на небе, как огромный цветок.

– Да смотри же! – снова зашикал Виро. – Чего ты начал вертеться в самый интересный момент?

Кайл нехотя оторвался от тревожно пульсирующего заката. Дивидус на сцене ждал, когда Волхвокс торжественно водрузит ему корону на седую лысеющую голову. Зрители замерли в благоговейном ожидании.

«Неужели Волхвоксу никогда не хотелось самому стать королём? – подумал Кайл. – Почему он уступает власть другому? Они могли бы даже править вместе. Хотя проще, конечно, убрать выскочку. Отравить или пырнуть ножом за обедом – никто не будет горевать, если дряхлый Магистр вдруг скончается».

Крики послышались громче, явственнее, будто вопящих стало больше и они сбегались сюда с городских улиц. Это не было похоже на пьяные драки или ликование горожан, встречающих нового короля. Люди на трибунах начали приподниматься со своих мест, тянуть шеи, переглядываться. Даже издалека Кайл заметил: Магистры недовольны, что внимание народа переключается на что-то другое.

Оркестр грянул трубами и барабанами, но никто не оценил стараний музыкантов. Шум людских голосов начал заглушать странный зловещий гул, нарастающий с запада. Казалось, гудело само небо, зарево наливалось кровью, не гасло, а разгоралось ярче, жарче, будто солнце задумало повернуть время вспять и снова взойти над городом.

– Почему они так галдят? – сморщился Виро. – Неужели не понимают важность момента? Неотёсанные деревенщины, им выпала честь стать свидетелями коронации, а они…

Кайл дёрнул его за плечо и молча указал в противоположную от сцены сторону. Виро сначала хотел что-то ответить ему, да так и замер с раскрытым ртом, округлившимися глазами уставившись на небо.

Это определённо были не фейерверки. Фейерверки Кайл видел целых пять раз, и они были похожи на астры или георгины, распускающиеся на тёмном поле вечернего неба. То, что сейчас горело на воспалённом небосводе, скорее походило на три ярких костра, зажжённых рукой Всевышнего. Да и само зарево, как понял Кайл, было таким алым не только от закатного солнца. Где-то что-то пылало: неутомимо, нещадно, и красное брюхо неба уже начали перечёркивать курчавые столбы чёрного дыма.

– Всевышний и Преисподняя, – пробормотал Виро, бледнея. – Восстание? Погромы?

Первыми на трибунах завизжали министерские жёны. Подобрав длинные платья и придерживая шляпки, они бросились врассыпную, отнюдь не аристократично распихивая тех, кому не досталось мест на трибунах. Их вопли произвели эффект спички, брошенной в бочонок с порохом: многие повскакивали с лавок и тоже бросились с площади прочь, пропихиваясь через разволновавшуюся толпу. Гвардейцы Авенума и жандармы Биунума ринулись к людям, что-то выкрикивая.

На дальнем конце площади образовалась давка, люди пытались просочиться на узкую улицу, но только бестолково толкались, злились и кричали. Кайл облизнул губы, быстро откусил очередной заусенец и снова обернулся. Костры на небе заполыхали ближе и жарче, тяжёлый запах дыма дошёл и сюда, на дворцовую площадь. Пахло липко, горько, не простым костром, а именно пожаром – тем, что жрёт всё на своём пути, не жалея ни людских домов, ни самих горожан.

Кайл тоже вскочил на ноги. Кровь взбурлила от возбуждения, горячим потоком заструилась по венам, застучала в голове. Наконец-то хоть что-то стоящее! Наконец он чувствует, что живёт.

– Там толкучка! – сообщил Виро, разглядев, что творится. – Тебе не кажется, что…

Кайлу казалось. Дрожа от нетерпения, он сорвал сумку с плеча, нащупал пару банок с порошком и, от души размахнувшись, зашвырнул их во взволнованную толпу. Звука бьющегося стекла отсюда не было слышно, но площадь тут же заволокло ленивым жемчужным туманом. Кайл тут же вынул ещё несколько банок и принялся со злым наслаждением бросать их в разные стороны, замахиваясь широко, метя в спины и головы и радуясь, когда «снаряды» попадали в людей.

С неба раздался противный скрипучий вскрик. Ало-золотой свет заплясал на стенах и куполах дворца, разлился по сцене и площади, окропил лица и одежды. Запах гари заполнил площадь, и слева, из-за высокого здания ратуши с остроконечной башней, показалось огненное чудовище: огромная птица. Кайл на миг замер. Они же в Библиотеке! В Биунуме! Идрис должна выпустить их только завтра, так что же они делают здесь?

Люди не просто кричали. Люди вопили: долго, истошно, громко. Жемчужный туман обволакивал их, и крики постепенно смолкали, движения становились медленными, неторопливыми – горожане будто внезапно устали шуметь и метаться. К запаху гари примешался другой, чем-то похожий на запах пудры, и Кайл тоже почувствовал, как его голова наливается мутной тяжестью, а тело становится неповоротливым и сонным. Он медленно перевёл взгляд на Виро. Тот только что выкинул свою последнюю банку и так же медленно обернулся на товарища. Кайлу показалось, что даже движения огромной огненной птицы замедлились и её сородичи приближались к площади нехотя, не торопясь. Дым клубился над городскими крышами неспешно, стелился по воздуху крадучись, а люди на улицах стали похожими на сонных котов.

Магистры куда-то исчезли, оркестр собрал инструменты и, спотыкаясь, двинулся прочь. Кайл нашёл глазами трибуну подозрительного незнакомца в чёрном плаще. Тот спокойно сидел, откинув наконец капюшон, и, казалось, огненные птицы ничуть не пугали его. Кайл почувствовал обжигающую злость. Если это – тот самый демон из замка, то ясно, что он как-то заставил птиц покинуть клетки и броситься на город.

Все три крылатых чудовища достигли дворцовой площади, и от прикосновений их крыльев шпили дворца плавились, как свечки. С неба дышало жаром, лошади торговцев и возчиков ржали и вставали на дыбы – медленно, тоже отравленные сонным порошком. Сверху сыпались искры и падали сгустки пламени – птичьи перья, – поджигая лавки лоточников, перекидываясь на одежду горожан. Крыши зданий полыхали – казалось, тоже лениво и сонно. Кайл грузно осел на скамейку, хватаясь за голову, которая вдруг стала такой тяжёлой, что шея клонилась к груди. Перед глазами плыло, мелькало, вспыхивало, в ушах стоял невообразимый шум, сплетённый из птичьих и людских криков, треска горящих строений и далёкого гула, доносящегося со стороны городских окраин.

Одна из птиц пролетела совсем низко, огненное крыло чиркнуло по фасаду здания министерства торговли, и свежевыкрашенная деревянная обшивка занялась легко, как сухая шишка. К шуму примешался треск: шутихи в телегах, приготовленные к празднику, начали взрываться от жара, нелепо посвистывая и бросая россыпи разноцветных искр на брусчатку. Обезумевшие от ужаса лошади ржали и тянули в стороны, волоча за собой телеги с товарами и провиантом. Красное зарево теперь сияло со всех сторон, чёрный дым стелился по воздуху, забивая лёгкие, но из-за проклятого порошка Кайл не мог вырваться из этой Преисподней, ноги налились свинцом, руки безвольно опустились, а в голове бухали молоты. Виро даже не пытался подняться с лавки и глупо моргал, пялясь то на кружащих в небе птиц, то на людей, которые, кое-как передвигая ноги, всё-таки просачивались с площади на улицы.

– Это была плохая идея, – простонал Виро и уронил голову на грудь.

– Нас для этого и взяли, – огрызнулся Кайл. Язык с трудом ворочался во рту. – Начались волнения. Они орали и толкались. Надо было позволить им сорвать коронацию?

– Боюсь, она и без того сорвалась.

Кайл досадливо махнул на Виро рукой и прикрыл сумкой голову, чтобы искры от птиц не летели на волосы. Он хотел спрятаться под лавку, но не мог оторвать взгляда от человека в чёрном плаще.

Тот стоял прямо и совсем не страшился огненных чудовищ. Кайлу почудилось, что глаза человека горят, как звёзды. Незнакомец поднял руки, в огненном зареве сверкнули драгоценные перстни, а потом из его ладоней взвились клубы багрово-чернильного дыма, плотного и будто бархатного, совсем не похожего на тот, который поднимался от горящих строений. Кайл замер, заворожённый зрелищем. «Демон», – пронеслось в голове. Виро тоже во все глаза уставился на нижнюю трибуну.

Птицы сбились в стаю, воинственно покрикивая. Туман сонного порошка, дым горящего города, а теперь ещё и колдовские тёмные клубы заволокли площадь, и искры, сыплющиеся с птичьих крыльев, горели в этом мареве ослепительно ярко. Демон делал руками странные движения, будто ткал эту плотную тьму из самого воздуха, и дым подчинялся, разрастался, окутывал фигуру заклинателя и стелился по площади.

Откуда-то из толпы взвилось ещё четыре дымных столба. Кайл понял, что их наколдовали другие фигуры в тёмных плащах, которых он заметил ранее. Дым слился в одно непроницаемое облако и по мановению кисти демона двинулся в сторону птиц.

Огненные чудовища закричали, заметались над площадью, задевая хвостами и крыльями дворец и другие здания, опаляя и черня их копотью. Глаза птиц лихорадочно засверкали, из клювов вырывались невыносимо резкие и пронзительные крики, от которых болели уши.

Даже если бы Кайл захотел, он не смог бы оторвать взгляд. Было в высокой стройной фигуре, в движениях бледных рук что-то настолько притягательное и завораживающее, что ни о чём другом не хотелось думать. И от демона, и от его дымной тучи веяло властью, силой, необъяснимой манящей мощью. Кайл уже видел что-то похожее в тот день, когда произошла неразбериха в ресторане около Библиотеки, и тогда ему было жутко до дрожи в коленях. Но сейчас ему казалось, что это колдовство – другое, оно защитит и его, и всех вокруг. Несомненно, опасное, могущественное, но всё равно другое.

Умели ли Магистры так колдовать? И где они сейчас? Почему не разгоняют птиц, не тушат пожары? Не успокаивают горожан? Гвардейцы тоже оказались под чарами сонного порошка и грудились безвольно у сцены – от стражей сейчас оказалось мало толку. Что-то подсказывало Кайлу, что Дивидус и Волхвокс не смогли бы сотворить ничего подобного, принеси им сборщики хоть целую сотню мешков, набитых звонкими склянками с магией.

Дымовая туча разбухла, искрясь мелкими тонкими проблесками молний. Птиц будто заворожили, они глупо метались по кругу, не в силах вырваться и улететь дальше в город. Колдовская туча устремилась ввысь, к птицам. Кайл открыл рот: птицы созданы из Священного Всполоха, он же уничтожает магию! Они просто сожрут тучу и станут только сильнее! Надо предупредить демона. Кайл медленно, пытаясь сопротивляться действию порошка, двинулся к лестнице, чтобы спуститься с трибуны. Виро разволновался ещё сильнее.

– Кайл! Что ты задумал? Ты куда?

– Швырни чем-нибудь в того, в плаще, – посоветовал Кайл. – Он же только раскормит птиц, и тогда всему городу полыхать, как грешникам в Преисподней.

Виро вяло, неуклюже пошарил под лавкой, но не нашёл ничего, что можно было бы кинуть. Кайл фыркнул и махнул рукой.

В следующий миг небо взорвалось истошными криками трёх птичьих глоток. Искры посыпались дождём – Кайлу и Виро пришлось перекатиться под лавки, превозмогая сонную медлительность. Туча устремилась на птиц так решительно, будто была живым существом. Тьма окутала огненных существ, и их свет погас, на площади стало неожиданно темно. Крики стихли.

А ещё через мгновение туча сомкнулась, сжалась в комок, и из самого её сердца раздался грохот, напоминающий раскат грома. Снова вспыхнул свет, дождь искр и огненных перьев полился на площадь. «Вот и фейерверк», – заторможенно подумал Кайл. Искры прожигали чёрные дыры в скамьях и одежде тех, кто не успел спрятаться. Кому-то попало на кожу – люди вскрикивали: кто от боли, кто от страха, кто от удивления. Искры падали на брусчатку и гасли, таяли, будто первый несмелый снег.

Туча рассеялась, растворилась в воздухе. Вместе с ней растаяли и последние огненные всполохи. Небо над дворцовой площадью стало чистым, и только остатки сонного марева да дым городских пожаров говорили о недавнем происшествии.

Птиц не стало. Кайл не мог поверить глазам: туча уничтожила этих тварей? Как? Магия поборола то, что призвано бороться с магией? Он хотел взглянуть на демона, но того и след простыл. Никого в тёмных плащах не осталось на площади, люди стряхивали остатки оцепенения, приходили в себя и удалялись по улицам.

Виро выполз из-под лавки, ещё более взъерошенный, чем обычно.

– Чего это было?

– Сам не понял. – Кайл откусил кусочек ногтя, не замечая, что прихватил кожу до крови. – Монстры подохли. Туча их убила. Вроде того.

– Ну и дела, – выдохнул Виро.

Кайл был с ним согласен. Они осторожно спустились с трибуны на опустевшую площадь. Небо над ними мигало тусклыми огоньками, по бокам озаряемое багрянцем пожаров. Крики продолжали раздаваться с городских окраин: должно быть, птицы успели нанести приличный ущерб столичным улицам.

Коронация состоялась, но определённо прошла совсем не так, как мыслили старики. Кто выпустил птиц? Не сам ли демон из Чёрного Замка? Тогда зачем он защитил от них стольких людей? И куда потом делся? Кайл не мог всего этого понять. В его груди бушевало пламя – не пламя злобы или возбуждения, а пламя восторга. То, как ловко демон наколдовал этот магический дым, то, какая сила исходила от его фигуры, поразило Кайла настолько, что Магистры с их собранной в склянки магией казались просто детьми, заигравшимися в волшебников.

Он ещё постоял немного, пытаясь отыскать хоть что-то, оставшееся от демона, но на площади валялись только оброненные листки приглашений, перчатки, веера, перья с дамских шляпок – и ничего, что могло бы подтвердить, что странный человек в плаще действительно присутствовал на коронации.

Кайл разочарованно вздохнул и пошёл за Виро, искать Магистров.

Сил у Лиссы давно не осталось, но запах гари она чувствовала отчётливо. Сердце ускорило бег, разгоняя по венам застоявшуюся кровь. Вечер уже вполз в окно, погрузив комнату в сумрак, но сейчас ей начало казаться, будто на полках с фигурками животных пляшут отблески далёкого пламени.

За дверью послышались спешные шаркающие шаги, и в комнату ввалилась старая ведьма. Её глаза беспокойно бегали, крупные скрюченные руки подрагивали. Она скользнула по Лиссе равнодушным взглядом и принялась собирать в подол фигурки сов – издельцы.

– Что там? – прошептала Лисса.

Старуха на миг замерла, будто вспомнив о пленнице, и медленно обернулась.

– Город горит, девка. Ухожу я.

Лисса испуганно всхлипнула. Старуха уходит – а как же она?

– Извини, – бросила ведьма. – Я думала, он придёт и наградит меня за то, что я тебя нашла. Но, видно, не успеет. Не могу тебя взять с собой, бежать надо быстро. Первый Волшебник за тобой присмотрит.

Старуха быстро очертила пальцами над Лиссой восьмёрку и, подхватив с полок ещё несколько фигурок, резво потопала к выходу. Дверь хлопнула.

«Вот и всё», – подумала Лисса.

Пожар шагал по городу, перелетал с крыши на крышу, с фасада на фасад, и здания, почти все на этой улице деревянные, занимались быстро, как спички. От дыма становилось трудно дышать, люди кричали, обрушались балки и коньки крыш. Лисса не видела ничего, что происходило снаружи, и от нарастающего жара, криков, звуков, отблесков и запахов становилось ещё страшнее. Страх сжимал горло, давил на грудь, и Лисса поняла, что задыхается.

Совсем одна, и никто не знает, что она здесь. Оставлена на верную погибель. Чтоб Преисподняя забрала эту старуху! Слёзы злости затуманили взор, и Лисса зажмурилась, чтобы не видеть, как кровавое зарево ярче и ярче заливает её тюрьму.

Не будет больше дома. Не будет Птичьих Земель, мамы, свадьбы, Мела, ничего. Скоро будет ещё страшнее, ещё жарче, и Лисса взмолилась, чтобы Первый Волшебник был к ней милостив и позволил ей задохнуться от дыма раньше, чем огонь доберётся до дома.

Отчаяние и гнев вырвались глухим рыданием. Отчего жизнь была к ней так несправедлива?! Почему именно её нашла эта сумасшедшая старуха? Кому хотела отдать? Если бы что-то было способно её спасти, она бы ухватилась за эту возможность обеими руками, вцепилась бы зубами… Но даже руки не слушались, налитые ватной слабостью от ведьминых зелий. Зато воспоминания, как назло, ярким хороводом плясали в голове. Родной дом, посиделки с подругами у костра, богатое убранство замка, хитроватая улыбка Мела, пушистый кот Алиды, праздники в Птичьих Землях…

Лисса облизала сухие губы. Взгляд упал на что-то светлое, лежащее на полу у стула с её одеждой. Перо Мела! Пересилив себя, Лисса опустила руку и отчаянно потянулась за пером. На лбу выступила испарина, но она стиснула зубы и вытянулась из последних сил. Пальцы царапнули пыльный пол, сомкнулись на белом пере. В груди что-то отозвалось слабой дрожью, будто запела тонкая, туго натянутая струнка. Лисса затаила дыхание, прислушиваясь к полузабытому ощущению. Ну конечно!

Она сжала перо в кулаке, притянув руку к груди, и постаралась сосредоточиться на робком чувстве в груди, мысленно нащупать струну и заставить её откликнуться звонким голосом. Получилось плохо. Силы таяли, иссушая измученное тело и воспалённый разум. Дым уже стоял в комнате горькой завесой, и Лисса зашептала слова старого заговора, всплывшие в памяти.

Струнка в груди напряглась, прислушиваясь.

Струнка зазвенела, как тронутый умелыми руками инструмент, отозвалась на слова заговора. Лисса шептала и шептала, повторяя четыре строчки, запинаясь, срываясь на хрип. Из глаз покатились слёзы: то ли от едкого дыма, то ли от жалости к себе.

Сила в груди налилась, запела. Лисса и не подозревала, что в ней осталось что-то настолько живое. Все её чувства, все её мысли теперь были обращены только к этой тонкой серебряной ниточке, единственному, что могло её спасти. К спящей магии, которой был наделён каждый житель Птичьих Земель.

Лисса не слышала ничего, не видела, не чувствовала запаха дыма, сгущающегося вокруг. Всё её существо сосредоточилось в одной пульсирующей точке, вытянулась в струнку, робко звенящую от слов. Она уже не произносила заговор вслух: шептала одними губами, запинаясь, путая строки. Но струна в груди продолжала звенеть, впитывая последние силы.

Магия всколыхнулась, судорога изогнула тело Лиссы, и она со вздохом опустилась на чёрное дно, туда, куда не долетал ни один звук, не доходил ни один запах.

Лисса замерла на кровати, почти не дыша, и так и не увидела, как по ветхому старухиному дому пробежала волна серебристого сияния. Перо в её руке растаяло серым пеплом.

Пожар бушевал в Авенуме, но невзрачную избушку огонь теперь обходил стороной.

Глава 2, в которой травница и астроном сбегают из замка

Решение родилось сразу, едва прошло первое потрясение. Три огненные точки угасли на горизонте, растворились в сумеречном небе, и только мерзкий запах гари – крыша и балкон одной из замковых башен всё-таки были немного обожжены – напоминал о том, что страшные огромные птицы совсем недавно были здесь.

Мелдиан полетел к Перинере, чтобы рассказать о случившемся, а Алида бросилась по лестнице вниз. Её подгоняли стыд и желание поскорее хоть как-то помочь, ведь по её вине чудовища полетели в город. Сколько посёлков они сожгут на пути? Сколько людей погибнет в их магическом пламени? И главное: если птицы действительно полетели в Авенум к Магистрам, то и Лисса окажется в опасности! Алида давно обещала Мелу помочь найти его пропавшую невесту, и дальше тянуть просто невозможно.

Она сбежала вниз, промчалась по коридору и свернула на другую лестницу. Алида вскоре запыхалась, но не позволила себе остановиться передохнуть. Первый Волшебник, ну какой же этот замок огромный! Пока выбежишь в сад, сто лет пройдёт. И зачем Вольфзунду понадобилась такая громадина? У него всего-то одна жена и единственный сын!

Наконец ноги вынесли её к главному входу. Алида навалилась на двери и вылетела в сад. Под пологами деревьев и в тени высоких розовых кустов было темно, и Алида испугалась, что слишком много времени потратила на бег по замку. Она подобрала подол повыше и во весь дух пустилась по дорожке.

«Только бы Герт дал нам поговорить наедине!» – взмолилась Алида.

Она бросилась напролом через зелёные кусты сирени, чтобы срезать путь, и возмущённые вторжением птицы порхнули из ветвей во все стороны.

Рич и Герт собирались наблюдать какую-то звезду на закате и в кои-то веки вытащили телескопы в сад, а не стали запираться в душной башне. Алида догадывалась, что они могли быть где-то недалеко от фонтана, там, где деревья не мешают обзору.

Она выскочила из кустов, перепрыгнула через клумбу с хризантемами и остановилась, тяжело дыша. На лужайке, окружённой сливовыми деревьями, стояли Ричмольд и Герт, прильнув к одному исполинскому телескопу, принадлежавшему Вольфзунду: хозяин замка великодушно разрешил гостям пользоваться приборами для наблюдений. Алида нетерпеливо затопталась на месте и кашлянула в кулак, привлекая к себе внимание. Первым обернулся Герт и хлопнул Ричмольда по плечу, заставляя тоже отвлечься. В сумерках бледная кожа Рича будто едва заметно светилась, в волосах сидел крупный вечерний жук.

– Алида?

– Господин Гертарт, пожалуйста… – взмолилась она. Не хватало ещё, чтобы Герт услышал о её плане и рассказал всё Стриксии! Но старший астроном понимающе ухмыльнулся и махнул рукой.

– Иди поговори, я один справлюсь.

Не дожидаясь, пока Рич что-то сообразит, Алида схватила его за локоть и потащила по дорожке в сторону фонтанов.

– Рич, ты мне сейчас очень нужен. Мы срочно едем в Авенум.

Астроном несколько раз моргнул.

– Что стряслось? Ты какая-то странная.

– Магистрат сотворил птиц из пламени, они хотели спалить наш замок, но я отправила их обратно к своим создателям. А Магистры сейчас в Авенуме на коронации, и Вольфзунд там же, а ещё Лисса! Я натравила этих птиц на всех них, ты понимаешь? – Алида яростно откинула волосы со лба и обернулась на Рича. Он не отставал и сейчас смотрел на неё слегка подозрительно, но без издёвки.

– И что мы можем сделать?

– Всё что угодно! Только не оставаться здесь и не сидеть сложа руки! Я тысячу лет назад обещала Мелу найти Лиссу, а теперь из-за меня её могут сжечь птицы!

Рич резко остановился. Алида пробежала по инерции ещё немного, но заметив, что его нет, сжала кулаки и вернулась обратно.

– Алида, подумай. – Рич склонил голову набок. – Сколько твои огненные птицы будут лететь в Авенум? Уж точно быстрее, чем мы сами туда попадём. А наши наставники? Мы оставим их здесь? И сами поедем в горящий город? Зачем? Мы не сможем ничего сделать, никому не сможем помочь. Ты совершила ошибку, отправив птиц в город. Лучше было бы уничтожить их сразу. Или послать к Большой Воде, но подальше от порта, чтобы они никому не навредили…

Алида размахнулась и отвесила ему звонкую пощёчину. Рич ошарашенно поднёс ладонь к покрасневшей щеке и нахмурился. Алида едва сдержалась, чтобы не ударить его ещё разок.

– Рич, как тебе, должно быть, легко! Легко давать умные советы, когда всё уже произошло! Легко указывать на мои ошибки, не так ли? – Алида чувствовала, как утекают минуты, за которые птицы преодолевают расстояние от замка до столицы. Чувствовала, как от нетерпения и бездействия начинает противно зудеть в ступнях и ладонях. То, что Рич не поддержал её сейчас, не разделил её пыла, больно укололо.

– Вот и отлично! – Алида фыркнула. – Раз ты такой умный и рассудительный, сиди в безопасном замке и смотри на свои звёзды! Значит, я еду одна.

Она развернулась и бросилась к замку так быстро, как только могла. Надо найти Анса, попросить у него ключ от кухонного хода, взять кое-что из вещей да хотя бы горсть монет, и оставить записку бабушке, чтобы та не волновалась. Ехать одной не хотелось, но что поделать? Алида искренне рассчитывала на поддержку Рича, но раз так, то и одна справится.

«Как я могла забыть, какой он мерзкий и высокомерный зануда?» – думала она, подбегая к воротам.

– Постой! Алида, прости!

Алида на миг остановилась, сдерживая довольную улыбку, а потом обернулась. Долговязая фигура друга спешила к ней по дорожке.

– Я не пущу тебя одну, – заявил Рич, поравнявшись с ней. – Пусть твоя идея глупа и неосмотрительна, пусть я и не согласен с тобой, но одна ты никуда не поедешь.

Он сурово взглянул Алиде в глаза, и она ощутила, как радость разливается в груди. Щека у Рича по-прежнему была красной, и Алида виновато произнесла:

– Я погорячилась. Ты тоже меня прости.

Не дожидаясь, пока Рич что-нибудь ответит, она отворила двери и шмыгнула в замок.

Пока она бегала за Ричмольдом по саду, уже ощутимо потемнело, и в коридоре стояла непроницаемая чернота. Алида наощупь побрела по коридору к залу, ведя кончиками пальцев по каменной стене. Рич тяжело топал сзади, не отставая ни на шаг, и Алиде льстило, что он всё-таки решил не бросать её.

Ноги наткнулись на что-то мягкое, душераздирающий вопль пронёсся по коридору, и Алида сама закричала от неожиданности. Мягкое препятствие метнулось в сторону, Алида потеряла равновесие и полетела, выставив руки перед собой. Рич обхватил её за пояс, не давая растянуться на полу, Алида неуклюже замахала руками, восстанавливая равновесие, и всё-таки влетела плечом прямо в дверь. Дверь открылась, в коридор полился свет из гостиной, и Алида увидела, как мимо неё метнулась белая пушистая молния.

– Мурмяуз! – воскликнула Алида. – Так это на тебя я наступила? Прости-прости, малыш!

Она вырвалась из рук Рича и подхватила кота, утешительно почёсывая его за ухом и целуя в пушистый лоб.

– На лапку наступила? Бедный мой маленький котик, не злись, пожалуйста, – ворковала Алида над котом, расцеловывая его в щёки.

– Ну вот, а мне пришлось довольствоваться сухим «прости», – буркнул Рич.

– А на что ты ещё рассчитывал? – спросила Алида, чувствуя, что слегка краснеет.

Рич не успел ответить. По залу к ним семенила Элли.

– Элли! – обрадовалась Алида. – Как вовремя! Ты не видела Анса? Нам очень-очень нужен ключ! А ещё бумага и карандаш.

– Довольно странный набор, – заметила служанка. – Зачем?

– Потом всё-всё тебе расскажу, – заверила её Алида. – Пожалуйста.

Элли пожала плечами, но многолетняя служба Вольфзунду, видимо, научила её безропотно выполнять все прихоти хозяев и гостей, не задавая лишних вопросов. Она подбежала к каминной полке, вырвала из маленькой книжечки листок, а в кармане своего фартука нашла огрызок карандаша и передала Алиде.

– Анса я сегодня не видела, – покачала Элли головой. – Позови его, он должен услышать.

– Ладно. Спасибо.

Алида быстрым движением заправила выбившиеся пряди за уши, послюнявила кончик карандаша и принялась корябать записку для бабушки.

«Дорогая бабушка!

Не волнуйся, пожалуйста. Мы с Ричиком ненадолго отлучились в город…»

Алида решила не писать, в какой именно, чтобы Стриксия не волновалась особенно сильно.

«Передай, пожалуйста, Герту, что с нами всё будет в порядке. Мы вернёмся быстро, как только завершим одно дело. Если будет грустно – поболтай с Мелом, он славный.

Алида и Ричик»

– Какой ещё Ричик?! – зашипел Ричмольд, который заглядывал ей через плечо всё время, пока она писала. – Мне что, пять лет?

– Ладно, не ворчи.

Алида густо замазала карандашом две последние буквы имени друга. Получилось не очень аккуратно. Она наспех сложила записку и сунула Элли в руки.

– Вот. Передай бабушке утром. Не раньше! Не вздумай будить её и говорить, что мы куда-то собрались. Вообще ничего такого ей не говори. Тебе я тоже не расскажу, куда мы едем. Всё, спасибо, Элли, мы побежали искать Анса.

Мурмяуз невозмутимо устроился на плечах у Алиды. Наспех попрощавшись со служанкой, друзья побежали по лестнице наверх.

– Я, конечно, ничего такого не имею в виду, – пропыхтел Рич на бегу. – Но как, по-твоему, мы попадём в Авенум?

– На телегах, конечно, – ответила Алида. – Я уже была там, в отличие от тебя, и довольно быстро добралась. Всего-то пару дней пути.

– Пару дней, – фыркнул Рич. – Твои птицы будут всё это время ждать, пока ты не приедешь и не прикажешь им улетать из города?

Алида злобно посмотрела на Ричмольда.

– Что, щека уже не болит?

Он вскинул руки в жесте побеждённого.

Стараясь не шуметь, они поднялись в башню, где находились комнаты Алиды и Стриксии. Алида быстро сбегала к себе, забрала свою многострадальную сумку, которую так и не успела разобрать со времён последнего путешествия. Она заглянула внутрь: кошелёк с монетами и зелья Симонисы были на месте, а больше ей ничего и не нужно, остальное можно будет купить в городе, если понадобится. Алида повесила сумку на плечо и выскользнула в коридор, к Ричмольду.

– Позовём Анса? – предложил он.

– Нет уж, тут мы орать не будем, а то бабушка проснётся, и тогда мы точно никуда не поедем. Давай пройдём куда-нибудь ближе к кухне.

– Собралась стащить еды? – возмутился Рич.

– Ничего подобного! Там есть ход, через который можно спуститься к подножию горы, минуя ту ужасную лестницу. Мы быстро выберемся на дорогу, поймаем попутную телегу и скоро будем в Биунуме, а потом…

– Не хочу тебя расстраивать, но какова, по-твоему, вероятность, что ночью мы быстро поймаем попутку? Да и вообще, это очень спорная задумка. Мы можем попасть в полностью сожжённый город, и какой в этом смысл?

– Смысл такой, что мы хотя бы попытаемся найти Лиссу, если, конечно, она будет жива к нашему приезду. Мел не может перемещаться, он по-прежнему наказан. А вообще, я и сама понимаю, что план не очень, но… Нельзя сидеть и ничего не делать, Рич! Так что молчи лучше. – Алида в досаде махнула рукой и больно закусила губу.

В замковые окна заглядывала синяя бархатистая ночь. Алида снова ухватила Рича за локоть и потащила дальше по коридору, к переходу в другую башню. Светильники на стенах горели мягко, тускло, и Рич то и дело спотыкался, путаясь в ковровых дорожках.

– Не шуми так! – шикнула на него Алида. – Если бабушка узнает, что мы сбегаем в горящий город, то либо умрёт сама от волнения, либо убьёт нас.

– Всё равно узнает из записки, – буркнул Рич. – Скажи честно, ты просто соскучилась по приключениям, я прав?

– Ничего подобного. Приключений мне хватит на всю оставшуюся жизнь, ещё внуки моих внуков будут рассказывать, какая у них была пра-пра-пра… Ну, ты понял. Я не прощу себе, если хотя бы не попытаюсь помочь Лиссе. Она моя подруга, а её жених – мой друг. Я не могу бросить их в беде, Рич. Просто не могу.

– А если уже поздно помогать?

– На всё воля Первого Волшебника, Рич.

Алида произнесла это с горечью, какой не ожидала от себя. Мурмяуз тихонько похрапывал, свернувшись у неё на шее, и его пушистые бока согревали плечи не хуже пухового платка. Друзья перебежали в другую башню и остановились, тяжело дыша.

– Ну, и где твой Анс? – спросил Ричмольд. – С чего ты вообще взяла, что он будет где-то тут? Замок огромный, ключник может быть где угодно. Да и время позднее, маленьким мальчикам уже положено спать.

– Только не маленьким мальчикам, заложившим Аутем Владыке альюдов, – ухмыльнулась Алида. – Спорим, он явится на зов, где бы ни был до этого.

– Никогда не пойму, как это всё работает, – вздохнул Рич.

Алида хотела съязвить что-то насчёт его отношений с чёрной магией, но прикусила язык: если они сейчас поссорятся, то Рич останется в замке, а ехать одной в Авенум ей было страшновато. «Успеем ещё, – подумала она. – В дороге-то он точно никуда не денется».

Алида набрала побольше воздуха и крикнула:

– Анс! Анс, ты где? Нам нужна твоя помощь!

Её голос отразился эхом от стен и утих где-то в конце коридора. Мурмяуз недовольно фыркнул и выпустил когти, намекая хозяйке, что можно было бы так не шуметь.

– Ты уверена, что твоя бабушка не проснётся? – поинтересовался Рич.

Алида завертелась. Слева и справа по коридору были двери, уводившие в гостевые покои. «Неужели в замке когда-то собиралось столько гостей? Ведь и в башнях полно незанятых комнат», – подумала она. Рич присел на пол, вытянув ноги: должно быть, ему до сих пор было непросто подолгу стоять и бегать. Наконец Алида услышала чьи-то лёгкие шаги и обернулась. Немой ключник действительно пришёл на зов.

– Анс! – обрадовалась она. – Какой ты быстрый. Молодец!

Ключник остановился перед ней и вопросительно склонил голову набок.

– Анс, миленький, – затараторила Алида. – Дай нам, пожалуйста, ключ от кухонного хода, через который выходят служанки. Нам очень надо!

Анс подозрительно нахмурился и мотнул головой.

– Ну пожалуйста! Ради Первого Волшебника! Мы же не пленники, нам можно выйти прогуляться. Нам очень надо в город.

Анс поджал губы и положил руку на карман с ключами, будто боялся, что Алида отнимет ключ силой.

– Анс, – Рич поднялся с пола, оправил рубашку и шагнул к мальчику, – мы, наверное, ужасные гости. Встреваем в неприятности, создаём всем проблемы. И тебя вот подняли на ночь глядя и пристаём со странными просьбами. Алида немного не права. Можешь не отдавать ключ. Просто открой нам тот проход, а когда мы уйдём, закрой. Мы очень хотим сделать одно дело, твой хозяин не будет гневаться на тебя за то, что ты нас выпустил. Мы привезём тебе из города что-нибудь. Хочешь деревянных солдатиков?

Анс медленно вытащил нужный ключ из кармана, повертел его в пальцах, потом кивнул, махнул друзьям рукой и побежал к лестнице.

– Как тебе это удалось? – ошарашенно спросила Алида, бросаясь за Ансом.

– Учись добиваться своего не только эмоциями, – довольно хмыкнул Рич.

Они спустились на цокольный этаж, пробежали мимо кухонь и юркнули в тоннель, ведущий к подножию горы. Алида старалась не думать о том, добрались ли птицы до Авенума и сколько деревень сожгли по пути. Она пыталась дотянуться до них сознанием, нащупать яростные птичьи мысли, чтобы попытаться уговорить их лететь на юго-восток, к Большой Воде, но её сил хватало только на то, чтобы услышать вьюрков и варакушек, которые жили в ивах вдоль реки.

Они пробежали по тоннелю так быстро, как только могли. Анс открыл тяжёлую дверь, и Алида от души обняла его.

– Спасибо тебе! Когда мы вернёмся, я обязательно поговорю с Вольфзундом. Может, он сделает что-то для тебя.

Глаза мальчика взволнованно заблестели, на щеках выступил румянец. Он благодарно улыбнулся, и Алида с Ричем выбежали наружу, в мягкую летнюю ночь. Дверь за ними захлопнулась, а впереди темнели болота и вилась светлая лента тропы, восточнее перетекающая в грунтовую дорогу.

– Зря ты обнадёжила мальчишку, – произнёс Рич, когда они преодолели пологий спуск и ступили на тропу. – Не факт, что Вольфзунд будет в восторге от этой нашей вылазки. Да и Лиссу он недолюбливает. Так что вряд ли тебе удастся уговорить его сделать что-то хорошее для Анса.

– Ещё как удастся, – тряхнула головой Алида. Мурмяуз спрыгнул с её плеч и семенил рядом, прислушиваясь к ночным шорохам. – Вольфзунд не такой уж злодей, каким хочет казаться. А уж Мел точно будет вне себя от радости, если мы найдём Лиссу и вернём её в замок.

– Вот именно. Если найдём. Так что ты там говорила насчёт попутных телег?

Алида поджала губы. Ночь стояла тёплая, душная, деревья и травы замерли, не тревожимые ветром, тяжёлый дух поднимался над болотом. Огоньки рыбацких деревень мигали вдали, и у Алиды сжалось сердце, когда она подумала о том, сколько ещё времени они потеряют, если пойдут до Биунума пешком. Где-то поблизости крикнул сыч. Алида завертела головой и увидела упитанную пташку, спешащую по своим делам.

– Сычик! – окликнула Алида. Птица закружила над её головой, мягко шурша крыльями. – Сычик, милый, слетай к дороге, посмотри, не едет ли кто?

Сыч отрывисто ухнул и послушно полетел в сторону дороги.

– Птичья ведьма, – проворчал Рич.

– Не завидуй. – Алида гордо вскинула подбородок. – Всё-таки я умею не только насылать птиц на врагов и на города. Он скоро вернётся и всё нам расскажет. А пока, думаю, нам самим нужно выйти к дороге. Если что, пойдём пешком.

– Если что, то мы возвращаемся в замок и доверяем спасение Лиссы кому-то другому.

– Это кому, например? Рич, посуди сам. Я же говорила, Мел наказан – он не может покинуть замок, ты же знаешь, Вольфзунд слишком о нём печётся. Где находится Лисса, никто не знает, но точно где-то в Авенуме. Вольфзунд мог бы найти её, если бы захотел, но отчего-то он не в восторге от того, что Мел твёрдо намерен на ней жениться. Все её друзья остались в Птичьих Землях, от Диньяны никаких вестей. Кроме нас у неё никого нет. Если есть вероятность, что она ещё жива, то мы должны сделать всё, что сможем. Я обещала.

– Твои обещания могут однажды стоить нам жизней. Ладно, не спорю. Лисса милая девушка, мы не можем её бросить.

– Ты тоже иногда бываешь мил. Например, когда соглашаешься со мной.

Друзья обошли болота по узкой тропке. Темнота полнилась тихими звуками: в небе жужжали ночные жуки, птицы и мыши шуршали в кустах и траве, вдалеке едва слышно журчала река, тёплый ветер шептал в вышине, изредка принося эхо голосов из деревни. Над головой мерцали редкие звёзды в разрывах лиловых облаков. Рич то и дело вскидывал голову к небу, замирая, как олень на водопое. Алида прятала улыбку. Забавно было наблюдать, как её друг открывает в себе новые возможности, и как славно, что он теперь свободен от тёмной магии!

Сыч вернулся довольно быстро. Он крикнул, оповещая о своём возвращении, и спикировал Алиде на голову.

– Какой ты молодец! – всплеснула она руками. – Ричик, ты, конечно, не слышал, но сыч говорит, что по дороге едет запоздалая телега. Мы обязательно должны уговорить возчика взять нас с собой. Сделай лицо подобрее, иначе он решит, что мы разбойники.

Алида покопалась в сумке, достала кусочек маковой сушки и протянула сычу. Птица взяла угощение и улетела, громко вскрикнув на прощание.

В самом деле, довольно скоро на дороге показался силуэт гружёной повозки с красным огоньком фонаря. Алида дёрнула Ричмольда за рукав.

– Смотри, смотри! Что я говорила? Первый Волшебник на нашей стороне, он послал нам этого господина.

– Помнишь, что было, когда мы в прошлый раз решили сесть в экипаж к незнакомцу? – Рич красноречиво махнул на гору с замком. Алида замотала головой.

– В тот раз было совсем иначе! Теперь нам точно нечего терять. Я – птичья ведьма, как ты говоришь, а ты тогда кто? Колдун-астроном? Вряд ли нам стоит бояться одинокого путника.

Она вышла на дорогу и замахала возчику. Лошадь испуганно всхрапнула и остановилась, отказываясь идти дальше. Алида решительно зашагала навстречу. Мурмяуз семенил рядом, в ночном мраке похожий на пушистую луну, упавшую с неба.

– Доброй ночи, – поздоровалась Алида с возчиком. Вблизи она разглядела, что в телеге сложены мешки, испачканные чем-то белым – наверное, мукой.

– Доброй, – настороженно ответил мужчина, недоверчиво вглядываясь в Алиду. Рич стоял на обочине, скромно засунув руки в карманы и ссутулившись, словно старался сделаться совсем незаметным. – У вас что-то стряслось?

– Нам очень нужно в город, – сообщила Алида. – Если вы откажете, нам придётся идти пешком до утра.

– Какое мне дело до того, сколько вы будете идти? – нахмурился мужчина. – Времена сейчас непростые. Ты, может, и безобидно выглядишь, но твой рыжий дружок похож на заправского головореза.

Алида бросила взгляд на Рича и едва не расхохоталась. Тощий и нескладный, с отросшими волосами и в мятой рубашке, он выглядел не грознее щенка. Стерев с лица улыбку, она снова повернулась к возчику.

– Мой друг – учёный, а я – травница. Мы не разбойники, уж поверьте. А ещё у нас есть деньги.

Она хитро сощурилась и указала на сумку. Глаза мужчины алчно сверкнули, он оглянулся на свои мешки и покачал головой.

– Кляча у меня уже не молодая. Товару везу много. Боюсь, не выдержит ещё двоих.

Мурмяуз ловко запрыгнул в телегу и принялся умывать мордочку лапой.

– Троих, – поправила Алида. – Сколько стоит один мешок муки? Мы можем заплатить, чтобы вы оставили его где-нибудь тут. А на обратном пути заберёте.

Она демонстративно достала кошелёк и отсчитала несколько блестящих монет. Возчик почесал в затылке и кивнул.

– Так уж и быть. Полезайте в телегу. Но учтите: если захотите меня ограбить, у меня при себе маговский амулет, купил в лавке у Библиотеки, а там ерунды не продают. На воров и грабителей падёт страшное проклятие, так и знайте.

Алида и Рич многозначительно переглянулись и в один голос заверили возчика:

– Что вы, мы ни в коем случае не покусимся на ваше добро.

Лошадь потащила телегу резво, ветер заиграл в волосах, и Алида порадовалась, что им повезло встретить припозднившегося мельника. Пока всё шло так, как она хотела. Если они не будут останавливаться в гостинице, чтобы отдохнуть, то к следующему вечеру уже окажутся недалеко от столицы. Конечно, многое может произойти за это время, но она надеялась, что сумеет услышать огненных птиц и внушит им убираться подальше от городов.

– Я очень надеюсь, что ты не будешь храпеть, – Алида повернулась к Ричу, который никак не мог удобно устроить свои длинные ноги среди мешков с мукой. – Денег у нас не так много, чтобы снимать сразу две комнаты.

– Мы же ночевали под одной крышей, когда я собирал магию для Вольфзунда. Тогда тебя не заботило, храплю я или нет.

Он с такой силой вцепился в борта телеги, будто боялся, что лошадь вдруг понесётся галопом и он вывалится вместе с мешками на землю.

– Тогда ты делил своё тело с неприятным типом, порождённым тёмной магией. Откуда мне знать, может, настоящий, не-магический-ты храпишь, как паровоз?

Возчик покосился на них через плечо, и Алида прикусила язык. Не хватало только, чтобы их снова арестовали из-за причастности к магии! Хотя вроде бы Магистры уже перестали охотиться на всех, кого подозревали в колдовстве. По крайней мере, так показалось Алиде во время последнего путешествия.

– Она шутит, – обратился Ричмольд к возчику. – Не беспокойтесь, пожалуйста.

Астроном сурово взглянул на Алиду, и она больше не заводила опасных разговоров до самого Биунума.

В город они прибыли, когда поздняя ночь уже начала перетекать в занимающееся утро. На улицах было пустынно и тихо, и Алида даже удивилась, насколько спокойным и умиротворённым выглядит сейчас Биунум. Они расплатились с мельником и поспешили в юго-восточный район города, чтобы успеть на первую общественную телегу, отбывающую в Авенум.

Помимо Алиды, Ричмольда и Мурмяуза в телегу села только пожилая женщина в потрёпанной, но симпатичной шляпке. Алида сразу поняла, что это столичная жительница. Вид у неё был усталый и напряжённый: должно быть, до неё дошли какие-то вести об огненных птицах.

– А больше никто не поедет? – спросила Алида сонного возчика.

– На утренний рейс всегда мало народу. – Он повёл плечом, будто отгонял муху. – Да и говорят разное. Ночью видели зарево, воняло гарью. Что-то сгорело, наверное.

Алида и Рич многозначительно переглянулись. Женщина в шляпке достала из сумки веер и принялась обмахиваться, будто ей вдруг стало жарко.

В утреннем небе гасли последние, самые яркие звёзды. Алида только сейчас заметила, что на востоке небо становилось бледно-бирюзовым, предвещая рассвет, а словно укуталось плотной серой шалью. У неё неприятно засосало под ложечкой. Значит, птицы всё-таки достигли цели несмотря на все её немые мольбы Первому Волшебнику.

Рич осторожно тронул её за плечо.

– Все ошибаются. Я вернул к жизни болотную нежить и помог Эллекену. Ты отправила огненных птиц в столицу. Но главное ведь не то, что мы ошиблись, а то, что будем стараться исправить свои ошибки.

– Что же выходит: двое подростков устроили кавардак в целом Королевстве? – шепнула Алида, чтобы третья пассажирка и возчик не услышали.

– Что-то вроде того, – хмыкнул Рич.

Телега тронулась. Алида свернулась калачиком на дне, подложив под голову сумку. Только сейчас она поняла, как сильно устала за бессонную ночь.

– Когда я ехала в Авенум первый раз – помнишь, ты тогда остался в Библиотеке, – я всю дорогу думала, как было бы здорово, если б ты поехал со мной, – сказала она неожиданно для себя самой.

– Зачем я тебе понадобился?

Рич посадил себе на колени Мурмяуза, который долго обнюхивал его ладонь, прежде чем даться в руки. Алида улыбнулась: раньше кот упорно игнорировал астронома, а сейчас, видимо, решил, что тот достоин его доверия.

– Хотела расспросить тебя о созвездиях, которые сияют над столицей, – пожала плечами Алида. Не рассказывать же, что ей просто хотелось иметь хоть кого-то знакомого рядом, хотелось болтать о всякой ерунде, обсуждать увиденное в пути. Сейчас эти мелочи казались глупыми и незначительными.

– О… – Рич потёр пальцы, будто хотел их согреть. Его глаза засверкали так, будто он снова заложил Аутем Вольфзунду. – На самом деле от Биунума до Авенума не такое уж большое расстояние, этого недостаточно, чтобы сменилась небесная карта. Это значит, что созвездия там те же, что и у нас, кроме одной детали. Герт рассказывал о блуждающих светилах. Их редко можно увидеть, они подходят достаточно близко только через определённые циклы, и погодные условия в это время должны быть идеальные, чтобы светила можно было разглядеть. Мы надеялись разглядеть Форну, ближайшую к нам. И, кажется, видели что-то похожее… Лучше всего они видны осенью, когда испарения Большой Воды минимальны из-за сходных значений температур воды и воздуха. Ещё важно, чтобы над Птичьими Землями не было туманов, а на юго-западе Королевства уже стало достаточно холодно. Если все эти условия совпадут в нужный день планетарного цикла, то с наблюдательных башен на северо-востоке Авенума можно увидеть, как девять планет – Аро, Корпи, Форна… – Он покосился на Алиду и сморщил нос. – Ладно, вижу, тебе не очень-то интересно.

– Давай проще, – попросила она, чувствуя, что становится всё труднее держать отяжелевшие веки поднятыми.

– Они светятся необычайно ярко, – произнёс Рич тихо, уставившись куда-то в одну точку и будто вспоминая что-то невообразимо прекрасное. – Так ярко, что едва ли не затмевают луну. И их оттенки – как самоцветные камни: лиловый, пурпурный, тёмно-золотой, травяной… Представляешь? Девять огромных ярчайших звёзд висят на самом краешке неба, а раз в несколько десятилетий подходят ещё ближе, чтобы расцветить весь небосвод.

Он бросил на Алиду взгляд, полный восторга. Она не удержалась от улыбки.

– Если ты так мечтал это увидеть, почему вы с Гертом не поехали в Авенум?

Рич снова повесил голову, волосы упали ему на глаза, мешая Алиде разглядеть его лицо. Мурмяуз сладко заснул у астронома на коленях, телега неторопливо катилась по широкой дороге, вдалеке виднелись посёлки и деревушки, такие аккуратные и безмятежные, что даже не верилось, что в Авенуме бушуют пожары, а на севере властвуют кровожадные моуры.

– У нас никогда не было достаточно денег, чтобы осилить поездку в столицу с проживанием и питанием. Да и светила подходили близко лишь два раза за мою жизнь. Герт любит звёзды, но как-то… буднично, если можно так сказать. Иногда мне кажется, что процесс записей доставляет ему больше удовольствия, чем сами наблюдения.

– Жалко. А ты здорово про них рассказывал, даже не занудно. Мне понравилось.

Алида всё-таки закрыла глаза и быстро уснула под мерное поскрипывание колёс. Ей снились огромные звёзды, переливающиеся в небе, как драгоценные камни.

Проснувшись на полпути, Алида попыталась мысленно найти огненных птиц, но как ни старалась, у неё ничего не вышло. Она больше не ощущала их присутствия, а совы и другие ночные птицы, снующие над дорогами в поисках пищи, только мешали сосредоточиться. Решив, что чудовища улетели куда-то дальше, а может, даже погибли, она съела пирожок, который Рич купил у возчика, и снова заснула.

То, что Авенум серьёзно пострадал от огня, стало понятно ещё на подъезде к городу. Воздух пропах гарью, кое-где ещё тлели огни, от домов на окраине остались лишь обугленные остовы печей. Возчик отказался въезжать в город, лошадь испугалась и едва не повернула назад. Алида, Ричмольд, Мурмяуз и пожилая женщина спустились с телеги, расплатились с возчиком и немного постояли, привыкая к удручающему виду сожжённого Авенума. Мурмяузу не понравились сажа и пепел, устилавшие землю, и он попросился на руки к Алиде.

– Первый Волшебник… – выдохнула Алида. Всё выглядело ещё ужаснее, чем в её страшных фантазиях.

– Даже не знаю, что хуже: моуры или это. – Рич растерянно провёл пятернёй по волосам. – Пошли, что ли.

– Пошли.

Алида виновато опустила голову. Стыд и вина сжигали её изнутри так же, как птицы выжгли некогда величественный город.

Улицы окраин были густо усыпаны пеплом. Кое-где притихшие жители разбирали завалы, разгребали пепелища своих домов. Алида старалась не встречаться взглядом с местными: казалось, они непременно прочтут по её глазам, что это она виновата в их несчастьях. Рич тоже выглядел растерянным. Наверное, не ожидал, что урон будет настолько сильным.

– Ты думала, где её искать? – Он подстроился под мелкий шаг Алиды, и они пошли по городу рука об руку.

– Мел показывал записку. Она была в каком-то старом доме… – Алида повертела головой, приглядываясь. – Как ты думаешь, старых домов больше в центре или на окраинах?

Рич потёр подбородок и тоже поглядел по сторонам.

– Логично предположить, что город разрастался от центра, значит, там самые старые постройки. Слушай, ты уверена, что этих твоих птиц здесь нет? Может, попробуешь как-то связаться с ними? Не хотелось бы встретиться с такими пташками.

– Их здесь нет. Когда они подлетали к замку, я почувствовала что-то очень необычное. Как… – Алида помолчала, подбирая слова. – Как будто где-то шумит сильный ветер, только этот ветер сплошь состоит из птичьих мыслей. И надвигается так напористо, лезет не только в уши, а прямо в голову. Ох. – Она усмехнулась. – Прости, это, должно быть, ужасно глупо звучит.

Но Рич и не думал смеяться над ней.

– Ничего не глупо. Я тоже стал слышать что-то похожее. Когда ночи ясные, в голову словно музыка льётся. Никогда бы не подумал, что такое возможно.

К счастью, скоро среди сплошных пепелищ начали попадаться и уцелевшие дома. Алида заметила, что в северной части города целые кварталы остались нетронутыми, и расправила плечи. На лицах горожан читалась растерянность, они ещё не вполне понимали, как им теперь жить в полусожжённом городе. У каких-то построек обвалилась крыша, у некоторых сгорели террасы или балконы, многие отделались просто следами гари на фасадах. Алида приободрилась.

– А всё не так плохо. Если в центре тоже уцелели многие дома, то у нас неплохие шансы найти Лиссу. Может, разделимся, чтобы быстрее всё осмотреть?

Рич замялся, и Алида по-своему трактовала его молчание.

– Понимаю. Каждый раз, когда мы делали что-то раздельно, ты попадал в неприятности. Боишься и в этот раз во что-нибудь впутаться?

Рич слегка покраснел.

– Можно и так сказать.

Они ускорили шаг. Впереди блеснула громада дворца, и Алида решила, что они подобрались достаточно близко к центру города, чтобы начать обыскивать улицы, подмечая старые дома. Постройки здесь действительно выглядели солиднее, чем у окраин, но крепкие каменные особняки с мезонинами и рельефами на фасадах совсем не походили на описанную Лиссой ветхую избушку.

– Какой-то квартал богачей, – разочарованно вздохнула Алида. – Кажется, мы ошиблись. Нужно поискать в другой части города. Свернём сюда?

Она указала Ричу на узкую улочку, уводящую от основной к северу. Едва они завернули за угол, как Алиду кольнуло неприятное ощущение: где-то глубоко в груди вспыхнул и тут же погас огонёк ярости. Она сжала зубы.

– Что-то случилось? – спросил Ричмольд.

Алида привалилась спиной к стене особняка и несколько раз глубоко вздохнула. Рич стоял прямо над ней, раздражающе обеспокоенно заглядывая в лицо. Алида отвернулась, чтобы не нагрубить.

– Снова твоя проклятая чёрная магия. Я-то думала, она меня больше не потревожит.

Ярость снова кольнула её, на этот раз сильнее и настойчивее, будто куда-то звала. Мурмяуз зашипел и спрыгнул с рук.

– Ты не пробовала понять, когда и где у тебя это происходит? – Рич сделал шаг назад, поймав взбешённый взгляд Алиды, но всё же не стал отходить далеко. – В замке ты тоже её чувствовала?

– Реже, – процедила Алида. – Но если накатывало, то сильнее всего именно в замке. А когда мы путешествовали с Тилем, этих вспышек почти не было.

– И пока мы ехали сюда, тоже не было? – допытывался Рич.

Алида так посмотрела на него, что удивилась, как он не сгорел на месте. Багровая злость полыхала уже в горле, терзая нутро. Ей хотелось ударить Рича, лишь бы он не смотрел на неё так сочувствующе, ударить и сбежать куда подальше, но в пожаре злобы клубился чёрный дым ужаса, приковывая ноги к мостовой. Чёрный дым поднимался всё выше, застилал глаза, сжимал лёгкие, заполнял сердце, изгоняя багровое пламя ярости… Алида почувствовала, как у неё подгибаются колени, но Рич вовремя подхватил её, не давая упасть. Как только его руки обхватили её за плечи, мысли разом просветлели. Ярость и страх мгновенно улетучились, будто стая падальщиков, вспугнутая кем-то более сильным. Алида заморгала и выпрямилась, смущённо высвобождаясь из рук Ричмольда.

– Всё прошло, – удивлённо прошептала она. Мурмяуз с подозрением поглядывал на хозяйку, спрятавшись за водосточной трубой.

– Тогда всё понятно, – произнёс Рич. – В тебе говорит та самая сила, которая заставила меня броситься к Эллекену и выполнять его желания. Тёмная магия. Она в тебе, Алида. Хоть и малая часть, но всё же. Помнишь, Вольфзунд говорил нам, что сейчас волшебство перемешалось, слилось в одни потоки, вот и получается, что ты реагируешь на близость этого смешанного колдовства – точнее, на близость тёмных источников в основных потоках. Когда рядом был Тиль, совершенно лишённый волшебства, его простота помогала тебе держать себя в руках. Когда я до тебя дотронулся, наваждение тоже ушло, потому что во мне больше нет тёмной магии. Но как только ты подходишь близко к чему-то магическому, тёмная сила поднимается внутри, чтобы использовать тебя как оболочку для достижения каких-то своих целей.

Алида вспомнила ещё кое-что. Вольфзунд поймал её на обрыве во время самого сильного приступа. Позже Владыка говорил, что он не может иметь дел с чёрной магией в её чистом виде. Выходит, он подействовал так же, как Ричмольд? Вспугнул тьму, погасил её занимающееся пламя.

– Должно быть, ты прав. – Алида округлила глаза, поняв ещё кое-что. – Так, значит, где-то здесь находится сильный источник магии? Рич, как думаешь, это Лисса?

– Лисса не похожа на сильную колдунью, – с сомнением протянул Рич. – На самом деле может быть что угодно. Где-то здесь Магистры – уж у них-то больше магических сил, чем у простой девушки из Птичьих Земель. Или неподалеку живёт человек-колдун. Может, кто-то из альюдов здесь. Множество вероятностей.

– Нет, Рич, это точно не из-за Магистров. Здесь что-то сильнее. Мел говорил, Вольфзунд боится, что Лиссу похитили прислужники Эллекена, чтобы выманить Владыку или его сына. Что, если я чувствую магию того дома, где её держат? Что, если…

Алида не договорила. Её снова накрыла испепеляющая ярость, перед глазами поплыла багровая пелена. Она зашипела и почувствовала, как слабеют ноги.

– Нет-нет, даже не думай. – Голос Ричмольда донёсся будто издалека. Он ухватил её за пояс, и дома снова стали цветными, мостовые – серыми, а редкие деревья – зелёными.

– Далеко мы так не уйдём, – решил Рич. – Если ты так уверена, что чувствуешь обиталище сильных магов, давай поищем его, но я буду держать тебя за плечи.

– И тогда я вообще ничего не почувствую! Нет уж, надо оставить магии хоть какую-то лазейку. Давай попробуем так.

Алида переплела свои пальцы с тёплыми пальцами Ричмольда. В груди что-то шевельнулось, не похожее на огонь ярости, но и злоба не заставила себя долго ждать, всколыхнувшись слабым, будто уставшим язычком пламени. Алида уверенно кивнула.

– Вот, так лучше. Я чувствую её, но не сильно. Крепче сожми мои пальцы, Рич, и не отпускай.

– Не отпущу, – отозвался он и сжал её ладонь.

Алида двинулась по улочке, прислушиваясь к своим ощущениям. Пламя в груди горело ровно, но довольно слабо, не пытаясь поработить её разум. Она вдруг поняла, что совсем не боится, и зашагала смелее.

Ярость превратилась в тусклый огонёк, который увлекал вперёд, почти как путеводная звезда. Алида зашагала увереннее, еле сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом. Чем ниже по улице, тем больше стало попадаться обожжённых домов, у самых высоких построек сгорели крыши – наверное, птицы летели так низко, что задевали их огненными крыльями. Алида зажмурилась. На удивление, так было даже лучше: что-то незримое вело её, и она тянулась за этим ощущением, как гончая, идущая на запах дичи.

– Всевышний и Преисподняя, – выдохнул Рич, и Алида открыла глаза.

Ведомые тем, что осталось от её ярости, они вышли в тесный переулок. Должно быть, ещё недавно здесь возвышались городские постройки. Теперь же брусчатку укрывал толстый слой пепла и углей, и только по каменным фундаментам и скелетам печей было понятно, где именно стояли дома.

Посреди пепелища выделялась ветхая избушка, совершенно не тронутая огнём, будто заговорённая против бед и несчастий.

– Как такое может быть? – изумилась Алида. – Почему?

Она на миг выпустила руку Ричмольда, но тут же снова ухватилась за его пальцы, потому что багровый туман незамедлительно заволок взор.

– В нынешнее время, как я понял, всё принято объяснять колдовством, – отозвался Рич.

Мурмяуз жалобно замяукал: ему не нравились ни слабый запах гари, ни пепел под лапами. К удивлению Алиды, он попросился на руки к Ричмольду, а не к хозяйке. Рич, не выпуская руку подруги, присел на одно колено, и кот запрыгнул ему на плечо. Рич широко улыбнулся.

– Наконец-то мы с ним подружились.

– Я счастлива за вас, – поджала губы Алида. Слабая ревность шевельнулась у неё в сердце, только она никак не могла понять, кого из них ревнует. – Этот дом выглядит по-настоящему старым. И странным. Смотри, тут на наличниках вырезаны ветки и звери, фундамент порос мхом. Кажется, мы у цели.

Алида пошла вперёд, стараясь не думать о том, какими были остальные дома на этой улице, кто в них жил и скольким удалось спастись в ночь пожара. Под ногами у неё что-то хрустнуло. Алида посмотрела вниз и вскрикнула. Среди пепла лежали сильно обугленные кости, а рядом валялся почерневший человеческий череп.

– Нет-нет-нет, это же не может быть…

Она зажала себе рот свободной рукой, её вдруг сильно замутило.

– Надеюсь, что это не то, о чём ты могла подумать, – пробормотал Рич. – Есть только один способ проверить, правильно ли твоя интуиция привела нас. Идём.

Он потащил Алиду в дом. «Первый Волшебник, хоть бы это были не кости Лиссы», – молилась Аида, пока они поднимались на крыльцо и проходили через сени в комнату.

В помещении было душно, и голову Алиды как тисками стиснула боль, а багровые вспышки то и дело плясали перед глазами, несмотря на то что она изо всех сил стискивала пальцы Ричмольда. Они прошли через первое помещение, пыльное и тёмное, заставленное странной мебелью и пахнущее одновременно травяным чаем, нестиранным бельём и сырым деревом. Рич шёл первым, недоверчиво осматривая помещение и презрительно морща чуть кривоватый нос.

– Здесь никого, – разочарованно произнесла Алида.

– Вижу. Тут ещё дверь. Пошли.

Рич толкнул низкую дверь, и они вошли во вторую комнату, которая была гораздо меньше первой.

Алида обвела глазами помещение. Полки вдоль серых деревянных стен были пусты, будто кто-то собрал вещи с них незадолго до пожара – пыль лежала только на краях, значит, раньше тут что-то стояло. Мебель украшала искусная резьба, похожая на ту, которая была на наличниках: ветки, звери и птицы, вырезанные с потрясающей достоверностью. Сквозь покрытое тонким слоем пыли и пепла окно в комнату падал тусклый утренний свет. Прямо у окна стояла кровать, застланная грязно-серым покрывалом с выцветшей вышивкой. Алиде показалось, что на смятых подушках виднеется странное пятно, но, присмотревшись, она ахнула.

– Лисса!

Алида, забыв обо всём, отпустила руку Рича и бросилась к кровати. Лисса лежала без движения и, кажется, не дышала. Её лицо стало бледно-серым, волосы разметались по подушке, тусклые и спутанные, щёки и глаза ввалились, будто её морили голодом. Перед глазами у Алиды вспыхивали красные шутихи, в груди наливалось знакомое недружелюбное тепло, готовое вот-вот вспыхнуть пожаром, но она изо всех сил боролась с ним. Рич подошёл сзади и положил руку ей на плечо.

– Она… мертва?

Алида прижала ладонь к шее Лиссы и на миг сама перестала дышать. Мгновения тянулись бесконечно долго, и ледяной ужас начал медленно ползти по позвоночнику. «Пожалуйста, пожалуйста, – думала Алида. – Я не смогу сказать Мелу, что ты…»

Кончиками пальцев она ощутила едва заметный толчок, затем – ещё и ещё. Слабо, неуверенно, но жизнь всё-таки билась под кожей Лиссы, и Алида счастливо улыбнулась.

– Жива!

Она повернулась к Ричмольду и на радостях крепко обняла его. Рич облегчённо рассмеялся.

– Поверить не могу! Алида, я до конца не надеялся на то, что наша вылазка в город увенчается успехом. Прости, что сомневался.

– Я и сама не была такой уверенной, какой хотела казаться, – призналась Алида и отстранилась. – Теперь нужно подумать о другом. Как мы вытащим её отсюда? Ты сможешь её поднять?

Рич оглядел Лиссу.

– Она совсем худенькая, довольно высокая, но пониже меня. Я, конечно, далеко не силач, но попробую.

Рич откинул покрывало с Лиссы. На ней оказалась только тонкая сорочка, посеревшая от пота. Мурмяуз недовольно спрыгнул с плеч Ричмольда и потёрся боком о лодыжки Алиды. Алида наблюдала, как Рич обхватывает хрупкое, будто восковое тело Лиссы и, сморщив от напряжения лоб, поднимает её.

– Получилось! – обрадовалась Алида. – Скорее вынеси её на воздух. Рич, – она суетливо заправила выбившиеся пряди за уши. – Послушай, я кое-что придумала. Её мать, Диньяна, тоже должна быть где-то здесь, правда? Нужно и её отыскать, а то она волнуется. Вынеси Лиссу на улицу, желательно куда-то, где не так сильно воняет гарью, а я сбегаю поищу Диньяну. Спрошу у гвардейцев, сколько в городе гостиниц, и оббегу их все.

– И на полпути сойдёшь с ума от своей магии, – фыркнул Рич. – Уж этот твой план точно никуда не годится.

Он с Лиссой на руках двинулся к выходу. Алида пошла за ними, упрямо опустив голову.

– Нет-нет, я чувствую, что всё будет хорошо. Чувствую, Рич, понимаешь? Когда мои предчувствия нас обманывали? Этот дом пропитан магией – это точно. Поэтому вблизи от него начались мои приступы. Если я заберусь подальше в город, то они должны пройти. А если что, я просто закрою глаза и представлю, что ты держишь меня за руку. Или что рядом – Вольфзунд. Или вспомню…

Алида запнулась. Перед глазами всплыло улыбающееся лицо Тиля, и в носу сразу защипало. Она вздохнула и потрясла головой.

– Поверь мне, Рич, Диньяна обязана узнать, что с её дочерью.

Они вышли на улицу. Рич повернулся к Алиде и пристально посмотрел ей в глаза. Алида постаралась придать своему лицу самое жалобное умоляющее выражение и с удовольствием отметила, что Рич перестал хмурить брови. Он неуверенно кивнул.

– Честно признать, мне не хотелось бы отпускать тебя. Но я надеюсь, ты уверена в том, что делаешь. Я буду ждать тебя вон там, – он указал подбородком в сторону, где виднелось не тронутое огнём здание с колоннами – администрация района или небольшое министерство. – Постараюсь вызвать для Лиссы лекаря.

– Лекаря! – Алида хлопнула себя по лбу и бросилась копаться в своей сумке. – Конечно, как же мы могли забыть! Надо хоть чем-то помочь.

Она вытащила снадобья Симонисы: баночку с мазью от боли, коробочку с шариками против жара и порошок для остановки кровотечений. Немного подумав, Алида вложила Лиссе в рот самый маленький шарик и присыпала её лоб щепоткой порошка. Она не рискнула давать больше снадобий, ведь неизвестно, что за чары навредили невесте Мелдиана. Алида рассудила, что этого вполне достаточно для того, чтобы Лиссе не стало хуже.

– Если я не вернусь к полудню, – сказала она, заглядывая в веснушчатое лицо Ричмольда, – пристрой Лиссу в лазарет, а сам иди ко дворцу. Не ищи меня по городу, а то заплутаем оба. Если я пойму, что заблудилась, то спрошу дорогу и буду ждать тебя на дворцовой площади. Ну а если меня не будет на площади, то возвращайся в замок. Может, Вольфзунд соблаговолит помочь.

– Можем вместе отнести Лиссу в лазарет и пойдём искать Диньяну вдвоём, – предложил Рич.

Солнце поднималось всё выше, выползало из-за крыш, поливая золотом запорошённые пеплом улицы. Алида покачала головой.

– Нет-нет. Не будем терять времени даром. Всё, Ричик. Не делай глупостей без меня. Встретимся на этом же месте.

Алида поспешила прочь, пока Рич не уговорил её изменить решение. Мурмяуз побежал за хозяйкой.

«Я всё делаю правильно, – убеждала себя Алида. – Со мной ничего не случится, если я быстро убегу подальше от этого странного дома. И с Ричем ничего не случится – он достаточно умён и справится с любой проблемой. Всё будет хорошо».

Она воскресила в памяти ощущение тёплых сухих пальцев Ричмольда, сжимающих её ладонь. Приятное тепло сразу затрепетало в груди, и у Алиды заметно прибавилось уверенности.

Наверное, эта уверенность действительно помогла ей, как помогла и усталость. Алида выбилась из сил, бегая по гостиницам и разыскивая Диньяну, но боль в ногах и жгучее желание найти мать Лиссы не давали красному туману заслонить её взор.

Она думала, что в Авенуме не больше пяти гостиниц, однако оказалось, что она ошиблась. Гвардейцы в красно-коричневых мундирах отправляли её то на одну улицу, то на другую, и Алида проклинала большие города.

Солнце уже прилично припекало голову, и Алида нервничала, что не успеет вернуться к Ричмольду до полудня. Собственно, у неё появилась ещё одна причина для волнения. Она прошла столько улиц, и на каждой улице было столько зданий, порой очень похожих друг на друга, что после четвертой гостиницы Алида поняла – она понятия не имеет, как вернуться к сожжённой улице с одним уцелевшим домом.

Наконец Алида подумала, что ей улыбнулась удача, но и этой надежде было суждено разбиться вдребезги.

– Диньяна? – переспросила усталая женщина за стойкой в очередной гостинице. – Да, кажется, у нас была такая постоялица. Гостит уже довольно долго.

Алида едва не заплясала на месте, забыв о стоптанных ногах.

– Но сейчас её нет, – продолжила женщина. – Ключ сдан на хранение, но в журнале она по-прежнему числится. Эта Диньяна довольно часто куда-то уходит. И надолго. Если хотите, можете подождать её в холле. Чаю вам не принесут, уж извините. Из-за этого пожара у нас перебои с поставками.

Видимо, лицо Алиды стало настолько несчастным, что женщина прониклась к ней сочувствием.

– Простите, но я действительно не знаю, чем вам помочь. Эта Диньяна – странная постоялица. Кажется, что-то случилось с её дочерью, и она то ли ищет её, то ли что-то ещё. Она всегда уходит утром, а возвращается то к обеду, то к вечеру. Подождите её, если она вам так необходима.

– Но я не могу ждать! – расстроилась Алида. – Ладно. Спасибо вам. Я вернусь к вечеру, чтобы точно застать Диньяну. И искренне желаю, чтобы у вас скорее всё наладилось. У всех вас.

Она развернулась и вышла из гостиницы. Мурмяуз не отставал от хозяйки ни на шаг.

Солнце золотило крыши, обитые цветным металлом, выбеленные стены сверкали, и только кое-где виднелись обожжённые башни и иногда доносился запах гари. Здесь жизнь текла своим чередом, и даже к цветочнику выстроилась небольшая очередь из желающих приобрести букетик. Алида глубоко вздохнула. По крайней мере, она выяснила, что Диньяна жива и остановилась в этой гостинице. Если Лиссе не помогут в лазарете, то они отправят Вольфзунду письмо с просьбой приютить Лиссу и Диньяну: Симониса точно знает, как лечить колдовские недуги. Вряд ли Вольфзунд выгонит их с несчастной больной девушкой. Ну а если даже выгонит, то они остановятся на постоялом дворе в рыбацкой деревне и пригласят Симонису, чтобы она помогла Лиссе.

Алида огляделась. Солнце стояло почти в зените, но всё же ещё немного отклонялось к востоку. Алида вспомнила, с какой стороны оно светило, когда они вынесли Лиссу из дома, и помчалась в том направлении.

Пешеходов стало больше, на дорогах появились даже кареты и телеги с продовольствием. Алида подумала, не попросить ли подвезти её, но поняла, что не знает адреса и вряд ли сможет объяснить, куда ехать. Она металась по городу, заглядывая в проулки и выискивая улицу с единственным уцелевшим домом.

Внезапно на миг перед глазами заплясали красные вспышки. Алида привалилась к стене, тяжело дыша. Ярость могла привести её в нужное место, но она боялась довериться этому ощущению, боялась, что может что-то натворить. Алида сцепила руки в замок, представляя, что это Рич держит её за руку.

– Мурмяуз, – Алида умоляюще посмотрела на кота. – Может, ты мне поможешь? Покажешь, где Ричик?

Кот прищурился. Алида и не надеялась, что он поймёт её – конечно, Мурмяуз был смышлёным, но такой связи, как с птицами, у неё с котом никогда не было. Запоздало Алида подумала, что могла бы попросить помощи у городских голубей, но тут Мурмяуз распушил хвост и сорвался с места. Охнув, Алида помчалась за ним.

Белой молнией кот пронёсся через дорогу, свернул на соседнюю улицу, промчался к западу и шмыгнул в переулок. Алида старалась не отставать, хотя в боку кололо, а ступни горели. Мурмяуз ещё несколько раз менял направление, выбирая самые узкие и забытые Первым Волшебником улочки. Запах гари стал сильнее, и Алида радостно вскрикнула, когда перед её взором выросло здание с колоннами, у которого она оставила Рича с Лиссой.

– Мурмяуз! С меня мисочка сметаны! – проговорила она задыхаясь.

Она замедлила шаг, ища глазами Ричмольда, но долговязой фигуры не было видно. Алида нахмурилась. Неужели не дождался? Или не вернулся из лазарета? Она посмотрела в сторону, на покрытую пеплом улицу, и замерла.

На пороге уцелевшего дома сидел Ричмольд, подперев голову руками. Лиссы не было видно, зато рядом с Ричмольдом возвышалась другая фигура, одетая в тёмный бархат. Алида сглотнула и на ватных ногах подошла ближе.

– А вот и наша пташка, – равнодушно заметил Вольфзунд. Его лицо было непроницаемым, зато глаза метали молнии. Мурмяуз подбежал приветствовать Владыку.

– Др-растуйте… – промямлила Алида.

– Лисса в доме, – будто оправдываясь, буркнул Рич.

– А Диньяна придёт вечером, – сообщила Алида, взволнованно теребя прядку волос.

– Милый обмен новостями закончен? – Вольфзунд скрестил руки на груди и шагнул к ней. – Могу я кое-что узнать?

Алида и Рич переглянулись, и оба потупили взгляды.

– Вот как бывает: впускаешь смертных в свой дом, разрешаешь им остаться, а они сбегают не попрощавшись. И поднимается сущий переполох: старшие смертные истерят и заламывают руки, мой единственный сын мечется, как оголтелый, а жена, оказывается, и не в курсе, что творится у неё под носом.

Вольфзунд сурово взглянул на Алиду, и она поняла, что он взбешён их самовольной отлучкой.

– Простите. Мы всё объясним!

Вольфзунд махнул на неё рукой и кивнул подбородком на дом.

– Мне не по нраву эта лачуга, но, пока ты гуляла по столице, я проверил её на наличие опасных чар. Магии здесь предостаточно, но нет ничего такого, что могло бы нам навредить или сообщить о наших действиях врагу. Лисса тоже свободна от заклятий – да-да, удивительно, но она не служит врагу, просто опоена чем-то довольно странным.

– Как вы нас нашли? – уныло спросила Алида. Ей было стыдно, но какая-то её часть радовалась, что Вольфзунд здесь, с ними, и наверняка поможет им вернуться. Если не злить его сильнее.

– Найти тех, кто однажды уже продался мне, не так-то сложно. Тем более тех, кого я наделил метками и дарами. Важно другое: зачем я вас нашёл. Поговорим об этом чуть позднее. В более приятной обстановке. Госпожа Фитцевт, будьте добры, заберите своё животное.

Алида подхватила Мурмяуза, который тёрся около Вольфзунда, и пробормотала:

– Мы должны сделать ещё кое-что… – Она виновато опустила голову.

– В твоих интересах быстрее сообщить, что же за дело у вас осталось, – процедил Вольфзунд, теряя терпение.

– Мы обещали купить Ансу солдатиков, – вступился Рич, закрывая собой Алиду. – Сами понимаете, будет бесчестно, если мы вернёмся ни с чем.

– Прекрасно, мой ключник продался за игрушки! – Вольфзунд вскинул глаза к небу, но тут же смягчился неожиданно для Алиды, которая уже приготовилась испытать на себе гнев Владыки. – Ваши длинные языки однажды заведут вас в ещё большие неприятности, чем уже завели. Будут ему солдатики, обещаю.

Алида просияла и шагнула к Вольфзунду, но тот предостерегающе поднял руку.

– Избавь от благодарностей. Идём, нам пора.

Альюд взял её под локоть, и всё закружилось в уже знакомом вихре.

Глава 3, в которой Стая готова выйти на охоту

– А вот здесь, – Ленард в который раз поднёс заточенный карандаш к пергаменту и уверенным движением нарисовал крест, – здесь разрослись прибрежные поселения. Их довольно много, они мелкие и жмутся друг к другу, как грибы на гнилом пне.

Он отложил карандаш и взглянул на Эллекена. Тот хмурился, вглядываясь в карту.

Ленард и сам не слишком хорошо изучил, какие изменения постигли Королевство за столетия, которые он провёл в Небытии, но всё же успел кое-что узнать. Например, что на юге и севере людских поселений стало намного больше, а Южные Острова и вовсе превратились в сильное самостоятельное государство. Эллекен же не знал ничего из этого, для него заточение продлилось куда дольше, чем для остальных альюдов, так что даже скудные сведения Ленарда были для него в новинку.

– Что здесь с дорогой? – спросил Эллекен, проводя ногтём от Мёртвых Земель до прибрежных поселений.

– Насколько мне известно, господин, здесь проходит широкий тракт. Он соединяет Сиеним, Гакрог и Агстард с восточными городами, а дальше ведёт на юг, к Авенуму и главному порту.

– Неплохо. – Эллекен ухмыльнулся уголком рта, и Ленард рассудил, что должен радоваться даже этой лёгкой недоулыбке.

– Вы двинетесь вдоль побережья?

Эллекен смерил его долгим взглядом синих глаз. Свечи в старых канделябрах мигнули от сквозняка, гуляющего по тому, что осталось от некогда величайшего замка в Королевстве. Вместе с ветром в помещение задувало снежинки: Ленард так и не мог привыкнуть к холоду, сковавшему Мёртвые Земли после того, как здесь выплеснулась чёрная магия.

– Мы двинемся, – поправил его Эллекен. – У тех, кто присягнул мне, нет пути назад. Помни это, малыш Ленард.

Ленард опустил голову. Каштановые кудри скрыли его лицо от Эллекена.

– Однажды Вольфзунд украл у меня кое-что, – протянул Эллекен, продолжая озвучивать свои планы. – Даже не одну вещь, а сразу несколько – мои перстни с душами могущественных колдунов, заключёнными в них. Я бы хотел вернуть себе эту силу.

Ленард оживился.

– Конечно, господин, негоже присваивать чужое. Он сейчас щеголяет с ними, как тетерев на току. Думаю, для меня не составит труда выкрасть их и принести обратно вам…

– Ты мне нужен здесь, – перебил его Эллекен. – Перстнями займётся Кристед.

Ленард сник, но спорить не стал.

– А как же ваш Чернокнижник? – отважился он спросить. – Он ушёл от вас. Его забрали. Вы не попытаетесь его вернуть?

Эллекен усмехнулся.

– Пока он думает, что ему удалось уйти. Но так просто я его не отпущу. Хочет он того или нет, но он – мой. Мой сын. В нём моя кровь, часть моей силы, на нём метка моего старшего сына. Мальчик скоро поймёт, как ошибся. Только вернуть доверие гораздо сложнее, чем потерять. Ему придётся постараться, чтобы убедить меня не делать того, чего ему совсем не захочется.

Ленард не стал переспрашивать, что это значит, но ему вдруг стало жаль неуклюжего некрасивого мальчишку, которому не повезло родиться сыном колдуна, чьим телом завладел Эллекен.

– Вы… Мы двинемся в Авенум? Но не проще ли перенестись? Да, я знаю, что ваших сил недостаточно, но я мог бы попробовать переместить вас, – предложил Ленард.

Эллекен снова одарил его намёком на улыбку.

– К чему спешка, малыш? Нет, так дела не делаются. Что я получу, просто переместившись в Авенум? Для этого визита необходимо накопить силы. И мы соберём их во время пути. Все эти посёлки, деревни, города, которые ты любезно нанёс на карту, – настоящие золотые жилы. Представь, сколько там смертных: тёплых и податливых, глупых и доверчивых. Они все станут нашими, малыш Ленард. Моими. Они сами этого захотят.

По коже Ленарда пробежал холодок.

– Но вы не можете не помнить о хранилище в Птичьих Землях, где находится множество сильных книг! Не лучше ли двинуться сразу туда?

– Я никогда не меняю принятых решений. – Эллекен фыркнул, не то рассерженно, не то презрительно. – Мне нужна сила, это верно. Но я не хочу спешить. Всему своё время, малыш Ленард. Пока я буду собирать армию и приманивать на свою сторону новых помощников, копить силы для перемещения в Земли. Для усмирения смертных у меня есть псы – думаю, Королевство быстро сдастся.

– Псы?..

Эллекен взмахнул рукой, словно кого-то подзывая. Через арку в помещение заглянула огромная чёрная голова со сверкающими глазами-звёздами. Ленард вгляделся пристальнее и с ужасом понял, что тьма в соседнем помещении состоит из множества чёрных тел. Владыка снова взмахнул рукой, и от сплошной темноты отделилось несколько исполинских волчьих фигур. Они задрали головы и издали густой трубный вой, а потом, развернувшись, бросились из развалин прочь, во вьюжный вечер.

Ленард судорожно вздохнул и присел на старинный стул с высокой спинкой. Единственное, чего он сейчас хотел, это чтобы хоть кто-нибудь сказал ему, что он принял правильное решение, примкнув к Эллекену.

– Господин, – проскрежетал странный голос.

Ленард подскочил на месте и обернулся. В дверях стоял человек. В руках у него был поднос с двумя чашками, от которых шёл густой пар.

Эллекен кивнул, прислужник нетвёрдой походкой прошлёпал к ним и опустил поднос на стол. Немного подождав дальнейших указаний, человек развернулся и скрылся в зале.

– Грог с северными специями, – Эллекен подвинул Ленарду одну из чашек. – Всегда любил аромат чиврицы – крохотная травка, растёт только здесь. У неё мелкие невзрачные цветки, зато коробочки с плодами очень ароматны.

Ленард взял в руки чашку и понюхал содержимое. Пахло резко и кисло, но он всё-таки отпил немного. Грог приятно согрел нутро и, как показалось Ленарду, даже прибавил каплю уверенности. Он откинулся на стуле.

– У вас стало больше слуг. Что это за мужчина? Северянин? Он присягнул вам?

– Отнюдь. – Эллекен вальяжно устроился в кресле, смакуя каждый глоток напитка. – Он проделал долгий путь из Биунума. Магистры из Библиотеки – милейшие старики. Они снаряжают людей, опоенных какими-то зельями, чтобы они стали более восприимчивы к магии и собирали её для нужд Магистрата. Их тянет сюда, в мои владения, как пчёл на цветущий луг. Я говорил тебе, что нашёл пропавшего волка из Стаи? Он бродил по окрестностям, пугая жителей деревень. Но бродил не бесцельно. Как я уже говорил, магия сделала волков сильнее и умнее. Сильнее настолько, что одно движение их челюстей может отделить душу человека от бренного тела. Сделать смертного ещё более безвольным, податливым, бездумным. Куклой без мыслей и чувств, без желаний и стремлений. Сборщики магии желали встретиться с колдовством, и они с ним встретились – мечты должны исполняться, как ты считаешь, малыш Ленард? – Эллекен отсалютовал пустой чашкой и со стуком поставил её на стол. – Без души они проживут недолго. Но мне и не нужно, чтобы они старели и теряли остатки смертной силы. Я не имею обыкновения привязываться к людям, как мой старший сын. Магистрат, сам того не желая, поставляет мне слуг, а моя Стая становится лишь сильнее, пожирая их естества. Пока что на свободе только три волка, но представь, что будет, если я выпущу всех?

Ленард вспомнил кишащую тьму в подземелье, оскаленные пасти и тяжёлый смрад, а ещё – мёртвых всадников на исполинских волчьих спинах. Он одним глотком допил свой грог и произнёс:

– Это поистине великая сила, господин. Весь мир покорится тому, кто повелевает ею.

– Мне нравится, в каком направлении ты мыслишь, малыш Ленард. Теперь я хочу послушать о тех, кто, по-твоему, готов шагнуть вместе с нами навстречу переменам. Покажи, что у тебя за списки?

Ленард с готовностью развернул перед Эллекеном ещё один пергамент, не такой большой, как тот, на котором он чертил карту. На пергаменте чернели столбики имён.

Алида густо намазала булку маслом и с унылым выражением лица запихнула её в рот.

– Ну, хотя бы Мел, надеюсь, нами доволен, – Рич постарался её утешить.

К обеду они опоздали, поэтому друзьям пришлось идти на кухню и просить Анну накрыть им какой-никакой стол. Вольфзунд, переместив в замок Лиссу, укатил в своём конном экипаже, отложив обещанный разговор на неопределённый срок. Герт и Стриксия, конечно, обрадовались, что с их близкими всё в порядке, но, не сговариваясь (а может, и сговорившись), объявили им немой бойкот. Алиду печалило, что бабушка всё-таки затаила обиду, но радовало, что план по вызволению Лиссы удался.

– Очень хочу, чтобы ты был прав, – промямлила она с полным ртом.

– Кажется, у нас появился шанс узнать всё прямо сейчас, – хмыкнул Рич, глядя куда-то ей за спину.

Алида обернулась и увидела Мела, вбегающего на кухню. Его глаза сверкали пуще прежнего.

– Привет. Ты уже был у Лиссы? – поинтересовалась Алида, стряхивая крошки с рук.

Мел обогнул стол и с размаху упал на табуретку. Он нервно, но широко улыбнулся и взъерошил волосы.

– Был. Первый Волшебник! Алида, поверить не могу. Ты всё-таки сделала это! – Он запрокинул голову и расхохотался как безумец. – Да чтоб я ещё хоть раз недооценил людишек?

– Если тебе так важна разница между нашими народами, называй меня хотя бы смертной, – насупилась Алида.

– Хрен редьки не слаще, – отмахнулся Мел. Он ёрзал на табуретке, барабанил пальцами по столу, кончики ушей и крылья непрестанно подрагивали. – Вы перекусили?

– Я ещё не закончила. – Алида многозначительно посмотрела на последнюю булочку у себя на тарелке. Мел ухмыльнулся и первым схватил её, отправив в рот.

– Теперь ж-жакончила, – сообщил он.

Алида возмущённо запыхтела. Рич засмеялся, но, встретившись с ней взглядом, сделал вид, что кашляет в рукав.

– Пора показать вам кое-что, – Мел вскочил с табуретки, едва не задев крыльями стеллаж со специями. – Давайте, давайте, я и так долго ждал, пока вы набьёте животы.

Алида и Рич переглянулись, но всё же встали и, поблагодарив Анну, последовали за альюдом.

Мел то и дело оглядывался, будто боялся, что они могут передумать и сбежать. Он прошёл через сад и остановился около уже известного Алиде аметистового грота. В дневном свете грот выглядел не так зловеще-загадочно, но был не менее прекрасен, чем в сумерках. Рич сдвинул брови.

– Что это? Я раньше тут не был.

– Конечно, не был, – пожал плечами Мел. – Ты валялся в башне, а потом бегал по болотам. У тебя были куда более важные дела, чем изучение замковых угодий. Зато твоя подружка, кажется, не впервые видит грот. Я прав?

– Твой отец устроил мне экскурсию, – ответила Алида. – И снаружи, знаешь ли, ещё ничего, а вот внутри…

– Да-да, испорченные Аутемы. Но это не то, что я хочу вам показать. Идём.

Алида немного поколебалась, собираясь с духом, прежде чем шагнуть за Мелом в фиолетовый сумрак грота. Рич удивлённо охнул, разглядев застывшие фигуры, но Мел стремительно повёл их к противоположной стене, где виднелась незаметная аметистовая дверь, которую Алида приметила ещё в первый раз, когда была в гроте с Вольфзундом.

Мел вынул изящный чёрный ключ из кармана жилета и бесшумно отворил дверь. Алида увидела ступени, уводящие вниз, в темноту.

– Ты хочешь, чтобы мы шеи свернули? – проворчал Рич.

– Ой, да ты-то что угодно себе свернёшь, с твоей-то природной грацией, – шикнул Мел. – Не бойтесь. Сейчас всё будет.

Он хлопнул в ладоши и дунул на пальцы. В воздух взмыло облачко жемчужной пыльцы и осело внутри старинных фонарей, подвешенных на стенах вдоль лестницы. Тёплое лиловато-золотистое сияние осветило путь, и каждую ступень стало ясно видно.

– Если почувствуешь, что падаешь, держись за меня, – посоветовала Алида, оборачиваясь к Ричмольду.

Мел припустился вниз по ступеням, держа крылья плотно сложенными, чтобы не задевать стены, и друзья поспешили за ним.

– Не знала, что под гротом есть подземелье, – Алида уже немного запыхалась.

– Древние замки устроены так, что почти везде найдётся подземелье-другое. Чтобы складировать припасы или что-то другое во время войн и осад, – ответил Рич.

– Или чтобы держать там пленников, – бодро добавил Мел. – Но вы не бойтесь. Я не буду показывать вам скелеты несчастных.

Подземелье оказалось не слишком глубоким, и прежде, чем Алида устала спускаться, лестница оборвалась, выведя в коридор. Жемчужная пыль, которая светилась в фонарях, снова собралась в облачка и перекочевала в коридорные светильники. Когда мягкий свет заиграл на стенах, Алида разглядела, что здесь полным-полно стеллажей с бутылками, наполненными вином и другими, куда более странными на вид жидкостями. Она остановилась, разглядывая покрытую паутиной и пылью бутылку с мутной тёмно-коричневой жижей, переливающейся от бордового до бирюзово-зелёного.

– Да-да, отец хранит здесь любопытные штуки. Но нам нужно пройти чуть дальше. Пошевеливайтесь, мои смертные друзья.

– Кажется, Вольфзунд отправляет сюда не очень нужные вещи, – скривился Рич, выбирая из волос паутину. По тому, как замигал свет, Алида поняла, что астроном вписался головой в настенный фонарь.

– Скорее, то, что слишком опасно хранить в замке. Мало ли кто-то из гостей глотнёт и упадёт бездыханным. – Мел невинно улыбнулся.

Алида отдёрнула руку от полки с бутылками и на всякий случай вытерла пальцы о платье.

Коридор резко свернул направо, и друзья остановились у запертой сводчатой двери. Мел извлёк из кармана другой ключ, маленький и ржавый и, заговорщически подмигнув Алиде, отворил дверь. Световые облачка втянулись внутрь и расположились на потолке. Помещение было небольшим, со стенами из необработанного камня. Тут и там сверкали вкрапления аметистовых жил. Алида недоумённо нахмурилась, осматривая комнату. Кроме стола из цельного куска камня, разномастных старых стульев и книги, покоящейся на столе, тут ничего не было.

– Ты хотел показать нам эту пещеру? Мел…

Алида задумалась, как бы помягче сказать ему, что в этом подземелье нет ничего примечательного и лучше бы он занялся больной невестой, чем водил их с Ричем по странным местам.

Мел подскочил к столу, распахнул книгу и гордо ткнул пальцем в страницу.

– Только прочтите!

Алида и Ричмольд неуверенно приблизились, заглядывая в книгу. Алида надеялась, что увидит там что-то настолько интересное, что сможет объяснить это странное взбудораженное состояние Мелдиана, однако все страницы были исписаны аккуратными, но совершенно непонятными рунами, похожими на птичьи следы. Алида разочарованно вздохнула.

– Ме-ел, – протянула она.

Возбуждённый огонёк в глазах Мела погас.

– Ах, Преисподняя! – выругался он и ударил себя по лбу. – Людишки, людишки! Вот раньше было образование, это я понимаю! А сейчас… – Мел досадливо махнул рукой и сел на один из стульев, поджав под себя ноги.

Рич склонился над книгой, морща лоб.

– Только не делай вид, что внезапно стал понимать язык магии, – предостерегла его Алида. – Не поверю.

Рич, не послушав её, потянулся руками к страницам, закрыв глаза, как ярмарочный предсказатель. Мел быстро хлопнул его по ладоням.

– Эй! Ничего не лапать. Ты в гостях, забыл, рыжий?

– Но я мог бы её понять! – принялся оправдываться Рич. – Она зовёт меня!

– Лучше б тебя девушки звали. И книги, и звёзды – не многовато интересов на одну смертную голову? Отойди. Кыш.

Он помахал руками, будто разгоняя комаров. Рич сделал шаг назад, но не сводил глаз с открытой книги. Алида мысленно согласилась, что довольно ветрено со стороны Рича сообщать, будто его всё «зовёт» – и звёзды, и книги, но вслух ничего не сказала.

– Это дневник моего отца, – сказал Мел. – О, нет-нет, тут нет записей в духе «сегодня я встал слишком рано, решил не чистить зубы и отправился на прогулку в сад». Это дневник одного из его величайших экспериментов. Шаг за шагом, строчка за строчкой, а в конце – рецепт, который действительно способен сотворить чудо.

– Рецепт его любимого вина? – догадалась Алида.

Мел сурово на неё посмотрел.

– Нет, маленькая любительница горячительных напитков. В этой книге сказано, как изменить саму суть жизни. Как сделать смертного человека альюдом.

В подземелье повисла звенящая тишина. Глаза Мела снова возбуждённо засверкали, он смотрел то на Ричмольда, то на Алиду, рассчитывая на их восторг. Однако Алида вовсе не разделяла радость друга. Ей вдруг стало холодно.

Она уже слышала от Вольфзунда эту историю. Перинера когда-то была смертной, но юный Вольфзунд настолько влюбился, что даровал девушке силу и бессмертие. Красивая история, достойная стать известной сказкой или балладой. Однако одно дело – слушать её, удивляться, но понимать, что всё это происходило давным-давно. Совсем другое – стоять тут, рядом с записями того, как именно Вольфзунд этого добился. Алида вспомнила о несчастных продажниках Эллекена, на которых Вольфзунд ставил свои эксперименты. Да, сейчас она поняла, что Вольфзунд поступил эгоистично – испортил жизни многих смертных ради своей прихоти, нарушил привычный ход вещей. Было бы куда естественнее выбрать новую невесту среди тех, кого предложил бы ему Эллекен, но он решил сорвать дикий цветок и сделать так, чтобы он никогда не увядал.

– И зачем нам видеть это? – спросил Рич. – Точнее, не совсем так. Подземелье и хранилища весьма занятны, книга тоже, но почему ты просто не принёс её, если так хотел показать?

– Попробовал бы ты, умник, сдвинуть её с места. Такие вещи просто так не вынесешь. Отец не хотел, чтобы его записи стали доступны всем подряд, поэтому книгу нельзя поднять с этого стола. Да и в подземелья попасть не так просто. Если б я не обещал Ансу целый год кормить его шоколадными пирожными…

– Но зачем? – спросила Алида. – Мы всё равно не можем прочитать, что здесь написано.

Мел встряхнул головой и пересел на стол, рядом с книгой.

– Да, с этим вышла незадача. Но я могу прочитать вам рецепт. Здесь описаны редкие ингредиенты, которые практически невозможно достать, а сам ритуал ещё сложнее и требует серьёзной подготовки. Но вы двое можете мне помочь. Добудьте мне склянку звёздного света и пробирку с ароматом фикларсии. Для звездочёта и травницы это должно быть легче, чем для остальных.

Медленно, как вечерний туман, на Алиду начало наплывать понимание того, что замыслил Мелдиан.

– Мел, – осторожно позвала она. – Мел, это неправильно. Ты хорошо подумал?

Она посмотрела на Рича, ожидая от него поддержки, но астроном, судя по всему, до сих пор не понимал, о чём речь.

– Неправильно? – переспросил Мелдиан. Его крылья чуть раскрылись, перья приподнялись, как шерсть на загривке у ощетинившегося зверя. Чернота в глазах стала почти такой же опасной, как у Вольфзунда. – Что сделала бы ты, если бы твой любимый медленно умирал? Думала бы о правильности? Или делала бы всё, чтобы его спасти? Ах да, маленькая смертная. Ты никогда никого не любила. Ты позволила умереть музыканту, с которым целовалась всю дорогу, а астроному загнала меч промеж рёбер.

– Ты целовалась с Тилем? – ошарашенно переспросил Рич.

– Мел, не надо сравнивать, – дрогнувшим голосом ответила Алида. Любые воспоминания о Тиле и его страшной смерти по-прежнему больно кололи в самое сердце. – Мне очень жаль Лиссу. Но не стоит спешить. Симониса сможет её вылечить. Разве нет?

Мел отвернулся. По тому, как он опустил голову, Алида поняла, что он знает куда больше неё.

– Симонисы сейчас нет в замке. И неизвестно, когда она вернётся. Не исключено, что отец намеренно не приглашает её – ждёт, когда Лисса… погибнет. Тогда он сможет выбрать мне невесту, которая придётся ему по душе. Естественно, он не предлагал мне воспользоваться зельем, которое дало возможность ему самому жениться по любви. Значит, он не изменил своих планов. И в этих планах моя жена – не Лисса. Она больше ему не нужна. Он перестал видеть в ней хорошую пару для меня сразу после того, как заполучил страницы Манускрипта. Безродная девчонка из Птичьих Земель. Не смертная принцесса. Не наследница хорошей семьи альюдов. Ты видела её, Алида? – Он выпрямился и тоскливо заглянул Алиде в глаза. – Видела, в каком она состоянии? Это какое-то страшное и древнее колдовство, которое высасывает из неё жизнь день за днём. Она и так уже почти прозрачная – пустая оболочка, и лишь тонкая ниточка удерживает её душу в теле. Каждый день, каждый час промедления могут стать для неё последними. Это страшно, Алида. Очень страшно. Мать подсказала мне, где искать дневник – не сказала прямо, лишь намекнула. Иногда мне кажется, что в этом замке только она одна понимает меня и мои желания.

Алида шагнула к Мелу и положила руку ему на плечо. Альюд чуть дёрнулся, будто хотел сбросить её ладонь, но вздохнул и пожал её пальцы.

– Не одна она. Я тоже волнуюсь за Лиссу и совершенно точно не желаю ей смерти. Если ты уверен, что это единственный выход… Что ж, мы с Ричем на твоей стороне. Правда, Ричик?

Она умоляюще посмотрела на Ричмольда, стараясь вложить в свой взгляд посыл: «Прости, что целовалась с Тилем, он был славным юношей, несмотря на ваши разногласия. Просто утешь сейчас Мела, не будь вредным занудой».

Рич долго смотрел на неё, хмурясь, но всё же кивнул.

– Правда.

– Но, Мел, – продолжила Алида, воодушевившись. – У Симонисы тоже есть в замке кое-что. – Она замялась, думая, насколько уместно распространяться о запасах чаровницы, но всё же решила, что Сим простит ей желание спасти жизнь подруги.

– Комната зелий и шкафчик с волшебными элементалями. Как же, мне об этом известно. И кое-какие ингредиенты обязательно позаимствую. Но звёздный свет и цветочный аромат должны быть самыми свежими. Только собрали – и сразу в котёл. И лучше, если они будут собраны на родине Лиссы.

– Тогда мы потеряем кучу времени, – ответила Алида. – До Птичьих Земель путь неблизкий, а Вольфзунд нас туда не переправит, если узнает, что мы затеяли.

– Так уж и узнает? – Мел хитро сощурился и усмехнулся. – Не обязательно посвящать его во все наши дела.

– Он позволил нам остаться в замке, – возразил Ричмольд. – Он мог бы обойтись с нами гораздо хуже. Более того, мог бы даже убить. Не превращать обратно в людей наших наставников. Но Вольфзунд, каким бы коварным ни был, никогда не желал нам зла. Да, он всегда действует только в своих интересах, судьбы смертных его мало волнуют, но всё же он не был с нами подлым. А мы развернём под его носом деятельность, которая вряд ли ему понравится. Правильно ли это?

– Вы больше не продажники, – напомнил Мел. – Вы свободные люди, которым он позволил остаться в замке. Отца больше не должны волновать ваши дела. Вы ведь не пытаетесь подорвать его авторитет или навредить ему и его семье. Напротив, вы спасаете невесту его сына. К тому же, – Мел соскочил со стола, отряхнул одежду от пыли и улыбнулся друзьям открыто и даже счастливо, – очень скоро он сам предложит вам кое-что, способное сыграть нам на руку.

Алида устало присела на стул. Видимо, она выбрала самый ветхий, потому что сиденье под ней крякнуло и едва не провалилось. Она обхватила голову руками и простонала:

– Первый Волшебник, и почему я отказалась от собственного дома?! Почему решила остаться тут и в который раз ввязалась в ваши нелюдские разборки? Когда же я наберусь ума и заживу тихо-мирно, как все порядочные девушки?

– Видимо, никогда, – обнадёжил Мел.

– Я согласен помочь, – выпалил Рич. – И тебе, и Вольфзунду, если понадобится. Если я могу быть чем-то полезен, то смело просите.

Алида посмотрела на него с недоверием. Рич редко о чём-либо говорил с такой горячностью, и по его покрасневшим ушам она поняла, что он пытается ухватиться за любую возможность, чтобы исправить свои ошибки. Алида не могла его судить, потому что догадывалась, что чувство вины может жечь похуже огненных птиц, и даже время не сразу гасит этот огонь.

Рич с вызовом взглянул на неё. Алида махнула рукой.

– Что поделаешь, если за нас уже всё решено? Совру, если скажу, что я ещё не привыкла к этому. Я не брошу Лиссу в беде, да и Вольфзунда тоже, хоть моя помощь и капля в море. Соберём тебе компоненты для зелья, не переживай.

Мел подлетел к Алиде и Ричмольду и сжал их обоих в таких крепких объятиях, что Алида едва не задохнулась.

Глава 4, в которой Владыка просит в последний раз

Вечером Элли отыскала Алиду и передала, что Вольфзунд ждёт их с Ричмольдом на балконе восточной башни, на шестом этаже.

Алида догадывалась, что разговор будет неприятным, поэтому поднималась неохотно. В животе уныло урчало: до ужина оставалась всего четверть часа, но что делать, если хозяин замка решил пригласить их с Ричем именно сейчас. Алида зашла за другом, и они вместе отправились искать нужное место.

После экскурсии по подземелью Алида так и не успела увидеться с бабушкой и мысленно просила у неё прощения, что не выкроила минутку и не объяснила, почему побег в Авенум был необходим. Зато Мурмяуз выскочил ей навстречу, едва она переступила замковый порог, и сейчас гордо поднимался в башню, не отставая от хозяйки.

– Как думаешь, мы успеем вернуться к ужину? – спросила Алида. Она остановилась на лестничном пролёте, разглядывая гравюру с изображением какого-то явно ядовитого растения.

Рич посмотрел на неё со смесью недоумения и снисхождения.

– Если разговор займёт всего пять минут, то зачем он звал нас в башню? Мог бы сказать за ужином. Я бы не рассчитывал освободиться до темноты. И, заметь: наверняка снова сообщит что-то тайное, касающееся только нас. Звучит странно. – Рич ухмыльнулся. – Он мог бы одарить талантами многих людей, куда более достойных и сильных, чем мы, но отчего-то продолжает делать ставки именно на нас с тобой.

– Либо доверяет только нам, либо нас не жалко потерять, – пожала плечами Алида. – Не обольщайся, астроном. Ну так что, ты идёшь? Или трудновато?

– Нормально. – Рич остановился и, чуть поморщившись, потёр колени.

Вольфзунд действительно ждал их на балконе – просторном, украшенном кадками с плющом. На овальном столе стояли блестящий чайник, бутылка вина, вазочка с печеньем и три столовых прибора. Вместо стульев тут были глубокие мягкие кресла с наброшенными на них шерстяными пледами. Алида подумала, что пледы придутся очень кстати: вечер выдался по-осеннему зябким, а тут, на высоте, дули промозглые ветра. Мурмяуз пробежал вперёд и запрыгнул на ближайшее кресло, с урчанием принявшись уминать лапами плед. Алида подняла кота на руки и сама села в кресло. Мурмяуз такой перемене не очень-то обрадовался, но смирился со своей участью и свернулся на коленках хозяйки.

Вольфзунд едва заметно кивнул, и Рич тоже сел. Алида фыркнула: ишь, будет теперь подлизываться, строить из себя образец воспитанности! Она осмотрела то, что было выставлено на стол, и не смогла скрыть разочарования:

– А что, ужина не будет?

– Я тоже приветствую тебя, Алида Фитцевт, – холодно произнёс Вольфзунд. – Не торопи события. Чаю? Или же вина?

– Ви… Чаю, – она столкнулась взглядом с Ричмольдом и отчего-то в последний момент изменила своё решение. Вольфзунд широко усмехнулся, заставив Алиду смущённо опустить глаза.

– Чаю так чаю.

Он поднялся с места и изящно разлил ароматный чай по чашкам. От напитка поднимался горячий пар, а когда на башню налетел порыв сурового ветра, Алида порадовалась, что предпочла чай вину. Она хлебнула немного, в животе заурчало от голода, и Алида придвинула к себе всю вазочку с печеньем.

– Вот видишь, к чему приводит скромность, братец? – обратился Вольфзунд к Ричмольду. – В следующий раз будь расторопнее, и тебе, может быть, тоже достанется что-то лакомое.

Рич побагровел и нелепо кашлянул в кулак.

– Так вы…

– Естественно, мне всё известно, – развёл руками Вольфзунд. – Мои осведомители стремительны и точны. Хьёльд сообщил, что ты сын Эллекена, то есть мой младший брат по отцу. Но это отнюдь не меняет моего к тебе отношения. Не думай, что я захочу окружить братца бесконечной заботой или, напротив, воспылаю к тебе неприязнью, порождённой ревностью.

Алида выронила чашку. Та с громким дребезгом разлетелась на куски, листочки мяты и кусочки лимона прилипли к каменному полу. Вольфзунд быстро воздел руку, что-то шепнул, и чашка срослась и сама прыгнула обратно на стол, целая и невредимая.

– Отчего вы так побледнели, госпожа Фитцевт? – притворно удивился Вольфзунд. – О, кажется, я догадываюсь. Господин Лаграсс не посчитал нужным раскрыть вам тайну своего рождения. Я прав? Что ж, теперь ты всё знаешь, Алида. Точнее, не всё. Но пусть он сам расскажет о своей матери. Это не менее интересно, чем сведения об отце.

– Почему? – дрогнувшим голосом спросила Алида, глядя прямо на Ричмольда.

Почему он скрыл это от неё? Это же так важно! Такое не скрывают от друзей. Обида мешалась с изумлением. Как может быть, что Вольфзунд и Ричмольд – братья? Разве Эллекен не был побеждён, разве не вернулся только сейчас, когда магия перемешалась и наполнила мир?

Рич выглядел пристыженным, он даже не решался поднять на неё глаза.

«Трус», – подумала Алида.

– Пауза затягивается, – констатировал Вольфзунд. – Лучше не берите чашку снова, госпожа Фитцевт, иначе я не обещаю, что смогу вновь её восстановить без единого скола – один и тот же фокус даже мне непросто проделать дважды с одинаковым результатом. Вдруг останется трещина? Тонкая, как ваш волосок.

Алида сложила руки на мягком боку Мурмяуза, чувствуя, как пальцы начинают подрагивать. Что же такое ей предстоит ещё узнать? Узнать о Риче, который стал ей самым близким другом, но отчего-то продолжал хранить свои секреты.

Вольфзунд взял бутылку вина и начал неторопливо откупоривать её. Алида следила за движениями его ловких длинных пальцев, унизанных неизменными перстнями, и злилась на то, что он тянет время. Пробка с тихим хлопком покинула горлышко, и хозяин замка стал медленно наполнять свой бокал.

– Мать Ричмольда – почившая королева Жиева, – бросил он будничным тоном и подвинул к себе бокалы друзей, чтобы наполнить и их.

Алида сглотнула ком в горле. Она была готова к чему-то ошеломляющему, и, наверное, только поэтому у неё не потемнело в глазах. Вольфзунд услужливо протянул ей бокал, и Алида с благодарностью приняла вино. На удивление, оно оказалось тёплым, будто подогретым на огне – и согревало не хуже чая. Она залпом выпила всё и снова задала Ричмольду тот же вопрос.

– Рич, почему? Как же так? Я думала, мы с тобой друзья.

Наконец он перестал разглядывать свои ладони и посмотрел на Алиду в упор. Синие глаза горели решительным упрямством.

– Мой отец – Гертарт Лаграсс. У меня нет ни матери, ни братьев. Я ничего не скрывал от тебя.

Рич осушил свой бокал и со стуком поставил его на стол.

– От такого родства отказываешься. Ну и ну, любой смертный был бы счастлив обрести такого брата, как я, – с притворной грустью вздохнул Вольфзунд. – Что ж, тем лучше. Не придётся всем объяснять, почему ты так не похож на меня.

Он быстро поведал Алиде, как вышло, что Эллекен завладел телом горбуна, желающего стать колдуном в мире, почти лишённом магии, и как король отреагировал на измену жены. Алида до подбородка закуталась в плед: от этой истории кровь стыла в жилах, и даже волшебное вино не помогало согреться. Мурмяуз высунул морду из пледа на уровне шеи Алиды.

– Но Эллекен примечателен не только своими сыновьями, – продолжил Вольфзунд. – Я уже рассказывал тебе о нём кое-что, и, надеюсь, ты поняла, что его приход к власти – один из самых нежелательных исходов, которые только можно допустить. К величайшему моему сожалению, он обладает бóльшими силами, чем я мог предположить. Ты слышала о Неистовой Стае? Или ты, Ричмольд? Ну же, включайся в беседу, твои пальцы не так интересны, как те вещи, о которых я собираюсь вам поведать.

– Нет, не слышала, – ответила Алида. Отчего-то ей даже перехотелось есть печенье.

Рич молча мотнул головой.

– Когда-то это были просто заколдованные волки. – Вольфзунд откинулся на спинку кресла, как сказочник, готовящийся поведать длинную и любопытную историю. – Три дюжины, если мне не изменяет память. Огромные, как медведи, свирепые, как северные бураны, чёрные, как самая долгая ночь, с глазами, горящими ярче полной луны. Некоторыми из волков управляли всадники – продажники, которые заложили не только волю, но разум и душу, лишившись всего естества, пустые яичные скорлупки, а не люди. Отец любил охоту – полагаю, и сейчас любит не менее страстно. Не буду описывать, какой шум поднимала его Стая при загоне дичи, ты и сама можешь прекрасно это представить, ведь воображения тебе не занимать. Но и подкрадываться эти чудовища умели превосходно, так, что ни одна лесная птица не вспорхнула бы, потревоженная.

Когда охота на лосей и кабанов надоедала Эллекену, он охотился на другую дичь. На смертных. Да, Алида, не смотри на меня с таким ужасом. Смертные для него – то же зверьё, что и лани. Только у смертных есть души, воли – то, что гораздо ценнее мяса и шкур.

Алида охнула. Ей вспомнилось страшное существо, такое чёрное, что мрак ночи по сравнению с ним казался тускло-серым. Она осторожно спросила:

– И что теперь стало с этой Стаей? Они сгинули за столько лет?

Из-за горы показался масляно-жёлтый краешек луны. Ночь теперь приходила гораздо раньше, чем летом, и ограждение балкона начало само по себе светиться мягким оранжеватым светом. В башню поднялись Элли и Лина с подносами, на которых аппетитно дымились рагу, картофель с хрустящей корочкой, печёные овощи и золотистые пироги. Вольфзунд подождал, когда они расставят блюда на столе, а потом жестом отослал служанок. Они молча поклонились и поспешили уйти.

– Увы, не сгинули, – сказал Вольфзунд, подцепляя вилкой рагу. – Чёрная магия сделала их лишь сильнее. Надеюсь, не стоит вам объяснять, насколько опасным оружием может быть стая заколдованных волков, голодных до людских душ.

– Это я помог им вернуться, – осипшим голосом произнёс Рич. Он так и не притрагивался к еде.

– Не думаю, что это не мог сделать никто, кроме тебя, – пожал плечами хозяин замка. – Я не снимаю с тебя ответственность. Но ты – далеко не единственный, кому это могло бы удаться. Так сложились обстоятельства, но на твоём месте мог бы быть кто угодно, а с тем, что предопределено, бесполезно бороться, особенно когда ты – смертный юнец, пусть даже и сын королевы и колдуна.

Рич чуть расправил плечи, но по-прежнему оставался смущённым. В Алиде боролись противоречивые чувства: с одной стороны, ей хотелось сказать что-то обидное, отомстить за то, что он скрывал от неё правду о своих родителях, а с другой – положить ладонь ему на руку и утешить, уверить, что он ни в чём не виноват. Вместо этого она произнесла:

– Кажется, я видела одного из этих волков. Недалеко от Агстарда, когда мы были там с Тилем. Он охотился на нас, но мы отбились.

Вольфзунд вскинул брови.

– В самом деле? Отбились? Но как вам это удалось?

– Птицы, – пожала плечами Алида.

Вольфзунд потёр подбородок и задумчиво улыбнулся.

– Птицы, значит… Что ж, это прелестно. В который раз напоминаю себе, что не стоит недооценивать ваш милый птичий дар, госпожа Фитцевт.

Алида была готова поклясться, что расслышала в его голосе неприкрытое довольство. Неприятное предчувствие заворочалось в животе.

– Он не навредил вам, этот волк? – взволнованно спросил Ричмольд.

Алида чуть слышно фыркнула.

– Напугал до полусмерти. А ещё из-за него мы выбросили почти всё, что было в телеге. Нет, что ты, он просто душка.

Рич заёрзал на стуле: должно быть, снова почувствовал себя не в своей тарелке.

– Как видишь, Алида, птицы – очень полезные существа, – заметил Вольфзунд. – И, что интересно, они могут быть опасным оружием. Как те, которых ты отправила в Авенум на коронацию.

Наступила очередь Алиды краснеть и чувствовать свою вину.

– Я не думала о том, что они сожгут город, – пробормотала она.

– Столица пострадала, но не так уж и сильно, – утешил её Вольфзунд. – После любого происшествия стоит думать о том, что последствия могли бы быть куда более фатальными. Город живёт, люди возвращаются к повседневным занятиям, скоро этот кошмар все забудут – кроме тех, конечно, у кого сгорели дома и погибли близкие. Но не забывай кое-что очень важное. Этих птиц создал Магистрат. Не мы. Пусть они попытаются свалить всё на нас, если народ потребует объяснений, только свидетели подтвердят, как Магистры разбежались при виде своих творений, а некий господин в чёрном плаще сотворил великое колдовство, оставив от чудищ лишь снопы искр. Получилось занятное импровизированное представление, и без твоей ошибки его бы не было.

Алида немного успокоилась и придвинула к себе тарелку с рагу. Аппетит возвращался. Рич скрестил руки на груди: наверное, ему было обидно, что её промах обратили во благо, а его ошибки никто не спешил оправдать.

– Так, значит, это вы уничтожили птиц? – спросила Алида, глотая угощение. Все тарелки в замке были заколдованы так, что пища в них всегда оставалась горячей, сколько бы студёных ветров ни проносилось над столом. – Я-то думала, они улетели к Большой Воде. Если я правильно понимаю, они сотворены из огня, уничтожающего колдовство. Так как же вам удалось с ними совладать? Почему они не убили вас?

– А тебе бы хотелось, чтобы они меня убили? – Вольфзунд приподнял одну бровь.

– Нет, – призналась Алида.

– Магия Магистрата далека от совершенства, – не без удовольствия протянул Владыка, наливая себе ещё вина. – Потренируйся они ещё немного – лет пятьдесят, а лучше сто, – и пташки получились бы что надо. Да, они могут сжечь всё на своём пути, они свирепы, как бесы Преисподней, но их ярости и запала вовсе не достаточно для того, чтобы уничтожить меня или помешать мне колдовать. Если бы они напали на замок и опаляли его достаточно долго, возможно, часть замковых чар была бы разрушена. Огня Священного Всполоха было бы достаточно, чтобы уничтожить Манускрипт, как они хотели вначале. Всполох уничтожил бы меня, не вернись магия. Он разрушил бы мой замок, если бы Магистры раньше создали птиц. Но они не могли бы сделать это без магии, а теперь магия питает и нас, так что почтенные старцы просчитались. Против сильных альюдов это оружие не помогло бы – оно недостаточно совершенно. Зато уничтожило бы тысячи людей, не останови я птиц.

Мягкий свет, исходящий от перил, зажигал в глазах Вольфзунда красноватые блики, но Алида вдруг поняла, что его взгляд больше не пугает её. Будоражит, заставляет волноваться, но не внушает ужас. Она сама пока не понимала, радоваться ли этой перемене в своём восприятии или нет.

Мимо пронеслась летучая мышь, борясь с ветром. Она пискнула и на лету поймала припозднившегося летнего жука.

– Вы спасли город, потому что не хотели гибели людей? – нахмурился Рич.

– Я не спасал город, господин Лаграсс. Я просто убрал опасных тварей, созданных магией, попавшей в неумелые руки.

Мурмяуз громко всхрапнул: он пригрелся за пазухой у Алиды и заснул, свесив щекастую голову. Алида почесала его между ушей и встрепенулась, вспомнив кое-что важное.

– Рич! – Она вытаращила глаза и постучала вилкой по тарелке. – Мы забыли про Диньяну! Она до сих пор не знает, что Лисса жива!

Рич захлопал ресницами и сглотнул. Он тоже, видимо, напрочь забыл о жительнице Птичьих Земель, которую они пытались найти в Авенуме.

– Если бы вы сначала спросили у меня, то избежали бы пустых волнений. – Вольфзунд лениво подпёр подбородок рукой и посмотрел на друзей. – Диньяна в замке. Так же, как и её дочь. В чём-то Эллекен был прав, когда называл меня мягкосердечным. Мне по-прежнему не нравится идея Мелдиана жениться на этой девушке, совершенно простой, пусть и бесспорно привлекательной. Я бы нашёл ему невесту более благородных кровей, даже пошёл бы ему навстречу и подыскал смертную девушку, чтобы его проклятие пало, но он упёрся рогом – простите за такую метафору. Иногда, чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки, достаточно пойти на небольшую уступку. Мелдиан действительно волновался об этой девочке, и когда я понял, что она на самом деле не представляет опасности для моей семьи, то решил, что лучше позволить ей остаться в замке ненадолго. Я даже переместил сюда её мать – бедная женщина едва не сошла с ума от радости, узнав, что её доченька жива и относительно невредима.

– То есть вы всё равно не допустите их свадьбы? – разочарованно спросила Алида. Она-то понадеялась, что Вольфзунд сдался и позволит сыну жениться по любви, тем более что сам Владыка когда-то был в похожей ситуации. – Отошлёте Лиссу обратно в Птичьи Земли?

На лице Вольфзунда на мгновение проступило замешательство, но скоро он снова привычно ухмыльнулся. Алида поняла, что упустила что-то важное.

– Я сказал «остаться в замке ненадолго» вовсе не потому, что она уедет домой. Милая Алида, твой взгляд на жизнь поразительно наивен, несмотря на все потрясения, перенесённые тобой. Но постарайся принять правду, какой неприятной она бы ни была. Лисса, твоя подруга, подверглась сильному магическому воздействию. Не знаю, кем была женщина, удерживающая её в плену: потомком ведьм прошлого, ожидающей возвращения Эллекена, или же просто истово верящей в колдовство и получившей кое-какую силу после освобождения магии, но она смогла неотвратимо навредить бедняжке. А ещё произошло кое-что, лично меня немало удивившее: молоденькая смертная девочка сумела призвать сильную магию древунов, которая спасла ей жизнь и защитила целый дом. Жители Птичьих Земель умеют заговаривать стихии и влиять на природные условия, но такой силы я от неё не ожидал, особенно если учесть, что она была серьёзно ослаблена. Эта последняя вспышка силы загасила огонёк её жизни, оставив лишь тусклую искру, которая, боюсь, погаснет очень и очень скоро.

Алида наконец поняла, что имел в виду Вольфзунд, и решение Мела сделать Лиссу альюдом предстало перед ней в другом свете. Мел не капризничал, не желал пойти наперекор отцу. Он действительно пытался спасти невесту от смерти, нисколько не сгущая краски и не драматизируя. Раз уж Вольфзунд говорит об этом, значит, Лисса правда настолько плоха.

– А Симониса? Она излечила Рича, почему бы ей не попытаться помочь Лиссе? Она же великая чаровница, величайшая из травниц! Любая хворь покоряется Симонисе, разве не так?

Алида под столом легонько наступила Ричу на ногу, чтобы он перестал хмурить брови и молчать, а сказал что-нибудь насчёт того, как ловко Симониса поставила его на ноги в самом прямом смысле.

Рич дёрнулся и кашлянул, выпрямляясь в кресле.

– Да, – глухо произнёс он. – Симониса действительно великая чаровница, она спасла мне жизнь и вернула возможность ходить. Вам ведь не обязательно продолжать идти на уступки Мелу, но можно хотя бы попытаться вылечить Лиссу.

Алида убрала ногу с ботинка Рича и взяла с тарелки пирожок.

– Симонисы нет в замке, – развёл руками Вольфзунд. – Она сейчас далеко и занята делами, которые куда важнее, чем лечение обыкновенной смертной девушки. Вы смотрите на меня как на чудовище, но разве я так жесток? Я позволю ей умереть в роскошном замке Владыки альюдов, рядом – мать и возлюбленный. Её участь могла бы быть в разы хуже. Она не прозябает в нищей лачуге, не страдает от боли, так что я проявляю к ней милосердие из уважения к чувствам моего сына.

Алида снова наступила на ногу Ричмольда, но совсем легонько, надеясь, что он поймёт её сигнал. Подмигивать в присутствии Вольфзунда она не решалась, но астроном бросил на неё быстрый взгляд и едва заметно кивнул. Алида едва сдержалась, чтобы не улыбнуться. Уж чего-чего, а смерти Лиссы они точно не должны допустить.

Позволив друзьям помолчать в притворной скорби, Вольфзунд поднялся, присел на балюстраду и скрестил руки на груди. Теперь его поза выглядела не расслабленной, а скорее решительной. Алида чуть отогнула плед: от тепла спящего Мурмяуза ей стало жарковато, несмотря на прохладу вечера. Рич чуть отодвинул своё кресло, развернув его к Вольфзунду.

– Разговор не окончен, я полагаю? – осведомился астроном.

– Естественно, я же позвал вас не для того, чтобы дружно пожалеть бедняжку Лиссу. Не буду ходить вокруг да около, подготавливая ваши юные умы к новым сведениям. Скажу сразу: я рассчитываю на вашу помощь. Помощь, а не исполнение задания в обмен на что-то. Я не стану предлагать вам сделку, я просто попрошу вас сделать кое-что. Для меня. Для себя. Для всех.

Алида едва не застонала. Мел был дважды прав! И насчёт Лиссы, и насчёт просьбы Вольфзунда. Но от того, что альюд не приказывает им, а именно просит, воссоздав, насколько возможно, обстановку дружеского приватного ужина, в её груди зародилось приятное тёплое чувство. Ей льстило, что Вольфзунд пытается разговаривать с ними как с равными – ну, или почти как с равными, полагается на них, обычных смертных. Но тут же вернулась тревога. Он с такой лёгкостью рассуждал о смерти Лиссы, так, быть может, и их с Ричем ждёт тот же исход во время выполнения этой «просьбы»?

– Что мы должны будем сделать? – хладнокровно поинтересовался Ричмольд.

– Прекрасный деловой подход, господин Лаграсс. Вы помните наш разговор о Книгах?

Рич кивнул. В Алиде проснулось любопытство: что это за разговор о Книгах? О каких именно Книгах? Не тех ли, в которые Рич собирал магию?

– Я упоминал о Книгах Величия, которые хранятся в надёжном месте. Ты, Алида, не слышала этого, но по пути наш астроном поведает тебе всё. Сейчас же просто скажу, что Книги Величия – средоточия мощнейших магических сил. Они находятся в книгохранилищах в сердце Птичьих Земель. Полагаю, Книги Величия пребывали в Небытии вместе со всеми нами, но они не могли исчерпать свою силу. Манускрипт был сильнейшей из подобных Книг, в нём хранилась вся волшебная сила, но после его уничтожения часть магии устремилась туда, где таилась многие века. Сейчас эти Книги – едва ли не сильнейшие магические источники на свете. То, что пытаются собрать Магистры, – ничто по сравнению с хранящимся в Птичьих Землях. К слову, там есть и Книги Тьмы – результаты трудов многих поколений Чернокнижников прошлого.

– Эллекен! – осенило Алиду. Она так распереживалась, что даже отставила чашку в сторону и забыла про пироги. – Он же наверняка захочет овладеть ими! Нет-нет-нет, это же значит…

Алида обхватила голову руками. Она представила, что будет, если отец Вольфзунда, беспринципный и кровожадный, доберётся до Книг, пропитанных силой. Ей стало действительно страшно. Раньше Эллекен и его господство казались чем-то далёким и маловероятным, Алида не задумывалась всерьёз о том, что он делает в Мёртвых Землях, запертый в смертном теле и почти без сил. Зато сейчас ей стало ясно, что у Эллекена на самом деле есть возможность не только вернуть свою силу, но и приумножить её.

– Так бегите скорее туда! – воскликнула она, глядя на Вольфзунда. – Возьмите эти Книги и примите их силу! Лучше вы, чем ваш отец!

– Взять всё и разорваться от распирающих меня сил? Что происходит с переполненным сосудом, госпожа Фитцевт? – Вольфзунд склонил голову набок, разглядывая Алиду. – Иногда жидкость просто переливается. Но ведь и сосуд может лопнуть.

– Тогда уничтожьте их! Пусть не достаются никому. Можно взять Священный Всполох с пустошей и сжечь это книгохранилище! Почему вы бездействуете? Вы хотите войны?!

Вольфзунд постучал ногтём по краешку бокала. Хрусталь отозвался мелодичным звоном.

– Именно поэтому я и позвал вас. Потому что не хочу войны. Но и уничтожать книгохранилище не собираюсь. Не я создавал Книги, не я собирал для них силу, и не мне решать их судьбу. Мы защитим их от Эллекена, а большего и не нужно. У любого вмешательства должны быть разумные границы, иначе кто знает, к чему оно может привести?

– Допустим, я не стану спрашивать, почему снова мы. – Рич с вызовом вскинул голову. – Спрошу другое. Как мы можем защитить книгохранилище от… от него? Нам кто-то поможет? Может, это прозвучит заносчиво, но я больше не позволю вам пользоваться Алидой в своих целях! Она уже делала для вас то, что не стал бы делать ни один человек, а вы пытаетесь напугать её близостью войны, разжалобить, чтобы снова забросить в самую Преисподнюю. Она же просто девочка!

Вольфзунд вскинул руку, прерывая внезапную горячую речь Ричмольда. Алида, вытаращив глаза, смотрела на друга, и чувствовала, как щёки начинают гореть румянцем.

– То, что ты мой сводный брат, ещё не даёт тебе права так вести себя в моём замке. Конечно, Алида будет не одна, разве я что-то говорил об этом? С ней будет сильный, надёжный и храбрый человек, не лишённый определённых ценных талантов. С ней будешь ты.

– Конечно, я тоже буду с ней! – воскликнул Рич. – Каким бы ни был ваш человек, я всё равно…

– Я имел в виду, что ты и есть тот человек, – вздохнул Вольфзунд. – Ты удивительно узко мыслишь, хоть и мнишь себя учёным.

Владыка опёрся о перила балкона и взглянул на небо, густо-синее, припорошённое мелким снегом звёзд. Внизу, со стороны леса доносились перекрикивания сов, а ветер выл, блуждая между башен замка.

– Первый Волшебник, почему я трачу столько времени, споря со смертными, которые ещё вчера были детьми? – проворчал Вольфзунд. – Пора прекращать это выматывающее и ни к чему хорошему не приводящее занятие.

Он развернулся и смерил Алиду таким взглядом, от которого у неё внутри всё покрылось тонкой корочкой льда. Алида сглотнула, понимая, что её ждёт что-то неприятное.

– Завтра же вы отправляетесь в Птичьи Земли, госпожа Фитцевт и господин Лаграсс. Ваши родственники уже знают об этом. Ваша цель – книгохранилище. Доберитесь до него, войдите внутрь и выберите себе по книге – любые, к каким потянутся ваши души. Проникнитесь ими, вникните в самую их суть, впустите их в себя, а дальше случится то, что должно будет случиться. То, чего захочет Первый Волшебник. Если вы сейчас зададите хоть один глупый вопрос, или начнёте возмущаться, или, что ещё хуже, заупрямитесь и откажетесь, то я превращу Стриксию, Гертарта и кота в румяные яблоки, которые скормлю своим лучшим жеребцам. Вы меня услышали?

– Мурмяуза-то за что?! – всплеснула руками Алида.

– Будем считать, что услышали. – Вольфзунд медленно скрестил руки на груди, продолжая сверлить взглядом друзей. – Отнеситесь к этой цели со всей возможной серьёзностью. Я не предлагаю вам сделок. Я не обещаю вам золотых гор. Вы сами сказали, что остаётесь, потому что чувствуете, что ещё сможете помочь мне. Так вот, это именно тот случай.

– Если вы просите о помощи, то зачем угрожаете? – насупилась Алида. – Люди так не делают с теми, кто им нужен. Попросите вежливо, и мы согласимся.

– Алида… – Рич предостерегающе протянул руку, но Алида отстранилась.

– Ничего вы нам не сделаете, – продолжила травница. – Ничего. Я уверена. – Ей самой стало не по себе от неожиданной смелости, но остановиться она уже не могла. – Так что прекратите нас запугивать и…

– И что ещё я должен сделать? Встать перед тобой на колени, дерзкая смертная? – Вольфзунд презрительно фыркнул и пригладил и без того идеально уложенные волосы. – Прекращай перечить мне по любому поводу, а не то я укорочу твой язык. А может, сделать твоего друга немым? Или слепым? Как ты думаешь, будет весело снова путешествовать с калекой?

Вольфзунд метнулся вперёд, и Алиде на миг показалось, что он сейчас схватит её за волосы и ударит, но альюд всего-навсего вернулся в своё кресло и снова наполнил бокал.

– Мы всё сделаем, чтобы остановить Эллекена, – решительно произнёс Ричмольд. – И не будем вам перечить. Потому что действительно хотим помочь вам, тому единственному, кто может уничтожить эту угрозу, нависшую над всеми нами. Я не одобряю очередного путешествия Алиды, но и она тоже повела себя не лучшим образом. Но … она девушка. – Рич слегка покраснел. – А девушкам иногда позволительно упрямиться и капризничать. Не слушайте её.

– И давно ты заделался знатоком девушек? – хохотнул Вольфзунд.

Рич опустил взгляд.

– Только что вы значительно подросли в моих глазах, господин Лаграсс, – продолжил Владыка. – Пожалуй, я оставлю вам и язык, и зрение. Чтобы пресекать нытьё госпожи Фитцевт, едва заметите, как её милый носик недовольно морщится.

Мурмяуз окончательно проснулся, вылез из-за пазухи Алиды и запрыгнул на стол, обнюхивая тарелки. Алида зашипела на него и потянулась руками, но кот шмыгнул к Вольфзунду и устроился на коленях Владыки. Вольфзунд с ухмылкой положил ладонь на широкий кошачий лоб.

– Кстати, не забудьте захватить с собой вашего милого питомца. Кто знает, быть может, он окажется вам полезен.

Вольфзунд весомо посмотрел на Алиду, и ей показалось, что он пытается сказать что-то своим взглядом. Алида подышала на озябшие руки, но вспомнила о дымящейся чашке и обхватила её ладонями. Она уже открыла рот, чтобы спросить, что Вольфзунд имеет в виду, но хозяин замка сделал вид, что невероятно занят разглядыванием вышивки на своём рукаве.

– Мурмяуз всегда сопровождал меня, – сказала Алида. – Я без него никуда. А он – без меня.

– Вот и славно, – улыбнулся Вольфзунд.

Алида тоже улыбнулась и задумалась.

– Выходит, вы снова хотите нам что-то дать? Точнее, чтобы Птичьи Земли и те книги нам что-то дали? Но почему тогда…

Вольфзунд поднял указательный палец, прерывая речь Алиды.

– Я не хочу, чтобы вы принимали. Я хочу, чтобы вы взяли. Между тем, что дают тебе, и что берёшь ты сам – существенная разница.

В тишине и прохладе сгустившейся ночи Алида вдруг поняла, как сильно устала. Голова налилась сонной тяжестью, и травница зевнула, прикрывая рукой рот.

– Мы всё поняли, – заявил Ричмольд. – Мы найдём книги и, пусть мне пока неясно дальнейшее, изучим их, как вы того просите. Не волнуйтесь, мы справимся, если вы решили возложить эту обязанность именно на нас. Но сейчас, – он покосился на Алиду, – сейчас мы хотели бы отдохнуть. Если позволите.

– Ваш подход к делам с каждым днём нравится мне всё больше и больше, господин Лаграсс, – довольно сощурился Вольфзунд. Мурмяуз так и задремал у него на руках, положив подбородок на краешек стола. – У вас есть все шансы заслужить моё прощение – и, что немаловажно, прощение госпожи Фитцевт.

Алида, которая уже начала клевать носом, встрепенулась, услышав свою фамилию. Рич быстро посмотрел на неё и тут же отвернулся, смутившись.

«Значит, он и передо мной чувствует себя виноватым, – подумала Алида. – Хочет угодить сразу и Вольфзунду, и мне. Что ж. Путь к лучшей версии себя не бывает простым. Может, теперь начнёт тщательнее взвешивать свои решения».

Она посмотрела на Ричмольда, и вдруг ей стало не по себе. Снова путешествовать? С ним, вдвоём? С бывшим Чернокнижником? С тем, кто уже предавал и делал больно? Алида убеждала себя, что давно простила его, да и сама была перед ним не безвинна, но сейчас отчего-то стало неуютно. Было ли это из-за цепких ветров или ночного затишья, она не знала. Алида решила разобраться со своими чувствами завтра, но по возможности постараться не думать ни о чём неприятном до тех пор, пока цель не будет достигнута.

– Если позволите, я бы пошла в свою башню, – произнесла она.

– Конечно. – Вольфзунд передал ей Мурмяуза и поднялся с кресла. – Я зайду за вами обоими завтра утром. Надеюсь, вы хорошо выспитесь и успеете собрать всё самое необходимое.

Он подставил Алиде локоть. Алида успела заметить, как Ричмольд стушевался и нелепо затоптался на месте – наверное, тоже хотел предложить подруге помощь, но альюд его опередил.

Алида еле заметно усмехнулась и позволила Вольфзунду отвести себя в башню.

Ветер надрывно выл, гнал тучи по ежевичному небу, и Симониса подышала на ладони. Они замерцали золотом, и по крови заструилось благостное тепло. Она обернулась на Хьёльда. Он стоял, скрестив руки на могучей груди и сдвинув брови, высокий и сильный. Сим обняла его за шею горячими ладонями, чтобы и он согрелся. Хьёльд растерянно моргнул и потянулся к ней губами, но Симониса отстранилась и погладила его по щеке.

– Не время. Владыка вот-вот явится.

Хьёльд с неохотой кивнул.

Они ждали уже довольно долго – по крайней мере, дольше, чем было условлено. Сим видела, что Хьёльд взволнован. По её мнению, он был слишком сильно привязан к Вольфзунду и чересчур беспокоился за Владыку, который, как казалось Сим, вовсе не нуждался в опеке Хьёльда и как никто другой мог постоять за себя и весь их народ.

– Не тревожься, – сказала она как можно мягче и заглянула в суровое лицо Хьёльда. – Он не мог забыть наш уговор.

– Конечно, не мог.

Вольфзунд возник, как всегда, без шума, просто в один миг между деревьями выросла высокая худая фигура в чёрных одеждах – Владыка редко изменял излюбленному цвету. Хьёльд тут же подался вперёд, положив руку на грудь и почтительно склонив голову. Симониса едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Конечно, она тоже благоговела перед предводителем, но Хьёльд иногда выглядел прямо-таки комично в своей безграничной преданности. Сим улыбнулась и вежливо поклонилась. Вольфзунд нетерпеливо взмахнул рукой, приказывая скорее оставить формальности и перейти к делу.

– Что на западе, Сим? – прохрипел Владыка, шагнув к соратникам.

– Старая Агнис желает говорить только с вами, – ответила Симониса с лёгкой обидой в голосе. – Она по-прежнему шипит на меня. Никак не может свыкнуться с мыслью, что ученица превзошла наставницу.

– Если старуха не располагает важными сведениями, отвечать за потерянное время будешь ты сама, – фыркнул Вольфзунд. – Хьёльд?

– Господин, Кристед… Кристед, увы, не с нами.

Могучий альюд покачал головой. Вольфзунд не выказал ни удивления, ни раздражения – лишь чуть приподнял подбородок. Чёрные глаза сверкнули в свете луны, как два обсидиана.

– Тогда идём к Агнис, – решил Вольфзунд и исчез так же незаметно, как появился.

Симониса переглянулась с Хьёльдом, обернулась лисицей и тоже переместилась к дому старой чаровницы.

Сим устала – ей даже не сразу удалось покинуть лисий облик. Тело ломило, в висках стучало, язык присох к нёбу: верные признаки того, что волшебные силы истощались. Частые перемещения утомили её, и чаровница мечтала выспаться.

– Подсчитываешь, у скольких смертных мужчин будешь красть силы? – шепнул ей Хьёльд.

Симониса не ответила.

Вольфзунд уже поднимался по ступеням дома Агнис – он всегда предпочитал перемещаться не в жилища, а чуть поодаль, чтобы дать хозяевам время заметить гостей. Дом старой чаровницы прятался среди чёрного ельника, квадратный и приземистый, но с высокой острой крышей и ржавым флюгером в виде петуха. Света в окнах не было, зато вокруг дома расползался запах жжёных трав и дикого мёда, и Сим поняла, что Агнис ещё недавно варила какое-то зелье.

Вольфзунд постучал в дверь. Несколько секунд в ельнике было тихо, так тихо, как никогда не бывает в обычном лесу – неподвижный воздух загустел, как остывшая карамель, не шелестели еловые лапы, не шуршали мыши в хвойном опаде, и Симониса даже не слышала собственных шагов.

В следующий миг тишина разбилась на сотни острых осколков. Визг, вой и скрежет слились в исступлённом вопле. Рванули вихри – и разбежались от дома, как круги от брошенного в воду камня, хватаясь за одежду и пытаясь свалить с ног. Хьёльд шагнул вперёд, загораживая собой Симонису, но она успела заметить, как Вольфзунд вскинул руку, и тут же ветер и вой оборвались. Дверь отворилась так резко, будто кто-то от души пнул её. Вольфзунд ухмыльнулся, стряхнул с плеча пару еловых иголок и шагнул в дом. Симониса и Хьёльд поспешили присоединиться к Владыке.

Изнутри дом Агнис выглядел запущенным – по крайней мере, прихожая оказалась совсем необжитой, углы обвили белёсые лоскуты паутины, пол укрывал слой песка, древесной трухи и пыли. Вольфзунд брезгливо подобрал полы плаща и шагнул в комнату.

– Госпожа Агнис, – торжественно произнёс Владыка, глядя в темноту перед собой. – Глубочайше извиняюсь за вторжение, но мои преданные соратники осведомили меня, что вы желали беседовать со мной лично. Однако сейчас, глядя на столь холодный приём, начинаю задумываться: не поздновато ли мы пожаловали? Увы, наступают времена, когда отлагательства…

В комнате вспыхнул свет. Свечи в подсвечнике зажглись сами собой, озарив жилище старой чаровницы и саму хозяйку дома. Агнис сидела в кресле, завернувшись в пёструю шаль, и выглядела точь-в-точь как гигантская моль. Русые с проседью волосы рассыпались по узким плечам, на сухом, изрезанном морщинами лице застыло слегка презрительное выражение. Симониса невольно вжала голову в плечи, когда встретилась взглядом со своей бывшей наставницей.

– Да уж, с тобой говорить всё толковей, чем с этими, – Агнис махнула рукой на Симонису и Хьёльда, словно они были нищими смертными, просящими у неё милостыню. – Ты хоть и тоже довольно молодой, но всё-таки поумнее будешь. Ну, что ты от меня хочешь? Давай, выкладывай всё.

Агнис поднялась, прошествовала к столу, подметая концом шали грязный пол, достала из шкатулки трубку и набила её пряно пахнущей смесью из табака и лесных трав.

Вольфзунд покосился на Симонису и Хьёльда, провёл рукой по волосам и тоже шагнул к столу, но остановился, заметив на стульях толстый слой пыли. Агнис раскурила трубку и фыркнула.

– Боишься запачкать щегольские одежонки? Не поверю, что у тебя не припасено никакого колдовства на этот случай. Ты садись, садись. Не бойся. Старая Агнис много повидала за свои четырнадцать? Пятнадцать? Ох, сбилась со счёту. Века то тянутся слишком долго, то пролетают, как один миг. Уж сумею очистить от пыли твои бархатные штаны. А коль волшбой не выйдет, так руками отряхну.

Агнис хрипло расхохоталась. Симониса почувствовала, как краснеют щёки – такое обращение с Владыкой её коробило, и она не понимала, почему Вольфзунд не осадит дерзкую старуху.

– Вы по-прежнему предпочитаете более чем скромное жильё, – заметил Вольфзунд, брезгливо поводя плечами. С низкого потолка свисала паутина, почти задевая его камзол. Симониса подумала про себя, что Агнис, пожалуй, предпочитала спокойно дремать в кресле и не утруждать себя уборкой: вряд ли такая грязь может объясняться любовью к скромности.

– Что мне ещё остаётся? К дому прикипаешь даже сильнее, чем к живым.

– Я мог бы решить вашу проблему. Устроить вам новое жильё или улучшить это, если уж дом вам так дорог. Я не оставляю тех, кто верен мне, и вы это знаете.

Старуха рассмеялась хриплым лающим смехом.

– Пытаешься купить меня, как купил остальных? Даришь дома, осыпаешь золотом, сулишь исполнение самых честолюбивых желаний. Ни дать ни взять, добрый волшебник из сказки для смертных. – Агнис подошла вплотную к Вольфзунду и почти с нежностью оправила лацканы его камзола. Старая чаровница едва доставала Владыке до груди, но он держался рядом с ней не так расслабленно, как со многими, в его позе и взгляде угадывалось почтение. – Подари мне кое-что другое. Подари мне молодость, мальчик.

Узловатые сморщенные руки, покрытые пигментными пятнами, выглядели ещё более бледными на фоне тёмного одеяния Владыки. Агнис жадно, алчуще заглянула Вольфзунду в глаза, и Симониса услышала, как участилось её хриплое дыхание.

Вольфзунд мягко улыбнулся уголком рта и плавно отстранился от Агнис.

– Вы сами прекрасно знаете, что я могу создать лишь иллюзию молодости, но разве вам это понравится? Разве вы почувствуете себя молодой лишь оттого, что в зеркале вам улыбнётся юная дева? Иллюзии – плохие союзники, особенно когда кроме них никого нет на вашей стороне.

Симониса было не очень приятно смотреть, что её наставница состарилась, как обычная смертная. Это напоминало ей о том, что даже долгая жизнь альюда подвержена изменениям, и когда-нибудь её нежные белые руки тоже покроются уродливыми морщинами и пятнами. Настанет это через сто, пятьсот, тысячу лет? Никто не знает, сколько ещё лет молодости и красоты подарит ей её магия, никто не знает, когда время изменит её облик настолько, что она сама с трудом узнает себя. Век альюда может быть сколько угодно долог, но в конце непременно ждёт одно: немощь и увядание. Вот то, что действительно делает их похожими на людей, и Сим не хотелось долго об этом думать.

– Вот именно, мальчик. Вот именно. Есть ли кто-то действительно на твоей стороне? Или тоже тешишь себя тем, чего на самом деле нет?

Вольфзунда нисколько не смутил язвительный вопрос чаровницы. Он лукаво сощурился и опустился в кресло. В воздух сразу взмыло облачко пыли из мебельной обивки.

– Я не привык тешить себя чем-либо, уважаемая Агнис. Я говорю только то, в чём твёрдо уверен. Так вот, я уверен, что большинство альюдов всё-таки на моей стороне. И я отнюдь не «купил» их доверие, как вам кажется. Вы сами мудро заметили, что далеко не всё можно купить. Я не могу обещать вам всего, что желает ваше сердце, но вот решить вопрос вашего жилища вполне мне по силам. Что скажете?

Владыка не разбрасывался красивыми словами, он действительно помогал всем, кто просил его об этом. Дома, связи, приносящие прибыль лавки и заведения в крупных городах – он мог устроить почти всё, чтобы угодно, чтобы каждая семья ни в чём не нуждалась. Кто-то просил его устроить их жизнь за пределами Королевства, в Птичьих Землях или на Южных Островах, и Вольфзунд охотно шёл навстречу. Самой Симонисе он обустроил лекарскую лавку в Авенуме и небольшой уютный особняк в Птичьих Землях. Лавкой она не пользовалась – до Сна сдавала её в аренду пожилому смертному травнику, да и в доме бывала редко, предпочитая спать под открытым небом в облике лисицы или гостить в замке Вольфзунда. Иногда она ночевала у Хьёльда и – чего скрывать – частенько оставалась у смертных мужчин.

Послышался грохот, всплеск и ругательство. Хьёльд случайно наступил в миску с молоком, стоявшую на полу.

– Но-но, недотёпа, ты что, под ноги не смотришь? – заворчала Агнис.

– Вы никогда не любили кошек, – заметил Вольфзунд. – В таком случае молоко на полу может означать только то, что вы по-прежнему верите в мелкую домашнюю нечисть. Или завели себе домушку, как древуны?

– В кого я верю – только моё дело, мальчик. И я ещё подумаю, верить ли тебе.

Вольфзунд и бровью не повёл, зато Хьёльд заметно напрягся, и Симониса сжала его руку.

– Давай, хватит юлить, хитрый лис. Рассказывай, зачем послал ко мне своих прихвостней. Если уж сам пожаловал, значит, действительно прижало.

Агнис выдохнула сизое облако едкого дыма, и Симониса едва не закашлялась. Старая чаровница не предложила гостям ни ужина, ни вина, ни даже чаю – непростительное проявление неуважения к Владыке. Симониса начала подозревать, что эта встреча может кончиться не так успешно, как они ожидали.

– Вы правы, – согласился Вольфзунд. – Не стоит тянуть. – Он сдул со стола пыль и крошки и сложил перед собой руки. Белые пальцы, унизанные драгоценными перстнями, серебряная вышивка на манжетах – всё это смотрелось настолько неуместно в грязном доме старухи, что Симониса чуть слышно фыркнула, совсем как лисица. – Госпожа Агнис, полагаю, вы слышали о том, что Эллекену удалось вырваться из Небытия, а что это за собой повлечёт, вы понимаете не хуже меня.

– Понимать-то понимаю. – Агнис причмокнула, сжимая трубку в зубах. – Да только какая мне разница, ты или твой отец нами правит? Мной-то уже никто распоряжаться не сможет, я старая, никому не нужная затворница. Скажи-ка, мальчик, вспоминал ли ты обо мне до того, как твоей власти начала угрожать опасность?

– Я никогда не забывал ни об одном из моих подданных, – оскорблённо произнёс Вольфзунд.

– Вот только я – не твоя подданная. Я не подчинялась твоему отцу, не подчиняюсь и тебе. Моё предназначение было в том, чтобы обучать юных чаровниц и чаровников, детей альюдов, желающих посвятить себя самой противоречивой из разновидностей магии – магии целительства, магии жизни. Я не обязана служить Владыке, да и ваши дела с людьми меня не волнуют, как не волнуют и междоусобицы. Перегрызите друг другу глотки, только не мешайте мне и не ломитесь в мой дом, как это сделал ты.

Агнис отложила трубку, достала из шкафчика бутылку с какой-то мутной настойкой и пригубила прямо из горла. Кашлянула, вытерла рот концом шали и уставилась на Вольфзунда блестящими бурыми глазами, похожими на сопревшие осенние листья.

– Если хочешь знать, то тебе я доверяю куда меньше, чем Эллекену. Ты виноват перед всеми нами, ох-ох как виноват. Это из-за тебя мы потеряли пять столетий, только из-за тебя, твоей глупости и самонадеянности. С трудом верится, что у тебя хватает совести приходить ко всем нам и просить помощи. Твой отец был жесток, но он никогда не позволял людям одержать верх, никогда не позволял унизить наш народ так, как унизил ты. Если ты ещё не понял, то скажу тебе, что я – далеко не единственная из старших альюдов, кто так считает. К кому ни сунься – никто не встретит тебя с почестями. Слышала, ты собирал молодёжь на балу, развлекал, поил и кормил, лишь бы упрочить своё положение. Но ты не мог не заметить, что большинство стариков отклонили твоё приглашение. Те, у кого своя голова на плечах, не побегут слепо за тобой. Если Эллекен позовёт нас, ты можешь остаться совсем один.

Слова старухи зловеще повисли в воздухе, по коже Симонисы побежали мурашки. Она посмотрела на Хьёльда. Он напрягся, тревожно глядя то на Вольфзунда, то на Агнис, готовый по первому приказу своего хозяина поставить дерзкую старуху на место.

Агнис и раньше была сварливой и резкой, как дикая росомаха – каждая чаровница чем-то похожа на животное, чей облик она научилась принимать. Когда Симониса была ученицей в этом доме, то, бывало, нарывалась на гнев наставницы. Агнис, уже в те времена старая, славилась сварливостью и вспыльчивостью, но за резким поведением чаровница скрывала накопленную мудрость и острый ум. Агнис так и не приняла то, что ученица стала искуснее её самой, совершеннее постигла волшбу врачевания, вникла в самую суть жизни, не ожесточившись и не озлобившись, как некоторые другие. Симониса испугалась, что Вольфзунд может разозлиться и навредить старой Агнис, но лицо Владыки по-прежнему не выражало никаких сильных эмоций.

– Один я не останусь. Не беспокойтесь за меня, – проговорил Вольфзунд как можно вежливее. – Даже здесь и сейчас я нахожусь в обществе величайшей из чаровниц и сильнейшего из воинов. Уверен, что Эллекену не удастся вернуть на свою сторону всех остальных. Хотя потеря вас, уважаемая Агнис, мне крайне неприятна.

– Увидишь ещё. Толки-то ходят уже, и если раньше тебе подчинялись за неимением лучшего, то теперь народ встанет перед выбором. И я готова спорить на свою коллекцию табака, что этот выбор будет отнюдь не в твою пользу.

Глава 5, в которой сирины просят плату

Авенум постепенно оживал. Люди больше не жались испуганно друг к другу в своих обгоревших домах, не втягивали головы в плечи, выходя на улицу, не боялись увидеть небо, объятое огнём, и чудовищ, сотканных из пламени. Жизнь возвращалась в привычное русло, улицы очистили от мусора, отмыли от копоти, перекрыли сгоревшие крыши, заменили испепелённые балки новыми, а то, что нельзя восстановить, принялись отстраивать заново.

Магистры осваивались во дворце, но Кайл слышал, что Волхвокс должен скоро отбыть обратно в Биунум, вернуться в Библиотеку и править там от имени короля Дивидуса. Из Биунума приходили письма: о том, что некоторые башни Библиотеки безнадёжно обгорели, белый камень и зелёные купола оплавились и почернели, вытягиваясь в небо угольными остовами, похожими на обожжённые молнией стволы деревьев. О том, что всё меньше сборщиков магии возвращались к воротам Библиотеки, о том, что всё меньше людей соглашались служить Магистрам даже за звонкое золото.

И Кайл с внутренним трепетом признавал, что отчасти эти люди правы. Ещё недавно Магистры виделись ему всемогущими колдунами, избранными среди смертных, которым подвластна магическая стихия. Но несколько дней назад эта иллюзия разбилась вдребезги, разлетелась дождём багряных искр, рассыпалась вместе с огненными птицами, которых демон уничтожил лишь мановением руки.

Перед глазами то и дело всплывала будоражащая картина: колдовские чудовища, уже спалившие половину города, взрываются красными брызгами, рассеивая по воздуху комья чёрного пепла и облака душного дыма, а в центре всего этого – статная, невозмутимая фигура, сила которой звенит и подрагивает, превращая площадь в колдовскую обитель.

Стоило Кайлу вспомнить это, как кончики пальцев начинало покалывать, дыхание перехватывало, а кровь будто быстрее бежала по жилам: неукротимая, горячая, подгоняемая волшбой. Ему больше не хотелось ни служить Магистрам, ни возвращаться в пыльные башни Библиотеки, ни встречать сборщиков магии с их никчёмными склянками, наполненными мутной субстанцией, вряд ли имеющей что-то общее с силой демона. Кайл не мог представить, каким образом эта странная, туманно-белёсая жижа трансформируется в ту мощь, что заставила птиц сгинуть и дрожью прокатилась по площади. Он понял лишь одно: что хочет, страстно хочет хоть на шаг приблизиться по могуществу к альюдам, жаждет хоть на день стать их слугой, постичь таинства их колдовства, прикоснуться к этой сокрушительной магии, впитать хоть каплю силы.

Магистры – люди, старые фокусники, а настоящее колдовство, пусть страшное и опасное, но влекущее и ставшее вдруг желанным – там, по другую сторону. Кайл боялся своих мыслей, боялся своих новых желаний, но больше не мог делать вид, что его ничто не беспокоит. Иногда ему казалось, что в тот роковой вечер какой-то невидимый яд проник в его сущность, заражая странными помыслами и отравляя разум. В висках теперь постоянно стучало, руки подрагивали, и даже Волхвокс заметил, что с юношей творится что-то не то.

– Волнуешься из-за всего этого, да? – Магистр подошёл к Кайлу и легонько потрепал его по плечу. – Немудрено. – Старик причмокнул, ковырнув большим пальцем между зубами: во дворце недавно подавали обед. – Не каждому выпадает такая честь: жить во дворце с коронованным правителем. Ничего. Привыкнешь. Если будешь хорошо служить, дворец станет твоим домом. Если нет – что ж, не буду пугать тебя раньше времени.

Старик ехидно ухмыльнулся в бороду и обвёл взглядом коридор. Дворец явно переживал не лучшие времена. Некогда величественный, он стоял, погрязнув в унынии и запустении. Гобелены и портьеры покрылись таким слоем пыли и паутины, что их цвет с трудом угадывался. Со светильников смахнули пыль, чтобы светили ярче, но лепнина под расписными потолками, скульптуры животных и воинов, массивная мебель, витрины с изящными безделушками – всё стало седым, словно скорбело вместе с обезумевшим королём, а теперь – скорбело по нему самому.

– Я не хочу… – попытался огрызнуться Кайл, имея в виду, что больше не жаждет оставаться у Магистров, но Волхвокс понял его по-своему.

– Конечно, мальчик, ты не хочешь жить в трущобах. Никто не хочет. Поэтому, чтобы не слонялся тут без дела, сходи-ка…

Волхвокс замялся, соображая, какое бы поручение придумать для Кайла. Юноша потряс головой. Что на него нашло? Нельзя сейчас перечить Магистрам. У него пока нет ничего – ни денег, ни дома, значит, нужно сохранить их доверие. А уж потом… Преисподняя знает, что может случиться потом, но Кайл уже догадывался, что вряд ли захочет связать своё будущее со служением слабым магам-людям.

– Сходи поищи, где купить тминного масла. Люблю, когда им заправляют свекольный салат.

Волхвокс улыбнулся, но Кайла эта улыбка заставила разозлиться. За кого он его держит? За кухарку? Почему бы не послать за проклятым маслом кого-нибудь ещё? В замке полно прислуги, а Кайл прибыл сюда на коронацию, он сопровождал Магистров, у него было особое поручение!

– Отварную свёклу порезать тонко, как соломку, добавить ломтики зрелого козьего сыра, орешки, немного трав и… – старик явно увлёкся, представляя излюбленное кушанье. Кайл стиснул зубы и сказал немного громче, чем рассчитывал:

– Я схожу за вашим маслом. Если вы мне заплатите.

Волхвокс замолк на полуслове и недоумённо сдвинул брови.

– Заплачу? Я? Тебе? Что ж… – Он накрутил кончик бороды на узловатый палец и вздохнул, глядя в потолок, на котором можно было различить выцветшую и местами осыпавшуюся фреску со сценой охоты на лося. – В общем, ты прав. Я заплачу тебе, но только если ты отыщешь для меня лучшее тминное масло во всём Королевстве.

– Как скажете. – Кайл кашлянул в кулак. Мимо них с хихиканьем пронеслась стайка девушек – простолюдинки, нанятые, чтобы выгрести всю грязь, вымыть полы да выбить перины во всём дворце.

– Вот и славно, – ободрился Волхвокс. – Пора за дело. И тебе, и мне. Когда становишься вторым человеком после короля, как-то особо некогда задерживаться за разговорами с простыми мальчиками. Иди.

Он снова похлопал Кайла по плечу – снисходительно, еле дотрагиваясь до его рубашки, словно брезгуя. Кайл фыркнул, развернулся на каблуках и поспешил прочь, сжимая кулаки так сильно, что ногти больно впивались в ладони.

«С простыми мальчиками» – эти слова горчили, когда Кайл повторял их одними губами, а лицо горело от стыда и гнева. Сам того не подозревая, Волхвокс надавил на самую больную рану Кайла Карло.

Седьмой ребёнок в семье, к тому же слишком болезненный и тщедушный, он никогда не был предметом гордости отца. Мать умерла, рожая Кайла на свет, старшие братья сумели поступить в Авенумский университет, Аяна, единственная сестра, удачно вышла замуж, ещё трое братьев, рослые и сильные, занялись земледелием и жили в достатке. Отец взял Кайла к себе на обучение, потому что слабый и вспыльчивый младший сын не годился для тяжёлой работы, да и не жаждал посвятить себя науке, поэтому засел за гончарный круг.

Кайл не любил ни отца, ни братьев. Лишь Аяна вызывала у него какое-то подобие тёплых чувств, но она уехала в Коргорт, едва Кайлу исполнилось одиннадцать. Братья задирали хилого младшего, а отец, хоть и не признавался в этом, всё же винил Кайла в гибели жены.

День, когда буря унесла отца, подарив ему птичьи крылья, а Кайлу – футляр со страницей, стал для младшего Карло счастливейшим в жизни: он обрёл свободу. Свободу от нелюбимого гончарного дела, свободу от собственной опостылевшей семьи, свободу от прошлого.

Кайл и помыслить не мог, что он, оказывается, потомок колдунов давно минувших дней. Он надеялся, что Магистры сделают Хранителей кем-то вроде собственных учеников: не зря ведь судьба привела их в Библиотеку! Не зря именно их семьи хранили страницы! Но старики думали лишь о собственной выгоде, о власти, о наживе, а к Хранителям относились почти как к слугам. Не гнали, не унижали, но смотрели сверху вниз, время от времени обременяя поручениями различной сложности.

Купить масла – пусть даже на стол новоявленного короля – разве это достойное поручение для бывшего Хранителя страницы Манускрипта, потомка древних колдовских семей? Когда Дивидус выбрал Кайла, чтобы растить огненных птиц, юноше казалось, что ещё немного, и Магистры сделают его своим приближённым, станут доверять более сложные поручения. Но после коронации на него совсем перестали обращать внимание. Да и о магии, казалось, старики думали всё меньше и меньше, упиваясь властью над простолюдинами.

Кайл вышел из дворца, свернул налево, не пересекая площадь, и двинулся мимо тополиной аллеи в сторону торговых рядов. Тополя ещё гордо зеленели, а кусты, остриженные в форме аккуратных кубов, уже начали менять окраску на охристую. С каждым днём темнело всё раньше, часы на ратуше едва пробили пять, а медный шар солнца уже катился к горизонту, раскрашивая свеженакрытые крыши в огненные цвета, словно потешаясь над городом, только-только отходящим от пожара.

Интересно, где сейчас демон? Вернулся в свой Чёрный Замок, засел в своей пещере? И чем он занят? Кайлу виделась тьма, которую демон пускал на Биунум, виделись огненные птицы, которых он развеял прахом, виделось, как он высасывает души из смертных, творя своё страшное и оттого манящее колдовство.

Людей на улицах было достаточно много – кто-то спешил по делам, толкая перед собой телеги с черепицей, побелкой, новыми оконными рамами и прочим; кто-то просто прогуливался; кто-то так же, как Кайл, держал путь в лавки и на рынки, сжимая в руках корзины и холщовые мешки для покупок.

Чем дальше от дворца, тем более простыми становились вывески магазинов, таверн и игорных домов. Улочки сужались, каменные дома сменялись наполовину сложенными из брёвен, от кафе тянуло запахом не роскошных блюд, а бесхитростной снеди.

Кайл сунул руки в карманы, втянул голову в плечи и двинулся быстрее, широкими размашистыми шагами меряя мостовую и хмуро поглядывая на прохожих и экипажи. Монеты, полученные от Волхвокса на покупку масла, чуть оттягивали карман. Сначала Кайл думал присвоить их и не возвращаться к старикам, заняться чем-то более стоящим, но денег было слишком мало даже чтобы пообедать в трактире, поэтому мысль о том, чтобы немедленно начать новую жизнь, пришлось отложить.

Он свернул в узкий переулок, который коричневые деревянные дома обступали с обеих сторон так плотно, что жители могли запросто заглядывать в окна соседям. Птицы здесь не пролетали, поэтому торговля в лавках на первых этажах шла бойко, из таверн пахло жареным мясом и чесночными гренками, а из игорных домов доносились возбуждённые голоса. Фонарщики уже зажгли огонь в фонарях, освещая вывески и входы в лавки, солнце укатилось за крыши, и длинные фиолетовые тени накрыли переулок. Вечер стоял прохладный, но душный. В небе собирались лиловые тучи, готовые вот-вот пролиться осенним дождём.

Кайл повертел головой, хмуро разглядывая вывески. Эта торговая улица располагалась недалеко от центра города, но в то же время находилась довольно близко к жилым кварталам простолюдинов, поэтому владельцы лавок и таверн, казалось, не могли договориться между собой, каких посетителей они ждут: аристократов или бедняков. Острый запах пряностей коснулся ноздрей Кайла, и он решительно зашагал к лавке под вывеской с изображением стручка перца и перекрещённых ступы и пестика.

Людей на улочке было немного: большинство всё-таки уже сидели в тавернах или развлекались по-другому, а может, и покупали что-то в кондитерских и чайных к ужину.

Вдруг Кайл ощутил кожей какое-то покалывание – воздух вокруг наэлектризовался, как перед сильной грозой. Юноша вскинул голову, насторожившись. Что-то было не так. Откуда-то доносился дух магии, почти неуловимый, но Кайл научился точно узнавать его среди привычных городских запахов.

– Иола! – властно крикнула какая-то девушка.

Кайл замер. По проулку быстро шагали две незнакомки, похожие друг на друга, как две капли воды: одна почти бежала, а вторая спешила за ней. Девушки были высокие, осанистые, необычайно красивые, с гладкими чёрными волосами, струящимися по спинам. Люди почтительно уступали им дорогу, и Кайл понял, что аура волшебства исходит именно от прекрасных девушек. Он спустился со ступенек лавки и пошёл за незнакомками, почти забыв о поручении Магистра. Колдуньи! А может, даже демоны-альюды? Кайла прошибла нетерпеливая дрожь. Что ещё можно считать провидением, если не эту случайную встречу на столичной улице?

– Иола, если ты продолжишь влюбляться в каждого смертного, с которым проведёшь время, хозяин останется ни с чем, – зашипела вторая девушка, поравнявшись с первой и схватив её за локоть.

– Ни в кого я не влюбляюсь! – возмутилась Иола и дёрнула рукой. – Просто он… такой милый. Можно использовать кого угодно, но Кимера оставить в покое…

– Если каждый из нас будет так подходить к делу, хозяин никогда не одержит верх!

Они пошли ещё быстрее, и Кайлу пришлось постараться, чтобы не потерять девушек из виду. Они свернули на ещё более узкую и тёмную улицу. Булыжники мостовой здесь были почти чёрными, кое-где покрытыми сизым мхом и чуть влажными: солнце заглядывало сюда только в полдень.

Сердце Кайла колотилось тревожно и радостно. Они говорили о каком-то хозяине, а кто может быть хозяином, как не чёрный демон, приглашённый на коронацию? Они связаны с ним, а значит, смогут и привести Кайла, если он изъявит готовность постигать их чёрную магию.

– Гвендэ, ты невыносима, – обронила Иола капризным тоном.

Гвендэ резко остановилась и дёрнула сестру за локоть. Обе девушки насторожились и замерли на тротуаре, загораживая немногочисленным прохожим путь.

– Вон тот юнец. Видишь? – произнесла Гвендэ, указывая белым пальцем прямо на Кайла. – Что-то с ним… не то.

Кайл приблизился к девушкам и криво улыбнулся. Он понятия не имел, как начать разговор, но чувствовал, что, если смалодушничает и пройдёт мимо, то упустит свой шанс. Иола и Гвендэ не были людьми. Их глаза сверкали, как поверхность озера в лунную ночь, а от стройных тел исходило незримое ощущение силы, которым не мог похвастаться ни один человек. Девушки переглянулись и едва заметно улыбнулись друг другу. В следующий миг Гвендэ шевельнула пальцами, и Кайл ощутил, как все уличные звуки исчезают один за другим, словно фонари, гасимые невидимым фонарщиком. На голову будто надели непроницаемый колпак. Мысли на миг растворились, как мёд в горячем чае, но скоро вернулись, став вялыми, медлительными, поверхностными. Не совсем понимая, что происходит, Кайл сделал несколько шагов вперёд и остановился прямо перед сёстрами. Девушки оказались почти на полголовы выше его.

– Пойдёшь с нами, красавчик, – небрежно произнесла Гвендэ. Они с Иолой зашли в кабак под почерневшей покосившейся вывеской, и Кайл поплёлся за ними, как привязанный.

В кабаке было тихо, Кайлу даже сначала показалось, что девушки-альюды снова что-то сделали с его слухом, но он убедился, что это не так, когда высокий широкоплечий управляющий с длинными волосами, убранными в хвост, распахнул объятия навстречу вошедшим.

– Гвендэ! Иола! Какая встреча! Не ждал вас раньше полуночи. – Мужчина чмокнул девушек в щёки и пожал обеим руки. – Кто это с вами?

Он сдвинул брови, рассматривая Кайла. Спустя несколько мгновений на лице мужчины проступило понимание, он сдержанно кивнул и указал на уединённый столик в дальнем конце помещения.

– Присаживайтесь, девочки. Стейк из тунца под картофельным соусом?

– И бутылку сливового вина, – кивнула Гвендэ.

Мужчина улыбнулся и скрылся за низкой дверью. Кайл присел на мягкое сиденье, сложил руки на чуть липковатой столешнице и рассеянно взглянул на своих спутниц. В голове у него гудело, как после стакана чего-то крепкого, зато нерешительность и нервозность ушли, уступив расслабленности.

– Что-то ты сильно его… – проворчала Иола.

– Ничего страшного, – отмахнулась Гвендэ. – Пройдёт. Зато легче согласится служить.

Девушка оправила тёмно-серое атласное платье так, чтобы вырез показал ложбинку на груди, перекинула волосы на одну сторону и заманчиво улыбнулась Кайлу.

– Ты ведь послушный мальчик?

Кайл машинально кивнул, не сводя глаз с красавицы.

– Тогда расскажешь нам, почему от тебя, смертного, так пахнет волшбой? Ты учишься колдовать?

Её голос был сладок, как дикий мёд, и лился плавно, как звонкий лесной ручей. Кайл мог бы слушать её вечно.

– Люди-колдуны пользовались моей помощью, – сказал он, распрямляя плечи. – Магистры. Я жил у них в Библиотеке, потом – во дворце. Без меня они вряд ли смогли бы прийти к власти в Королевстве.

– Маленький помощник колдунов! – притворно-восторженно ахнула Иола.

– Ну же, сестрёнка, какой же он маленький? – сощурилась Гвендэ. – Взрослый мужчина. Притом весьма привлекательный.

Иола едва слышно хихикнула, прикрыв рот рукой.

Кайл сонно поморгал. Он только сейчас заметил, что стены кабака выкрашены в тёмно-синий, вместо обычных светильников с потолка свисают бронзовые люстры с кристаллами из хрусталя, а свет свечей дробится в их гранях, рассыпаясь по стенам и потолку радужными отблесками. Сиденья и спинки стульев были обтянуты мягким плюшем, окно украшал витраж. Немудрено, что посетителей здесь почти нет: должно быть, с такой обстановкой и цены на выпивку соответствующие.

Владелец заведения довольно быстро вернулся с едой и напитками. Иола тут же вонзила вилку в тунца, но Гвендэ продолжала изучать Кайла.

– Тёмные материи, верно? Ты ведь имел с ними дело. Хозяину это понравится.

– Ему все нужны, – пожала плечами Иола, отпивая из бокала. – Доставим юнца хозяину. Кажется, пора отправить мальчишку на отдых. А то, чего доброго, захочет что-нибудь съесть или выпить. Я не собираюсь кормить смертных из своего кармана.

– Пожалуй, ты права, – кивнула Гвендэ. – Хозяин разберётся с тобой, смертный, пахнущий магией. А пока – поспи.

Она щёлкнула пальцами, и сознание Кайла заволок серый дурман. Последним, что он успел почувствовать, была смутная радость от того, что его приведут к верховному демону, который сможет, наконец, одарить его властью и силой – тем, в чём Кайл сейчас нуждался больше всего.

Алида уже несколько минут стояла, тяжело дыша, опёршись рукой о стол. Сначала перед глазами всё так вращалось, что пол и потолок готовы были поменяться местами, но теперь головокружение потихоньку унималось. Алида никогда не переносилась на такие большие расстояния, и за одно мгновение магического перемещения из замка в Птичьи Земли её успело ужасно укачать. Рич стоял рядом, его лицо приобрело оттенок весенней зелени, а волосы прилипли ко лбу. Мурмяуз спрятался под стул, чтобы его снова никуда не переправили, и раздражённо обмахивался хвостом. Только Вольфзунд оставался спокойным. Он присел на подоконник, скрестил руки на груди и с лёгким любопытством наблюдал за приходящими в себя путешественниками.

Алида сфокусировала взгляд на стрельчатом окне. В первую минуту ей показалось, что они почему-то вернулись в замок, но буйная лесная зелень за окном заставила её призадуматься. Алида опустилась на стул, под которым прятался Мурмяуз, и шумно вздохнула.

– Что это за место? – насупился Ричмольд.

– Моя уютная резиденция в Птичьих Землях, – будничным тоном пояснил Вольфзунд. – Скромная и небольшая. То, что нужно, когда хочется уединиться и подышать свежим воздухом.

– Мы будем здесь жить? И вы с нами? – спросила Алида.

Вольфзунд тихо фыркнул.

– Ну уж нет. Жить будете в деревне, я договорился, чтобы вам предоставили комнаты. А у меня по-прежнему остаются дела, которые никто, кроме меня, не разрешит, поэтому я вынужден покинуть вас, как только уверюсь, что вы меня правильно поняли и приступили к действиям.

– Всё-таки лучше бы мы полетели в карете, – буркнула Алида, расчёсывая спутавшиеся волосы пятернёй.

– Неужели? Пришлось бы трястись несколько часов кряду. С вашим слабым вестибулярным аппаратом, госпожа Фитцевт, это могло бы доставить уйму проблем. Мои кони, конечно, сильны и быстроноги, но не забывайте, что их осталось всего двое, а нас, не считая кота, трое – довольно ощутимая ноша для дальнего пути.

– Понятно, – вздохнула Алида.

– Давайте проговорим всё ещё раз, – встрепенулся Ричмольд и зашагал по комнате, которая служила одновременно и гостиной, и столовой. Алида закатила глаза.

– Охотно, – согласился Вольфзунд.

Он ещё раз кратко изложил, в чём заключается суть их пребывания в Птичьих Землях. По тому, как терпеливо Владыка альюдов объяснял дотошному астроному механизмы действия книг силы, было ясно, что исход мероприятия очень важен для Вольфзунда.

Алида и сама понимала, что от них снова многое зависит, и уже начала сильно волноваться. С другой стороны, доверие самого Вольфзунда придавало сил: если он рассчитывает именно на них, значит, они действительно справятся, иначе он не стал бы так рисковать.

– Значит, Эллекену не хватает сил, чтобы перенестись сюда, – кивнул Рич. – Но почему никто из его подданных не может переместиться и выкрасть книги для своего господина?

– Потому что мало кому известно о хранилище. Потому что туда нельзя проникнуть просто так. И – самое главное – потому что Эллекен не доверяет никому из своих шавок настолько, чтобы поручить им такую миссию. Это очень важно. Это то, что коренным образом отличает его от меня.

Вольфзунд по очереди посмотрел на Ричмольда и Алиду.

– А если мы погибнем? – спросила вдруг Алида.

На лице Вольфзунда проступило недоумение, но он быстро взял себя в руки.

– Не думай о худшем, маленькая травница. В Птичьих Землях столько растений, обладающих удивительными свойствами, что даже хрупкие смертные могут от многого вылечиться. Если хочешь, можешь остаться тут и даже перевезти сюда свою прародительницу, когда всё закончится и миру не будет ничего угрожать.

Вольфзунд бросил взгляд на настенные часы, корпус которых был выполнен в виде летящего филина, и цокнул языком.

– Надеюсь, вы уже достаточно пришли в себя и готовы приступить в ближайшее время. Книгохранилище находится в глубине Земель, к востоку от этого дома. Я предупредил сиринов, чтобы не трогали вас, но, знаете ли, эти красавицы отличаются своенравием. Если они начнут к вам приставать, спойте или сыграйте на чём-нибудь: они падки до музыки. Но не слушайте, если они сами начнут петь, иначе можете заснуть на несколько дней.

– Если я начну петь, Птичьи Земли сделают всё, чтобы я больше не издал ни звука, – предупредил Ричмольд.

– Значит, свисти, – посоветовал Вольфзунд.

Алиде было немного жаль, что Вольфзунд не разрешил им остаться в своей резиденции, но, с другой стороны, гораздо интереснее было пожить у древунов, поближе познакомиться с их бытом и привычками, а обстановка замка, очень похожая на обстановку этого дома, уже успела приесться.

Вольфзунд рассказал, что деревня, в которой Алида гостила у Лиссы – далеко не единственное поселение древунов, но их поселения, в отличие от человеческих, не имеют названий. Некоторые дворы, насчитывающие два-три дома, стояли особняком, в чащах и на полянах. Карта Птичьих Земель сейчас была у Рича, но Алида видела, что там по всем Землям разбросаны россыпи домишек, обозначенных неприметными квадратиками. Она и правда была не против остаться тут подольше, но снова надолго расставаться с бабушкой не хотелось.

Вольфзунд похлопал Алиду и Ричмольда по плечам на прощание, но не стал произносить долгие речи. Алида хотела попросить благословить их на путь, но замялась, потеряла момент и так и не решилась. Альюд покинул Птичьи Земли, оставив травницу, астронома и кота одних.

Они постояли несколько мгновений молча. Птичье многоголосье разливалось в древесных кронах, по земле плясали кружевные тени, а из оврага справа тянуло осенней сыростью. Алида взглянула на Ричмольда: друг чуть щурился на солнце, а заметив её взгляд, тепло улыбнулся.

– Тут легко дышится. Надеюсь, всё остальное тоже будет легко. Ты волнуешься?

– Немного, – призналась Алида. – Слишком много вопросов. Но если Вольфзунд решил так, значит, он точно знает, что делает. Мы быстро управимся. Правда?

– Правда. – Рич приобнял её за плечи, и Алиде действительно показалось, что они со всем-всем справятся, в Королевстве наступит мир и никто больше не узнает, как страшна бывает магия, попавшая не в те руки.

– Ты знаешь, куда нам идти? – Алида поправила сумку. Она собиралась впопыхах, но не забыла ничего из даров Симонисы: и волшебные носки-обувь, и аптечка, и игла были с собой.

– Да, – уверенно кивнул Рич. – Эта тропа пересекается с другой, более широкой, которая выводит в поселение. Оттуда мы продвинемся на восток. Хорошо бы заночевать где-нибудь в лесу, а не в доме. Не терпится увидеть местные созвездия.

Он улыбнулся так мечтательно, словно представил сладчайшее из блюд. Алида фыркнула.

– Ты как хочешь, а я буду искать семью древунов, которая пустит меня поспать на перине. Можешь прилечь в любом дворе, если звёзды дороже здорового сна.

– Прогрессом движут наблюдения и открытия, а отнюдь не здоровый сон. Будешь много спать – глаза слипнутся и однажды не раскроются. Так Герт говорит.

– Очень научное изречение, – рассмеялась Алида.

Тропа стелилась перед ними бурой лентой, деревья размахивали чуть желтеющими ветками, а небо разливало звенящую синь. Алида распрямила плечи и глубоко вдохнула хвойный воздух. Сейчас она ясно поняла, что хочет, чтобы они достигли книгохранилища как можно быстрее. Вольфзунду нужна их помощь, и они на самом деле постараются сделать всё, чтобы не подвести его.

– Как твои приступы? Больше не злишься? – спросил Рич.

Алида на секунду задумалась, но потом решительно мотнула головой.

– Нет. Совсем нет. Не пойму, – она сощурилась, глядя на друга. – Ты заботишься обо мне или о себе? Если я снова рассвирепею, тебе может не поздоровиться.

Рич улыбнулся.

– Думай как хочешь.

Лес густо зеленел, кое-где подёрнутый позолотой, высокие пушистые ели сизо-чёрными великанами вырастали вдоль тропы и тихо шелестели, будто были готовы вот-вот ожить и замахать руками-ветвями, прогоняя чужаков. Мурмяуз жался к ногам Алиды, не отваживаясь отправиться на охоту в этом душистом, полном шорохов лесу.

Иголки накололи стопы, и Алида натянула носки Симонисы, которые тут же превратились в мягкие, совсем невесомые тапочки из серой замши, отлично подходящие к её плотному серо-синему платью с узором из шишек по подолу.

– Что-то ветер поднялся, – поёжился Рич. – Слышишь?

Он вскинул голову, прислушиваясь. Алида замерла и тоже посмотрела вверх. Верхушки деревьев закачались, ветки заохали, загудели необъятные стволы. Охряные листья и бурые иглы посыпались на тропу, путаясь в волосах и оседая на плечах путников. Мурмяуз жалобно мяукнул, просясь на руки, и Алида с готовностью подхватила кота. Ветер гулял по макушкам леса как-то рассеянно, двигаясь по одной ему известной траектории. Алиде показалось, что где-то в вышине замелькали огромные пёстрые крылья, и она ахнула – испуганно и восторженно одновременно.

Прямо перед Ричем на землю спикировала полуженщина-полуптица, астроном вскрикнул и отступил назад. Алида вспомнила, что он ни разу ещё не видел сиринов, настоящих хозяек Птичьих Земель. Зрелище и правда было впечатляющим.

Огромная птица с женской головой перебирала исполинскими когтями дорожные камни, будто предупреждая, что не стоит её злить. Длинные тёмно-русые волосы были заплетены в тонкие косички у висков, а на концах чуть спутались и сбились колтунами. На голове сирина красовалась корона из сосновых шишек, замшелых веток и крупных кусков необработанного кварца. От шеи до живота её тело укрывало огромное колье из такого же кварца и мелкого янтаря, который подчёркивал золотистые искорки в карих глазах. Сирин сложила исполинские крылья, и в солнечном свете пёстрые перья отливали густо-фиолетовым и изумрудным.

Сверху послышались резкие скрежещущие звуки – не то карканье, не то человеческие вопли. На верхушках елей расселось ещё несколько сиринов, и с земли они выглядели, как гигантские шишки.

– Д-день добрый, – запнулась Алида. Суровое, но красивое лицо сирина так и притягивало к себе взгляд. Густые тёмные брови, длинный нос с острым кончиком, тонкие алые губы, недружелюбно поджатые.

– Будет ли он добрым для вас, чужаки? – грудным голосом произнесла женщина-птица. Алида бросила взгляд на её изогнутые когти и нервно сглотнула.

– Мы не чужаки, – возразил Ричмольд. – Мы посланники Вольфзунда. Он должен был сообщить вашему народу о нашем прибытии. Как ваше имя?

Сирин хищно сощурилась и облизнула губы красным языком.

– Слышала, как же. Но с вами нет вашего покровителя. Кто вступится за вас?

– Мы тут не просто прогуливаемся! – разозлилась Алида. – Мы по важному поручению. Если вы будете нам мешать, то Вольфзунду это не понравится!

Наверху захлопали крылья, и на тропу опустилась ещё одна женщина-птица: седоголовая, белокрылая, в короне из выбеленных солнцем костей и ожерелье из расколотых речных камней. Первая птица почтительно посторонилась перед старшей соплеменницей.

– Снова ты мелешь что ни попадя, Игварха, – проворчала седоголовая. – Ну?

Она воззрилась на путников мутно-серыми глазами. Алида покосилась на Ричмольда – пусть лучше он говорит, а то её эмоциональные речи скорее настроят сиринов против них.

– Мы должны попасть в книгохранилище, – произнёс Рич, чуть склонив голову перед сиринами. – В землях людей происходят страшные вещи. Старый владыка, Эллекен, готов залить Королевство кровью смертных, чтобы вернуть себе власть. Вольфзунд ищет способы победить его, а у нас есть собственное дело. Не менее важное.

– И что нам с того? – ощерилась Игварха. Перья на её шее чуть приподнялись.

Старшая сирин предупреждающе шикнула.

– Назови мне ваши имена.

Рич оглянулся на Алиду, и она, чуть поколебавшись, кивнула. Нет смысла скрывать истинные имена перед хозяйками Земель, особенно, если Вольфзунд уже рассказывал о них.

– Ричмольд Лаграсс, Алида Фитцевт и… Мурмяуз Фитцевт.

Алида хмыкнула. Ещё никто не присваивал коту её фамилию.

– Всё верно, – склонила голову старая сирин. – Вольфзунд называл те же имена. За исключением, пожалуй, кота. Я Гахрера, а эта склочная курица, как вы уже поняли, Игварха. Добро пожаловать в Птичьи Земли. Но сначала оплатите проход.

– Оплатить? – скривилась Алида. – Монетами?

Она уже полезла в сумку, но Гахрера хрипло, отрывисто рассмеялась и махнула крылом.

– Нет. Нам платят не так. Спойте нам и проходите дальше, идите в книгохранилище.

Алида сконфуженно замолчала и перевела беспомощный взгляд на Ричмольда. Этого-то они и опасались. Жаль, с ними нет Мела со свирелью! Вот кто может заставить сиринов позабыть обо всём на свете.

– И Мурмяуз тоже должен петь? – уточнила Алида.

– Может просто участвовать в представлении, – пожала плечами Игварха.

«Отлично, – мысленно застонала Алида. – Они ждут от нас не просто песни, а целого представления. От Мела они не требовали плясок!»

– Ладно, – сдалась она. – Я спою простенькую песенку, которой меня научила бабушка. Рич, помычи, пожалуйста. У тебя баритон, как раз то, что нужно.

– Помычать? – оскорбился Ричмольд. – Как корова?!

– Почти. Знаешь песню про травника, который отправился за цветком папоротника?

– Не уверен. Но подхвачу, если вспомню.

– Идёт.

Вверху снова зашелестело, остальные сирины спустились с макушек деревьев и расселись кто на земле, кто на нижних ветках. Под их цепкими взглядами Алида стушевалась, но всё-таки затянула песню:

К удивлению Алиды, Рич скоро узнал песню и стал подпевать красивым низким голосом. Алида почувствовала себя увереннее и даже улыбнулась сиринам, которые чуть покачивали головами в такт мелодии. Кажется, даже незамысловатые деревенские песни были им по нраву: так сильно хозяйки Птичьих Земель любили музыку.

Песня была довольно длинной: травник, отчаявшись найти нужное средство, отправился в самую тёмную чащу за цветком папоротника, который, по поверью давних лет, сулил исполнение желания. Травник прошёл через опасные испытания, нашёл цветок и спас жену, а заодно баснословно разбогател. Алида, разгорячившись, даже покружилась под конец, взметнув колоколом подол платья, а Мурмяуз протяжно мяукнул, завершая номер.

– Прелестно, – похвалила Гахрера, едва стихли голоса. – Не слишком изысканно, не слишком искусно, но весьма занятно. Это поют по ту сторону Большой Воды?

– Да. – Алида отбросила прилипшую к вспотевшему лбу прядь волос. – В деревнях.

– Любимцы Вольфзунда родом из деревень? – шепнул кто-то из сиринов.

– Травница и астроном, – уточнил Ричмольд, гордо вскинув голову. – Вольфзунду неважно, откуда мы родом. В Птичьих Землях, насколько я знаю, вообще нет ни одного города. Только деревушки.

Сирины замолчали. Гахрера махнула крылом, и остальные женщины-птицы взмыли ввысь.

– Благодарю, – произнесла старшая сирин. – Можете рассчитывать на благосклонность моих сестёр. Они бывают взбалмошными и невыносимыми, но посланникам Вольфзунда навредить не посмеют. Мягкого мха вашим ногам, а крыльям – попутного ветра.

– Спасибо, – Алида чуть присела. Ей показалось, что это будет выглядеть как проявление вежливости. – Если захотите послушать что-то ещё из деревенских песен – прилетайте.

– Обязательно.

Белым вихрем Гахрера взлетела и скоро скрылась в густом лесу, но в лохматых еловых ветвях ещё сидели две птицы с тёмным оперением и сурово сведёнными к переносицам бровями.

– Птица-Мать предрекала твой приход, – произнесла одна из птиц, пристально глядя Алиде в лицо. – Птица-Мать ждёт тебя.

От её слов повеяло холодом.

– Вы ошиблись, – поёжилась Алида. – Я здесь совсем для другого.

Ей совсем не хотелось выслушивать сейчас какие-то предречения сиринов и непонятной Птицы-Матери, о которой она и слышала-то впервые.

– Ты пока сама не знаешь, зачем ты здесь. И зачем ты вообще.

– Боюсь, она не понимает, о чём вы, – вмешался Рич. – Нам в самом деле пора. Если бы было какое-то – как вы сказали? Предречение? То Вольфзунд наверняка поставил бы нас в известность.

– Какой уверенный мальчик, – фыркнула сирин. – Ничего. Скоро ты увидишь, как твоя уверенность рассыпается прахом, развеивается по ветру, оставляя вместо себя лишь беспомощность и страх.

Рич что-то проворчал, но вовсе не выглядел напуганным или встревоженным. Алиде понравилось, как упрямо и открыто он отвечает на хитрые взгляды женщин-птиц. Сирины зашуршали могучими крыльями и скрылись среди переплетения ветвей, исчезли так ловко, словно вовсе растворились. Алида вздохнула и улыбнулась.

– Всё не так уж плохо. Как-нибудь справимся.

– Непременно, – заверил её Рич.

В залитой осенним солнцем роще, пахнущей грибами, мхом и поздними цветами, дышалось легко и свободно, и даже не верилось, что где-то за Большой Водой охотится Неистовая Стая и моуры топят путников в северных болотах.

Глава 6, в которой цветёт фикларсия

Мелдиан крался по замку со свечой в руке. Свеча горела серебряным – он специально зачаровал её так. Привычный оранжевый свет с недавних пор начал раздражать: вспоминалось зарево горящего Авенума и страх за Лиссу и отца, которые оказались тогда в городе.

Замок был почти пуст. Его и раньше можно было считать таким: два огромных крыла, не считая центральной части, десятки башен, сотни комнат и коридоров, а из жильцов всего-то отец, мать, сам Мел, ключник, три служанки, двое смертных продажников и их наставники. Симониса и Хьёльд тоже зачастили гостить, но сейчас их не было, продажники отправились в Птичьи Земли, а отец и вовсе стал редко появляться дома: вечно пропадал, пытаясь договориться со всеми альюдами, ещё не окончательно убедившимися в опасности затей Эллекена. Без хозяина замок осиротел, стал будто холоднее и темнее.

Прибавились, правда, Лисса и Диньяна. Лисса так и не приходила в себя, а Диньяна не решалась одна ходить по замку, в столовую и на прогулки её провожала Элли.

Хоть Мел и был наследником и, по сути, молодым хозяином замка, он всё равно чувствовал себя воровато, пробираясь ночью в чужую комнату.

Мел прокрался дальше по коридору и остановился перед нужной дверью. Как он и думал, та оказалась заперта. Мел выругался сквозь зубы и достал из кармана нож для конвертов, предусмотрительно стащенный из отцовского кабинета. Альюд поставил свечу на пол. На стене тут же заплясала его собственная рогатая тень, увеличенная до гротескных размеров.

В этом замке, как и в других поместьях знатных альюдов, можно было открыть любую дверь без ключа при том условии, если взломщик – сам хозяин или его близкий родственник. Стены замка знают хозяйскую кровь, повинуются ей, и Мелу не пришлось даже выпрашивать у Анса ключ.

Он проделывал этот трюк всего однажды, когда был мальчиком, ещё обычным, без крыльев, рогов и чёрных глаз, а кожа его оставалась нежно-персиковой, вовсе не серой, как сейчас. Тогда Мел пробирался в отцовскую библиотеку, подгоняемый жаждой чудес, ожидающих, как ему тогда казалось, на пыльных полках. Чудес не случилось: отец таки застукал его, карабкающегося по лестнице на верхний ярус, а после поставил в кладовой коленями на горох. Мел не сделал тогда ничего предосудительного, но Вольфзунда разгневало самоволие сына.

Мелдиан сделал маленький надрез на запястье. Тут же выступила чёрная кровь, и Мела впервые кольнуло сомнение: что, если его кровь больше не сработает? Не поменялось ли что-то из-за того, что с виду он – точь-в-точь каменная горгулья?

Мел протёр порез пальцем и мазнул кровью по двери между резной медной ручкой и замочной скважиной. На миг он затаил дыхание: казалось, ничего не произойдёт, и придётся всё-таки уговаривать Анса отдать ключ без разрешения отца. Но замок едва слышно щёлкнул, и Мел облегчённо выдохнул. Звук получился гораздо громче, чем он того хотел. Дверь приглашающе отворилась, Мел подхватил с пола свечу и шагнул в зеленоватый сумрак комнаты.

Сквозь стрельчатые окна лился тусклый лунный свет. Мелдиан шепнул свече, чтобы она горела ярче, и водрузил её на полку. Здесь пахло настоящим лесом, влажным и древним, свежестью искрящихся звёзд, сверкающими россыпями цветущей сныти и болиголова. Сначала Мел даже слегка растерялся и потряс головой, чтобы избавиться от странного ощущения. Он и не подозревал, что из обычной гостевой комнаты можно создать что-то настолько дивное – это ведь настоящий лес в стенах комнаты. Мшистый ковёр под ногами приятно пружинил, птицы на шторах едва заметно шевелились – то ли от чар, то ли от дуновения ветра, невесть откуда взявшегося в помещении с закрытыми окнами. Мел снова затряс головой. Лесные ароматы отвлекали от главного, морочили разум. Может, комната не признавала никого, кроме хозяйки? Как бы то ни было, лучше не терять времени. Мел решительно приблизился к огромному шкафу и распахнул настежь створки.

Цветные отблески хлынули с полок, едва не ослепляя. Мел прикрыл глаза рукой и чуть отшатнулся. Список необходимых компонентов он помнил наизусть, но, к его разочарованию, склянки и шкатулки с элементалями не были подписаны. Мел открыл наугад одну шкатулку и принюхался. От бесформенного комка, светящегося лиловым, пахло остро, как от перечного соуса. Мел выругался: он понятия не имел, что перед ним и как отыскать необходимые ингредиенты. Он махнул рукой и принялся перекладывать в сумку всё подряд, надеясь разобраться чуть позже.