Заблудшие

III

Шлейф алкогольных паров встретил Никиту на пороге квартиры. Из дальней комнаты раздался звук битого стекла, сменяемый криками матери.

– Мам? Всё в порядке? Я дома, – ответа не последовало. Лишь тихий плач и дребезг посуды.

Пройдя вглубь квартиры, Никита увидел картину уже знакомую ему, но от этого не ставшую приятной. Мать стояла на кухне, шатаясь, словно пшеничный колос на ветру. В одной руке у неё была бутылка дешёвого вина, в другой – тарелка, взорвавшаяся, спустя мгновение, десятком мелких осколков от удара о стену.

– Ненавижу! Ненавижу! Этот город… И его! Ненавижу их всех!

– Зачем выбросила коробку? – Никита спокойно подошёл ближе.

– Лучше бы я его не встречала. Лучше бы мы никогда сюда не приезжали, – освободившаяся от тарелки рука матери схватила стоящую рядом вазу и занесла её над головой, готовясь отправить вслед за своими хрупкими собратьями.

– Стой! – Никита сделал несколько быстрых шагов и перехватил «снаряд» до запуска, удержав руку. Мать заплакала ещё сильнее, выронила бутылку вина на пол и медленно стекла по стене вслед за ней, разместившись посреди разбросанных по комнате вещей и черепков разбитой посуды.

Обессиленные ладони нежно обхватили лицо сына, после чего мать тихо произнесла:

– Ты так сильно на него похож. И это меня пугает… Наступит час, и ты тоже уйдёшь. Бросишь… Я знаю.

– Нет, мам. Я не оставлю тебя. Клянусь. Не волнуйся, пожалуйста, – Никита обнял рыдающую женщину, от которой дико разило перегаром. Но винить её за это он не мог. Пить мать начала три года назад, как отец ушёл. Зависимость эта была периодической, но периодичность, к сожалению, становилась регулярной.

День, когда их оставил отец, Никита помнил смутно, обрывками. Он был взволнован и неспокоен. Вернулся домой. О чём-то говорили с матерью. Говорили громко и эмоционально. Обнял её. На утро его уже не было.

Уложив мать спать и поцеловав её, Никита взял отвоёванную у бродяги отцовскую коробку и принялся рассматривать её содержимое за столом в своей комнате.

«Куда же ты ушёл, пап?» – в бездонной сокровищнице находились всевозможные старые значки, монеты, партийный билет, целый ворох советских марок и куча прочего винтажного хлама. Среди всего этого богатства пальцы выхватили фотографию, часть которой была «ампутирована». На ней располагались счастливые лица матери, Никиты и отца, которому не нашлось больше места на этом отпечатке прежних воспоминаний – заслуга матери во время очередного приступа.

Никита крутил фото в руке. «Хм… А это что?» – перевернув снимок, взгляд парня упал на символы, отмеченные на обороте карандашом. Ему, как работнику библиотеки, этот код был знаком и за ним, как правило, скрывалась книга. Но что отец хотел сказать этим? Никита намеревался узнать это завтра. А пока, отложив фото в сторону, парень откинулся на спинку стула и так же сидя и уснул, сковываемый усталостью и мыслями о причинах, по которым отец покинул город.