Забег на длинную дистанцию

1986 г

Андрей вернулся домой поздно. Люди уже во всю веселились, встречая Новый 1986 год, а он все до позднего вечера наливал художникам и выслушивал излияния и жалобы. Хорошо, что от рождения терпеливый. Кой кого давно бы стоило пришибить за нудность и повторяемость. А за бесконечные жалобы и веру в козни окружающих и в первую очередь начальства, расстрелять без права на адвоката. Больному на голову ничего не объяснишь – он всегда лучше всех знает. Та еще публика. Совершенно без тормозов и в любое время выкидывающая невесть что.

Для многих из них Андрей давно стал ангелом-хранителем, всегда готовым ссудить десятку или принести очередную бутылку. Пила богема, куда там его знакомым общежитским, из родного города. Те гуляли, время от времени, а эти всегда. Тяжелая жизнь у бедняг. Не понимают, не ценят и все прочее по списку. Крайне необходимо нажраться и забыться.

Идея пришла перед знакомством с Дзинтрой, когда он искал подарок. Поразмыслив, Андрей сообразил, что совсем не плохо подключиться и к этому делу заранее. С серьезными коллекционерами ему не тягаться, но, абсолютно верно зная, чьи картины поднимутся в цене из современников, он регулярно окучивал нескольких таких деятелей. Денег они не возвращали, зато свои рисунки и картины охотно раздавали запросто. Иногда даже приходилось отбирать более удачные.

Хорошо искусствоведам, а его от разного абстракционизма тошнило. Приходилось терпеть, прокручивая в голове ценник в долларах, но при этом имелись у него свои любимые малеватели. Наиболее нормальные и понятные. Вот Егоров здорово передавал настроение и чувства. Вроде ничего особенного. Две не очень четкие фигуры – мужская и женская. Однако поза в движении так откровенно сообщала про распутную жену, готовую упасть в объятия сантехника, что никаких пояснений не требовалось. Выставить такое в СССР никто бы не посмел. Егоров это прекрасно знал… и рисовал.

Когда-то он преподавал в художественном училище, но слишком много закладывал за воротник и его уже давно не брали никуда на работу, наученные горьким опытом. В любой момент, он мог запить до зеленых чертиков и не появиться на важнейшем мероприятии. Приятели, изредка, по старой памяти, подкидывали халтуру, так что на жизнь хватало.

Картина обошлась в две бутылки и связку сушенной рыбы на закуску. Через двадцать лет часть его художеств, не пропавших после смерти творца на помойке (а теперь уж если куда и денутся, так лично в Андрееву коллекцию), попадут в музеи и на Запад. Не миллионы, но десятки тысяч фунтов стерлингов они стоить будут. Особенно Егорову удавались рисунки карандашом. У Андрея уже собрался целый альбом. Художник их совершенно не ценил и просто выбрасывал.

Иногда тянуло за язык рассказать о будущем и попытаться вразумить, но что толку? В лучшем случае, посмотрел бы на сообщающего подобные вещи, как на больного. Да и бесполезно это. Если человек сам не желает бросить пить, а он не хочет, заставить его не удастся. При первой же возможности вновь нажрется.

Из комнаты доносились голоса, там явно уже отмечали праздник. Он еще снимал пальто, когда появился Пашка, прислонился к стенке и стал смотреть с нахальной ухмылкой.

– Что это ты братишка принес? – спросил он. – Опять далеко идущие планы?

– Ты сделал какую-то пакость, – уверенно заявил Андрей. – Приглашение однокурсников на это не тянет. Нормальное дело. Мать отправил к соседям? Тоже ничего страшного. Не впервой. Давай, колись. Мне не нравится твоя самодовольная рожа.

– А мне, – тихо сказал Пашка, – когда пихают в спину. Я не могу по заказу с девчонкой. Хватит. У меня просто не стоит, когда в самый ответственный момент подумаю, зачем это надо и начинаю представлять, как ты мне советы из-за спины даешь. Вот и покажешь класс. Я привел Свиридову. Познакомишься и вскружишь голову. Он хихикнул. – Вперед! Покажи пример младшему неразумному брату. Без наставлений. Сплошной натурализм.

– Где? – мысленно сплюнув, потребовал Андрей.

– А вон, – продолжая ухмыляться, сообщил брат, показав в приоткрытую дверь, – третья слева. В черном платье с открытой спиной.

Андрей присмотрелся. Нормальная фигурка у девочки. Маленькая, но грудь вполне ничего. Тут она оглянулась. Мда… А личико подгуляло. Не уродка, но падать на колени и объясняться в любви не тянуло. Не поверит. Решит – парень издевается.

– Еле уболтал через подружку. Тоже не из простой семьи, но компанейская. Чур, не клеится! Моя.

– А по делу можно конкретно? – скривился Андрей.

– Вся из себя домашняя девочка, – готовностью доложил брат. – Зубрилка и отличница. Аристократка из лучших домов Парижа. Все отдельно и в стороне, с нами, плебеями, практически не общается. А если уж разговаривает, как рублем одарит. Такое невообразимое одолжение делает. Ну, нет таких крепостей, которые не может взять рабочий класс. Дерзай. А мне больше голову не морочь.

– И сделаю! – раздраженно сказал Андрей.

– И сделай! А я посмотрю…

Андрей вошел, приветствуя дружески студентов. Большинство он прекрасно знал, не в первый раз сталкивался. Поприветствовал комсорга Валеру, уже явно набравшегося и прошел вдоль стола и пожимая руки, под приветственные возгласы. Девчонок и парней было примерно поровну, и настроились они гулять всерьез. Новый год бывает только раз в году. Он приземлился рядом с объектом.

– Я Андрей. Брат Павла.

– Марина, – ответила она. Голос был приятный. Глаза большие с длинными ресницами. И шея трогательно-беззащитная, с высоко подобранными волосами. Совсем ей не идет прическа, смотрится как у престарелой училки. Подружка ему понравилась гораздо больше, но покушаться на Пашкину пассию он не собирался.

– Штрафную! – заорали напротив. – Полную. До дна!

– За знакомство? – предложил Андрей, беря бутылку.

– Нет, – поспешно отказалась Марина, – я не буду.

– Ну, нет, так нет, – покладисто согласился он.

– А мне нравится, – доказывал один из студентов рядом, – вы посмотрите на Горбачева. Он же без бумажки говорит! Это чудо!

– Особенно после предыдущих мумий, – поддержал кто-то. – Те сами на трибуну подняться не могли, а что говорили и сами не понимали.

– А что там понимать? Они, что ли, писали? Там эскадрон секретарей и референтов трудился. Один пишет первый абзац, второй цитату соответствующую вставляет. Потом еще взвод проверяет и перепроверяет. Ему остается озвучить. Да никто и не слушает. Общий шум для публики и докладная независимо от речи разбирается на цитаты…

Они заспорили, обсуждая новую реальность. Андрею было не до политических выкриков. Он предложил Марине опробовать пирожки, потом рассказал про замечательные свиные ребрышки, которые готовит мать. Выдал неплохой анекдот, почерпнутый в Интернете. Реакция была странная. Вернее, практически никакой. Она что-то пробормотала неразборчиво и кушала как птичка.

До него внезапно дошло, что девушка просто стесняется. Это ж все математики, с другого факультета, а он вообще незнакомец. Он осторожно положил свою ладонь на ее тонкие пальчики, лежащие на столе. Возмущения не последовало. Просто рука осторожно выползла и убралась в сторону. Во взгляде легкое удивление. Он наглец или это случайность?

– А как мы откроем? – с возмущением спросил Валерий, тот самый секретарь ВЛКСМ факультета и будущий олигарх, демонстрируя бутылку вина. – Штопор нужен.

– Я принесу, – поспешно вскочила Марина.

Андрей посмотрел ей в спину. Ничего, сзади нормально смотрится. Маленькая, как старшеклассница, но все пропорционально. А грудь выше всяких похвал. Народная мудрость гласит: «Не с лица воду пить». А в темноте и постели, вообще все вообще одинаковые. Ни морда, ни рост роли не играют. Особенно в данной ситуации. Во-первых, утереть Пашке нос, показав, что слова не расходятся с делом. Во-вторых, пора заканчивать строить планы и переходить к их реализации. Начинать надо уже сейчас, время поджимает и это не самый плохой вариант.

Опрокинул очередную рюмку с водкой в рот, поднялся и неторопливо пошел следом. В голове слегка шумело, на прошлые дрожжи, от отмечания с Егоровым, еще добавилось, и сейчас ему было море по колено.

Марина стояла у холодильника, держа в руке штопор. Она взглянула на вошедшего парня и сообщила:

– Уже нашла.

Он подошел, словно невзначай, притиснул к стене и ни слова не говоря, поцеловал девушку. Она от неожиданности пискнула и замерла. Губы Марины были сухими и неумелыми. От нее слабо пахло приятным запахом дорогих духов и молодого чистого тела.

Неожиданно она с силой оттолкнула его и попыталась шагнуть назад. Отодвигаться было некуда. Спереди над ней нависал Андрей, сзади была стена.

– Ты что? – в искреннем изумлении спрашивает. Глаза бегают, щеки покраснели. Из волос выскочила шпилька, и они ничем не сдерживаемые упали вниз, струясь до самой попы.

– Разве можно прятать такую красоту? – задумчиво спросил Андрей и, протянув руку, провел по мягким прядям. Правая рука скользнула за спину, левая властно взяла за затылок, и он притянул ее снова к себе, впившись в губы. Слабая попытка сопротивления была задавлена на корню. Шансов вырваться у Марины было не больше, чем у теленка, попавшего в лапы медведя. Она замерла, смирившись. Во рту у нее гулял чужой язык, руки ползали по телу, спускаясь все ниже. Марина вдыхала запах табака, алкоголя и мужского пота и в голове звучало: «Ой, мама, мамочка»!

Он начал целовать шею, потом ключицу. Почему-то Марине совершенно не хотелось сопротивляться. Руки самостоятельно обняли Андрея за шею, ноги подкашивались. Он что-то шептал ей на ухо, рука настойчиво гладила бедро, и от нее несло жаром.

В кухню вошли, держа в руках тарелки две студентки, и Андрей отпустил девушку. Марина, тяжело дыша, нагнулась, подбирая заколку с пола. Торопливо сколола волосы и, задев его по дороге плечом, рванулась в холл, слыша за спиной хихиканье. Она прошла к столу. Неловкость и скованность чувствовалось в каждом движении. Ей казалось, что все знают, что произошло и обсуждают. Он сел рядом и протянул большой бокал.

– Пей!

Марина опрокинула в себя, не ощущая вкуса. Андрей уважительно покачал головой. Выхлебать мгновенно почти полный стакан водки – это суметь надо. Обнял ее за талию и подсунул тарелку с каким-то салатиком. Налил еще раз. Она, не задумываясь, мгновенно выпила вторично. Щеки раскраснелись, глаза уперлись в тарелку и на поглаживание по коленке никакой реакции.

– Мне надо домой, – слабым голосом сообщила девушка.

– Время еще детское. Да и родителям иногда надо от детей отдохнуть.

– Мне надо, – пробормотала она, слабо соображая. – А дома все равно никого нет. Они к знакомым уехали.

– Тогда пошли, – помогая ей встать, согласился Андрей.

На улице он минут двадцать ловил попутку. Все ехали домой или в гости, и никто не желал останавливаться. Было холодно, и он изрядно протрезвел. Потом тормознул старый ушастый «Запорожец». Залазить на заднее сиденье, пришлось, поднимая кресло, внутри было тесно, но Андрея это очень даже устраивало. Всю дорогу он продолжал ее целовать и незамедлительно полез расстегивать дубленку, лаская грудь, шею и рассказывая девушке про ее красоту и неотразимость. Водитель делал вид, что ничего не видит и не слышит. Новый год…

Жили Свиридовы в доме для начальства, недалеко от проспекта Калинина. Четырехкомнатная большая квартира с двумя (что больше всего поразило Андрея) туалетами и огромной ванной. Но это он выяснил уже потом. Пока что заметно не вооруженным глазом, что родители Марины непростые люди. Вся мебель импортная, книжные полки с дефицитной литературой и подписками, длинными рядами вдоль стен. Присутствовал и видеомагнитофон. Немногие себе могли позволить. Слишком дорогое удовольствие. Уж он-то точно знал. Последнее время торговля видеокасетами приносила немалый доход, и работяги с заводов за ними не обращались. Ходили слухи, что на ВДНХ представлен на выставке советский, но любоваться на него желания не возникло. Как и на прочие достижения, которые потрогать нельзя.

– А кофе у вас имеется? – помогая снять дубленку девушке, спросил Андрей.

Напрашиваться в гости он не стал. Просто взял за руку и провел до двери. Отобрал ключи и сам открыл дверь, галантно пропустив вперед себя и не забыв похлопать по упругой попке. Уже в прихожей в очередной раз поцеловал, так что с Марины шапка свалилась под ноги. Она уже принимало это как должное. Помог снять дубленку и придержал за талию, пока она снимала замшевые сапожки. Девушку ощутимо шатало, на ногах она стояла не твердо.

– Конечно, – обрадовано подтвердила Марина. – Бразильский. И выпить тоже имеется.

В голосе была гордость, как будто в этом имелась ее огромная заслуга.

– Тогда я руки помою, – поставил в известность Андрей, снимая пальто и ботинки. Тапочки он надевать не стал, ну их – чужие. Проследовал по коридору прямо в носках. Грязи нет, сойдет. Не Егорьевский бомжатник. Вот там боязно коснуться липких поверхностей.

Марина ушла, оглянувшись с удивленным выражением в глазах. Очень похоже, что она не понимала как себя вести и уж домой раньше никого столь нахального не приводила. Андрей успокаивающе улыбнулся вслед и направился в ванную. Заглянул по дороге в комнаты и, обнаружив роскошную двуспальную кровать в спальне, кивнул собственным мыслям. В комнате, явно принадлежавшей Марине, на столе громоздилась куча учебников. Андрей посмотрел обложку верхнего, и бросил назад. Филология. Еще одно никчемное занятие, для не знающих чем себя занять девушек.

Марина на кухне поставила две чашки на кухонный стол и, нагнувшись к одному из ящиков, что-то там искала. Сахар или ложки, не особо интересно. Движения были дерганные, хмель хорошо ударил ей в голову. Андрей мысленно вздохнул. Пьяный кураж изрядно выветрился, но надо доводить дело до конца, раз уж взялся. Да и хотелось Пашку поставить на место. Зря, что ли трое суток ковырялся в Интернете, выясняя про незамужних девиц с перспективными папашами в ближайших окрестностях? Если не смотреть в лицо, вполне себе ничего попка. Да и все остальное на уровне. Где надо выпукло, где требуется тонко. На ощупь вполне ничего. Может оно и к лучшему. У красавиц вечно завышенные ожидания и скверный характер. А эта тихая и послушная.

Он тихо подошел, положил руки ей на плечи и, наклонившись, поцеловал в шею. Марина опять замерла и молчала не двигаясь. Руки пошли дальше к груди, а губы скользили по шее. В голове у нее опять зазвучало: «Ой, мама, мамочка»! Одновременно хотелось продолжения, и было страшно. Ноги дрожали, не держа и подгибались.

Он потянул ее вверх, поднимая и одновременно, отпихнув ногой стул в сторону, прижался сзади. Отстранился, быстро расстегнул штаны, одним движением сбрасывая с себя, вместе с трусами. Потом чуть наклонил ее вперед, так что она легла грудью на стол, и резко задрал платье. Трусики даже снимать не стал, мимоходом удивившись их виду. Не привычные зимние женские теплые портки, а нечто воздушно-импортное. Отодвинул ткань в сторону и резко вошел. Марина тихо вскрикнула, но опять же послушно позволила собой управлять. Так и осталась в положении, которое Андрей ей придал.

«Ну, Пашка, – с возмущением подумал Андрей, продолжая энергично действовать, – хоть бы предупредил, что она парня никогда не имела. Двадцать третий год девке, а до сих пор не целованная».

Чашки одна за другой слетели на пол и разбились, но ему в этот момент было не до всякой ерунды.

Андрей повернул Марину к себе и жадно поцеловал. На ее лице были две дорожки от слез, в глаз испуг и растерянность. Он их старательно покрыл поцелуями, бормоча что-то вроде: «Ну что ты Мариночка» и еще какие-то глупости, совершенно не заботясь о смысле слов. Лапая послушное тело уже совсем беззастенчиво и по-хозяйски, принялся целовать губы и тонкую шею. «Не садись Маша на пенек, не ешь пирожок, – мелькнуло у него в голове. Медведь придет и поймает. Съесть не съест, но кое-что другое непременно».

Возбуждение снова накатило, и он посадил ее на стол, быстро сдернул платье, задранное чуть ли не на шею. Потом снова настойчиво целовал лицо, плечи, сполз ниже, и нетерпеливо расстегнув бюстгальтер, швырнул его куда-то в сторону. Туда же полетели ее трусики, причем она послушно приподнялась, давая возможность их снять. Обхватила его руками и ногами, прижалась и только вскрикивала от очередного толчка.

Андрей проснулся и, повернувшись, обнаружил, что в кровати он один. На фоне окна, в свете уличных фонарей, темнел женский силуэт. В руке у нее слабо мерцал огонек сигареты.

– Ты что, куришь? – хриплым со сна голосом спросил.

– Редко.

– Бросай, – приказал Андрей. – Иди сюда, – он похлопал по одеялу.

Марина послушно погасила сигарету и подошла, осторожно усевшись рядом. Двигалась она скованно, перестарался. Андрей обнял уже не девушку и поцеловал в макушку. Она была холодной и опять напряженной. Марину слегка знобило, но не от холода, в квартире было тепло, а от нервов. Трогать ее сейчас не стоило. Пусть подживет все, слишком он был бесцеремонным. Шампанское сейчас без надобности.

Он обнял ее, прижимая к себе. Погладил по длинным волосам, собирая их вместе, и осторожно принялся расчесывать, взятым с тумбочки гребешком. Где-то он читал, что это успокаивает. Да и приятно привести в порядок все это спутавшееся богатство. Пряди были длинные, пушистые и вся грива смотрелась роскошно. Можно закутать Марину в нее. А еще лучше заплести в косу, а не ходить с этим старушечьим пучком на голове, – говорил он ей на ушко. Это помогло. Мускулы расслабились, и она охотно начала поворачиваться, помогая ему.

Он укутал Марину одеялом и поцеловал в макушку.

«Через несколько дней продолжим, – благодушно подумал Андрей. Будет время осознать, что жизнь полностью изменилась».

Еще ожидаются серьезные проблемы с ее родителями. Не их круга женишок прискакал. Про Ахматову и прочих Пастернаков понятия не имеет и высшее образование отсутствует. Наверняка, они мечтали совсем о другом зяте. Ничего, перетопчутся. Первый барьер взят. Никуда они не денутся, укладывая Марину на бок, как ребенка и позволяя ей, повернуться удобнее, усмехнулся он. Пристроился вплотную, согревая и приучая к себе. Буквально через минуту она заснула. Устала девочка.

Ну, ничего – процесс, как еще скажет наш дорогой Горбачев, пошел. Стеснительную скромницу только так и можно взять. Натиском и наглостью. Долго окучивать было бы серьезной ошибкой. Нельзя оставлять возможность подумать. Исключительно стремительная атака. Можно было заработать по морде и пришлось бы отступить, но все вышло как надо. Ну да про барышню и хулигана не нами придумано. Правильно воспитанные девушки читают о высоких чувствах, а замуж выходят за стопроцентных хамов. Романтика!

Нельзя сказать, что он ангел небесный, но доводить до слез, задача не стоит. Предстоит приложить немало терпения, не нажимая, ничего не форсируя. Получится. Никуда не денется. Ночью она была мягкой и податливой. Слезы мелочь. Уж слишком неожиданный переход от тихой размеренной жизни к взрослым отношениям.

Утром он обнаружил свои вещи аккуратно разложенными на стуле. Натянул трусы, подумал и отправился в душ. Как положено в доме высокого начальства, там все импортное. Финская сантехника, румынский шкафчик, чехословацкая плитка. В таких вещах он навострился разбираться не хуже товароведа. Этому помочь, тому подсказать. Во многих магазинах его уже знали, а он продолжал упорно наводить мосты на будущее.

На самом деле жизнь была совсем не легкой. Работа посменно, в промежутках свои торговые дела, отдельно многочасовые поиски в Интернете по делу и просто в поисках информации. С экрана большие тексты читать тяжело, но другого способа они не изобрели. Принтеры появятся еще не скоро, а мастерить самоделку не хотелось. Опять легко попасть под подозрения неизвестно в чем, если тоннами таскать специальную бумагу, да и следов оставлять не хотелось.

Пашка умудрился поставить собственноручно сделанную программу на компьютер, и теперь чтобы попасть в Интернет, надо было знать пароль и куда его вводить. На экране ничего странного, без этого, не появлялось. Брат вообще прослыл молодым дарованием, радуя преподавателей интересными открытиями, и впереди светила аспирантура. Не имей они ясного плана на будущее, совсем неплохо бы устроился.

Даже из дебильных книжек будущего можно иногда извлечь любопытный рецепт заработать. Авторы все больше представляли себе идеальную жизнь, совершенно не задумываясь, отчего все стало так плохо. Ага, марсиане прилетели в обнимку с внедренными агентами империализма. К сожалению, если люди тащат постоянно с работы и также регулярно берут взятки, стыдливо именуемые подарками, то в новых условиях они будут делать точно тоже. На более высоком уровне.

Посмотреть биографии будущих миллиардеров – все сплошь комсомольские, партийные и советские работники. Не самого высокого уровня, старики не успели перестроиться, как их схарчевали, за редким исключением. Но молодые и резвые уже хорошо умели решать вопросы и имели необходимые знакомства на самом верху. А где блат, там и бумагу необходимую подпишут. Просишь ты из фондов для выполнения плана или лично для себя, значения не имеет. Все равно нарушение законов и себе на пользу. Не забудь делиться и все будет прекрасно. Пока сверху не придет команда «фас», никто тебя не тронет.

Да на самом деле и в советские времена воровали миллионами и до самого верха с готовностью брали на лапу. Рыбное дело, краснодаро-сочинское, Елисеевское, узбекское, Чурбанов, Щелоков. И это только что на слуху. Там тащили миллионами и вручали дорогие подношения вплоть до министров. По национальным республикам в открытую платили за должность и никто не удивлялся. Все дело в психологии. Когда слышишь, что украли огромные деньги и сравниваешь с тем, что сам лично или твой сосед скомуниздил, в советское время, невольно хочется удавить врага народа. Не себя, понятно.

На кухне был наведен полный порядок и его уже поджидал заставленный стол. Неизменные говяжий язык, салат оливье, котлетки. Имелись еще и бутербродики с черной и красной икрой, салатики, крабы, шпроты. Словом, все, что бывает на Новый год. При его виде Марина мгновенно извлекла из холодильника еще и запотевшую бутылку «Столичной».

Андрей обнял девушку, мысленно усмехнувшись, что встречала она его с тщательно заплетенной косой. Не зря ночью внушал. Принято к исполнению. Не хватало в руках только хлеба-соли с поясным поклоном. Но вместо сарафана был халатик, открывающий ноги выше коленок и тоже смотрелось недурно. Поцеловал в щеку и уселся, готовый отведать, чего там послал ему спецраспределитель.

Она терпеливо подождала, пока он насытится. Сама отказалась разделить компанию, сообщив, что уже ела, но старательно подкладывала Андрею на тарелку и суетилась по кухне.

– Что-то хочешь сказать? – спросил Андрей благодушно, отваливаясь от стола и ловя ее за косу, во время очередного броска, на этот раз, за забытой солью. Все равно заметно было, что ей что-то надо, но спросить или боится, или стесняется. Он поспорил сам с собой о теме и катастрофически проиграл.

Марина густо покраснела, опустила глаза и спросила:

– Ты придешь познакомиться с моими родителями?

«О, как, – подумал Андрей, – а приду ли я к ней снова, спросить не хочет?».

Погладил мысленно себя по голове и торжественно наградил медалью «За заслуги на половом фронте».

– Так дело не пойдет, – усаживая ее к себе на колени, заявил он. – Мы с тобой еще даже цветочно-конфетную стадию не прошли. Поцеловал ее в шею, и продолжил: – Нормальные люди должны немного повстречаться, познакомиться поближе…

– Куда уж ближе, – пробормотала Марина.

– Тем более, – внушительно изрек Андрей, сам не очень понимая, что сказать хотел. – Послезавтра у тебя, когда занятия кончаются?

– В три. А почему…

– Завтра я работаю ночью. Извини, но после этого не до прогулок. Он снова поцеловал Марину в щеку. – Договорились?

– Да, – послушно согласилась она.

– А кто у нас родители? – небрежно спросил Андрей.

– Мама преподаватель на кафедре истории КПСС, а папа в КГБ служит, – запнувшись, сказала Марина.

– Я страшно испугался, – старательно содрогнувшись всем телом, заявил Андрей и рассмеялся, прижимая ее к себе теснее. Он точно знал не только звание, но и приблизительное поле деятельности папы. Марина смущенно улыбнулась и положила голову Андрею на плечо. Похоже, действительно, опасалась, что с воплями убежит. А врать глупо, все равно узнает, если придет с визитом. – В три, – прошептал он на ухо, – послезавтра.

Встречная машина, выезжающая со стоянки, мигнула фарами, и Андрей послушно остановился напротив. Не узнать «жигуль» было сложно. Сам выбирал, договаривался и все проверял. Деньги – тьфу, попробуй, приобрести, ничего не понимая. Без него вокруг НТТМ[1] вообще ничего не происходило. Дело новое, перспективное и он с кучей идей. Как не взять на работу, даром, что к комсомолу имеет очень отдаленное отношение. Нет, комсомольский билет имеется, прямо у сердца лежит в нагрудном кармане. И взносы заплачены. Вот когда на собрании был, уже и не помнит.

– Слушай, – сказал Валера, опуская окно и наклоняясь в его сторону, – там тебя дожидается какой-то мутный мужик. Зачем, говорить категорически не желает. Не нравится он мне. Так и несет легавым.

– Как выглядит?

– Крепкий такой… Жилистый. Сутулится. Виски седые. Глаза неприятные. Посмотрит и ощущение, что в курсе, что на завтрак ел.

– А! У тебя глаз-алмаз. Натурально – мент. Но это не по нашим делам. Старый знакомый проведать зашел. Все нормально.

– Ну, сам смотри, – поднимая стекло, заявил Валера. Похоже, не слишком поверил в добрые намерения незваного гостя.

– Как машина? – полюбопытствовал Андрей.

– Зверь, – восторженно заверил Валера, махнул на прощанье и тронулся, старательно глядя вперед. Опыт самостоятельного вождения у него был огромен – целых две недели. Пришлось еще и поездить с ним в качестве инструктора несколько дней, пока не перестал вцепляться в баранку, как падающий в пропасть альпинист за страховочную веревку.

– Мое почтение, Евгений Васильевич, – протягивая руку, сказал Андрей, обнаружив Аксютина в коридоре, внимательно рассматривающего стенд с достижениями. – Судя по отсутствию на подхвате сотрудников и понятых, а особенно благодушному выражению лица, репрессий ожидать не стоит.

– Не сказал бы, что такое уж замечательное настроение, – крепко пожимая руку, отозвался тот, – но поговорить надо. Пока без присутствия лишних ушей. С глазу на глаз.

– Без проблем, – согласился Андрей. – Заглянул в комнату и попросил: – Павел, свали на часик куда-нибудь.

– Я занят.

– Надо, – с нажимом потребовал Андрей.

Брат, недовольно бурча что-то совершенно неприличное, поднялся и, прихватив сигареты со стола, вышел.

– Ну, – бодро сказал Андрей, разглядывая визави, крутящего по сторонам головой, – вот мы в гордом одиночестве остались.

Ничего особенного в кабинете не было. Стол, стулья, шкаф. Обычная контора. Еще и плохо убранная. Не успели еще нормально устроиться. Только-только въехали.

– Брат? Похож. Андрей молча ждал продолжения. – Ты был прав, – посмотрев ему в глаза, сообщил Аксютин. – Обычная халатность судмедэксперта. У нас еще и не такое бывает. Вторая группа крови и никаких отклонений. Мне стоило очень серьезных нервов, добиться перепроверки и повторного задержания. А он даже не особо запирался. Сейчас колют этого урода. Не меньше сорока убийств. Дети, женщины. Вероятно больше. Вроде бы положено тебе медаль выдать, но, во-первых, возникает вполне законный вопрос, откуда тебе известны обстоятельства и разные милые подробности так точно. В газетах не печатали.

Андрей невольно хохотнул.

– Не вижу ничего смешного. Даже в милиции не принято делиться некоторым вещами. Сразу появляется подозрение, что ты реально что-то видел. А ведь он жил не в Москве. За эти годы под двести тысяч человек прошерстили, и тебя там близко не было.

– Проверил меня на причастность и вшивость?

– Обязательно. Не был, не привлекался, не сидел и почти чист. Мелкая спекуляция не по-моему профилю и не волнует. Кто этим не занимается? Тогда как объяснить твою просьбу? Это вот любопытное во-вторых. Откуда эта страсть к анонимности? Ты мне его сдал. Реально в подробностях. Но страшно не хочешь известности. Почему? Ясный хрен я не запросы посылал официальные, зачем волну гнать без причины, с людьми интимно побеседовал. Нормально о тебе отзываются. Ну, это еще не показатель. Чикатило тоже был положительный, да вон чего выкинул. Не нравится мне эта история. Очень не нравится. Хотелось бы услышать объяснения. И желательно внятные.

– Выпьешь? – спросил Андрей, доставая из сумки бутылку.

– Почему нет? Только в кино советские следователи отвечают: «Я на работе»

– Вызывает как-то директор секретаршу, – разливая по немытым стаканам водку, начал Андрей, – заваливает ее на стол и начинает расстегивать штаны.

– Что вы делаете? – с изумлением воскликнула та.

– А что такое? – удивился директор. – Мы ж не пьем и не нарушаем указ Горбачева!

– Смешно, – без улыбки сказал Аксютин. Опрокинул стакан в глотку привычным движением. – Но не по делу.

– Когда я пошел к тебе, – серьезно сказал Андрей, – прекрасно понимал, чем это кончится. Хорошо обдумал, что говорить. Все равно здесь не угадаешь и реакцию не предскажешь. Повернуться по всякому может. Но на прямой вопрос имеет смысл дать откровенный ответ. Вот скажи, как ты относишься к разным колдунам, ведьмам, цыганам, наводящим порчу?

– Есть «ведьмы» и ведьмы. А иногда Ведьмы. Я привык верить фактам. Профессия такая. Одни действительно что-то могут, но не всегда. Приходилось сталкиваться. Другие искренне верят, что могут, а сами не в зуб ногой. А есть просто жулики, делающие деньги. И что интересно, они тоже, иногда, помогают. Если веришь. Самовнушение. И что дальше? У тебя есть тетка, вещающая под гипнозом? Нет. Я точно знаю.

– Заходим с другой стороны. Имя американского писателя Стивена Кинга знакомо? Перевод в «Иностранной литературе»?

– Что-то слышал, но не видел. Не люблю ужасы в книгах и на экране. Вполне в жизни хватает.

– Зато мне очень понравилось. Жил на свете парень, – сообщил Андрей, – сам пришел – слушай внимательно и не корчь рожу недовольную. Вон, наливай по второй, тебе полезно будет. Алкоголь помогает выбивать из шаблонного мышления. Так вот… Попал в аварию и впал в кому. Пять лет в виде репки. Потом очнулся. И все бы ничего, но выяснилось, что, пожимая руку, может узнать о человеке вещи, которые тому совсем не интересно обнародовать. И что еще хуже – о будущем этого рукопожимателя. Тому еще в голову не стукнуло, а парень точно знает, куда он пойдет через несколько лет и что совершит. Одна проблема, после этого страшно болит голова, так и до инсульта не долго. Врачи прямо сообщили про последствия. А люди, когда узнали про столь неординарные способности, стали толпами ходить, и не всем его пророчества понравилось. Вот как отказать матери, если у нее ребенок пропал? А как сообщить, что еще пропадет? Непременно решит, что он и сглазил. Короче, смылся, стал жить, где его не знают, и завел привычку ездить на предвыборные собрания. Будущие президенты жмут руки избирателям. Вот на очередном и нарвался. Увидел третью мировую по вине будущего руководителя США. А кому скажешь? Это будущее. Не проверяется. Пока не случится, никакая полиция не вмешается. Еще ничего не произошло. Нет тела – нет дела. Взял ружо и пошел убивать. Его застрелили и после смерти нашли в мозгу опухоль. Так и написали в газетах: Психически неуравновешенный тип. Галлюцинации на почве давления опухоли на мозг.

– Хм…

– У меня с этим все в порядке. Во всяком случае, самая лучшая и передовая советская медицина никаких отклонений и болезней не обнаружила. Специально бегал и все анализы сдавал, еще и частным образом, чтобы записей в медицинской карточке не было. Я все-таки водила и подставляться нет стремления. Найдут и права отнимут… Да и не обнаружили ничего. Все в полном порядке. Вот только к счастью или на беду, мне снятся изредка сны. Очень четкие, яркие и подробные. На самые разные темы. Я даже записывал, а то потом все выветривается. Обязательно вручу почитать. Специально для тебя припас кое-что. С собой не дам. Хочешь – переписывай, хочешь – запоминай. Выйдешь за дверь – спалю. Следов не будет и почерка моего тоже. Он задумчиво посмотрел на Аксютина и продолжил: – В первый раз я не хрена не понял. Корабль тонет. Мало ли что приснится. А потом узнал про «Александра Суворова». И что дальше? Пойти и рассказать про очередной сон с жертвами, которые будут в будущем? Извини, я в психушку не хочу. И опыты на себе ставить не позволю. Брякнешь кому про эту историю – плюну в глаза и возмущенно завоплю, что это ты – псих. Я честно скажу, по заказу не получается и отнюдь не только про убийц серийных снится. Крайне любопытные вещи бывают, и делиться я ни с кем не собираюсь.

Аксютин нахмурился.

– Не понял.

– Ты ведь на меня копал, что там такое в прошлом было?

– Ты про лотерею? – подумав, спросил Евгений Васильевич.

– Вот именно. Посчитай вероятность. А я точно знал цифирки. Оно мне надо, чтобы заинтересовались компетентные товарищи? Сижу, примус починяю, никого не трогаю. Даже помогаю. Тебе, например. Проще всего наплевать и не светиться. Просто по-человечески людей жалко. Ну и что – бомжи с проститутками. Сегодня Чикатило на них тренируется, завтра за нормальных людей возьмется. Да, собственно, и взялся. Расстреляют и правильно сделают. На, – он кинул на стол обычную ученическую тетрадь, – изучай. И попробуй кому-то объяснить, что заранее знаешь подробности. Вот этот, – он перевернул страницу и ткнул пальцем, – Джумагалиев, в будущем году сбежит из-под стражи и опять убивать пойдет. Быстро поймешь про «материя первична, а все стальное вторично». Нас партия правильно учит – то, чего не было, не существует. Когда приятели пальцем у виска крутить начнут, а начальство заботливо предложит в отпуск, нервы полечить. Еще в древности говорили: «Нет пророка в своем отечестве».

Аксютин быстро перелистывал страницы, вчитываясь. Асратян Валерий, Николай Есполович Джумагалиев, Андрей Владимирович Сибиряков, Черёмухин Константин.

– Впечатляет, – сказал, наконец. – Особенно вот эта фраза:

«Фефилов до суда не дожил – 30 августа 1988 года его убили собственные сокамерники». Так если я его раньше повяжу, дата не проканает.

– Правильно. И люди оставшиеся живы, смогут своих детей нарожать. Такое занимательное вмешательство в будущее. Каково себя чувствовать почти Богом? И что делать? Поехать в Питер и убить гниду? Так ни адреса, ни дат не знаю. И посадят непременно за не спровоцированное нанесение травм несовместимых с жизнью. А я на зону не хочу, мне и так хорошо. Вот тебе сливаю – старайся. Будет еще, непременно позвоню. А нет, – он развел руками.

– И как это выглядит?

– Как, как… Утром встаю и знаю. Очень часто вещи совершенно мне не нужные. Хочешь, скажу, кто будет следующим президентом США? А дату разрыва дипломатических отношений Египта с Ираном? Говорят, существует такое общее информационное поле, куда поступает информация от всех жителей Земли. Видимо я во сне подключаюсь.

– Тогда, – прищурившись, сказал Евгений Васильевич, – ты бы знал, что люди сделали, а не про будущее.

– Тогда, придется признать мои доверительные беседы с архангелом. Я пророк! А пророков в своем отечестве не бывает. Их побивают камнями. Правда, столь непосредственное поведение осталось в прошлом. В нашем столетии колют разную химическую гадость, пока не залечат до состояния овоща. Ты себе такую судьбу желаешь? Я нет!

– Еще есть водка? – захлопнув тетрадь, спросил Аксютин.

– Для тебя – всегда, пожалуйста, – доставая еще одну бутылку из сумки, согласился Андрей. – Хорошему человеку ничего не жалко.

Андрей легонько постучал в плотно закрытую дверь и, дождавшись неразборчивого ответного бурчания, вошел.

Из четырех огромных комнат одна безгранично принадлежала хозяину дома и именовалась не иначе, как кабинет. Остальные члены семьи в нее проникали исключительно с разрешения. Считалось, что Дмитрий Иванович там работает и мешать ему нельзя. На самом деле, как подозревал Андрей, тесть прятался там, когда желал отдохнуть от слишком хозяйственной жены и потихоньку почитывал газеты. С работы он в жизни ничего еще не принес, кроме продуктов и с документами дома не работал. А в последнее время, наверху шли многочисленные рокировки начальства. Кое-кто вылетал с треском и шумом со своего насиженного места и Дмитрий Николаевич всерьез нервничал, регулярно скрываясь за заветными дверями и не желая отвечать на неприятные вопросы.

Тесть взглянул с удивлением, раньше зять не вторгался в его вотчину и кивнул на стул:

– Присаживайся.

Андрей внутренне ухмыльнулся. Определенная и немаленькая часть населения прекрасно знала, что «Садись», говорить не принято. Видимо, и этот в курсе, как обращаться к подследственным. Не всю же жизнь в генеральских погонах щеголял. Свиридов самолично вроде бы никого не сажал, но по смутным упоминаниям в Интернете, кроме всего прочего, курировал в конце 80-х комсомольцев. Как раз этот момент и был самым интересным. Жаль, точно выяснить подробности его работы на благо СССР не удалось, но намеки многообещающие.

Дмитрий Николаевич был страшно похож на дочь, вернее она на него, но то, что на мужском лице простодушного тракториста смотрелось неплохо, в женском варианте красивым не назовешь. А вообще, происхождения самого что ни есть крестьянского, чем искренне гордился и на снобизм собственной жены отмалчивался. Дома он тих и благостен, к Андрею вполне благожелателен.

Когда жених, наконец, объявился познакомиться, встретил его вполне дружелюбно и лишними вопросами не мучил. Для этого существовала вторая половина, закидавшая Андрея деловыми выяснениями подробностей семейной и трудовой деятельности. В результате, теща осталась страшно недовольна, и не забывала это при первом поводе и без всякого повода показать. Дело вполне ожидаемое. Он недаром тянул почти три месяца с визитом.

Первую неделю, после скоростного знакомства, они с Мариной просто гуляли. По вставкам, в кино, к знакомым студентам. Много говорили и еще больше целовались. Марина должна была привыкнуть и не дичиться. Тургеневского кавалера, платонически рассматривающего со стороны предмет страсти, из него не вышло. Да не к этому и стремился. Слегка подождав и получив недоумение про отсутствие новых заходов в постель, арендовал у Егорова каморку за обычную ставку в бутылку водки и начал водить туда регулярно девушку. Место достаточно нищенское, с дранными обоями, старыми, невесть с какой помойки шкафами и разболтанной кроватью. В воздухе висел запах красок, сигаретного дыма и плесени.

Не особо церемонясь, Андрей сдергивал застиранное до дыр постельное белье. Сбрасывал на пол матрац, там было гораздо удобнее, чем на скрипящих пружинах. Потом раздевал ее и приступал к основному действию. Она была удивительно послушной, и Андрей старательно вводил ее в этот новый и удивительный мир. Никаких вещей способных напугать. Никакой грубости. Достаточно новогоднего приключения. Тогда требовалось все проделать моментально, не оставляя пути для отступления. Продолжение уже другое дело.

В первый раз она стеснительно пыталась прикрыться одеялом. Какое-то время они боролись, пока Андрею не надоело, и он не перешел к активным действиям. Все свое умение, отточенное на студентках, приложил, но результата добился. Марина со временем перестала зажиматься и начала испытывать удовольствие от процесса.

Весила она совсем не много, и никаких проблем не возникало, даже когда требовалось держать на весу. Очень удобно было вертеть и руководить, посвящая в очередную позу и подсказывая движения. Ему нравилось расплетать косу и медленно расчесывать ей волосы. Нравилось видеть глаза, в которых поселилось новое знание и как Марина забывшись, начинала поскуливать от удовольствия, мотая головой с упавшими на лицо прядями. С каждым разам она становилась все раскованнее и уже не падала на кровать – делай что хочешь, а начинала его провоцировать на определенные действия, внимательно изучая результат.

На исходе третьего месяца она испуганно сообщила о беременности, и под играющие победный марш у Андрея в душе фанфары, была награждена особенно впечатляющим вечером, когда он трудился не хуже фронтовика, три года не видевшего женского тела. Пора было знакомиться с родителями. Теперь не отвертятся.

Что скандал был, Марина так и не сказала, но по отдельным обмолвкам, не сложно догадаться. Что у дочки кто-то появился, мать с отцом и раньше поняли, когда вместо того чтобы прилежно заниматься, та начала исчезать по вечерам из дома, а потом ходила, ничего не видя вокруг себя. Другое дело, что таксист поразил мать в самое сердце. Не на такого мужа она рассчитывала.

Марина была поздним и любимым ребенком и Ирина Владимировна тряслась над ней не хуже наседки. Известие о беременности сразило наповал и чуть не довело до инфаркта. Пришлось будущему тестю взять ситуацию в свои крепкие, не смотря на уже предпенсионный возраст руки и быстренько добыть разрешение на брак, не ожидая положенные по закону месяцы.

Свадьба вышла тихая и без особого размаха. Мать Андрея зажималась, чувствуя себя не в своей тарелке рядом с высокопоставленными товарищами. Тесть, подвыпив, пустил скупую слезу и вполне дружески приобнял. Теща смотрела с самой натуральной ненавистью. Хорошо было исключительно Пашке, отвертевшемуся от данной процедуры. Изначально Андрей именно его примеривал на роль мужа, но уж как вышло, так и вышло. Что ни делается, все к лучшему.

Гостей под полсотни и в загородном, хотя и вполне приличном ресторане. По новым замечательным временам, почти безалкогольная. Было какое-то указание, про одну бутылку на десятерых. Не то чтобы сильно хотелось напиться от ужаса, расставаясь с холостяцкой жизнью, но свадьба без водки – это не по-русски. Без драки, иногда, вполне обходятся, а без алкоголя совсем не принято.

Жить пока пришлось в их доме. В этом были свои преимущества и множество отрицательных последствий. Впрочем, Андрей не рассчитывал здесь долго задерживаться. Горбачев уже исполнял свои глупые песни о перестройке вовсю. НТТМ открывали повсеместно и чуть ли не в самый первый, он мгновенно пристроился, поставив впереди себя Валеру с Пашкой. Комсомольцам сам Бог велел деньги зарабатывать. На то они и активисты и передовой отряд советской молодежи. А у них за спиной можно было и свои дела крутить. Останавливаться на мелочевке Андрей не собирался.

Тесть вопросительно посмотрел на гостя поверх очков, отложив газету в сторону. Судя по странице, изучал он не очередную пламенную речь политического руководства, а обычные спортивные новости.

– Вы не могли бы посмотреть? – сказал Андрей, протягивая тонкую картонную папку.

Брови Дмитрия Николаевича удивленно поползли вверх, но переспрашивать он не стал. Открыл и приступил к чтению. Быстро пробежал глазами несколько абзацев, споткнулся на очередном предложении и, вернувшись назад, принялся внимательно изучать. Был серьезный шанс нарваться на гневную отповедь, но генерал при Ельцине засветился в правлении одного из коммерческих банков и изливать на зятя филиппики о чести, совести и высоком партийном долге вряд ли бы стал.

– Хм, – сказал Дмитрий Николаевич, отодвигая папку минут через двадцать. – Я, в принципе знал, что ты шустрый парень и на производстве деревянных ложек-матрешек или вареных джинсов не остановишься, но ты меня удивил. Вот это, – он похлопал рукой по листкам, исписанным цифрами, стрелочками и именами, – тянет либо на орден за заслуги перед Отечеством, либо на высшую меру за спекуляцию в особо крупных размерах. С конфискацией имущества. Смотря, как посмотреть на подобную деятельность. Сам писал?

– Конечно, – подтвердил Андрей. Пояснять, что в Интернете можно обнаружить только общие слова, а создавать саму схему и уточнять имена, цены и фирмы-производители пришлось с большим трудом, не стоило. Результат важнее.

– Кто еще в курсе?

– Павел, но в общих чертах, без подробностей.

– Хм, – глядя задумчивым взором следователя, прикидывающего, что именно сделать с подследственным, промычал тесть, – Остапу Бендеру до тебя, с твоим размахом, очень далеко. Вместо того чтобы ловить приезжих и скупать у них поштучно всякое дефицитное добро, рискуя нарваться на внимание милиции, ты хочешь изящно обойти всех, продолжая оставаться в рамках буквы закона. Правда есть еще дух закона, но он проявляется обычно, когда сверху гневно гавкнут. Ты явно прекрасно понимаешь подобные тонкости и ходишь по грани, ничего не переступая фактически. Красивая комбинация. Сначала предприятие обналичивает свои денежные суммы и ты получаешь четверть суммы из воздуха, благодаря тонкостям работы молодежного центра…

– Это уже решили без меня, – быстро сказал Андрей.

– Решить-то решили, но официальной бумаги еще нет, утвердят не раньше будущего года, а ты уже в курсе. Про отчисление пяти процентов от суммы маржи в пользу ЦК КПСС тоже в курсе? Киваешь… Само по себе крайне любопытно. Но ладно… Потом, в счет денежного долга, ты получаешь на заводах металл, дерево, отходы производства и прочее сырье. Им это гораздо приятнее, чем расставаться с деньгами, а тебе нужно для последующих махинаций.

Андрей поморщился. Как правильно было сказано раньше, чистым мошенничеством схема не являлась, и прозвучало неприятно.

– Меняешь за границей на компьютеры и прочую электронную тряхомудию, – продолжил тесть не обращая внимание на его гримасу, – завозишь домой и продаешь с трехкратной прибылью. Причем это на каждом этапе и без наличия собственного счета, не связываясь с валютой. Чистый обмен. Он глянул в бумагу и прочитал – бартер. Даже термин подобрал красивый. Браво. Если брать сразу серьезное количество – дополнительная оптовая скидка. Возможно и пятикратная прибыль. Привезти из Азии, с Тайваня, вообще черт знает что получается. Еще раза в полтора дешевле. Ко всему еще, нормальное предприятие платит с прибыли до шестидесяти процентов в качестве налогов, а у тебя будет всего два. Далеко пойдешь, если не споткнешься. От меня-то что нужно?

«А то он не понимает», – подумал Андрей. Про лучшего друга он изначально был не в курсе, однако удачно вышло.

– Вы ж Памеровым семьями дружите, – закатывая глаза, сообщил вслух. – Можете приватно обсудить за… хм… чашкой чая… хоть в эти выходные. А Николай Павлович осуществляет общее руководство центрами от ЦК комсомола, являясь председателем попечительского совета объединения НТТМ. Да и сами, – Андрей хмыкнул, – серьезный вес имеете. А в сегодняшних обстоятельствах совсем недурно выйти с инициативой. Себя показать с самой лучшей стороны, как проводящего правильную политику и подхватывающего на лету указания партии и правительства. Все подробности, – после легкой паузы, продолжил, – объяснять не стоит. Ну, кроме заинтересованных лиц. Когда постановление вступит в силу, все вопросы в стране я решу без особых проблем. Предварительные договоренности уже существуют…

Андрей замолчал, дожидаясь реакции. Тесть поощряющее кивнул.

– …но вот с выходом за границу, начинаются сложности. Пока я буду все согласовывать и мотаться по министерствам из одного кабинета в другой, месяцы пройдут. Информация уйдет на сторону, и найдутся умники ничего не придумавшие, но присосавшиеся к идее или вообще ее присвоят, а мне на дверь покажут. Я, – он посмотрел в глаза собеседнику, – готов и отблагодарить по-человечески, но ведь побоятся. Пришел неизвестно кто и просит визу на сомнительный документ. А без этого никак. Нужен человек, который знает все ходы и выходы, с серьезным авторитетом и прекрасно знакомый на высоком уровне. Чтоб не кинули в наглую. Ваши связи и знакомства стоят всех наших усилий и вложенных денег. Если хотите – называя прямо – я предлагаю равноправное партнерство и четвертую часть. Цены за границей, в среднем, раз в тридцать ниже тех, по которым можно продать здесь, если считать по официальному курсу.

– Компьютеры вещь дорогая. «ЕС-1840» 8 тыс. рублей и «1841» 12 тыс. рублей, – не заглядывая в Андреевы заметки, сказал Дмитрий Николаевич. – Импортные пойдут дороже. Уверен, что сможешь продать?

– Уверен, – твердо сказал тот. – Для этого и нужен Павел. Если просто впаривать железо, не каждый возьмет. В СССР закон об охране авторских прав не распространяется на программный продукт. Покупать правильные программы официально, требуется валюта. Мы обходим эту проблему элементарно. Надо ставить программу, которая позволяет пользоваться кириллицей. У него есть собственная и прошла проверку. Свой оригинальный русификатор редактора Word сделан в виде отдельной программы – add on software, – это он произнес на английском, – которая позволит владельцу оригинального пакета использовать его таким образом, что создается иллюзия, будто он и был сделан для двуязычного (русско-английского) пользования. При этом сохраняются все функции Word, но добавляются сортировка и прочее для русского алфавита. На самом деле, за такую программу, можно на Западе неплохие деньги зашибить, но там она никому нахрен не сдалась. А у нас пойдет на «ура». И после этого уже назвать спекуляцией, всю эту деятельность никак нельзя. Мы вложили в продукт свое научное решение. Что и требуется, по последним указаниям партии и правительства.

Тут уже поморщился тесть.

«Мы должны уделить большое внимание ускорению научно-технического прогресса», – сказал Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Горбачев, – уже практически открыто издеваясь, заявил зять.

– Можно записать простейшие бухгалтерские программы, – после паузы продолжил Андрей, – для обучения и рисования – это удобно и прогрессивно. Автоматизация по Горбачеву. Хорошо смотрится. Даже компьютеризация школ, в свете реформы, неплохо будет выглядеть в отчетах. Союз сейчас способен проглотить огромное количество импортного продукта и платить. Кто-то из собственного кармана, а кто-то и из государственного, для предприятий. Самое время. Не я один такой умный, многие сообразят и кинутся в эту нишу. Но если мы будем иметь на руках договора о поставках хотя бы в ключевые министерства, вроде Образования, это поставит нас в первый ряд и даст возможность навязывать покупателям свои правила и цены.

– Откровенно.

– Ну, – разводя руками, согласился Андрей, – разговор у нас такой. Прямой. С глазу на глаз. Без партийного контроля и указания от жен. Можете отказаться, а можете и согласится. Я честно даю весь расклад на блюдечке в расчете на взаимопонимание.

– И сколько тебе надо? – пристально глядя на него, спросил Дмитрий Николаевич. – Миллиона хватит? В зеленых бумажках. А потом прыг-скок и обнаружишь среди чистокровных предков-русаков еврейскую бабушку. На законных основаниях выедешь на ПМЖ. Причем не на родину выдуманных предков, а прямиком в город со статуей Свободы.

– Вот этого не надо… Если завтра сверху не гавкнут меня сажать, за все хорошее, то никуда уезжать не собираюсь. Там – все сто лет назад поделили и чужие без надобности. Здесь будет гораздо интереснее и перспективы очень широкие. Давно требуется экономику СССР реформировать. Все Генсеки это понимали и с приходом к власти начинали что-то делать. Давно ресурс дошел до края. Запланировали все вусмерть, а дефицит растет. Сегодня одного нет, завтра другого. В одном конце страны талоны на продукты, в другом продают никому не нужные вещи.

Он подумал и решил говорить откровенно.

– Оставлять все как есть – нельзя. Невооруженным взглядом видно, что отставание существует. Компьютеры – простой и ясный пример. Мы не тянем в сравнении с Западом. Выход в попытке перераспределить направления развития, обеспечив народ товарами не по докладам, а на деле. Чтобы уменьшить количество недовольных и вынуть из них лишние деньги. А если для этого требуется в сферу услуг пустить частников – ничего ужасного не вижу. Оборонка и производство с банками остается у государства. При Сталине вполне существовали кустари и портные. Покупали за мизерные деньги лицензии и работали. Небо от таких страстей на головы не упало. Требуется НЭП, но без его сворачивания и это мое убеждение. Не каждый сможет крутиться, даже в новых условиях. Так что я за Горбачева. Единственное, что абсолютно лишнее – это гласность. Любые экономические реформы бьют по большим группам людей и если при этом, над ними не стоять с большой палкой и не затыкать рты, легко дождаться забастовок и бунтов недовольных. Но это политика и я в нее не лезу. Моего мнения никто не спросит.

Что касается, сколько мне надо… Человек такая интересная скотина, что ему всегда мало. Есть «Запорожец», желает «Жигуль», а мечтает о «Волге». Из коммуналки в собственную двухкомнатную хрущевку – счастье. Ан, нет. Через десяток лет уже требуется улучшенная планировка, больший метраж и дача с огородом. Уж простите, если скажу неприятное, но жить с родителями в одной квартире всегда не сахар. И если у меня появится возможность честно сделать большие деньги и купить себе другую, а еще лучше особняк, я не стану задумываться.

Деньги существуют не для того чтобы хранить их под матрацем и всю жизнь трястись, не посмотрит ли на тебя недреманное око органов. Их, в первую очередь, необходимо тратить на расширение своего дела. Это значит еще и платить людям, работающим на тебя так, чтобы они были довольны. Во вторую, на себя. Но забывать это нельзя. Цель жизни не работа и не процесс загребания под жопу толстых пачек купюр, а в обеспечении нормальной жизни для себя и своей семьи. Своими руками, а не по чьей-то милости. Вот так. Вполне откровенно.

Дмитрий Николаевич долго сидел молча, барабаня пальцами по столу, потом спросил:

– Четвертый – Валера?

– Сейчас без него никак не обойтись. Все придется прокручивать через НТТМ. Со временем можно и отпочковаться. Но тут требуется мохнатая рука, для прикрытия.

Андрей посмотрел на собеседника, постаравшись передать взглядом надежду на столь замечательную помощь. В принципе, генерал мог и подсуетиться. Треть лучше, чем четверть.

– Оставишь это, – приказал после еще одной длительной паузы тесть и похлопал рукой по папке. – Я поспрашиваю и подумаю.

Андрей кивнул с готовностью и начал вставать.

– Тебе нужен нормальный бухгалтер, – останавливая его жестом, заявил Дмитрий Иванович. – Чтобы все было чисто и в документах, и инструкциях собаку съел. Не девочка знакомая, а настоящий специалист.

Ага, понял Андрей, заодно и проконтролирует, куда деньги деваются. Чтоб не наи… с долей. Не самый худший вариант. Все равно человечек нужен и не с улицы же брать. Когда появляются большие деньги, они невольно просятся в чужой карман. Бизнес на доверии не есть хорошо. Потом обязательно начинаются выяснения отношений и кто кому должен. Особенно, если вместо прибыли, обнаруживается реальный минус.

– Рублей пятьсот в месяц ему положишь. Потянешь? – прищурился тесть.

– Да. Хочешь много получить для начала много вложишь. Это нормально. Только специалист из вашей организации мне как-то не очень улыбается. Начнет еще постукивать для профилактики и от душевных забот.

– Не волнуйся. Из торговли и с большим опытом… хм… ведения документации. С цеховиками работал и очень качественно. Ну, ладно, – благосклонно кивнул, – иди!

Андрей вошел в свою (именно так – свою) комнату. Марина, как всегда, прилежно училась, сидя за столом. Повернула голову, улыбнулась и опять стала трудиться, что-то там выписывая из очередного фолианта.

Он, мягко ступая, подошел сзади и поцеловал ее в затылок, положив руки на плечи. Она благодарно потерлась щекой, почувствовав знакомый запах. Руки погладили плечи, потом правая скользнула ниже.

– Андрюша, я занимаюсь! У меня сессия на носу.

– Какая учеба?! Лето на улице в самом разгаре. Птички поют, не мешало бы на природу съездить.

Уверенная рука под аккомпанемент увещаний расстегивает пуговицы на рубашке и ныряет внутрь. Марина поняла, что учеба на сегодня закончена и, захлопнув учебник, встала. Руки стали еще нахальнее, попутно направляя ее к кровати. Андрей положил ее на спину и, расстегнув молнию, начал снимать джинсы. Они были в обтяжку, шли туго и Марина, невольно хихикнув над тяжкими усилиями мужа, начала ему помогать, извиваясь и приподнимаясь. Наконец, совместными усилиями они остались голыми.

Он провел руками по внутренней стороне бедер, так что она невольно раздвинула их. Руки были нежные и ласковые. Хотя она прекрасно знала, что он при желании мог быть и жестким, а на спор кулаком ломал средней толщины доску. Тут бедра в момент оказались сжаты сильными руками, и Андрей одним движением оторвал Марину от кровати, перевернул и поставил на четвереньки. Ощущение мгновенного полета и не успела испугаться, как уже стоит на локтях и коленках. Коса упала вперед, на подушку.

В такие минуты она чувствовала себя мышкой, попавшей в лапы очень симпатичного, сильного кота. Зверек домашний и ласковый, но от этого он не перестает быть хищником. Начнешь дразнить – пожалеешь. Андрей прижался, поглаживая грудь. Не сильно нажал на поясницу, заставляя прогнуть спину и двинуть бедрами навстречу. Когда он проник внутрь, Марина в очередной раз представила, как он ее протыкает насквозь. Никак не могла привыкнуть к ощущению, и все казалось, что не поместится внутри.

В первый раз, ничего особенного она не почувствовала. Ни боли, как обещали книги, ни чрезвычайного наслаждения. В какой-то мере сыграла роль водка, создав временную анестезию, но когда Андрей ее стал регулярно водить на квартиру приятеля, она забеспокоилась. Да, было приятно и мужские ласки ей нравились, но ничего похожего на описанное в книжках блаженство, она не получала. Диких криков в самый ответственный момент, как в украдкой просмотренной «Эммануэли», тоже не наблюдалась.

Осторожно расспросив подружек, она долго колебалась, и тщательно подбирая слова, объяснила Андрею свою проблему. Как ни странно, он понял. В своей странной манере, совмещая несовместимые термины из пролетарского и образованного языка, сообщил, что у нее просто позднее зажигание. Требуется прелюдия. Попросту, сначала приласкать и приголубить, желательно подольше, а потом уже еб… Иначе никакого удовольствия не будет. А общение мужчины с женщиной без этого самого смысла не имеет. Может быть потом, лет через сорок, когда здоровья не будет, а пока не стоит и пробовать.

Помогло. Правда, все равно приходилось долго настраиваться, но когда у него было подходящее настроение, Андрей долго и вдумчиво, со знанием дела играл на всех струнках тела, пока она уже переставала окончательно соображать и превращалась в похотливую кошку, вьющуюся вокруг своего довольного самца.

В свое время Марина навела справки не только о постельных проблемах, но и он нем самом тоже. Это было не сложно. Пашку в МГУ хорошо знали – компанейский парень и не жадный, а деньги у него водились. Что в активисты комсомольские подался, никто в вину не ставил. Он не стучал, а при необходимости и помочь мог. А многие встречались и с его старшим братом, и хорошо о нем отзывались. Не смотря на разницу в возрасте, с братом он дружил по настоящему и за кривое слово в адрес Пашки однажды всерьез отлупил парня с параллельного потока.

Были и шероховатости. Марине не понравилась фраза однокурсника про то, что Андрей может достать все что угодно. Смахивало на фарцовку, а по ее глубокому убеждению, ничем хорошим это кончиться не могло. Надо было помочь осознать, что это не дело. Образование важнее. Андрей ее слова все больше игнорировал, ну да капля камень точит. Не всю же жизнь ему в таксистах сидеть. Должен был понять.

Крайне ей не понравилось упоминание, что он протоптал широкую дорожку в общежитие МХАТовских студенток. Проконтролировать его все равно нельзя, где он ездит неизвестно, но чужими духами от него не пахло. Все равно неприятно. Внешность свою Марина оценивала вполне реалистично. Не красавица, прекрасно знала. Вот тело вполне на уровне и Андрей об этом сообщал регулярно. Что интерес к постельным делам он продолжал проявлять постоянно и иногда в не самый подходящий момент, было приятно. Не за папиными привилегиями погнался, он про них и не подозревал вначале.

Андрей в очередной раз откатил свой таран и снова ударил. Внизу, в животе, рос горячий комок, разливаясь по телу. Она, не замечая этого, начала шептать: «Ой, мама, мамочка…», охотно отзываясь на движения и стремясь на встречу. Он начал двигаться все сильнее, уже на грани грубости и с рычаньем взорвался. Марина тихо охнула и обмякла без сил. Андрей позволил лечь и пристроился рядом, продолжая ее ласкать, и благодарно целуя. Губы скользили по мокрой спине, руки гладили каждый сантиметр тела.

– Иногда я ощущаю себя педофилом, – со смешком сказал он. – Ты такая маленькая, так удобно вертеть на х…, страшно заводит.

Марина поморщилась, благо он лица не видит, но промолчала. Давно уже усвоила, что Андрей вполне способен литературно объясняться при желании, но на попытки указать на подобные слова в речи, изображает удивленные глаза и делано изумляется. Впрочем, при родителях никогда и не брякал такого. А вот наедине не стеснялся называть все соответствующими выражениями. Иногда ей казалось, что он специально подчеркивает свое рабоче-пролетарское происхождение. Не понятно только зачем.

Он повернул ее на бок, сжал грудь. Марина слабо вздохнула, накрыла ладонью его пальцы и направила, куда хотелось. Андрей с энтузиазмом продолжил в указанном направлении.

В дверь постучали.

– Да! – недовольно крикнул Андрей.

– Тебя к телефону, – сказал голос Ирины Владимировны. – Срочно!

– Сейчас. Такой настрой сломала, – недовольно побурчал он, садясь на кровати и натягивая штаны. Обернулся и взглянул на жену. – Как думаешь, она слышала?

Марина смотрела на него с непередаваемым довольством счастливой женщины.

– Как минимум, один раз родители этим занимались. Я же родилась? Так что не обращай внимания. Возвращайся поскорей.

– Да? – сказал Андрей, беря телефонную трубку и почесывая грудь под неодобрительным тещиным взглядом. – Случилось что? А понятнее? Что значит не телефонный разговор… Ага. Дошло. Ладно, приеду, но если ты меня по пустякам дергаешь, в другой раз не рассчитывай. Сказку о пастушке и волках, знаешь? Сам туда иди!

Он повесил трубку и с ухмылкой, глядя в глаза теще, почесал уже в паху. Она гневно отвернулась и, излучая всей спиной негодование поспешно вышла.

А нечего слушать чужие разговоры, пожелал он ей вслед мысленно.

– Ну что у тебя за срочность? – спросил Андрей, входя в комнату. Когда чужие были в доме, они всегда тщательно проверяли, закрыта ли дверь. А вот матери опасаться не стоило. Компьютер ее волновал, как нормального мужика губная помада. Один раз, посмотрев на тетрис, она пришла к выводу, что все это для детей и пользы не дает никакой. Больше не интересовалась никогда.

– Смотри! – возбужденно пригласил Пашка, отодвигаясь в сторону.

– Ну, фотография моя, – недовольно констатировал факт Андрей. – Сижу за столом. Видно отвратительно. И что с того? Ты ж давно пытался написать программу, чтобы хорошее разрешение было. Не вижу с чем поздравлять. Пойди, возьми с полки пирожок в награду. Стащил меня практически с женщины, в самый важный момент, во время исполнения супружеского долга и морочишь голову. Оштрафую из твоей доли. Не бить же убогого за такие штучки.

– А теперь? – с торжеством воскликнул Пашка, выводя на экран статью, откуда и была взята фотография.

– Мда, – озадачено сказал Андрей, присаживаясь на корточки для удобства и внимательно изучая текст. – Хотел бы я знать кто такой этот Амбарцумян, которого я почтил своим присутствием на дне рождении. Ничего не поймешь в статье. За что такое внимание, хрен его знает. Известный предприниматель – это страшно расплывчато. Год, какой? 1989 г, – прочитал он. – Уже интересно. А увеличить можешь, чтобы рассмотреть остальных гостей?

– Ничего не получается, – с сожалением в голосе сознался Пашка. Расплывается и становится нечетким. Именинника фотографировали, а остальные просто как фон попали. Вот это, – он ткнул пальцем в сидящую в пол оборота женщину, – наверняка Марина.

– Похоже. Рост подходящий. И прическа ой-ой. На свадьбе что-то похожее соорудили. Тем более, я ее так дружески обнимаю, к сожалению загораживая лицо. Будем считать, опытным путем установлено, что в 1989 г мы по-прежнему ходим вместе на торжественные мероприятия. Не самый плохой вариант. Гораздо хуже было бы, если бы ты обнаружил фотку, где она меня бьет сковородкой по голове. Когда выскочило? – деловым тоном спросил Андрей.

– Вот как увидел, так и позвонил.

– Это значит почти сразу после разговора с тестем. Очень хорошо. Не иначе как трубку снял, как я за дверь вышел. С Палмеровым пообщаться. Дело сладится. Андрей замолчал, задумавшись. – Больше ничего нет?

– Ничего. Как увидел, так до твоего приезда искал. Пусто. И дальше мы не упоминаемся.

– Ну-ка подвинься. Попробуем с другого конца, – глубокомысленно сообщил брату, усаживаясь на стул. – Где у нас тут было? – набирая адрес сайта, спросил сам себя. – Ага, нашел…

– Зачем тебе это муть? – С недоумением спросил Павел. – Очередные конспирологи. Название недурно вставляет прямо сходу – «Заговор против СССР».

– Учись, пока я в настроении, – листая страницы, пробурчал Андрей.

– Надо уметь фильтровать бесконечные противоречивые потоки информации. Интернет отличается от советских газет тем, что пишут и выкладывают абсолютно противоположные вещи. Это тебе не двоичный код. Тут мозги требуются. Отдельные любопытные факты попадаются в самых неожиданных местах. Всегда искать перекрестные ссылки на события… Вот он родимый!

– Кто?

– Тестюшко мой. Он тоже числится в рядах продающих страну иностранным врагам, состоя в заговоре. Тут вообще понакручено всякого разного, уши вянут, но нам важнее детали биографий разных гэбэшных деятелей, приводимые разоблачителями с горящими глазами. Деятели из комитета, чтоб ты знал, во всем виноваты. От падения метеорита, до прихода к власти Горбачева.

– Не масоны с жидами?

– Это другое направление мыслителей. Данные умники обнаружили врагов в совсем оригинальном месте. Все руководство КГБ спало и видело, как бы свергнуть советскую власть. Куда только смотрел отдел кадров?! А вообще заговоров по уничтожению светлого образа и самой правильной жизни было много, и освещаются в зависимости от личной неприязни автора. Если верить хоть половине подобных бредней, в Союзе каждый второй мечтал уничтожить страну, а начальники и каждый первый. Серьезных доказательств я так и не увидел, хотя им вроде бы положено гордиться замечательными успехами и регулярно пачками получать иностранные награды, с соответствующими формулировками. А рассказывать на всех углах о достижениях по уничтожению первого в мире пролетарского государства гордость должна была велеть. Неплохое достижение. Молчат суки. Не сознаются. Впрочем, нам это и не нужно. Гораздо занимательнее текст, из которого следует, что Свиридов Дмитрий Иванович в 1991 г трудился, не покладая рук в Росхозбанке, переводя трудовые миллиарды трудящихся за границу на личные счета.

– Ну и что?

– А то, – с расстановкой сказал Андрей, – что в прошлый раз, когда я смотрел, банк назывался Кредитинвест. Я точно помню. А теперь у него альтернативная биография нарисовалась. Жаль, учредителей все равно не раскопать. В Интернете правду не скажут.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – сознался Павел. – Если изменение в будущем имеется, оно и дальше должно продолжаться. И где тогда мы?

– Ну, про разные гадости, вроде классического: «попал под извозчика», предполагать не хочется. Есть другой вариант. Представим себе, что я бросил камень в пруд, подкинув идейку Дмитрию Ивановичу. Круги пойдут, но не мгновенно. Чем дальше, тем менее заметные. Вроде логично? Изменения вдали не появятся сразу, надо регулярно смотреть. Через недельку заглянем, проверим.

– А в «Назад в будущее» – мгновенно проявлялось!

– То фильм, – задумчиво протянул Андрей. – Выдумка. А здесь ничего не понять. Постигаем жизнь опытным путем, тыкая практически наугад. Вот Чернобыль не гакнулся – это наша с тобой заслуга? Сработал донос, о подлом поведении безответственных умников, подкрепленный цитатами из документов или вся эта радость нас ждет обязательно в будущем? Мы не черта не знаем. Даже насколько все написанное у нашего пророческого ящика, правда, а не высосано из пальца. Есть факт. Что-то случилось. Объяснений, я прямо сходу, выдумаю несколько. Даже по результатам государственного расследования не всегда поймешь, что произошло. У людей, работающих в ней, имеются собственные интересы. Производитель заинтересован свалить катастрофу на человеческий фактор. Его техника или прибор, если и плохо работал, так все равно он лично ни в чем не виноват. Министерство ищет крайнего на предприятии. И так далее, и тому подобное. Нет, даже у среднего советского человека уже выработалась врожденная способность читать между строк, но написана ли реальная причина сбоя в тексте? Пойди, отличи правду от сказки или специально запущенной байки. Приятнее считать, что хоть один раз срослось. Меня в церковь абсолютно не тянет, но хотелось бы, если за гробом что-то существует, учли заслуги. За прошлые и непременно авансом за будущие грехи. Будем думать, что мы сделали благое дело. Тридцать один погибший сразу, полторы сотни с тяжелой формой лучевой болезни – не жильцы на свете и сто пятнадцать тысяч переселенцев, не считая радиоактивных осадков. Нет тысяч людей с патологиями и наследственными болезнями. И ведь никому не расскажешь!!! Этого не было!!!

– Ладно, – посмотрел Пашка на него сверху вниз, – хватит. Столько раз обсуждали, совершенно не лежит душа, в очередной раз пережевывать. Мы сделали для людей, а не для себя. Как смогли и как расстарались. К сожалению не супермены и всех спасти невозможно. А уж благодарности и тип в синей маечке, от газет не получал. Они на нем сенсацию делали и тиражи повышали. В одном Нью-Йорке в сутки, наверное, пару десятков серьезных происшествий, если не больше. Везде не успеешь. Приступаем к воплощению собственных интересов. Я правильно понял, твой генерал дал добро?

– Обещал подумать и пинками из кабинета не гнал, с проповедью строительства коммунизма на устах. Я подумал клюнул, а теперь на все сто уверен. Мужик, и в той жизни, неплохо устроился. Он сука не столько моим моральным обликом интересовался, сколько волновался, чтобы я не сдернул за бугор. Плохо отразится на карьере. Зять невозвращенец – это вылет на пенсию и даже деньги не утешат. Вроде я его успокоил. Ничего особо оригинального ведь не предлагал. Все в рамках. На год-два раньше и схема проверенная. Да и фотка мне нравится. К известным, гы, предпринимателям, с улицы на дни рождения не приглашают. А я в первых рядах, прямо, как белый человек.

Из происходящего можно сделать очень интересный вывод. Будущее меняется в момент определенных действий и даже решений. Хотя решение тащит за собой действие и это взаимосвязано, так что где курица, а где яйцо без пол литра не разобраться. Это и после тренера было ясно, сейчас имеем четкое подтверждение. Мы выясним результат нашего вмешательства заранее. Это очень важно и многообещающе. Считай опытным путем доказано – изменения идут не только от действий, но и при принятии определенных решений, выходящих за рамки прошлого. Или будущего, – подумав, поправился.

– Короче, хрен знает, где начало или конец, но наши действия уже влияют. Как минимум на нашу жизнь через много лет, но мы ведь автоматом цепляем и знакомых. И даже совершенно незнакомых людей.

Мы уже влияем и это крайне интересно. Изменения потащат за собой другие. Все это, – Андрей показал на экран, – чрезвычайно зыбко и надеяться на полное соответствие нельзя. Есть серьезный шанс сломать историю. К сожалению, не просчитаешь ничего точно. Будем по ходу смотреть.

Так что труба зовет, пришло время. Кончилось моя таксистская жизнь. На сберкнижках у нас двадцать тысяч, под три процента. Не помню точно, но что-то вроде. От этого и пляшем. Для начала хватит. Хотелось бы больше, но я всегда предпочитал не рисковать всерьез. Что есть, то есть. Гораздо лучше, чем в дверь постучат ногами и приведут понятых. Очень жалко, что нет серьезных выходов на Запад. Полтора лимона слупить в будущем году и плевать на всех.

– Откуда это? – с недоумением в голосе спросил Пашка.

– А то не знаешь. Скачки в Лос-Анджелесе. Самый большой выигрыш в истории США. Миллион шестьсот двадцать семь тысяч долларов с центами.

– А куда прошлого победителя девать?

– А… Ты прав. Не полтора миллиона, а восемьсот тысяч, да еще на двоих делить – это ж такая мелочь! Выигрыш пополам делить придется, но ему и так много. Живет уже там, гражданство имеет – пусть идет работать честно!

Они дружно заржали.

– Ладно, – отсмеявшись, провозгласил Андрей, – про мелкоспекулянтскую деятельность забыли. Переходим на новую ступеньку – повыше и на законных основаниях. Валеру еще подоить не мешает. Пусть вносит свой вклад. Помещением, мебелью, ну и что там надо для наличия конторы. Телефоны, ручки, арифмометры… Все оформить бумажками, чтобы при любом раскладе осталось за нами. Вместе завтра пойдем к комсомольцу, перетрем подробности. Пан-инвест звучит?

– Это что значит?

– Павел плюс Андрей. «Пан». Не нравится, придумай лучше. Ничего стоящего в голову не приходит. Вот МОРГ – московская организация развития. Замечательно звучит. Все будут пугаться.

– Российское техническое сотрудничество. РОСТЕХ. Вполне нейтрально.

– Нехай будет РОСТЕХ. Без разницы. Дело не в названии, а в наполнении фирмы содержанием. С кем сотрудничать, а кого и погнать. Пока что, я сказал – Вперед – в будущее!