Глава III


Последующие дни прошли для меня совершенно спокойно, о победе я не грезила и даже не репетировала. Все это было важно для Софьи, а мне нравилось петь, и я получала от этого удовольствие. Но за подругу я всерьёз пережевала. С каждым днем она становилась всё бледнее. Вид болезненный. Возможно, от недосыпа, возможно, от нервов, возможно, и от того, и другого. И я подозревала, эти три дня прошли для неё, как вечность.

И вот, наконец-то финал. Сегодня всё решится.

Первой выступала Пэрис. Спела она хорошо, без изъянов и фальши, я бы даже сказала, чересчур профессионально, с человеческими, но наигранными эмоциями. В этот раз она была во всей своей красе: толстый слой макияжа, весьма открытое платье, высокие шпильки, по прическе можно судить, что она много времени пробыла в парикмахерской – море лака и блесток.

Следом выступала я. Быстро исполнила песню о любви, и устранилась под недолгие овации самой Ми-Леди, каких Пэрис не удостоили.

Потом вышла Софья. Бедняжка, она так переживала, руки тряслись, вид был совершенно подавленный и испуганный. Она начала, но её голос предательски задрожал и сорвался. За последние два дня она, по всей видимости, так переживала, так боялась проиграть, что силы и уверенность её оставили. После двух неудачных попыток, она зарыдала и выбежала из студии. Я ринулась за ней. Нашла я её за углом здания, рядом с мусорным бочком. Она сидела на корточках, прислонившись спиной к серой холодной стене и, опустив голову на руки, горько плакала. Я села рядом, обняла её, и мы молча просидели так некоторое время, пока Софья окончательно не успокоилась. Она перестала реветь, лишь иногда непроизвольно всхлипывая. Её мечта рухнула, и это невозможно было исправить, по крайней мере, сейчас. Всё, что я могла сделать – это не дать остаться ей наедине со своими мыслями.

– Я не хочу жить, – дрожащим осипшим голосом произнесла она, не поднимая голову с рук.

– Все наладится, вот увидишь…

– Не наладится! – она вздернулась, скинув мою руку с плеч и резко встала. – Тебе меня не понять, – в голосе сквозила обида, будто она винила меня. – Тебе же с самого начала было наплевать на этот конкурс. Но ты дошла до самого конца. И ты, наверное, ещё и победила! Иди! Возвращайся обратно! – вскрикнула она писклявым истеричным голосом.

– Да, для меня это было не так важно, как для тебя, – я попыталась говорить, как можно спокойнее, выдержав недолгую паузу. – Но мне было важно, потому что это твоя мечта…

– Мечты больше нет, – совершенно утопически произнесла она и направилась вдоль улицы. Я хотела было пойти за ней, но получив просьбу о желании побыть в одиночестве, я вернулась обратно и вновь опустилась на корточки на тоже место. Глеб сел рядом.

– Люди так трагичны, – произнес он задумчиво.

Я посмотрела на него, подумав: «Будто вы в том мире не страдаете».

Глеб усмехнулся над моей мыслью.

Вернувшись домой, я всё время ждала звонка от Софьи. Сама позвонить не решалась. Я вдруг ощутила режущее чувство вины. Возможно, мне не стоило участвовать в этом конкурсе, и тогда всё было бы по-другому. Но я надеялась, что всё будет хорошо, ведь будут ещё конкурсы, и тогда мы уж точно всех порвем.


Загрузка...