Загадка аномалии

Район ЧАЭС. Подземная лаборатория под рекой Припять

За неделю до основных событий.

Пожилой ученый, профессор Речицкий Дмитрий Сергеевич, скрестив на груди руки, оперся о стену, выложенную белым кафелем, и с интересом наблюдал через прочное стекло автоклава уже начавшиеся метаморфозы в мощном теле воина.

– Павлик, подключи ему дыхательную маску. Наш боец, увы, не человек-амфибия. А захлебнуться такой удаче я не позволю. Кстати, насчет нахождения под водой можно будет потом подумать, как считаешь?

– Вы правы, профессор. Совершенствовать изобретение – значит повышать мастерство, – подобострастно кивнул ассистент профессора. Речицкий одобрительно хмыкнул и окинул взглядом длинную, немного нескладную фигуру своего ученика – из парня определенно выйдет толк. А молодой ученый уже колдовал над одной из панелей, расположенной на длинной дуге возле автоклава, его пальцы шустро бегали по кнопкам. Внутри капсулы открылась маленькая стеклянная пазуха, оттуда выплыла большая прозрачная маска и, управляемая дистанционно, плавно, словно медуза, переместилась в жидкости, накрыла рот и нос подопытного.

– Молодец! – Профессор был доволен. – Ну все, пока больше здесь делать нечего. Пойдем, Павлик, у нас еще много дел. А нашего подопытного мы навестим через пару дней. Думаю, этого времени будет достаточно.

Он сделал приглашающий жест рукой, и оба ученых вышли из лаборатории, где в подключенной к мудреной аппаратуре стеклянной капсуле продолжался уникальный, но жуткий по своей природе эксперимент.

Речицкий лишь на секунду обернулся; узкая полоска света из коридора прорезала тьму, упала на стекло автоклава, блик полыхнул, будто реальное пламя, – и ученый невольно дернулся. За эти короткие мгновения он вспомнил неудавшийся эксперимент, когда пересадил маленькую «топку» в черепную коробку предыдущего кандидата в универсальные убийцы. Почти сразу после операции раздалось гудение, словно внутри пациента заработал высоковольтный трансформатор, а затем он обуглился прямо вместе с хирургическим столом. Во избежание подобных эксцессов теперь Речицкий действовал осторожнее и никакую аномалию никому вживлять больше не решался. Сейчас его целью было сращивание мозга человека и уникального артефакта.

«Горгона»…

Однажды совсем зеленый ассистент (к счастью, не Павел, другой) во время научной вылазки в район Сгоревшего хутора приметил переливающийся необычным зеленым светом камень. В Зоне ко всему незнакомому стоит относиться с большой осторожностью, даже если ты надежно упакован в спецкостюм, обеспечивающий несколько степеней защиты. Но в тот раз научный интерес пересилил инстинкт самосохранения: парень присел на корточки, внимательно оглядел находку и прикоснулся рукой в пухлой перчатке к чудо-камню. Да так и остался в этой позе, превратившись в каменную фигуру с протянутой рукой и застывшим выражением удивления на лице.

Сердце Речицкого, увидевшего, что произошло с учеником, ухнуло куда-то вниз, по спине пробежал неприятный холодок. Как ученый он не обладал естественным для обычных людей чувством страха перед неизвестным, наоборот – неизведанное его привлекало, однако за время работы в Зоне он привык относиться к аномальным предметам с уважением. Дмитрий Сергеевич медленно приблизился к окаменевшей фигуре, присел рядом и осторожно подцепил камень большим контейнером, который тут же стал втрое тяжелей, потому что повторил судьбу молодого ученого – попросту окаменел. И никакие экранирующие стенки не помогли.

Много времени для оценки свойств «горгоны» не понадобилось: живое и неживое, все, что прикасалось к артефакту и оказывало минимальное давление на его поверхность, моментально превращалось в холодный камень. А вот чтобы нейтрализовать такое воздействие, Речицкий провел не одну бессонную ночь. Несколько месяцев он ломал голову, подступался к задаче так и эдак и все же нашел подход к камню – синтезировал специальный раствор, обработав которым, например, руки, можно было спокойно брать смертельный артефакт, как самый обычный придорожный камень. Однако здесь были два больших «но»: раствор действовал всего несколько часов, к тому же клонировать «горгону», чтобы использовать дубликат для экспериментов, ученому не удалось. Речицкий был рад и обескуражен одновременно: рад, что хоть на пару часов, но таки сумел обуздать силу камня, а расстроен из-за невозможности растиражировать единственный в своем роде артефакт.

А потом его посетила идея: почему бы не вживить его человеку, и тогда на выходе (разумеется, при благоприятном стечении обстоятельств) – солдат, обладающий редчайшими свойствами «горгоны».

…Профессор на миг зажмурился, мотнул головой, и, списав все на тяжелый день, захлопнул дверь лаборатории.

Спустя двое суток оба ученых вновь стояли возле автоклава. В помещении царил полумрак, лишь две неяркие хромированные лампы на стенах освещали большую прозрачную капсулу. Речицкий прищурился, затем его глаза расширились. То, что находилось сейчас за стеклом, уже мало напоминало человека. Тело бывшего бойца спецназа полностью покрывала толстая, корявая, щербатая корка землисто-коричневого цвета, отчего он казался стволом побитого грозой кряжистого дерева. Руки и ноги были трехпалыми и заканчивались длиннющими когтями. Сами конечности стали втрое больше, чем у обычных людей. Голова также значительно увеличилась в размерах, стала неровной, бугристой. Полностью выпали волосы. Но самым жутким в этом монстре были глаза: из-под воды на изобретателей глядели два черных, как угли, подернутых мутной пленкой нароста. Проняло даже профессора – Дмитрий Сергеевич заметно вздрогнул и на секунду отвел взгляд, но тут же, не желая терять лицо перед молодым ассистентом, взял себя в руки. Более того, сделал несколько фотографий для отчета.

– Ну что, мой юный коллега, похоже, наш опыт все-таки удался, правда, оказался с неожиданным побочным эффектом. Внешность у пациента просто жуткая, хотя, по идее, он должен был остаться с виду человеком. По всей видимости, артефакт запустил в организме необратимые процессы, какими славится Зона… Я даже не могу сказать с уверенностью, чья креатура сейчас перед нами, кто внес в трансформацию больший вклад – мы, когда ввели в организм подопытного «горгону» вкупе с препаратами и прочей начинкой, или сама аномальная Зона, которая использовала нас, будто удобный инструмент… И все же, все же… Мы сделали это, поздравляю! – Профессор протянул руку молодому коллеге. Тот пылко пожал ее в ответ. Ладонь ученика была холодной и влажной – Павел волновался не на шутку.

– Что теперь, Дмитрий Сергеевич? Откачивать жидкость?

– Погоди, Паша, вечно ты торопишься! – поморщился Речицкий, подходя ближе к новоявленному монстру. – Сначала надо продиагностировать, все ли в организме функционирует, и функционирует именно так, как требуется. Кроме того, сто`ит поостеречься, если что-то пойдет… не по плану. – Ученый вытащил из кармана халата маленькую черную коробочку с двумя разноцветными рычажками: красный блокировал рецепторы и обездвиживал пациента, а зеленый, соответственно, наоборот. – Следует держать его реакции под контролем. Ведь если наш солдат взбунтуется, ни мы, ни охрана – никто с ним не справится. – Представив себе возможное буйство такого монстра, ученый нервно дернул бровями. – А приглашать в лабораторию заказчика с целой армией я не намерен. Это преждевременно.

Профессор наклонился над автоклавом. Огромные глаза-наросты тут же шевельнулись. Моргать монстр не мог, но внутри этих огромных наростов, казалось, что-то жило, непроглядная черная поверхность гипнотизировала и пронизывала до глубины души.

– Превосходно! – Профессор оттолкнулся ладонями от прохладного стекла автоклава и подошел к панели, внимательно изучил данные на присоединенных к ней мониторах, перещелкнул несколько тумблеров, нажал пару кнопок, задумчиво постучал ногтем по бегущим неровным линиям на основном дисплее. – Телеметрия в норме. Биохимия, сканирование тканей, торсионное поле, нейронная активность… Частота его мозговых импульсов неотделима от энергии, испускаемой артефактом… Артефакт прижился в мозгу человека, более того – за два дня он с ним прочно сросся… и при этом не превратил лобные доли в камень! Невероятно, но факт.

Ассистент сжал кулак и оттопырил большой палец. В такой день профессор не стал одергивать парня и даже повторил его жест.

– Ну что ж… Давай выпускать нашего универсального солдата. Если компьютер меня не обманывает, подопытный сейчас должен в полной мере владеть свойствами вживленного ему артефакта.

Павел, заметно нервничая, посмотрел на своего наставника и, когда тот кивнул, подрагивающими пальцами нажал круглую кнопку на приборе, расположенном на длинной дуге, присоединенной к автоклаву. От волнения пластик кнопки показался ему неимоверно жестким. Павел вдавил ее до упора, хотя столько усилий и не требовалось. Тут же из капсулы началась откачка синей жидкости; за двое суток она отдала свой реагент лежавшему внутри бойцу и теперь больше напоминала по цвету едва голубоватую воду.

Коллеги переместились в соседний изолированный бокс и наблюдали дальнейшее из-за толстого стекла. Когда голубой жидкости внутри капсулы не осталось, крышка плавно поехала вверх, а монстр вдруг дернулся, словно от электрического разряда. Несмотря на разделявшую их стену, пусть и стеклянную, ученые попятились. Рука Речицкого замерла над красным рычажком пульта.

Чудовище резко село, повернуло шишковатую голову в сторону двух людей, в напряжении замерших в соседнем боксе. Затем огромными кистями когтистых трехпалых рук-лап оно ухватилось за края автоклава. Те, не выдержав чудовищного давления, треснули, послышался хруст. Монстр подтянулся и легко для своего далеко не маленького веса перемахнул через стенку капсулы на белые мраморные плиты пола. Раздался приглушенный стук, как будто на землю упало здоровое бревно. А на месте капсулы, в которой только что лежал монстр, остался камень. Жуткие глаза-наросты встретились с глазами профессора.

– Все хорошо, мы свои, – примирительно выставил руку ладонью вперед ученый. В другой он сжимал пульт. – Ты слышишь меня?

– Слыш-шу, – ответил бывший солдат, его голос был шипяще-скрипучим и шел будто изнутри, ороговевшая кожа на лице мешала мимике и четкой речи, поэтому слова давались ему с трудом. Монстр схватился за голову. – Где я? Кто вы?

– Мы свои, – вновь повторил Речицкий, – не бойся. Мы ученые. Ты – наш солдат. Послушай…

– Я не помню, не знаю… – Огромными лапами солдат ощупывал себя. – Кто я?! – неожиданно почти на ультразвуке взвыл бывший спецназовец, и с полуразворота ребром огромной трехпалой кисти разнес автоклав, каменная крошка с грохотом обрушилась на пол, поднялось облако пыли.

Забыв про опасность, профессор схватил за плечи ученика:

– Работает, работает!!!

– Осторожно! – завопил вдруг ассистент, толкнул профессора, и оба брякнулись на пол, больно ударившись о мрамор. Над их головами, пробив защитное стекло, пролетел большой каменным стол, еще секунду назад бывший легким пластиком. Он вдребезги разлетелся о стену, осыпав ученых осколками и пылью. Чудовище в ярости крушило все, что попадалось под руку: хуком справа был сбит шкаф, ударом ноги с разворота еще один автоклав, затем их судьбу разделили баснословно дорогие аппараты и мониторы. Зал заполнялся каменными обломками и плотной завесой пыли. Ученые поползли в сторону двери. Речицкий успел метнуться и подобрать выпавший из руки пульт, до отказа повернул красный рычажок. Разрушитель на мгновение замер, по «деревянной» коже словно пошла вибрация, а затем его тело прошила нечеловеческая боль, и монстр в судорогах свалился на пол, не в силах шевельнуться.

– Вот так, – сказал ученый, утирая со лба грязь от смешавшегося с пылью пота, и похлопал ладонью по маленькой коробочке пульта. – Я же говорил, подстраховка не помешает.

– Да уж, это точно. – С пола, стряхивая с помятого халата каменную крошку, поднялся Павел.

– Первый контакт прошел на троечку, – резюмировал Дмитрий Сергеевич, вплотную подходя к поверженному монстру. Тот лежал без движения, неестественно вывернув корпус; наводящие ужас глаза слепо уставились в потолок. Профессор вдруг уловил еле ощутимый запах, словно от сырого прелого камня, пролежавшего в земле несколько часов после обильного дождя, и понял, что он исходит от валявшегося возле его ног огромного существа, некогда бывшего человеком. Видимо, еще один побочный эффект, отметил про себя ученый, а вслух продолжил: – В целом я доволен: орудие создано, остались корректировки, но с этим, я думаю, мы справимся. Однако он слишком уж рефлексировал. Почему? – Ученый озадаченно нахмурился, похлопав пультом по ладони другой руки. – Не понимаю, надо будет с этим разобраться.

Ассистент подошел к профессору. Тот повернул голову, а затем качнул ею в сторону скрючившегося на полу мутанта:

– Пусть полежит пока здесь. Позови охрану, пусть свяжут его. Мне хотелось бы пообщаться с этим субъектом, что весьма проблематично, если он находится под воздействием блокиратора. Но если он будет связан по рукам и ногам… В десятом отсеке в шкафу лежит зайлон – самое то, чтобы успокоить подобную мощь. Вряд ли он его разорвет, даже если очень постарается.

Павел вытащил из кармана портативную рацию. Однако охрана, пять бойцов, находящихся в здании, сама заподозрила неладное, едва услышала шум. Из коридора уже доносился тяжелый топот армейских ботинок. Единственные, кто не шелохнулся, так это дежурившие на входах в тоннели часовые: у них задача была иная. Ворвавшись в разгромленную лабораторию, бойцы даже виду не показали, будто впечатлены, мягко говоря, нетипичными для такого рода помещений грудами обломков. Ловко оттеснив ученых за спины, военные рассредоточились, ощетинившись автоматами. Павел даже протестующе вякнуть не успел. Зато успел профессор.

– Отставить, – коротко скомандовал он. – В другой раз извольте быть порасторопнее, любезные. А сейчас уже поздно кулаками махать, инцидент купирован. – Оружие опустилось. Речицкий махнул в сторону все еще находящегося без сознания монстра и обратился к командиру отряда: – Мутанта связать как можно основательнее, Павлик вас сейчас снабдит всем необходимым. Оставить здесь. Двое на караул. Я вернусь позже. Пойдемте, коллега.

Дмитрий Сергеевич сидел в удобном кресле своего кабинета за столом и размышлял, что делать дальше. Заготовка солдата получилась, и в целом получилась такая, как надо. Но совершенного успеха не бывает.

«Пока мы не внушим этому бугаю, что мы на его стороне, демонстрировать его заказчикам нельзя, – рассуждал про себя ученый, в задумчивости катая по поверхности стола авторучку. – И как же это сделать? Пока экземпляр в бессознательном состоянии, сие невозможно в принципе, а сто`ит ему прийти в себя… М-да, проблема».

Он оставил ручку в покое и забарабанил пальцами по подлокотникам, вперив взгляд в шеренгу пробирок в шкафчике напротив.

– Дмитрий Сергеевич, разрешите? – В приоткрытую дверь заглянула всклокоченная светлая голова.

– Да-да, входи. – Пожилой человек оторвался от безотчетного созерцания склянок. – Как раз ты мне и нужен, Павлик. Может, молодой пытливый ум что подскажет? Как быстрее сделать так, чтобы наш друг искренне поверил в себя? Как дать ему понять, что он жив исключительно нашими стараниями? И если продолжит закатывать такие вот концерты, ничем хорошим для него это не закончится.

– Вы меня удивляете, профессор! – изумился Паша. – Да ведь у вас же имеется настоящий пульт управления, работающий по принципу «поощрение – наказание»! Раз закатит концерт, два закатит – а на третий уже и не захочет выступать.

Старик разочарованно поскреб переносицу.

– М-да… Страх боли, конечно, весьма универсальный и действенный инструмент. Мы и впрямь могли бы сделать ставку на инстинкт самосохранения, однако в итоге мы получим измученную болью тварь, эдакий зашуганный вариант собаки Павлова, которая, безусловно, старается выполнить приказ на рефлексах, по звонку или по мигающей лампочке, но при этом в буквальном смысле слова ненавидит хозяина с пультом. И сто`ит нам перегнуть палку, перебрать с наказаниями, как он при первой же возможности добровольно ринется под пули, чтобы избавить себя от дальнейших мучений. К тому же принудительная дрессировка займет гораздо больше времени. Нет, друг мой, нам нужен не просто послушный солдат, но солдат, который жаждет выполнить приказ командира, причем делает это охотно и осознанно. А для этого у него с нами должно быть полное взаимопонимание. Он уже сейчас повторяет как заведенный: «Кто я? Где я? Кто вы?», но куда больший шок его ждет, когда он увидит свое отражение в зеркале. И вот как нам в такой ситуации убедить чудовище, что мы с ним лучшие друзья, а всё происходящее с его телом – в порядке вещей?

– Тогда есть другая мысль, профессор. – Ассистент присел на жесткую кушетку напротив стола, аккурат рядом со шкафчиком. – Скажем ему, что он уже был такой, когда его сюда доставили…

– В смысле?

– Дмитрий Сергеевич, ну смотрите: ранили его смертельно, допустим, те же бандиты с Мусорки, – раскручивал мысль парень, – откатился он в агонии с безопасного места, попал на край аномалии, она и сделала его таким. А так как это командир отряда, бросать его даже в подобном состоянии не стали, вытащили с поля боя и отправили на лечение. Но к моменту поступления к нам боец уже безвозвратно изменился. Мы всего лишь сделали все от нас зависящее, чтобы он не ороговел и внутри тоже. Спасли его, короче говоря.

– Хм, даже не знаю. – Речицкий снял очки, протер и снова нацепил на нос. – Это могло бы сработать в случае, если бы амнезия затрагивала лишь недавние события, а вот про аномальную Зону со всеми ее реалиями, про свою службу и прочее солдат помнил бы всё. Если бы, так сказать, наш пациент сохранил девяносто девять процентов памяти, уж мы бы нашли способ подменить оставшийся процент его истинных воспоминаний ложными. Но ведь ни про Зону, ни про аномалии с артефактами, ни про конфликты с бандитами и вольными сталкерами он ни черта, простите мой французский, не помнит.

– Значит, ему придется поверить нам на слово, – пожал плечами Павел. – Ведь если он не примет эту информацию, его память останется девственно чиста, а мозг так устроен, что не терпит пустот. Психологически проще поверить в любую легенду, чем продолжать жить, не зная, кто ты такой.

– Хм… – удивленно хмыкнул профессор, не ожидавший от юного ассистента подобных аргументов. – Ну хорошо. Допустим, он поверит – и что дальше? Как мы его заставим дойти до заказчика и слушаться его? Выполнять задания, вступать в схватку, уничтожать врагов?

– Ну, я вот как думаю, – немного помолчав, заговорил ассистент. – Смотрите, он и так боец, у него в крови война, правильно? И остаточная память и разум живы, понимаете, к чему я?

Лицо профессора просветлело. Он подскочил и сел на кушетку рядом с учеником, хлопнул рукой по накрахмаленной белой ткани халата.

– А ведь точно! Да ты не просто богат фантазией, а подаешь большие надежды, мой мальчик. Эх, старею… Остаточная память! Конечно! Основная исчезла вместе с удалением доли мозга, но привычные из года в год дела и военные навыки на уровне инстинктов не убьешь даже лоботомией. А мы ему подскажем, откуда это. Браво, Паша! Как всегда – все гениальное просто: мы скажем, что вылечили его и теперь отпускаем назад, в привычную ему среду, на службу Родине, и он продолжит заниматься тем, чем занимался и до своего ранения, – выполнением особо секретных спецзаданий. А теперь-то он вообще – благодаря счастливой аномалии – универсальный солдат со сверхвозможностями, способный горы свернуть ради родной страны!

Речицкий был вдохновлен, идея Павла нравилась ему все больше.

– Главное сейчас – выйти с ним на контакт и внушить ему то, что нам нужно. – Речицкий встал и вернулся в свое кресло, но вдруг нахмурился. – А вдруг он попросит незамедлительно вернуть ему прежний вид?

– Придется уверить, что побочный эффект необратим, – пожал плечами ассистент. – Живут же люди без рук, без ног, а тут всего лишь кожа задубела. Зато способности уникальные получил… пережить можно…

– Ну, в принципе, ты, прав. И, думаю, эта версия может сработать. Почему бы и нет? Сегодня же мы с тобой заглянем к нашему подопытному. Надо будет распорядиться, чтобы его переместили в седьмой бокс – не беседовать же с ним среди всех этих обломков? С другой стороны – пусть разгромленная лаборатория послужит немым укором необдуманным действиям бойца. Как думаешь, угрызений совести достаточно для того, чтобы он нас выслушал? Эх, с психологом бы каким-нибудь проконсультироваться!.. А пока я отлучусь, съезжу до Периметра: заказчик звонил, хочет видеть лично. С учетом обстоятельств – весьма несвоевременно. Но не оповещать же его о прецеденте?

Ученый знаком дал понять, что разговор окончен. Когда ученик покинул кабинет, он встал из-за стола, снял халат и повесил его на спинку кресла. Затем облачился в висевший напротив в стенной нише комбинезон ССП-99М, а из другой, более мелкой ниши, расположенной рядом, достал пистолет Стечкина. Подумал и убрал пульт в личный небольшой сейф с кодовым замком тут же в кабинете. Вызвал по рации сопровождение и вышел за бронированную дверь отсека, в длинный рукав ярко освещенного коридора.

Бывший командир отряда «Альфа» медленно приходил в сознание. Перед его глазами плавали круги, сквозь которые он смутно начал различать белые стены. Словно в тумане, на белом пятне стен вырисовывались две темные фигуры. Сфокусировав наконец взгляд огромных черных глаз, он отчетливо увидел двух человек. Те стояли совсем рядом: один небрежно возложил руки на висевшую на шее мультикалиберную модульную винтовку CZ 805, второй от скуки разгребал носком берца осколки разбитых склянок и прочий мусор. Монстр ничего не помнил из своего прошлого, но откуда-то знал, что это за штуки в руках находящихся рядом людей и как с ними обращаться… Нет, даже не знал – он почти физически ощущал тревожные вибрации. А вот что вдруг отчетливо вспомнил, так это вчерашний день: вокруг жидкость, сквозь нее на него смотрит человек, что-то говорит, отходит в сторону, вода убывает, ее все меньше, она ледяными остатками струится по телу… А потом он хапнул до боли в легких большой глоток воздуха и выпрыгнул из какого-то короба… рядом люди, они принесли боль, сильную боль… потом наступила темнота… При воспоминании об этом монстр глухо зарычал. Пришла мысль – эти люди виноваты. Они, наверное, пленили его, сделали уродом. Чудовище дернулось, огромные мышцы на лапах-руках вздулись, точно кора распухшего от сырости дерева, но результата это не принесло – его мощные руки и ноги спеленали на совесть. Откуда-то пришло на ум названия материала, что его держит, он уже когда-то видел его. Зайлон, из которого были сделаны удерживающие его ремни, – самая крепкая нить в мире. В общем, бывший спецназовец с горечью понял, что выбраться отсюда живым шансов у него примерно ноль. От безысходности и ненависти к пленителям монстр зарычал, собрал все силы и рванулся. Путы затрещали, но выдержали.

– О, смотри, очухался! – Винтовка у светловолосого военного быстро оказалась в руках, и он направил ствол на чудовище. – Эй, ты, не дергайся, а то стреляем…

– Ага, – возразил второй, – командир потом голову снимет. Сказано же – не стрелять.

– Да такая тварюга если кинется – сам стрелять начнешь, хоть под трибунал потом! О, а это что за вонь? Чуешь?

– Ага. Да у этих яйцеголовых какой только хрени тут нет, видать, разлили что-то. Это, наверное, вон та здоровая лужа в углу…

– Сходи проверь, вдруг ядовитая…

– Сам туда иди, – огрызнулся второй, не сводя глаз с монстра. – Вон он в твою лужу скатился и лежит, пусть и проверит.

– Ну, ему-то ничё не будет, он же мут и не сахарный. Да еще на Буратино похож. А деревяшка от полива, может, еще и листиками прорастет.

И охранники громко заржали. Но то, что произошло в следующую секунду, заставило смех резко оборваться, а их самих – отступить, схватившись за оружие. Ворочавшийся в большой луже монстр вдруг вновь утробно зарычал, напрягся – и ремни повисли на нем рваными нитками. У зайлона был один маленький, но существенный недостаток: он терял почти половину своей прочности под воздействием влаги. Ученые даже допустить не могли, что в их лабораториях когда-нибудь будет сырость и уж тем более лужи.

– Сейчас тоже скажешь не стрелять?! – заорал первый. Второй побледнел. Часовые синхронно щелкнули затворами и нажали на спусковые крючки. Пусть хоть посадят, хоть четвертуют, все это будет потом, а сейчас быть разорванным озлобленным монстром не улыбалось ни одному из них. Солдаты медленно отступали к двери отсека. Били длинными очередями, чтобы наверняка. Помещение наполнилось грохотом, дымом и запахом пороха, о плитку пола громко стучали гильзы.

Магазины у обоих военных опустели быстро. Они почти разом услышали, как оружие дернулось у них в руках и щелкнули вхолостую спусковые механизмы. Однако разъяренному чудовищу пули калибра 7,62 не причинили не малейшего вреда. Как только захлебнулся последний выстрел, бывший спецназовец кинулся на обидчиков.

– Отступаем, мля! – завопил первый и ринулся в дверь. И тут из его кармана голосом командира взорвалась рация:

– Что, черт вас дери, у вас там происходит?!

Убегающий охранник на бегу, кое-как придерживая болтающийся автомат, выхватил рацию, нажал на прием и выдохнул:

– Отступаем, командир! Монстр вырвался! Все ремни порвал, и пули его не берут!

– Твою мать! – заорала рация. – Держаться! Сейчас будем!

Павел сидел в третьем отсеке лаборатории за компьютером, вгрызался в сочное зеленое яблоко и мучительно выводил новую формулу для будущего эксперимента.

Когда в дальней лаборатории, где они с профессором оставили монстра, раздались выстрелы, молодой ученый похолодел и от неожиданности поперхнулся очередным кисло-сладким кусочком фрукта. Дыхание перехватило. Он закашлялся, постучал себя кулаком по груди. Все формулы вылетели из головы и уступили место все больше разрастающейся панике. Павел вдруг осознал: полбеды, если монстр смог вырваться наружу. Беда в том, что единственное средство остановить мутанта – пульт – наставник ему не оставил, полагая, что до конца дня их создание вряд ли вырвется из сверхпрочных пут, да еще под приглядом опытных военных. Парень схватился за голову. Во-первых, профессор его убьет за то, что уникум сбежал, но если он сам высунется сейчас – его еще раньше убьет сам уникум. И Павел решил не геройствовать. Он запер дверь своего отсека и, утирая выступивший на лбу холодный пот, прислонился к ней спиной.

Тем временем в тоннелях шла бойня. А точнее, избиение младенцев. Прошедшие разные передряги девять опытных солдат сейчас абсолютно ничего не могли поделать с разбушевавшимся монстром. Пули их автоматов и штурмовых винтовок отскакивали от его бронированного панциря, как семечки, а более мощного оружия для применения внутри научного комплекса им не полагалось. О существовании этих лабораторий под Припятью никто не знал, а значит, вероятность проникновения на объект повышенной секретности была минимальной, если вообще не сводилась к нулю.

Полуоглохшие от стрельбы в закрытом помещении, в промокших от пота комбинезонах, военные стали ретироваться.

Магазин одного из отстреливавшихся опустел в тот момент, когда монстр был в двух шагах. Заменить его попросту не хватило времени. Резкий удар мощной когтистой лапой – и военный врезался в бетонную стену тоннеля и обмяк, словно тряпичная кукла. А затем глаза у всех видавших виды вояк как по команде удивленно расширились: убитый в один миг превратился в холодный серый камень. На полу тоннеля остался памятник сидящему солдату с головой, опущенной на грудь. Секундная заминка стоила жизни еще одному стражу: гигантский прыжок – и монстр оказался рядом со сгруппировавшимися военными. Первого попавшегося он схватил прямо за дуло автомата. Крепко державший оружие и не успевший его выпустить боец враз лишился руки вместе с оружием. Вновь застрочили остальные, в грохоте выстрелов потонул дикий крик боли. Раненый солдат катался по полу: из порванной артерии хлестала кровь. Командир отряда скрипнул зубами – с такой кровопотерей жить бойцу оставалось считаные минуты. Автоматчики, не прекращая огонь, пятились к выходу. Чудовище отбросило окаменевшую конечность бьющегося в судорогах на земле умирающего солдата ему же под ноги и зарычало.

– Уш-ш-шли… с дор-р-роги! – услышали люди полусвит-полурык. Охранники тяжело между собой переглянулись. Жить хотелось всем, но той же головой они отвечали за сохранность лабораторий. Чудовище и люди смотрели друг на друга, обе стороны замерли, казалось, воздух сейчас зазвенит от напряжения. В нем явно ощущался запах гари, крови, запах самой смерти.

– РПГ бы сюда, – прошептал младший сержант и осторожно перезарядил винтовку.

– Точно, но сначала надо бы выманить тварь наружу, а уж потом жахнуть, – одними губами ответил ему рядом стоящий.

– Разговорчики отставить! – вдруг в голос рявкнул командир. – Отходим! Держите его на расстоянии!

Монстр уверенно шел вперед. Он уже понял, что причинить вред ему люди не смогут. Его кожа не пострадала – пули не оставили на ней даже царапин, но она пропиталась кровью убитых и реагентами из вонючей лужи, все это уже засохло и теперь жесткой коркой покрывало уродливое тело жертвы экспериментов ученых. Впереди коридор разветвлялся. Отступающие взяли влево. Увидев, что путь свободен, бывший спецназовец бросился вперед, затем резко нырнул в боковой тоннель, уходящий куда-то вправо, и рванул уже что есть силы. Новоиспеченный универсальный солдат старался как можно быстрее найти выход из этих давящих белых стен, покинуть страшное место и избавиться от преследовавших его людей. Убивать просто так он не хотел.

Профессор Речицкий сидел в небольшом кабинете на втором этаже кирпичного здания, расположенного возле Периметра на территории бывшей воинской части. На входе в кабинет стояли два сержанта в форме с автоматами в руках. Пожилой ученый, у которого еще на входе отобрали пистолет, чувствовал себя ужасно неуютно, то и дело поправлял очки и прокашливался. Несмотря на это, сейчас он уверенно рассказывал представителю заказчика и о прорыве в науке, и про то, что только ему удалось невероятное – срастить мозг живого человека и артефакт, и про то, что в будущем такой экземпляр, вероятно, можно будет клонировать. Понятно, что о некоторых подробностях типа разгромленной лаборатории он умолчал. Высокий, худой, но поджарый полковник Стругалов внимательно слушал заливавшегося соловьем ученого, не перебивая. Тем не менее, когда тот сделал в своей речи паузу, резко спросил:

– И когда же, уважаемый, мы сможем забрать образец? Раз, я так понимаю, у вас все готово, шефу можно продемонстрировать возможности нового бойца.

– Калибровка… – вякнул было Речицкий, однако Стругалов отмахнулся:

– Вы проделали большую работу, профессор. А дальше уже наша задача. Итак, когда мы сможем забрать заказ? Или, я так понимаю, солдат на службу прибудет сам, по указанным координатам?

– Видите ли… – замялся Речицкий. Он не ожидал, что заказ потребуют сразу, и сейчас лихорадочно соображал, как бы выкрутиться так, чтобы за отказ его попросту не пристрелили на месте. А то та кругленькая сумма, что была выделена на исследования, в лучшем случае пойдет на его пышные похороны. Здесь он находился в полной власти заказчиков. Дмитрий Сергеевич вновь поправил очки.

– Видите ли, – вновь повторил ученый, – забрать его пока нельзя. Нужна небольшая доработка, мелкие детали, так сказать…

Маска дружелюбия слетела с худого лица военного. Он метнулся к Речицкому, вцепился одной рукой в стол, другой ухватил спинку стула ученого, навис горой и вперил в него разъяренный взгляд. Речицкого обдало запахом дорогого табака и нечищеных зубов.

– Что значит нельзя?! Вы только что доложили о положительных результатах! Решили в игры со мной поиграть или вам просто жить надоело?

Ученый подобного напора не ожидал. Он по инерции вжался в спинку стула, но не отвел взгляд от багрового лица возвышающегося над ним военного.

– Вы, конечно, можете меня убить, – пожал он плечами, – но кто тогда будет работать над этим проектом? Да, универсальный солдат удался, однако требуется еще немного времени, чтобы…

– Ну зачем же убивать? Есть множество других способов испортить человеку жизнь. Например, скомпрометировать вашу научную состоятельность. – Стругалов, привыкший, что при его вспышках гнева подчиненные замирают в страхе, недовольно скривился. Не отводя холодных глаз от ученого, он медленно выпрямился.

– Прошу прощения, – обиженно поджал губы ученый, – но это не я примчался к вам на преждевременный доклад о полной готовности объекта! Вы сами вызвали меня, чтобы узнать, на каком этапе сейчас разработка. А я, между прочим, не ваш подчиненный, не какой-нибудь рядовой солдатишко, чтобы мотаться туда-сюда по первому вашему зову! У меня возраст и… и имя, между прочим! И все же я – из уважения к вам, наплевав на собственные регалии, – прибыл в ваш кабинет с отчетом. И могу лишь повторить: результаты имеются, и я не мог не сообщить вам об этом, но их нельзя назвать окончательными.

Полковник опалил взглядом собеседника и начал мерить шагами комнату.

– Хорошо, профессор. Даю вам еще неделю, больше тянуть с отчетом начальству нельзя. Если за это время вы не справитесь, думаю, мы доложим о вашей профнепригодности и найдем вам замену. – Полковник остановился и крикнул: – Сержант! Проводите нашего гостя.

Полковник подошел к окну, посмотрел на отверстие, пробитое недавней пулей, от которого по стеклу, словно нити ажурной паутины, шли большие трещины, зачем-то провел по острой поверхности пальцем и бросил вполоборота:

– До скорой встречи, Дмитрий Сергеевич.

Речицкий только кивнул и в сопровождении вежливого солдатика вышел в коридор. Впрочем, ученый вряд ли отметил, насколько вежлив боец, более того – сейчас он не заметил бы даже тычка стволом в спину: он ломал голову, как же выйти на контакт с монстром. Неделя, всего неделя… Что будет дальше, Речицкий думать не хотел. Военные обычно держат слово.

Молча он спустился по ступеням лестницы со второго этажа и вышел на улицу. Мимо прошел патруль. Дело близилось к вечеру. На вышках Периметра зажглись прожекторы. Они то и дело бесшумно обшаривали местность в поисках нарушителей, пытающихся незаконно проникнуть в зону отчуждения. Профессор посмотрел вслед удаляющимся солдатам, постоял несколько секунд, вдохнул вечернюю прохладу и направился к своему внедорожнику. Ему не препятствовали. Территорию части он покинул без происшествий. Но едва он отъехал от бетонного забора с колючей проволокой, окружавшего Периметр, затрезвонил мобильник. Ученый взял трубку.

– Профессор, профессор! – Голос ученика дрожал и срывался, словно это барахлила связь.

– Алло, алло, я плохо слышу! Что случилось, Павел?

– Профессор! – вновь не своим голосом взвыла трубка.

– Что ты так орешь?

– Монстр! Он… он… сбежал!!!

– Что-о?!

– С-сбежал! Я не знаю, как он смог вырваться, но в тоннелях была стрельба, видимо, охрана пыталась его задержать. Думаю, вряд ли им это удалось! Сейчас везде тишина… А пульт вы мне не оставили!

– Ты что ж, хочешь сказать, будто я виноват в том, что вы, олухи, недосмотрели за ним?! – заорал в ответ ученый, его нервы после разговора на Периметре и так были на пределе. – Он же был связан, там девять автоматчиков! Где командир отряда?! За что им платят? – Профессор злился не на шутку. Он понимал: не излови он сейчас свое творение – и все, пиши пропало, причем вместе с ним, с профессором. Военные долго не разбираются. Со злости ученый едва не влетел колесами машины в аномалию «газировка». Он резко крутанул руль вправо, машина сильно вильнула, но успела объехать опасную лужу, на поверхности которой то и дело появлялись и с громким хлопком лопались большие ядовито-зеленого цвета пузыри.

– Профессор, я же не обвиняю вас, – тем временем пошел на попятную парень, – но если бы был пульт, мы бы враз его успокоили. А так он ушел и…

– Тоннели, ведущие в лабораторию, проходят под рекой, почти под всей Припятью и немного за ее пределами, – остывая и не слушая молодого коллегу, стал вслух размышлять Речицкий. – Стало быть, надо прочесать всю сеть. Он будет долго блуждать, не имея на руках схемы. Жди, я еду. Буду на месте – решим, что нужно делать.

День не задался, думалось ученому, но вечер и ночь, похоже, будут еще интереснее. Нужно во что бы то ни стало догнать монстра, хоть живым, хоть покромсав на кусочки. Доставив заказчику останки «солдата», нашпигованные свинцом, оправдаться за «случайно» провалившийся заказ будет проще – ведь стрелять из автоматов по этой страшной мишени будет точно не Речицкий, а как раз подчиненные полковника.

Дмитрий Сергеевич ехал по разбитой асфальтированной дороге, чуть наклонившись к рулю и напряженно вглядываясь вперед, огибал аномалии, изредка попадавшиеся ему на пути. Сейчас его не пугала ни темнота, ни, возможно, притаившиеся в ней мутанты, ни аномалии. Чего бояться, когда ты уже без пяти минут труп? Речицкий прекрасно понимал, что теперь найти, а тем более остановить объект практически нереально…

Бывший спецназовец не бежал – он летел в полутьме тоннеля, гонимый страхом и болью, не разбирая дороги. Он пока еще не сознавал, как сильно изменилось его зрение, – попросту не помнил того, что в прошлой своей ипостаси при отсутствии источников освещения не сумел бы разглядеть ни зги. Но сейчас его подобные вещи не занимали. Вырваться, любой ценой вырваться! Под ступнями его массивных лап в каменном полу оставались трещины.

Чувствительным не по-человечьи слухом солдат вдруг уловил за своей спиной звуки погони – похоже, люди вновь напали на его след. Разумеется, они куда лучше ориентировались тут, им не приходилось плутать и тыкаться вслепую то в один ход, то в другой. Но теперь, зная возможности монстра, они вели себя более осторожно: не форсировали события, а быстрыми перебежками повторяли его путь, выжидая подходящего момента.

Мутант прибавил скорости, тоннель изогнулся еще раз – и вдруг метрах в ста впереди замаячила стена. Беглец замедлил шаг, он понял: это тупик, деваться некуда. Оглянулся назад, затем, насколько позволяла короткая толстая шея, поднял уродливую голову к сводам рукотворной пещеры и, не найдя выхода и там, снова побежал – прямо навстречу каменной стене, словно рассчитывая пробить ее своим телом. Но вскоре ему пришлось затормозить. Перед ним простирался широкий разлом в полу; вертикальные щели в стенах слева и справа заставляли думать, будто какой-то гигант потянул за два конца тоннеля и тот порвался в самом слабом месте, точно садовый шланг. И теперь монстр обескураженно замер на краю этого разрыва. Дна внизу даже ему не было видно.

Меж тем топот преследователей звучал все ближе. Монстр оглянулся. Секунду подумал, втянул в себя пахнущий сыростью из глубокого разлома воздух, отступил назад, разбежался и… что есть силы оттолкнувшись ногами от края бездонной ямы, прыгнул в неизвестность. От того места, где он только что стоял, отвалился добротный кусок камня и со свистом ухнул вниз. А универсальный солдат благополучно приземлился по ту сторону пропасти. Даже для тренированного, но все-таки обычного человека такой прыжок был бы попросту невозможен, а для новоявленного мутанта оказался вполне по силам. И, главное, он не впечатался в стену, как ожидал, а очутился на узкой и длинной, словно карниз, площадке – куцем остатке каменного пола, который так внезапно прервался разломом. Черные глаза-наросты осмотрели пространство. То, что с той стороны тоннеля показалось ему тупиковой стеной, на деле оказалось монолитной гермодверью без каких-либо признаков замка, ручки, поворотных механизмов и прочего. Вероятно, эти гигантские ворота управлялись дистанционно, с какого-нибудь пульта охраны. Возможно, мутанту и удалось бы справиться с металлом, какой бы толщины он ни был, вот только упереться как следует не получалось – на узкой площадке перед гермодверью не хватало пространства для маневра. Да и время поджимало.

Справа от карниза торчали обломки стены, туда хода не было, потому что под стеной простиралась все та же бездна. А вот с левой стороны, чуть выше уровня пола, начинался еще один проход – уже не тоннель, а нечто узкое и корявое, скорее всего, природного происхождения. Либо те же самые силы, вызвавшие разрыв тоннеля, постарались и здесь: сдвинули породу, расслоили грунт и камень. Проход практически сливался со стеной и с той стороны пропасти, откуда приближались преследователи, попросту не был виден. Монстр с трудом растянул губы в подобии жуткой улыбки. Почти ушел. Почти получилось. Дело за малым – быстрее протиснуться в этот узкий проход.

Едва бывший спецназовец убрался с карниза, из тоннеля на край пропасти высыпали военные.

– Опаньки! – Голос командира гулким эхом ушел под каменные своды. – Ну и где эта тварь? Смотреть в оба!

Старший присел и поправил на лице прибор ночного видения.

– Да ну, на фиг! – процедил он сквозь зубы. – Там же стена… – Подчиненные, направив автоматы на ту сторону разлома, неуверенно водили стволами. – Не мог же он сквозь землю провалиться!

– Товарищ майор, может, он того… вниз свалился? – Стоявший справа от командира солдат наклонился и заглянул в темный зев разлома. Ощущения от непонятной глубины были не из приятных, и воин быстро сделал шаг назад.

Майор продолжал сканировать пространство.

– Есть там небольшой уступчик. Но, бляха муха, он вплотную примыкает к стене! – Командир сорвал ПНВ, посветил фонариком и прищурился, уже без окуляров вглядываясь в противоположный край разрыва. – Даже если объект до него допрыгнул – сквозь стену же он не прошел! Ну не мог он вот так взять и исчезнуть! Исключено.

– Мы по пути миновали несколько ответвлений, – подал голос боец, стоявший позади других. – Может, он скрылся там?

– Да вроде шум шел отсюда, – с сомнением покачал головой майор и выпрямился во весь рост. – Хорошо, сержант, можно проверить и твою версию. Здесь уже по-любому ловить нечего. Задача ясна? Вперед!

– Есть! – хором отозвались члены отряда преследования и двинулись назад, к ближайшей развилке.

Бывший командир спецподразделения «Альфа» замер в узком проходе. Он чутко прислушивался к словам военных и ждал. Вжимался в грунт, щедро перемешанный с камнем, стараясь быть незаметным. Наконец до него донеслись удаляющиеся шаги – погоня, тщетно потоптавшись на одном месте, уходила. Огромный монстр, притаившийся в щели, не помнил, кто он, откуда, куда ему нужно идти и что потом делать, но четко знал одну вещь: те люди из лаборатории явно не на его стороне. А значит – есть резон двигаться куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Так решив про себя, он стал протискивать свое немаленькое тело дальше в проход. Благо его мощной коже-броне не грозило быть разодранной в клочья.

Но вот проход еще больше сузился, и он уже испугался, что придется возвращаться, однако, посмотрев вперед, оценил, что в нескольких метрах пространство вновь расширяется. Главное – пролезть здесь, а дальше будет легче. Мутант рванулся что есть силы, уперся, насколько мог, огромными лапищами в самый низ противоположной стены, надавил хребтом. Под напором гиганта грунт прогибался, а каменные пласты крошились, утрамбовываясь. Вскоре за спиной «альфы» образовалась достаточная выемка, он чуть продвинулся и вновь нажал. Так примерно за час он преодолел половину ставшего уже ненавистным ему прохода. Но свобода того стоила. Когда уставал, монстр некоторое время неподвижно стоял, в упор глядя на противоположную стену в нескольких сантиметрах от глаз, а затем в давящей на психику любому живому существу темноте продолжал прокладывать себе путь к спасению.

Он уже потерял счет времени, когда лаз впереди начал расширяться. Еще пара неимоверных усилий – и гигант выпал в просторную полость. Он рухнул на пол, перевернулся на спину, высунул длинный шершавый язык – во рту было сухо, жутко хотелось пить.

«Где я?.. И выберусь ли отсюда теперь… Надо идти. Может, найду кого-нибудь, кто мне поможет хотя бы вспомнить, кто я… В голове пусто! Я ничего-ничего не помню!»

В ярости монстр, забыв про все на свете, вскочил и грохнул кулаками в стену. Еще и еще раз! Посыпались обломки камня. Большой кусок стукнул мутанта по макушке. Это его отрезвило. Он на мгновение застыл, а потом двинулся вперед, ведомый одним желанием – найти хоть одно живое существо, чтобы узнать, кто он и откуда. Вдруг мимо проскользнула ящерица, и монстр понял, что хочет не только пить, но и есть. Рванувшись с невероятной для человека скоростью, он поймал пресмыкающееся. Но как только его трехпалая лапа схватила хладнокровную тварь, та как по волшебству изобразила каменную статуэтку. От неожиданности монстр разжал пальцы – ящерка с тихим стуком упала на землю. За все время своего существования в новом теле бывшему спецназовцу пришлось только драться и убегать, и поэтому замечать такую особенность своего обновленного организма ему было просто некогда. И вот теперь бывший командир «Альфы» стоял посреди пещеры как громом пораженный и рассматривал свои огромные лапы. На ум вдруг отчетливо пришел бой в коридоре лаборатории: вот на него нападает один из солдат, вот он отбрасывает бойца ударом мощной ладони в сторону, тот врезается в стену тоннеля и каменеет. Желая еще раз проверить свою необычную способность, монстр медленно дотронулся до земляной стены. Сначала он почувствовал влагу, земля была сырой, но тут же сырость сменилось чем-то твердым и холодным. Убрав руку, он увидел, что в месте его прикосновения земля стала камнем. После вскрытия черепа мыслительные процессы немного замедлились, зато возросла реакция. Теперь, когда он окончательно убедился в своем предположении, вопросов у бывшего спецназовца стало еще больше.

Мутант состроил жуткую гримасу. Мимо вновь прошмыгнула ящерица. Но этой повезло еще меньше, чем ее товарке. Монстр облизнулся – и в следующую секунду рванулся вперед, вытянул шею и схватил еще одно земноводное прямо пастью. Послышался хруст – острые клыки попросту перекусили тонкий позвоночник. Оставшееся сознание человека протестовало против поедания добычи заживо, но животная сущность уже не-человека, повинуясь одному из главных инстинктов, инстинкту голода, взяла верх. Монстр пережевал небольшую тушку за считаные секунды. Вытер морду от теплой крови. Пить захотелось еще больше. Решив, что сидя на одном месте проблему однозначно не решить, он поднялся на ноги и быстро зашагал вперед. Метров через пятьдесят ход вдруг резко оборвался, и… мутант кубарем полетел вниз.

Он не знал, сколько он пробыл без сознания, но, когда очнулся, сообразил, что все еще находится под землей. И, похоже, сейчас еще глубже, чем был.

Профессор рвал и метал. Он, словно лев в клетке, носился от одного угла кабинета к другому. Как?! Как он мог, старый дурень, закрыть пульт в личном сейфе! Уверенность в себе и зайлоне сыграла с ним злую шутку, и сейчас нужно было срочно что-то предпринять, чтобы через отпущенную ему неделю не покинуть Зону в полиэтиленовом мешке, с пробитой пулей головой.

Лаборант тихонько поскуливал в углу. Он был далеко не дурак и уже понял, что за проваленный эксперимент шкуру могут снять не только с его учителя.

– Куда, куда он мог скрыться?! Охрана прочесала уже все тоннели! – бесновался Дмитрий Сергеевич. В ярости он смел все, что было на столе; ручки, листы с записями и две колбы полетели на пол. Под его ботинком жалобно хрустнули осколки стекла.

– Вы же представляете его силу, профессор, – попытался оправдаться Павел, – остановить его было нереально.

Речицкий упал в свое кресло и застонал:

– Ну всё, мне конец. Где, где я буду искать этого гребаного монстра? Мне что, бегать за ним по всей Зоне?! Это при условии, что он жив.

– А может, он все-таки рухнул в тот провал? Солдаты докладывали, что там гермодверь, за которую никто не смог бы пройти. Стало быть, у нашего подопечного оставался лишь один путь – вниз.

– Хм… – Профессор вдруг успокоился, шумно выдохнул и пригладил растрепанные волосы. – А знаешь, возможно, ты и прав, это было бы нам очень на руку, если бы он до сих пор оставался на дне пропасти… в каком бы то ни было виде. Ведь если наш солдат выйдет на поверхность, про него тут же станет известно. Зона еще не рождала мутантов, подобных ему даже внешне. Это сразу привлечет ненужное внимание… и не только военных… которые заинтересуются, отчего это объект гуляет сам по себе… И тогда нам крышка. Я вот что думаю: нам с тобой самим сто`ит сходить и исследовать то место, где пропал монстр. Сдается мне, он все-таки жив. И если я прав, его любой ценой надо вернуть, а времени у нас мало.

Дмитрий Сергеевич поскреб пальцами уже трехдневную жесткую щетину (за всем происходящим он совершенно позабыл про бритву), молча поднялся, вытащил из стола какой-то большой ящик с ручкой и, дав знак ученику следовать за собой, вышел из второго отсека лаборатории в коридор. По пути подозвал по рации двух охранников и их командира.

– Так, значит, говорите, там тупик? – Профессор шел вперед, все ускоряя шаг.

– Так точно, – отозвался старший охраны. – Шлюз был заблокирован в незапамятные времена, коды утеряны, а без них его не открыть.

– Ясно. Поглядим, что там за шлюз… А ты почему до сих пор не проверил?! – вдруг сорвался на Павла профессор. Он был все еще зол, хотя понимал, что ученик в принципе ничего бы сделать не смог без пульта, который он, Речицкий, так неосмотрительно запер в сейф. Но ему нужно было просто выпустить пар. – Где умный, а где…

– Так я это… вас ждал, чтобы вместе… – начал было молодой ученый. – Вы же сказали, что приедете и…

– Меня он ждал! – отмахнулся Речицкий. – Вот толковый ты ученик, Паша, но трус – каких свет не видывал. Запомни: наука – превыше всего.

Ученик обиженно засопел. Он чуть замедлил шаг и отстал от учителя. Похвала профессора ему была приятна, зато про трусость… Ну да, ему было страшно, и что с того?

«А кто бы в подобной ситуации повел себя иначе? – возмущался парень, таращась в спину учителю. – Посмотрел бы я на тебя на моем месте! И вообще – желающих стать камнем нет».

Может, его наставник и готов пожертвовать собой во имя пресловутой науки, а ему еще жизнь дорога. Парень то и дело поглядывал на профессора исподлобья, но вслух ничего не говорил.

Тем временем тоннель вильнул, и пятеро «следопытов» остановились на краю обрыва.

– Вот здесь он и пропал, – сказал, вглядываясь в темное пространство на противоположной стороне провала, командир. – Мы прибыли в эту точку буквально через тридцать-сорок секунд после того, как определили направление, откуда шли… звуки. Произвели визуальный осмотр места с помощью приборов ночного видения. Попасть на дно провала не имели возможности – при себе не было технических средств, а без них спуститься по отвесной стене нереально. Ни человеку, ни… мутанту. Здесь метров тридцать глубины, а то и больше – луч фонаря попросту не добивает. После этого группа вернулась к предыдущей развилке. В моем представлении, реконструкция событий выглядит так. Уходя от преследования, беглец в темноте не смог вовремя разглядеть обрыв, не совладал с инерцией и… – Охранник толкнул носком ботинка мелкий камешек, тот сорвался во тьму пропасти. – Или, возможно, он даже успел затормозить на самом краю, но если вы взглянете сюда, вы заметите свежий скол: похоже, совсем недавно здесь обрушился значительный фрагмент породы вместе с бетонным покрытием тоннеля. Итог в любом случае один. Больше ему деваться отсюда было некуда. Разве что он крылья отрастил. Или проявил способности к левитации. – Командир подбородком указал на противоположную сторону. – Перемахнуть разлом не получилось бы и у чемпиона мира по прыжкам, причем даже за два присеста. Ну а на той стороне – сами видите. – Он поводил фонариком справа налево. – Карниз узкий, всё как на ладони. И спрятаться негде, и сбежать некуда. Если же он не… упорхнул, простите мой сарказм, он должен был вернуться тем же путем, что пришел сюда. Но в этот момент по тоннелю двигалась моя группа, а мимо нас мышь не проскочит.

– Говоришь, мышь не проскочит? – механически повторил Речицкий, явно думая о чем-то другом, затем присел, достал из захваченного с собой из лаборатории компактного чемодана нечто похожее на продолговатый черный бинокль с маленькими прозрачными усиками по краям окуляров. От бинокля шел тонкий проводок, соединяющий его с гладкой пластиковой коробочкой, лежавшей в чемоданчике. – Сейчас проверим.

Ученый поднес к глазам устройство, щелкнул замочком на ремне вокруг головы, перевел взгляд на правую стену тоннеля, потом на левую, так же тщательно осмотрел пол и потолок и наконец уставился на тот край провала. Дернулся, приметив что-то, медленно поводил головой из стороны в сторону и начал поворачивать круглую ручку на коробочке. Присутствующие напряженно ждали. Речицкий молчал минут пять, скрупулезно исследуя стену возле обрыва. Наконец он снял «бинокль», протер пальцами уставшие глаза. На его лице не было радости.

– Я так и предполагал…

– Что там, Дмитрий Сергеевич? Что вы увидели? – Павел подался вперед и заглянул в чемодан, словно там скрывался ответ.

– Левее и чуть выше карниза имеется узкая вытянутая полость, – коротко объяснил Речицкий и похлопал ладонью по чемодану. – «Просвет» – замечательная штука, видит всё насквозь. Ну, не всё, – тут же оговорился профессор, – толщина и плотность породы имеют значение. В данном случае нам повезло: вход в лаз виден ясно, однако неизвестно, как далеко он тянется. И я ума не приложу, как наш… хм… весьма габаритный объект протиснулся в то пространство. – Он обернулся к стоявшему слева от него майору: – Отрастил он крылья или научился левитировать – не скажу, но на ту сторону он все-таки перебрался, а затем ускользнул от вас, любезный, в дыру в грунте. Оставьте здесь караульного – на случай, если эта нора окажется без выхода и объект решит вернуться сюда. А основная группа пойдет на перехват. Ваша задача – обнаружить объект, но ни в коем случае не вступать в контакт и не геройствовать. Наблюдайте и сопровождайте, а позже я снабжу вас пультом – надеюсь, успею в течение пары часов сделать и передать вам дубликат. Обо всем докладывать по рации мне лично. Вопросы?

– Никак нет! – вытянулся в струнку старший.

– Тогда бегом марш! А мы доберемся до лаборатории сами, не нужно нас ждать.

– Есть! – снова рявкнул военный и, дав приказ починенным следовать за ним, быстрым шагом направился по тоннелю обратно. Вскоре тяжелый топот армейских ботинок затих вдали…

Едва Речицкий перешагнул порог своего кабинета, как у него завибрировал карман халата – зазвонил мобильник. Пожилой профессор достал трубку, на дисплее которой высветился номер полковника Стругалова, нажал на кнопку соединения:

– Да, слушаю.

– Слушайте, Дмитрий Сергеевич, слушайте внимательно. Я тут пообщался со старшими товарищами, так вот они считают, что я дал вам слишком много времени…

– Но ведь неделя – совсем не много… – оторопел пожилой ученый и опустился в кресло. От предчувствия чего-то нехорошего у него засосало под ложечкой. Требовалось срочно переключить внимание военных на что-то другое – что-то не менее интересное и глобальное, нежели идеальный боец. И у Речицкого был такой туз в рукаве – еще сырой, недоработанный, но в перспективе – козырной.

– Не перебивайте! – гаркнула трубка. – Я хочу убедиться лично, оценить степень готовности. Если я пойму, что и впрямь требуется дополнительное время на доработку, наш уговор останется в силе: будет вам еще неделя. Но если вы все-таки водите нас за нос… Так что давайте, профессор, подключайте камеры, показывайте мне свои лаборатории и солдата. Выполняйте!

– Э-э-э… его нет, – опустил плечи Речицкий. – Солдата нет.

– Что с ним?

– Подопытный не выжил. Несчастный случай, непредвиденное стечение обстоятельств. Пока я в соседней лаборатории тестировал телепорт…

– Да я вас… – грозно начала трубка и тут же переспросила уже другим тоном: – Что вы сказали? Телепорт?

– Это мои параллельные изыскания в области аномальной физики, – вдохновленный отсрочкой смертного приговора, принялся скороговоркой вещать ученый. – Представьте, аномалия активирует телепорт, и через него ваши бойцы могут появляться в любой точке, в любой момент! Хоть за спиной неприятеля, когда он меньше всего ждет этого. Признаюсь честно: мне хотелось презентовать этот проект одновременно с солдатом…

– И какова же степень готовности этого проекта? – с сарказмом полюбопытствовал Стругалов. – Тоже после дождичка в четверг?

– Нет-нет, тут как раз всё в целом готово. И… я готов буду провести трансляцию эксперимента. Более того – ваши подчиненные смогут стать непосредственными участниками финальных опытов…

– Я доложу, – задумчиво произнес Стругалов. – Считайте, что ваша голова только что спасла вашу задницу. Я доложу начальству. А вы начинайте готовиться к трансляции.

В телефоне пошли короткие гудки. Речицкий в сердцах швырнул телефон в стену и схватился за голову. Да, внезапное решение переключить внимание было по-своему гениально, но как теперь его воплотить в жизнь?! Одно дело – выбить себе дополнительное финансирование и адекватные сроки – полгода, год. Другое – уже начинать готовить трансляцию… Часики тикали, и не просто тикали – время утекало неудержимо, словно песок сквозь пальцы…

– Время, время, – проговорил вслух пожилой ученый, его взгляд упал на стоявшие на столе большие старинные песочные часы, они всегда нравились профессору и напоминали о том, что жизнь быстротечна и нужно стараться успеть как можно больше. Сейчас он глядел на то, как песчинки ссыпаются вниз… и вдруг подскочил как ошпаренный – вот оно, недостающее звено!

В голове ученого уже выстраивалась четкая схема действий. Он быстро собрал с пола части разлетевшегося телефона, сунул его обратно в карман халата и спешно покинул кабинет. Ему не терпелось претворить свою идею в жизнь.

Неделю спустя ближе к полудню Речицкий с нетерпением ждал звонка. Телефон лежал перед ним. Ученый нервно постукивал пальцами по столешнице. Затем встал и начал ходить кругами по кабинету. Наконец раздалась долгожданная трель. Пожилой мужчина метнулся к столу, в спешке наткнулся на угол, чертыхнулся и схватил трубку.

– Я слушаю, – голос все-таки предательски дрогнул.

– Здравия желаю, профессор, – полковник был сдержан. – Как ваши успехи?

– Здравствуйте. У нас все готово. Буду рад вам продемонстрировать свое изобретение.

– Так же рады, как в свое время радовались успехам проекта «Универсальный солдат»? – воткнул шпильку Стругалов.

От упоминания сбежавшего монстра, о котором пока не было ни слуху ни духу, профессор скуксился, точно от зубной боли. Хорошо, подумал он, что этого сейчас не может видеть его собеседник. Но ответил именно то, чего от него ждали:

– Все в порядке, я готов к демонстрации телепорта. Знаете ли, очень занимательное исследование получилось, когда я стал соединять…

– Не испытывайте мое терпение, Дмитрий Сергеевич, – прервал ученого строгий голос. – Ближе к делу!

– Да-да… Если вкратце, то у меня получился рукотворный портал, который перебрасывает на программируемое расстояние как предметы, так и живые организмы.

– Людей?

– Разумеется! – Речицкий обиженно поджал губы.

– Ну что ж, прекрасно. Сейчас я вышлю вам точные координаты и код доступа к сигналу камеры, установленной на нашей стороне. Жду от вас аналогичных действий, чтобы мы отсюда могли видеть происходящее в лаборатории. До связи!

Речицкий дождался входящего сообщения с геолокацией. Пригладил седые волосы и, спрятав телефон в карман халата, придвинул к себе клавиатуру. Введя необходимые координаты в соответствующие поля, он открыл другое окно и отправил полковнику приглашение в двустороннюю видеоконференцию. Затем вышел из кабинета и размеренным шагом направился в лабораторию № 8. В эксперименте с телепортом он решил задействовать только своего молодого коллегу. Хотя Павел не имел никакого отношения к открытию, он все-таки ассистент, и его помощь в ходе трансляции может потребоваться. А вот для остальных сотрудников Дмитрий Сергеевич исключений делать не стал и держал всю информацию о проекте в секрете.

Едва ученый переступил порог восьмой лаборатории, замок за его спиной с тихим шипением закрылся. Комната была просторной: возле противоположной стены стоял закрытый металлический шкаф, больше всего похожий на огромный сейф, возле него – стол, за которым сейчас сидел Павел, и вертикальный стеклянный автоклав. В стену были вмонтированы несколько экранов, под ними – узкая и длинная сенсорная панель управления. Мужчина нажал несколько кнопок. Экраны вспыхнули: на каждом отчетливо виднелся свой участок зараженных земель. На центральном мониторе был виден Периметр и территория воинской части. Пожилой профессор удовлетворенно кивнул ассистенту. А затем подошел к сейфу, распахнул массивные дверцы и осторожно извлек большую, в диаметре не менее полуметра, подставку, накрытую, словно мыльным пузырем, прозрачным колпаком. Судя по тому, как присел, вытаскивая подставку из сейфа, ученый, ноша была очень тяжелой, однако доверять переноску молодому лаборанту Речицкий поостерегся. Под колпаком что-то зашевелилось. Ученый вздрогнул и как можно быстрее поставил сооружение на стол с аппаратурой. Снял колпак.

Под колпаком, разбросав отвратительно багряные с розовыми прожилками щупальца, лежал огромный, величиной с три человеческих головы, склизкий комок мозгов мутанта. Да не простого, а крайне редко встречающегося синего мозголома. Мощь данного псионика просто зашкаливала. Как удалось Речицкому поймать конкретно этого уникума и извлечь его мозг – отдельная история.

Сейчас он посмотрел, устойчиво ли закреплена подставка, подвел трубки с питательным раствором, закрепил электроды и повернулся к противоположной стене. Там в большом, выше человеческого роста, прозрачном вертикальном автоклаве бился в плену мощный вихрь. Аномалия фыркала тучами мелкого желтого песка, образуя подобие круга с пустым пространством посередине, в котором всполохами огня горело невнятное марево. Зрелище было завораживающее. Даже сам ученый застыл на несколько секунд. Вдруг из динамиков под потолком раздался треск помех и голос подключившегося к конференции полковника.

– Профессор, мы готовы, – сухо сказал он. – Вы видите нас?

Речицкий щелкнул пальцами, привлекая внимание Павла, и указал на экраны. Ассистент понятливо мотнул головой и забегал пальцами по сенсорам. Теперь на главном мониторе как на ладони был виден двухэтажный кирпичный дом, полковник и еще три человека в форме из младшего офицерского состава. Стругалов в знак приветствия поднял руку.

– Секундочку, полковник, я сейчас. – Дмитрий Сергеевич быстро засеменил к столу с аппаратурой, нажал несколько кнопок, повернул тумблер. Мегамозг заворочался и стал испускать импульсы в сторону вертикально стоявшего в углу автоклава. Пальцы Павла еще шустрее забегали по сенсорным кнопкам. Склизкий орган псионика судорожно дернул своими осьминожьими щупальцами. Короткие отростки потянулись в сторону автоклава, и тот окутала еле заметная дымка. Прозрачная панель отъехала в сторону, однако вихрь не выплеснулся наружу, как можно было ожидать, – теперь его в заданном объеме удерживало генерируемое синим мозголомом пси-поле.

Даже повидавший много на своем веку полковник вздрогнул, когда перед ним прямо в воздухе возник, разбрасывая струйки песка, портал с четко очерченной рамкой. Внутри аномалии клубился туманный вихрь. Стругалов поежился. Долгая служба в Зоне отчуждения приучила его обходить неизвестное дальней тропкой.

– Портал готов, – доложил довольный Речицкий. – Принимайте посылку!

Подвластный командам ассистента робот-манипулятор подкатился к раскрытой панели автоклава и ввел в центр вихря обычный канцелярский степлер. Гибкая рука робота втянулась обратно в корпус, Рецицкий с торжественным видом собственноручно нажал зеленую кнопку на панели – и степлер тут же исчез… чтобы через несколько мгновений выпасть из портала под ноги Стругалову.

– Можете убедиться, полковник, – с изрядной долей превосходства заявил ученый, – что предмет не пострадал: проход через телепорт не нанес ущерба ни физическим свойствам, ни функционалу.

Стругалов, никак не комментируя происходящее, поднял степлер, покрутил его в руках, пару раз нажал до характерного щелчка на упоры, наблюдая за тем, как из степлера выскакивают скобы, затем взглянул точно в камеру.

– Замечательно! – хладнокровно констатировал он. – А как себя поведут в портале более… более сложные агрегаты?

– Что конкретно вы имеете в виду? – уточнил Речицкий, напрягшись.

– К примеру, вот это. – Полковник достал из кобуры «макаров», продемонстрировал на открытой ладони. – Не пострадают физические свойства? Не воспламенится от перегрева порох в капсюлях? Не замерзнет оружейная смазка? А то, знаете ли, вот эдак отправишь отряд в тыл врага, а парни окажутся там фактически безоружными… или и вовсе погибнут в процессе перехода, если сдетонирует что-нибудь из боезапаса.

– Не смешите меня! – надулся Речицкий. – Принцип работы портала таков, что…

– Заткнитесь и принимайте посылку! – рыкнул полковник и, отойдя на пару шагов, кинул пистолет в рамку телепорта.

Павел на всякий случай отъехал в своем кресле подальше от автоклава, чем вызвал недовольную гримасу профессора.

Марево в автоклаве дернулось радужной вспышкой, песчаный вихрь закрутился сильнее, а в центре «ока бури» из небытия возник ПМ – целый и невредимый.

– Павлик! – окликнул ассистента Дмитрий Сергеевич и щелкнул пальцами.

Лаборант вернулся к панели и нажатием кнопок вызвал робота. Тот подъехал к автоклаву, вытащил из аномалии оружие и откатился к профессору.

– Должен ли я проверить его свойства? – усмехнулся тот, вынимая из манипулятора пистолет. – Как вы это проделали со степлером.

– Отставить! – всполошился полковник. – Пересылайте его обратно, я сам проверю.

Пожав плечами, ученый вновь вложил ПМ в манипулятор робота.

Последовательность действий, вызвавших перемещение степлера, была повторена с участием «макарова», и уже через полминуты, едва не обнюхав пистолет со всех сторон, Стругалов произвел три выстрела в воздух.

«Рисковый мужик! – восхитился Павел. – А вдруг бы и впрямь рвануло прямо в руке?»

– Ну что ж, – сухо произнес военный, – вам удалось меня приятно удивить. Можно сказать, вы уже отчасти себя реабилитировали.

Еще бы! У полковника перед глазами уже мелькали цифры со многими нулями. Скрытая переброска оружия повстанцам в далекой африканской стране, дистанционное минирование объектов, установка подслушивающих устройств в штабах потенциального противника – все это сулило такие барыши, что о косяках яйцеголового и впрямь можно было забыть. Как минимум на время.

– Перейдем к еще более сложным объектам? – с ехидцей поинтересовался профессор. – Я вижу, вы привели с собой добровольцев? Ну, кто самый смелый? Милости просим!

Стругалов посмотрел в камеру, прищурился и вдруг заявил:

– Полагаю, самым смелым должен быть ваш ассистент, профессор. Не так ли?

Павел вздрогнул и вжался в кресло.

– Вы же видите, полковник, – натянуто улыбнулся Речицкий, – Паша управляет всей этой аппаратурой наравне со мной. Он нужен за пультом.

– Ну так пригласите еще кого-нибудь! – небрежно шевельнул кистью военный. – Пусть отвлекутся от своих пробирок и диаграмм ради такого эпохального события!

Профессор замялся. Не у одного полковника перед глазами мелькали цифры с многочисленными нулями. А чем больше народу из ученой братии привлечь, тем скорее распространится информация – и как знать, кого еще из коллег вот эдак озарит, особенно если невольный свидетель опишет увиденное в восьмой лаборатории?

Речицкий покосился на Павла и мысленно махнул рукой: нет, этот трус не полез бы в автоклав, даже если пистолет полковника все еще был бы у профессора в руках, а ствол его был бы направлен точно в лоб ассистента.

Вздохнув, ученый сам направился к автоклаву.

– Павлик, следи за перегрузкой. Давай мегамозгу передышку после каждой телепортации. Понял меня? – Дождавшись кивка от бледного как простыня молодого ученого, Дмитрий Сергеевич шагнул внутрь вихря. – Поехали!

Павел нажал зеленую кнопку и всем корпусом развернулся к главному монитору. Секунда, две… По его лбу скатилась капля пота. Три, четыре…

На пятой секунде из портала бодрым шагом выбрался наставник. Глянул свысока на полковника, проигнорировав его подчиненных, стряхнул невидимую пылинку с воротника белоснежного халата и подбоченился: дескать, что, съели?

Стругалов согнул руки в локтях и беззвучно поаплодировал.

– Да вы у нас герой, профессор! И как ощущения?

– Это невозможно объяснить – только почувствовать на себе. Не страшно, не больно, не жарко и не холодно – это всё, что вам сейчас необходимо знать. Ну, я обратно. Не хочется надолго оставлять столь дорогую аппаратуру без присмотра. А вы пока определитесь, кто из ваших подчиненных достоин войти в историю. А может, вы сами, а, полковник?

Хитро подмигнув напоследок, Речицкий скрылся в портале, оставив Стругалова в затруднительном положении. Как бы не ударить в грязь лицом… Он поправил армейскую куртку и, будто спародировав ученого, стряхнул с рукава несуществующую пылинку. Затем крякнул и коротко бросил в сторону переминавшихся с ноги на ногу солдат:

– Слушай мою команду – первый пшел!

Сержант нерешительно подобрался к клубящемуся вихрю, обернулся.

– Мне что, нужно повторять?! – рявкнул полковник. – Вперед!

Сержант затравленно вжал голову в плечи и, зажмурившись, прыгнул в неизвестность. Марево всколыхнулось, и парень исчез. А через несколько секунд боец вывалился из автоклава на пол лаборатории. Речицкий готов был плясать от счастья. Белый как смерть сержант на шатающихся ногах подошел к объективу камеры, чтобы командир убедился в том, что он жив-здоров.