Загадочный недуг

4

Камаев тем временем пробирался по лесу. Колючий кустарник цеплялся за больничную пижаму, ветки деревьев хлестали в лицо. От быстрой ходьбы перехватывало дыхание, приходилось делать частые остановки. Попадались на пути открытые лужайки, и тогда Камаев прибавлял ходу, стремясь уйти подальше от странной больницы, спастись от возможного преследования. На одной из таких лужаек поднималась ввысь массивная металлическая опора, которая на большой высоте поддерживала край гигантского, с золотистым оттенком сооружения с шестигранными углублениями на вертикальной плоскости. Эти непонятные соты он и видел, по всей вероятности, из больничного окна.

В просветах между деревьями проглядывались другие диковинные сооружения, по-видимому, жилые здания необычных форм: треугольники, упирающиеся острым концом в землю, полусферы с блестящими чешуйками окон и уже знакомые, похожие на пчелиные соты, высокие прямоугольники с иззубренными краями. Да, это был город, вознесенный в высоту, и под ним расстилался лес, точнее, парк, где вместе с луговыми цветами росли розы, а глухая чащоба перемежалась фруктовыми садами.

Обойдя стороной поляну, украшенную резными теремами и мраморными фонтанами, Камаев вышел на берег укромного лесного озера. В камышах попискивали утиные выводки. В двух шагах проплыл, нисколько не боясь человека, дикий селезень. Но что сразу привлекло внимание: на песке валялась брошенная купальщиками одежда. Берег был безлюден, и лишь в другом конце озера чернели крохотными поплавками головы далеко заплывших людей.

Камаев посмотрел на свою помятую, истерзанную колючими кустами пижаму, перевел взгляд на подаренную ему судьбой новую экипировку. Другого выхода нет, ведь в больничном наряде далеко не уйдешь. С брезгливой гримасой он натянул на себя чужую одежду — воровать ему до сих пор не приходилось, и не было денег или чего-нибудь другого ценного, чтобы оставить взамен. Он только мысленно поблагодарил хозяина за костюм и в душе попросил у него извинения.

Лес местами был иссечен широкими просеками. По дорогам с упругим покрытием бесшумно проносились прозрачные каплевидные машины — без привычного капота, без колес. Вдали слышались людские голоса, веселые крики детей. Тимур решил рискнуть и выбрался из кустов на пешеходную дорожку. Навстречу двигались двое пожилых людей, оживленно беседующих между собой. Тимур замедлил шаги, готовый в любую минуту прыгнуть обратно в кусты, но они прошли мимо, не обратив на него никакого внимания. Тимур осмелел. Дорожка вывела его к гранитному цоколю небоскреба. И тут, не веря своим глазам, он увидел красную метрополитеновскую букву «М». И еще успел заметить бегущую к нему девушку в белом халате, больничную сестру, приносившую обед. Она что-то кричала и требовательно махала рукой. Тимур поспешно толкнул входную дверь и ринулся к эскалатору.

В метро все было знакомо. На стенах мозаичные панно. С потолка свисали массивные бронзовые люстры. С легким шорохом и постукиванием струились живые ленты лестниц. К перрону подкатывали голубые экспрессы, выталкивая перед собой из тоннеля тугую волну прохладного воздуха. Вот и схема подземных маршрутов. Сколько линий! Сотни незнакомых названий, но вот среди них и известные: «Дзержинская», «Проспект Маркса», «Площадь Революции»…

Тимур смешался с толпой, вошел в вагон и немного успокоился. Его смущала чужая одежда, однако никто не посмотрел с подозрением, никто не остановил. Он даже решился спросить у одной старушки, где ему лучше сделать пересадку. Та охотно объяснила:

— К метро теперь мало кто относится как к транспорту. Для одних — аттракцион, нечто вроде лабиринта, для других — подземный музей, предмет истории. А я хорошо помню, лет восемьдесят назад мы на работу ездили. Не очень быстро, зато надежно.

Через две остановки она вышла, кивнув на прощанье, будто старому знакомому.

Вот и площадь Революции. Как и в былые дни, она кипела ярким людским потоком. Отсюда рукой подать до Красной площади, куда и поспешил Тимур. Гордо вонзались в синее небо купола колокольни Ивана Великого. Пышно цвели кружевными узорами маковки храма Василия Блаженного. А главное — на месте были кремлевские рубиновые звезды, росли вдоль зубчатой стены голубые ели и возвышался в их окружении Мавзолей Ленина.

Тимур приблизился к Мавзолею. У входа почетный караул — два молодых солдата в парадной форме, с карабинами в руках, а по краям венки, множество живых цветов! Он смотрел на серую выщербленную брусчатку и плакал, не сдерживая себя, не пряча слез, плакал от радости, от счастья, а солдаты почетного караула стояли, не шелохнувшись, как изваяния, олицетворяя собой бессмертие человеческих чувств и великих традиций…

Здесь, на Красной площади, и отыскали Тимура профессор Эльгин с его другом Луниным.