Глава 8

Двумя часами позже мы трясемся на тюке сена в открытом кузове пикапа, а ветер играет в наших волосах. Мы оба отъелись (и я прихватил остатки еды для Пыли) и даже прикупили кое-что из новой одежды, затем сняли комнату в мотеле, чтобы помыться и переодеться. Мне удалось незаметно для Рекса стянуть у того мошенника сотовый, но Малкольм не ответил, а сообщение я оставлять не захотел — вдруг его телефон попал в чужие руки. Надеюсь, они с Сэмом в порядке, но наверняка узнать нельзя. Лишний повод для беспокойства.

Соберись, говорю я себе. Ты зашел слишком далеко. Ты в одном шаге от цели. Это важно.

И то, что я делаю — важно. Я в этом уверен. Я уже убедился, как силен Пыль сам по себе. Если я найду остальных химер, и они воссоединятся с остальными Гвардейцами, то это может переломить ход войны в их пользу. Это легко может означать разницу между победой и поражением, и не только победу лоринцев, но и всей Земли.

Однако, если моей расе удастся выделить ген, который позволит им без остановки создавать новых искусственно выращенных солдат, обладающих способностями химер к смене облика, войну можно будет считать проигранной.

Смерть Первой окажется напрасной. Как и мое предательство.

Так что, несмотря на усталось и одиночество, а также ощущение, будто у меня потихоньку начинает съезжать крыша, я знаю, что должен добраться до острова Плам. И освободить химер. Если справлюсь, не убившись в процессе, это будет мне бонусом.

Но для начала нужно выбраться из Нью-Мексико.

Как выясняется, легче сказать, чем сделать. Да, здесь ходит поезд. Только он делает всего три остановки — одну здесь, вторую в Колорадо и конечную в Вайоминге. И ни одна из них даже немного не приблизит нас к Нью-Йорку.

Автобус тоже не вариант. Ближайшая автобусная станция, как оказывается, тоже находится в Колорадо, в городке под названием Аламоза, где-то в сорока-пятидесяти милях отсюда. А ведь туда еще надо добраться.

Рекс предложил угнать тачку, но помимо того факта, что я не представляю, как это делается, эта идея кажется мне слишком рискованной. Нельзя спасти мир, сидя за решеткой за угон машины. У меня на миг возникает мысль арендовать автомобиль, но без кредиток или удостоверений личности навряд ли нам удастся воплотить этот план.

Остается только путешествовать автостопом. Но наша с Рексом бледная могадорская кожа белее белого, что вкупе с татуированной башкой Рекса делает нас далеко не самыми привлекательными попутчиками. Поэтому мы накидываем капюшоны наших новых тостовок, надеясь таким образом скрыть самые явные инопланетные черты.

Не уверен, что это сработает, но у нас в запасе есть секретное оружие: Пыль оказывается настолько умен, что оборачивается самым обаятельным золотистым ретривером в мире. От одного вида таких собачек люди непроизвольно начинают притормаживать.

Долго ждать не приходится. Уже третья по счету машина (слегка потрепаный грузовичок с открытым кузовом), проехав немного мимо, тормозит на обочине. Водитель, немолодой мужичок в клетчатой рубашке и голубых джинсах, открывает окно. Все в нем, начиная от обветренной кожи, мозолистых рук и до одежды, буквально кричит о том, что он ковбой.

— Вас подбросить, ребятки? — спрашивает он.

— Это было бы здорово, спасибо! — отвечаю я, подходя к пассажирской двери. — Нам надо в Аламозу.

— Да запросто, — заверяет он. — Только вряд ли вы все влезете в кабину, так что запрыгивайте назад.

Я бросаю взгляд на пассажирское сиденье, заваленное пакетиками из-под чипсов.

— Нам без разницы где ехать, спасибо, — уверяю я и жестом показываю Рексу забираться в кузов, Пыль вспрыгивает вслед за ним. Я запрыгиваю последним, и мы трогаемся в путь.

Часом позже мы в Аламозе.

— Куда вам здесь надо? — окликает водитель через окно, затормозив на светофоре. — Что-нибудь конктретное?

— Автовокзал, — кричу я в ответ, и он кивает. Десять минут спустя мы тормозим напротив здания из красного кирпича с большой вывеской «Автобусы дальнего следования».

— Еще раз спасибо, — благодарю я, когда мы слезаем с кузова. — Может быть, давайте мы оплатим вам бензин?

Водитель отмахивается.

— Все равно мне было по пути, — заверяет он. — Удачно добраться до дома, мальчики! — Я машу ему вслед, когда он отъезжает.

Этот человек был не обязан нас подвозить сюда или отказываться от платы. Ему достаточно было кинуть на нас лишь один взгляд и заклеймить нас шпаной. Но здесь не Могадор. На Земле помощь ближнему не считается слабостью.

Именно за таких людей сражаются Первая и другие Гвардейцы. И именно их моя раса желает поработить и уничтожить.

Я не могу… нет, не позволю этому случиться. Так что я покупаю пару билетов до Канзас-Сити.

Пыль в целости и сохранности заныкалась в моем кармане в форме ящерки, и мы все занимаем свои места в автобусе.

Как только мы разгоняемся на трассе, Рекс прикрывает глаза. Я вглядываюсь ему в лицо, гадая, о чем он думает. В глубине души мне хочется верить, что время, провереденное со мной и Пылью, изменило его. Что, возможно, сейчас он борется сам с собой, как и я когда-то, подвергает сомнениям постулаты из Великой Книги, которые нам вбивали в головы едва мы начинали ходить.

А может, Рекс не может понять, почему его никто не разыскивает. Бесит ли его открытие, что для могадорцев он расходный материал? Уж я-то знаю, каково это.

В конце концов, меня укачивает. Во сне мне снова является Первая. Я знаю, что она уже не настоящая. Иногда сон — это просто сон. Но сейчас она впервые за долгое время подает голос:

— Ты не такой, как он, — напоминает она. — Ты не должен ему доверять. Ненависть у него в крови. И это навсегда.

— В моей крови она тоже есть, — возражаю я.

— Была. Пока ты не встретил меня.

Проснувшись, я задумываюсь: была ли она права? Честно, я не знаю ответ. И возможно, никогда не узнаю.

Почти ровно через сутки мы въезжаем в Канзас-Сити. Каменное здание городского вокзала, большое и внушительное, легко разглядеть с любого направления, и это первое, что бросается в глаза на выходе из автобуса.

— Думаешь, у нас получится сесть на поезд прямо до Нью-Йорка? — спрашивает Рекс. Мы идем по гладкому мрамору. Так странно снова оказаться в толпе после одиночества последних недель. Вокзал полон отъезжающих и прибывающих людей, среди которых немало студентов колледжей. Царящая здесь суматоха слегка нервирует, хотя по сути это даже хорошо. Легче затеряться в толпе.

— Сейчас выясним, — отвечаю я. Подхожу к одному из автоматов по продаже билетов, тянущихся вдоль билетных касс. Выбрав пунктом назначения город Нью-Йорк, меня ожидает неприятный сюрприз.

— Увы, прямых рейсов нет, — в итоге сообщаю я, продолжая пялиться на экран, словно он может передумать. — Зато есть до Чикаго, а там пересадка до Нью-Йорка, — озвучиваю я, изучив больше информации. — Все про все займет 33 часа, — подытоживаю я, — и будет стоить нам три сотни за билет. — Дороговато — едва ли не все деньги, что у нас есть — да и лишнее время терять неохота, однако альтернативы все равно нет.

По тому, как вздыхает Рекс, я понимаю, что он вполне разделяет мои мысли.

— Ладно уж, — наконец говорит он. — Бери, что есть.

Когда я уже собираюсь нажать «ОПЛАТИТЬ БИЛЕТЫ», на экране отражется нечто странное… один из прохожих глядит в мою сторону — я понимаю это, потому что бледное лицо мелькнувшего отражения пересекает темная полоса солнцезащитных очков. Остальная часть отраженного субъекта тоже темная — черное пальто, черная шляпа. Ну прямо рабочий костюм мога-скаута. Меня мгновенно охватывает паника, и я резко оглядываюсь, но никого похожего в толпе не нахожу.

У меня появляется идея. Я меняю пункт назначаения на Сэнт-Луис — всего тридцать баксов вместо трех сотен — и покупаю билеты. Забираю их из автомата, а вот квитанцию оставляю, и быстро разворачиваюсь. — Пошли.

Рекс без возражений следует за мной, торопливо пробираясь через зал к нашей платформе. Я продолжаю двигаться к концу пути, а затем резко заскакиваю в дверь с надписью «Только для персонала».

— И что это было? — спрашивает Рекс, когда мы оказываемся по ту сторону двери. Как я и надеялся, мы попали в депо. Куда ни глянь — везде поезда, несколько рабочих загружают багаж, делают дозаправку и просто проверяют всякую всячину. Никто не обращает на нас никакого внимания, и я тоже не задерживаю на них свой взгляд. Я давно просек, что в таких случаях лучше всего двигаться быстро и уверенно, всем видом показывая, будто ты знаешь, что делаешь.

Еще лучше срабатывает, если и правда себя в этом убедить.

Ну и еще надо разобраться с Рексом.

— Я так понимаю, на наш поезд мы не садимся? — спрашивает он, хватая меня за руку и заставляя остановиться. — Что случилось?

А вот и он — момент истины. Я расправляю плечи.

— Кажется, я видел скаута, — говорю я, пристально наблюдая за его лицом. А затем напряженно жду, собираясь с силами. Если он попробует меня схватить, я вырублю его своим Наследием и успею затеряться среди поездов, но я бы предпочел не доводить до этого без крайней необходимости. Плюс не стоит сбрасывать со счетов Пыль в моем кармане.

После нескольких секунд, показавшихся мне вечностью, Рекс кивает.

— И что теперь?

— Поедем зайцами, конечно. — Я указываю на товарняки на другой стороне путей.

К моему удивлению, Рекс улыбается.

— Тогда погнали! — И он срывается в бег. Наверное, он находит смысл в чем-то физическом — и опасном — как вспрыгивание в поезд на ходу. Иван бы тоже наверняка оценил идею.

— А как мы определим нужный поезд? — спрашивает Рекс через плечо, когда мы замедляемся у первой группы вагонов. — Они хотя бы как-то помечены?

Я разглядываю вагоны в надежде, что на них есть ярлыки с адресом или большие знаки конечной остановки, как на автобусах, но на них только цифры, ну и данные об изготовителе и модели.

— Без понятия, — честно признаю я. — Видимо, придется выяснить это по ходу дела. — Рекс фыркает. Но затем я замечаю мужика в форме рабочего железной дороги с планшетом в руках. — Спорим, он знает.

— Да ну? — насмехается Рекс. Мы крадемся между вагонами, чтобы мужик нас не заметил. — И как ты собираешься подвалить к нему с этим вопросом?

Мы уже поравнялись с мужчиной, он проходит дальше и на наших глазах заходит в маленькую сторожку в центре депо. Но сначала вешает планшет на крючок снаружи.

— Не я, — отвечаю я с хитрой улыбкой. — Пыль?

Вынимаю его из кармана и раскрываю ладонь. Он подергивает хвостом, будто говоря, что готов выполнять задание. Мы уже настолько сдружились, что порой кажется, будто он знает, чего я хочу, еще раньше меня самого.

— Нам нужен тот планшет. — Миг — и Пыль снова сокол, стрелой летящий через депо. Он снижается, хватает планшет когтями и взмывает в небо. Пара людей замечают его и с аханьем застывают, уставившись вверх, но из-за солнца, бьющего прямо в глаза, теряют его из вида — вот почему никто не замечает, как минутой позже он пикирует мне на плечо. При посадке он снова превращается в ящерку, и планшет приземляется прямо мне под ноги. — Молодчина!

Я изучаю список.

— Вот, — выдаю я секундой позже, тыкая пальцем в одну из строк. — Через несколько минут отходит поезд на Филли.[1] Двенадцатый путь. — Каждый путь пронумерован, и двенадцатый буквально в паре рядов от нас. — Погнали.

Рекс кивает и мы срываемся с места, но затем он замедляется, тормозит… и догоняет меня уже с толстым металлическим штырем, потемневшем от мазута.

— Чтобы дверь заклинить, — поясняет он. — Она же скользящая, изнутри, небось, не откроешь. — В этом есть резон. Но это также означает, что теперь у него будет тупой предмет, которым он сможет восспользовать в качестве оружия.

Впрочем, ничего такого он не предпринимает. Мы добираемся до двенадцатого пути как раз, когда поезд трогается. Я быстро отыскиваю товарный вагон и бегу к нему, но Рекс оказывается внутри прежде, чем я вообще успеваю догнать поезд. Он забегает вперед вагона, затем круто разворачивается в обратную сторону, хватается за лесенку на боку вагона, подтягивается на ней и раскрывает дверь. Ныряет внутрь, садится на колени и вбивает штырь под нижний угол двери, чтобы она не закрылась.

Меня слегка беспокоит демонстрация его чудесного исцеления. Когда мы покидали базу, его поврежденная рука едва двигалась, а сейчас он прокрутился на ней, как олимпийский атлет. Словно ему вообще это ничего не стоило. Я машинально трогаю карман, проверяя на месте ли Пыль.

— Давай скорей! — кричит Рекс. — Гони!

Я ускоряюсь. К несчастью, то же делает и поезд. Я пытаюсь ухватиться за лесенку, но не могу подпрыгнуть на бегу.

Я уже сбил все ноги, а поезд так разогнался, что мне его не перегнать, и тогда я неимоверным усилием заставляю ноги оторваться от земли и в отчаянной попытке хватаюсь за лесенку. Если я сейчас упаду, меня затянет под колеса. Руки начинают соскальзывать, ноги тянут вниз, земля подо мной проносится со свистом. Если я немедленно чего-нибудь не придумаю, то вообще никуда не попаду, поскольку превращусь в кровавое пятно, размазанное на пару миль по рельсам Миссури.

Рекс решает проблему. Он просто тянется вниз и хватает меня поперек груди, а затем падает на спину в вагон, утягивая меня с собой. Мы с грохотом приземляемся на щербатый деревянный пол и лежим так секунду, переводя дух.

И вдруг Рекс начинает хохотать.

— У-ух! — восклицает он, продолжая лежать на полу с непривычной для меня широченной улыбкой. — Мы только что запрыгнули в поезд на ходу!

Я тоже улыбаюсь. Только что Рекс спас мне жизнь. Теперь мы квиты. Возможно, он все-таки не так безнадежен.

В штате Огайо поезд останавливается в районе города Колумбус, и нам приходится попотеть, чтобы не попасться охранникам местного депо, которые шмонают все вагоны на зайцев, вроде нас. Но их легко услышать, так что как только поезд тормозит, мы просто потихоньку вылезаем из вагона, прихватив штырь, огибаем вагон и, дождавшись, когда контролеры свалят, впрыгиваем обратно.

Это было бы даже забавно, не будь я так озабочен тем, что произойдет, когда мы окажемся в Нью-Йорке. Я до сих пор совершенно не представляю, как добраться до острова Плам, и тем более, как проникнуть внутрь, обойти моговскую систему охраны и освободить химер.

Это непосильная задача, но сейчас я все меньше сомневаюсь в себе. Я оглядываюсь назад, в прошлое, и понимаю, как много мне удалось добиться с тех пор, как я покинул Эшвуд. Даже не верится. У меня обязательно все получится.

И все же, я до сих пор не могу связаться с Малькомом, и это беспокоит. Почему он не берет трубку? Разве что он вообще не добрался до Гвардии.

Нельзя думать об этом, как и о том, что это может значить…

Большая часть нашей поездки с Рексом проходит молча, но где-то в середине пути, наблюдая за проносящимся сельским пейзажем, я неожиданно для себя говорю:

— Зачем все это уничтожать? Какой смысл?

Рекс без промедления тарабанит одну из наиболее важных догм Великой Книги:

— Покори, потреби, выжги. — Рекс пожимает плечами. — Мы всегда так поступаем.

Я так часто слышал эту фразу, что смогу повторить ее даже сто лет спустя. Эти три слова в полной мере отражают цели могов: прилети в новый мир, полностью его покори, истощи все ресурсы, затем выжги оболочку и двигай к другой планете. Раньше для меня это имело смысл.

— Но зачем? — настаиваю я. — Неужели ты ни разу не задавался этим вопросом?

— Потому что так устроена Вселенная. Так происходит прогресс. Пайкены жрут краулов. Они же не испытывают при этом чувства вины. Они просто жрут.

— Они вынуждены, — возражаю я. — Тут вопрос выживания. А с нами иначе.

Рекс упрямо хмурится.

— Глянь, что случилось с Лориен. У них было столько силы. С их Наследиями они должны были разбить нас наголову. А они что? Размякли от сладкой жизни. При такой силище, такие слабаки. Их мир перестал развиваться. Мерзость.

— Они были счастливы. Что в этом мерзкого?

Рекс впивается в меня почти ощутимым взглядом.

— Я едва не забыл, кто ты, — прохладно говорит он. Это голос прежнего Рекса. — И что ты сделал. Впредь буду помнить.

И тогда я понимаю: что бы не овладевало Рексом на протяжении поездки, это было исключительно временно. Он не изменится. Это у него в крови. И когда мы доберемся до острова Плам, он перестанет во мне нуждаться. Он вернется к своему истинному народу; ему незачем будет оставаться на моей стороне.

Я отворачиваюсь. Я снова одинок. Мне даже неизвестно, где Пыль. Пару часов назад он превратился в мышь и отправился обследовать поезд.

Спустя десять часов после того, как Рекс втянул меня в вагон, мы в гробовой тишине приезжаем в Филли. После того спора ни один из нас не произнес ни слова.

Рекс выпрыгивает из вагона в депо, а Пыль выбегает из-за ящика и проскальзывает в мой карман. Я собираюсь последовать за Рексом и тут замечаю, что он оставил штырь. Видимо, я так слаб в его глазах, что он в нем не нуждается. Быстро пихаю штырь в карман и выпрыгиваю в прохладную Филадельфскую ночь.

По дороге на Манхэттен в автобусе мы едва перекидываемся парой слов. Затем, теоретически, остается лишь короткая пересадка прямиком до острова Плам.

А после… не знаю. Я взвешивал свои шансы. Интересно, Рекс тоже это делал? Когда мы покупали билеты на автобус, я подумывал, а не бросить ли мне его… затеряться в толпе и отправиться на Плам в одиночку. Я уже почти решился и выполнил бы задуманное, будь в этом какой-то резон. Но это бессмысленно. Он же прекрасно знает, куда я направляюсь и чего хочу. К тому же, интуиция подсказывает: мне еще понадобится его помощь, чтобы пробраться внутрь.

И вновь — вполне вероятно он уже предупредил могадорцев о том, что едет с добычей (т. е. со мной) на плече.

— Это наша последняя остановка перед тоннелем Линкольна, — сообщает из динамиков водитель, тормозя у зоны отдыха. — Остановка 20 минут. Предлагаю размять ноги и воспользоваться уборной. В тоннеле движение еще то, застрять как нечего делать.

Я даю понять, что хочу отлить, и мы с Рексом выбираемся с наших сидений и выходим из автобуса с большей частью пассажиров. До сих пор поездка проходила без приключений, что вполне меня устраивает. Такими темпами автобус доставит нас на Манхэттен через час, может, меньше.

— Пойду возьму еще чего-нибудь пожевать, — угрюмо бурчит Рекс по пути через стоянку. Я молча киваю, и он отходит к торговым автоматам.

Оказавшись в туалете, я запираюсь в кабинке и снова пробую дозвониться до Малкольма, молясь, чтобы на этот раз он снял трубку.

И опять ничего.

Едва я допускаю мысль, что случилось худшее, мое сознание начинает походить на быстро разматывающийся клубок. Не могу прекратить думать на тему «а вдруг»: А вдруг их поймали во время побега с Далса? Или хуже: а вдруг взрыв уничтожил их наряду с могами? А вдруг я убил своего единственного друга и его сына, которого мы должны были спасти?

А вдруг я никогда не найду Гвардию? Малкольм был единственным, кто мог привести меня к ним. Если он не с Гвардейцами, значит, не стоит и надеяться найти их самому. Никогда.

Нет, говорю я себе. Малкольм умен и осмотрителен. Скорее уж он просто соблюдает осторожность в вопросе общения. Если он с Гвардией, то вряд ли станет рисковать возможностью, что его телефон отследят и обнаружат их местоположение. В любом случае, не похоже, будто он совсем не ждет от меня звонка. Как сильно его волнует моя судьба?

Все это более чем реально. Но только от этого ни капельки не легче.

А дальше происходит следующее: когда через пару минут я выхожу из уборной, путь мне преграждают двое. На обоих черные пальто, черные шляпы и черные солнцезащитные очки. И под одежкой оба бледные… даже чересчур. Как только я нахожу взглядом их лица, они синхронно улыбаются, растягивая широкие рты в зубастых, акуло-подобных улыбках.

В тот же миг разворачиваюсь, чтобы нырнуть обратно в туалет. Может быть, там найдется окно, через которое можно будет сбежать, или что-то в этом роде.

Но не тут-то было. Они берут меня под руки. Рекс как сквозь землю провалился.

Могадорцы все-таки меня нашли.

Загрузка...