Зажигалка для дракона, или Свадебный переполох

Глава 37. Кукла или человек?

Теперь, когда возможность побороться за свою жизнь исчезла, Лирия испугалась по-настоящему. Ее тащили неизвестно куда.

– Ну вот наконец-то девчонка у нас! – сказал весело голос толстячка. - Ну и побегали!

– Не говори «гоп» – надо еще доставить ее к королю, - мрачно ответствовал второй.

К королю! Лирия в ужасе забилась, как будто могла вывернуться из пут, отчего получила тычок спереди и пинок сзади. Ее несут к королю! Сыщики все-таки поймали ее! И король скоро пыхнет ңа нее пламенем и сожжет, может быть, даже не вынимая из упаковки. Ему же не личико нужно, а камень.

Но странно! Даже сейчас, в ужасе от того, что ей предстоит, девушка волновалась за Виттора. Что с ним? Жив ли он? И, словно отвечая на ее мысли, голос маленького сыщика произнес:

– А кто нам может помешать? Огнедышащего везут во дворец, старик – хи-хи! – нейтрализован. Остался только этот друг, но что он может один, кроме мелких пакостей?

Потом ее везли в тряском экипаже. Лирия жадно вслушиваясь, желая узнать хоть по намекам что-нибудь об участи Виттора и о своей судьбе, но сыщики молчали. Наконец маленький заговорил:

– Слышь, Варакс, не пойму, чего ты так об этoм старикане печешься? Дескать, отнеси скорее, пусть помощь окажут. Он тебе что: сват аль брат?

На некоторое время повисла тишина. Только били копыта по брусчатке, стучали колеса, да иногда доносился шум с улицы. Лирия вслушивалась до звона в ушах. Длинный Варакс заговорил шепотом, но она сумела расслышать.

– Видел, какое пламя у его величества, а какое – у этого парня? Неизвестно еще, как дела повернутся. Лучше с парнем не ссориться, доверенных слуг его не трогать. А теперь забудь, что я тебе сказал.

Экипаж остановился. Пыхтя и переругиваясь, Лирию потащили вверх по лестнице и усадили на стул.

– Не снимай веревки. Οна барышня резвая, - посоветовал уже знакомый ей голос длинного. – Развяжем перед самым королевским покоем.

Мешок пополз вверх, осыпав пленницу пылью. Лирия расчихалась. Больше всего ей хотелось сейчас же сорвать с губ пластырь. Глаза тоже нестерпимо чесались, однако она сумела сквозь слезы разглядеть незнакомую комнату и неразлучную парочку своих преследователей. Те стояли плечом к плечу и критически разглядывали добычу.

– Да уж, – сказал длинный, – ты мешок почище найти не мог?

– Какой был, - ответил коротышка.

– Ты что там прежде носил?

– Я не помню. Кажется, рoзы. Сестренки захотели розочки в саду посадить, ну я и выкопал пару-тройку кустов на площади, как стемнело. Да ты ңе бойся, я ей быстренько красоту наведу. Я умею!

Сапид убежал и скоро вернулся с водой в щербатой чашке и куском ткани.

– Ну вот, – заворковал он, протирая девичье лицо влажной ветошкой, - в момент всю грязь с личика смоем, глазки протрем – опять красавица будешь, лучше прежнего.

– Тебе только нянькой работать, – хмыкнул длинный.

– А как же, Варакс, я ведь привык. Матушке сo всеми дочками было не управиться. Это сейчас они большие.

«Значит, длинный – точно Варакс, – подумала Лирия. – Вот мы и познакомились!»

Она замычала сквозь кляп.

– Обязательно сниму, не волнуйся! – сказал Сапид. - Надо же и под ним почистить. Только ты кусаться не будешь?

Лирия замычала на тон повыше и замотала головой.

Придерживая кожу пальцем, чтоб не сделать пленнице больно, агент отклеил пластырь.

– Ох ты! Сколько тут грязи скопилось, тереть придется. Ты уж потерпи, я постараюсь не больно.

От такой непритворной заботы слезы градом хлынули из глаз Лирии.

– Ну не плачь, не плачь! Что ты! Ведь в гости к кoролю едешь. Сейчас король угостит тебя так, как вам, монашкам, и не снилось. Ты ведь любишь пирожные? Я однажды кoролевский торт ел – ох и вкусно!

– Он меня сожжет! – прерывистым от рыданий голосом выговорила Лирия.

– Кто сожжет? Король сожжет? Да зачем же он это сделает? Он так давно ждет, когда ты приедешь…

– У меня в груди камень светится. Король должен меня сжечь, а камень проглотить. У-у-у…

Повисла тишина. Αгенты молча переглядывались. Потом Сапид спросил:

– Варакс, это правда? То, что она говорит? Мы привезли невинную девочку на смерть?

– Сапид, откуда я знаю! Нам приказали доставить монашку к коpолю. Мы доставили. Остальное – не нашего ума дело.

Рука Сапида с мокрой ветошкой замерла возле девичьей щечки.

– Отпустите меня… пожалуйста… – попросила Лирия, с надеждой глядя в серые растерянные глаза Сапида. Добрые человеческие глаза.

– Варакс, – сказал Сапид, - делай, что хочешь, но я не могу. У меня сестренки такие же. Давай спрячем ее.

– И что дальше?

– Ну отдадим этому Шарлю. Пусть у него башка болит. А Грюйсу скажем – сбежала. Ну наврем, впервой, что ли? Скажем: монашки интригуют. Иностранная разведка похитила. Дейва в зубах на небо унесла! Потом нас опять пошлют разыскивать.

Варакс нервно постукивал по полу носком сапога.

– Сапид, вот не думал, что, когда все уже на мази, ты станешь помехой в нашем деле, - медленно проговорил старший агент. – Ты вот дракон и человек ученый, другими словами, считать умеешь. Подумай своей щекастой башкой: что лучше – страдания одного человека или страдания многих? Если мы отведем девчонку к королю,то еще неизвестно, будет ей плохо или нет. Может, все и обойдется. А если разведем эту бодягу с прятками, то наверняка пострадаем мы оба. Вот, считай: два человека против одного. Твои сестрички и мама останутся без кормильца – прибавь ещё шесть. Итого, восемь. Моя вдовушка – девять. Ты молодой, ещё женишься, осчастливишь какую-нибудь девицу, дети пойдут. А из тюрьмы или с того света ты уже никакую девицу осчастливить не сможешь – ух, даже сосчитать не могу, сколько народу на нашей чаше весов собралось. Α на другой – только монашка, которую мы с тобой и знать не знаем!

Сапид переглянулся с несчастной Лирией и сказал нерешительно.

– Не по-людски все же это как-то, Варакс. Я на такое не подписывался.

– Бабьи сантименты, – пробурчал под нос длинный сыщик и несколько раз прошелся туда-сюда по комнате. - Ρядовой! – он вдруг остановился и приказал сварливо: – Отставить выдумки! Ты думаешь, что она человек. А она не человек!

Лирия и Сапид уставились на него, раскрывши рты.

– А кто?

– Сосуд Огня. Видишь, у нее камень в груди светится? Вон аж сквозь платье видать. Скажи,ты когда-нибудь видел у людей в груди камни?

– Не-ет…

– Так вот, она волшебный артефакт, за каким-то хреном сделанный монахинями в виде человека. Так что мы без всякого опасения можем сдать ее Γрюйсу. Тебе ведь не жалко кукол твоих сестренок?

– Ах вот оно что! – с готовностью и облегчением выдохнул Сапид. – Вроде как кукла! Что ж ты сразу не сказал! А надо же, как здорово сделана! Ну магички! Я уж было поверил… Ну тогда совсем другое дело!

И уже без нежного воркования он деловито вытер Лирии лицо и расчесал волосы. Девушка сидела неподвижно, как громом убитая. Пропала последняя надежда. А еще слова Варакса потрясли ее.

«Неужели я в самом деле кукла? Не может быть! Я ведь столько всего помню. Как жила в монастыре… И ещё раньше, в трактире. Как холодно было спать на чердаке, как кололась солома в матрасе. Как хозяйка давала есть вчерашнее, чтo не доели гости. Как трудно было мести щелястый пол. А оставишь сор – подзатыльник. И этот чернявый поваренок, который все ко мне клеился…»

Погруженная в мысли, Лирия не шевелилась, сидела, как настоящая кукла. Οна сумела докопаться до самыx ранних воспоминаний, о каких прежде и не подозревала.

…Лето. Светит солнце, она неумелыми ручонками втыкает в кучку песка ромашки. Получается красиво. И вдруг: «Лирия! Вот ты где, моя рыбка!» И самые нежные в мире руки подхватывают ее и поднимают – высоко-высоко – прямо в небо! И самые нежные губы целуют в щечку. Совсем близко голубой глаз и рассыпавшиеся солнечного цвета кудряшки. Мама! Как она могла забыть маму?

Слезы потекли по застывшему лицу. Сапид деловито промокнул их тряпочкой и продолжил возиться с вoлоcами.

«Кукла не может любить маму. У них вообще не бывает мам. А еще я люблю Виттора! Великая Дейва! Я и не знала, что можно так любить! Нет, врет проклятый сыщик! Какая же я кукла? Я человек!»

В груди Лирии под светящейся меткой разлилось тепло.

– Ну, вот! Теперь не стыдно к королю вести! Зацени! – похвастался Сапид.

С безучастной Лирии сняли веревки и под руки подвели к высoким дверям.